Омельченков Аксиний Борисович : другие произведения.

Унесённый без ветра

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    сюжетное продолжение Первой среди Равных

  
  
  
  
  
  

АКСИНИЙ ОМЕЛЬЧЕНКОВ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

УНЕСЁННЫЙ БЕЗ ВЕТРА

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

АКСИНИЙ ОМЕЛЬЧЕНКОВ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

УНЕСЁННЫЙ БЕЗ ВЕТРА

  
  
  
  
  
  
  

современный роман-анекдот

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

С А Н К Т - П Е Т Е Р Б У Р Г

  
  
  
  
  
  
  
  
   84(2 Рос = Рус)
   С 53
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Омельченков А., 200...

  
  
  

ИЗДАТЕЛЬСТВО . . . .

  
  
  

ISBN . . . . . . . . . . . . .

  
  
  
  
  
  

Охраняется Законом РФ об авторском праве.

Воспроизведение всей книги или любой ее части

воспрещается без письменного разрешения издателя.

Любые попытки нарушения закона

преследуются в судебном порядке.

  
  
   Все персонажи этого романа вымышлены
   и не имеют никакого отношения к под-
   линным лицам. Всякое совпадение слу-
   чайно. Однако,   события, изображен-
   ные в книге, в той или иной степени
   могли происходить в действительности.
  
  
  
  
  
   Эта история произошла в одном из крупных городов России, в котором царили относительный мир, спокойствие и порядок.
   Частное предпринимательство процветало, цены в му-ниципальных и коммерческих магазинах были умеренными, транспорт ходил более или менее исправно, дороги со-держались в порядке, а мэр давал обещания и даже, что очень странно, обещания свои иногда выполнял.
   Впрочем, эти события вполне могли произойти и не в крупном городе, а в среднем или даже в мелком.
   И не только в Россиии.
  
  
   Делать было нечего.
   Или, попросту говоря, не хотелось ничего делать.
   До конца службы оставалось ещё добрых полчаса, и быв-ший сержант, а теперь старший сержант Разгильдяева, хрупкая миловидная светлая шатенка со слегка вздёрнутым носиком, не представляла, как ей убить время.
   Она закурила сигарету, изготовленную в городе Армавире Краснодарского края. Не имевшую фильтра, зато имевшую благозвучное название "Каскад", и напоминавшую своим вку-сом и крепостью любимое курево её детства, пришедшегося на эпоху застоя, когда "Ligeros", " Partagos" стоили сущие копей-ки, а крепости были необычайной. И тем самым отбивали у халявщиков всякое желание их стрельнуть без вреда для соб-ственного здоровья у юной Аллы.
   Стряхнув столбик пепла в железную пепельницу она, чтобы отвлечься, включила портативный телевизор.
   - Итак мы продолжаем рассказ о событиях дня. - худосоч-ная ведущая придала своей физиономии такое скорбное выра-жение, какое стало у короля Лира, когда тот наконец понял, что остался по собственной дурости без средств к существова-нию, поверив в бескорыстность намерений собственных ха-пуг-дочек относительно его финансовых возможностей при выходе на пенсию. - В Рябининском районе, известном, как наиболее криминальный район нашего города, резко увеличи-
   чилась рождаемость. Людям просто реально страшно выхо-дить ночью в аптеку за презервативами.
   Разгильдяева глубоко затянулась, уронив взгляд на столеш-ницу, на которой совсем недавно собственноручно написала фломастером "Здесь было зверски убито время!!!"
   - Сегодня в Малом театре начинается международный конкурс народных умельцев, который проходит под девизом: "Никогда не бойтесь делать то, что вы не умеете!" - голова коллеги худосочной ведущей программы "Известия" с лицом, напоминавшим собой лиса из-за торчащих во все стороны ры-жих усиков, закачалась, как метроном. - Помните, ковчег был построен дилетантом! Профессионалы строили "Титаник"!
   Старший сержант задумалась, почему до обеда хочется есть, а после обеда - спать?
   И почему-то всё время возникает чувство, что денежное со-держание чрезвычайно мало!..
   - И наконец последнее сообщение, поступившее на этот час! - ведущая опустила ресницы, словно скромница, впервые стол-кнувшаяся с мужским взглядом. - Новым двухтомным рома-ном закончилась попытка Дарьи Концовой расписать ручку.
   Алла издала вопль раненой самки носорога и выключила телевизор.
   До конца службы было ещё семь бесконечно долгих минут!
   Только бы чёрт не принёс военкома с какой-нибудь, якобы срочной, ерундой перед самым уходом домой!
   Правда, в последние дни его было не видно и не слышно, но это ещё ни о чём не говорит!
   По закону подлости командиры всегда появляются в самый неподходящий момент!
   Сами не живут и другим не дают!
  
  
   Подполковник Пробивнюк пригладила свои короткие темные модельно подстриженные волосы, бросив быстрый взгляд на собственное отражение в настольном аляповатом зеркале в виде ромашки китайского производства.
   Высокие скулы, красивый разрез глаз, короткий нос, очаровательный неправильный рот себя любимой в очередной раз пришлись ей по нраву и, подписав последнюю бумагу, она блаженно откинулась на спинку стула, решив устроить себе короткий отдых перед окончанием служебного дня.
   На ее лице застыло меланхолическое выражение, будто она все свое время проводила в размышлениях о мирских пе-чалях.
   Потому что за последние четыре дня у Елены появи-лись трудовые мозоли на подушечке большого и в конце указательного и среднего пальцев на правой руке от многочи-сленного повторения собственной росписи на документах вместо полковника Дуркало.
   Узкий луч солнца пробился сквозь щель неплотно задви-нутой жалюзи и застыл на хромированном колпачке псевдо-"Parker'a", подаренного ей Минобороны за героическое поведение во время учебной тревоги, сопряженной с риском
   для жизни и здоровья работников Прибрежного военкомата. (*)
   В отсутствие любимой подруги Анжелики офицер не умела расслабляться. От ничегонеделания у нее через три, са-мое большее, через пять минут начинало что-то чесаться, где-то колоть или просто мешать вести себя естественно.
   Ей необходимо было отвлечься.
   И поэтому Елена включила радио, покрутила верньер на-стройки:
   - Как явствует из социологических опросов, наиболее популярным местом отдыха россиян была и остается Крова-тия ...
   Конечно, с одной стороны подполковник не верила в ста-тистические данные, равно как в приметы и гороскопы, но тем не менее ощутила неизвестно почему укол неясного, но определенно нехорошего предчувствия в сердце.
   Обычно сложности всегда начинались из-за нежелания не-посредственного командира принять во внимание прорицания его зама.
   И Пробивнюк в очередной раз испытала шок, от несправед-ливости по отношению к ней того, кого она хотела видеть, как и год назад, только в гробу и в белых тапочках.
   И чем скорее, тем лучше!
   Четвертый день болтается непонятно где и еще более не-понятно почему, а ей приходится нести службу за себя и за него!
   Скотина!
   Занимается неизвестно чем, спихнув все текущие дела по призыву в войска на хрупкие плечи Елены!
   ______________________________________________________
   * - здесь и далее этим знаком отмечены события, описанные в романе "Первая среди равных"
   Ничего, зам еще ему все припомнит, когда Дуркало нако-нец соизволит появиться на службе!..
   Она, нехотя поднялась из-за стола, совершенно не пред-ставляя, чем заполнить пустой вечер без подружки, возвра-щавшейся из очередного отпуска только завтра, как вдруг ей в голову со скоростью пули влетела мысль.
   А знает ли Леонард о смене командования в Горвоенкома-те?!
   И рука сама собой набрала номер на телефоне начальника:
   - Дай мне командира!.. - приказала она, услышав знакомый голос его секретарши Звездич. - А где он?.. А что ты вообще знаешь?!. Тогда оставь ему записку!.. Через четыре дня состо-ится смена горвоенкомов!.. Да, старого заменят на нового!.. От-куда я знаю?!. Все, до завтра!..
   Надев пилотку, Пробивнюк подумала, что, когда Дуркало нет, служить почему-то становится легче...
   И спокойнее!
  
  
   Капитан Давалова, несколько побитое жизнью за год се-мейного проживания с полковником Дуркало, но все еще оча-ровательное существо с темно-рыжими, почти каштановыми волосами, тяжело лежащими на плечах, с пухлыми персико-выми щечками в ямочках и миндалевидными глазами напуган-ной оленихи, нервно курила, сидя на краю ванной в своей ква-ртире.
   Законный супруг не появлялся дома уже четвертый день и соответственно четвертую ночь тоже, исчезнув совсем по-ан-глийски - без предупреждения.
   Измены, а именно в этом Виктория подозревала мужа, она простить не могла.
   После всего того, что между ними было, он посмел завес-ти какую-то стерву!
   Сигарета тлела в пальцах, а капитан все сидела и сидела, подперев рукой подбородок в полной прострации.
   Пока не обожглась.
   И тогда несчастная брошенка сорвалась.
   Съехала с рельсов!
   Она взвыла, возрыдав, и принялась клеймить и оскорблять подлого изменщика, демонстрируя глубокое и всестороннее знание ненормативной лексики.
   Дуркало бы очень понравилось, если бы он мог ее услы-шать!
   Но, увы, горько-истерический монолог пропал для него втуне, что очень вероятно спасло его от инфаркта, инсульта, аритмии и вообще от психического расстройства, узнай он, ка-кими словами благоверная характеризует его мужское достоин-
   ство, которое совсем недавно называла так нежно и удивитель-но.
   И которое теперь принадлежит не только одной ей!
   Нарыдавшись и навывшись, Виктория раненая, почти уби-тая, завалилась в постель и трагически замолчала, глядя в пото-лок квадратными от ужаса глазами.
   На кого Дуркало посмел ее променять?!
   Хотя с Даваловой вполне можно было лепить статую "Умирающий галл", она не собиралась отдавать неизвестно кому свое законное, заработанное ценой тяжелейших усилий, положение замужней женщины.
   Капитан решила мстить.
   И начать месть следовало с утра!
  
  
   Курсант военного училища Ирина Резвова, гибкая, стройная с до невозможности яркими зеленовато-голубыми глазами, опушенными длинными ресницами, словно по ко-манде "Подъем" вскочила с постели и подбежала к окну.
   За ним как будто шел снег.
   Тополиные хлопья метались под легкими порывами ветра, скрывая от глаз все сущее, что существовало под небом. А когда он затихал, зависали в воздухе сплошной белой завесой. И казалось, если хорошенько прислушаться, можно даже раз-личить тихий шорох падающих снежинок-пушинок.
   Она второй день была в очередном отпуске по случаю перехода на второй курс и наслаждалась блаженным ничегоне-деланием в атмосфере родного города.
   Ирина щелкнула пультом дистанционного управления, включая телевизор.
   - Я с удовольствием вела бы "Спокойной ночи, малыши!" - на экране появилось набившее всем оскомину изображение Ксении Кошак . - Проблема только в том, что там давно и, чувствуется, надолго засела эта бывшая "Мисс "Вселенная" Оксана Пидорова. - углы ее вечно слюнявого рта презрите-льно поднялись кверху.
   - А почему тебе пришла в голову эта идея? - потрясенно спросил женственный интервьюер с серьгой в ухе.
   - Ой, знал бы ты, как я устала от "Дома-2"! Так устала мо-таться туда-обратно! Надоели эти двухчасовые пробки, пока едешь из города в Подмосковье! Это настоящая каторга! Я с радостью сменила бы направление своей деятельности! Давно подумывала о новом занятии и вот придумала попробовать себя в "Спокойной ночи, малыши". - переживая за саму себя Ксюша гнусавила сильнее обычного.
   - Ты уже выходили с идеей на руководство канала "Рос-сия"? - вкрадчиво спросил у нее собеседник.
   - Да пока я собиралась, до меня дошли слухи, что Оксана Пидорова нашла общий язык не только со Степашкой, но и с Хрюшей! Так что, видимо, мне туда дорога закрыта. - Кошак оскалила зубы в злобной ухмылке. - А жаль. Я ведь знаю много прелестных сказок для детей...
   - Тогда, может быть, расскажешь какую-нибудь нашим те-лезрителям?
   - С удовольствием. Это моя самая любимая. - голос Ксю-ши стал ласковым и мечтательным. - У одного мальчика па-па и мама были мужчинами. Они все время менялись мес-тами, и мальчик не знал, кого как называть. И очень завидовал
   девочке из соседнего класса, потому что у нее были две нор-мальные мамы.
   Отжимавшаяся от пола Ирина, прослушав любимую сказку псевдосветской псевдольвицы, рухнула ничком на пол без сил и мыслей.
  
  
   Едва Пробивнюк появилась в своем кабинете райвоенко-мата, как первым делом быстро набрала номер на телефоне.
   - Приемная полковника Дуркало! - голос Звездич выра-жал яркое неприятие всего окружающего мира.
   - Дай мне его!
   - Сейчас посмотрю, товарищ подполковник. - тон Агнессы стал еще печальнее.
   Прошло несколько томительных мгновений ожидания, и Елена снова услышала в трубке ефрейтора:
   - Его нет, товарищ подполковник.
   - Как нет?
   - Не знаю, дверь заперта. Не пришел пока, наверное.
   - Ладно, поняла... Все!
   К Пробивнюк постучались, и не дожидаясь приглашения во-йти, на пороге появилась старший прапорщик Сукачева, ко-кетливо поправившая высоко взбитые черные волосы, одарив-шая подругу невыразимо женственной улыбкой:
   - Разрешите, товарищ подполковник? Представляюсь по поводу прибытия из из очередного отпуска. Готова приступить к службе!
   Подруги-любовницы сплелись в жарком объятии и долгом горячем поцелуе, от которого у обеих перехватило дыхание, и потекли слюни.
   Когда первый восторг от встречи после полуторамесячной разлуки прошел, Елена отстранила от себя Анжелику на длину вытянутых рук, чтобы жадно осмотреть сверху донизу:
   - Похорошела-то как! Загорела!
   - Да что ты! Разве же это загар - так, ржавчина просто! - Су-качева снова порывисто прильнула к груди Пробивнюк.
   Подполковник нежно поцеловала свою ma cher'очку между бровей:
   - Не пора ли тебе поменять имидж?
   - Ты о чём?
   - Смени причёску. Например, сделай стрижку... Разве мож-но всегда ходить одинаковой?
   - Раньше тебе это нравилось... - Анжелика отпрянула от по-други пионеркой, которую случайно взял за руку председатель комсомольской организации школы.
   Елена протяжно вздохнула, как терпеливый учитель, пыта-ющийся добиться от ученика правильного ответа на вопрос, сколько будет трижды три:
   - Это было раньше... - она вынула из правого кармана фор-менной рубашки купюру в тысячу рублей. - Надеюсь, хватит?
   - Конечно.
   - Завтра жду в новом виде... Уверена, наши просто попада-ют от зависти...
   - Если заметят... - у старшего прапорщика было обижен-ное лицо девочки, весь день ждавшей новую куклу, да так и не получившей. - Ну, я пойду?.. Мне пора...
   - Иди..
   - Тогда - до вечера?..
   - До обеда...
   Уходя, старший прапорщик столкнулась на выходе с сер-жантом Цветковой, вскинувшей правую ладонь к виску:
   - Разрешите, товарищ подполковник?
   - Что у тебя?
   - Почта.
   Чересчур ярко накрашенная, румяная, русоволосая, с длинной толстой косой и томным взглядом сержант могла бы считаться красивой, если бы не некоторая вульгарность, сквозившая в ее облике.
   - Считаю своей обязанностью донести о нарушении дисци-плины, товарищ подполковник. - она взмахнула химически завитыми в салоне "Алла" ресницами.
   - Говори.
   - У старшины второй статьи Трезвых выхлоп на полкило-метра. А старший сержант Разгильдяева опоздала на двадцать минут!
   - Благодарю за службу!
   - Служу Отечеству!
   Людмила вышла вслед за Сукачевой, Пробивнюк стала разбирать почту.
   Один из вскрытых конвертов превратил ее в соляной столп.
   В честь выхода в отставку горвоенкома силами райвоенко-матов и солдат срочной службы гарнизона в Доме Офицеров предполагалось организовать праздничный концерт, и людям Дуркало предлагалось срочно поставить мини-спектакль по прилагаемому сценарию.
   Не было печали, черти накачали!
   Вот уж подсиропил командир, так подсиропил!!
   Только постановки ей ко всему прочему и не хватало!!!
   Елена зашипела ошпаренной кошкой.
  
  
   Анна Львовна, моложавая брюнетка с пышными волосами и соболиными бровями, сохранившая фигуру девушки, смотрела придирчивым взглядом, как стар-шина на новобранца, на дочь, поправлявшую перед зеркалом в при-хожей пилотку:
   - Форму надевать обязательно?
   - Я к ней привыкла, мама.
   - От нормальной одежды - платьев, джинсов, наконец, от-выкла?
   - Почти...
   - Не понимаю, что и кому ты хочешь доказать?
   - Ничего и никому... Только не разыгрывай обморок. Время прошло, и теперь я в него просто не поверю.
   Резвова-старшая вдруг выпрямилась, будто уселась на кол:
   - И бросишь мать умирать?
   - Ты переживёшь и меня, и отца.
   - Вот, значит, как?!
   - Неужели ты не можешь понять, я уже взрослая! И не иг-рушка в твоих руках! Я сама сделала свой выбор и целый год живу самостоятельно, не оглядываясь ни на кого!
   - Отличный выбор! Запах портянок вместо парфюма!
   Вице-сержант улыбнулась ласково и чуть снисходительно, как ребёнку, ляпнувшему изрядную глупость:
   - Ты отстала от жизни. Сейчас в армии сапоги не носят и портянки не накручивают.
   - Неважно! От женщины не должно пахнуть солдатчиной!
   - Когда-то ты так не считала... - хотя мамины оценки по-ступков были Ирине заранее понятны и совершенно не нужны, ей всё-таки было бы желательно объясниться. - Особенно, когда выходила за папу...
   - Тогда было другое время! - мать Ирины дёрнулась так, словно коснулась металла, по которому внезапно пустили эле-ктрический ток.
   - Естественно! Но интересно узнать, чем оно отличается от нашего?
   - Тебе не понять!
   Эти слова прозвучали для курсантки как-то отвлеченно.
   Она слышала их не единожды и не видела за ними реально-го смысла.
   Наверно, потому что осознавала, когда так говорят, то, по сути, сказать-то и нечего.
   А возрастным и родительским авторитетом удаётся нада-вить далеко не на всякого ребёнка, имеющего собственное мне-ние.
   Извечная проблема отцов и детей!
   Проблема того самого непонимания!
   - Скорее, ты не можешь внятно объяснить... Зелёная фор-менная рубашка стала серой? В этом разница? Или ты стала ста-рее?
   - Да как тебе?!.
   - Нет, мне не стыдно. Я выбрала свой путь без твоего уча-стия, и ты никак не можешь с этим смириться... Не говори ни-чего, иначе мы поссоримся, а мне бы этого не хотелось. - Ирина послала матери воздушнвй поцелуй. - Пока-пока!
   Отперла входную дверь и вышла на лестничную площадку.
   Анна Львовна проводила её взглядом.
   На лице генеральши не было ни горя, ни отчаяния.
   Только странное безразличие.
   Как у человека, которого ведут на казнь и который знает, что изменить уже ничего нельзя, что рваться и умолять о по-щаде бессмысленно.
   Всё равно убьют.
  
  
   Корабельный, вернее, главный корабельный старшина Гра-нитченко с ноября прошлого года не числилась в списках лич-ного состава Прибрежного.
   Она заканчивала институт.
   А в родном военкомате не было и в ближайшем будущем не предвиделось свободных офицерских вакансий.
   И ей пришлось поменять место службы.
   Благодаря неожиданно появившейся у неё связи на день ВМФ с не совсем молодым, но перспективным моряком из штаба флота, которую Наталья тщательно скрывала до поры до времени, она перевелась к нему.
   И в июне вышла за него замуж.
   Однако свято место пусто не бывает.
   И его заняла старший матрос Красникова, чьи густые свет-лые волосы были зачесаны от левого уха через всю голову и падали беспорядочной гривой на правое плечо. Её черные глубокие глаза, уставились в чашку, ноздри прямого носа над твердой линией подбородка трепетали, вдыхая аромат наливае-мого чая с мятой
   Изящное маленькое ушко слушало радио:
   - Многие мужчины специально бреют себе головы. Напри-мер, Гоша Куценко побрил свою голову и сделал это своей "ви-зитной карточкой".
   Валентина недоумённо повернулась к Трезвых, статной блондинке, что называется кровь с молоком и всё при ней:
   - А как он побрил голову своей визитной карточкой?
   Та зарыдала в голос от истерического смеха.
  
  
   Погода была прекрасная.
   Солнце стояло в ясном небе, высвечивая городскую пыль, потеки на оконных стеклах после прошедшего ночью дождя. Освещенные яркими лучами улицы казались шире, простор-нее.
   Ирина зашла в парк.
   Бродя по аллеям, она смотрела, как тополиные снежинки падают на грязный асфальт дорожек и вспоминала прошлогод-ние события, благодаря которым исполнилась её давняя мечта носить военную форму. (*)
   Ей захотелось увидеть Виталия.
   Год назад был момент, когда она могла им увлечься.
   И, пожалуй, увлеклась.
   Наверно, в других обстоятельствах всё у них могло бы сло-житься по-иному.
   Но...
   Его призвали на срочную службу, а она стала курсантом во-енного училища.
   Генеральской дочке импонировала его чистота. Он был спо-койный, добрый, уступчивый.
   Из него вполне мог бы получиться хороший муж и отец её детей...
   Однако, когда они познакомились, Берлинский-Коржиков только лишь начал изучать настоящую жизнь.
   И в сравнении с курсантами, с которыми Резвова общалась в училище, музыкант оставался ребёнком, нуждавшемся подобно слепцу в поводыре для проживания в реальности.
   Она вспомнила последнюю ночь перед уходом арфиста в ар-мию, когда вместе с работниками военкомата дралась с ниндзя-ми, и, когда между ею и Виталием была единственный раз бли-зость.
   Тогда он был с ней нежен и ласков.
   Но всё же её любил мальчик, а не мужчина, на плечо которо-го можно и должно опереться.
   И она была бы вынуждена подставлять ему своё плечо, вы-полняя, кроме супружеского долга, ещё и материнский.
   Поэтому в последнее время Ирина стала реже отвечать на письма музыканта, причем её послания становились короче и короче, а тон суше и суше.
   Прошлогодняя влюблённость проходила.
   А новая пока не приходила...
   Пока...
  
  
   Николай Викторович Диареев, респектабельный, гладко вы-бритый и в меру упитанный член медицинской комиссии воен-комата в самом расцвете предпенсионного возраста, кандидат медицинских наук, специализирующийся в области проктоло-гии, довольно похлопал себя по родимому пятну на макушке, вздыбив зачесанные в шесть рядов три волосины на своей об-ширной лысине, глядя на вытянувшегося перед ним призыв-ника:
   - Ну-те-с, мой друг, спешу вас обрадовать! Вы абсолютно здоровы! Абсолютно! - его лицо профессионального жулика расплылось в медовой улыбке.
   - И?.. - Альберт Трипперенко напрягся.
   - Годны к строевой без ограничений! А это значит, можете служить практически в любом роде войск!
   - Но доктор, я не могу служить в армии!! - молодой чело-век издал крик, напоминающий рев разъяренного быка. - Я - гомосексуалист!!!
   - Это, дружок, еще надо доказать! - благожелательно при-щурился врач.
   Призывник ракетой "земля-земля" вылетел из кабинета в коридор и бросил паспорт поверх лежащей перед Диареевым своей медицинской карты, над которой тот уже хищно занес ручку, чтобы сделать в ней соответствующую запись:
   - Вот мой документ! Мне двадцать семь лет - и имел я вас всех в задницу!!!
   Тополиный "снег", шедший с раннего утра, наконец прекра-тился, потому что стих ветер, и теперь можно было спокойно появиться на улицах города, не рискуя превратиться в снего-вика из-за налипающего на одежду пуха.
   Вице-сержант Резвова, в военной форме с курсантскими попогонами неторопливо шла к метро, отмечая про себя, на-зойливее белоснежного невесомого пуха может быть только обезумевшая надоедливая оса. Потому что он лез в глаза, рот, проникал сквозь закрытые двери и окна и оседал на диванных подушках.
   Помнится, в детстве Иринка с друзьями пытались вести с этим природным явлением непримипримую борьбу и безжа-лостно жгли в углах между гаражами пуховые залежи. Правда, пуха вовсе не становилось меньше...
   Генеральская дочь предвкушала долгожданную встречу со старой подругой, с которой они вместе пережили немало при-ключений.
   Особенно весной прошлого года.(*)
   Ирина остановилась около основательно засиженной голу-бями, воробьями и воронами скульптурной группы на высо-ком постаменте, закурила сигарету.
   Матрос с пулеметом "максим" в состоянии алкогольного опьянения средней тяжести, мужчина средних лет в разо-дранной до пояса гимнастерке, бородач в солдатской шинели с физиономией из фильма ужасов, относительно молодая дама
   в пролетарской косынке, с ярко выраженными признаками древнейшей профессии на лице, рвались вперед, в светлое будущее за всадником на лихом коне с не менее лихо закрученными вверх усами.
   Крупные буквы с местами поблекшей, а местами осыпав-шейся позолотой на гранитном цоколе сообщали, что памятник установлен не кому-нибудь, а именно Василию Ивановичу Ча-паеву - герою Гражданской войны в России 1918 - 22 гг.
   Вероятно, оттого, что лихой вояка, дравшийся на стороне победивших в конце концов красных коммунистов, геройски погиб - по официальной историографии разумеется! - в бо-рьбе с белыми, его причислили к лику святых и за все 70 лет существования Советской власти ни разу ни полили грязью за отклонение от Генеральной линии единственной и правящей партии большевиков-интернационалистов.
   И даже в приснопамятном тридцать седьмом году, когда товарищ Иосиф I, Грозный и Могучий, произвел массовую чистку ВКП(б) от нежелательных элементов, позорящих честь и достоинство настоящих борцов за идеи Маркса-Ленина-Сталина, причиной ареста никогда не являлась связь с безвре-менно и вовремя почившим в бозе Васькой Чапаем.
   Между прочим, пропавшим ни за грош по собственной ду-рости из-за пренебрежения элементарными нормами по техни-ке безопасности!
   Заботливый командир дивизии борцов за победу комму-низма во всем мире добыл для себя лично и своих бойцов вну-
   шительное количество литров самогона-первача крепостью
   около восьмидесяти оборотов и принялся героически унич-тожать алкоголесодержащую жидкость!
   Чтобы врагам ни капли не досталось!
   И так доблестно сражался с "зеленым змием", что не удо-сужился даже проверить, в каком состоянии находится его бо-евое охранение.
   И имеется ли оно вообще.
   А позавидовавшие ему черной завистью колчаковцы ре-шили во что бы то ни стало урвать хотя бы часть драгоценной влаги, совершенно не по делу доставшейся легендарному кра-скому с образованием в два класса церковно-приходской школы.
   Страдая от извечной российской болезни под названием отходняк, они целый день скрипели зубами от бессильной зло-бы, давясь слюной, строя планы отмщения.
   А в ночь на 5 сентября 1919 года, горя праведной местью, мучаясь жесточайшей головной болью, налетели на штаб 25-ой дивизии Чапая в Лбищенске.
   И, скорее всего, Василий Иванович смог бы уйти от прево-сходящих сил противника, если бы...
   Если бы вспомнил, что жадность до добра не доводит!
   Но он забыл об этом напрочь!
   Напротив, мало того, подогрев собственную доблесть по-луштофом самогона, прихватил с собой, наверно, для похмелки еще целых два штофа.
   Которые сильно помешали ему при отступлении.
   Точнее - при бегстве босиком в одном сопревшем испод-нем.
   И особенно - при форсировании водной преграды в виде реки Урал.
   Поправившие здоровье остатками отбитого самогона кол-чаковцы по доброте душевной предложили комдиву прощение и обещали не преследовать, если он поделится с ними имев-шимися у него двумя штофами.
   Но сын потомственного алкоголика ответил на сделанное ему более чем гуманное предложение с середины полноводной реки громким сообщением, что он неоднократно вступал в ин-тимные отношения со всеми их родственниками вплоть до седьмого колена в особо извращенных для того времени фор-мах.
   Сердца уральских казаков не выдержали.
   И один из наказных отправил матерщинника кормить рыб, всадив в него очередь из английского пулемета "Томпсон".
   И целых три дня после оуществления священной мести Чапаю, колчаковцы голыми руками ловили сомов, щук, оку-ней, карасей, готовя из них "боярскую уху".
   Потому что водоплавающие были вусмерть пьяны - по-пробовали Васильивановского тела...
   Ирина, бросив в урну окурок, подумала, что, если присут-тствие памятника малограмотному комдиву в сквере напро-тив главного входа в Академию войск связи, еще можно как-то понять - хотя и с огромным трудом, потому как краском Чапаев к связи имел самое отдаленное отношение - то при-чину присвоения академии имени Семена Буденного понять было просто невозможно, так как командир Первой Конной бригады к связи не имел отношения вообще.
   Но, как верно заметил старик-Шекспир: "Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам!"
   Или, вернее, - правителям?
   Резвова направилась к метро.
   На переходе через дорогу ей пришлось задержаться, ожи-дая, когда красный свет на светофоре сменится зеленым.
   Рядом с ней остановились две персоны мужского пола. Судя по возрасту, - ученики начальных классов средней шко-лы.
   Один из них окинул Ирину одобрительным взглядом, оце-нил, какая она, обдал ее запахом свежего перегара, и толкнул второго локтем в бок:
   - Вот я могу ее трахнуть, - он указал пальцем на вице-сер-жанта, - а ты не можешь.
   - Почему? - расстроился его приятель.
   - Потому что я уже в третьем классе, а ты еще только идешь в первый.
   Да здравствует подрастающее поколение, выбирающее пеп-си и не дающее себе засохнуть!
   Но, по крайней мере, будет, что рассказать Красавиной!
  
  
   Ожидая трамвай, идущий к Прибрежному военкомату, Да-валова взбешённой пантерой ходила кругами по остановке.
   Капитан попыталась проанализировать, что такого в ней было неудовлетворительного, если потребовалась замена?
   Знать бы точно - полноценная или нет?!
   Дуркало пробил брешь в ее самолюбии, и она мечтала об отмщении, так и не сумев провести анализ.
   Поэтому Виктория сначала четвертовала неизвестную раз-лучницу, а после с животным наслаждением вырвала у нее ки-шки и сожгла их на медленном огне.
   Однако, это не принесло ей ожидаемого облегчения. К тому же начала болеть голова, а на глаза наворачиваться слезы оби-ды и бессилия.
   И, чтобы хоть как-то отвлечься, офицер стала читать объяв-ления на рекламном щите.
   "Сдам комнату двум молодым девушкам. Трем не сдам, го-ды уже не те".
   "Закачай в свой паспорт прикольную фотографию!"
   "Для работы в кооперативе "Трахтибидох" приглашаются симпатичные коммуникабельные девушки от 18 до 25 лет. Оформление по трудовой книжке, полный социальный пакет. Возможно совмещение. Не бойтесь, не "Гербалайф".
   "Антикварные столы. Недорого. Изготавливаются еже-дневно".
   "14-летняя девушка познакомится с молодым человеком для лечения и профилактики угревой сыпи".
   Виктория не успела ознакомиться до конца с архиполез-ными сведениями, размещенными на щите, - нужный ей трам-вай подошел на удивление быстро.
   Она двинулась на посадку, обойдя девушку, выскользнув-шую из объятий парня, провожавшего ее влюбленным взгля-дом:
   - Как говорила Анна Каренина: "До скорого!" - махнула "Джульетта" рукой на прощание "Ромео".
  
  
   Сидя в приёмной Дуркало, Манерная, в прошлом году имевшая длинные прямые светлые волосы почти до узкой талии, а теперь перекрасившаяся в рыжий цвет,с наслаждением потянулась напившейся сливок кошкой.
   При этом ее форменная рубашка так натянулась на полной груди, что Звездич, живое воплощение юношеских грёз зрелого мужчины, - с широким разлётом бровей, чувственными губами, чёрными волосами - даже подумала, пуговицы не выдержат и оторвутся.
   Было время, когда Илона и Агнесса всерьез намеревались перегрызть друг другу глотки из-за райвоенкома. (*)
   Добивались его расположения - любви, нежности и ласки.
   И статуса замужней женщины, то есть - полковничихи.
   Правда, ввиду неблагозвучия фамилии предполагаемого супруга, каждая из них собиралась оставить свою.
   Но главное было в ином - кто первая достигнет заветной
   цели?
   Однако обе потерпели фиаско.
   Дуркало увела из-под самых их носов наглая хищница из горвоенкомата старший лейтенант Давалова!
   Подлая разлучница, чтоб ей ни дна, ни покрышки!
   Бывшие соперницы поплакали на чужой свадьбе и стали подругами.
   Сперва - по несчастью, а после - по жизни.
   Ведь ничто так не сближает в наше непростое время лю-дей, а особенно женщин, как уязвленное самолюбие!
   Вставая, Манерная бросила короткий взгляд на дверь кабинета военкома:
   - Как там наш Дурик? Не сильно беспокоит?
   - Четвертый день уже вообще не трогает. - Звездич мах-нула рукой, точно отгоняла от себя назойливую муху. - Не видно и не слышно.
   - Да ладно?!
   - Серьезно! - она округлила зелёные глаза, изобразив крайнюю степень правдивости. - То ли в командировку умотал, то ли еще куда! Но Давалова по несколько раз на дню истерики закатывает по телефону, где он!
   - Это что-то новенькое. - Илона достала из нагрудного кармана рубашки сигареты. - Пошли подымим?.. Как говорит один мой знакомый; курить вредно, пить противно, а умирать здоровым - жалко...
  
  
   Ефрейтор Милосердова, яркая эффектная брюнетка с серы-ми выразительными глазами и красиво очерченными губами аккуратно подколола две последние бумаги в скоросшиватель, закрыла его, отложила на угол стола и сняла трубку зазвонив-шего телефона:
   - Да?
   Старший сержант Разгильдяева положила перед ней неско-лько тонких пыльных папок на завязках, заставив Татьяну включить громкую связь:
   - Я уже два дня не могу дозвониться по телефону 09-00-18-00. Не могли бы вы мне помочь? - спрашивавший астматичес-ки задышал.
   - Простите, а откуда у вас этот номер?
   - Он был указан на вашей входной двери.
   - Это наши часы работы.
   Походкой разъяренной тигрицы Давалова вошла в прием-ную супруга:
   - Военком у себя?
   Увлеченно игравшая в "Тетрис" Звездич от ее рыка под-прыгнула от неожиданности на месте и выдала в ответ нечто среднее между полувсхлипом и полувзвывом.
   - Военком у себя?! - повторила капитан, и в ее голосе яв-ственно проскользнули истерические нотки.
   - Его нет на месте.
   Виктория шумно втянула в себя воздух, шагнула к кабине-ту, подергала за ручку.
   Дверь оказалась заперта.
   - Леонард!! - она грохнула в нее ногой. - Леонард, отзо-вись!! - её голос сорвался на визг.
   Ответа не последовало.
   - И где же его черти носят?! - лицо Виктории стало жесто-ким, как у инквизитора, допрашивающего закоснелого еретика.
   - Не могу знать, товарищ капитан. Но я не видела его вот уже три дня. - голос Агнессы понизился практически до шепо-та. - Сегодня, как раз - четвертый...
   - А кто может знать?!
   - Наверно, подполковник Пробивнюк... - с надеждой в гла-зах сказала ефрейтор. - Все-таки она его зам.
   - Так зовите ее!! - Виктория крепко выругалась про себя. - И побыстрее!!
   На счастье Звездич как раз в этот момент в приемную вош-ла, таинственно улыбаясь, Огнева, субтильная девица с правильными чертами лица и искусственно подведёнными бровями:
   - Агния, у меня для тебя такое есть, - закачаешься! - она торжественно положила ей на стол тюбик губной помады. - "Max Factor". Эксклюзив. Противостирательный и водооттал-кивающий исполнения в одном варианте!
   - Потом! Все потом! Немедленно разыщи Пробивнюк и по-зови ее сюда!
   - А в чем дело? - насторожилась Светлана.
   - Вы не поняли приказа, старшина? - внутри Даваловой медленно разгорался яростный огонь.
   - Никак нет, поняла, товарищ капитан! - вспыхнула "коро-бейница" в погонах.
   - Тогда выполняйте немедленно!!
   Выскакивая из приемной, морячка почувствовала, что го-рящие глаза Даваловой вот-вот прожгут ей дырку между лопа-ток.
  
   Старший мичман Пробкина, владелица густых длинных, до лопаток, волос цвета переморённого дуба, быстро взбежала на второй этаж "хрущобы".
   Подойдя к двери, она подняла глаза с пикантной раскосостью на номер 46, прижала руку к кнопке звонка и убрала её лишь тогда, когда из квартиры раздался сердитый женский голос:
   - Кто там? Чего трезвонишь? Раззвонился!
   - Вадим Энорезов здесь живёт?
   Дверь открылась.
   Пожилая женщина в замызганном халате вызывающе посмотрела на гостью:
   - Чего надо?
   - Вадим дома?
   - Где ж ему быть? - развернувшись, дама неопределённых лет пошла в комнаты и громко крикнула. - К тебе это!
   - Кто? - равнодушно спросил мужской голос.
   - Выйди и погляди! - сердито ответила женщина, скрываясь на кухне.
   - Кому здесь и чего надо? - в прихожей появился здоровен-ный заспанный детина в шортах и спортивной куртке.
   - Добрый вечер! - насмешливо приветствовала его Марина. - Не выспался?
   Увидев форму молодой женщины, он что-то злобно провор-чал.
   - Я тоже рада тебя видеть. - старший мичман вручила ему бланк повестки, прижав пышной грудью к стене. - Получи и распишись. Да не вздумай податься в бега! Отловим - хуже будет!
  
  
   Едва Пробивнюк закончила просматривать в ускоренном темпе сценарий мини-спектакля, рекомендованного к поста-новке для юбилея горвоенкома, как в кабинет деликатно, но настойчиво постучали.
   - Войдите!
   Огнева шагнула через порог:
   - Разрешите, товарищ подполковник? - в её голосе слы-шались нотки профессионального энтузиазма.
   - Слушаю вас.
   - Там к вам пришла на прием капитан Давалова из горвоен-комата! - глаза Светланы засверкали от возбуждения. - По сро-чному и сугубо конфидециальному делу!
   - Ко мне?
   - Так точно. Судя по всему, разыскивает мужа, нашего во-енкома!
   Пробивнюк и корабельный старшина обменялись довольно кислыми, но взаимно понимающими улыбками.
   Все мужчины значились в их невысказанном соглашении негодяями, но одни больше, другие меньше, а самым крупным был, несомненно, сам Дуркало...
  
  
   Когда младший сержант Тихонина вышла из служебного туалета, ей ослепительно улыбнулся блондинистый мачо в коридоре, по достоинству оценивший короткий нос Евгении, несоответствующие ему чересчур полноватые, ярко накра-шенные губы, тщательно уложенную замысловатую причёскуий короткий нос Евгении, несоответствующие ему чересчур полноватые губы:
   - Девушка, вы так свежо и блестяще выглядите! Как свеже-выловленная селедка!
  
  
   Войдя в приемную в сопровождении Сукачёвой и Огневой, Пробивнюк сразу обратила внимание на Ирину, бодро вскочившую со стула ей навстречу:
   - Здравия желаю, товарищ подполковник!
   - Рада вас видеть, вице-сержант. Вы к кому?
   - К Леонарду Иудовичу, но говорят его нет...
   - Я тоже к нему. - отлепилась от подоконника Давалова, желая переключить на себя внимание. - И очень бы хотела узнать, где он находится в настоящий момент.
   Черты лица Виктории уже не были такими точеными, как год назад - такова была цена семейной жизни с Дуркало.
   - К сожалению, я не располагаю информацией о пребыва-вании полковника. - с натянутой улыбкой сказала Елена, по-казывая капитану тоном, что та очень не вовремя.
   - Но вы же его заместитель. Следовательно, обязаны знать,
   почему он отсутствует на службе!
   - Наш военком не имеет привычки ставить в известность заместителя - где, куда и зачем. - Пробивнюк явно намекала, что лучше бы не занимать ее драгоценное время по пустякам. - Его секретарю, думаю, известно гораздо больше, чем мне.
   Щёки Агнессы заалели ярче, чем красные фонари в соот-ветствующем квартале Гамбурга под взглядами присутствую-щих:
   - А что я-то?
   - Когда ты его видела в последний раз? - внезапно спросила Давалова.
   - Три, нет, уже четыре дня назад! В конце службы зашла к нему в кабинет, отдала бумаги, которые курьер привез перед моим уходом домой... И все...
   Брошенка грозно сверкнула на нее глазами и голосом учи-тельницы, вызывающей к доске, спросила:
   - Как он выглядел?
   Глаза Звездич подернулись дымкой, словно она что-то при-кидывала в уме:
   - Да, вроде бы, как обычно...
   - Это точно?
   - По крайней мере, я ничего такого не заметила...
   Ирина сделала шаг вперед:
   - Прошу прощения, товарищи офицеры, но, может быть, стоит открыть кабинет Леонарда Иудовича? Наверно, там уда-стся обнаружить что-нибудь полезное?
   Подполковник посоветовалась взглядом со старшим пра-порщиком и вздернула плечи, как будто перекладывала свою ответственность на другого. - Почему бы и нет? - она повер-нулась к ефрейтору. - Ключ от кабинета у тебя?
   - Запасной? Так точно!
   - Тогда, почему не открываете?! - топнула ногой Давалова.
   Звездич достала из стола ключ, вставила его в замочную скважину и начала с трудом проворачивать.
   И пока она мучилась, Пробивнюк механически покачивала
   головой из стороны в сторону, словно маятник на стенных часах.
  
  
   Проиграв на очередном конкурсе бальных танцев, не взяв на нём даже поощрительного приза, Ростовцева впала в депрес-сию.
   А когда супруг прислал из-за границы письмо, в котором сообщил радостную весть, что продлил контракт на работу ещё на год, ей захотелось рвать и метать.
   Она страдала больше месяца от мучавшего её вопроса - что мешает плохим танцовщицам?
   И от навалившихся на хрупкие плечи жизненных несчастий.
   Пока в ней не вспыхнул с новой силой периодически зату-хавший костёр материнской любви.
   В этом году дочери - Василисе - исполнялось восемь.
   И именно она вывела Ларису на берег из моря печали.
   Как-то вечером первоклассница поинтересовалась у стар-шего лейтенанта:
   - Мам, у нас бабушка совсем отупела?
   - С чего ты взяла?
   - Так ведь ещё с детского сада, когда ты меня к ней при-водишь, она спрашивает: "А кто это к нам пришёл?"
   Ребёнок явно намекал на маразм бабули.
   Ростовцева попробовала представить, а если бы такое слу-чилось с ней?!
   На самом деле?!
   И Ларисе стало плохо.
   Морально - не физически!
   Тогда, сжав волю в кулак, псевдо-Плисецкая, явилась к ру-ководителю студии бальных танцев и безапелляционно заявила, что покидает тусовку навсегда.
   Пошло оно всё к не Божьей, но матери!
   Заслуженный работник культуры Леонид Давидович Ман-драгоров долго, со слезами, с заламыванием рук, на коленях, уговаривал её остаться.
   Старший лейтенант оставалась непреклонной и стойкой, как старица Алена под пытками князя Барятинского.
   Тогда он пообещал покончить с собой!
   Но и этим ничего не добился.
   Ростовцева решила отныне полностью посвятить себя во-спитанию дочери.
   Нуждавшейся в ней сверх меры!
   Тем самым выполнить священный материнский долг!
   И гражданский тоже!
   Поэтому стройная, выше среднего роста, тёмная шатенка с остриженными в каре волосами набрала номер своего домаш-него телефона:
   - Алё, Василиса? Привет, это я... Как у тебя дела? Чем зани-маешься?
   Офицер вдруг с удивлением обнаружила, что ей нравится быть матерью и, кажется, уже начала входить во вкус.
   - А ты читаешь, что вам задали на лето из книжек?.. Да?.. Молодец, приду домой, расскажешь... Как там бабушка?.. Обя-зательно ей помоги, я тебе мороженого принесу... Ну, всё, це-лую вас обеих... До вечера, Васенька...
  
  
   Пока Давалова поочередно выдвигала ящики рабочего стола
   своего исчезнувшего благоверного, просматривая хранившееся в них бумаги, а Ирина изучала предметы на столешнице, Сука-чева и Звездич тихо сидели в углу, не сводя с них расширен-ных от любопытства глаз.
   Пробивнюк же безостановочно ходила от стены до окна и - обратно к стене. Наверно, ей казалось, что таким образом на- гоняет на себя значимости.
   - Ну что? - наконец не выдержала она.
   - Дверь не повреждена, товарищ подполковник! - доложила Резвова. - Следы взлома на ней отсутствуют. Как, кстати, и на окне.
   - И как вы догадались? - надменно усмехнулась Елена.
   - Нет царапин на обоих замке. - вице-сержант слабо улыб-нулась. - Признаков борьбы или драки в кабинете тоже не на-блюдается. Все вещи стоят на положенных им местах. Значит, Леонард Иудович покинул помещение сам.
   - Это-то понятно... Но - куда?
   Ирина прищурилась на подполковника, как художники обычно щурятся на свою модель:
   - В ежедневнике ничего не записано. Хотя... - она в упор глянула на ефрейтора. - Вспомни, какого числа ты видела его в последний раз?
   Та облизала верхнюю губу кончиком розового языка:
   - Седьмого, в четверг. Я в тот день как раз ходила с другом на концерт "Гостей из будущего".
   - И как?
   - Как-как... - Агнесса рассеянно улыбнулась Сукачевой . - Поганое у нас будущее!..
   И в этот момент Давалова огласила кабинет нездоровым криком молодой самки павиана, держа в одной руке несвежие мужские носки, а в другой - нераспечатанную пачку презер-вативов:
   - Во-о-от!!!
   Рывшаяся в мусорной корзине Резвова от ее дикого вопля чуть не улеглась ничком на пыльном полу.
   - Что?!!
   - Он менял носки в лучшем случае раз в неделю! А здесь получается - всего на четвертый день!! И оставил предохрани-тели, с которыми не расставался!!!
   Вице-сержант продемонстрировала окружающим четыре окровавленных ватных тампона:
   - А как понимать это?!
  
  
   А в это самое время рядовой Берлинский-Коржиков выпол-нял служебную повинность в столовой.
   Иначе говоря, отбывал наряд.
   Мыл стаканы в горячей воде, доводя их до полной про-зрачности, чтобы "деды" остались довольны и не надавали пен-делей за некачественную помывку.
   Отслужив год, он по-прежнему оставался сугубо штатским человеком и до сих пор не мог приспособиться к лишениям и тяготам армейской службы.
   Единственным светлым лучом в тёмных пехотных буднях были воспоминания об Ирине.
   Ночью ему часто снились перепетии их совместных при-ключений перед призывом (*), а днем память приносила поцелуи и объятия.
   Она - его первая любовь.
   И первая женщина в жизни.
   Поэтому у Витаси было к ней архитрепетное отношение.
   Бывший Маэстро часто писал любимой девушке - по два-три послания в неделю, рассказывая о том, о чём следует и о чём не следует тоже.
   Арфист не понимал - тем самым он лишь отталкивает её от себя, давая понять, как был мальчиком в коротких штанишках, так им и остался.
   Тем самым проигрывая в глазах вице-сержанта в сравнении с окружавшими Резвову курсантами.
   И искренне неудомевал, отчего письма Ирины от раза к разу становятся и суше, и короче.
   Время течёт.
   Дюди меняются внутренне и внешне.
   По законам природы невозможно оставаться прежним, даже затормозившись в развитии.
   Тем более, если знать, что армия - университет жизни.
   В котором Берлинский-Коржиков неожиданно оказался дво-ечником, мало чему научившись за прошедший год.
   И оттого становился всё менее и менее интересным для Ирины, как личность...
   И как мужчина в особенности...
  
  
   - Кровь?! - в широко открытых глазах Звездич читался ужас, лицо приобрело землистый оттенок. - Товарища пол-ковника убили-и?! - ее голос задрожал.
   - Ага, как барана зарезали, прямо на рабочем месте! - съязвила Пробивнюк.
   - От такого количества потерянной крови не умирают. - сказала Ирина. - К тому же больше нигде кровавых следов нет.
   - Тампоны "Tampax" или "Olvays"? - спросила Давалова.
   - Вообще-то обычные, ватные. - Резвова с полминуты ото-
   ропело смотрела на неё. - Во втором ящике стола слева лежит
   упаковка. Такие тампоны часто применяют при порезах. Я имею в виду, когда бреются второпях или новым лезвием.
   - Значит, он еще и брился. - глаза Виктории сузились, бу-дто она услышала что-то крамольное.
   Капитан попыталась было что-то сказать ещё, но ей ничего
   не пришло на ум, потому что она была слишком потрясена эмоционально.
   - Лично я считаю, полковник Дуркало ушёл из кабинета сам. - доложила Ирина.
   - Но куда? - подала голос Сукачева, повторяя уже ранее прозвучавший вопрос.
   - Не могу знать. Наверно, следует поставить в известность прокуратуру или Особый отдел.
   - Кого-о?! - Пробивнюк и Давалова задали вопрос одновре-менно и одновременно же пронзили вице-сержанта воистину убийственными взглядами.
   - Прокуратуру или Особый отдел. - твердо повторила Ири-на с интонациями Ульяны Громовой в голосе. - Пусть займут-ся расследованием.
   - Ну уж нет! - капитан ошеломленно потрясла головой. - Не надо выносить сор из избы! Проведите служебное рассле-дование и найдите мне этого козла! - в ее голосе было столько провокационной нежности, что все испугались. Не за себя, ес-тественно, а за пропавшего военкома. - А уж я сумею вас от-благодарить! Даю слово офицера!
  
