Олик Лен : другие произведения.

Сны, которые сбываются

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Герои остросюжетного произведения "Сны, которые сбываются" участвуют в невероятных психологических коллизиях, решая жизненные вопросы, поднимают сложные социальные проблемы. Тема "черной трансплантологии" тесно переплетается с психоанализом, проблемой выбора, сновидениями и пронзительными чувствами главных героев. Все это складывается в неожиданный сюжет, который держит в напряжении до последней страницы.
  ОЛИК ЛЕН
  
  Сны, которые
  сбываются
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Скоро обед, а это странное чувство не проходит. Она никак не могла понять, откуда оно взялось, но совершенно очевидно, что оно не только не оставляло ее, но с каждой минутой усиливалось. Беспокойство не покидало ее с самого утра. Она поймала себя на мысли, что как-то странно посмотрела на своего малыша, белокурого мальчишку, которому едва исполнилось семь. Пауль был такой непоседа, что к середине дня изрядно утомил Эмму.
   - Сынок, иди, погуляй с Тимом. Трехлетний спаниель бежево-розового окраса, услышав свое имя, уже радостно крутился у ног хозяйки, всем своим видом показывая, что он хорошо понимает, о чем идет речь и с удовольствием принимает предложение.
  - Мама, а можно я покатаюсь на роликах? Маленький Пауль стоял у двери, держа в руках подарок.
  - Хорошо, только надень наколенники и не забудь шлем. Она произнесла эти слова и опять странное чувство словно пронзило ее. Это было уже не беспокойство, а тревога, которая с каждой минутой нарастала.
  - Тим, рядом, рядом, я кому сказал? Пауль пытался урезонить своего четвероногого друга, произнося команды, в точности копируя отца. Но Тим совершенно не обращал внимания на окрики Пауля, суетился, кружился и всячески пытался освободиться от поводка, чтобы обрести природную свободу и побегать вдоволь.
  Когда Пауль и Тим скрылись за дверью, Эмма удовлетворенно улыбнулась, вспоминая, как сын неуклюже переставлял ноги на роликах. Она понимала, что их прогулка не продлится более пятнадцати минут, и пошла в столовую приготовить себе кофе.
  - Ничего не понимаю, что происходит, может я забыла что-то важное? Тревога не оставляла Эмму. Кофейный аппарат, радостно пошумев, выдал чашку ароматного эспрессо. Эмма села за стол, пытаясь сосредоточиться, даже начала тихонько покусывать ноготь большого пальца. Затем, поняв, что делает, не на шутку рассердилась. Закончив с кофе, Эмма встала и направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок.
  Между тем маленькие друзья, один на роликовых коньках, другой с поводком на ошейнике, веселились вовсю, направляясь по узкой асфальтированной аллее в сторону бассейна.
  - Тим, рядом, - командовал Пауль. Но четвероногий друг хитро смотрел в глаза и все равно делал так, как ему хотелось.
  Эмма стояла в ванной перед зеркалом и смотрела на свое отражение, акцентируя внимание на щеках, бровях, скулах. Она пристально глядела себе в глаза и вдруг поняла, что уже когда-то это делала. И происходило это совсем недавно, во сне. Произошло это три дня назад. Конец сновидения был ужасным, она сейчас вспоминала его в мельчайших подробностях. Точно так, как и сегодня, Эмма оказалась в ванной комнате и тоже долго смотрела в зеркало, собираясь расчесывать волосы. А затем, наклонившись и взяв в руки расческу, резко отпрянула от зеркала. Она увидела сердитое лицо матери, которой уже давно не было на этом свете. Женщина в зеркале грозно произнесла: "Беги, Эмма, Пауль тонет". Эмма хорошо помнила, как бежала, а ноги ее не слушались. Она пыталась кричать, но раздавались только сдавленные звуки. Проснувшись, долго не могла успокоиться, потом пошла в детскую и легла рядом с сыном. И вот сейчас она снова стояла перед зеркалом в странном оцепенении, потом внезапно рванулась, бросилась на улицу.
  - Пауль, ты где, сынок? Отзовись! Она бежала по узкой дорожке, ведущей к бассейну. Материнское сердце безошибочно подсказало, где надо искать сынишку. Подбежав к бассейну, она увидела страшную картину: из воды торчала рука ребенка с намотанным на нее поводком. Собака из последних сил упиралась, пытаясь удерживать мальчишку на поверхности, но роликовые коньки, одежда, шлем не давали ребенку никакой возможности выбраться из бассейна.
  Эмма буквально выхватила Пауля из воды, прижав к себе, бросилась к дому. Слезы застилали глаза, она не видела перед собой ничего. Осень, конец ноября, но, к счастью, мальчик не заболел.
   *****
  - Вот такая история, Карл, произошла с моими соседями вчера, когда мы с вами мирно беседовали и рассуждали о толковании сновидений, - произнес профессор Хофман.
  Зигмунд Хоффман вальяжно расположился в добротном кожаном кресле, всем своим видом демонстрируя прекрасное настроение. На вид ему можно было дать не более шестидесяти пяти лет. Волосы с проседью, лучики морщин придавали его лицу мудрости и благородства. Опрятность и педантичность сквозили во всем: начиная от начищенных до блеска туфель и дорогого костюма до безупречного порядка на столе.
  - Видите, как бывает, - продолжил Зигмунд, - судьба словно издевается над нами, предъявляя голые факты, которые мы можем зафиксировать только лишь со слов очевидца. А все остальное - большой вопрос: а был ли сон?
  - Да, действительно, профессор, невероятное спасение ребенка инче, как счастливой случайностью, не назовешь. Если же вы говорите о вещих снах, предсказаниях и пророчествах, академическая наука вам этого не простит. Сначала запретят читать лекции, затем уволят, а там, глядишь, и на костер отправят.
  - Карл, я не склонен переводить это происшествие в разряд случайностей. Меня как ученого интересует энергетическая составляющая. Беспокойство, тревога, чувство опасности - важные человеческие эмоции, которые работают на инстинкт самосохранения. И кто знает, откуда появляется чувство опасности: возникает на пустом месте или посылается нам кем-то, чтобы предупредить об угрозе.
  - Зигмунд, а как мальчишка оказался в бассейне?
  - Здесь все просто. Он случайно наехал роликами на поливочный шланг и, упав, скатился в воду. На счастье, поводок был намотан на руку, и собака смогла удержать его на поверхности.
  - Честно говоря, я тоже считаю, что случайностей многовато для рядового случая.
  Раздался телефонный звонок. Зигмунд, сидевший за большим двухтумбовым столом из темного дерева, поднял трубку и коротко ответил:
  - Пусть проходит.
  Через несколько минут в кабинет вошел темноволосый мужчина, смуглое лицо которого выдавало его восточное происхождение.
  - Профессор Хоффман, - Зигмунд встал из-за стола и подал руку вошедшему, - а это мой коллега и партнер Карл Норман. Подтянутый моложавый мужчина привстал с кресла, улыбнулся, вежливо поклонился в знак приветствия. Светлый кашемировый полувер подчеркивал спортивную фигуру гипнотерапевта. Проницательный, магнетический взгляд, казалось, забирался прямо под кожу, притягивая внимание собеседника. Долго смотреть в его темные глаза никто не мог, люди терялись и отводили взгляд в сторону.
   *****
  - Ахмед Туран, - представился вошедший и с любопытством обвел взглядом кабинет двух известных психоаналитиков. Большой письменный стол, за которым восседал Зигмунд, несколько книжных шкафов, два старомодных кожаных дивана, три кресла. В углу за ширмой находилась раковина, большой медицинский топчан и стол, на котором расположился компьютер.
  - Как добрались? - спросил Карл, пытаясь нарушить затянувшееся молчание и вместе с тем пробуя разговорить пришедшего.
  - Превосходно, два часа в машине и столько же на самолете, вот и все время, которое я потратил на дорогу, - шутливым тоном произнес Туран.
  - А как у вас с погодой? - не унимался Карл.
  - Намного теплее, чем здесь.
  - Скажите, уважаемый, - профессор Хоффман обратился к Ахмеду по-восточному, - что говорят в Турции по поводу сбитого русского самолета? Неужели в этом была такая необходимость?
  - На этот вопрос я не смогу ответить, - Ахмед развел руками, - это известно только Аллаху.
  - А что теперь будет с вашим туризмом, ведь Турция, как и наша Австрия, в какой-то степени зависит от русских.
  - Не знаю, - на секунду Туран задумался, - возможно, вместо русских приедет больше немцев, хуже точно не будет.
  "Разговорился, - подумал Карл, - можно приступать".
  - Ахмед, что же заставило вас проделать такой неблизкий путь и почему вы решили обратиться именно к нам? У вас ведь достаточно квалифицированных психологов и специалистов по психоанализу и гипнозу.
  - Действительно хороших психологов у нас много, а талантливых нет. Более того, наши специалисты в один голос заявили, что помочь мне могут только в Вене и назвали ваши имена. Поэтому, коллеги, я здесь. Вы не ослышались, я тоже врач, хирург, специализируюсь на пересадке почек, - он замолчал.
  - Расскажите, что вас беспокоит, - Карл внимательно смотрел на Ахмеда, словно пытался угадать название заболевания, с которым пожаловал пациент.
  - Тремор рук привел меня к вам. Впервые он появился года два назад, было несколько эпизодов, а потом он исчез. Но вот на протяжении последних нескольких месяцев тремор стал тревожить меня. Однажды при проведении сложной операции из-за тремора я не смог довести ее до конца, заканчивал мой ассистент.
  - Заранее прошу прощения за, возможно, некорректные вопросы, но вы как врач понимаете, чтобы добраться до причины вашего заболевания, я должен знать все. Вы курите?
  Ахмед покачал головой. - Нет, я законопослушный мусульманин. Вера не позволяет нам употреблять алкоголь и наркотики.
  - Что ж, давайте проведем несколько физических тестов, а затем продолжим беседу. Раздеваться не надо. Встаньте, пожалуйста, на ковер в центре комнаты, закройте глаза и внимательно слушайте мои команды.
  Ахмед Туран выполнил все, что сказал Карл Норман.
  - Руки вперед ладонями вниз, пальцы максимально разведены, мышцы рук напряжены, мысленно считайте до пятидесяти.
  Зигмунд Хоффман внимательно следил за происходящим, сидя за огромным письменным столом, изредка негромко что-то подсказывая и кивая в ответ.
  - Не открывая глаз, указательным пальцем левой руки коснитесь кончика носа. Ахмед безошибочно выполнил команду.
  - Прекрасно, теперь, не опуская рук, сделайте десять оборотов вокруг своей оси. Глаза закрыты. Карл подошел и стал рядом, слегка касаясь рук Турана, тем самым помогая ориентироваться в пространстве. Ахмед сделал десятый оборот, его слегка повело в сторону.
  - Стойте на месте, глаза не открывайте, указательным пальцем правой руки коснитесь кончика носа. После этого упражнения было еще несколько, с которыми пациент легко справился.
  - Блестяще, - резюмировал Карл. - Поиск причин вашей болезни существенно сузился. Я думаю, происхождение тремора лежит в плоскости психического расстройства. А если быть более точным, то два года назад вы приобрели фобию. Какую, еще не знаю, но если позволите, мы бы за несколько сеансов определили, в чем заключается ваш страх и, возможно, избавили вас от него. Единственное условие - вы должны быть предельно искренним, мы в свою очередь, гарантируем полную конфиденциальность. Впрочем, не мне говорить вам о врачебной этике.
  - Так что, уважаемый Ахмед, продолжим наш разговор. Вы не устали? - Они сели в удобные кожаные кресла, стоящие рядом с письменным столом. Профессор Хоффман поднял трубку и распорядился:
  - Принесите, пожалуйста, зеленый чай, джем и орехи.
  - Господин Туран, - начал Зигмунд, - сейчас Карл провел первичный осмотр, и анализ всего увиденного четко указывает на глубокое психическое расстройство, которое может являться одной из причин тремора. Более точный диагноз мы можем сформулировать, спровоцировав проявление вашей болезни. При этом нам необходимо знать природу возникшего страха, а также нужно ваше разрешение на проведение гипнотических сеансов.
  - В чем заключается суть гипнотического сеанса, это что, сон? - спросил Ахмед.
  - Это не привычный сон, это состояние глубокого транса, при котором Карл будет задавать вам вопросы, а вы отвечать. Данный прием называется методом ассоциативного восприятия.
  - Ну что, начнем?
  Ахмед на время задумался, но, вспомнив, как дрожали пальцы во время операции, негромко ответил:
  - Думаю, другого выхода нет.
  - Тогда сейчас выпьем чаю и приступим. Зигмунд ободряюще улыбнулся.
  - Сядьте удобнее, расслабьтесь, слушайте и выполняйте все, что я скажу. Голос Карла доносился откуда-то сбоку, он стал странно певуч, фразы произносились без остановки и часто повторялись.
  - Тебе тепло. Ты чувствуешь слабость во всем теле. Не можешь пошевелить рукой, она тяжелая.
  На Ахмеда накатывало совершенно новое ощущение, отдаленно напоминающее действие наркоза. Где-то вдали еще теплилось сознание, но после фразы: "На счет десять - спать", оно, словно утренняя дымка, безвозвратно улетучилось.
  - Сейчас ты вспомнишь события, предметы, слова, связанные с дрожанием рук. Говори все, что приходит на ум. Карл коснулся головы пациента, и тот будто очнувшись, начал:
  - Белая комната, стекло и плитка. Все белое. Светло...
  - Что ты видишь в комнате? Карл не давал замолчать пациенту.
  - Приносят мертвых, они еще теплые. Их кладут на операционные столы. Много мертвых.
  - Кто они, эти люди? Мужчины, женщины, дети, солдаты?
  - Это мужчины, только мужчины. Я не знаю, кто они...
  - Что ты делаешь в этой комнате? Ты там один?
  - Нас двое, мы в белых халатах, стоим и ждем.
  - Чего вы ждете? Что ты еще видишь?
  - Я кладу человеческую почку в пакет с физиологическим раствором и закрываю в контейнере.
  Зигмунд и Карл озадаченно переглянулись, гипнотическое признание явно носило характер преступления.
  - Говори, что ты еще видишь.
  - Меня хотят убить, мне страшно. Ахмед как-то странно сжался в кресле, и в этот момент психоаналитики одновременно заметили начинающийся тремор. Сначала пальцы слегка подрагивали, затем амплитуда начала увеличиваться и вот теперь он сидел и реально дрожал, при чем дрожали уже не только руки, но и все тело.
  - Достаточно, Карл, выводи его из сна, только убери тремор, - негромко произнес Зигмунд.
  - Тебе холодно, ты дрожишь, холод сковывает все тело. Карл внушением начал переформатировать причину тремора. - Ты становишься в ванну с теплой водой, опускаешься на колени, затем полностью погружаешься. Тепло обволакивает тебя, дрожь постепенно уходит, ты согреваешься, ощущаешь себя в полной безопасности.
  - Когда я скажу "один", ты откроешь глаза. Норман начал отсчитывать в обратной последовательности. - Десять, девять, восемь...один. Ахмед открыл глаза и удивленно огляделся, похоже, он ничего не помнил из того, что произошло.
  Зигмунд начал издалека:
  - Ахмед, в ходе сеанса у нас возникли некоторые вопросы. Не могли бы вы прояснить определенные моменты?
  - Да, конечно, я отвечу. Туран устало закрыл глаза и опустил голову. Он приготовился вспомнить самое страшное, с чем жил почти два года. Сейчас он расскажет совершенно сознательно о тех событиях, которые тщательно прятал в уголках памяти. Эти воспоминания давили на него с каждым днем сильнее и сильнее. Как бы он хотел все забыть.
  - Ахмед, вы говорили о светлой комнате. Что это? Операционная? Где она находится?
  - Позвольте рассказать все по порядку. Видно было, что Ахмед собирался с мыслями и решался на непростое признание.
  - Хорошо. Уважаемый, вы не будете возражать, если принесут еще чай? Зигмунд понимал, что Ахмед тянет время, и сознательно давал ему такую возможность, здраво полагая, что исповедь будет тяжелой.
  - Все началось в конце мая 2013 года, когда по всей Турции прокатились демонстрации. Я со своим другом Сулейманом Яви оказался на площади Таксим в Стамбуле, в самом центре протестов против вырубки деревьев в парке Гезе. Мы приходили на площадь после работы, чтобы поддержать протестующих. Нам важно было выразить собственную позицию, но четвертое июня изменило многое в нашей жизни. Пункт по оказанию первой медицинской помощи, расположенный в небольшом кафе неподалеку от парка Гези, был забит раненными и пострадавшими в столкновениях с полицией. К вечеру мы с Сулейманом падали с ног, а раненные все поступали и поступали. Почти все были поражены слезоточивым газом, у многих были аллергические реакции. Несколько человек мы буквально вытащили с того света.
   Через пару минут помощница Зигмунда, милая девушка по имени Мария, подала чай, печенье и джем. Все это время Ахмед молчал и сосредоточенно смотрел в одну точку, не обращая внимания на происходящее. Зигмунд, в свою очередь, внимательно наблюдал за состоянием Ахмеда, особенно его интересовали руки.
  - Дорогой друг, чай подан! - Хоффман произнес эту фразу нарочито громко, словно пытаясь разбудить пациента. Лицо Турана изменилось, он удивленно посмотрел на Зигмунда, затем на Карла. Тот дружелюбно улыбнулся, показывая глазами на чашку с чаем. Ахмед понимающе кивнул, взял чайную ложку и поднес к чашке. В тишине кабинета раздался негромкий звон, издаваемый фарфором и металлом. Не тот обычный, который мы слышим, размешивая сахар в чашке, а совсем другой - мелкая дробь ударов странной ритмичности.
  "Снова тремор", - пронеслось в голове Ахмеда.
  "Интересно, каким эпизодом Карл вызвал тремор", - подумал Зигмунд. Руки Ахмеда мелко дрожали, он попытался их прижать к коленям, чтобы унять дрожь. Но как только он взял чашку и попробовал ее приподнять, она предательски задрожала, чай едва не выплеснулся на блюдце. Ахмед быстро отпил, поставил чашку и виновато улыбнулся.
