Я - король. часть вторая
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Я - КОРОЛЬ
Дуквигралия... красивый и волшебный край. Деревья высоки, воды рек прозрачны, земля плодородна. Это место так прекрасно, что даже прославленные поэты колоны Ритолг не смогут воспеть в своих стихах всех красот этой земли. В моих владениях много живности и дичи, а в реках столько рыбы, что близкие к моей колоне эмиты разбогатели на рыбном промысле, продавая свежую рыбу жечерским торговцам, которые приезжают к нам каждое лето и обогащают мой пакур на 20, а то и на 25 тысяч отри. Эти огромные деньги я несколько лет подряд вкладывал в строительство нашего личного порта. Теперь, мы можем принимать по четыре сотни кораблей в год без всякого разрешения из столицы и не только из Жечерского царства, но и из Смепарского и Шемирского реквистров. Мы торгуем не только рыбой, но и лесом, мехами, шерстью, мёдом. Да, но всё это под строжайшим секретом. Дело в том, что торговцы не должны вести с нами, пританами, никаких дел. Но как же они откажутся от таких выгод. Никогда! Вот и приходится им извиваться и врать своим лордам и королям, что торговали и подменивались с далёкими северными эмитами то там, то сям. Кто это будет проверять? Да никто. Разве поедут лорды и короли искать эти места, если они только и путешествуют, что по главным охраняемым дорогам Лиринадии да и то, только в гости друг к другу да на праздники.
Да, теперь у меня есть свой порт. Я, как и обещал отцу и матери, выстроил его в срок и открыл торжественно в день Лувара. (14 апреля), а по лиринадийскому времени 14 дня женарса. Мы, притане отмечаем этот день, как один из самых счастливых в нашей колоне. В этот день, сто десять лет назад поженились Констогор и принцесса Дифия. Про это мы говорим торжественно, в остальной Лиринадии говорят, как о чёрном дне. Всем лордам и королям трудно было поверить тогда, что дочь Отимфагона, прославленная принцесса Роленского реквистра, посмеет влюбиться в этого "дикаря" пританина и выйдет за него замуж. Про это в Лиринадии предпочитают не вспоминать и не говорить. А мы гордимся. В наших венах течёт кровь королей, мы такие же, как и они. Лувар, тот в честь кого назван этот день, был священником, но не простым. Он, в своих трактатах сумел примирить две веры, и наш прославленный предок Констогор, позволил ему проводить обряды: и по-пританскому обычаю и по-лиринадийскому.
В нашей колоне; а сейчас это действительно большая колона, а не маленькое поселение, что было вначале; много изменений и много задумок на будущее. Я верю в то, что рано или поздно лиринадийцы примут нас, как равных. Невозможно, чтобы эти люди были так глупы, ведь мы столько раз пытались доказать, что мы им не враги, но они упорно считают нас единственными, кто портит им жизнь в волшебной Лиринадии; забыв уже и про времена Великих завоеваний, и про полчища Хтигов, которые нападают раз по десять в столетие, когда им удаётся переместиться в Лиринадию и про местных крогов. Забыто всё, только мы остаёмся для них вечным врагом, который покушается на их земли и свободы.
Почему? За что они нас так ненавидят? То, что мы крадём их женщин и детей, убиваем тех, кто не желает принять нашу веру, просто дикие нелепые выдумки, которые уже вот три сотни лет пересказываются из уст в уста во всей Лиринадии. Когда наши далёкие предки попали в этот мир, у них не было ничего с собою, они не обладали магическими талантами, которые здесь в Лиринадии считаются обычным делом. Они были безоружны и напуганы. Много месяцев они пытались вырваться из этого мира, но, поняв, что обратной дороги у них нет, решили обживаться и обустраиваться здесь. Кто бы поступил по-другому? Как гласит наша летопись, их было всего двадцать пять человек. Этот мир им был чужд, но они пытались приспособиться к новому для них существованию. Это было не просто. Они не умели создавать лошадей одним движением рук, они не ходили по воде, не обладали даром тончайшего слуха, не управляли погодой и не умели выращивать дивные цветы взглядом, как это умеют делать в Тимаре. Но у них были иные знания, принесённые из другого мира. Благодаря им, эти отважные люди смогли пробраться во дворец, в Одиссенго и пройти незамеченными мимо стражи. Они застали короля Дуквигралии в банном корыте, намыленного и перепуганного. Он был в таком положении, что выбирать ему было не из чего, и он согласился издать указ, который разрешал пришлым создать на территории колоны Ритолг свой маленький эмит. После этого, они удалились так же быстро и незаметно, как и пробрались во дворец. Тот, кто вёл переговоры с королём, который всё это время сидел в корыте, назвал своё имя - Дани, остальные, кто был при нём, просто молчали. Все, кто был при Дани. Буква "д" смягчилась и стала "т". Вот отсюда и пошло название - притане.
Они, как гласит летопись, были войнами, но среди них был врач, человек самой волшебной профессии (как они называли этот дар). Он стал изучать все цветы и деревья в округе, что-то записывать, создавать какие-то снадобья. Оказывается, в Лиринадии есть много растений и животных, которых не было и нет в том мире. Он составлял странные рецепты и ещё более странные приборы для лечения. Про него в округе заговорили, как о новом волшебнике и стали бояться. Но случай помог ему доказать, что он хороший и добрый человек. В соседнем эмите маленький мальчик упал с крыши своего дома и сломал обе руки. В таких случаях всегда зовут редеру, женщину, которая волшебством исправляет такие нелепости. Она просто усыпляет больного и переносит его чуть назад во времени, так он избегает трагедии. Когда время догоняет себя, человек просыпается и кости его целы. Но в этот момент редеры не было в эмите, и несчастная мать, зная про пританина - врача, побежала к нему. Он, не задавая лишних вопросов, собрал свой магический набор и пошёл в эмит к мальчику. Конечно, на его лечение ушло намного больше времени, чем у редеры, но ребёнок выздоровел, кости его хорошо срослись и уже через две недели, он бегал с друзьями, как ни в чём не бывало. Счастливая мать пыталась отблагодарить спасителя сына, но врач отказался от вознаграждения, а только попросил ему помочь собрать травы на том берегу реки. Женщина согласилась. Они целый день и вечер провели вместе, а на утро он сказал своим друзьям, что влюбился и хочет жениться на ней. Ведь и она так же полюбила Эдгара. Но Анлиэ, так звали женщину, была замужем. Друзья Эдгара помогли выкрасть Анлиэ и её сына и привезли в свой маленький эмит, который был уже очень хорошо укреплён. Её муж даже не отправился на поиски супруги и сына, а принялся просто распускать слухи. Отсюда и пошла молва о том, что притане крадут женщин и детей. К Анлиэ, на встречу пришла её младшая сестра Тиани. Она пыталась убедить её вернуться к мужу, но вместо этого сама осталась в нашем эмите и вышла замуж за другого пританина по имени Серый. И каждый раз, как только в поселении появлялась девушка и оставалась в нём, тут же опять начинали говорить о том, что пришлые одурманивают лиринадийских женщин какими-то любовными чарами и заставляют их рожать детей.