   Липы перешептывались листьями, и ветер мечтательно бормотал и осторожно тормошил их верхушки, напоминая о себе настойчивыми прикосновениями. В глубине парка долбил по стволу трудолюбивый дятел, да несколько раз прокричала и умолкла сорока, деловито перескакивая с одной ветки дерева на другую, словно пересчитывая их, а может, проверяя себя на прыгучесть.
   - Стоять! - властно окликнул Кирилла Дрезинина мужской голос.
   Тот чисто инкстинтивно остановился, не понимая, в чём дело:
   - Что нужно?
   Три ОМОНовца и с ними сержант Идеалян, женственная брюнетка с химической завивкой и по-детски наивными карими глазами, обступили его со всех сторон.
   - Ваши документы.
   - Что я такого совершил-то? - протянув рабочий пропуск, Кирилл закурил.
   - Курить - здоровью вредить! - поучительно сказала Мари-анна. - А совершили вы преступление. Не явились по повестке в военкомат для призыва в установленном порядке на службу в Вооружённые Силы.
   - Я в тот день находился в командировке! - Дрезинин гля-нул на сержанта, как швейцар на проститутку.
   - Правда?
   - Я не виноват, честное благородное слово!
   - Верю! - инспектор военкомата ободряюще похлопала парня по плечу. - Просто произошла ошибка. Так мы её прямо сейчас и исправим. - она ласково смотрела на него, словно он был её шаловливым ребёнком. - вы ведь не откажетесь проехать с нами?
   - Куда?! - призывник возопил торговцем, уличённым в обвесе.
   - На городской сборный пункт.
   - Позвольте, но я работаю! - Кирилл отпрыгнул от Мари-анны, словно кот, наткнувшийся на ежа.
   - Не беспокойтесь, мы сообщим вашему начальству, что вас необходимо уволить по соответствующей статье Трудового Кодекса. - у не была приятная мина на лице доброй вол-шебницы из детского кино. - А причитающиеся вам деньги выплатят родителям или жене.
   - Я не женат...
   - И это правильно! - ухмыльнулся в буденовские усы старшина ОМОНа, толкая Дрезинина перед собой к выходу из парка..
  
  
   - Не понимаю, почему вы не хотите вызвать военную про-куратуру! - Ирина в упор посмотрела на Пробивнюк.
   В кабинете зама военкома они были втроем - сама подпол-ковник, ефрейтор Звездич и курсант Резвова.
   - Никто не собирается ничего и никого вызывать. - напря-женным голосом сказала Елена, подобно товарищу Сталину разминая в пальцах папиросу. - Нам совершенно ни к чему скандал, не так ли? - она посмотрела прямо на побелевшую от страха Агнессу. - Я хочу сказать, никому из нас в данный мо-мент не нужна неизбежжная шумиха. Особенно, секретарю...
   - Почему, особенно - мне?! - в глазах ефрейтора разливан-ным морем-океаном плескалось отчаяние.
   - А потому, что последней его видела ты... Сможешь дока-зать, что между вами в тот вечер ничего не было? Может, ты устроила ему сцену ревности? Бросалась на него с ножом или бритвой, нанесла телесные повреждения?
   - Я?!
   - Нет, моя пряжка от ремня! - зам Дуркало раскурила "Бога-тырскую". - Кто у прокуратуры окажется первым на подозре-нии? - она выпустила дым из ноздрей. - Я права или нет, голуб-цы? При сложившейся ситуации...
   Звездич конвульсивно сглотнула.
   - Наверно, товарищ подполковник, вы правы. Ни к чему вы-носить сор из избы. - согласилась вице-сержант.
   - Очень жаль, что такое случилось... - Пробивнюк указала ефрейтору папиросой на дверь. - Свободна. И держи пока язык за зубами.
   - Есть. - секретарша вышла.
   Подполковник сделала Ирине приглашающий жест:
   - Присаживайся... Как ты понимаешь, у нас случилась неприятность, которую нежелательно было бы предавать огла-ске...Очень крупная неприятность... - некоторое время офицер страдала молча, явно под впечатлением огромного урона, на-несенного таким образом внутренней жизни военкомата. - Но мы знаем тебя и полностью доверяем... Учти, наш разговор строго между нами и именно по этой причине мы встретились за закрытыми дверями. Действуй, как посчитаешь нужным, но необходимо добыть точную и совершенно объективную инфо-рмацию. Иначе говоря, узнать все подробности его жизни за последнюю неделю до пропажи.
   Вообще-то курсантке не следовало соглашаться.
   Ну какой из неё детектив?!
   Но против воли девушке захотелось немного побыть в цен-тре внимания.
   Захотелось элементарной человеческой благодарности за то, что она намеревалась сделать в деле, таком же ясном и прозрачном, как самые густые чернила!
   Потому что с детства любила представлять себя в роли чьей-нибудь спасительницы и, засыпая, каждый раз мечтала о подвигах и приключениях на благо человечества.
   А тут представлялся такой шанс!
   - Именно за последнюю? - уточнила она.
   - Да... Скорее всего там ключ к тайне его исчезновения. - Елена придала своему голосу особенно искреннее звучание. - Необходимо понять, почему и за что?
   - Вы уверены, что больше ничего нет такого, о чем вы еще не упомянули?
   - Считаешь меня полной дурой, голубец? - на лбу Елены по-явились морщины.
   Ирина промолчала.
   Не стала говорить вслух, что если бы вы подполковник по-считала это выгодным, то не задумываясь, выдернула бы кресло не только из-под Дуркало, но и из-под собственной матери.
   А та красноречиво взглянула на свои настольные часы:
   - Я посоветовала бы немедленно приняться за поиски, вице-сержант.
   - Конечно, но мне бы хотелось повидаться с прапорщиком Красавиной... И попросить у вас разрешения, в случае необхо-димости привлекать ее к расследованию.
   - Возражений не имею. Действуйте.
  
  
   Ростовцева и Угрюмова, офицер с гладкими тёмными волосами, покатыми плечами и высоким лбом, пили кофе в Комнате Психологической Разгрузки.
   - Представляешь, вчера пришли гости, а мой начал рас-сказывать неприличный анекдот. - у капа-три был вид мона-хини, на глазах у которой целуется влюблённая парочка. - Так я его выставила за дверь.
   - Молодец, правильно сделала!
   - Но гости же, чтобы услышать окончание, попёрлись за моим на лестницу!
  
  
   - Разрешите, товарищ старший прапорщик? - Ирина стояла на пороге кабинета давней подруги, красуясь курсантскими погонами, и ее улыбка излучала такое тепло, что могла согреть на расстоянии доброго десятка километров.
   - Ириша?! - улыбка Красавиной в свою очередь была прос-то ослепляющей - энергии, излучаемой ею, хватило бы на ос-вещение города в течение ближайшего столетия. - Когда?! На-долго?!
   - Вчера! На месяц!
   Они бросились в объятия друг друга.
   При этом встреча сопровождалась криками неподдельной радости и восторга, убоявшись которых Цветкова предпочла покинуть помещение.
   И отправиться по кабинетам, чтобы приобрести очередные эксклюзивные сплетни по цене ниже рыночной..
  
  
   - Наш сосед по коммуналке, что досталась мне в наследст-во, оказывается очень умный человек. - сказала Угрюмова, уса-
   живаясь в кресло в курилке и доставая сигареты.
   - Почему ты так считаешь? - Ростовцева бросила на нее за
   интересованный взгляд.
   - Когда нашему ребенку на день рожденья подарили бара-бан, он единственный догадался спросить: " А ты знаешь, что у него внутри?"
  
  
   - Если ты в самом деле хочешь знать причину исчезнове-ния Дуркало, тебе нужно узнать, как он жил с Даваловой! - задумчиво сказала Красавина.
   Её прямой нос сморщился, светлые глаза потемнели.
   - И как же? - спросила Ирина.
   - Плохо. - Данута прикусила нижнюю губу сахарными зу-
   бами, встряхнув белокурыми волосами, блестящим покры-валом лежавшими на плечах и спине. - Она требовала от него беспрекословного послушания и полного подчинения. Он должен был одобрять все ее касающееся: прическу, макияж, подруг, поклонников - даже сексуальные изыски и тайные мысли!
   - Это сам Дуркало тебе говорил?
   - Это мне Звездич говорила. - глаза старшего прапорщика внимательно следили за подругой поверх края чашки, из ко-торой она пила кофе. - А какой мужик это потерпит? Вот он и выбрал единственную возможность избавиться от нее - сбе-жал!
   - А почему не уехал, скажем, в командировку?
   - Всякое может быть... Но начать лучше всего с Агнессы, а потом переговорить с Даваловой, Диареевым...
   - Это ещё кто? - удивилась вице-сержант.
   - Наш эскулап. Интереснейшая, кстати, личность... И у отца поинтересуйся.
   Резвова залпом допила свой кофе:
   - Единственная имеющаяся у нас с тобой зацепка - клочок бумаги с жирно обведенной датой. Седьмое июля - день его исчезновения. Узнать бы, что означало для Дуркало это число?
   - Попробую выяснить у офицеров. Доложен же он был ос-тавить хоть какой-то след...
  
  
   Годы идут, женщина не молодеет, а совсем наоборот.
   В тридцать лет тянуть со штампом в паспорте уже просто неблагоразумно.
   И, пожалуй, даже неприлично.
   Пэтому поход в ЗАГС - нечто вроде прививки от гриппа. Хотя бы раз в жизни всем представительницам прекрасного по-ла необходимо это сделать. Как документальное подтвер-ждение того, что она не завалящий товар, и что её кто-то вы-брал.
   Конечно, всякой в идеале хотелось бы варианта со счастли-вой и долгой совместной жизнью и смертью в один день...
   Но...
   Надо быть реалисткой - мужика сложно даже заарканить, а уж удержать его в семейном стойле способна далеко не каждая.
   Вот так у Даваловой и появился на примете кандидат, с ко-торым она собралась под венец.
   Дуркало...
   Она давно была влюблена в него.
   Правда, долгое время их отношения не выходили за рамки дружеских.
   Но ведь не всякая большая любовь обязательно начинается с мексиканских страстей.
   Да и мужчины редко самостоятельно задумываются о бра-ке, ибо миссия женщины - навести их на эту мысль. Они долж-ны оценить, какая рядом с ними замечательная особь и захо-теть предложить ей руку и сердце, потому что с ней здорово и интересно.
   И она может быть не только хорошим товарищем, но и вер-ной женой.
   Виктория так и поступила.
   Но меньше, чем через год совместной жизни поняла, что счастье - призрак, бродящий по Европе.
   И не более того.
   Однако, призрак тем не менее следовало сохранить...
   И, вернувшись на службу из Прибрежного, капитан отпра-вилась за подмогой к горвоенкому, нервному типу с лошадиным лицом, объёмным животом и волосатыми рукамилужбу из Прибрежного,ящим покрывалом лежавшими на плечах и спине.
   - Разрешите, товарищ генерал-майор? - она подарила ему такую улыбку, что он почувствовал ее даже в ширинке. - Я не помешала?
   - Нет, что ты!
   Он с интересом наблюдал из окна своего кабинета за митин-гом в сквере напротив горвоенкомата.
   - Что это там за толпа? - спросил он у Даваловой.
   Та обняла его за то место на торсе, где раньше находилась талия:
   - Геи... Отстаивают свои права.
   - В армии хотят служить?
   Она проигнорировала вопрос.
   Хотя воображение помимо её воли рисовало сцены, от которых ярость и унижение пульсировали в висках, Виктория
   намертво приклеила на лицо доброжелательно-загадочную усмешку, и уже через минуту у неё дико заболели мышцы ли-ца.
   - Товарищ генерал-майор, мне стыдно говорить, но у меня пропал муж...
   - И?!
   - Я хочу его найти... Для этого мне нужна ваша помощь. Не могли бы вы под видом инспекции отправить в Прибреж-ный военкомат нашу сладкую парочку дебилов, чтобы они по-присутствовали при служебном расследовании по моему Дури- ку?
   - Ты имеешь в виду Бодункова и Драчильеву?
   - Именно...
   Горвоенком откинулся на спинку кресла и стал выглядеть так, словно за 100 рублей готов был снести ей череп, за 500 - перерезать горло, а за 1000 - залить цементом в бочке и захоронить на дне городской реки.
   - Я не хочу перед тобой как-то выпучиваться, не хочу здесь какие-то гиперболы делать... Потому согласен... Завтра с утра они будут в Прибрежном...
   - Спасибо...
   Давалова пересекла кабинет, чтобы запереть дверь изну-три, не спеша и такой легкой походкой, словно ей ни до чего в мире не было дела.
   А потом подняла обе груди под форменной рубашкой вверх и резко опустила вниз:
   - ?!
   Генерал-майор расхохотался, совершенно, как маньяк.
   Не зря сегодня утром он проснулся с ощущением лета, которое упиралось в трусы и мешало ему спать.
   Ещё при первой встрече она произвела на него сногсшиба-тельное впечатление.
   А, выслушав тогда же деликатно сделанное предложение, умильно взглянула на офицера, покраснев маковым цветом, и кивнула, наворачивая один бутерброд с черной икрой за другим, не забывая про осетрину холодного и горячего копчения.
   И, конечно, запивая все в лошадиных дозах коктейлем из коньяка "Napoleonne", изготовленного в пригороде бывшей столицы Польши славном городе Кракове, и шампанского "Selleriy", сделанного в том же подвале.
   Тогда ещё подполковник, искренне изобразив на лице светлую радость, задрал ей форменную юбочку и, проработав по полной линии, низвергнул в нее свой запас подна­коплен-ной половой энергии со всеми вытекшими подробностями.
   Виктории проработка пришлась по вкусу - как бу­терброды с икрой и коньяк с шампанским, созданные панскими умель-цами в антисанитарных условииях из подручных средств спе-циально для клятых москалей.
   И с той поры Давалова время от времени стала делиться с ним полезным для них обоих служебным временем.
   Тем более, что капитан была незаменима и по службе, и вне ее, умея вовремя и ненавязчиво подать совет.
   И обладала неистощимой инициативой и фантазией,в том числе, на эротическом фронте.
   "Стойкий оловянный солдатик" горвоенкома явил всю свою красу и несгибаемость.
   Ры­ча диким зверем, генерал-майор поставил Давалову на четыре точки и принялся яростно тыкаться задубевшим муж-ским началом то в одно, то в другое бедро боевой подруги, почему-то промахиваясь мимо цели.
   Она быстро перехватила у него инициативу, взяв ее в собс­твенные руки, и приподняв зад, рванулась навстречу, тесно при­жавшись ягодицами к его животу.
   Почти пенсионер судорожно сжимал ей груди, обдавая кислым запахом по­та, резкими толчками пробиваясь в самое начало начал капитана, и скоро с протяжным стоном задрожал всем те­лом:
   - Хорошо-то как...
   Перед его глазами, сияя, переливался небесный венец, а в ушах трубили трубы Иерихона...
  
  
   Ирина осторожно проскользнула в кабинет, где Диареев со товарищи в белых халатах проверял состояние очередного призывника - последнего перед заслуженным отдыхом - перед перерывом на обед.
   Жертва медиков, низкорослый юноша в возрасте далеко за двадцать, с тяжкими вздохами переминался с ноги на ногу пе-ред комиссией.
   - Всё, Портвейнов, до конца месяца мы вас призовём слу-жить в армию. - сказал Николай Викторович, не поднимая глаз от лежавшего перед ним личного дела. - Ждите повестку.
   - Но я не могу! У меня ноги нет!! - будущий защитник Отечества понял, что попал всерьез, и ему ничего больше не оставалось, как прикалываться.
   Сидевшая рядом с Диареевым медсестра уставилась на него, как на новое явление Христа народу:
   - Где?!
   Кандидат медицинских наук, привстав, поглядел на потен-циальциального солдата, перегнувшись через стол:
   - Вроде обе... Не морочьте мне голову!
   - Вот видите, а было три.
   Николай Викторович мнил себя добрым и отзывчивым че-ловеком, пока доброта обходилась ему дешево.
   Доктор всегда старался произвести впечатление человека открытого и добродушного, но на самом деле был скрытен и коварен.
   Когда он учился на третьем курсе медицинского института, то случайно увидел по телевизору передачу "Чрезвычайное происшествие".
   Диктор - молодящийся субъект с широким тонкогубым ртом, очень злой на вид, вещал в объектив.
   - В городе Поппенгадинске Болотинской АССР на улице Вя-лопалкинской произошла утечка ртути... - голубые глаза, казав-шиеся необычайно холодными, пронзали зрителя насквозь.
   Ведущего сменил изобразительный ряд.
   Явно неопохмелившийся со вчерашнего мужичонка в об-лезлой кожаной тужурке всасывал серебристые капельки в большую синюю клизму.
   А за кадром звучал голос:
   - Специалисты СЭС, выехавшие на место происшествия, собрали ртуть, используя высокотехнологичное оборудование отечественного производства.
   Сперва Николенька выпал в осадок.
   А потом пришёл в восторг.
   И на всю оставшуюся жизнь крепко возлюбил Её Величес-тво Клизму Медицинскую.
   А благодаря передаче, выбрал специализацию - прокто-логию.
   Потому как решил изучить применение резиновой груши при лечении всевозможных заболеваний внутренних органов, искренне считая оную панацеей от всех бед.
   Даже при удалении зубов.
   Диплом Николай защитил успешно. Поступил в аспиран-туру и начал экспериментировать с горячо любимым им преп-паратом - собирал материал для кандидатской.
   Однако, всё новое и передовое в России, как и в мире, с тру-дом пробивает себе дорогу - старые бездари-консерваторы от науки, сделавшие имена неизвестно на чём, всячески мешают молодым и талантливым внедрить в жизнь их ноу-хау.
   И занять полагающееся им место на научном Олимпе.
   В результате интриг привыкших почивать на лаврах коллег, совершенно не заботящихся о перспективах развития отечест-венной проктологии, Диареев лишился должности завотделе-нием в престижной клинике, став рядовым врачом.
   Но он не отчаивался.
   Что ни делается - всё к лучшему!
   В стране дураков дорогу на поле чудес можно указывать лишь шёпотом, без наличия посторонних завистливых глаз и ушей.
   К сожалению, понимание этого пришло к Николаю Викто-ровичу неоправданно поздно.
   Ему ничего не оставалось, как проводить эксперименты по внедрению клизмы в больные, да и здоровые тоже, задницы па-циентов в районной поликлинике.
   И мечтать воплотить в реальность светлую мечту о создании сети лечебниц при его непосредственном управлении под ори-гинальным названием "Клизмотерия".
   Как звучит, а?
   Прямо музыка для ушей!
   Самое печальное, Диареев не имел для осуществления своей идеи ни соответствующих средств, ни соответствующих связей.
   Пока он безуспешно пытался заинтересовать проектом "но-вых русских", смотревших на него, как на блаженного, и на-прочь отказывавшихся вкладывать деньги в сомнительное овой грушиовала вопрос.ивотом и волосатыми рукамипредприятие, доброжелатели донесли о его опытах руко-водству поликлиники.
   Пожелавшие остаться неизвестными ставили под сомнение пофессиональную состоятельность коллеги, мотивируя это тем, что если коллега отдавал глупое распоряжение, никакие до-воды не могли заставить его отменить приказ. Он всегда доводил свои глупости до конца, и это бесило всех, кто был рядом с ним.
   Кандидата проктологических наук едва не отдали под суд за несанкционированную свыше деятельность.
   Только по счастливой случайности Николая Викторовича, никому и нигде не нужного более полугода, пристроили на работу в Прибрежный военкомат.
   В конце концов призывники вряд ли поймут, что председа-тель медкомиссии ставит опыты над их задами!
   Да и в случае чего им никто не поверит!
   Зато после проверки на прочность клизмами Диареева в войска попадут самые крепкие!
   Поэтому врач зашелестел бумагами, как змей шелестит в опавших листьях, и светло улыбнулся:
   - Я вас понимаю, молодой человек...
   - Нет, не понимаете!
   - Прекрасно понимаю... У самого было когда-то тоже три ноги... А потому, феномен, пойдете слу жить во флот на три года - по количеству ног...
   Глядя вслед убегающему от него призывнику, Диареев подумал: Россия - великая страна. Её армию все боятся, осо-бенно те, кому от восемнадцати до двадцати семи.
   И тут его слегка затуманившемуся взору представилась Ирина.
   - Здравия желаю, Николай Викторович. Разрешите пред-ставиться, вице-сержант Резвова. Прибыла к вам по указанию подполковника Пробивнюк по спешному и секретному делу. У вас найдётся для меня четверть часа времени?
   - Конечно! - он продемонстрировал такую искреннюю радость, словно девушка была его близкой и горячо любимой родственницей. - Прошу, присаживайтесь!
   Она села напротив него.
   Его глаза одобрительно сощурились, ибо они осуществляли серьезную задачу: исследовали ее анатомию. Вернее, он ощу-пывал ее глазами, сантиметр за сантиметром:
   - Слушаю вас, вице-сержант.
   - Вы ведь хорошо знали полковника Дуркало?
   - Почему знал?
   - Простите, оговорилась. Дело в том, что его четвёртый день нет на службе. А когда вы виделись с ним в последний раз?
   - Я? - на лице доктора появилось выражение невинной жертвы, готовой принять мученический конец. - Ну, точно не скажу... Но где-то на прошлой неделе...
   - А именно? Среда, четверг, пятница?.. Поймите, зам. во-енкома попросила провести меня неофициальное расследо-вание... - Резвова закинула ногу на ногу, ее форменная юбка при этом задралась, обнажив ногу. - И лучшевам поговорить со мной, чем с представителями прокуратуры или Особого отдела. - она смерила его взглядом, который вскипятил бы горшок, по-лный воды.
   - Понимаю. - слова Ирины подействовали на него не лучше перспективы освежиться теплым пивом в жаркий день. - Каже-
   тся, это было все-таки в четверг...
   - Седьмого?..
   - Число не скажу.
   - Он говорил вам о планах на вечер или на ночь?
   - Да нет... Правда, показался мне как-то уж чересчур весё-лым... Я хотел спросить, что у него за радость, но просто не ус-пел. - у Диареева стало лицо обделавшегося Мефистофеля.
   - Не успели...
   - Да, нас постоянно отвлекали. То телефонные звонки, то по-сетители... Но, судя по тому, что Леонард Иудович предложил принять внутрь не спирта, как обычно, а коньяка... И попросил у меня в долг одноразовый станок... Наверно,ему предстояло нечто очень радующее... - Николай Викторович осекся, точно боясь выболтать что-то лишнее.
   - Скажите, на ваш взгляд, одноразовым станком можно по-резаться?
   - Да запросто!
   - А военком ничего не говорил вам о своих отношениях с женой? Как мужчина мужчине?
   - Видите ли, это такая тема, которую лучше бы не затра-гивать.
   - Может быть, но не в интересах расследования... Вы же знаете, что бывает за уклонение от дачи показаний.
   Ирина блефовала - она и сама не представляла, есть в УК РФ такая статья или нет, но напустила на себя архиважный и серьёзный вид.
   И это сработало.
   Великий знаток проктологии поплыл:
   - Леонард часто жаловался на непонимание в семье. Что Виктория постоянно держит его на привязи, никуда не от-пускает одного. Кстати, она неоднократно звонила ему на службу, проверяя, чем он занимается. В общем, устроила настоящую слежку и по сути дела лишила его свободы.
   Выдавая тайны интимной жизни военкома, Диареев лиш-ний раз доказывал; в жизни у любого мужчины есть два пути: оставаться холостяком и чувствовать себя несчастным или жениться и не хотеть больше жить.
   Ибо каждый из них мечтает о женщине, которую он мог бы любить, уважать и обманывать, чтобы хоть на какое-то время почувствовать себя независимым от неё, иначе говоря, - сво-бодным.
   - Поэтому он и поменял седьмого носки... - сказала с со-средоточенным и самоуглублённым видом вице-сержант. Чтобы полностью походить на мисс Марпл ей не хватало сей-час лишь чисто английской чопорности.
   - Простите? - эскулап заискивающе улыбнулся.
   - У него были связи на стороне?
   - Мы как-то это не обсуждали...
   - Доктор, доктор, вы считаете меня настолько наивной и молодой, чтобы поверить в сказанную вами чушь?
   - Но Дуркало действительно не называл имён!
   - Значит, всё же были... - Ирина поднялась. - Что ж, Нико-лай Викторович, спасибо за сведения. Надеюсь, ещё увидим-ся... И думаю, вы понимаете, беседа была только между нами?
   - Как скажете...
  
  
   Старший лейтенант Громыхайлов, заметив на рукаве иду-щего ему навстречу офицера повязку дежурного, вскинул руку к фуражке ровно за три шага до Бодункова, дымившего на ходу сигаретой в коридоре горвоеномата:
   - Разрешите обратиться, товарищ капитан?
   - Обращайтесь.
   - Направлен к вам для прохождения службы... - баранья улыбка расплылась по его лицу. - Вот спросить хочу, а как она тут у вас?
   - Нормально. - Юлий Сергеевич рыгнул, прочищая желу-док от паров полуторалитровой бутыли пива "Степан Разин, специальное". - Что ни год, то новое звание...
   Молодой офицер, будучи молодым только снаружи, подо-зрительно воззрился на него подобно живому рентгену, прики-дывая примерный возраст:
   - Так что ж вы все в капитанах ходите?
   Бодунков не ответил.
   Зато проходивший по коридору прапорщик с бакенбардами a la Pushkin дал новенькому исчерпывающую информацию:
   - А он сюда подполковником перевелся.
  
  
   Вернувшись в свой кабинет, Давалова раскрыла окно, что-бы впустить в помещение хоть немного прохлады, и закурила.
   Мысль о том, что её нагло бросили, стояла комом в горле, как непрожёванная корочка сала.
   Почему Дуркало сбежал, даже не удосужившись поставить жену в известность?
   Их совместная жизнь не особенно-то и была омрачена кон-фликтами. Хотя, конечно, и полностью безмятежной тоже наз-вать нельзя - в каждой избушке свои, невидимые посторонне-му глазу, погремушки.
   Да, Виктория не любила, когда ей противоречили!
   Но она никогда не была деспотом и не претендовала на роль истины в последней инстанции!
   Ну почему же?
   Почему?!
   А, может быть, причина не в капитане?! И всё дело заклю-чается в какой-то смазливой свиристелке, перебежавшей доро-гу законной супруге? Ради которой этот подонок даже побрил-ся и сменил носки?!
   Давалова выбросила на улицу окурок и, вскипев, закурила новую сигарету.
   В ярости она бывала страшна.
   И сейчас офицер ощущала в себе настоятельную потреб-ность разбить что-нибудь о стену, расколотить оконное стекло, грохнуть об пол монитор или на худой конец вырвать с мясом телефонный шнур.
   Однако громить служебный кабинет - это уже нонсенс. Или, как говаривал небезизвестный поручик Ржевский, имея в виду начальство: "Азия-с! Не поймут-с!"
   Поэтому воображение Виктории принялось одну за другой рисовать картины жуткой кровавой мести...
   Она врывается на секс-хату Дуркало и в упор расстреливает из автомата застигнутых на месте преступления любовников...
   Давалова становится "Миссис мира текущего года". Стройная, легкая на ногу, не очень молодая, но очень сексуаль-ная, она спускается с подиума в короне победительницы. Все зрители мужского пола, онемев от восхищения, снопами валят-
   ся к её ногам.
   В толпе, естественно, находится и Дуркало.
   И, когда его жена царственной походкой проходит мимо, не удостоив коварного изменщика взглядом, он прямо при ней ко-нчает с собой из табельного оружия...
   Или лучше так.
   Капитан совершает подвиг, ей присваивают звание "Героя
   России", снимают о ней документальный фильм, который тра-нслируют по всем мировым каналам.
   Дуркало смотрит телевизор и понимает, какую ошибку со-вершил. Он берёт тупой кухонный нож, перерезает горло своей тупой профурсетке, а потом вскрывает себе вены...
   Сладкие грёзы офицера прервала боль в пальцах от до кон-ца истлевшей сигареты...
  
  
   Звездич сидела в Комнате Психологической разгрузки, об-хватив себя руками за плечи с таким видом, будто весь город только что растворился в облаках, и из всего его пятимилли-онного населения на земле осталась одна ефрейтор.
   - Поговорим?
   - О чем?
   - О Дуркало.
   - Да что я могу о нём сказать? - лицо Агнессы окаменело, наложенная на него косметика грозила растрескаться.
   - И тем не менее постарайся припомнить тот день. Четверг, седьмое июля... Мне известно, он был весел, энергичен. С ут-ра? С обеда? Перед концом службы? Вспоминай, прошло не так уж много времени...
   - Весел? - секретарша военкома беспомощно пожала плечами. - Я же не следила за ним... Хотя!.. Да, где-то после обеда Дурик сильно взбодрился, распустил хвост павлином...
   - К нему кто-то заходил? Ему звонили?
   - День был не приёмным, поэтому больше звонили... Но и заходили тоже.
   - Кто звонил - мужчины, женщины?
   - Кто? - Звездич прикусила губу, честно напрягая память. - Да как обычно, и те, и другие. Но больше, по-моему, было мужчин.
   - Посетители? Я имею в виду - посторонних.
   Агнесса расстроилась от вопроса:
   - Кажется, в основном наши. Пробивнюк, Диареев, девчон-ки...
   - Неужели все?
   - Нет, некоторые были в местных командировках. Они у ме-ня записаны в журнале, поэтому о них могу сказать точно.
   - Тогда пошли посмотрим и составим список...
  
  
   Горвоенком закурил, набрал номер на своем телефоне:
   - Прапорщик? Зайдите ко мне и заодно захватите с собой капитана Бодункова.
   Стряхивая пепел с сигареты, он вынул из сейфа конверт из плотной бумаги, достал из него несколько фотографий и пачку листов компьютерной распечатки, скрепленную степлерной скобой.
   Ламара Сергеевна Драчильева.
   Юлий Сергеевич Бодунков.
   Об этой сладкой парочке, как докладывал ему отбывший в служебную командировку начальник Особого отдела майор Дальнозоркий, по горвоенкомату ходили чрезвычайно инте-ресные слухи.
   Особист еще не успел добыть точного подтверждения, но знающие люди поговаривали, будто бы капитан с прапор-щиком неоднократно злоупотребляли служебным положением, нарушая финансовую дисциплину - увеличивали денежное со-держание самим себе и дочерям Ламары.
   Бодунков был у него офицером по особым поручениям и, благодаря некоторому влиянию на генерал-майора, мог способствовать выделению премий за выполнение особо важных заданий Ирине и Юлии Драчильевым, не забывая, ко-
   нечно, себя самого и их мамашу.
   Говорили также, будто бы Юлий, но не Цезарь, разумеется, имея алкоголичку-жену, содержит Ламару с детьми, которые в интимной обстановке называют его папой.
   И всячески покрывает вздорную бабёнку, прикрывая мно-гие её упущения по службе.
   А та создавала в глазах командования образ лучшего служ-биста, следуя принципу - если всё хорошо, в этом исклюю-чительно ее заслуга, но если случается прокол, виновником является кто угодно, кроме неё.
   Потому что самые лучшие работники горвоенкомата - мла-дший сержант Ирочка Драчильева по кличке Дырочка и ря-довая Юлечка Драчильева по прозвищу Юкля.
   Если всех остальных уволить в запас, оставив только двух дочек, их мать, ее милого друга и самого генерал-майора, то они вытянут на своих плечах всю тяжесть службы.
   Однажды дура-прапорщик выдала во всеуслышание то, что потом долго пересказывалось, как народная былина - из уст в уста, добавляя детали, расцвечивая подробностями.
   Ламара просто невинно поинтересовалась:
   - Ну кто меня может заменить? - и добавила. - Убью сразу, извините...
   За эти заявления дуру-прапорщика возненавидели всем сердцем, но вынуждены были терпеть, потому как Ламара в совершенстве владела искусством клеветы.
   А в России существует пословица: не тронь дерьмо, вонять не будет.
   Стоило Драчильевой поймать на себе чей-нибудь взгляд и прочитать в нем презрение и ненависть, как на стол Дально-зоркого ложился очередной том из "Сказок народов мира" - рапорт о тяжелых условиях существования, в которые ее ста-вят окружающие.
   Поэтому друзей у нее в горвоенкомате не было.
   Как и по месту проживания в двух комнатах воинского общежития, насквозь провонявших кошачей мочой.
   Животных она любила и лелеяла, что, впрочем не мешало ей периодически собственноручно избавляться от нового при-плода, топя его в полном составе.
   Может быть, оттого еще мало у кого хватало духу открыто враждовать с подстилкой капитана, что далеко не каждый го-тов был оказаться на месте несчастных четвероногих и умереть позорной смертью, захлебнувшись в унитазе.
   Потому она и превратилась в некую юродивую, которой можно всё то, что другим нельзя.
   Горвоенком затушил сигарету в пепельнице, когда в дверь постучали.
   - Да! - он спрятал фотографии и установочные данные по объектам в стол.
   На пороге появились Бодунков и Драчильева:
   - Вызывали, товарищ майор?
   Горвоенком некоторое время рассматривал вошедших, затем сделал приглашающий жест:
   - Присаживайтесь.
   Капитан, неопределённого возраста офицер с пегими воло-сами в мешковато сидящем обмундировании, и прапорщик ра-сположились напротив него на стульях.
   Рассматривая неумело накрашенную физиономию Ламары, генерал-майор понял, кого она ему напоминала своими глазами навыкате под стеклами очков и жирной кожей - лягушку.
   Но далеко не царевну, как она часто пыталась себя пре-поднести, выдавая за действительные придуманные ею самой факты из собственной жизни. Дама позднего бальзаковского возраста стремилась любой ценой обратить на себя внимание и, страдая комплексом неполноценности, стремилась скрыть его от взоров посторонних мифическими успехами в жизни.
   Она сама уверовала в лживые россказни и, благодаря им, чувствовала себя вполне состоявшейся в мнении слушателей.
   И сейчас предстояло спустить ее с небес на землю.
   - Что ж, трое есть, заседание четверки можно начать... Как думаете, зачем я вас вызвал?
   - Не представляем, товарищ генерал. - грассируя, ответила прапорщик, гордо тряхнув головой со сколотыми на затылке в жидкий хвостик проволочными волосами неопределенного цвета и привалившись к столу высоко подтянутой вверх бюст-галтером тяжелой грудью.
   Горвоенком испуганно отшатнулся, не ожидая от нее такой
   прыти - особенно в присутствии "милого друга".
   И поймал себя на мысли, что одним талантом Ламара вла-деет бесспорно - к пустой суете.
   - Я мог бы завуалировать, мог бы сказать иначе. Но я не привык облекать свои мысли в удобоваримые формы... А посему мне хотелось бы прояснить для себя несколько мо-ментов. - он приятно улыбнулся. - Насколько мне известно, прапорщик, вы с отличием закончили университет в славном городе Сверловске?
   - Так точно.
   - Тогда как вы объясните, почему в вашем деле находится копия диплома техникума авиаприборостроения, выданного в том самом городе? - вопрос был задан так вежливо, будто они разговаривала друг с другом на официальном коктейле или приеме.
   Вместо ответа Драчильева столь широко раскрыла рот, что у генерал-майора появилась возможность убедиться: тот, кто вырезал ей когда-то гланды, был отличным специалистом сво-его дела.
   - Идем дальше. По вашим словам ваша дочь, младший сержант Ирина тоже имеет высшее образование и может смело претендовать на офицерскую должность... Однако, по справке кадровика она не имеет права даже на присвоенное ей звание. Или теперь документ об окончании педагогического училища приравнен к институту?
   По глазам Ламары было ясно, что она с наслаждением вон-зила военному губернатору города в грудь нож, если бы тот оказался у нее под рукой.
   - И последнее. Вторая дочь, Юлия. Согласно опять же вашим утверждениям обучается в институте международного туризма. - голос горвоенкома все больше и больше утрачивал бархатистость, становясь жестким, как наждак. - Но по имеющимся у нас данным рядовая является всего лишь учащейся лицея или, иначе говоря, - ПТУ. - особист закурил, встретившись глазами с языкастой мамашей над язычком пла-мени зажигалки. - Кажется, во времена моего детства и вашей молодости эту аббревиатуру расшифровывали, как "Прием тупых учеников" или "Помоги тупому учиться"?..
   - Что вам от меня нужно?! - сердце Драчильевой запрыгало еще не умеющим летать птенцом.
  
  
   Старший мичман Пробкина, сержант Идеалян и ефрейтор Милосердова дымили сигаретами в курилке.
   За прошедший год в ней произошли некоторые изменения; вместо банок из-под кофе для окурков появились пепельницы, вместо расшатанных стульев - списанные с баланса кресла. Но самое главное - стены окрасились в нежно-розовый поросячий цвет, а дверь запасного выхода маскировала пальма в кадке.
   - Что у нас в этом году? Мор? Или проказа? - прищурен-ный взгляд морячки, тупо застывший на окурке, выражал ис-креннее изумление перед тайнами мироздания. - Почему мы не видим Дуркало? Его вечно где-то носит... Призыв идёт полным ходом, мог бы проводить с нами и побольше времени.
   - То-то из Пробивнюк так дерьмо и прёт! - Татьяна напряг-лась, как готовая напасть кобра. - Пусти, называется, хохла в огород!
   Инспектора пригорюнились.
   Без полковника они чувствовали себя явно обездоленными: с ним было служить проще и в какой-то степени веселее.
   А общение с его замом плохо действовало на любую из них...
   И тут в курилку мячиком вкатилась Огнева, неся на вы-тянутой руке тюбики губной помады:
   - Девчонки, только для вас! Эксклюзив по цене ниже рыно-чной! - она по-кошачьи улыбнулась, будто увидела перед со-бой миску сливок. - А я что-то знаю! А я вам что-то не скажу!
   Военнослужащие оторвались от вдумчивого изучения пре-дложенного им товара и приблизились к коробейнице, отрезая ей путь к отступлению:
   - Что ты ляпнула?! - лицо старшего мичмана стало стра-шнее каменного идола, поставленного при дороге задолго до нашей эры.
   - Да пошутила я! Пошутила! - корабельный старшина достала сигарету. - Новость первая: Дурик исчез в неизвестном направлении. Может, похитили?! Начато служебное рас-следование! Новость вторая: приехала подруга Красавиной! Ну, та, что в прошлом году нам помогала!
   Пробкина раздавила окурок в пепельнице:
   - Если Ирка возьмется искать полкана - найдет даже в кре-матории!
   Ее глаза вспыхнули таким огнем, что мгновенно присмире-вшая Светлана испугалась, как бы их лучи не прожгли в ее жи-воте изрядную дыру.
  
  
   Звездич и Резвова сидели в приемной Дуркало.
   Первая водила пальцем по строчкам журнала регистрации, вторая делала записи в блокноте.
   - Сукачева была в отпуске. Манерная, Тихонина, Милосер-дова и Ростовцева - в местных командировках...
   - Где именно?
   - Не знаю... - Агнесса задумалась. - Хотя, судя по адресам, скорее всего разносили повестки. До конца летнего призыва осталось меньше десяти дней...
   - И любая из них могла позвонить военкому...
  
  
   Диареев с энергией сперматозоида пытался вырвать рукав своего халата из рук молодого танкообразного призывника:
   - Молодой человек! У вас не может быть мигрени, так как это аристократическая болезнь! Другое дело, если у вас по-стоянно по утрам жбан раскалывается!
  
  
   Горвоенком постучал пальцами по столу, глядя на Бодун-кова:
   - Капитан, на каком основании с вашей подачи прекрасной троице семейства Драчильевых неоднократно завышали размер денежного содержания? - он слегка усмехнулся. - Вы хоть понимаете, что с вами станет, если я напишу на вас представ-ление в прокуратуру? Ведь в ходе следствия обязательно вы-яснится; вы стоите во главе преступной группы, позорящей
   честь и достоинство российских офицеров. А это, как понимаете, показательный процесс с широчайшим освещением в войсках и средствах массовой информации.
   Юлий Сергеевич не обладал достоинствами своего тезки Цезаря.
   И потому, откровенно испугался.
   Он втянул голову в плечи, уронив подбородок на правый погон несвежей форменной рубашки. Его конечности конвуль-сивно задрожали - вернее, задергались, как у больного эпи-лепсией.
   И очень захотелось в туалет.
   - Если вы полагаете, что мне не хватит времени, потому как я увольняюсь в запас, - снисходительным тоном короля, об-щающегося с чернью, сказал командир, - то глубоко оши-баетесь. Тот, кто меня заменит, не терпит корыстного использования служебного положения... А гражданское насе-ление будет несказанно обрадовано борьбой со злоупо-треблениями в реформируемой армии. Пресс-атташе округа вообще окажется на седьмом небе от счастья - наказание за аморальное поведение, семейственность, несоответствие зани-маемым должностям, финансовые махинации, клевета на чест-ных людей, откровенное вранье. - горвоенком посмотрел на Драчильеву так, будто она только что вылупилась из яйца. -
   Запомните, прапорщик, обманывать нужно так, чтобы вас не-возможно было проверить.
   - Что вы от нас хотите?! - простонала Ламара, закрыв разом постаревшее лицо руками.
   Генерал-майор откровенно проигнорировал ее.
   - Капитан, вы ведь когда-то были подполковником. - кон-статировал он со странным выражением лица. - И, если вы недооцениваете меня, то это большая глупость с вашей сторо-ны. Или вы действительно хотите пойти под трибунал? В зва-нии старшего лейтенанта, а?
   Бодунков издал нечто среднее между полувсхлипом и полу-стоном, вместе с Драчильевой отчаянно затряс дурной головой.
   Говоря откровенно, он никогда и никому не обещал за деньги никакой любви.
   И надеялся пережить трудности, так как мы не такие все в России россияне, чтобы не пережить.
   И, если не знаем, то непременно узнаем, что и как надо делать.
   - Верю, что не желаете. Но тогда только от вас зависит, будете ли вы служить дальше или отправитесь под арест... А для этого нам необходимо придти к некоторому соглашению... - взгляд командира впился в лицо Юлия, у которого округли-лись глаза и прошибло потом.
   А Ламара едва не зарыдала от облегчения:
   - Мы на все согласны! На все!
   Горвоенком согласно качнул головой, как бы полностью доверяя ее словам.
   И стал чем-то неуловимо похож на Ивана Грозного: вполне симпатичный малый, пока не получит то, чего хочет, но при малейшем сопротивлении головы полетят с плеч направо и налево.
   - Раз у нас возникло какое-то несколько взаимное пони-мание, я скажу по-генеральски. Вы знаете, это будет сложнее, чем простые слова... Моё к вам дело заключается в следую-щем...
  
  
   Сукачева уперлась взглядом в красиво разрисованное цвет-ными фломастерами объявление на входной двери: "В связи с ремонтом парикмахерской укладка женщин будет производи-ться в мужском зале."
   Она была женщина решительная - иногда! - и предупреж-дение её не остановило.
   Народу в зале не было: вероятно, напуганные сексуальной угрозой на входе женщины не решались укладываться с незна-комыми мужчинами, предпочитая поискать иные места.
   Те, где их волосы могут привести в порядок.
   Работницы фена и ножниц маялись скукой, обсуждая свои животрепещущие темы:
   - У меня вчера был ужасный вечер! - костлявая девица с лошадиными зубами и носом а la Буратино закручинилась по-добно сестрице Алёнушке на известной картине известного ху-дожника-передвижника. - Вчера на сейшене я явно перебрала "Мартини", и когда мы с Бобом уединились, этот падла воспо-льзовался моим положением!
   - Он тебя?.. - всплеснула руками пышная брюнетка в ку-дряшках.
   - Да ты что?! Гораздо хуже!! Он сбежал!!!
   При виде остановившейся на пороге Анжелики, они свер-нули разговор и заметно оживились, изобразив на лицах столь тёплые улыбки, что смогли бы, пожалуй, с их помощью сог-реть в крещенские морозы многоэтажный жилой дом.
   Старший прапорщик уселась в кресло брюнетки, справед-ливо рассудив, она обладает большим опытом, нежли её более молодая напарница.
   - Добрый вечер. Что желаете? - тоном полового в дорево-люционном трактире спросила парикмахер.
   - Постричься.
   - Что-нибудь конкретное?
   - На ваше усмотрение. Лишь бы изменить имидж.
   - Поняла. - мастер уставилась на Сукачёву с видом Энште-йна, обдумывающего теорию относительности.
  
  
   Вернувшись домой, Ирина прошлась по квартире и загляну-ла на кухню.
   Модест Михайлович сидел, уютно расположившись за сто-лом под включенным телевизором с чашкой чая:
   - Привет, доча! Уже вернулась?
   - Привет, папа! Нам надо поговорить!
   По лицу отца невозможно было понять, слышал он ее или нет, - она только видела, что, приподняв угол скатерти, он рассеянно теребит бахрому, не отрывая глаз от большеротой улыбки Оксаны Пидоровой на экране:
   - Как нам стало известно из конфиденциальных источни-ков, самый мощный "Bugatti Veyron" у Ксюши Кошак! У всех 1001 лошадь, а в её машине - целых 1002!
  
   Модест Михайлович гордился дочерью.
   Несмотря на стойкое сопротивление матери и искусственно созданные им самим для неё препоны в прошлом году, она всё же добилась своего.
   Ирина продолжила семейную традицию.
   Надела погоны.
   И была на отличном счету в училище.
   А это означало, что у неё, если дела и дальше пойдут так же хорошо, будет преимущество при распределении.
   Он, конечно, поспособствует, чем и как сможет, чтобы де-вочку не загнали туда, куда Макар телят не гонял.
   Но...
   При её характере она вполне способна специально попро-ситься в Тьмутаракань, желая проверить себя.
   Что тогда делать?
   Однако, об этом рано пока задумываться...
   Впереди ещё четыре долгих года учёбы.
   Время - мудрый учитель, оно подскажет, как поступить в дальнейшем.
   К тому же, страна Россия по рождению - левая, и мы с ней должны жить в мире...
   Налив себе чая, дочь решительно посмотрела на отца и вы-ключила TV:
   - Пап, нам надо поговорить.
   Старший Резвов отложил в сторону обожаемую им газету "Народ мой":
   - Слушаю тебя...
   Ирина сделала крупный глоток из чашки:
   - Твой друг пропал...
   - Кто? У меня много друзей...
   - Дуркало.
   - Как это?!
   - Так. Четвертый день его никто не видел и не слышал. Ис-
   чез прямо из рабочего кабинета... Следов борьбы или нападе-ния не обнаружено...
   - А ты откуда знаешь?
   - Я там была.
   Модест Михайлович некоторое время глубокомысленно хрустел печеньем "Мария" - кстати, с просроченным из-за за-бывчичивости его жены сроком хранения:
   - Вечно ты куда-нибудь влипнешь...
   Вице-сержант покорно проглотила по сути дела оскорбле-ние папы и перешла в контратаку:
   - Когда ты его видел в последний раз?
   Генерал не ответил, делая вид, что полностью поглощён процессом распития чая.
   - Папа! Ты меня слышишь?! Леонард пропал!!
   Взгляд отца стал похож на взгляд капитана спасательной шлюпки, который отцепляет от борта пальцы тонущего, пытающегося в нее влезть, потому что тот - лишний, и хрупкое судно может перевернуться:
   - Эх, Лео, Лео! Сколько раз говорил ему, плохо кончит! Го-ворил - не слушался! Распутство, оно ведь, не доводит до до-бра, когда жена почти знает! - он передернулся, словно вы-плюнул кусок несъедобной или отравленной пищи. - Умный мужик, начитанный, добрый такой. В компании, можно ска-зать, первый человек. Но бабник, чёрт его побери! Я всего ожидал!.. Но подобного - ни сном, ни духом, слово офицера! - генерал взялся за чашку с чёрным, точно уголь, чаем. - Да-а... Да-а... И что из этого всего вышло? Ничего...
   - Папа!
   Модест Михайлович сделал как раз такое выражение лица, какое и подобало случаю.
   Внимательное, выражающее полную готовность помочь всем, чем можно дочери.
   И в то же время несколько виноватое из-за чувства ответ-ственности за поведение старого друга юности.
   - Папа!
   Почему же тогда в глубине души Ирину стал точить червя-чок сомнения в его искренности?
   Неужели отец намеренно игнорирует её вопрос, чтобы от-влечь внимание от чего-то более важного?
   - Когда ты встречался с Дуркало в последний раз?
   - По-твоему, я должен помнить все свои встречи?
   - С ним - обязан! Он - твой друг! - вице-сержант чуть не топнула ногой. - Его никто не видел в военкомате с прошлого четверга!
   - Ты уверена?
   - Что у тебя за привычка отвечать вопросом на вопрос? - генерал выглядел провинившимся школьником, и девушка смягчилась. - Да, уверена. Не один человек подтвердил.
   - Тогда тебе стоит сходить к нему домой.
   - А разве он живёт не у жены?
   - Но квартира-то по прописке осталась за ним. Её у него никто не отбирал. - смиренно пояснил Модест Михайлович. - И, как я знаю, он свою недвижимость никому не продавал... По крайней мере, пока...
   - А где взять ключи? У жены Леонарда?
   Старший Резвов посмотрел на дочь, как смотрят на чело-века, сморозившего невероятную невообразимую глупость:
   - Вообще-то у меня есть запасной комплект... Так, на вся-кий случай... Вдруг потеряет?.. Но лучше всё-таки позвонить Виктории, чтобы она вместе с вами сходила туда и посмотрела, что там и как...
   - Тогда звони ей прямо сейчас и договорись часов на две-надцать...
  
