Олик Лен : другие произведения.

Два витка одиночества

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Тебе кажется, что счастье совсем рядом, ты можешь коснуться его рукой, губами, ощутить аромат любви. Но будь готов, что фатум, как разъяренное животное, может ворваться и искромсать все вокруг. Молчи, храни свое счастье в тайне, наслаждайся мигом. Не всегда судьба бывает такой расточительной. Не спрашивай, невозможно понять какой у нас будет конец, но если он где-то написан, будь уверен, провидение нам его обязательно прочтет. А пока это не случилось, лови момент, живи в удовольствие, и будь, что будет.
  
  ОЛИК ЛЕН
  
  ДВА ВИТКА
  ОДИНОЧЕСТВА - Профессор, не томите, рассказывайте, что такого пикантного вы услышали в Мюнхене? - поинтересовался подтянутый, франтоватого вида молодой человек.
  - Карл, это невежливо, у тебя совершенно нет сострадания к старику, ты не даешь мне сделать даже глотка чаю, не то что съесть пудинг. И, в конце концов, молодой человек, имейте выдержку, - парировал седовласый мужчина в элегантном шерстяном костюме.
   Зигмунд Хоффман еще немного подразнил Карла Нормана, своего любимого ученика, а потом, когда часы пробили шесть, профессор удобно развалился в кресле и начал свой удивительный рассказ.
  - Карл, вы хорошо помните тот тревожный утренний звонок из Мюнхена? Я вам тогда не все сказал, вечером мне вновь перезвонили. Только после долгого разговора я принял решение выехать в Германию. Этот журналист, Мартин, он был не просто расстроен, он был разбит. Совершенно не владел собой, пребывал в глубочайшей депрессии и готов был на самые серьезные поступки. Когда я его встретил, мне показалось, что он находится в трауре. Потом, спустя несколько мгновений, я понял, что не все так трагично. Причиной всего стала женщина, точнее - ее отсутствие. Говоря начистоту, она оставила Мартина.
  - Профессор, вы хотите сказать, что у какого-то известного журналиста в Германии произошла трагедия, от него ушла женщина, и, чтобы восстановить былую идиллию, мой уважаемый учитель потащился в Мюнхен? Побеседовать, успокоить, а если надо, то и погладить по голове. Дорогой профессор, вам мало этих несчастных в Вене? Я понимаю, что психоанализ всемогущ, вы всячески культивируете эту идею, но мы не сможем всем помочь - больных слишком много.
  - Не горячитесь, мой друг, то, что я вам расскажу, будет стоить потраченного времени, а может и войдет в анналы психоанализа как пример необычной фобии. Кстати, вам, Карл, должно быть вдвойне интересно - в этой истории одного из героев звали так же, как и вас. В общем, наберитесь терпения и слушайте.
   *****
  На вокзале суетились провожающие. Ноябрьский дождь стучал по перрону, а в купе было уютно и тепло. Возле окна сидел представительный мужчина лет пятидесяти. Он прислонился головой к стеклу и рассеянно следил за происходящим.
   - Когда мы уже поедем? - одинокий пассажир окинул взглядом здание вокзала. Звали пассажира Мартин. Он был высоким стройным мужчиной с открытым лицом и твердым взглядом. Мечта женщин, одним словом. Мартин посмотрел на часы: до отправления оставалось пять минут. Дурное настроение и дождливая погода вызывали странные мысли: "Скорее бы умчаться отсюда..."
  Днем он встретился с Натали. Диалог во время обеда заставил мужчину остро почувствовать бесконечное непонимание и вину, поверить в массу надуманных недостатков и комплексов.
  - Теперь томиться в купе одному, - Мартин от досады сжал губы. Натали устроила ему "жаркий" денек, вечер же предвещал скучную ночную поездку. Вот уж не везет, так не везет.
   Вдруг дверь купе открылась. Носильщик по-хозяйски кивнул Мартину и пробормотал что-то про лучшее место в этом вагоне. Достойно приняв чаевые, поклонился и удалился, а в купе осталось прелестное создание.
  - Добрый вечер! - ее голос заставил Мартина очнуться. Он резко поднялся, выпрямился и произнес давно приевшуюся фразу:
  - Добрый вечер, располагайтесь. Меня зовут Мартин, могу ли я быть чем-то полезен?
  Ничего замысловатого, как теннисная подача, когда мяч отбивают на другую половину корта. Прелестное создание с любопытством глянуло на Мартина.
  - Жанна, - игриво улыбнулась она.
   В волосах и на одежде поблескивали капли дождя. Женщина сняла плащ. Светлая блузка обволакивала тонкую талию, а юбка не смогла скрыть красивые бедра и точеные ноги. Мартин завороженно смотрел на нее, в горле перехватило, запершило. Он так и не решился предложить свою помощь. Жанна расположилась напротив.
  Поезд отдалялся от Парижа, то ускоряя, то сбавляя ход. Фонари отбрасывали причудливые тени на стены купе. Дождевые нити застилали оконное стекло. Стук колес и легкое покачивание создавали необыкновенное состояние уюта, тепла и, черт возьми, радостного возбуждения.
  Глядя украдкой на свою нечаянную попутчицу Мартин с удовольствием отмечал мягкие и соблазнительные формы, чувственные губы, четко прорисованные скулы и выразительные карие глаза, в которых было море обаяния и харизмы. Ее внешность ассоциировалась с дорогими шикарными тканями, приятными на ощупь драпировками. Движения были наполнены элегантностью, аристократизмом и одновременно чем-то волшебным и чувственным.
  Мартин попробовал начать разговор:
  Вы в Мюнхен? - В новостях передавали, что там тоже скверная - погода.
   - Не совсем. До Мюнхена, а потом в Вену, - ответила Жанна, оставив без внимания информацию о погоде.
  - Что заставило вас отправиться в такой неблизкий путь?
  - Исключительно бизнес, - был ее ответ.
  - Хотел бы я работать в вашей конторе, если все сотрудники так прекрасны и легки на подъем.
  Неприкрытый комплимент подчеркнул желание Мартина превратить долгую поездку в приятное времяпрепровождение. Жанна не заставила себя ждать. Обычный вопрос о профессии застал Мартина врасплох, но после небольшой паузы он ответил:
  - Моя специальность слишком редкая, и я давал подписку о неразглашении. Жанна удивленно подняла брови.
  - О, Боже, вы - разведчик? Я еду с секретным агентом? А вы за кого, за них или за нас? - этот шутливый вопрос окончательно расшевелил обоих, и остроты стали сыпаться одна за другой.
  - На самом деле, я журналист, - с улыбкой произнес Мартин.
  Через полчаса знакомства казалось, что эти люди давно знают друг друга. Красивая, умная собеседница с невероятным чувством юмора все больше и больше нравилась Мартину.
  - Как представитель высшего командования, - начал Мартин важно, - предлагаю в нашей службе возглавить департамент погоды и немедленно приступить к своим прямым обязанностям.
  - А контракт будем заключать? - едва сдерживая улыбку, спросила Жанна.
  - Никаких бумаг, агенты не оставляют следов. В качестве гарантии деловых отношений в нашей тайной организации поднимают бокалы на брудершафт, и громко говорят "клянусь", - он медленно запустил руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда изящную плоскую флягу. Этот жест напоминал выхватывание пистолета агентом 007 в знаменитой Бондиане. - У меня есть все полномочия принять у вас экзамен экстерном, и по прибытии в Мюнхен вас зачислят в штат с вручением шпаги и автомата прямо на вокзале. - Жанна не удержалась и громко засмеялась. Между тем Мартин открыл флягу и достал из крышки две металлические стопки, поставил их на стол и наполнил темным содержимым. По купе разлился приятный запах виски, что было более чем уместно в этой обстановке.
   Пристально посмотрев Жанне в глаза, Мартин подал ей стопку. Улыбка быстро таяла, уступая место совершенно другим эмоциям и настроению.
  - Нужно встать, переплести наши руки, выпить до дна и поцеловаться три раза. Шутливая игра становилась пикантнее и острее. Виски обжег язык и горло, дыхание перехватило, а по телу медленно растеклось тепло. На губах остался чувственный поцелуй. Мартин прильнул к ней нежно и жадно, словно изнывающий от жажды путник, дошедший до родника. Он все сильнее впивался в губы, Жанна почувствовала его язык. Её накрыла волна страсти. Мартин целовал её шею. Жанна запрокинула голову, наслаждаясь происходящим. Поезд входил в затяжной поворот, и будто неведомая сила подтолкнула их к сиденьям. Словно предупреждая: "Хватит". Мартин одной рукой обнял и прижал к себе Жанну, а другую положил на бедро, тихонько подкрадываясь к нижнему краю юбки. Его пальцы коснулись колена, он, словно художник, провел линию, сделал зигзаг, нарисовал пружину, ладонь как-то незаметно оказалась на внутренней стороне бедра. Дыхание Жанны стало глубоким, от его прикосновений закружилась голова. Она резко сомкнула бедра, как будто хотела поймать эти несносные пальцы, затаилась, а потом медленно стала раскрываться, предлагая путешествовать дальше. Пальцы в своем головокружительном танце все ближе и ближе подкрадывались к самому сокровенному. Тело Жанны задрожало, губы слегка приоткрылись, ее рука крепко обхватила кисть Мартина, а затем прижала к бедру и повела, увлекая все дальше и дальше под юбку, словно указывая путь. Кончики его пальцев продолжали рисовать замысловатые узоры на шелковистой коже бедра. Рисунок становился все более отчетливым и откровенным. Мартин почувствовал секундное головокружение, когда руки, скользнув по тонкому шелковому белью, коснулись влажной расщелины.
  То, что происходило в купе, напоминало сказку. Ничего подобного Мартин себе представить не мог. Никогда в жизни за столь короткое время он не доводил женщину до такого состояния в столь неподходящем месте. Умом он понимал, что юмор, колкие остроты, безудержный смех и выпитый виски не могут быть причиной этого невероятного действа. Причина была гораздо глубже. Мужчина отбросил умные рассуждения и решил окунуться в новые ощущения. Он буквально впивался в тело девушки. Что-то сводило его с ума: или едва различимый тонкий аромат ее тела, или упругая грудь с возбужденными сосками, или слегка приоткрытые влажные губы. Понять это он не мог, да и не хотел. Мартин слышал волнующее дыхание Жанны. Она прогнулась, и он ощутил тихие далекие толчки, ее глаза были полуоткрыты, взгляд отрешен и направлен куда-то вверх. Казалось, что она не видит, только чувствует. Затем напряжение отпустило ее, она обмякла. Следом Мартин услышал шепот, а может обессиливший голос: "Ты невероятный".
   Поезд начал сбавлять ход, судя по всему - запланированная остановка. Они сидели, обнявшись, и молчали, устало глядя в никуда, словно два путника, преодолевшие огромное расстояние, и наконец, добравшиеся до воды и утолившие жажду, ожидая, когда же вернутся силы, энергия, чувства, изгнанные совсем недавно невероятным экстазом.
  Состав остановился. Страсбург. Дождь прекратился, густая осенняя ночь захватила все вокруг, заставляя трудиться изо всех сил городские фонари, рекламные панно, автомобильные фары.
  - Расскажи мне о себе, - тихо прошептал Мартин.
  - Это очень грустно, - ответила Жанна, потом медленно повернулась к окну и задумалась о чем-то далеком и тревожном. Мартин даже в полумраке купе смог увидеть эту перемену в ее лице.
  - У тебя есть мужчина? - попробовал он с другого конца, строя из себя гневного ревнивца. Она повернулась к нему, посмотрела пристально в глаза, будто хотела найти причину этого вопроса.
  - Был, - помолчала немного и добавила, - давно.
  - И куда он делся? - Мартин по инерции продолжал играть словами, хотя внутренне понимал, что время игры закончилось.
  - Его нет, он разбился на машине семь лет назад, - с грустью сказала девушка. Мартин на время замолчал, осознав, то сокровенное, с чем Жанна не рассталась до сих пор, и что болезненным эхом отражалось в ее сердце, заполняя все вокруг. Он понял, что сейчас ей надо помочь выплеснуть то, что ее мучает, дать возможность выговориться. Иногда и у него случались такие моменты.
  - Расскажи, как все произошло, - совершенно другим тоном попросил он. Было видно, что ей тяжело, она глубоко вздохнула, взяла его руку в свои, ласково погладила, затем опустила голову и почти шепотом начала.
  - Это случилось в 90-м году осенью, кажется, на день объединения Германии. Я почувствовала себя плохо, какие-то неприятные ощущения в правой груди. Мы с мужем жили тогда в Вене. Карл был в командировке по делам компании. Я связалась с нашим врачом Людвигом Норманом. Он осмотрел меня, затем сразу позвонил своим коллегам в Париже и убедительно попросил сделать анализы и маммографию молочной железы, - Жанна замолчала, было видно, что говорить об этом ей очень тяжело.
  - Мы сейчас сидим вместе, все обошлось? - Мартин попытался вновь вызвать на разговор Жанну. Нежно провел пальцами по щеке, подбородку, губам. Его прикосновения заставили Жанну повернуться к нему лицом, Мартин медленно потянулся губами, чуть слышно коснулся ресниц, затем век, ей стало невероятно хорошо, она прикрыла глаза и ответила долгим поцелуем. Старые тревоги таяли, неприятное напряжение, охватившее ее, схлынуло, и она вновь обретала первоначальную легкость и настроение.
  - Ты рядом, здорова - это главное, - провоцировал Мартин на продолжение рассказа. - Ведь анализы ничего не показали?
  -Показали, все показали, вторую стадию, - выдохнула Жанна.
  *****
   - Вы давно почувствовали изменения в состоянии здоровья? Как это проявлялось? Сколько времени прошло с момента, когда обнаружили уплотнение в груди? - приятный седой старичок строго смотрел поверх очков и задавал короткие четкие вопросы, затем записывал что-то в тетрадь, переспрашивал, требуя пояснений, и снова писал.
   Жанна сидела на стуле, испуганно смотрела на доктора и сбивчиво отвечала. Она растерялась, страх медленно окружал и уже начинал проникать под одежду, касался своими холодными щупальцами тела. Стало неожиданно зябко, по спине пробежала дрожь. Было слышно, как непонятно откуда взявшаяся капелька холодного пота одиноко скатилась между лопаток, оставляя влажную дорожку. В висках все громче и отчетливей стучало, она уже не понимала вопросы врача. Ужас сковывал ее. Нервно теребя и перебирая бледными пальцами ремешок сумки, Жанна с отчаянием спросила:
  - Скажите, профессор, я умру?
  - Что ты, деточка, все будет хорошо, - доктор улыбнулся, пытаясь добавить позитива в эту страшную обстановку, которую сам и создал.
  - Ты намного переживешь меня, но если будешь слушать и выполнять все, что тебе назначат. Жанна улыбнулась, хоть какая-то поддержка, сама она не в силах была сопротивляться случившемуся, страх окончательно парализовал ее.
   В кабинет постучали, на пороге появился подтянутый темноволосый мужчина с пронзительно умным взглядом глубоких карих глаз.
  - Профессор, мне передали, что вы хотели видеть меня.
