День будет неудачным - Ларс это понял еще до того, как окончательно проснулся. Как большинство людей робких, он делил дни на "удачные" и "неудачные", так как переломить судьбу у него не хватало сил.
Он проспал. Это было видно по свету, который сквозь шторы лился в комнату. Ларс проспал на работу.
В общем-то, никакой катастрофы или увольнения это событие за собой не влекло, но Ларс был человеком очень исполнительным - просто потому что боялся лишний раз нарушать правила. Теперь он придет позже остальных, все работники будут уже на местах, и начальник отдела не преминет это отметить. А от его взгляда Ларсу всегда становилось неуютно.
Одним прыжком Ларс вскочил, натянул в полумраке брюки, носки, отыскал в шкафу рубашку. Он не хотел зажигать свет - от света проснулась бы жена и принялась ворчать. От спешки и волнения его пальцы дрожали и он не попадал в петельки.. .
"Ничего, Ларри, ничего. Сейчас мы с тобой застегнем рубашку, глотнем стаканчик кофе и побежим на работу. И авось нам повезет - начальник будет занят и ничего не заметит. Или его вообще не будет на месте, ведь бывает так что он задерживается!". Ларс еще с детства привык разговаривать сам с собой, и по детской привычке называл себя "Ларри". Обращался к себе он всегда "мы", во множественном числе, словно его, Ларса, было два...
На кухне как всегда после выходных был полный разгром - гости вчера ушли поздно, а убирать за ними среди ночи у Хельги не было ни сил, ни желания. В раковине вздымалась груда грязной посуды, повсюду валялись окурки. В пепельнице затейливой пирамидкой были сложены косточки от маслин.
Ларс выудил из раковины чашку, сполоснул ее и налил себе кофе. Из вымытой чашки почему-то воняло рыбой, перебивая запах кофе. Ларс несколькими глотками выпил эту свежезаваренную бурду и выскочил на улицу.
День неудач продолжался - на стоянке возле дома Ларс не обнаружил их старенький красный "Сааб". Это могло означать лишь одно - Кристи, их дочь, еще не вернулась домой из поздки в горы на выходные.
Теперь он опаздывал уже всерьез.
"Может, Ларри, мы с тобой словим такси?" - обратился он с вопросом к самому себе. Но нет, Хельга будет недовольна. И будет пилить его потом несколько дней за лишний расход. Втык от начальства вынести было легче, нежели ворчание супруги. Подумав так, Ларс бодро затрусил к автобусной остановке.
Часы на городской ратуше показывали без пяти девять... Его рабочий день уже час как начался...
Ларс не то чтобы очень любил свою работу, и потому так спешил туда. Просто ему НАДО было где-то работать. Точно так же он шел с работы домой - ведь ему больше некуда было идти, так же он продолжал жить с Хельгой, ведь кроме нее и их единственной дочери Кристины у него никого не было.
Вот уже двадцать с половиной лет Ларс работал на заводе по производству красок. Столько же лет он был женат. И так как он был человеком нерешительным, и потому постоянным, то все эти годы он ни своему заводу, ни жене не изменял.
Когда Ларс вошел в проходную завода, на часах было без двадцати десять.
Седой усатый вахтер удивленно приподнял кустистые белые брови:
- Поздновато вы сегодня, господин Юргенсон!
- Да. А что у нас, тихо?
- Все тихо, спокойно, как всегда. Работаем.
- Ну, я побежал.
- Удачного дня, господин Юргенсон!
Миновав вахтера и пробив пропуск, Ларс пулей понесся вперед по коридору. Оба лифта были заняты, пришлось ждать. Опять невезет... Если он сейчас напорется на начальство - выговора не миновать. "Спокойно, Ларри, нам с тобой не стоит так нервничать", - уговаривал он себя, переминаясь с ноги на ногу перед лифтом.
Наконец подошел лифт. Ларс вбежал в него, второпях нажал необходимую кнопку. Лифт словно нехотя пополз вверх. "Ну, быстрее, ты, старая рухлядь, поторопись!", - уговаривал его мысленно Ларс.
Уже на проходной чувствовался запах краски. Когда Ларс открыл дверь в цех, этот запах нагло ударил ему в нос.
Все было как всегда... Вокруг лязгали станки, работники в своих черных комбинезонах сновали туда-сюда. Привычная атмосфера цеха и вонь подействовали на Ларса успокаивающе. "Сейчас мы с тобой, Ларри, пойдем переоденемся, и приступим", - с этими мыслями он направился к раздевалке.