  
   После развода с первым мужем, растоптавшим сапогами её веру в счастливую семейную жизнь, Данута с подозрением смотрела на особей противоположного пола, в глубине души разделяя мнение Пробивнюк, что мужики делятся на сволочей обыкновенных и сволочей необыкновенных - третьего не дано.
   Не зря же говорят мудрые люди - если ты счастлив больше одного дня, значит, от тебя что-то скрывают.
   Её благоверный скрывал пристрастие к алкоголю.
   Но ухаживая за любимыми кактусами, она нет-нет да и пре-давалась греховным мыслям о человеке, на плечо которого так хотелось бы опереться.
   А где его взять?
   На улице и в транспорте Красавина не знакомилась принци-пиально, считая это ниже своего достоинства.
   Пока однажды на каком-то очередном мероприятии в гарни-зонном Доме Офицеров не познакомилась с майором с иконо-писными глазами и лицом в стиле Христа.
   Она замерла.
   Каждый её нерв напрягся до предела, но старший пра-порщик постаралась не подать вида, насколько заинтересована Молодцовым.
   Хотя она особенно не верила в любовь с первого взгляда, но всё-таки понадеялась на продолжение знакомства.
   И - на серьёзные отношения в дальнейшем.
   Но бравый офицер, встретившись с ней несколько раз, неожиданно исчез без каких-либо объяснений.
   Поэтому подруга Ирины медленно, но верно впадала в де-прессию - в период острого ощущения необходимости счастья.
  
   Утро приходило лениво. На небе гасли звезды и оно вновь приобретало свой повседневный голубой оттенок
   Центральный Парк Культуры и Отдыха был большим, ухо-женным, образцово-показательным.
   Старые деревья придавали идее места слияния человека с природой некоторый масштаб и напоминали о вечном.
   Жители города охотно приходили сюда в выходные и после работы.
   В правой части парка можно было загорать на траве возле пруда, не обращая внимания на предупреждающие надписи: "Убедительная просьба! По газонам не ходить, не сидеть, не лежать! Это не Англия, да и мы не лорды!", а так же читать, прогуливать малышей.
   В левой - есть мороженое, пить пиво, кататься на пони, крутиться на чёртовом колесе, развлекаться на аттракционах.
   Бодунков и Драчильева шли по аллее, держась друг от дру-га на пионерском расстоянии.
   Около щита с надписью "Дорогие дети! В процессе развле-чения не бейте друг друга, не кидайте шарики в головы соседей, бережно относитесь к малышам! Помните, вас ждут дома!" она внезапно остановилась, резко развернулась и пристально по-смотрела на него. Ее грудь, освобожденная от лифчика, не поспевала за своей владелицей и волновалась под тканью форменной рубашки при каждом жесте.
   Если бы взгляд был способен убивать, от капитана осталась бы лишь малая кучка золы.
   - И что мы будем делать?!
   - То, что приказал генерал. - Юлий Сергеевич расстроено закурил. - Чтоб не продолжать то, что уже наделали... Не знаю, как ты, а я под трибунал не собираюсь. И старлеем становиться тоже. А всё из-за тебя! Приволокла своих дочек-посекушек и выёживаешься вместе с ними! А на меня плюхи летят! Какие-то долбанные прапора позволяют себе спокойно послать капитана! И при этом заявляют: "Сперва со своей подстилкой разберись, а потом командуй"! Это как?! Нормально?! Тебя даже бабой нельзя назвать, мужики бегают, как чер­ти от креста! Скажешь, не так? Да все, с кем ты имела дело - лишь средство, не более того! Поднять саму себя в собственных глазах и глазах детей! Да кому ты, дура, была бы нужна, если бы не я?!
   Ламара усмехнулась с невыно­симой силой женского пре-зрения:
   - Ничтожест­во! Кем бы ты был без меня?
   Ее вопрос был равен удару ногой под вздох; дейс­твительно, до встречи с нею Юлий был подполковником, с перс­пективами на будущее, и только благодаря связи с Драчильевой скатился до капитана.
   Но человеческая память избирательна и быстро избавляется от того, что хочет забыть.
   Особенно - женская.
   Тем более, что по сути прапорщик была права.
   Кем бы он был без неё - полковником, генералом?
   Поэтому, защищаясь нападением, Бодунков между делом приписал боевой подруге целую кучу грязных извращений, о которых она впервые услышала лишь от него.
   Не вытерпев оскорбления, Драчильева гиеной прыгнула к милому другу и впилась ему в руку зубами, с острым насла-ждением почувствовав во рту вкус чужой крови.
   - Тварь!!
   Бодунков азартно вписал не царевне, но лягушке кулаком в ухо, после чего та пропахала носом, как плугом, борозду в траве у аллеи и потеряла очки.
   Довольный собой он расслабился.
   А зря!..
   Потому что горящая жаждой мести Драчильева напала нео-жиданно.
   Резко впечатав острое колено в низ живота Юлия.
   Бедняга сложился вдвое, издав пронзительный вопль неан-дертальца, упустившего добычу, за которой гонялся не один час по дикой саванне.
   - Пидорас!! - Ламара не просто уничтожила его взглядом, но и растёрла в порошок.
   В такие минуты она мечтала добавить ему в суп вместо соли цианистого калия или мышьяка - в кофе вместо сахара.
   Стоя напротив него с упертыми в бока руками, прапорщик обнаружила поразительные для женщины знания в области ненормативной лексики.
   Но - милые бранятся - только тешатся...
  
  
   Диареев поднимался по лестнице военкомата, держа под руку Ростовцеву.
   - Хочу вас спросить, доктор... - несмело начала Галина.
   - Я весь внимание...
   - Как вы думаете, что случилось с нашим военкомом?
   Он посмотрел на нее так пронзительно, что ей показалось, будто его глаза видят, какой формы у нее застежка на бюст-галтере:
   - Я же не Господь Бог... Но по моему разумению Леонард Иудович вполне мог отравиться паленым, pardon, ma cher, спиртомицином. А попросту говоря, - некачественной водов-кой. Ведь зело грешен, сами знаете. И потому вполне может находиться на излечении... Да что мы с вами всё о нём-то?.. Вот помню, как-то возвращаюсь я из командировки внезапно. И сразу к шкафу - пусто! Под кровать - пусто! В холодильник - пусто!
   - А жена что говорит?
   - Да нет у меня жены, разведен я! - Николай Викторович окинул старшего лейтенанта взглядом, полным сердечной не-нависти. - Квартиру мою тогда обокрали!
  
  
   Военкомат гудел потревоженным осиным гнездом.
   Сегодня Прибрежный работал чисто номинально.
   Нет, все военнослужащие находились на местах, делая вид,
   будто выполняют свои обязанности - имитировали бурную де-
   ятельность.
   На самом же деле все бегали с места на место, делились мы-слями, галдели совершенно не по делу, выдвигали версии от-носительно причины пропажи Дуркало.
   Женское воображение - потрясающая загадка!
   Особенно, для мужчин...
   Оно развивает неимоверную скорость и отличается сног-сшибательной динамикой, не подчиняющейся никаким зако-нам физики.
   Многие просто не подозревают о стремительности женской фантазии, резво бегущей и делающей далеко идущие выводы на крупице истины, а чаще всего - вовсе ни на чём.
   Поэтому дамы в погонах пытались разобраться, куда делся их командир, как бы между прочим спрашивая друг у друга, что с ними будет дальше, если военкома вдруг заменят каким-ни-будь никому неизвестным лицом прямо из войск.
   О полковнике сожалели, но, скорее всего, как об утра-ченном источнике безбедного существования, - он отно-сительно спокойно жил сам и давал жить подчиненным, требуя от них усиления деятельности лишь в периоды весеннего и осеннего призывов.
   Потому что, в основном несли службу Дуркало, его зам и начальники отделений, обязанные это делать по должности и званию.
   Остальные им прощали это, как милые слабости приятных людей.
   Но, если придёт новая метла, то райская жизнь может и закончиться?!
   И кого-то изгонят из Эдема, аки Еву?!
   Что же делать?!!
  
  
   Разгильдяева вошла в служебный кабинет, повесила пилотку на вешалку и с наслаждением потянулась, глядя в окно:
   - Хочу на Гавайи! Там есть все! Песок для мужа, солнце для меня, акулы для свекрови!
   В дверь просунулась голова Трезвых:
   - Привет! Ты, как считаешь, Дуркало жив или мёртв?
   - Привет...Мне всё равно. Чем дольше его нет, тем спокой-нее живётся... А ты как считаешь?
   - Скорее мёртв, чем жив. - старшина второй статьи пони-зила голос до шёпота. - Сердцем чую, нарвался на чьего-нибудь мужа, а тот его и пристукнул из ревности.
   - Да ладно!
   - А почему ж тогда никто не знает, куда его черти унесли? - Ольга спросила это с терпением учителя, ожидающего ответа на элементарный вопрос. - У тебя закурить есть?
   - Найдется... - Алла достала из сумки сигареты. - А чего это у тебя такое лицо опухшее?
   - А! - Трезвых махнула рукой. - Мы сегодня всю ночь со злом боролись...
   - Победили?
   - Нет, осталось. - она интимно подмигнула. - Будешь?
   - Пора бы знать, алкоголь не помогает решать проблемы! - в свою очередь тоном классного руководителя, отчитывающего нерадивого ученика, сказала старший сержант. - Впрочем, и у молока тот же эффект...
   Морячка скривилась, сделав судорожное глотательное дви-жение, и выскочила в коридор, не забыв прихватить сигарету.
   А Разгильдяева широко зевнула, усаживаясь за стол:
   - Работа облагораживает человека, а безделье делает его счастливым. - и мечтательно подняла глаза к потолку, положив подбородок на скрещенные руки.
  
  
   Горвоенком прошёл в приёмную, где возле стола дежур-ного адъютанта его ожидал капитан Бодунков с бумагами на подпись.
   - Разрешите, товарищ генерал-майор?
   - Заходите.
   Они оказались в кабинете, где потенциальный пенсионер тя-жело уселся в кресло, нацелив ручку над положенным перед ним документом:
   - Слушай, капитан, тебе сны эротические снятся?
   - В детстве снились...
   - В детстве? А сейчас? - старший офицер взял у младшего очередную бумагу, чтобы поставить на ней витиеватую рос-пись.
   - Сейчас только порнуха... - физиономия Юлия напол-нилась скорбью и по обыкновению свесилась на правое пле-чо. Он в очередной раз пожалел самого себя за столь досадное возрастное упущение в области сновидений.
   - А почему ты здесь, а не на инспекции? Я ж тебя в Прибре-жный отправлял?
   - Я только задержался, бумаги подписать, товарищ генерал.
   - А-а... Ну иди, иди... - отпустил его горвоенком.
   И едва за капитаном закрылась дверь, как он вытащил из встроенного в стену шкафа портрет Моны Лизы.
   Придирчиво изучая морду лица Ксении Кошак в костюме времен Леонардо да Винчи, генерал-майор печально поник головой:
   - Хоть и хороший подарок к юбилею для дачи... Но чувст-вую - накололи стервецы!..
   Как и с лошадью.
   Презентовать-то презентовали, но плохую.
   Наверно, сдохнет...
  
  
   Красавина спустилась в курилку, где Тихонина, зажав в руке увесистый том в яркой целлофанированной обложке, полный светлых мыслей Сергея Дубьяненко, обличающе тыкала в грудь пальцем Манерной:
   - А я тебе точно говорю - это абдукция! Абдукция - и ничто иное!
   Илона выпустила через ноздри струю дыма:
   - Вот что, начитанная моя! Если ты и дальше будешь пор-тить великий и прекрасный русский язык образными идиомами и непристойными фразеологизмами... - она глубоко затяну-лась. - Я тебе дам в рыло без всякого базара, поняла?
   - А что я такого сказала?
   - Поняла, говорю?!
   - К твоему сведению, абдукция - похищение людей НЛО!
   - По-твоему, Дуркало украли инопланетяне? - улыбка Милосердовой заворожила бы даже гремучую змею. - Прямо из кабинета?
   - Почему нет?
   - Да зачем он им понадобился?
   - А то он не знает военной тайны?! - вопросила Евгения с гордостью селекционера, представляющего призовую корову.
   Ответом послужил гомерический хохот Красавиной, Манер-ной и Милосердовой.
   - Да ну вас! - оскорбилась младший сержант и удалилась с гордо поднятой головой.
   Илона проводила ее взглядом:
   - Пусть идёт... Если справедливо рассудить, психам и в оди-ночестве не скучно...
   Старший прапорщик наконец прикурила сигарету - до этого, увлеченная разговором, она о ней совершенно забыла:
   - И все-таки, девчонки, отчего пропал Дуркало?
   - Cherche la famme, как говорят наши друзья-французы. - авторитетно заявила старшина.
   - Думаешь?
   - Уверена. Нашёл себе очередную дурочку, а теперь не зна-ет, куда бесстыжие глаза от жены спрятать.
   - Или запил. - подала голос Татьяна.
   - С чего? - усмехнулась Илона. - Разве что от импотенции!
   - Я слышала, он еще - ого-го!
   - Он сам тебе сказал? - Манерная посмотрела на младшего сержанта с хладнокровием патологоанатома.
   Та смешалась, открыла рот, чтобы ответить и - неожиданно для всех выдала:
   - Шорох листвы,
   Дуновение нежное ветра.
   Свиданье.
   Старшина-манекенщица кое-как вернула нижнюю че-люсть, отвалившуюся до середины ее груди, в исходное поло-жение:
   - Знаешь, Танечка, ты мне Пушкина напоминаешь. - она проговорила комплимент поэтессе из народа ласковее, чем жена, спалившая бифштекс для голодного мужа.
   - И чем же? Кудрями, наверное? - та одарила ее кокетли-тливой улыбкой, поправляя волосы.
   - Нет!! Застрелить хочется!!!
  
  
   Оказавшись в кабинете Пробивнюк, Сукачёва замерла у двери, приняв позу модели с рекламного плаката:
   - Как я тебе?
   Подполковник приблизилась к любимой подруге и, как Тарас Бульба при встрече с сыновьями, вернувшимися из бур-сы, стала вертеть её в разные стороны:
   - О-бал-деть! - вынесла она приговор. - Ослепительно выглядешь!
   - Ради тебя старалась!
   Они нежно обнялись, расчувствовавшись.
   - А у тебя до меня женщины были? - вдруг напряглась Еле-на.
   - Нет, не было! - Анжелика скроила гримасу оскорблённой добродетели.
   - И сейчас не будет!
  
  
   Придя в военкомат, Ирина доложила о своём прибытии Про-бивнюк и позвала в Комнату Психологической разгрузки Рос-товцеву:
   - Лариса Владимировна, меня попросили провести неофи-циальное расследование исчезновения Леонарда Иудовича...
   - Я знаю, Ирочка.
   - Поэтому в интересах дела я хочу задать вам несколько вопросов. Не возражаете? - генеральская дочь вежливо улыб-нулась офицеру.
   - Нет... Но, честно говоря, не очень понимаю, чем могу тебе помочь. Мне известно не больше, чем другим...
   - По журналу регистрации вы в день пропажи военкома бы-ли в местной командировке. Куда ездили?
   - Разносила повестки призывникам.
   - Весь день?
   - Почему? Я взяла четыре адреса поближе к дому и ушла с обеда, чтобы не возвращаться назад.
   - Но в журнале записан лишь один адрес.
   - А к чему тратить время и место на перечисление их всех?
   - Вы можете мне назвать эти адреса?
   - Естественно. Блокнот всегда со мной. - она вытащила из кармана белой форменной рубашки миниатюрный блокнотик с Микки Маусом на обложке, пролистала его. - Вот, пожалуйста! Седмое число.
   - Можно мне переписать?
   - Зачем? Вырви листок и оставь его себе.
   - Спасибо... Вы всем четверым раздали повестки?
   - Нет, только троим. Последнего не оказалось дома, а со-седка из квартиры напротив сказала, они всей семьёй уехали на отдых в Коста-Браво, в Испанию... - лётчица улыбнулась, как ведущая детской телепередачи, объявляющая, что еа сегодня сказка закончена. - Сама понимаешь, я при всём желании не могла за ним туда съездить...
   - Понимаю... Скажите, вы не звонили, когда разносили по-вестки, военкому? - тихо спросила вице-сержант, словно выя-сняя тонкости изготовления модели самолёта.
   - Чтобы он придумал мне какую-нибудь дурость и заставил вернуться? - возмутилась старший лейтенант. - У меня была ответственейшая репетиция, и я не могла на неё опоздать.
   - А вы видели в тот день военкома?
   - Конечно. С утра он подписал мне несколько бумаг, а перед обедом я зашла к нему доложить, что отбываю.
   - Вас в нем ничего не удивило, не насторожило? - Резвова уставилась на Ларису так, будто ничего интереснее в жизни не видела.
   Та сначала задумалась, потом пожала плечами:
   - Да нет, Дурик был абсолютно обычным... Таким, как всег-да.
   - Большое спасибо, Лариса Владимировна. Вы мне здорово помогли. - Ирина благодарно посмотрела на Ростовцеву.
   - Не за что. Если понадоблюсь ещё, не стесняйся, об-ращайся.
   - Обязательно.
  
  
   Пробивнюк подняла глаза от бумаг на стук двери:
   - Войдите!
   В её кабинет вошли Драчильева и Бодунков.
   - Здравия желаем, товарищ подполковник! Мы направлены к вам из горвоенкомата для проведения инспекции. - Ламара протянула ей верительные грамоты. - Это наши коман-дировочные предписания, в них всё указано, ознакомьтесь.
   Елена положила бумаги на стол, даже не заглянув в них, су-рово посмотрела на инспекторов, откинувшись на спинку кре-сла:
   - Я не поняла... Я не поняла, почему ни один из вас не представился, как положено, и почему документы мне вручает младший по званию?
   Юлий Сергеевич втянул голову в плечи, остро сожалея, что нельзя закурить, спрятавшись в ближайшем туалете и тем са-мым не отвечать на неприятный вопрос.
   - Выйдите и зайдите ещё раз!
   Улыбка Ламары Сергеевны медленно угасла - она не при-выкла к подобному отношению к себе любимой со стороны кого бы то ни было.
   Забурлив супом, забытым на плите, прапорщик стреми-тельно повернулась к выходу, выпятив грудь, её спутник покор-но последовал за ней бычком на верёвочке.
   Хозяйку кабинета это не обескуражило.
   Наоборот, пока сладкая парочка выходила, она подумала, что некоторые из женщин действительно произошли даже не от обезьян, а, судя по их очкам, от болотных жаб.
   А некоторые мужчины, раз в жизни получив по голове пыльным мешком, до конца той жизни не могут от него оп-равиться.
   - Капитан Бодунков.
   - Прапорщик Драчильева.
   Зам военкома кивком ответила на их уставное приветствие, бегло пролистала командировочные:
  
   - Не понимаю цели вашей инспекции. - в её голосе про-сквозило раздражение.
   Ламара одарила старшего по званию одним из тех взглядов, которые предназначены были потрясать сослуживцев: феодал, недовольно обозревающий вассалов в праздничный день:
   - Позвоните в горвоенкомат и наведите справки... Товарищ подполковник... - добавила она, сделав над собой усилие.
   - Позвоню. - легко согласилась Елена, снимая трубку с телефона. - Здравия желаю, товарищ генерал-майор, Пробив-нюк беспокоит. Ко мне тут от вас два архаровца прибыли, имеющих самое смутное представление об уставных взаимо-отношениях... Да, они самые... А я не поняла цели их прибы-тия... Вот в чём дело?.. Конечно, поможем, какой разговор. Обязательно предоставим... Кого позвать?.. Одну секундочку, передаю. - она поманила к себе жабу у двери. - Прапорщик!
   Та взяла трубку:
   - Драчильева!
   Пробивнюк не слышала, о чём инспектор говорила с гор-военкомом, но после того, как та сказала: "Слушаюсь", вид у неё стал подобен котёнку, нагадившему мимо туалета, - при-шибленный и покорный.
   Правая рука Дуркало снова сняла трубку:
   - Угрюмова? Зайди ко мне, голубец.
   Пока все ждали вызванную, хозяйка кабинета не удосу-жилась предложить гостям сесть - просматривала бумаги, всем своим видом подчёркивая, что очень занята.
   - Вызывали, товарищ подполковник? - Галина вытянулась перед матерью-командиршей по стойке "смирно".
   - Вызывала. Проводите товарищей из горвоенкомата в тринадцатый кабинет. Он ведь, кажется, свободен?
   - Так точно.
   - Хорошо. Они прибыли проводить у нас проверку, так что предоставьте в их распоряжение все необходимые им доку-менты.
   - Есть!
   - Идите.
   Капитан третьего ранга шагнула к выходу, за ней просле-довал Бодунков, за ним - Драчильева.
   И казалось, она поджала хвост, которого, по крайней мере, невооружённым глазом не было видно.
  
  
   Манерная вытащила сигарету из пачки, вопросительно взглянула на Ирину:
   - Разрешите, товарищ следователь?
   - Пожалуйста. - вице-сержант огляделась. - Только что-то пепельницы не видно...
   - Ерунда, сейчас найдём. - Илона с резвостью молодой кобылы вскочила со стула, грациозно склонилась к дивану, выставив на обозрение аппетитный зад, и достала из-под него ровно обрезанную на четверть банку из-под пива. - Сама-то не начала?
   - Немного...
   По Комнате Психологической разгрузки поплыл приятный аромат.
   Сигарета помогает девушке принять глубокомысленный вид, даже когда та ни о чем не думает:
   - Итак, Ириша, что ты от меня хочешь?
   - Пустяк.
   - А именно?
   - Узнать, где ты была в местной командировке в день про-пажи Дуркало.
   Старшина посмотрела Резвовой прямо в глаза:
   - Это так важно?
   - Очень.
   Ее грудь высоко вздымалась:
   - Тогда я могу попросить тебя об одолжении, а, Ир? Чтобы Пробивнюк не узнала о том, что я тебе скажу?
   - Почему?
   - Я нигде не была... Записалась для вида, чтобы иметь повод уйти со службы на законном основании...
   - На самом же деле?..
   - Встречалась с человеком, который обещал продвинуть ме-ня. Во всемирно известное агенство фотомоделей.
   - И как?
   - Жду звонка. - Манерная внезапно вздрогнула.
   - Что с тобой?
   Несколько секунд лётчица была неподвижна, за это время её лицо постарело лет на пять:
   - Подумала, стоит ли игра свеч... Не люблю я старых саль-ных мужиков, какими бы возможностями они не обладали...
   - Я тебя понимаю... Но мне нужно будет увидеться с ним для подтверждения твоего алиби.
   Илона снова стала сама собой:
   - По-твоему, я причастна к пропаже полкана?! - она раздула ноздри. - Да на кой он мне сдался?! - её голос походил на рыча-ние раненой львицы.
   - Пойми, мне нужно проверить факты. И тогда Пробивнюк ни о чём таком не узнает... Кстати, а как ты отговорилась, что не вручила ни одной повестки?
   - Лето же... Кто где - на дачах, за границей... - старшина ус-покоилась, закинула ногу на ногу, пуская в потолок дым сига-реты.
   - С Дуркало вы виделись?
   - Имела счастье лицезреть любимого отца-командира!
   - Как он тебе показался?
   - В смысле? - Илона расширила глаза, не понимая, что от неё хотят.
   - В его поведении не было ничего необычного?
   - Было! - будущая фотомодель нервно затушила окурок. - Старый козёл решил вспомнить прошлое! Обещал, как обычно, золотые горы и чаши, полные изумрудов! Данила-мастер хре-нов!
   - Но ты, как честная девушка...
   - Ясное дело! Если у него проблемы с благоверной, то я ему не "скорая помощь"!
   - Скорее уж "неотложная"! - Ирина засмеялась.
   С полминуты Манерная недоумённо разглядывала её, затем присоединилась.
   На взрывы хохота раскрылась дверь, в нее просунулось не-знакомое лицо в очках:
   - Что вы здесь делаете в служебное время? Почему курите в не положенном месте? К вашему сведению, курить вредно! Об этом не только я говорю, но и можете у любой другой нор-мальной лошади спросить!
   Смех усилился.
   - А вы кто такая?
   - Прапорщик Драчильева из горвоенкомата. - досадная поме-ха расследованию сверкнула стёклами очков, улыбаясь той странной улыбкой, которая вызывала нервную дрожь у хорошо знающих ее сослуживцев.
   Но в Прибрежном этот номер не прошёл.
   - Вот и командуйте там у себя. - взгляд Илоны буквально ис-пепелил жабообразную даму забальзаковского возраста. - Здесь вы никто и звать вас никак!
   - Я прибыла вас инспектировать! - Ламара рвалась в бой на чужой территории, не понимая, что проиграет его.
   - Да пошла ты!.. - старшина ткнула отогнутым средним па-льцем в сторону инспектора. - В горвоенкомат!
   Когда мы ставим перед собой цель, это еще не значит, что нам удастся в нее попасть.
   Напуганная угрожающим тоном лётчицы и международным жестом отсылки любого из нас в места отдалённые Драчильева убралась восвояси, любезно сообщив на прощание:
   - О вашем поведении я составлю рапорт вашему командиру!
   Дверь захлопнулась.
   - И последний вопрос, Илона. Ты потом не звонила Дурка-ло?
   - Повторяю для особо одарённых! На кой он мне сдался?
   - Ладно, напиши мне координаты твоего сального мужика и на этом закончим. - Резвова подвинула Манерной бумагу и ру-чку.
   Та тяжко вздохнула и вывела на нём две строчки:
   - Держи... Я свободна?
   - Конечно... И, если не трудно, пригласи ко мне Тихони-ну...
  
  
   Сержант Идеалян сидела на столе в кабинете, болтая нога-ми и говорила с Цветковой:
   - Сегодня ночью сон какой-то идиотский приснился. Пред-ставляешь, будто я попала в плен к индейцам. И все они меня сначала изнасиловали, а потом съели...
   - Как это? - удивилась Людмила. - Всем племенем, что ли, насиловали?
   - Ну да!
   - И ты выдержала? - она поглядела на Марианну с тем уми-лением, с каким родительница смотрит на своего ребенка, про-изнесшего первое слово. - Их же больше сотни!
   - Больше двух! Даже ближе к трем! Потому и проснулась еле живая!
   Молодую женщину подстерегают тысячи опасностей, но только некоторые из них могут доставить настоящее удоволь-ствие.
   Хотя бы во сне, если не получается наяву.
   - Вот мне бы кто-нибудь в таком же виде приснился! - ме-чтательно закатила глаза Цветкова.
   - И чтобы тоже тобой закусил? - прыснула в ладонь Краса-вина. - Кстати, а кушали тебя тоже всем племенем? - поинте-ресовалась она у Идеалян. - Или ты досталась в качестве приза вождю? Он тебя варил, жарил, вялил?
   - Да ну вас! - обиделась рассказчица.
   Людмила поддержала ее морально и, надувшись на прапор-щика, два сержанта стали походить друг на друга, словно яйца от одной курицы.
   Хорошо, что их не слышала Драчильева.
   Ламара немедленно бы сделала соответствующие выводы.
  
  
   После вопроса Ирины, что она делала в день исчезновения военкома, младший сержант сосредоточенно нахмурила брови и приняла такой вид, будто хочет вывернуться наизнанку.
   Но Евгения не обладала натренированной памятью и потому начала вспоминать только после подсказки о журнале реги-страции:
   - А-а, меня же полковник в горвоенкомат отправил! Я кон-верт какой-то туда отвозила.
   - Что было в конверте?
   - Не представляю. Он дал мне его заклеенным.
   - Сам лично давал?
   - Ну, да! Вызвал в кабинет, вручил и сказал, как отдам под роспись, могу не возвращаться.
   - И ты не возвращалась?
   - К чему, если у меня разрешение? На следующий день при-шла к нему отдать расписку, как договаривались, но его не было. Я несколько раз приходила! Потом плюнула - что я ему собачка, что ли, попусту бегать. И отдала Агнессе.
   - Военком о невозвращении назад говорил с тобой в его ка-бинете?
   - Нет, когда я ему позвонила.
   - Откуда?
   - Из горвоенкомата. Я попросила, и капитан, принимавший меня, разрешил звякнуть Дуркало со своего телефона.
   - Больше вы ни о чём с ним не разговаривали?
   - Нет, я только доложила, что приказ выполнен, подпись по-лучена...
   - Тогда - большое спасибо... Напиши мне фамилию капи-тана и номер его кабинета.
   - Без проблем. - младший сержант нацарапала данные на предложенном ей листке. - Могу дать ещё его местный теле-фон. Я ему звонила, что прибыла, и он меня встретил.
   - Почему же ты не отдала ему пакет сразу при входе?
   - Ни у него, ни у меня ручки с собой не оказалось. Иначе че-го было тащиться на четвёртый этаж?
   - Тоже верно.
  

Зам.военкома Прибрежного военкомата

подполковнику Пробивнюк Е.М.

  

РАПОРТ

  
   Довожу до вашего сведенья, что при проведении инс-пекции в Прибрежном РВК старшина Манерная И.И. и курсант военного училища Резвова И.М. в служебное время
   находились в комнате отдыха в военкомате, где громко
   смеялись так что их смех был слышен на весь коридор.
   В ответ на моё замечание оба они оскорбили мою честь
   и достоинство прапорщика, не прореагировав на то, что я
   являюсь в настоящее время инспектором.
   Прошу вас принять дисциплинарные меры к указанным военнослужащим, позорящим звание военнослужащих.
  
   прапорщик Драчильева Л.С.
  
   Пробивнюк отодвинула бумагу на край стола:
   - Это что? - и взглянула на стоящую напротив неё Ламару так, словно та только что свалилась с Луны.
   - Рапорт. - та воинственно выпятила грудь вперёд, немного согнувшись под её тяжестью.
   - И что мне с ним делать? - спросила с убийственной веж-ливостью Елена.
   - Отреагировать на изложенные в нем факты, товарищ под-полковник.
   - Какие?
   - Об оскорблении моей чести и достоинства! - Драчильева шагнула вперёд и наклонилась к столу, почти дыша в лицо офицеру.
   - Как конкретно они вас оскорбили?
   Доносчица покраснела до кончиков ушей:
   - Заявили, я для них никто. Послали по матери. А я - инспе-ктор.
   - Что ж, будем откровенны. Для меня вы тоже абсолютное ничто и никто. Сегодня вы здесь, а завтра неизвестно где... А по поводу того, что вас послали... - Пробивнюк начала с преу-величенным вниманием рассматривать свои ногти. - Мне в это не верится. Наши люди корректны с кем бы то ни было в любой обстановке, даже в экстремальной. - она вспомнила события прошлогодней давности и улыбнулась про себя. (*)
   - Значит, я вру?! - прапорщик пронзительно взвизгнула за-гнанной в угол кошкой.
   - Врёте. - подполковник с наслаждением разорвала кляузу на четыре части и отправила в корзину для бумаг. - Идите, вы свободны.
   - Я этого так не оставлю!
   - Ваше право...
   Когда за Драчильевой с грохотом захлопнулась дверь зам Дуркало сказала ей вслед короткое мужское слово из пяти букв, начинающееся на "б", которое полностью характеризовало до-носчицу.
   И снова углубилась в просмотр документов.
  
  
   Милосердова была собраннее Тихониной и не затрачивала столько усилий, чтобы припомнить свои действия в день про-пажи Дуркало.
   - Он вызвал меня к себе около трёх часов... Передал кон-верт и попросил отвезти по адресу.
   - Написанному на нем? - уточнила Ирина.
   В глазах Татьяны появилась задумчивость:
   - Нет, сам конверт был чистый... Если не считать подписи Дуркало. Но ни - кому, ни - куда, ни - от кого точно не было...
   - А что за конверт, не помнишь?
   - Совершенно обыкновенный. На любой почте такие по два пятьдесят продаются, а марки на шесть пятьдесят покупаешь отдельно.
   - Марок на нем не было?
   - А зачем они? - поэтесса из народа озадаченно посмотрела на генеральскую дочь. - Полковник же через меня передавал.
   - И ты отдала?
   - Конечно. Он сказал - отдашь и можешь быть свободна. Ес-тественно, я обрадовалась, согласилась и тут же убежала.
   - То есть - после доставки конверта тебе не нужно было воз-вращаться в военкомат?
   - Совершенно точно. - Милосердова облизала губы. - Он та-кой весёлый был, песню напевал.
   - Какую?
   - Из "Карнавальной ночи". Эту: "Если вы, нахмурясь, вый-дете из дома, если вам не в радость солнечный денёк..."...
   - Понятно... - вице-сержант сжала виски ладонями, старательно скрывая, что на самом деле ей совсем ничего не по-нятно.
   - Ой, совсем забыла! Он просил, чтобы я перед уходом заш-ла к Диарееву и передала ему от него "Спасибо".
   - За что?
   - А я-то откуда знаю?
   - Больше ничего не вспомнишь?
   - Нет. - Татьяна решительно покачала головой. - Что знала и помнила, то и рассказала.
   - Тогда благодарю за помощь в расследовании. - Ирина по-жала младшему сержанту руку.
   - Было бы за что...
  
  
   Идеалян оторвалась от заполнения учётной ведомости, задумчиво погрызла шариковую ручку и посмотрела на Кра-савину, не обращая внимания, что около приоткрытой двери в кабинет стоит, прислушиваясь, Бодунков:
   - Данут, а ты что думаешь о Дуркало?
   - Ничего. Я же не представляю причины, почему он ни с то-го ни с сего да вдруг пропал.
   - А если бы представляла?
   Старший прапорщик встала, прошлась по кабинету:
   - Разве он не мог уехать в срочную командировку?
   Марианна разочарованно выпятила вперед губы, сморщив нос:
   - И всего-то?! А я от девчонок слышала, его похитили чече-нские террористы!
   - Для чего?! Он же никогда не был в Чечне!
   - Неважно! Обменяют на кого-нибудь из своих или запро-сят за него выкуп!
   - Дуркало настолько ценен, чтобы за него раскошелились?! - при старании можно было расслышать, как яд капает с языка Дануты. - И вообще, кто выдумал этот бред?!
   - А если - правда? - сержант, как российская инфляция, была верна подхваченной от кого-то версии исчезновения во-енкома.
   - Я тебя умоляю!
   В кабинет вошла Цветкова с чайником:
   - Кипяток готов! Кому наливать?
   Красавина насыпала себе в чашку кофе, сержанты предпочли чайную заварку.
   - Эх, есть же на свете мужики... - вдруг сказала Людмила.
   - Кого ты имеешь в виду? - удивилась Марианна.
   - Капитана из горвоенкомата. - констатировала Красавина. - Сегодня то ли он ей звонил, то ли она ему... Служебный ро-ман...
   - Здорово! - восхитилась Идеалян. - А какой он?
   Сержант попробовала было объяснить, но её словарный запас оказался недостаточным, и портрет Бодункова вышел достаточно расплывчатым.
   Зато сослуживицы поняли - "голос Прибрежного" прямо-таки распирает от чувств.
   Она могла бы долго плести нить убогого повествования, но приход Ирины заставил иссякнуть слабый фонтан красноречия рассказчицы.
   - Всем привет!
   - Привет!
   - Кофе будешь? - старший прапорщик достала чистую чаш-ку.
   - Некогда. - Резвова выражительно постучала наманикюрен-ным пальцем по часам на запястье. - Мы должны быть на месте к двенадцати.
  
  
   Коротко пропищал звуковой сигнал.
   Относительно молодой человек с пробором в короткостри-женных волосах, поправив перед зеркалом галстук, быстро подошёл к телефону, снял трубку:
   - Слушаю.
   В кабинет без стука, с шумом распахнув дверь, стремитель-но вошли два милиционера во главе с Красниковой.
   - В чём дело?! - коротко стриженный возмущённо воззрился на вошедших, но увидев мрачные лица работников право-порядка, вооруженных автоматами, взбледнул с лица.
   - Нефертитин Ричард Ильич? - тоном Торквемады спросила Валентина.
   - Д-да-а...
   - Собирайтесь. Мы за вами...
   Кабинетный работник положил трубку:
   - А что я, собственно говоря, натворил?! - он нервно попра-вил на мясистом носу очки.
   - Пришла пора Родине послужить! - авторитетно заявила старший матрос. - Пошли...
  
  
   - Мне нагадили в душу! - выпалила Драчильева, нервно стукнув кулаком в косяк двери кабинета, который им выделили на двоих с Бодунковым.
   - Объясни спокойно и внятно. - нервно втянув голову в пле-чи, капитан почесал мизинцем правую бровь.
   Прапорщик зашипела пришибленной кошкой:
   - Эта сука-подполковничиха разорвала мой рапорт!! - лицо и шея Ламары пошли красными пятнами, и при этом физиономия выразила такое изумление, точно инспектор то-лько что столкнулась с тенью отца Гамлета. - Но я ей покажу! Я ей устрою!
   - Не забывай, мы с тобой не в горвоенкомате. - Юлий продолжал по почесывать бровь, время от времени пугливо оглядываясь на дверь. - Здесь их территория, а мы - лишь временщики. Потому она и дала тебе отлуп.
   - И ты туда же?! - инспектор дошла до белого каления; у неё побелели губы под яркой помадой.
   Он отвёл взгляд.
   Какой из него мужик?!
   Так, одно название!
   Амёбообразное существо!
   Аморфное и хилое, но пытающееся разыграть роль, предна-значенную ему природой!
   Ламара выбрала его сама.
   И вначале ей даже нравилась ее новая роль палочки-вы-ручалочки. Она с интересом примеривала на себя непри-выч-ные одежды.
   А если уж она кого-то или что-то для себя намечала, то прикладывала все силы, делала всё возможное и почти невоз-можное, чтобы добиться задуманного.
   Потому что немало испытала себя и знакомых, пробежала по разным закоулкам жизни, истоптала много тропинок, запу-танных и сложных.
   Драчильева устала.
   Ей надоело без конца замазывать синяки и царапины йодом и начинать всё сначала. Хотелось пристанища, своего угла, мирного, спокойного, охраняющего от бед.
   Она думала, что с Бодунковым это реально, и предпочла этот вариант, как наилучший.
   Тем более, что альтернативы не существовало.
   Кому она нужна ещё - женщина не первой свежести с приданым в качестве взрослых дочерей?
   Только Юлию Сергеевичу и никому больше!
   Дочери Евы часто любят беспомощных.
   Их сердца жалостливы.
   Четыре года назад Бодунков очень тосковал после послед-него разжалования и алкоголизма жены, с которой прожил сто-лько лет.
   Он начал пить и опускаться в глазах окружающих.
   У него не осталось - или не было никогда? - ни чувства гордости, ни собственного достоинства, вообще ничего муж-ского.
   Многие смотрели на него с презрением.
   Тогда Ламара его и подобрала и вскоре поняла, что в глу-бине души он ее побаивается.
   Это ей нравилось всё больше и больше.
   Сила и власть заманивали, зачаровывали, притягивали к себе, демонстрируя свои преимущества и привилегии.
   Она откровенно забавлялась, наслаждаясь своим могуще-ством, время от времени издеваясь над Юлием.
   А он, чувствуя это, горбился, сутулился, становился меньше ростом и посматривал на нее с опаской.
   Капитан и не подозревал, что прапорщик преследовала одну чёткую твёрдую цель - подчинить его себе.
   Потому как почувствовала - он из тех людей, которым при-ятно и необходимо кому-то покоряться по жизни.
   А есть и такие, как она, которым надлежит руководить и управлять.
   Хотя на людях Юлий категорически это отрицал, на деле ему нравилось ходить под ней - любое бремя ответственности казалось ему невыносимым.
   Поэтому его редкие выступления, что он не раб, казались смешными.
   Не-Цезарь родился, чтобы подчиняться, и его протесты бы-ли лишь инсценировкой, далёкой от реальности.
   Понятно, именно она стала для него незаменимой, железно подтвердив это на деле, ярко и жирно подчеркнув, чтобы потом Бодунков не взбрыкнул и не вывернулся из Ламариных рук.
   Ему должно уразуметь, что только при Драчильевой он хоть что-то значит, а без нее - ничто.
   И он это поймёт.
   Разберётся, что она, и никто больше, - его капитальное вло-жение.
   Ламара стремилась во что бы то ни стало обрести статус замужней дамы, которого лишилась достаточно давно по соб-ственной дурости.
   Случайно изменила супругу, случайно проговорилась под-руге и совсем не случайно побежала от благоверного, пресле-довавшего её с топором, разводиться.
   Бодунков на такое был не способен.
   Этим он Драчильеву и привлекал в качестве мужа.
   Правда, он пока не решался уйти от алкоголички-жены, но это только вопрос времени.
   Она своего добьётся!
   Дождётся звёздного часа на седьмом небе!..
   - Меня дважды за сегодня полностью вываляли в дерьме!! - ее водянистые глаза вспыхнули под очками адским огнём, и она по-вампирьи скрежетнула зубами. - Я этого так не оставлю!!
   Амбиции - вещь хорошая и иногда даже полезная.
   Но что, если их слишком много, и они ничем не оправ-да-ны?!
   - Я подам на неё рапорт особисту!! - Драчильева затрясла кулаками и застучала ногами так, что казалось, еще минута - и пол под ней не выдержит, провалится.
   - Много он реагировал на твои рапорты? - Бодунков ос-тервенело поскрёб затылок, прикидывая, под каким предлогом сбежать из кабинета.
   Он был человеком робким, даже трусливым.
   Видимо, тесто, на котором он был замешан, получилось жидким и скользким - совсем не таким из какого лепят геро-ических офицеров. И положение, в каковом он очутился по во-ле генерал-майора, ему крайне не нравилось.
   Но деваться было некуда!
   Не выходить же и в самом деле в отставку в звании капи-тана?!
   А ведь когда-то Юлий дослужился до подполковника!
   Эх, судьба-злодейка, что ты с людьми делаешь?!
   - Тогда я напишу самому горвоенкому!! - проверещала обманутой проститут­кой с проспекта Образования прапорщик.
   Капитан сунул сигарету в зубы и выскочил из кабинета, отыскивая по давно приобретённоё привычке мужской туалет, где его никто не смог бы достать.
   От его позорного бегства Ламара сделалась настолько ба-гровой, что вполне можно было бы опасаться близкого ин-сульта.
   Но Бодунков не видел произведенного им эффекта.
  
  
   Выйдя из военкомата, Ирина и Данута направились в сторо-ну станции метро "Площадь Гения", названной так в честь дау-на, совершившего в России государственный переворот в октя-бре 1917 года, дата которого на протяжении семидесяти лет, по-ка коммунисты были правящей партией, отчего-то отмечалась в ноябре.
   - Почему ты хочешь начать именно с Даваловой? - не могла скрыть удивления старший прапорщик.
   - Потому что он ведь женился на ней.
   - Однако, далеко не всегда жена знает, где и с кем проводит время ее муж.
   - Но по крайней мере она может сказать, как он жил послед-
   нее время. Тогда можно пройтись по его следам, встретиться с теми, с кем общался, и таким образом выяснить, что же случи-лось.
   - Логично. Будем работать по методу Шерлока Холмса?
   Вице-сержант смущённо улыбнулась:
   - До него нам с тобой далеко, у него был дедуктивный ме-тод, а для нас он не годится. То, что произошло, не поддаётся никакому логическому анализу. Наука тут бессильна...
   - Тоже верно...
   И они парой гончих рванули вперед.
  
  
   С журнального столика, загадочно улыбаясь, на горвоенкома смотрела Ксюша Кошак в виде Моны Лизы.
   Из-за некачественно выполненной прорисовки ее взгляд ка-зался мутным, будто она находилась под-шофе. А раздвинутые в полуулыбке толстые губы как бы говорили, эпатажная дамочка - фурункул на ягодицах малоимущих слоёв населения -готова сделать после короткого перерыва на опохмелку миньет любому, кто готов оплатить её услуги по сходной цене.
   Генерал-майор изучал лицо псевдо-Лизы, полное отвраще-ния к жизни и слегка опухшее от злоупотребления спиртосо-держащими напитками.
   Через три дня ему предстояло оставить службу и превра-титься в заурядного пенсионера.
   И сообщил эту "приятную" новость его бывший однокаш-ник по военному училищу, осевший сейчас в Москве в отделе кадров Министерства Обороны. Тем самым он нанес горвоен-кому глубокую психологическую травму, как заслуженному ко-мандиру - блестящему стратегу и такти­ку по призыву молодёжи в войска.
   Он почувствовал болезненный укол в сердце.
   Такое с ним случалось всегда, когда он сталкивался с чем-нибудь загадочным - необъяснимым с нормаль­ной точки зре-ния.
   Почему его отправляют в отставку?
   Почему?!
   В той же столице полным-полно генералов, которым и по семьдесят лет и по семьдесят пять!
   Кому и когда он перешёл дорогу?!есят леилице полным-полно генералов, которым по семсевший сейчас в москве
   Жалея самого себя горвоенком без страха и упрека подошел к встроен­ному в стену и замаскированному плитой обивки сейфу, специаль­но разработанному в недрах ВПК для хранения особо важных ди­ректив - с двойными дном и стенками. Вы-тащив из-за стопки па­кетов, заляпанных сургучом, бутыль с темно-янтарной жидкостью он с трудом вскрыл прокуренными зубами полиэтиленовую пробку и приложился к горлышку.
   Похоже, пойло в него, привычного к коньякам, не пошло, иначе бы - без пяти минут - отставник не схватился обеими руками за горло, из которого так и норовил выплеснуться об-ратно подарочный самогон тройной очистки.
   После этого генерал-майор принялся мысленно обрабаты-вать однокашника, приводя ему убийственные доводы в пользу продолжения своей службы и был красноречивее Плевако во время защиты клиента.
   Офицер никогда не знал, кто такой Катон, но в нас­тоящее время являлся именно им, ибо все его безмолвные высказы-вания сво­дились к рефрену:
   - Вы обо мне еще пожалеете!!
   Но объяснения пропадали втуне - их никто не слышал.
   Ос­корбленный недоверием Москвы несчастный горвоенком при всем желании был не в состоянии довести свою яркую речь до ушей предателя-однокашника.
   А псевдо-Мона призывно улыбалась ему с портрета, прямо-таки сгорая от нетерпения удовлетворить его похоть, пусть да-же и в извращённом по мнению некоторых варианте.
  
  
   Перед подъездом дома, в котором был прописан Дуркало на скамейке сидели три старушки-пенсионерки и с любопытством глазели по сторонам, особое внимание уделяя детской пло-щадке, на которой резвилось подрастающее поколение.
   То самое, что выбирает "Pepsy" и не даёт себе засохнуть!
   Поэтому мозги у них работают гораздо быстрее, чем у ро-дителей, и появляются идеи, оригинальности которых можно только позавидовать!
   Ярким примером детской сообразительности послужила де-вочка лет восьми с алым бантом в рыжих волосах.
   Она разбежалась и с размаху плашмя бросилась на капот новенького спортивного "Ferrary" - раздался жуткий визг сра-ботавшей сигнализации.
   Одна из старушек затрясла головой, словно боксёр после пропущенного удара, лица двух других стали темнее грозовой ночи.
   А товарищи и подруги юной дамы с бантом порскнули в ра-зные стороны от игровой площадки со стремительностью оле-ньего стада под непрекращающийся звуковой сигнал.
   Из окна шестого этажа высунулась зверская мужская фи-зиономия.
   Тогда девчонка сползла с капота, подождала, пока устано-новится тишина, и не менее громко заорала:
   - Пап, а можно я ещё немного погуляю?
   По достоинству оценив мыслительные способности ребён-ка, Резвова и Красавина направились к нужному им подъезду.
   Их появление пенсионерки встретили недоброжелательным молчанием - две симпатичные девушки в военной форме не могли показаться им положительными.
   - Здрас-с-сь-те...
   Прямо на входной двери висело объявление: "В связи с боль-льшим количеством жалоб в ЖЭК на качество горячей воды горячая вода будет отсутствовать до пятницы".
   Снизу была приписка детской рукой: "Это вам для начала!"
   Подруги знали код для открытия двери, чем вызвали огром-мное неодобрение бдительных ветеранов вечной войны за вы-живание. И под их нарочито громкий обмен мнениями по пово-ду упадка нравов современной молодежи они вошли в дом.
  
  
   Пробкина и Огнева мыли руки в туалете.
   Старший мичман, бросив короткий взгляд на табличку над краном с надписью "Не употребляйте для другого употребле-ния", скосила глаза на корабельного старшину:
   - Есть идеи насчет Дуркало?
   - Одна... Не ушёл ли наш папашка в запой?
   Марина посмотрела на неё, как на сумасшедшую:
   - С каких пор он стал запойным?
   - А разве такого не может быть. - Светлана печально пони-кла засохшим от жажды цветком. - Покажи мне хотя бы одно-го непьющего мужика...
   Ни одна из них не догадывалась, что мнение о причине ис-чезновения военкома уже взято на стержень гелиевой авто-ручки.
   Прапорщик Драчильева пряталась в кабинке от лишних вглядов, слушала, оставаясь невидимой, разговоры и добро-совестно зала, оставаясь невидимой разговоры,зо всех сили.!!!!!!!!!!!!!!!!ию?еа сегодня сказка закончена. писывала корявым детским почерком полученные сведения в потрёпанный блокнот.
   Её служба была опасна и трудна.
   И, кроме неё, до поры до времени никому не видна...
  