  - Верно, доктор, но по другому вопросу. Но раз уж вы здесь, хочу представить вашу новую пациентку.
  - Знакомьтесь, мадам Васнер, это наш лучший хирург Жан Этьен. Он будет вести вас.
  - Очень приятно, - чуть слышно ответила Жанна. Подняв глаза, она поймала на себе долгий внимательный взгляд молодого мужчины.
  - Мадам Васнер, сегодня профессор проведет консультативный осмотр, а мы с вами встретимся завтра. Нам необходимо будет обсудить все детали вашего пребывания в клинике. Если возникнут вопросы, вы всегда сможете связаться со мной, - доктор Этьен улыбнулся и подал свою визитку.
  *****
  Когда окончательно были получены все результаты обследования, она вдруг ощутила себя беззащитным, слабым человеком, таким же, как миллионы больных, с покорностью ожидающих своей участи. Карл всячески пытался успокоить и утешить Жанну, но делал это весьма неуклюже. Спустя пару часов муж нервно шагал по гостиничному номеру, не зная как сообщить о том, что нужно уйти. Он понимал, что Жанна будет расстроена его отсутствием, поэтому, придав голосу обыденный тон, сообщил:
  - У меня назначена встреча с деловым партнером на шесть часов. Не хочу терять возможность переговорить с глазу на глаз, раз мы все равно в Париже. Ты ведь будешь отдыхать, Жанна?
  - И весь вечер я проведу одна? Опять сама? Горькое чувство обиды захлестнуло ее, и она снова ощутила этот страх остаться одной. Сколько себя помнила, она испытывала дискомфорт от одиночества. С самого детства Жанна не любила, когда мама уходила, время ожидания казалось ей бесконечным. Затем позже, когда подросла, ее стал преследовать страх никогда не встретить своего мужчину, не создать семью, не родить детей. Это чувство всегда жило в ее сердце, не давая в полной мере наслаждаться жизнью.
   Сейчас Жанна осталась одна в огромном гостиничном люксе. Она совершенно отчетливо поняла, как одинока, как близко подошла к границе, где обрывается жизнь.
  - Жизнь. А как я жила? Что после меня останется? Ведь у меня нет детей, как я продолжу себя в этом мире, неужели я исчезну без следа? - страшные мысли наполняли ее, убивая веру и желание жить. Она, не останавливаясь, ходила по номеру, что-то лихорадочно перебирала и складывала, начинала громко разговаривать, затем плакала, падала на кровать, произнося одну и ту же фразу:
  - Я не хочу умирать! За что? Чем я провинилась? - Ее состояние с каждым часом становилось все хуже и хуже. Она с трудом подошла к журнальному столику и вытряхнула на него содержимое сумки. Жанна судорожно искала спасительную визитку Жана Этьена, лечащего врача. Набрав номер телефона трясущимися руками, Жанна услышала в трубке приятный баритон. Месье Этьен спросил, чем может помочь, внимательно выслушал и обещал быть через пятнадцать минут.
   Жанна легла на кровать, ее трясло, страх и неизвестность сковывали тело. Она уже не представляла, что может ей помочь, она просто хотела жить. Мадам Васнер боялась, время от времени подносила руку к верхней части правой груди, нащупывала небольшое уплотнение, являющееся причиной дискомфорта, и лихорадочно бормотала:
  - Неужели ты убьешь меня? За что? Как можешь ты, маленький узелок, погубить меня, молодую красивую женщину, только-только начавшую понимать жизнь? Я не родила ребенка, неужели не успею? Господи, чем я прогневала тебя? - она поднялась с кровати, стала ходила по номеру, причитать, но никак не могла успокоиться, паника начинала разрушать ее.
  Минут через двадцать в дверь номера постучали.
  - Войдите, - негромко произнесла Жанна.
  - Что вас беспокоит, мадам Васнер? - доктор Этьен был предельно внимателен и учтив.
   Жанна медленно приходила в себя, перед ней стоял интересный мужчина с приятным бархатным голосом и яркой внешностью. Она рассказала о депрессии, свалившейся на нее, о головной боли, о чем-то еще. Этьен слушал, учтиво кивая, затем улыбнулся и негромко сказал:
  - Не беспокойтесь, сейчас все устроим, через полчаса ваш недуг исчезнет. Он быстро открыл свою медицинскую сумку, достал шприц, ампулы.
  - Больно не будет, разве только чуть-чуть. Располагающая улыбка была единственным светлым пятном в этой черноте. Кажущееся одиночество, сопереживающие лица, страх смерти настолько испугали Жанну, что спокойная приятная улыбка показалась ей спасительной. Она внутренне сжалась, а потом бросилась навстречу этой очаровательной улыбке,принадлежащей человеку, способному, как она считала, вытащить ее из бездны одиночества и отчаяния, в которую она проваливалась с каждой минутой все глубже и глубже.
  Через полчаса препарат начал действовать. Тело стало легким, невесомым. Жанна погрузилась в приятные воспоминания, позабыв о дурных мыслях и страхах. Она лежала на кровати и вертела в руках визитку. "Жан Этьен, хирург". Возникшее в её воображении лицо спасителя принесло облегчение. Жанна крепко уснула.
  *****
  Кабинет доктора имел весьма аскетичный вид: высокие потолки и светлые стены. Строгость нарушалась лишь наличием дубового стола и кожаного дивана. Этьен гостеприимно встретил клиентов. Искреннее внимание и большое количество успешно проведенных операций уверили супружескую пару в профессиональности хирурга. Карл старался не выдавать своего беспокойства, в то время как волнение и скованность мадам Васнер не могли укрыться от внимательного взгляда врача. Встреча прошла за разговорами и рассказами о любопытных медицинских историях. Дружеская обстановка очаровала Жанну, паника потихоньку отступала, когда рядом был доктор Этьен.
  - Мадам Васнер, - обратился Жан к супруге Карла, - не желаете ли осмотреть клинику? - Мы можем подобрать палату на ваш вкус.
  - С удовольствием. Хочется понимать, где я проведу несколько дней.
  - Уверяю, вам будет комфортно. - Доктор позвал медсестру. Люси вошла в кабинет и жестом пригласила пациентку пройти с ней.
  Дверь закрылась, и Карл негромко произнес:
  - Если все пройдет безукоризненно, ваше вознаграждение будет удвоено, - он совершенно не сомневался во власти денег. - И еще, у моей супруги должно быть все: и внимание, и забота, и тепло персонала. Поймите, она очень ранимый человек. Я на вас надеюсь, доктор.
  Они прошли по белоснежным коридорам второго этажа. Подойдя к одной из палат, доктор сказал:
  - Мне кажется, здесь вам понравится, окна выходят в парк, тут всегда царят тишина и уют, - заметила Люси.
  Палата состояла их двух комнат и ванной. Одна комната предназначалась для пациента, вторая же - для близких и родственников, пожелавших остаться с больным. Все здесь было продумано и сделано с максимальным комфортом. Жанна подошла к окну.
  - Мило, мне здесь нравится, - она выглянула в окно. Осенние желтые листья полностью укрыли дорожки и аллеи парка. Не увидев людей, Жанна удивленно спросила:
   - А здесь гулять можно?
  - Конечно, - отозвалась Люси, - сейчас все на процедурах.
  - Скажите, а это больно? - Жанна повернулась и посмотрела на медсестру с мольбой в глазах, - сколько будет длиться операция?
  - Вы ничего не почувствуете, а когда проснетесь, все уже будет позади, - с видом знатока ответила Люси.
  - Скажу вам по секрету, доктор Этьен - лучший хирург в Париже. Он оперирует чистенько, клеточка к клеточке. Это не так просто удалить метастазы, ничего не упустив. Столько случаев..., - она запнулась, поняв, что сказала лишнее.
  - И что будет дальше, если упустить хоть одну клеточку? - со страхом спросила Жанна.
  - Ну, - замялась Люси, - они разносятся кровью по всему организму и оседают в каком-нибудь органе, образуя новые метастазы.
  - Выходит, операция вовсе не гарантия моего выздоровления, - тихо произнесла Жанна.
  - Что вы, что вы, не волнуйтесь, еще ни один из пациентов не имел рецедива, у доктора золотые руки. Вы обязательно поправитесь.
  От излишней искренности, или от небольшого ума, медсестра сказала то, что категорически нельзя сообщать больному. Святая обязанность любого сотрудника клиники - вселить в пациента веру в скорейшее выздоровление, а Жанна, между тем, приготовилась отсчитывать оставшиеся дни.
  
   *****
   Большая красная масса рассыпалась на мелкие части, затем они превращались в большие капли и ползли вниз, соединяясь и образуя пурпурные субстанции. Бред. Ужас. Жанна открыла глаза, страх сковал ее тело, жуткий сон накануне операции. Она включила свет, сердце колотилось, словно хотело выскочить из груди. Взгляд блуждал по стенам и потолку. Мысль о том, что сегодня все закончится, что во время операции эти проклятые раковые клетки рассыплются и весь организм наполнится ими, преследовала Жанну. Кровь пульсировала в висках. Жанна никак не могла совладать со своими эмоциями. Внезапно взгляд остановился на черно-белой гравюре, скромно висевшей на боковой стене. На ней была изображена серая в яблоках лошадь, мчавшаяся во весь опор. Жанна смотрела на картину, и вдруг что-то знакомое из далекого прошлого стало всплывать в ее памяти. Она вспомнила время, место и лошадь. Такую же, в яблоках.
   Это случилось в конце летних университетских каникул. Как-то вечером раздался телефонный звонок.
  - Привет, Жанна, это Катарина. Как твои дела? - не останавливаясь, тараторила она. - Я так соскучилась, приезжай ко мне, покатаемся на лошадях. Катарина знала эту слабость Жанны, предлагая неожиданные конные прогулки по альпийским лугам. Любовь к грациозным животным давно жила в ее сердце. Услышав о лошадях, Жанна не заставила себя долго уговаривать, пообещала завтра быть у нее. Ферма находилась километрах в двадцати от известного горнолыжного курорта.
   Извилистая узкая дорога, огибающая горные кряжи, круто забирала вверх. За каждым поворотом дороги открывался пейзаж, поражающий своей красотой. От горной высоты и прохлады захватывало дух. Когда впереди показалась ферма, Жанна "пришпорила" свой старенький Fiat и он, преодолев небольшой перевал, устремился к человеческому жилью. Вдруг Жанна заметила двух лошадей, несущихся галопом. Впереди мчался серый в яблоках Ной, а за ним едва поспевал вороной с незнакомым наездником в седле.
  - Неужели мой любимый Данат, - ревниво подумала Жанна. Она была очень привязана к этому ласковому и послушному животному.
  Воспользовавшись короткими тропами, наездники оказались на альпийском ранчо быстрее Жанны. Когда она, спустя какое-то время, прибыли на место и вышла из машины, искренняя и простоватая Катарина бросилась на шею Жанне, обнимая и целуя свою лучшую подругу. Она безумно любила ее, подражала во всем и по любому поводу советовалась. Позади Катарины стоял парень. Он, щурясь от солнца, откровенно разглядывал прибывшую. Судя по улыбке, подружка Катарины явно пришлась ему по вкусу.
  - Познакомься, Жанна, это мой близкий друг Карл, - радостно сообщила Катарина. - Я много рассказывала тебе о нем. А еще у меня потрясающая новость.
  - Не томи уже, Кат, - нетерпеливо бросила Жанна.
  - Поздравь нас, мы помолвлены, - не скрывая сияющей улыбки, выпалила Катарина.
  - Я искренне рада за вас, ответила Жанна.
  Карл при этом чувствовал себя абсолютно комфортно. Судя по тому, как он держался, было понятно, что гостит он тут постоянно. Карл Васнер жил неподалеку, в курортном городке. Он был старше Катарины лет на десять, она была им увлечена и доверяла безгранично. Его родителям принадлежали большой гостиничный комплекс и красивая вилла. Женихом Карл был завидным.
  Вечерело. Когда сумерки накрыли темным покрывалом ферму, Карл, наполняя бокалы розовым игристым шильхером, обратился к Катарине:
  - А не поехать ли нам завтра в ущелье Каменного быка? Там можно отлично провести время, погулять, устроить пикник. А может, искупаемся в источнике? - задорно подмигнул Карл. Катарина захлопала в ладоши от прекрасной идеи, а Жанна сдержанно кивнула, этот парень явно начинал ей нравиться.
  Лошади осторожно поднимались по крутому склону, они уже около двух часов друг за другом шли по узкой горной тропинке. Вскоре взору открылся великолепный пейзаж. У подножия трех вершин разлилось горное озеро, питающееся ледниковой кристально чистой водой. Ледники этих заоблачных шпилей легко наполняли чашу озера и даже расточительно расходовали часть воды на небольшой водопад. Серебристые брызги воды сливались в водяной туман, через который пробивались солнечные лучи, образуя тысячи радужных фрагментов.
  Катарина стреножила лошадей, позволив им пастись недалеко от озера. А Жанна с Карлом принялись за приготовление обеда. Австрийский шницель с листьями салата и отличное вино быстро насытили путешественников. Через полчаса они захмелели то ли от чистого горного воздуха, то ли от красного вина.
  - Пошли купаться, - предложила Катарина, и друзья бросились в обжигающе холодную воду озера. Минут через пять продрогшая компания выскочила на берег. Пытаясь согреться, они стали носиться друг за другом.
  - Карл, я сейчас искупаю Ноя, - крикнула Катарина, подбежав к серому в яблоках жеребцу.
  - А я пойду к водопаду, - в свою очередь произнесла Жанна и стала спускаться вниз по скользким камням. Карл растерянно стоял на берегу, лихорадочно что-то обдумывая.
  - Я тоже к водопаду, - пробормотал он и, собравшись с мыслями, бросился за Жанной.
   Катарина была настолько занята Ноем, что не заметила исчезновения друзей. В струях воды и лучах пробивающегося солнца стояла обнаженная Жанна. Зажмурив глаза, она наслаждалась прохладой, дарованной природой. Упругая белая грудь контрастно выделялась на загорелом теле. Тонкая талия, изящные ноги и бедра привели Карла в неописуемый сексуальный восторг. Он бросился под щедрые струи водопада, обнял Жанну и нежно прижался к ней всем телом. Жанна не вскрикнула от неожиданности, она лишь слегка наклонила голову, словно предлагая касаться шеи, затем повела бедрами. Карл обезумел, осыпая девичью грудь страстными поцелуями. Прозрачная струя водопада низвергалась на целующуюся пару, пытаясь остудить ее неуемное желание. Жанна прогнулась, порывисто подалась навстречу невероятному прикосновению, и безумная неведомая сила ворвалась в нее и понесла.
  - Предательница, ненавижу! - дикий крик эхом разнесся в горах. - Ненавижу вас!
  Ошеломленная подлостью, Катарина задыхалась от обиды, беспомощно хватая воздух. Ее глаза были наполнены невыносимой болью и страданием. Сердце грохотало в груди, не давая полностью осознать происходящее.