Король был в бешенстве, но ничего не мог сделать. Ведь не расскажешь дуквигральцам, что указ он подписывал, сидя в пенном корыте, и что его несколько сотен славных воинов были обмануты всего двадцатью пятью простыми людьми. Правда, про это всё равно узнали, но молва быстро всё переиначила, кое-что приукрасила и теперь про историческое проникновение во дворец говорят не иначе, как о невероятном волшебстве притан.
Возможно, это было именно так, может, и в наших летописях, ради красивости истории что-то приукрасили, не знаю, но хочется верить, что всё было именно так.
Наш эмит рос, креп, вел торговлю, ни на кого не нападал и жил весьма дружно со своими соседями, но король не забыл про свой банный позор. Ему было необходимо убрать этих людей из Лиринадии, а лучше убить (так гласят наши летописи). И королю повезло, подвернулся случай. Король и лорды колон охотились не вдалеке от пританского эмита. Всё было сделано очень быстро. Охотники, будто случайно, задели дубовые ворота поселения горящими стрелами (они охотились на Челипскую лису, она огромных размеров и её можно убить только огнём на стреле, пущенной между глаз). Охранники на маленьких башенках спросили у охотников, что они делают и зачем стреляют в ворота, ведь они могут их спалить. На что лорды стали осыпать их проклятиями и запугивать расправой, ведь они мешают развлечению короля. Естественно, людям такие угрозы пришлись не по душе, и они тут же отреагировали на это и выпустили пару удивительных взрывающихся пакетов, подбросив их в воздух и разбив стрелой. Этого было достаточно, чтобы король посчитал это нападением и приказал поджечь весь эмит. Но, как гласит летопись, это было сделать не так-то просто. Все деревянные постройки, включая и ворота и башни, были пропитаны удивительным соком растения шупаника, который не даёт огню распространиться, просто гася его. Лиринадийцы совсем не знают свойств своих же растений, а вот притане, мои предки, изучили их досконально и всегда пользовались такими дарами природы. Вообщем, ни спалить, ни пробраться в эмит, у короля и его друзей не получилось. И уже через неделю до нашего эмита дошли слухи, что притане посягали на жизнь короля Дуквигралии, и он еле спасся от ужасных и воинственных притан. Дальше всё шло, как снежный ком, и так несколько столетий. Многие мои предки пытались наладить дружественные отношения с Лиринадийскими королями и лордами, но всё тщетно. Ни один из них не желал принимать наши посольства. Но мы не отчаивались. Через полторы сотни лет после этих событий, когда у нас в эмите правил Димитор и наше поселение уже увеличилось до трёх тысяч человек; случились вновь не очень приятные дела. Лорд Ленокр, после кровавой расправы над своими родственниками, стал королём всей лиринадийской земли. О его хитрости и коварстве люди складывали легенды и передавали из уст в уста. Следуны Димитора, проникнув в земли Ролена, смогли добыть важную информацию о новоиспечённом владыке. Он заключил союз с крогами, платил им исправно несколько лет дань и они, когда старый король Лиринадии Лурвен поехал в колону Довань, чтобы познакомить свою единственную дочь Оллиэль с её женихом, молодым лордом Довани - Гритригоном, напали на посольский поезд, убили короля, молодую принцессу и её двоюродного племянника, шестилетнего мальчика. Так все, кто стоял на пути Ленокра к трону были убраны. Официально, если нет прямых наследников в королевской семье, трон переходит к лорду Дутреша. Отец Ленокра был уже стар, и он издал единственный указ за свою недолгую королевскую жизнь: трон Лиринадии переходит к его старшему сыну Ленокру, а лордом Дутреша становится его младший сын и брат Ленокра. После этого указа отец передал правление сыну, а сам уехал в Декс, где через год и умер. Так Ленокр стал кровавым королём. Но такой славы ему не надо было и он тут же издал приказ, который запрещал говорить людям о кровавой бойне на дороге в Довань, ослушавшихся ожидала смерть. В эти времена жил в Ролене известный летописец Маторан. Он был уважаем и известен на всю Лиринадию своей честностью и правдивостью. Он записал всю историю кровавого восшествия на трон Ленокра без всяких прикрас. Король был в бешенстве. Он не мог умертвить летописца, не мог его подкупить. Ленокр решил выкрасть эту летопись, которая очерняла бы его в глазах потомков, и подменить на другую, которую ему написал его прихвостень; ведь он желал войти в историю, как самый лучший и добрейший король в Лиринадии. Но он просчитался и конечно, даже не мог предположить, что Маторан просто отдаст эту летопись злейшим врагам Лиринадии. Нам, пританам. Следуны, получив такой бесценный документ в руки, тут же отправились домой, в Дуквигралию и передали его Димитору. Теперь у притан было неопровержимое доказательство Ленокровой бойни. Когда про это узнал король, он был в таком бешенстве, что сам поднял кинжал на старца и убил Маторана. Слуги короля тайно вынесли труп из дворца и увезли его в отдаленный эмит, где и похоронили. Слугам было велено не возвращаться во дворец, а убираться в другие колоны. Они, от обиды и такого унижения, поехали прямо в Дуквигралию и попросились к Димитору в слуги. Он их с большим удовольствием взял к себе в услужение, и заодно узнавал много интересного из дворцовой жизни в Мавелидорге. Всё это тщательно записывалось со слов этих людей, и теперь эти документы все хранятся в моём королевском архиве. Ленокр решил хитростью взять крепость притан. К этому времени она уже обрела своё сегодняшнее название - Даниролг. Он оправился в Дуквигралию с многочисленным двором, будто бы желая осмотреть свои королевские владения в этом реквистре. В Одиссенго к нему присоединился король Рипской колоны. Они прямиком направились в Ритолг, чтобы потом поехать по близь лежащей к нашему эмиту дороге. Он по всей Дуквигралии раструбил о том, что, наконец, желает примирить лиринадийцев и притан, поэтому и отправляется с посольством сам, чтобы предложить нам дружбу.
Этот день записан в наших летописях, как День Лжи. Наш маленький город стоял вдалеке от главной дороги и в стороне от всех эмитов, которые были расположены довольно близко к колоне Ритолг. Это сейчас у нас сорок тысяч жителей, не считая воинов, а тогда всё население города составляло всего три тысячи. И вот это посольство во главе с Ленокром прибыло к воротам нашего Даниролга. Увидев со сторожевых башен, что около ворот города стоит и томится в ожидании король Лиринадии, охранники, немного подумав, всё-таки решили впустить только самого короля и его охрану. Ленокр, на удивление, согласился, он был в ту минуту вообще весьма приветлив и мил. Старший охранник побежал докладывать Димитору, что в город въехал король Ленокр. Как только про это услышал наш правитель, он тут же приказал закрыть ворота и больше никого не впускать. Сам он побежал собирать быстрый совет, чтобы решить, что делать с визитёрами и заодно с такой несообразительностью своих подданных, которые без приказов пускают на территорию города невесть кого, пусть он даже сам владыка Лиринадии. Но он сам оказался не намного умнее своих солдат.
