На этот раз охота не задалась с самого начала. Начнем с того, что человек, подкинувший мне информацию об этом деле, внушал отвращение всем своим видом. И, выслушивая мало проверенные слухи и откровенные выдумки, которые подавались под соусом "самая-самая свежая информация и только для вас" я был вынужден еще и терпеть застарелый запах пота (а рубаху он менял, наверно, раз в месяц), окутывавший его как невидимое, но от этого не менее смердящее облако. Да еще и каждый раз, когда он наклонялся ко мне, чтобы сообщить на ухо сальные подробности, к этому "аромату" добавлялась вонь от перегара. Дешевого перегара от дешевого вина. Но человек он был нужный - хозяин трактира на переправе через пролив. Любой путник, желающий попасть в Сарлас, будь он человек, эльф или гном, обязательно останавливался в его трактире. Поэтому в качестве источника информации мой вонючий собеседник был просто бесценен. И я со всем уважением выслушивал последние слухи и сплетни, и даже морщиться не посмел, когда он в очередной раз, обдавая меня смрадом, склонился к моему лицу и зашептал: "А тут еще намедни, случай был...". В конце концов, можно дышать и ртом. В этом тоже есть свои плюсы. И заплатил я ему столько, сколько он просил, хотя в кошельке уже просвечивало дно. Этот факт, кстати, тоже радости мне не прибавлял.
Второй раз, нехорошее предчувствие кольнуло меня, когда я въехал в городок, носящий в переводе гордое название "Горн цветов". В переводе со староимперского на общечеловеческий, разумеется. Сам городок полностью соответствовал своему названию - такой же помпезный, слащавый, колющий глаза своим напоказ выставленным богатством. Хуже всего было то, что в нем даже не было ни одного злачного квартала. Даже самого завалящего. Все было до омерзения чисто, уютно и полностью соответствовало всем существующим правилам приличия и благовоспитанности. Нет, не то, чтобы я тосковал по пьяным дракам или прилипчивым уличным девицам - просто в таких местах не задавали лишних вопросов. А за это, в моем положении, можно было на многое закрыть глаза. Но, увы, здесь я был лишен этого преимущества. Пришлось поселиться в ужасающе чистеньком постоялом дворе с неописуемо улыбчивой хозяйкой, которая первым же делом предложила мне зарегистрироваться.
- Ну что вы, сударь, у нас заведение почтенное, без этого никак, - говорила она, пока я заполнял журнал приезжих. - Завтра с утреца отнесу все в комендатуру. Вы к нам по делу али отдыхать?
- По делу, - я постарался выдавить из себя как можно более любезную улыбку. Кто ее знает эту старую кошелку - может она еще и в комендатуре на полставки подрабатывает, донося на постояльцев. А что, если подумать, прибыльное дело. Особенно в межсезонье. Так что не стоит лишний раз нарываться. - Мой отец торгует тканями, - пояснил я хозяйке. У него весьма обширная клиентура, а здесь как раз живет его компаньон. Вот, отец и послал меня, его навестить.
- Что вы говорите?!! - всплеснула руками хозяйка. - Так может, я его знаю? У нас городок небольшой, все знакомы. Уж не к Тому ли Лысому вы приехали?
- Насчет лысины не знаю, - пожал плечами я. - Никогда его не видел. Живет он возле сада Флорин, а зовут его господином Альпером.
- О-о! - рот хозяйки принял идеально круглую форму. Впрочем, как и глаза. Что ж, значит она в курсе. Я приготовился выслушать эту историю еще раз, и хозяйка не обманула моих ожиданий. Стрекотала она, правда, с такой скоростью, что у меня мгновенно разболелась голова, от тщетных попыток следить за ее мыслью, но вскоре я приноровился. Главное было не сильно вникать в смысл сказанного и не забывать потрясенно качать головой. Из бурного потока информации, вылитого на меня хозяйкой, я вычленял лишь ключевые фразы: " Никогда и мухи не обидел...", "Жили с женой душа в душу...", "Дом полная чаша...", "И ведь совсем не пил...". Последнее меня заинтересовало.
- Что, совсем никогда?
- Ну, иногда выпивал по праздникам, - ответила хозяйка, задумавшись. - А вот в последний месяц вообще ни капли спиртного в рот не брал, даже на свадьбе у сестры одну воду пил. Я еще тогда подумала: "Что ж за свадьба такая, если одну воду пить можно! Все ж сестра тебе, не чужой человек..."
- Ну а дальше что было? - прервал я лирическое отступление хозяйки. - Что так прямо взял и убил?
- А я о чем вам толкую, сударь?! - прижала к груди руку хозяйка. - Это-то и удивительно!
Дальше я уже не слушал. Вернее, я продолжал стоять рядом с хозяйкой и периодически восклицать: "Не может быть!" или "Да что вы говорите!", но мысленно я был уже далеко. Что ж, можно лишь порадоваться тому, что вонючий трактирщик оправдал затраченные на него деньги - наводка оказалась верной. Тварь совершенно определенно была здесь.
Избавившись, наконец, от назойливого внимания хозяйки, я поднялся к себе в комнату, не переставая раздумывать над предстоящим делом. Комната, кстати, оказалась выше всяких похвал, впрочем, как и ужин, заказанный мною в номер - есть все же кое-какие преимущества в официально разрешенных гостиницах! Тут даже была ванна! Настоящая медная ванна эльфийской работы! Святые небеса, сколько же лет я не принимал ванну! В Канеде у меня была своя собственная ванна в спальне, но с тех пор как я покинул свой негостеприимный дом, купаться мне приходилось в основном в реках, да озерах, попадавшихся на пути, ну или, в крайнем случае, под дождем. А это, скажу я вам, удовольствие ниже среднего, особенно в ноябре. Да и городские купальни оставляли желать лучшего. Обычно это было просто прикрытием для публичных домов, так что просто помыться, туда не ходили. Приходилось оплачивать еще и услуги, в которых я совершенно не нуждался. Каждый раз, когда я говорил очередной вульгарной девице: "Потри мне спину, и ты свободна!", меня награждали потрясенно - жалостливым взглядом, говорившим "Такой молодой, а уже импотент!". Иногда это произносилось и вслух. Так что я иной раз предпочитал померзнуть, но искупаться в озере.
Предвкушая удовольствие, я позвонил в колокольчик. Прислуга, явившаяся на вызов, была той самой девушкой, которая принесла мне ужин. Сообщив, что я желаю, чтобы мне наполнили ванну, я уселся в кресло, и начал обдумывать план действий на завтра, как вдруг заметил, что девушка все еще не покинула комнату.
- Э-э-э, Бэтти, если я не ошибаюсь, вы что-то хотите сказать?
Девушка покраснела, но продолжала мяться у двери, по-прежнему не говоря, ни слова. Шатенка с пухлыми губами. Высокая, но не слишком. На левой руке кольцо - значит помолвлена.
- Я могу тебе чем-то помочь, милая?
- Возможно, господин хочет, чтобы ему помогли принять ванну? - наконец выдавила из себя девушка, не глядя на меня и краснея еще больше.
Так. Понятно. Я тяжело вздохнул и потер щеку.
- Нет Бэтти, всего лишь горячей воды. Четыре ведра. Будьте так добры распорядиться. Со всем остальным я справлюсь сам. - Я старался говорить как можно более ласково, но это не сильно помогло. Девушка залилась краской теперь уже по самую шею, и выбежала из комнаты, глотая слезы. Правильно, милая, возвращайся к своему жениху. Это для тебя самое лучшее.
И что все эти дурехи во мне находят? Я подошел к маленькому зеркалу на стене и с недоумением уставился на свое отражение. Рост средний, телосложение среднее, внешность обыкновенная. Ну, глаза зеленые, да нос ровный - так это разве редкость?! Таких молодых парней как я в любом городке как собак не резаных. Отчего же именно мне такое счастье? Причем, я ведь не только никаких усилий к этому не прилагаю, даже задумываться над этим не успеваю. Может именно это их и привлекает?! Я пораздумывал над этим феноменом еще пару минут, пока дюжие молодцы из обслуги наполняли мне ванну, но, стоило мне погрузиться в горячую воду, как все эти глупости мигом вылетели у меня из головы. О-о-ох, какое блаженство! Я с наслаждением откинулся на спинку ванны и закрыл глаза. Посижу так еще минутку... Или две...
... Наверно она бежала уже долго, и не раз падала - волосы растрепались, юбка была порвана в нескольких местах, руки ободраны в кровь. Наверно у нее уже не было сил даже позвать на помощь. Да и кто бы стал ей помогать в истерзанном захватчиками городе. Шуметь здесь было бесполезно и опасно - кто знает, кого именно может привлечь твой крик. На перекрестке улиц бедняжка в изнеможении прислонилась к стене дома. Молоденькая, совсем девчонка. Грудь ее лихорадочно вздымалась, она с ужасом вглядывалась в темноту переулка, надеясь, что ее преследователь отстал. Но ее надеждам не суждено было сбыться. Еще через мгновение в обморочном лунном свете появился тот, кого она так боялась. Он не торопился, растягивая извращенное удовольствие. Знал, что его жертве уже никуда не деться. Да женщина и сама понимала, что это конец. Она сделала последнюю попытку сбежать, но зацепилась своим деревянным башмаком за придорожный камень, и, нелепо взмахнув руками, рухнула на мостовую. Ее преследователю, видимо, уже наскучила эта игра. Он приблизился к жертве плавным, неуловимо быстрым движением, которым так славились воины его народа. Блеск стали, последний предсмертный хрип, и голова женщины отделяется от тела. Она катится вниз по мостовой, подпрыгивая, как мячик, оставляя за собой кровавый шлейф. Внутри меня все сжимается от рвотного спазма, но я не могу заставить себя отвести глаз от этого чудовищного зрелища. И тут убийца поднимает голову и смотрит прямо на меня. Я знаю, что он не видит, он не может меня видеть - я на третьем этаже, и свет потушен. Но он смотрит прямо мне в глаза и скалится своей безумной улыбкой, а потом поднимает окровавленный меч и торжествующе потрясает им над головой. Я не слышу, его слов, да мне и не нужно. Я и так знаю, что он кричит: " Дроу-Хас! Дроу-Хас!". Боевой клич воинов - дроу...
... С криком и бешено колотящимся сердцем я просыпаюсь, и у меня занимает еще несколько минут, прежде чем я осознаю, где я нахожусь. В стену стучат недовольные шумом соседи и вода в ванной ледяная, но я не могу сдвинуться с места. Перед глазами все еще стоит жуткий оскал убийцы, и я, как наяву вижу, разлетающиеся кровавые брызги, и слышу тот ужасный хрип... И неестественный стеклянный блеск ее глаз, и рыжий завиток на виске того, что раньше было красивой женщиной и.... Все, все, хватит! Я заставляю себя разжать судорожно сведенные пальцы, которыми я вцепился в бортик ванной и вываливаюсь прямо на пол. Проклятье! Где-то в сумке была бутылка вина. Я высыпаю все содержимое сумки на кровать, и плевать, что потом мне придется еще час укладывать все обратно в том порядке, к которому я привык. Хватаю бутылку, зубами выдираю пробку и пью, пью, пока не показывается дно. Меня немного отпускает. И как был - мокрый от воды и пролитого вина, я валюсь на постель и обхватываю голову руками. Какого дьявола! Нет серьезно - КАКОГО ДЬЯВОЛА?!! Сколько лет прошло, сколько смертей я после этого видел, так с чего вдруг мне опять снится именно этот сон?! И опять мне семнадцать, и опять это чувство полной беспомощности и комок в горле и разрастающийся в груди цепенящий страх. Вот недаром священники на проповеди говорят, что роскошь - это зло! Так оно и есть! Купался я последние семь лет в лесных ручьях, и надо было продолжать это делать! Так нет же - ванной он обрадовался! Идиот... Я застонал и стукнул кулаком об спинку кровати. Проще надо быть, проще. Помнить кто ты сейчас, а не кем ты когда-то был. Нужно было после ужина взять к себе в постель милашку Бетти, наплевав на брезгливость и свои уродские моральные принципы. Покувыркался бы в свое удовольствие, и спал бы потом крепко - без снов! Я опять ударил ни в чем не повинную кровать. Боль в костяшках пальцев была сильной, зато это несколько меня отрезвило. Ладно, закончили истерику. Как говорил мой Наставник, мир его праху - в любой плохой вещи можно всегда найти что-то хорошее. Если, конечно, постараться. Я задумался: "Что хорошего в том, что мне опять приснился этот кошмар?" Только одно - хорошо, что мне приснился именно этот, а не тот, другой. Да, представьте себе, в длинном списке моих снов, была своя классификация. Были кошмары слабенькие, оставляющие после себя лишь слабую головную боль и привкус железа во рту. Были сны, после которых моя постель напоминала поле битвы, а просыпался я обычно в таких случаях от удара головой об пол. После некоторых я целую неделю чувствовал себя больным и шарахался от любой подозрительной тени, а иные казались, чуть ли не пророческими. Но был среди них и Сон. Именно так, с большой буквы "С". Безусловный победитель этого состязания, лидер среди кошмаров, одна мысль о котором заставляла мое сердце болезненно сжиматься. Сон о прекрасном летнем дне, прозрачной речной воде и, усыпанной цветами лесной полянке. Странно, не правда ли?! Вот такой я загадочный парень. Я рассмеялся, только смех мой был больше похож на припадок...
