Утро понедельника начиналось как обычно, с планёрки, в кабинете Генерального директора. Все первые десять лиц концерна "Русский трактор" сидели в приёмной с папочками на коленях по своим привычным местам. Их ещё не приглашали за массивную дверь. В приёмной можно было услышать тихий шелест негромких разговоров. После выходных всегда так приятно поделиться с милыми коллегами последними впечатлениями от отдыха. В разных углах приёмной слышалось восторженное "Ах, Мальдивы!" или "Что за чудо этот Палм - бич!". "А Ваш загар посвежел, голубушка!" - шелест голосов витал по приёмной, как лёгкий морской бриз, лаская слух секретарши Наны. Секретарша могла лишь бросать завистливые взгляды в сторону раздававшихся возгласов. Её скромные, но круглосуточные обязанности не позволяли ей ни на минуту отлучиться от шефа всех этих, собравшихся в приёмной. Секретарша Нана прекрасно понимала, что загару её неповторимых форм и выпуклостей было далеко до тропических оттенков кожи собравшихся работников. Несмотря на это, Нана была по своему положению гораздо выше и напрасны были все попытки узнать у неё о результатах визита шефа в Главк. Она была неприступна в своей молчаливой многозначительности, за которой скрывалось полное отсутствие информации. Никто не спешил делиться своими надеждами. Возвращение шефа из Главка сулило хорошую премию по итогам работы, но шептались все о совершенно посторонних делах. В общем, всё было как обычно. Никто представить не мог, что их ожидало в этот раз вместо привычной планёрки и раздачи премий.
Наконец пропищал селектор на столе секретарши. Она стремительно встала и распахнула дверь в кабинет. Обитатели приёмной дружно скрылись за дверью. Им ещё только предстояло узнать, что обратно они выйдут совершенно другими, наполненными неожиданным для них, но таким бесценным содержанием, гарантировавшим в дальнейшем золотой загар и сытую жизнь. Они не были готовы к ожидавшим их за дверью событиям, но их желания делали их готовыми ко всему. Оказавшись в кабинете шефа, все привычно расселись по своим местам за длинным столом.
С первых шагов от двери нельзя было не почувствовать необычность обстановки. Нет, в кабинете всё было, как прежде, всё знакомо. И длинный дубовый стол с мягкими креслами. И шеф во главе стола. И портрет первого лица на стене за спиной шефа. Они давно привыкли к пристальному взгляду этого портрета, от которого всегда становилось уютно, как под крышей собственного дома на Майами или Канарах. Но необычность ситуации словно витала в воздухе кабинета, наполняя его непривычными для интерьера офиса запахами. Рассаживаясь по местам, все в недоумении вертели головами в поиске источника непривычного запаха. В глаза не могла не броситься странная картина. Шеф, как обычно, сидел во главе стола, но перед ним на столе возвышалось огромное блюдо, накрытое большой выпуклой никелированной крышкой, блестевшей, как настольная лампа. Все молча переглядывались, теряясь в догадках. В фильмах про древних феодалов обычно под такими крышками знати на стол подавали жареных поросят. Но запах никак не мог вызвать воспоминания про такой фильм. Однако морщиться никто не спешил. Пристальный взгляд портрета из-за спины шефа вглядывался в лица сидевших за столом. Они не могли быть недовольными своей жизнью из-за какого-то запаха. У них всё было ОК! Рядом с блюдом странно выглядели две тарелки. Одна из них была пустой, а на другой лежали дешёвые одноразовые ложки. Изумление за столом нарастало. Никто из присутствующих ни разу в жизни не брал в руки такие ложки. "Зачем это? Чтобы быть ближе к народу?! К чему всё это?!" - вопросы витали в воздухе из потревоженных неизвестностью голов, но в кабинете стояла полная тишина.
