Аннотация: Фанфик по Скайриму. Имперский офицер и мятежница. События происходят, в основном, в Сиродиле (время - до начала квеста "Бесконечная пора").
Кнопка
- Массовая многопользовательская ролевая онлайн-игра или ММОРПГ (англ. Massively multiplayer online role-playing game, MMORPG) - компьютерная игра, в которой жанр ролевых игр совмещается с жанром массовых онлайн-игр (нерасшифрованные видения будущего, записанные для потомков безумным магом Пелиналом Вайтстрейком в 2049 году меретической эры).
- Операция "Скрепка" (англ. Operation Paperclip) - программа Управления стратегических служб США по вербовке учёных из Третьего Рейха для работы в Соединённых Штатах Америки после Второй мировой войны (оттуда же).
***
Поручение это свалилось на голову совершенно внезапно - шустрая "мисс некромант Скайрима", она же незаконная дочь Ульфрика Виндхельмского, попала в поле зрения оперативников Пенитус Окулатус из группы "Скайрим" еще при памятной атаке дракона на Хелген, но взяли её на горячем лишь спустя несколько месяцев, и кто бы вы думали? Да, лично император Тит Мид Второй. И - что удивительно - приблизил ее к себе, да так, что ближе некуда.
***
Вернувшись из очередной рабочей командировки в Анвил и не успев даже отдохнуть, бойцы оперативной группы "Нибеней" направились прямиком во дворец. Им до смерти хотелось напиться и выспаться, но сперва требовалось сделать трижды проклятый всеми даэдра доклад. Тяжело вздохнув, идущий первым достал из подсумка пропуск с императорской печатью, кивнул отсалютовавшим легионерам и оперативники исчезли за высокими дверьми.
***
- Мне нужны от вас две вещи, - сообщил император почтительно внимающим доверенным колдунам из Синода и Коллегии Шепчущих, плюс главе Пенитус Окулатус с заместителями. - Первое - это моя свобода. Я не желаю быть связанным какой-то девкой. Второе - это моя безопасность. После того, что она совершила, она не должна избежать расплаты. Думайте. Даю вам неделю сроку.
Окинув прощальным взглядом согнутые спины своих подданных, император Сиродила Тит Мид II развернулся и вышел из комнаты.
- Что будем делать? - нарушил молчание маг из Коллегии.
- Работать. - Ремар Вел, глава Пенитус Окулатус, сменивший на посту недавно потерявшего сына командира Марона, был немногословен. - У меня есть нужные люди на примете. Скоро они прибудут в город. А вы исследуйте пока связь некромантки с его императорским величеством.
***
- Есть! - молодой маг-посланник ворвался в кабинет Вела. Телохранители уже двинулись было с места, но после отрицательного жеста их командира снова застыли. - Есть!
- Что есть? - холодно поинтересовался глава Пенитус Окулатус, отвлекаясь от бумаг.
- Мы нашли! - маг не мог отдышаться, из-за чего его слова выходили несколько невнятно. - Нашли способ освободить императора!
***
- Всё оказалось проще, чем мы думали. - в тоне волшебницы-альтмерки из Синода сквозило презрение.
- Вы изучили магические потоки? - командир Пенитус Окулатус сел в кресло и принял из рук подошедшего послушника серебряный бокал с вином. - Поговорили с колдуньей насчет ее силы?
- C этой дикаркой разговаривать бессмысленно. Некромантка! - она выплюнула это слово, как нечто отвратительное. - Она ничего не знает о природе магии, как последняя вшивая деревенская колдунья, которая может только заговаривать болячки у коз!
- Полегче, Элетель. - Ремар Вел нахмурился и поставил бокал на столик. - Ты говоришь об императоре.
- Неважно! - отмахнулась от него волшебница. - Как бы то ни было, мы пронаблюдали за девкой. Между ней и императором открыт постоянный энергетический канал. После обследования стало ясно, что вересковое сердце работает как уменьшенная и более примитивная копия сердца Лорхана, установленного в Нумидиум. Прецедент был и записи о нем сохранились и были изучены. Сама же маленькая нордская дрянь работает как источник магической энергии и координирующий маячок. Возможно, она на подсознательном животном уровне даже догадывается об этом.
- И?
- И всё! - волшебница сделала торжествующий жест. - Мы закольцевали поток. Одно из хранившихся у нас легендарных ожерелий магии дало вересковому сердцу необходимую мощность, замкнув контур на нем самом. Сверху я лично наложила на него комбинированное заклятие, в точности имитирующее динамические характеристики объекта с добавлением подпитки из магии нашего плана по основным векторам зависимостей. Вуаля! Теперь императору достаточно просто носить ожерелье - и он больше не будет зависеть от грязной варварки.
- Прекрасно, Элетель. - Командир Вел встал. - Это очень хорошие новости и я немедленно извещу его величество. Что ты планируешь делать с... "дамой-в-цепях"? - последние слова он подчеркнул.
- Мне она больше не нужна. - альтмерка поджала губы. - Можешь ее сжечь за практикование некромантии.
- Пожалуй, она мне понадобится для еще одного небольшого дела, - задумчиво сказал командир. - Но потом, когда она исчерпает свою полезность... да, можно и сжечь.
***
- Доклад про обстановку в Анвиле? Разумеется, я слушаю. Отдохнуть? Очень смешно. Хотя... да, я дам вам неделю. Но за это время ты должен будешь сделать кое-что лично для меня.
- Да, командир.
- Очень хорошо. Ты умница, Николас. Когда-нибудь - если ты доживешь, безусловно - тебя будут называть Старым Ником - и кто знает, не будешь ли именно ты сидеть в моем кресле? Я знаю, что должен был дать вам обоим отдохнуть, но дело не терпит отлагательств. Ты слышал что-либо про "даму-в-цепях"?
- Нет. Кто это? Местный призрак?
Взгляд, которым Ремар Вел одарил своего остроумного подчиненного, мог с легкостью убить на месте злокрыса средней величины.
***
- Итак, Джоанна, дочь Ульфрика, признаешь ли ты себя виновной в убийстве Виттории Виччи, покушении на убийство императора Сиродила Тита Мида II, связях с Темным Братством, занятиях некромантией, государственной измене, мятеже, убийстве Грелод Доброй, двух солдат рифтенского гарнизона и опасной ереси, а именно - объявлении себя довакином, то есть драконорожденной?
Некромантка только сощурилась презрительно, и, задрав нос, отвернулась к стене. Легат гарнизона Имперского Города, волшебница из Синода и боевой маг Имперского Легиона, составлявшие импровизированный трибунал, переглянулись. Обещанных сотрудников до сих пор не было, а проклятая некромантка отказывалась говорить.
- Вывести, - махнул рукой стражникам легат, покосившись в сторону дверей. - и вызовите сюда, наконец, Николаса. Где его даэдра носят?
- Я уже здесь, легат. - послышалось от двери. Два человека в запыленной форме Пенитус Окулатус вошли в помещение, жестом отправив за дверь охрану с заключенной, и подошли к столу.
- Видел ее? - спросил легат, сидевший по центру. Маг промолчал. Лояльная Империи альтмерша-колдунья из Синода, явно недовольная второй ролью, сверлила вошедших глазами.
- Да, легат.
- Какова сучка, верно? - легат с треском опустил кулак на стол. - Ты знаешь, что она покушалась на императора?
- Не я обеспечиваю безопасность его императорского величества, Квинт.