... И даже летний домик отобрали! А ведь его еще моя тетка покупала, слава богу, не дожила бедняжка до этого дня, не то бы точно, скончалась от горя! - голос у госпожи Альпер был тонким и визгливым как несмазанная лебедка. Мне казалось, будто в мой мозг вворачивали ржавую иглу, и я невольно морщился, когда госпожа Альпер брала верхнее соль. Визит к жене, вернее практически вдове достойного торговца тканями весьма затягивался. Собственно говоря, все, что мне было нужно, я выяснил в самом начале, но уйти сейчас было бы чертовски невежливо. Приходилось терпеть, периодически подавая бедной женщине очередной носовой платок. От нескончаемого сморкания ее нос уже так распух, что занимал пол лица. Я подумал, что встреть я ее завтра в другом наряде, прическе и без платка, я бы ее точно не узнал. Возможно до того рокового случая в одночасье изменившего всю ее жизнь, госпожу Альпер можно было бы даже назвать хорошенькой. Хотя нет, вряд ли. Впрочем... Н-да, слезы мало кого красят. А оплакивать госпоже Альпер было много чего. В один день она потеряла мужа, дом, положение в обществе и практически все имущество - убийство королевских чиновников каралось в Сарласе смертной казнью с конфискацией. Правда господин Альпер формально еще был жив, но лишь до прибытия из столицы дознавальщиков и палача. В данный момент он находился в комендантской тюрьме, и посетителей к нему не пускали. Собственно говоря, услышав эти известия, я уже собирался откланиваться, но бедняжка так истосковалась за эти дни по сочувствующему лицу, что, ни в какую не соглашалась меня отпустить. Ее можно понять - благовоспитанное общество Хорнфлира вынесло свой приговор господину Альперу, а заодно и его супруге, гораздо быстрее нерасторопного королевского правосудия. В один миг гордая представительница сливок общества превратилась в отверженную. Мой неожиданный визит пролился бальзамом на ее израненное таким подлым предательством сердце. У меня вообще создалось впечатление, что именно потеря положения в обществе стала для госпожи Альпер самым большим ударом. О муже она не вспоминала совершенно, зато уже почти час я был вынужден выслушивать жалобы на неблагодарных подруг.
Мое участие в разговоре сводилось к минимуму - в нужный момент подать платок и сочувствующе вздохнуть, поэтому мысленно я был далеко. Странное ощущение тревоги. Оно скользило по краю сознания, не давало сосредоточиться. Где-то я допустил ошибку. Но где? Я за сегодня еще и сделать то толком ничего не успел. Заснуть мне удалось лишь под утро, и, естественно, встал я лишь в одиннадцатом часу, чувствуя себя еще более разбитым, чем до того как закрыл глаза. Позавтракал на постоялом дворе и сразу же отправился навестить госпожу Альпер. По дороге никого не встретил, только дорогу спросил у какого-то прохожего. И вот сижу уже почти два часа платки подаю. Что же меня так беспокоит? Так, еще раз вспомним все с самого утра: подъем, завтрак.... Завтракал я в общем зале, вместе с остальными постояльцами. Так, стоп. Был там парень за крайним столом, посматривал на меня как-то странно. Я еще хотел спросить у хозяйки кто это, но она меня так заболтала, что я совершенно о нем забыл. Впрочем, после хозяйкиной стрекотни можно было и имя свое забыть, не только это. Выглядел он.... выглядел он обычно: брюнет лет тридцати с модной бородкой. Может мы прежде встречались? Что-то не припоминаю.
- Хорошо хоть Тиобальд вернулся, - донесся до меня голос госпожи Альпер и в этот же момент ко мне на колени вспрыгнул огромный рыжий кот. - Ты где был? А?! Нехороший мальчик!
Она попыталась взять кота на руки, но тот зашипел на нее, выгнув спину, после чего преспокойно улегся на моих коленях. И даже глаза закрыл, всем своим видом демонстрируя, что он нашел подходящее место для отдыха и просит в ближайшее время не беспокоить.
- Вот ведь наглая скотина! - пожаловалась мне госпожа Альпер, в очередной раз, шмыгнув носом. - Целый месяц где-то шлялся, а теперь вернулся, как ни в чем не бывало, так еще и на руки не идет!
Целый месяц?! Примерно в то же время торговец тканями перестал пить вино. Связаны ли эти события, или мне уже чудится?! Я машинально почесал кота за ухом. Тот приоткрыл один глаз и поощрительно мяукнул.
- А вы ему нравитесь, - констатировала госпожа Альпер. - Странно, обычно он чужих на дух не переносит.
Ну, как раз это не странно - животные меня любят. Некоторые даже слишком. Я вспомнил чокнутую Лошадь и невольно содрогнулся.
- Вам холодно, сударь? - тут же всполошилась госпожа Альпер. - Закрыть окна?
- Все в порядке, - успокоил я ее. - Знаете, я в ближайшее время планирую обзавестись собственным жильем, а ваш дом такой чудесный. Вы не будете так любезны, показать мне его?
- Ох, ну конечно! - растаяла госпожа Альпер. И мы пошли смотреть дом. Кота я по-прежнему держал на руках. Он не имел ничего против, и казалось даже задремал. Первые признаки беспокойства он проявил лишь, когда мы поднялись на второй этаж. Но чем дальше мы проходили по коридору, тем больше кот нервничал.
- А вот здесь кабинет господина Альпера... был, - всхлипнув, сказала хозяйка дома. В этот момент кот попытался удрать, но я был начеку и вовремя схватил его за шкирку. И вместе с извивающимся и вырывающимся изо всех сил животным, мы зашли в кабинет. Комната была довольно просторной и хорошо обставленной. Один выложенный изразцами камин чего стоил! А удобное мягкое кресло возле стола так и манило присесть и отдохнуть. Или даже задуматься о чем-то вечном. Ну, или на крайний случай подвести баланс, чем, видимо обычно и занимался в этом кресле хозяин дома. Тяжелые шторы не пропускали яркий дневной свет, и в кабинете царил приятный успокаивающий полумрак. Вот только кот совсем не считал обстановку кабинета приятной и успокаивающей. Зверь просто обезумел. Он вырывался из моих рук с такой силой, что мне казалось, будто я пытаюсь удержать ураган. При этом он еще и шипел как закипающий чайник и даже пытался царапаться. И после очередного головоломного кульбита, его попытка удалась. Скотина впивается своим когтем в мою руку с такой силой, что я поневоле разжимаю ладони и Тиабальд, с недовольным мявом, вырывается на свободу. Впрочем, мне кот уже был не нужен - я понял, что его так пугало. Зеркало... Небольшое зеркало на стене возле камина. Совсем обычное. Кроме, разве что, небольшой трещины на стекле и невероятной силы эманаций исходящих от него. Даже моих более чем скромных способностей хватало, чтобы это почувствовать. Зеркало уже не несло угрозу, это скорей были остаточные всполохи, но судя по их мощности, то, что раньше находилось в зеркале, обладало просто чудовищной силой.
- Какое интересное зеркало у вас, - я подошел поближе, но дотронуться не решился. Это было все равно, что гладить спящего льва.
- Зеркало как зеркало, - пожала плечами госпожа Альпер. Ну да, внешне оно впечатления не производило. Простенькое овальное зеркало в дешевой рамке из черного дерева. По сравнению с роскошной обстановкой кабинета, оно выглядело как деревенская сиротка на королевском приеме. Странно и не к месту. - Давно надо было его выбросить, да муж не давал. Это зеркало, говорил, приносит удачу. Он купил его еще, когда мы жили в столице. Знаете, - голос у госпожи Альпер вдруг дрогнул, - мы ведь поженились совсем молоденькими. За душой ни гроша. Я - сирота, он - приказчик в лавке. Иногда денег даже на еду не хватало, особенно зимой. Приходилось ведь еще дрова покупать, и топили мы только на ночь, просто, что б насмерть не замерзнуть. Сейчас даже и не верится! - Госпожа Альпер вздохнула и почему-то улыбнулась. Не грустно, а как-то мечтательно. - А в один прекрасный день мой Тони приносит вдруг это зеркало. Я ему говорю: "У меня башмаки прохудились, нам завтра есть будет нечего, а ты мебель покупаешь?!". А он сияет, как начищенная пуговица. Это зеркало, - говорит, - поможет нам разбогатеть, вот увидишь! Ну что с таким дурачком делать!
- Ну и как, помогло? - осторожно спросил я.
- Да знаете, все как-то само наладилось. Дядя мой умер, все наследство мне отписал. А потом муж стал компаньоном в лавке, и так у него дела пошли, что за несколько лет мы и дом купили, и лавку в городе, и еще одну в столице... - Очарование момента прошло, и госпожа Альпер вновь надела маску меркантильной торговки. Жаль - та женщина, которая с такой светлой тоской вспоминала о своей голодной, но счастливой юности и называла мужа "Тони", а не "господин Альпер", понравилась мне гораздо больше...
...Жили да были два человека. Один - преуспевающий коммерсант, другой - королевский звездочет. Жили, не тужили, друг о друге вообще ничего не знали. Никогда не встречались, не разговаривали, да и какие у них могли быть общие темы для разговоров?! И так все у них замечательно шло, пока звездочету не приспичило поехать в края дальние. А корабль его отплывал из того самого города, где жил наш торговец тканями, счастливый обладатель пяти лавок, трех складов, дома с садом и жены неопределенной наружности. И кто же знал, что во время вечернего моциона, который каждый уважающий себя житель городка, совершал по вечерам на набережной, столкнутся два этих незнакомца, и один из них, ни с того ни с сего, вонзит другому нож прямо в сердце. Обычный столовый нож с серебряной \
рукояткой, впрочем, много ли надо человеку, чтобы умереть? Тем более что эти королевские звездочеи такие в последнее время пошли хилые. ...
Невеселая у меня получилась сказка, да что поделать - жизнь такая! Иной раз такие истории преподносит, сам нарочно не придумаешь. Только вот как эта история соотносится со сбежавшим месяц назад котом и треснувшим примерно в то же время зеркалом на стене? Что-то в этой истории было неправильное, необычное и от этого еще более жуткое. Плохо, очень плохо....
... Мимо меня, цокая копытами по мостовой, идут холеные кони, запряженные в нарядные экипажи. В экипажах сидят элегантные дамы и кавалеры в шляпах с перьями, соответствующих самой последней столичной моде. А я стою на том самом месте, где две недели назад произошло убийство, и не понимаю ни-чер-та. Мысли беспорядочно блуждают, в глаза, после бессонной ночи, будто песка насыпали, и тяжелые предчувствия охватывают меня с такой силой, что я даже не удивляюсь, когда по приходе в гостиницу замечаю дожидающихся меня жандармов.
Глава 2.
- Сменная рубаха, плащ, огарок свечи, - голос коменданта размерен и скучен, но глаза умные, цепкие. Он сильно напоминает таксу своими пегими усами, располневшим брюшком и короткими ногами. Только такса, при всей ее внешней комичности собака охотничья. Предназначена она для охоты в норах - там ее короткие ножки дают ей большое преимущество. И хватка у таксы будь здоров. Такая собака если поймает добычу, то уже не отпустит. Разве что ее бездыханное тело. Сейчас я очень хорошо понимал, что чувствует лисица, когда ее преследует такса. Комендант методично перечисляет все предметы, которые жандарм достает из моей сумки, но глаза его неотрывно смотрят на меня с пристальностью горгульи. У меня от его взгляда даже мурашки по спине пошли. - Деревянная чаша с узором, деревянный нож.... Как-то бедновато для сына преуспевающего коммерсанта, вам не кажется?
- В десятый раз вам объясняю, все вещи едут вместе с обозом в столицу, - я тяну слоги на манер столичных модников и со скучающим видом рассматриваю свои ногти. - Сюда я заехал только чтобы передать письмо отцовскому компаньону по торговле. Потому и вещей с собой захватил так мало. Я собирался пробыть здесь только день, потому взял лишь самое необходимое.
Версия у меня вполне логичная и говорю я уверенно, так отчего же комендант, зараза такая, не верит ни единому моему слову?! Документы у меня в порядке - фальшивка, конечно, но хорошо сделанная. Такую не каждый маг опознает, разве что мастер по накладыванию печатей. Нет, к документам не придерешься. Тогда что?!
- Какие-то травы, пузырек с непонятно чем, - солдат тем временем продолжает перечислять вещи из моей сумки, - и ... два обручальных кольца?! Два?!!!
- Я еще не определился, - спокойно поясняю я изумленно уставившимся на меня жандармам.
- Ну, ты парень и ходок! - фыркает старший из солдат и хлопает второго по плечу. - Учись, Колин!
- Подумаешь, будь у меня такие смазливые глазки, у меня бы тоже отбоя от баб не было! - раздраженно отвечает Колин. Комендант хмыкает в кулак, только вот глаза его не смеются. В них по-прежнему лед. Что ж, придется его разбивать, раз уж не получается растопить.
- Однако с меня достаточно, - делаю вид, что жутко рассержен. - Или отпускайте меня, или соизвольте объяснить, в чем меня, собственно, заподозрили! Какое обвинение вы может мне предъявить?