Необычность обстановки была не только в запахе и в ложках. Нельзя было не заметить перемен и за спиной шефа, под портретом первого лица. Много лет там, под портретом, в золотой раме на весь кабинет сияло одно слово, с которого начиналась каждая планёрка и которым она заканчивалась. Без него немыслимым казалось существование их могучего концерна и наличие всего того, чего они добились вместе с концерном, включая их золотые загары. Это слово было СТАБИЛЬНОСТЬ. Уже много лет невозможно было представить кабинет шефа без этого слова. Оно выглядело золотым фундаментом, над которым висел на стене портрет первого лица, как прародителя этого всемогущего слова. Сидевшие за столом все эти долгие годы даже не признавались друг другу в том, что, засыпая каждый раз, они шептали это слово себе перед сном в ожидании новых удовольствий от этого, придуманного для них, слова. Они привыкли жить и трудиться ради этого слова, самозабвенно повторяя его за первым лицом. И теперь оно исчезло!
Недоумение на лицах сменилось растерянностью. Вместо привычного слова в золотой раме под портретом висело что-то, скрытое от глаз непрозрачной тряпкой. Рассевшиеся по своим местам ничего не понимали, кроме того, что их ждёт что-то необычное. Видимо, визит шефа в Главк был тоже необычным. Шеф не заставил себя долго ждать. В его энергичности не приходилось сомневаться ни секретарше Нане, ни его подчинённым, ни начальнику Главка. А ему не приходилось сомневаться в своих коллегах, первых лицах концерна "Русский трактор". Он, Ильхам Ийхамович, был уверен в своей команде, как в своей семье. Правда, двое из них, главный технолог и главный механик, немного выпадали из общей галереи портретов коллег и единомышленников, но они уже много лет были женаты на его племянницах из дальнего аула и считались членами семьи. Теперь они все сидели на своих местах и радовали глаз атрибутами удавшейся жизни, не зная, что их сейчас ждёт. Когда все расселись, он начал:
- Вы знаете, что на днях я вернулся из Главка. Сегодняшняя планёрка будет необычной. И даже вовсе не планёркой. Наше заседание по иному поводу, - он многозначительно осмотрел всех присутствующих:
- Я должен довести до вас информацию, которая идёт с самого верху. Нет, не с Главка. Всё, что вы услышите здесь, исходит не от меня. Начальник Главка довёл эту информацию до всех концернов и корпораций. Он получил её из министерства. В министерство всё было спущено из правительства. Правительство тоже не самый высокий уровень, с которого началась эта акция. Да-да! - шеф повысил голос. - Главк является всего лишь одним из этапов этой акции, - шеф неожиданно закашлялся и долго приходил в себя после приступа, выдержав паузу:
- Все директора концернов участвовали в подобной акции. Теперь настала очередь вас, моих подчинённых. Должен сразу сказать, что вам в свою очередь предстоит проводить подобную акцию в своих отделах для своих подчинённых. И так вплоть до последнего рабочего, до ночного сторожа и дворника. Все пройдут через эту акцию!
Ильхам Ийхамович обвёл взглядом сидевших перед ним безмолвствующих коллег - подчинённых. Те по-прежнему ничего не понимали:
- Постараюсь быть кратким, но сначала мне придётся вернуться назад, чтобы создать полную картину нашего логического продвижения вперёд, от успеха к успеху! Я не мог не заметить, что вас всех смутило отсутствие за моей спиной нашего девиза, начертанного свыше, ради которого мы трудились каждый день. Я вас понимаю! Но мы не зря трудились и прилагали усилия к тому, что от нас требовали сверху! Наша жизнь, согласно последнему заседанию в Главке, достигла такого уровня, когда стабильность целиком и полностью вошла во все клеточки, молекулы и кровяные тельца нашего существования! Этому факту было посвящено последнее заседание Главка. Теперь, уважаемые коллеги, после пенсионной реформы и проведения полной вакцинации, в стране нашей достигнута стопроцентная стабильность! - шеф не удержал своих эмоций и перешёл на крик, закончив речь громкими аплодисментами. Все вокруг тут же захлопали в ладоши, вскочив со своих мест и поздравляя друг друга, хотя ни слова не было сказано про ожидаемую премию. Но слова шефа могли зажечь кого угодно.
