Том напевал. Он пел все песни, какие знал, и Билл терпеливо ждал затишья. Когда старший брат, наконец, замолчал, стало значительно лучше, поскольку ни слуха, ни голоса у Тома не было.
- Скучно, - изрек Том.
Две пыльные колеи вились между полями и пастбищами, изредка к ним примыкали еще колеи, ведущие к дальним деревням. В селения братья не заходили: народ тут жил суровый, недоверчивый, работу чужакам давали неохотно, поэтому Билл с Томом шли к границе. Как объяснили в трактире, граница проходила рядом, за лесом, который братья уже отлично видели. К вечеру дойдем, определил Билл.
- Молодые люди!
Братья повернулись на голос и увидели спешащего старого монаха в запыленной рясе.
- Доброе утро, отче. Что нужно? - на пределе вежливости поздоровался Том.
- К границе идете? - спросил монах.
- Туда, - отозвался Билл.
- Не откажите, - попросил монах, - возьмите в попутчики: скучно одному-то.
Переглянувшись, братья кивнули: вряд ли дорожный разбойник маскировался под монаха, да и брать у бродяг было нечего.
Монах шел в ногу с попутчиками, не отставая и не торопясь, не расспрашивал, зато рассказывал потрясающе интересные истории о чудесах, свидетелем которых был либо сам, либо люди, хорошо ему знакомые. Братья слушали, время шло незаметно, и только голодное ворчание желудков напомнило о наступлении обеда.
- Ты, дед, посиди пока, мы сами управимся, - распорядился Билл, приметив ручей.
Пока варилась каша, монах поведал занятную, но жутковатую историю о некоей темной сущности, которая была изгнана святым покровителем этого королевства. Братья верили: путешествуя, они сталкивались и с нечистью, и с нежитью, и с демонами.
Северный летний день длинный. Хоть и обедали не спеша, а когда поели, солнце стояло еще высоко. Лес приближался, вместе с ним приближалась граница королевства.
- Остались бы вы, парни, у нас, - заговорил монах. - Год-другой поживете - своими станете.
- Не, мы бродяжить привыкли, - честно ответил Том: дед располагал к откровениям.
Солнце медленно двигалось вдоль горизонта по снижающейся дуге, братья с попутчиком шли по дороге. Поля сменились перелесками и густым кустарником, до самого леса оставалось не больше часа пути, но у Билла оторвалась подметка. Пока Билл, ругаясь, приматывал ее гибкой проволокой, пока Том давал советы, пока монах увещевал чуть не подравшихся на почве этих советов братьев, пока помирившиеся братья закусывали пшеничными сухарями попутчика, солнце коснулось края леса. Яркий дневной свет постепенно превратился в красноватый вечерний, скоро должна была наступить короткая ночь.
Когда пришли к опушке леса, начало темнеть. Вокруг было еще относительно светло, но впереди, в хмуром ельнике, царили сумерки.
Как говорили местные, полоса ельника была очень длинной, но узкой, заканчивалась у моста через бурную речку с высокими берегами. С другого берега начиналась сосновая роща и земли другого королевства.
- Мож, подождем утра? - предложил Том, остановившись. - Неохота туда в темноте переться.
Посмотрев в лес, Билл нахмурился: странно лежали тени вдоль дороги, и воздух казался более темным, более тяжелым, чем на опушке. Монах тоже посмотрел в лес и незаметно перекрестился.
- Дело говоришь, - одобрил он, повернувшись к Тому. - Ночи нынче коротки, поужинаем, подремлем, с рассветом отправимся.
Поужинали, легли спать у костра.
Том захрапел так смачно, что разбудил задремавшего брата. Тот хотел ругнуться, но в свете потухающего костра заметил, как тихо встает со своего места монах, и промолчал. Вздохнув, старик перекрестил попутчиков и отправился в лес, не взяв с собой даже факел.
От любопытства Биллу расхотелось спать.
Из леса не доносилось ни звука, один раз где-то далеко ухнул филин, несмело прокуковала кукушка. Над ухом нудно звенел комар. "Свалил дед по-тихому", - решил Билл и поднял ладонь, чтобы прибить насекомое.
В следующее мгновение он стоял на ногах, потому что лес обрел голос и разразился утробным ворчанием, затем послышались такие звуки, будто наполненный водой мешок, булькая, прыгал по земле. Звуки приближались.
Проснувшийся Том вскочил, спросонок ничего не соображая, а Билл уже лихорадочно бросал в костер хворост, надеясь на защиту огня.
Неизвестно, помог бы огонь или нет, но спустя секунду темное нутро леса озарилось вспышкой невиданной яркости, и ошарашенные братья увидели нечто черное, огромное, бесформенное, исходящее мутным паром. Против него спокойно стоял монах, воздев руку с крестом, а крест сиял, заставляя нечисть отступать и сжиматься. Тварь пузырилась, как поверхность болота, затем запульсировала зелеными огнями, тысячами зеленых огней, и с шипением поползла в темноту, истекая слизью. Из леса хлынуло непередаваемое зловоние.
Читая молитву, монах последовал за тварью, крест его продолжал испускать волны света.
Не успевший испугаться Том спросил:
- Эт чо, другая темная сущность?
- Ч-черт знает, - лязгнул зубами Билл. От страха он начал заикаться. - Т-тварь-то пост-трашнее любой с-сущности будет.
В тревоге сидели у костра, пока не начало светать. В лесу нахально запели дрозды, начали перекличку другие птицы, из чего успокоившийся Билл заключил, что опасность миновала, затем на дорогу вышел монах.
- Ну, сынки, - сказал он, - спасибо за хлеб-соль, за компанию, - старик перекрестил братьев. - Можете идти через лес без опаски, да первую милю по обочине, иначе в слизь попадете, - монах брезгливо передернул плечами.
- Спасибо, отче, - первым обрел дар речи Билл и обратил внимание, что кожа старика чуть заметно светится, словно впитала сполохи креста.
- Спасибо... - начал было Том, но старик, сделав шаг в сторону, исчез.
Билл, пребывая в размышлениях, молчал - и когда шли по лесу, и когда ступили на мост через пограничную реку, зато перейдя на другой берег, обернулся, почесал в затылке и спросил:
- Томми, тебе не кажется, что мы встретились со святым?