Положа руку на сердце, предъявить мне можно было о-го-го сколько! Вопрос только насколько серьезно я вляпался на этот раз. Комендант дает знак одному из солдат и тот впускает в комнату того самого брюнета с постоялого двора. И я понимаю, что вляпался я по самые уши, просто дальше некуда, поскольку за секунду до того, как тот открывает рот, я вспоминаю, где я его видел и при каких обстоятельствах.
- Ну, здравствуйте, лейтенант Рудольфи! - срывающимся от язвительности тоном говорит брюнет. - Давно не виделись!
Следующие несколько минут, пока мой бывший командир, брызгая слюной, живописует мои похождения, я вяло размышляю о том, какие все-таки жесткие стулья в комендатуре, и о том, что купание в ледяной ванной не прошло даром - горло ощутимо саднило, еще не хватало простудиться для полного счастья. Если у меня еще и плечо заболит, это будет просто кульминацией невезучести. Может мне черная кошка дорогу перебежала? Или я под лестницей прошел и не заметил? А может, зеркало разбил?
- Молодой человек вы хоть понимаете всю серьезность своего положения?
Как не понимать, конечно, понимаю. Предателей и шпионов вообще не любят - мягко говоря. А за шпионаж в пользу дроу полагается смертная казнь. Причем без всяких формальностей, вроде справедливого суда, адвокатов и аппеляций. Просто веревка на шею и вся недолга. В некоторых человеческих доменах не любили эльфов, в других запрещали селиться гномам. Но дроу ненавидели везде. И столетия, прошедшие с прошлой войны эту ненависть ничуть не уменьшили. Так что жизнь моя сейчас висела на волоске - это я отлично понимал.
- Вы ничего не хотите сказать? - кажется, я так задумался, что пропустил завершение обвинительной речи брюнета (Карл... точно, его звали Карл). Комендант смотрит недоуменно, остальные просто дыхание затаили. Просто цирк какой-то. Сейчас, почтеннейшая публика, вы станете свидетелями смертельного номера - запудривание мозгов и балансирование на грани изящного блефа и наглого вранья.
- Все ваши обвинения - смехотворны! - я делаю вид, что зеваю. - Не знаю, пьян этот человек, или же он просто путает меня с кем-то другим. Но вы подумайте сами, комендант! Где вы, а где дроу?! На кой черт им сдался ваш городок? Что у вас есть такого, что может привлечь их внимание?! Старый маяк? Редкий вид крабов? Да если вы кому-нибудь попробуете пересказать этот бред, вас просто на смех поднимут!
- Да я тебя.... Да я... Жизнью клянусь, что это он! - от возмущения голос Карла сорвался на фальцет. - Меня ведь после той неудачной войны судили, чуть было, на плаху не отправили - он ведь был моим подчиненным. Проклятый предатель! Это он украл план высадки, это он выдал врагам секретную диспозицию! Я ведь его поганую рожу каждый день вспоминал, вот уже шесть лет подряд! Все мечтал до его шеи добраться - удавил бы гада, голыми руками удавил бы! Так что можете мне поверить, ни с кем я его не путаю. Клянусь честью ландифца!
О да, Ландифа! Стоило на секунду закрыть глаза, как в моей памяти всплыла непрошеная картинка - звук колокола, доносящийся из бастиона, ярко-синее небо и беспощадное солнце, светящее прямо в глаза, отчего все предметы кажутся размытыми и нечеткими, соленый ветер, приносящий временную прохладу и грохот волн, разбивающихся об скалы. Да, Ландифа была прекрасна.... А ее жители славились по всему миру своей храбростью, преданностью городу и помешанностью на родовой чести. Или, проще говоря, были настолько же вспыльчивы и воинственны, насколько упрямы и тупы. Их неудачная попытка вторжения в земли дроу была лишним этому подтверждением. Но клятва честью для ландифца была делом святым. Солгать в таком случае означало бы навеки опозорить себя и весь свой род. На мое счастье комендант об этом не знал, иначе я был бы уже хладным трупом. Наверняка мой невозмутимый вид не давал ему прийти к определенному решению. Он все еще колебался. Ну что ж, следовало его добить.
- Браво! - я демонстративно похлопал в ладоши. - Отличная речь! Только знаете, насколько мне известно, жители Ландифы, а особенно представители знатных родов, носят длинные волосы. Чем знатнее, тем длиннее. Если вы, как вы утверждаете, были капитаном внешней стражи бастиона, то длина ваших волос должна была бы быть чуть ниже лопаток. А у вас, если мне не изменяет зрение, волосы даже до плеч не доходят!
Это был удар ниже пояса. Карл покраснел, и принялся сбивчиво объяснять, что в качестве меры наказания его изгнали из родного города и обрили, но смущение говорило не в его пользу. Я практически видел, как комендант взвешивает все доводы "за" и "против" на своих внутренних весах и сейчас чаша весов начала склоняться в мою сторону. Ну что ж, добавим туда еще один камешек.
- Ни в какой Ландифе я в жизни не был и уж точно ничего не воровал. Вы, конечно, вольны поступать, как знаете, комендант, только знайте - мой отец имеет связи при дворе. И убийство сына уважаемого торговца из-за нелепого доноса вам просто так с рук не сойдет! - я закинул ногу на ногу и слегка покачал носком сапога. - Не знаю, где именно я перешел дорогу этому человеку - возможно, он конкурент моего отца, а может я у него отбил какую-нибудь красотку ...
С мрачным удовлетворением наблюдаю, как от бешенства лицо моего бывшего командира покрывается красными пятнами, а на шее дергается кадык. Из всей моей речи только это и было правдой. Намеренно, правда, девушек я у него не уводил, но предпочтение дамы всегда отдавали мне. Его это и тогда бесило, а уж сейчас это было все равно, что наступить на больную мозоль. И Карл оправдал мои ожидания. Конечно, я был готов к тому, что он бросится на меня, но как-то не рассчитывал, что он именно сейчас решит воплотить мечту последних шести лет, а именно - добраться до моего горла. И о том, что у него такие сильные пальцы, надо было думать до того, как провоцировать вспыльчивого ландифца. Мне показалось, что Карл душил меня целую вечность, пока жандармы не опомнились, и не отцепили его. Я даже не заметил, как его выкинули из комендатуры - перед глазами расходились разноцветные круги, а боль в горле была просто адской, так что мне было как то не до окружающих. Еще несколько минут я корчился на полу, а потом меня грубо подняли и плеснули в лицо водой.
- Я принял решение, - сообщил мне комендант, пока я пытался отдышаться и вытереть лицо. - Завтра я пошлю человека в столицу, разузнать про вашу личность. А до тех пор, посидите в камере, немного остынете. Если сказали правду, что ж, извинюсь. - Я уже было, облегченно вздохнул, когда комендант вдруг сгреб мои волосы и рывком заставил откинуть голову назад. - Только если окажется, что в Сарласе нет торговца тканями с таким именем, - донеслось до меня сквозь пелену боли, - ты, щенок, очень сильно пожалеешь, что не предпочел быстро и тихо подохнуть на виселице. Я тебя лично на кусочки порежу и буду это делать очень, очень медленно. Ты меня понял? - Я понял. Понял, что если таксе, вопреки своим инстинктам, приходится даже на время выпускать из зубов добычу, ее это очень расстраивает. Изображаю кивок. Комендант, наконец, отпускает мои многострадальные волосы, напоследок впечатывая меня лицом в стол.
Как только отсюда выберусь, побреюсь налысо! - мысленно обещаю я себе, пока бравые жандармы тащат меня в камеру. - Если, конечно, выберусь...
... Цок-цок-цок ... Звуки шагов звонко разносятся по огромному мраморному залу. Это уже девятый или десятый зал, который мы пересекаем, и до сих пор не встретили ни единой живой души. Здание не просто большое, оно огромное, а высокие своды и витражные окна лишь усиливают это впечатление. Но мне сейчас не до любования красотами архитектуры - я еле держусь на ногах. После недавно пережитой лихорадки мне все еще трудно ходить на большие расстояния, и плечо периодически дает о себе знать вспышками дергающей боли. А мой спутник как будто и не замечает моего состояния. Он беспечно идет впереди меня и каждый стук его каблуков по мраморному полу вонзается в мой мозг, как осколки разбитого стекла.... Цок- цок- цок... Гулкий шум крови в ушах и ненависть, удушливая, как утренний туман. Она обволакивает меня неким подобием кокона. Она почти материальна. Мне кажется, что еще немного, и я смогу ее потрогать. Неужели он ее не чувствует?! Тот, кто идет впереди слегка замедляет шаг и с усмешкой смотрит на меня. Чувствует. Все он чувствует. Возможно, он даже может читать мои мысли. Уверен, он точно знает, что больше всего на свете я хотел бы сейчас всадить клинок ему в сердце и насладиться его агонией. Только его это не волнует. Да и с какой стати - я сейчас для него представляю угрозу не больше, чем слепой котенок. Впрочем, даже будь я совершенно здоров, дела бы это не меняло - он справился бы со мной одной левой. Мне оставалось лишь ненавидеть его - бессильно и безысходно. ... Цок-цок-цок. ... Почему он не убил меня? У него было столько возможностей. Зачем я ему? Его забавляет мое отчаянье? Или это у него такой способ развеять скуку? От ненависти у меня темнеет в глазах, и я непроизвольно сжимаю кулаки. Это просто невыносимо!
- Стойте! - мой собственный голос звучит для меня как карканье. - Зачем вы привели меня сюда?! Что вам от меня надо?!
Он оборачивается и смотрит на меня. Спокойно, без издевки, но его взгляд давит, словно тяжелый молот. У него расширенные зрачки и тонкий ободок радужки цвета жидкого серебра. Безумные глаза. Даже для дроу.
- Ты устал, человек? - голос звучит в моей голове, ровный, лишенный эмоций. Я не могу понять, действительно ли его интересует мое состояние, или же он просто издевается.
- Да не устал я! Просто не понимаю, что мы здесь делаем? Что это за место?
- Это школа. - Эти слова он произносит вслух. Что случилось, мы снизошли до разговора с примитивным существом, не умеющим пользоваться мыслеречью? Впрочем, я этому только радоваться должен - от его вторжения в мой разум у меня каждый раз голова раскалывается.
- Это по-прежнему не объясняет, что мы здесь делаем.
- Посмотри вокруг, тебя ничего не смущает? - широким жестом он обводит зал.
Пытаюсь сосредоточиться.
- Почему здесь никого нет?
Он улыбается. У него красивое лицо. Красивое, даже по меркам темных эльфов, что уж говорить о человеческих. Темные волосы, идеально ровный нос, мужественный подбородок. Даже острые уши его не портят, лишь добавляют оригинальность его внешности. Только вот улыбка у него такая, что от нее становится жутко. Так жутко, что трясутся поджилки, и волосы на затылке встают дыбом - и это не метафора!
- Здесь никого нет, потому что за последние пятьдесят лет на Острове не родился ни один ребенок.
- Но,... но... почему?
- Мой народ вымирает, человек, - голос звучит по-прежнему ровно, но в нем впервые проскальзывает отголосок каких-то эмоций. - Дроу живут долго. Очень долго. Мы все отличные воины, каждый стоит в бою целой роты человеческих солдат. Но и мы не вечны.
- Зачем... зачем вы рассказываете мне все это?
- Ваши правители неразумны, человек. У них нет памяти. Сокрушительное поражение, которое потерпели человеческие домены в последней войне, ничему их не научили. Их манит наше богатство, наши земли. Они опять собирают войска. Не спрашивай, откуда я это знаю - мои источники не ошибаются. Грядет война. И вы опять проиграете.
- Ну, если вы так в этом уверены.... Тогда что я здесь делаю?
Он смотрит на меня с отвращением.
- Вы, люди, как тараканы. Сколько ни дави, вас меньше не становится. Вы размножаетесь бездумно, беспрерывно. И вам становится мало места. Земля уже не может вас прокормить, и вы стремитесь заполучить все новые и новые территории, беспощадно уничтожая их обитателей. И вы еще имеете наглость обвинять нас, дроу, в том, что это мы начали войну?! Ваши священники запугивают чернь россказнями о том, что мы стремимся поработить прибрежные домены и присвоить все человеческие земли!
- А это не так? - осторожно интересуюсь я.
- Посмотри вокруг, человек! - его голос гремит, отражаясь от высоких сводов зала, повторяясь эхом снова и снова. - Для чего мне стремиться к завоеваниям? Для кого?! У дроу нет наследников, нет будущего! Наш остров и так слишком велик для нас. Мне не нужны новые земли, тем более засоренные человеческими отбросами.
- Отлично. Рад за вас. - Плечо опять заныло, и я невольно прислоняюсь к холодной стене, чтобы облегчить боль.
Дроу смотрит на меня с непонятной усмешкой, больше похожей на гримасу. Потом я вдруг чувствую, как ледяные пальцы касаются моего лба и боль уходит.
Как он смог так быстро переместиться? - только и успеваю подумать я. - Он ведь только что стоял посредине зала?! А затем сознание взрывается ослепительной вспышкой, и перед моими глазами возникает картинка - вид с моря на какой-то город. Хорошо укрепленные стены, корабли на рейде. Причем я прекрасно понимаю, что это нереально, я даже вижу стену, на которую я опираюсь - розовые прожилки на мраморных плитах, нежные, как едва распустившиеся бутоны. И Повелителя темных эльфов, по-прежнему прикасающегося пальцами к моей голове. Но все это я вижу как будто сквозь прозрачную пелену, как бы на втором плане, а на первом, прямо передо мной - только руку протяни, швартуется небольшое торговое судно, суетятся матросы, плещут волны и кричат жирные чайки.