Шефу явно понравилась реакция на его слова. Он великодушно ждал, пока все усядутся на свои места, чтобы продолжить:
- Нам, нашему концерну, есть чем гордиться! Мы первыми получили грамоту и премии за полную вакцинацию коллектива. Всех, до последнего рабочего на наших заводах! Теперь нас ознакомили с решением о том, что в нашей жизни наступает новый этап, следующий после достижения в стране стабильности! - шеф поднял руку, предупреждая возможные овации за столом.
- Этот этап, - начал он торжественным голосом. - Называется этапом лояльности! Чтобы вступить на этот этап, нам всем предстоит пройти акцию лояльности. В вас я уверен, мои коллеги, - улыбнулся Ильхам Ийхамович. - Что-то подсказывает мне, что ради вашей стабильной жизни вы готовы к любой акции. Тем более, что я личным примером в Главке уже доказал свою лояльность. Теперь ваш черёд. Что может быть лучше, чем вдохновлять личным примером своих подчинённых? С этого момента вы все должны привыкнуть к новому лозунгу нашей жизни!
Ильхам Ийхамович встал и с торжественным видом сдёрнул тряпку под портретом у себя за спиной. Он отошёл в сторону, чтобы все в кабинете могли насладиться красотой нового девиза жизни. На стене в золочёной раме переливалось яркими красками слово ЛОЯЛЬНОСТЬ. Букв в новом девизе было меньше, чем в старом, но новая рама выглядела гораздо массивней, а само слово наполняло его читавших новыми чувствами, тёплыми и нежными к самим себе и к тем, кто придумал это слово.
- Вот, мои дорогие! Надеюсь, этот девиз теперь будет висеть в ваших отделах и подведомственных службах! А теперь, когда я открыл новый этап нашей жизни, под новым лозунгом не составит труда провести с вами акцию лояльности!
Ильхам Ийхамович решительно подошёл к столу и убрал блестящую крышку с блюда. Сразу всем стало понятно, что крышка до сих пор очень хорошо удерживала запахи той кучи, что оказалась на блюде. Эта куча лишь внешне могла издалека напоминать кабачковую икру. Но в данный момент она находилась в непосредственной близости и не оставляла своими запахами никаких иллюзий для сидевших за столом. Портрет со стены продолжал пристально наблюдать за ними, напоминая про их чиновничий долг. Не могло идти речи о том, чтобы зажать нос платком или отвернуться в сторону, прочь от кучи. Ильхам Ийхамович тоже очень пристально наблюдал за своими подчинёнными, не обращая внимания на их минутное замешательство.
- Всё очень просто, коллеги, - говорил он, как ни в чем ни бывало. - Подходите, берете разовую ложку, зачерпываете, проглатываете и бросаете ложку в пустую тарелку. Всё! Вы прошли акцию лояльности и являетесь достойным членом нашего общества! Мне останется только порадоваться за вас, как за самого себя в Главке! И так. Начнём с моих замов, - обратился он к сидящим возле него грузным мужчинам, лысины которых мгновенно покрылись испариной, а очки запотели. Но шеф не замечал никаких мелочей:
- Вам, как моим замам, Бултыхай Варахаевич и Варахай Бултыхаевич, по должности полагается принять вовнутрь не по одной, а по две ложки продукта лояльности, - шеф указал пальцем в сторону блюда с кучей. - То, что вы видите на блюде, не что иное, как продукт лояльности, согласно последним директивам с самого верху. Как вы думаете, мне легко было обеспечить этим продуктом всю свою администрацию? - он осмотрел всех грозным взглядом. - Но лояльность стоит того, чтобы постараться ради неё. И я постарался. Вы ведь прекрасно знаете, что от начальника не может исходить ничего вредного для его подчинённых! Прошу! - сделал он жест в сторону блюда.