  - Ну вот, опять началось, мне, наверное, лучше уйти. Я заметил, когда хожу пешком, я успокаиваюсь, и тремор проходит. Профессор Хоффман, когда мне завтра прийти? Он начал собираться, явно не желая откровенничать сегодня. Руки и пальцы дрожали, он неловко застегнул пуговицы на пальто и вышел.
  - Ничего не понимаю. Зигмунд коснулся ладонью лба и вопросительно посмотрел на Карла.
  - А я и не думал, что все будет просто, могу поспорить, что завтра нас ждет сюрприз, - ответил тот.
  - Карл, плесните двадцать капель мартеля, что-то голова побаливает. Доктор Норман взял два пузатых бокала, наполнил их темно-янтарной жидкостью, один из них вежливо подал Зигмунду, другой поднял сам. По комнате разнесся приятный коньячный запах, в котором угадывались фруктовые нотки, мускатный орех и ваниль.
  - Профессор, а давайте выпьем за историю Ахмеда Турана.
  - И за психоанализ, - подхватил Зигмунд, - который, в конечном счете, выведет нас к истокам болезни.
  - И за крепкий гипнотический сон, - продолжил Карл.
  - Согласен, за правильное толкование сновидений. Зигмунд поднял бокал и поднес к бокалу Карла.
  - Хоффман, касаемо утреннего разговора о спасении мальчика, вы считаете, что существует связь между сном и событиями, которые произошли позже? Я вас правильно понял?
  - Совершенно верно, Карл, я в этом уверен, хотя есть много необъяснимых моментов.
  - Что же вас беспокоит?
  - Проблема в том, что я пока не нашел ответ, что первично - сон или событие. Сон формирует событие или же через сон идет предупреждение о предстоящем событии? Пока я не отвечу на этот вопрос, движения вперед не будет, будут только предположения. Вещий сон мог просто передать картинку, которая уже где-то нарисована.
  - Профессор, вы сейчас так мало сказали и так много открыли для меня, что я порой задаю себе вопрос, как вы можете аккумулировать и объяснять такие не связанные между собой вещи. Людям даже в голову не приходит мысль о существовании энергетической зависимости между сном и событием.
  - Карл, хватит, ты же лучший мой ученик. Сам знаешь, что многие косо смотрят на психиатрию и на наш психоанализ, но я уверен, что мы движемся в правильном направлении.
   *****
  На следующий день около одиннадцати в кабинете Хоффмана раздался телефонный звонок.
  - Пусть проходит, - коротко ответил профессор. Спустя пару секунд на пороге появился вчерашний посетитель. Хоффман поднялся навстречу, подав руку для приветствия.
  - Уважаемый друг, вчера вы выглядели лучше. Что случилось? Вы плохо спали?
  - К сожалению, дорогой профессор.
  - Какая же причина вызвала недосып, может вчерашний сеанс гипноза?
  - Возможно, и гипноз, но проснулся я среди ночи после ужасного сна и уже не смог уснуть.
  - Любопытно, и что же вам такое приснилось, Ахмед? - с усмешкой спросил Хоффман.
  - Профессор, вы напрасно смеетесь, этот сон преследует меня, вижу его уже в третий раз за последние два месяца. После каждой такой ночи я почти целую неделю хожу разбитый и не могу успокоиться.
  - Отнюдь, я совершенно искренне хочу узнать, на что так живо реагирует мой дорогой коллега. Расскажите подробнее о сне, если это не идет в разрез с вашими моральными принципами.
  - Постараюсь как можно точнее передать его. Сон странным образом быстро забывается, но оставляет после себя чувство тревоги и страха.
  - Дорогой друг, не томите, рассказывайте уже!
  - Мне снится девушка, которая преследует меня и требует вернуть то, что я взял. Более того, ее лица я не вижу, а только понимаю, что преследование превращается в погоню. Я хочу бежать и не могу, хочу кричать и тоже не получается. Мне очень страшно, а когда она подходит ближе, начинаю дрожать и задыхаться от ужаса, который накрывает меня. Затем я всегда просыпаюсь.
   - Успокойтесь, Ахмед, это не страшно, что-то из прошлого, где-то взяли, кому-то не отдали. Думаю, Карл вам поможет.
  - Какой чай вы предпочитаете? Черный, зеленый?
  - Черный и, если можно, с вишневым джемом.
  Все это время Карл внимательно наблюдал за пациентом, при этом он не произнес ни единого слова. Когда закончили легкий импровизированный завтрак, Карл поднялся со своего места и подошел к Ахмеду, остановившись в шаге от правого подлокотника кресла.
  - Ну что, вы готовы к сеансу, господин Туран? - певучий голос доктора Нормана разнесся по кабинету. - Продолжим вчерашний сон? Готовы? Сядьте удобнее, голову наклоните вперед, внимательно слушайте и выполняйте мои команды.
  - Сегодня я проведу лечебный сеанс гипноза, чтобы восстановить ваш энергетический баланс. Вы очень много тратите сил на работу, стрессы, фобии и не можете восстановиться. Из-за психологической разбалансировки нервной системы не можете восполнить запасы энергии. Попробуем привести вас в норму.
  - Карл, а разве за один сеанс это возможно? - Ахмед вопросительно посмотрел на гипнотерапевта.
  - Если вы этого захотите, то вполне возможно. Все зависит от вашего желания и старания.
  - Ты полностью расслаблен, дыхание ровное, - негромкий голос гипнолога лился, наполняя кабинет неведомой спокойной энергией. Ахмед услышал:
  - Один...Ты идешь по бескрайнему полю, высокая зеленая трава ласково касается твоих ног, зеленое море раскинулось до самого горизонта. Два... Ты начинаешь подниматься по невидимым ступеням вверх и вот уже летишь над землей. Легкий ветерок дразнит волосы, тебе тепло и необыкновенно комфортно. Три...
  После счета "три" Ахмед ощутил странную легкость. Тревога и беспокойство куда-то пропали, оставив его в совершенно новом состоянии. На счет "пять" Ахмед Туран уже пребывал в состоянии глубокой расслабленности и полудремы. Голос Карла лился откуда-то издалека: "Семь...". Описать свое состояние Ахмед уже не мог, он чувствовал, как приятная волна сна накатывала на него, и, полностью отдавшись ей, понесся в нирвану, услышав напоследок: "Восемь". Сознание отключилось. Доктор Норман продолжал восстановительный сеанс еще минут двадцать. Затем, повернувшись к Хоффману, спросил:
  - Профессор, вы позволите дать установку на разблокировку фобий и трансляцию информации, связанной со страхом?
  - Хорошо, мой друг, только осторожно, помните о треморе.
   *****
  - Ахмед, ты меня слышишь? Я рядом, - начал монотонным голосом Карл. Мы с тобой стоим в белой комнате, здесь кроме нас еще есть люди?
  - Да, - негромко произнес Ахмед, глаза его были закрыты.
  - Сколько людей в комнате, кроме нас?
  - Еще двое.
  - Опиши их.
  - Сулейман, мой друг, он стоит рядом и держит контейнер.
  - А второй человек что делает?
  - Он лежит.
  - Спит?
  - Нет, он мертвый.
  - Ты его знаешь?
  - Нет.
  - Как он выглядит?
  - Он в красной одежде.
  - Ты знаешь, как он умер? Говори, не бойся.
  - У него перерезано горло.
  - Его убили? - Карл продолжал задавать вопросы, произнося их негромким мелодичным голосом, словно боясь испугать пациента.
  - Да.
  - Ахмед, ты его боишься?
  - Нет, - Туран совершенно спокойно продолжал этот странный разговор.
  - Почему же тебе тогда страшно?
  - Я боюсь повредить ножку.
  - Если ты повредишь ножку, что произойдет?
  - Меня убьют, - все так же спокойно, не открывая глаз, отвечал Ахмед.
  - Карл, выводи его из транса, достаточно, - раздался голос Зигмунда, - он сейчас может сорваться в тремор. Аккуратно, очень прошу.
  - Мы направляемся к дверям белой комнаты, - продолжал гипнотический сеанс Карл, - выходим из дома на улицу, нас ничто не беспокоит, не тревожит. Легкий ветерок дышит в лицо, мы становимся невесомыми, нас подхватывает, и мы летим, все выше и выше поднимаемся над землей.
   Карл монотонно, предложение за предложением нанизывал установки на беззащитное сознание Ахмеда. Невероятно, но лицо пациента посветлело, на нем появилась блаженная улыбка.
  - Мы летим над землей, внизу узкой голубой лентой вьется река, вокруг зеленые бескрайние поля, а впереди у горизонта - горы. Они быстро приближаются. Чуть правее уютно расположился город, это наш город. Мы должны опуститься на землю, сейчас мы попадем в наш дом. Я начну считать, и ты проснешься на счет "один".
  - Семь. Твое тело наливается силой, мышцы твердеют. ...Пять. Веки легкие, они могут открыться. ...Один. Раздался хлопок, и Ахмед открыл глаза. Взгляд его был отсутствующим, но признаков тревоги на лице не наблюдалось.
  - Дорогой друг, как вам спалось, что-нибудь снилось? - спросил Зигмунд, доброжелательно посмотрев на Турана.
  - Странная легкость, и я совершенно ничего не помню.
  - Вот и хорошо. Главное, что вы отдохнули и успокоились. Давайте выпьем еще по чашечке чая, - совершенно по-домашнему предложил Зигмунд. Горячий чай, джем и пирожные на какое-то время создали атмосферу уюта и спокойствия.
  - Еще чаю? - спросил Карл Ахмета.
  - Благодарю, все было очень вкусно, - вежливо отказался Туран.
  - Скажите, уважаемый, - обратился Зигмунд Хоффман к пациенту, а эта светлая комната, о которой вы рассказывали, она находится в больнице?
  - Я не знаю, возможно. Все называли это здание "Желтый дом".
  - Странное название. Здание действительно было желтого цвета?
  - Нет, оно серо-розовое, его люди почему-то так называли.
  - А в этом здании или как его там... учреждении был старший, кто-то руководил им?
  - Мы его называли доктор Джамал, а за глаза - доктор Зло.
  - Похоже, это все-таки лечебное учреждение. И кого вы там лечили?
  - Мы не лечили, - Ахмед опустил глаза, - мы разбирали.
  - Что значит "разбирали"? - Зигмунд вопросительно смотрел на Турана.
  - Разбирали людей, - коротко ответил Ахмед.
  - Как? - Зигмунд и Карл удивленно переглянулись.
  - Моя бригада занималась изъятием и консервацией почек.
  Оба психоаналитика были ошарашены таким заявлением.
  - Вы там работали?
  - Нет, меня заставили это делать.
  - Скажите, а где это происходило?
  - В Сирии.
  - Как в Сирии, вы были там и воевали?
  - Нет, я из Газиантепа, есть такой город на границе Турции и Сирии. Выехал я с гуманитарным грузом...Может, я лучше все по прядку расскажу?
   *****
  На город уже спустились сумерки. Старые улочки, по которым брел Ахмед, источали сытость и уют. И только осенний дождь нарушал вечернюю идиллию. Прохлада и промозглая осенняя влага забирались под одежду, устраивались там как дома, вызывая у Ахмеда мелкую дрожь. "А может, это снова тремор?" - испуганно подумал он, чувствуя, как тело начинает дрожать. "Скорее, холод, я дрожу от холода", - успокаивал себя Ахмед Туран. Прошел уже час, как он вышел из кабинета профессора Хоффмана, а волнение не покидало его. Более того, к нему присоединилось беспокойство, которое стало вгрызаться в мозг, намекая, что эти два психоаналитика все равно докопаются до сути. И что тогда делать, как жить? Он сегодня поверхностно передал хронику 2013 года, когда начались события, приведшие к этому ужасному состоянию, при котором слово "смерть" вызывало сначала почти незаметную дрожь пальцев, затем тремор перекидывался на руки, усиливался, и уже вибрировало все тело. Ему становилось страшно, он не контролировал себя. И только когда он обессиленный садился и забывался, тремор медленно покидал его. Он опять мысленно вернулся к своему рассказу, вспомнил, как эти два проницательных человека буквально прожигали его взглядами.
  "Ведь они докопаются до сути, - эта ужасная мысль вернулась и опять начала сверлить мозг. - Что же делать? Может, бросить лечение и уехать в Стамбул и будь что будет. На все воля Аллаха!" Мысли бессвязно кружили в голове.
  "А что делать с тремором? Он ведь меня накроет, я не смогу продолжать оперировать. Помочь смогут только эти двое. Но как мне обо всем рассказать?"
  Он брел по вечерним улочкам Вены, лихорадочно пытаясь найти выход, но только все сильнее и сильнее загонял себя в тупик.
  "Почему все так произошло?" - Ахмед уже в который раз вернулся к началу лета 2013 года. Перед его глазами проплывала картинка: площадь Таксим и парк Гези в Стамбуле заполнены десятками тысяч людей. Все кричат, требуя справедливости и отставки правительства. На демонстрантов обрушиваются струи воды из полицейских водометов и облака слезоточивого газа. По ним стреляют резиновыми пулями. Сотни раненных и травмированных людей в стычках с полицией, и все потому, что какая-то компания решила в центре Стамбула, на месте зеленого парка, построить очередной торговый центр. Чужая алчность явилась причиной возмущений, и его будто в воронку затянул водоворот стремительно развивающихся событий. Ахмед вспомнил, как они с Сулейманом Яви оказывали помощь раненым в маленьком кафе неподалеку от парка Гези. К концу дня они падали с ног, а количество людей, которым требовалась медицинская помощь, только увеличивалось. А потом, ночью, идя домой, он случайно встретил Османа Догана, своего друга по медицинскому университету, невысокого парня с волевым лицом, глубокими темными глазами и свежей ссадиной на правой щеке. Он был испачкан сажей от горевших покрышек, в саже была и медицинская сумка, висевшая через плечо.
  - Что, дружище, не узнал? Я тоже не ожидал тебя здесь увидеть. Сегодня мы их немного поджарим, - он зло посмотрел в сторону полицейских. Затем повернувшись к Ахмеду, спросил:
  - А ты чем здесь занимаешься? Смотришь или участвуешь?
  - Мы с Сулейманом Яви - волонтеры, оказываем помощь раненым. Наш медицинский пункт находится в кафе, недалеко от парка. Да ты знаешь. Помнишь, как-то после занятий мы там познакомились с девчонками, гуляли все ночь, а на следующий день пропустили занятия.
  - Отличное было время, веселое, не то, что сейчас, - Осман удовлетворенно кивнул.
  На следующий день в медицинском опорном пункте, расположенном в маленьком кафе, появился Осман, он приволок с собой двадцатилитровую канистру, наполненную горючей смесью из бензина, машинного масла и еще какой-то неизвестной жидкости. Второй раз он принес целый мешок пустых бутылок.
  - Давай, друг, помогай! - он сноровисто расставлял бутылки на полу, собираясь наполнить их содержимым канистры. - Коктейли Молотова, - с видом знатока произнес Осман, когда все было готово.
  Несколько десятков бутылок с торчащими из горлышка тряпками, заполненные опасной горючей жидкостью, были сложены в кульки и немедленно унесены в сторону площади Таксим. Уже через полчаса там полыхал сильный пожар, охвативший баррикаду и несколько полицейских автомобилей.
  День спустя Ахмеда разбудил звонок мобильного телефона. В трубке звучал взволнованный голос коллеги из медицинского центра, где они вместе работали. Он говорил, что приходили сотрудники полиции и интересовались, где можно найти Ахмеда Турана и Сулеймана Яви.
  - Бегите, они явно хотят вас арестовать, - донеслось из трубки.
  Через два дня Ахмед и Сулейман, прихватив с собой Османа, были уже за тысячу километров от Стамбула, на юге Турции, в большом городе Газиантеп.
   *****
  - Я в шоке, это какое-то средневековье, - гипнолог стоял напротив письменного стола, за которым восседал Зигмунд, и нервно размахивал руками.
  - Ставлю ему защиту от тремора, а выясняется, что он просто мясник. Мой мозг отказывается понимать происходящее. Что же получается, то учреждение, откуда он уехал, продолжает функционировать? Изо дня в день там проводятся эти чудовищные операции.
  - Карл, успокойся, - Зигмунд поднял руку. Норман умолк, ошарашено глядя на профессора.
  - Я вам в сотый раз повторяю, что, если вы чего-то не знаете, это не означает, что этого не существует.
  - То, что рассказывал Ахмед, - ужасно. Но давайте разберем ситуацию с момента выезда этой троицы из Газиантепа, и вам станут понятны многие мотивы поведения людей, зависимых от ситуации.
  - Вот смотри, гуманитарный конвой из пяти автомобилей с медикаментами и перевязочными материалами пересекает границу с Сирией и движется в неизвестном направлении.
  - Почему этот конвой не должен был попасть под обстрел? Они под защитой Международного Красного Креста?
  - Потом Шамиль из Чечни, о котором говорил Ахмед, захватывает конвой. Он не знал, кого обстреливает? То, что врачи попали в плен, - чистая случайность. А вот последние события ставят для меня много вопросов, на которые мы с тобой должны найти ответы. Давай, Карл, с момента плена троих друзей еще раз проговорим все в мельчайших подробностях.
  - Взрыв фугаса, минометный обстрел, контузия Ахмеда и Сулеймана. Осман выносит их в безопасное место, рискуя собственной жизнью. И вот здесь, как в голливудском детективе, мешки на голову и через сутки все очутились неизвестно где.
  - Карл, ты веришь в это?
  - Да, профессор.
  - Хорошо, пошли дальше. Через день они оказываются в странном месте. Где именно, они понятия не имеют. С ними проводит беседу опытный медицинский специалист по имени Джамал, выясняет степень их компетентности и предлагает работу. Так? Причем предлагает преступную работу, совершенно не беспокоясь о собственной безопасности. Карл утвердительно кивнул, затем произнес короткую фразу:
  - Там же война, она все спишет.