- Что это?! - я пытаюсь потрогать картинку, но рука проходит сквозь пелену, белесую и тягучую как молочный кисель.
- Это Ландифа, - голос Повелителя звучит приглушенно, будто издалека. - Наши ближайшие соседи и злейшие враги. - Картинка поменялась. Я как будто парил в воздухе над городом и свысока наблюдал, как к дворцовым воротам подъезжает запряженная гнедыми рысаками карета с золочеными вензелями на дверцах. Из кареты вышел мужчина с необычной прической - его белокурые волосы были заплетены в косу и почти достигали коленей. Впрочем, эта странность не мешала собравшейся толпе горожан радостно приветствовать его. - Молодой король глуп и необуздан, - продолжал дроу. - Он жаждет славы и богатства. В день коронации он поклялся кровью смыть позор предыдущей войны. И он уже собрал достаточно внушительную армию для нападения на Остров.
- Волнуетесь?! - я не смог сдержать сарказма, да впрочем, и не сильно старался.
- Они обречены, - голос Повелителя звучал так же ровно и беспристрастно. - Все, кого ты видишь, уже практически мертвы. Просто еще не знают об этом.
- Зато вы все знаете ... - ненависть накатывает с новой силой, до кома в горле, до хруста яростно сжатых зубов. Я сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони, оставляя кровавые лунки.
- Нет, не все. Я не знаю, когда и в каком месте они ударят. И это для меня выяснишь ты.
Против воли мои брови ползут вверх.
- Это что, такая шутка?! Не знал, что у дроу такое извращенное чувство юмора!
- У дроу нет чувства юмора, - спокойно отвечает мой собеседник. - Скалить зубы - удел людей и обезьян.
- То есть вы всерьез надеетесь, что я отправлюсь в Ландифу и стану выведывать их планы?! - не могу сдержать нервного смешка. - После того, что вы сделали с моим городом?! После того, что вы сделали со мной?! Да я предпочту умереть, но вы от меня этого не дождетесь! Можете меня бить, пытать, делайте что хотите! Я не стану вашим шпионом!
Дроу смотрит на меня, скрестив руки на груди и лицо его нечитаемо. Потом он щелкает пальцами, и мое плечо вдруг обжигает боль резкая как удар бича, жжение вспыхивает в мышцах внушительной полосой, а затем растекается еще шире, охватывая почти все руку. Я соскальзываю по мраморной стене, затылком в угол, и к боли в руке добавляется еще и ушибленная голова.
- Ну, допустим, сделать с тобой, что захочу я, могу в любую минуту, человек, - доносится до меня по-прежнему спокойный голос дроу. - Это совсем не проблема. Но привел я тебя сюда не за этим.
- А зачем же? - боль исчезла так же внезапно, как и появилась, но я все еще не рискую подняться с пола - голова кружится, и перед глазами пляшут черные точки.
- Это - школа. Ее предназначение - обучать. Преподать урок. Это понятно?
Я усиленно киваю. Повезло ведь нарваться на сумасшедшего садиста!
- Вы, люди - как дикие звери. Удержать в рамках правил вас может только страх перед наказанием. Только со временем боль забывается, и мне приходится в очередной раз вас наказывать.
- И какую же цель преследовал тот урок, который вы преподали мне только что? Может, соизволите объяснить словами? А то я был несколько занят - пытался не потерять сознание от боли! - вот почему я никогда не могу сдержать свой язык?! Зажимаю плечо рукой, ожидая очередного щелчка пальцами и последующего за ним нового раунда пытки. Но ничего не происходит. Дроу смотрит на меня, слегка наклонив голову и в глазах у него... насмешка?... интерес? ... непонятно.
- Ну, для начала, тебе надо усвоить, что не стоит кричать на тех, кто сильнее тебя и кто держит твою жизнь в своих руках. Этого не любят.
А потом перед глазами у меня всплывает очередная картинка, и для этого ему даже не приходится прикасаться к моему лбу. Это тот же город, что и в первый раз, только сейчас вокруг его стен кипит бой. Внушительные стены разрушены в нескольких местах и через них в город врываются воины - дроу. Сопротивляющихся почти не видно, да и тех уничтожают почти мгновенно. Войска дроу появляются из какого-то портала, почти у самых стен и Небеса, сколько же их! Они маршируют как на параде сохраняя образцовый строй. Медные каски, золотые знаки отличия полков, ярко-красные мундиры проплывают мимо меня нескончаемым потоком, и я, как завороженный не могу отвести от них глаз.
- По-прежнему думаешь, что у Ландифы есть шанс? - вкрадчиво интересуется Повелитель.
Я в состоянии только качнуть головой. Если то, что я видел правда, если армия дроу действительно настолько огромна... Ни у Ландифы, ни у какого другого человеческого государства нет ни малейшей надежды на победу.
- Это мои воспоминания о предыдущей войне с Ландифой. Да, как я уже говорил, дроу живут долго, - поясняет он в ответ на мое безмолвное изумление. Это сколько же ему лет?! Пытаюсь подсчитать, но сбиваюсь на середине, да и точные исторические даты никогда не были моей сильной стороной. Но если учесть, что война была как минимум лет двести назад, и уже тогда он был Повелителем... Ого!
- Война с людьми слишком примитивна и утомительна. От вас не дождешься ни интересной стратегии, ни многоходовых комбинаций. Упор исключительно на количество солдат и тупую силу. То ли дело война с гномами! А эльфы! Вот с кем я бы сразился с удовольствием! Даже проигрывая такому противнику, ты сохраняешь честь. Да... - дроу постоял еще какое-то время, мечтательно зажмурив глаза. - Золотое было время. К сожалению, эльфы уже не те. Прошли времена, когда война была искусством. Теперь это всего лишь необходимость.
- Вы хотите сказать, что не желаете войны с Ландифой?! - я едва верил собственным ушам. - Так предотвратите ее! Начните переговоры!
- Любые переговоры воспринимаются как проявления слабости. А со слабым противником не церемонятся. Нет, война неизбежна. Нападение произойдет в ближайшие пару месяцев. Дроу отобьют удар, а потом Ландифа получит незабываемый урок. Как всегда. Но меня беспокоит не это. Если людям удастся достигнуть хотя бы крошечного успеха, если ландифцы смогут закрепиться на Острове даже на несколько дней - за ними поднимутся остальные прибрежные домены от Сарласа до Нуджетат! Мне придется успокаивать пол континента. Война затянется на годы, погибнут многие храбрецы - а ведь нас больше не становится. Каждый солдат на вес золота. И как же это сейчас не кстати! Я не могу предотвратить войну. Но ты можешь!
- Я-то здесь причем?!
- Мне нужен план высадки, - спокойно произнес дроу, останавливаясь напротив меня. - Мы устроим засаду, перебьем нападающих, и на этом война закончится. Остальные государства не захотят присоединяться к побежденным. И я смогу сосредоточиться на более интересных вещах.
Любопытно на каких - крестиком он по ночам вышивает, что ли?!
- Если ваши солдаты так храбры и умны, почему бы вам не послать шпионить одного из них? - это я говорю уже вслух.
- На каждых воротах в Ландифу есть углубление в виде ладони и любой путник, перед тем как пройти ворота должен поместить туда свою руку, чтобы доказать, что он - человек. Не могу не признать - кое-чего ваши маги все же добились. Ни одна маскировка, ни одна личина не выдерживает проверки. Поэтому мне нужен ты.
- А с чего вы взяли, что я соглашусь?! Я об этом городе узнал сегодня впервые. У меня там ни родни, ни друзей. С какой стати мне вмешиваться?!
- Помнишь Канеду, человек? Ты тогда на коленях передо мной ползал, умоляя остановить...
- Резню, - продолжаю я вместо него. - Будем называть вещи своими именами. В конце концов - мы же в школе.
- Точно, - дроу нехорошо усмехается и перед моими глазами возникает новая картинка - тихий дворик, зеленая трава, невысокие кусты и круглый бассейн в центре. На бортике бассейна лежит девочка лет десяти, с длинными пшеничными косами и голубыми глазами. Она высматривает золотых рыбок на дне и задумчиво водит по воде рукой, напевая что-то себе под нос.
- У короля Ландифы прелестная дочь, - голос Повелителя звучит как будто издалека. - Ее голова будет неплохо смотреться на пике одного из моих солдат.
Картинка вмиг рассыпается, образ девочки рвется, комкается как бумага.
- Хочешь сказать, что тебе все равно? - я медленно поднимаю голову, чтобы снова встретить спокойный уверенный взгляд этих невыносимых глаз.
Это нечестно! Это несправедливо! - вопят голоса в моей голове. - Я не хочу решать судьбы этих людей! Это не моя война и не мой выбор!
- Почему бы вам не показать это королю Ландифы? - делаю я еще одну жалкую попытку отвертеться.
- В отличие от людей, у нас есть кодекс чести, - отвечает дроу. - И весьма строгий. Согласно кодексу я должен смело встречать опасность и сражаться насмерть, защищая свой Остров. О том, чтобы предотвращать опасность, там не сказано ни слова. Боюсь, мое поведение и так будет расценено многими, как трусость, а это может стоить мне трона. Я хожу по грани, человек. Но я готов дать тебе одну попытку спасти этих людей. Только тебе.
- Почему именно мне? - тупо повторяю свой вопрос.
- Ну, во-первых, я могу тебя контролировать, - плечо опять обжигает болью. - А во-вторых... Я умею ценить мужество, даже если передо мной враг. Тогда, в Канеде ты был готов пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти город. Это был смелый поступок. Он соответствует Кодексу - а это самая большая похвала для дроу.
- Люди меняются, - цепляясь за подоконник, подымаюсь, наконец, на ноги. - Мне уже не семнадцать, и я ведь могу и не захотеть вновь рисковать своей жизнью ради других людей, которые об этом, к тому же никогда не узнают. Вы об этом подумали?
- Меня устраивает любой твой ответ, человек, - коротко отвечает Повелитель. - В принципе, мы готовы к нападению. Отряды наблюдателей патрулируют все побережье, и я уверен, что воды залива покраснеют от крови глупых ландифцев еще до восхода солнца. Есть лишь ничтожная доля вероятности, что им удастся высадиться незамеченными. И чтобы ее предотвратить, я готов предложить тебе хорошее вознаграждение.
- Вы отпустите меня? - спрашиваю я, чувствуя, как истерически бьется в груди сердце.
Дроу смотрит мне в глаза, и его взгляд ощутимо вдавливает меня в пол.
- Кодекс дроу запрещает лгать, - говорит он, наконец, после невыносимо долгой паузы. - Это касается только нас, на другие расы это правило не распространяется. Но тебе, тебе я врать не стану - я тебя не отпущу. Проси что-нибудь другое.
- Не понимаю, - от разочарования я готов взвыть, но нет, этого он от меня не дождется. - Если вам не так уж и сильно нужно знать планы Ландифцев, тогда зачем вам я? Зачем вам все это?!
- У меня на тебя большие планы, человек. А это задание будет прекрасной возможностью для нас научиться доверять друг другу. Мы враги, и всегда ими останемся. Но тебе придется научиться доверять мне, а мне - тебе.
- Хорошо, - чувствую предательскую слабость в ногах и опять хватаюсь за подоконник. - Вы не будете "наказывать" Ландифу. Ограничитесь тем, что отобьете нападение. Никаких "уроков"!
- Договорились, - тонко улыбается дроу. - Но церемонию передачи ключей от города мы все же проведем - без этого никак! Впрочем, ты же ее помнишь...
Я сглатываю грязные ругательства, готовые вырваться у меня изо рта. Еще бы не помнить! Нас заставили почти три часа стоять на коленях в грязи под проливным дождем, пока Повелитель соизволил принять ключи в знак покорности проигравшего войну города. Надеюсь, Ландифе повезет с погодой больше чем нам.... Только вот.... Как-то слишком быстро он согласился.... Или дроу совсем не так кровожадны, как считается, или я что-то упустил.
- Вот твои документы, - Повелитель бросает мне небольшой свиток и я машинально его ловлю. - Выедешь завтра до рассвета. Советую придумать подходящую легенду, ландифцы весьма подозрительны. Мне бы не хотелось, чтобы тебя повесили за шпионаж на воротах бастиона.
- Лейтенант Рудольфи? - Я разворачиваю свиток и с удивлением читаю в нем свои собственные приметы. Проклятый дроу смотрит на меня с той же усмешкой, которую я не в силах понять. Книга.... Долбанная раскрытая книга - вот кто я для него! К тому же, еще и не слишком интересная!
- Вы заранее знали, что я соглашусь, - с горечью говорю я.
- Скажем так, я был почти в этом уверен. - отвечает дроу. - Когда достигаешь моего возраста, все окружающие становятся чем-то вроде музыкальных инструментов. Только вместо струн и клавиш, они состоят из слабостей и недостатков, на которых можно сыграть ту мелодию, которая необходима мне. А у тебя, человек, есть одна слабость, которая делает тебя весьма предсказуемым и уязвимым.
- Какая же?! - я почти кричу.