Сначала ложку взял Бултыхай Варахаевич, первый зам. Ему даже не пришлось вставать со своего места. Блюдо находилось как раз напротив. Затаив дыхание, все наблюдали. Но ничего особенного не произошло, а даже наоборот, как-то буднично и обыденно. Одна за другой внутрь были отправлены обе ложки продукта лояльности, а сама ложка брошена в пустую тарелку. Все облегчённо вздохнули, когда второй зам бросил в пустую тарелку свою облизанную ложку и подпёр голову кулаком, закрыв глаза. По поведению обоих замов трудно было понять их чувства. Они хранили молчание с закрытыми глазами. Лояльность, в отличие от стабильности, надо было ещё переварить. Ильхам Ийхамович энергично потёр руки:
- Я всегда был в вас уверен, моих заместителях! А теперь прошу экономический отдел, Тариф Фигович, ваша очередь!
Длинный худой старик в тюбетейке, сидевший напротив замов, молча взял ложку, зачерпнул продукт лояльности и сунул в рот. Пустая ложка полетела в тарелку. Никто не успел ничего сообразить. Как на обычной планёрке, а шеф уже кричал новые имена:
Не успел Гульфик Пинаевич добраться до блюда, как за ним уже шёл начальник производственного отдела Фулюк Фунюкович, тщательно выбирая ложку и протирая её носовым платком прежде, чем запустить в продукт лояльности. После этого наступила неожиданная пауза, непонятная для Ильхама Ийхамовича.
-В чём дело? - грозно спросил он, уставившись сразу на двух молоденьких дам, начальниц отделов рекламы и маркетинга.
- Айшат Ашановна, Заза Ковыряевна! Ваша очередь! Не задерживайте! Или вам надоели дальние перелёты на ваши виллы?
Молодые красавицы продолжали сидеть в замешательстве, вызывая молчаливый гнев прошедших акцию.
- Ильхам Ийхамович, я на диете, - послышался робкий голос Айшат Ашановны. - Третий день кроме воды ничего не принимаю внутрь, - её взгляд прятался где-то под столом. Ильхам Ийхамович снисходительно усмехнулся, облегчённо вздохнув:
- Ну, это другое дело. Причина уважительная, но не объяснительная и не отменяющая исторической акции. Твоя диета от неё не пострадает. Уверяю тебя. Вперёд! - его тон не подразумевал никаких возражений. Все испытали необъяснимое удовольствие после того, как пустая ложка Айшат Ашановны полетела в тарелку.
- Заза Ковыряевна! А с вами что? Ваша очередь! - Голова Зазы была опущена ещё ниже, а голос звучал ещё тише.
- Что-что?! Я не расслышал! Громче! - не унимался шеф, пока не услышал в ответ:
- Я на третьем месяце, - под стол прошептала Заза.
- Ну и что?! - не выдержал первый зам. - А у меня язва! Мы тут цац не потерпим! Лояльность для всех одна! - говорил он с трудом, словно его терзала не язва, а спазмы душили горло. Ильхам Ийхамович охладил его пыл:
- Рад за Вас, голубушка! Ваш сын будет гордиться Вами! Позвольте и мне порадоваться за Вас! Прошу вперёд! - очередная ложка полетела в тарелку. После этого бухгалтерию не пришлось уговаривать. Будь на месте Ильхама Ийхамовича Наполеон, он назвал бы главбуха Чарку Фужеровну своей старой испытанной гвардией. Сиди она в первых рядах, то давно бы запустила свою ложку в блюдо директора, слушая только слова начальника, а не их смысл, как и положено главбуху. Но её очередь наступила позже других. Она грузно поднялась со своего места, дотопала толстыми ногами до блюда. Размашисто сунула ложку в остатки кучи, потом в рот. Ложку зачем-то сунула в карман и молча вернулась на своё место. Ильхам Ийхамович невольно залюбовался безоговорочным примером лояльности и порадовался, что среди его сотрудников есть такие надёжные кадры. Однако акцию надо было довести до конца и сделать это предстояло тем, кто сидел на самом конце стола, дальше всех от ласкающего взгляда шефа и его карающей руки. Это были главный технолог Пётр Петрович и главный механик Иван Иванович. Напрасно они надеялись, что пока дойдёт их очередь, от кучи ничего не останется. Шеф постарался на славу и теперь грозным взглядом ожидал их действий в сторону продукта лояльности. Они даже не знали родного языка Ильхама Ийхамовича. Этот факт долгое время вызывал его раздражение, пока он не уверился в их исполнительности и верности. На этот раз тоже не пришлось разочароваться.
