Ночь уже вошла в свои права, а Священное Светило взобралось высоко на небосвод, освещая каждый уголок Эрнодара нежно-голубыми лучами. Сила бурлила в жилах подданных Луноликой, а воздух искрился от волшебства.
И не было сейчас ни одного тёмного в королевстве, который бы не совершал три священных поклона в честь своей Госпожи, и не воспевал её в молитвах. Именно сегодня Луноликая слышала все мольбы и просьбы, обращённые к ней, и исполняла желания, идущие от самого сердца. Искренние, светлые, наполненные надеждой. Желания, в которые вложили душу.
И во всём королевстве нашлось едва ли одно существо, неспособное осуществить священное действо по отношению к богине. Оно умирало, корчась на полу, и на последнем своём вдохе всё равно молило о жизни. Молило где-то там, про себя, в попытке хоть краем сознания уцепиться за уплывающую реальность. Но недавно вздымающаяся грудь неожиданно замерла, а дыхание окончательно прервалось.
Клариссия Лальская
Я достойна чего-то большего, чего-то по-настоящему стоящего. Более высокого положения в обществе. Более благородного... жениха? Ну или хотя бы наличия магии. Разве это слишком много? Особенно учитывая всю мою жизнь в целом и конкретно этот ее отрезок в частности.
Подобные мысли тем чаще занимали мою головку, чем сильнее приближалась свадьба. Я не хотела её, но раз матушка решила, ничего прочего не оставалась. И единственной, кто до сих пор категорично высказывался о желании моей матушки, была тётя Элизабет. Единственная и неповторимая, та самая тётя Элизабет, которая всегда была на моей стороне, сколько себя помню. А помню я, по правде сказать, довольно мало. За несколько лет до своего совершеннолетия я умудрилась упасть с коня и подчистую потерять память.
Моё положение, и правда, казалось на данный момент незавидным. Ещё когда мы с Кристи, старшей сестрой, были достаточно юны, наших родителей угораздило заключить контракт с одним из баронов. В тот год некогда обедневший графский род находился на краю погибели: выдался неурожай, и не то что подати собрать, тогда даже крестьянам было практически не прокормиться. Вариантов у родителей было два - либо распрощаться с достаточно большим куском земли, либо согласиться на предложенную бароном помощь, а позднее, когда потребуется, отплатить долг своей дочерью. В принципе, довольно легко предположить, что они выбрали в такого рода ситуации. Контракт был подписан, и род Лальских теперь оказался должен барону дочь в количестве одной штуки. К счастью, они додумались уточнить, что исключительно замуж, и на меньшее они не согласны. Барончик же и тогда был уже в возрасте, а к нынешнему моменту тем более пребывал не в лучшем состоянии. Мне предстояло выйти замуж за 80ти летнего старика. И пусть он таким уж стариком и не был, но молодость всяко давно уже помахала ему ручкой.
А слухи о том, что он раз за разом изводит своих жен, едва они успеют появиться в его доме, только навевали на меня тоску. Такой участи я для себя никогда не желала. Однако стоило над этим хоть на минуточку задуматься, откуда-то появлялась стойкая уверенность, что эта роль абсолютно не для меня.
Раздался стук в дверь, и я наконец-то заставила себя оторваться от подушки и окончательно избавиться от оков сна, преследовавшего меня из ночи в ночь. Уже и забыла, когда последний раз удавалось хорошо выспаться, не наблюдая за мучениями молодой светловолосой девушки и за последним ее судорожным вздохом. И раз за разом во сне я умирала вместе с ней. Что, к слову, хорошего настроения мне с утра не добавляло.
- Да заходи уже, - сказала негромко, всё же принимая сидячее положение и надевая тапочки. Двери приоткрылись, и в комнату проскользнула невысокая светловолосая девушка, на вид достаточно милая.
Личико её немного скривилось, и посмотрела она на меня с немым укором, явно намекая на то, что до сих пор сижу в неглиже.
Однако если она и ожидала от меня каких-то извинений, то я вовсе не собиралась оправдывать её чаяния.
- Ты бы... постеснялась, - сообщила она, немного смутившись.
А я, окинув себя задумчивым взглядом и не найдя ничего предрассудительного, лишь легонько качнула плечом.