  
   Давалова провела гостей на кухню:
   - Если не возражаете, посидим здесь. Уютнее как-то, да и курить можно. Вы что будете - чай, кофе? Могу и ликёра предложить, обнаружила в шкафу. - на ее лице и в голосе появилось выражение фальшивой сердечности, слабое, как китайский зеленый чай.
   - Лучше кофе. - сказала Данута.
   - Как скажете. Но с ликером.
   - Только самую капельку.
   Виктория зажгла газовую плиту, налила воды из электри-ческого чайника в джезву, поставила её на огонь:
   - Задавайте ваши вопросы, девочки, не сидите.
   - Вы осматривали квартиру? - взяла быка за рога Ирина.
   - Я пришла примерно где-то за полчаса до вас, так что у меня было достаточно времени её исследовать. - криво усмех-нулась капитан.
   - Нашли что-нибудь интересное?
   - Ликёр "Клубничный", который мне он никогда не предла-гал. Плюс пару использованных презервативов в мусорном ве-дре. И пустую бутылку из-под коньяка "Юбилейный". Кстати, запах из нее еще не выветрился. - лицо брошенки потемнело от гнева.
   - Больше ничего?
   - Кроме двух наполовину сгоревших свечей. Вероятно, в доме были перебои с электроэнергией. Иначе зачем бы они ему понадобились?
   - Пыли было много?
   - Гораздо меньше, чем должно быть при длительном от-сутствии... Хоть догадался диван сложить, и на том спасибо.
   Кофе в джезве закипел, жена Дуркало разлила его по чаш-кам:
   - Кто как пьёт? С сахаром, со сливками, чёрный? Ингра-диенты в холодильнике, обслужите себя сами, а я пока принесу ликёр.
   Давалова вышла с кухни, и пока девушки готовили себе на-питок, вернулась с наполовину целой бутылкой:
   - Жаль ничего сладкого нет. Торт засох, я его выбросила. Да и не по мне пользоваться чужими объедками. - она плеснула в каждую чашку сладкой огненной воды.
   Некоторое время все трое смаковали натуральный "Мокко" с алкогольной добавкой.
   - Вы не проверяли, все вещи в наличии?
   - Тряпки давно у меня... А постельное бельё не интере-ресует. - Виктория достала пепельницу, вынула сигареты, пред-ложила одну Дануте, поднесла ей зажигалку, закурила сама.
   - Вы знали его друзей?
   Улыбка офицера в равной степени могла означать и "да", и "нет":
   - Разве что доктора Диареева из военкомата. И твоего отца, Ира... А друзьями-женщинами я никогда не интересовалась. - она сказала это сухо и резко, однако выражение благожела-тельности не сходило с её лица.
   - Если полковник приходил поздно, он вам звонил, сообщал? Простите, но нам нужно знать, как вы с ним жили? - Ирина сме-шалась. - Это необходимо для расследования...
   - Я догадываюсь... Пока вас ждала, попыталась понять свои чувства. И сразу же осознала - то, что сейчас испытываю, наверно, нельзя назвать ревностью. Я ведь всегда в глубине ду-ши подозревала, Леонард имеет связи на стороне. И после же-нитьбы его супружеская верность была более чем прибли-зительна. В этом сегодня воочую убедилась.Да и требовать от него верности по большому счету - просто бесполезно. С его-то возможностями справлять естественные надобности в воен-комате прямо во время службы!
   - Он давно этим не занимается!
   Давалова окинула Дануту скептическим взглядом:
   - Сейчас мне, честное слово уже всё равно. Все, что я хотела, выходя за него замуж, - уважения, благоразумия и такта! И, ко-нечно, не афишировать идиотское донжуанство! - капитан при-курила новую сигарету, чувствуя себя старинной мебелью, ко-торую уже поздно реставрировать . - Мне нечего испытывать, кроме презрения к самой себе... И на что только надеялась?! Почему не посмотрела ему в глаза? Не задумалась, что таится в их непроглядной глубине? Решила немедля попробовать на нём свою силу, натянула поводья. Он пошёл на поводу, и я по-считала будущее почти безоблачным...
   Ирина и Данута не возражали, когда на кухонном столе появились бокалы, и хозяйка разлила в них остатки "Клуб-ничного".
   - Знать бы, как долго длилась их связь? - у Даваловой сде-лалось такое выражение глаз, что казалось, она постоянно ищет на теле собеседниц, куда удобнее всего воткнуть нож, если те отвернутся.
   - И с кем?
   - Тогда получается, предложение ей руки и сердца - всего лишь прикрытие?! - Резвова отчаянно затрясла голо-вой.
   - Получается... - капитан задумалась о чем-то своем с от-решенностью, которой позавидовали бы буддийские монахи.
  
  
   За прошедший год ефрейтор Милосердова добилась боль-ших успехов на литературном поприще.
   Во-первых, издала за собственный счёт книжку трёхсти-ший, раздав всем знакомым по экземпляру с дарственной над-писью.
   А, во-вторых, начала с упоением писать любовный роман.
   Но, в отличие от Энн Вейл, Анны Морс, Джудит Хейер, Барбары Картленд, Жюльетты Бенцони и иже с ними, вдохно-влённая нежными отношениями между Сукачёвой и Пробив-нюк, сделала упор на "клубничке".
   В частности, в произведении Татьяны под интригующим на-званием "Неуловимая невеста" имелись прямо-таки шокирую-щие гениальностью словесные перлы:
   "Её тело превратилось в минное поле страстных томле-ний...";
   "Светлана стонала, не напрягая мозг...";
   "Концерт эротического танца прошёлся по всему позвоноч-нику Вадима...";
   "Она заморгала глазами, чувствуя себя ещё большей девст-венницей, чем всегда...".
   Не каждому дано писать!..
   И уж тем более печататься не за счёт средств автора!..
   Но ефрейтор упорно покоряла литературную вершину, меч-тая переплюнуть по популярности саму Дарью Концову!
   А такого "мастера", как та, обойти на повороте дано далеко не простому борзописцу!
   Хотя Милосердовой с её писательскими способностями, мо-жет быть, и удастся...
   Чем чёрт не шутит?!
   Оставшись одна в кабинете, она вытащила из нижнего ящика стола с правой стороны толстую, в 96 листов, тетрадь в клетку, пролистала её, занесла ручку над страницей.
   Татьяна приготовилась продолжать творить нетленную ше-девралку "Неуловимая невеста".
   И это в ХХI веке, когда всякий уважающий себя автор, включая графомана, предпочитает пользоваться компьютером!
   Жюль Верн был давней любовью солдатки.
   Она прочитала полное собрание сочинений фантаста и на всю жизнь сделалась его рьяной почитательницей.
   А потому, следуя примеру француза, писала только ручкой.
   "Вадим начал медленно покрывать поцелуями и ласками все доступные ему извивы её живительного тела..."
   Неожиданно чувство опасности подало сигнал.
   Сочинительница едва-едва успела спрятать свою шедевраль-ную нетленку в стол и разложить перед собой бумаги, как в две-рях показалась Пробивнюк:
   - Отчёт готов, голубец? - она глянула на ефрейтора, как охотник, выцеливающий доставшую его лису.
   Татьяна подала ей отпечатанные на пишущей машинке лис-ты:
   - Вот, пожалуйста.
   Подполковник, царственно кивнув, молча ушла.
   Будущая Концова продолжила в муках рожать роман о люб-ви.
   "Его голос опустился до постельных тонов:
   - Ты даёшь мне знать, что тебе надо, раньше, чем понима-ешь сама...
   Обе ладони Вадима встретились в районе пупка Светланы и продолжили плавное эротическое движение вверх, к горным высотам её грудей..."
  
  
   Выйдя от Даваловой, Ирина и Данута зашли в сквер, присели на скамейку.
   - Как впечатление?
   - Надо подумать, так сразу и не скажешь.
   - А тебе не кажется, что он давно хотел от неё сбежать?
   - Почему он тогда не дал ей о себе знать? И в военкомат не позвонил? Когда уходят от жены, так себя не ведут... Нет, здесь что-то не то.
   - Возможно, она сама избавилась от него и теперь отводит от себя подозрения... Ты же видела её глаза...
   - Ты даёшь!.. Хотя на всякий случай стоит проверить и эту версию... - генеральская дочь устремила задумчивый взгляд вдаль, будто прикидывая, сколько им с подругой осталось жить. - Ты сейчас куда?
   - Обратно в военкомат.
   - Отлично. Порасспрашивай Диареева о Даваловой.
   - Попробую.
   Вице-сержант обратила внимание на объявление у входа в "Мак Доналдс", написанное крупными буквами: "СПЕЦИАЛЬ-НОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ! ВЫ ПОКУПАЕТЕ ДВА ХЭППИ-МИЛ-КА ПО ЦЕНЕ ЧЕТЫРЁХ И ЕЩЁ ДВА ПОЛУЧАЕТЕ БЕСПЛА-ТНО!"
   Она повернулась к подруге:
   - А я съезжу в одно место. Давно хотела там побывать, да как-то не получалось... Попробую найти там пару помошни-ков...
   - Разве мы вдвоём не справимся? - спросила Красавина тоном жены, давно не получавшей от мужа алименты.
   - За капитаном следует установить наблюдение. Метод пассивный, но иногда даёт неплохие результаты... А ни ты, ни я не сможем разорваться... - сказала Ирина в манере учитель-ницы, успокакаивающей первоклассника, пришедшего к ней со своими проблемами.
   - Ты права... - старший прапорщик поднялась. - Тогда - до завтра?
   - Счастливо.
   Порыв ветра подхватил комок тополиного пуха и понёс его вдоль по скверу, поднимая всё выше и выше.
  
  
   Пробивнюк смотрела на вытянувшегося перед ней сер-жанта запаса Котофеичева столь требовательно, словно имела дочь на выданье, а он сильно затягивал с предложением руки и сердца:
   - Собирайтесь на трёхнедельные сборы - вспомните армию.
   - Виноват, товарищ подполковник, а можно как-то обойтись без этих самых воспоминаний?
   - Избежать хотите? - Елена лениво усмехнулась доброй ня-нюшкой шкодливому, но любимому "младшенькому".
   Резервист с трепетом в душе ждал её решения.
   - Вообще-то можно. Если согласитесь на одно условие... - зам Дуркало всегда умела заинтриговывать.
   - Какое?
   И.о. военкома барским жестом протянула запасному неско-лько бланков:
   - Доставите под роспись пять повесток злостным укло-нис-там - свободны! Не вручите хотя бы одну - наденете сапоги... Вопросы?
   - Всё понятно, товарищ подполковник! - у Котофеичева был вид приговорённого к смертной казни, которому уже накинули на шею петлю, но тут неожиданно прискакал королевский го-нец с приказом о помиловании. - Разрешите идти?
   - Идите!
  
  
   Данута застала Диареева за вкушением послеобеденного чая.
   - Николай Викторович, не уделите мне несколько минут?
   - Конечно, дорогая... Не желаете присоединиться ко мне? - он широким жестом указал на стол.
   - Нет, спасибо.
   - У вас проблемы по общефизическому состоянию или, про-стите, по женской части? - медик взглянул на старшего прапор-щика с добрым ленинским прищуром.
   - Ни то, ни другое... Вы ведь большой друг Леонарда Иудо-вича? - Красавина подперла подбородок рукой, преданно глядя в глаза врача.
   - Друг - слишком сильно сказано. Скорее, приятель.
   - Который знаком с его супругой...
   - Не смею отрицать, приходилось пару раз встречаться.
   - Да и полковник вам о ней рассказывал?
   - Опять же не смею отрицать... - улыбка на лице кандидата проктологических наук застыла замороженной рыбой. - Но я не совсем понимаю, куда вы клоните?
   - Какие у них взаимоотношения в семье?
   - Странно, не далее, как вчера мне этот же самый вопрос за-давала очаровательная курсанточка. Ваша подруга, кажется. Раз-ве она вам не рассказывала? - доктор бросил острый взгляд на старшего прапорщика.
   - Николай Викторович, мне хотелось бы услышать от вас...
   Диареев сделал крупный глоток, долил в чашку заварку из чайника:
   - Видите ли, у меня создалось впечатление, что Леонард стал супругом Виктории исключительно для предъявления его окружающим по первому требованию. Или, скажем так, по необходимости. Она сделала из него козырного туза, которого можно горделиво эдак открыть в нуж-ный момент... - его голос звучал так вяло, словно он объелся гороховым супом. - Поначалу Иудыч был для неё недосягаем. И она, боролась, как могла, чтобы получить его в личное пользование. Рисковала, но риск по моим понятиям оказался напрасным... Нашего воен-кома при всём желании не переделаешь...
   - Почему же вы не сказали этого Ире?
   На лице доктора застыло неловкое выражение:
   - Дануточка, вы взрослая женщина, успели сходить замуж! Вы меня поймёте! А она? Взрослый ребёнок - и не более того...
   - А как вы считаете, жена могла его убить?
   - "Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось на-шим мудрецам". Шекспир, "Гамлет", акт не помню.
   - Николай Викторович! - укоризненно проговорила Краса-вина.
   Его глаза забегали, с трудом остановившись на ней:
   - Когда возникают определённые обстоятельства, многие из нас способны совершить то, на что в нормальных условиях ни-когда бы не решились... Вы меня поняли?
   - Да...
   - Но заметьте - я вам ничего не говорил!
   Эскулап напрасно подстраховывался.
   В комнате отдыха, превращавшуюся в обеденный перерыв в импровизированную столовую, неподалёку от них Драчильева питала Бодункова лапшой быстрого приготовления "Роллтон".
   И обладающие хорошим слухом проверяющие из горвоен-комата не могли не услышать содержательного разговора "Гип-пократа" со старшим прапорщиком.
  
  
   Она легко постучала в дверь и походкой богини вошла в кабинет:
   - Здравствуйте.
   - Здравствуйте, душа моя... - сальные длинные темные с проседью волосы курившего у раскрытого окна мужчины бо-лее чем средних лет нависали на глаза, широкое лицо с бо-льшим носом заканчивалось тупым подбородком, и он чем-то напоминал попугая-ару. - Ко мне?
   - К вам, если вы - Теодор Алмазов.
   - Я, душа моя, я... - кадык продюсера запрыгал шариком на резинке от обилия слюней, которые возникли у него при появ-лении Резвовой.
   - Я хотела бы задать вам несколько вопросов. Наверно, на ваш взгляд странных, но для меня - очень важных. - сказала Ирина тоном девочки, умеющей себя вести.
   - К вашим услугам... Только сначала скажите, кто вам порекомендовал ко мне обратиться, а, душа моя?
   - Илона Манерная.
   - Как же, как же, знаю! Очаровательная девушка! Просто прелесть! Вы тоже желаете принять посильное участие в кон-курсе красоты и вас интересуют условия? - на лице Теодора возникла приветливая голливудская улыбка.
   - Нет... Мне нужно знать, была ли она у вас седьмого чис-ла, в прошлый четверг?
   - Удивлён, душа моя и раздосадован! Те, кто способен за-получить корону победительницы, отказываются, а кто не в состоянии - прутся толпами! Скорблю всей душой!.. - голли-вудская улыбка стала горше полыни. - А может, ещё пере-думаете?
   - Вряд ли.
   - Искренне сожалею! Но вы всё-таки поразмыслите - гля-дишь, и перемените решение? - Алмазов так искательно за-глядывал вице-сержанту в глаза, точно надеялся прочитать в них своё будущее.
   - Хорошо, я подумаю.
   - Рад, безумно рад! Буду ждать и надеяться!.. Так что вы у меня спрашивали, душа моя? - спросил он загробным голосом.
   - Виделись ли вы с Манерной в прошлый четверг?
   - Скажу! У меня всё записывается, ничто не забывается!.. - продюсер походкой певца на эстраде подошёл к столу, при-нялся нервно перелистывать страницы ежедневника. - Какое, говорите, было число?
   - Седьмое.
   - Седьмое... Та-ак... Ага! Вот оно, нашёл!.. Есть!.. Была у меня Илоночка, была! Встретились мы с ней прямо здесь в че-тырнадцать нуль-нуль, а расстались в шестнадцать двадцать три... - Алмазов снова стал говорлив, как человек, который долгие годы провёл на необитаемом острове.
   - У вас всё расписано по минутам?
   - А как же иначе, душа моя?! В шоу-бизнесе каждая секун-да стоит денег! Причём, больших денег!
   - И вы в тот день были постоянно вместе?
   - Но она ведь пришла именно ко мне!
   - Вы с ней не расставались?
   - Конечно, нет...Но почему вас интересует такой интим, а, душа моя?
   - Для дела...Вспомните, она при вас никому не звонила?
   - Нет... Определённо, нет...
   - А ей?
   - Кажется, нет...
   - Человек по фамилии Дуркало... Она могла называть его полковником.
   - Точно нет, душа моя. Редкая фамилия, я бы запомнил...
  
  
   Когда Огнева вошла в мастерскую по ремонту часов, на-встречу ей из-за невысокой стойки поднялся кудрявый юноша с увеличительным стеклом в правом глазу, встретивший её ослепительной улыбкой, будто она была его любимой женщи-ной:
   - Здравствуйте. Чем могу помочь?
   - Могу я увидеть Купоросова Андрея Валерьевича?
   - Это я...
   При виде формы под эффектно распахнутой ветровкой Светланы румянец на его щеках мгновенно пропал, сменившись белизной каррарскоо мрамора, а улыбка превратилась в оскал обиженного упыря.
   - Получите и распишитесь! - она положила перед ним по-вестку.
   Часовщик схватился за грудь и, захрипев, навалился жи-вотом на стойку:
   - Лекарство... В кармане...
   Корабельный старшина выудила из кармана его белого халата упаковку, выдавила одну капсулу, засунула ему в рот.
   - Воды... - со стоном попросил Купоросов голосом туриста, ослепившего фонариком настоящего йети.
   Подскочивший на помощь мужчина пенсионного возраста бережно обхватил плечи напарника, осторожно усадил его на стул, вложив в руку бутылку минеральной.
   Сделав несколько глотков прямо из горлышка, кудрявый облегчённо вздохнул.
   - Хлипкий у нас призывник пошёл. - со знанием дела кон-статировала морячка. - Расписывайтесь! - она выразительно пощёлкала ногтем по повестке.
   Тот обречённо расписался под возмущённое бормотание старшего товарища.
  
   Стоял жаркий июльский день, переваливший за три часа пополудни: яркое, слепящее синевой небо, лениво застывший воздух, безветрие - всё это заставляло горожан изнывать от жары, повышая их внутреннюю температуру до опасного градуса.
   Ирина ждала на остановке троллейбус, чтобы съездить в штаб-квартиру Ассоциации городских скаутов, размышляя над тем, что узнала сегодня о Дуркало и его семейной жизни.
   Не хотела бы она, чтобы у нее был такой муж.
   Перебирая в памяти события дня, вице-сержант почему-то больше и больше убеждалась, что все, с кем она говорила, что-то ей не договаривали.
   Но что именно?
   Как бы узнать?
   На металлическую скамью под стеклянным козырьком сели мальчик лет пяти в шапке-ушанке и мрачная бабка.
   - Бабуска, ну я зе похоз на царевича Алексея? - беспечно болтая ногами, улыбнулся ребёнок.
   - На суку ты похож! - с остервенением заявила бабка, обма-хиваясь веером.
   Ожидавшие троллейбус люди моментально набросились на обидчицу и без того несчастного мальчишки:
   - Как вы можете?!
   - И вам не стыдно?!
   - Кого вы из него вырастите?!
   - Права ребёнка?!
   Некоторое время бабушка молча слушала, потом одним лёгким движением руки сдёрнула шапку со светлой детской головушки.
   На ней красовалась эмалированная кастрюля, натянутая по
   самые брови.
   - В больницу едем... Корону снимать...
   К остановке подъехал троллейбус.
  
  
   Анжелика затрепетала ресницами, как бабочка крыльями.
   Её сердце отчаянно билось, мозг окутывался туманом. Стало сухо во рту, по телу пробежала нервная дрожь.
   Пальцы Пробивнюк поспешно расстёгивали пуговицы на форменной рубашке старшего прапорщика, потом, через ткань бюстгалтера начали проделывать чудесные манипуляции с высокой грудью.
   Слишком чудесные.
   Кровь зашумела в голове Сукачёвой, а сердце забилось так бешено, что она даже испугалась, как бы оно совсем не разва-лилось на части.
   - Ещё!.. Ещё!.. - пропела она голосом сирены, завлекающей моряков в океанскую пучину.
   Если бы кто-нибудь зашёл сейчас в кабинет зама Дуркало, то был бы просто шокирован зрелищем любящих друг друга дам в погонах.
   Но военком отсутствовал.
   А помимо него, да и то не особо часто, до Пробивнюк ни-кому не было дела...
   Хаотичное движение заряженных частиц во дворе перед штаб-квартирой городской Ассоциации скаутов было в раз-гаре.
   Кто-то уже висел на худом и замученном боярышнике, ещё несколько валялось на газоне, а другие вырывали друг у друга рюкзаки.
   Несколько томных барышень лет по пятнадцать взирало на малышачью возню со снисходительным презрением, а юноши этого же возраста, говорящие непередаваемым шаляпинским басом, косились на них, красиво сплёвывая на асфальт.
   Всё вокруг визжало, двигалось, прыгало, хохотало, сверкало на солнце.
   - А мы вчера по-чёрному оттягивались...
   - Мне он целых три СМС прислал...
   - Да фильм вообще отстой!
   - Интересно в каком он, в девятом или десятом?
   Ирина улыбнулась - всё как всегда и за прошедший год здесь практически ничего не изменилось.
   Кроме, разве что неё самой.
   Она поднялась по ступенькам крыльца.
  
  
   Рядовая Драчильева шла по улице, возвращаясь в горвоен-комат из кафе-мороженого.
   В форменной юбке, затянутой на относительно тонкой та-лии, и серой рубашке с погонами она могла бы выглядеть одно-временно необычно и привлекательно...
   Если бы...
   Не дёргала конвульсивно телом и руками при ходьбе и, по-добно голодной кошке, не подвывала непонятно какую мело-дию, стремясь таким способом обратить на себя мужское вни-мание.
   По единодушному мнению работников горвоенкомата в го-лове у Юлии Драчильевой было также пусто, как у кенгуру в сумке, после обретения кенгуренком самостоятельности.
   Рядовую интересовали дискотеки и мужчины, перед кото-рыми, всячески стараясь их заинтересовать, она изображала невинную малютку, пришедшую в два часа ночи в незнакомую квартиру на стакан лимонада и надеющуюся на злостное изна-силование.
   Чтобы, воспользовавшись случаем, выскочить замуж абы за кого!
   За что и получила прозвище Хуюлечка.
   Но при зрелом размышлении, можно с грустью констати-ровать, подобные неопримитивы гораздо лучше приспособлены к жизни, чем иные, предоставляя решать жизненные вопросы родным и компьютерам.
   Обладая несносным характером, дочь Ламары, напоми-навшая серого воробья, случайно оказавшегося в клетке с па-влинами, давно бы вылетела из рядов Вооружённых Сил.
   С ней мало кто хотел служить, не то что общаться - но заступничество мамаши и Бодункова пока позволяло оставаться в кадрах.
   По настоянию старшей Драчильевой она поступила на учёбу в Национальную Академию Гостеприимства - иначе говоря, лицей по подготовке обслуживающего персонала на потребу зарубежным гостям.
   Причём, по не совсем подтверждённым данным, в про-грамму обучения входило знание "Камасутры" и владение не-сколькими языками - русским, желательно без словаря, матер-ным на уровне профессионала и международным языком жес-тов.
   В жизни Хуюлечке это обязательно могло пригодиться!
   Если не на службе, то на панели, где ей было самое место, уж точно!
   Из-за того, что привыкла путешествовать по океану сексу-альных наслаждений подобно фрахтовому судну - под управ-лением то одного шкипера, то другого, то третьего!
   - Девушка, можно с вами познакомиться?
   Сбылась мечта идиотки!
   Замысел попасться на глаза мужчине удался!
   Юкля принялась изучать лицо остановившегося перед ней парня, как бесстрастная естествоиспытательница, наблюдаю-щая за ранее не встречавшимся ей представителем фауны.
   И вынесла вердикт:
   - Вали отсюда.
   - Нет, вы меня не поняли! Я не насчёт секса! Просто, как с хорошим человеком...
   - Тогда - тем более! - её щёки окрасил нездоровый румянец.
   Как у мамы - при волнении...
  
  
   - Здравствуй, матушка! - из распахнувшейся двери появи-лась лунообразная физиономия в фотохромных очках.
   - Васильич! - узнав выглянувшего из личного кабинета вице-президента Ассоциации скаутов города, Ирина пода-лась к нему, путником в пустыне, тянущемуся к колодцу в оазисе.
   Второе лицо организации, сверкнуло ослепительной ло-шадиной улыбкой, демонстрируя результат работы умелых рук стоматолога:
   - Не забыла нас?
   - Что ты?! Соскучилась!
   Они прошли в его кабинет, сели на мягкий кожаный диван, которого в прошлом году не было и в проекте.
   - Богато живёшь!
   - Не я, - скауты, матушка, скауты!
   Закурив, вице-президент откинулся на спинку, бережно пристроив на журнальном столике несвежие подошвы кроссо-
   совок.
   - Откуда такая роскошь?
   - Спонсоры помогают, чем могут. - он постарался принять официальный вид, плохо вязавшийся с позой шерифа из аме-риканских боевиков. - К твоему сведению, я свою машину подарил ассоциации.
   В прошлом году Андрюша приезжал в штаб-квартиру на новенькой "Волге" и важно шествовало к себе, гордясь соб-ственной пунктуальностью и самим собой.
   Хотя раньше частенько опаздывал. Впрочем, не опаздывал - задерживался, как и положено ответственному работнику общественной организации.
   - Ты теперь безлошадный?
   - Я теперь пересел на "Тойоту"!
   - Однако!
   - Да, матушка, да!.. Но что мы всё обо мне и обо мне? Ты-то как? Смотрю похорошела, посвежела... И форма тебе к ли-цу...
   - Спасибо...
   - Не за что. Учти, я констатирую факт, а не делаю компли-мент. А знаешь почему? - спросил он с профессиональной улыбкой обольстителя.
   - Почему?
   - Потому что комплименты говорят либо полным дурам, либо - древним старухам.
   - Сам придумал?
   - А как же! - Васильевич взглянул на Ирину со снисходите-льной улыбкой человека, обладающего высшим знанием. - Чай, кофе?
   - Не хочется... Вообще-то я к тебе по делу...
   - Говори.
   Вспомнив, что по заповеди скаутского Закона надо всегда
   быть вежливым и честным, она преданно заглянула в глаза вице-президента ассоциации, заговорив с ним голосом Бело-снежки, беседующей со злой мачехой:
   - Хочу попросить у тебя двух-трёх ребят посмышленее.
   - Зачем?
   Вице-сержант открыла было рот, чтобы дать правдивый ответ, но тут же его закрыла - истина была Россомахину не
   Нужна и могла бы привести к более чем плачевному ре-зультату.
   Поэтому, поняв, что отвисшая челюсть ей не идёт, она под-тянула её вверх:
   - Для дела.
   - Государственной важности, за которое вас потом награ-дят? - на лице Андрея появилась скептическая усмешка.
   - Может быть, даже посмертно. - Резвова трагически смор-щилась металлической болванкой под прессом.
   Собеседник оценил её актёрские данные:
   - Умеешь ты уговаривать! Ладно! Какой возраст тебя инте-ресует?
   - Лет пятнадцать-шестнадцать.
   - Пол?
   - В смысле?
   - Парни или девчонки?
   Она всегда поражалась, с каким сверхумным видом Россо-махин умел выспрашивать очевидные даже первокласснику подробности. Особенно, если учесть, что меньше минуты на- зад генеральская дочь заакцентировала его внимание именно
   на парнях.
   Но вслух ничего не сказала, щадя чужое самолюбие.
   - Хорошо бы пару ребят и одну девочку.
   - Что они должны уметь делать?
   - Рисовать или фотографировать.
   - Однако у тебя и запросы!
   - Как всегда, очень скромные... Так поможешь?
   - Куда я денусь? Посиди, сейчас вызову тебе художников. -
   Васильевич потянулся к телефону на столе.
   С видом Жанны Д'Арк, выигравшей сражение под Орлеа-ном, Ирина следила за его действиями.
  
  
   Подполковник Пробивнюк поднялась на трибуну в актовом зале военкомата:
   - Товарищи, на повестке дня у нас сегодня один вопрос! Как нам служить без Дуркало и где его искать, не привлекая к факту пропажи ненужного внимания?!
   Старший лейтенант Ростовцева склонилась к капитану тре-тьего ранга Угрюмовой:
   - Прихожу позавчера домой, а дочка играет какими-то не-знакомыми куклами. Я у нее спрашиваю, откуда они. Она отве-чает, во дворе девочки подарили. Решила уточнить, так, мол, и сказали, что подарили? Оказывается, не сказали, - они плакали.
   Зам военкома продолжала вещать, довольно фальшиво скорбя - на словах! - о пропаже любимого командира, подобно деревенской дореволюционной плакальщице:
   - И что же мы без него будем делать?!.
   Но работники Прибрежного военкомата, занятые своими делами, ее не слушали.
   В частности, - офицеры.
   - А как у тебя с семейной жизнью?
   - Мы так с мужем любим друг друга, что уже три раза за год откладывали развод. - Галина нетерпеливо глянула на ча-сы.
   А Пробивнюк всё говорила - непонятно, правда, для кого и для чего.
   Вероятнее всего, - просто для проформы и от желания пого-ворить.
   Пока Лариса не поднялась со своего места и не направилась демонстративно к выходу.
   - Старший лейтенант! Куда вы уходите? Собрание не кон-чилось! - Елена оторопела от такой ничем неприкрытой нагло-сти.
   - У меня дома ребенок один, товарищ подполковник! Не могу оставлять его надолго без присмотра!
   Следом за ней встала старший матрос Красникова:
   - Меня тоже дома ребенок ждет! Племянник!
   И по их примеру совершенно неожиданно вскочила Разги-льдяева, ожидавшая конца службы, как ждут младенца в любя-щей семье.
   - Старший сержант, не наглейте! У вас же нет детей!
   - Конечно, нет! - Алла энергично и целеустремленно про-биралась к двери, ведущей из актового зала. - Если так вот си-деть на собраниях, у меня детей никогда не будет!
  
  
   Сцепив руки за спиной, Ирина командирским шагом про-шлась перед вызванными для неё Васильевичем скаутами:
   - Ребята, вы все умеете фотографировать или рисовать? Я не ошибаюсь?
   Кто-то молча кивнул, кто-то пробурчал нечто утвердитель-ное вслух.
   - Прекрасно. А кто из вас любит детективы?
   Таких оказалось примерно половина.
   - Любителей я прошу остаться. Остальные свободны.
   Выждав, пока часть верных последователей идей Баден Па-уэлла покинет помещение, бвыший скаут-мастер пошла дальше:
   - Кому нравятся авантюрно-приключенческие авторы?
   - Например?
   - Дюма, Майн Рид, Эмар, Диксон Карр, Хаггард, Понсон дю Террайль?
   Кандидатов осталось меньше четверти от первоначального количества.
   - Кому нравятся фильмы про разведчиков?
   В маленьком зале, когда-то приспособленном под кафе-бар теперь сидели всего пять человек - две юные леди и три юных джентльмена.
   - Что на ваш взгляд главное в работе оперативного агента? Кроме, конечно, физической и огневой подготовки?
   - Быть незаметным?
   - Анализировать факты?
   - Уметь ждать в засаде?
   - Правильно! - Резвова довольно улыбнулась. - Умение ча-сами, сутками сидеть в засаде в любую погоду, не выдавая сво-его присутствия - самое главное! - она обвела глазами послед-нюю пятёрку. - Кто из вас способен на такое? Только хороше-нько подумайте и ответьте честно!
   Один молодой человек и девушка, почти девочка, с недово-льным видом вышли:
   - Это не для нас!
   Вице-сержант оценивающе взглянула на оставшихся:
   - Вы твёрдо уверены в своих силах?
   - Да.
   - Верю... Меня зовут Ирина, и ещё в прошлом году я на-зывалась Фионой.
   - Мы знаем.
   - Откуда? - курсантка приятно удивилась.
   - Сказали...
   - А как зовут вас?
   - Клинт. - привстал с места юноша с заметным пушком над верхней губой.
   - Багира. - девушка с волнистыми мелированными волосами светски улыбнулась.
   - Йорк. - ширококостный парень с умными глазами поднял вверх указательный палец.
   Резвова поочередно пожала каждому скауту руку, подсела к ним поближе, взяв стул:
   - Теперь поговорим о деле, господа волонтёры... Оно за-ключается в следующем...
  
  
   Старший мичман Пробкина сидела в Интернет-кафе, с соба-чьей преданностью глядя в глаза необычайно щуплого спут-ника с невероятно оттопыренными ушами:
   - Дорогой, ты будешь любить меня вечно?
   - Не хочу тебя обманывать, Мариша, но я серьёзно болен и не знаю, сколько смогу ещё протянуть.
   - У тебя СПИД?!
   - Нет, хуже...
   - Что?!
   - Интернет... Безлимитный...
  
   Комната была залита вечерним солнцем, в котором танце-вали пылинки.
   Ирина бездумно пролистывала глянцевый журнал, даже не пытаясь сосредоточиться на его содержании.
   Мыслями она была далеко.
   Разве стал бы настоящий сыщик сразу раскрывать карты и выбалтывать всем и вся, что ему нужно?
   Ведь тот, кто владеет информацией и хочет скрыть её, мо-жет принять предупредительные меры.
   Например, взять и уничтожить улики.
   А с другой стороны, если ни у кого ничего не выспраши-вать, как вообще добиться результата?
   Или хотя бы сдвинуть расследование с места?
   К ней вошла Анна Львовна, яростно обмахивая себя ве-ером.
   Парящая духота, властвовавшая над городом, всегда дейст-вовала на неё раздражающе, а сегодня особенно.
   Уже не первый день дочь пропадала неизвестно где и с кем, но требовать от младшей Резвовой отчёта было бесполезно - она прекрасно это знала.
   И оттого раздражалась ещё больше.
   Однако, известно, - страсть требует выхода.
   Благоверного Модеста где-то носили черти, выплеснуть на него гнев она не могла, и потому выбрала в качестве мишени курсантку.
   Супруга генерала бесцеремонно взяла у дочери "Гламур":
   - Господи, что ты читаешь?! - это было сказано таким то-ном, будто та была персонально виновата во всеобщем поте-плении.
   - В каком смысле?
   - Эти иллюстрированные журналы! Их даже в руках дер-жать противно!
   - А что тебя смущает?
   - Содержание! - глаза Анны Львовны засветились, как у киношного могстра. - О чем бы ни писали авторы, какой бы проблемы ни касались, все-то они стараются спрямить, упростить, чтобы читатель, не дай Бог, не зашевелил мозгами!
   - И много, по-твоему, читателей сегодня способны шеве-лить мозгами?
   - Сколько-нибудь, да есть!
   - А тебе не кажется, если подобные издания выпускаются и покупаются - значит, они пользуются спросом? - вице-сержант
   держалась так, точно была воплощением боевой надёжности всей России.
   - Да что ты говоришь?! - мать Ирины взвилась строптивой кобылой, на которую хотят набросить узду. - Убери в них тексты долой - останутся одни фотографии и реклама! Веселые картинки для взрослых!.. Ну, что мы все дебилы, что ли?!
   - Может, авторы сознательно хотят дать народу передо-хнуть от проблем? Ведь из любой из них, пусть и самой пустяковой, при желании можно сделать трагедию. А можно просто обозначить ее границы, действуя ненавязчиво.
   - Ну знаешь! С тобой невозможно разговаривать!
   Анна Львовна исчезла ещё более разъярённым привиде-нием из Кентервилла.
   Генеральской дочери мать разрушила весь её мыслитель-ный настрой ,и она включила телевизор.
   На весь экран под классическую музыку Шостаковича де-монстрировались лососевые палочки, которые с эротическим придыханием рекламировал женский голос за кадром:
   - Благородно и красиво -
   Пару палочек под пиво!
   Ирина поневоле призадумалась...
  
  
   За убежавший год у Сукачёвой было несколько скоропали-тельных романов, ни один из которых не заставил отречься в их пользу от любящей её Пробивнюк.
   Вероятно, они требовали от Анжелики чересчур многого.
   А взамен давали слишком мало.
   Это старшего прапорщика не устраивало.
   Тех ощущений во время плавания в реке под названием Sex, что она испытывала при совместном купании с подполковни-ком с мужиками не было вовсе.
   И зачем тогда нужны мужчины, если их вполне может заме-нить фаллоимитатор?
   Правда, положа руку на сердце, с ним тоже чего-то не хвата-ет...
   Зато у него нет вонючих носков и нестиранных трусов, не говоря о патологической жадности и тяге к употреблению спир-тосодержащих жидкостей в любое время дня и ночи!
   Да и, между прочим, членозаменитель не разбрасывает предметы туалета где ни попадя!
   Поэтому, не единожды разочаровавшись, Сукачёва пришла к однозначному выводу - только Пробивнюк ей следует быть верной и преданной подругой.
   Ибо вся непонятно почему сильная половина человечества - грубые грязные животные, заботящиеся лишь о себе, недо-стойные высокой и светлой любви Анжелики!..
   И она, мотая головой по подушке, протяжно застонала:
   - Ещё, ещё!.. Милая!!. Как хорошо-то!!!
   Пробивнюк, чувствуя её всю, шумно дыша, мяла руками упругие груди любовницы.
   Содрогнувшись всем телом, подполковник, что-то бессвязно пробормотав, расслабленно откинулась в сторону.
  
  
   Сердце Огневой было весьма непостоянно.
   Не в отношении бой-френдов - на них у неё не оставалось ни времени, ни желания.
   Нет, главным увлечением в жизни Светланы, истинной все-погощающей страстью, а попросту говоря - болезнью, так же трудно излечимой, как простатит или импотенция, - являлась добыча автографов звёзд кино и телевидения.
   Она влюблялась быстро и легко.
   И всякий раз в иного кумира миллионов зрительниц, неваж-но какого - российского или зарубежного.
   Лишь бы облик был посмазливее, а ресницы погуще и подлиннее!
   Так корабельный старшина по очереди отдала предпочтение Элайдже Друду, Орландо Думу, Леонардо ди Сицилио, Алек-сандру Перегарову, Илье Чулкову, Сергею Безногову, Дмитрию Мазаеву...
   Список можно продолжить...
   Кстати, подписи на фотографиях театрально-киношных идо-лов у неё имелись ото всех.
   Или - почти ото всех.
   Имеется в виду - подлинные.
   Корабельный старшина могла часами рассматривать доро-гое на момент влюблённости лицо, воскрешая в памяти в под-робностях события, связанные с получением вожделенного ав-тографа.
   И часто представляла себя партнёршей по фильму или спек- таклю очередного идола.
   Погружалась в придуманную ею ирреальность и считала себя особо приближенной к миру искусства, хотя ей до него было так же далеко, как Земле до Марса.
   Но кто из нас без греха?
   Не зря гласит народная мудрость - у любого из нас име-ются недостатки.
   Главное, чтобы они не вредили окружающим...
   Поэтому сегодня Огнева и врезалась в толпу фанаток мо-лодого, но уже до-статочно известного актёра Павла Июнькова, покорившего женские сердца, и её в том числе, вполне прилично изобразив романтического мафиози в отечественном сериале, вызвавшем рост детско-юношеской преступности в России и потому на-долго исчезнувшем с телеэкранов.
   После он удачно воплощал предлагаемые ему образы злых НКВДшников, добрых, но психованных разведчиков-пласту-нов и сильно долбанутых современных офицеров.
   Так сказать, честно отрабатывал свой типаж.
   Он как раз выходил из дверей театра и направлялся к сво-ему автомобилю по дорожке, обнесённой металлическими за-граждениями, словно бык, провожаемый на арену воплями разгорячённой толпы, когда ему пришлось остановиться, чтобы экзальтированные дамы и девицы не снесли решётки.
   Паша с упоением раздавал афтографы и при этом киношно-сатанински улыбался, окидывая взглядом изголодавшегося по кобыле жеребца очередную поклонницу, тянущую к нему руки через прутья ограждения.
   Корабельному старшине никак не удавалось протиснуться к нему поближе через плотное месиво потных тел.
   Её просто отпихивали локтями назад, в последний ряд.
   Тогда, чтобы привлечь к себе внимание кумира, она по-очередно изобразила припадочную старуху и электрика, попав-шего под короткое замыкание.
   Июньков наконец заметил Светлану.
   Его редкие рыжие кошачьи усики нервно встопорщились, глаза сделались квадратными, а волосы встали торчком, будто к его голове подвели ток.
   Пугливо улыбаясь, он протрусил к ожидавшему его авто-мобилю, не глядя сунув в руки какой-то почитательнице бук-лет с собственной глянцевой мордой и автографом поверх неё.
   Понятно, что Огнева осталось без заветной подписи.
   Зато - с носом!
  
  
   Сукачёва стремительно вошла в кухню в атласном халате с волосами, сбегающими на плечи.
   Пробивнюк подняла на неё глаза от чашки с кофе:
   - Ты сегодня какая-то не такая...
   Анжелика села напротив неё за стол:
   - Ты не хочешь мне рассказать, что случилось с Дуркало?
   Подполковник беспечно пожала плечами:
   - Откуда я могу об этом знать?
   - Ты же его зам.
   - И что? - Елена почувствовала себя учёным-эксперимен-татором, который провёл неудачный научный опыт и создал чудовище, вырвавшееся на свободу.
   - Он исчез.
   - А тебе-то что за дело до него?
   Анжелика прошлась по кухне, словно призрак, растрево-женный звуками оркестра из танцзала:
   - Он настоящий чаровник, весьма обаятельный... Хотя эта его странная женитьба на Даваловой... - у неё был тон наро-довольца, который стрелял в царя и сбежал с места проис-шествия, не узнав о результате своего страшного деяния. - Ин-тересно, сколько они проживут вместе?..
   Пробивнюк закатила глаза под лоб с видом дегустатора, положившего в рот нечто неопознанное::
   - А я думала, тебя интересуют только звания и премии...
   Подполковник умело замаскировала оскорбление нежно-стью в голосе.
   И почувствовала наслаждение от причинённой ближнему гадости.
   Но зачем ей это было нужно?
   Из-за ревности?
   Или из вредности для профилактики?
   Сукачёва налила себе кофе, схватившись за чашку, как за спасательный круг:
   - А если Дуркало вообще не вернётся? - спросила она тра-гическим голосом.
   - Очень может быть...
   - И какие соображения привели тебя к подобному выводу?
   - Он всегда был испорченным.
   - Но устраивал всех.
   - Тебя тоже? - зам военкома задала вопрос таким тоном, будто её оскорбили до глубины души.
   - Мне он не мешал. - старший прапорщик метнула слова в подругу, как японский ниндзя мечет смертоносные сюрикены.
   - А чем я хуже него?
   - Не хуже!.. Но...
   Елена бросила на любовницу взгляд, который, по идее, дол-жен был убивать всё живое:
   - Говори!
   - Тебя не любят!
   Пробивнюк прошипела себе под нос что-то злобное, - на-стоящая дёрнутая за хвост кошка, - и отпила кофе:
   - Тебя тоже! Ты на службе, пока на ней я! Если меня заста-вят уйти, тебе долго не продержаться!
   После сказанных слов Анжелика стала несчастнее прости-тутки, только что отвязанной от позорного столба на городской площади.
   А подруги на лице появилось восторженное выражение подростка, пробравшегося в стриптиз-клуб.
   Приятно поставить на место чересчур возомнившую о себе стерву.
   Точнее - высказать правду.
   Истинную!
   Неприкрытую ничем!
   - Тебе не хватает его идиотских воплей не по делу?
   Старший прапорщик посмотрела на подполковника так, словно она была ученым, а та новым, доселе невиданным об-разцом бактерий:
   - Неужели ты в самом деле до такой степени ненавидишь Леонарда?
   Сказать, что Пробивнюк не любила Дуркало - значит, не сказать ничего.
   Впрочем, не любила - слишком мягкое определение её от-ношения к папашке-командиру.
   Она его ненавидела всей душой!
   За манеру двигаться, разговаривать, носить форму.
   За то, что он ещё коптит небо, а не гниёт на кладбище!
   А когда полковник отдавал распоряжения, Елене хотелось сходить в туалет по большому, предварительно послав Лео ту-да, куда обычно и сам Макар телят не гонял.
   Или отстрелить из табельного оружия то, что всякий муж-чина носит между ног и что обычно ему дороже всего на свете.
   И наслаждаться мучениями Иудыча, пока тот не сдохнет на её глазах.
   Потому что для женщины нет большего огорчения, чем не-внимание того, для кого она хотела бы быть недоступной.
   Внешне подполковник ничем и никак не проявляла истин-ного отношения к непосредственному начальнику, подтверждая гипотезу, что женщина тоже умеет думать.
   Что она - сложное существо, ключ от сердца которой надо вставлять совсем в другое место.
   Поэтому была с ним вежлива и предупредительна.
   А иногда и мила.
   Пробивнюк не исповедывалась даже Сукачёвой, искренне считая себя единственным человеком, который работает по-на-стоящему.
   Дураку понятно, Леонарду давно пора в отставку!
   Как только другие не замечают его всё больше и больше крепчающего маразма?!
   Неужели все вокруг ослепли?!
   Не видят, что Елена, а не Дуркало тянет на себе военкомат?!
   Она никак не могла избавиться от привычки восторгаться собой.
   И исходила на дерьмо при мысли, сколько можно ходить под выживающим из ума старым пердуном с замашками мо-лодого вонючки...
   Сколько можно оставаться на вторых ролях?!
   Если бы Елена встала к рулю Прибрежного, она быстро ус-тановила в нём новый порядок!
   Железной рукой!
   Показала бы, кто есть ху, избавившись от Трезвых и Огне-вой и научив остальных Родине служить, матери их!
   А несогласных с её методами отправила бы на три буквы на все четыре стороны!
   Распоясались, понимаешь!
   В грош её не ставят!
   Но ничего, придёт время разбрасывать камни, которые она пока только собирает!
   - Неужели ты в самом деле до такой степени ненавидишь Леонарда? - повторила вопрос Анжелика.
   - Гораздо сильнее. Ты даже представить себе не можешь всю глубину той ненависти, что я к нему испытываю.
   Сукачева рассмеялась.
   Горечи в её смехе было ровно на море слёз.
   - Что с тобой?
   - Ничего...
   - А мне нравится, когда ты такая... - Елена улыбнулась Ан-желике с решительностью записной вруньи. - Ты - злюка, злы-дня писюкастая. Это я по-украински.
   Та кружила по кухне игрушкой на батарейках.
   - Сядь, не мельтеши.
   И едва подруга опустилась на табурет, Пробивнюк ласково и в то же время настойчиво, требовательно, принялась масса-жировать ей грудь, вылезшую из-под халата.
   Шумно задышав, как собака в жаркий день, любовница подполковника прижалась к ней всем телом, изогнувшись ду-гой, покоряясь её внушающему трепет желанию.
   - Любимая!.. - пламенный взор офицера, обращённый на прапорщика, вполне мог прожечь дыры в броне танка Т-34, лучшего танка во Второй мировой войне.
   К тому же слова любви были такой же редкостью в её ус-тах, что и метель в июле.
   - Ты у меня одна... Единственная...
   Елена приникла губами сперва к левому напрягшемуся ро-зовому соску Анжелики, потом - к правому.
   И той пришла в голову мысль - она просто сейчас умрёт от наслаждения...
  
  
   Перед началом службы сёстры Драчильевы зашли в буфет горвоенкомата.
   Хуюлечка, конвульсивно дергающая руками, ногами и го-ловой, как дитя, дорвавшаяся до карусели, обозрела витрину:
   - Ну что, по "тренажёрчику"?
   Хуирочка пожевала губами, будто древняя старушка:
   - Давай.
   Юкля по-обезьяньи улыбнулась продавщице с погонами прапорщика:
   - Нам два "чупа-чупса", побольше!
  
  
   Придя утром в военкомат, Ирина нашла Дануту в курилке:
   - Привет. Как наши дела.
   - Как обычно, средней гадливости. - Красавина сотворила большую тёплую дружелюбную улыбку. - Но есть кое-что ин-тересное.
   - Правда? - вице-сержант навострила уши.
   - Да, я разговаривала с Тихониной... Помнишь, ты говорила, что в день своего исчезновения он приказал ей отвезти пакет в горвоенкомат.
   - И она отдала его там какому-то капитану.
   Знание - свет, а незнание - неприятный полумрак.
   Поэтому старший прапорщик прошлась перед подругой во- истину императорской походкой прежде, чем поделиться инфо-рмацией:
   - Не какому-то, а тому самому Бодункову, который сейчас инспектирует нас. С ним ещё вместе прибыла эта страшная ду-ра в очках. Ну, та, с кем ты сцепилась.
   - Это точно, Данусь?
   Та глубоко втянула сигаретный дым в свои лёгкие, словно всасывая ы себя суть вопроса:
   - Если, конечно, Женька не соврала.
   - А какой смысл ей врать? - Ирина сделала шаг к лестнице, ведущей из курилки. - Я побежала ловить капитана. Встретимся позже.
  
  
   Антон Сперманский возвращался в город с дачи.
   Сидел за рулём недавно купленной папашей для него "Су-бару" и наслаждался старым шлягером-дуэтом Полипа Фарфо-рова и Настасьи Завалий, когда у стационарного поста ГИБДД инспектор указал ему полосатым жезлом вниз, приказывая ос-тановиться.
   Он свернул к обочине.
   Не тронь дерьмо, вонять не будет!
   - Лейтенант Оргазмов. - милиционер небрежно козырнул. - Ваши права и техпаспорт, пожалуйста.
   - А в чём дело, командир? - так искренне изумился во-дитель, будто у проверяющего был хвост. - Я вроде бы ни-че-го не нарушил, ехал по правилам...
   - Права и паспорт! - с давлением на психику повторил офи-цер.
   - Да ради Бога!
   Забрав документы, Оргазмов ушел с ними в кирпичное стро-ение поста.
   Антон закурил, покрутил верньер настройки магнитолы, но по всем каналам звучали последние новости. И от души вы-матерившись, он захотел отыскать в эфире что-нибудь для ус-лады души и слуха, но...
   Вернулся лейтенант.
   - Выйдите из машины и откройте багажник. - он был бес-церемоннее бармена элитного ночного клуба.
   - Пожалуйста.
   Пока Сперманский демонстративно подчинялся приказу, к нему неслышно приблизились два сержанта ДПСника с корот-ко-ствольными автоматами и Тихонина.
   Опустив крышку багажника, автолюбитель наткнулся на на-смешливый взгляд Евгении:
   - Вот так номер... - его зрачки заметались, точно захвачен-ные врасплох воришки.
   - Я тоже рада тебя видеть. - солнечно улыбнулась младший сержант. - Как поживаешь, Антоша?
   Тот тактично промолчал.
   - Что-то давно к нам не заходишь. Мы по тебе даже соску-чились. - Евгения зорко смотрела на него боковым зрением, как воробей, заметивший хлебную крошку. - Не озирайся, не ози-райся, не сбежишь. Отбегал ты своё. - инспектор РВК вручила призывнику повестку. - Расписывайся и не порти нервы себе и нам...
  