  - Как вы могли? - в отчаянии крикнула она, внезапно развернула жеребца и направила его по скользким камням вверх. Карл и Жанна услышали ржание и яростный топот копыт. Катарина изо всех сил гнала Ноя, серого в яблоках жеребца. Ненависть и обида застилали ее глаза, наполняя их слезами отчаяния, состояние хозяйки передалось и животному. Ной, обезумев, рванул навстречу беде. На неровной дороге конь оступился и, падая, увлек за собой наездницу. Это страшное, непоправимое событие навсегда изменило жизнь Катарины.
  Через несколько дней Жанна, позвонив Карлу, узнала ужасную новость: у Катарины поврежден позвоночник, и она навсегда будет прикована к инвалидному креслу...
  Жанна смотрела на гравюру с лошадью, а прошлая жизнь, словно в кино, продолжала показывать серии, где главной героиней была она. Ее мучила совесть, ей было стыдно за недостойные поступки, которые она совершила в прошлом. Но память упрямо возвращала к ним, заставляя нести эту тяжелую ношу.
   *****
  - Мартин, а что бы вы делали, если бы узнали, что жить вам осталось совсем недолго? Будучи обречены, чем бы вы занялись? - поинтересовалась Жанна. Она откинулась на спинку сиденья, в купе царил полумрак, по стенам, по лицам Мартина и Жанны пробегали причудливые тени, созданные дорожными фонарями, городским освещением, рекламными огнями. Жанна внимательно смотрела на Мартина и ждала.
  - Страшный вопрос, не могу сразу сказать, что я буду делать, зная о дате своей смерти. Видимо, буду спешить жить, - лукаво посмотрел он на спутницу, - и безумно любить...
  Жанна закрыла глаза, затем медленно и негромко произнесла:
  - Вот и я подумала также. Последние дни должны быть красивыми, а какими еще? Все закружилось, словно в безумном танце, и тогда я поняла, что такое настоящее желание, нежность и любовь. Смерть и любовь, - продолжала она, - эти два чувства приобрели такую остроту, что глаза мои не высыхали, я бесконечно плакала то от боли и страха, то от необыкновенного счастья и желания жить...
   *****
  Ресницы задрожали, солнечный зайчик бесцеремонно разместился на лице и уходить не собирался. Жанна попыталась открыть глаза, но тут же веселое утреннее солнышко прокралось между ресниц, сначала ослепило, а потом стало дразнить, пока не вызвало одинокую радостную слезу. Затем успокоилось, словно наблюдая за бледным, но очень красивым лицом молодой пациентки белоснежной палаты. Жанна повернула голову и медленно открыла глаза. На прикроватной тумбочке стоял большой красивый букет белых роз, сочные зеленые листья гармонировали с длинными молочными бутонами. Цветы источали нежный аромат и наполняли душу необыкновенным теплом и радостью.
  - Ах, Карл, какой ты внимательный, - Жанна улыбнулась. К букету была прислонена симпатичная открытка, которая гласила: "У букета есть друг, который безумно желает, чтобы вы не чувствовали себя одинокой!". Жанна озадаченно подняла брови, пытаясь выстроить логическую цепочку появления букета.
  Раздался стук в дверь, через несколько секунд на пороге появилась медсестра, а следом за ней вошел врач.
  - Здравствуйте, как вы себя чувствуете? - спросил он, садясь рядом и беря Жанну за руку.
  - Хорошо, - автоматически ответила она, глядя в его глубокие карие глаза и чувствуя, что начинает тонуть в них, не желая спасаться. Жан Этьен улыбнулся, затем, повернувшись к медсестре, произнес названия сложных медицинских препаратов, которые необходимо было ввести больной. Медсестра тщательно все записывала, изредка переспрашивая и уточняя, а затем удалилась готовить инъекции.
  Жан повернулся к пациентке и вновь залюбовался ее безумно красивым лицом, темными волосами, карими испуганными глазами. Он сжал ее руку.
  - Все будет хорошо, не волнуйся. Тебе нравятся? - он повернул голову, показывая глазами на цветы.
  - Очень, - Жанна опустила взгляд, улыбнулась, - спасибо, дорогой, - тихо прошептала она, боясь быть услышанной медсестрой через плохо притворенную дверь.
  ...Капельницы, уколы и другие процедуры - обычное стационарное лечение послеоперационного периода. Оно не утомляет, к нему быстро привыкаешь и даже приобретаешь некую зависимость, но это не так печально, если находишься в квалифицированной частной клинике. Медсестра сказала, что Жан провел операцию безукоризненно. Теперь для выздоровления ей нужно мобилизовать все внутренние резервы и, конечно, уповать на Всевышнего.
   На следующий день, после проведенных процедур в палату вошел доктор Этьен. Приветливо поздоровавшись, он спросил:
  - И как наше настроение сегодня, что беспокоит? - он присел на край кровати, взял ее руку, пощупал пульс, затем коснулся лба, словно желая проверить, есть ли температура. Все эти медицинские приемы вызывали у Жанны странное, ранее неизвестное чувство. Она замирала, прекращая дышать, внутри что-то поднималось, раскрывалось, в глазах темнело, и по телу пробегала приятная дрожь.
  - Давай-ка посмотрим, как у нас все заживает, - слова Этьена вернули Жанну на грешную землю. Он совершенно спокойно и по-хозяйски расстегнул пуговицы пижамы, распахнул полы и стал пальпировать грудь. Лицо Жанны залилось румянцем.
  - Прекрасно. Здесь больно, а здесь? - сердце было готово выскочить из груди, казалось, его стук слышен был даже на улице.
  - Нет, ничего не болит, - с трудом выдавила Жанна. Кружилась голова, она не понимала, что с ней происходит, наверное, такое течение у этой болезни. Этьен еще раз пропальпировал грудь, затем что-то записал в журнал наблюдений, улыбнулся и сказал на прощание:
   - Не переживай, все будет хорошо!
  -Спасибо, - Жанна выразила глубокую признательность своему лечащему врачу.
  Во время вечерних процедур медсестра невзначай обронила, что все пациентки, попавшие в руки хирурга Жана Этьена, обязательно поправляются и даже благополучно рожают, чем смутила Жанну, заставив глубоко задуматься.
  - А как к работе относятся его близкие? - задала Жанна терзающий ее вопрос, имея ввиду совершенно другое. На самом деле, ее интересовало, женат ли он.
  - К сожалению, никому до этого нет дела, - услышала Жанна в ответ.
  На следующее утро Жан Этьен не появился, вместо него пришел другой врач, деловито осмотрел больную, проверил назначение препаратов, провел медсестре подробный инструктаж, пожелал скорейшего выздоровления и деликатно удалился. Жанна полдня нервно ходила по палате, затем легла, долго ворочалась в постели, пытаясь читать, и как-то незаметно забылась чутким тревожным сном.
  - Я думала, ты больше не придешь, - это были первые слова, которые услышал Жан, появившись утром в палате. - Разве можно быть таким жестоким по отношению к больным? - Жанна капризно надула губки. Медсестра, получив очередные инструкции, ушла готовить инъекции, а Жан приступил к осмотру.
  - Как ты себя чувствуешь сегодня? - задал он свой главный врачебный вопрос.
  - Сегодня лучше, - слабым голосом промолвила Жанна.
  - Что значит сегодня лучше, а вчера как? - спросил Этьен обеспокоенно.
  - Вчера было ужасно. Жан внимательно посмотрел на нее, ее лицо залилось румянцем. В воздухе повисло тягостное ожидание чего-то. Он еще раз окинул ее взглядом и произнес:
  - А ну-ка давай посмотрим, как поживает наша ранка? Отодвинув полу пижамы и слегка придавив верхнюю часть груди, он почувствовал нарастающую дрожь в теле Жанны, а следом легкое прикосновение ее ладони к своему колену, через мгновение рука поползла выше. Она ничего не могла с собой поделать, все произошло совершенно непроизвольно и спонтанно.
  - Что я делаю? Она понимала абсурдность ситуации, но тело отказывалось повиноваться, оно жило своей жизнью.
   *****
  Карл, её муж. Крупный мужчина: высокий и полный. С возрастом он слегка полысел. Лицо его было открытое, доброжелательное, но слегка подпорченное отеками и краснотой, особенно заметными после его бесконечных фуршетов и презентаций. И даже грузность не портила приятного впечатления о нем. Как единственный ребенок в семье Карл унаследовал семейный бизнес: крупную инвестиционную компанию и несколько гостиниц. Его любовь к жене была чиста и искренна, но не так сильна, как одержимость деньгами и всем, что их приносило. Во время лечения Жанна не была ограничена ни в чем: ни в материальном ресурсе, ни в комфорте, ни во внимании лечащего персонала. Но, к сожалению, переживания мужа сводились к коротким разговорам по телефону. Вначале ей было досадно и обидно, но вскоре обиду заменило новое чувство. Женщина проводила долгие больничные дни в ожидании встречи с лечащим врачом. Мысли о муже и доме ушли на второй план.
  Больная быстро шла на поправку. Дискомфорт от ноющей боли исчез через несколько дней. Жан сказал, что операция прошла успешно, но для закрепления результата необходимо пройти курс химиотерапии. До начала первого сеанса оставалось несколько дней.
   *****
  - Здесь совсем недурно, - заметила Жанна, отпивая маленькими глотками из большой чашки горячий чай, настоянный на альпийских травах. В этом маленьком кафе, находящемся в старой части города, заваривали чудесный чай, готовили изумительный жульен и подавали достойное вино. Этьен и Жанна сидели на открытой террасе, смотрели на тихую улочку, пили чай и беседовали. Посмотрев на эту пару со стороны, можно было принять их за семейную чету или старых знакомых, знающих друг друга не один год.
  - Жан, а почему ты живешь один? Ты был женат?
  - Когда-то был. Два года назад жены не стало. Мы отдыхали в Индии, и там во время купания в океане она наступила на какую-то морскую тварь, через несколько дней она ушла. Жанна давно привыкла к странному языку врачей. Они говорят "ушел", а не "умер", когда пациент погибал вследствие болезни, от травмы или неудачно проведенной операции.
  -Извини, - смутилась Жанна, - я не хотела сделать тебе больно, давай пройдемся. Они покружили по старым улицам недалеко от кафе. Солнце катилось за горизонт. Жан элегантно открыл дверь белого Renault 19. Мадам Васнер кокетливо улыбнулась и грациозно села в авто.
  - Может, заглянем ко мне, посмотришь, как живут медицинские светила,- с надеждой в голосе произнес Жан.
  - Давай, но только если ты не живешь с анатомическими скелетами. Они такие страшные, особенно, когда прячутся в шкафу, - подхватила шутливый тон Жанна.
  - Они сегодня гуляют до утра, спальня будет наша. Такой откровенный намек ничуть не смутил прелестную леди. Ей безумно хотелось пойти туда, где не потревожат, где не надо спешить. Она уже мечтала о том, как уснет в крепких объятьях Жана.
   Дом с террасой, окруженный старым садом, находился на выезде из Парижа, в красивом живописном месте. Стены, сложенные из красного кирпича, местами были покрыты мхом, деревянные окна смотрели в сад и казались ровесниками вековых дубов. Жилище Этьена снаружи выглядело достаточно скромным, но когда вошли внутрь, взору Жанны явилась огромная комната, точнее пространство, на котором удачно расположились и кухня, и столовая, и гостиная, важным атрибутом которой был огромный п-образный диван, стоящий рядом с камином.
  Последние дни, находясь в больнице, Жанна мечтала, бесконечно думала о том, что она будет делать, если судьба предоставит ей шанс остаться наедине с Этьеном. Квидев жилище Жана, она улыбнулась. Именно так и представляла она жилье одинокого мужчины. Сердце учащенно забилось, ликование, а затем радостное возбуждение наполняли ее.
  - Жан, я так устала, - грустно промолвила она, глаза же выдавали ее соблазнительную игру. - Можно я прилягу на диван?
  - Тебе нездоровится, что тебя беспокоит? - мягко спросил он, продолжая суетиться возле кухонного угла. Тонко нарезанный сыр, жареный миндаль и плитка черного швейцарского шоколада прекрасно гармонировали с большой чашкой кофе и чашкой поменьше, в которой был приготовлен капуччино, присыпанный корицей. Этот гастрономический букет источал такой невообразимый аромат, что Жанна, услышав его, подхватилась и села, поджав ноги под себя. Все это Жан принес на красивом сервировочном подносе, который поставил прямо на диван, затем добавил белый хлеб, небольшой кубик сливочного масла и столовые приборы.
  - Подожди, самое главное, - он подошел к камину, плеснул из небольшой бутылочки на заранее приготовленные дрова, чиркнул спичкой, и огонь радостно заскользил по поверхности дерева. Приглушив свет и удобно расположившись на диване, Жан взглянул на свою гостью и невольно залюбовался. Короткая стрижка-каре, каштановые волосы уложены с нарочитой небрежностью, большие карие глаза, бледное лицо и яркие, влажные, слегка припухшие губы. Ее лицо было безумно сексуальным. Бежевый свитер из шотландской шерсти элегантно подчеркивал фигуру. Длинная шея, грудь, прекрасную форму которой подчеркивал мягкий трикотаж, тонкая талия, изящные бедра, облаченные в узкие, потертые джинсы, заставили сердце Этьена забиться сильнее. Такая женщина могла в считанные секунды свести с ума любого мужчину. И вот этот подарок сидел напротив в его уютной комнате, на диване, поджав ноги, держа обеими руками чашку с капуччино. Она с легкой улыбкой смотрела большущими глазами на Жана, проникая в самое сердце и занимая в нем все больше и больше пространства.
   Огонь в камине разыгрался не на шутку. Причудливые тени появлялись неожиданно и так же неожиданно исчезали. В комнате царил полумрак, и лишь временами она слегка озарялась вспышкам огня в камине. Все это напоминало музыку, когда плавное течение прерывается громким акцентом, а после этого вновь медленно и размеренно льется дальше. Жан не выдержал, взяв сервировочный поднос и поставив его на ковер возле дивана, подвинулся к Жанне и коснулся ее колена. Затем пальцы, словно маленькие пешеходы, отправились в путь по точеному бедру, побродив немного у манящего треугольника. Пальцы с любопытством и усердием принялись за ременную пряжку, через несколько секунд секрет ее открывания был разгадан. С той же настойчивостью они справились с пуговицей и змейкой, а затем и с джинсами. При этом все действия рук надежно прикрывали губы. Жанна обхватила обеими руками голову Этьена и, прижав к себе, буквально впилась в него. В этом жадном поцелуе было так много дикого природного зова, что Жан с трудом остановил волну, поднимающуюся из глубины и отзывающуюся толчками во всем теле.
  Это была стихия. Волна накатывала на Жанну много раз, и каждый раз, когда накрывала, раздавался стон, счастливый стон, вызванный выплеском энергии. Этот звук придавал силу и уверенность Жану Этьену, он продолжал, наполняя теплом и любовью свою необыкновенную гостью, о которой мечтал, кажется, всю жизнь.
  Обессиленные они безмолвно лежали на диване. Огонь в камине уже прекратил дикую пляску и теперь, уставший, с трудом заканчивал свой путь. В комнате было тепло: тепло от огня, тепло от чувств, тепло еще от чего-то, что неожиданно ворвалось в жизнь этих двух и наполнило ее смыслом, понятным только им. Они влюбились друг в друга безоговорочно, безоглядно, и теперь весь мир и все вселенные кружились вокруг них.