  - Хорошо, пусть так. Возможно, ты прав. Бандитам и нелюдям бояться нечего, зачем им прятать свое лицо, если те люди, которые их видели, могут погибнуть в любой момент.
  - А вот теперь самое интересное! Эта троица находится в специальном помещении этого пресловутого "Желтого дома", туда приносят только что казненного человека и предлагают разобрать его на органы. - Зигмунд замолчал, взял карандаш в руки, бесцельно покрутил его, вернул на стол и продолжил:
  - Двое промолчали, а один категорически отказался, при этом назвав дикаря Шамиля трусливым шакалом. Восточные люди вспыльчивы, особенно эти, из России, с Кавказа, там много гордых людей. Они считают, оскорблением неподобающее к ним отношение, а не то, что они делают. К несчастью, это большая беда всех русских.
  - И что делает этот дикарь Шамиль? Он, как изощренный палач, перерезает горло Осману Дохану армейским штык-ножом, при этом угрожая этим двум, что сделает с ними то же. После требует изъять почки у Османа. Шамиль давит на Ахмеда и Сулеймана, ломает их психологически и, в конце концов, добивается своего. Они становятся рабами-трансплантологами. Изъяв почки у своего друга, Ахмед и Сулейман повязаны страшной тайной преступления. Кому они об этом расскажут? Вероятность такого развития событий ничтожно мала.
  - Зигмунд, я отказываюсь в это верить, это страшный сон или фильм ужаса, а этот Ахмед - вампир, который целый месяц резал свежие трупы, доставая почки, и складывал в контейнер, словно порции мороженого. Не хочу больше его видеть! Я презираю его!
  - Карл, эмоции эмоциями, а наука это то, что важнее всего. И если необходимо будет найти истину в дерьме, мы с тобой сделаем это.
  - Профессор, какая же эта наука? К нам пришел потенциальный преступник, человек, которого я презираю и которому не подам руки. Уверяю вас, вы не сможете убедить меня в том, что он это сделал исключительно из благих намерений.
  - О, Карл, вы натолкнули меня на блестящую мысль. Интересно, как наше рафинированное общество отнесется к тому, что человек вынужден спасать свою жизнь, спасая чужие. Ведь, если рассуждать прагматично, то казненные все равно обречены, и если абстрагироваться, то их тела - человеческий материал, запасные части. Но в нашем случае изъятая почка спасает кому-то жизнь ценою смерти собственного тела, что в принципе не естественно. Впрочем, Карл, я поддерживаю вас, и мне противно общение с этим человеком, но давайте не будем спешить. Самое интересное нас ждет впереди, он не все рассказал, а потому тремор никуда не денется.
   *****
  Конец ноября, а теплая погода не отпускала Стамбул. На улице было настолько комфортно, что в помещение заходить не хотелось, а тут целых четыре часа сидеть на очередном сеансе гемодиализа. В принципе, Лейла уже привыкла к этим выброшенным двум дням в неделю. Сначала четыре часа возле аппарата искусственной почки, затем дорога домой под присмотром медсестры. По пути ее обычно подташнивало и кружилась голова. Она уже смирилась со своим состоянием и принимала его как должное. Три месяца назад Лейла Салук из города Хомс, что находится в Сирии, приехала в Стамбул. Она приехала в этот огромный город не отдыхать и веселиться, она приехала сюда лечиться, потому что в Сирии, где сейчас идет война, оказать ей помощь не было никакой возможности.
  В Стамбуле уже около пяти лет жил ее двоюродный брат Муаз. Когда он встретил Лейлу, свою любимую сестру, его радости не было предела. Однако после того, как он узнал истинную причину приезда Лейлы, он сильно погрустнел, но стал с большим усердием помогать ей, не жалея ни собственного времени, ни денег. Состояние Лейлы быстро ухудшалось, ее бесконечно мучали головные боли и тошнота, она почти перестала кушать. Тело начало обретать первые признаки отечности, что совершенно четко указывало на острую почечную недостаточность. Сделав все необходимые анализы, консилиум врачей принял решение о назначении гемодиализа. И только после стабилизации состояния больной можно будет говорить о дальнейшем оперативном лечении.
  Лейла с закрытыми глазами полулежала в кресле, подключенная к аппарату искусственной почки, погрузившись в воспоминания. Она медленно перелистывала и просматривала страницы своей памяти. Лейла была третьим ребенком в семье, появилась вслед за двумя братьями, Абдулой и Саидом, после Лейлы родились еще две девочки - Фатина и Кульзум. Школа, Дамасский университет, факультет экономики... Вдруг память неосторожно открыла страницу двухлетней давности. Лейла, крепко сжав веки, в который раз попробовала стереть эти воспоминания, но они будто нарочно склеили все остальные страницы памяти, заставляя вновь переживать страшные события лета 2013 года.
   Лейла замерла, испугавшись нахлынувшего видения, резко открыла глаза, словно убегая от воспоминаний, но дикие образы мужчин цепко держали память, таща ее в июнь двухгодичной давности.
   *****
  Диверсионно-разведывательная группа из семи человек, тщательно замаскировав позиции, продолжала ждать. Ниже окопавшихся бойцов узкой полоской стелилась дорога, по которой время от времени проезжали то мотоциклы, то небольшие грузовики, иногда осторожно двигались неповоротливые школьные автобусы.
   - Первый, как слышишь? Они прошли, три верблюда, принимайте.
  Умар Гасанов, старший группы, иранец по национальности, радостно засуетился, передав по цепочке о готовности номер один. Сухо заклацали затворы автоматов Калашникова. Боевой азарт охватил всю группу. Минут через десять на дороге появились три внедорожника, они быстро приближались к месту засады. Первым ехал Mitsubishi L-200, у которого в кузове был установлен крупнокалиберный пулемет, за ним шел белый Land Cruiser и замыкал колонну еще один Mitsubishi, но уже без пулемета. Когда машины на дороге поравнялись с условно обозначенным ориентиром, Умар громко крикнул:
  - Огонь!
  В тот же момент раздался мощный взрыв фугаса, заложенного возле проезжей части, следом дружно застрочили автоматы. Взрывной волной Toyota была отброшена с дороги. Перевернувшись, она замерла в кювете. Два Mitsubishi, проехав по инерции несколько десятков метров, замерли на обочине. Бойцы разведгруппы - иранцы из предместья Тегерана - и двое бойцов из ливанской Хезбаллы сработали чисто, уложившись в три минуты. Спустившись с холма к расстрелянным автомобилям, они вытащили с заднего сиденья перевернутого Land Cruiser молодого тридцатилетнего мужчину и девушку, совсем юную. Оба были без сознания.
  - Это Саид Салук, - Умар спрятал фотографию, по которой сличал лицо раненого, - тащите его к дороге.
  -А с этой что делать? - один из бойцов пнул раненую девушку ногой, - добить?
  - Нет, может, это невеста или сестра, деньги получим.
  Минут через пять к месту кровавого побоища подъехали два зеленых внедорожника, бойцы быстро втиснулись в них и умчались, подняв за собой облако пыли.
   *****
  Лейла открыла глаза, огляделась, в кабинете никого не было. Настенные часы показывали двенадцать, до окончания процедуры оставалось два часа. Вдруг дверь бесшумно открылась, и на пороге появилась медсестра. Она мило улыбнулась и спросила о самочувствии, затем подошла к аппарату, внимательно посмотрела на монитор, потом на часы и удалилась. Лейла проводила ее взглядом, улыбнувшись в ответ. Она попробовала переключить воспоминания на что-нибудь позитивное. Но мрачные видения опять выходили на первый план, заставляя страдать. Лейла вновь окунулась в сон-воспоминание. После трагедии на дороге все страницы памяти были пусты, и только спустя три недели вновь начали проступать смутные образы. Они были размыты, не связаны между собой и не приносили ничего, кроме боли телесной и душевной.
  - Жить хочешь? - первые слова, которые она услышала после нескольких недель, проведенных без сознания. Полученная контузия еще долго напоминала о себе невыносимыми головными болями. Она открыла глаза, увидела склонившееся над ней свирепое лицо молодого мужчины.
  - Да, - тихо промолвила она.
  - Вот и правильно, это надо и тебе и мне. Выздоравливай, - Умар резко сжал ее кисть. Он приходил почти каждый день, справлялся о ее здоровье и удовлетворенно хмыкал. Все шло по плану. Уже совсем скоро он сможет получить за нее хороший выкуп. Лейлу все это время мучали головные боли, тошнота, головокружения не оставляли ни на миг. В один из дней, когда ей стало немного лучше, вошедший Умар протянул ей телефон, коротко бросив:
  - Позвони родителям!
  Она безумно обрадовалась, услышав голос отца, еще через мгновение плакала от счастья.
  - Кто это? - холодно спросил старший Салук, увидев неизвестный номер звонившего.
  - Папа, это я, Лейла! - слезы текли, оставляя влажные дорожки на щеках.
  - Дочка, ты где? С тобой все в порядке? - холодный тон отца сменился на тревожный.
  - Папа, я не знаю, где я нахожусь, наверное, это больница. Пап, а Саид звонил? Мы с ним попали в аварию, и я долгое время была без памяти. Скажи, где он.
  - Дочка, от Саида никаких вестей, люди говорят, что он в плену у Хезбаллы.
  - Пап, я ...- незаметно подошедший Умар выдернул трубку из рук Лейлы и жестко бросил:
  - Потом договоришь.
  Выйдя в коридор, он вновь набрал номер, по которому только что общалась Лейла. Без предисловия перешел к разговору, который он в этой стране вел не раз.
  - Слушай меня внимательно: твоя дочь у нас, даю тебе двадцать дней, чтобы ты собрал двести тысяч долларов. Попробуешь меня обмануть или вовремя не сделать то, что я тебе сказал, клянусь волей Аллаха, твоя дочь проклянет день, когда она родилась. Умар сотворил на своем лице что-то вроде улыбки и отключил телефон. Сделал он это как раз вовремя, навстречу по коридору шел доктор Джамал, он был старшим и пользовался непререкаемым авторитетом.
  - Умар, почему ты здесь болтаешься, почку свою продать хочешь?
  - Что вы, любезный, мои почки мне самому нужны, я вам лучше еще этих сукиных тварей доставлю. Главное, чтобы вы платили за них, ведь это большой риск, да и грех большой.
  - Война - грех, а взять почку у врага и отдать больному, это уже высшая справедливость, - при этом доктор Джамал поднял указательный палец вверх, словно показывая на небо, и проследовал дальше по коридору.
  - Отдать..., продать и за большие деньги, - тихо, чтобы не слышал доктор, прошептал Умар и злобно сплюнул на пол.
  Между тем хозяин медицинского учреждения, за глаза называемого "Желтым домом", подошел к лестничному пролету и стал спускаться вниз, в паталогоанатомическое отделение.
  "Что опять вынюхивает эта подлая крыса Умар? Этот преданный помощник руководителя спецопераций Хезбаллы? Может, они следят за мной? Сравнивают число изъятых почек с количеством казненных?" Страшное откровение прожгло мозг, ведь подозрения в их организации равнозначно приговору. Надо что-то придумать, может даже замотивировать деньгами этого жадного Умара.
   *****
  Часовой у паталогоанатомического отделения почтительно поздоровался и открыл дверь. Джамал вошел в помещение и сразу же наткнулся на гору красно-оранжевой одежды, лежащей бесформенной кучей в углу на полу. Тут же стояли каталки с запекшимся кровавыми пятнами. Рядом два сотрудника готовили медицинское оборудование.
  - Сколько сегодня разобрали? - обратился Джамал к тому, кто был повыше.
  - Троих приговоренных, - ответил Ахмед Туран, опустив глаза.
  - Сколько взяли?
  - Пять.
  - Почему пять?
  - Одна с дефектом: камни и песок.
  - Контейнеры еще здесь?
  - Нет, минут двадцать назад отправили на вертолетную площадку.
  - Ахмед, посмотри мне в глаза и ответь, был сегодня здесь Умар?
  - Нет, господин, только Шамиль. Вы же знаете, эти двое ненавидят друг друга.
  - Хорошо, работай. А это все уберите и помойте, а то грязь, как на мясокомбинате.
  Джамал еще раз окинул взглядом помещение, резко развернулся и вышел.
   ******
  Доктор Джамал уже дважды прочитал письмо, пришедшее по электронной почте, затем, пристально вглядываясь в экран монитора, начал быстро писать. Закончив, он громко крикнул:
  - Руна, зайди. Через пару секунд на пороге кабинета замерла миловидная девушка.
  - Срочно вызови заведующую лабораторией и пригласи Шамиля. Руна тут же удалилась выполнять распоряжения, а доктор Джамал достал начатую бутылку Beefeater, наполнил бокал на треть джином, добавил тоника, два кусочка льда и удобно разместился на диване перед телевизором. На ВВС шли новости, встречи международных лидеров, манифестации и забастовки. Вдруг его внимание привлек кадр со стоящим на коленях бородатым пленником в оранжевой одежде без ворота и возвышающимся над ним палачом с ножом в руке. Лицо палача скрывала темная балаклава. После слов: " Так будет с каждым. Аллаху акбар!" блестящий клинок, прислоненный к шее жертвы в области сонной артерии, резко ушел в сторону, оставив глубокий разрез. Через мгновение ударил кровяной фонтан крови, а спустя еще пару секунд жертва упала лицом вперед.
  - Идиот, - процедил сквозь зубы Джамал, узнав в исполнителе приговора Шамиля. ВВС продолжал крутить кадры международных новостей, но доктор уже не обращал на них внимания. Ярость переполняла его, и он от невозможности выплеснуть ее только крепче сжимал кулаки.
  - Ты тупой идиот, - набросился Джамал на Шамиля, как только тот переступил порог его кабинета. - Решил стать звездой телеэкрана? Уверяю, тебя раньше в Гаагу заберут, чем мы разберем тебя на органы. Обидно будет потерять твои почки, за них можно выручить неплохие деньги.
  - Шеф, что случилось? Почему вы говорите о моих органах?
  - Да потому, что ты безмозглый баран, по которому уже плачет международный трибунал. И, понятное дело, вместе с тобой найдут мой центр трансплантологии. "Желтый дом", так вы его между собой называете?
  - Разрешите? - на пороге стояла немолодая женщина в зеленом медицинском халате.
  - Войдите, - рявкнул Джамал, недовольный тем, что она не позволила окончательно унизить Шамиля.
  - К вечеру завтрашнего дня вы должны найти донора с четвертой группой крови, - произнес Джамал, протягивая лист бумаги, - и вот с такими параметрами тканевой совместимости. Донора ищем среди раненых, приговоренных и предназначенных к выкупу. Все казни отменить на два дня, потом войдем в график. Выполняйте! И клянусь Аллахом, если не найдете, я вас разберу.
   *****
  В назначенное время Ахмед, открыв дверь, удивленно отметил, что в кабинете находится только Зигмунд, его коллега Карл по непонятным причинам отсутствовал.
  - Не беспокойтесь, мой друг, - Хоффман дружелюбно улыбнулся, - сегодня Карл нам не нужен, сеанс будет базироваться не на ассоциативных воспоминаниях во время гипнотического сна, а на реальном восприятии событий с последующим объяснением поступков, которые привели вас сюда.
  - Мудрено, - Ахмед внутренне сжался.
  - Отнюдь, вам надо искренне рассказать всю историю, не упуская и не скрывая даже самых неприятных фактов.
  - Хорошо, профессор. То, что нет Карла, я думаю даже лучше, мне легче общаться с вами, чем с вашим молодым коллегой.
  - Тем лучше, тогда приступим.
  - Пожалуйста, я готов.
  - Ахмед, мне не дает покоя один вопрос. "Желтый дом" - больница, в которой делали операции по пересадке органов?
  - Нет, это госпиталь, где проходили лечение раненые военные и гражданские.
  - Вы работали в паталогоанатомическом отделении? Чем вы там занимались? Готовили свидетельства о смерти?
  - Нет, моя бригада занималась забором донорских органов у казненных.
  - А подробнее можно? Какие органы и у каких казненных?
  - Это военнопленные сирийской оппозиции и заложники европейцы и американцы, если за них, конечно, отказывались дать выкуп.
  - Сколько операций в день делала ваша бригада?
  - Две, иногда три, часто это зависело от заказа.
  - А как доставлялись донорские органы?
  - Мы упаковывали их в медицинские контейнеры, потом доставляли на вертолетную площадку.
  - Скажите, а когда вы почувствовали первые признаки тремора? Случайно, не там? Ведь до этого вы были оперирующим хирургом.
  - Там. Я пережил сильный психологический стресс, когда Шамиль при мне перерезал горло моему другу Осману. Потом под страхом такой же смерти заставил забрать у него почки. Тогда я первый раз сорвался, дрожь не проходила два дня, после тремор стал периодически появляться.
  - Мистер Туран, вы еще говорили, что боитесь повредить ножку. О чем речь, о какой ножке?
  Ахмед удивленно уставился на Зигмунда.
  - Откуда вы знаете, я же вам не говорил.
  - Рассказывайте, дорогой, я все знаю, просто хочется кое-что уточнить.
  Ахмед Туран долго молчал, но потом, собравшись с мыслями, медленно начал:
  - В какой-то период нам перестали приносить красных, ну тех в красно-оранжевой одежде. Мы с Сулейманом отдыхали. Вдруг в отделение влетает бешеный Шамиль и орет:
  - Срочно собирайтесь, будете ассистировать доктору Джамалу. Мы взяли инструменты и отправились наверх в операционную. Там уже все было готово. Донором оказалась молодая девушка, она находилась под общим наркозом. А реципиентом, как я потом узнал, был известный духовный лидер - мулла Хасим. Мы все приготовили и только ждали команды для изъятия почки.