  
   Когда Ирина представилась Бодункову и попросила уделить ей несколько минут для разговора, он определённо не был рад знакомству.
   Но тем не менее покорно последовал за ней в Комнату Пси-хологической разгрузки и, усевшись на диван, тоскливо возвёл глаза к потолку - наверно, надеялся услышать шум крыльев своего ангела-хранителя у себя над головой.
   - Вообще-то я помню вашего младшего сержанта.
   - А пакет, что она вам привезла?
   - Естественно... - Юлий Сергеевич сидел так неподвижно, словно боялся, если шевельнётся, здание Прибрежного разру-шится до основания. - Я потому её и запомнил, что ни у неё, ни у меня не оказалось ручки, чтобы расписаться в получении это-го пакета. И нам обоим пришлось подниматься на четвёртый этаж ко мне в кабинет.
   - Там вы и расписались.
   - Ну да, как положено. - в его глазах появилось выражение барана, над которым занесён жертвенный нож.
   - Тихонина при вас никому не звонила?
   - Звонила Дуркало, доложила ему, что конверт вручила, по-дпись у меня взяла. И всё.
   - Разговор происходил при вас?
   - Да.
   - Вы в течение него никуда не выходили из кабинета?
   - Зачем? - инспектор ГВК изобразил крайнее удивление. - Они говорили друг с другом две, максимум - три минуты. По-том мы попрощались, и она ушла.
   - А примерно во сколько это было?
   - Незадолго до трёх часов. Где-то - без двадцати, без пятна-дцати. У нас по четвергам в пятнадцать ноль-ноль еженедель-ные совещания. Я еще успел перекурить и пошёл на него.
   - Последний вопрос. Что было в конверте, если это не воен-ная тайна? - спросила Резвова тоном романтической героини обвиняющей любимого в неверности.
   - Вообще-то, строго говоря, тайна... - капитану не хотелось отвечать на вопросы; у него сосало под ложечкой в предчув-ствии непонятных пока неприятностей. Поэтому его внешнее спокойствие было наигранным и становилось мучительной пыткой. - Но, думаю, сведения по выполнению плана нара-стающим итогом по призыву за отчётную неделю вряд ли кого заинтересуют из потенциальных противников. - он даже сам поразился собственной смелости и чувству юмора.
   - Разве что Эстонию или Латвию... - непринуждённо улыб-нулась ему вице-сержант. - А что-нибудь личное там было?
   - Не было и не могло быть... Мы поддерживали только слу-жебные отношения. - Бодунков был вынужден в открытую признать этот неутешительный факт.
  
  
   Накрапывал дождь и тополиный пух лежал неподвижно при-битый к земле.
   Скаут Клинт в свои почти пятнадцать лет слыл добросо-вестным парнем, поскольку всё делал от души и с полной отдачей. К тому же обладал достаточно развитым для своего возраста интеллектом и обожал фотографировать, мечтая со временем стать фотокорром в каком-нибудь толстом глянце-вом журнале или работать в штате агентства моделей.
   А ещё он обожал авантюрные романы, и поэтому сразу же согласился на предложение Ирины, представив себя самое ме-ньшее Штирлицем с фотоаппаратом.
   Молодой человек прятался от посторонних глаз на детской площадке в теремке напротив подъезда дома, в котором про-живал Дуркало.
   Агент Резвовой намеревался поразить ее и товарищей своей виртуозностью в выполнении задания и потому запечатлевал на плёнке всех входящих и выходящих, как это делали герои шпионско-детективных сериалов.
   И чтобы не скучать, слушал миниатюрный приёмник:
   - Вчера российские космонавты Зупкин и Пупкин дважды выходили в открытый космос! Опять из-за поломки туалета! - в наушниках прозвучала короткая музыкальная мелодия. - О! К нам на пейджер пришло очередное сообщение! - бурно обрадо-вался диджей. - Жанна из поселка Томилино передает привет своему бывшему возлюбленному Коле и просит поставить хит нынешнего сезона песню "А не пошёл бы ты далёко" в испол-нении группы "Матриархат"!
   Следя за подъездом, Клинт имел вид человека, который за-нимается только своим делом и того же ожидает от других. Ни-что в его поведении не говорило о том, что он хорошо знает, насколько его могут заинтересовать чужие дела. Но если бы кто-то заметил его интерес, скаута это очень раздосадовало.
   Он поудобнее устроился на деревянной лавке теремка, пой-мав в объектив молодую женщину в военной форме с воло-сами, расчесанными на прямой пробор, обрамлявшими оваль-ное лицо, падавшими ей на плечи красивыми тёмными вол-нами.
   А приёмник продолжал вещать:
   - В Англии у Робин Гуда был братец Робин Бэд. Он грабил бедных и раздавал деньги богатым. И так они гоняли "бабло" по кругу, поэтому в Англии сейчас один из самых высоких уровней жизни...
  
  
   Ирина несколько раз надавила кнопку звонка квартиры, но-мер и адрес которой ей подсказала Милосердова.
   Именно сюда ефрейтор отдала письмо Дуркало.
   Любопытная соседка высунула свой нос в дверную щель, обнюхала воздух на лестничной клетке с таким усердием, слов-но на ней расцвели розы, бросила пронзительный взгляд на де-вушку:
   - Никого нету дома.
   - А не знаете, скоро будут?
   - Не знаю. Она женщина молодая, одинокая. Когда хочет - приходит, когда не хочет - не приходит... Видать, есть, где голову преклонить, окромя дома... И с кем...
   - И часто не ночует?
   - Как у вас в армии учения случаются, так и не является по нескольку дней подряд.
   - Вот как? А вы не вспомните, какая у неё форма?
   Мучительная напряженная работа мозга, развращенная убо-гими схемами бесконечных любовных сериалов, исказила увя-дшее с возрастом лицо соседки и избороздила глубокими мор-щинами высокий лоб:
   - Не пойму, как тебя понимать-то?
   - Я имею в виду, какого цвета у неё рубашка; голубая, серая, как у меня, или белая, кремовая?
   - Заходи-ка ко мне. Что это мы с тобой на лестнице? Как-то не по-людски.
   Ирина прошла вслед за соседкой в ее жилище.
   Однокомнатная квартира была опрятна, но стойкий коша-чий запах придавал ей яркую индивидуальность. Источник не-истребимого аромата - жирный голубой перс невероятных раз-меров вальяжно развалился на диване. Приход гостьи заставил его лишь на мгновение приоткрыть один глаз и тут же закрыть обратно - она не вызвала в нем ни малейшего интереса.
   - Садись за стол. Я сейчас чаю согрею и поговорим.
   Вице-сержант присела на краешек стула, удивляясь, на ка-кую же пенсию хозяйка может позволить себе купить телевизор "LG" с диагональю 74см и навороченный DVD-плеер с караоке.
   С лёгким дребезжанием хозяйка поставила на стол поднос с электрическим чайником "Vitek", двумя чашками, пачкой чая "Durgilling" и коробкой сливочного печенья.
   - Угощайся. Меня Аглаей Семеновной величают. А тебя?
   - Ирина.
   - Хорошее имя. Царское. - она сделала движение рукой, как бы что-то смахивая со стола. - В Византии много было им-периатриц с твоим именем.
   - Вы преподавали историю?
   - Муж-покойник, царство ему небесное. В нашем универ-ситете. А мы-то сами деревенские, с-под Калуги, куда уж нам! Так, нахваталась кой-чего от его ума профессорского. Как-ни-как, а сорок лет с ним прожили. И что он только во мне нашёл? - Аглая Семеновна усмехнулась, как бы подчёркивая иронию жизни и слабость человеческой натуры. - А ответь-ка мне, Ирина, часто там у вас, в армии, учения эти случаются?
   - Трудно сказать. Я ещё не служу, только учусь.
   - Но не каждую же неделю?
   - Нет, конечно.
   - Вот и мне показалось сомнительно... Да ты бери себе чай-то, бери. Это меня мужнины ученики снабжают, не забывают. - объяснила хозяйка непринуждённым тоном.
   - Спасибо. - Резвова отпила из чашки. - Так вы не помните, какого цвета форма у вашей соседки?
   - Серая, как у тебя. И две маленькие звёздочки на погонах.
   - А звать её как?
   - Ну ты, деушка, даёшь! Небось, благоверного у тебя отби-ла? Разбираться с ней пришла, а имени не знаешь, что ль? - со-седка сжала тонкие губы, и ее глаза потеряли блеск.
   - Честное слово не знаю! И никого она у меня не отбивала! В прошлый четверг пропал один офицер, а перед этим он от-правил подчинённую передать письмо по адресу вашей со-седки! И я пытаюсь понять, куда он исчез!
   - В прошлый четверг, говоришь?.. - хозяйка наклонилась к гостье, опершись локтями на колени. - А ведь верно... Прихо-дила к ней одна, вроде тебя, с конвертом. Только Инки дома не было, она мне письмо отдала и ушла. Та примерно через чет-верть часа заявилась, я ей писульку отдала... Даже мне спасибо не сказала... И почти сразу куда-то ушла, не переодеваясь.
   - Так как же её всё-таки зовут, Аглая Семеновна?
   - Инной зовут. Инной Ибанович.
   - Где служит не говорила?
   - Мы с ней не подруги... - пенсионерка негромко произ-несла слово, которое не рекомендуется слышать кормящим ма-терям и воспитательницам детских садов. - Ты про офицера пропавшего сказала. Каков он из себя? К ней ведь много их ходило - может, вспомню которого?
   - Полковник, три больших звёздочки на погонах. Не как две и маленькие - у неё. В теле, как Карлсон, который живёт на крыше из мультфильма. Когда улыбается, напоминает трак-ториста или комбайнёра. Ростом - метр семьдесят два.
   - Полковник в теле... Был такой, был... Захаживал, правда не часто. И на ночь оставался. Раза четыре видела, они вместе утром выходили.
   - А в тот четверг он не приходил?
   - Нет. Чего не было, того не было, врать не буду! - хозяйка отмахнулась от Резвовой, как от назойливого комара.
   - Жалко... Аглая Семеновна, у вас телефон есть?
   - Имеется, на шестидесятилетие сын подарил. Он и уплочи-вает... - хозяйка упивался самим собой. - Звонить кому хо-чешь?
   - Нет, я оставлю вам свой номер, а вы, если не трудно, ког-да Инна появится, звякните мне.
   - Ладно... Так ты считаешь, она полковника вашего - то-го?!. - соседка Ибанович, словно напроказничавшая школьни-ца, захлопала выцветшими от времени ресницами.
   - Пока не могу точно сказать... Но он же ей что-то писал. И мне это необходимо узнать...
  
  
   Ростовцева говорила по телефону с видом мрачной вороны, топорщащей чёрные перья и откладывающей своё карканье до более подходящего времени:
   - И тебе не стыдно драться с мальчиками?.. Ты же девочка! Кто тебя только этому учил, Василиса? Ведь не я и не бабуш-ка!.. Какая же ты после этого Премудрая?!. И не реви, раньше думать было надо!.. Вечером приеду, поговорим о твоём пове-дении! Учти, я очень на тебя рассержена!
  
  
   Данута встретила Ирину в коридоре военкомата:
   - Твоё задание выполнено.
   - Ты о чём?
   - Я проверила адреса Ростовцевой. Полный облом, Ириша... Её призывники в количестве двух человек явились по вызову, третий ударился в бега и вчера объявлен в розыск. А четвёртый действительно с семьёй покинул Россию.
   - Как ты об этом узнала?
   - Навела справки в жилконторе и обзвонила турагентства.
   - Значит, старший лейтенант сказала правду.
   - Причём, голую... Да и смешно было бы её в чём-то подо-зревать. Она и Дуркало - несовместимые понятия.
   - Теперь ясно... Просто во мне постепенно возникает чув-ство, что все, с кем я до сих пор говорила, что-то от меня скрывают. Все, без исключения. И это ощущение не дает мне покоя. Можешь смеяться, но мне кажется, и ты тоже кое-что не договариваешь.
   - О чем?
   - О той же Манерной или Даваловой, например.
   - Я знаю только, у первой уже были из-за него неприят-нос-ти. А у второй начались. Из-за него самого.
   - Скорее, наверно, из-за них самих... Расскажи, что ты зна-ешь о вашем Диарееве.
   - Лишь то, что у них с Дуркало давнишняя связь. Они вмес-те делали какие-то дела, но полковник был им сильно недо-волен.
   - Почему?
   - Этого я не знаю... Вообще-то, Илонка тебе действительно кое о чем умолчала... Наверно, правильнее было бы сказать правду о ней и военкоме.
   - Это было бы замечательно.
   - Через три месяца после женитьбы Дуркало она перестала быть его любовницей. И подружилась со Звездич, которую ра-ньше готова была просто загрызть.
   - В этом как раз нет ничего удивительного.
   - Будет, если узнает Давалова...
  
  
   Гайд-скаут Багира была натурой эстетической и в некоторой степени даже возвышенной. Потому что занималась в художе-ственной школе и прилично рисовала.
   По крайней мере знатоки живописи её хвалили.
   Особенно её удавались портреты, некоторые из которых от-бирались на городские выставки детско-юношеского творчест-ва и получали там дипломы и почётные призы.
   А ещё Багира обожала детективы Концовой и Дарининой, на чьи тиражи уже неоднократно покушалось Министерство образования, настоятельно рекомендуя использовать их в сельских школах в холодное время года для отопления классов.
   И, между прочим, неровно дышала к Клинту - верному другу и соратнику в борьбе за дело всемирного скаутинга.
   Когда она узнала, что тот помогает бывшему скаут-мастеру Ирине в каком-то деле, отчётливо попахивающим сюжетом в стиле любимой тётушки Дарьи, гайд предложила себя в подмо-гу и с гордостью открыла в себе дедуктивные способности.
   Как у Виолы Тьмутаракановой, Дарьи Дебильевой, Евлам-пии Стакановой.
   Не говоря уже об Иване Психушкине.
   Приняв пост наблюдения от товарища по времяпровожде-нию, Багира рьяно взялась за дело, зарисовывая в блокнот всех подряд, кто входил в подъезд жилища Дуркало.
  
   Серая монотонная полоска неба в окне курилки, поливала землю мелким нудным дождем.
   Ирина отвела взгляд от созерцания улицы, повернулась к дымившей сигаретой Дануте:
   - Тебе что-нибудь говорит фамилия Ибанович?
   Та задумалась:
   - Нет. А что, должна?
   - Лейтенант Инна Ибанович проживает по адресу, по кото-рому Милосердова относила письмо в день исчезновения Дур-кало. - выдала вице-сержант тоном умирающего, произносяще-го название своей болезни.. - Так - совсем-совсем ничего?
   - Да нет же, говорю тебе. - в глазах старшего прапорщика загорелись огоньки навязчивой идеи. - Если она из наших, во-енкоматовских, можно пробить через Набралгадова.
   - Кого?!
   - Набралгадов, кадровик из горвоенкомата.
   - Хорошая фамилия...
   - Да уж... Но, если лейтенант из войск, не представляю, как её отыскать.
   - Всё же попробуй.
   - Попробую...
  
  
   Разморенной жарой Пробивнюк прямо за её рабочим сто-лом приснился сон, что она вместе с Дуркало сидит на обрыве над океаном и ловит на удочку рыбу.
   При этом подполковник ощущала абсолютно реальную ду-хоту.
   Настоящее пекло!
   Они сидели и час, и два, - ни одной поклевки!
   Вдруг из глубины всплыла акула и участливо спросила по-человечески:
   - Жарко вам, люди?
   - Угу...
   - Душно? А может, искупнетесь? - голос рыбы прозвучал вкрадчиво и терпеливо, будто она объясняла капризным детям, что им следует делать.
   И подполковник с наслаждением столкнула военкома пин-ком под зад с обрыва в океан...
  
  
   Ирину мучило сознание того, что в ходе расследования она упустила какую-то важную деталь.
   Но какую?!
   Память не давала ответа.
   Вице-сержант снова и снова перебирала свои действия, вы-страивая цепочку, однако никак не могла нащупать слабое звено.
   И когда она уже совсем отчаялась...
   Неожиданно пришло озарение!
   Милосердова мимоходом упомянула, перед тем, как отвезти письмо Ибанович, Татьяна заходила к подозрительной личнос-ти по фамилии Диареев, чтобы передать ему "спасибо" от Дур-кало.
   За что?!
   Вероятно, за что-то важное?!
   А ни Резвова, ни Красавина не удосужились выяснить это у эскулапа!
   Непростительная ошибка, которую необходимо срочно ис-править!
   И заодно узнать, чем они занимались на пару с военкомом?!
  
  
   Получив очередной нагоняй от сержанта, дежурного по роте, рядовой Берлинский-Коржиков вернулся к своим обязанностям дневального.
   Попросту говоря, встал у тумбочки в коридоре казармы, по- качиваясь от обиды корабельной мачтой во время шторма.
   Он отслужил уже год, но так и не приобрёл авторитета сре-ди не то что "дедов", но даже своего призыва.
   Потому что так и не смог привыкнуть к лишениям и тяготам воинской службы.
   Единственное, что хоть как-то скрашивало будни солдата, были мысли об Ирине и письма к ней, на которые она отвечала довольно редко.
   Сперва Витася обижался, потом смирился.
   И привык к тому, что на три собственных послания в луч-шем случае получал в ответ одно.
   Зато всё-таки получал.
   Не как его приятель из второго взвода, которому больше полугода не было привета от невесты, а потом пришла теле-грамма о выходе замуж.
   Маэстро стоял с видом близкого родственника повешен-ного.
   А не ждёт ли и его самого такая же участь?
   Ведь Ирина мечтала об армии, а он сугубо штатский чело-век!
   Конечно, ему относительно повезло - попал в полковой ор-кестр, но даже ради любви не собирался оставаться в нём по истечении срока службы!
   Впрочем, можно попробовать оказаться в музкоманде окру-га!
   Но это на самый крайний случай!
   А за Ирину он ещё поборется!
   Правда, пока непонятно с кем!
   Или - с чем!
   И его взгляд сделался упрямым, как у строптивого телка, ко-торого хотят раньше времени загнать домой.
  
  
   Николай Викторович с удовольствием оглядел заполнен-ный наполовину зал собравшихся во Дворце Культуры граж-дан с достатком значительно ниже среднего, и потому надел на лицо маску доброго самаритянина.
   Он вышел на пережившую гораздо лучшее времена сцену и, подойдя к трибуне из ДСП с бывшим гербом Советского Сою-за, установленным на краю рампы, начал вещать библейским пророком:
   - Дорогие друзья! Я хочу рассказать вам о панацее для же-лающих поправить здоровье и умственные способности! Это лучше всего делать с помощью чудодейственного преппарата - элексира Боярского! В просторечии - "Боярышника". - доктор пронзительно взвизгнул, сверкая глазами. - К вашему сведе-нию, НАСА с помощью особо точных приборов и неоднократ-но проведенных анализов почти, но так и не до конца расши-фровали рецепт! Спирт гидролизный = 70%; вода техническая = 26%; экстракт боярышника = 2%; секрет Диареева =2%. Сло-жные, исключительно отечественные компоненты последнего составляющего, являются непосредственно моей тайной и из-вестны только мне, автору элексира.
   Данута и Ирина, пригибаясь, словно под миномётным об-стрелом, пробрались на свободные места.
   Увлечённый собой докладчик их не заметил.
   А может, просто не обратил внимания.
   - Друзья мои!!! - Диареев расцвел полевой гвоздикой, ощущая повышенное к себе внимание со стороны зрителей. - Опасайтесь подделок!! Только по моему основному адресу ра-боты можно получить напиток в любом количестве за любую валюту, даже неконвертируемую, типа юаней и шекелей!! Не-смотря на сравнительно высокую цену: 14 руб, вы можете быть в полной уверенности, что получили товар, более или менее соответствующий сертификату!!!
   Доктор тактично умолчал, что ни сертификат, ни лицензия не были оформлены официально.
   И это могло тянуться до бесконечности ради экономии средств изобретателя.
   - Тем не менее я не могу не заакцентировать ваше внима-ние на результатах фармацевтического воздействия преппара-та на личностные индивидуумы!! - в голосе Диареева прозву-чали гордые нотки владельца дрессированной собаки или не-победимой на скачках лошади. - Итак! Привожу примеры ре-гулярного применения моего элексира, открывшего творчес-кие способности обычных средних личностей!!
   Казалось, само солнце померкло от его ослепительной улыбки:
   - Рядовая Юлия Драчильева раньше никогда не интересова-
   лась музыкой и пением, но после принятия моего эликсира на-чала пилить нервы окружающих, готовясь к выступлению на "Фабрике НЕзвезд - 7" и успешно их распилила. В результате чего была переведена на новое место службы с повышением денежного содержания за элементарное молчание. - выступаю-щий так напрягся, что его шея приняла пунцовый оттенок. А лысина - фиолетовый. - Правда, на ней сказалось побочное воздействие "Боярышника" из-за чрезмерного употребления! Конвульсивные подергивания руками и ногами при ходьбе по коридору по месту службы, включая контакт головой, грудью и коленями со стенами и горловые выкрики, которые осталь-ные принимают за мяуканье расплодившихся не по делу котов, чьи гениталии случайно прищемлены дверями...
   Рот Николая Викторовича скривился в насмешливой улыбке, и он решил, расширить тему:
   - Всем известный продюссер Сергей Мигунов, перебрав двойную дозу моего "Боярышника", предпринял героическую попытку снять российский блокбастер на тему Джеймса Бонда с Анастасией Подворотник в главной роли . - Диареев украд-кой от зрителей приложился к созданноному им противодепре-ссионному продукту. - Но Джейн Бонд - всероссийская няня Ника, смотрелась очень бледно. И тем не менее ее партнеры француз Венсен Парис и наш Владимир Большов заказали на съемочную площадку ни много, ни мало железнодорожную цистерну моего продукта! И были счастливы, оценив его го-раздо выше пойла Прыщалова!!
   Судя по выражению лица доктора, Ирина догадалась, он го-тов был удушить своего конкурента прямо тут.
   Эта мысль настолько явно отразилась на психике докладчи-ка, что его глаза округлились донельзя, и "Асклепий" загово-рил с еще большей эмоциональностью:
   - Господин Озверетели, благодаря мне, перестал лепить и вернулся к живописи. Несколько раз он прислонился телом к забору после посещения моего офиса, а потом некоторые не-сознательные искусствоведы приписали давно умершему Ши-шкину из общества каких-то Митьков авторство нашей с ним совместной картины "Три медведя"! Кстати, тот, что с краю - это я в вывернутой наизнанку шубе жены! - голос изобретателя элексира внезапно задрожал от сдерживаемых рыданий. - Но что не сделаешь ради великого искусства!!
   Данута переглянулась с Ириной и выразительно покрутила пальцем у правого виска:
   - Совсем сбрендил, изобретательный наш.
   - Полностью с тобой согласна.
   А Николай Викторович пригладил вдруг вставшие от возбу-ждения на его темени перпендикулярно потолку с облупившей-ся от старости лепниной три волосины, зачесанные в шесть ря-дов над родимым пятном, и одарил зал ослепительной, но фа-льшивой улыбкой:
   - Простите, товарищи и господа, я немного отвлекся!.. Те- перь вернемся к основному предмету моей лекции - элексиру! И поговорим о положительных аспектах его применения! - у
   него стал не голос, а сахарный сироп. - Регулярное употребле-ление "Боярышника" придает новые силы и увеличивает по-тенцию подростков, достиших полового созревания, и мужчин предпенсионного возраста на 82,5%. При этом улучшается вне-шний вид принимающего преппарат. - он игриво хихикнул.
   И умолчал, что лично у него лицо приобрело благородный синеватый оттенок, а глаза загорелись красным огнем при виде жирного зада приятной во всех отношениях молодой женщины с волосатыми ногами и отвисшей грудью, которой медик вы-дал эротический аванс без всякой взаимности!
   На щеках и лысине у Диареева появились багровые пятна, но он заставил себя не думать о грустном!
   Тем более - личном!..
   И снова стал откровенен и прямолинеен, как шоссе, убе-гавшее в никуда, вовремя прервав самого себя, чтобы не вы-дать собравшимся цель, на которую пойдут их деньги.
   На оплату работ по пристройке к его, как он всем утверж-дал, скромному загородному домику пары дополнительных ко-мнат - сауны и бассейна во дворе.
   Кстати, домик из шведского кирпича строился круглый год за счет денежных средств из окладов и премий подчиненных ему медсестер и медбратьев, чьи заслуги беззастенчиво при-писывались лишь Викторычу.
   Используя отличное от других к себе расположение Дурка-ло, вечно забывающего кому он должен вообще по жизни, Ни-колаша умел изобразить бурную деятельность при нулевой от-даче ...
   Поэтому он по-партизански молчал о том, что его скром-ная дача, коттеджик в четыре этажа, а фактически - минидво-рец из одиннадцати комнат.
   Не считая, трех спален.
   Трех раздельных санузлов типа - ванная-туалет.
   Маленького каминного зала.
   Бассейна во дворе.
   Сауны.
   Русской бани в вынесенном на территорию сарае.
   И всё это требовало денег.
   Больших денег.
   Ради получения которых и рекламировался, собственно, эликсир Боярского - имени актера, исполнителя роли Д'Арта-ньяна в российской экранизации "Трех мушкетеров".
   Сообразив, что думает совсем не о том после воздействия на собственные мозги страстно рекомендуемого им средства, изобретатель мужественно взял себя в руки и продолжил на оптимистической ноте с горящим взглядом не до конца выле-ченного психопата:
   - Почти на 36,5% повышаются умственные способности. После 5 лет применения чудо-лекарства некоторые смогли без ошибок написать слово "корова", умножить 4 на 2, вспомнить, в какой части мира находится Россия и даже показать на карте город Москву. - далее он затрубил раненым слоном. - К вашему сведению, кроме того, тара из-под "Боярышника" удо-бна для сдачи жидких анализов, на реакцию Вассермана, СПИД и приобретение бесплатного входного билета в Клуб Веселых и Доверчивых в любом городе России... - выступаю-щий, тяжело дыша перегаром на первый ряд, перевел дух. - Минздрав особенно рекомендует принимать препарат утром перед началом рабочего дня! Уже через две минуты вы почув-ствуете его благотворное воздействие; руки после вчерашнего начнут меньше дрожать, на лице появится осмысленное выра-жение и возникнет навязчивое желание начистить морду лица тому, кто не рекомендовал принять внутрь моё лекарство с ут-ра. А когда это желание воплотится в реальность, у вас на 56% разгладятся морщины, в мозгу осядет туман, и взгляд станет томным с поволокой. - его голос походил на ворчание ста-рого пса. - Учтите - ваш энорез в лицо своему недругу сделает и его, и вас счастливыми! Как моих противников, считающих, будто 2% моего секрета - не более, чем блеф.
   - Пожалуй, сегодня мы с тобой вряд ли услышим от него что-либо полезное для нас... - заметила Данута.
   - Или, наоборот, он расскажет нам всё, что знает и что не знает... - Ирина не отрывала глаз от сцены.
   Тем временем Диареев предостерегающе вздел вверх руку:
   - Помните и знайте! Элексир прошел всесторонние научные исследования на организме разработчика - меня самого в инс-титуте Склифосовского, в больнице Грищенко, палата N6 и в , психоневрологической больнице N3 г.Дерьмотополя, где я был урожден.
   Николай Викторович снова приложился к элексиру Бояр-ского прямо на глазах ничего не понимающего зала и с бла-гостной улыбкой апостола продолжил вещание:
   - Внимание!!! - его голос стал на октаву выше. - Запасы на складе ограничены!!! Первым пяти тысячам покупателям, не считая оптовиков, предлагается в качестве премии бесплатный одноразовый пластиковый стаканчик для сдачи любых видов анализов или - употребления во внутрь также любых алкоголе-содержащих жидкостей!!! Звоните на мой пейджер прямо сей-час и не забудьте о 5%-ой скидке!!! - он стал сами любезность
   и энтузиазм. - Предлагаемый мною товар можно приобрести за наличный расчет прямо здесь и прямо сейчас при выходе из этого зала с автографом непосредственного разработчика на этикетках!!! То бишь, меня - Николая Викторовича Диареева!! - докладчик шумно втянул в себя воздух. - Спасибо за внима-ние!!
   И не стал добавлять, чтобы не портить впечатления, что он - морально со всеми собравшимися до самых ворот вытрезви-теля...
  
   Старший лейтенант Громыхайлов шёл по коридору горвоен-комата, размышляя, что главный показатель процветающего учреждения - коридоры и туалеты.
   Если в коридоре узко и мрачно, вздыбленные полы и стены с отбитой штукатуркой, а в сортирах фанерные двери с окон-ными защёлками, болтающимися на одном гвозде, чугунные раковины и развешанные по батареям чудовищные тряпки из мешковины, значит, пиши пропало. Учреждение никуда не годится, начальникам ничего не нужно, а подчинённые ходят на работу исключительно с целью провести время и смыться пораньше.
   Какое счастье, что ему повезло с новым местом службы!
   Приятно появляться по утрам и осозновать, хоть кому-то ты нужен!
   Например, фаянсовому другу, сверкающему девственной белизной, всегда готовому принять в себя шлаки организма.
   В дальнем гарнизоне, где до этого служил танкист, ничего подобного не было и в помине.
   В "музыкальный киоск" личный состав полка просто бо-ялся заходить, опасаясь спеть лебединую песню в самый не-подходящий момент...
   Офицер повернул за угол, где стояли сёстры Драчильевы, шушукавшиеся недостаточно самозабвенно, чтобы не попри-ветствовать красивого молодого человека.
   - Здравия желаем.
   Он небрежно козырнул в ответ, намереваясь пройти мимо них, не задерживаясь, но Ира заступила ему путь:
   - Товарищ старший лейтенант, скажите, пожалуйста, вы верите в дружбу между мужчиной и женщиной?
   - Не знаю, как считаете вы, а на мой взгляд, мужчина не может быть другом женщине, если она красивая.
   - Вы хотите сказать, он может быть ей другом, если она страшенькая?
   - Да нет, нормальные мужики даже уродин укладывают в койку!..
   Ой, что же он такое ляпнул, не подумав?!.
  
  
   Ирина и Данута обнаружили Диареева в гримуборной, оста-вшейся еще со времён безраздельно царившей во Дворце Куль-туры художественной самодеятельности.
   Тогда у детей и взрослых не было проблем, чем заняться ве-чером, кроме как уснуть у телевизора, оглушить себя алкого-лем или отправиться на дискотеку.
   Сейчас о той благословенной поре напоминали лишь рас-трескавшиеся зеркала, рассохшиеся столы , колченогие стулья и выцветшие афиши давно ушедшего в небытие Народного те-атра.
   Изобретатель элексира Боярского уставился на вошедших слегка замутненным взглядом божьего агнеца:
   - Вы ли это, прекрасные дамы? - он раскинул руки, словно собрался обнять их обеих одновременно.
   - Мы, Николай Викторович. - вице-сержант с опаской усе-лась напротив него на скрипнувший от глубокой старости стул.
   Старший прапорщик разместилась на продавленной банкет-ке у выхода.
   - У нас к вам, как обычно, несколько вопросов. От ответа на которые будет зависеть очень многое. - Резвова смотрела на кандидата проктологических наук с тем особенным любопыт-ством, на которое способны только женщины и ученые. Пер-вые так разглядывают малознакомых мужчин, а вторые - па- костных гадов большой научной ценности в формалине.
   От её взгляда ему стало неуютно, и он прерывисто вздох-нул, точно у него перехватило дыхание:
   - Слушаю вас.
   - Командование знает о вашей незаконной предпринимате-льской деятельности?
   - Я занимаюсь ею в свободное от основной службы время! - Диареев виртуозно балансировал на самом краю пропасти.
   - Именно поэтому вы занимаетесь саморекламой в то вре-мя, когда должны находиться в военкомате?
   Николай Викторович скривился, будто вместо своего элек-сира случайно хлебнул собственной мочи. Он никогда не при-
   знавал своих ошибок, но тут должен был согласиться с наглой
   девчонкой.
   Потому как понимал, из-за ощущения непогрешимости, ко-торое иногда обострялось, его будущее может обрести совер-шенно ненужные потери.
   И их можно избежать, только нейтрализовав мнение о себе в военкомате.
   Сегодняшний прокол хороший урок - это не должно больше повториться.
   - Что вы от меня хотите? - эскулап нервно водил глазами то на вице-сержанта, то на старшего прапорщика, как будто кто-то дёргал его за невидимые нити.
   - Правды. И ничего, кроме неё. - Ирина изучала его лицо с явной враждебностью, выдерживая паузу. - Почему вы ничего не сказали о том, что Милосердова передала вам "спасибо" от Дуркало в день его исчезновения?
   - Меня никто об этом не спрашивал.
   - Теперь спросили. За что полковник был вам тогда благо-дарен?
   - Да, в сущности, ни за что... - Диареев почувствовал себя мальчишкой, который строит глазки, не ведая о сложностях жизни. - Так, маленькое одолжение, пустячок по дружбе...
   - Поконкретнее, пожалуйста. Или вы считаете, мы будем молчать о том, что видели здесь сегодня? - чувство вины при-ковало доктора к позорному столбу, и Резвова лихо щелкнула бичом, прежде чем нанести сокрушающий удар. - Ведь стар-ший прапорщик может в любой момент позвонить в военкомат, а доказательства налицо по всему ДэКа. И вещественные, и свидетельские.
   Одним взглядом он попробовал снять с неё скальп, но не смог, как и не смог с победным видом потрясти им над голо-вой:
   - Леонард попросил у меня ключ от дачи. Который, кстати, до сих пор не вернул!
   - Зачем?
   - А зачем, по-вашему, мужик бреется, меняет носки, дезо-дорантится? И, между прочим, берёт всё у товарища? У него было свидание.
   - С кем?
   - А я знаю? Если бы знал, неужели не сказал? Поверьте мне... - просительно проговорил Николай Викторович.
   - И даже не догадываетесь?
   Он часто задышал попавшим в беду зверьком:
   - Скорее всего, это кто-то не из наших... Иначе бы привёл её к себе на квартиру или сам отправился к ней...
   - Почему? - подала голос от двери Данута.
   - С нашими проще и быстрее. А здесь сколько дней от него ни слуху, ни духу.
   - Считаете, он и сейчас там?
   - А отчего нет?
   - А если ключ - маскировка для отвода глаз?
   - Наш город маленький - Лео давно бы уже кто-нибудь уви-дел, или он объявился в больнице. Или в конце концов в морге. Моя же дача - в области.
   - Назовите адрес.
   - Мой?
   - Вашей дачи, и как до неё добираться.
  
   Насмотревшись долгоиграющих сериалов, посвящённых не-лёгким трудовым будням доблестных защитников отечествен-ного правопорядка "Убогая сила", "Мусора", "Хроники убого-го отдела", "Улицы потухших фонарей" и иже с ними, Йорк ощутил в себе непреодолимое желание после окончания школы пополнить своей персоной ряды тех, чья служба "и опасна, и трудна".
   И на первый, и на тысячный взгляд, естественно, никому, кроме них самих, не видную.
   Потому что на него произвела неизгладимая фраза старшего лейтенанта Аморалиса в талантливом исполнении Сергея Се-рина:
   - Я дурак! Я за себя не отвечаю!!
   А когда бывшая Фиона предложила ему попробоваться в качестве частного детектива, он согласился без раздумий.
   Старлей Аморалис и головастый майор Пердунец были его кумирами.
   И скаут решил доказать им - виртуально - и самому себе - реально - что вполне может со временем заменить их на бое-вом посту.
   Оттого и отнёсся к наружному наблюдению за указанным ему подъездом ничем непримечательного дома со всей ответ-ственностью.
   Он имел ногу почти сорокового размера.
   И томный взгляд.
   На день святого Валентина его школьный рюкзак всегда был полон бумажных или тряпочных сердец.
   Скаут плакал, когда по телевизору показывали бездомных собак.
   Йорк был очень справедлив и прямолинеен и давал в ухо каждому, кто обижал малышню или вёл себя неправильно.
   Он скрывал от всех, даже от домашних, что в сободное время, высунув от усердия язык, выпиливает лобзиком трудно определимую ерунду и потом ею очень гордится.
   Кроме того, любил кататься на машине.
   И, когда к чаю или кофе есть что-нибудь вкусное.
   Наслаждался рекламой по телевизору и озабочивался по-дарками ко всем праздникам, задолго до них начиная пере-живать - вдруг не успеют купить - что тогда делать?!
   Сейчас будущий Аморалис-Пердунец честно выполнял по-рученное ему задание под лучами палящего солнца, не выпус-кая объект из поля зрения ни на секунду.
   Даже по нужде.
   Ибо приобрёл в аптеке подгузники для взрослых лежачих больных, чтобы не отвлекаться на справление естественных на-добностей во время дежурства.
   Йорк верил в себя.
   И фотографировал входящих и выходящих из парадного безо всякого разбора.
   Пока в России есть люди, без лишних вопросов выполняю-щие приказы - особенно в рядах борцов с преступностью - она непобедима!
  
   Выглянуло солнце, теплый ветер быстро гнал по небу бе-лые облака, как во время ледохода течение гонит по реке льди-ны
   Ирина встретилась с Багирой в городском сквере.
   Они сидели на скамейке на берегу пруда, в котором неспе-шно плавали лебеди и которых кормили с рук хлебом родители с детьми.
   - Кто сейчас на дежурстве?
   - Йорк. Клинт отдыхает. - гайд-скаут гордо подняла подбо-родок, став похожей на королеву Елизавету. - Вот, смотри.
   Вице-сержант принялась рассматривать сначала фотогра-фии, надеясь отыскать на них сама не зная что.
   Потом стала сравнивать их с рисунками, откладывая совпа-дающие; женщины с сумками продуктов, мужчины с устало-озабоченным видом.
   Понятно, что её агенты зафиксировали жильцов - соседей Дуркало по подъезду.
   Странно, но Даваловой среди них не было.
   Как, впрочем, и самого военкома.
   Зато внимание привлекла девица в форме с погонами лейте-нанта.
   - Это кто?
   - Не имею понятия. Кейп фотографировал.
   Резвова вытащила из сумочки мобильный, набрала номер скаута:
   - Привет, Сережа. Это Ирина... Узнал?.. Хорошо. А скажи пожалуйста, когда ты снял девушку в форме? Да, лейтенанта... Когда?.. Во сколько это было?.. Ты не путаешь?.. Спасибо, всё. До встречи!
   А чуть позже к своему неописуемому удивлению при вни-мательном просмотре на одном из портретов она узнала стар-шину Манерную:
   - Ты не ошиблась? Она действительно там была?
   - Конечно. - Багира даже немного обиделась.
   - Когда?!
   - Позавчера... Ты переверни лист, там на обороте время прихода и ухода.
   Ирина отметила про себя, что Илона пробыла в подъезде четырнадцать минут - примерно столько, сколько нужно вре-мени, чтобы вызвать лифт, подняться на этаж, позвонить не-сколько раз в квартиру и уйти несолоно хлебавши.
   Но зачем она приходила?!
   Ладно, это-то как раз выяснить несложно!
   И можно это сделать прямо сейчас, пока работает военко-мат!
   Если только старшина не покинула службу до её оконча-ния!
  
  
   Константин Пиздель с букетом из трёх шикарных роз в са-мом радужном настроении спешил в кафе "Вертеп", где его ждала, как ему казалось, прекрасная незнакомка.
   Трепетно!
   С нетерпением!
   В течение четырёх вечеров подряд её эротичный голос уве-рял его по телефону, что она влюбилась до беспамятства с пер-вого взгляда, встретившись с ним на дне рождения у подруги.
   У какой именно он не помнил.
   Да это было не так уж и важно!
   Ибо, что хочет женщина - того хочет и Бог!
   Доведённый чуть ли не до экстаза пылкими признаниями юноша в конце концов с радостью согласился на встречу.
   И теперь, как на крыльях, прилетел на свидание.
   Попавшись на сексуальный крючок, он сел за столик "Вер-тепа", нетерпеливо осматриваясь в поисках девушки своей мечты.
   Зал, освещённый электрическими факелами, с псевдочело-веческими черепами на покрытыми чёрной краской стенах был практически пуст.
   Только за одним столом сидели трое худосочных угреватых юношей, выглядевших беженцами от какой-то латино-амери-канской революции, только-только случившейся накануне.
   Да за стойкой бара скучал вампир с мертвенно-бледным ли-цом.
   - Что будем заказывать? - дружелюбно поинтересовался официант - скелет в треуголке.
   Костя взял меню:
   - Два коктейля "Господарь Влад"... Для начала...
   Живой мертвец принес ему высокие бокалы со смесью из водки, томатного и вишнёвого соков.
   - Спасибо.
   Пиздель бросил взгляд на запястье с часами.
   Дама его сердца опаздывала уже на четверть часа.
   Но много ли представительниц слабой половины приходит на свидание вовремя?
   Или - заранее?!
   Конечно, есть редкие исключения, но они давно занесены в Красную книгу, как исчезающий вид животных.
   - Это вы - Костя?
   Услышав мелодичный, с придыханием, голос "Ромео" пода-вился коктейлем и поднял глаза.
   Ему призывно улыбалась "Джульетта" - Разгильдяева.
   Увидев форму Аллы, парень не сразу, но всё же смог сооб-разить - что-то тут не так.
   - Это вы Костя? - требовательно повторила старший сер-жант, и при этом улыбка схлынула с её лица, точно вода, сметённая "дворниками" с лобового стекла машины.
   - Я... - он судорожно сглотнул.
   - Если бы ты знал, как долго я ждала встречи с тобой... - её голос был похож на сахарный сироп.
   Молодой человек взвился с места вверх пионерским кост-ром, но на плечи ему легли тяжёлые ладони зашедших сзади милиционеров, заставляя сесть обратно.
   - Обниматься не будем. Продолжим наше свидание в другом месте... - Разгильдяева томно вздохнула.
   Когда жертву призыва вывели из "Вертепа", скелет-офици-ант, проходя мимо освободившегося столика прихватизировал с него в свою пользу букет роз и нетронутый бокал "Господаря Влада".
   Не пропадать же добру!
  
  
   Ирина вошла в кабинет Красавиной в тот момент, когда по-друга пила кофе с сержантом Идеалян.
   Марианна сделала глоток из своей чашки:
   - Раньше у меня телевизор принимал только двенадцать каналов, и было совершенно нечего смотреть. - она откину-
   лась на спинку стула и возвела ставшие необычно круглыми и влажными глаза вверх. - Тогда я подключилась к кабель-ному.
   - И как теперь?
   - О-о-о, теперь у меня намного больше нечего смотреть... - сказала сержант убитым голосом.
   - Привет, девчонки! - Резвова прикрыла за собой дверь.
   - Привет, кофе будешь?
   - Попозже. - вице-сержант заговорщицки улыбнулась под-руге, кивая на коридор. - Данут, можно тебя на минуточку?
   Вдвоём они вышли из кабинета.
   - Тебе удалось что-нибудь узнать о лейтенанте Ибанович?
   - Нет. Она не числится ни в одном из городских, ни в одном из областных военкоматов.
   - Печально... Но в конце концов адрес-то её у нас есть! Поя-вится же она когда-нибудь у себя дома!
  
  
   Давалова собралась было разобрать входящую коррес-понденцию, но ее буквально скрутило от ревности, и казалось, она разорвется от напряжения, если сейчас же точно не узнает, с кем Дуркало.
   С Манерной?!
   Со Звездич?!
   С неизвестной ей пока потаскушкой?!
   Вместе они или нет?!
   Быть может когда-нибудь и станет возможным общество в котором секс будет восприниматься столь же спокойно, как понятие ,что человеку надо время от времени есть.
   Сексуальные отношения современное человечество за-гнало в такие рамки что они зачастую становятся причиной жутких, драм часто кончающихся убийством.
   Или мечтой об убийстве...
   А ведь Дуркало когда-то Виктории очень понравился, с самого начала, как капитан его увидела.
   Он очень отличался от всех виденных ею ранее офицеров и мужчин.
   У них было что-то общее.
   Даваловой все время хотелось быть рядом с ним. Она за ним повсюду таскалась, а он поначалу этого не замечал.
   Естественно, брошенные им ради нее девки позже сделали из Виктории злодейку.
   Но они рассматривали ситуацию с одной стороны.
   А если посмотреть с другой?!.
   Да, капитан его соблазнила!
   Потому что он был ей нужен.
   Потому что молодая женщи-на ненавидела подчиненных Леонарда - тех, кто имел на него виды.
   Оттого и должна была их всех проучить.
   И проучила.
   Да Дуркало и соблазнять-то было нечего! Он и так за ней все время глазом следил. Надо было просто вовремя залезть к нему в постель, чтобы никому не достался.
   Чтобы утереть нос тем стервам!
   Это так заводит - увести мужика из-под носа его же дур!
   И вот теперь Виктория сама оказалась в точно таком же положении, как обманутые ею идиотки из Прибрежного во-енкомата!
   Она чуть не завыла в голос от накатившего на нее еще более сильного приступа ревности...
  
  
   Положив подбородок на сцепленные пальцы рук, упёртых локтями в стол, Звездич с интересом слушала Манерную, не-брежно развалившуюся на стуле напротив неё в приёмной военкома.
   - Представляешь, он приехал ко мне на "Мерседесе" трид-цать седьмого года выпуска!
   - Да ну?! - глаза Агнессы округлились и полезли на лоб. - Это же настоящий раритет!
   - Именно! А по возрасту - он ещё больший раритет!
   Ирина и Данута, словно две гончии, идущие по следу, вле-тели в приёмную, подхватили старшину под локти и поволо-кли прочь:
   - Идём быстрее!
   - Да в чём дело?!
   Манерная трепыхалась, как муха в паутине - энергично, но недолго.
   И окончательно смирилась, когда её затолкнули в Комнату Психологической разгрузки и сунули под нос карандашный по-ртрет.
   - Узнаёшь?
   - Это я... И что дальше?
   - Знаешь, где тебя нарисовали?
   - Пока нет.
   - У дома Дуркало.
   Манерная часто задышала попавшим в беду зверьком:
   - Что вам от меня нужно?
   - Зачем ты к нему ходила? - Ирина бросила на неё взгляд, производящий впечатление удавки. - Отвечай, если не хочешь, чтобы Пробивнюк...
   - Это шантаж! - старшина не дала ей закончить.
   - И тем не менее!
   На лице Илоны появилась улыбка, горше полыни:
   - Хотела узнать, не возвратился ли наконец Лео...Лучше уж служить с ним, чем с Пробивнюк...
   - И всё?
   - А что ещё? - Манерная посмотрела на Резвову, точно на-деялась прочитать в её глазах своё будущее.
   - Ты встречалась с полковником после его женитьбы?
   - С чего ты взяла?
   - Видишь ли, Илона, какая бы ни была любовь подчинённо-го к командиру, но по свобственной инициативе он не пойдёт, как ты, к нему домой, опасаясь кривотолков... Или пойдёт, но по решению сослуживцев... Если, конечно, у него нет важного дела... - вице-сержант пронзила старшину взглядом-копьём. - Зачем ты искала с ним встречи?
   - Я действительно хотела...
   - То, что ты вполне могла хотеть, в это мы верим. - ехидно улыбнулась доселе молчавшая Данута.
   - Тебе знакома фамилия Ибанович?
   - Нет. А кто это?
   - Такая же заботливая, как и ты.
   - Откуда мне знать, к кому он шлялся помимо меня и Дава-ловой?
   - Согласна. Даже, если бы и ходил к кому-то, то тебе бы точ-но не похвастался. - сцепив руки за спиной, Резвова прошлась по комнате отдыха. - Но разве у него не было тайного гнёзды-шка?
   Илона немного подумала, затем покачала головой:
   - Не знаю. Со мной он встречался на собственной квартире.
   - А почему так долго об этом размышляла? - вкрадчиво спросила Ирина. - Что же все-таки от меня скрываешь?
   Манерная пробарабанила пальцами по столу:
   - Да провались оно ко всем чертям! Ты же все равно не от-вяжешься! Как-то пару раз, уже после его свадьбы, мы встре-чались с ним за городом, на даче.
   - Где?
   - В Туманном.
   Вице-сержант и старший прапорщик многозначительно пе-реглянулись между собой.
   - Адрес помнишь?
   - Зачем? Мы же приезжали туда вместе. А прямо на месте дом показать могу... Если очень меня попросите...
  