Через десять минут на встречу Его величеству королю Лиринадийскому Ленокру вышел владыка земель Даниролга - Димитор. Он был окружён верными охранниками, его сопровождала супруга королева Фиолина. После небольшой церемонии приветствий, короли сели за стол переговоров. Они проспорили пять часов, каждый доказывал свою правоту и власть, как мог, пуская в ход иногда не самые честные приёмы. Люди Ленокра уже стали уставать в ожидании, да и наступало время ужина, поэтому охране Ленокра накрыли столы прямо на улице, а самому посольству, которое осталось за воротами замка, еду спустили в плетёных корзинах. Ленокр и Димитор приняли решение подписать договор о создании нового реквистра в Дуквигралии, но по невыясненным обстоятельствам решили перенести эту торжественную церемонию на завтра. Они проговорили ещё часа полтора и вдруг, ни с того, ни с чего, тут же сговорились поохотиться прямо сейчас на Белых рысей, которых полно в лесу. Уж не знаю, кому пришла такая идея в голову, но ровно в двенадцать ночи они, каждый в окружении своих подданных и многочисленной охраны, удалились в глубь леса. Посольство ретировалось вслед за королём, не желая провести ночь под стенами города, как это делают последние бродяги. В городе остались женщины, дети, ремесленники, старики и шестьсот стражников. Ровно в два часа ночи на город обрушился дождь из стрел. Из леса, с воплями и криками выбежали толпы людей, в которых нетрудно было узнать наёмников-крогов. За ними следом выскочили воины Ленокра, которые прятались в лесу до этой минуты и о существовании которых наши люди даже не догадывались. Так как просто поджечь крепость не представляло возможности, то её стены сначала обливались смолой, а потом поджигались. Стражники дрались героически, они убивали каждого, кто смог залезть на стены крепости, но нападавших было в три раза больше. Через час кроги сумели ворваться в город. Многие наши воины были либо убиты, либо тяжело ранены. Защищать город было некому. Смотровые башни и купол замка полыхали ярким огнём среди ночного леса. Один из воинов, сопровождавших на охоте Димитора, увидел пожар и, крикнув об этом нашему королю, указал рукою в сторону города. Только король пришпорил своего коня, как перед ним и его свитой, стеной встали воины Ленокра. Димитор попал в ловушку. Этот бой был одним из самых кровавых в нашей истории. Два короля сошлись друг против друга, а рядом, в кровавом месиве, боролись их солдаты. Демитор был крепок и ловок, поэтому он быстро справился с Ленокром, который был разодет в блестящие, но тяжёлые доспехи. Два глубоких ранения в ногу и в правый бок уложили Лиринадийского владыку на землю. Его окровавленного, еле дышащего, солдаты бережно положили в телегу и отвезли подальше от места боя, который длился ещё часа два. Когда расцветало силы и тех и других были на исходе. Наш король, оглядевшись и ужаснувшись, молился и рыдал, стоя на коленях. Потом он, вдруг резко успокоившись, вскочил в седло и, пришпорив коня, поскакал в сторону города. Следом за ним поехали его самые близкие вельможи. Человек тридцать остались, чтобы собрать раненых и убитых.
Трудно описывать состояние человека, когда он видит перед собой трупы людей, кровь, ещё не впитавшуюся в землю, отрубленные руки, пальцы, головы. Почти все солдаты Димитора полегли в этом бою в городе. Благо, что практически все женщины и дети успели скрыться в подвалах замка, который был построен не из дерева, а из камня. Димитор дорого заплатил за свою наивность и доверчивость. Ведь его жена, королева Фиолина уговаривала его не ездить на эту охоту, просила его не покидать стен города, но когда мужчины, а особенно короли, слушали своих женщин? Это не в их правилах.
Город восстанавливался быстро, и строили теперь всё из камня, который привозили на повозках из эмита Питне. Очень много людей из соседних эмитов приехали, чтобы помочь, а потом и остаться здесь в Даниролге. Дикие банды крогов уже подбирались и к их поселениям, а с пританами им было спокойнее.
Ленокр, вернувшись израненным в Ролен, был встречен жителями, как великомученик. Воины короля не уставали рассказывать всем о вероломности притан, которые напали на мирное посольство короля, и даже не пожалели своего города и спалили, лишь бы погибло больше лиринадийцев. С этого момента для всей Лиринадии, мы стали изгоями и дикими убийцами. С этой минуты мы были вне всех законов. Что говорил король, что записано в летописях Ролена и охраняется в королевских вадаруми, это одно. Что было и есть на самом деле, это другое. Большинство людей Дуквигралии доверяют нам, мы живём дружно с давних времён, наши дети влюбляются и женятся, мы встречаемся на базарах и торгуемся, мы близкие друзья, и эту дружбу никаким королям не уничтожить ни хитростью, ни кровью.
Последние события, связанные с огнем, украденным из храма Лоды, говорят только о том, что наши соседи не успокоились и предприняли новую попытку атаковать нас. Я надеюсь, что мой брат Романгор сумеет решить всё мирно и мудро.
Я закрыл толстую тетрадь и выдохнул. Всё-таки писать самому это весьма утомительное занятие. Мой слог хромает, я не так ярко владею словом, как учёные летописцы. Но эта тетрадь будет принадлежать не архивам или нашей вадаруми, а моему будущему сыну и пусть он сам решает, какой человек был его отец и какой он был король.
Мои глаза устали. Я писал при свете одной свечи, которая сильно коптила. На моём столе нет ничего лишнего, я слежу за порядком и стараюсь, чтобы ничего меня не отвлекало от работы. Пора спуститься в гостиную. Возможно, скоро прибудет гонец от Романгора.
Сейчас восемь вечера. Луна, бледным кругом, выкатилась на небо и замерла среди маленьких огоньков звезд. Мне нравится ночь, пора удивительного и волшебного. С тех пор, как в моей жизни появились книги Вечности, я стал другим. В моём сердце появилась надежда, вера в то, что скоро наши распри закончатся, что совсем скоро конец непониманию и недоверию. Они помогают мне, их сила и волшебство спасают меня от сомнений и переживаний. Этот старик... Кто он был? Сказал ли он мне правду или просто избавился от непосильного груза? Он говорил, что книги принадлежат нам - пританам, но искать избранных надо и среди лиринадийцев. Кто писал эти книги, кто владел такими знаниями - неизвестно, да и уже вряд ли кому будет ведомо. В этих книгах целый мир; никто бы ни отказался от такой власти, от возможности повелевать людьми и целыми народами, быть над всеми; но эти книги знают своих хозяев, допускают к себе только их. Вот уж не думал я, что моя персона, которую не признаёт ни один король Лиринадии, будет хранителем кода веры.
Я буду одним из избранных.
В моём дворце найдется место каждому, кто нуждается в защите и помощи, я не делю людей по сословию или богатству. Мне это чуждо. Я построил несколько домов для тех, кто желает перебраться к нам в город из соседних эмитов или столиц других колон. И этих людей очень много, они прибывают каждый день, и иногда мне кажется, будто за стенами моего города нет нормальной жизни, и никому из лордов нет дела до своих верноподданных, которые обогащают этих вельмож, работая с утра до вечера. Когда я был ещё ребёнком, мой отец часто брал меня в кузницу, где он был подмастерьем у Оллигона и Розигора - наших королевских кузнецов. Я с восторгом наблюдал за этими сильными людьми тогда и до сих пор восхищаюсь ими сейчас, а ведь им уже за восемьдесят, но их сила не ушла с годами. Сейчас в кузнице трудятся их сыновья, такие же крепкие, выносливые и сильные ребята. Чуть позже мы с братом помогали на мельницах, потом стали плотничать и строили дома для крестьян. Они бедняги никак не могли взять в толк, почему юные принцы одни размахивают топорами и молотками, почему не заставят кого-нибудь из новых поселенцев; а их в мою юность прибывало не меньше, чем сейчас; потрудиться для себя самим. И ведь они предлагали, но мы с Романгором только смеялись и отправляли их на помощь в поля к крестьянам или на реку к рыбакам. Если бы другие лиринадийцы видели, как бережно они относятся к своим домам, с каким восторгом они рассказывают про это родственникам, которые наотрез отказываются верить в то, что молодые наследники, пусть и притане, сами строят дома для своих крестьян. Вот уж волшебство, так волшебство.