  - С первых минут операции все пошло не так. Сначала после вскрытия брюшной полости муллы Хасима выяснилось, что необходимо удалять левую почку, и доктор Джамал приказал мне ассистировать ему. Сулейман в это время должен был изъять орган у донора. Он уже десятки раз делал это, а тут вдруг оцепенел, стоит и молчит. Джамал орет: " В чем дело?". Тот в ответ: "Я повредил почечную ножку". Доктор Джамал побледнел от злости, негромко позвал Шамиля и, как только тот появился в дверях, глазами показав на Сулеймана, процедил сквозь зубы:
  - Отрежь ему что-нибудь такое, чтобы я больше никогда не видел эту тварь.
  Джамал повернулся и так посмотрел мне в глаза, что я понял все.
  - Давай, исправляй, - услышал я вдогонку.
  - Меня уже не надо было подгонять. В тот момент я готов был разобрать хоть десять доноров, лишь бы спасти свою жизнь. Я быстро сделал второй разрез, аккуратно изъял почку, дальше все шло своим чередом.
  - А что же с донором? - негромко спросил Зигмунд.
   - Мне больно вспоминать это. Я остался в операционной и пытался спасти несчастную. Не знаю, как Сулейман умудрился, но он повредил и почечную артерию, и нервный ствол, и мочеточник вместе с веной и лимфатическими сосудами, в общем, всю почечную ножку. Я сделал все возможное. Конечно, очень жаль ту молодую девушку, но шансов выжить у нее почти не было. Скорее всего, ее уже нет в живых.
   Немного помолчав, Ахмед добавил:
  - Зигмунд, я вам все это рассказал не только потому, что хочу избавиться от тремора, а еще и потому, что не могу жить с этим. Там, в Сирии, я стал преступником, работая в компании этого косовского негодяя, доктора Джамала. Он изымал человеческие органы и продавал их. Суммы доходили до полумиллиона долларов в день. А еще он всячески оберегал свой кровавый бизнес, построенный на войне.
  Все это время Хоффман слушал Ахмеда, не перебивая и не задавая вопросов, наблюдал за его интонациями и жестами. Он видел перед собой внешне здорового человека, у которого внутри была пустота. Вот эту внутреннюю пустоту и заполнил хищник. Тремор пожирал его изнутри, питаясь негативными эмоциями, страхом, переживаниями. Он изводил своего хозяина, пытаясь довести до полного угасания.
  Зигмунд понимал, что сейчас он является свидетелем раскаяния в тяжком преступлении, преступлении против цивилизованного общества. Изощренное злодеяние, где ценой жизни приговоренного трибуналом солдата спасают обреченного на смерть больного, пересаживая здоровые органы. И где на войне эта тонкая грань между преступлением и якобы благим делом? Тем более, если здесь замешаны огромные деньги. Тогда начинает работать понятное всем правило: "Бизнес, только бизнес и ничего, кроме бизнеса". А это означает, что у потенциально донора нет никаких шансов выжить. Срок его жизни зависит от времени поступления заказа.
  - Ахмед, а как вам удалось вырваться оттуда? Вы ведь могли об этих событиях сообщить общественности. Уверен, ваше заявление вызвало бы международный скандал, в результате которого усилили бы контроль за специалистами по трансплантации. Вы очень опасный свидетель.
  - Это вы так думаете, - Ахмед криво усмехнулся, - какой я свидетель? Свидетельствовать против себя? Ведь это я и только я производил забор органов у этих несчастных. Неужели вы думаете, что я буду давать показания против себя? И ради чего? Чтобы обличить доктора Джамала? Уверяю, он только видимая часть айсберга. Кстати, я это говорю еще и потому, что всецело вам доверяю. Кроме того, здесь нас только двое, мое слово против вашего. В любой момент я могу спокойно отказаться от сказанного в вашем кабинете. А отпустили меня потому, что я помог спасти муллу Хасима. Это благодаря ему мне сохранили жизнь. Ко всему прочему, я так и не узнал, где нахожусь. Думаю, это место еще долго будет работать, нескоро сведения о нем просочатся в средства массовой информации. Все, кто участвуют в этом деле, связаны кровавыми преступлениями, и самое страшное, все, что там происходит, востребовано. Органы нужны живым, точнее, полуживым, они молятся и ждут их.
   *****
   Ахмед вышел на улицу, вдохнул полной грудью, поднял голову и посмотрел на небо. Смеркалось, небо было темное, низко висели свинцовые тучи. Они напоминали, что на дворе ноябрь и не стоит забывать о предстоящем холоде, дожде и сырости. Погода портилась, а вместе с ней портилось и настроение.
  "Зачем я здесь? - думал Ахмед. - Разве только для того, чтобы рассказать этим двум странным персонажам, о порочащих меня поступках? В чем их помощь? Забрались в душу, выворачивают наизнанку. Где помощь, ну хотя бы диагноз? Мальчишка, поверил в их исключительность! Шарлатаны, еще и дорогие. Слава Аллаху, хоть не рассказал про Муаза, а то завтра сидел бы уже в камере". Негромко выругавшись, в сердцах добавил:
  - Лезет же всякое в голову!
  Ахмед Туран брел по старым улочкам Вены в сторону гостиницы, не обращая внимания на сверкающие витрины магазинов, красивые фасады домов, жизнерадостные лица прохожих. Он брел и убеждал себя, что зря доверился и поделился своей тайной. Теперь он стал уязвим.
  В кармане вдруг завибрировал телефон, Ахмед вспомнил, что отключил звук. Посмотрев на экран, понял, что номер неизвестный.
  - Доктор Ахмед слушает, - коротко представился он.
  - Здравствуйте, доктор, инспектор Муаз. Вы не могли бы завтра уделить мне немного времени?
  Ахмед остановился, он почувствовал, как кровь отошла от лица.
  - К сожалению, инспектор, вынужден вам отказать. Я сейчас нахожусь в Австрии и буду дома через несколько дней.
  - Дорогой доктор, если вас не затруднит, наберите меня, как только окажетесь в Стамбуле.
  - Не беспокойтесь, сразу по приезду наберу, - угодливо пролепетал Ахмед. Абонент отключился. Ахмед Туран не мог сдвинуться с места, страх парализовал его. Безумно оглядевшись, остановил свой взор на скамейке и потащил к ней свое непослушное тело. В висках пульсировало и стучало, организм совсем разладился. Если бы его сейчас спросили, чего он хочет больше всего на свете, ответ был бы краток - исчезнуть.
  - Что там еще нарыл Муаз? - пролетела нервная мысль в голове. - Неужели все-таки доберется? Что же делать, где искать выход? - Ахмеда начинало трясти.
  Первая встреча инспектора и Турана состоялась месяца полтора назад. Он тогда обратил внимание на мужчину лет сорока, среднего роста, склонного к полноте, с приветливым лицом, внимательными глазами и коротко стриженными, как смоль, волосами. Сначала они несколько раз пересеклись на разных этажах медицинского центра, а затем инспектор вызвал доктора в кабинет. Туран до мельчайших подробностей помнил эту встречу. После приветствия инспектор Муаз предложил сесть не за свой письменный стол, а за большой овальный, за которым проводят переговоры. Посреди стола возвышалось нечто, покрытое зеленой тканью. Ахмед осторожно сел на край стула, всем своим видом демонстрируя покорность и желание помочь. Вопросы, заданные инспектором, оказались весьма профессиональными. За полчаса беседы он уточнил все: от регистрации больного и постановки в очередь на операцию до учета донорского органа. Разговор уже подходил к концу, как вдруг инспектор неожиданно привстал, сдернул зеленую ткань с коробки и прямо спросил:
  - Господин Туран, что вы скажете об этом предмете?
  На столе стоял точно такой же контейнер, каким они пользовались в "Желтом доме". В глазах Ахмеда потемнело, сердце яростно забилось, словно собиралось выскочить от страха. Туран медленно опустился на стул, его пальцы начали дрожать, увеличивая амплитуду с каждой минутой. Все эти метаморфозы не укрылись от проницательного взгляда Муаза. Он участливо поинтересовался здоровьем хирурга. С этической точки зрения сотрудник службы безопасности не должен оказывать помощь врачу в лечебном учреждении. Тем не менее помощь Ахмеду была нужна. Вскоре появился доктор, сделал необходимые инъекции, и через некоторое время Ахмеду стало легче. Спустя пару минут доктор Туран покинул кабинет инспектора.
  Муаз не торопил события, он, как хищник, чувствовал, что Ахмед жертва, и он его дожмет. Страх и тремор не давали Турану собраться, он на несколько дней вышел из строя. О проведении операций не могло быть и речи.
  Ахмед провел два дня дома. Вернувшись на работу, доктор Туран узнал, что инспектор Муаз, не появлялся с момента их разговора. Ахмед немного успокоился, провел ряд удачных операций. Но через неделю опять встретил на этаже инспектора Муаза. Сейчас он был не один, его сопровождала молодая красивая девушка. Муаз, как ни в чем не бывало, представил свою спутницу:
  - Моя двоюродная сестра Лейла, а это - один из лучших специалистов медицинского центра, хирург Ахмед Туран.
  Молодая особа скромно потупила взор, но Ахмед успел заметить легкий румянец на ее щеках. Девушка еще какое-то время не поднимала глаз, но Туран чувствовал, что между ними возникла необъяснимая связь. Еще совершенно тонкая нить проложила неведомый путь от одного сердца к другому. Он осознал это потому, что был старше и опытнее.
  Странное дело, теперь при встрече с доктором Тураном инспектор не проявлял никакой заинтересованности прошлым Ахмеда. Казалось, он занят банальными житейскими делами. Поначалу Ахмеду хотелось, чтобы все разрешилось сразу, но потом страх зарубцевался, и он уже с надеждой заглядывал в будущее, наивно полагая, что обо всем забыли.
  Но на то они и спецслужбы, чтобы затаиться и наблюдать за действиями преступника, полагая, что через некоторое время он начнет звонить, предупреждать кого-то и проявлять всяческую активность. Однако с Ахмедом это не произошло, ему некому было сообщать, он был одинок. Специалисты были весьма озадачены и удивлены. Сначала явная реакция на контейнер, а затем странное молчание. Ахмед ходил в подавленном состоянии, чувствуя опасность, но явной угрозы не ощущал. Через некоторое время тремор забрался глубоко внутрь и почти не показывался, и Ахмед опять приступил к своей обычной работе.
   *****
  - Вам надо отдохнуть, возьмите отпуск, - заведующий клиники не мог позволить разбрасываться такими специалистами. На счету Ахмеда был не один десяток успешных операций.
  - Этой девочке поможет только срочная операция, - Ахмед внимательно смотрел на шефа, - к сожалению, у нее очень редкие суммированные параметры по группе крови и тканевой совместимости. Выживаемость таких больных составляет не более семидесяти процентов.
  - Послушайте, Ахмед, не хотел вам говорить, но ее двоюродный брат, этот Муаз, сотрудник службы безопасности, мне кажется, он конкретно занимается вами, более того, думаю, у него на вас что-то есть.
   У Ахмеда, уже в который раз за месяц, перехватило дыхание.
  "Зачем я ему нужен?" - мысленно он задал себе вопрос. Словно услышав его, заведующий продолжил:
  - Через руки хирурга проходят все донорские органы, и только он может дать точную информацию о пациентах и донорах. Но видит Аллах, у нас этих проблем нет, хотя я никак не пойму, что он у нас вынюхивает.
  С некоторых пор доктор Туран и инспектор Муаз стали встречаться чуть ли не через день. И если Муаз при встрече хитро щурился и улыбался, то Ахмеда трясло от страха и тремора. Дрожь в руках унять было все сложнее и сложнее, болезнь побеждала доктора.
  Однажды утром в кабинете Турана раздался телефонный звонок.
  - Это инспектор Муаз, зайдите ко мне на минутку, нужно поговорить. Ахмед разнервничался, эти визиты ничего хорошего не обещали.
  - Разрешите, - Ахмед без стука вошел в кабинет.
  - Да, я вас давно жду, - ответил Муаз, ставя стакан с недопитым чаем на стол. - Дорогой доктор, где вы находились в июле - августе 2013 года?
  Холод пробежал по спине Ахмеда.
  "Неужели это конец? Не может быть, откуда он все знает?" Ахмед попробовал что-то произнести пересохшими губами, но смог лишь издать невнятный звук. Муаз сидел за столом и, положив одну руку поверх другой, внимательно наблюдал за реакцией Турана. На лице инспектора блуждала довольная улыбка. Ответить на заданный вопрос достойно и правдоподобно возможности не было никакой. Единственное, что пришло на ум, это ответить вопросом на вопрос, тем самым попробовав загнать ситуацию в зону конфликта.
  - Инспектор, это допрос? Если это так, то отвечать я буду только в присутствии своего адвоката.
  - Что вы, что вы, Ахмед, это всего лишь уточнение. Мне нужно поверить некоторые данные по "черной трансплантологии", и я хотел попросить вас о помощи.
  - Странно вы просите, - не унимался врач, - задаете вопросы, будто подозреваете меня в чем-то.
  - Дорогой Ахмед, мне не в чем будет вас подозревать, если вы доходчиво объясните, где вы провели лето 2013 года. Кстати, я могу вам напомнить, что в начале июля вы и ваши друзья Сулейман Яви и Осман Доган выехали вместе с гуманитарным грузом на территорию сопредельного государства. В данном случае речь идет о Сирии, где идет война. Я как сотрудник службы безопасности еще раз вас спрашиваю, где вы были в период с июля по август?
  В голосе Муаза появился металлический холод, жесткий взгляд пронизывал насквозь. В следующий миг белая пелена накрыла Турана.
  У Ахмеда в очередной раз случился сильнейший приступ тремора. Воспоминания о том, что он огда-то вероломно отнял у молодой девушки, опустошили его и ввели в оцепенение. Он прислонился к стене, а потом медленно стал опускаться на корточки, и в этот момент сознание покинуло его.
  Муаз сидел в кабинете заведующего медицинским центром, удобно расположившись в мягком светлом кресле, держа в руке изящную кофейную чашку.
  - Скажите, доктор, ваш хирург Ахмед Туран, часто теряет сознание? У него какие-то неврологические проблемы?
  - Ну, нет, что вы, инспектор. Это началось после возвращения. Он некоторое время работал врачом-волонтером в госпитале Газиантепа. Вы же знаете, что правительство устно приветствовало подобные шаги врачей, помогающим нашим сирийским братьям. Затем он сопровождал медицинский груз и во время нападения получил сильную контузию, попал в плен, потом бежал. К сожалению, я знаю немного, вы лучше его сами спросите.
   *****
  В тот день все было, как всегда: Туран готовился к операции, сопоставлял данные донора и реципиента, уточнял результаты последних анализов. Вдруг зазвонил телефон, и секретарь заведующего медицинским центром попросила срочно подойти для участия в консилиуме. В кабинете уже собрались все ведущие специалисты клиники. Ахмед с удивлением отметил, что там также находились его недавние знакомые Муаз и Лейла. Ознакомительная часть была сжатой, Ахмед ее почти пропустил в силу того, что волнение и страх заполнили его сознание. К концу доклада он наконец сосредоточился и понял, что имеются важнейшие клинические проблемы. Дело в том, что у Лейлы развивалась острая почечная недостаточность, причиной которой являлось отсутствие левой почки и проблемы в почечной ножке правой почки. В общем, она теперь постоянно нуждалась в гемодиализе, который носил только поддерживающий характер, а не решал проблему глобально.
  Руководитель центра, обратившись к Ахмеду, попросил его сделать собственное заключение по тем данным, которыми располагали члены медицинской комиссии. Результаты томографии четко указывали на невероятные вещи: пациент с такими показателями не может жить, тем не менее эта красивая девушка сидела напротив, скромно опустив голову.
  - Я могу осмотреть больную? - задал Ахмед вполне логичный вопрос.
  - Конечно, доктор.
  Ахмед и Лейла вышли из кабинета главврача и прошли по коридору в диагностический центр. Там Лейла разделась и легла на топчан, а Туран задержался возле умывальника, вытирая руки. Затем он направился к пациентке. Ахмед невольно залюбовался красотой ее молодого стройного тела. Но вдруг что-то знакомое из прошлого пронзило его сознание. Он подошел ближе, взглянул на живот, и вдруг белая пелена стала застилать глаза. Увиденное молниеносно вернуло его в прошлое. Этот неаккуратный шов сделал Сулейман Яви, а этот, с другой стороны, его собственный, доходящий до большой родинки в зоне левого подреберья. По всем медицинским показаниям этого не должно было быть. Цепляясь за жизнь из последних сил, Лейла приехала в Турцию в надежде, что ей здесь помогут, но встретила виновника своего теперешнего состояния. И вот сейчас с робкой, почти невидимой улыбкой наблюдала за Тураном. Его взгляд был направлен в зону двух шрамов, параллельно расположенных по обе стороны от пупка. Внезапно на Ахмеда накатил страх, замешанный на чужой человеческой боли, своем ужасном поступке, стыде, боязни раскаяния и наказания. Осознание того, что он поставил под угрозу жизнь молодой девушки, не давало ему жить дальше. Страх выполз изнутри, прихватив с собой мерзкий тремор, который накрыл хозяина, заставляя дрожать все сильнее и сильнее. Предательская слабость разливалась по всему телу, Ахмед начал оседать, медленно сползая по стене, в следующий миг он потерял сознание.
  Лейла вскочила с топчана, накинула на себя одежду и бросилась к Ахмеду. Он полусидел, прислонившись спиной к стене. Голова наклонена в сторону, глаза закрыты, лицо очень бледное. Она присела, нежно провела по небритой щеке внешней стороной ладони и внезапно осознала, что он ей невероятно родной и близкий человек. Удивительно, что понимание пришло в момент, когда она коснулась лица почти незнакомого человека.
  - Доктор, вам плохо? - она взяла его лицо в свои ладони и притянула к себе. Он медленно открыл глаза. Туманным, непонимающим взглядом смотрел на Лейлу, затем прикрыл веки и тихо прошептал:
  - Сейчас все пройдет, не надо никого звать. Они еще посидели так несколько минут, затем Лейла помогла ему подняться и сесть на топчан. Она налила воды и подала стакан доктору.
  - Спасибо, - Ахмед сделал пару глотков, слабость стала отпускать. - Странно получается: я должен вас лечить, а вместо этого вы меня спасаете.