  
   Анжелика сделала шаг вперёд и прижалась к Пробивнюк всем телом.
   Та издала придушенный стон, впившись в её губы долгим жарко-страстным поцелуем. Руки подполковника прошлись по обнажённой спине Сукачёвой, опустились на упруго-податливые ягодицы, а грудь тесно прижалась к груди.
   Всем своим существом старший прапорщик давала понять, что хочет любви, нежности и ласки.
   Прямо сейчас!
   Рука зама Дуркало опустилась на бедро любовницы, и та высоко подняла ногу, открывая доступ к влажной щели внизу живота, куда обычно стремятся во что бы то ни стало попасть очень и очень многие.
   По собственному желанию.
   И куда посылают ещё большее количество народа, не делая разницы между мужчинами и женщинами и где, как ни странно, для всех находится место.
   Часто против их воли.
   Анжелика вздрогнула, когда двойной фаллоимитатор, од-ним концом находившейся в подполковнике, другим вошёл в неё, проникая глубже и глубже.
   Но скоро одного проникновения ей уже было мало.
   Чересчур мало.
   И когда она хотела сказать Елене, что той пора начинать делать фрикции, та принялась вращать своим тазом, полу-задушив ее в своих объятиях.
   Чувствовались профессионализм и богатый опыт.
   Задыхаясь, Сукачёва оторвала рот от рта командира, закатив глаза от кайфа, который ей мало кто мог предоставить из всех тех немногих мужиков, с кем ей удавалось встречаться тайком от Пробивнюк.
   - Хорошо ли тебе, девица?.. Хорошо ли тебе, милая?..
   - Да... О, да...
   Удерживая старшего прапорщика обеими руками за ягоди-цы, зам Дуркало опустилась на диван в запертой Комнате Психологической разгрузки, посадив её на себя верхом.
   Чем глубже согнутые ноги Анжелики вдавливались коленя-ми в дерматин, тем глубже она сама себя одевала на гут-таперчевый кол - лжефаллос.
   Но зато ей не грозили СПИД и другие болезни душки-Вене-ры, чтобы избавиться от которых приходилось записываться в Клуб Весёлых и Доверчивых.
   А главное - беременность!
   Поэтому она только приветствовала безопасный секс!
   Вместе с Пробивнюк, что никогда не любила детей и, со-ответственно, не желала их иметь.
   Они её раздражали донельзя, требуя к себе повышенного внимания, отвлекая от службы.
   Как и мужчины - те же самые дети, только более эгоис-тичные.
   В далёкой юности Елена несколько раз пробовала найти с ними общий язык, но будучи по натуре лидером, вскоре начи-нала диктовать условия совместного проживания, выполнение ими которых ей самой быстро надоедало.
   А сильнее себя, способного заставить её, пусть и с оговор-ками, но подчиняться, не встретила никого.
   Те, кто в штанах, часто оказываются слабее женщин, хотя мнят себя суперменами!
   Поняв гнилую мужскую сущность, Пробивнюк переключи-лась на себе подобных.
   С ними было проще, легче и приятнее.
   И, кстати, безопаснее!
   Потому что основным достоинством однополой любви была невозможность нежелательной беременности, способной поста-вить крест на удачно складывающейся карьере.
   Судьба подарила Елене истинную Любовь - Сукачёву, ради которой она готова была пуститься во все тяжкие!
   Например, пользуясь служебным положением, - правой ру-ки военкома - прикрывала огрехи Анжелики в Прибрежном за что та платила задушевной подруженьке нежностью и лаской.
   Ради неё подполковник способна была без помощи рычага сдвинуть Землю с орбиты!
   Но больше всего Пробивнюк стремилась занять место Дур-кало, по её мнению, давно изжившего себя в качестве коман-дира.
   Зам Леонарда не была дурой, поэтому, действуя исподтиш-ка, как бы между прочим, неоднократно намекала заинтересо-ванным лицам в горвоенкомате, что старину Иудыча пора бы заменить на более достойную кандидатуру.
   Имея в виду себя - офицера, прекрасного во всех отноше-ниях!
   Поначалу намёки Елены пропускались мимо ушей, но после прошлогоднего нападения на Прибрежный террористов, к её словам стали прислушиваться.
   Ведь полковник в то время, как личный состав подвергался моральным и физическим пыткам, занимался неизвестно чем!
   Эх, если бы те, от кого зависело назначение Пробивнюк на столь страстно желаемую ею должность, побыстрее сделали соответствующие выводы!
   Но это всё впереди!
   Она своего обязательно добьётся!
   И станет первой в городе, а может, и в России женщиной-военкомом!..
   Через некоторое время с начала "скачци" на Сукачёвой Елена крепко зажмурилась и затряслась от экстаза.
   Эмоционального?
   Физического?
   Или от обоих вместе?
   - Люби меня ещё!!
   Пробивнюк рывком завалила партнёршу на бок, азартно за-двигала задом, увеличивая и увеличивая скорость и амплитуду движения маятника.
   И при этом немилосердно потела, словно агитатор-мень-шевик во время митинга на большевистском заводе.
  
  
   Ирина вытащила из сумочки зазвонивший мобильный теле-фон:
   - Да?.. Здравствуйте, Аглая Семёновна... Конечно интере-сует, очень даже!.. Когда пришла?.. Поняла... Скоро буду! И огромное вам спасибо! - она нажала кнопку отбоя, повернулась к курившей Дануте. - Лейтенант Ибанович вернулась домой.
   - Предлагаешь съездить к ней в гости? - Красавина много-значительно покачала головой, словно подруга сообщила ей что-то особенное.
   Та театрально воздела глаза к небу:
   - И как ты догадалась?
  
  
   Драчильева подняла трубку зазвонившего телефона, опе-редив потянувшегося к нему Бодункова:
   - Алё... Да я это, я... Ну, привет... Что, правда?! Гиви и Галка поженились?!. И как они друг с другом?.. Как кошка с собакой?!. Ни хрена ж себе! Не знала, что такие сексизвраще-ния встречаются в природе!..
   На лице смотревшего на неё Бодункова была насторожен-ность зверя, ощутившего близкую опасность.
  
  
   Дверь открылась после третьего звонка.
   На пороге тояла молодая женщина с фотографии Клинта.
   - Вы ко мне? - она в упор смотрела на подруг. Её карие глаза на изящно удлиненном овале лица расширились от изу-мления.
   - Если вы лейтенант Ибанович, то - да.
   - Интересно. И что же вам от меня надо?
   - Поговорить по конфиденциальному делу. Если, конечно, вы не возражаете.
   - Очень интересно. - ноздри тонкого носа Инны чуть раз-дулись. - Ну, проходите.
   Данута и Ирина прошли вслед за хозяйкой в гостиную, где на сервированном к ужину столе стояли две свечи в виде купи-донов.
   - Надеюсь, меня не вызывают в управление?
   - ФСБ?
   Брови лейтенанта вопросительно изогнулись:
   - Вообще-то я служу в пожарной охране... А в чем, собст-венно говоря, дело?
   - Я из Прибрежного военкомата. - представилась старший прапорщик. - Это моя подруга. - она кивнула на вице-сержанта. - У нас пропал командир, полковник Дуркало. И мы бы хотели задать вам несколько вопросов по этому поводу.
   Лейтенант бросила короткий взгляд на запястье с часами:
   - Что ж, полчаса у меня есть. Этого времени вам хватит?
   - Вполне.
   - Тогда спрашивайте. Хотя не понимаю, чем я могу быть вам полезна. - Ибанович грациозно откинулась на спинку ди-вана, став удивительно похожей на плод, достигший полной зрелости и ждущий руки, которая бы его сорвала.
   Причём, военная форма не скрывала выпуклостей её фи-гуры, а наоборот их подчёркивала.
   Резвова отвела взгляд и принялась допрашивать хозяйку с присущим ей тактом:
   - Вы знакомы с полковником Дуркало?
   - Имела счастье познакомиться. - на лице лейтенанта по-явилось саркастическое выражение.
   - Где?
   - В Доме Офицеров на юбилейном концерте к 90-летию по-жарной охраны.
   - В прошлый четверг вам передавали от него письмо?
   - Я его получила. - длинные ногти, покрытые фиолетовым лаком с серебряными блёстками, выбили дробь на полирован-ном подлокотнике дивана.
   - От соседки? Аглаи Семеновны?
   - Да.
   - Можете вспомнить, примерно во сколько вы его получи-ли?
   - Около трёх часов дня. У меня как раз закончилось дежур-ство - я сменилась около десяти утра. Пока пробежалась по ма- газинам...
   - А часто приходится дежурить?
   - По-разному. Но в среднем - раза три-четыре в месяц. Сут-ки в управлении, потом почти двое суток отдыха, как сейчас.
   - И что было в том письме?
   - Приглашение поехать с Леонардом к нему на дачу.
   - Вы согласились?
   - Естественно. Что может быть лучше природы?
   - А где его дача?
   - В Туманном... - свежие розовые щёки Ибанович тронул лёгкий нервный тик.
   Данута и Ирина остро взглянули друг на друга.
   Вице-сержант продолжила после короткой, почти, как ей казалось, незаметной паузы:
   - Вы ездили туда с ним в первый раз?
   - Да, до этого мы встречались обычно у него или у меня.
   - Дело в том, товарищ лейтенант, что эта дача не Дуркало, а его приятеля...
   - Подонок! - взгляд Инны говорил, что она считает полков-ника мерзким Иудой. - Однако, я не понимаю...
   - Наш военком пропал в прошлый четверг. И вы, получает-ся, последняя, кто его видел...
   У лейтенанта стал такой вид, будто она получила удар дубиной по голове:
   - Эта скотина не пропала, а сбежала!
   - Простите?!
   - Когда мы приехали, сперва искупались, после - как водится, повеселились, перекусили. Дальше я ушла отдохнуть, а когда вернулась, его и след простыл! - Инна обвела глазами гостиную с таким видом, точно у неё отобрали честно за-служенный, дорогой и давно ожидаемый с огромным нетер-пением подарок. - Даже записки не оставил!
   - Когда вы поняли, что он... - Ирина замялась, - исчез, то что предприняли?
   - Обегала всё садоводство! Никаких следов! Никто ничего не видел!
   - Или не захотели сказать... - подала голос Данута.
   - А потом?
   - Плюнула на него и вернулась в город.
   - Во сколько?
   - Где-то около полуночи.
   - На последней электричке?
   - Нет. На своей машине, на которой и приехали в Туман-ный.
   - Это было?
   - В районе полвосьмого вечера.
   - А обнаружили его исчезновение?
   - В одиннадцать без нескольких минут... Думала, продол-жим веселье... Продолжили. - голос лейтенанта прозвучал за-упокойной молитвой.
   - Ещё такой вопрос... Вы ведь позавчера приходили к нему домой? Зачем?
   - Вернуть ключи от дачи. Вернее, - швырнуть их ему в по-ганую морду, а заодно и дать в неё от души! - Ибанович резко повысила тон, как драматическая актриса.
   - Его жена бы оценила ваш поступок.
   - Жена-а?!! - взгляд, которым Инна одарила Резвову, можно было сравнить со взглядом гиены, у которой отняли лакомый кусок.
   - Он женился год назад. А вы не знали?
   - Откуда?! - глаза лейтенанта остекленели, как у человека, готового к убийству. - Вот мразь-то! Получается, почти в каж-дом слове врал!! И ведь жениться обещал!!!
   Хозяйка была близка к истерике - с заламыванием рук, би-тьём посуды, крушением мебели и дикими воплями о невыно- симой тяжести жизни и несправедливости женской доли.
   Потому что офицер - тоже человек.
   А особенно - женщина.
   Ведь эротика - это искусство, а порнография - жизнь.
   Поэтому Ирина решила отвлечь Ибанович очередным во-просом:
   - Вы не можете назвать адрес дачи в Туманном? Нам хоте-лось бы съездить туда и осмотреть всё прямо на месте?
   Манёвр удался.
   На голову Дуркало обрушилась такая лавина непечатных слов и выражений, что Ирина с Данутой даже покачали голова- ми от изумления, удивившись богатому словарному запасу Ин-ны.
   Как известно всем и каждому, мы матом не ругаемся, мы на нем разговариваем.
   Но уж лучше такой взрыв эмоций, чем ураган под названием Истерика.
   Разрядившись, лейтенант, будто оказавшись перед неразор-вавшейся гранатой, попятились назад, в угол дивана:
   - Я могу сама вас туда завтра отвезти... Тем более, там оста-лись кое-какие мои вещи.
   - Во сколько вам удобно с нами встретиться и где?
   - Приезжайте ко мне часам к десяти утра.
  
  
   И как людям удаётся жить в этом мире и смотреть трезвы-ми глазами на всё то, что их окружает?!
   Для такого испытания нужны просто железные нервы.
   Поэтому Трезвых была человеком, не совсем адекватно во-спринимающим реальность.
   Или своё место в ней.
   Когда ей исполнилось совсем немного лет человек, к кото-рому она тогда неровно дышала, заявил: "Умная голова, да дуре досталась".
   Тогда Ольга не поняла смысла его слов.
   Но по истечении времени, не раз и не два пытаясь устроить личную жизнь, скорее умом, чем сердцем поняла суть давнего определения.
   И оскорбилась на всех и вся.
   Незаметно для самой себя Трезвых пристрастилась к спирт-ному.
   Хотела казаться умудреннее жизнью, что ли, опытнее, смывая алкоголем боль одиночества.
   У её подруг появились семьи, дети, у неё же не было ничего, кроме стеклянной подруги ёмкостью 0,5, 0,75, 1,0 литра.
   В отличие от них, та никогда не изменяла Ольге, всегда появляясь тогда, когда сержант в ней нуждалась.
   И скрашивала одиночество.
   И делала всё вокруг голубым и зелёным, как пелось в одной песне - неофициальном гимне напркоманов периода застоя.
   Она понимала, что пошла не по своей дороге Судьбы, свер-нуть с которой у неё не было ни сил, ни - самое главное! - же-лания.
   Гораздо проще плыть по течению.
   Ольга была благодарна Дуркало, не исключающему её из списков личного состава по статье 127 - алкоголизм.
   Но тем не менее в случае острой необходимости всё же вряд ли смогла бы прикрыть его от недругов собственной грудью че-твёртого размера.
   Хотя ненавидела зама военкома - стукачку и падлу Про-бивнюк.
   Ей не хватало характера героя переворота семнадцатого года, вошедшего в Зимний дворец и потребовавшего вылезти из кресел членов Временного правительства, чтобы бросить вызов Елене.
   Да пошла она!..
   И не только она!..
   Хуже увольнения в запас жизнь подлянки не придумает!
   И Трезвых продолжала тянуть лямку службы, мечтая, как бы ей попасть в плен к нормальному мужику, который сможет помочь ей избавиться от алкогольной зависимости.
   И который пока не встречался по жизни...
   С трудом держась на ногах и ориентируясь в пространстве, Трезвых от всей души постучала ногой в металлическую дверь.
   Та немного приоткрылась:
   - Что нужно?
   - Здравствуйте...
   - Здравствуйте.
   - Это Общество Защиты Животных?
   - Да. - перед Ольгой оказался низкорослый, но от этого не менее квадратный ОМОНовец. - И кто же тебя, коза, обидел?
  
  
   Сержант Цветкова скучала в помещении старшего кассира железнодорожного вокзала.
   Зазвонил телефон.
   Людмила нехотя взяла трубку:
   - Алё?
   - Люсёк, иди к третьему номеру! Судя по "сторожевой карточке", уклонист из твоего района собирается отъехать в Бу-харинград... Наших ментов я уже предупредила!
   - Иду, иду!
   Она, выпучив глаза, ускакала по коридору пришпоренной кобыла туда, откуда поступил сигнал.
   - Фамилия?
   Работница Министерства Путей Сообщения, специализи-рующаяся на честном - согласно прейскуранту - отъеме финан-совых средств у граждан Российской Федерации подала Людмиле гербастый документ на имя Дебилкина Геннадия Николаевича.
   Взглянув на несостоявшегося пассажира, рыжего с не ис-чезнувшими веснушками юношу через окошко, сержант ут-вердительно-благосклонно кивнула осведомительнице, быстро нашла чистый бланк, вписала в него данные призывника и вложила его вместе с билетом в паспорт будущего воина:
   - Проверьте, всё ли правильно указано? - ласково посо-ветовала она через микрофон громкой связи Дебилкину.
   Его глаза стали большими и круглыми, как две сушки, в центре которых застряли как ни странно квадратные зрачки:
   - Это мне?!
   - Распишись, парень! - дружески посоветовал ему старший наряда милиции, подошедшего к Дебилкину сзади. - Не зли меня, слышишь?.. И следуй за нами...
   - Куда ещё?! - жалобнее маленького мальчика, жалую-щегося маме на школьных приятелей, поинтересовался Ген-надий.
   - Пока в пикет. - бармалейским голосом сказал старший наряда. - А дальше... - он не договорил, улыбнувшись Цветковой.
  
  
   Красникова присматривала за шестилетним веснусчатым со-седским сыном, которого родители подкинули ей на вечер, что-бы спокойно погулять на свадьбе двоюродной племянницы.
   - Саш, а каких ты знаешь космонавтов?
   Мальчик отложил "Энциклопедию драконов" с цветными иллюстрациями, поднял глаза к потолку, припоминая:
   - Ну-у... Гагарин, Титов, Попович, Терешкова... Мои мама с папой...
   - А ты ничего не путаешь?! - от удивления глаза Валентины сделались огромными, как у Луи де Фюнеса, узревшего на по-ляне летающую тарелку в старом добром фильме "Жандарм и инопланетяне".
   - Не-а! я вчера проснулся и слышу, папа маме говорит: "По-летели?" А мама отвечает: "А ты скафандр надел?" - "Нет" - "Тогда полёт отменяется".
  
  
   Анна Львовна и Модест Михайлович пили на кухне чай, обсуждая передачу "Библейский сюжет".
   Хотя, по большому счёту это нельзя было назвать обсуж-дением, потому что говорила одна жена, а муж дипломатично молчал, время от времени кивая головой, когда она обращала на него взгляд, требуя одобрения:
   - Религия?! Ха! Ты ходишь в церковь? Нет! А я иногда хожу и знаю, что такое русские попы! - в её глазах загорелись са-танинские искорки. - Ты ему про Фому, а он тебе про Ерему: клади поклоны до упаду, постись и вычитывай молитвы! А все остальное от лукавого! Говорят, телевизор оглупляет народ! Но разве такой подход не оглупляет?!
   Супруг опечаленно поник засохшим домашним цветком в горшке:
   - Оглупляет...
   - А сколько сейчас развелось всяких колдунов?! Куда смо-трят монахи?! Почему с ними не борются?!
   В кухню бодро вошла Ирина:
   - Всем привет! По поводу чего бушуют страсти?
   - Нашу маму бесят современная церковь и магия... - гене-рал налил дочери чай.
   Вице-сержант была в хорошем настроении и решила немно-го похохмить.
   Мать не уже не единожды прямыми и окольными путями пыталась выяснить у неё, где она пропадает целыми днями, а сейчас как раз представлялся случай и подшутить над ней, и скрыть истинную причину собственных занятий
   Чтобы не лезла, куда не надо.
   Пусти только слона в посудную лавку - такого наворотит!
   - Вот вы о чём! - младшая Резвова взяла кусок рулета. - Не беспокойся, мама, со всякими там магами, колдунами, чароде-ями и прочей нечистью, высасывающей из дурачков деньги, скоро будет покончено. - она подмигнула отцу.
   Тот с интересом взглянул на дочь:
   - Как?
   - Я вступила в общество - "Союз вольных инквизиторов". Наш девиз: "За мир без ведьм и колдунов"!
   - Когда же ты успела?! - Анна Львовна недоверчиво воз-зрилась на курсантку, явно опасаясь, что та готовит ей пакость.
   - На второй день после приезда. Помнишь, я тогда поздно пришла?
   - И как они, то есть вы, действуете?
   - Пикетируем магические салоны, разоблачаем в печати всяких фальшивых экстрасенсов. Устраиваем демонстрации против знахарей и им подобных!
   Мать изучала дочь таким взглядом, точно та была бакте-рией под микроскопом:
   - А я думала, действуете по старинке... Костры жжете. - она подозревала розыгрыш.
   - Разводим и костры! И жжем на них рекламы всяких сата-нистских сект!
   - А как ты вступила в это общество? Добровольно?
   - По зову сердца и души! - Ирина улыбнулась преувели-ченно широко - как хозяйка, увидевшая на пороге своего дома гостей с чемоданами.
   Подыгрывая дочери, отец прижал подбородок к шее, сде-лавшись похожим на драматического актёра, изображающего крайнее изумление.
  
  
   Цветкова ехала в автобусе, равнодушно смотрела в окно и размышляла о собственной жизни.
   Ей как и всякой женщине, ей хотелось встретить принца на белом "Мерседесе", который закажет для неё марш Мендель-сона.
   И увезёт в свадебное путешествие к синему морю, на пляж, усеянный жемчужинами и лепестками чайных роз, где они станут любить друг друга на фоне гор под крики чаек.
   Их любовь будет крепкой-крепкой, у них родятся минимум двое детей, и смерть придет к ним в один день и в один час.
   Но если этого не произойдёт, она и без принца неплохо про-живёт.
   Очень даже неплохо!
   Просто великолепно!!
   И Людмила вовсе не плачет.
   Это не слёзы!
   Это что угодно, только не слёзы!
   Сержанту не о чем жалеть и не о ком тосковать.
   Ну, или почти не о чем и не о ком!
   Она сильная.
   Она выдержит.
   Она почти счастлива.
   Потому что ей нравится служба, которую несёт, ощущая се-бя нужной хотя бы сослуживицам, покупающим у неё ходовой товар - информацию - по приемлимым ценам и таким образом поддерживающим реноме продавца.
   И всё равно Цветкова обретёт свое счастье!
   Рано или поздно!
   Ведь она - единственная и неповторимая Женщина!!
   С большой буквы!!!
   - Товарищ сержант, вы знаете почему никогда нельзя обма-нывать женщин по мелочам?
   Людмила взглянула на обратившегося к ней со странным вопросом офицера, и её сердце пропустило пару ударов, на-столько он был хорош собой.
   - Нет... - её губы тронула несмелая улыбка девственницы-невесты, которой в первую брачную ночь законный муж пред-ложил заняться любовью.
   - Потому что нужно беречь силы на главное!
  
  
   Лейтенант Ибанович уверенно вела машину.
   Сидевшая на переднем сиденье Ирина давно поняла, что ес-ли бы они с Данутой и Манерной, разместившимися сзади, до-бирались до Туманного на электричке, им пришлось бы потра-тить на дорогу не меньше, чем полдня.
   Горячее солнце нагрело "Волгу" и, несмотря на опущенные бововые стёкла, в ней было жарко, пахло синтетикой - от пане-лей и кресел.
   - Теперь недалеко. - спокойно сообщила Инна. - Два или
   три километра до моста, а там - рукой подать.
   - Леонард говорил, что любил часто приезжать сюда, когда у его приятеля, которому принадлежит дом, были неотложные дела в городе. - дополнила сведения Илона.
   - Один приезжал или с кем-нибудь?
   - Сомневаюсь, чтобы он ездил один... Хотя, кто знает, ко-го, кроме нас, он осчастливил поездками? - подняв брови, лей-тенант нервно пожевала губами.
   - Дача на отшибе. Поэтому она удобна во всех отношениях.
   - Особенно, при зове природы...
   - И когда любишь всё благородное и естественное... - по-жарница бросила через висевшее перед ней зеркало обзора салона ядовитый взгляд на бюст Илоны, подозревая, что он либо из силикона, либо подтянут лифчиком, увеличивающим объём груди.
  
  
   Ира Драчильева, старшая дочь Ламары Сергеевны, походила на тех пустеньких молоденьких блондинок, какие водились в изобилии в любом городе.
   Хотя блондинкой не была.
   Но из-за постоянных перекрашиваний коротко остриженных волос работники горвоенкомата уже не могли вспомнить есте-ственный цвет младшего сержанта.
   В отличие от сестры, любым способом старавшейся при-влечь к себе внимание, она, наоборот, держалась замкнуто и казалась не от мира сего.
   Чем сильно раздражала окружающих.
   Не являясь дурой, как Хуюлечка, Хуирочка прекрасно ви-дела, её болтовня мало кого привлекает, её слушают просто так, из вежливости.
   И постаралась говорить поменьше, сведя до минимума общение с сослуживцами.
   Кроме одного.
   Старшего лейтенанта Громыхайлова, в чьём непосредствен-ном подчинении находилась, и чей жеребячий смех часто раз-носился по всему горвоенкомату, пробуждая в ней некии надежды.
   Молодая Драчильева без сожаления рассталась с невин-ностью еще в средней школе, отдавшись учителю физкультуры за четвёрку в четверти.
   С той поры ей нравились мужчины старше неё. Оттого она не сводила глаз с Громыхайлова и чуть ли не ходила по пятам, словно приклеенная.
   А мерзкий старлей, не пропускавший, подобно Дуркало, ни одной симпатичной юбки не впускал ее в свою жизнь, как бы младший сержант не стремилась туда войти.
   Он попросту не замечала девицы.
   Та же со свойственным ей самомнением, гадала, за что её столь упорно отвергают.
   То ли потому, что боится приглашения в постель, то ли из-за того, что Хуирочка до сих пор этого не сделала.
   Других оснований для более чем странного поведения офицера по отношению к ней, она не видела.
   И потому смело вощла в кабинет Громыхайлова, сосре-доточенно изучавшего за столом какие-то документы.
   Немного постояв молча, Хуирочка наконец решилась задать вопрос:
   - Василь Сергеич, а это правда, что в некоторых странах Востока жених не знает, кто его жена, пока не женится?
   - К сожалению, такая ситуация может произойти в любой стране, младший сержант... - задумчиво заявил Громыхайлов, не отрывая голову от бумаг.
  
  
   Выйдя из машины, затормозившей перед высокими метал-лическими воротами, Данута глубоко вздохнула, с чувством проговорив:
   - Здесь восхитительно, вы не находите?
   - Что восхитительно?
   - Воздух. Разве не чувствуете, как пахнет?
   Ибанович подозрительно принюхалась:
   - Я думаю, удобрениями воняет, старший прапорщик!
   Ирина прыснула:
   - Товарищ лейтенант, вы ключ не забыли?
   - Естественно, нет. Идите за мной.
   Открыв ворота, пожарница Онашкой - иначе говоря, Ива-ном Сусаниным в юбке, во времена разинского восстания заведшей карательный отряд князя Долгорукова в болото - проехала на территорию по забетонированной дорожке.
   И привела остальных к скромному домику в четыре этажа.
   - Однако!
   Пару минут спустя все поднялись на семь ступенек, веду-щих на каменную веранду.
   Инна достала из сумочки ключи и отперла входную дверь.
   Внутри была отлично обставленная гостиная, в глубине которой виднелся недостроенный камин.
   - И на какие деньги наш Диареев это отгрохал? - удивилась Красавина, так широко открыв рот, что целый рой ос мог бы в него залететь.
   - Заработал. - Манерная посмотрела на неё с таким видом, будто кто-то из них сошёл с ума. - А, может, по наследству досталось. От родственника из "новых русских"!
   - Вы о ком? - не поняла пожарница.
   - О приятеле Дуркало, который врач в нашем военкомате. - уточнила старшина.
   - Да черт с ним! Лучше представьте идиллическую картину: тёплый день, и полковник на зелёной лужайке перед домом ле-жит животом к солнцу. - хихикнула старший прапорщик.
   - Скорее уж задом. Животом, я уверена, лежали другие. - покачала головой, как бы в восторге от её слов Ибанович. - Под ним.
   - Давайте не будем терять времени и осмотрим дом. - пред-ложила Ирина.
   - Согласны.
  
  
   Тяжёлой поступью конкистадора Звездич спустилась в ку-рилку к Пробкиной и Красниковой:
   - Знаете, кого я видела в городе?
   Знающие люди утверждают, что сплетни должны быть наи-свежайшими; они, как и осетрина, бывают только одного сорта - первого!
   Поэтому Агнесса и спешила ими поделиться.
   - Кого?
   - Нашу Цветкову!
   - И что с того? - Марина посмотрела на рассказчицу взгля-дом, которым вполне можно было убить лошадь.
   - Так не одну, а с каким-то старлеем! Между прочим, очень даже ничего! - ефрейтор была терпелива, как добрый учитель с непонятливыми учениками. - Шли под ручку и токовали двумя тетеревами, ничего не замечая вокруг!.. Видно, влюбилась де-вочка!
   - Кто бы мог подумать! - на лице старшего мичмана поя-ви-лось такое изумление, будто Агнесса только что подкралась сзади и стукнула её по голове.
   - Вообще-то она тоже человек... - робко вступилась за честь и достоинство Цветковой Валентина.
   - Ага! И если он считает её неземной красотой, то просто видит плохо!
  
  
   Осмотр начали с веранды.
   Но, кроме засохших фруктов на блюде, позеленевшей кол-басы с ветчиной, заплесневелого каравая хлеба, двух бокалов, вздувшейся вакуумной упаковки красной рыбы, дурно пахну-щего торта и наполовину опустошённой пластиковой бутыли на два литра "Coca-Cola", ничего интересного не обнаружили.
   Ирина заглянула под стол.
   Там нашлись покрытые пылью две бутылки сухого вина, одна из которых была пуста, и литр "Дипломата", уменьшив-шийся примерно наполовину.
   - И это весь ваш ужин? - усмехнулась Ирина.
   - Леонард брал продукты на хозяйской кухне. - Инна со-строила кислую гримасу.
   - Подтверждаю. - спокойно, как статуя Будды, сказала Ило-на.
   - Ладно, пойдём дальше.
  
  
   - Разрешите, товарищ генерал-майор?
   При виде возникших на пороге его кабинета Драчильевой и Бодункова у горвоенкома стал вид человека, которому всерьёз угрожают пытками:
   - Заходите.
   Сладкая парочка, внутренне гордясь выполненным задани-ем, важно прошествовала к столу.
   - Садитесь.
   Если не-Цезарь присел на самый краешек стула, то царица-Ламара расположилась на нём всем мощным задом, небрежно выложив бюст на край стола.
   - Кто докладывает первый?
   - Можно я?
   - Слушаю вас, прапорщик.
   - Военком в Прибрежном отсутствует. Вместо него службу несёт его заместитель, подполковник Пробивнюк. - Драчильева
   говорила голосом пятилетней кокетки, не получившей до-рогую куклу. - Считаю своим долгом донести, товарищ гене-рал-майор, она не соответствует занимаемой должности.
   - Почему?
   - Меня грубо оскорбили её подчинённыё, которых она не захотела поставить на место! Приняла их сторону!
   Верно подмечено, что если ущипнуть любую безголосую курицу, у неё сразу же прорезывается колоратурное сопрано.
   Как у Ламары.
   От негодования!
   Или от неутолённой жажды мести!
   - Об этом вопиющем происшествии у меня подготовлен ра-порт на ваше имя! - прапорщик триумфально выложила перед горвоенкомом донос.
   При этом Бодунков пошёл пятнами, словно аллергик, поню-хавший кота.
   Нахмурившись, военный губернатор города развернул лис-ток и пробежал глазами рапорт:
   Товарищ генерал-майор!
   Я, как единственная до конца преданная Вам, хочу привлечь Ваше внимание к безответственному поведению некоторых морально незрелых военнослужащих наших зре-лых Вооружённых Сил.
   Так, в 11 часов 17 минут во вторник текущего месяца и текущего года, в то время как Вы самоотверженно вы-полняли свои служебные обязанности, несознательные чле-ны здорового коллектива Прибрежного РВК старшина Манерная И. и вице-сержант Резвова И. самым бесстыд-ным образом ничего не делали в комнате отдыха, проявляя тем самым халатность в отношении своих прямых должностных обязанностей и нарушая элементарные нормы служебной этики.
   В ответ на моё замечание о недопустимости подобного поведения вышеупомянутые военнослужащие оскорбили мою честь и достоинство в грубой и извращённой форме.
   Указанным разгильдяйкам и тунеядкам беззастенчиво потакала неустоявшаяся в моральном отношении под-полковник Пробивнюк Е.В.
   Должна добавить, что упомянутый выше факт яв-ляется логическим завершением нравственного падения вы-шеупомянутых военнослужащих, которые, вероятно, уже давно попирают ценности нашей армии и Ваши личные указания относительно соблюдения дисциплинарного ус-тава.
   Надеюсь, моя правдивая и своевременная информация сразу откроет вам глаза на истинный облик упомянутых выше отщепенцев и позволит Вам принять давно наз-ревшие меры в отношении тех, кто позорит наши войска.
   С уважением прапорщик Драчильева Л.С.
   - Набралгадов или Дальнозоркий видели?
   Она пристально посмотрела на командира, прямо как ги-пнотизёр на вертлявого пациента:
   - Особиста нет, а кадровик отказался принять без вашей ре-золюции.
   - Оставьте, посмотрю... - генерал-майор глянул на лежащую перед ним бумагу так, будто та была отравлена и при прикосновении к ней грозила мгновенно убить.
   Конечно, прапорщик не владела тайнами ядов Екатерины Медичи, убившей через чтение редкой книги об охоте собст-венного сына-короля...
   Но яда в её рапорте - и дураку понятно - было немало!..
   Тем более, что за годы службы она здорово набила руку в их составлении!
   В отличие от капитана, безвредного, как божья коровка для картофельной ботвы.
   - Какое у вас сложилось мнение по поводу отсутствия пол-ковника Дуркало?
   Бодунков пожал плечами с печальным видом побитого пса:
   - По Прибрежному ходят самые разные версии. Вплоть до похищения чеченскими террористами...
   - И инопланетянами. - едко заметила Драчильева.
   Ну, не могла она не быть в центре внимания и всё тут!
   - Получается, отсутствие Дуркало - для них самих полная неожиданность? - на мгновение полуулыбка горвоенкома стала выглядеть вопросительным знаком.
   - Так точно! Я краем уха слышала, Пробивнюк отдала при-каз старшему прапорщику Красавиной и какой-то курсантке во что бы то ни стало установить его месторасположение. - Лама-ра глядела на генерал-майора подобострастнее собаки, встре-тившейся с хозяином после долгой разлуки. - Между прочим, той, что нагло меня оскорбила!
   - Немного же вы узнали...
   Прапорщик резко откинулась назад, будто налетела на не-видимое препятствие.
   Или получила кулаком в лоб.
   - Они вообще не хотели с нами общаться! Я всё изложила в рапорте! - она покачала головой, изображая мнимое удивление. - У меня не укладывается в голове, как Прибрежный мог фун-кционировать, не замечая отсутствия Дуркало?! Нонсенс ка-кой-то получается!
   Горвоенком задумчиво поскрёб подбородок:
   - Ладно, благодарю за службу... Что могли, вы сделали.
   Драчильева вскинула на него глаза, точно решила убеди-ться, не ослышалась ли:
   - Служу Отечеству!
   - Свободны!
  
  
   На первом этаже коттеджа внимание "следовательниц" при-влекла спальня рядом с ванной.
   В ней помещался необъятных размеров сексодром, на кото-ром лежало смятое одеяло. Простыни и две подушки тоже бы-ли сильно измяты.
   При внимательном осмотре постели вице-сержант обратила внимание на следы зубов на одной из подушек и вопроситель-но глянула на Ибанович:
   - Что это?
   - Что-что?! Неужели непонятно?!
   Резвова улыбнулась:
   - Я только хотела уточнить...
   - Конечно, как в американском кино - ничего личного!
   - Вы собирались ночевать здесь?
   - А где же? - офицер кивнула на столик у кровати. - Вон, там мои вещи.
   На столике пылились солнцезащитные очки, флакон с ла-ком для ногтей, пачка сигарет и косметичка.
   - Вы курите?
   - Попробуй с вами не закурить! - Инна прикурила от изя-щной зажигалки. - Смешно звучит, но эти вещи дороги мне, как память...
   - Понятно... - Ирина присмотрелась к простыне. - Здесь какие-то странные пятна...
   - Ещё бы им не быть! - Ибанович вздрогнула нашкодив-шей кошкой. - Дуркало вылил на меня бутылку сухого! - она встала на колени, пошарила рукой под кроватью и вытащила из-под неё "Шёпот монаха". - Извращенец чёртов!
   - Зато хоть язычок работает! - от неистового веселья Ма-нерная захлопала себя по ляжке. От смеха она даже просле-зилась. - Повезло тебе, подруга! Меня он водкой поливал!
   Офицер промолчала, но зато пожрала её глазами изго-голодавшейся волчицы.
  
  
   Молодой розовощекий лейтенант с едва пробившимися усиками и повязкой дежурного на рукаве, услышав звуки му-зыки из Актового зала, немедленно направился к нему и, не-слышно ступая, пробрался поближе к сцене.
   На ней вертелась с энергией молодой мыши, попавшей в мышеловку, рядовая Драчильева, конвульсивно подергивая руками и ногами и вопя что-то дурным визгливым голосом в микрофон.
   Офицер навострил уши, но ни одного слова из явной паро-дии на песню разобрать не смог.
   - Послушайте, Юлечка, вы знаете чем унитаз отличается от унисона? - старший лейтенант, отвечавший за подготовку пра-здничного концерта по случаю выхода в отставку горвоенкома, чуть не плакал.
   - Ну? - молодая Завалий или в крайнем случае Бриске за-ложила руки за спину, выпятив вперед куриные грудки - встала в позу комсомолки-подпольщицы на расстреле.
   - В унитаз, в отличие от унисона, легче попасть...
   Независимой походкой лже-Долина спустилась со сцены.
   И тут её перехватил дежурный:
   - Рядовая, не подскажете, где мне найти вашу мать?
   - Дык... - редкие короткие ресницы затрепетали. - Она с ка-питаном Бодунковым в Прибрежном военкомате на инспекции.
   - А, ну да, ну да...
   Дежурный направился к выходу.
   Однако не успел сделать и пары шагов, как услышал за спи-ной:
   - Товарищ лейтенант, разрешите обратиться?
   Он развернулся назад:
   - Обращайтесь.
   - А что вы делаете сегодня вечером? - словно маленькая де-вочка, доверительно спросила Юлечка.
   Наступило неловкое молчание.
   Он с оторопелым видом смотрел на глупое лицо молодой очаровательницы, не зная, как выйти из идиотского положения и подыскивая достойный ответ.
   Офицер понял, что мнение старшей Драчильевой о редких умственных способностях дочери, разнесённое ею по всему горвоенкомату, явно преувеличено.
   Ёмкости ее куриных мозгов явно не хватало, чтобы понять - его не привлекают сексуальные забавы с малолетками с полным вакуумом в кукольных глазках.
   Особенно, зная скотский характер мамаши.
   Молодой командир вспомнил, что пионером в области сексуального воспитания кокетливо потупившейся перед ним Юлечки по прозвищу Хуюлечка был курсант военно-строи-тельного училища города Некрасова.
   Они познакомились на танцах, и не по годам ушлая девочка потеряла невинность в седьмом классе, отдавшись ему со всем пылом страсти юной Вирджинии. Мама и дочка свято верили, что будущий офицер, как джентльмен, непременно женится, и из двух невест у Ламары останется на иждевении одна.
   Но парень оказался не менее ушлым!
   Нет, он не отрицал вероятность брака после того, как полу-чит лейтенантские погоны и назначение к месту службы. Веж-ливо улыбался и соглашался с планами на совместное сча-стливое будущее со младшей из сестёр Драчильевых в дальнем гарнизоне, ведя об этом обстоятельные разговоры с её матерью за завтраками, обедами и ужинами.
   Так продолжалось несколько лет.
   И вот наконец состоялся выпуск.
   Юлечка чувствовала себя невестой, хвастаясь перед подру-гами по воинскому общежитию свадебным платьем, трепетно ожидая долгожданного похода во Дворец Бракосочетания. На какой-то там районный ЗАГС - с подачи мамаши - она не со-глашалась.
   И тут грянул небесный гром!
   Большие надежды развеялись во прах!!
   Новоиспеченный лейтенант жестоко обманул доверие семьи Драчильевых!!!
   Оказывается, за год до окончания училища подлый соблаз-нитель Хуюлечки женился у себя на родине - в Молдавии - где родители давно присмотрели ему жену, к которой он и ездил каждый год на каникулы.
   Понятно, что к месту службы молодой офицер отбыл с мо-лодой женой!
   Но звали её вовсе не Юлией Викторовной, урождённой Дра-чильевой!
   В общем, жених оказался "пидаразом" по образному выра-жению жестоко и нагло обманутой им Ламары Сергеевны...
   Поэтому дежурный, не желая услышать подобную вещь о себе, нашёл выход, когда Юкля нежным голосочком повторила вопрос, ковыряя носком форменной туфли давно немытый паркет в Актовом зале:
   - Что вы делаете сегодня вечером?
   - У меня нет времени на мороженицы и дискотеки. - при-щурившись, сказал он усталым, заученным тоном, словно в со-тый раз повторяя простой урок туповатой ученице. - И не быва-ет никогда.
   Она уставилась на него так, будто он сказал что-то непри-стойное, и ее улыбка разбилась, как хрупкий фарфор.
   Не оглядываясь, лейтенант пошёл, почти побежал прочь, стремясь уйти от неё как можно скорее и как можно дальше.
  
  
   В следующей комнате Ирине сразу же бросился в глаза све-тло-коричневая дорожная сумка, лежащая поверх мятого по-крывала на кровати.
   Она была пуста.
   - Товарищ лейтенант, вам это не знакомо?
   - Знакомо. - на лице офицера появилась довольная усмеш-ка, точно ей только что сунули в руки бомбу, которая должна вот-вот рвануть. - Дуркало вёз в ней еду и питьё.
   - Значит, он собирался ночевать здесь?
   - По крайней мере, переодевался точно.
   - У него была с собой сменная одежда?
   - Не знаю... - Инна огляделась по сторонам с видом впер-вые попавшего сюда человека. - Я просто не обратила внима-ния.
   - Понятно.
   И тогда Резвова решила осмотреть платяной шкаф.
   В нём висела летняя мужская одежда, которая при желании вполне могла бы подойти женщине.
   При условии, что она используется только в черте садовод-ства - для прогулки в магазин или на речку или для работ на участке.
   "Следовательницы" тщательно её осмотрели, прощупывая карманы, швы и плечики, прислушиваясь, не хрустнет ли где какая-нибудь бумага.
   Ничего интересного.
   И неинтересного тоже.
   Сама не зная почему, вице-сержант подошла к окну, отдёр-нула в сторону занавеску и осторожно нажала на створку окна.
   Оно легко отворилось наружу.
   Девушка приняла глубокомысленный вид и весомо сказала сама себе:
   - Ясно...
   Если бы её спросили, что именно ей ясно, она ни за что бы не смогла ответить.
   Но Ирину не спросили.
   И она принялась разглядывать подоконник, на котором ока-зались неглубокие вмятины и царапины - след от подковок на обуви, когда человек неловко вылезает в окно.
   Резвова обернулась к Ибанович:
   - Что было на ногах у Дуркало?
   - В смысле? - лейтенант стала чем-то похожа на слабоум-ную девчонку.
   - Сапоги, ботинки?
   Инна задумалась, припоминая:
   - Ботинки.
   - На них были подковки?
   - На каблуках. - встряла в разговор Манерная. - Я как-то спросила его, зачем ему, а он ответил, что без них каблуки бы-стро снашиваются.
   - Спасибо.
   Курсантка наклонилась к полу, но не нашла на нём ничего, кроме слоя пыли.
   - Давайте выйдем на улицу и посмотрим рядом с окном.
  
  
   Павел Бельмонденко вошёл в прихожую своей квартиры, сердито глянул на дверь в гостиную, из-за которой слышались дикие крики и непрерывная стрельба.
   - Боевик смотрит сучка! - взревел он стартовавшим буль-дозером.
   Раздевшись, пришедший шагнул в комнату, увешанную ко-врами, бывшими большим дефицитом в эпоху застоя.
   На диване, внешне непорочная, как цветок лилии, лежала крашеная блондинка, потягивавшая через соломинку джин-тоник из жестяной банки.
   Когда-то она была очаровательной девушкой, с которой он хотел поделиться каждой своей мыслью.
   Теперь же в её присутствии мысли сворачивались ежом.
   А когда она называла его зайчиком, ему хотелось зашить ей рот суровыми нитками.
   Подскочив к стоявшему на высокой подставке телевизору, Павел зло выдернул штепсель из розетки.
   Экран "LG" погас.
   - Какого хрена?! - вскакивая, заорала блондинка.
   - Пошла вон, обезьяна. - сказал молодой человек тоном, каким разговаривали с народом вожди в фильмах о советской власти.
   - Да щас!! - уперев руки в крутые бёдра, взвизгнула она, как трепетная девушка, купающаяся в компании молодых лю-дей, и издевательски захохотала.
   Но сильная хлёсткая пощёчина будто бы выключила её смех.
   Блондинка ответила тем же и заорала от боли раненой ос-лицей - Бельмонденко, ухватив её за длинные волосы, намотал их себе на кулак.
   И в свою очередь взвыл, когда мужчина в камуфляже, во-шедший в квартиру вместе с Милосердовой, заломил ему болевым приёмом руку за спину.
   - Здравствуйте. - Татьяна выглядела как кошка, готовая сожрать птичку.
   - Кто?!.Что?!.
   - У вас была не заперта дверь, вот мы и вошли... - ефрейтор светло улыбнулась. - Сержант, отпустите гражданина Бель-монденко... Вы ведь Бельмонденко?
   - Ну? - спросил он голосом золотой рыбки, попавшей в сети жадного и злого старика.
   - А мы как раз к вам... Если гора не идёт к Магомету, то, как известно, Магомет, точнее - военкомат - идёт к горе. - сказала Милосердова в манере любящей бабушки, разго-варивающей с избалованным внуком.
   Павел коротким тычком основанием ладони в грудь отбро-сил от себя "камуфляжного" и бросился в прихожую, сбив по пути ефрейтора, которой прыгающая на диване, как ребёнок, пробующий упругость матраса, блондинка впечатала в лоб пла-стиковую бутылку кваса.
   Но далеко призывник убежать не смог.
   Появившийся на пороге комнаты второй "камуфляж" отбил левым предплечьем удар его ноги и локтём правой отбросил парня назад.
   - Бойкий юноша... - тоном доктора, подводящего итог кон-силиуму, сказал он. - Годен для десанта или морпехов. - и склонил голову набок, словно любопытная дворняга. - Что, Танюша, забираем сокола-орла?
   - Естественно.
   Взяв Бельмонденко под руки, помошникм Милосердовой потащили его в прихожую, куда он недавно так отчаянно рвал-ся.
   А блондинка, захлёбываясь слезами, по-бабьи протяжно за-голосила ему вслед:
   - На-а кого-о ж ты ме-е-еня-а по-о-окида-а-аешь?!
  
  
   Под окном лежало несколько окурков от сигарет на вид да-леко не первой свежести.
   На одном из них, более длинном, чем остальные, был ясно виден след от губной помады.
   Ирина подняла его:
   - Ваш, товарищ лейтенант?
   Ибанович присмотрелась:
   - Я не курю "Kiss", у меня - "LM".
   Вице-сержант взяла другой, короткий:
   - А этот?
   Пожарница попятилась от неё, как жена, запуганная угроза-ми пьяного мужа:
   - Это "Пётр I". Такие курят в основном мужики. Тот же Дуркало.
   - Кажется, да. - согласилась с ней Данута.
   - Не, кажется, а точно! - со знанием дела заявила Илона. - Уж мне-то известно!
   - Кто бы в этом сомневался! - усмехнулась офицер.
   Резвова осмотрелась:
   - Давайте проверим местность. Вдруг что-нибудь ещё най-дём?
   - Спустя неделю? - усомнилась старший прапорщик.
   - Всяко может быть...
   Курсантка осталась под окном, под которым рос сильно по-мятые кусты репейника.
   При ближайшем придирчивом рассмо-трении ей удалось найти на нём несколько поломанных веток, что давало пищу для определённых размышлений.
   И тут раздался крик старшины:
   - Идите все ко мне!
   "Следовательницы" сбежались на её зов.
   - Вот! - она тыкала пальцем в пожухлую траву и радова-лась, как обезьяна, впервые увидевшая себя в зеркале. - Вот!!
   На траве у кустов дикой смородины отчетливо виднелся след женского каблука.
   - Я сюда вообще не заходила... - потрясённо сказала Инна, глядя на отпечаток с тем гипнотическим ужасом, с которым наблюдают за ядовитыми насекомыми.
  
  
   Генерал-майор улыбнулся Виктории, словно звезда особо рьяной поклоннице, прыгающей в толпе:
   - Викуля, в военкомате никто не знает, куда твой мог деться.
   - Сладкая парочка вернулась?
   - Именно... Доложили о проделанной работе.
   - Но не инопланетяне же его похитили. - Давалова любила изобразить наивность, потому что это нравилось противопо-ложному полу.
   Её Леонард прощал ей такие финты, за которые других жё-нушек били коромыслом по ребрам.
   - Кто знает? В наше время нельзя ни в чём быть уверен-ным... Ты не расстраивайся, Пробивнюк дала команду Краса-виной и какой-то Ирине, курсантке, провести расследование.
   - Кому?!
   - Красавиной и дочери генерала Резвова.
   - Тогда я спокойна. - капитан красиво курила, постоянно вертя в пальцах сигарету, привлекая внимание к своим рукам. - Они обязательно возьмут след. Когда я в прошлом году вместе с ними попала в плен к дебилам-террористам, если бы не Ира с Данутой, нас никого не осталось в живых. (*)
   - Да ладно тебе.
   - Я серьёзно... Эти девчонки знают своё дело...
  
  
   Дальнейший осмотр территории и самого коттеджа не дал никаких результатов.
   И теперь четвёрка сидела на ступенях крыльца, обсуждая вновь открывшиеся обстоятельства пропажи отца-командира и любовника.
   - Пока ясно одно: Дуркало ушёл из дома добровольно. По крайней мере следов драки или борьбы, говорящих, что его по-хитили силой, нигде не видно. Да и лейтенант бы обязательно услышала.
   - А если ему приставили пистолет к затылку и заставили выйти?
   - Кто и зачем? - Ирина, как корова, покачала головой.
   - Кто-то третий... Или третья.
   - Это наиболее вероятно.
   - Разве она не могла иметь пистолет? - Илона приняла на-дутый и обиженный вид.
   - Тогда уж автомат. И пристрелить его в свете луны, отом-стив за поруганную честь или разбитые надежды! - собствен-ные слова показались вице-сержанту поэзией, положенной на музыку.
   - Что ты предлагаешь? - Данута затушила сигарету об пре-дусмотрительно подобранный вместо пепельницы относите-льно плоский камень.
   - Разойтись по садоводству и поговорить с жителями. Мо-жет, кто из них и видел эту третью? Хотя бы мельком? - Резво-ва была полна энтузиазма.
   - Я уже пыталась расспрашивать и - ничего. - Ибанович с сомнением пожала плечами.
   - Попробуем снова. - генеральская дочь была сама любез-ность. - Попытка - не пытка...
  