- Да знаю я! Она нужна нам, как козырь против Ульфрика. - легат, не догадываясь об этом, почти слово-в-слово повторил предварительный инструктаж Вела. - Мне нужно... НАМ нужно чтобы она подписала всё - до последней точки! - из того, в чем мы ее обвиняем. Удар по ней - это удар по Ульфрику, которого поддерживают безголовые норды. Нам нужен Скайрим, нам нужны скайримские солдаты, но пока у мятежа есть голова, они нам не достанутся. Вот список обвинений, - легат протянул лист пергамента. - Мы ограничены во времени. Добейся результата как можно скорее.
- Да, легат. - оперативник взял лист и развернулся к двери.
- Сделай так, чтобы эта тварь заговорила. - женщина буквально выплюнула эти слова. - Делай что хочешь, но у тебя должен быть результат. А если не справишься, отдай ее мне на опыты. У меня есть очень талантливые, - судорога пронзила щеку эльфийки, - коллеги. Никто не смеет практиковать некромантию ЗДЕСЬ! - последние слова она буквально прорычала.
- Да, мудрейшая. - оперативник кивнул и сделал шаг к двери, мимоходом подумав, что ни боевой маг, ни незаметно наблюдающий (при помощи магии) за этим разговором император, за всю беседу не проронили ни звука.
***
- Эта маленькая поганка прикончила императора.
- Что? Но импе...
- Не перебивай. Да, он остался жив. Да, его жизни ничто больше не угрожает. Да, этим занимаются Синод и Коллегия. Да, это не твоего ума дело. То, что требуется от тебя - разговорить ее. Она нужна мне против Ульфрика.
- Почему я? Во дворце полным-полно стражи. Разогреть кинжал докрасна и прижать ей к руке - много ума не надо.
Ремар Вел ласково посмотрел на своего подчиненного.
- Потому что она - некромантка, пустая ты голова. Кто знает, какой она может выкинуть фокус?
- Шеф, - вмешался в разговор второй оперативник, до того молча стоящий сбоку. - Мы сделаем это, вопросов нет, но нам надо больше знать о ней. Подготовиться, выработать стратегию допроса...
- Паршивцы, - ласково сказал командир. - Десять дней и не больше. А то... - он вдруг замолчал и тяжело вздохнул. - Да знаю я. Знаю. Докладывайте и идите спать. Суд над Джоанной - так ее зовут, некромантку - будет завтра, в малом зале. Рассказывайте про Анвил, пообедайте - и в казармы, спать. На вас же лица нет.
***
- Расскажи мне о ней.
- Высокий магический потенциал, высокая скорость восстановления, высокий уровень интеллекта, нормальный уровень силы воли... - маг перечислял список параметров, как будто зачитывал со свитка. Оперативники и маг сидели за столом в малом зале башни Белого Золота, ели виноград и разговаривали.
- Еще что-нибудь? - второй оперативник выплюнул косточки в миску и потянулся за следующей гроздью.
- Татуировки на теле работают в качестве концентраторов магической энергии, - маг задумчиво взял со стола кубок с вином, отпил и поставил на место. - Плюс зачарование. Я упаковал ее в "смирительную рубашку", но это всего лишь временная мера.
Первый оперативник закончил с виноградом и потянулся к бутылке скайримской медовухи. Открыл, понюхал, скривился и поставил на место, уцепив вместо нее какое-то местное вино из числа дешевых.
- И что теперь? - второй оперативник расправился со следующей гроздью так же быстро, как и с предыдущей и теперь присматривался к прочим закускам. - Освежевать ее?
Маг безразлично пожал плечами. Допил вино и поднялся.
- Если скромный маг Имперского легиона чем-то еще сможет помочь - вы знаете, где меня искать.
- Знаем, - тихо сказал ему в спину первый оперативник. - Мы всегда всё знаем, Хенрик.
Выходящий маг вздрогнул, но все же не обернулся.
***
- Ну и? Что ты будешь с ней делать?
Первый оперативник не ответил. Впрочем, второго это не смутило.
- Ты же видел эту нордскую сучку. Она виновна, куда не глянь. Одна некромантия - это повод для казни, а у нее и связи с Темным Братством, и убийство кузины императора... Она виновна, ви-нов-на. Слушай, давай ее разговорим и сожжем - и дело с концом, а? Если б ты знал, как меня достало мотаться по крысиным норам вроде этого подвала! Ну, хочешь, я ее сам доведу?
- Спасибо, Крис. - первый оперативник встал и тепло прикоснулся к плечу второго. - Спасибо - но нет. Я видел знак, связанный с ней. Я доведу ее.
Второй оперативник сморщился.
- Снова твои знаки... Ну, ладно. Когда начинаем?
- Сейчас.
***
Спящую Джоанн поднял с лежанки стражник - грубо, ударом копейного древка в бок. Пока она, скатившись на пол, судорожно пыталась вдохнуть и прийти в себя, ее подхватили под руки и потащили к выходу. Вися в зверской хватке тюремщиков, Джоанн мрачно думала о том, как ее ценят - прислали аж пятерых. Но вслух не высказала ничего, желая про себя единственного - возвращения магической силы, запечатанной трусливым имперским магом. Она буквально чувствовала скорый миг высвобождения своей магии. "Еще немного", предвкушала она сладкий миг освобождения и мести, "и вы у меня попляшете".
***
- Сколько еще будет действовать блок, Хенрик?
- Часа два-три. - хмурый маг буквально вертелся на стуле, очевидно наслушавшись небылиц про методы допроса государственных преступников кровожадными палачами из Пенитус Окулатус, и не желая присутствовать при отвратительном зрелище.
- Хорошо. Ты можешь продлить его еще на сутки?
- Ради этого я здесь, не так ли? - буркнул маг.
- Именно так, - согласился оперативник. - Только ради этого. - он махнул рукой сунувшемуся в дверь стражнику. - Заводите.
***
Девушка была симпатична. Голубоглазая блондинка, с тонким породистым носом и крепко сжатыми губами - типичный пример упрямой красавицы, погруженной в собственный внутренний мир с его завиральными идеями. По сообщениям, мертвецов она поднимала - но не всех подряд, а только некоторых. Выбирала она их, что ли? Выбирала, вооружала, снабжала броней... Зачем? Возомнила себя принцессой с телохранителями? Знатной дамой со свитой? Хороша дама - в тряпье, без единого товарища. Или всё, что она делала, было еще с какой-то целью? Неважно.
Оперативник кивнул магу - и тот быстро начертил в воздухе несколько линий. Пассы были знакомы и суть действий была понятна если не всем присутствующим, то уж поднаторевшим в колдовстве людям из Пенитус Окулатус - точно. Закончив плетение заклинания, боевой маг опустил ладонь на затылок девушки - и тут же отошел, вопросительно глядя на пару агентов. Легкий кивок, жест - и маг быстро вышел за дверь вместе со стражниками. Оперативники и заключенная остались одни.
***
Джоанн с легким страхом наблюдала за происходящим, незаметно разминая плечи - никто так и не додумался снять с нее оковы, хотя заменить ценное золото на простое железо стража озаботилась в первый же час ее резкого понижения в статусе. Теперь вот эти двое. Девушка бросила взгляд на ее будущих мучителей. Или нет? Может, удастся с ними договориться? Один из Пенитус Окулатус что-то быстро писал на листе пергамента, второй, прислонившись к стене, со скучающим видом разглядывал потолок. Проверить? Джоанн сделала легкий шажок к двери и тут же поймала на себе взгляд второго - острый, цепкий, угрожающий. Попытка сделать какой-нибудь магический пасс скованными за спиной руками тоже не принесла успеха - магия не подчинялась ей. "Этот гнусный колдун" - недовольно подумала она. - "Сукин сын запечатал мою магию."