  - Не надо так говорить, доктор Ахмед.
  - Вы спасли меня от психологического шока.
  - Я не знаю такой болезни, - улыбнулась Лейла.
  - Действительно, ее нет, это только состояние, но, поверьте, очень неприятное. Последнее время оно часто преследует меня.
  Минут через десять Ахмеду стало легче, он поднялся с топчана, улыбнулся и направился к двери.
  - Не уходите, дождитесь меня, Лейла, - бросил он, выходя.
  В этой короткой фразе Лейла услышала не слова врача, а просьбу мужчины.
  - Конечно, я вас дождусь, я буду здесь столько, сколько необходимо. Эти слова ворвались в сознание Ахмеда, наполнили его сердце, но он еще не разпознал в них скрытого призыва.
  По пути к кабинету главного врача, где проходил консилиум, Ахмед зашел в туалет. Плеснул несколько раз на лицо холодной водой, затем посмотрел в зеркало, пару раз хлопнул себя по щекам, улыбнулся уголками губ и пошел по коридору уже совершенно другим человеком. Войдя в кабинет, деликатно извинился, затем коротко обратился к главврачу:
  - Я могу доложить?
  - Да, конечно, мы все вас ждем.
  - При беглом визуальном осмотре я могу констатировать, что у обследуемой Лейлы Салук в области брюшной полости наблюдаются следы оперативного вмешательства: два параллельных рубца. По их форме и размерам можно предположить, что проводились они одновременно или через небольшой промежуток времени. И еще я считаю, что целью этих операций может быть забор донорских органов. Более точное заключение я смогу дать после более детального обследования на томографе. Ахмед сел, неслышно выдохнул, сцепил пальцы так, что они побелели.
  - Я думаю, что окончательное решение по диагностике Лейлы Салук мы сможем принять после дополнительного обследования и доклада доктора Турана, - резюмировал главврач. После этих слов еще минут пятнадцать обсуждали текущие вопросы, потом все встали и начали расходиться.
  Ахмед направился в кабинет диагностики, где его ждала Лейла. Сделав десяток шагов, он вдруг почувствовал, что кто-то взял его за локоть, через секунду хватка стала стальной. Это заставило его остановиться. Ахмед удивленно повернулся, перед ним стоял инспектор Муаз. Он сейчас не излучал привычного благодушия и расслабленности, перед ним стоял охотник.
  - Уважаемый доктор, вы только что сказали, что у моей сестры изъяли органы. Я вас правильно понял?
  - Да, к сожалению, все указывает на это.
  - И что теперь будет, она умрет?
  - Если в течение года не найдется донор, скорее всего, да. Извините, мне нужно закончить осмотр вашей сестры, это займет около получаса.
  Войдя в кабинет, он застал девушку за набором сообщения на смартфоне. Доктор улыбнулся и направился к столу, положил перед собой бланк обследования и написал сверху большими разборчивыми буквами - Лейла Салук.
  - Лейла, когда тебе были сделаны операции?
  Ахмед задавал сначала простые вопросы о возрасте, месте жительства, детских болезнях, а затем перешел к самому главному, чего он боялся больше всего.
  - Шрамы появились приблизительно два года назад, точнее я не помню.
  - Как не помнишь? - Ахмед сделал удивленное лицо. - Тебе сделали операцию, а ты не знаешь где и когда?
  - Да, доктор, это так.
  - Я не понимаю, как такое может быть, - за вопросами он прятал страх.
  - Потеря памяти после контузии. Единственное, что я помню, это здание, в котором я находилась, все называли его "Желтым домом", а больше я вам ничего интересного сообщить не могу.
  - Плохо, что у нас нет никаких данных о проделанной операции, но не будем отчаиваться, я приложу все силы, чтобы помочь тебе. Вот направление на обследование, - Ахмед протянул голубоватый бланк. - Поторопись, пожалуйста. Завтра после обследования на томографе, зайди ко мне. Кстати, я завтра освобожусь пораньше.
  Когда Лейла вышла, Ахмед устало закрыл лицо ладонями и тихо прошептал:
  - Слава Аллаху, она ничего не помнит.
   Вдруг он дернулся всем телом, в этот раз причиной был не испуг, не страх. Он ощутил, как что-то липкое и мерзкое коснулось его души. Стыд.
  "Ничего, я все исправлю, я ей помогу", - мысленно пытался себя поддержать Ахмед, но его непроизнесенные слова были ложью. На душе становилось еще хуже. Он устало поднялся из-за стола и, словно старик, направился к себе в кабинет. Нервы окончательно сдали.
   *****
  Вечером Лейла, лежа в постели, с удовольствием прокручивала события прошедшего дня. Как-то незаметно появилась надежда, что она не будет калекой, что наступит время, когда ей уже не потребуется аппарат искусственной почки. А еще она вспомнила, как взяла в ладони лицо чужого мужчины и как ей безумно хотелось прикоснуться к нему губами. Она мечтала о том, чтобы он привлек ее к себе и осыпал поцелуями. Она прогнулась, повернулась на бок, слегка коснулась груди и глубоко задышала, почувствовав, как напрягся сосок.
  "Неужели это когда-то случится, - восторженно думала она.
  - Ахмед, - она произнесла, словно забывшись. Лейла металась в кровати, не находя себе места, затем замерла, положив руку на живот. Затаилась, прислушиваясь к стуку сердца, а потом рука сама поползла все ниже и ниже. Тело окутало тепло, она стала легкой, невесомой, толчки в области паха доставляли ей невероятное наслаждение. Веки стали тяжелыми, и сон, незаметно подкравшись, накрыл и увлек ее в удивительный мир грез. Ей снилось, что она в светлом длинном платье идет по аллеям живописного парка, встречает мужчину. Она еще не видит его лица, но чувствует, что это Ахмед. Взгляды их пересекаются, невероятно родные глаза смотрят на нее нежно и ласково. Они берутся за руки и идут по длинной тенистой аллее, шутят и смеются. Верхушки деревьев почти касаются небес, а впереди в просвете аллеи синева, там море слилось с небом. Белые барашки волн невозможно отличить от белых кудрявых облаков. Вдруг сзади раздался страшный рык, они повернулись одновременно и увидели огромную черную собаку с алой пастью и желтыми зубами. Ее мощную шею перехватывал добротный кожаный ошейник, такой же, как Лейла видела на служебных полицейских собаках.
  Черный пес приближался, а они все стояли, парализованные страхом. Пес подходил все ближе и ближе. Потом он остановился, собрался, как перед прыжком, и вдруг она увидела на его страшной псиной морде человеческие глаза, а потом услышала голос:
  - Не бойся, Лейла, я тебя не трону, я его заберу, как он забирал других.
  - Нет, возьми меня, - закричала Лейла.
  А потом они сорвались с места и бросились бежать по аллее, туда, где виднелся синий горизонт. Они неслись, словно ветер, страшный пес почти настиг, когда они выбежали на высокий скалистый берег и остановились у самого края. Пес был рядом, он улыбался, пристально наблюдал за ними, его человеческие глаза с прищуром говорили о неизбежности происходящего. Ахмед попытался освободить руку, но Лейла крепко держала ее. И тогда он закричал:
  - Пусти, я прыгну. Лейла глянула вниз и обомлела: далеко внизу зловеще выступали остроконечные верхушки скал и темнела пенящаяся бездна моря.
  - Нет, нет...- ее крик растворился в шуме волн.
  
   *****
  По ночному Стамбулу проносились машины, шумели, сигналили, Лейла дрожала, она никак не могла успокоиться.
  - А ты спрашиваешь, почему у меня нет настроения, ночные кошмары не отпускают меня. У меня чуть сердце не остановилось, когда этот черный пес собирался прыгнуть на доктора. Кто меня будет оперировать, кто мне поможет? - Лейла капризно надула губки.
  - Не переживай, сестренка, я обещал твоему отцу, что все будет хорошо, верь мне.
  Муаз включил правый поворот, и автомобиль плавно остановился у медицинского центра.
  - Я не буду тебя ждать, поеду в управление, если понадоблюсь, позвони, - инспектор Муаз улыбнулся и резко нажал на газ.
  До начала совещания в управлении службы безопасности оставалось еще немного времени. Муаз включил радио, послушал новости, затем отправился на встречу к своему руководителю.
  - Разрешите? - обратился он к крупному, сидящему в кресле мужчине.
  - Проходи, Муаз.
  Кроме начальника отдела в кабинете находился еще один человек. На вид ему было около тридцати.
  - Знакомьтесь, это наш коллега из военной разведки, господин Тункан, а это господин Муаз, один из лучших моих сотрудников.
  - Муаз, кратко доложите об операции "донор". Инспектор быстро открыл папку, достал несколько отчетов и конверт.
  - Два месяца назад наша служба выявила канал незаконного обращения донорского материала. В аэропорту Стамбула были задержаны три контейнера с человеческими органами, предназначенными для пересадки. Кроме органов в контейнере находилась сопроводительная документация, включающая в себя полные клинические анализы по тканевой совместимости, необходимые для трансплантации. Наши эксперты все тщательно проверили и подтвердили, что цифровые данные соответствуют донорскому материалу, анализы сделаны квалифицированными специалистами на современном оборудовании. Два донорских органа в каждом контейнере принадлежат одному человеку. Изъятие происходило или у живого индивида, или находящего в состоянии клинической смерти. Нашими оперативными сотрудниками проделана большая работа по выявлению сбыта донорских органов в крупных городах, таких, как Стамбул, Анкара, Газиантеп, но, к сожалению, нет никаких зацепок. По учетным записям авиационных служб можно сделать вывод, что донорский материал поступил к нам из Сирии, предположительно из Хомса.
  - Скажите, Муаз, а что у вас по этому хирургу?
  - Есть небольшие пробелы в объяснениях, но, думаю, это связано с активной гражданской позицией и волонтерским движением. Осталось провести старый испытанный эксперимент: объявлю ему, что у нас находится его друг, и посмотрим на реакцию.
  - Ну, что ж, спасибо. Действуйте, - напутствовал руководитель отдела. Он всем своим видом показал, что доволен докладом и больше Муаза не задерживает.
   *****
  Почти четыре часа заняло дополнительное обследование, назначенное хирургом Тураном. Большая часть времени была потрачена на ожидание, и теперь Лейла с чувством, что все уже позади, постучала в дверь кабинета доктора Турана. Доктор сосредоточенно заполнял какие-то бумаги. При виде Лейлы он улыбнулся, отложил ручку и направился к девушке.
  "Что же я делаю?" - спохватился Туран. Он остановился, протянул руку для приветствия, Лейла подала свою. Ахмед аккуратно пожал маленькую ладонь, потом неожиданно наклонился и оставил долгий поцелуй на запястье девушки. Лейла была ошарашена. Она готова была запустить пальцы в смоляную шевелюру Ахмеда, а потом вдруг ей захотелось его обнять, прижаться к его щеке, заплакать от счастья, бессилия и жалости к себе. Они смотрели друг на друга и понимали, что появившаяся нить, которая связывала их, незаметно превратилась в сосуд, по которому льется любовная энергия, наполняющая сердца двух таких разных людей.
  - Присаживайся, будь как дома, - сказал Туран шутливо и указал на стул. - Я здесь разбираюсь с твоим предварительным диагнозом. Решение о пересадке нужно принимать как можно скорее. Результаты анализов вызывают у меня озабоченность, боюсь, что у нас не так много времени. Найти такого редкого донора будет очень сложно, остается один выход: убедить кого-то из твоих родственников решиться на трансплантацию. Радость медленно сошла с лица Лейлы, глаза девушки стали грустными и постепенно наполнились слезами.
  - Что же мне делать? - обреченно спросила она.
  - Только бороться и ни в коем случае не опускать руки. Аллах всемогущ и не оставит в беде такую славную девушку. А я предлагаю провести этот вечер в более приятной обстановке. Поддерживаешь?
  - Конечно, а куда поедем?
  - Есть отличный ресторанчик недалеко от медицинского центра.
   *****
  Туран, побродив по вечерней Вене, вернулся в гостиницу, часы показывали начало второго. Он разделся и, не заходя в душ, лег на кровать. Из головы не выходил звонок Муаза. Беспокойство и страх не давали возможности расслабиться. Он весь внутренне сжался, окаменел в своей тревоге. Больше часа Ахмед ворочался в кровати, пока не забылся чутким тревожным сном. В полудреме он увидел Лейлу, ее руки, глаза и губы, услышал ее девичий голос. Она говорила:
  - Теперь мы с тобой одинаковы и всегда будем вместе, мы две половинки, во мне есть ты. Сон вдруг оборвался, Ахмед открыл глаза, в номере было темно. Он полежал, помучался, затем повернулся и заснул крепким мужским сном.
   *****
  В кабинете Зигмунда вновь не было Карла. Это вовсе не расстроило Ахмеда, но было необычно.
  - Доктор Хоффман, а ваш коллега будет со мной проводить еще сеансы?
  - Уважаемый Ахмед, цель сеансов заключалась в постановке точного диагноза, с этой задачей Карл справился превосходно. Он выяснил, что причиной тремора являются приобретенные фобии. Ваша болезнь является типичным психическим расстройством. При желании и точном выполнении наших рекомендаций вы сможете избавиться от него самостоятельно.
  - Не думал, профессор, что все так просто.
  - Не все просто, Ахмед. Мы с вами вплотную подошли к процедуре лечения. Вы уже миновали внушение, где осознали причину страхов, научились управлять своим психическим здоровьем, переключая сознание с депрессии на другие виды деятельности. В особо сложных случаях вы будете некоторое время принимать лекарственные препараты. И конечно, минимум два раза в неделю посещать тренажерный зал. Да, да не удивляйтесь, на первый взгляд все просто. Чуть не забыл,
   у вас в каждом кармане должен быть кистевой эспандер.
  - А он зачем?
  - Все за тем же, чтобы избавиться от тремора. Или хотите неделю подремать на сеансах Нормана в состоянии глубокого транса? Вам понравилось?
  - Ну уж нет, мне как-то больше нравится общаться с вами, а гипнотические сны... Кстати, мне сегодня такое привиделось. Вы поможете мне разобраться?
  - Любопытно, давайте попробуем, дорогой друг.
  Ахмед подробно пересказал то, что ему приснилось этой ночью. Профессор сидел за огромным письменным столом и внимательно слушал, изредка задавая короткие вопросы. Повествование закончилось, и в кабинете повисла неловкая пауза.
  - Я из деликатности не касался вопросов, связанных с женщинами. Однако теперь вынужден спросить.
  - У меня были серьезные отношения до 2013 года, пока я не уехал в Газиантеп. Сейчас у меня другие отношения, они развиваются, а там как - знать.
  - Ну что, тогда слушайте. Во-первых, не знаю, огорчу вас или обрадую, но ваше видение очень похоже на вещий сон. Во-вторых, эта девушка из сна имеет к вам серьезные чувства. И в-третьих, я не очень хорошо понимаю, но мне кажется, что вы, Ахмед, что-то потеряете, а она найдет. Вас уравнивает и связывает какая-то ситуация. Хотя меня сильно смущает фраза: "...во мне есть ты". В любом случае, дорогой хирург, вам не стоит бояться, ведь через некоторое время все проясниться.
  Ахмед еще два дня посещал сеансы, но лечение, в его обыденном понимании, отсутствовало. Велись отвлеченные разговоры, беседы на разные темы, Зигмунд невероятно ловко забирался в глубины сознания, манипулировал, иногда играл на чувствах. Тем не менее страх начал отдаляться, становиться не таким всепоглощающим, а вместе со страхом пропадал и тремор.
  - Мне действительно стало лучше, - Ахмед с благодарностью тряс руку Зигмунда. - Скажите, профессор, мне еще надо будет прилетать к вам?
  - Надеюсь, дорогой друг, что вы поправитесь. В конце концов, у нас с Карлом запланирована поездка в Стамбул на международную конференцию через полтора месяца. Я еще задержусь, прочитаю несколько лекций в закрытых учреждениях, можем найти время и встретиться, если будет необходимость. Ахмед еще раз признательно пожал руку профессора и вышел.
   ******
  - Я рад, что вы сразу позвонили, тем более это в ваших интересах, - начал Муаз без предисловий. - Господин Туран, из некоторых источников я получил достоверную информацию, что ваш друг Сулейман Яви находится в Сирии. Правда, он ранен и проходит лечение недалеко от Хомса, но как только станет на ноги, сразу будет здесь.
  Муаз блефовал, естественно, Сулейман нигде не лечился, его уже давно не было в живых. Кто попадал в немилость к Джамалу, редко мог уберечь свою шкуру. Сулеймана расстреляли, Ахмед же об этом не знал.
  - Доктор, вы должны понять, я здесь из лучших побуждений. Видя, как вы относитесь к моей сестре, хочу предупредить, что лучше быть свидетелем, чем обвиняемым. Прошу вас со всей серьезностью отнестись к моим словам и сделать правильные выводы. Я не тороплю, но ответственно заявляю, что, если Сулейман напишет явку с повинной или даст показания против вас, мне сложно будет вас вытащить. Еще раз прошу, хорошенько подумайте, господин Туран.
  Ахмед сидел бледный, как мел. Он ожидал чего угодно, только не этого. Страх липкими пальцами сжал все тело, Ахмед оцепенел, не мог пошевелиться. То, что он услышал, было похоже на правду, даже место было указано достаточно точно. Ахмед не допускал, что инспектор банально врал и пользовался дешевыми уловками. Доктор Туран, поддавшись на грубую ложь, сидел и беззвучно истерил. Он уже не искал выхода, его швыряло из стороны в сторону, Ахмед понимал, что это конец, хотя, надо отдать ему должное, сознаваться не собирался. И судя по всему, причиной этому был не твердый характер, не гибкий ум, а простой человеческий страх. Единственное, на что его хватило, это промолвить совсем нейтральную фразу:
  - Хорошо, инспектор, я вас услышал. Теперь я могу идти?
  - Да, идите. И я вас очень прошу, подумайте над моими словами.