- А ты подумай сам, - ненависть ледяными иголками впивается мне в позвоночник, мир вокруг меня шатается, кружится сломанной каруселью и в центре этого безумного водоворота оказывается лицо Повелителя, с той самой непостижимой полуулыбкой, от которой у меня мурашки шли по коже. А потом все исчезает...
Глава 3.
Видели ли вы когда-нибудь придурка, который просыпается в тюремной камере, лежа на гнилой соломе и при этом радуется как ненормальный? Если нет - спешите видеть! Еще раз такое я вряд ли смогу повторить, разве что мне опять приснится этот мерзкий сон. Чему я радуюсь?! Исключительно тому, что разговор с дроу оказался кошмаром, а не явью. Проклятье! Судьба, похоже, решила напомнить мне самые неприятные моменты моей биографии?! К чему?! Я их и так превосходно помню, спасибо огромное! И почему именно сейчас? Будто мне и так неприятностей не хватает. Я хватаю железную кружку и со всей силы швыряю ее в наглую крысу, уже почти вплотную подобравшуюся к моему сапогу. Крыса оказывается быстрее и успевает скрыться. Скотина!
Я трясу головой, прогоняя остатки сна. Надо же, а я-то думал, что эти воспоминания надежно похоронены в глубинах моей памяти. Закопаны, присыпаны землей, да еще и придавлены сверху тяжелой надгробной плитой. И вот на тебе! По потолку ползут ленивые серые тени, а из зарешеченного окна тянет холодом. Не хочу.... Не хочу вспоминать. Не хочу думать о том, во что превратилась моя жизнь.... Иногда мне кажется, что я не живу - тону. Промежутки между переездами, поисками информации и конкретными делами, вроде этой охоты, больше похожи на судорожные глотки воздуха. Они становятся все короче, и я постепенно опускаюсь на дно. Погружаюсь все глубже и глубже, и если раньше еще можно было разглядеть солнце сквозь изумрудную толщу воды, то сейчас вокруг меня, лишь непроглядная мгла. Но самое страшное не это. Самое страшное начинается тогда, когда ты начинаешь считать такую жизнь нормальной. Когда смиряешься и перестаешь ждать. Когда перестаешь надеяться.... А если так - не лучше ли сразу покончить со всем этим? Для этого даже ничего не понадобится делать, лишь дождаться возвращения гонца с ответом из столицы. Правда, комендант сделает все, чтобы уход из жизни оказался для меня как можно более болезненным, но зато я, наконец, стану свободен! Я закрыл глаза, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям.... Нет, пожалуй, я еще не был готов к уходу. Не сейчас.... Не таким образом... Видимо, в моей душе еще теплилась слабая надежда. Ну что ж.... Раз так, пора отсюда выбираться! И так полночи потерял, занятый сначала дурацкими снами, а потом дурацкими размышлениями на тему смысла жизни.
Я подошел к двери. Замок был старый, но в хорошем состоянии. Пыли, правда, много. Но это делу не помеха. Сейчас мы его немножко подправим. Я закрыл глаза. Глупо конечно, в камере и так было темно, хоть глаз выколи, но так мне было легче сосредоточиться. Ближайший поток находился совсем рядом с внешней стеной. Гнилостно-зеленый. Значит его элемент - земля. На самом деле элементы не имели цветов. Вернее, каждый маг видел их по-своему. Даже такой недоучка, как я. Ладно, начнем. Поток был довольно широкий, но мне удалось ухватить его за кончик только с третьей попытки, и вспотел я при этом так, будто на мне поле перепахали. Н-да, с Искрой, помнится, у меня получалось гораздо лучше. В Академии, где я отучился почти год, нам выдавали учебные Искры, для практики. Будь у меня сейчас такая с собой, я бы закончил все за минуту. А так, придется попотеть.
Постороннему наблюдателю трудно объяснить, что такое работа с потоками. Особенно, благодаря расхожему мнению, о том, что магия - это такой фокус, не требующий никаких усилий. Маг взмахивает палочкой - и, о чудо! - цветок превращается в птицу, или наоборот. Так это представляется простому народу, поэтому представители нашего сословия никогда не называют себя магами. Умеющий работать с потоками, полномочно владеющий Искрой - так было бы написано в моем дипломе, если бы я смог закончить Академию. Вот именно - Работать. Это ключевое слово. Потому что ничего общего с чудом и произвольным размахиванием палочкой эта профессия не имеет. Это тяжелый кропотливый труд, требующий терпения, внимательности и хорошей теоретической подготовки. Вообще сам процесс представлялся мне чем-то вроде того, что делают бобры, строя запруду на озере. То есть нужно отвести от общего потока небольшой ручеек, и отгородить его, искусственно созданным контуром. Контур создается из такого же потока, только противоположного по качествам. Огонь ограничивают водой, воздух - землей и так далее. Поток, с которым я работал, принадлежал по своим основным элементам земле, значит, ограничивать его я должен был воздухом. Ну, с этим как раз проблем не было. Маленькие разрозненные воздушные потоки можно было найти практически везде, где есть воздушная среда. Я лишь подтягивал их к себе и использовал крошечные их частички, чтобы создать свою собственную "запруду". Вбирая силу затылком и отдавая ее пальцами я, словно хорошая швея, клал один шов за другим, закрывая контур.
Хотя со стороны, наверно, я выглядел полным придурком - в полной темноте сидит парень и машет руками, как будто перекладывая что-то с одного места на другое, еще и губами шевелит от напряжения. Но так мне было легче сосредоточиться. Зато, увидь меня сейчас профессора Академии, их бы удар хватил. Всех до единого! А ректора - сердечный приступ! И дело было даже не в том, как я это делал, а в том, что я делал это без Искры! На самом деле способности к природной магии встречались не так уж и редко, но были довольно слабенькими. Ни один природный маг не мог соперничать с обладателем Искры даже если тот давал ему фору. Нет, силы были слишком не равны - все равно, что стравливать бульдога и комнатную болонку. И, тем не менее, наша святая матерь Церковь не любила природных магов, видела в них соперников посягавших на ее безраздельную монополию на владение магией. Нет, природных магов не преследовали и не убивали - в конце концов человек не виноват в том, что родился с такими способностями. Есть люди, которые пишут гениальную музыку, есть такие, которые шьют удобные сапоги или не проигрывают ни одного сражения, ну а есть уроды, которые спонтанно и естественным образом понимают устройство окружающего нас мира лучше, чем иной профессор Академии. Но дальше понимания дело не шло. Максимум на что хватало таких природных магов это сварить какое-нибудь приворотное зелье или вылечить подростковые прыщи. Но по негласному уговору таких людей не брали в Академию, и на любую должность, требующую согласия епископата, ход им был заказан. Поэтому открыто заявлять о своих способностях могли лишь глупые деревенские ведуньи или откровенные лгуны. Как я в таком случае попал в Академию? Очень просто - в то время я многого о себе не знал. Способности к природной магии у меня открылись гораздо позднее и не без участия того, кого я предпочел бы не видеть никогда в жизни. Так что в данный момент я был, пожалуй, единственным в мире природным магом, разбирающимся в теории работы с потоками.
Заканчивая контур, я уже не так напряжен, и позволяю себе пораздумывать над посторонними вещами. Например, над тем, почему Повелитель не желает достать мне Искру. Никогда не поверю в то, что он не способен на это - с его-то богатством и возможностями! Даже с учетом того, что все Искры были именными, и вручались только выпускникам Академии, сдавшим все экзамены, и прошедшим церемонию освящения в Церкви. Для него же не составило труда снабдить меня великолепными фальшивыми документами гномьей работы, да что там документы! Для Повелителя не существовало невозможного. Нет, он просто не посчитал это нужным. Дроу вообще свысока относились к человеческой магии, а Повелитель просто становился неуправляем, если речь заходила об Искре. Губы сжимались в презрительную щелочку, в глазах - гранит, ноздри раздуваются как у породистого жеребца. И мне потом приходилось час выслушивать лекцию о том, что Искра подобна костылям. Калекам она помогает передвигаться, хотя и с трудом, но для здорового мужчины, способного ходить на своих двоих они лишь помеха. Единственное, что не учитывал Повелитель, так это то, что я тоже был человеком! И на меня распространялись законы человеческой магии. Хотя, кое в чем он все же был прав - скрепя сердце вынужден был признать я. Найди у меня вчера при обыске чужую Искру - так просто я бы не отделался. И тут уже никакое вранье бы не помогло - не в камере бы я сейчас сидел, а висел бы на дыбе чувствуя как ломают мне кости и вытягивают жилы, пока бы не признался во всех грехах и настоящих и выдуманных. И смерть была бы для меня желаннее, чем глоток воды для путника посреди пустыни.
Ну вот и все - я кладу последний "шов" и с удовлетворением наблюдаю, как обесцвечивается, размывается контур в том месте, где небольшая частичка потока оторвалась от своего родителя. Сколько раз я уже видел это действо, и все равно каждый раз оно вызывает у меня трепет. Еще несколько мгновений и контур отделяется окончательно. И вот, с замиранием сердца, я держу на руке крошечную частичку сущего, маленькое сияющее солнце, мой собственный источник энергии. Чуть подрагивает, будто я держу в руках живое бьющееся сердце. Какая жалость, что обычные люди не могут видеть эту красоту - может быть в мире было бы меньше зла! Я баюкаю его в ладони нежно, как новорожденного, хотя почему - как? Он действительно новорожденный. Новый. Рожденный только что. Сотканная из миллионов тончайших световых линий пульсирующая сфера, больше всего походит на оболочку мыльного пузыря. Ее цвет светлее, чем у основного потока, близок больше к зеленому, чем к коричневому, и ничего красивее в своей жизни я до сих пор не видел. Мне кажется, что я мог бы любоваться часами своим произведением, своим шедевром, но до утра осталось не так много времени, и мне надо поторапливаться. С разочарованным вздохом помещаю малыша внутрь замка. Сейчас, мой хороший, совсем скоро ты станешь свободным и сможешь присоединиться к породившему тебя потоку. Но перед этим, ты сделаешь для меня небольшое одолжение. С величайшей осторожностью я тяну на себя кончик контура, совсем чуть-чуть - мне не нужно сносить дверь с петель. И замок взрывать тоже не надо. Лишь небольшой толчок, подымающий собачку замка, вот так... Негромкий хлопок и последнее препятствие на пути к свободе преодолено! Я мог собой гордиться - и я горжусь! Покажите мне хоть одного официального мага, одного из этих лентяев, разжиревших на дармовых харчах, способного проделать такую тонкую работу даже обладая Искрой! Да им легче взорвать стену, чем бесшумно открыть замок, причем так, что бы никто не догадался, что он открыт без ключа! Ха и еще раз ха!
Я чувствовал, как меня переполняет злой азарт, заменявший мне смелость, гордость, а порой и хлеб насущный - серьезно, порой, в горячке очередной охоты, я банально забывал о том, что иногда необходимо есть. С ним я не чувствовал усталости и не испытывал страха, забывал о сомнениях. Иногда мне казалось, что азарт - это все, что у меня осталось, что только благодаря этому у меня есть силы продолжать свое существование. Правда, иногда меня заносило, и я, благодаря своей азартности, попадал в переделки, но сейчас он был очень кстати. Сейчас я рад ему как другу. Выскальзываю в приоткрытую дверь, и бесшумно крадусь по коридору. Ни одного охранника, только факелы, вбитые в стену, через каждые пять шагов. Что с них взять - провинциальная комендантская тюрьма, финансирование недостаточно, налоги идут в казну главного департамента, а уж потом распределяются по регионам. Глава департамента сволочь и казнокрад, выделяет бюджет только на содержание пяти жандармов вместо пятнадцати положенных, да и то с трудом. Да и с какой стати ему разоряться, если в этом городке отродясь никого кроме мелких воришек и пьяных дебоширов под стражей не держали. И впятером справятся. А глава департамента, лучше на эти деньги хорошенько кутнет в столице! До боли знакомая история... Просто хоть самому бери и сочиняй оправдательную записку для нерадивых стражников. А после моего побега она им ой, как понадобится!
А вот и комната охранника. Освещена еще скуднее, чем коридор. За столом спиной ко мне сидит молодой жандарм, как его звали... Колин, если я не ошибаюсь. Он вертит в руках бутылку с вином и насвистывает какую-то веселую песенку. Я нахожу еще одну бутылку на полке сбоку и обрываю его песенку в прямом и переносном смысле хорошим ударом по голове. Колин невнятно мычит и кулем оседает на пол. Это тебе за то, что назвал мои глазки смазливыми - мысленно говорю я распростертому на полу телу. Нет, я не злопамятный. Просто злой и память у меня хорошая. Моя сумка обнаруживается в шкафу напротив входа. Все вещи на месте, и даже деньги никто не тронул, молодец, комендант - держит подчиненных в узде. Ну, пора и честь знать. Я осторожно выглядываю в коридор. Он пуст так же, как и предыдущий. Неужели Колин сторожил тюрьму в одиночку?! Но нет, снаружи доносятся голоса еще двоих охранников. Охраняют внешние ворота. Впрочем, судя по тому, как громко и фальшиво они вытягивают припев похабной песенки, они тоже приложились к бутылке. И, наверняка не одной. Я мог сейчас мимо них слона провести, они бы все равно не заметили. Но, не будем рисковать, скромно пройдемся в тени вдоль стеночки.