- Ты ведь сестра... Зачем мне тебя стесняться? - спросила абсолютно спокойно, тем не менее поднимаясь с кровати и накидывая тонкий халатик, неаккуратно вчера брошенный на спинку стула около трюмо.
Сестра на все мои манипуляции лишь махнула рукой и чинно заняла свободный пуф, расположившийся практически рядом с кроватью.
- Ты меня извинишь? - спросила чисто ради приличия, - Я только спросонья и не успела умыться, - и даже не дожидаясь ответа, скрылась за неприметной дверкой в углу комнаты. Может, сестрица мне что-либо и пыталась сказать, но я её уже совершенно не слушала, занятая утренними процедурами.
Стоило закончить и вновь показаться в собственной комнате, как Кристи в очередной раз попыталась хоть в чём-то укорить меня, тем самым показывая своё старшинство и покровительство мне как своей младшей сестрёнке.
- Тебе не пристало так долго спать. Разве можно до столь позднего вечера зачитываться любовными романами?
- Почему нет? - невзначай бросила в ответ, подходя к зеркалу и изымая из небольшого резного ящичка целый набор косметики, намереваясь завершить уже привычный образ. Несмотря на всю свою красоту, никогда не считала нужным отказываться от возможности стать ещё хоть немного красивее.
- Через несколько часов приедет барон, - будто невзначай заметила сестрица.
Мои собственные только что накрашенные бровки непроизвольно взлетели вверх, а взор сам собой обратился на родственницу.
- Разве он не собирался прибыть в следующую декаду?
- Твоё совершеннолетие совсем скоро, он пожелал приехать заранее, чтобы оговорить условия, - пояснила она.
Желает взглянуть на предложенный товар?
- Маменька давала какие-то указания? - поинтересовалась, возвращаясь к уже начатому делу.
Краем глаза заметила, как Крис подробно изучает комнату, будто собираясь найти что-то, за что может зацепиться глаз. Боится, что здесь мог оказаться один из моих многочисленных ухажёров? К её счастью, никогда не считала их достойными и не спешила приводить домой даже в отсутствии родственников. По какой-то причине, матушка, да и сестрица, были уверены, что я давно потеряла свою честь. И даже достаточно регулярные посещения целителя не избавляли их от всякого рода подозрений.
- Нет, просто..., - задумчиво начала она, не прекращая своего занятия. Однако, наконец, удовлетворившись осмотром, вернулась к прежнему руслу разговора, - Для чего всё это? - кивнула фактически на все приспособления, лежащие на столе, - Покровительница не скупилась, когда наделяла тебя красотой.
В её голосе прозвучала нотка зависти, которую я предпочла не заметить, и лишь хмыкнула:
- Красоты много не бывает.
- Ты так хочешь понравиться барону? - не смогла скрыть удивления собеседница.
Одно это предположение заставило меня бросить недавно удерживаемый рукой карандаш на стол, а самой немного откинуться назад, от чего халат начал разъезжаться в стороны, и рассмеяться. Рассмеяться легким, ненавязчивым, но при этом достаточно раскатистым смехом, расслышав который другие на мгновение замирали, будто отключившись от реальности. Но вместе с тем при этом никогда не начинали смеяться в ответ, обращая на меня уже лишь настороженные взгляды.
- Думай как хочешь, - заметила снисходительно, даже не посмотрев на девушку.
В голове пробежала достаточно быстрая мысль, которой я не позволила ускакать тут же прочь. Вместо этого оперлась на сервант, и посмотрела прямо себе в глаза.
- Я слишком люблю себя, - заявила не менее уверенно, чем если бы в данный момент в чём-либо клялась. Впрочем, это и была клятва, обращенная к себе.
- Ты как всегда слишком странная, - пробормотала сестрица, резво поднимаясь с пуфа и собираясь как можно скорее покинуть моё, чересчур непривычное для неё общество. Впрочем, резво - это громко сказано. Хоть чему-то, да матушка её всё же научила - делать всё медленно и неторопливо.
На пороге при выходе из комнаты она вдруг остановилась и будто невзначай кинула:
- И не забудь выпить свои лекарства, вечером может не найтись для этого времени, - и тут же покинула мою, не забыв крепко прикрыть за собой дверь.