Она было отвлеклась, но, не успев до конца обдумать эту интересную мысль (равно как и способы казни, которым она подвергнет окружающих ее имперских мерзавцев), Джоанн была грубо возвращена обратно в реальный мир. С чувством, подобным легкому тычку в живот, она внезапно поняла, что оба имперца - и тот, что писал, и второй, подпиравший стенку - смотрят на нее глазами голодных волков. Эти взгляды были очень неприятны и против воли она сделала небольшой шаг назад.
- Имя. - без вступления произнес сидевший за столом.
Занятая своими мыслями, Джоанн не сумела так быстро перестроиться и секунду тупо таращилась на него. "А он ничего" - мелькнула в ее голове весьма странная для данных обстоятельств мысль, но поразмыслить над этим девушка не успела - по кивку своего напарника, второй имперец отлепился от стены, в три шага подошел к ней, и, не говоря ни слова, ударил ее рукоятью меча в живот.
Больше ошеломленная, чем испуганная, Джоанн свалилась на пол, пытаясь вдохнуть. Проклятый имперец пару секунд пронаблюдал сверху как она корчится, затем поднял ее за воротник угрожающе треснувшей тюремной рубахи, и, подтянув ее к себе, задушевно спросил "Имя!"
Джоанн находилась в состоянии, близком к прострации. Чувство неправильности завладело ею целиком, кроме того, до этого ее никогда не били - в самом деле, кто осмелиться поднять руку на дочь Маркартского Медведя? Это был первый опыт такого рода для нее и он ей определенно не понравился. Впрочем, имперец не собирался вдаваться в подробности ее переживаний - ухватив ее за шиворот покрепче, палач снова ударил ее в то же место: один раз, а потом и во второй. И отпустил.
В ее животе как будто разорвался огненный шар. Чувствуя щекой камень пола, она будто бы со стороны наблюдала за своим корчащимся телом. Все ее силы уходили на то, чтобы не застонать. Изо всех сил напрягая мышцы живота, она судорожно скрутилась на полу как раздавленный червяк, но сохраняя при этом удивительное спокойствие и еще успевая удивляться - как же ей удается это в такой ситуации?
Впрочем, имперцев не трогали ее новые ощущения. Тот, что стоял над ней, снова поднял ее с пола. Он уже ни о чем не спрашивал. Следующий удар был нанесен кулаком прямо в солнечное сплетение. Тут уж Джоанн стало не до абстрактных размышлений.
Перед глазами потемнело, она не могла дышать или хотя бы разогнуться. Дикая боль угнездилась в ее животе, прогрызая себе путь наружу, как крыса. Рот наполнился жгучей отвратительной массой и Джоанн вырвало прямо серед собой. Ноги не держали ее и она упала на пол, лишь чудом не угодив лицом в лужу рвоты. Сознание ускользало, заменившись сплошным мучением, так что она даже еле почувствовала несколько ударов и пинков, которыми тюремщик наградил ее за то, что она посмела забрызгать рвотой его сапоги. Сознание уплывало, но она вновь почувствовала, как ее опять поднимают за шкирку в воздух. "Как нашкодившего щенка" - мелькнула у нее мысль и исчезла - девушка пыталась просто дышать, но каждый вдох давался ей с огромным трудом и сопровождался такой болью в животе, что все ее мысли были только о том, как хорошо было бы просто лечь и не вставать. Неважно где. Лишь бы поблизости не было этих ублюдков. Но один из ублюдков снова поднимал ее в воздух и она судорожно сжалась, в ужасе ожидая следующего удара в живот. Она слабо задергала скованными за спиной руками, пытаясь хоть как-то защититься. "Как легко меня научили бояться" - мелькнула в голове Джоанн странная мысль. Она чувствовала, что если бы ее еще вчера спросили о том, боится ли она кого-нибудь из мужчин, она бы разве что фыркнула с пренебрежением. Мужчины - и что из этого? А теперь она боялась. Боялась, что ее снова ударят, боялась боли, боялась упасть лицом в лужу своей собственной рвоты. "Я не переживу этого" - решила она. "Лучше уж умереть". Но умереть-то ей, как раз, и не дали.
- Просыпайся, сука! - в бок девушке ударил кулак. Не в желудок, слава богам, успела подумать Джоанна, как в боку у нее как будто что-то разорвалось. Боль была такая, что она даже не смогла закричать. Разинув рот как рыба, она молча извивалась в руках палача, держащего ее за воротник. Цепь на руках жалобно звенела, когда она корчилась.
И вдруг все прекратилось. Она снова лежала на полу, замечательном прохладном каменном полу, прижавшись к нему щекой и не замечая текущих по лицу слёз, и мечтала никогда больше с него не вставать. Но надеждам не суждено было сбыться. Ее снова потянули вверх, и, кое-как открыв глаза, она увидела перед собой лицо другого дознавателя. Хмурое, без малейшей тени размышления и сострадания, одна тупая казённая жестокость. Бульдожья морда, а не лицо. Так она и решила его называть.
Бульдожья морда поднял ее на ноги, брезгливо встряхнул - два раза, для верности - и поставил на ноги. Отошел на шаг, критически осмотрел. И снова задал вопрос:
- Имя.
Джоанн в полной мере воспользовалась передышкой. Прекрасно поняв за последние несколько минут, что бить ее будут по любому поводу, напуганная, но все еще внутренне сопротивляющаяся, девушка собрала в кулак остатки храбрости, и, постаравшись подавить дрожь в голосе, ответила нависающей Бульдожьей Морде.
- Джоанн. Мое имя - Джоанн из Ривервуда.
Бульдожья Морда еще раз тщательно осмотрел ее лицо. В его казённых глазах не мелькнуло ни малейшей искры интереса, хотя перед ним была девушка, и даже - красивая девушка. Во всяком случае, себе Джоанн нравилась, и, хотя она демонстративно не реагировала на комплименты, внутренне она определенно считала себя красавицей. Но Бульдожью Морду это не волновало. Внезапно шагнув к ней вплотную, так, чтобы нависнуть над её хоть и достаточно высокой, но всё же женской хрупкой фигуркой, он спросил тихо, но с интонацией, от которой Джоанн бросило в жар и задрожали колени.
- Ульфрик из Виндхельма... Он - твой отец?
Джоанн не обманывалась тоном и тихим голосом. Всё ее существо кричало об опасности. Голос Бульдожьей Морды предвещал нехорошее. Настолько нехорошее, что побои и пинки Второго не шли с ним ни в какое сравнение. Всей своей женской интуицией Джоанн чувствовала, что сейчас ее, возможно, будут беспощадно избивать, ломать руки и ноги, пытать и резать на части - всё зависело от правильного ответа на вопрос. Она судорожно сглотнула. Бульдожья Морда смотрел на нее, как голодный волк на привязанного оленёнка, и она, не в силах сопротивляться этому взгляду, изо всех сил зажмурилась и отчаянно кивнула головой. Сжавшись и зажмурившись, она не видела, как злобная гримаса на мгновение исчезла с лица дознавателя. Не видела, как коллега подарил первому веселый, слегка ироничный взгляд, ухмыльнулся краем рта и кивнул. Не видела, как по ставшему человеческим на какой-то миг лицу скользнула тень сожаления, тут же сменившись привычным - служебным - тупым беспощадным выражением, той самой "бульдожьей мордой". Всё это Джоанн пропустила, поэтому, приоткрыв глаза и внутренне удивляясь отсутствию пощечин (воображение успело услужливо нарисовать ей картинку, как палачи хватают ее за волосы, изо всех сил бьют её по губам и по щекам, хрипло рыча и брызжа слюной прямо ей в лицо, а потом силой ставят на колени, железные пальцы больно впиваются ей в щёки, вынуждая открыть рот, чтобы... О девять богов! Джоанн не могла даже предположить, что в голову ей полезут ТАКИЕ мысли! Она с ужасом пыталась понять - её что, возбуждает грубое с ней обращение? Нет, нет! Никогда! Это бред, всё бред, надо сосредоточиться, срочно!), и тут долгожданная пощечина обожгла ее лицо. Мгновенно позабыв все свои странные мысли, широко распахнув от шока глаза, Джоанн уставилась на своего палача. Бульдожья Морда, удовлетворенный ее реакцией, сделал два шага назад и застыл, разглядывая ее. Пока Джоанн таращилась на него как дура, дознаватель, очевидно, принял какое-то решение. Слегка кивнув в подтверждение собственных мыслей, он окинул ее тяжелым взглядом и уронил короткое "Раздевайся".
