Жила в 90-х годах на конюшне кобыла Лушка, Лука по родословной. Тогда там все породистые рысаки были, русские да орловские. Красавцы сказочные, в хомуте пары - залюбуешься, а под седлом вообще глаз не оторвать, почти все ответственные и работящие.
Кроме Лушки.
Вечно сонная и невероятно ленивая кобыла Лушка была героиней и причиной многих неприятных эпизодов. Ну вот, скажем, ставят ее в пару с кобылой Калабрией, та экипаж тянет, а Лушка рядом бежит, пока по крупу не получит. Получила, проснулась, влегла в хомут. В общем, постоянно за нее Калабрия отдувалась.
А тут надо за травой ехать.
Километра 3 туда и, соответственно, столько же обратно. Обратно под горку, что приятно. Ходили лошади в телеге по очереди, и наступила очередь Лушки. Запрягли ее и поехали. Загрузились травой, вернулись, надо бы другую кобылу на вторую ходку запрячь, но что-то не сложилось, давай Лушку второй раз.
Когда Лушка поняла, что распрягать ее не собираются, она, не сгибая ножек, осела на зад в точности, как венгры своих лошадей учат. Ну представляете, как собака сидит? Вот примерно так же, только задние ноги прямые и вытянуты к передним. И заснула.
Народ с воплями, в которых нехорошо поминались все предки Луки, выученные по родословной, стал толкать на кобылу телегу. Ценой больших усилий накатили на нее телегу, и Лушенька нехотя поднялась. Дотолкали до дороги.
Лушенька в коматозе. Ножка за ножку цепляет, но ползет, ползет эта гусеница на первой передаче, и в конце концов доползла до вожделенной агробазы, где на телегу быстренько нагрузили траву.
Тут Лушка сказала: "Ша, ребята, мне и так хорошо!", снова села и заснула глубоким сном, грезя полями, сеном и кашей из комбикорма. Телега, между прочим, теперь стала тяжелой, особо не толкнешь. Кобыла почивает, на улице темнеет, а мобильников тогда еще не было.
Это воплощение ночного кошмара расталкивали три часа. Проснувшись, кобыла подивилась, как быстро прошло время, гусеничным ходом подползла к воротам... ан ворота закрыты на замок.
Квест продолжался еще час, пока искали сторожа, отпирали ворота и возвращались домой, освещенные дивной красоты лунным светом. Тишину теплой летней ночи нарушала редкая ругань уставших и злых девушек, обращенная к дремлющей кобыле.
Невозмутимая Лушка везла телегу с полузакрытыми глазами и думала, как сейчас сладко выспится в деннике, предварительно закусив травой и кашей.
***
Была та лошадь квинтэссенцией лени, в сравнении с которой все наши теперешние присяжные лентяи - как ясельная группа перед абитуриентами. Мне про Лушку инструктор по верховой езде рассказывала, давно еще, когда я в очередной раз свалилась с Обгона Горнистовича на повороте. Крен оказался сильным, ну я и сползла.
А у инструктора в глазах ностальгическая слеза.
- Вот, - говорит она и жестом Петра Великого на тот угол указывает, - я на этом повороте вообще в ДТП попала.
- Чего? - вопрошаю я.
- Того, - говорит инструктор и рассказывает про кобылу Лушку, которая ухитрялась спать в любом месте, времени и позе. - Вот, - продолжается сага, причем голос сказительницы пряммм звенит от ностальгии, - занимается со мной тренер, а я на Лушке. И кричу тренеру: "Таня, смотри, мы поворот на галопе освоили!" Тренер кивнула, мы поскакали галопом. А перед поворотом лошадь согнуть надо, чтобы она вписалась. Так я ее сгибаю, а она не сгибается и в поворот не входит, и влетели мы аккурат в ограничительный столб.
- Что случилось-то? - обалдеваю я от красочного описания катастрофы и с подозрением посматриваю на мирно стоящего Обгона.
- А то! - отвечает инструктор. - Заснула Лушенька на галопе и проснуться не успела...