Упоминание о лекарствах заставило лишь грустно вздохнуть, убирая все принадлежности для наведения красоты обратно в ящик и изымая оттуда же на свет две небольшие, наполовину наполненные коричневато-мутной жидкостью колбочки. Несмотря на всю мою дарованную богами красоту, не самую худшую родословную и, если честно, то не такое уж и плохое семейство, в моей жизни всё же был один единственный, но довольно серьёзный недостаток. Болезнь, перешедшая ко мне от бабули, и при этом не затронувшая более старшее поколение, которая при этом не поддавалась полному излечению. И единственным выходом из ситуации были лишь жалкие зелья, призванные на какое-то время приостановить её развитие и не позволить случиться очередному приступу. Принимать их приходилось раз в декаду в строго отведенное время по одной капле на стакан воды. Любое промедление могло окончиться моей смертью, в чём я умудрилась убедиться ещё пару лет назад, из чувства противоречия однажды пропустив приём лечебных микстур. Не прошло и пары дней, как я, собираясь на очередную прогулку, упала прямо на крыльце нашего дома, изгибаясь в конвульсиях и не находя сил сделать хотя бы один вдох. Кажется, я тогда чуть не задохнулась. Маменька подоспела очень вовремя и тем самым спасла мою жизнь. Понятное дело, больше экспериментировать я не бралась.
Само упоминание о болезни делало меня слабой в собственных глазах и сводило на нет все усилия стать волевой независимой женщиной. Но сдаваться - это к кому-нибудь другому. А я раз за разом всё ещё находила силы бороться.
Выпив лекарства, вновь спрятала их в надежное место, и, скинув вконец опостылевший халат к ногам, переступила через него и отправилась прямиком к шкафу. Надо выбрать, в чём встречать гостя. И не имело значения, испытываю ли я к нему тёплую привязанность или засевшую глубоко внутри ненависть, выглядеть всегда считала должным великолепно, вне зависимости от ситуации. И пусть выбор оказался невелик, ведь матушка выделяла на наряды не так уж и много денег, но каждое из своих убранств я могла назвать, как минимум, идеальным и, что немаловажно, оригинальным. Ещё пару лет назад, буквально несколько декад после происшествия, обнаружила в творческом квартале никому неизвестную, но по-настоящему талантливую портниху. Эта полуэльфийка была способна из ничего сделать настоящий шедевр и могла воплотить в жизнь любые, самые смелые идеи, за что я её искренне ценила и даже уважала.
Выбор пал на воздушное, будто тающее в руках платье нежно зелёного цвета.
Аккуратно сняв его с вешалки, расстегнула едва заметный липучий шов и прижала к себе платье в области груди, другой рукой подтаскивая края друг к другу, от чего они медленно начали будто срастаться, образуя уже не подобие красивой тряпочки, в которую можно закутаться, в шикарный вечерний наряд, льнущий к фигуре словно вторая кожа. Практически все платья были подобного фасона. Не требовалось часы тратить на шнуровку корсета и использовать чьи-либо ещё руки. Капелька магии, вложенная создателем, и моя идея смогли сотворить настоящее чудо. Однако это платье было особенным; из-за его ощутимой тонкости на грани прозрачности, я и припасла его именно для такого случая. Скромность на грани пошлости.
И даже если не хотела становиться женой стареющего барона, но должна была предусмотреть все варианты. Ведь, правда, лучше, когда к тебе относятся как к земной богине? Для этого не жалко на вечер стать куколкой в красивой упаковке.
Перед тем как покинуть комнату, вновь остановилась у зеркала, собрала волосы в высокий конский хвост, перекинув его через оголённое плечо. Тратить время на что-то более мудрёное не хотелось. На ощупь нашла ногой выходные туфельки, прикупленные всего неделю назад. Теперь можно и показаться родне.
С этими мыслями я отправилась на первый этаж, где вся семья обычно собиралась на обед. По моим скромным предположениям, барон должен прибыть несколько позже. Вряд ли он почтит нас своим присутствием на самой трапезе.
Надо было видеть лицо матушки, когда слуга, один из немногих оставшихся рядом с нами, открыл двери, и я вплыла в обеденную залу. Выточенные и четко выверенные движения, ровная осанка и грациозная походка - залог того, что в любом обществе будут смотреть именно на тебя. В такие моменты в глазах матушки проблескивали отголоски испытываемой гордости за свою дочь. Пройдя через всю залу, опустилась на свое законное место по левую руку от отца.