  Жанна, уютно устроившись на плече любимого, подняла глаза и чуть слышно спросила:
  - Этьен, что нас ждет впереди? Ты не забудешь меня? - она подняла голову и пристально посмотрела в глаза Жану.
   - И не смей заводить любовниц, я не потерплю этого, - в ее голосе начали появляться капризные нотки. - Я не выдержу, если у тебя появится другая женщина, я просто умру, - она опять стала слабой и беззащитной.
  - Перестань, моя милая, я тебя украду, и мы всегда будем вместе.
  - Жан, мне кажется, что моя болезнь - это наказание за мои поступки, которые я совершила прежде. А за то, что я с тобой, расплачиваться еще предстоит.
  - Жанна, не надо, никогда за любовь не наказывали. Как можно злом творить добро? - Ведь если наказывать за любовь, что в итоге останется?
  - Думаю, этот грех мне должны простить, но я все равно боюсь. Мне кажется, что я живу будто по спирали, события, которые со мной происходят на одном витке, обязательно будут оценены на другом.
  - Закрывай глаза, моя дорогая, спи и не тревожься. Этьен привлек Жанну к себе, накрыл пледом и, нежно целуя ресницы, отправил в страну грез.
   *****
  Самолет мягко катил по посадочной полосе. После жидких хлопков в знак благодарности экипажу за удачную посадку пассажиры прильнули к окнам иллюминаторов, пытаясь скрыть страх и волнение, хотя почти каждое лицо светилось улыбкой и радостью. Рейс задержался из-за непогоды на несколько часов. Этьен думал о Жанне, он сидел в восьмом ряду, закрыв глаза, и мечтал. Самолет почти закончил свой бег, поворот, остановка, трап, пассажиры бодро сбегали по ступенькам с борта и заходили в автобус. Жан почувствовал легкое волнение, давно такого не было, уже много лет он летал спокойно. Получив багаж, он по инерции огляделся вокруг, словно пытаясь найти кого-то, а затем направился к выходу аэропорта. Декабрьский вечерний воздух обнял и, не церемонясь, забрался под куртку. Этьен повернул голову в сторону паркинга и увидел Жанну. Она стояла невдалеке в легком элегантном пальто, выгодно подчеркивающем великолепную фигуру. Глядя на Жанну, даже закоренелый француз мог легко ошибиться, приняв ее за известную актрису Софи Марсо. Даже улыбка, блуждавшая на ее лице, была очень близка к оригиналу. Этьен рванулся, сделав несколько энергичных шагов, остановился, уронив сумку, неистово обнял и осыпал поцелуями Жанну.
  - Родная, я безумно соскучился, я больше так не могу, - шептал ей на ухо, не обращая внимания на проходящих рядом людей, целуя волосы, глаза, губы.
  - Милый, подожди. Сядем в машину. Ее BMW третьей серии стоял неподалеку, салон еще сохранил тепло.
  - Я так извелась, думала, что сойду с ума. Почему бесконечно переносили рейс?
  - Не знаю, - невпопад ответил Жан, завороженно глядя на ее красивый профиль.
  - Мы изменим наши планы, сегодня будет моя ночь,- очень тихо прошептала хозяйка машины, мягко лавируя между машинами. Перетекая из одного потока в другой, автомобиль мчал своих пассажиров навстречу неведомым ночным событиям. Жан еще ничего не понял, но сердце уже откликнулось, радостно забилось.
  Вечер, уютный теплый салон, красный свет приборов. Лучшего места для вопросов и ответов не найти, но они молчали, бесконечно переглядываясь, словно обдумывая невероятный сюрприз, ожидающий их в конце поездки. Минуя центр и проехав по узкой улице на небольшую площадь с застывшими фигурами старинного фонтана, машина затормозила у роскошного, помпезного здания отеля "Амбассадор".
  - Одну минуту, дорогой, - Жанна коснулась губами слегка небритой щеки и через минуту исчезла за тяжелыми входными дверьми пятизвездочного отеля. Что происходит, Этьен еще до конца не понимал, но уже начинал догадываться.
  - Неужели? - мелькнула мысль. Сердце забилось еще чаще. Эти минуты ожидания показались вечностью.
  - Наконец-то, - пробормотал он, заметив приближающуюся Жанну.
  - Любимый, сегодня мы будем здесь...
  - Сумка в багажнике. Принесите ее, пожалуйста, в номер, - обратилась она к портье, отдавая ему ключи от машины и чаевые. Таких увлеченных друг другом постояльцев отель еще не знал. Выйдя из лифта на третьем этаже, эти двое перебросились парой-тройкой фраз, проследовали по коридору и остановились возле своих номеров, странным образом оказавшихся рядом. Спутница тихо шепнула Этьену:
  - Дорогой, минут через сорок я загляну к тебе.
  - Номер в классическом стиле а-ля Людовик ХV выглядел роскошно. Мягкий свет струился из огромной хрустальной люстры, ниспадал на стены и кровать, которая занимала большую часть спальни. Кресла из темного дерева звали в уютные объятия. Жан удовлетворенно хмыкнул и начал складывать свои вещи в шкаф. Затем разделся, зашел в ванную комнату, напоминающую дворец из плитки, стекла и фарфора, остановился возле зеркала, озадаченно коснулся слегка проявившейся щетины на подбородке. Из зеркала на него смотрел уставший с дороги человек, отдаленно напоминавший голливудского актера Пирса Броснана. Жан давно знал об этом удивительном сходстве и иногда сполна пользовался популярностью и авторитетом своего именитого двойника. Он улыбнулся, визави в зеркале сделал то же. Похоже, настроение, как и улыбка, у них были совершенно одинаковые.
  В дверь постучали, через пару секунд на пороге появился официант с заказом в номер. Жан удивленно поднял брови, но больше ничем себя не выдал. Сноровистые руки профессионала быстро сервировали стол, украсив его изысканным ужином, куда входили утиная грудка Магре, обильно политая соусом из красного вина, брусники и шафрана, куриная печень с яблоками и имбирем, хлеб с пряными травами, профитроли с заварным кремом и карамельным соусом. Венчали этот триумф вкуса две бутылки белого вина с длинными замысловатыми названиями. Жан мысленно улыбнулся, вечер обещал быть незабываемым, при таком изобилии на столе, видимо, и душа голодной не останется.
  Официант ушел, а Этьен стал рассеянно перебирать пультом телевизионные каналы. В дверь вновь постучали, этот стук эхом откликнулся в сердце, оно радостно забилось.
  - Войдите, - осипшим от волнения голосом произнес Жан. Его охватил трепет, когда появилась мадам Васнер, она была не просто эффектна, она была великолепна. На ней был бежевый свитер из тонкого трикотажа с соблазнительным декольте, темно-коричневая юбка классического кроя, удивительно гармонирующая по цвету с оттенком волос, темные туфли на высоком каблуке, завершали этот образ шелковые ажурные чулки.
  - Как устроился, дорогой? - Жанна медленно приблизилась и нежно поцеловала в губы, - вижу, здесь уже все готово, давай будем ужинать.
  Говорили много, он делился новостями о клинике, о смешных эпизодах, случившихся с друзьями и знакомыми. Была выпита одна и начата вторая бутылка белого вина. Разговоры становились смелее и откровеннее, затем случайно коснулись деликатной темы одиночества. Оба как-то сникли, стушевались и, чтобы разрядить неловкую ситуацию, Этьен включил легкую музыку, подчеркивающую настроение, наполнил бокалы и сказал:
  - Я до сих пор не верю, что встретил такую потрясающую женщину, дорогого мне человека, которого я безумно люблю, ради которого я готов пожертвовать всем, что у меня есть.
  - Спасибо, милый, но все как-то очень торжественно, а в конце грустно. Не надо жертв, зачем? Лучше подари мне свое сердце и сегодняшнюю ночь.
  Она поднялась и с бокалом медленно стала приближаться к Жану, отпивая большими глотками вино, словно ее мучила жажда. Жан зачарованно смотрел на нее, чувствуя, как неведомая сила разливалась по телу, делая его упругим. Только прерывистое дыхание и мелкая дрожь напоминали о том, что впереди будет не спортивный поединок, а безумная близость... Жанна склонила голову и губы сами нашли друг друга, они то впивались, то ласково скользили, становились то упругими, то податливо нежными. Язык манил, касался губ, безумствовал, словно в диком танце, не мог успокоиться и насытиться.
  Крепкими руками Жан подхватил Жанну как пушинку и усадил на колени, покрывая поцелуями ее тело. Возбуждение нарастало. Жанна закрыла глаза, прислушиваясь, как его рука-бродяга медленно, извилистыми движениями скользила по внутренней стороне бедра, по ее чулкам и бархатной коже. Когда пальцы достигли конца пути, они с удивлением остановились, обнаружив, что белья нет. Удивление длилось недолго, тело Жанны напряглось, слегка подалось вперед, словно приглашая не останавливаться, ласкать и идти дальше. И вот уже теплая ладонь легла на желанный треугольник. Жанна застонала, а ее тело начало непроизвольно двигаться, эти ритмичные движения сопровождались мелкой дрожью, которую чувствовал Жан. Этот стон, не звал на помощь, это не была боль; нежный стон был отголоском необыкновенного наслаждения, нахлынувшего на Жанну, но понимания, что она делает, осознанности происходящего не было, она просто летала. Привстав, Этьен подхватил Жанну и понес к постели, бережно положил и нашел в себе силы прервать поцелуй. Глубоко дыша, он ждал, пока его пульс немного замедлится, ему было необходимо во что бы то ни стало сделать так, чтобы ей было хорошо, и при этом не умереть от неутоленного желания. Сняв рубашку и обнажив загорелый торс, он остановился, невольно залюбовавшись своей "жертвой", лежавшей поверх покрывала, затем наклонился и едва слышно стал покрывать ее лицо поцелуями, одновременно снимая свитер, юбку, чулки. Пальцы Этьена ласково гладили ее щеку, и Жанна почувствовала, как по телу разливается сладостное оцепенение.
  - На ощупь твоя кожа еще нежнее, чем кажется, - заметил он, обводя большим пальцем контур ее губ. Вопреки приказам мозга, его рука упорно скользила вниз по стройной шее, атласным плечам и коснулась груди. Тихо застонав, она обвила руками его шею и начала целовать. Плотно прижавшись к нему, Жанна упивалась ощущением сильного, напряженного тела, по которому от ее прикосновений пробегала мучительная судорога. Руки Жанны все смелее гладили его тело и, наконец, сделали то, чего он давно хотел и ждал. Драгоценность, лежавшая на постели, была настолько восхитительна, что Жан, не выдержав, накрыл ее всем телом и пронзил. Казалось, безумству не будет конца, они сплетались, растворялись, упивались друг другом, отталкивали, затем вновь набрасывались, выплескивая из себя свою и впитывая в себя уже не чужую энергию любви и бесконечного счастья.
   *****
  - И что же, ты семь лет жила в одиночестве и ни разу не попыталась найти мужчину, с которым могла связать свою жизнь. Ты, такая красивая, просто не могла быть затворницей, никогда не поверю. Поезд несся вперед, разрезая ночь, накручивая на колесные пары километры, вагон тихо покачивался, а эти двое сидели, обнявшись, и тревожили душу мадам Васнер далекими воспоминаниями.
  - А зачем? У меня был муж.
  - Как, у тебя был муж? - переспросил Мартин.
  - Был, его уже нет, Карл умер год назад.
  - А тот мужчина, которого не стало семь лет назад, он твой друг?
  - Это мой спаситель, вылечивший от всех недугов, в том числе и душевных.
  - А Карл знал его?
  -Да, они были знакомы.
  -Неужели муж позволил увести тебя из семьи?
  - От него ничего не зависело, я сама все решила.
  - Расскажи о своем муже, - негромко попросил Мартин.
  - Зачем, это скучная история.
  В купе забралась тишина, все так же мерно покачивался вагон, колеса изредка издавали короткую чечетку, проскакивали стыки рельс и стрелочные переезды. Жанна молчала, она вспоминала свою жизнь с Карлом и не понимала, с какого момента она может начать рассказ. Она мучилась, ей вдруг стало стыдно за поступок, произошедший совсем недавно, его она тоже не могла объяснить. Семь лет она не знала мужской ласки и уже внутренне смирилась со своей участью, и вдруг непреодолимое желание ошеломило ее, на какое-то время она потеряла контроль над собой и своими поступками. Незнакомый мужчина в купе чуть не свел ее с ума и только потому, что был необыкновенно похож на Жана Этьена. Возможно, Мартин был немного выше, чуть-чуть старше, но его лицо и улыбка очень напоминали о событиях семилетней давности.
  Жанна продолжала молчать, Мартин украдкой поглядывал на собеседницу, не задавая больше вопросов. Опыт журналиста подсказывал, что надо еще немного подождать. Женщине всегда неудобно говорить о личном, о тайнах, которые она бережно хранила до этого дня. Но в жизни бывают моменты, когда вместе с исповедью человек одновременно освобождается от груза, по-новому оценивает свою жизнь и совершенные поступки, особенно те, которые тщательно скрывал. Эту человеческую слабость Мартин знал хорошо, безгрешных людей нет, и поэтому его журналистские сюжеты всегда были яркими и эмоциональными. Надо отдать ему должное, в душу он забирался глубоко и находил там всегда самое важное.
  - Замуж я вышла, когда мне исполнилось двадцать два года, - робко начала Жанна, - я тогда ничего не понимала, кстати, в мужчинах тоже. Просто взяла и приняла поспешное решение, Карл был старше меня на восемь лет, тогда он был еще интересен и весил намного меньше.
  - Любила ли я его? Не знаю, скорее нет, особенно после его командировки в Индонезию. Там он задержался на три месяца, почему так произошло, я до сих пор не знаю, может женщина, может болезнь, он всегда избегал этой темы. Но с этого момента многое изменилось в нашей жизни. Интимные отношения стали реже, а близость начала раздражать и даже вызывать отвращение. Когда все-таки это случалось, я молила, скорее бы это закончилось, так было противно. В общем, любви не было, вместо нее у Карла была любимая работа и деньги, которые он боготворил. Он не был жадным, у меня было все и даже в излишке. На частых приемах и фуршетах мне оказывали знаки внимания, не раз предлагали руку и сердце, Карл знал об этом.
  Кстати, он не ревновал, он гордился, в этом смысле я была очень дорогой вещью, и меня это сильно бесило. Сразу после замужества я очень хотела детей, но после его командировки в Джакарту мое желание исчезло, да и не получалось. Инвестиционный фонд, гостиницы, встречи, фуршеты, из-за них Карл начал быстро сдавать, лысеть, полнеть, часто приходить изрядно выпившим. Я так устала от всего этого однообразия, что хотела подать на развод. А тут болезнь, она меня сначала чуть не уничтожила, а потом подарила друга, любимого человека.
  Жанна замолчала, а затем повернулась к окну и долго смотрела в темную бездну ночи. Одинокая слеза тихо сползала по щеке. Спустя пару минут спросила Мартина с упреком:
  - Зачем тебе это? Мне так больно вспоминать!