На секунду Джоанн показалось, что она ослышалась. Но Бульдожья Морда был предельно серьезен. Сделав шаг вперед, он двумя руками схватился за ворот тюремной рубахи девушки. Ошеломленная Джоанн смотрела на него во все глаза (он что, задушить ее собрался?), но дознаватель всего лишь рванул из всех сил, разрывая старую, ветхую тюремную рубаху сверху донизу, обнажая ее грудь и живот. От шока Джоанн только пискнула, но это, понятно, не остановило мужчину. Подставив ей подножку (отчего Джоанн упала спиной и скованными руками на каменный пол и очень больно ушиблась), он всей тушей навалился на нее сверху. Жесткие пальцы грубо схватили ее за грудь, принявшись мять нежную плоть и между делом больно ущипнув за сосок, отчего Джоанн впала в состояние шока. Но ее быстро вывела из этого состояния вторая рука мужчины, по-хозяйски проникшая ей между ног. Девушка забилась в жестокой хватке, пытаясь стряхнуть с себя, оттолкнуть, ударить насильника, но очень быстро с ужасом поняла, что она оказалась бессильной перед лежащей на ней всей массой мужской туши и грубой силой. Она чувствовала, как чужие жадные пальцы исследуют самые сокровенные участки ее тела, чувствовала на коже чужое обжигающее дыхание, чувствовала запах распаленного сопротивлением самца - и слышала шепот, проникающий в ее уши, пока ее тело бессильно извивалось в железной хватке.
- Тебе ведь нравится это? - шептал ей на ухо Бульдожья Морда, одновременно умудряясь то укусить ее за шею, то лизнуть в губы, в то время как его руки ни на миг не оставляли исследования ее тела. - Ты ведь всегда этого хотела, когда одевала на себя эти красивые вещи, когда украшала своё тело? Тебе ведь нравилось, когда ты шла в своих золотых цепях в толпе придворных, виляя своим круглым задом, голая под своим платьем, и чувствовала себя шлюхой и потаскухой, которую ведут трахаться с мужиком, настоящим сильным мужиком, который возьмет тебя силой, как ты этого заслуживаешь? Он сломает тебя и заставит тебя обслуживать его и других таких же сильных, крепких мужиков всеми твоими дырками, пока их сперма не польется у тебя их ушей, потому что ты теперь больше никакая не знатная дама, а всего лишь рабыня для траха, для жестокого грубого траха, которого ты заслуживаешь?..
Слушая эти слова, Джоанн оцепенела. Нарисованные насильником-дознавателем картины болезненно ярко вспыхивали в ее голове, пока она не почувствовала тепло, разгорающееся внизу ее живота. Ее груди ощутимо набухли под мужскими руками, она инстинктивно укусила себя за губы - сперва верхнюю, потом нижнюю, заставив их покраснеть - и ужаснулась тому, насколько сухими и горячими они были. Она застыла. Горячий шепот продолжал щекотать ее уши, но только сейчас она с предельной ясностью поняла, что еще немного - и она отдастся своему насильнику прямо на каменных плитах пола, бесстыдно раздвинет ноги и будет умолять его, как последняя блядь, чтобы он вошел - нет, ворвался! - своим жезлом (она в подробностях представила себе его - огромный, в жгутах вен, с большим толстым набалдашником) в ее мокрую, хлюпающую, истекающую соком пещерку, и после этого затрахал ее на полу до беспамятства. "Нет, нет, нет!" - в панике подумала она. - "Что угодно, только не это! Только не так!" Подобно утопающему, хватающемуся за соломинку, изо всех сил борясь с предавшим ее телом, она рванулась назад, сильно ударившись головой о камень пола - раз, другой и третий, пока перед глазами не поплыли цветные круги. Боль очистила ее разум и мужская хватка стала тем, чем она изначально и являлась - грубым, жестоким, омерзительным изнасилованием, изнасилованием не только тела, но еще и души. Джоанн чувствовала, как будто ее окунают в бочку с кислотой. Каждое прикосновение оставалось на ее коже пылающим символом ее бессилия и позора и в этих условиях она сделала последнее, что еще могла - она закричала.
Кричать подследственная начала внезапно, в самый ответственный момент, изрядно поломав заранее подготовленный план допроса. Вместо того, чтобы поддаться мягкому, ненавязчивому внушению и устроить сеанс одновременного секса с двумя партнерами (можно представить, как отреагировали бы соратники Ульфрика - например, тот же Галмар - на запись, где леди Ривервуда развлекается прямо на полу с двумя имперскими стражниками в башне Белого Золота. Хуже была бы только сцена на конюшне с конюхами или в хлеву со свинарями), девчонка начала вопить. Это был не крик боли, как мгновенно оценил Николас, не попытка сконцентрироваться, и даже не банальный женский звуковой удар под названием "ультразвуковая сирена". Это был крик раненого зайчонка - такой же отчаянный и безнадежный. Видя, как стремительно бледнеет и заостряется лицо девушки, как ее зрачки сужаются в две булавочные головки, Николас принял единственно верное решение и тут же отпустил свою добычу. Перевернулся, встал на колени, и отчетливо видя, как Джоанна, даже не пытаясь изменить позу, захлебывается криком, прижал ее к себе, резко отстранил, встряхнул, снова прижал. Осторожно провел рукой по лбу (холодная испарина - плохо дело, нервный шок), пригладил ее волосы, убрав их с лица, прижал девушку еще сильнее - она наконец-то перестала кричать и только слабо скулила, глядя в пространство и не замечая ничего вокруг. Мысленно проклиная всё на свете, Николас согнулся над девчонкой, его руки заключили ее в теплый кокон, оберегая и защищая, но только после того, как дознаватель прошептал заклинание и сотворил знаки "Оздоровление" и "Сон", Джоанна наконец-то обмякла в его руках, прижавшись к его груди перед тем, как потерять сознание.
***
Пробуждение было не из приятных. Она лежала в чужих руках, прижавшись лицом к жесткой кожаной кирасе, причем ее собственная одежда была в явном беспорядке и даже разорвана! Джоанн сперва не поняла, как она оказалась в такой двусмысленной ситуации, пока через секунду память к ней не вернулась. Попытка взять императора под контроль, затем плен, тюрьма и вот теперь - допрос... Вспомнив всё, что происходило с ней, и отчаянно покраснев, она шарахнулась в сторону от дознавателя, который так и продолжал сидеть на полу, держа ее в руках. Бульдожья Морда не оскорбился. Глаза у него были странно задумчивые, и он даже не отреагировал на то, что девушка быстро отползла от него и сгорбилась, пытаясь прикрыть обнаженную грудь свободно висящими полами разорванной рубашки - проклятые имперские мерзавцы даже не освободили ей руки! Но, как и ожидалось, ей не оставили времени на рефлексию. Бульдожья Морда встал сам, затем уверенно, хоть и достаточно осторожно поднял на ноги её, не обращая внимания на гневное шипение Джоанн и попытки укусить негодяя хотя бы за ладонь. После второго щелчка зубов возле его пальцев, он так глянул на девушку, что та замерла.