- Воды... - хриплый голос, раздавшийся откуда-то сбоку, заставил меня подпрыгнуть от неожиданности. - Пить.... Пожалуйста...
В дальнем углу караулки, оказывается, был вход в еще одну камеру. Я ее впопыхах не заметил, зато обитатель камеры заметил меня. Беру со стола свечу и подхожу поближе. В кабинете господина Альпера висел его портрет во весь рост в парадной мантии на фоне Хорнфлирского залива. Затравленное существо, сидевшее в камере, напоминало человека на этом портрете, примерно так же, как тощая уличная кошка напоминает пантеру. И я мог сказать с полной уверенностью, что у человека на портрете не было таких трясущихся, как после тяжелого перепоя, рук, блуждающего взгляда и судорожно сжатых губ. Но главное - у него не было такого непонятного, неуловимого выражения, заморозившего черты его лица, превратив их в злую жесткую маску. У меня мгновенно пересохло во рту, дыхание сбилось, а сердце застучало так часто, что кажется еще секунда, и оно выскочит из груди. Не может быть! - шепчу я себе. - Неужели?!! Делаю шаг обратно к столу, обмакиваю пальцы в лужицу, вытекшую из разбитой бутылки, и облизываю их. Я не пробовал содержимое этой бутылки до того, как разбил ее о голову Колина, но сейчас оно меньше всего напоминает вино. Это что-то среднее между уксусом и оливковым маслом - в общем, редкая гадость. Вкус явно изменился. Да еще и этот запах свежести, будто перед грозой. А это означает что.... Если еще сюда добавить одичавший вид господина Альпера, его дрожащие руки и покрасневшие глаза, с прожилками лопнувших капилляров... Я уже видел это раньше. Классические признаки присутствия демона, хоть учебник пиши!
- Господин Альпер? - окликаю я его, подходя вплотную решетке. На секунду его взгляд останавливается на мне, а затем опять принимается блуждать по камере. Он одержим - это совершенно точно, я не могу ошибаться. Только ведь с момента убийства прошло уже больше двух недель, неужели тварь до сих пор его не оставила?! Такого я еще не видел. Обычно демон покидал одержимого практически сразу после того, как свершалось зло. Кроме того он не мог находиться в человеческой оболочке слишком долго - ему постоянно требовалась подпитка. И как только ресурсы человеческой ауры исчерпывались, демон отправлялся на поиски новой жертвы. Одерживая власть над человеком, тварь полностью меняла его рассудок, внушая ему чуждые, несвойственные ему ранее мысли. Именно этим демон и питался - теми низменными злыми эмоциями, которые он вызывал в человеке. И чем сильнее зрело в человеке раздражение, ненависть, гнев, тем лучше себя чувствовал демон. Заканчивалось все вспышкой ярости, причем столь сильной, что следствием ее было, обычно, убийство. И убивал одержимый не кого-нибудь постороннего, а самых близких людей - детей, жену, родителей. Для твари это было пиршеством, праздничным обедом из трех блюд. Он выкачивал из человека все составляющие его личности: эмоции, желания, воспоминания, оставляя после себя лишь пустую безжизненную оболочку. После ухода демона, одержимый протягивал обычно не больше недели. А мерзкий потусторонний паразит уже к тому времени находил себе новую жертву и новый источник силы.
На подчинение себе человека и полное овладение его телом у твари уходило не больше трех дней. По крайней мере, у тех, о ком я слышал до сих пор. Мог ли демон присутствовать в теле господина Альпера почти два месяца?! И зачем?! Я чувствовал, как дрожат мои пальцы, пока отпирал камеру, найденным на поясе у Колина ключом. Вот сейчас и выясним. Такого случая у меня еще не было, и я был не намерен его упускать. Делаю глубокий вздох и вхожу в камеру. То, что раньше было господином Альпером, уважаемым коммерсантом и преданным мужем, сидело возле стены, прикованное за лодыжку к тяжелой чугунной гире. Осторожно приближаюсь, и заглядываю ему в глаза. Никакой реакции. Кажется, он меня игнорирует. Ладно, придется привлечь его внимание. Вытряхиваю из сумки корешки и травы. Зараза, жандармы перевернули всю сумку, и нарушили привычное мне положение вещей. Ничего, потом соберу. То, что мне нужно, естественно, находится последним. Чертополох и полынь. Раскладываю пучки с травами по углам камеры и по очереди поджигаю. Дымок поначалу занимается неохотно, но, вскоре все помещение прованивает сильным резким запахом. Мне уже и самому нехорошо, я закрываю лицо платком и стараюсь дышать через него. Одержимый кашляет, захлебываясь слюной и пытается разогнать клубы дыма. Беру один из тлеющих пучков чертополоха и подношу прямо к его носу, а потом резко убираю. Если он и дальше будет так кашлять, то еще немного, и выхаркает легкие.
Когда приступ проходит, я вновь окликаю его, похлопывая по плечу. О, вот теперь он смотрит на меня. Кажется, мне все же удалось добиться его внимания.
- Кто ты? И зачем совершил убийство? Отвечай!
- Королевский советник Трудо.... - его голос звучит так тихо, что я с трудом разбираю слова. Одержимый говорит так, будто пытается вспомнить, как правильно открывать рот.
- Зачем ты овладел этим телом? У тебя есть цель?! Как тебя зовут? - я продолжаю сыпать вопросами, но одержимый лишь хрипит и дико вращает глазами.
- Трудо... Королевский советник Трудо... Он послал... - успеваю разобрать я перед тем, как хрип внезапно обрывается. Изо рта его вываливается толстый синий язык, глаза закатываются и господин Альпер теряет сознание.
Вот и поговорили. Я разочарованно сплевываю. Кажется, большего мне от него не добиться. Ладно, придется позаботиться о твари по-другому. Роюсь в сумке. Пузырек с "непонятно чем" по-прежнему на месте. Мне еще повезло, что жандармы не додумались из него отхлебнуть - тогда я бы точно дешево не отделался. Экстракт беллатрикса в небольших количествах вызывает эйфорию и видения, но если переборщить с дозой, то проснуться можно уже на том свете. Ага, сидя на облаке с арфой в руках - вариант для тех, кто не слишком грешил, естественно. Наливаю экстракт на донышко жестяной чашки, разбавляю водой один к трем. Одержимый по-прежнему валяется на полу без признаков жизни. Поднимаю ему голову, и пытаюсь влить в рот содержимое чашки. И тут он внезапно просыпается и принимается сопротивляться, да еще с какой прытью! Что, тварь, запах не нравится?! Посмотрим, как тебе понравится вкус! Через несколько минут упорной и отчаянной борьбы, мне, наконец, удается влить содержимое чашки ему в глотку. Крепко держу его, пока не убеждаюсь, что одержимый выпил все до последней капли. Его кадык дергается, глаза закатываются, и он опять впадает в ступор. Ладно, пусть полежит пока. У меня есть несколько минут, пока настой не начнет действовать.
Надо сказать, что демон относится к телу, которым овладевает как наездник к лошади, или как столяр к молотку - это удобный инструмент, не более. По своей воле он его ни за что не покинет, но если тело вдруг выходит из под контроля, демон предпочитает поискать себе более послушную лошадку. Алкоголь или наркотики выводят тело из под любого контроля вообще и демонического контроля в частности. Поэтому когда я услышал, что господин Альпер перестал пить вино, и даже на свадьбе собственной сестры сохранял трезвость, для меня это стало вернейшим свидетельством его одержимости. Беллатрикс средство сильное, действует быстро и эффективно. Правда, скоро портится, но этот настой свежий, должен дать хороший результат. Так что надо поторапливаться. Возвращаюсь к сумке - оба кольца на месте. Это простенькие оловянные колечки, со стекляшкой, вправленной в грубую оправу, из тех, что продаются на сельских ярмарках. В качестве обручального его может использовать разве что бедный деревенский подпасок. Даже то, что жандармы не позарились на эти кольца, говорит о том, насколько они примитивны и грубо сделаны. Впрочем, для моих целей они вполне пригодны. Когда тварь покинет тело, ее будет поджидать сюрприз - камера по-прежнему полна дыма. По какой-то причине запах чертополоха и полыни ослепляет демона, совершенно его дезориентирует. Он будет вынужден искать прибежище, и лучше кольца ему в этой камере ничего не найти. Собственно говоря, демону нужна лишь простая четкая структура. И для этой цели одинаково хорошо подходят как бриллиант, так и простое стекло. Понятное дело, что я предпочитал использовать стекло. Итак, какое кольцо мы выберем сегодня? С зеленым стеклышком или с красным? Немного подумав, останавливаюсь на красном - надеюсь, демон оценит мой художественный вкус.
В центре камеры, где не так много дыма, кладу кольцо на пол. Тело на полу тяжело вздыхает и выгибается дугой. Внутренним зрением, тем самым, которым я различаю потоки, наблюдаю, как изо рта господина Альпера вырывается сгусток черного дыма, похожий на небольшую тучу. Несколько секунд он мечется по камере, пока не натыкается на оставленное мной кольцо. Еще секунда, и дым просачивается внутрь хрусталика. Осторожно, стараясь не делать резких движений, беру кольцо в руки. Вот так... Небольшое усилие и ловушка захлопывается. Я закрываю контур, бережно заворачиваю колечко в пропитанный едким дымом платок и прячу на дно сумки. Вот теперь, дорогуша, тебе никуда не деться!
Одержимый по-прежнему лежит на полу, и даже не проверяя пульс, можно с уверенностью сказать, что несчастный скончался. Еще одна смерть на моей совести. Не смог спасти. Не успел. И что самое плохое - я даже не могу пообещать ему, что смерть будет отомщена. Но я, все же попытаюсь, - говорю я покойнику. - Попытаюсь разобраться что произошло, и не допустить, чтобы это произошло вновь. Твоя смерть не была напрасной. Покойся с миром. Н-да, поминальные речи явно не мой конек.
И все-таки странно. Господин Альпер умер скорей всего, сразу после того, как демон покинул его тело. Вообще странно, что он продержался так долго с выпотрошенной аурой, но смерть его явно не случайна. Может ли быть, что именно демон все это время не давал ему умереть, поддерживая в нем подобие жизни? Странно, обычно демоны наоборот, выкачивают жизнь из одержимого. Впрочем, в этом деле столько странного, что я уже устал удивляться. До сих пор я считал что демоны - это случайное неконтролируемое зло, которое невозможно ни предсказать, ни понять. Но не на этот раз. Демон не покинул тело одержимого сразу после убийства, более того он провел в нем еще почти две недели. Если бы я поверил в разумность потусторонней твари, я бы сказал, что он чего-то ждал. И судя по всему, он ждал меня. Вернее возможности передать сообщение. "Королевский советник Трудо послал" - именно это он сказал. Что это значит, черт возьми?!!
Из караульной доносится какой-то шорох - кажется, Колин вознамерился прийти в себя. Возвращаю его в небытие повторным ударом по затылку. Сквозь окошко караульной видно бледное предрассветное небо, за стеной дуэтом храпят два остальных тюремных стража. Самое время удариться в бега, но я, почему-то не двигаюсь с места. Что-то в этой истории не дает мне покоя. Что-то удерживает меня на месте, не позволяя сделать тот логичный и единственно верный выход из этой ситуации, а именно - бежать со всех ног. Где-то я допустил ошибку. Я прячу сумку обратно в шкаф, прибираюсь в караульной, проветриваю камеру, где лежит покойный господин Альпер, и запираю ее на ключ. После этого возвращаюсь в свои собственные "апартаменты" и с наслаждением растягиваюсь на топчане из гнилой соломы. Завтра мне предстоит тяжелый день.
Глава 4.
Первым, что я увидел, открыв глаза, была синяя обивка дивана. Совсем простенькая, я бы даже сказал, казенная. Да и сам диван был не ахти - сиденья были настолько жесткими, что, после проведенной на нем ночи, каждое движение отдавалось в костях ноющей болью. Тем не менее, чувствовал я себя прекрасно. Еще бы - наконец-то я выспался! После нескольких ночей полных кошмаров, эту ночь я проспал как младенец. Тихо и без дурацких сновидений. Я перевернулся на спину и с наслаждением потянулся.
- Знаешь, этот диван видел много. На нем плакали, умоляли, умирали, один раз меня на нем даже пытались соблазнить. Но спать на нем еще никто не удосужился.
Приподымаю голову, щурясь и моргая от резкого утреннего света, и лицом к лицу встречаюсь с обладателем голоса. Н-да, кажется, я попал.... Если комендант Хорнфлирской тюрьмы напоминал таксу, то теперь передо мной был волкодав! И ни спокойный взгляд светлых глаз, ни гусиные лапки в уголках глаз впечатления не меняли. Высокий, плотный, но, ни капли жира. Грива темных с проседью волос, тяжелый подбородок и пышные усы. Он стоит у стола, скрестив руки на груди, и рассматривает меня с нескрываемым интересом. Холодным таким интересом, неприятным.... Так коллекционер рассматривает редкий вид бабочки, примеряясь, куда бы воткнуть ей иглу, чтобы пришпилить к бумаге. Я попытался сесть, но от долгого нахождения в неудобной позе, мышцы затекли, и резко вскочить не получилось. Правая рука вся онемела от плеча до кончиков пальцев. Странное ощущение - рука вроде бы слушается, и в то же время будто принадлежит не мне. Несколько раз стискиваю пальцы в кулак, с удовольствием ощущая, как по венам с легким покалыванием устремляется кровь. После этого принимаю, наконец, вертикальное положение.