В раздевалке никого не было, и к запаху краски примешивался запах пота и несвежей одежды. Ларс стянул с себя брюки и рубашку, втиснулся в комбинезон и принялся застегивать ремни. Кнопки были старые и никак не хотели защелкиваться... "Ну, Ларри, ну давай же!" - подбадривал он себя... От напряжения и усилий он даже вспотел.
Наконец все ремешки сошлись, Ларс посадил на нос очки и побежал в цех. Он рванул на себя дверь раздевалки и ...
...Раздавшийся затем взрыв он сначала увидел, и только потом услышал. Огненный столб взвился к потолку, по воздуху словно в замедленной съемке плыли обрывки тряпок и бумаги, был слышен звон стекла. В лицо ему пахнуло жаром. Словно артобстрел взрывались крышки на банках с уже готовой краской...Вокруг все полыхало, сквозь дым и пламя были слышны крики...
Ларс в панике метнулся назад в раздевалку, схватил в углу какой-то баллон, похожий на огнетушитель и стремглав бросился назад, в цех. Он рванул крышку с баллона, и трясущимися руками направил струю прямо в огонь...
... В баллоне был сжатый воздух, и направив струю кислорода прямо на огонь, Ларс лишь усилил пожар, "подлил масла в огонь".
Внезапно он ощутил, что летит, а точнее медленно плывет над огнем, и огонь, касаясь его тела, не обжигает его. Странное дело - он абсолютно не чувствовал ни жара, ни боли. Звуки вокруг него стихли, он легко парил по цеху и наблюдал сверху за происходящим. Как странно - он проработал в этом самом цехе больше десяти лет, и ни разу не замечал, какие грязные там окна! Неудивительно, что внизу постоянный полумрак даже в яркие солнечные дни.
А какой спертый здесь воздух! Интересно, можно ли как-нибудь открыть окно?
На какое-то время он отвлекся и потому забыл о пожаре. Между тем внизу вовсю суетились пожарные и медики. Одни из шлангов поливали остатки огня, другие разворачивали какие-то длинные трубы и подавали воду.
Медики тоже не сидели сложа руки - пострадавших, уже перебинтованных, несли куда-то на носилках, двое из них, присев на корточки, ставили кому-то капельницу.
Вся эта суматоха внизу очень забавляла Ларри. Ему захотелось над кем-нибудь подшутить. Он увидел, как один пожарный повесил шланг на сушилку для одежды. Ларри медленно подплыл к сушилке, взял шланг и открыл кран.
Сначала медленной струйкой, а потом все быстрее, набирая темп, из шланга полилась вода. Ларри направил шланг на стоящих в сторонке начальника цеха и мастера, те выпучили от страха глаза и быстро отбежали в сторону, смешно стряхивая воду с костюма и лица.
Но тут внимание Ларри привлекло нечто куда более существенно, чем шланг. Он спустился пониже... и обмер. Внизу, на выходе из раздевалки лежал... Ларс! Он - мертвый, лежал раскинув руки и как-то неестественно вывернув шею!
Ларри медленно обошел вокруг когда-то бывшего своим тела..." Да, конечно, этот труп - я, вернее, какая-то часть меня, потому что я настоящий - вот он, тут, живой!", - подумал Ларри.
Он впервые видел себя со стороны. Зрелище было ... какое-то даже не жалкое, а... угнетающее. Давно не чищенные ботинки со стертыми каблуками, старый, вылинявший комбинезон, мешковатые штаны... Ларс лежал, скорбно сложив руки, словно собирался помолиться перед смертью.
"А вдруг я еще жив? В самом деле, почему это все они не торопятся мне помочь? Вдруг меня еще можно спасти! Надо срочно сделать что-нибудь, что могло бы привлечь ко мне - или к нему? - внимание!". Но вот незадача - Ларс, если бы и был в сознании, сделать что-либо, чтобы привлечь внимание к своей персоне был органически не способен! А Ларри, судя по всему, был невидим...
"Ну и что мы с тобой будем делать, Ларс?", - обратился к нему Ларри с вопросом совершенно так же, как когда-то тот обращался к нему. Тут Ларри на ум пришла замечательная штука - надо подшутить над кем-нибудь из медиков! Конечно, сейчас он что-нибудь им устроит! Ларри подплыл к стеллажу с красками и взял одну из уцелевших баночек. Это оказалась "синяя лазурь".
Затем взял со стола кисточку, обмакнул ее в краску, и вывел лазурью на грязном окне : "Помогите мне немедленно! Ларс Юргенсон".