  После обеда у Ахмеда все валилось из рук, он с трудом дождался конца рабочего дня. То, что сказал Муаз, раздавило его, он осознавал, что может произойти в этой ситуации: тюремный срок и глубокое презрение близких. А как жить с этим потом? Туран сидел в рабочем кабинете и добивал себя: "Как я объясню все родным? Что я отвечу Лейле?" Он задавал себе тысячу вопросов, и не на один не было ответа. В этом полуобморочном состоянии он сел за руль и с большим трудом добрался до дома.
  Сон не приходил, Туран метался по комнате, но уже не задавал себе вопросов об отношении окружающих к его поступку. Он копал глубже, и теперь главным стал ответ на вопрос: "Зачем я живу?" Его внутреннее Я обращалось к смыслу жизни, а это уже опасный симптом предсуицидального состояния. Картина трагичной развязки вырисовывалась все четче. А утром, когда в окно заглянуло солнце, он для себя все окончательно решил.
  Прекрасный день для исполнения желания, но вместе с тем бесконечно больно останавливать жизнь. Он постоял возле окна, посмотрел на улицу, улыбнулся чему-то своему, что спрятано глубоко внутри. Затем подошел к столу, взял ручку, бумагу и принялся писать. Ему не хотелось уйти просто так, по-английски, и пафосно не хотелось. Ахмед вообще не хотел уходить, но обстоятельства не оставляли ему выбора. Навязчивый Муаз все-таки докопается, совсем скоро это гнусное преступление вылезет наружу, а он как человек, как личность перестанет существовать. Его близкие друзья, коллеги будут стесняться того, что были знакомы с ним, работали, дружили. Презрение - вот его удел.
  Ерунда, все скоро закончится, может, удастся сохранить чистую память о себе, не запачкать близких, ведь пожизненный срок и смерть равнозначны. Конечно, можно было бы попробовать договориться с этим мутным Муазом, но тогда надо было бы признать за собой преступления, а инспектор из тех людей, которые обязательно доберутся до самой сути. А на дне страшный факт: руки в крови, пощады просить бессмысленно. Как поступит человек, узнавший, что хирург изъял, а точнее, украл у его сестры почку? Разорвет, просто уничтожит. Нет, я не смогу жить с этим даже в тюрьме, хватит сомнений, все решено.
  Он встал из-за стола, достал новую белую рубашку, галстук, костюм и уже одетый, проходя мимо зеркала, криво улыбнулся:
  - А ведь могло быть все иначе. Как страшно умирать. В последний раз закрыл входную дверь на ключ и направился к автомобильной стоянке.
   *****
  Около восьми утра Лейла в сопровождении Муаза вышла из высотного дома, расположенного в Аташехире, что находится в азиатской части Стамбула. Уютно устроившись на переднем сиденье немецкого гольфа, Лейла приготовилась к длинной поездке в госпиталь на очередной сеанс гемодиализа.
  Все было привычно: солнце, хорошее утреннее настроение, музыка в салоне. И только одно портило жизненную гармонию - это сеанс лечения. Лейла никак не могла ощутить себя независимым, автономным человеком, она была привязана к больнице, как телефон к зарядному устройству. Это состояние не давало свободы, и она страдала, понимая, что является в какой-то степени калекой. А исправить все очень сложно. Хотя два дня назад, сразу по прилету Ахмеда из Австрии, когда они встретились в маленьком уютном кафе, она услышала от доктора обнадеживающие слова, и не просто слова, а предложение. До сих пор они звучали у нее в голове:
  - Лейла, не ищи скрытый смысл в том, что я тебе сейчас скажу, не обращайся к логике, прислушайся к своему сердцу. Он взял ее руку в свою и покрыл нежными, долгими поцелуями. После посмотрел в глаза и сказал:
  - Я прошу твоей руки.
  Лейла смутилась, это смущение не прошло и сейчас, поэтому никто, даже Муаз, не знает о предложении. Хотя в желании Турана связать судьбу с ней было несколько непонятных моментов, Лейла все равно безумно обрадовалась. Она мечтала об этих словах, ждала их, и это случилось. Она была счастлива.
  В салоне играла музыка, Муаз сосредоточился на дороге. Автомобиль мчался по многополосному шоссе, иногда перестраиваясь, ускоряясь и резко тормозя. Они ехали уже почти полчаса, сейчас проедут Ускюдар, старинный район Стамбула, где в глубине зеленых улиц находится дом Ахмеда, затем пересекут Босфорский пролив по первому, самому длинному мосту. Как она любит смотреть на это грандиозное сооружение, даже не верится, что люди способны создать такое. Полотно дороги больше километра длиной весит на огромной высоте над поверхностью воды всего на двух металлических канатах, которые удерживают две опоры.
  - Обязательно зайду к нему в кабинет после сеанса гемодиализа, - улыбнулась себе Лейла.
  Тем временем Volkswagen Golf уже въезжал на полотно моста. Три полосы движения в одном направлении позволяли достаточно быстро пересечь пролив. Вдруг движение замедлилось, передние автомобили включили сигнал левого поворота, показывая, что объезжают препятствие. Впереди стояла машина с включенными аварийными огнями, припаркованная почти вплотную к четырем продольным тросам, ограждающим проезжую часть от пешеходного прохода. Они подъезжали все ближе, и все тревожней становилось у Лейлы на душе. Муаз заранее включил поворот, предупреждая едущих сзади, что будет менять полосу движения. Он внимательно смотрел в зеркало заднего вида, чтобы не задеть параллельно движущиеся машины. Лейла же во все глаза смотрела на знакомый ей автомобиль, пытаясь увидеть хозяина. Вдруг взгляд остановился на силуэте мужчины, который, перебравшись через ограждение пешеходного прохода, стоял над водной пропастью, держась одной рукой за перила.
  - Стой, там Ахмед, - дико закричала Лейла. Муаз резко вывернул руль вправо и остановился. Лейла выскочила из машины и бросилась к стоящему за ограждением мужчине.
  - Ахмед, Ахмед, - громко молила она. Услышав ее голос, доктор повернул голову.
  - А как же я? Если тебя не станет, я тоже погибну. Ахмед, не надо, пожалуйста, не надо, - шептала она. Слезы заполнили глаза и тонкими дорожками сбегали по лицу.
  Ахмед молча смотрел на Лейлу, не понимая, как она могла здесь оказаться. Что-то мистическое было в этой встрече. Почему ему не дают умереть, он уже был готов сделать последний шаг в пустоту, а теперь потрясен и растерян. Лейла подбежала к нему и, плача и гладя его по волосам, стала умолять не совершать этого страшного поступка.
  Все это время Муаз сидел в автомобиле и, повернувшись, наблюдал через заднее тонированное стекло за происходящим. Затем, включив поворот, резко сорвался с места. Ахмед устало перевалился через ограждение и, поддерживаемый Лейлой, медленно побрел к своему автомобилю. Несколько человек, стоявших неподалеку и желающих увидеть очередное суицидальное зрелище, разочаровано направились к своим машинам. А через несколько секунд транспортный поток уже проглотил их, оставив только один автомобиль с включенными аварийными фонарями.
  Муаз от досады крепко сжал губы, он прекрасно понимал, что сегодняшнее событие напрямую связано с их последней беседой. Но никаких неопровержимых улик у него не было, даже предположений относительно преступления. Утреннее происшествие тоже не давало ответа, причина была то ли в Сулеймане Яви, то ли в том, что он перегнул палку, а подозреваемый оказался психопатом.
   *****
  - Ахмед, я согласна
  - Ты о чем?
  - Я говорю "да", я хочу быть твоей. Ахмед удивленно смотрел на Лейлу, не понимая, о чем она говорит. Внезапно все сошлось. Ему уже в который раз за последнее время было стыдно за свою несообразительность и провалы в памяти. Он молча вставил ключ в замок зажигания, стрелки на приборной доске ожили, включил первую передачу и медленно тронулся, словно отползая от этого ужасного места, где он мог расстаться с жизнью.
  - Все позади, все будет хорошо, - еле слышно шептал он. - Ты спасла меня, я в неоплатном долгу перед тобой. Теперь моя очередь, я должен сделать все, чтобы спасти тебя. Я найду донора, ты будешь жить, у нас будут дети, - он беззвучно шевелил губами, успокаивая себя, а Лейла, повернувшись в пол-оборота, смотрела на него, не отрывая глаз.
  Когда Ахмед припарковал машину, волнение почти прошло, остался лишь горький осадок от того, что не смог, что помешали, увидели слабость. Сейчас Лейла наблюдала за ним и в душе жалела. Ахмед поморщился, чувство жалости он ненавидел, оно только подчеркивало страх, заполняющий самые сокровенные уголки его сердца. Этот страх разливался по всему телу и выползал наружу, вызывая тремор. Турану стоило большого труда спрятать этот букет психологических расстройств.
  - После гемодиализа зайди, пожалуйста, ко мне. Буду ждать.
  Лейла смотрела в глаза Ахмеда и видела в них огромную благодарность и раскаяние. Они просили прощения, умоляли, и Лейла негромко промолвила:
  - Обязательно зайду, - она легко выпорхнула из машины.
   *****
  -Сестра, что это было?
  Муаз уже минут пятнадцать говорил по телефону, пытаясь своим фальшивым удивлением и недомолвками снять с себя вину за неадекватный поступок Ахмеда.
  - А ты что, влюбилась, сестренка? Вот отец твой удивится.
  - Муаз, не смейся, пожалуйста, надо мной. Ты же знаешь, что ты для меня самый близкий человек в этой стране. Присмотрись, Ахмед ведь хороший, узнаешь его поближе и поймешь, что он добрый и честный.
  - Конечно, сестренка, мы обязательно с ним подружимся.
  - Муаз, он мне сделал предложение, ты слышишь? - в телефоне послышался какой-то посторонний звук. - Муаз, он просит моей руки, - Лейла стала говорить громче и быстрее, словно боялась, что ей откажут в счастье.
  - Муаз, я тебя очень прошу, встреться с Ахмедом, поговори с ним. И позвони моим родителям, надеюсь, они дадут мне благословение. Ты мне поможешь?
  Они еще минут десять поговорили, и в конце беседы Лейла сказала, что сегодня домой ее отвезет Туран.
   *****
  В восемь утра в доме Ахмеда раздался телефонный звонок. На другом конце был Муаз.
  - Уважаемый Ахмед, - начал он по-восточному сладко. - Как вы смотрите на то, чтобы мы встретились сегодня где-нибудь неподалеку от медицинского центра после четырех?
  - Конечно, инспектор, всегда к вашим услугам, - трусливо ответил Ахмед.
  Рабочий день после звонка Муаза не заладился. Ахмед в который раз отметил, что любой контакт с инспектором приводил к тревоге и страху, а затем к тремору. Время тянулось медленно, доктор Туран был рассеян, отвечал невпопад, все его действия свидетельствовали о беспокойстве и волнении.
  "Неужели они привезли Сулеймана, может, он уже все рассказал? А меня специально вызвали в кафе, чтобы там задержать? Ведь не делать же это на работе, к тому же можно травмировать Лейлу. Бедная девушка, что с ней будет, кто ей поможет". Его мысли переключились с собственных страхов на жалость к молодой покалеченной девушке. Совесть Ахмеда металась, пытаясь спрятаться за глубокое сострадание к Лейле, но выходило фальшиво.
  В конце концов, он перезвонил Муазу, уточнил время встречи и в четыре двадцать был на месте, в небольшом уютном кафе. Через пару минут появился инспектор, на его лице блуждала улыбка, которая всегда скрывала истинные чувства Муаза. Он вежливо поздоровался и сел напротив. Инспектор пристально посмотрел в глаза Ахмеду и негромко произнес:
  - Хотите сделать признание, точнее, предложение?
  - Какое признание? - спросил Ахмед и почувствовал, как лоб покрыла липкая испарина. "Неужели они все знают? - запульсировала в висках страшная мысль. - Не может быть".
  Муаз с улыбкой наблюдал за состоянием доктора, потом, будто наигравшись, ответил вопросом на вопрос.
  - Вы забыли какое признание? - выдержав небольшую паузу, добавил. - Странно, мне показалось, что вы человек слова. В этот момент Ахмед напрягся и был почти на грани, как вдруг Муаз произнес:
  - Вы признались Лейле, что любите ее, и намерены жениться. Почему же вы не хотите сообщить это мне? Ее родителей нет рядом, и я несу ответственность за Лейлу.
  Ахмеда вдруг отпустило, он обмяк, расслабился, как после тяжелого физического напряжения.
  - Да, так и есть, я хочу жениться на ней.
  - Вас не смущает, что она серьезно больна?
  - Я спасу ее, я вылечу.
  - Как же вы поможете? Ведь сами говорили, что найти донора для Лейлы очень сложно.
  - Да, я не отказываюсь от своих слов, скажу больше, сейчас ей помочь почти невозможно, она не является гражданкой Турции. Если же выйдет замуж за меня, ее статус изменится. Ведь в очередь на получение донорских органов могут стать исключительно граждане Турции.
  - Ахмед, - Муаз в упор смотрел на врача, - не пытайтесь меня обмануть, не советую. Лейла моя двоюродная сестра, она из Сирии, там остались ее родственники. Здесь я заменяю ее родителей. Если вы ее не любите и хотите в браке спастись исключительно от меня, то это плохое решение, предупреждаю. Впрочем, зачем так думать, надо смотреть в будущее с оптимизмом, тогда счастье всегда будет с нами.
  Ахмед был поражен проницательностью инспектора, а последние слова о счастье ввели его в заблуждение. Кто перед ним: друг или враг? Где искать спасения. То, что он понравился Лейле, стало для него шансом. Он не хотел себе в этом признаваться, но все равно чувствовал, что за искренней любовью Лейлы пытается спрятать, втиснуть куда-то свой страх, замешанный на преступлении. Туран интуитивно понимал, что Муаз - палач, который, не раздумывая, уничтожит за то, что он сделал калекой его сестру. Ахмед сгорал от стыда, он его тяготил, тащил вниз, словно пловца в конце дистанции. Он разрабатывал различные комбинации, потому что был трусом и, не смотря ни на что, хотел жить.
  - Муаз, я люблю вашу сестру. Что мне доказывать? Я простой врач, я не хочу произносить сейчас правильные слова. Мое сердце успокоить может только ваше решение. Надеюсь, что вы будете милосердны к нашим чувствам.
  Инспектор пил чай, слушал и думал:
  "Неужели в этом человеке способно соединиться добро и зло?" Чем дольше он размышлял над этим, тем больше убеждался, что это возможно. Муаз улыбнулся, а потом негромко произнес:
  - Скоро наступит время, когда бури и засухи останутся позади, а мы с вами как близкие родственники будем сидеть и пить чай, рассуждая о справедливости, но пока этого не случилось, я задам вам самый последний вопрос. Скажите, доктор, вы ведь находились в Сирии, что вы знаете о незаконных пересадках органов?
  Желание жить охватило Ахмеда, оно не оставляло шансов всем остальным человеческим проявлениям, таким, как честность, порядочность, искренность.
  - К сожалению, Муаз, вынужден вас огорчить. Долгое время после контузии я находился на лечении, а волей Аллаха оказался вновь в Турции. Прошу вас, Муаз, дайте ответ. Я люблю вашу сестру и обещаю быть рядом с ней, чтобы ни случилось.
  - Я думаю, родители Лейлы не будут против, если такой достойный человек, как вы, займет место хозяина сердца Лейлы.
  Муаз говорил пафосно, но, к удивлению, правильно. Ахмед после этих слов слегка наклонил голову вперед, давая тем самым понять, что он полностью разделяет и принимает слова, сказанные Муазом.
   *****
  Месяц пролетел незаметно: каждый день суета, заботы, связанные со свадьбой. Очень помог Муаз, он благодаря своим связям значительно ускорил получение нужных документов в посольстве Сирии. Через три недели Лейла вошла в качестве хозяйки в одинокое жилище Ахмеда. Свадьбу омрачило одно событие, связанное с родственниками Лейлы. За неделю до торжества позвонила мама и сказала, что старшему Салук плохо, он сильно заболел и приехать в Турцию не сможет. Мама во время разговора плакала, причитала, Лейла успокаивала ее, наивно полагая, что мамины слезы - слезы счастья. На свадьбе со стороны невесты неожиданно появилось множество родственников, близких и не совсем. С ними очень умело разобрался Муаз. И только через неделю после свадебной церемонии Лейла узнала страшную весть и причину, по которой родители не смогли разделить праздник и присутствовать на свадьбе. В один из дней Муаз пришел к молодоженам. Присев рядом с Лейлой, он тихо промолвил:
  - Сестренка, крепись, Саида больше нет, эти гнусные шакалы убили его, а видео казни выслали твоему отцу. Ему очень плохо сейчас, смерть Саида чуть не убила его, но он нашел в себе силы. Все это время Лейла смотрела на Муаза огромными перепуганными глазами, не в силах произнести хоть слово. Она хватала ртом воздух, неслышно всхлипывая, а потом тихо заплакала. Чувство огромного горя охватило ее. Несколько дней Лейла не могла прийти в себя. Слова участия и поддержки не помогали, только успокоительные препараты с трудом вернули ее к жизни.
  Горе не приходит одно, за ним, как правило, тянется целый шлейф неприятностей. А иногда, наперекор всему, длинную колонну негатива, которая медленно, словно смакуя боль, тащит тебя по жизни, вдруг неожиданно обгоняет радость, и ты удивленно несешься с ней по широкой дороге судьбы, пытаясь сбросить и оставить далеко позади отчаянье, боль и горькие слезы. Вот и сейчас, не успели высохнуть слезы на лице девушки, как неожиданная новость вновь перевернула жизнь и все поставила с ног на голову. Лейла не верила своим глазам. Она хотела этого и боялась. Сначала думала, что виной всему жуткое психологическое состояние, и только после повторного теста она окончательно поняла, что в ней зародилась новая жизнь. Лейла уже не думала, что беспомощна и больна, она фантазировала о счастье, гоня мысли о почке. Мир казался ей светлым и теплым, однако действительность, словно темная грозовая туча, медленно выползала из своего укрытия, собираясь задать жесткий коварный вопрос:
  - А как же ты, милая девочка, собираешься выносить ребенка при таком состоянии единственной почки?
