Недавно в Интернете я наткнулся на материалы с конгресса немецкоязычных анархистов в Винтертуре, организованной швейцарской группой LAW, Либертарным Действием Винтертур, в начале февраля 2007 года (www.arachnia.ch). Судя по отчётам, доклады были очень интересными: красный террор против священников во время гражданской войны в Испании, преследования народностей рома и синти, воркшопы по Open Source Software, рабочий контроль в Венесуэле, положение дел на швейцарской и испанской анархистской сцене, чтобы назвать только некоторые. Один доклад вызвал у меня изумление: математическое обоснование возможностей кооперации?! Ещё одна абстрактная и далёкая от жизни идеалистическая конструкция? На сколько теория чужда реальности, предоставлю решать читателям и читательницам самим. Интересна она в любом случае.
Привержены власти, вслед за Томасом Гоббсом, аргументируют в первую очередь тем, что люди эгоистичны, и не будь устрашающего авторитета "Левиафана", мир погрузился бы в хаос. Вспомните знаменитую формулировку Homo homini lupus est. (И ради спасения чести прекрасных хищников задумайтесь о том, что волки охотятся сообща, извлекая из этого куда большую пользу, чем, если бы они охотились порознь и воевали друг с другом.) Автор доклада, Даниель Корт, опирается в первую на "теорию игры", ставшую популярной в экономической науке благодаря Джону Нэшу (см. фильм "Beautiful Mind"). Примеры и описания опытов почерпнуты автором из книги "Эволюция кооперации" Роберта Аксельрода.
Чтобы математически описать стратегические решения в человеческих взаимоотношениях, их представляют в виде моделей. Как в шахматах, возможный исход партии зависит от решений и целей игроков. Чтобы показать ценность тех или иных стратегических решений для игрока в модели, им присваиваются числовые значения. Например, как в следующем примере конфликта двух персон или организаций.
Б1
Б2
А1
4/-4
2/-2
А2
5/-5
-3/3
Читаются модели следующим образом: А1 и А2 - возможные стратегии игрока А, Б1 и Б2 соответственно игрока Б. Числовые значения справа от косой черты относятся к Б, слева - к А. Игрок Б предпочитает, следовательно, стратегию Б2, независимо от того, что выберет А, т.к. проигрывает меньше всего, и имеет шанс выиграть, если А предпочтёт А2. Игрок А, логичным образом, выбирает стратегию А1. Отсюда и оптимальный вариант - А1/Б2. Это так называемая игра с нулевой суммой: А выигрывает как раз то, что проигрывает Б. Игроки вынуждены кооперировать, практические трудности возникают при координации. По настоящему отражают проблему кооперации модели, где кооперация является возможной, но игроки испытывают искушение единолично поживиться за счёт других. Например, в так называемой "Дилемме пленников":
Б
Б
А
признаться
отказаться
признаться
-8/-8
0/-10
отказаться
-10/0
-1/-1
Отказывается давать показания только один, он выходит на свободу, другой же получает 10 лет тюрьмы. Признаются оба - оба получают по 8 лет заключения, отказываются оба - получают каждый только по одному году заключения. Автор доклада снабжает модель забавной историей об анархисте и коммунисте (дабы исключить возможность дружбы между ними), которые вместе ограбили банк. Эта модель наглядно демонстрирует необходимость координации решений, только так оба игрока могут прийти к справедливому результату, т.е. оба промолчать и отсидеть по одному году.
Ближе к реальности межчеловеческих и интернациональных отношений оказывается "повторяющаяся дилемма пленников". Следует представить себе, что такая игра происходит десять раз подряд. Коммуникация невозможна, но цель ясна - как минимум не навредить себе. В таких условиях возникают вопросы: какова верная стратегия? Как часто мне стоит кооперировать, если партнёр меня только подставляет? Когда может быть выгодно, подставить партнёра?
В восьмидесятых годах такие турниры проводились с помощью компьютеров, участники писали для себя программы, содержащие правила, позволяющие выбирать стратегию в каждом отдельном случае. Турнир состоял из двухсот ходов. Итоги турнира были интерпретированы и представлены участникам. Учёные были удивлены, узнав, что кооперативные программы были ведущими по очкам. Они выигрывали, т.к. позволяли получить много очков в игре друг с другом, в то время как не-кооперативные программы пытались лишь подставить оппонента. Во втором турнире среди победивших были все программы, которые содержали правило: не подставлять и не обманывать партнёра в первом же ходе, что по-человечески интерпретировалось как дружественность. Гоббсово положение, что люди станут причинять друг другу вред, если над ними не будет стоять авторитет и контролировать их, по принципу самоисполняющегося пророчества предотвращает кооперацию. Дружественность же окупается, ибо долгосрочная выгода от кооперации перевешивает краткосрочную выгоду, возникающую при обмане и использовании оппонента. В обоих турнирах побеждала простейшая программа Tit For Tat: программа кооперирует в первом ходе и делает затем то, что делает в ответ партнёр. Т.е. на кооперацию программа отвечает кооперацией, на отказ, подставу она реагирует подставой же, но не мстительно. Программы, реагирующие негативно только после нескольких негативных шагов оппонента, проигрывают против хитрых эгоистов, а программы, совершенно прекращающие кооперацию после обмана партнёра, долгосрочно причиняют вред сами себе. Так просто функционирует эта модель, по старозаветной заповеди "око за око". Модель, конечно, значительно упрощает реальность конфликта, исключая, либо ограничивая возможность коммуникации, и подразумевая неизменяемость целей. Корт приводит более жизненные примеры из книги Петра Кропоткина "Взаимопомощь у людей и животных", проводя параллель с компьютерными турнирами: программы, отказывавшиеся кооперировать, были выбракованы эволюцией!