- Еще одна такая попытка, - спокойно предупредил он, и Джоанна непроизвольно сглотнула. - И я сделаю так, что ты не сможешь кусаться до конца своей жизни. Ты хочешь этого?
В страхе отведя взгляд, девушка покачала головой. Она не сомневалась, что он может сделать с ней что-нибудь ужасное, например, вырвать все её зубы большими щипцами. Представив себе эту картину, Джоанн с трудом удержалась от того, чтобы разрыдаться прямо здесь и сейчас. За что они ее мучают? Что плохого она сделала? Она даже не заметила, что последние два вопроса она произнесла вслух.
- Что ты сделала? - Бульдожья Морда крепко взял ее за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Глаза у него были серо-стальные, спокойные и совершенно безжалостные. Джоанн задергалась, пытаясь отвести глаза и избежать этого навязчивого взгляда. Хотя, казалось, дознавателю было всё равно. - Например, ты убила Витторию Виччи, кузину нашего императора. Но даэдра с ним, со званием императорской кузины. Ты убила женщину, которая никогда не делала тебе ничего плохого, причем сделала ты это на ее собственной свадьбе. Ты как - ничего по этому поводу не чувствуешь? А рифтенские стражники, виновные только в том, что они выполняли свой долг? У них остались семьи. Или тебя не интересуют такие подробности?
Джоанн только слабо пискнула. Она хотела сопротивляться, протестовать, рассказать тупой Бульдожьей Морде о принципах социальной справедливости, основанной на избавлении от всеобщего непосильного труда, но как назло в голову лезла только кровь на рифтенской мостовой, да откатившийся в сторону шлем одного из тех самых стражников. "Сами виноваты!" - хотела крикнуть она. - "Нечего было лезть!" А дознаватель тем временем продолжал.
- А что насчет Грелод Доброй? Хозяйки приюта для сирот?
- Она была гнусной бабкой, морившей голодом детей, - исхитрилась пискнуть Джоанн.
- Допустим. Но теперь хозяйка мертва и приют закрыт. Сироты выброшены на улицу - до открытия нового приюта. Детям, у которых есть хотя бы крыша над головой, повезло - как, например, твоему знакомцу Авентусу Аретино. Он сможет умереть не от холода, когда начнется зима, а просто от голода. Да, думаю лишний месяц он протянет - а может и больше, если начнет продавать имущество из родительского дома. Остальным детишкам повезет меньше. Кто-то за кражу еды или проституцию попадет сперва в тюрьму, а потом в шахты на каторгу, кто-то замерзнет насмерть под каким-нибудь кустом, кого-то поймают работорговцы и продадут новому хозяину - и вовсе не факт, что этот хозяин окажется добрее Грелод. И уж конечно, во всем этом никак не будешь виновата ты - ты, благодаря которой закрылся единственный сиротский приют в Скайриме.
Джоанн почувствовала, как внутри у нее что-то переворачивается. До этого она воспринимала свои приключения совсем не так. Поднятие мертвецов, вступление в Темное Братство, увлекательные приключения - всё это было во имя благородной цели. Но сейчас ее мир рушился. Благородная цель оказалась недосягаемой утопией, приключения - ходьбой по трупам. Одна мысль, что она своими руками отправила детей на панель ради куска хлеба, вызвала у Джоанн тошноту. "Вот истинная цена моих подвигов" - подумала она с горечью. - "И ничего уже не изменить."
- И ещё. Я хочу чтобы ты знала, - ужасающе спокойно продолжил Бульдожья Морда. - Ты всего лишь маленькая самолюбивая дрянь с завышенным самомнением, готовая идти по головам и даже по трупам. Я таких много повидал. Будь моя воля, я зарубил бы тебя на месте, но, к сожалению, не я решаю этот вопрос. А теперь раздевайся - мне нужно тебя осмотреть.
Находившаяся в прострации после обрушившихся на нее откровений, Джоанн пришла в себя. Несправедливые и эгоистичные слова придурковатой Бульдожьей Морды изрядно ее разозлили и она чуть было не послала высокоморального урода по известному адресу, но глянула на дознавателей еще раз - и осеклась. Ее избитое тело напомнило о себе очень вовремя, не дав совершить еще одну ошибку. "Чтоб вы сдохли" - безнадежно подумала она, изо всех сил надеясь, что мерзавцы умеют читать мысленные пожелания, и одновременно сохраняя на лице выражение ледяного презрения (что было ОЧЕНЬ нелегко в разодранной одежде). Если они хотят, чтобы она разделась, пусть раздевают ее сами.
- Я могу снять с тебя наручники, - предугадал ее демарш Бульдожья Морда. - чтобы ты сама сняла одежду. Или я могу сделать это лично. Выбирай.
Выбор, как уже поняла Джоанн, был совсем невелик. Пусть хотя бы освободят руки, что ли. Она демонстративно повернулась спиной к имперцам, демонстрируя скованные запястья, но, простояв так несколько секунд, реакции не дождалась и удивленно повернула голову к дознавателям, глядя на них через плечо.
- Как я тебе уже сказал, - сообщил Бульдожья Морда с непроницаемым выражением лица. - я могу либо снять с тебя одежду сам, либо снять с тебя наручники, чтобы ты сама разделась. И еще я могу позвать стражников, чтобы они помогли тебе. Думаю, они не откажут. Выбирай.
Джоанн тихо фыркнула. Вот же тупой урод. Дернув скованными руками так, что цепь зазвенела, она выразительно глянула на дознавателя. Тот остался неподвижным, и терпение Джоанн истощилось.
- Руки, - сдавленно прорычала она. - Освободи... те мне руки.
Бульдожья Морда не пошевелился. Зато его напарник хмыкнул. Паскудно так хмыкнул.
- Ты забыла сказать "пожалуйста", девочка - процедил он. - И для тебя лучше будет, чтобы ты сказала это вежливо.
Джоанн передернуло. Сволочи изволят развлекаться? Но быстро глянув, как Второй как бы невзначай проверил, как ходит в ножнах короткий меч и тут же вспомнив знакомство с его рукоятью (очень твердой и способной очень больно бить), девушка решила проявить благоразумие.
- Снимите с меня наручники, - произнесла она как можно более вежливым и спокойным тоном, хотя ее уже начинало трясти. - Пожалуйста...
Бульдожья Морда пошевелился. Размял плечи.
- Ты наверное, хотела сказать "не могли бы вы освободить мне руки, сэр, чтобы я могла раздеться для осмотра"? - произнес он. - Если да, то я жду.
Джоанн заскрипела зубами. Издевается, натурально издевается. И морда как у бульдога. Трусливые гады, заблокировали ее магию и думают, что им теперь всё можно. Убила бы. Она бросила на мерзавцев презрительный взгляд - но тут же испуганно вздрогнула, когда Бульдожья Морда сделал шаг вперед. Страх Джоанн оказался напрасным - он шел вовсе не к ней и она ощутила мгновенное облегчение. Но погодите-ка. Он шел к... двери! Чтобы позвать стражу! Прикосновения грязных лап пяти стражников она уж точно не переживет - Джоанн поняла это как никогда отчетливо, и под влиянием внезапно нахлынувшей паники мгновенно вспомнила нужные слова.
- Пожалуйста, сэр, вы не могли бы освободить мне руки, чтобы я могла снять одежду?