- Доброе утро, родители, - поздоровалась, расправляя на коленях салфетку, - Как Вам спалось сегодня, матушка? - подняла взгляд на дородную темноволосую женщину, чинно восседающую по правую руку от отца.
- Хорошо, Клара, - произнесла она, поднимая взор своих темно-коричневых глаз на свою собеседницу. Засаленная прядь небрежно убранной челки упала ей на лоб, заставляя меня поморщиться уже не только от упоминания моего столь... неаристократичного имени, но и от сего непривлекательного зрелища. К всеобщему огорчению, особенно лично к моему, матушка не славилась соответствующей её положению аккуратностью. Жизнь вдали от дворца, очевидно, позволила ей чрезмерно расслабиться. - Но точно не так хорошо, как тебе, - заметила, явно намекая на то, что проснулась я только к обеду.
- Не люблю себе в чем-либо отказывать, - ответила ей в той же манере, искоса рассматривая всё ещё молчащих отца и сестру.
Сестра никогда не позволяла себе влазить в чужие разговоры. А суровый мужчина с аккуратно подстриженными по последней моде усами в мыслях уже был, скорее всего, у своей новой любовницы, к которой собирался отправиться сегодня вечером, как только решит проблему с бароном. Он редко когда сам заводил со мной разговор и лишь снисходил до ответа, если я обращалась к нему напрямую. Нельзя сказать, что этот господин, как мне его куда удобнее про себя называть, любил больше так похожую на него Крис. Нет, относился он к нам обеим одинаково, одинаково временами дарил подарки и в одинаковом размере выдавал карманные деньги, но чтоб любить кого-то - нет, не любил.
И если объяснить такое отношение к своей персоне я могла (уже не раз задумывалась, что мамаша меня где-то нагуляла), то относительно Крис терялась в догадках. Настоящая дочь своего отца: разлет бровей, цвет глаз, волос и точно также вздернутый нос, даже скулами она пошла в него. Сомневаться в их родстве не приходилось. Себя же я не находила похожей ни на одного из родителей, к слову, за непохожесть на мать можно благодарить только бога. Единственная, с кем находились какие-то внешние сходства - тётя Элизабет. Но пока все мои предположения оставались на уровне догадок.
Ненадолго в зале воцарилось молчание, пара служанок расставляла на стол приготовленные к обеду блюда. Еда сегодня пахла поразительно. Казалось повар расстарался в виду дорогих гостей. Жаль только, они как всегда опаздывают.
Когда первый голод был утолён, маменька вновь решила прервать столь замечательную тишину:
- По-моему, тебе надо быть скромнее, - произнесла она, при этом внимательно меня рассматривая. - А то барон Грэсс ненароком примет тебя за одну из своих..., - маменька не стала договаривать, лишь покружив полноватым, словно колбаска, пальчиком по воздуху. Кого "своих" - несложно догадаться и самой. Ведь, как я уже говорила, старшая родственница никогда не была обо мне слишком высокого мнения.
- Не Вам судить, матушка, в красивую подарочную обёртку меня упаковали именно Вы, - произнесла елейным голосом, намекая на то, что именно по её милости должна теперь столь невыгодно выйти замуж. А сама, отложив столовые приборы, поднесла к губам бокал красного вина. Из старых запасов, ещё с тех пор, когда наша семья владела собственными виноградниками.
Наверное, так мило и продолжался бы наш семейный разговор дальше, если бы к нам не присоединился барон Грэсс собственной персоной. Медленно и вальяжно вышагивающий по залу мужчина уже далеко не средних лет, всем своим видом: куцей седой бороденкой, чуть сгорбленной осанкой, бегающими выцветшими глазками, будто в спешке осматривающими зал и собравшихся здесь людей, - создавал впечатление человека старого, ни на что уже неспособного и уже доживающего свой короткий век. И если матушка, отослав слуг на кухню за блюдами для дорого гостя, сразу начала ворковать о том, куда бы старому дряхлому человеку кинуть свои кости, и даже подскочила с места, отодвигая ему стул, то от меня не скрылся ни всё ещё масляный блеск глаз, обращенный в мою сторону, прошедший и по чертам лица, и вдоль тонкой шеи, к ключицам, и в конце концов нырнувший куда-то в зону декольте, ни твёрдый шаг, ни четкость и умеренность движений.