  - Не знаю, - Мартин пожал плечами, - я спросил об этом потому, что сам одинок. Скажу честно, я очень хотел, чтобы у тебя никого не было.
  Жанна грустно улыбнулась и положила голову на плечо Мартина.
  - А ты любил свою жену?
  - Да.
  - Как ее звали?
  - Ты не поверишь, ее звали Марта, наши друзья долго шутили над нами.
  - Интересно, почему происходят такие совпадения, моего друга звали Жан, а твою жену Марта, удивительно. И теперь от былого счастья остались половинки, половинки душ, половинки имен. Странно и у тебя, и у меня.
  - А может, они там, наверху, тоже встретились и сейчас с укоризной наблюдают за нами.
  - Нет, - Жанна посмотрела на Мартина. - Они не будут меня осуждать, я не выдержала, я живая, я не могу терпеть бесконечно. Мне раньше казалось, что болезнь и возможная смерть - самое страшное в жизни. Теперь я поняла, что это не так, гораздо страшнее терять любимого человека, а потом жить, нет, не жить, а изнемогать в холодном одиночестве.
   Жанна замолчала, на реснице повисла маленькая слезинка, она словно раздумывала, прыгать или нет, а потом, собравшись с силами, сорвалась, и тут же за ней покатились другие.
   Колеса вагона продолжили свой негромкий перестук, купейный сумрак заставлял глаза закрываться, голоса собеседников становились все тише, слова растягивались, сон, как ночная кошка, подкрадывался все ближе и ближе.
   *****
   Жан вышел из душа, тихо притворив за собой дверь. Однако Жанна уже не спала, она медленно открыла глаза и томно произнесла:
  - Какое сегодня число, где я? - она с трудом отходила ото сна.
  - Милая, ты отдохнула? Из-под прикрытых ресниц она увидела Этьена, от него исходил совершенно новый аромат, терпкий запах тела сочетался с нотками пачули, сандалового дерева, смолы и меда. Парфюм мужчины может многое рассказать о нем. Смешно наморщив носик, она протянула руки ему навстречу и, не открывая глаз, шутливо бросила:
  - Ты кто? А ну-ка, иди ко мне. Жан выпрямился, приосанился, отбросил полотенце, налился. Влажная кожа, мокрые волосы после душа и рельефные мышцы... Жанна сначала смотрела в глаза, затем на плечи, грудь, красивый, тренированный живот, ее дыхание перехватило, ниже все было очень бодро. Перед ней стоял не врач, а атлет.
  - Иди ко мне, - капризно надув губки, промолвила она. Жан от женского призыва просто влетел под одеяло, покрывая поцелуями Жанну. А она, ладошкой отстранив губы Этьена тихо прошептала:
  - Подожди, - через мгновение она исчезла под одеялом. Это прикосновение, этот нежный импульс пронзил его. Обольстительница не останавливалась, продолжала целовать, ласкать языком, слегка покусывать, все было в ее власти. Эта сладкая пытка длилась недолго, ее сменила яркая вспышка наслаждения, а за ним ощущение полного изнеможения. Жан застонал от приближающегося оргазма и шепотом, через силу выдавил:
  - Я не могу, не могу больше сдерживаться, сейчас я...Они наслаждались истомой, нежно поглаживая друг друга, невидящий взор был направлен вверх, они находились в неге, в блаженстве и возвращаться на землю не собирались.
   *****
  - Жанна, просыпайся, уже одиннадцать, мы опоздаем к твоему новому доктору.
  - Жан, я не хочу к новому, хочу остаться со старым.
  - Милая, вставай, у нас еще много дел.
  - Жан, еще пять минут, - она повернулась на другой бок, выпрямила руки, прогнулась и резко подскочила с кровати. - Который час? Сколько? Одиннадцать? Нам надо спешить. Жан, через полчаса я тебя жду. - Быстро одев свитер и юбку, она незаметно выскользнула в свой номер. Жан оглядел кровать, стол, улыбнулся и прошептал:
  - Достойная разруха, вот так бы всегда. Затем достал свежие вещи и стал приводить себя в порядок. Через сорок минут он постучал в дверь своей милой соседки.
  - Я вас давно жду, - раздался за дверью веселый голос, - вы опаздываете.
  - Ровно через сорок минут, как договаривались.
  - Неверно, ты должен был догадаться, чего хочет твоя девочка, - капризно надув губы, пошутила Жанна.
  - Сдаюсь, - Жан наклонил голову и рухнул на колени.
  - Прощаю! - торжественно произнесла Жанна. - Сегодня ты только мой! - она подошла к Жану, опустилась на колени, взяла его лицо в свои маленькие ладошки и стала осыпать бесконечными поцелуями.
  - Милый, пойдем пить кофе.
  Стол был сервирован не менее изысканно и красиво, чем в соседнем номере. На завтрак были поданы блины с клюквенным джемом, тонкие венские сосиски с горчицей и яйца пашот. Приятным дополнением стал сюрприз, предусмотрительно организованный Жаном. Отель такого уровня подразумевал наличие флориста и доставку букетов в номер. Воспользовавшись этой услугой, он заказал необыкновенно нежный букет с голубыми гортензиями, белыми пионами и ароматными фрезиями. Жанна была очарована и сражена таким проявлением внимания со стороны Этьена. Как и любая женщина, она ждала подтверждения чувств любимого мужчины, приятных знаков внимания, поцелуев и объятий украдкой, восторженных взглядов и смелых комплиментов.
   Старания шеф-повара ресторана, находящегося в отеле, были оценены по достоинству, утренний аппетит был сильнее вечернего, сказывалась ошеломительная ночь и страстное утро. Пара налегала на еду, шутила, смеялась, а между тем за окном бушевала непогода. Поднялся порывистый ветер, пошел сильный снег, засыпая дорогу. Вчерашнее предупреждение в аэропорту начинало сбываться. Быстро покончив с завтраком, Этьен и Жанна вышли на улицу. Снег лежал повсюду: на крышах домов, на деревьях, на проводах. Машины были засыпаны полностью и выглядели как небольшие снеговики. Сноровисто освободив от снега свою тройку BMW, они уселись в машину, завели мотор и нетерпеливо ждали, когда оттают стекла.
  Покружив по городу какое-то время, объезжая заторы и пробки, вызванные снежной бурей, они оказались на тихой улочке среди старых особняков. Тихой она казалось потому, что старые деревья, раскинув могучие руки-ветви, надежно защищали эту небольшую улицу от пронизывающего ветра. Однако снега здесь было достаточно, он лег ровным ковром на крыши домов, дорожки, ветви деревьев, словно насыпал его волшебник нарочно в преддверии Рождества. Быстро разобравшись с адресом, они, минуя большие кованные ворота, заехали в парк, а затем по узкой дороге подкатили к старинному двухэтажному зданию. Их давно уже ждали.
  - Добрый день, - сухо ответил на приветствие и протянул руку невысокий, полный мужчина лет сорока. - Вы привезли с собой бумаги? Это был специалист по реабилитации после перенесенных онкологических заболеваний доктор Томас Познер. - Я жду вас с утра, господин Этьен, а это я полагаю, мадам Васнер, - он взглянул в глаза Жанне, мило улыбнулся, слегка наклонил голову.
  - Мадам, надеюсь, вы сегодня не пили утренний кофе с творожным шариками и клюквенным вареньем? Жан закусил губу, как он забыл про тестовый забор крови, который производится натощак.
  - Ах, эта сумасшедшая ночь, она во всем виновата. Ведь он должен был предупредить Жанну об этих нюансах.
   Они пробыли в реабилитационном центре около полутора часов. Врач посмотрел бумаги, в которых подробно было описано течение болезни, сделал беглый осмотр пациентки. Обменявшись поздравлениями с наступающим Рождеством, они попрощались. Жанна и Этьен спустились с крыльца, вокруг было все белым-бело, как будто коридоры реабилитационного центра простирались дальше, куда-то в парк.
   - Милый, мне так грустно, наша встреча так быстро заканчивается, не хочу расставаться.
  - Жанна, дорогая, едем в аэропорт, я опаздываю на рейс. Не расстраивайся, ты же знаешь, мы скоро увидимся, я буду участвовать в конференции в середине января, у нас будет целая неделя вдвоем. Жан притянул ее к себе и нежно поцеловал в висок. Жанна опустила голову и направилась в сторону машины.
  - Мне становится грустно, когда я думаю, что не увижу тебя так долго, - еще раз повторила Жанна в машине.
  - Радость моя, что мы можем сделать? Рождество - семейный праздник, и тебе нужно быть дома.
  - Да, - мадам Васнер грустно улыбнулась, - семейный.
  Когда они приехали в аэропорт, сумерки уже полностью накрыли Вену. Взяв вещи, они быстро прошли в зал аэропорта, нашли большое табло с расписанием вылетов и с удивлением отметили, что все прилеты задерживаются, а вылеты отменяются в связи с крайне неблагоприятными погодными условиями. Это не входило в их планы, но, похоже, судьба смилостивилась над ними и дала время побыть вместе еще немного.
  - Жанна, подожди, пожалуйста, мне надо позвонить и предупредить друзей, что вылет задерживается и я могу опоздать. Как только Этьен отошел, Жанна бросилась в противоположную сторону к другому телефону.
  - Алло, Карл, доктор Жан Этьен, которого ты вызвал из Парижа, не может вылететь, все рейсы отменены, мне так неудобно, ведь это он из-за нас оказался здесь перед Рождеством. Может быть, ты пригласишь его к нам? - сбивчивым голосом говорила Жанна, - тем более к нам приглашен Людвиг Норман, наш семейный врач, скучно им точно не будет.
  - Решай сама, если считаешь, что он вольется в нашу компанию, вези.
  Досада на лицах пассажиров, нервозность в движениях, словах - всему виной был снежный буран, из-за которого отменили рейс, а это сделало невозможным вовремя попасть домой на Рождество. Не хотелось бы прозябать в такой праздник в аэропорту. Жан подошел к мадам Васнер, он был растерян, обескуражен и расстроен не на шутку.
  - Я не знаю, как отсюда выбраться, - он от бессилия развел руками, - ну почему сегодня, почему со мной?
  - Дорогой, ведь тысячи пассажиров оказались в подобной ситуации, став заложниками разбушевавшейся стихии. Не убивайся ты так, а то я сейчас расплачусь, - Жанна опустила глаза.
   Он удивленно посмотрел на нее. "Неужели мадам Васнер так зло шутит или издевается?" - мелькнула странная мысль, которую он тут же прогнал.
  - А ну-ка, признавайся, это ты надула снежные сугробы и испортила погоду? - произнес Этьен и, приобняв Жанну, коснулся губами ее волос.
  - Теперь я все понял, ты приглашаешь меня провести еще одну бурную ночь в отеле? Смею тебя заверить, что после вчерашнего нас туда больше никогда не пустят! Эта длинная тирада Этьена была еще подкреплена активной жестикуляцией и обращением к небу:
  - Господь, услышь меня!
  -Жан, я серьезно говорю, не переживай, мы приглашаем тебя к нам, - сказала Жанна.
  - Кто это мы?
  - Мы это я, ну и, конечно, Карл, я ведь должна была ему сказать.
  - Ты, это серьезно? - на миг Жан задумался, словно что-то просчитывал, затем улыбнулся, притянув к себе Жанну, поцеловал и сказал:
  - Я согласен, поехали!
   Уже около трех часов они находились в пути. Дорога без конца петляла, то резко спускалась, то плавно поднималась вверх, местами было скользко. Все эти пируэты были видны по впереди идущей машине. Ее часто заносило, бросая из стороны в сторону, но водитель каким-то чудом всякий раз возвращал ее на свою полосу. Фольксваген "Жук" непонятного года выпуска лихо вилял по дороге, когда автомобиль заходил в очередной поворот. Он натужно, из последних сил, тарахтел, карабкаясь вверх, и радостно урчал, когда несся вниз. Вдали, у подножия горной гряды, показались огни небольшого города, где должно было закончиться их путешествие. Автомобили, словно живые, бросились вниз по спуску, стремительно ускоряясь и набирая скорость. Вдруг водитель впереди двигающегося "Жука" резко затормозил, машина в очередной раз вильнула задом в левую сторону, но в этот раз водителю не удалось выровнять автомобиль. Центробежная сила, вцепившись в корму, начала выносить его на встречную полосу, раскручивая все сильнее и сильнее. К несчастью маленького фольксвагена, навстречу в гору рвался тяжелый грузовик. Раздался сильный удар, и "Жук", словно игрушечный, отлетел на свою полосу, а затем, перевернувшись в воздухе, рухнул в кювет. Жанна благоразумно отстала от лихача водителя и только поэтому чудом избежала опасности:
  - Тормози, - громко крикнул Жан. Она вывернула руль и резко остановилась на обочине. Жан выскочил из машины и бросился бежать к беспомощно лежащему на крыше фольксвагену. Так получилось, что удар пришелся прямо в корму маленького автомобильчика. Сквозь искореженный металл струился густой черный дым, а вслед за ним появились жадные языки пламени. Жан дернул пассажирскую дверь, она не поддалась, тогда он ногой сильно ударил по стеклу, оно рассыпалось на мелкие осколки. Он запустил руку в салон и буквально выхватил из него легкое тело. Это оказалась бодрая старушка, которая, ничуть не испугалась, а только начала громко кричать, умоляя помочь ее супругу. Между тем огонь быстро разгорался, угрожая забраться в салон. Жан понимал, что времени почти нет, мог взорваться бензобак. Забыв об опасности, Жан с трудом втиснулся в разбитое окно, затем перевернулся на спину и увидел, что на ремнях безопасности в отблесках нарастающего огня висел вниз головой седовласый старичок-гонщик. Этьен потянулся вверх, нащупал кнопку замка ремней, нажал ее, и старичок, словно мешок, свалился на него. Жан быстро подался назад, таща за собой горе-водителя, вытянул его через окно, подхватил на руки и отбежал от автомобиля. Через несколько секунд раздался громкий хлопок. Яркая вспышка озарила дорогу. Минут через двадцать возле горящего фольксвагена появились полицейские, которые посадили перепуганных стариков на заднее сиденье своего автомобиля и вызвали пожарную машину. Составление протокола и объяснение заняло еще полчаса, и только после этого Жанна продолжила путь.
  - Ты же мог сгореть, ты - сумасшедший. Жан молчал, молчал и улыбался. Он внутренне гордился своими поступками и мог позволить себе не отвечать на женские выпады.
  С высоты спуска, по которому двигался BMW, хорошо был виден небольшой городок, его границы выделялись горящими фонарями. По ним точно можно было определить направление главной дороги и прилегающих к ней улиц.
  - Нам надо проехать через центр на ту сторону, а там за городом через два километра будет наше шале.
   Спустя минут десять, машина остановилась перед невысоким забором с красивыми витыми металлическими воротами и калиткой. Жанна нажала на кнопку звонка, через несколько секунд ворота плавно поползли в сторону. Немного проехав, автомобиль остановился у большого трехэтажного дома, построенного в типично тирольском стиле, сочетающий в себе камень и дерево. Кто бывал в Австрии, тот знает эти дома, внешне грубоватые, они наполнены невероятной атмосферой домашнего уюта и тепла.