Я, конечно, тоже хорош - заснуть, дожидаясь допроса, было, по меньшей мере, глупо. Это ведь не просто комната - это обитель страха и трепета, предбанник ада, где обвиняемые в тревоге дожидаются того, кто решит их судьбу. Сюда ведь простых подозреваемых не водят. Это кабинет самого С таршего дознавателя Сарласа! Владыка судеб королевства. Вот уж не думал, что когда-нибудь встречусь с ним. До сих пор я ни разу с ним не сталкивался, но, как и всякий, живущий в Сарласе, был о нем наслышан. Поднялся из грязи в князи. Король не мог назначить его министром - слишком уж низкого происхождения тот был, но зато на деле старший дознаватель обладал такой властью, что ему мог позавидовать любой министр полиции. Многим это не нравилось. Поговаривали, что он толи незаконнорожденный сын какого-то герцога, толи внебрачный ребенок любовницы старого короля. Мол, поэтому король ему так и доверяет. Но мне стоило один раз взглянуть в его глаза, чтобы понять, что все это враки. Человек, стоящий передо мной пробился не благодаря связям или протекции. Нет, он добился всего своим талантом и хваткой. Мертвой хваткой.
Я даже внутренне поежился - вчера, когда мне в голову пришел этот "гениальный" план, я как-то не учел, что стану объектом внимания такого человека. А можно ведь было и предусмотреть! Опять моя чертова легкомысленность! Так бы и дал себе по морде! Только это уже вряд ли поможет. О чем я только думал?! Впрочем, о чем я думал, я еще помню - об ускользающем времени. С той самой минуты, когда я услышал, как тварь голосом господина Альпера произнесла имя королевского советника, я мог думать только о том, что время уходит, как песок сквозь пальцы, и о том, что я должен быть в столице как можно быстрее. Потом я представил себе как я буду добираться до Сарласа окольными тропами - после побега, мне предстоит еще долго держаться подальше от хороших дорог, а тут ведь каждая секунда на счету! Это меня совсем, совсем не устраивало. Был один способ добраться до Сарласа за сутки, но для этого мне нужна была помощь королевской почтовой службы и ее магов. К сожалению. Сам я был на такое не способен - дыры в пространстве изучались лишь на третьем курсе, и то лишь теми студентами, которые выбрали себе подходящую специализацию. Если я правильно помню теорию, то наш мир представлялся в виде листа, на котором чертилась прямая линия. Из пункта А в пункт Б можно проехать только по ней - долго и скучно. Но, если скрутить этот лист трубочкой и пробить карандашом дырку, то поездка могла занять не больше нескольких минут. Хороший способ, только очень уж дорогой и опасный. Малейшая ошибка в расчетах и вместо столицы ты приземляешься в центре пустыни, и хорошо если целиком. Поэтому, таким способом пересылались только неодушевленные предметы и только в самых экстренных случаях, а уж как живого человека переправить, провинциальные маги смогли просчитать только после консультаций с Главой почтового ведомства и Главным магистратом. Так что даже для Обладателей Искры это была довольно сложная задача.
Впрочем, если бы я знал, на что мне придется пойти для такой транспортировки, я бы наверняка предпочел прогуляться напрямик через лес, рискуя сломать ногу в очередном овраге, или напороться на стаю волков. Все лучше, чем те издевательства, которым меня подвергли в Почтовом ведомстве. Весь вчерашний день я провел обнаженным на холодном полу в центре контура пересылки. Меня обмеряли, взвешивали, заставили три раза помочиться, при этом ни воды, ни еды не давали. Может, надеялись, что на то, что я за сутки похудею, и меня будет легче пересылать, а может просто боялись, что я испорчу ковер в комнате прибытия. По правде говоря, я был очень близок к этому - по сравнению с тем, что я испытал во время транспортировки, морская болезнь и тошнота во время беременности могут считаться не более чем легким недомоганием. Но больше всего меня раздражали бесконечные обмеры. Встань, повернись, согни пальцы на правой руке.... Вот, зачем, скажите на милость, им нужен был объем моих больших пальцев на ногах?! Или длина ресниц?! Повернись спиной, руки в стороны, теперь дотронься левой рукой до носа.... Зато теперь я был обладателем подробнейших сведений о собственной персоне - настолько же точных, насколько и бесполезных. Как, к примеру, правильного обозначения цвета радужки моих глаз согласно шкале Эвенхена (даже не спрашивайте меня что это) или длины моего... ну вы понимаете... Центра любой мужской фигуры. Хотя, надо сказать, эта часть моего тела особенно почтовых магов не заинтересовала. Гораздо больше внимания они уделили форме моих ушей. Такое впечатление, что они просто изощренно мстили мне за то, что я подкинул им работенку! Как иначе можно это объяснить?! Мне казалось, что надо мной просто издеваются. В открытую, нагло, сохраняя при этом невозмутимое спокойствие на лицах. По-моему они даже пытались подсчитать количество конопушек на моем носу. С какой целью, я хотел бы знать?! Если они боялись, что после пересылки я недосчитаюсь какой-либо части своего тела, то как раз этой деталью я бы с удовольствием пожертвовал. Были бы ноги-руки на месте, остальное ерунда. Я терялся в догадках, а задать вопрос не мог, чтобы не показать свою излишнюю осведомленность. И это меня выводило из себя так, что я уже готов был врезать самому педантичному и въедливому из клерков по его любопытному носу. Но тот, видимо, интуитивно почувствовав, чем ему грозит пересчет волосков на моей ноге, дал сигнал к отправке. Сам процесс пересылки занял меньше пяти минут. Просто мне разрешили одеться и велели стать в середине пересылочного контура, а через пять минут я оказался в точно таком же, только находился тот уже в столице. Но эти пять минут стоили мне, наверно, пяти лет жизни. Я теоретически знал, как происходит процесс прокола дыры в пространстве, и имел приблизительное представление о том, что должно произойти, но все равно оказался не готов. И, когда над моей головой стала формироваться огромная, полыхающая нестерпимым белым светом воронка, я автоматически закрыл голову руками, как будто этим по-детски неуклюжим жестом можно было защититься от активированного энергетического портала. Воронка поглотила меня, закружив в бешеном давящем ритме от которого плавятся ребра, и кости нестерпимо ломит. Перед глазами мутно распускаются и цветут красочные пятна, мысли в голове перемалываются в кашу, и я кричу от обжигающей нестерпимой боли. И длится она долго, бесконечно, целую вечность.... И пять минут. Все заканчивается так же внезапно, как и началось. Я чувствую, как колени ударяются об камень, а за ними и локти, и мокрый от испарины лоб. И обнаруживаю себя скрючившимся в очередном пересылочном контуре, трясущимся от пережитого ужаса, сдавливая руками голову - мне все казалось, что она сейчас лопнет, как перезревший арбуз. Еще минут пятнадцать после этого, я приходил в себя, пытался восстановить дыхание и лишь неясно осознавал, что вокруг меня находятся какие-то люди. Помню только, что мне помогли встать и куда-то повели. Видимо, по дороге я периодически отключался, потому что помнил только лестницу и смутно какой-то экипаж, в котором мы долго ехали. Я был так измучен, что не удивительно, что заснул я сразу, как только меня ввели в этот кабинет и позволили сесть.
И вот теперь старший дознаватель королевства стоял передо мной, рассматривая с откровенным холодным любопытством, приправленным изрядной долей презрения. Впрочем, возможно он презирал все человечество в целом - при его роде занятий это неудивительно, но мне от этого легче не становилось. Диван, на котором я по-прежнему сидел, внезапно стал давить острой пружиной в спину. Так, только без паники. Мне нужно взбодриться. Взгляд мой упал на стоящий в углу кувшин для умывания. Это то, что надо. Сейчас, вот, умоюсь и сразу же приду в себя. Вода охладила лицо, принесла свежесть и ясность в мыслях. Вытираясь полотенцем, замечаю, что на стене рядом висит небольшое изящное зеркало. Ну я и красавец! Волосы торчат в разные стороны, под глазами темные круги, на левой скуле ссадина - комендант постарался. Когда утром, после разговора с одержимым, я сообщил ему, что его подозрения были оправданы, и я действительно шпион дроу, он несколько "расстроился". Убить он меня не мог, потому что я обещал показать дом, в котором жил человек, завербовавший меня (за ночь я успел сочинить байку о целой шпионской сети по всему Сарласу), а это обещало продвижение по службе, но душу отвел. А рука у него оказалась крепкая.... Я потрогал зуб языком. Действительно шатается, или мне это только кажется? Во рту до сих пор оставался мерзкий медный привкус крови.
- Не мешаю? - голос старшего дознавателя был мягок и вкрадчив, но для меня он прозвучал как тигриный рык. Только тут до меня дошло что, собственно, я делаю: мало того, что нахально заснул на диване самого старшего дознавателя, так еще и бесстыже воспользовался его умывальными принадлежностями. А теперь еще и в зеркало битый час пялюсь, напрочь забыв о владельце кабинета. Не удивительно, что он в гневе - такой дерзости он еще не видел! Резко оборачиваюсь, принимая самое тупое выражение лица, которое только было мне доступно.
- Ох, простите, надеюсь, вы не в обиде на то, что я воспользовался вашим кувшином? Наверно не надо было, но после пересылки я что-то плохо соображаю, - что, кстати, было чистой правдой. - А вы, наверно, дознаватель?!
- Старший дознаватель, - мягко поправляет меня тот, пристально вглядываясь в мои честные глаза. В его голове наверняка сейчас крутился единственный вопрос: действительно ли я такой наглец, или же человек перед ним настолько беспросветно туп?! Верноподданное обожание на моем лице было призвано склонить его выбор в пользу последнего варианта. Я тупой! Я очень тупой!!!
- Кстати о пересылке, - кажется, дознаватель все же пришел к желаемому для меня выводу. - Кто только придумал переправлять вас в столицу таким способом?! Это же просто уму непостижимо - столько затрат, и ради чего?! Какой-то опереточный заговор! Шпионы дроу в курортном Хорнфлире! Что их могло заинтересовать там - рецепт селедки маринованной?!
Кажется, я тоже высказывал подобные мысли в комендатуре. Что лишний раз доказывает, что мысли сходятся не только у дураков.
- Кому это только в голову взбрело?!
Вообще-то мне. Но все, кто присутствовал при моем допросе в комендатуре, дружно подтвердят, что инициатором идеи был комендант собственной персоной. Я лишь сказал, что, к сожалению, главаря сети шпионов, поймать, видимо не удастся, поскольку в ближайшие дни он собирался покинуть Сарлас. По моим сведениям. Ну и добавил, скромно потупив глаза: "Какая жалость, что почта способна пересылать через портал лишь неживые предметы. Вот, если бы можно было послать меня тоже!" Остальное додумал уже сам комендант. Он ухватился за эту идею, как собака за кость, и развил такую бурную деятельность, что не прошло и часа, а мы уже были в Почтовом управлении, и он тряс за грудки ничего не понимающего начальника ведомства, с требованием тут же на месте обеспечить всем нам портал в Сарлас. Правда, после того, как ему объяснили, чем именно опасны проколы в пространстве, его пыл несколько охладел, но на моей транспортировке он все же настоял. Ну да, заключенного не жалко - подумаешь, потеряется по дороге одна рука?! Мелочи жизни! Впрочем, я не обижался. В конце концов, идея была моя.
- Никому ничего доверить нельзя! - продолжал между тем возмущаться старший дознаватель. - На один день отлучился по неотложным делам - и на тебе! Заместитель дает разрешение на срочную транспортировку через портал! Ты ведь даже не знаешь, какой ты везучий, парень. Поверь мне, будь я вчера на месте, я бы распорядился просто и без затей свернуть тебе шею!
Я почувствовал, как страх острыми коготками царапнул меня за плечо, и невольно сглотнул. Да уж, я известный везунчик!
- Ты обошелся казне в стоимость нового трехпалубного фрегата! - драматическим тоном сообщил мне старший дознаватель. - Даже не знаю, чего я хочу больше: придушить тебя собственными руками или заставить отработать эти деньги!
- У меня есть кое-какие сбережения, - робко вставил я. - И еще сотню могу одолжить.
Мой собеседник только хмыкнул, и закатил глаза, как бы говоря: "Что возьмешь с убогого!".
- За одно только это разбазаривание средств, тебе полагается смертный приговор! - констатировал старший дознаватель. А ведь ты еще и шпион остроухих! Я даже не говорю о том, что ты осквернил мой умывальник. И, будто этого мало, я немного покопался в твоей сумке, - он кивнул в угол и я увидел там свои вещи, сваленными в кучу. - У тебя там, конечно, всякая дребедень да и денег не густо. - Он демонстративно пересыпал монеты из моего кошелька в свой. - Не возражаешь?! Покойнику они все равно не понадобятся, а мне будет приятно. - Я возражал, да еще и как, а толку?! В моем положении, я мог себе позволить лишь тихо поскрипеть зубами. Ах, какая жалость! Может, по меркам старшего дознавателя, денег у меня было и немного, но на них я мог бы еще протянуть недели две. А вот теперь точно придется обращаться к Донне. Проклятье! Как же мне этого не хотелось.