...Медики разинули рты, пострадавшие привстали с носилок, видя такое чудо - кисточка сама писала на окне синей краской!
Глядя на их потешные физиономии, Ларри залился хохотом!
"Надо еще что-нибудь сделать!", - и с этой мыслью Ларри взял баночку с оставшейся краской и аккуратно вылил ее на головы толпившихся внизу людей.
Но цель была достигнута - на распластанного на полу Ларса обратили внимание. К нему подбежали несколько медиков, один уже стучал по нему молоточком, проверяя наличие рефлексов, другой щупал пульс.
- Жив, он еще жив. Есть пульс, но слабый.
- Он, наверное, задохнулся от дыма. Срочно кислород.
Ларса оттащили в сторону от раздевалки, на лицо нацепили маску с кислородом, второй паренек в халате уже вливал ему что-то из шприца.
Его лицо понемногу стало светлеть, вот уже оно приобрело розоватый оттенок.
За всем этим Ларри наблюдал со стороны, сидя на разливочном станке и болтая ногами. "Интересно, а он тоже не сможет меня видеть?", - подумалось ему вдруг.
Ларс между тем понемногу приходил в себя. Он тяжело вздохнул, причмокнул губами, слегка приоткрыл глаза.Над собой он увидел какие-то лица, склонившиеся к нему с выражением неподдельного интереса.
- Лежите тихо, вам сейчас следует немного отдохнуть, - сказал один из склонившихся над ним людей.
У вас что-нибудь болит?
- Не знаю.
- Что вы чувствуете?
- Усталость. И еще я хочу есть.
Ларс попытался приподняться на локте, но тут у него закружилась голова и он снова опустился на пол.
- Я же просил вас лежать! - раздраженно прикрикнул на него паренек в белом халате и вытертых джинсах. - А вы норовите вскочить, видите - что из этого может получиться!
- Я лежу, лежу, - покорно отозвался Ларс.
Между тем Ларри возмутился, что с его "половиной" так грубо обращаются. Он подлетел к пареньку в джинсах и ловко подставил ему ножку. Тот с размаху растянулся на полу во весь рост, недоуменно озираясь по сторонам... Из кучки стоявших в сторонке медиков послышались отдельные смешки.
- Не вижу ничего смешного! Меня сейчас кто-то бросил на пол, вернее, я сам упал, но мне кто-то подставил ножку!
- Да, конечно же, сочинил бы что-нибудь поскладнее!
Парень насупился и счел за лучшее промолчать.
Ларс в то время тихонько лежал в сторонке. Похоже, все происшедшее мало его интересовало, он не задавал никаких вопросов, не пытался даже встать и посмотреть - что стало с его родным цехом после пожара.
... От цеха же остались почти одни руины. Было ясно, что зданию потребуется ремонт. Начальство отпустило в "отпуск" уцелевших работников и принялось подсчитывать, во сколько обойдется ремонт здания и покупка нового оборудования.
Ларс тихонько побрел домой. На душе у него было тоскливо, раскалывалась голова, звенело в ушах. Ему было очень непривычно возвращаться домой засветло. Хельга, конечно же, только что проснулась, и он будет ее раздражать своим присутствием - так было всегда по выходным, когда он не ходил на работу. Но он просто не знал, как можно еще убить время и куда бы он мог направиться. Слева невысоко летел Ларри, такой же недовольный...
Час пик уже давно окончился, автобус подошел быстро и Ларс свободно доехал до дома. Маленькая стрелка часов показывала без двадцати два... Впереди было полно времени, которым Ларс совершенно не представлял, как распорядиться.
Дома было все по-прежнему, лишь исчезла гора посуды из раковины. Жена не поинтересовалась, почему вдруг он пришел так рано с работы, а у Ларса не было сил что-то ей объяснять. Смотреть по телевизору было нечего. Кристи, дочь, все еще не вернулась. Дом был абсолютно чужой и враждебный Ларсу, ему тут нечего было делать...
Невыносимо гудела голова, он бы прилег, но в спальне расположилась Хельга, обложившись газетами. "Сколько лет прошло с тех пор, как она не работает?", - спросил себя вслух Ларс.
- Десять. Почти десять.
Ларс даже вздрогнул от ... собственного голоса. Голос этот исходил из угла. В углу, уютно свернувшись в кресле, сидел ... он сам, только маленький! Нет, не уменьшенный в размерах, а именно маленький - лет так девяти.
- Надо было наверное поехать в больницу, как предлагал тот вихрастый паренек в джинсах. Видно, я повредил голову, мерещится черт знает что, - задумчиво произнес Ларс.