  На крыльце появился пожилой мужчина, он быстро спустился навстречу приехавшим и с заметной укоризной в голосе произнес:
  - Добрый вечер, Жанна, я уже начал волноваться, доведете вы меня, старого.
  - Ну не надо, Питер, все хорошо, не волнуйтесь, - в знак примирения она по-детски чмокнула его в щеку и добавила:
  - Знакомьтесь, это доктор Жан Этьен, он из Парижа. А это Питер Линке, наш управляющий и мой старый друг.
  -Питер, а где Карл? Он отдыхает? Помолчав, она спросила:
  - Да, спит перед телевизором.
  - Что, опять выпил?
  - Совсем немного.
  - Питер, покажите Жану гостевой дом и подайте ужин.
  Метрах в тридцати от большой трехэтажной виллы находился дом поменьше, видимо предназначенный для многочисленных друзей Карла. На первом этаже этого сооружения располагалась просторная комната, выполняющая функцию гостиной. На втором этаже, куда можно было подняться по широкой, деревянной лестнице, находились спальни, ванные, гардеробные комнаты.
  Жан поблагодарил Питера за экскурсию, отказался от позднего ужина, быстро разделся, принял душ и лег спать. Он устал и был совершенно разбит.
  Доктор Этьен спал крепко и проснулся поздно, где-то около десяти. Быстро приведя себя в порядок, он спустился вниз. Гостиная преобразилась от развешанных гирлянд и хвойных веток, украшенных колокольчиками, елочными игрушками, свечами и другими атрибутами самого любимого зимнего праздника. Большие панорамные окна создавали необыкновенное чувство уюта и вместе с тем гармонию с окружающим миром. Их можно было открывать и использовать как большие стеклянные двери. В окна заглядывали молодые зеленые ели, не мешая наблюдать за хозяйским домом, расположенным напротив. Жан обратил внимание на большую нарядную елку, стоящую в углу и обильно украшенную рождественскими игрушками. Рядом с ней располагался камин, напротив стояли два широких кресла, а на полу лежала огромная шкура бурого медведя. Дальняя часть комнаты была зоной столовой и кухни, там находился большой обеденный стол с барной стойкой. Стол был сервирован, на одной его половине размещались тарелки и фужеры вместе со столовыми приборами, другую его часть занимали большие и маленькие кастрюли, сковородки и судочки с ароматной едой. На столе возле вазы с еловой веткой стояла рождественская открытка. Жан взял ее в руки, повернул и прочитал: "Дорогой Жан, будьте, как дома. Я с Карлом уехала в Инсбрук, поздравить родных. Встретимся в девять вечера за праздничным столом. Целую. Ваша Жанна".
  
   *****
  За окном проносились огни небольших городков, поселков, затем опять становилось темно. Поезд словно врезался в эту влажную осеннюю ночь, оставляя по сторонам широкие поля и леса, еще не потерявшие свои цвета.
  - А ты до сих пор тоскуешь о Жане? - тихо спросил Мартин. Он почувствовал антипатию к человеку, которого давно уже нет.
  - Да, я вспоминаю его часто.
  - Каким он был? Расскажи, - любопытство Мартина начинало брать верх. Жанна повернулась, пристально посмотрела в глаза Мартину и тихо произнесла:
  - Ты на него очень похож. Я словно вернулась в прошлое, туда, на семь лет назад. Прости меня.
   Она схватила руки Мартина и стала их жадно целовать. Он наклонился, коснулся губами ее волос и тихо прошептал на ухо:
  - Пожалуйста, не надо, я не хотел делать тебе больно.
  Она выпрямилась. На него смотрели огромные печальные глаза, полные слез и невыносимой боли.
  - Я расскажу, каким он был, и почему его не стало,- она внутренне собралась, затем повернулась к окну и тихо продолжила свою грустную повесть.
   *****
  Съев роскошный бекон с яичницей и запив его чудесным кофе, Жан вышел на улицу. Возле большого дома стоял Питер, он приветливо кивнул Жану и поинтересовался планами на день.
  - Планов никаких, может посмотреть город, - равнодушно ответил Жан.
  - Вас подвезти? - предложил Питер.
  - Спасибо, прогуляюсь пешком, - развернувшись, он отправился к калитке.
  Дорога стелилась вдоль подножия большого горного кряжа. Дул слабый ветерок, иногда поднимая легкие снежинки над ослепительно белыми сугробами. Повернув голову, Жан увидел бездонное голубое небо, яркое солнце и величественные вершины гор. На самом верху снег поднимался и образовывал легкую дымку, иногда струящуюся полоску. Вьюга, словно заправский художник, белыми мазками пробовала изменить картину, добавляя все новые и новые штрихи. До города было больше двух километров. Жан бодро шагал по обочине дороги навстречу мчавшимся автомобилям. Все спешили домой к рождественскому столу, ведь Рождество - самый любимый и яркий праздник зимы.
  - А я не дома, - подумал Жан, - зато с ней, - он мысленно возвращался в то время, когда увидел ее впервые. Тогда он поддержал ее, беспомощную, потерявшую силы бороться за собственную жизнь, и вселил надежду. И произошло то, что должно было произойти, он сам заболел самой опасной болезнью - любовью. Сначала ее признаки проявлялись почти незаметно, потом стали отвлекать его, а затем он понял: болезнь приняла хронический характер. Жизни без Жанны он уже не мыслил. Сейчас, вспоминая то время, он осознал, что, когда она находилась в больнице, он летел на работу по поводу и без него. Во время их встреч он не мог удержаться, чтобы не коснуться ее нежной, почти прозрачной кожи, не посмотреть в ее глубокие карие глаза. Они шутили, общались, и случилось чудо - она поправилась.
   Послеоперационный период, химиотерапия - все это он помог ей преодолеть. Это время он не забудет никогда. Сколько вечеров они встретили в его доме у камина, сколько безумных ночей провели. Болезнь Жанны отступила, от нее не осталось и следа, лишь маленький шрам на правой груди напоминал о событиях трехмесячной давности. Влюбился, сейчас он это отчетливо понимал. Что делать дальше? Тупик. Он не мог назвать ее любовницей, не поворачивался язык, хотя по сути их действия подпадали именно под термин "любовники". Он чувствовал, что теперь вряд ли сможет полюбить другую.
  Жан шел широким твердым шагом, как идут мужчины, уверенные в себе. До города оставалось чуть больше километра.
  - Сегодня скажу ей, а завтра объяснюсь с ним, - твердо решил Этьен, - хватит мучиться. Сегодня не буду ему портить праздник, скажу завтра, а если получится, заберу Жанну с собой.
  Снег хрустел под ногами, горячее дыхание превращалось в белый пар. Жан шел, смотрел на приближающийся город, но мысли его были с ней.
  - Я не смогу выдержать еще одну разлуку, я не смогу без нее, - эти слова, словно в калейдоскопе крутились в его голове. Тогда, спустя месяц после химиотерапии, когда Жанна уехала домой, разлуку с любимой Этьен пережил очень тяжело. Он тосковал. Работа казалась невыносимо скучной, а удачно сделанные операции не приносили привычного удовлетворения. За это время Этьен окончательно понял, каким страшным и разрушительным может быть одиночество, когда, отдав свое сердце, он, в силу определенных обстоятельств, остался один. Он вел себя так, словно боялся открыться, сказать вслух слово "люблю", хотя любовную битву он уже давно проиграл, его сердце было захвачено, а свобода - повержена. И как бы это не выглядело странным, свободы он уже не хотел, он желал зависимости.
   *****
  Машина мягко стелилась по зимнему полотну дороги, бесконечные повороты, подъемы и спуски очень быстро сделали свое дело. Удобно расположившись на заднем сиденье, Карл задремал. Еще пару серпантинов и месье Васнер погрузился в глубокий, безмятежный сон. Жанна обрадовалась этому, потому что последнее время разговоры не складывались, вызывали раздражение и какую-то странную неприязнь. Не только слова, но и его прикосновения вызывали отторжение.
  "Интересно, что делает сейчас Жан? Скучает? Может, думает обо мне? Прочитал ли мою открытку? Как могло такое случиться, что я влюбилась, как девчонка", - она улыбалась, думая о Жане. А еще радовалась тому, что сегодня подтвердилось то, о чем она так давно мечтала. Неделю назад прошли все мыслимые сроки, а эти дни все не наступали. Она сделала тест на беременность, он показал положительный результат. Все сомнения рассеялись:
  "Я беременна, у меня будет малыш, как невыносимо долго я ждала. Я буду мамой, как это чудесно". Восторг наполнил душу Жанны. Она отчетливо представила, как держит на руках теплый розовый комочек. Это маленькое тельце, ее малыш, перебирает ручонками, ищет ротиком грудь, нежно сжимая сосок, тянет энергию материнского молока. Жанна зажмурилась, затем тряхнула головой, выдохнула, как будто хотела освободиться от чего-то. Но это ощущение не уходило, поднимая внутри совершенно незнакомую волну материнского счастья.
  "Сегодня вечером непременно расскажу Жану, представляю, как он будет счастлив. А вдруг нет?". Жанна мысленно произнесла эту фразу и от неожиданности резко нажала на педаль тормоза, машину сильно дернуло. Карл на заднем сиденье качнулся, повернул голову на другой бок и продолжил свой сон.
  "А, если он не хочет ребенка, - продолжала мысленно рассуждать Жанна, - что мне тогда делать? Дети должны расти в семье. Жан не должен отказываться от своего малыша, он же отец. Стоп. А любит ли он меня? Ведь Этьен не проявляет своих чувств открыто, страстные моменты сменяются показной сдержанностью". Страх медленно стал пробираться в душу.
  "Я не соглашусь на аборт, не буду убивать своего ребенка, дитя - это награда. Как можно расстаться с ним? - продолжала накручивать себя Жанна. - Я не верю, что Жан откажется от нас".
  "Боже, а что я скажу Карлу? - эта мысль пронзила сознание мадам Васнер. - Как я смогу объяснить все? Карл сразу же подаст на развод, он не простит". Жанне стало страшно. Изводя себя этими ужасными раздумьями, она вдруг поняла, что пытается сделать выбор между привычным комфортом, статусом, обеспеченной жизнью и маленьким беззащитным человеком. Ей стало стыдно от того, что она смогла даже допустить мысль об аборте.
  "Буду рожать, - упрямо произнесла Жанна, спохватилась, взглянула в зеркало заднего вида на спящего Карла и добавила, - у меня все равно будет ребенок. Пусть выгонит, пусть опозорюсь, не пропаду, воспитаю сама. Мне небо его подарило, это - судьба. Она ехала, нервно дергая руль, иногда резко тормозя. Происходило это потому, что недавняя огромная радость, переполняющая ее, медленно переросла в страх одиночества, позора. К концу поездки настроение окончательно испортилось, Жанна едва владела собой.
   *****
  - Налить еще немного? - Мартин ласково улыбнулся и потянулся в карман за флягой.
  - Спасибо, это не мое.
  - Я просто хотел отвлечь тебя, мужчинам помогает, когда им плохо, думал, поможет и тебе. Скажи, а он разбился на машине или умер?
  - Кто?
  - Твой любимый мужчина, - опять в его словах послышались нотки ревности. Жанна положила свою руку на руку Мартина и сказала:
  - Я расскажу тебе, - и через паузу добавила, - как я их убила. Он внимательно посмотрел на нее. "Послышалось или у нее случайно вырвалось? Нет, не может быть, эта женщина может убить только красотой".
  - Если тебе тяжело, не говори, не надо, - поставил очередную ловушку Мартин. Жанна сидела рядом и, едва касаясь пальцами, гладила его руку. Ему показалось, что она разгадала его хитрость. Но тут он услышал слова, произнесенные неуверенно и тихо.
  - Все уже прошло, теперь ничего не вернешь, - она замолчала, а затем грустная повесть полилась вновь, унося воспоминаниями Жанну на семь лет назад, в то злополучное Рождество.
   *****
  Вначале десятого Жан вышел из гостевого дома и направился к главной усадьбе. Возле нее собралось уже несколько автомобилей, гости съезжались. Питер, поприветствовав и приняв вещи, проводил Жана в большую комнату, где только начиналось рождественское торжество.
  - Жан Этьен, - громко выкрикнул Карл, - мы все вас заждались. Присаживайтесь, пожалуйста, сегодня вы у меня самый дорогой гость. Было видно, что Карл уже изрядно выпил.
  - Господа, я хочу вам представить лучшего хирурга Франции, который исцелил мое сокровище и, можно сказать, подарил ей жизнь.
  Жана передернуло от такого вступления. Он поклонился присутствующим за столом и коротко ответил:
  - Господин Васнер, я исполнял свой долг согласно клятве Гиппократа. Что касается Жанны, то всем бы такой воли и желания бороться, выздоровлением она обязана исключительно себе.
  Казалось, Жан без проблем влился в старую проверенную застольями и временем компанию. Карл как хозяин дома сидел во главе стола, по правую руку расположилась Жанна, затем симпатичная пара Пауль и Лаура Питт, за ними сидели Якобс и Мария Шульц - владельцы большого шале по соседству. Они, как выяснилось позже, сдавали его в аренду в горнолыжный сезон исключительно русским. Слева расположился Себастьян Кестер и его супруга Тереза, первоклассный адвокат и близкий друг, за ними сидели Эмма и Людвиг Норман, семейный врач четы Васнер.
  На столе стояли традиционные рождественские блюда: жареный гусь, карп и фондю, ванильные подковки, марципановый штолен и знаменитый яблочный штрудель.
  - А где мой дорогой друг Кауфман? - обратился Карл к Якобсу Шульцу.
  - Не знаю, - тот развел руками, - я его видел час назад.
  - Странно, а мне он сообщил, что выезжает в Вену и не знает, когда вернется.
  - Знаешь, Карл, - Якобс виновато опустил голову, - он может не прийти. Мои русские повздорили с его немцами, ну и мы перебросились парой-тройкой фраз. Я думаю, он не пришел из-за того, что я здесь.
  - Выходит он обманул меня, своего друга, нехорошо, - резюмировал Карл.
  - Да нет же, у него уважительная причина, - вмешался в разговор адвокат Себастьян, - он не отказал, он не уверен, что получится прийти, - адвокат всегда умело гасил конфликты. - Кстати, - продолжил он, - предлагаю сегодняшний рождественский диспут посвятить теме "Ложь и правда". Что для человека важнее - знать истину или пребывать в неведении? Помню, в прошлое Рождество мы так и не поняли, что лучше: быть бедным или быть богатым. Все засмеялись.
   - Конечно, - вмешался в разговор Якобс, - когда вы, Себастьян, в прошлом году защищали бедных, мы вынуждены были поверить, что бедным быть хорошо, но на самом деле жизнь нам показывает обратное. Предлагаю сегодня исключить Себастьяна из состава игроков и назначить судьей.
  - Пусть сегодня в полемике участвует Карл и Жан, - бросил Людвиг Норман на правах человека, знакомого с обоими соперниками будущего спора. - Это хотя бы будут равные противники, а с вами, Себастьян, никто здесь спорить не может, вы адвокат.