Бульдожья Морда остановился в шаге от двери. Повернулся. И нехорошо на нее посмотрел. Джоанн поежилась.
- Ты ошиблась. - холодно сообщил он. - Ты должна была сказать "не могли бы вы освободить мне руки, сэр, чтобы я могла раздеться для осмотра?" Если ты и в третий раз не сможешь произнести эту простую фразу, в дальнейшем с тобой будет общаться местная тюремная стража.
Перспектива была не из лучших. Мысленно представив себе перспективы общения с пятью скотами-тюремщиками (а что имперцы делают со схваченными женщинами-мятежницами, знал весь Скайрим), Джоанн передернуло, и, не иначе как от страха - а то откуда бы она так живо вспомнила, ЧТО и КАК надо говорить? - она быстро отбарабанила весь текст, поглядывая на Бульдожью Морду из-под полуприкрытых век - а вдруг мерзавцу что-то еще не понравится? Однако Бульдожью Морду ее послушание, казалось, вполне удовлетворило. Подойдя к девушке сзади, он открыл наручники ключом и отошел назад, чтобы иметь получше обзор. Джоанн, со вздохом облегчения размявшая плечи и помассировавшая натертые запястья, сбросила на пол разорванную рубаху и только взялась за штаны, как ее пронзило ужасное подозрение. Но, мгновенно повернув голову, она увидела как дознаватели всего лишь стоят на расстоянии нескольких шагов от нее, скрестив на груди руки.
- Если ты думаешь, что мы собираемся тебя изнасиловать, - голос Бульдожьей Морды просто сочился презрением. - То я вынужден тебя разочаровать. Меня тошнит от одного вида убийц вроде тебя.
Джоанн взбеленилась. Все события, случившиеся в этот день - побои, идевательства, унижения, сейчас вот это презрение - довели ее до белого каления.
- Да пошел ты, урод! - завопила она, чувствуя, что слетает с катушек. - Я - НЕ - УБИЙЦА! Это ты убийца, ты - тупой, дебильный, наглый, самодовольный имперский пёс! Чтоб вы все сдохли тут, в своем вонючем Сиродиле! Скайрим для...
Она оказалась на полу. Пол был холодным. Щека горела. Отстраненно, Джоанн поняла что Бульдожья Морда дал ей пощечину. Поражаясь своему хладнокровию, она мысленно дала зарок добавить и этот удар в список того, за что нужно будет отомстить имперцам. Всё это заняло у нее какие-то доли секунды, а дальше она почувствовала железные руки, вцепившиеся в ее плечи и поднимающие ее, увидела горящие неприкрытой злобой глаза Бульдожьей Морды. Имперец тряхнул ее так, что она громко клацнула зубами, чуть не откусив себе язык.
- Вот как ты заговорила? - Бульдожья Морда буквально рычал ей в лицо. - Осмелела, маленькая тварь? - отпустив ее плечи, он зверски заломил ей руку. - А ну моли о прощении, нордское отродье!
- Да пошел ты! - звонко выкрикнула Джоанн. В ответ имперец заломил ей руку еще сильнее и на что-то нажал. Джоанн почувствовала, как в ее узкой кисти смещаются мелкие косточки, причиняя ужасную боль. - А-а-а! Чтоб ты сдох!
- Ты сдохнешь раньше, - зловеще пообещал Бульдожья Морда. Кисть девушки скрючило судорогой и она с криком упала на колени. Дознаватель нагнулся над ней, не выпуская ее руки из захвата. - Еще немного - и твоя рука останется такой навсегда. - злобно прошипел он на ухо Джоанн. - Так что - будешь молить о прощении? Будешь лизать мне сапоги?
Джоанна была в шоке. Боль в кисти становилась все больше и больше, норовя захватить ее целиком. Горячая судорога искорежила ее пальцы и ползла ниже, к локтю и плечу. Отчаянно рванувшись, она добилась только новой вспышки боли - еще сильнее, еще острее! - и, сдавшись, покорно и обессиленно заскулила, покорившись чужой силе.
Она почувствовала облегчение - дознаватель слегка отпустил ее руку. Эту боль уже можно было как-то терпеть, но жестокий захват сохранялся и она знала, что это означает. Бульдожья Морда, стоящий где-то сверху, пригнул ее голову к полу. Под нос ей сунулся сапог - обычный кожаный сапог, пыльный и изрядно поношенный. Она попыталась отдернуть голову, но боль в руке усилилась до почти невыносимого предела, а она была слишком измучена, чтобы сопротивляться. Чувствуя, как от унижения горит лицо, а в уголках глаз набухают слезы и скатываются по щекам, Джоанн могла только тихо радоваться, что свалявшиеся и превратившиеся в грязные сосульки ее когда-то красивые русые волосы хоть немного закрывают ее лицо, когда она, ненавидя и презирая себя за это, наклонилась и начала покорно лизать чужой сапог.
***
Дальнейшее запомнилось ей плохо. Окружающий мир выглядел размытым сквозь слёзы - они всё текли и текли, никак не желая останавливаться. Девушка смутно помнила, что избавив ее от остатков одежды, имперцы ее не тронули - просто заставили положить руки на затылок и несколько раз медленно повернуться вокруг своей оси. Пару раз они ее останавливали - тогда Джоанн молча стояла на месте, как будто превратившись в куклу. Бульдожья Морда и Второй о чем-то говорили, но она не могла вспомнить, о чем именно. Даже тихий спор, который пару раз у них возник, не заинтересовал девушку - она пребывала в воздушно-легком состоянии, когда мысли в голове пустые и звонкие, и, кажется, легчайшего дуновения ветерка достаточно как для полета, так и для падения - чтобы разбиться вдребезги, на тонкие осколки. Очнулась она только в своей камере. На ней была чужая рубашка - явно мужская, полотняная. Джоанн долго с удивлением разглядывала ее, пытаясь понять - откуда она взялась? Так ничего и не вспомнив, она заснула. Ей снился допросный зал, снились двое имперских дознавателей, которые крутили стоящую перед ними заплаканную обнаженную девушку. Потом один из них - человек со странным, неподвижным лицом - снял с себя кожаную кирасу, бросил ее на пол, и после этого снял рубашку. Ту самую белую полотняную рубашку, которая была сейчас надета на ней.
Джоанн прекрасно понимала, что это всего лишь сон, что только во сне имперский палач может снять с себя рубашку и отдать ее мятежнице, но странное чувство внутри нее говорило что-то своё - о том, что лицо у имперца было самым обычным, человеческим, что у него было красивое тело - мощная грудная клетка, сильные руки, плоский твердый живот, что когда он смотрел на девушку, в его взгляде не было ненависти. Джоанн не понимала, что всё это значит, но ей было тепло и уютно и она до самого утра куталась в подаренную ей рубашку, чувствуя вокруг себя чужой запах.
***
- Ник, с тобой всё в порядке? - Кристиан после допроса выглядел явно обеспокоенным. - Ты так накинулся на эту девку, что мне показалось, ты хочешь завалить и отыметь ее прямо на месте. Или придушить, а потом отыметь.
Николас был хмур и задумчив. На подколку друга он даже не отреагировал. Крис вздохнул и оставил его в покое.
***
- Эффектно. - уронил Ремар Вел, просматривая запись допроса. - Продолжайте в том же духе и результат у вас будет уже очень скоро.
- Да, сэр.