ПП и ИИ, как шеф называл их для краткости речи, один за другим приложились к куче, прониклись лояльностью и выбросили ложки. Ильхам Ийхамович мог быть довольным и не настаивал на окончательной ликвидации продукта лояльности. Акция прошла как нельзя лучше. Все его сотрудники оказались готовыми к проявлению лояльности и достойными доверия вышестоящего начальства. Какой начальник не возрадуется такому? Теперь он мог рассчитывать на поощрение Главка после отправки туда видеоотчёта о проведённой акции. Он сделал своё дело и не задумывался над тем, как пройдёт акция на уровне отделов, цехов, заводских служб. Как там отнесутся к продукту лояльности начальства? Почему-то он считал это заботой нижестоящих начальников. От них зависела лояльность коллективов. Пусть отдуваются. А своим подчинённым он был благодарен:
- Ну вот, дорогие мои коллеги! Вы вступили в новую фазу своей жизни, все возможности которой для вас теперь открыты. Всё, что было вашим, так и останется вашим, а всё, что до сих пор не было вашим, вполне возможно станет таковым! Вы заслужили это, доказав свою лояльность. Вам предстоит провести такие акции в своих отделах. Для этого придётся изрядно постараться. Разрешаю привлечь для подготовки к акции членов ваших семей. Это допускается. График проведения акций по отделам вам сообщат. А теперь всех поздравляю и все свободны! - последние слова шеф произносил уже в пустом кабинете. Его коллеги, опрокидывая стулья и пихаясь в дверях, вырвались из кабинета. Только Чарка Фужеровна не участвовала в общей суете и медленно покинула кабинет. Шефу не приходилось сомневаться в их лояльности.
Акция проходила за закрытыми дверями и не должна была стать достоянием гласности. Тем не менее к вечеру по заводу поползли слухи, будоража воображение работников. В токарном цехе после работы народ привычно толпился вокруг столика для домино. Привычного стука и громких криков не было. Домино валилось из рук, а головы были заняты вопросами, ответов на которые ни у кого не было. В общем шуме слышны были отдельные выкрики "Да иди ты! Неужели прямо ложками?! Брехня всё это!". "Кто нас заставит?! Вакцинация - совсем другое. Там для нашей пользы!". Вдруг разговоры стихли и все взоры обратились в сторону молоденького мастера Рахима, проходившего мимо с папкой подмышкой. Его пытались остановить вопросом, прозвучавшим из толпы:
- Эй, Рахим! Слушай, про какую акцию все болтают? Что нас ждёт? - Но Рахим ответил им на ходу, не останавливаясь:
- Ничего я не слышал. Придёт время - всё узнаете. Чего волнуетесь? Вакцинацию проглотили, и остальное проглотите. Всё, что надо делать, вам скажут, а пока сверху нет никаких указаний. Работайте спокойно, - он убежал дальше, не беспокоясь ни своей судьбой, ни судьбой своих рабочих. За столом затихли, потеряв интерес к спорам о неизвестном будущем. Первым пошёл в раздевалку молодой Генка. Ему оставалось месяц до армии и про своё будущее он уже всё знал. Но ему никто не говорил, что большое видится на расстоянии. Ему ещё только предстояло узнать, что предстоящая акция - это не большое, а очень большое мероприятие, куда входит их цех, их завод, вся корпорация заводов, вся страна с её армией и конторами, где продукта лояльности хватит на всех. Остальные рабочие медленно побрели в раздевалку. Им никто не объяснял, зачем разнорабочие снимали со стен цеха огромные плакаты с таким привычным словом СТАБИЛЬНОСТЬ.