В Гронской гостиной я застал Лондже, он был явно расстроен чем-то.
- Что с тобой?
Лондже встал, поклонился, чуть отставив ногу назад, и выпрямился во весь свой гигантский рост.
- Денис, ваше величество, я не знаю, сколько я смогу ещё прикрывать вашего ставленника. Некоторые вельможи во дворце, как мне кажется, начинают догадываться, что на троне не Лавенурас.
- С чего ты взял?
- Ваш малый весьма разумный человек, он издаёт законы, которые очень популярны в народе, но они выдают его. Лавенурас никогда бы не пошёл на такое. Он полностью зависел от брата, который, если можно так выразиться, и правил вместо него. Ваш же человек совсем перестал общаться с ним и не принимает брата, даже официально. Я приехал узнать, есть ли надежда на излечение нашего короля?
- Да, сейчас.
Я подошёл к двери и позвонил в маленький колокольчик. Через секунду передо мной стоял слуга.
- Прошу вас, приведите скорее сюда доктора Максигора.
Слуга поклонился и вышел.
- Я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что вы общаетесь со своими слугами, как с равными.
- Что же тут удивительного. Так должно быть везде и всегда. Мне просто повезло родиться принцем, а ведь я мог быть и простым рыбаком.
Лондже улыбнулся.
Мы присели друг против друга на большие мягкие диваны, обитые красным шёлком. Этот Лондже сначала вызывал у меня подозрения, уж как-то он слишком быстро принял наш образ жизни, оценил достоинства нашей веры и вообще, как-то всё было очень гладко. Но скоро я понял, что его намерения примирить нас и лиринадийцев искренни и не притворны. Он мне сам рассказал о том, что является незаконнорожденным, старшим сыном Амиторона. Он бы очень хотел встретиться со своим отцом, познакомиться с братьями, увидеть землю Декса. Его мать умерла, когда ему исполнилось всего три года, его воспитывала бабушка. Когда и она умерла его к себе во дворец взяла королева, мать Лавенураса. С тех пор они были неразлучны, как родные братья. А вот родной по крови, младший брат Лавенураса, наследник колоны Рипс, мягко говоря, недолюбливает верного слугу своего брата и считает его своим врагом, боясь, что Лавенурас после своей смерти может оставить весь реквистр выскочке - Лондже, как он его называл. Но случилось более ужасное, то, что мы и не могли предположить. Лавенурас оказался слаб умом и с каждым годом его состояние сильно ухудшалось. Он может быть просто человеком, живущим в своё удовольствие, но быть королём Дуквигралии - на это он не способен. И это мы с Лондже прекрасно понимаем. Ведь даже слабоумие Лавенураса лиринадийцы могут спихнуть на нас, обвинить нас в колдовстве, чтобы захватить Дуквигралию. Понимает это и его братец, готовый в любой момент убрать его с престола, но пока есть возможность, прикрываясь именем Лавенураса, издавать нужные ему законы и грабить казну, этот бедный король будет сидеть на троне.
В гостиную, тихо и робко, вообщем, как и всегда, входит Максигор. Он одет в рабочий халат, на лоб поднято увеличительное стекло; с которым он, кажется, и спит; в руках колбы. Он выглядит так всегда и если вдруг чего-то измениться в его облике, я сочту это дурным знаком. Он чуть кланяется и медленно выходит на середину.
- Меня вызвали прямо из лаборатории. Что-то случилось, Ваше Величество?
- Максигор, друг мой, я бы хотел узнать, и вот тирус Лондже так же интересуется, если какие положительные сдвиги относительно короля Лавенураса? Он может выздороветь?
Максигор отводит чуть в сторону свои глаза, поджимает губы.
- Ваше величество, я бы и рад Вам сообщить что-то хорошее, но дела у его величества совсем плохи. Я был пару часов назад у него и могу вам сказать со всей ответственностью, он не поправится. Более того, его состояние ухудшается. Если так пойдёт и дальше, то через месяц король может впасть в полное безумие и боюсь, что его полная изоляция потом будет просто необходима.
- То есть, как я вас понял, у него шансов нет?
- Никаких.
Я взглянул на Лондже. Его лицо выражало отчаяние и смятение. Он уставился в угол, его губы были плотно сжаты, казалось, что он окаменел, так неподвижно он сидел, глаза не моргали.
- Вам плохо?
Лондже перевёл на меня взгляд и чуть улыбнулся.
- Нет, ваше величество. Я в полном порядке, чего теперь не скажешь про наш реквистр. Что же делать? Ведь Омиртур, брат короля, рано или поздно догадается, обман раскроется.
- Ты прав, тем более что магическое действие этого заклинания вот-вот начнёт спадать. Не только он, все поймут, что Лавенурас был подменён, тогда нам несдобровать.
- Я теперь просто не знаю, что мне делать. Ваш ставленник, как я понял, после того, как пройдёт сила заклинания, просто окажется дома. Вы представляете, что будет, когда в столице узнают о том, что Лавенурас у вас? И ведь не объяснить толпе, что он безумен, что он просто сумасшедший, все потребуют идти на вас войной. Поверьте, Омиртур будет в большом выигрыше, и не дай Бог, к нему присоединяться войска Роленцев или Жечеров.
- Ещё этот огонь из храма!
Я поднялся и заходил по гостиной вдоль дюжины стульев, расставленных около стены.
- Ваше величество...
- Да, Максигор, говори.
И я, и Лондже, внимательно посмотрели на доктора.
- Ваше величество, из каждой, кажется, самой тупиковой ситуации, есть выход, а иногда и не один.
- И что это за выход? Говори же.
- Можно поступить так. Либо вы отправляете короля Лавенураса домой и его, признав безумным, просто смещают, а на трон садиться Омиртур...
- Или...
- Вы при помощи магии просто даруете королю рассудок. Ведь это же возможно, не так ли?
Лондже и я снова переглянулись. Максигор предложил самые простые и главное, легко выполнимые планы. Как же я сразу не подумал о магическом воздействии? Мои книги Вечности наверняка смогут мне подсказать, что нужно будет сделать. Но что именно?
Да, конечно, второй вариант более подходит, чем первый, но ведь; я знаю это точно, ибо про это написано в книгах; последствия могут быть самые непредсказуемые. Магия помогает, но не решает. Что будет дальше, когда Лавенурас получит вновь способность мыслить, как все нормальные люди. Будет ли он таким же, каким был или изменится?
Лондже подходит ко мне, на его лице появилась довольная улыбка.
- Ваше величество, это же выход. Вы бы могли помочь всей Дуквигралии вновь обрести доброго и справедливого короля.