  - Жан, - обратился Карл к визави, - мы уже пять лет на Рождество разгоняем скуку, забавляясь игрой, которая заключается в том, что мы берем контрастные понятия и отстаиваем их. Предлагаю вам взять ложь, она же обман, а я на правах хозяина буду защищать правду, то есть истину. Подходит, вы согласны?
  Жан широко улыбнулся, он никогда не участвовал в таких диспутах, но то ли алкоголь, то ли природное чувство соперничества не оставили сомнений в ответе:
  - Конечно, я готов. Может у вас есть и правила, выверенные годами споров? - попытался пошутить Этьен.
  - Есть, - отозвался Себастьян. - Раз уж я буду судить сегодняшний спор, то и с правилами знакомить мне. А правила таковы: каждый из участников выбирает понятие и пытается убедить окружающих, что защищаемое им суждение является важнее и весомее суждения оппонента. В вашем случае, Жан, это ложь.
  - А как же вы определяете победителя? - поинтересовался доктор Этьен.
  - Победитель определяется путем оценивания логичности высказываний спорящих сторон. Задача оппонентов перевернуть факты таким образом, чтобы окружающие увидели неопровержимость их аргументов.
  - Ну, что, начнем? - доктор Норман всячески старался поддержать коллегу.
  -Итак, Жан, вы считаете, что ложь - это добро, - начал Карл издалека.
  - Конечно, именно так, - подхватил Жан, - только ложь сохраняет состояние души, когда человек трезво может реагировать на происходящее. Более того, хочу отметить, что часто люди не хотят знать правду, и таких примеров масса. Ведь правда кроме радости может нести еще боль и разочарование. Насколько я помню из университетского курса философии, истина - это объективное понимание события или предмета. А теперь скажите, вам это надо? Неужели вы рассказываете, какой у вас дом или автомобиль на самом деле, когда продаете его?
  - А может быть, вы хотите отменить детские сказки и рассказывать детворе, что так не бывает? Хотите сделать мир без лжи? - Жан завелся, присутствующие с интересом смотрели на него и внимательно слушали.
  - В конце концов, я - врач, - продолжал он, - вы желаете, чтобы я сказал правду больному и он перестал бороться? Карл, нужна ли такая правда, она не разрушает?
  - Да, Жан, в каких-то моментах я могу с вами согласиться, но клятвопреступление я не приемлю. Как можно присягать при свидетелях, перед Богом, а потом предавать? Это выше моего понимания, представьте боль, которую несет такое преступление, - парировал Карл.
  - А я и говорю, лучше не знать, возможно, человек через какое-то время все поймет, осознает, исповедуется и смоет эту грязь, останется лишь пятнышко. Вы уверены, что хотите знать о нем?
  - Я не думал, Жан, что вы такой упрямый. Ловко вы правильные вещи перевернули, а ложь выставили как благо.
  - Точно, я никак не мог вспомнить это выражение "ложь во благо". Представляете, когда врач не хочет проводить бессмысленную операцию, не хочет мучить обреченного, он придумывает всякие отговорки. Вы не назовете это добродетелью?
  -А скажите, Жан, - вмешался в разговор Пауль Питт, - лжесвидетельство в суде тоже добродетель?
  - Возможно. Если это будет судебная ошибка и ложь необходима для спасения от наказания невиновного.
  - Жан, вы свернули мне мозги! Господа, давайте выпьем, я хочу поднять тост за людей самой гуманной профессии, за врачей: за вас, Людвиг, и за вас, Жан. Вы ангелы-хранители моей семьи, я искренне рад, что вы есть, - закончил Карл. Его тост поддержали все гости.
  - Я становлюсь вашим союзником, Этьен, вы доходчиво объяснили, что ложь есть благо. Оказывается, это то, чего человек подсознательно ждет, хотя и требует правды. Господа, к черту истину, если она приносит боль и разочарование. Как по мне, так лучше умереть неожиданно, чем знать точное время и место смерти.
  Карл говорил еще какие-то слова, но Жан теперь обратил внимание не на смысл речи, а на состояние Карла. Его лицо побагровело, налилось, речь немного изменилась, стала более протяжной. Только профессиональный врач способен распознать по малозаметным признакам болезнь, которая стучится в дверь пациента.
  - Господа, как вам мой друг Жан? - Карл с вызовом посмотрел на сидевших за столом. - Я чувствовал, что он достойный противник и очень рад, что не ошибся.
  - Дорогой Жан, я хочу поднять бокал за вас, я благодарен судьбе за то, что она благосклонна ко мне и подарила такого бесценного друга. Предлагаю выпить за здоровье и честность медицины. Жан, я вам очень многим обязан, молчите, ничего не говорите, вы не представляете, что для меня значит Жанна, - речь Карла становилась все более несвязной. Господин Васнер сел на стул, его лицо побагровело еще больше, красные прожилки отчетливо диссонировали с кожей.
  - Людвиг, подойдите, пожалуйста, - всполошилась Жанна. Доктор встал и неуверенным шагом подошел к Карлу.
  - Доктор, что-то у меня разболелась голова, как-то необычно давит в затылке и шее, - медленно, растягивая слова, произнес Карл.
  - Карл, ты меня не слушаешь, а всему причиной твое непотребное поведение, по поводу и без повода ты пьешь!
  - Людвиг, перестань, у меня действительно болит голова. И немного тошнит.
  - Жанна, - обратился Людвиг к супруге Карла, - возьмите, пожалуйста, аспирин, растворите в стакане воды и принесите мне. Жанна понимающе кивнула и встала из-за стола. Между тем гости веселились, общаясь друг с другом, произносили самые необычные тосты, которые приходят на ум только в рождественскую ночь. Карлу на время стало легче.
  - Господа, наполните ваши бокалы, я хочу сказать, что мой драгоценный друг одержал блестящую победу, вразумив меня, что ложь очень часто несет спокойствие и добро, а правда, как это ни странно, боль и желание воевать и доказывать. Хочу предложить вам выпить за здоровый паритет между обманом и истиной. Пусть в жизни два эти понятия не воюют, демонстрируя силу, а дружат, отводя нас от острых углов, - Карл поднялся и пошел вокруг стола, поочередно чокаясь бокалом со своими гостями, произнося слова благодарности и признательности. Подойдя к Жану, он своим бокалом слегка коснулся бокала визави и произнес:
  - Дорогой друг, полностью признаю вашу безоговорочную победу, более того, глубоко сожалею, что я не разобрался и не взялся защищать ложь. Скажу по секрету, я целиком на вашей стороне, - Карл, по-приятельски положив руку на плечо Жана, негромко шепнул, - если бы у моей Жанны появился мужчина, я бы меньше всего хотел такой правды. Я полностью доверяю супруге и уверен, что она никогда до этого не опустится.
  - За вас, мой друг, - он лихо опрокинул очередной бокал коньяка.
  В рождественскую ночь было весело, и спиртное лилось рекой. Слуги покинули дом, по договоренности с Карлом, Питер в одиннадцать часов вывез всех из шале, разрешив праздновать дома. Ведь Рождество - самый семейный праздник.
   Жанна поднялась к себе в спальню, подошла к прикроватной тумбочке и открыла ее. Взору предстала, как минимум, часть витрины аптеки, специализирующейся на различных препаратах психотропного и снотворного действия. Она высыпала лекарства на кровать. Аспирина не было. Антидепрессанты, успокоительное и снотворное. Всего в избытке, но аспирина, к сожалению, не было. Она взяла в руки снотворное и подумала, что, если она даст Карлу этот препарат, может, он угомонится, перестанет пить, конфликтовать и, в конце концов, даст ей пообщаться с Жаном. Она взяла стакан, высыпала туда двойную норму лекарства, залила водой, размешала. Спустя пару минут, Жанна спустилась в гостиную и поставила стакан перед Карлом.
  - Твое лекарство, дорогой, выпей, тебе станет легче, - прошептала она мужу на ухо.
  Карл рассеяно взял стакан с растворенным препаратом и выпил. Видимо, ожидая привычной горечи, он скривился, но, не почувствовав ее, удовлетворенно отметил, что коньяк пошел гораздо легче и, похоже, вечер будем славным.
  Когда до полуночи оставалось пару минут, гости в который раз наполнили шампанским свои бокалы, кто-то в ожидании затянул новогоднюю песню, кто-то неустанно нашептывал на ухо соседу веселую непристойную историю. В общем веселье не только не заканчивалось, но и обещало после полуночи развернуться с новой силой.
  Жан был практически трезв, после каждого тоста он лишь прикасался губами к бокалу и ставил его на стол. Алкоголь не давал ему ту легкость и раскованность в манерах, которую ощущали другие. Оставаться трезвым не составляло ему особого труда. Практически все гости мужского пола были пьяны, они едва держались на ногах. Глядя на Карла, Этьен отметил, что тот стал каким-то вялым, откинувшись на стул, он часто зевал, прикрывая веки.
   К началу третьего ночи гости, устав и нагулявшись, стали собираться. Благо жили они недалеко, почти каждый решил рискнуть, сев нетрезвым за руль. Суета в гостиной никого не оставила в стороне, только Карл почти засыпал. Когда за последним гостем закрылась дверь, Жанна подошла к Карлу, он мирно подремывал на своем стуле. Жан, приведя Васнера в чувства, помог ему переместиться на огромный диван, стоявший недалеко от праздничного стола. Положив ему подушку под голову и видя, что тот забылся, Жан не выдержал и прильнул к хозяйке дома.
  - Жан, я безумно соскучилась, я хочу, чтобы мы в эту ночь... - Жан поцелуем прервал ее.
  - Подожди секунду, я должна тебе кое-что сказать. Влажный поцелуй так и остался на губах Этьена. Жан прижал к себе мадам Васнер.
  - Идем в гостевой дом, - прошептал он на ухо.
   *****
   Жанна окинула взглядом комнату, словно первый раз переступила порог этого дома. Конечно же, она бывала здесь, но не придавала значения мелочам. Сейчас здесь жил ее любимый человек.
  Жан подошел к камину, чиркнул спичкой, огонь не спеша пополз по аккуратно колотым дровам, сноровисто оббежал сложенную поленницу, затем почувствовал слабину, стал вкручиваться в древесину, посылая наружу сизый дым, а затем, окончательно разыгравшись, перебросился на рядом лежащее полено.
  Жан остановился у камина. Стоять на медвежьей шкуре было особенно приятно, она источала незримое тепло. Жанна подошла совсем близко, было слышно ее дыхание. Она слегка касалась его бедром, чувственно нагоняя волну желания, и совсем не собиралась останавливаться.
  - Жан, я благодарна тебе, что ты есть. Я становлюсь безумна от твоих поцелуев и прикосновений, но сейчас я хочу сказать тебе очень важную вещь, - Жанна запнулась, чувства переполняли ее. - Я беременна, у нас будет ребенок. Милый, ты не представляешь, как я счастлива.
  Жан был готов к чему угодно, но только не к такому признанию. Он ошеломленно смотрел на Жанну и недоумевал, не понимая что делать, радоваться или огорчаться. И вдруг его будто молнией пронзило: он будет отцом. Жан нежно обнял мадам Васнер и закружил.
  - Как я рад, моя дорогая. Он осыпал ее поцелуями, гладил по волосам, невероятная радость накрыла его.
  - Милый, мы всегда теперь будем вместе, - шептала Жанна в такт танцу, а он кружил ее, целуя в висок, шепча какие-то нелепые слова. Радостное безрассудство охватило обоих. Огонь в камине заполыхал по-настоящему, дерево слегка шипело и потрескивало. Пламя жадно охватывало все новые поленья, легко цепляясь за малейшую щепу.
  - Что мы будем делать? - заранее зная ответ, произнес Жан.
  - Не знаю, - ответила Жанна, потупив взгляд, и только пальцы продолжали лихорадочно расстегивать пуговицы на рубашке мужчины.
  - Наверное, завтра, а точнее уже сегодня, я поговорю с Карлом, думаю, что это будет очень трудно.Он может этого не пережить, - Жанна, совершенно не думая, бросила эту фразу.
   Между тем рубашка уже упала на пол, обнажив крепкие мышцы торса Этьена. Негромко щелкнула пряжка пояса, тихо зашелестела змейка брюк, Жан сделал шаг в сторону, освобождаясь от упавшей одежды. Он стоял обнаженный на медвежьей шкуре посреди комнаты. В его красивой мускулистой фигуре было что-то звериное и вместе с тем очень притягательное. Последнее интуитивно подсказывало, что обладатель этого красивого тела не только силен, но и необыкновенно нежен.
   *****
  Карл дернулся, боль, как током, ударила по затылку, затем медленно начала разливаться по голове, захватывая новые участки, и будто клещами сдавила виски, темя и шею. Он открыл глаза, посмотрел в потолок. Боль нарастала, в голове шумело. Предметы, на которые он пытался смотреть, странным образом шевелились, словно живые, некоторые просто качались, как непривязанные лодки на воде. Карл Васнер попробовал позвать на помощь, но звук, который он издал, скорее, был похож на мычание, чем на крик о помощи. Он затих, прислушался, похоже, боль тоже затаилась.
  
   *****
  Совсем маленький, микроскопический сгусток крови, проплыв по артериям, оказался там, где он мог нанести самый коварный и разрушительный удар. Он очутился в сосудах головного мозга. Сгусток плыл по извилистому руслу, кувыркаясь и цепляясь за стенки сосудов. Там, где сосуд сужался, тромб перегораживал кровоток, что вызывало боль, но мощное сердце Карла пробивало эти искусственные заторы. Говоря медицинским языком, у него развивался ишемический инсульт.
  Месье Васнер лежал на диване с открытыми глазами, невидящий взор был направлен в потолок. Карл никак не мог сообразить, где он находится. Попробовав пошевелиться, он вдруг ощутил, что правая рука стала безжизненной, она совершенно онемела, лишь слегка покалывало пальцы. Он с трудом повернулся, сел на диван, окинув комнату безразличным, неживым взглядом.
  Его мысли путались, он не мог понять, где находится. Борясь за свою жизнь из последних сил, Карл встал и, медленно, волоча правую ногу, пошел. Все его действия носили совершенно спонтанный характер, он искал помощи. Сделав несколько неуверенных шагов, Васнер повернул голову, увидел дверь и направился к ней. Пройдя холл, он оказался перед дверью. Открыв ее и с трудом перешагнув порог, он очутился на улице. Ночной мороз радостно набросился на разгоряченное тело, обжигая холодом. Карл вдохнул глубже, ледяной воздух, ворвавшись в легкие, освежил и слегка прояснил сознание. Он еще раз глубоко вдохнул и побрел на свет окон гостевого дома.
  Ночь была темной, но яркие звезды, рассыпанные по небу, позволяли без труда выбрать правильный путь. Дорожка была занесена белым невесомым снегом, он выпал совсем недавно, быть может, пару часов назад. Вдоль нее росли невысокие, еще совсем молодые ели, на них весело перемигивались рождественские огни гирлянд. Карл шел, не обращая внимания на это ночное великолепие, он шел на свет, интуитивно ища помощи. Ему было плохо, безумно болела и кружилась голова, с правого уголка губ стекала тоненькой ниткой слюна, он уже плохо контролировал себя.