- Но среди прочего хлама я обнаружил одну любопытную вещицу - продолжал тем временем мой собеседник. Жестом фокусника он достал из кармана тот самый флакончик с экстрактом беллатрикса. - Знаешь, что полагается за хранение наркотических веществ? Угадал - смерть! Итого, у нас есть: смерть через повешение, - он принялся загибать пальцы на руке, - отсечение головы и расстрел. Неплохо, а?! А ведь еще и восьми утра нет.
Н-да, выбор у меня был богатый. Смертные приговоры множились просто как кролики в брачный период. Придется добавить к ним еще один - за побег из-под стражи. Да, я, конечно, не ожидал, что меня примут на столь "высоком" уровне, но пути отхода продумал заранее - я все же не сумасшедший. У меня было несколько вариантов, и сейчас все зависело от того наденут на меня кандалы или нет. Надеюсь, меня все же сочтут достаточно безобидным.
- Но ведь я оказываю услугу Короне! - я жалостливо хлопаю ресницами. - Разве мне не полагается помилование?
- Что бы отменить все эти приговоры, парень, твоя услуга должна оказаться поистине неоценимой! Ты уверен в себе?
- Ну, в общем...
- Отлично, - старший дознаватель хлопает в ладоши. - Тогда поехали.
- Что.... Сейчас? - вот к этому я готов не был.
- А чего тянуть?! Ты ведь, кажется, утверждал что, - он взял со стола какой-то листок, и принялся зачитывать, - "Главный резидент дроу собирается покинуть столицу не позднее четверга". Твои слова?
Я кивнул - а что мне оставалось?!
- Тогда вперед, - от его улыбки мне стало не по себе. - Чем раньше закончим, тем больше у нас останется времени на то, чтобы познакомиться поближе. - Судя по всему, он на девяносто девять процентов уверен, что я вру, и уже мысленно представляет себе, как он будет размыкать меня на части. Мой мозг лихорадочно работал, стараясь найти лазейку. Почему-то я был уверен, что мы пойдем к дому предполагаемого резидента дроу ночью. Черт возьми, похоже, у меня остался только один вариант.
- В чем заминка? Передумал?! Или милорду перед выходом захотелось отведать завтрак?!
Вообще-то это было неплохая идея, да и отхожее место навестить не помешало бы, только произнести это в слух я не осмелился. Что-то мне подсказывало, что это было бы последней каплей в чаше терпения господина старшего дознавателя.
Он позвонил в колокольчик, и в комнату вошли три дюжих жандарма. И вот сейчас все должно было решиться - оденут мне наручники или нет.... Жизнь или смерть.... Да или нет.... Нет.... ФФухх. Я оттер со лба холодный пот. Кажется, пронесло.
- Сумку стоило бы взять. Возможно, там есть предметы, которые этот главный шпион потребует в качестве верительной грамоты - после пережитого волнения голос меня подвел, и мне пришлось несколько раз откашляться. Впрочем, старший дознаватель истолковал это по-своему.
- Что, о флакончике беспокоишься?! - спросил он с язвительной усмешкой. - Ничего, он пока побудет у меня. Потерпишь денек без сладких видений. Может быть, позже, я тебе дам чуть-чуть - за хорошее поведение.
Кажется, он принял меня за наркомана. Что ж, это мне только на руку. И, главное - сумку мы все же захватили.
Уже садясь в карету, он спросил меня:
- В докладе комендант сообщает, что поначалу ты наотрез отказывался от всех обвинений в шпионаже, и почти сумел убедить всех в своей невиновности. Зато на следующее утро сам во всем признался. Что ж на тебя так повлияло, если не секрет?
- Ну, комендант послал в столицу гонца проверить мою личность. И, в общем, когда я убедился, что сбежать мне не удастся, то решил во всем признаться.
- Вижу, твою честность оценили по достоинству, - хмыкнул старший дознаватель, рассматривая ссадину на моей скуле.
- Да, с рассерженной таксой лучше не связываться, - бормочу я, и, только услышав громкий хохот присутствующих, соображаю, что сказал это вслух.
- Ну, насмешил, просто до слез! - говорит старший дознаватель, отсмеявшись вволю. - А ведь комендант Хорнфлира действительно напоминает таксу, а, Дорт?
Дорт, один из жандармов, сидевших с нами в карете, с жаром соглашается.
- Да ты, парень, хохмач! - старший дознаватель по-прежнему улыбается, но от тона, которым он это произносит, мне становится не по себе. - Так куда едем?
... Жил-был в столице один человек, и было у него два сына. И к тому же был у него дом. Хороший дом, справный. Три этажа с палисадником, стены из ландифского камня, внутренний дворик с фонтаном. И расположение дома было самое, что ни на есть удачное - возле рынка с одной стороны, близко к реке с другой, и, когда Его Величество выезжал из столицы через Львиные ворота, он обязательно проезжал по этой улице. Из окна на третьем этаже его можно было разглядеть в подробностях. Братья, бывало, в детстве могли часами в окно глазеть на прохожих, а однажды они даже видели саму королеву-мать! Она велела остановить карету у ларька с вафлями, и восхищенные дети смогли лицезреть как она своей изящной рукой в красной бархатной перчатке передала мальчишке, торгующему в ларьке, деньги. В общем, дом был просто загляденье, сокровище, а не дом. Хозяин гордился им, заботился и украшал его изо всех сил, будто собирался там жить вечно. Одного только он не учел - что внезапно и скоропостижно скончается в самом расцвете сил, не выдержав болотной лихорадки. И два его сына останутся сиротами. Сына два, а дом один - такая вот несправедливость судьбы. И на похоронах отца будут они думать ни о своей злосчастной потере, а о том, кому достанется дом. А вопрос это был не простой, поскольку хозяин дома, не зная ничего о болезнях, подстерегающих охотника на болотах, заранее завещанием не озаботился. Простая и логичная мысль - дом продать, а деньги поделить пополам, братьям в голову почему-то не пришла. То ли из-за королевы-матери, то ли еще по какой причине, но для каждого из них дом был священным, и любая мысль о его продаже была просто кощунством. И делиться друг с другом они тоже не желали - каждый понимал, что в доме может быть только один хозяин. Через день после похорон в доме началась война. Поначалу все было в рамках приличий - все же родные люди, столько лет под одной крышей жили. Ну, подумаешь, дети подрались или жены друг другу колкостей наговорили - с кем не бывает! Но постепенно страсти накалялись, скрытое раздражение выплескивалось наружу, принимая все более дикие формы. Жене старшего брата кто-то подсыпал в чай отраву (та, правда, не сработала, но обеспечила бедной женщине незабываемую ночь в объятиях ночного горшка). В ответ другая сторона натерла половицы на лестнице, ведущей в южное крыло, и младший сын второго брата упал и сломал ногу. Естественно, такое не могло остаться безнаказанным. И вот, маховик ненависти раскачивается все шире, все яростней, захватывая по пути даже тех, кто раньше и помыслить не мог что может быть способен на такие поступки. Смерть была всего лишь делом времени. И так ли уж важно как это произошло и в ответ на что. И что на самом деле никто не собирался доводить дело до греха. Просто шутка вышла из под контроля, а в результате погиб невинный ребенок. Его изломанное маленькое тело лежало посреди внутреннего двора, того самого с фонтаном посредине, и каждый, из столпившихся вокруг него людей понимал - война вступила в новую фазу. Теперь пощады не жди.
Отец убитого ребенка, старший из братьев, служил в Сарласском гарнизоне капралом. Его скорбь была столь безмерна, а ярость столь неукротима, что уже на следующую ночь его товарищи по гарнизону, захватив из оружейной пистолеты и сабли, выкинули представителей другого клана на улицу. Не церемонясь ни с кем, избивая стариков и детей, насилуя женщин. Победа была очевидной, и по этому поводу старший брат со своими однополчанами устроили шумную пирушку. Единственное, чего они не учли, так это того, что младший из братьев был охотником, как и отец. И уж он то знал толк в ловушках и капканах. Да и товарищей с ружьями у него было не меньше. Они дождались, пока солдаты перепьются и уснут, и ворвались в дом через хитрый потайной ход, о котором старший брат даже не подозревал. Схватка была короткой и яростной, были жертвы с обеих сторон, но в итоге дом все же перешел к младшему из братьев. С той поры прошло уже несколько лет, а война продолжалась по-прежнему. Удача склонялась то к одной, то к другой стороне, никто сдаваться не собирался. Тем временем у каждого из братьев подросли сыновья, выросшие на войне, и ничего кроме нее не знающие, сменилось несколько жен, а костер войны и не думал затухать.
В городе этот дом прозвали "домом раздоров". Я о нем знал лишь потому, что как-то, года три назад, снимал в нем комнату. Тогда им владел брат-охотник, который здраво рассудив, что война войной, а лишних денег не бывает, сдавал комнаты внаем. Только вот немного было желающих поселиться в этом сумасшедшем муравейнике. За все три месяца, им удалось сдать комнату только мне. И то, единственная причина, по которой я терпел все ежедневные обыски при входе в дом, и еженощные побудки по тревоге, была лишь в том, что мне нужно было на время залечь на дно. А этот дом был последним местом, куда могли с обыском нагрянуть жандармы. Ирония судьбы заключалась в том, что сегодня именно я вел туда жандармов со старшим дознавателем во главе. На что я рассчитывал? Только на везение, и еще на то, что дознаватель ничего не знал о том месте, куда мы направлялись. Когда я назвал адрес, он вроде бы никак не отреагировал, и остальные жандармы тоже. Впрочем, если подумать - откуда ему знать?! Он обращается в высших сферах, которым нет никакого дела до маленькой междоусобицы двух братьев. Вот и хорошо. Ох, только бы мне и дальше продолжало везти! Я закрыл глаза и до боли сжал кулаки, призывая удачу не оставлять меня.
Карета дернулась и остановилась. Приехали.
- Вначале дамы! - скомандовал издевательским тоном дознаватель, делая жест в мою сторону. Я же от волнения смог выжать из себя только жалкую улыбку. Ни оскорбляться, ни отвечать на его остроты у меня уже не было сил, поэтому я просто молча, вылез из кареты на улицу. Остальные жандармы стояли на мостовой и с удивлением рассматривали здание. Надо сказать, что я тоже слегка опешил, увидев его после долгого перерыва. Судя по всему, за эти три года хозяева по очереди приложили массу усилий по укреплению дома, и теперь он больше напоминал хорошо защищенную крепость, чем обычный городской особняк: мешки с песком, затрудняющие подходы к воротам, забитые досками окна, с узкой прорезью посредине, через которую обороняющиеся могли отстреливаться без риска получить пулю в ответ.... Да что там говорить, здесь поработали знатоки фортификации. Старший дознаватель даже присвистнул от удивления, увидев это.
- Надо же, сколько раз проезжал по этой улице, никогда не замечал такого дома, - чувствовалось, что он пребывает в некоторой растерянности. Зато взгляд, которым он меня наградил, мог смело соперничать по своей убийственности со взглядом василиска. Просто чудо, что я не превратился в камень. - Оч-чень интересно!
Но отступать, судя по всему, он не привык, а потому смело подойдя к воротам, он три раза сильно стукнул кулаком по створке двери. Очень долго никто не открывал, за воротами слышался лишь какой-то шорох и приглушенные голоса. Наконец в воротах приоткрылось маленькое окошко, и в него выглянул любопытный глаз. Я чуть ли не физически почувствовал, как нас пересчитали, осмотрели и оценили.
- Че надо? - гаркнул грубый голос.
- Мы от Корвина по поводу дома, - откашлявшись, сказал старший дознаватель. Правильно, именно эти слова я назвал ему в качестве пароля. Теперь главное было не ошибиться в том, кто сейчас хозяин в доме. Корвин был старшим братом, и если мои сведения не устарели, именно он сейчас владел домом. Только бы нас пустили, только бы дали войти во двор.... Там, за колодцем был потайной ход, ведущий в городскую канализацию и катакомбы, оставшиеся еще с тех пор, когда под Сарласом, тогда еще скромным провинциальным городишкой, добывали известняк. Вообще, вся земля под столицей была изъедена дырами как головка сыра после визита мышей. Но я там ориентировался достаточно сносно, и, при небольшом везении, жандармы смогут меня там найти разве что, когда рак на горе свистнет.
За воротами раздался какой-то не то хрип, не то рык, и дверца захлопнулась. Я стоял ни жив ни мертв, почти ничего не соображая от волнения. Неужели я ошибся? Неужели за эти две недели дом опять поменял владельца?! В этот момент створка ворот скрипнула и медленно отворилась.
- Надо же, - сказал старший дознаватель, бросая на меня внимательный взгляд, - а я уж было подумал, что мы ошиблись адресом.
По очереди мы прошли во двор. В мое время здесь, перед входом было несколько деревьев. Теперь от них не осталось даже пенька - двор был совершенно, девственно пуст. Ну да, так нападающим не за что прятаться и их можно без помех перестрелять.
- Однако, - чувствовалось, что жандармам было не по себе. К тому же непонятно кто открыл дверь, поскольку ни единой живой души во дворе не было. Жандармы лихорадочно оглядывались и жались к друг другу. Еще больше их замешательство усилилось, когда ворота за нашими спинами с грохотом захлопнулись, а в самом доме вдруг тревожно зазвенел колокол.