- Да, Лондже, я понимаю вашу радость, но пока не разделяю её.
- Но почему, ваше величество? Разве это плохо? Разве это не поможет нам? Лавенурас будет нормальным, как и был. Я сделаю всё, чтобы когда-нибудь вы пожали друг другу руки, как это делают самые добрые друзья.
- Лондже, я подумаю.
- Но почему? Вы же говорили, что действие магии в столице скоро исчезнет, что будет дальше и представить страшно. Омиртур воспользуется властью, и тогда вновь польётся кровь.
- Да, ты прав, но отчасти...
Мы оба развернулись на звук закрывающихся дверей. Максигор исчез, предоставив нам самим принимать решения.
- Да почему же отчасти?
- Лондже, Лавенурас никогда не был нормальным, его состояние просто обострилось, мне говорил об этом Максигор, а ему я верю.
- И что это значит?
-Это значит, что Лавенурас, получив рассудок, будет другим человеком, это уже будет не тот король, которого ты любил и знал, с которым ездил на охоту и устраивал приёмы.
Лондже медленно опустился на стул, его улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.
- Ваше величество, Денис, я тогда не знаю... что же делать, где же выход?
Я положил ему руку на плечо. Сам ничего не понимая, но только точно зная, что торопиться в таких делах большое преступление, я присел около своего друга. Мы сидели молча, думая об одном.
За окном было темно, и только свет факелов, которые были расставлены вдоль парадной дорожки, прорезал этот мрак, и казалось, что огни их висят в воздухе, и языки играют с ветром.
- Мне пора, ваше величество.
Лондже поднялся и поклонился.
- Прошу тебя, не держи на меня зла.
- Что вы, ваше величество, я просто думал, что вот он выход. Всё было так близко, всего лишь применить пару заклинаний и всё...
- Останься здесь, уже очень поздно, до соседнего эмита три часа пути, ты не успеешь.
- Мне всегда открывают двери в любом эмите Дуквигралии. По крайней мере, пока.
До свидания.
Он поклонился и вышел из гостиной. Я, как только он скрылся за дверью, вошёл в маленькую соседнюю комнату. Она соединена с парадным выходом; там несут свою службу несколько моих солдат, которых я лично знаю, и которые выполняют для меня некоторые просьбы, иногда весьма фривольного характера.
- Прилтер, Майгерон, Фиронар!
Передо мной возникли три фигуры, облачённые в чёрные куртки и брюки. Это самые шустрые, и весьма не глупые ребята, натренированные и, главное, очень исполнительные.
- Прошу вас, не приказываю, а прошу. Тирус Лондже отправился домой, я боюсь за него. У него, конечно, неплохая охрана, но мне будет спокойнее, если вы незаметно будете сопровождать его до ближайшего эмита. Как только ворота эмита закроются за ним, можете возвращаться назад.
Они утвердительно кивнули, как это делают все военные, и вышли из комнаты.
В моей комнате; она расположена на самом верхнем этаже дворца, около восточной башни; было очень холодно. Она долго не отапливалась, так как на дворе коравс и было очень жарко, но сегодня ночью температура сильно понизилась, и стены комнаты будто промёрзли. Слуги думали, что я останусь внизу, и буду ждать гонца от брата; они растопили мне камин в Синей спальне; но я решил, что этой ночью буду в комнате, где мне всегда спокойно и хорошо. Здесь меня укладывала спать мама, приходил отец и желал мне спокойной ночи. Эти стены и вещи помнят многих принцев. Это детская спальня, моя любимая спальня. Здесь я храню книги Вечности.
Я подошёл к первому канделябру и зажёг свечи. Тусклый свет рассеялся по комнате. Я огляделся и невольно улыбнулся. Моё детство. Около камина лежали дрова. Очень быстро я растопил его, и комната нагрелась за считанные минуты. Моя кровать была закинута тёмно-серым, расшитым серебряными нитями покрывалом, подушки, большой, но аккуратной горой, навалены у изголовья. Я присел на край постели, открыл маленький шкафчик и нащупал что-то. Это был портрет Одэнии. Девушка была очень красива. Лондже мечтает о нашей свадьбе, но я думаю, это не входит в планы самой принцессы. Да и жених у неё есть, который меня считает самым главным врагом. Конечно, если бы такая девушка влюбилась в меня сама, я был бы счастлив. Мы бы были с ней, как Констогор и принцесса Дифия. Правда, я для неё староват, ей всего шестнадцать, а мне уже тридцать пять. Она свежа, как цветы Тимара, а моё тело в шрамах, мои волосы на висках седы. Я попросил своего ставленника в Одиссенго, двойника Лавенураса, написать Алдагорону письмо, быть посредником, объяснить, что я не хочу вставать между ним и его невестой, но отказ я бы принял только от неё самой. Я просил всего об одной встрече с Одэнией. Не знаю, на что я надеялся? Интересно, доставили ли это письмо в Декс. От Алдагорона ничего хорошего ожидать не приходится, но я бы хотел получить письмо от Одэнии. Всего одна встреча и я был бы счастлив, пусть даже для того, чтобы услышать "нет".
Я знаю, она приняла Исиуса, и это невероятно. Как она сможет стать женой Алдагорона, если брак по-лиринадийски не будет считаться законным для неё, а Алдагорон не станет менять веру. Я уже давно задумывался над этим вопросом. Множество богов и всяких новоиспечённых вер очень здорово отдаляют людей друг от друга. Необходимо менять закон относительно заключения браков людей с разными религиозными взглядами. Пусть каждый верует в кого он хочет, это не должно быть преградой к счастью влюблённых.
Да, кто бы мог подумать, что Денис (не я, а один из тех, кто оказался в числе первых двадцати пяти здесь в Лиринадии) сможет так распространить нашу веру. В архивах своего прадеда я нашёл кое-что о нём. Он не был верующим, но после того, как он сюда попал, он стал неистово молиться, построил себе маленькую церквушку, и проводил в ней всё своё свободное время. Через три года после этого, он тихо собрал вещи и ушёл, оставив записку, в которой говорил о том, что он пошёл распространять нашу Исиусову веру по этому языческому миру Лиринадии и что он станет отшельником на территориях диких племён.
Вообщем, он пропал без следа. Говорят, он сам писал Библиу; правда, это слово произносится, как Библия; и читал её всем, кто слушал его. Сын Бога у него стал Исиус, а Богородицей Мариайя. Получается, что у нас теперь две веры и только потому, что кто-то напрочь забыл, как правильно писать имена, но всё равно пошёл проповедовать. Страшно представить, чего он понаписал в своей так называемой Библии.
Я спрятал портрет Одэнии и подошёл к камину. Треск дерева икури такой громкий. Эдгар, первый врач на этой земле, составил полный список растений, деревьев и животных, которые здесь есть. Несколько сот пород деревьев никогда не существовали в том измерении, откуда перенеслись притане. Вот, например, икури. Это дерево не растёт там, но есть здесь, так же как и дерево лекты. Оно выглядит так мрачно, когда наступает время жёлтых фей. Листья его становятся совершенно чёрными и края их заворачиваются в трубочки. Лекта же, наоборот. Летом её листочки имеют бледно-зелёный цвет, когда же наступает осень, они превращаются в яркие кружочки, только чуть обрамлённые красным по краю. Это очень красиво.