Мой лёгкий вздох, посвященный недостойному поведению дражайшей родственницы, как ни странно, поддержал глава семейства, твёрдым, немигающим взглядом наблюдавший за метаниями супруги. Как бы мы ни были обязаны за услугу какому-то борону, мы всё ещё оставались выше по социальному положению. Тем более учитывая то, что долг совсем скоро окажется оплачен.
- Рад приветствовать Вас, - наконец подал голос граф, едва его жена вернулась на своё место.
- И я Вас видеть рад до глубины души, - барон лишь слегка наклонил голову, чуть менее того, чего требовала вежливость. - Как идут Ваши дела? - и вновь его взгляд всего лишь на миг обращенный к собеседнику, возвращается обратно. И по мере того, как он скользит по мне, всё сильнее разгорается желание пойти ополоснуться, но наравне с ним и толика извращённого самодовольства, ведь вместе с тем я добилась желанного эффекта, пусть и вызывает он во мне столь противоречивые чувства.
Мне кажется, теперь я вряд ли попью чаю, его не принесут, пока барон не соизволит отобедать.
- Не без Вашей помощи, но дела наши налаживаются, - усмехнулся граф, замечая слишком явную заинтересованность барона во мне, - Смотрю, невеста оправдала Ваши ожидания?
Сам же барон отвечать что-либо не спешил, задумчиво перебирая в пальцах свою бородку.
- Не подскажете ли, милорд, какая из Ваших дочерей теперь моя? - и также не отводя от меня взгляда.
Что за игру Вы затеяли? Как будто Ваши соглядатаи давно не выяснили личность Вашей будущей жены? Кажется, ещё декады не прошло с тех пор, как Ваши псы за мной везде ходили.
- Боже, милорд, разве меня можно с кем-нибудь спутать? - вступила в разговор, нацепив на лицо самую обольстительную улыбку, из тех, что значились в моём арсенале. И обращение "милорд" использовала для услады ушей собеседника, ведь по сути обращаться я так должна, по меньшей мере, к герцогу, а то и вообще к королю.
- Клариссия, неужели это Вы? - деланное удивление на лице, а сам барон будто чуть привстал со стула в оживлении.
Я же в ответ лишь начала заразительно смеяться, слегка откидывая голову назад и открывая вид на шею. Ведь разве не достойна столь мастерская актерская игра какой-нибудь награды?
Мимолётом посмотрела на свою старшую сестру, в очередной раз замечая раскрытые в удивлении глазки - до сих пор не научилась владеть эмоциями. Но вела она себя как мышь. Браво! Если быть честной, я уже давно могла забыть, что она сидит с нами за столом.
- Криси, может, это ты? - обращаюсь к ней, игнорируя вопрос барона.
Сестрица лишь продолжает смотреть на меня широко открытыми глазами и медленно краснеть, пока, наконец, так ничего и не ответив, не утыкается в тарелку.
Боже, как это всё забавно. Когда же мне принесут мой чай?
- Клара, не издевайся над сестрой, - недовольно вклинилась в разговор матушка и, наконец, подала знак слугам накрыть к чаю. Неужели, барон уже покушал? Когда только успел?
- Признаюсь, миледи, я, как никогда рад заключению этой сделки, - барон отвесил шутовской поклон, скорее даже больше издевательский.
- К Вашим услугам, - сдержанно улыбнулась и позволила слуге забрать у меня тарелку с остатками недоеденного кушанья.
- Однако, смею напомнить, пока не было бракосочетания, сложно говорить о том, что хоть одна из моих дочерей принадлежит Вам, - вернул себе право вести беседу граф.
Что ж, пусть будет так. Решила, и откинулась на спинку стула, собираясь просто наблюдать за разговором со стороны.
- Я выполню свою часть договора, не переживайте, - вздохнул барон и, наконец, избавил меня от своего внимания, - Но если честно, я её хотел забрать сегодня. Девочка бы огляделась, привыкла к хозяйству, - на этом месте дедок приостановился и достаточно недружелюбно усмехнулся. Так что можно только догадываться, о каком таком хозяйстве он говорил.
Граф Лальский бухнул по столу кулаком так, что даже я чуть не подскочила на месте и уже с толикой любопытства уставилась на говорящего. Взыграли отцовские чувства?