***
Джоанн в эту ночь никто не беспокоил, поэтому она смогла выспаться как следует. И рано утром, когда дверь в ее камеру протяжно заскрипела, пропуская стражника со скудным завтраком, несмотря на всё еще болевшие синяки и ушибы, она уже чувствовала себя готовой. К чему? К очередному допросу? К новым унижениям? К пыткам? Она с удивлением осознала, что ее допрос по сути и не был-то никаким допросом. Она примерно представляла себе типичный допрос - злобные краснорожие легионеры, удары кулаком по столу - а потом и по зубам пленного, крики "Отвечай, сволочь, где скрываются мятежники!" и "Говори, каковы ближайшие планы Ульфрика?" Но с ней не было ничего подобного, и это было странно. Ее почти не били (ну, били, конечно, и издевались - скривившись, мысленно уточнила она. - но это было вовсе не зверское избиение до полусмерти, когда из допросной за руки выволакивают бесчувственное тело и отливают его холодной водой из ведра). Её почти ни о чем не спрашивали - требование назвать имя не в счет. Осмотрели ее тело, как будто она была племенной кобылой, но тут тоже была неувязка - в тех вещах, в которых её обвиняли, осмотр её тела никак не мог помочь. Тогда зачем они это делали? Джоанн задохнулась от внезапного подозрения. А вдруг им нужно что-то, связанное с ее телом, для каких-то своих целей? Нога, например, или рука? Или они ищут ту, которая могла бы выносить и родить ребенка, скажем, императору? Эта мысль так взволновала ее, что только через некоторое время Джоанн прекратила метаться по камере и смогла успокоиться. Она еще раз попыталась проанализировать происходящее, припомнила состояние Тита Мида и его вкусы - и мысленно отвергла вариант с будущей императорской наложницей. С другой стороны, подумала она, у императора наверняка есть сыновья и прочие родственники. Кто знает - не захочет ли кто-нибудь из них заполучить себе в постель симпатичную нордскую мятежницу, и к тому же некромантку? Несмотря на то, что разум утверждал, что это явный абсурд, подсознание Джоанн пребывало в тревоге - мало ли что могли придумать подлые имперцы, потратившие много усилий (а она искренне считала, что усилий они приложили немало) чтобы сломить ее? "Я не дамся" - мысленно пообещала она самой себе. - "И не сдамся. И когда-нибудь они заплатят за всё, что они сделали." Но ее отважные мысли не получили возможности реализовать себя. Время шло, никто не вызывал ее на допрос или куда-нибудь еще, и Джоанн, с отвращением съев немного мерзкой баланды (которая проходила в тюрьме под гордым названием "завтрак") и запив ее затхловатой водой из глиняной чашки, начала беспокоиться. Часы в камере отсутствовали, солнца из крошечного окошка тоже видно не было, поэтому время текло медленно. Некоторым разнообразием стала пробежавшая по полу довольно крупная крыса, что вынудило девушку мгновенно оказаться на лежанке и тихо взвизгнуть. Впрочем, крыса не обратила на это внимания и, казалось бы, инцидент на этом был исчерпан - но до самого вечера Джоанн нервно вздрагивала и опасливо косилась по сторонам, услышав любой шорох.
Пришли за ней уже почти с наступлением темноты - так показалось Джоанн, которая провела весь день на нервах. Однако, когда стражники тащили ее по очередному коридору, она смогла улучить момент и заглянуть краем глаза в одно из окошек-бойниц - чтобы с удивлением убедиться, что на улице стоит ясный солнечный день. Удивившись, насколько странно и медленно течет время в ее камере, она мимоходом задумалась над этим вопросом, и только через некоторое время осознала, что стражники приволокли ее не во вчерашний зал, а совсем в другое место.
Помещение оказалось довольно большим и хорошо освещенным - ярко горевшими факелами, вставленными в железные держатели на стенах. Почти всё свободное пространство было заставлено различными механизмами и конструкциями из дерева и металла. Большей части устройств Джоанн никогда прежде не видела, другие показались ей чем-то знакомыми. Она присмотрелась. Топчаны и скамейки (некоторые - странной формы); прислоненные к стене лестницы; устройства со шкивами для поднятия груза, чем-то напоминающие колодезные подъемники; металлические треножники; тиски и зажимы; жаровни; металлические и деревянные ящики, похожие на гробы, но с отверстиями; какие-то металлические предметы разных форм... Джоанн почувствовала, что в животе у нее образуется глыба льда, когда она начала осознавать увиденное. Камера пыток... Вот и всё... Потрясенная этим открытием, Джоанн даже не почувствовала, что стражники, притащившие ее в это место, уже вышли, отпустив ее и сняв с нее наручники. Дрожа, она затравленно огляделась. Кроме нее в помещении была только пара вчерашних имперцев да двое здоровенных мужиков в кожаных кузнечных фартуках - наверняка, палачи. Все они смотрели на нее и девушку затошнило от беспомощного ужаса. Изо всех сил сжимая бедра, чтобы не обмочиться, и чувствуя, как начинают подкашиваться ноги, она, дрожа всем телом, не смогла - не посмела - даже двинуться с места, - настолько ее сознание затопил леденящий ужас. Она заметила, как Бульдожья Морда, стоящий возле какого-то наверняка кошмарного устройства, поманил ее к себе. Девушку передернуло. Остервенело заставляя мышцы шеи двигаться, она покачала головой в знак отказа - уже не понимая, что ее движения похожи на рывки марионетки со сломанным управлением. Влево - вправо, влево - вправо... На лицах обоих палачей возникли одинаковые радостные ухмылки - они чувствовали, что добыча попалась и с нетерпением ждали возможности пытать её.
Николас нахмурился. Похоже, глупой девке оказалось мало вчерашней трёпки. Эта явно была из числа тех, кто сперва наворотит дел, а потом будет глупо сопротивляться неизбежному - хотя и прекрасно знает, что закончит точно так же, как и все прочие до неё. Пусть и неосознанно, но девица стойко соблюдала ритуал "поломаться, прежде чем отдаться" и Николас не мог ее за это порицать - у каждого свои брачные обычаи, хотя на результат, разумеется, это никаким образом не влияет. Привыкший всех мерять по себе и своим коллегам, он и мысли не допускал, что Джоанна уже запугана до полуобморочного состояния и все ее конвульсивные движения - всего лишь обычный женский страх, который легко смыл наружную оболочку "революционерки", "освободительницы" и "героини Скайрима", ставив только перепуганную насмерть девушку.
Бульдожья Морда нахмурился. Это не сулило ничего хорошего. Джоанн прекрасно помнила, как он быстро и жестоко заставил ее вчера подчиниться. Но если тогда он сделал это за полминуты, используя только силу своих рук, то что же он сделает с ней сегодня, в имперской камере пыток? Ей казалось, что гримаса имперского дознавателя стала еще страшнее, еще угрожающее. За этим - она знала, чувствовала это - скрывались бездны ужаса и жестокости - и против воли, трясясь всем телом, Джоанн сделала первый крохотный шажок вперед.
Джоанн сделала еще один маленький шаг. Она никогда раньше не молилась - зачем нужны глупые молитвы каким-то далеким аэдра, да и кому? Могущественной магичке-некромантке, у которой есть её магия? Ха! Но теперь она их вспомнила - причем даже те, давно и прочно забытые, которые читала ей мама, когда Джоанн была еще совсем ребенком. Дрожа всем телом, затравленно озираясь и слыша стук собственных зубов, она почти бессознательно начала повторять старые слова:
- Благословенно будь имя Стендарра, бога Милосердия... Мудростью своей и благостью наделяет он и объединяет нас. Призывает он нас в свете дня для укрепления тел наших и молиться в ночи для укрепления душ наших. Да сжалится он над нами и дарует нам свою милость... Святым светом истины изгонит силы тьмы он и свершит правосудие над скверной...
