Братья остановились на холме, уныло созерцая простиравшееся на всю долину кладбище - настоящий город мертвых, где хоронили веками. Слева от погоста долину рассекал мраморный карьер, на другой стороне которого виднелись дома и мастерские. Очень удобно - добыли плиту, вытащили, обработали - готов материал и для семейной усыпальницы, и для обычной могилы. И везти близко.
- Сколько же это обходить? - попытался прикинуть Билл, но мощные кладбищенские дубы составляли целый лес, и лес этот уходил далеко.
- Пошли через кладбище, напрямик, - предложил Том и указал рукой: - вон дорога, видишь?
Билл видел посыпанную песком дорогу, которая делила город мертвых на два квартала. Левый, примыкавший к карьеру, состоял из ухоженных и богатых мраморных склепов, правый, где так разрослись деревья, был попроще.
- До темноты не успеем, - предупредил Билл.
- Да ладно, фонарь есть, - отмахнулся Том.
До темноты они, конечно, не успели: пока спускались с холма, потеряли тропу. Пока нашли, пока вышли к кладбищенской дороге, солнце село.
- Говорил я! - упрекнул старшего брата Билл.
Том завозился с кремнем, кресалом и трутом, зажег краешек фитиля в фонаре. Слабый огонек заплясал внутри стеклянного пузыря, на земле появился круг света. Том подкрутил болт, фитиль нехотя вытянулся из своего укрытия, разгорелся.
- Пошли? - взял фонарь за ручку Том.
- Потопали, - изрек Билл.
Том шел первым, разумно держа фонарь внизу и светя под ноги.
Вроде ничто не должно было пугать: тихо шелестели деревья, поскрипывал под ногами песок, вдалеке красиво, с переливами, пела какая-то птица, но само осознание того факта, что слева и справа простерся гигантский город мертвых, беспокоило.
- Ч-черт, - шепотом выругался Том, когда после получасового марша уткнулся в горизонтальную мраморную плиту, украшенную строгим орнаментом.
Он посветил по сторонам. Из темноты выступили углы надгробий.
- Я потерял дорогу, - мрачно признался Том.
Билл ругнулся.
После недолгих, но яростных взаимных обвинений братья уселись на холодную плиту, фонарь поставили у ног. Масла в нем должно было хватить часа на полтора, для экономии Том прикрутил фитиль. Нащупав в мешке пару сухарей, Билл вытащил их, одним захрустел сам, другой дал брату.
Опять послышалась красивая птичья трель, вдруг птица смолкла, не дотянув замысловатое булькающее коленце.
- Парни, вы чего тут? - раздался из темноты мужской голос.
Том дернулся так, что едва не сбил фонарь, Билл вскочил.
Мужчина подошел ближе, деликатно прокашлялся. Подняв повыше фонарь, братья смогли его разглядеть - юркий подвижный тип в темно-зеленой одежде. Щегольская шляпа с пером сбита к уху, пуговицы на кафтане выточены из янтаря, сапоги из сафьяна с загнутыми носками, что было модно лет этак 60 назад, как и фасон кафтана.
- А вы кто? - подозрительно осведомился Билл. - Сторож?
Мужчина захохотал:
- На хрена собаке шляпа? - отсмеявшись, пояснил: - на кой кладбищу сторож? Что тут брать-то?
- Проводите, - сказал Билл, но через секунду спросил с новыми подозрениями: - как вы без фонаря обходитесь?
- Ночное зрение! - важно воздел руку мужчина. - В темноте вижу не хуже совы, зато цвета не различаю. Пошли? Себе подсвечивайте, мне не надо.
Успокоенный Билл кивнул брату и пошел за новоявленным провожатым. Тот не замолкал.
- Древнее тут упокоище, древнее, - доносился его голос. - Есть могилки, которым по 9-10 веков, хоронили там еще до всех обрядов, так знаете, что началось? Покойнички вылезать стали.
Билл похолодел. Том начал спотыкаться.