Я вновь прошёлся по комнате. Почему нет гонца от Романгора? Может, он сам хочет приехать? Может, что-то случилось? Мой брат настоящий воин и очень смелый человек, но главное, он добр и простодушен. Как бы я хотел видеть его счастливым. Я никогда не видел рядом с ним ни одной девушки. Нет, конечно, он встречался с весёлыми и беззаботными дамами, но ничего боле. Странно, я никогда с ним не беседовал на эту тему, считая, что, если он пожелает, сам заведёт разговор об этом. Я бы с большим удовольствие женил его. Правда, в наших правилах и законах есть пункт: "младший брат никогда не должен жениться вперёд старшего". Кстати, в Лиринадии такие глупые установки отсутствуют, и каждый может жениться, когда он пожелает. Это разумно, если желаешь счастья своему ребёнку. Так получается, что наша младшая сестра, так и просидит в девицах, пока мы не найдём себе невест. Это несправедливо. Сестра... Я её сегодня не видел, даже за обедом. Где она? Милая моя Иринали. Её уже двадцать три, пора выдавать замуж, и мне всё равно нарушу я закон или нет. Вот только где искать женихов? Ведь не выдавать же мне её за простого горожанина, всё-таки она принцесса.
В дверь тихо постучали. Я от неожиданности чуть подскочил, скинул жакет и разлёгся на кровати.
- Войдите.
Она прошмыгнула в комнату, легко пролетела мимо кофейного столика и приземлилась рядом со мной. Её улыбка такая красивая, а зелень глаз обжигающая. Она рассмеялась и крепко обняла меня за плечи.
- Денис, братик, я так соскучилась.
- Привет, птаха. Где ты сегодня была? Я тебя не видел целый день и вечер.
- Я? Да как сказать... то там была, то здесь. Я и дочки капитана Бирангора были сегодня на новом мосту. Его почти достроили, осталась самая малость. А ещё я заказала портнихе бальный наряд. Он такой красивый. М-м-м, я буду самой-самой в этом платье.
- Ты красива даже в обычном платье.
- Я тебя люблю. А где Романгор?
- Он в неотложной поездке, скоро вернётся.
Она присела рядом и обхватила одну из подушек.
- Я видела, к тебе сегодня приезжал Лондже?
- Да, и что?
- Он остался?
- Нет.
- Жаль...
- Это почему?
- Я бы с ним сыграла в ринок.
- А разве со мной нельзя?
- Ты всё время поддаёшься, так не интересно.
- А он нет?
- Нет, ведь мы играем на желания.
- И что у него за желание?
- Поцелуй.
Как же я не сообразил. Ну конечно, мужчина и женщина, одни за столом, вокруг никого, на что можно ещё играть. А этот Лондже прыткий.
- Иринали, он тебе нравится?
- Не знаю. - Она пожала плечами. - Он милый, но старый для меня. Ему уже сорок.
- Сорок два.
- Тем более...
Она положила свою кудрявую головку мне на плечо и прижалась. Давно мы так не сидели и не болтали. Всё время какие-то дела и проблемы, надо куда-нибудь бежать, что-то решать.
Может, этот Лондже и староват, но ведь он благороднейшего происхождения, даже если и не брать в расчёт его родного отца, то его мать была при дворе.
- Иринали, ты хочешь замуж?
Она рассмеялась и посмотрела на меня. Я был серьёзен, как никогда. Она примолкла и перестала улыбаться.
- Замуж? Зачем? Я никуда не хочу отсюда уезжать. Я везде буду пританкой. Здесь я принцесса, меня любят и уважают.
- А если бы ты осталась жить здесь?
- Это как? Ты хочешь выдать меня замуж за кого-то из нашего города? Надеюсь, он не ремесленник или рыбак?
- А что плохого в рыбаке?
- Ничего. Я как-то плохо представляю себе жизнь в простом доме, я привыкла к замку.
- Тебе совсем никто не нравится?
- Я не знаю, я не думала об этом.
- Иринали, тебе двадцать три, ты должна выйти замуж.
- Может, сначала тебе стоит жениться? Послушай, брат, я понимаю, ты заботишься обо мне, стараешься угодить, но давай, что касаемо свадеб и смотрин, я буду решать сама. Пока мне и так хорошо, пока хорошо. Лучше, давай женим Романгора, а то он совсем в буку превратился. Кстати, это ты виноват.
- Почему я?
- Он таким стал после того путешествия, когда ты его отправил на торговом корабле "мир посмотреть и так далее", как ты выразился. Вообщем, он странным стал именно после этой поездки. Уже год прошёл, а он всё её вспоминает.
-Что? Поездку?
- Да какую поездку, братик. Девушку. Он познакомился с одной девушкой, на каком-то празднике, влюбился, а она, оказывается, замуж скоро выйти должна была.
- А ты откуда знаешь?
- Я? Я подслушала его разговор с одним офицером из караула, он дружит с ним.
- Вот родственники. С друзьями откровенничают, а брат и знать ничего не знает.
- Так ты не знал?
- Нет. А кто эта девушка? Ты имя слышала? А где они познакомились?
- Это я не знаю и имени не знаю, расслышала только, что она какая-то принцесса из Ролена. А сам знаешь, сколько их там, больше только в Тамирконии.
- Ну, Романгор, ну озадачил.
Я задумался. Вот почему он стал таким молчаливым и даже грустным. Я искал причины его состояния в чём угодно: плохая погода, пересоленная еда, неудобный костюм. Как же я не догадался, что дело совсем в другом. Да, когда влюбляешься сам, не замечаешь, что происходит вокруг, тебе кажется, что всё вращается только вокруг твой избранницы, а дальше мир наглухо закрыт. Я, увлекшись Одэнией, совсем позабыл о своих обязанностях брата. Прошло семь месяцев, как я впервые увидел портрет принцессы, и вот все эти долгие дни, я думаю о ней. Вот так же, наверно и Романгор, мучается и страдает, вспоминая свою любимую.
Что ж, когда он вернётся, я попытаюсь хоть что-нибудь разузнать о его тайном увлечении.
Я повернул голову и увидел, что моя сестрёнка спит, уткнувшись носом в моё плечо. Я аккуратненько уложил её на постель, а сам решил пройтись по замку, так как сон ни шёл ко мне.