- Ничего тебе не мерещится. И правильно, что не поехал в эту лечебницу - что бы там делал?
- А что я тут делаю?
- Что-то я тебя, Ларс, не пойму. Хоть я - это ты, но я вижу, ты сильно изменился с тех пор как мы... не виделись. Рассказал бы ты мне, что к чему.
- А что тут рассказывать... Сам видишь. Живу, работаю. Женат. Есть дочь, взрослая уже.
- Я сначала решил, что она твоя домработница - ходит нечесаная какая-то, в мятом халате. А это, значит, жена. Понятно теперь, почему на тебе такие ботинки.
- Чем тебе не понравились мои ботинки?
- У них неухоженный вид. Хотя, если поглядеть на твою жену, и вообще - дом, то это закономерно.
- Чем тебе не нравится мой дом?
- Тем же, что и твоя обувь. И жена. У всех ... вид какой-то унылый, нелюбимый. Вот оно - точно, нелюбимый! Ты не любишь свою жизнь такой, какой ты ее создал. И свой дом, и жену. И обувь тоже! И тебя тоже не любят.
Услышав это, Ларс как то весь сжался, сидя на стуле. Ларри же, наоборот, выпрямился.
- Ты помнишь, какая у тебя (или у меня?) была коллекция корабликов? - спросил Ларри. - Как ты их сам мастерил, клеил, ты однажды даже занял первое место на конкурсе по поделкам в школе!
- Помню, - тускло отозвался Ларри.
- А помнишь, как ты сам хотел стать моряком?
- Помню.
- Тогда почему же ты работаешь в этой дыре? Я был там сегодня, видел. Засиженные мухами окна, их уже лет сто,наверное, не мыли. Вонь. И тоска смертная.
- Но у меня семья, дочь... Должен же я где-то работать.
- Это только ты им что-то должен? А что они делают для тебя?
- Они... ну, они заботятся обо мне. Любят меня.- неуверенно ответил Ларс, совсем съежившись на стуле и втянув голову в плечи.
- Вижу я как тут тебя любят... Да ты же сам, первый, никого не любишь!
...Тут Ларри замолчал, потому что увидел, что Ларс плачет. Тихо, беззвучно, сглатывая слезы.
- Прости меня. Прости, я не хотел тебя обидеть. Совсем не хотел. Ларри встал с кресла, подошел к Ларсу и стал гладить его по-голове.
...Ларс успокоился, лишь изредка еще шмыгал носом. В комнате уже темнело, они сидели обнявшись и молчали...
...Когда Ларс открыл дверь в цех, запах краски нагло ударил ему в нос. Все было как всегда, рабочие в своих черных комбинезонах сновали взад-вперед. Его, Ларсова опоздания, никто даже не заметил. "Сейчас мы с тобой, Ларри, пойдем переоденемся, и приступим", - с этими мыслями Ларс вошел в раздевалку.
В раздевалку к запаху краски прибавился запах пота и несвежей одежды. Ларс натянул свой рабочий комбинезон и пошел в цех...
...Раздался взрыв. В лицо ему пахнуло жаром, словно артобстрел взрывались крышки на банках с краской... Вокруг все полыхало, сквозь дым и пламя были слышны крики. Ларс упал и потерял сознание...
... Ларри плыл над цехом, с любопытством разглядывая толпу и все вокруг... Да, те же грязные окна, спертый воздух. Та же вонь. И все та же безнадежность.
Вот он, Ларс, лежит внизу, скорбно сложив руки, словно молит о чем-то. Как же я сразу не понял, не догадался! Нам с тобой совсем незачем сюда возвращаться! Ведь есть еще другая жизнь, она лучше нашей! Пойдем, Ларс!
...Ларри в воздухе подплыл к Ларсу, похлопал по щеке. Тот открыл глаза, узнал его и улыбнулся. Ларри взял его за руку, и они медленно поплыли по воздуху вверх. Вот они уже под потолком, надо выбить окно - и они свободны!
...Пожарные и медики внизу не заметили звона выбитого стекла.
Труп Ларса был найден вместе с остальными, погибшими от взрыва в красильном цеху. Через несколько дней от был захоронен. На похоронах присутствовала вдова, дочь, и несколько человек с завода. Вдова получила солидную компенсацию после смерти мужа и выглядела очень довольной.
...На протяжении всей церемонии неустанно чирикала какая-то назойливая птичка, перелетая от одного к другому. У птички был очень счастливый вид.