- Вот не лежалось одному, - продолжал самозваный провожатый по городу мертвых, - а он при жизни завзятым игроком был. Карты, кости - не оттащить. Причем везло паскуднику страшно, ну и после смерти он прохожих стал выслеживать и на собственной могиле с ними в карты дулся. Говорят, идет однажды батюшка в часовню, а с места вечного... кхм... покоя крики доносятся, ругань, драка началась. Святой отец туда - там скандалище, трое друг на друга орут, в жульничестве обвиняют, покойнику второй раз башку пробили крестом с его же могилы... Чего смеетесь? Сам слышал. Первый-то раз его канделябром шарахнули, отчего он и помер, собственно. Так вот, батюшка как скандал увидел, за голову схватился, скорей могилу освящать, да еще не сразу сработало, аж какое-то церковное начальство вызывать пришлось.
Билл с Томом и самом деле расхохотались, представив картину.
- Потом вдовица нарисовалась, - продолжил веселый провожатый. - Шесть раз была замужем, все шесть - удачно. Схоронила мужей и сама следом в путь скорбный. Казалось бы - умерла и умерла, но нет, нам скучно, мы встали и пошли по кладбищу. Ага. Седьмого мужа искать. Никакого вреда встречным не причиняла, но нудная была до изжоги, от нее мужики святой водой спасались. Обольют - она исчезнет, следующей ночью опять встанет, ходит и жалуется, что мужики козлы, а она хорошая и вся в белом. Кстати, насчет того, что в белом - это правда.
Том заржал так, что споткнулся и упал. Фонарь, который он нес, успел перехватить брат.
- Еще рассказывали, что одно время меж склепами болтался богослов, зарезанный в кабаке, и донимал всех вопросом, сколько ангелов уместится на кончике иглы.
- А с ним что стало? - полюбопытствовал Билл.
- Нарвался на другого богослова, проспорили всю ночь, ну и не успел в могилу с рассветом, - вздохнул мужчина. - Дурак, но жалко: во-первых, не надо шляться по кабакам, во-вторых, совсем не надо шляться после смерти.
- Эт точно, - поддержал Том.
Над следующим рассказом братья начали смеяться не дослушав. Оказалось, два монаха, при жизни неразлучные собутыльники, в одночасье померев, искали друг друга. Одного, рангом повыше, похоронили в склепе у карьера, другого в обычной могиле. Соскучившись, каждый из них вставал и бродил в поисках приятеля, причем вежливо расспрашивая редких прохожих. Когда же наткнулись друг на друга, радости не было предела, но местный батюшка возмутился, поскольку собутыльники назначили место встречи у часовни и аккуратно в полночь на ступенях начиналось безудержное пьянство. Поскольку при жизни монахи грешили только винопитием, а в остальным были вполне приличными людьми, ни освящение часовни, ни освящение могил, ни чтение заупокойных обратно в гробы их не положило.
- Так и пьют? - хмыкнув, спросил Билл.
- Вроде бы да, - отозвался провожатый, продолжая быстрым шагом идти вперед, - но перенесли свои застолья в другое место. Говорят, сам архиепископ приезжал для внушения.
- Какие порядочные покойники, - хихикнул Том.
- Не то слово, - согласился провожатый. - Слышал я, менестрель еще похаживал. Он, значит, от неразделенной любви повесился на ремне от лютни, его возлюбленная быстренько раскаялась, но поздно, его уже не откачали. Что-то печальное семейство провернуло, так что неотпетым его не похоронили, и этот, с позволения сказать, пэвэц, аккуратно в половину второго ночи восставал из гроба с лютней в руках и исполнял грустные баллады собственного сочинения. Но! Концерты мартовских котов звучали на его фоне привлекательно и музыкально. В итоге месяца через два обитатели соседних могил встали - да и устроили ему последнюю творческую ночь. Говорят, поутру все надгробие было усеяно обломками лютни.
- Правильно, - одобрил Билл.
- Я тоже так считаю, - отозвался провожатый. - Ну, мы почти пришли. Справа часовня, сразу за ней выход.
- Спасибо, - искренне поблагодарил Том. - С вами было весело.
"...и не страшно", - мысленно добавил Билл и хотел уже произнести это вслух, когда незнакомец сказал фразу, после которой они с Томом дернули к выходу наперегонки.
- Эх, парни! - с долей печали изрек весельчак. - Знали бы вы меня при жизни!