   Наконец Карл Васнер добрался до света огромного окна. Он подошел ближе и мутным взглядом увидел комнату, в которой на медвежьей шкуре стоял совершенно обнаженный мужчина, а рядом с ним на коленях стояла женщина, она ласкала и целовала его. Что-то очень знакомое показалось Карлу в облике этих двух людей, он напрягся, и в одном из них узнал Жанну: "Боже мой, это же моя жена". Он невольно схватила левой рукой за ствол росшей рядом маленькой ели, увешанной гирляндами, глаза удивленно округлились, и он, замерев на вдохе, начал медленно сползать вниз.
  В этот момент проклятый тромб, застряв в узком месте сосуда, окончательно добил бедного Карла и не оставил ему никаких шансов на борьбу с болезнью.
   Молоденькая ель пыталась устоять под тяжестью тела хозяина, но его болезненная хватка на удивление оказалась крепкой. Маленькое деревце не выдержав, треснуло и сломалось. Верхушка ели вместе с гирляндой словно ненужный букет упала к ногам Карла. А он сам, навалившись спиной на сугроб, замер в неудобной позе, неловко подвернув правую руку. Взор стал безжизненным и был направлен в одну точку на окне.
  Этьен и Жанна одновременно повернули голову на шум. За окном светящиеся огни гирлянд, рассыпавшись по мохнатым елям беспорядочными звездочками, вдруг вытянулись в прямую светящуюся дорожку, будто подражая млечному пути, потом неожиданно упали на снег, уподобляясь сказочному звездопаду.
   Жанна бросилась к окну, прислонив правую руку к стеклу, чтобы лучше разглядеть, что творится там. Внезапно она отшатнулась и пробормотала бледными губами: "Карл". Очутившись рядом с Жанной, доктор Этьен, взглянув в окно, замер от неожиданности. Из темноты, в полутора метрах от окна, на него смотрел Карл Васнер. Странная улыбка исказила его губы, а немигающий взгляд излучал такой холод, что доктору стало страшно.
  Быстро набросив одежду, они выскочили на улицу. Карл все так же сидел, не изменив позы.
  - Карл, что с тобой, - Жанна присела, коснувшись ладошкой щеки, заглянула ему в глаза и увидела в них бесконечную боль, горечь и скупую слезу, спрятавшуюся в морщинках. Слезинка медленно соскальзывала по коже, иногда замирала, а потом опять осторожно прокладывала себе путь. Вслед за ней покатилась вторая, за ней третья.
  - Жанна, у Карла инсульт, срочно звони Норману. Скажи, что я через пять минут выезжаю за ним, пусть вызывает карету скорой помощи, - отдавал команды Жан. Подхватив Карла под руки, доктор втащил его в холл гостевого домика. Подложив больному под голову небольшую подушку, Этьен спросил Жанну:
  - Ключи в машине? - и уже на пороге добавил, - я буду ждать Нормана на центральной площади, сообщи ему. Он подбежал к машине, быстро завел ее и стремительно рванул с места. С трудом преодолев двести метров по снегу, а затем вывернув на дорогу, он резко утопил педаль газа в пол и помчался на предельной скорости.
  Стрелка спидометра замерла на отметке сто двадцать. До города оставалось совсем немного, впереди показался небольшой мост. Справа от него находилось пологое подножие горного кряжа, а слева от моста - пересохшее каменное русло небольшой местной речушки.
  Далеко впереди ночное небо разорвали вспышки праздничного фейерверка. Жан невольно проводил взглядом красивые цветные огни. Неожиданно фары выхватили из темноты деревянные тирольские сани, до отказа заполненные детворой разного возраста. Они неспешно пересекали дорогу, расстояние до мчащейся машины не превышало сорока метров. За первыми санями тянулись вторые, третьи, целая ватага детей бежала за ними. Жан предчувствуя катастрофу, которая сейчас может случиться на дороге, резко нажал на тормоз, одновременно вывернув руль влево. Машину подхватило, она несколько раз перевернулась в воздухе, а затем обрушилась на дно каменной речушки. У водителя не было ни единого шанса.
   Через полчаса полицейские остановили реанимационный автомобиль, который мчался на вызов. Водитель разбитого BMW был зажат в салоне, и вытащить его оттуда без специального оборудования не было никакой возможности. Он подавал еще признаки жизни, врачи боролись за нее минут двадцать, но от большой кровопотери несчастный медленно угасал, и, в конце концов, умер.
  Через два часа автомобиль скорой помощи появился во дворе усадьбы Васнеров. Бригада врачей, приехавшая по вызову, была вымотанная, уставшая, их одежда была перепачкана кровью, было видно, что совсем недавно они оказывали экстренную помощь.
  - Почему вы так долго? - бросилась навстречу Жанна.
  - Мы пытались спасти несчастного, здесь недалеко произошла жуткая авария, к сожалению, мадам, все наши старания оказались напрасными.
   И вдруг Жанна поняла, что Этьена нет уже два часа, и его уже никогда не будет. Карл останется с ней, но будет ли прежним? Инсульт делает из человека просто живую субстанцию, лишенную речи, памяти, а зачастую и движения. Парализованный, недееспособный муж станет ее ношей, которую она будет нести всю жизнь. Жанна закрыла глаза, сжала губы и тонко завыла, огласив ночь диким животным криком. Затем ее ноги подкосились, тело стало оседать, она упала, ударившись виском о замерзшую землю, и потеряла сознание...
   *****
  Жанна замолчала, повернув голову к окну. Купе заполнила тишина. Но, не та, обычная, тишина, другая, когда нет слов, чтобы высказать всю сердечную боль, когда прошлое наваливается тяжелым грузом воспоминаний.
  - Хватит. Я устала нести эту ношу, - Жанна повернулась к Мартину. Ее печальные глаза были полны слез.
  - Не спрашивай меня больше ни о чем. Мне больно. Иногда я хочу потерять память, - выдохнула Жанна. Мартин виновато пробормотал:
  - Обещаю, мы никогда не будем больше тревожить прошлое. Прости меня. Ты, наверно, не поверишь и скажешь, что так не бывает, но сегодняшней ночью я понял, что ты для меня - самый дорогой человек на земле.
  Через полчаса состав мягко подплыл к перрону.
  - До встречи, - Жанна прижалась губами к небритой щеке Мартина, затем повернулась и быстрыми шагами пошла за носильщиком.
  - Я непременно завтра тебя найду! - этот крик громким эхом отозвался в утренней тишине сонного вокзала и еще долго, долго повторялся: "...тебя найду".
   *****
  Некоторое время собеседники сидели молча. Карл сосредоточенно о чем-то думал, Зигмунд же внимательно наблюдал за своим более молодым коллегой.
  - Ну и? Карл, не молчите. Что вы скажете по поводу того, что узнали?
  - Профессор, не буду оригинален. На первый взгляд на поверхности бессмертное учение Фрейда. Похоже, Жанна сполна насладилась теорией великого психоаналитика. Ее бессознательное сверх меры насыщено сексуальной энергией, но, зная вас, уважаемый профессор, наивно было бы думать, что мотивация ее поступков лежит лишь в плоскости удовлетворения собственного либидо. Я чувствую, вы приготовили мне какой-то сюрприз, признавайтесь, я прав?
  - Конечно же, Карл, ты прав. В проницательности тебе не откажешь. А я в свою очередь попытался схитрить, но понимаю, что рассказать надо все. Помнишь второй вечерний звонок из Германии, накануне моего выезда в Мюнхен? Это звонил редактор, он был очень взволнован. Потерять ведущего специалиста - большая проблема для этого издательства. Тираж напрямую зависит от Мартина.
  Когда же я появился в редакции, с меня готовы были пылинки сдувать, лишь бы я вытащил из депрессии и вернул вдохновение их любимцу. Мне выделили приличный кабинет, а через четверть часа появился и сам Мартин. Мы познакомились, пообщались на какие-то отвлеченные темы, а потом я спросил его напрямую, чем вызвано его угнетенное состояние. И он так же прямо ответил:
  - Я потерял безумно дорогого мне человека и совершенно не понимаю, как это могло произойти. Еще три недели назад наши отношения были нежными и романтичными, нам было невероятно интересно вместе. Мы дышали, любили, наслаждались в унисон. Нас влекло друг к другу, это не было притворством или обязательством. Каждое мгновение приносило необыкновенную радость. А потом поездка в Париж, онкологическая клиника, анализы, тесты, обследования и в конце - результат. Положительный. У Жанны диагностировали первую стадию онкологии груди, теперь уже левой. Я узнал об этой ужасной новости вечером, а назавтра мне необходимо было лететь в США. У меня там были запланированы участие в прямом эфире популярного шоу, и эксклюзивное интервью с сенатором штата. Я не мог перенести поездку, хотя чувствовал, что Жанна молчаливо просит об этом. И все-таки я поехал. Ровно через десять дней вернулся и стремглав помчался в Париж. Прилетев, я взял такси и поехал в гостиницу, где остановилась Жанна. Подъезжая, я увидел... Лучше бы я не приезжал...
  Мартин замолчал, затем налил воды, выпил и продолжил грустное повествование:
  - Когда я подъехал к гостинице, то увидел, как из соседнего автомобиля вышла моя Жанна и мужчина, в котором я без труда узнал хирурга-маммолога. Они держались за руки, потом обнялись и замерли в долгом поцелуе. Это не было формальным знаком прощания, это был явный признак глубоких отношений между этим типом и моей Жанной. Она изменилась, прошло всего десять дней, и она изменила. Почему, Зигмунд, почему?
  - Не торопите меня, Мартин, я вам все расскажу, но не сегодня. Мне необходимо, чтобы вы описали несколько фрагментов из жизни Жанны, как она жила до встречи с вами. Вы знаете об этом? Боюсь, что в ваших отношениях мы не сможем найти ответ на ее поступки. Надо копнуть глубже, конечно, если вы владеете достаточной информацией. Затем нужно прошлые события наложить на сегодняшние, и, возможно, мы получим результат. Люди часто запрограммированы на определенные действия, сами того не понимая, совершают шаблонные поступки или, проще говоря, повторяются. Поэтому, если вы знаете о прошлом Жанны, рассказывайте и постарайтесь ничего не упустить.
  Через некоторое время Мартин почти успокоился, и беседа стала более логичной. Когда журналист закончил свой рассказ, стрелки часов перевалили за полночь.
  - Думаю на сегодня достаточно, - Зигмунд произнес эти слова, потому что очень устал, но не столько от самого рассказа, сколько от пережитого несчастной женщиной.
  Вернувшись в гостиничный номер, Зигмунд уселся в кресло и стал думать. Он чувствовал, что разгадка где-то рядом, но никак не мог ее нащупать. Еще раз прокрутив в голове историю Жанны, Зигмунд пытался оживить малейшие подробности ее жизни и отношений с мужчинами, вновь и вновь накладывал старую историю на новые отношения с Мартином. Не клеилось. Он встал, скрестил руки на груди, несколько минут походил по комнате, но не нервно, а, скорее, возбужденно. Он чувствовал, что подкрался совсем близко к разгадке. Затем подошел к столу, взял чистый лист бумаги, ручку, на минуту задумался, а потом начал быстро чертить и писать.
   Разделив вертикальной линией лист на две части, он озаглавил их Карл и Мартин. Ниже вывел "онкологическое заболевание", после появились имена двух хирургов и, наконец, он аккуратно вывел "командировка", а рядом с этим словом "перед операцией". Все, дальше ничего не было, была только странная любовь Жанны к этим двум медицинским персонажам. Зигмунд еще раз окинул взглядом исходные данные и надолго задумался, бесцельно глядя в окно. Какие же мотивы заставляли поступать Жанну именно так? Он не верил, что человек в состоянии боли, страха может влюбляться, это было противоестественно. И вдруг - озарение. Конечно же, это фобия, яркая, известная, часто встречающаяся. Он улыбнулся, мысленно похвалил себя и принялся раздеваться, чтобы хоть немного поспать, ведь скоро утро.
  В обед профессор Хоффман и Мартин встретились в редакции. Журналист пожал руку психоаналитика в знак приветствия, а затем без предисловия начал.
  - Я вспомнил еще пару эпизодов из жизни Жанны. Может они вам помогут?
  - Не стоит, мой друг. Мне кажется, я знаю причину произошедшего, а впрочем, если желаете, можете рассказать.
  Мартин озадаченно замолчал.
  - Профессор, вы нашли причину нашего разлада?
  - Да, мой друг. Все просто. Ваша спутница подвержена известному психическому расстройству, фобии, в данном случае аутофобии.
   - Не понял, Зигмунд, о чем вы говорите, она не больна, она психически здоровая женщина, к тому же красивая и чувственная. Вы о чем? С ней все в порядке, а вы ставите ей какой-то идиотский диагноз.
   - Мартин, примите вы мои выводы или нет, это уже ничего не изменит.
   - Не понял, что значит, не изменит, вы считаете, что я потерял Жанну? - в голосе Мартина появились грубоватые нотки.
   - Увы, с этим трудно будет что-то поделать. У Жанны ярко выраженное психическое расстройство - страх одиночества. Оно очень сильно проявляется в кульминационные моменты жизни. В это время она не просит ее любить, жалеть, у нее возникает единственное желание - не быть одинокой, и это самое важное. Она рассчитывает на своего друга, на мужчину, на то, что он будет рядом, возьмет за руку, тихо и спокойно скажет: "Я с тобой, милая". И в данный момент он для нее будет самым желанным человеком. На первый взгляд, можно решить, что она ветрена, переменчива и капризна. На самом же деле так проявляется ее стремление быть нужной, желанной, любимой. Жанна пыталась сказать, что ей необходимо ваше тепло, поддержка и, конечно же, физическое присутствие в трудной ситуации. Ей нужно быть уверенной, что ее любят и не бросят. Ее благодарность будет безгранична, но если мужчина в этот момент далеко и занят своим бизнесом, карьерой, финансами, для нее это сродни предательству. Вымолить прощение за такой поступок чрезвычайно трудно, а если вдруг в момент страха одиночества рядом оказался человек, который успокоил и поддержал, помог преодолеть трудности, то у предыдущего держателя Жанниного сердца, шансов восстановить отношения почти не будет. Вот такие дела, мой друг, и ничего с этим не поделаешь. Дважды войти в одну реку невозможно. Вы не разглядели в вашей любви скрытой угрозы, расслабились и теперь расплатились за невнимание, за то, что не разделили ее беду, тревогу и страх. Мне неприятно говорить эти слова, но я вынужден. Еще раз прошу прощения за излишнюю откровенность, но, думаю, так будет лучше.
   Зигмунд поднялся со своего места и принялся собирать вещи. Мартин сидел за столом и рассеяно разглядывал свои руки, затем поднял глаза на Зигмунда и тихо произнес.
   -Неужели все, этого не может быть, я не хочу.
   - Не надо отчаиваться, Мартин, может Бог смилуется над вами и вернет Жанну. Возможно, я ошибаюсь в своих выводах, кто знает, время покажет. Уже одетый профессор подал руку для прощания и негромко произнес:
   - Мужчин часто губит эгоизм, помните об этом.
   *****
  Если судьба наградила вас фобиями, или страхами, будьте готовы к тому, что ваши поступки общество почти всегда осудит и никогда не поймет.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"