Спустившись по винтовой лестнице вниз, я направился в сторону кухни. Это замечательное место занимает у нас всё западное крыло замка на первом этаже. Огромные выбеленные печи, длинные столы, множество кастрюль, сковородок, ступок, чаш и мисок для кремов, всей этой красотой заведует Икивогор, самый лучший повар во всей Дуквигралии, а может, и во всей Лиринадии. Пол там выложен из чёрного жэтира, удивительного дерева, которое растёт только в лесах близь нашего города. Оно не впитывает запахи и отталкивает воду, воистину, волшебное дерево. Я приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Никого из поварят и кухонных помощниц не было. За столом сидели только сам Икивогор и Товимар, сын Максигора. Они болтали, не замечая моего присутствия. Разговора был мне не понятен, но кажется, парень о чём-то советовался с поваром, тут же пытаясь что-то ему доказать. Товимар был младшим сыном Максигора, он не получил в наследство ни дарования отца, ни желания заниматься медициной. Хорошо, что его старший брат не изменил традициям нашего народа; он верный помощник своего отца во всех начинаниях; и после смерти Максигора он станет королевским доктором, и будет продолжать отцовские опыты в лаборатории и лечить людей. Товимар, как я слышал из уст самого его отца, считает большинство наших наук глупостью. Ведь этот мир, как он говорил, основан не только на принципах физических составляющих, но и магических, а это надо сначала примирить, а уж потом утверждать, будто всё в этом мире логично и правильно. Вообщем, он видит какой-то другой ход в развитии наук. Всё время что-то пишет, сверяет, вычисляет, отвергает. Отец жалостливо относиться к его затеям, а старший брат посмеивается над трудами, заявляя, что тот пытается женить петуха на кабанихе. Но парень не сдаётся и не обращает на брата внимания. Хоть мне и кажутся все его идеи сомнительными, всё-таки его упорство и вера в успех, меня потрясают. В шестнадцать лет он сбежал с торговым караваном в царство трёх калитров и, когда Максигор и не надеялся увидеть сына, тот вернулся через пять лет живым, здоровым и богатым. На эти деньги он открыл свою лабораторию на Дубовой улице, там же построил небольшой домик и переселился туда из замка, где и живёт по сей день. Он, правда, часто забегает в замок в гости к отцу и к своему другу Икивагору. Они сдружились ещё до его побега. Кажется, Икивогор единственный, кто разделяет идеи этого безумного юного учёного. Вот и сейчас, как я расслышал, когда подошёл чуть ближе к беседующим, они обсуждали какие-то элементы. Что это за элементы я не понял. Они говорили о составляющих воздуха, воды, почвы, произносили странные, только им понятные слова. Спорили они про всё это, весьма шумно и артистично; размахивали перед лицами друг друга руками, стучали по столу и подпрыгивали на скамьях; да, возможно, эти разговоры увлекали их серьёзно. Потом они вдруг перешли на шёпот, так как кроме приглушённого жужжания, я ничего не мог расслышать.
Я спрятался за огромным дубовым шкафом, набитым какими-то продуктами и стал прислушиваться.
- Нет, Товимар, ты не прав совсем. Необходимо обозначить элементы знаками, дать им названия, упорядочить их, а уж потом проводить опыты.
- Но я всё записываю, ты же знаешь.
- А как записываешь? - ухмыльнулся Икивагор. - "Соединим черненькую субстанцию с красненькой, получается серенькое". Так что ли? Это не правильно.
- Знаю, но я так увлёкся опытами, что не могу остановиться.
- Вот наши кузнецы, они даже названий не дают своим изобретениям, просто что-то делают и запоминают, а дальше начинает работать дар. Вот так и получается, что наше Дуквигральское оружие самое лучшее. А если бы мы не обладали этим даром? Вот мне он не нужен. Я бы его с большим удовольствием поменял.
- На что?
- На дар лутамиров.
- У тебя и так отменный нос. - Рассмеялся Товимар.
- Я кое-что тут придумал...- Икивагор заёрзал на месте и огляделся. - Это дело требует самого тонкого нюха.
- И что это?
- Вот...
Икивагор выуживает из кармана фартука малюсенький пузырёк и протягивает его Товимару. Парень удивлённо смотрит на прозрачный стеклянный флакон.
- Что это?
- А ты открой.
Товимар вынимает глухую пробку и вдруг начинает медленно меняться в лице.
- Какой аромат. Что это?
- А я тебе о чём говорю. Представь, что так пахнет тело девушки. Она наносит это масло на тело, и мужчины сходят с ума. А?
- Как ты это сделал?
- Вот ты мне для этого и нужен. Я и сам толком не понял, как это получилось, просто что-то смешивал, перетирал...
- Ты хоть что-нибудь записал?
- А что я запишу? Я же говорю, надо всё упорядочить...
Икивагор вздохнул и пожал плечами, подпёрев огромным кулаком подбородок. Товимар вновь поднёс пузырёк к носу, и на его лице появились блаженство и восторг. Меня разбирало любопытство, но я продолжал прятаться за шкафом. Маленький пузырек, кажется, обладал волшебными свойствами, потому что через пару минут, я и сам стал чуять удивительный аромат его содержимого. Он был сладким и солнечным, райским и мягким, он кружил голову. Я еле держался на ногах.
- Что здесь? Состав каков?
- Я же тебе говорю, не помню почти ничего. Тиранс есть, лепестки рувиллы, духапанка и, кажется, жижжалла.
- И что ты с этим делал?
Я старался не шевелиться, но у меня затекли ноги, и я привстал на цыпочки, чтобы хоть чуть-чуть размять стопы. Моё плечо задело сито, которое висело с боку на шкафу. Оно с грохотом упало на пол и покатилось в другой конец кухни. Икивангор и Товимар подскочили.
- Кто здесь?
Я вышел из-за шкафа. Их удивлению не было предела, но они сумели справиться с этим и тут же оба низко поклонились.
- Ваше величество? Мы... право...
- Не надо. Я сам виноват. Простите меня, я подслушивал.
- Подслушивали? - Переспросил Икивагор, не веря своим ушам. - Но зачем?
- Это получилось случайно. Меня так увлек ваш разговор, что я боялся спугнуть вас своим появлением.
Они оба вновь склонились передо мной.
- Ваше величество, - начал повар, - если вы желаете, чтобы мы удалились, то мы немедленно...
- Нет, нет, что вы, это я помешал вам. Просто...- начал было я запинаясь, - просто мне бы хотелось узнать, о чём вы тут разговариваете.
Икивагор и Товимар вновь переглянулись. Они жестом пригласили меня за стол, и я тут же подошёл к длинной скамье и, переступив через неё, уселся напротив мужчин.
- Ваше величество, мы вели беседу о составляющих элементах нашего мира. Некоторые из них невидимы глазу, но они присутствуют в реальности.
- Как это? - удивился я.
- Ну, вот например, воздух, которым мы дышим. Никто почему-то не задумывался, из чего состоит воздух. Мы с Товимаром решили заполнить этот пробел нашими исследованиями. Пока это всё в стадии размышлений и споров, но это только потому, что нам не хватает времени и приборов для такого изучения.
Я внимательно слушал Икивагора и пытался понять только одно; зачем всё это нужно?
- Икивагор, а что даст это исследование? К чему эти опыты?
- Мы пока и сами точно не знаем, но уверены, что это очень поможет в будущем.
- Поможет кому?
- Учёным, - вдруг подал голос Товимар и улыбнулся.
- Гм, - все, что я смог произнести в тот момент, - но учёных у нас не так много. Их, можно сказать, совсем нет. Твой отец, твой брат, несколько мудрецов в Ролене и в Жечерском царстве, вот, кажется и всё.
- Ваше величество, - продолжил Товимар, - эти люди умны, но их исследования ограниченны и недоступны. Мы же мечтаем о больших научных работах, доступных любому человеку.
- А зачем любому человеку это нужно?
- Ну, как же... - не унимался сын Максигора, - если такое будет возможно, то мы не пройдём мимо одарённых людей, и они смогут изобрести для вашего величества что-то новое, чего нет у других королей.
Я задумался. Товимар и Икивагор стояли напротив меня, в ожидании.