- Об этом не может быть и речи. Юная дева в доме жениха - не позволю, - на его лице от злости заходили желваки, - Отправится она к Вам исключительно в качестве жены. Мы сей момент уже оговаривали, - прозвучало совершенно непреклонно.
Барон скривился, уголок рта поехал куда-то вверх, а на переносице появились глубокие морщины.
- Ну хорошо. И когда у моей суженной совершеннолетие? - голос так и сочился недовольством и нежеланием хоть немного подождать.
Кажется, всё куда как проще. Отцовские чувства? Умоляю. Скорее, остатки графской гордости.
О, чай!
Служанка, наконец, принесла столь желанную горячую чашечку травяного блаженства. Без сахара, именно то, что я люблю.
- В начале следующей декады, - ответил наш глава семейства и притянул к себе пиалу со сладким пирожным.
- Значит, на следующий день после её совершеннолетия мы и поженимся, - уверенно заявил старик, снова обратив масляный взор своих глаз на меня.
По-моему, кому-то не терпелось. И даже если проскакивали в голове какие-то опасения, страхи или просто мысли, я тут же стремилась задвинуть их куда-нибудь подальше. Не сейчас, абсолютно точно не сейчас. О плачевности своего положения я всегда смогу подумать у себя в комнате, вне посторонних глаз.
- Милая, почему же вы ничего не кушаете? - полюбопытствовал жених, заботливо пододвигая ко мне тарелочку со сластями.
- Милорд, я совершенно не ем сладкое, - отозвалась я, отодвигая пиалочку обратно.
- Но почему же? - брови его взлетели вверх, и лоб наморщился, выдавая истинное удивление.
- Ну, знаете ведь, что красота невозможна без жертв, - послала ему кокетливую улыбку, продолжая попивать свой медленно остывающий чай.
- Я восхищён всё больше!
А я-то как устала от этого бессмысленного разговора. Когда же вы покинете нас, мой дорогой почти супруг? Но ничего не сказав, лишь скромно улыбнулась.
И разговор потек в том русле, что обычно бывает принято при дворе. Последние новости дворца, обсуждение чьих-то любовниц и мужей. В общем вся та чушь, которая сейчас мне была не интересна.
Обед медленно перетек в ужин, и солнце уже неотвратимо клонилось к горизонту, когда барон-таки возжелала нас покинуть.
- Позвольте мне откланяться, - прозвучала давно желанная фраза, - а сам барон вальяжно поднялся со стула. - Приятно удивлён Вашим гостеприимством. И крайне жду, когда мы сможем породниться, - осклабился, тем самым показав ряд уже давно не беленьких зубов, и поклонился легким жестом головы.
- Позвольте проводить Вас, - даже неожиданно для себя произнесла я, отодвигая очередную чашку с чаем и грациозно поднимаясь из-за стола.
- Буду крайне рад, - и обойдя весь стол, он подал уверенно руку.
Что ж, если предлагают... И я опустила пальчики на шероховатый рукав пиджака. Сейчас стало заметно, что я немного выше его ростом. И ощущение какой-то мерзости, возникшее при появлении барона в нашем доме, только усилилось.
Вплоть до его кареты мы шли молча. И когда я уже собиралась ограничиться устным прощанием, барон не торопился уезжать. Остановился, всё ещё придерживая меня за руку, поднёс её к губам и поцеловал.
- Дорогая, я каждый день до глубины души буду желать нашей новой встречи.
- Она не заставит долго ждать, - едва заметно усмехнулась.
А барон всё же с явным сожалением отпустил меня, забираясь в карету.
Скатертью дорожка, - подумала, стоило экипажу скрыться из виду.
Теперь, похоже, можно и отдохнуть. И необязательно возвращаться в залу, чтобы сообщить родителям о том, что собираюсь откланяться.
Ненавижу, ненавижу их всех! - проорала на всю комнату, уверенная, что меня никто не услышит. Со злостью рывком содрала с себя платье, бросив его на пол. А следом за ним в стену полетели и выходные туфельки.
Чтоб он сдох! Чтоб все они сдохли! Играться они со мной вздумали. Товар я, значит.
Уррроды.
Вдох-выдох, вдох-выдох. Я справилась. Я молодец. Я сделала именно то, что хотела. Я говорила лишь то, что нужно. Я прекрасна. И достойна лучшего.