В качестве второго примера Корт приводит позиционные бои во время Первой мировой войны. Эта война характеризовалась жесточайшими боями за несколько метров земли. Ссылаясь на Аксельрода, автор приводит возмущённые высказывания офицеров с обеих сторон, недовольных тем, что их солдаты придерживаются политики "живи сам и дай жить другим", а не "убивай или будь убит". Выражаясь на языке наших моделей, для офицеров война была игрой с нулевой суммой, а для солдат - повторяющейся дилеммой пленников, т.к. на застывшей линии фронта одни и те же войсковые части находились друг против друга подолгу и были вынуждены искать общий язык. Т.е. у солдат были две стратегии на выбор - "стрелять на поражение" и "аккуратно стрелять мимо". Войска не нуждались в особенной коммуникации, паузы в военных действиях возникали в периоды плохой погоды, а затем и после них. Этот процесс распространялся так же на время обеда и т.п. Обстрелять обозы за фронтовой линией было слишком просто, проблема была лишь в том, что враг потом обстреляет и твои обозы. Успехи кооперации передавались и соседним частям, так что, к неудовольствию офицеров, замирали целые фронты. По словам Аксельрода английский ветеран приветствовал новобранцев словами: "Немец - парень не плохой, оставь его в покое и он тебя не тронет". Однако во время таких пауз нужно было постоянно показывать противнику зубы, чтобы он знал: паузы не являются следствием слабости. Так, однажды немецкие снайперы методично простреляли дырку в стене укрепления, чтобы доказать британцам, что они могут и ответить в случае чего, мало не покажется. Так же отмечается, что обе стороны вели предсказуемый артиллеристский огонь так, чтобы начальство было довольно, и противник не испытывал неприятностей. Артиллерия, находясь за линией фронта, не участвовала напрямую в "дилемме" и могла её нарушить, посему пехота пыталась наладить со своей артиллерией хорошие отношения. С другой стороны, оная должна была наказывать противника за провокации. Рассказывают, что новых офицеров артиллерии пехотинцы приветствовали словами: "Надеюсь, ты не начнёшь неприятности". Корректным ответом было: "Без твоего желания не начну". Система вышла из равновесия, когда командование армий перешло к тактике прорывов, и когда надо было либо предъявить пленных, либо собственные потери. Создавать видимость боевых действий, не неся при этом ущерба, было больше невозможно.
2. Робин Гуд жив! В нас же.
Ещё одно интересное исследование описывается в Sueddeutsche Zeitung от 12-ого апреля 2007 (Der Robin Hood im Menschen; Marcus Anhaeuser). Политолог Джеймс Фоулер поставил с группой студентов калифорнийского университета в городке Дэвис эксперимент, в ходе которого ставился вопрос о честности и справедливости в межчеловеческих отношениях.
Фоулер доказывает, что у людей всё-таки существует врождённое чувство справедливости, подталкивающее их к тому, чтобы наказывать неравенство. В игре распределялись виртуальные деньги, разумеется, то, что оставалось после игры, участники могли забрать с собой. Исследователь установил, что многие участники наказывали других, ведущих себя нечестно, неся при этом сами стоимость трансакции, т.е. наказания. Выглядело это примерно так: в пяти раундах между участниками неравномерно распределялись виртуальные денежные суммы. Таким образом, в группе каждый раз возникали "богатые" и "бедные", роли эти исполнялись разными людьми. Каждый участник имел право перераспределять деньги других участников за свой счёт, отстёгивая некую сумму сам.
Исследователи подметили, что 70 процентов участников этой возможностью воспользовались. Причём у "богатых" отнимали в 5-6 раз больше денег, чем у "бедных". С другой стороны, если участник или участница обладали количеством денег ниже среднего, то они и делились деньгами куда чаще и щедрее, чем "богатые". Неравномерное распределение доходов возмутило многих испытуемых, что стало ясно после заполнения анкет: особенно возмущённые отдавали больше собственных денег, чтобы наказать ведущих себя асоциально "богачей", и отдавали больше денег "бедным", чем те, кто остался хладнокровным пред лицом такой несправедливости.
Исследование заставило задуматься многих теоретиков экономики, которые считали, что только нарушение социальных норм влечёт за собой наказание со стороны окружающих. Однако теперь учёные предполагают глубоко сидящее желание справедливости, каждый и каждая может проверить это чувство на себе: учёные советуют представить себе ситуацию, когда можно было бы заплатить, скажем, один евро, а у какого-нибудь топ-менеджера, у какой-нибудь "акулы капитализма" на Ваш выбор отнимались бы сразу десять... Вполне реалистично полагать, что очень многие воспользовались бы этой возможностью. Упрёки в том, что речь шла бы тогда всего лишь о зависти менее умных и менее проворных весьма относительны - испытуемые не набивали свой карман, а распределяли "экспроприированное", расплачиваясь за водворение справедливости сами.