Джоанн осеклась. По знаку Бульдожьей Морды двое палачей вышли вперед и крепко взяли ее за локти. Джоанн сразу поняла что это значит. Она не дергалась в мужской хватке, прекрасно понимая, что это бессмысленно - просто шла вместе с ними, смаргивая непрошенные слёзы и механически перебирая ногами: левой - правой, левой - правой... Всего несколько шагов - и вот она перед дознавателем. Девушка опустила голову, не находя в себе мужества посмотреть ни в лицо Бульдожьей Морды, ни на окружающие его предметы. Сколько раз она слышала истории о доблестных героях, перед смертью плюющих в лицо палачам, сколько раз представляла себя на их месте - и вот она на их месте, а тело не слушается, будто в одно мгновение стало ватным, в животе чёрная дыра, источающая холод и нет сил даже не на крик - на комариный писк. И голову не поднять.
Бульдожья Морда пришел ей на помощь. Взяв ее за подбородок, он поднял её некрасиво сморщившееся лицо и посмотрел в заплаканные глаза. Страх, и покорность, и безнадежность, и ожидание боли - даже его царапнуло то, что он увидел в глазах бывшей мятежницы. Но дознаватель был сильным человеком. Миг слабости - но опыт и выучка тут же взяли своё.
- Джоанна Ульфриксдоттир, ты обвиняешься в преступлениях против Империи и ее народа - а именно в занятиях некромантией, убийствах, покушениях на убийство, государственной измене, мятеже и ереси. Признаешь ли ты себя виновной в перечисленных мною злодеяниях?
"Нет!" - хотела закричать Джоанн. - "Не признаю, нет, нет, нет! Вы не можете судить меня, не вы - после всего что вы сделали со мной и с другими гражданами Скайрима!" Но из ее горла раздался лишь тихий хрип. Она попыталась еше раз прочистить горло, чтобы ответить - и с ужасом осознала, что не может этого сделать. Горло перехватило спазмом. Джоанн поняла, что вокруг стоит такая тишина, что слышно только ее сбивчивое дыхание и тихий, почти неслышный звук, с которым ее слезы капают на каменный пол и разбиваются о ровные плиты. И в этой оглушительной, полной, всеобъемлющей тишине ясно и четко прозвучал голос имперского дознавателя:
- На дыбу.
Джоанн не сопротивлялась, когда палачи быстро и сноровисто освободили ее от одежды и подвели к тому самому устройству, похожему на прислоненную к стене лестницу. Она почувствовала голой спиной гладкие деревянные поперечины, удивляясь их теплоте, в то время, когда палачи привязывали ее к устройству широкими толстыми ремнями из мягкой кожи. Ей даже не стали задирать руки, чтобы привязать их к вороту наверху - просто связали "солдатиком". Ремни легли на лоб девушки, охватили ее шею, туловище и руки, затем бедра, колени и щиколотки, фиксируя их на дыбе; из-за этого Джоанн больше не могла не то что двинуться - даже пошевелиться. Зафиксированная голова девушки была направлена строго вверх, и всё, что она видела сквозь слёзы - закопченный факелами потолок. Она больше не молилась - истекали последние мгновения ее жизни без боли и она просто терпеливо ждала неизбежного. Она услышала голос Бульдожьей Морды, прозвучавший сбоку. Странно, но Джоанн показалось, что его голос звучал как-то иначе. Мягче.
- Джоанна, - произнес Бульдожья Морда. - Ты понимаешь, что сейчас тебе будет очень больно?
Джоанн промолчала. Она не могла даже кивнуть, а ремень, сдавивший горло, не давал возможности ответить, будь даже у нее такое желание. Она могла только лежать, смотреть в потолок и слушать, изо всех сил сцепив зубы.
- Ну что ж... - пожал плечами невидимый для Джоанны Бульдожья Морда, так и не дождавшийся ответа. Отвернувшись от девушки, он кивнул своему напарнику. - Левое плечо.
Джоанна услышала легкий стук, почувствовала жар раскаленного металла возле себя. Внезапно запаниковав, она рванулась всем телом, изо всех сил - но толстые ремни держали мёртво. Жар приближался, становился нестерпимым, плечо вспыхнуло огнем - и вдруг ей в уши ударил тонкий, отчаянный, совершенно нечеловеческий крик. Джоанн почувствовала запах горящей плоти, перед ее глазами расцвели белые круги, и уже соскальзывая в беспамятство, девушка внезапно поняла - это кричала она сама.
***
Джоанн очнулась у себя в камере. Плечо жутко болело, прямо-таки пекло огнем. Неосторожно повернувшись и не сумев сдержать сдавленный крик, девушка со стоном смогла немного приподняться. Просунув руку под рубашку (надо же - палачи одели ее, пока она была без сознания) и осторожно коснувшись кончиками пальцев пострадавшего плеча, она с удивлением почувствовала, что ожог замотан бинтами. Повязка закрывала всю обожженную поверхность кожи, но снимать ее, чтобы оценить состояние Джоанн не стала - побоялась. Осторожно откинувшись обратно на лежанку, она с еще большим удивлением поняла, что солома, на которой она лежала в прошлый раз, куда-то исчезла. Теперь топчан был застелен чем-то, похожим на толстую, хотя и достаточно мягкую ткань. Проведя рукой по поверхности ткани (напоминает плащ), и содрогнувшись от мысли о том, что бы колючие соломинки могли сделать с ее ожогом, Джоанн тихонько присвистнула. Откуда такие удобства? Выходит, она нужна? Воображение уже начало было рисовать ей картины плодотворного сотрудничества...
Дверь в камеру открылась со скрипом. Раздались тяжелые, хотя и на удивление тихие шаги. Остановились возле лежанки.
- Здравствуй, Джоанна. Как ты?
Не веря своим ушам, девушка медленно повернула голову. Бульдожья Морда, одетый в привычный кожаный доспех, возвышался над ней как статуя.
Первым ее желанием было закричать. Закричать, забиться в угол, укрыться с головой и спрятаться - спрятаться так глубоко и надежно, чтобы даже этот человек не смог ее достать. Но она понимала всю неосуществимость своих желаний, поэтому осталась на месте. Только отвернулась, опустила голову и почувствовала, как губы задрожали.
Но Бульдожья Морда, будь он трижды проклят, не собирался на нее нападать. Постояв рядом и не дождавшись ответа, он аккуратно придвинул из дальнего угла хлипкий табурет и поставил на него какую-то плошку.
- Я принес тебе поесть, - заявил он как ни в чем не бывало. - Вот. Поешь.
В девушке поднялась волна черного гнева. После того, как он... и его подручные... после того, что они с ней сделали, он взял и просто зашел к ней? Еды принес, ублюдок? Еще и на взаимность, небось, расcчитывает? Давя стон, Джоанн повернулась, приподнимаясь на лежанке, и изо всех оставшихся сил ударила табурет рукой. Табурет отлетел в сторону, плошка свалилась на пол, расколовшись и залив все вокруг своим содержимым. Сцепив зубы, чтобы не застонать от резкого движения, Джоанн с вызовом посмотрела на дознавателя, одновременно лихорадочно прокручивая в уме его возможные реакции на такой неприкрытый бунт.
К ее удивлению, Бульдожья Морда снова не обиделся. Джоанн даже задумалась - умеет ли этот человек вообще обижаться?
- Зря, - тихо произнес имперец. - Это была обычная еда, моя собственная порция, кстати. Поверь, я хорошо знаю, какой дрянью кормят в тюрьмах всего Тамриэля. Ладно, не буду надоедать тебе своим присутствием. И постарайся выспаться - завтра у тебя будет трудный день.