  Лицо Лейлы, освещенное восторгом будущего материнства, начало темнеть. И вот уже грусть, беспокойство, а за ними и тревога, искромсав настроение, заставили хозяйку убежать в спальню, где она дала волю своим слезам. Лейла все поняла, радость была преждевременной, она поторопилась, еще рано быть матерью. Для этого придется многое вытерпеть, дождаться очереди, получить то, что у нее забрали, сделав ее калекой. То, что без донорской почки она не сможет выносить ребенка не вызывало сомнений. Сейчас нет никаких шансов. Об аборте, она не хотела даже думать.
  - Ахмед спасет нашего ребенка, - от чрезмерного волнения она произнесла эту фразу вслух.
  Ахмед одиноко сидел на диване в гостиной, закрыв глаза и беспомощно положив руки на подушки. Из спальни раздавались негромкие всхлипывания.
  Это расплата за трусость, за ложь. Он скрипел зубами от бессилия и слабости. Что он сейчас может сделать? Ничего. А что сделал? Последний поступок был самым низменным и позорным. Опять он принес Лейле несчастье. Ведь можно было не давать надежду. Он врач и понимал это намного лучше, чем Лейла.
  Лейла беременна, как он мог это допустить? Что теперь делать? Выхода не было, только пустота. Время давно перевалило за полночь, а в доме Ахмеда Турана не спали. Там поселилось горе и, похоже, надолго.
  - Я больше так не могу, я не выдержу. - Туран уже говорил вслух, не обращая внимания на Лейлу. - Сколько можно приносить боль другим, сколько нужно прятаться, чтобы скрыть свою сущность? - Он говорил громко, уже не стесняясь своих мыслей и слов. - Надо прекратить это все, хватит топтать чужие чувства и любовь. Почему я смалодушничал? Почему не прыгнул с моста? Неужели я трус, который не может достойно уйти из жизни? Решено, вторая попытка будет последней. Только надо закончить все дела и уйти без долгов.
   *****
  - Карл, я тебя не узнаю, ты становишься писателем. Твой доклад сорвет бурю оваций. Получишь мировое признание и навсегда забудешь своего скромного друга Зигмунда Хоффмана. Поклянись, Карл, в вечной дружбе, и я тебя отпущу с миром.
  - Профессор, лететь в Стамбул совершенно не хочется, но напомнить им о своей позиции придется, тем более, что там будут специалисты из спецслужб. А как вам название конференции "Нетрадиционные методы получения информации"? Я думаю, что доклады на конференции опять плавно перейдут в дискуссию о том, можно ли считать свидетельскими показаниями информацию, полученную под действием гипноза и психотропных веществ. Зря смеетесь. Я ваш искренний и верный поклонник. Вы стоите перед выбором - ехать или нет. Оставайтесь, я сам постараюсь доказать этим господам, что вторжение в сознание с помощью гипноза допустимо в исключительных случаях. Когда свидетель или пострадавший в силу определенных обстоятельств потерял память, на помощь может прийти специалист-гипнолог. Но работать с обвиняемым можно только в том случае, когда необходимо сто первое подтверждение его вины. Если дактилоскопическая, баллистическая и прочие экспертизы были проведены и имеется результат, тогда и допрос под действием гипноза как уточняющего свидетельства может рассматриваться и приобщаться к материалам расследования.
  - Ох, Карл, ты и завернул, у меня голова пухнет, - сарказм Зигмунда не унимался. Профессор прекрасно ориентировался в коллизиях криминалистики и так же, как и Карл, считал недопустимым использование свидетельских показаний, полученных путем угнетения или отключения сознания.
  - Хорошо, мой друг, - в глазах Зигмунда опять светилась задорная улыбка. - Я вижу, вы всесторонне подготовлены и будете твердо стоять на позиции беспристрастного правосудия и соблюдения законности. И, не дай Бог, такое мощное оружие, как гипноз, будут использовать службы безопасности и правопорядка.
  До вылета в Стамбул оставалось еще два дня. Карл был занят "причесыванием" доклада и подготовкой к поездке.
   *****
  Больше трех часов продолжались доклады, а затем - дискуссии и споры. Муазу было интересно и то и другое. Как выяснилось, психоаналитики имели очень серьезное оружие, с помощью которого можно было даже раскрывать преступления. Правда, многие из них не приветствовали сотрудничество со спецслужбами. Муаз для себя понял, что при отсутствии явных фактов в совершении преступления можно использовать гипнологов. В принципе, он и раньше серьезно относился к гипнозу, но сегодня, побывав на конференции, он осознал, насколько далеко гипнологи шагнули в понимании человека, его сознания, мотивации поступков и памяти.
  Муаз для себя отметил выступление австрийского ученого психотерапевта Карла Нормана. Хоть он и придерживался категорического суждения о запрете несанкционированного вторжения в работу сознания посредством гипноза, но другие аспекты его доклада очень импонировали инспектору. Внутренне он решил, что непременно встретится с австрийцем и задаст несколько вопросов, давно мучающих его.
  Когда толпа желающих пообщаться и высказать свое мнение Карлу Норману поредела, Муаз растолкал оставшихся и, извинившись, попросил оставить его наедине с известным психоаналитиком. Инспектор не стал лукавить, он честно представился офицером службы безопасности, но при этом объявил, что просьба частная, хотя и связана с совершенным преступлением.
  - Уважаемый доктор Норман, сейчас на лечении в Стамбуле находится моя сестра. Она родом из Сирии. То, что с ней произошло на родине, иначе, как чудовищное преступление, назвать нельзя. У нее в состоянии контузии была удалена почка, вторая - повреждена при попытке изъятия. Я вас очень прошу, найдите, пожалуйста, время для моей сестры. Аллах щедро вознаградит вас, да и родственники не останутся в долгу.
  - Инспектор Муаз, я постараюсь помочь вашей сестре.
  - Доктор, помогите ей вспомнить обстоятельства проведения операции. Клянусь, я буду вашим должником.
  Карл слегка смутился, но затем, взяв себя в руки, достал визитку, на обратной стороне которой быстро написал название гостиницы и номер люкса, где он остановился.
   *****
  - Сегодня мне по долгу службы пришлось посетить одно очень интересное мероприятие, - Муаз сделал небольшой глоток горячего чая, внимательно посмотрел на Ахмеда и Лейлу, словно хотел убедиться, слушают ли они его. Через пару секунд продолжил:
  - Удивительные вещи творят эти психоаналитики.
  Ахмеда будто ударило током, он вдруг вспомнил, что австрийские врачи, которых он посещал не так давно, что-то говорили о научной конференции в Стамбуле. "Неужели они здесь?" - пронеслось в голове Турана.
  Он почувствовал, как сердце учащенно забилось, как к лицу прилила кровь.
  "Опять этот страх", - подумал Ахмед, начиная нервничать, - еще немного, и начнется тремор.
  Он медленно поднялся, не подавая вида, что рассказ вывел его из равновесия. Затем небрежной походкой направился в ванную комнату, закрыл за собой дверь и бессильно опустился на крышку унитаза.
  - Я не могу больше, я не выдержу. Сколько можно это терпеть?
  Страх не отпускал, он все сильнее и сильнее сковывал тело.
  - Надо что-то делать, я так сойду с ума, - он повторял короткие фразы почти шепотом, как читают молитву. Поднялся, подошел к умывальнику и осторожно взглянул на себя в зеркало, где увидел бледное лицо бесконечно уставшего человека, в глазах которого затаился страх. Он открыл кран, подставил ладони под упругую струю, наблюдая, как холодная вода жадно облизывает кожу, заставляя ее краснеть, а тремор, появившийся мгновение назад, странным образом, прекратился. Набрав воду в ладони, он несколько раз брызнул ледяной водой в лицо, а затем безжалостно растер его полотенцем.
  Когда Ахмед открыл дверь ванной комнаты, он краем уха услышал конец удивительной истории, которую он уже знал. Лейла, похоже, решила посвятить в нее и своего брата.
  - Ты представляешь, этот страшный пес гнался за нами по лесу, а когда на краю обрыва он направился к Ахмеду, я думала, что сойду с ума от страха. А потом, помнишь, на мосту, - она опустила глаза, затем подняла, они были полны слез. Помолчав несколько секунд и убедившись, что Ахмед ушел на кухню, Лейла произнесла:
  - Это был вещий сон, понимаешь! Я почувствовала в тот день, что Ахмеду плохо и, видишь, мы спасли его. Он бывает иногда таким беззащитным. Я готова все, что угодно сделать, лишь бы ему помочь. Ахмед бывает такой замкнутый, будто горе носит в сердце и никому об этом не говорит. Может, бережет меня?
  Тем временем Ахмед, приняв успокоительное, вернулся к жене и Муазу. Лейла, бросив быстрый взгляд на Ахмеда, тревожно спросила:
  - Любимый, тебе нехорошо?
  - Тошнит немного, похоже, съел что-то несвежее, - и в знак подтверждения своих слов небрежно махнул рукой.
  - Ахмед, я не договорил. Сегодня я познакомился с австрийским психоаналитиком Карлом Норманом и договорился, что завтра он посмотрит Лейлу. Говорят, у него отличные оздоровительные сеансы гипнотического сна, а за одно и память проверит. Вдруг Лейла что-нибудь вспомнит.
  Ахмед почувствовал, как его в очередной раз пронзило током.
  "Да, что это такое", - мысленно произнес он, чувствуя, как тело вновь охватывает холодный страх.
  - Ты сможешь завтра к одиннадцати отвезти Лейлу по этому адресу? - Муаз протянул визитку Карла. Ахмед непроизвольно дернулся, будто ему предложили что-то очень противное, но, взяв себя в руки, быстро произнес:
  - У меня завтра не получится, сложная операция.
  - Ну, хорошо, тогда я сам отвезу. Да, сестренка?
  Муаз улыбнулся Лейле, затем поднялся, попрощался и вышел.
   *****
  Лейла, как кошка, нырнула под одеяло, крепко прижалась к Ахмеду, несколько раз по-детски чмокнув его в щеку. Еще немного покрутившись, затихла, и через пару минут дыхание ее стало ровным, тело невесомым. Она уснула.
  Ей снился дом, родной дом. В большой комнате собралась вся семья. Папа и мама улыбаются, напротив сидит Саид и что-то смешное рассказывает, звонче всех смеются сестры. В дверь громко постучали, смех моментально стих, наступила жуткая тишина.
  - Войдите, - сказал отец, дверь медленно открылась, и на пороге появился человек, завернутый в белую простыню. Он бесшумно подошел к столу, в руках он держал небольшую белую шкатулку и букет белых роз с зелеными сочными листьями. Неожиданно букет оказался в руках Лейлы, а затем все услышали глухой голос:
  - Возьми, это то, что у тебя отняли, - перед ней оказалась шкатулка. Она осторожно поднесла к ней руку, приоткрыла крышку и ахнула от счастья. На дне шкатулки лежала живая, пульсирующая почка...
  Лейла открыла глаза, в спальне было темно. Мужа рядом не было. Она тихо поднялась и пошла в гостиную, где увидела Ахмеда, сидящего за столом. Он что-то быстро писал. Лейла удивленно смотрела на него и ничего не могла понять. Его глаза горели безумным огнем, волосы были всклочены, а губы шептали какие-то странные невнятные слова. Сначала она их не понимала, а потом до нее стал доходить смысл некоторых.
  - Уйду, я не трус, я мужчина.
  Теперь она слышала их уже отчетливо.
  - Ахмед, ты почему не спишь? Тебе плохо?
  Она стояла в дверях, как призрак. Услышав голос, он вздрогнул и оторопело уставился на Лейлу.
  - Пошли спать, - Лейла стала приближаться к столу. Ахмед лихорадочно схватил исписанный лист, свернул и вложил в приготовленный конверт.
  - Что ты делаешь, кому пишешь? И почему ночью? - Лейла стояла в шаге от него и с недоумением смотрела на происходящее.
  - Любимый, пошли спать, - она наклонилась и поцеловала его в висок. - Все будет хорошо, не переживай, - прошептала ему на ухо, - пошли, родной. Она направилась в спальню, увлекая Ахмеда за собой. Он покорно шел за ней.
  - Странное дело, - думал он, - Лейла не дает мне достойно покинуть этот свет, не позволяя сделать последний в жизни шаг. А, может, это - судьба?
  Они легли в постель, Лейла вновь крепко прижалась к Ахмеду, нежно накрыв его своей точеной ножкой и положив голову на плечо, тихо прошептала:
  - Спи, любимый.
  Ахмед чувствовал тепло молодой женщины, которую он ... Его мысли вдруг споткнулись. Разве может поступать так человек, который любит? А любит ли он вообще? Возможно, он любит не женщину, а ее чувства к себе. Он лежал с закрытыми глазами и пытался уснуть. Сон не приходил, лишь неприятные мысли роились в голове. Осознание совершенного неблаговидного поступка всегда приходит не вовремя, его не ждут, он неприятен еще и тем, что заставляет мучиться и сомневаться. И вот сейчас Ахмед лежал и мучился от того, что не мог ответить на простой вопрос: любит ли он Лейлу? Внутренне он понимал, что тело молодой жены являет собой верх совершенства, к тому же она образована, умна, чувственна и совершенно бескорыстна в любви. А он, что же он? Любовь имеет одну значимую грань, определяющую глубину чувства. Это - способность самопожертвования ради любимого человека. Если внутренне ты готов на безрассудство, - это глубокая любовь. Если же ты вместо безумного поступка начинаешь торговаться и все просчитывать, - это всего лишь маска любви. Ахмед лежал и думал, в спальне темнота сменилась полутонами, рассвет нерешительно заглядывал в окно. Скоро утро, еще немного и все узнают правду, возможно, не сегодня, не завтра, но... Если Лейла пойдет к этому проклятому психоаналитику, то все тайное станет явным.
  - Зачем я это сделал? Кто заставлял меня исповедаться? Вот я глупый баран, так мне и надо, теперь это можно смыть только кровью или смертью. Он осторожно освободился от теплых объятий Лейлы и, обуреваемый тяжелыми мыслями, поплелся на кухню. Горечь ароматного кофе слегка осадила горечь на сердце. Сегодня нужно успеть сделать многое. Мысли метались, лихорадочно перескакивая с одной проблемы на другую. Самое главное - договориться с коллегами из аналогичного госпиталя по поводу операции Лейлы. Если сегодня не сделать, можно не успеть спасти ее. Он мысленно пробежал по списку неотложных дел, еще раз определил степень их важности и стал собираться на работу.
   *****
  Уже более часа длился сеанс психотерапии. Все это время Муаз внимательно следил за работой известного психоаналитика. Со стороны все выглядело вполне понятно, но в какие-то моменты поведение Лейлы становилось совершенно необъяснимым. Муаз, глядя на все эти манипуляции, поймал себя на мысли: каким страшным оружием может стать гипноз, окажись он в руках преступника.
  Сеанс приближался к концу. Через несколько секунд после громкого хлопка Лейла проснулась и открыла глаза. Некоторое время она удивленно смотрела на обоих мужчин, потом огляделась и мило улыбнулась.
  - Я спала? - девушка вопросительно посмотрела на брата, он согласно кивнул.
  - Да, сестренка, все хорошо.
  Карл все время находился рядом и с удовольствием наблюдал, как родственники мило общаются и насколько трепетно относятся друг к другу.
  - Скажите, доктор, а моя просьба по поводу активации памяти сегодня уместна?
  - Для того, чтобы приступить к такому сеансу, мне необходимо более тщательно познакомиться с психическими реакциями организма. Трудно сейчас представить, какая будет ее реакция на мои установки по активации памяти. Надеюсь, после двух-трех сеансов восстановления психического баланса я смогу вам ответить.
   - Спасибо, доктор. Когда нам прийти в следующий раз?
  - Завтра, в это же время
   *****
  Спустя несколько минут Муаз и Лейла садились в автомобиль, припаркованный недалеко от гостиницы.
  - Отвези меня, пожалуйста, домой, я немного устала.
  Инспектор услышал в голосе сестры далекое, едва заметное волнение. "С чего бы", - подумал он, а вслух произнес:
  - Конечно, родная.
  Весь день Ахмед занимался делами, не позволив себе даже небольшой перерыв. Тщательно проверил документацию по предстоящим операциям, разложил ее, чтобы новый сотрудник легко мог сориентироваться и найти нужную информацию. Осталось самое главное. Он взял телефон и набрал номер. Через несколько секунд ему ответили:
  - Беркант слушает.
  - Привет, дружище, это Ахмед.
  - Рад тебя слышать. Куда ты пропал?
  - Много работы, - Ахмед неуклюже попытался соврать.
  - Не придумывай, скажи просто, что забыл старого друга, а сейчас что-то случилось, и ты вспомнил обо мне. Признавайся, я прав?
  Ахмед обескураженно замолчал. Действительно, Беркант был прав. Выждав некоторое время и взяв себя в руки, Туран коротко ответил:
  - Перестань, дружище, ты же знаешь, я всегда гордился дружбой с тобой, а значит, помню о тебе всегда.
  - Ладно, перестань, верю. Выкладывай, какое у тебя ко мне дело.
  - Беркант, надо встретиться, это не телефонный разговор.
  - Подъезжай, я на месте. Дорогу не забыл?
  - Помню, скоро буду.
  Уже через час Ахмед сидел в кабинете Берканта. Он кратко рассказывал о своей новой жизни.
  - Показал бы мне ее. Красивая? Никогда не думал, что ты женишься, - подтрунивал Беркант над своим старым другом по медицинскому университету.
  - Ну хватит, перестань. Ахмед сделал вид, что начинает обижаться.
  - Молчу, дорогой, молчу.
  Беркант поднял ладони вверх, всем своим видом показывая дружелюбие и покорность. Затем серьезно сказал:
  - Выкладывай, какое у тебя дело.