  
   Бодунков остановил в коридоре горвоенкомата цыганистого вида прапорщика:
   - Почему в роте охраны второй день так противно воняет?
   Тот захохотал, как самец гиены:
   - Товарищ капитан, надо говорить не в роте, а во рту!
  
  
   Ирина постучала в калитку дома, соседнего с диареевским, около которого пожилая женщина с растрёпанными седыми волосами поливала из лейки огородные грядки:
   - Здравствуйте... - улыбка курсантки излучала архидруже-любие. - Вы не разрешите войти?
   Огородница разогнулась, потерев рукой поясницу, осмотре-ла девушку с головы до ног и кивнула головой:
   - Заходи, коль желание есть.
   Резвова вошла:
   - Извините, вы на прошлой неделе, в четверг, никого не ви-дели подозрительного у ваших соседей?
   - Подозрительного? Мужика, что с дамочкой в очередной раз приехал, я знаю. Не так, чтобы слишком, но здороваемся, да и тихий он. Не куролесит, как некоторые на том нашем конце. Вежливый такой. Всегда спросит, не надо ли мне чего. Пару раз мне на колонку за водой ходил. В первый свой приезд мы с ним по-мужски посидели немного. Я и узнала, что он приятель хозяина...А бабёнка с ним была тогда незнакомая, хотя тоже особо не шумела под стать ему... - собеседница Ирины, вероятно, соскучившаяся по живому общению, рада была поболтать с кем угодно и о чём угодно.
   - Часто он сюда приезжал?
   - Случалось. Но не очень чтобы... Правда, больше с новы-ми. Однако, бывали и такие, что по два-три заезда делали... - говорливая бабка всем своим видом демонстрировала полное непонимание. - А тебе-то зачем про то знать?
   - Пропал тогда друг вашего соседа. До сих пор нигде найти не могут.
   - Во-от оно как! - блаженная улыбка от созерцания грядок сползла с лица местной аборигенки, как грязная рогожа. -То-то его девка всё бегала, спрашивала, не видал ли кто его! А я ре- шила, нажрался мужичок по-тихому, да и залёг где в спячку... Военные, они все такие.
   - А вы знаете, что военный?
   - Сколько раз он в обмундировании приезжал! Потом, прав-да, переодевался, да выправку-то не скроешь!
   - Это вы точно подметили.
   - А я с детства глазастая! Потому вахтёром на режимном за-воде тридцать лет отмантулила!.. Значит, пропал, говоришь?..
   Тогда дай подумать. - глаза седой устремились куда-то вдаль. - А ведь видела!.. Около десяти вечера через задний проход к дому-то другая дамочка подошла!
   - И как она выглядела?
   - Как? Постарше тебя будет, волосы тёмные, высоко вверх взбиты. Приятная на вид такая.
   - А почему она показалась вам подозрительной? - Ирина не отрывала от нее глаз.
   - Во-первых, постоянно оглядывалась по сторонам. Во-вто-рых, одежда на ней странно смотрелась, будто носить её не умеет. В-третьих, Дон Жуан наш с другой приехал, с той, с ко-торой и ты, и которая сейчас по улицам рыскает. И машина у вас та же самая.
   Резвова застыла от удивления с открытым ртом, ожидая продолжения.
   И оно последовало.
   - А вторая-то подкралась к дому. Одно окно на первом эта-же светилось. Она в него стукнула, мужик и высунулся. Минут десять они о чём-то говорили.
   - Спокойно или спорили?
   - Нет, спокойно, не ругались. Потом он обратно в доме скрылся и вылез уже к ней в форме военной. Неловко вылез, зацепился и вывалился на неё. Она его подхватила и чуть не бегом увела.
   - Не он её?
   - Когда мужика за руку тянут, куда ж ему вести-то? - рас-сказчица, спохватившись, хотела закрыть свой рот ладонью, но рука остановилась на полпути и медленно опустилась. Глаза заискрились смехом. - Первая-то потом по всему посёлку бега-ла, людей баламутила расспросами! Не видал ли кто чего? Да куда там, раз сама мужика упустила!
   - А как же вы рассмотрели, что вторая подошла к окну че-рез заднюю калитку? Отсюда ведь не видно?
   - Так у меня грядки вокруг всего дома! У нас уже вторую неделю ни единой дождинки, вот и приходится поливать! Но-чи-то светлые стоят, допоздна и горбатишься!
   - Спасибо вам большое. - вице-сержант поднялась со ска-мейки у стены деревянного дома. - Пойду, пора мне.
   - Да куда ж ты?! Пошли ко мне, чаем напою с вареньем, а?
   - И рада бы, да не могу... Дел много...
   - Ну, как знаешь. - бабка обидчиво поджала губы. - Была бы честь предложена!
   Но она всё-таки проводила Ирину до калитки и, уже откры-вая её, вдруг хитро улыбнулась:
   - Не знаю, поможет ли это тебе... Подружки твои, как и вторая та, разлучница, одежду носить не умеют. Будто тоже она чужая им, не как тебе...
  
  
   Выйдя из-за угла, Данута нос к носу столкнулась с мужич-ком простоватого вида в очках с одной треснувшей посредине линзой.
   - Ну, ты даешь, красивая! - восхитился абориген, бывший явно навеселе. - Такого человека чуть не угробила!
   - Какого?! - опешила от неожиданности Красавина.
   - Хорошего! - весомо заявил мужичок. - Можно сказать, с большой буквы! То есть - меня! - он приподнял засаленную кепку. - Позвольте представиться! Семен Михайлович Хлуев!
   - Вот вы-то мне и нужны! - молодая женщина кивнула с неприсущей ей живостью.
   - Я?! - Хлуев с сомнением посмотрел на неё.
   - Конечно! Ведь вы же - человек с большой буквы!
   - И чего тебе от меня надо? - Семен подтянул тренировоч-ные адидасовские штаны повыше.
   - Вы, похоже, всё здесь знаете, слышите и видите? - голос старшего прапорщика прямо-таки сочился мёдом.
   - Есть такое дело!
   - Тогда, конечно, помните, что у вас тут произошло в про-шлый четверг?
   - Это, когда бабёнка полоумная по всей деревне бегала и мужика искала?
   - Совершенно верно!
   - А то! Ежли мозги у человека есть, их не пропьёшь!
   - Особенно - у хорошего человека! - глаза Дануты чуть не слиплись от патоки, струившейся из-под век.
   Хлуев засмеялся широко открытым ртом, как смеются иди-оты или дети, похлопывая себя по впалой груди, обтянутой не-свежей тельняшкой.
   И вдруг оборвал смех:
   - Слышь, красивая, а ты не из милиции? - спросил он тоном доброго старого доктора.
   - Ни в коем случае!
   - А чем докажешь?
   - Даже не знаю. - Красавина растеряно пожала плечами, бе-спомощно оглядываясь по сторонам. - Хотите, мои подруги вам подтвердят?
   - Соврут и не дорого возьмут! - Семен снова заржал жере-бцом.
   Старший прапорщик где-то слышала, что смех без причины - признак незаконченного высшего образования. Но, глядя на хохочущего аборигена поняла; смех продлевает жизнь того, кто смеется, очевидно, за счет жизни того, над кем.
   - Документ какой имеется?
   - Да...
   - Показывай.
   Молодая женщина вытащила из сумочки удостоверение ли-чности военнослужащего и подала Хлуеву в раскрытом виде.
   Тот придирчиво изучил его:
   - Другое дело... - потом так же основательно рассмотрел Дануту. - Не, на ту бабу ты, красивая, никак не тянешь.
   - Конечно, не тяну. Я в тот четверг здесь и не была.
   Абориген насторожился:
   - Ты о ком думаешь?
   - Об Инне, что с полковником приезжала.
   - При чём тут твоя Инна?! Она щас по деревне ходит, а в тот раз бешеной собакой носилась! Я про другую!
   - Какую?!
   - Ту, что офицеришку на машине увезла!
   Красавина вцепилась в него обеими руками:
   - Рассказывай!
   Семен сделал несколько энергичных попыток освободи-ться, но не смог и был вынужден уступить грубой женской си-ле.
   - Рассказ денег стоит! Сегодня за всё платить приходится! - заговорил он тоном аукциониста, ведущего торги. - Память, она вещь изменчивая! Может подвести в самый нужный момент!
   - Сколько?
   - На бутылку!
   Большим и средним пальцами левой руки старший пра-порщик сдавила Хлуеву основание шеи, сделав его похожим на придушенного лисой петуха. А правой достала из сумки сторублёвую купюру:
   - Получишь, когда расскажешь.
   Бедняга взирал на сторублёвку с таким волнением, какое может озарять разве что лицо измученного эмигранта, впервые в жизни увидевшего статую Свободы:
   - Тогда пошли ко мне, тут недалеко... Только отпусти... Не сбегу, мамой клянусь...
   - Ещё бы ты сбежал!
   Молодая женщина кольнула его острым взглядом и, цепко ухватив за локоть, пошла с ним по улице.
  
  
   Сукачева села на колени к Пробивнюк, тесно прижавшись грудью к ее груди и нежно обняв обеими руками за шею:
   - Лен, а что ты думаешь о любви с первого взгляда?
   - Говорят, изумительная штука! Страшно экономит время! - подполковник впилась жадным поцелуем в полураскрытые гу-бы любовницы.
   Они довольно долго всасывали в себя друг друга, как дети сосут конфеты "Чупа-Чупс".
   А когда оторвались, Анжелика наивно поинтересовалась:
   - Это правда, что наши болтают о Дуркало?
   - Что они там болтают?
   - Ну, будто он исчез и его не могут найти ни дома, ни вооб-ще нигде.
   - Правда.
   - А что с ним случилось?
   - Да чёрт его знает! Наверняка "белку" подхватил и лечится в ЛТП!
   - Вот как? - старший прапорщик совсем по-детски удиви-лась. - А я подумала, он просто от жены сбежал...
   - Какая разница? Главное - его нет и никто не стоит над ду-шой.
   - И верно...
   Рука Пробивнюк принялась ласково оглаживать бюст Сука-чёвой поверх серой форменной рубашки с короткими рукава-ми:
   - Я могу читать твои мысли, потому что ты для меня - как открытая книга...
   - Читай, пожалуйста, только перестань лапать обложку, а то кто-нибудь войдёт и увидит...
  
  
   Одноэтажный дом-сарай находился на окраине садововод-ства.
   Данута и Хлуев расположились на ветхом крыльце, из-под которого хозяин достал початую бутылку водки "Реал".
   - Будешь, красивая? - на своей территории к нему вер-нулись его обычные манеры.
   - И тебе не советую.
   - Не умеешь пить - не пей. А кто тяжело работает, тот тяжело и отдыхает. Я придумал! - он гордо ткнул себя в грудь большим пальцем с траурной каймой под облупившимся ногтем.
   - Рассказывай.
   - За знакомство! - Семен сделал два крупных глотка прямо из горлышка. - Значится, так. Дело было около десяти вечера. Я проспался после свояка и попер к себе домой. Иду, а во-он там, - он показал рукой, - машина остановилась.
   - Как она выглядела?
   - Темная. И окна зачернённые, как у бандюганов в кино.
   - Какой марки?
   - Да я в них не разбираюсь! Джип от "Волги" отличу, а больше... - свидетель происшествия развёл руками и снова приложился к бутылке.
   - Может, номер запомнил?
   - Не, я внимания не обратил.
   - Тогда, какие-нибудь приметы заметил?
   - Чьи?
   - Машины! Царапины там, трещины?
   Хлуев задумался и, видимо, для освежения памяти, принял внутрь очередную порцию спиртомицина:
   - Не, убей Бог, не помню. Но по всему было видно, что - из города.
   - Не понимаю.
   - Так низ грязью заляпан и колёса. А заляпаться у нас можно только в одном месте - на просёлке от кольцевого шоссе. Там лужа с зимы не просыхает после первых дождей. Вторую неделю - ни капли, а там - дерьма по пояс. В городе такого нет! Да и наши в ту сторону не ездят!
   - Теперь поняла.
   - И слава Богу!.. Значится, из машины бабёнка та психи-ческая и вышла!
   - Почему психическая?
   - Ну, нервная! - Семен опять смочил себе горло "огненной водой". - Почему? А потому что, как партизанка с листовками, сторожко шла, на меня и окрест сычом глядела!
   - Приметы не запомнил?
   - Я ж уже сказал.
   - Женщины!
   - А-а!.. - очевидец достал из-под кепки замызганную пачку "Тамбовского вожака", вытащил сигарету, закурил. - Платье на ней было тёмное без ворота с рукавами по локоть. Волосы тоже тёмные, к макушке зачёсанные... Вроде и всё...
   - А лицо? - Красавина взирала на него, точно военачальник готовящий свою армию к штурму.
   - Чего лицо?
   - Не разглядел?
   - А чего там разглядишь, ежли на нём очки черные? Я ещё, помню, удивился - зачем ей ночью очки?
   - И что было потом?
   - Она пошла в деревню, а я к себе. Сел, как мы с тобой, на крыльце, вскрыл бутылочку, чтоб уснуть лучше, закурил... А тут и она возвращается. Да не одна, с кавалером!
   - Что за кавалер?
   - Так корешок Диареева! Тот, что его домом пользуется и баб с собой всяких разных таскает! Видать, ещё тот ходок!
   - Это точно был он?
   - А я что, не знаю его, что ли?! - Хлуев искренне оскорбил-ся проявленным к нему недоверием. - Сколько раз мне на банку давал без отдачи!
   - Ладно, давай по делу! - у молодой женщины было не-довольное лицо моджахеда, обнаружившего исчезновение гру-зовика с тротилом. - Как они возвращались?
   - Не понял...
   - Спокойно, бежали? Разговаривали, ругались?
   - Бодро так себе шли, ворковали, как голубки. Потом сели в машину на заднее сиденье и отъехали.
   - Куда?
   - А я почём знаю?
   - В какую сторону?
   - К городу. Тут одна дорога, чтоб до кольцевой добраться.
   - Странно. Мы, когда сюда ехали, никакой грязи не видели.
   - Так вы с другой стороны, по шоссейке! Там чисто! А твоя парочка - по просёлку. - абориген запихивал остатки содер-жимого бутылки себе в глотку с энтузиазмом свиньи у корыта.
   - И где он?
   - Да вон, отсюда видать! - Семен показал.
   Данута некоторое время смотрела на дорогу:
   - В той стороне садоводства или деревни, сёла есть?
   - Нет, откуда? Раньше была Третьяковка, да теперь и нет никого! Как Горбатый катавасию начал, молодые разбежались, старики перемёрли. Одни избы стоят, хоть кино в них про войну снимай!
   - Понятно... - Красавина положила на ступеньку крыльца сто рублей и поднялась. - Спасибо, заслужил...
   Хлуев зарделся от радости, как пионер, при вручении почет-ной грамоты за активное участие в сборе макулатуры
  
  
   Спеша по коридору, Пробивнюк нос к носу столкнулась с Трезвых, источавшей букет из выпитого еще вчера и уже сегодня:
   - Старшина второй статьи!
   - Я! - у Ольги был крайне смущенный вид шестиклас-сницы, застигнутой матерью за поцелуем с соседом по подъ-езду.
   - И что же тебя заставляет напиваться каждый день?
   - Ничего не заставляет, я доброволец! - морячка одарила мать-командиршу дьявольской улыбкой и, поигрывая бед-рами, попыталась величественно удалиться.
   Но была остановлена грозным окриком:
   - Через пять минут в моем кабинете!
  
  
   Они возвращались в город по просёлку, показанному Дану-те Хлуевым.
   - Итак, наши дальнейшие действия? - поинтересовалась Ибанович, не отрывая глаз от дороги.
   - Хорошо бы попытаться найти ту, с высокой причёской, в тёмном платье.
   - Каким образом? - лейтенант бросила на Ирину короткий дикий взгляд.
   - Соседка Диареева обратила внимание на одну существен-ную деталь. Она сказала, что похитительница Дуркало не сов-сем удобно чувствовала себя в платье.
   - Привыкла ходить в брюках?
   - Может быть... Но, скорее всего, она имела в виду другое.
   - Что же?
   - Я сначала не поняла. Но, когда она обратила внимание, что и вы тоже ощущаете дискомфорт в одежде, до меня дошло!
   - Что?
   - Вы ведь большую часть времени ходите в форме, привык-ли к ней!.. - вице-сержант улыбнулась идиотской улыбкой че-ловека, внезапно открывшего формулу счастья. - А в гражданке у вас и походка неуверенная, и движения несколько иные...
   - Неужели это так бросается в глаза?
   - Да нет, если не присматриваться... Однако, благодаря ска-занному, можно сделать вывод - неизвестная из наших, из во-енных...
   - А почему не из милиции? - спросила пожарница.
   Манерная посмотрела на неё с высокомерным сочуствием - как плохой врач на невменяемого пациента:
   - Откуда у Дурика там связи? Он всегда любил только сол-даток и матросок. А на остальных и вообще внимания не обра-щал?
   - Ты говоришь о беспогонницах?
   - Естественно.
   - У каждого свои странности... И между прочим, под опи-сание соседки подойдёт любая.
   - Вовсе нет. Блондинок и рыжих можно отбросить сразу.
   - Если не считать, что та сучка вполне могла одеть парик.
   - На жаре-то? И где ты видела, чтобы парик имитировал за-чёсанные вверх волосы? Нет, они у неё скорее всего натураль-ные... Кстати, получается Дуркало знал свою похитительницу. Иначе бы не пошёл спокойно за ней...
   - Предлагаешь проверить весь округ? - Инна насторожи-лась, как овчарка.
   - Зачем? С тобой он познакомился в Доме Офицеров. С же-ной - в горвоенкомате. С нашими - на службе... - Ирина хи-хикнула. - К тому же в его возрасте сил не хватит на весь ок-руг.
   - Ты что-то придумала?
   - Надеюсь... Лейтенант проверит своих в управлении, Да-нута - Прибрежный. Я съезжу к его жене, пусть посмотрит у себя.
   - А я? - Илона обидчиво надула губы.
   - А ты проследишь, кто курит сигареты "Kiss". Учтите все, нам нужны только курящие и только этот сорт.
   - Когда начнём?
   - Будем считать, уже начали. Вы займётесь поисками с ут-ра, а я сейчас свяжусь с Даваловой и поеду к ней.
   - Договорились.
   - Да, вот ещё что! Хорошо бы достать фотографии подходя-щих под описание.
   - Для чего? - удивилась Красавина.
   - Покажем соседке и твоему Хлуеву.
   - И как ты заставишь их сняться в тёмных очках? - стар-ший прапорщик посмотрела на подругу так, будто та была ре-бёнком-дауном.
   - Пририсуем и предъявим для опознания.
   Ибанович громко ахнула и зажала себе рот рукой, словно средь бела дня увидела привидение.
   "Волга" резко затормозила перед огромной, казавшейся бе-збрежной, грязевой лужи, в которой вполне возможно могли водиться самые настоящие чудовища.
   - Приехали! - лейтенант немного помолчала, обозревая вполне обычный российский феномен, а потом с пафосом по-желала, чтобы возможность вбить кол в задницу ответствен-ному за содержание дорог в области, предоставилась ей в са-мое ближайшее время.
   Остальные мысленно с ней согласились.
  
  
   - Ну что, - спросила Пробивнюк, когда Трезвых предстала перед ее ясными очами, - что ты опять натворила?
   - А что я натворила? - спросила Ольга с самым невинным видом, на какой только была способна.
   - Товарищ подполковник, - доверительно сообщила Цвет-кова тоном мещанки из какого-нибудь Задрищенска, - стар-шина второй статьи совершила проступок, редкий по смелос-ти, ловкости и богатству фантазии!
   - Нечего меня захваливать! - преступница одарила ее таким взглядом, что она чуть не обуглилась. - Все равно не призна-юсь!
   Елена скривилась, будто ей в рот брызнули желчью:
   - Объясни мне, почему с тобой вечно что-то происходит? И если в военкомате какое-либо происшествие, там обязательно фигурируешь ты?
   - Вы не правы! Кроме меня, есть пара бойких девчонок!
   - Тогда скажи, почему из сотен работников РВК города ты единственная из всех, кого командование знает не только в лицо, но и по ФИО? - глаза Пробивнюк наливались кровью точно у быка на корриде.
   - Потому что я - яркая индивидуальность! - на лице мо-рячки появилось выражение томящейся от скуки плейвумен.
   - Ты - супернаглая индивидуальность! А потому, слушай приказ! Через два дня в Доме Офицеров состоится торжестве-нный концерт силами гарнизона, посвященный выходу в от-ставку всеми нами горячо любимого горвоенкома. И ты вмес-
   сте с парой твоих бойких девчонок сыграешь роли вот в этом спектакле. Держи текст и немедленно начинай тренироваться! - Елена вцепилась в тонкую пачку прошитых степлером листов, как держат ядовитую змею двумя пальцами - с такой
   силой, что пластик папки, в которой они лежали, силь-но прогнулся . - Вопросы есть?
   - Никак нет.
   - Тогда иди с глаз моих долой! - заявила подполковник тоном Юлия Цезаря, решившегося перейти Рубикон. - И по-старайся сделать так, чтобы я хотя бы три дня о тебе не слы-шала!
  
  
   Звездич чувствовала себя униженной и оскорблённой.
   Впервые за три года службы в Прибрежном её, правую ногу военкома, которую он холил и лелеял, отправили вручать по-вестки призывникам.
   А при благоприятных обстоятельствах и доставлять их на сборный пункт.
   И это вместо того, чтобы готовиться к участию в конкурсе "Кто умнее пятиклассника?"!
   При мысли о гнилой сущности Пробивнюк, она с чувством извергла из себя такие непотребные слова, что уши любой благовоспитанной барышни, если такие остались в наше непростое время, загорелись бы огнём.
   Свою прошмандоёбину Сукачёву подполковник на дело не послала, оставила при себе!
   Это Агнесса знала точно, получив информацию от Цвет-ковой, которая всегда была в курсе всех событий в военкомате.
   Озлобившись на белый свет, Звездич сидела в пустой ком-нате отдела кадров фирмы "Хитроплюс", торгующей аудио-техникой, и ждала сигнала от начальницы, любезно согласив-шейся под некоторым давлением сообщить ей о появлении гражданина Сифилькова, двадцати двух лет от роду.
   До сих пор не отдавшего священный воинский долг вспо-ившей и вскормившей его Родине!
   Егор Николаевич не так давно поместил в Интернете резю-ме, надеясь подыскать себе работу с приличной зарплатой и должен был несказанно обрадоваться, получив по электронной почте приглашение явиться на собеседования для выработки соглашения на получение им оклада в тысячу евро - для на-чала.
   Стоит ли говорить, что приглашение было лишь приманкой для дураков ценою в два года службы?
   На селекторе перед Звездич призывно замигала лампочка.
   Сифильков явился в офис, купившись на величину оклада.
   Современные молодые люди хотят иметь много и сразу.
   За что и расплачиваются - кто здоровьем, а кто и свободой.
   Агнесса выглянула в коридор, где у открытого окна дымил "Беломором" милицейский прапорщик, и голосом Кутузова, бросающего в атаку резерв для спасения Багратионовых фле-шей, сказала:
   - Пора!
   Тот щелчком выбросил за окно окурок, сдёрнул с плеча ав-томат.
   Егор Николаевич встряхнул кокетливым чубом, глядя на вошедших, как на Люцифера с Вельзевулом, явившихся за его трепетной душой.
   Он оказался сообразительным, мгновенно поняв, что к че-му.
   И рванулся было к выходу кабаном, зацепившимся слу-чайно детородным органом об пень.
   Но его паспорт оставался в руках начальника отдела кадров "Хитроплюса", а дверь перекрывал кряжистый милиционер.
   - Рада познакомиться с вами, Сифильков... - ефрейтор хотела избавиться от переполнявших её вредных эмоций и искала малейший повод, к чему бы прицепиться. - Сами с нами пойдёте или придётся применить силу?
   - Вы не имеете права!! - голос Сифилькова дал петуха.
   - Имеем, мой друг, имеем... - задушевно улыбнулась Аг-несса, не позволяя себе расслабиться и ударить в лицо ногой идиота, которого Прибрежный отыскивал почти два года. - Так как?
   - Ответите за беспредел!! - потенциальный защитник Роди-ны потряс головой, будто каратист, который поднимается с пола после пропущенного им удара.
   - Ответим... - Звездич дала ему чувствительного пинка под зад ногой, срывая на нём собственную злость. - Не доставай меня, по-человечески прошу!
   Она взяла у кадровички паспорт призывника, помахав в во-здухе рукой, точно разгоняя несуществующий дым:
   - На выход!.. Я кому сказала?!
   С видом еретика, ведомого на аутодафе, Егор Николаевич вышел из офиса.
  
  
   - Так, молодой человек, где хотите служить? - Пробивнюк улыбнулась дежурной улыбкой вытянувшемуся перед комис-сией конопатому призывнику по фамилии Цереулов.
   - В ПВО! В ПВО возьмите! В ПВО хочу!
   Диареев стряхнул с себя дремоту, раскрыл лежавшее перед подполковником личное дело и устремил в него ястребиный взор:
   - А с чего это у вас нервишки так сильно расшатаны? Не высыпаетесь, смотрю, регулярно, со слухом проблемы начина-ются?
   - Я возле аэропорта живу! В ПВО меня возьмите!! В ПВО!!!
   Заметив в проёме приоткрытой двери машущую ему рукой Дануту, эскулап облегчённо вздохнул и под первым же прише-дшим ему в голову благовидным предлогом покинул заседа-ние.
   Чтобы не слышать воплей придурочного призывника.
   - Николай Викторович, получите ваши ключи. - Красавина обворожительно улыбнулась. - Эти вы давали полковнику, а эти - нам.
   - Спасибо. - медик опустил возвращенные ему инструмен-ты для санкционированного проникновения на дачу в карман белого халата. - Удалось что-нибудь узнать полезное?
   - Кое-что... - старший прапорщик приняла заадочный вид. - Скажите, вы никогда не видели с Дуркало молодой женщины в тёмном платье, брюнетки, с высоко зачёсанными вверх воло-сами?
   Диареев виновато улыбнулся:
   - Те, кого я имел счастье с ним лицезреть, всегда были в форме.
   - И всё-таки, постарайтесь припомнить.
   - Вы дали слишком расплывчатое описание... И рад бы по-мочь, но при всём желании не могу.
   - Очень жаль... Кстати, у вас просто великолепная дача...
   - Стараюсь. - кандидат проктологических наук застенчиво улыбнулся. - Сколько средств в неё вбухано, не передать!
   - Не говоря, о здоровье. - согласилась с ним Данута. - Сами строите?
   - Перестраиваю. От родителей досталась такая развалюха! А я её хочу привести в божеский вид!
   - И как вам это удаётся на вашу зарплату?
   Доктор похолодел, как покойник в день похорон:
   - Не понимаю смысла вопроса...
   - Всё вы понимаете, Николай Викторович! - Красавина сле-дила за выражением его лица, не отрывая глаз, подобно кошке, которая, собравшись в напряженный комок, водит взглядом за мухой на оконном стекле. - Я-то интересуюсь из чистого любопытства. А, если вас спросит прокуратура? Сможете ответить вразумительно?
   - Что вы от меня хотите? - он был бесстрастнее придо-рожного километрового столбика.
   - Чтобы вы вспомнили брюнетку с высоко зачёсанными вверх волосами в тёмном платье. - старший прапорщик при-торно улыбнулась и пошла по своим делам по коридору во-енкомата.
   - Я постараюсь... - сказал ей вслед Диареев, застыв в не-подвижности заледенелым мартовским сугробом в самый разгар лета.
  
  
   Трезвых натренированным движением сорвала пробку с ли-тровой бутылки водка "Кедровая", разлила в пять стаканов:
   - Ну, госпожи актрисы, выпьем за то, чтобы наш спектакль стал послезавтра гвоздём программы!
   Разгильдяева, Тихонина, Милосердова и Пробкина охотно присоединились к тосту. И принялись закусывать финским мо-роженым.
   - Какую же дрянь мы купили! - скривилась Евгения.
   - Вкус, как у спермы! - констатировала Алла.
   - Во-во, точно! - охотно согласилась Татьяна.
   В Комнате Психологической разгрузки наступило секунд-ное оцепенение - четыре пары удивленных глаз уставились на поэтессу.
   Весь военкомат знал; у неё стойкая жизненная позиция - она должна оставаться чистой и невинной, пока рядом с ней не появится человек, которого ефрейтор полюбит.
   Сослуживицы понимали, насколько тяжело жить с такими принципами, и предлагали занести её в Красную книгу приро-ды в качестве последнего представителя давно вымершего по всей России вида девственниц - болваноида милосердообраз-ного.
   Чтобы разрядить обстановку, Ольга кашлянула, привлекая к себе внимание:
   - В газете вчера такую вещь вычитала - о-бал-деть! Моско-вский водочный завод приступил к выпуску водки в бутылках с левой резьбой. Представляете подставу с похмелья?! Такой по-длянки от Президента уж точно не ожидал никто!
   - Может, повторим? - невинно поинтересовалась младший сержант.
   Старшина второй статьи с энтузиазмом пошла навстречу пожеланиям народа.
   - А репетировать будем? - подала голос болваноид.
   - Будем, будем! - отмахнулись от неё, как от назойливой мухи. -Дойдём до кондиции и начнём!
   - Минздрав предупреждает! - старший сержант подняла вверх указательный палец. - Чрезмерное употребление алкого-ля вредит вашему здоровью и идёт на пользу вашему настрое-нию!
   - Девчонки, давайте порепетируем! - заканючила Милосер-дова. - А если Пробивнюк с проверкой заявится, чем мы зани-маемся?
   - Жизнь, конечно, не удалась, а в остальном всё нормально! - философски заметила Трезвых, доставая прошитую степлер-ной скрепкой тонкую пачку листочков. - Что там у нас в сцена-рии понаписано-то? - она пробежала глазами текст. - Значит так! Распределяем роли!.. Мичман, голос у тебя красивый - бу-дешь комментатором. Тьфу, - ведущей.
   Пробкина согласно кивнула.
   - Поэт - ты у нас медсестра. Евгения - штурман Осипенко. Алка - бортрадист. А я - командир эскадрильи Клычкова. Воз-ражения есть?
   - Какие возражения?!
   - Тогда Осипенко и радист несут меня раненую. Сестра идёт следом... Марина, читай текст.
   Старший мичман взяла сценарий:
   - Оставшийся в живых экипаж бомбардировщика после боя с превосходящими силами немецко-фашистских захватчиков...
   Остальные по мере сил и умения изобразили шествие пья-ных лунатиков в никуда.
   В дверях появились Пробивнюк и Сукачёва.
   - Тренируетесь? - одобрительно улыбнулась подполковник. - Тренируйтесь, тренируйтесь, не будем вам мешать!
  
  
   - Разрешите, товарищ капитан? - Ирина вскинула руку к пи-лотке в дверях кабинета Даваловой в горвоенкомате.
   - Заходи, Ирочка, присаживайся... Чай, кофе? - Виктория при виде гостьи всполошилась, как курица, из-под которой на-гло увели яйцо. - Что-нибудь удалось прояснить насчёт моего козла?
   - Да как сказать...
   - Скажи, как есть.
   - Полковник действительно исчез. Из садоводства Туман-ное около десяти часов вечера.
   - Не из военкомата? - голос брошенной жены был неестест-венно громок, как у римского полководца, стремящегося отра-зить нападение варваров.
   - Нет...
   - Что он там делал?
   - Отдыхал...
   - Догадываюсь, что не один.
   Лицо - зеркало души.
   Но всё зависит от того, чьё лицо и чья душа.
   Некоторые человеческие зеркала, подобно даваловскому, иногда не отражают абсолютно ничего.
   - Правильно догадываетесь, товарищ капитан... - вице-сержант принялась пристально изучать манткюр на своих ногтях.
   - Почему именно в Туманном?
   - Там дача его приятеля. Тот давал ему ключи и пре-доставлял дом в полное распоряжение... Леонард Иудович прибыл туда в прошлый четверг примерно в половину восьмого вечера, а около десяти его увезли.
   - Кто и куда?
   - Женщина. С тёмными, зачёсанными вверх волосами... По непроверенным пока данным - военнослужащая, курящая сигареты "Kiss". Была знакома с вашим мужем, иначе бы, как говорят очевидцы, он не ушёл бы с ней так спокойно.
   - Скотина!! - офицер мгновенно взвинтила себя до состояния ярости и принялась рвать и метать. - Нет, ну какая скотина!!!
   Ирина переждала вспышку эмоций:
   - У вас никого нет, кто мог бы подойти под описание?
   Виктория осеклась.
   Хотя её грудь по-прежнему вздымалась от гнева, как земля при землетрясении, она всё же взяла себя в руки:
   - Так сразу и не вспомнишь... Да и слишком оно общее...
   - Вы подумайте, пожалуйста. Присмотритесь к тем женщи-нам, что служат с вами.
   На лице брошенки не дрогнул ни один мускул:
   - Их не столь много...
   - Тогда ваша задача облегчается... Извините, но полковник ведь имеет слабость исключительно, - Резвова потупила взор, - к подружкам в погонах...
   - Мне известно...
   - Прибрежный мы проверим сами... А вы, если не трудно, не могли бы проинспектировать другие райвоенкоматы? Или сделать нам документы, чтобы мы попали в них, не вызывая подозрений?
   - Постараюсь.
   - И хорошо бы достать фотографии тех, кто подходит под описание. Я бы показала их свидетелям.
   - Не обещаю, но попробую...
   - Спасибо.
   - Опять, сволочь, связался хрен знает с кем! А ведь клялся, божился, что завязал! - в стенаниях Даваловой слышалось вселенское горе, словно весь окружающий мир в очередной раз не оправдал её надежд. - Правильно говорят, чёрного кобеля не отмоешь добела.
   У Ирины не было времени проявлять сочувствие, и потому она торопливо встала:
   - Я пойду, товарищ капитан?
   - Иди. И не обращай внимания на старую дуру!
   - Не такая уж вы и старая!
   Офицер расцвела цветком под лучами солнца:
   - Спасибо за комплимент, но год жизни с Дуриком идёт за пять лет, не меньше. Так что я уже глубокая старуха! И дёрнул же меня чёрт с ним связаться?!
  
  
   Манерная спустилась в курилку, где дымили сигаретами Су-качёва, Пробкина, Красникова, Идеалян, Угрюмова и Ростовце-ва.
   Ясное небо за окнами стремительно затягивали несущиеся с востока тучи. Над асфальтом улицы еще поддувал мягкий вете-рок, но там, в вышине, уже начиналась буря.
   - Пробивнюк совсем оборзела на старости лет! - старший мичман брезгливо скривила губы. - Представляете, вваливается ко мне сегодня и заявляет: "Марина, вы вчера сделали то, что я просила?"
   - А ты? - спросила старший матрос.
   - А что я? - морячка гордо вздернула подбородок. - Я и от-вечаю: "Нет, конечно. Но, если вы думаете, что я, как Разгиль-дяева на службе ничего не делаю, то в отличие от нее, я хотя бы за дело переживаю!"
   Дамы в погонах оценили достойный ответ подруги на наг-лые претензии матери-командирши.
   Раздражённо и быстро докурив, Сукачева сунула в нагруд-ный карман форменной рубашки пачку "Kiss'a" и ушла.
   - Хочу сдать комнату, что получила в наследство от двою-родной тетки. - сказала Угрюмова с видом девочки, которой одноклассники засунули за шиворот дохлого таракана. - Как думаешь, клиентов долго искать придется?
   Ростовцева на мгновение задумалась, балансируя на стуле:
   - Нет.
   - Почему?
   - У тебя же там сосед совсем глухой! - старший лейтенант томительное мгновение изображала родео на седалище, а по-том с грохотом рухнула на засыпанный пеплом пол.
   - И что? - Галина нагнулась, разглядывая свалившуюся мо-рячку.
   - Если повесишь свое объявление в консерватории, от кли-ентов отбоя не будет!!
   Дождавшись, когда все уйдут - для этого ей пришлось вы-курить ещё полсигареты - старшина, воровато оглянувшись на пустую лестницу, морщась от брезгливости, залезла холёными пальцами в пепельницу и достала из неё окурок старшего пра-порщика.
   Его следовало отдать Ирине.
   Чтобы сравнить с тем, что они нашли на даче Диареева.
  
  
   - Юлик, съешь кусочек торта! - плотоядно улыбаясь, Лама-ра поставила на стол перед Бодунковым собственноручно при-готовленную ею выпечку.
   - Спасибо, не хочу.
   - Ну, попробуй, вкусный!
   - Да нет, спасибо.
   - Юлик, пожалуйста! - прапорщик уговаривала его, как лю-бящая мамаша уговаривает капрзничающее за едой дитя.
   - Я вообще сладкое не люблю.
   - Жри торт, придурок! - в глазах Драчильевой сверкнули молнии. - Внутри кольцо! Я замуж за тебя хочу!
  
  
   Огнева перехватила Красавину на выходе из кабинета:
   - Данусь, у меня для тебя кое что есть! Эксклюзив! Это что-то!
   - И что же?
   - Комбинашка! Светящаяся!! В темноте!! - с неимоверной гордостью сообщила сержант. - Твой рухнет!
   Старший прапорщик прикусила нижнюю губу.
   Сейчас у неё не было никого, к кому можно прижаться, об-нять, поделиться своими заботами и излить на него ласку и любовь.
   Раньше она даже не догадывалась, как это тяжело - оста-ться одной, без мужчины.
   Ночами мучило неотвязное назойливое желание, превра-тившееся из друга в злейшего врага и внезапно показавшее острые когти и зубы.
   Совсем недавно Данута не подозревала о своих естествен-ных - физиологических - тяготах.
   И вот морячка, сама того не желая, напомнила ей о том, о чём напоминать вовсе не следовало бы.
   Но показывать свою боль перед кем бы то ни было совсем ни к чему...
   - Надо посмотреть.
   Пусть Светка думает, что у неё всё хорошо!
   Даже отлично!
   Они прошли в Комнату Психологической разгрузки, запер-лись изнутри, задёрнули шторы на окнах, создавая необходи-мый интим.
   Пока старший прапорщик раздевалась для примерки sex-комбинации, ей пришла в голову гениальная на её взгляд мысль:
   - Свет, ты же у нас всё знаешь и всё видишь?
   - Что тебя интересует?
   - Скажи, Сукачёва всегда курила "Kiss superslims" лёгкий?
   Та задумалась, напрягшись, как подводная лодка на боевом дежурстве:
   - Сколько я помню, да...
   - А цвет волос у неё натуральный?
   - По крайней мере "Shvarzskopf" у меня не брала. - корабельный старшина хитро улыбнулась. - Да и новая при-чёска ей больше идёт...
   - Ты о чём?
   - До отпуска она зачёсывала волосы вверх, - начала объяс-нять, словно учитель тупому ученику, Огнева, - а теперь по-стриглась и даже помолодела лет на несколько.
   - Я и не заметила...
   - Что она помолодела?
   - Что постриглась...
   Данута надела наконец эксклюзивную - купленную за ты-сячу рублей на вещевом рынке - комбинацию.
   - А почему ты спрашиваешь об Анжелке?
   - Почему?! - мысли Красавиной заметались вспугнутыми бабочками. - С ней хочет познакомиться один человек, но не знает, как подступиться.
   - Ха-ха три раза! - Людмила искренне развеселилась. - Су-качёва и мужчина - несовместимые понятия!
   - Кто знает?
   Старший прапорщик подошла к настенному зеркалу.
   Её соски и лобок призрачно светились в полумраке.
   "Купи-продай" оценила вид потенциальной покупательни-цы в предлагаемой ей обтягивающей выпуклости и вогнутости комбинации:
   - Потрясающе выглядишь! И размер твой!
   - Действительно, как на меня...
   - Берёшь?
   - Сначала скажи, сколько запросишь?
   - Договоримся!..
   Сержант не была хищницей и намеревалась получить с Да-нуты всего-то 100% прибыли.
   То есть - накинуть ровно тысячу на первоночальную цену, предложив купить товар за две.
   Разве же это много для индийского эксклюзива с итальян-ским брендом?!
  
  
   - Чем порадуешь? - нетерпеливо спросила Пробивнюк, курсировавшая по коридору военкомата, словно боевой ко-рабль, охраняющий морские границы родного отечества.
   Попадавшиеся им навстречу с Ириной сотрудники военко-мата ходили со скорбными лицами, словно уже начались поми-нки.
   Скорее всего мало кто из них верил в то, что Дуркало ещё жив.
   Облизнув губы, вице-сержант виновато пожала плечами, приняв позу абитурьента на экзамене:
   - Пока ничем... Появились кое-какие зацепки, но пока рано о них говорить...
   - Боишься сглазить?
   - И это тоже, товарищ подполковник.
   - Может, ты и права... - Елена смотрела на Резвову внимательно и серьёзно, как врач, пытающийся поставить вер-ный диагноз. - Лучше всё досконально проверить и перепроверить, чтобы не ошибиться...
  
  
  
   Несколько танцующих пар лениво топтались в зале под ти-хую музыку.
   Ибанович, держа в руках бокал с шампанским, рассматрива-ла посетителей, тихонько постукивала по столику, за которым сидела, длинными ногтями.
   И внутренне тряслась от бешенства и злости, как паровой котёл, в котором опасно повысилось давление.
   Ты обо мне ещё пожалеешь!
   Сколько раз повторяют эту фразу женщины, вспоминая подло сбежавшего от них мужика!
   Излюбленную!
   Избитую!
   Сколько раз они твердят её на все лады с разной инто-нацией!
   И совсем не потому, что продолжают любить гнусного пре-дателя! В них клокочет, встаёт на дыбы, яростно протестует, высоко поднимая голову, уязвлённое самолюбие. Они лелеют нанесённое им тяжкое оскорбление, заботливо её выращивают, поливают слезами и щедро удобряют гневом.
   Ибанович не была исключением из правил.
   Потребляя вовнутрь уже третью порцию спиртомицина - до этого уже были водка и коньяк, лейтенант придумывала всевоз-можные и страшные способы отмщения и упивалась вообража-емым зрелищем поверженного, сломленного и несчастного Ду-ркало.
   За его наглое и подлое враньё о семейном положении!
   Ибо месть - приятное и сладкое чувство!
   Но в реальности, а не в мечтах!
   И вершить её следует поскорее - ковать железо, пока оно горячо.
   Однако для этого прежде всего необходимо найти полков-ника!
   Она очень любила мужчин - в народе про таких говорят: "слаба на передок".
   Но Инна ничего не могла поделать со своей физиологичес-кой тягой к противоположному полу.
   Да и не особенно хотела, если честно.
   Любовников она меняла, как перчатки, умудряясь подце-пить очередного жеребца практически в любом месте: на служ-бе, в магазине, на улице, даже в транспорте. Причём, долго с одним мужиком старалась не общаться, чтобы возникшая эмо-циональная привязанность не мешала плотским утехам.
   В дни, когда с любовниками было туго, ей приходилось довольствоваться мужем.
   Тот был всем хорош: добрый, умный и покладистый чело- век, но в постели её не удовлетворял категорически. А так как работать над собой в этом направлении отказывался, супруга считала, что имеет полное моральное право решать эту про-блему любыми доступными ей способами.
   Пока не была застигнута им на месте преступления в гара-же, куда его занесла нелёгкая, в то время, когда она расплачи-валась с соседом понятно как за замену аккумулятора.
   Развели их быстро.
   А после Ибанович встретила Дуркало, неутомимого в плотских утехах и подходившего ей по всем параметрам.
   Но, как оказалось, он был женат!
   И её надежды на замужество развеялись во прах!
   - Разрешите присесть? - над Инной, словно ворон над раненым воробушком, навис молодой человек.
   Она шикнула на него, как на брехливую собаку, и при
   этом её грудь раздулась капюшоном у кобры.
   Напуганный посетитель поспешно ретировался.
   А лейтенант намертво вцепилась в столешницу, точно потерпевший кораблекрушение в край плота.
   Ничего, Дуркало своё получит, пусть только найдётся!
   - Официант! Ещё водки!
  
  
   Ирина нашла Дануту в курилке, где та дымила в гордом одиночестве "Winston'ом":
   - Как наши дела?
   - Переговорила тут с Огневой. - старший прапорщик неко-
   торое время жевала губами, будто материлась про себя, изо всех сил стараясь загнать мат обратно в глотку. - Пришлось ради дела разориться на две тысячи.
   - На что?!
   - Вот на это. - Красавина вытащила из-за спины красиво оформленную картонную упаковку с совершенно ненужной ей комбинацией.
   - Однако! - тонко присвистнула вице-сержант, рассматри-вая обновку подруги.
   - Что же было делать?! Ведь не могла я просто так её рас-спрашивать?.. Ничего, может когда и пригодится... - судя по тону Красавиной, она была совсем не уверена, что хоть раз на-денет светящуюся в темноте sex-ночнушку.
   - Что удалось вытянуть?
   Данута рассказала о беседе с "купи-продаем" во всех по-дробностях.
   - Умничка! - одобрила её Резвова. - А про платье ты на вся-кий лучай не спросила? Чем чёрт не шутит? Может, у неё было похожее в продаже?
   - Мне и в голову не пришло...
   - Ладно, я сама с ней поговорю.
   - Вот вы где! А я вас ищу! - Манерная горохом ссыпалась с лестницы. - У меня есть кое-что для нас! - старшина с видом победителя в ожесточённом бою подала Ирине окурок.
   Та насторожилась кавказской овчаркой:
   - Чей?!
   - Той же самой Сукачёвой.
   Вице-сержант достала из сумочки бумажный пакетик, выта-щила из него окурок, найденный на даче Диареева.
   Подруги тщательно их сравнили.
   - На твоём нет следов прикуса. - вынесла вердикт генераль-ская дочка. - И оттенок помады другой.
   - Это ни о чём не говорит.
   - Извините, но манера прикусывания фильтра - особая при-мета. - курсантка тяжко вздохнула, как замордованная жизнью и мужем простая российская баба. - Получается, - не она...
   - Получается... А про платье ты всё-таки спроси... - напом-нила старший прапорщик.
  
  
   - Товарищи, прошу садиться!
   Майор Лапушкина, несколько старше среднего возраста офицер с коротко подстриженными волосами, подчеркивавши- ми широкий покатый лоб и выдающиеся скулы и придававши-ми ей несколько монгольский облик, сделала приглашающий жест. При этом её свинцово-серые глаза смотрели с неприкры-тым радушием.
   Стоявшие вокруг стола президиума на сцене Актового зала горвоенкомата женщины в погонах расселись по выбранным ими местам.
   - Кто желает, может дымить.
   Курящие достали сигареты.
   Давалова присмотрелась к пачкам в наманикюренных паль-цах.
   Марки были разные, но "Kiss" с голубым фильтром курила одна прапорщик Гнидина, рядом с которой оказалась капитан.
   Правда, не облегчённый, а обычный.
   Но это ни о чём не говорило; в магазине или в табачном ки-оске могло просто не оказаться "Light'a".
   - На повестке дня у нас один вопрос. Через два дня наш до-рогой, любимый всеми, горвоенком, - Лапушкина сделала пау-зу, выразительно улыбнувшись Виктории, - уходит на заслу-женный отдых. То есть - в отставку! И мы с вами должны ре-шить, что ему подарить!
   - Цветы! - томно выдохнула дым к потолку лейтенант Сте-рвозникова, вся эффектная из себя, с мягкими русыми волоса-ми, зачёсанными вверх, правильным овалом лица, карими гла-зами с высокомерным выражением и тонкими аристократичес-кими пальцами, в которых в вертикальном положении торчала коричневая сигарета "More".
   - Это и так ясно... Что ещё? Какие будут предложения?
   - На какую сумму можно рассчитывать? - уточнила Гниди-на.
   - Полторы - на цветы и поздравительный адрес, пять - на сам подарок.
   Незаметно рассматривая прапорщика, Давалова не могла вспомнить, носила та раньше высокую причёску или нет.
   Сейчас её прямые волосы тёмной шатенки, забранные сзади в "конский" хвост, падали до лопаток.
   Из-под густых черных ресниц зеленые глаза на лице с вы-сокими скулами и упрямым подбородком с насмешкой взирали на весь мир. Верхняя губа имела циничный изгиб.
   Пока военнослужащие в юбках дымили сигаретами, усерд-но изображая размышления на лицах и являя собой заседание ЧК в период "военного коммунизма", решающего, как бы пе-ревыполнить план по продразвёрстке без потерь со своей сто-роны, капитан решала - не перекрасилась ли Гнидина специа-льно?
   Чтобы отвести от себя подозрения?
   И замести следы?
   - Товарищи, думайте поактивнее! - напомнила о цели со-брания майор.
   - Сервиз! Чайный или кофейный!
   - Видеоплейер с караоке!
   - Инструмент для дома! - выдала Ира Драчильева востор-женным, слегка придушенным от высоты чувств голосом.
   Развитие её интеллекта, как впрочем, и образование зато-рмозилось где-то на уровне первого курса законченного ею пе-дагогического училища.
   Поэтому она и спорола несусветную чушь - горвоенком ни-когда за всю свою жизнь после окончания училища не брал в руки хозяйственный инструмент, предпочитая использовать для этого солдат срочной службы.
   Мыслительницы с циничным сочувствием посмотрели на младшего сержанта и встретили слова ледяным молчанием, словно она был дрянью, которую уборщица никак не может выкинуть.
   - Кресло для дачи! - с яростью ипохондрика заявила Гни-дина. - Или диван!
   Лапушкина посмотрел на неё с некоторым удивлением, как будто только за собой признавал право на хорошие мысли, а тут вдруг влез кто-то ещё, и тоже с неплохой:
   - Я - за... У кого-нибудь есть возражения?
   Давалова подняла руку вверх, привлекая к себе внимание.
   - Капитан? - на лице майора появилось выражение уязвлён-ной гордости мастера, чью работу взялся критиковать дилетант.
   - Я предлагаю подарить генералу фотоальбом с портретами всех без исключения работников горвоенкомата.
   - Идея отличная, да где взять фотоаппарат?
   - Я завтра принесу. И сама сниму.
   Лапушкина обвела глазами собравшихся:
   - Как, товарищи?
   - Давайте.
   - И нам на память останется!
   - Идея принимается! - подвела итог майор.
   А Давалова ушла в себя, прикидывая способ, чтобы выяс-нить, какой сорт "Kiss'a" обычно курит Гнидина?
   И натуральный ли у неё цвет волос?
   И не перекрашивалась ли в блондинку Стервозникова?
  