В этом мире действительно не хватает знаний. Многое решается дарами или тем малым, что известно некоторым мудрецам. В дазнах (школах) ребятам преподают только письменность, начало математики и историю, при чём история в разных реквистрах преподаётся по-своему. Знаний о морях и иных землях нет; о животном и растительном мире вообще не считают нужным говорить, так как это не несёт под собой практических применений. Этим занимаются только люди определённых занятий, например, птицеловы или охотники, плотники или столяры, которым необходимо знать повадки животных или свойства деревьев. Все вадаруми во всех реквистрах забиты историческими или поэтическими летописями, и нет практически ни одной книги о географии или биологии. Эти слова мне, вообщем, как и всем моим предшественникам, известны со времён первых притан. Они называли в Лиринадии местоположения рек, озёр, островов и тому подобное - географией, а всю живность - биологией. Помню ещё одно слово, которое обозначало знания о растениях, это ботаника. Вот ботаникой и занимался Эдгар, а потом передал эти знания своему сыну, а тот своему, так они дошли до Максигора, который почему-то называет это растениеведением. В наших школах, правда, иногда рассказывают о мореплавателях и их открытиях, о животных и растениях, но в самых малых дозах, а ведь это большое упущение, если принять во внимание, что знания первых притан помогли им обосноваться здесь быстро и хорошо.
Я поднял взгляд на Икивагора и чуть улыбнулся. Тот тоже робко натянул на лице губы. Товимар продолжал вопросительно смотреть на меня.
- Ваши желания похвальны, друзья мои. Я обязательно подумаю, чем я смогу вам помочь, возможно, вы и правы. Нельзя рассчитывать на одни дары, да и коней, как называют их в Ролене - ладоми, у нас может произвести на свет любая кобыла. Значит, нам нужны деньги не на их покупку, а деньги на разведение этих животных своими силами.
Товимар радостно склонился в поклоне, тоже сделал и Икивагор.
- А что это за крохотный бутылёк у тебя, Икивагор?
- Это "дыхание ветра".
Товимар протянул мне флакон и я, даже не поднося его к носу, уже чуял этот аромат, который проникал в меня. Как же он смог создать такое совершенство? Это потрясающе. Я бы и сам не прочь пахнуть вот так, а если это будет...стоп. Наши женщины, конечно, пользуются растираниями, которые готовятся на основе главного цветка - мурты; он пахнет, как райские розы, но его аромат более устойчив; а потом к нему добавляются другие ингредиенты, но всё равно, у тех масел нет такого стойкого и восхитительного благоухания.
- Можно, я возьму это с собой?
- Ваше величество, он ваш, это подарок.
- Спасибо.
Я поднялся со скамьи и направился к двери. Повар и молодой Товимар остались на кухне, и, как мне кажется, в большом недоумении.
У меня поднялось настроение, этот аромат просто окрыляет. Я прошёлся по галерее первого этажа и завернул в северное крыло, где была расположена королевская вадаруми. Уже было часов двенадцать. Из присутствующих людей в замке, были только солдаты охраны да старик Гобос. Этот дедуля наша достопримечательность. Он безобиден, разговаривает с собаками и кошками, чистит ковры и рассказывает о своём путешествии в мир Дриканов. Он уверен, что раньше эти существа жили в Лиринадии, но что-то произошло, и они переместились в другой мир, но не по своей воле. Дриканы - огромные летающие существа с телом собаки и головой ящерицы. Вообщем, его милые выдумки забавляют всех детишек при моём дворе, и его все неофициально называют королевским сказочником. Он обижается на это, так как уверен в том, что говорит правду, но Максигор дал мне понять, что у старика уже давно не всё в порядке с головой, но он не опасен, так что детей к нему подпускать можно без всяких опасений.
Я присел на стул, поставил флакон перед собой на стол и посмотрел в огромное окно. В стекле отражались свечи в резном канделябре, полки заставленные книгами и забитые свитками, статуэтки, привезённые из Жечерского царства Романгором и куклы, подаренные мне Товимаром, когда тот вернулся из царства трёх калитров.
Я вновь подумал о Романгоре. Где же он? Может, что-то случилось? Или на него напали? Но как? Я попытался сделать всё для того, что бы он мог спокойно пробраться в Ролен и узнать об их намерениях относительно нашей колоны. Конечно, навряд ли они решатся на мирную встречу. Уж куда лучше напасть на нас и стереть весь наш город в порошок, а ещё лучше, сжечь дотла всё, чтобы ничего им не напоминало о проклятых пританах. Мир им не по зубам. Я постарался сделать всё, что бы мой брат был неуязвим для них, чтобы он не пострадал. Но его невидимость действует всего две недели, а его нет уже семнадцать дней. С ним отправилось в разведку всего сорок человек солдат, да и те - не самые лучшие воины. Странно, что я согласился отпустить его с ними, ведь разведка дело трудное и опасное, а эти ребята никогда не участвовали в боевых столкновениях.
Я понял, что мне необходимо обратиться к помощи книг Вечности, пусть они помогут мне найти правильное решение.
Мои шаги по галерее были еле слышны, я возвращался в свою детскую комнату. Вдруг меня окликнули.
- Ваше величество...
Передо мной стояли Майгерон, Прилтер и Фиронар. Их одежда была порвана, лица окровавлены. Моё сердце быстро забилось, будто почувствовало что-то неладное. Фиронар еле стоял на ногах, его под руки крепко держали Майгерон и Прилтер.
- Святые угодники! Что с вами? Усадите его в кресло.
Прилтер подскочил к стулу, который стоял в углу галереи напротив лестницы и схватил его. Фиронар тут же рухнул на него, обхватив голень правой ноги руками.
- Он ранен, ваше величество. Ему нужен доктор. - Еле проговорил Майгерон.
- Да что произошло, в конце концов? Эй, люди!
К нам подбежали два солдата караула и вытянулись в струнки.
- Немедленно привести сюда доктора Максигора! Быстро!
Солдаты растворились во мраке галереи.
Фиронар морщился от боли и кажется, вот-вот он должен потерять сознание. Я прислушался, раздались шаги в соседней галерее, и я подумал, что солдаты просто перелетели к Максигору в башню и приволокли его спящего, так быстро они управились с моим приказом, но, присмотревшись, я понял, что к нам идёт Товимар.
- Ваше величество, я услышал бряцанье доспехов солдат. Что-то произошло?
- Да, Товимар, произошло.
Мы, все пятеро, быстро переглянулись. Я вопросительно посмотрел на Майгерона.
Тот взглянул на Прилтера, потом на корчащегося от боли Фиранора.
- Ваше величество, - начал Майгерон, - на нас напали.
- Кто напал? - Я почти кричал.
Товимар осматривал рану Фиранора. Прилтер помогал ему, придерживая друга за плечо, чтобы тот не дёргался.
- Кто напал? - повторил я, чуть понизив голос.
- Ваш брат.
Я застыл. В голове у меня крутилось и вертелось только одно желание; поддать этому наглецу оплеух. Как он посмел обвинить моего брата в нападении. На этих солдатах форма Констогорского полка и на щитах герб нашего города, Романгор не мог принять их за разбойников.
- Что ты несёшь?! Как ты посмел?! - возопил я, и мой голос разнёсся по всем галереям замка.