  Когда Ахмед Туран закончил, университетский товарищ сидел молча, потом, будто набравшись сил, произнес:
  - Хорошо, ей я сделаю операцию. А что будет с тобой?
  - Обо мне не думай, не надо. Сделай, как я тебя прошу.
  - То, что ты мне сейчас рассказал, Ахмед, серьезный поступок. Неужели нет выхода? Может, ты изменишь свое решение?
  - Нет, я уже определился. И давай больше не будем к этому возвращаться. Готовь Лейле операцию через два дня, деньги перечислю завтра. И помни, у меня мало времени.
  Когда Ахмед ушел, Беркант еще долго сидел в раздумьях, он даже в страшном сне не мог представить, что его близкий друг способен решиться на такой шаг. Он пытался отговорить Ахмеда, но тщетно.
  - Жаль парня, первоклассный хирург, - последнее, что произнес Беркант.
   *****
  Лейла ждала Ахмеда, она чувствовала, что-то происходит. Муж не давал очевидного повода для тревог, разве что это странное письмо ночью. Кому? Лейла незаметно для себя опять погрузилась в беспокойство.
  - Не понимаю, в чем дело. Он словно боится меня, - негромко произнесла вслух молодая женщина.
   Лейла перебрала в памяти события последних дней. Получалось так, что Туран практически не выходил с ней из дома, их общение свелось к скудным разговорам перед сном, и даже супружеские обязанности были какие-то дежурные, отстраненные. Что происходит? Вопрос все более очевидно витал в воздухе. Размышления прервал шум в прихожей, а через мгновение появился Ахмед. Взглянув на него, Лейла в который раз убедилась, что в семье происходит что-то неладное.
  Ахмед устало опустился рядом на стул.
  - Как прошел день? - безразлично спросил он, пытаясь нарушить неловкое молчание. Что-нибудь интересное поведал этот ваш известный психоаналитик?
  - Знаешь, волшебство какое-то. Я пришла и почти сразу уснула. Никогда не верила, что человек может так сильно влиять на сознание другого, заставляя его спать и думать по собственному желанию.
  - Да, - протянул устало муж.
  - Ахмед, тебе интересно? - Лейла попыталась заглянуть в глаза Турана. - Я не сделала ничего предосудительного, Муаз все время был со мной. А еще, представляешь, этот гипнолог, Карл, пообещал послезавтра разбудить мою память. Он сказал, что я могу вспомнить даже то, в чем не участвовала. Представляешь!
  Лицо Ахмеда исказила натянутая улыбка, он пытался показать заинтересованность, а получилось все очень натянуто и фальшиво. Виной всему был страх. Этот ненасытный психоаналитик Карл Норман включил счетчик, и послезавтра все станет явным.
  "Нет, у тебя ничего не выйдет. Я остановлю эту пытку", - подумал Ахмед, направив взгляд в сторону окна.
  - Милый, что тебя мучает? - Лейла приблизилась к Ахмеду и присела ему на колени, нежно обвила шею руками и, жадно прильнув губами.
  Волосы Лейлы накрыли лицо Ахмеда, он чувствовал их запах, нежный запах молодости и желания. Его руки непроизвольно стали скользить по одежде, останавливаясь на волнующих формах молодой девушки, они продолжали страстный поиск таинственного и сокровенного. Когда же руки достигли цели, Ахмед прислушался к желанию своего тела, оно напряглось. Лейла же замерла в ожидании еще чего-то более разительного и откровенного. Эта чувственная игра закончилась в спальне.
  Упоенная и счастливая девушка лежала почти без чувств, и только обнаженная грудь с налившимися упругими сосками говорила о том, что силы не покинули ее. Любовь и желание Лейлы были безрассудны и бездонны. Ахмед, поддавшись эмоциям и выплеснув застоявшуюся мужскую энергию, почувствовал легкость и невесомость. Проблемы и страхи как-то незаметно ушли на второй план, оставив место для любви. А она, выраженная в человеческих желаниях, вытеснила из сознания неприятности и невзгоды. Воистину, любовь лечит, нет лучшего лекарства от бед.
  Увы, разгоряченное тело остывает, неразрешенные проблемы возвращаются, страхи опять настигают и сковывают мозг. Ахмед не смог избавиться от своего решения, оно вновь настигло его, когда он утром открыл глаза.
  "Неужели завтра все кончится? Как невыносимо медленно тянется время". С дугой стороны, зачем его подгонять, ведь все ближе и ближе этот страшный момент, который он сам себе назначил.
   *****
  Наступило утро. Лейла уже проснулась, но не желала открывать глаза. Вчерашняя восхитительная ночь успокоила и утомила ее, вытеснив из сознания надуманное волнение и беспокойство.
  - Лейла, вставай, я уже выхожу.
  Девушка с трудом открыла глаза, на нее внимательно смотрел улыбающийся Ахмед.
  - Ты уже уходишь? Побудь еще со мной немного, - она протянула к нему руки. От этого искреннего призыва он обескураженно стал на колени перед ней. Лейла, не вставая с кровати, обвила его руками и осыпала поцелуями. Эта волна нежности, накатившая вчера, не отпускала их и сейчас, словно чувствуя, что скоро наступит момент, когда человеческими порывами будет править не сердце, а разум.
  - Любимая, отпусти меня, я опаздываю, - Ахмед стал слегка отстраняться от объятий Лейлы, переключая себя на проблемы последнего рабочего дня. Он уже для себя решил, что этот день будет последним в его жизни.
  - И еще, милая, приготовься к тому, что операция может произойти в любой момент. Собери вещи и прочее, ты знаешь, я тебе говорил. Донорский орган могут привезти в любое время, поэтому лучше будь дома.
  - Ахмед, а на сеанс к гипнологу мне можно?
  - Сходи, если хочешь, - в голосе мужчины вновь послышались ледяные нотки.
   *****
  - Туран, ты ставишь меня в очень сложное положение. Я не могу дать тебе с завтрашнего дня отпуск, - главный вертел в руках заявление Ахмеда и тихо негодовал. - Объясни, что случилось? У тебя неприятности или ты болен? Может быть, можно что-либо исправить? - с волнением в голосе спрашивал главврач. Ахмед сидел, опустив голову.
  Что он может объяснить? Рассказать о Сирии, а может, о молодой девушке и психоаналитике, который завтра поймет все, а вместе с ним во всем разберется и Муаз? А потом, что будет потом? Как поведет себя инспектор, а простит ли меня Лейла?
  Эти вопросы, словно застывшие, висели в воздухе, висели без ответа. Мысли остались мыслями, губы же произнесли другое:
  - Не спрашивайте, шеф, мне нужно побыть одному.
  - Хорошо, Ахмед. Позвони, если у тебя что-то изменится, - главврач обиженно замолчал, давая понять, что разговор окончен. Ахмед встал, виновато улыбнулся, протянул руку для прощания и едва слышно сказал:
  - Простите...
   *****
  Завтрашний день расставит все по местам. Главное, не растревожить Лейлу, важно, чтобы она ни о чем не догадалась.
  Сильно хлопнув дверью автомобиля, он завел двигатель и сорвался с места, будто от этого что-то зависело. Быстро лавируя между машинами и перестраиваясь из ряда в ряд, Ахмед Туран выбирался из Стамбула. Это место он любил давно, почти дикий берег Босфорского пролива странным образом сохранился от надвигающейся городской застройки. На другой стороне пролива угадывались помпезные очертания дворцов и старинных особняков. Ахмед перевел взгляд на воду. Темная тяжелая волна, рожденная проходящим недалеко от берега огромным круизным лайнером, плавно облизнув камни, выползла на берег, отдав все силы, нехотя откатилась назад.
  "Видимо, вода очень холодная", - совершенно одинокая мысль посетила Турана. Ему даже стало зябко от того, что он представил. Поеживаясь от холода, он перевел взгляд влево, где на исполинских опорах замерло дорожное полотно первого Босфорского моста. Он высился над водой, соединяя два берега старого Стамбула, Европу и Азию, а завтра соединит навеки его и Лейлу. Страшно, о завтрашнем дне не хотелось думать. Он перевел взгляд с моста на противоположный берег, глазами нашел минареты, зовущие мусульман на вечернюю молитву.
  Пора. Ахмед достал телефон, набрал номер и коротко сказал:
  - Звони ей.
  Начинало быстро темнеть, на противоположном берегу все ярче и ярче разгорались городские огни освещения. Стамбул переодевался в вечерний блистательный наряд. Вдруг телефон тревожно задрожал, напоминая хозяину, что он не одинок и с ним хотят общаться.
  - Ахмед, ты скоро будешь дома?
  Туран улыбнулся, голос Лейлы был одновременно радостным и тревожным.
  - Буду часа через два.
  - Ахмед, мне нужно сообщить тебе что-то очень важное, - Лейла торопилась, слышно было, как ей не терпится поделиться своей счастливой новостью:
  - Мне позвонил твой друг, Беркант. Он сказал, что не может дозвониться тебе и просил передать, что нашли донора. Операцию готовят на завтра.
  Она спешила, сбивалась, а Ахмед слушал и улыбался тому маленькому счастью, которое кружилось над ней. Затем, взяв себя в руки, он произнес как врач:
  - Лейла, ограничь себя в еде, если Беркант планирует операцию. Жди, я постараюсь быстрее справиться с делами.
  Он отключил телефон, взглянул на пролив, на мост, на Босфорский величественный мост.
  - Смогу ли я завтра через него переехать, хватит ли у меня сил?
  Ахмед смотрел на мост, и в ночи он стал преображаться в чудовище, пожирающее потоки автомобилей. Они, словно обреченные, заезжали на мост плотными колоннами, а к середине медленно начинали растворяться, оставляя после себя красные габаритные огни.
   *****
  Волнение достигло апогея. Ахмед уже не пытался его сдерживать, главное - купировать надвигающийся тремор. Как некстати. Застегивая пуговицы на костюме, он почувствовал, как пальцы начинало лихорадить. Все, сейчас начнется. Он замер, ожидая более явных проявлений, но тремор не усиливался, он будто затаился и с интересом наблюдал за Тураном.
  - Ты все собрала, ничего не забыла? - обратился Ахмед к Лейле.
  - Все по списку, я два раза проверила.
  - Ну что ж, тогда поехали.
  Они почти одновременно открыли двери автомобиля и также, почти в унисон, хлопнули, закрывая их. При этом Ахмед испытал животный страх, а Лейла - волнительную надежду. Колеса автомобиля накручивали километры пути, неминуемо приближаясь к мосту.
  - Я смогу, перееду, я не остановлюсь.
  - Ты о чем, Ахмед? - Лейла удивленно смотрела на мужа.
  Он, словно очнувшись, повернулся к ней и внимательно посмотрел в глаза. В этот миг он понял, что тремор ушел. Навсегда. Метаморфоза, произошедшая с ним, была необъяснима, но с этого момента он уже стал равнодушным к тому, что с ним должно было произойти.
  - Лейла, а что с сегодняшним визитом к психоаналитику? Ты перенесла сеанс?
  - Нет, - жена виновато смотрела на Турана, - я забыла.
  - Ну и правильно, - Ахмед, не скрывая улыбки, уверенно вел машину.
  Ахмед понял, почему страх отступил. Оказывается, его подсознание среагировало быстрее, чем он сам. Не будет сегодня активации памяти Лейлы, поэтому инспектор ему ничего не предъявит, а завтра будет уже поздно. Теперь все зависит исключительно от меня.
   *****
  Возле госпиталя их уже встречали, даже Беркант вышел. Поздоровавшись, оба хирурга и девушка поднялись в кабинет.
  - Чаю? - предложил Беркант вошедшим, - хотя перед операцией нежелательно. Он вдруг осекся, увидев, как выразительно на него посмотрел Туран.
  - На какое время назначена операция?
  Беркант посмотрел на часы.
  - Через шесть часов, бумаги и снимки я посмотрел, история болезни мне понятна. Ахмед, я все-таки хотел бы сделать экспресс-обследование Лейлы, в связи с чем прошу не беспокоить меня до вечера.
  Он заговорчески улыбнулся, взяв Ахмеда за локоть, и тихонько направился к двери. По пути, сделав серьезное лицо, Беркант произнес:
  - Держись, все будет хорошо.
   *****
  Ахмед стал проваливаться в наркотический сон. Огромная белая волна угрожающе надвигалась, постепенно накрывая не только тело, но и сознание. Оно еще пыталось бороться, цепляясь за край реальности, но тело стало наливаться свинцом, проваливаться и, наконец, сорвалось. Он не понимал, куда он летит: вверх или вниз. Все вокруг заполнил белый туман, и лишь где-то далеко были слышны человеческие голоса. Можно было разобрать даже отдельные слова, они были знакомы, но почему-то непонятны.
  Голоса людей стали приближаться, Ахмед попытался внутренне напрячься. Волна, подкравшись, парализовала и сделала бесчувственным все тело, при этом окончательно выбив из него остатки сознания. Ахмед, перестав бороться, сдался.
  - Сейчас я сделаю укол, - молодой анестезиолог дружелюбно смотрел на Лейлу, держа в руках шприц. - Потом вы сосчитаете до тридцати и уснете.
  Он подошел ближе и наклонился, Лейла пристально смотрела в потолок, точнее, на огромный круглый светильник, состоящий из множества ламп и висевший прямо над ней. Она ощутила боль, пыталась понять ее силу, но боль уходила, сменяясь ощущением легкости и невесомости. Лейла повернула голову на звук, в операционную вошли несколько человек, вслед за ними вкатили носилки, на которых лежал донор. Молодая девушка удивленно смотрела, как две бригады врачей сноровисто располагаются по своим местам. Часть из них, будто коршуны, окружили донора, остальные были возле нее.
  - Считай и засыпай.
   Рассеянное сознание с трудом позволило узнать в говорившем Берканта. Фигуры стоящих рядом врачей стали медленно удаляться, затем быстрее и быстрее и, наконец, растворились. Лейла глубоко вдохнула и заснула.
   *****
  Ахмед не знал, сколько времени он лежал без чувств. Веки были тяжелыми, все тело неподвижно.
  "Где я?" - пронеслось в голове Ахмеда.
  Найти ответ на этот вопрос Туран не успел, сознание вновь покинуло его. Минут через пять веки задрожали, между ресницами появилась узкая щель, через которую пробивался яркий свет. Он ворвался и с силой ударил по глазам. От неожиданности Ахмед зажмурился, а потом смело открыл глаза. Помещение, в котором он находился, сильно напоминало реанимацию. Чтобы в этом убедиться, он повернул голову влево. От того, что он увидел, перехватило дыхание. Ахмед выпрямил руку, потянулся и кончиками пальцев провел по волосам, рассыпавшимся по подушке. Лейла не могла слышать это прикосновение, настолько оно было нежным и робким, а наркоз сильным и продолжительным. Но она каким-то непостижимым образом почувствовала его и по-детски улыбнулась во сне...
   *****
  Было сентябрьское утро. Ночной дождь умыл старый город, и сейчас в лучах восходящего солнца он заблистал в своем вековом великолепии. Жители Вены проснулись, засуетились и принялись за свои рутинные дела.
  Большая чашка утреннего кофе, стоящая на огромном письменном столе Зигмунда, источала невообразимый аромат, который растекался по всему кабинету. Профессор только собирался коснуться губами обжигающего фарфора, чтобы начать утро глотком бодрящего напитка, как вдруг дверь кабинета широко распахнулась, и на пороге появился загорелый и сияющий Карл. Зигмунд удивленно поднял брови и серьезным голосом произнес:
  - Ты знаешь, два дня назад я видел тебя во сне в обществе четырех молодых жен и кучи маленьких детей. Не пугай старика и убеди, что это не вещий сон.
  - Дорогой Зигмунд, мы не виделись всего две недели, а я уже начал вам сниться. Следующий отпуск будет не более десяти дней, надеюсь, вы не успеете соскучиться.
  - Знаешь, Карл, как только ты уехал, вокруг кабинета сразу стали бродить фобии и страхи. Еще немного, и ты бы меня не узнал.
  - Ну что вы, профессор. А кто говорил, что с фобиями лучше бороться, когда знаешь их изнутри?
  - Ты начинаешь шутить над наставником. Это плохой признак. Если будешь себя так вести, переведу в простые массажисты. Возникла небольшая пауза, а потом они дружно рассмеялись.
  - Рассказывай, как отдохнул. Доволен? - дружелюбно задал вопрос Хоффман, когда Карл уютно расположился в кресле.
  - Прекрасно, погода чудесная, солнце, море, отличная гостиница в Кемере. В общем, все замечательно.
  - Тебя не узнали?
  - Нет, я на второй день так обгорел, что меня и родная мать не узнала бы.
  - Что занятное произошло на отдыхе?
  - Только приятное и скучное.
  - Карл, не верю. Неужели никого знакомого не встретил?
  - Почему же не встретил, встретил. В самолете, когда летел домой.
  - Интересно кого?
  - А вот полюбуйтесь на нашего старого знакомого, - Карл вытащил из кармана сложенный вдвое рекламный проспект. - В каждом кресле лайнера куча рекламы, в том числе и эта.
  Зигмунд взял в руки красочный глянцевый листок и прочитал: "Стамбульский центр трансплантологии предлагает ..." А ниже был размещен яркий снимок счастливой семьи. У супружеской четы на руках уютно разместились три младенца.
  - Это что - тройня?
  Зигмунд не верил. Он сразу обо всем догадался. Именно такой он представлял девушку, у которой сначала отняли, а потом вернули почку. За рекламой услуг клиники нельзя было угадать, какой долгий и трудный путь прошла эта семейная пара к своему долгожданному счастью. Профессор, оторвав взгляд от рекламного листка, улыбнулся. В его улыбке читалось участливое сопереживание и радость, что все так закончилось.
  - Скажите, Зигмунд, в чем наша заслуга в этом празднике счастья.
  - А в том, Карл, что мы дали возможность человеку поверить в себя и самостоятельно принять решение. Если бы не было гипнотического сна и психологического убеждения, кто знает, был бы этот счастливый снимок.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"