  
   Данута постучала в дверь, за которой восседала Пробив-нюк:
   - Разрешите, товарищ подполковник?
   - Заходи. - Елена взглянула на неё поверх бумаг, разложен-ных на рабочем столе. - С чем пришла?
   - Идея одна возникла...
   - Что за идея? - и.о. военкома была спокойнее и благооб-разнее Девы Марии.
   - Через пару дней горвоенком уходит в отставку. А почему бы нам не преподнести ему групповой снимок инспекторов Прибрежного во главе с вами с подписями? Можно фото при-клеить к поздравительному адресу.
   - Без Дуркало?
   - Его в форме у жены попросим. Думаю, для такого дела не откажет.
   - Идея отличная. Но когда снимать? И печать займёт от суток до двух... Не успеем...
   - Успеем, товарищ подполковник. Сфотографируемся зав-тра у нас. А напечатаем там, где делают за 1 час. Выйдет доро-же, но тем не менее...
   Пробивнюк помолчала, обдумывая:
   - Лично я - за!
   - Тогда не могли бы вы попросить в приказном порядке, чтобы все завтра пришли на службу в парадной форме?
   - Попрошу. То есть - прикажу... - зам военкома довольно улыбнулась. - Молодец, старший прапорщик! От себя и от лица Дуркало объявляю вам благодарность!
   - Служу Отечеству!.. Разрешите идти?
   - Свободна... Стой! А кто снимать будет?
   Красавина посмотрела через плечо на мать-командиршу так, будто разочаровалась в своём лучшем друге:
   - Я, товарищ подполковник!
   - Сумеешь?
   - Не впервой!
  
  
   По достоинству оценив надпись на красочном рекламном плакате "Мальборо" предупреждает: Минздрав опасен для ва-шего здоровья", Манерная паправилась к переходу через ули-цу.
   - Девушка, а что вы сегодня делаете вечером? - заступил ей дорогу курносый тип.
   - Но-но!
   - Опаньки! - от удивления у парня стали круглые, как под-ставки для стаканов, глаза. - В лошадку играете?!
  
  
   Пробкина работала в "Foto-shop'e".
   Она пристроила собственное лицо на шею фигуры фэн-тезийной амазонки, отсканированной с репродукции творения Бориса Валеджо, обеими руками опиравшейся на двуручный меч.
   И теперь подбирала себе причёску.
   После доброго часа маяния ерундой Марина облегчённо вздохнула котлом, выпустившим из себя пар - наконец-то на-шла то, что так долго искала.
   Старший мичман перешла к следующему этапу.
   Отделила головы от туловищ у двух коленопреклонённых перед ней связанных врагинь, вывела на экран фото - лица Пробивнюк и Сукачёвой.
   Стоявший на заднем плане клыкастый и шипастый монстр в образе Дуркало был давно готов.
   Фанатка персонального компьютера закурила, решая кого на кого наложить - Елену на правую пленницу, Анжелику на левую или наоборот?
   При этом её взгляд стал нахален, как у шкодницы, считаю-щей свои пакости классным развлечением...
   Пробкина страдала от раздвоения личности.
   Одна её половина существовала в военкомате.
   Вторая - в виртуальном мире Интернета.
   Которая в последнее время стала подавлять первую, насто-ятельно требуя уйти со службы, целиком отдавшись власти компьютера.
   Она с отличием закончила полугодовые курсы програм-мистов и всерьёз задумывалась, не изменить ли ей жизнь.
   Тем более, что узнав о способностях Марины, многие зна-комые и незнакомые, но по рекомендации знакомых, стали делать ей хорошо оплачиваемые заказы.
   До сих пор старший мичман ни разу не подводила клиента.
   И ни разу не сделала так, чтобы он остался недоволен.
   Пробкиной заинтересовалась очень солидная фирма, возже-лавшая заполучить её в число постоянных сотрудников.
   Но Марина обожала форму, которую носила даже дома.
   И с трудом представляла себя без погон на плечах.
   Если бы её пригласили в ФСБ!
   Она занималась бы любимым делом, сменив кремовую ру-башку на серую!
   К глубокому прискорбию бывший КГБ пока не делал за-манчивого предложения, от которого невозможно отказаться...
   А вообще-то, какие её годы?!
   Либо всё впереди, либо всё позади!
   Ведь надежда не умирает никогда!
   В крайнем случае старший мичман готова была пойти служить в милицию, благо позволял возраст!
   Тем более, что форменная голубая рубашка с погонами была бы ей к лицу.
   Очень даже.
   Но...
   Телефон упорно хранил зловещее молчание, и мечты оста-вались всего лишь мечтами...
  
  
   Стоя на переходе, Манерная дождалась, пока красный свет светофора сменится зелёным, перешла на другую сторону ули-цы к летнему ресторану "Водопад".
   В её жизни были мужчины и несколько долгих связей, пока она не стала победительницей конкурса "Мисс Красная Звезда".
   Как и всякая, старшина мечтала о чистой, всепоглощающей любви, но к двадцати пяти прожитым ею годам поняла, что мужчины не слишком спешат разделить ее светлые чувства и порой довольствуются одной ночью, редко отваживаясь на следующую встречу.
   Илона была соблазнительна, ее тело жаждало любви, но у нее был развитый ум, чтобы довольно быстро понять: с кра-сивыми женщинами самцы предпочитают не связываться.
   Ибо вред, который наносится кошельку и нервам, пере-черкивает все удовольствия, что они могут доставить.
   К тому же все приличные мужики давно женаты.
   Счастливы ли они в браке - это второй вопрос.
   Но жена, как цербер, охраняет свое имущество и контро-лирует каждый шаг супруга.
   А неприличные - представители криминала или подобные ей самой вояки старшину не устраивали.
   С первыми совместная жизнь представлялась чересчур ко-роткой и неспокойной, со вторыми - слишком пресной.
   И она продолжала поиски того, кто закажет для неё марш Мендельсона и обеспечит достойное существование - неот-вратимо и с той неизбежностью, с какой утро приходит на сме-ну ночи.
   Недалеко от входа в ресторан, к которому подходила Манерная был припаркован чёрный джип с яркой наклейкой на заднем стекле: "Есть ли жизнь после смерти? Угонишь - узнаешь".
   Из него с букетом гладиолусов вылез тип, физиономией и габаритами напоминающий Владимира Дурачинского. Он по-ставил своё средство передвижения на сигнализацию, с широ-чайшей, во все 64 зуба, улыбкой протянул Илоне цветы:
   - Дорогая, ты разрешишь к тебе пришвартоваться?
   Она понюхала букет:
   - Хорошо, Алик. Давай конец.
   По-хозяйски положив руку на талию Илоны, спутник повёл её в "Водопад".
  
  
   Анна Львовна понимала, что за год обучения в военном учи-лище, дочь значительно от неё отдалилась.
   Впрочем, в последнее лето перед поступлением Ирина уже не была так близка с матерью, как раньше.
   Генеральша во всём винила тогда скаутов с их вреднейшей тягой к самостоятельности везде и во всём.
   Даже в какой-то мере грешила на музыканта, которого за-брали в армию.
   И гнала от себя вопрос - а была ли её близость с девочкой по-настоящему близкой?
   Она не отдавала себе отчёта в том, что дочь давно выросла, продолжая видеть в ней несмышлёного дитятю.
   Теперь же приходилось пожинать плоды материнской сле-поты.
   Сегодня генеральша вознамерилась снова вступить в бой с вице-сержантом.
   Упорства ей было не занимать, а, как известно, вода камень точит.
   Резвова-мать вошла в комнату дочери, лежавшей на диване и смотревшей по телевизору "Вести":
   - Добрый вечер! Мы ведём репортаж с нашей олимпиады. На ней отсутствует любой допинг-контроль. Да, да, спортс-менов не проверяют на допинг. - ведущий завороженно, как кролик, загипнотизированный удавом, смотрел в камеру. - Совсем не проверяют. Итак... Только что совершил прыжок с шестом Сергей Пупко. Зрители с нетерпением ждут, когда же он, наконец, приземлится...
   Анна Львовна взяла пульт управления, приглушила звук и с места в карьер пошла в атаку:
   - Всё-таки я не понимаю, что тебе может дать армия?
   - А что тебе она дала в своё время?
   - Ни. Че. Го.
   - В самом деле?
   - Представь себе!
   - Боишься я не реализуюсь, как и ты?
   Мамаша неожиданно почувствовала себя маленькой и глу-пой девочкой, которой большая взрослая тётя задала каверзный вопрос, не имеющий ответа.
   И оскорбилась.
   То ли на саму себя, то ли - на дочку.
   - Неужели не ясно, генералом ты не станешь?!
   - Как знать...
   Почему до Иринки не доходят простые истины, понятные всем, кроме неё?!
   - Не витай в эмпиреях, спустись на землю!..- раньше бы жена генерала запросто разыграла сердечный приступ, но теперь этот номер не проходил. - Я хочу тебе только добра!
   - На свой манер. - курсантка была полна скептицизма.
   - С тобой невозможно разговаривать!
   - Возможно. Если на меня не давить. - Ирина поморщилась, словно ей сунули под нос и заставили нюхать давно протухший антрекот.
   - Это я-то давлю?!
   - А разве нет?
   - Прямо сказка про белого бычка! - Анна Львовна решила сменить тактику. - Да, забываю спросить, как там твой Вита-лий?
   - Служит.
   - Надеюсь, вы переписываетесь?
   - Конечно.
   - И каковы твои виды на него?
   Резвову-младшую всегдаё раздражало, когда кто-либо пы-тался устроить её личную жизнь.
   Она мигом начинала чувствовать себя старой девой - слава Богу, что пока не матерью-одиночкой
   И потому прибавила звук телевизора:
   - В марафоне традиционно побеждает бегун из Кении. Он единственный, кто добежал до Кении.
   - Ты не ответила.
   Если бы среди панфиловцев была хоть одна женщина, мать точно оказалась на её месте - как и герои битвы за Москву, она не сдавалась и не отступала.
   - У меня нет на него никаких видов. Он всего лишь мальчик. А у меня нет желания становиться для него второй Людмилой Карловной. Вытирать нос и няньчиться со взрослым младенцем.
   На лице генеральши появилось такое изумление, точно дочь подкралась к ней сзади и воткнула нож в спину:
   - Жаль... Парень мог бы далеко пойти. У него есть задатки...
   - Очень рада. Но мне с ним не по пути.
   - Давно так решила? - Анна Львовна смотрела на собствен-ного ребёнка с выражением лица маленькой девочки, которая только что видела чудесный сон и вдруг обнаружила, что об-мочилась.
   - Главное, - решила. И ничего менять не собираюсь. Мы с ним слишком разные.
   Ирина могла бы добавить, что и с матерью они тоже очень разные.
   Но не стала её расстраивать сверх меры.
   Чтобы окончательно не отдалиться от неё...
  
  
   Почему женщины в коже и резине так возбуждают муж-чин?
   Потому что они пахнут новым автомобилем.
   Бодунков никогда не был автолюбителем. Тем не менее то, что обычно мешает танцору и помогает певцу вставало у него ясным солнышком только при виде Ламары в кожаной куртке, резиновых сапогах и ремнем в натруженных руках.
   Драчильева вдохновенно хлестала Юлика ремнем по рель-ефному заду, и он сладострастно взвизгивал, подставляя яго-дицы под удары с оттяжкой.
   Для того, чтобы испытывать приятные ощущения в сексе и не быть холодным, как ледышка, Сергеич нуждался в боли. Но никто из его партнерш, кроме прапорщика, об этом не до-гадывался и после нескольких контактов, не приносивших ни одной стороне удовлет­ворения, очередная любовница заявляла, будто с ним что-то не так и, даже не извинившись, исчезала навсегда.
   С Ламарой же все было по-другому.
   Она требовала от него полной покорности; всячески об-зывала, на­ходясь во взвинченном состоянии, и избивала, ус-покаивая таким образом свои нервы.
   Но ему это нравилось.
   Только так капитан мог получать удовольствие...
   Его ягодицы горели огнем, давая мучительное наслажде-ние, нараставшее с каждым последующим ударом ремня, и Бодунков задыша­л громче гармони с прорванным мехом...
   И хотя Драчильева неоднократно разбивала сердце капита-на, плевала ему в душу и растаптывала лучшие чувства, Юлий не мог понять, за что же Господь дал ему, простому мазохисту такое счастье?!
  
  
   Капитан третьего ранга Угрюмова была замужем уже шестой год и так же преданно любила мужа, как в медовый ме-сяц.
   Но в последнее время ее семейная жизнь перестала приносить ей радость.
   Раньше милый и кроткий супруг под влиянием мамочки, продолжавшей во всем наставлять его на путь истинный, аки годовалого младенца, испортился на глазах.
   Чувствуя поддержку мамаши, готовой потакать сыну в чем бы то ни было, он ничего не предпринимал, предвари-тельно с ней не посоветовавшись. А если Галина пробовала настоять на своем, сразу же становился грубым, нахальным и изводил жену бесчисленными и - совершенно неоправдан-ными - придирками.
   Конечно же, - с подачи мамаши!
   А последний год - даже полтора! - обращал на любящую его супругу внимание, как на женщину, самое большее раз в неделю, мотивируя это очередной бредовой идеей матери о пользе воздержания для их обоюдного здоровья!
   Но Угрюмова боролась за свою любовь!
   Поэтому, когда ее муж зашел в прихожую, она, призывно улыбаясь и потупив глазки, в традициях классической опе-ретты приникла к его груди:
   - Дорогой, последнее время мы нигде с тобой не бываем...
   - Ладно, завтра пойду выбрасывать мусор, возьму тебя с тобой.
  
  
   Услышав звонок, Красавина вышла в прихожую окрыть дверь.
   Кто бы это мог быть?
   Она никого не ждала в гости.
   Если бы приехала Ирина, та сначала бы позвонила...
   Первое, что увидела старший прапорщик, когда отперла дверь, был роскошный букет роз.
   Потрясающий!
   Огромный!
   Хозяйка не верила своим глазам.
   А выражение её лица говорило о том, что она готова без колебаний принять всё, что ждёт её по ту сторону небесных врат за эти цветы.
   Которые чьи-то руки тискали, словно плюшевого зайку.
   - Можно?
   Чубатый майор с усами в стиле Боярского застенчиво улы-бался, не решаясь войти.
   - Ты?!
   Перед ней переминался с ноги на ногу тот самый офицер, с кем она познакомилась в Доме Офицеров.
   Кто дал ей надежду избавиться наконец от одиночества.
   И кто неожиданно пропал неизвестно куда, ничего не объ-яснив.
   - Прости, но я должен был срочно уехать в командировку. - майор вёл себя так, будто он - Харон собственной персоной, желающий удостовериться в правах Дануты на пересечение вместе с ним вод Стикса. - Только сегодня вернулся, и сразу к тебе... Звание вот мне дали... Досрочно, очередное...
  
  
   Сёстры Драчильевы развлекались на ночной дискотеке.
   Длинноволосый молодой человек позвал на танец Ирину, последовавшую за ним с видом царицы, оказывающей ему вы-сочайшую милость.
   Юкля осталась в окружении одиноких девиц.
   Вдруг на пороге зала появился настоящий мачо - в об-тягивающей мощный торс футболке и облегающих джинсах.
   Хуюлечка рванулась к нему наперегонки с другими дев-чонками, испускавшими на бегу восторженные ахи и охи:
   - Разрешите вас пригласить?
   Супермен согласился, и они стали танцевать, тесно при-жавшись друг к другу.
   - А как вас зовут? - томно поинтересовалась Юля.
   - Арчибальд...
   Рядовая одобрительно показала младшему сержанту боль-шой палец:
   - Вообще-то я часто сюда заглядываю, но встречаю вас впервые.
   - Да я только что с зоны откинулся. Пятнадцать лет срок мотал.
   - Надо же?! За что? Политика?
   - Нет, я серийный маньяк!
   В этот момент Юкля поравнялась с Хуирочкой и жарко шепнула ей:
   - Представляешь - не женат!!
  
  
   При виде вошедшей в кабинет Цветковой, Красавина едва сдержала улыбку:
   - Ты не слишком переусердствовала с косметикой?
   - Могу себе позволить.
   - Но зачем же так сильно? Это почти вечерний макияж! Тени яркие! Попробуй серо-зеленые, под цвет твоих глаз.
   - Разве так лучше? - Людмила посмотрел на Дануту с таким откровенным подозрением, будто та таскала у неё дома из буфета серебряные ложки.
   - По крайней мере, не так откровенно... Точнее, не так откровенно-призывно... - сказала Данута тихим спокойным голосом, каким взрослые говорят с детьми, испугавшимися ночного кошмара.
   - Ты о чем?
   - О том прекрасном принце, с которым тебя видели. Разве не он звонил четверть часа назад?
   Цветкова побледнела, застыв накрахмаленной салфеткой:
   - С чего ты взяла, что это был он? И что он вообще мне ну-жен? - и спросила таким обиженным тоном, словно ему только что съездили по носу.
   - А какая же еще сила может сподвигнуть тебя накраситься с утра пораньше? Ты ведь у нас лентяйка и соня...
   - Шерлок Холмс ты наш!
  
  
   - Значит, пока никаких следов? - прихлопнув на щеке кома-ра, зло спросила Пробивнюк.
   - Как сквозь землю провалился, товарищ подполковник. - сказала Ирина голосом Золушки, которую злая мачеха не пу-стила на бал.
   - Странно... Должна же быть хоть какая-то зацепка. А полу-чается - ничего?
   - Так точно...
   - И тем не менее продолжайте расследование! Не расслаб-ляйтесь и что-нибудь обязательно появится! - подвела итог докладу зам пропавшего Дуркало вдохновенным тоном про-фессионального борца за победу коммунизма в отдельно взятой стране.
  
  
   Прапорщик Гнидина застыла по стойке "смирно" перед Да-валовой, напряжённо глядя в объектив её фотоаппарата, на фо-не задвинутого занавеса на сцене Актового зала.
   - Лен, ты бы поменяла причёску.
   - Чем тебе эта не нравится? - "модель" посмотрела на капи-тана так, точно та пригрозила на месяц перевести её на хлеб и воду.
   - Не могу объяснить, но мне кажется, она не совсем твоя.
   - А как надо?
   Виктория приняла задумчивый вид, разглядывая Елену в разных ракурсах через видоискатель "Fino 40S" производства "Samsung", собранного в Малайзии.
   - Попробуй зачесать волосы вверх, как Стервозникова. Уве-рена, тебе пойдёт.
   - Тогда помоги.
   Пока капитан держала карманное зеркало, прапорщик до-бросовестно старалась сделать себя лучше, чем есть на самом деле.
   - Чего только не сотворишь ради самой себя. - сказала Гнидина. - Помню, решили мы с моим последним заняться лю-бовью, как в том фильме "8,5 недель". Я разделась, он помазал меня клубникой и стал её слизывать. Все было блаженно хоро-шо... А вечером его прихватил понос от немытых ягод... - она наконец справилась со своими волосами.
   - Так гораздо лучше. - оценила затраченные ею усилия Ви-ктория.
   - Правда? - прапорщик покраснела от удовольствия, что та редиска.
   - Конечно... Только я не пойму, у тебя цвет естественный, или ты осветлялась?
   - Я?! - "модель" немедленно приняла боевую стойку. Капи-тану даже показалось, что она видит, как у коллеги по службе со всех сторон выставились и навострились дикообразовские колючки. - Да ты что?!
   - Ну, извини, не обижайся. - Давалова извиняющимся жес-том погладила ее по погону.
   - Ладно, проехали. - лицо прапорщика дышало холодом.
   И, чтобы разрядить обстановку, Виктория задала насущный вопрос современности, столь долго вертевшийся у неё на язы-ке:
   - Слушай, а я почему-то думала, ты куришь облегчённый "Kiss".
   - Ага, сейчас! Пробовала как-то раз, но им просто не наку-ришься... - Елена выпрямилась, устремив на офицера, как ей казалось, мечтательный взор. - Ты снимать-то меня будешь?
   - Встань, как тебе удобно. - Давалова нацелилась на Гниди-ну фотоаппаратом. - Внимание!
   Ярко полыхнула вспышка.
   - Готово.
  
  
   - Здравствуй, Светик. Ты-то мне и нужна.
   Огнева резко затормозила перед Ириной:
   - Дануська вчера похвасталась комбинашкой? - её глаза алчно блеснули. - Тоже хочешь такую?
   - Мне нужно платье... Найдётся что-нибудь для меня?
   Корабельный старшина оглядела курсантку с головы до ног - так коннозаводчик осматривает стати предложенной ему ло-шади перед тем, как её приобрести:
   - Какое тебе надо? Повседневное, на выход?
   - Летнее. Но, чтобы использовать и так, и так. Единствен-ное условие - тёмного цвета. Как ты делала девчонкам.
   - Неправда твоя! - Светлана надулась, точно получила сме-ртельное оскорбление, смываемое только кровью обидчика. - Оливкового цвета взяла одна Анжелка! Старлей - нежно-голу-бое, а новый старший матрос - поросячье.
   - Новый - кто?
   - Красникова. Ты её еще не видела?
   - Пока нет. А стоит?
   - Неплохая девица... Так тебя интересует именно тот фа-сон?
   - Образец есть?
   - Идём ко мне, покажу.
   Они прошли в кабинет Огневой, где та вытащила из ящика рабочего стола цветной каталог.
   - Они брали это, шифоновое. - "купи-продай" ткнула паль-цем в одно из фото.
   - Очень даже ничего... Сколько?
   - Для тебя - полторы. Размер не говори, знаю. Но принесу завтра-послезавтра. Устроит?
   - Вполне... Можешь дать мне каталог? Дануте показать?
   - Возьми... Но она тогда не заинтересовалась.
   - Когда?
   - Месяца два назад.
   - Может, сейчас передумает?.. Да и знакомые заодно пускай посмотрят...
  
  
   Сидя за своим столом в кабинете, Ибанович рассматривала групповой снимок сотрудниц управления, сделанный к 8 марта.
   Среди добрых трех десятков женщин только пятеро были сфотографированы с высокими причёсками.
   Но одна - натуральная блондинка, вторая имела пепельные волосы. И, насколько Инна помнила, за последнюю пару лет никто из них не пользовалась навязчиво рекламируемыми крас-ками "Гарнье" или "Шварцкопф".
   Ещё двоих она вычеркнула из списка подозрительных из-за бальзаковского возраста - Дуркало всегда предпочитал кого помоложе.
   К тому же капитан Бекишева была казашкой.
   А как-то раз Лео весьма нелицеприятно выразился при Иба-нович об узкоглазых в общем и в частности, ясно давая по-нять, что лучше славянок для него никого нет.
   Да и, по словам Дануты, очевидец из Туманного не упоми-нал об азиатских чертах лица подлой похитительницы!
   И свидетельница, с которой говорила Ирина, - тоже.
   Тогда старший прапорщик Шония также не подходиоа на роль гнусной разлучницы.
   Во-первых, как всякая восточная женщина, принадлежала лишь законному мужу, служившему тут же в управлении.
   Во-вторых, её чересчур длинный нос едва ли мог вызвать у полковника страстное желание почесать собственную похоть.
   Оставалась старший лейтенант Онаньева.
   Неужели она увела полковника из-под самого носа Инны?!
   Того, кто при первой же встрече просто положил её на ло-патки!
   Что за мужчина!
   И она решила, что он должен стать её!
   Во что бы то ни стало!..
   И, если Онаньева окажется мерзкой похотливой вороватой сучкой, лейтенант придумает для неё кое-что.
   Когда та узнает, ей, возможно, будет очень неприятно...
   И пусть мстительницу осуждают!
   Зло должно быть наказано!
   А если она что-то захочет, обычно добивается этого!
   Любым способом!..
   Но Инна никак не могла вспомнить, курит ли старший лей-тенант "Kiss" и курит ли вообще?
   И была ли на юбилее в Доме Офицеров, когда Ибанович познакомилась с Дуркало?
   Это следовало выяснить!
   Как можно скорее!!
  
  
   Чувствуя себя Джессикой Флетчер, капитан кивнула Стер-возниковой на сцену Актового зала.
   Лейтенант приняла картинную позу, старательно, но неу-мело копируя позу фотомодели из гламурного журнала.
   Получилось довольно убого.
   Давалова смерила её снисходительно-ироничным взглядом. Так охотник смотрит на птицу, попавшую в силки.
   Однако, капитана интересовали процессы получения сним-ка и общения с подозреваемой в грехе прелюбодеяния с её законным мужем.
   Тем более, что прошлое Екатерины, словно прописью, про-ступало у неё на лице.
   И поэтому Виктория ничего не сказала о бросавшейся пря-мо в глаза фальши.
   Наоборот, одобрила:
   - Очень хорошо.
   Да и какая же женщина скажет другой женщине, что та со-вершенно не соответствует избранному ею имиджу, даже если отклонение видно невооружённым глазом?!
   Нет, она будет изображать архиискренность, восхищаясь не-существующими достоинствами той, кого считает дурочкой с переулочка, чтобы подчеркнуть отсутствие в ней шарма в гла-зах окружающих!
   Особенно, когда имеет на неё зуб!
   Или, даже не имея, просто из вредности!
   Из чувства вечного соперничества между самками для при-влечения к себе внимания самцов!
   - Левое плечо немного назад!.. - Давалова командовала Стервозниковой, как Жанна Д'Арк командовала Карлом VII при его коронации в Реймсе. - Так!.. Поворот головы на меня!.. Отлично!.. Подбородок выше!.. Сделай полшага вперёд!.. В объектив не смотреть! Снимаю!
   Мигнула вспышка.
   - Теперь можно и покурить! - доставая свои "More", лейтенант жестом оперной певицы указала на сиденья первого ряда в зале.
   Они спустились со сцены.
   - Представляешь, иду позавчера по городу и дико хочу в ту-алет. А "музыкального киоска" нигде не видать. Даже, как го-ворится, не пахнет. - Стервозникова говорила так, будто удив-лялась сама себе. - Изо всех сил стараюсь идти быстрее, почти бегу. И тут меня залавливают кришнаиты! Ребята неплохие, я к ним хорошо отношусь, но тут не в тему абсолютно! Я их веж-ливо пытаюсь отвадить, а они меня на какой-то сейшн зовут! Причём мне понравился основной аргумент! "Ваши глаза, как два больших цветка лотоса, и в них читается огромная жажда неизведанного..."
   - Да уж... - неопределенно протянула Виктория. - Кстати, давно хочу тебя спросить. Какой ты пользуешься краской для волос?
   - "Schwarzkopf".
   - А когда красилась в последний раз?
   - Где-то с полгода назад.
   - И до сих пор держится?
   - Так фирма же! - лейтенант сделала ударение на послед-нем слоге. - Не Китай и не Польша - настоящая Германия!
   - Дорого, наверно? - в глазах Даваловой расплескалось це-лое море наивного любопытства девочки-детсадовки.
   - Я не настолько богата, чтобы покупать дешёвые вещи! - с грустным пафосом заявила лейтенант.
   - Прости, а какой у тебя натуральный цвет волос? - сейчас капитан была простодушнее и наивнее младенца, только-толь-ко познающего мир.
   - Не спрашивай!
   - А всё-таки?
   По мере того, как менялось лицо Юлии , Давалова пони-мала, что наживает себе врага на всю оставшуюся жизнь
   Но отступать не собиралась, хотя было ясно, что тянет пус-тышку, и к её Дуркало лейтенант не имеет ни малейшего отно-шения:
   - Я никому не скажу.
   Взгляд Стервозниковой сделался точь-в-точь, как у проку-рора Вышинского, взирающего на Бухарина во время процесса "врагов народа":
   - Пегий...
   - Да что ты?! Никогда бы не подумала! - веки Виктории за-хлопали, как крылья совы. - А эта причёска тебе очень идёт!
   - Спасибо... - Юлия провела ладонью по губам, словно хо-тела изгнать вселившегося в неё злого духа, который заставил говорить против воли. - Я ношу её лишь на службе. Мой лю-бит, когда я распускаю волосы. Он тогда просто балдеет.
  
  
   После того, как Данута сделала групповой снимок инспек-торов Прибрежного и на всякий случай продублировала его, отстранив её железной рукой, вперёд вышла Пробивнюк:
   - Я прошу никого не расходиться! Десять минут на перекур и через пять минут снова собираемся здесь! Старший прапор-щик будет каждую из нас снимать отдельно! Вопросы есть?
   Конечно же, их не было.
   - Разойдись!
   Дамы в погонах разошлись по своим делам, включая отпра-вление естественных надобностей.
   И первой вернулась Красникова.
   Она была романтической натурой - в первый день весны обязательно приносила на службу букет вялых подснежников. Затем на ее рабочем столе непременно появлялась пышная ветка сирени, которая засыхала от старости, потому что стояла до упора. Позже - осенние разноцветные листья.
   И так каждый год.
   Валентина пекла великолепные пироги и куличи на пасху, носила их святить, выстаивала всю пасхальную литургию и приходила в военкомат просветлённая и торжественная, угощаля всех подряд.
   Семьи у неё никогда не было.
   При этом она была аккуратисткой и искренне любила не армию в себе, а себя в армии.
   Глядя на себя в карманное зеркало, ефрейтор поджала губы и покатала их одну об другую - растерла помаду. Но что-то по-казалось ей лишним, и Валентина начала осторожно снимать перламутровую розовость ватной палочкой:
   - Как по-твоему, что такое верх цинизма?
   - Не представляю.
   - Это когда тебе стелят в соседней комнате, а утром спраши-вают, почему ты такая грустная. - у Красниковой стал абсолю-тно несчастный вид, как у собаки, которую побили неизвестно за что.
   - Не бывает некрасивых мужчин, - как могла, постаралась утешить её Красавина, - бывает мало цветов и шампанского!
   Удалось.
   Из глаз старшего матроса исчезло отчаяние.
   - Становись.
   Данута приникла глазом к видоискателю фотоаппарата:
   - А как ты относишься к Дуркало?
   Валентина постаралась как-то справиться с мыслями, слиш-ком сложными для словесного выражения, и выдала:
   - При нём вообще-то порядка больше... А почему ты спра-шиваешь?
   - Внимание, снимаю!
  
  
   Войдя в кабинет горвоенкома, Давалова нежно прижалась грудью к его лицу:
   - Я соскучилась.
   - Да что ты! - генерал трусцой подбежал к двери и запер её изнутри.
   Пока он проделывал манипуляции с замком, Виктория почувствовала себя Лизой Чайкиной, готовой ради товарищей пойти на любые пытки, даже самые зверские.
   И извращённые!
   И эротические!
   Лишь бы добиться от старого козла в последний раз стакан молока!
   Горвоенком притиснул капитана к себе:
   - Почему мы с тобой так поздно встретились?
   Виктория посмотрела на него с ви­дом девочки-подростка, впервые очутившейся в компании взрослого развратника:
   - Судьба - она и есть судьба...
   Ее застенчивая печаль дала свои плоды - он сломался и был готов на все, что бы она от него не потребовала.
   Особенно, если учесть поднявшееся с решительной мощью естество, готовое прор­ваться ей навстречу сквозь форменные брюки, которые со скоростью НУРСа отлетели в угол.
   При этом, исходя из соображений конспирации, горвоенком не стал раздевать Викторию - только задрал ей форменную юбку и стянул стринги.
   К тому же, как всем известно, Кремль стоял, стоит и будет стоять, а оружие воинов пенсионного возраста слишком часто даёт осечки!
   Поэтому каждая секунда полной готовности на вес золота!
   И совершенно незачем тратить время на обнажение телес!!
   Едва старче поставил ее на четвереньки и расчехлил свое боевое копье, шумно и учащенно дыша, как капитан, покрепче упершись лок­тями в побитый молью напольный ковёр, стала упруго насаживаться на него, будто на кол, быстро и сильно вращая упругим задом.
   Под сочные мерные шлепки двух тел и немилосердные укусы в седалище непонятно откуда взявшихся в кабинете комаров, генерал прибавил скорость, страшась натереть себе мозоли на интересном месте от чересчур пылких усилий догнать Давалову, несшуюся с легким храпом к финишу, словно ска­ковая лошадь.
   А потом она застонала так, что он даже испугался; как бы де­ журный адъютант не прибежал спасать бедняжку от насильни­ка-супостата.
   За всё надо платить.
   И, пыхтя паровозом на последнем издыхании, горвоенком полез за портмоне.
   Виктория уставилась на него странным взглядом; похоже, она сильно засомневалась в его здравом рассудке:
   - Мне не нужно денег! Дайте мне несколько бланков командировочных предписаний, чтобы провести инспекцию в районных и областных военкоматах.
   - Для чего?
   - Для дела. - она улыбнулась, глядя на не­го, как на тронувшегося умом.
   Радуясь в душе, что легко отделался; тем более, - случись что не так, отвечать уже теперь будет новый горвоенком, ге-нерал с довольной улыбкой вытащил из ящика стола несколько бланков с собственной подписью и оттиснутой печатью:
   - Возьми.
   Капитан сложила бумаги, засунула их в карман форменной рубашки и пытливо всмотрелась в лицо командира - ну, точно девственни­ца, впервые услышавшая от утехах плотской любви:
   - Я никогда вас не забывала! - с пафосом провинциальной актрисы второго плана воскликнула Давалова. - Даже с Дурка-ло! Вы мне верите?
   - Верю, милая! Верю! Но почему ты всё-таки пошла за Лео?
   И до чего же её достал этот старый пердун!
   От идиотского вопроса, заданного самым участливым тоном, она ощутила себя детской пирамидкой, из которой выта-щили стержень
   - Мне тридцать... - как всякой женщине, ей пришлось не-сколько преуменьшить перед ним свой возраст. - Если у меня нет штампа, выходит, я - лежалый товар.
   - Ты сошла с ума!
   - Нет! Залежалый товар, который никому не нужен...
   - Мне ты нужна всегда! - горвоенком превратился в ги-гантскую свёклу.
   И Виктория решила снова воспользовалась своей победой на любовном фроне - практически без перерыва для мужского организма пожилого возраста...
   Но сейчас испытала лишь поражение.
   Причём, несколько раз подряд из-за того, что боевое копьё старого генерала притупилось после первой же схватки.
   Она затихла на нем поверженной и обессиленной вальки-рией.
   - Прости меня!.. - он стал размером с сонную весеннюю му-ху.
   - Ничего, бывает. - капитан на секунду прикрыла глаза от изнеможения чувств. А потом жарко обвила обеими руками его шею. - Свяжите меня! - белые зубы прикусили мочку уха, по-росшего густым сивым волосом. - А потом делайте всё, что за-хотите!
   Горвоенком медленно покраснел.
   Казалось, он вот-вот начнёт изрыгать из ноздрей дым, а изо рта испускать языки пламени плотской страсти:
   - Это ты здорово придумала!
   Сперва генерал опутал Викторию по рукам и ногам верё-вкой, извлечённой из стола, потом натянул свои брюки с лампа-сами.
   А затем с грацией бегемота поспешно ретировался из каби-нета, оставив Давалову в полной прострации.
  
  
   - Анжел, что-то ты после отпуска какая-то не такая. - ска-зала Красавина, нацеливаясь на Сукачёву объективом фотоап-парата.
   - И какая же я, интересно?
   - Как бы не в себе.
   - Просто я давно мечтаю побывать в Париже! И вот моя мечта, похоже, осуществится! Прекрасные мальчики, атмо-сфера любви, аромат эротики! Ну, ты меня понимаешь? Как думаешь, какое время самое подходящее для такой поездки?
   - Постарайся попасть во Францию до выхода на пенсию. После этого там всё выглядит совершенно иначе.
   Анжелика надулась, как мышь на сыр в банке и голосом маленькой девочки-паскудницы спросила:
   - С чего ты взяла, что я необычная?
   - Показалось.
   - Да нет, я обычная...
   - А как дорого тебе обошлась стрижка?
   - Почти в тысячу.
   - Да брось ты!
   - Красота дорогого стоит. - старший прапорщик тактично умолчала о том, что наведение этой самой красоты оплачивала не из своего кармана, а из кармана Пробивнюк.
   - Зачем тебе это понадобилось? С длинными волосами так чудно смотрелась!
   - А сколько за ними ухода?! Врагу подобных пыток не по-желаешь! Да и образ что-то захотелось поменять. Давно соби-ралась, да всё как-то не получалось. А тут решилась - и вперёд!
   - Через тернии к звёздам?
   - Точно?
   - Пробивнюк оценила?
   - Ей понравилось... Дуркало вот жалко... - Сукачёва сму-
   щённо потупилась, будто ей было 14 лет и её неожиданно пригласил на свидание кавалер из 10 класса.
   - Серьёзно?
   - Помнишь, как говорят; своё дерьмо не пахнет. А при-шлют какого-нибудь идиота?! И что тогда?!. - Анжелика так ужаснулась, словно её собирались столкнуть с перрона на рель-сы под приближающийся поезд. - Кстати, а вам с Ирой удалось разузнать, где он, что с ним?
   - Пока слишком мало сведений...
   - Жалко...
   - Вообще-то я никогда бы не подумала, что ты не смо-жешь пристроиться при Пробивнюк... - Данута слегка измени-ла ракурс.
   - Если она останется...
   Мигнула фотовспышка.
  
  
   Поперхнувшись дымом, горвоенком закашлялся, стоя в му-жском туалете и читая предупреждающую надпись на двери кабинки: "Не бросайте окурки в писсуары!!! Они быстро раз-
   мокают, потом их долго раскуривать!!!"
   Генерал-майор закинул остаток сигареты в унитаз и вышел в коридор, размышляя о постигшем его в жизни фиаско.
   Вот вроде бы всё наконец наладилось: на приличную рабо-ту устроился, машины купил себе и детям, дачи построил две, любовницу завёл...
   А тебе уже шестьдесят и через завтра пора уходить на пен-сию по выслуге лет!
   В коридоре его внимание привлекли - сестры Драчильевы, упоённо ругавшиеся между собой:
   - Ты дура! - басовито выла старшая, коротко стриженная худая жердь, по имени Ирина.
   - Ты сама дура! - дребезжащим дискантом отвечала ей вторая, причёской и макияжем изображавшая из себя набо-ковскую Лолиту.
   Горвоенком не мог пройти мимо них, чтобы вернуться к се-бе в кабинет, где его ждала Давалова, и потому ласково поло-жил обеим руки на погоны, убирая парочку с пути:
   - Успокойтесь, девушки, вы обе совершенно правы.
  
  
   Старший мичман задумчиво взглянула на Красавину, скло-нив голову на плечо:
   - Ты знаешь, что такое гордость гусара? Слово из трёх букв.
   Та смущённо замялась:
   - Я всегда думала, все мужики считают это своей гордос-тью! Даже импотенты!
   - Да, но не у вех у них имеются усы!
   - Смотрю, ты стала прямо горной орлицей. Наверно, оттого, что Дуркало на мозоль не давит? - опомнясь, пошутила Дану-та, наводя фотоаппарат на Пробкину.
   - Он мне особо-то и не давил. Я его касалась постольку-по-скольку... Но всё равно жалко мужика. Идёшь вот так по улице и вдруг исчезаешь в никуда по дороге домой к любимой жене!
   - Любимой?!
   - Именно! На мой взгляд здесь что-то не чисто! - старший мичман смотрела с таким видом, точно вглядывалась в загнив-шие внутренности животного. - Не мог он кинуть ту, которая вместе с нами по сути дела спасла его тогда (*) и стала женой! Не верю!
  
  
   - Бабы, есть предложение! - Трезвых вгляделась в свое от-ражение в зеркале гримуборной Дома Офицеров, сделала губ-ной помадой поярче и повнушительней кровавое пятно на го-ловной повязке.
   - Говори. - повернулась к ней Разгильдяева.
   - Нам на сцене предстоит выпить за погибших товарищей, так?
   - Так.
   - А воду и лимонад, к вашему сведению, пьют только за ду-раков!
   - Ну и где ты сейчас возьмешь водки? - сразу поскучнела лицом Тихонина, поняв подругу с полуслова. - Я даже не пре-дставляю, где в этом районе ближайший винно-водочный.
   - Чтоб вы без меня делали! - достав из своей наплечной сум-ки две пластиковые поллитровки, старшина второй статьи при-няла горделивый вид Марка Лициния Красса, удостоенного триумфа за победу над Спартаком. - Пищевой, чистый!
   Старший сержант ловко свинтила с емкостей пробки и за-лила их во флягу, которую предстояло задействовать в каче-стве реквизита по ходу мини-спектакля.
   Неиспользованными остались около двухсот грамм "спир-томицина".
   - Встань на шухер! - кивнула Ольга Тихониной на дверь гримуборной, разливая остатки на троих. - А то еще войдет кто не по делу!
   - Точно! - поддержала ее Алла. - Не будем бросаться рань-ше времени в глаза нашим дурам. - и лихо опрокинула внутрь себя свою долю. - За нас!
  
   Ибанович увидела старшего лейтенанта Онаньеву в конце коридора управления пожарной охраны и поспешила ей на-встречу:
   - Привет, Наталья. Пошли покурим?
   Та посмотрела на неё так, точно никогда раньше не ви-дела:
   - Вообще-то я не курю...
   - Разве?
   - И никогда не начинала... Но, если хочешь, составлю тебе компанию... Слишком длинный отдых еще никогда и никого не довёл до смерти. - довольная своим чувством юмора стар-ший лейтенант жизнерадостно хихикнула.
   - Логично.
   Офицеры прошли в тупик в конце этажа, уселись в кресла из кожзаменителя около кадки с пальмой, к стволу которой ка-
   кой-то шутник прикрутил медной проволокой табличку "Мес-то для курения".
   - Помнишь юбилей в Доме Офицеров? - она ревновала её так, что ревность прожгла под сердцем дыру. Почему там , Ин-на не знала, но больно было именно под желудком и немного в голове.
   - Как я могу помнить, если на нём не была? Это вы развле-кались, а у меня тогда ребёнок заболел... - Онаньева почесала безупречную правую бровь. - Представляешь, вчера сцепились с моим из-за ерунды, а она спрашивает: " Мам, а сколько лет ты уже замужем?" Шесть, отвечаю. Дочка опять: "А сколько тебе осталось?"
   Ибанович вежливо улыбнулась, переводя разговор на инте-ресующую её тему:
   - Слушай, ты же в прошлый четверг ездила на совещание в Битумный? Что там было?
   - Обычный трёп ни о чём! Продержали почти до девяти ве-чера! Я потом устала перед моим Отелло дома оправдываться, почему так долго.
   Инна прикинула; по времени старший лейтенант могла по-пасть в Туманный в лучшем случае далеко за полночь.
   Если в её распоряжении не было вертолёта.
   Что крайне сомнительно.
   - Да уж, тебе нельзя не посочувствовать.
   - Выйдешь замуж, не дай Бог получить такого! А то будешь мечтать, как я, чтобы протянуть ноги в хорошие руки...
   Лейтенант затушила сигарету:
   - Всё хочу перейти на "Kiss", да не могу решиться... Ты не замечала, из наших никто его не курит? Хочу посоветоваться.
   Онаньева, подняла глаза к потолку, припоминая:
   - Думаю, никто. Мне прапорщик Задроченко как-то говори-ла, они слабые и дорогие. А при нашей-то нервотрёпке, нам бы что покрепче и подешевле.
   - Она права. - Ибанович поднялась. - Пойдём служить даль-ше?
   - Пойдём...
  
  
   Заскочив по пути в туалет, чтобы облегчиться, Давалова, прочитала на стене кабинки грозное предупреждение: "Не рекомендуется бросать в унитаз камни и тяжелые предметы, потому что это может вызвать повреждение унитаза".
   Если почечные камни - с большим допущением - может быть, и могут разрушить фаянсовое седалище, то что имеется в виду под тяжелыми предметами?
   Капитан задумалась.
   Но ее отвлекли от размышлений странные звуки.
   Из умывальной донёсся чей-то рёв и увещевания, харак-терные для спасения добрым самаритянином организма, страждущего от потери критического объема жидкости в виде слёз.
   Далее из эмоционального монолога - Виктория узнала го-лос Иры Драчильевой - выяснилось, что та в борьбе за Гро-мыхайлова потерпела поражение, сравнимое по силе непере-носимой скорби разве что с разгромом Паулюса под Сталин-градом.
   Сквозь всхлипывания и непрерывное сморкание младший сержант задала сакраментальный вопрос - чем она не нравится офицеру?
   Ответить на него Давалова при всем желании не могла.
   Да и не хотела.
   Как, впрочем, и помочь.
   Хотя в глубине души и сочувствовала.
   Она вспомнила своё поведение в состоянии влюбленности - возбужденное и нелогичное.
   - И ты все еще хочешь его? - Виктория узнала и второй голос - Хуюлечки или Юкли. - После того, как он тебя продал ни за грош? Дура ты, дура!
   - Не дура! - Хуирочка икнула. - Я его люблю-ю-у!.. Он для меня единственный шанс...
   - Шанс?!
   - Да-а! Бросить наконец эту долбанную общагу!..
   Из подобных сетей выпутаться непросто.
   Не говоря уже, - о разрушении иллюзий, выстроенных на пес-ке.
   Но как часто мы принимаем желаемое за действительное, а потом обвиняем в неудачах кого угодно, кроме самих себя.
   Такова уж человеческая сущность, и младший сержант не являлась исключением.
   До Даваловой донеслось трубное сморкание:
   - Ладно, пошли, что ли?
   - Рожу сначала умой.
   - А ты матери ничего не говори...
   - Да не скажу, не скажу!
   Когда за ними захлопнулась дверь из туалета, Виктория некоторое время продолжала философствовать на унитазе на тему: поближе узнаешь - подальше пошлёшь.
   Она понимала, что старшая дочка Драчильевой не была сейчас готова понять смысл всплывшего в памяти изречения именно для таких случаев жизни.
   В горвоенкомате вряд ли нашёлся бы дебил, готовый близ-ко сойтись с роднёй Ламары Сергеевны, зная склочный харак-тер прапорщика.
   Себе дороже!
   Хочешь жить долго и счастливо - держись от "святого се-мейства" подальше!
   Иначе быстро загонят в гроб!
   А Ире потребуется время, чтобы это осознать и реально по-смотреть на мир.
   Однако, в этом Давалова ей не помошница.
   Ну, не нравится она Виктории!
   Не нравится и всё тут!
  
  
   Ибанович снова рассматривала групповой снимок, сделан-ный к 8 марта.
   И пыталась вспомнить, не менял ли кто из сотрудниц упра-вления прическу до международного женского дня.
   Но память отказывалась подчиняться.
   Как правило, дамы в погонах, в отличие от гражданских, предпочитают поддерживать раз и навсегда подобранный для себя имидж.
   Утверждённый, понятное дело, командирами.
   И крайне редко его меняют.
   Включая использование "L'Oreal" для изменения цвета во-лос.
   А придумать предлог, чтобы задать интересующий Инну во-прос добрым трём десяткам женщин и не вызвать ненужный ажиотаж, было просто нереально.
   Как Джессика Флетчер она оказалась несостоятельна.
   Лейтенанту оставалось только признать поражение.
   Ибанович набрала номер мобильного Ирины:
   - Здравия желаю, товарищ вице-сержант... Это я...
   - Я узнала...
   - Ир, у меня полный облом. Блондинки не подходят. Брюне-тки не вписываются в образ - грузинка и казашка. - затравлен-но заблеяла в трубку Инна ягнёнком, попавшим в лапы злого волка. - Ещё одна - некурящая... Не знаю, что и делать!..
   - Отрицательный результат - тоже результат. - голос Резво-вой был на удивление спокойным. - К тому же вряд ли Дуркало мог крутить любовь сразу с несколькими с того юбилея... Вы ведь ушли вдвоём?
   - Ну, да!
   - Конечно, по идее у него было время с кем-то договориться, кроме тебя... Но на мой взгляд - маловероятно..
   - А как у вас дела?
   - Кое-что удалось нащупать. Но пока рано говорить. Если всё пойдёт нормально, обязательно расскажу при встрече.
   - Тогда - пока?
   - Счастливо!
  
  
   На сцену гарнизонного Дома офицеров вышли Тихонина и Разгильдяева в гимнастерках и летных шлемах Великой Оте-чественной с багровыми от натуги лицами несшие на плащ-па-латке Трезвых с забинтованными головой, рукой и ногой. Сле-дом за ними семенила Милосердова с сумкой с красным крес-
   том на плече.
   Пока они продвигались поближе к рампе, Пробкина, испол-нявшая роль диктора, с пафосом проговаривала за кулисами текст:
   - Оставшийся в живых экипаж бомбардировщика после боя с превосходящими силами немецко-фашистских захватчиков в небе Ленинграда с боями отходил на восток, к стенам родного города. Командир эскадрильи Клычкова была смертельно ране-на, но пока оставалось хоть малейшая надежда, боевые подруги несли ее на себе. Видя, как они измучены, командир дала кома-
   нду на привал.
   - Стоп! - умирающим голосом сказала Трезвых. - Привал, бабы! Отдыхаем!
   Актрисы из народа, точнее - из Вооруженных Сил Россий-ской Федерации - живописно расположились на виду у зрите-лей. И Разгильдяева, правильно истолковав жест Ольги, доста-ла из вещмешка флягу, кружки, сделала разлив.
   - Выпьем же за товарищей, павших в неравных... - с траги-ческим надрывом в голосе заговорила старшина второй статьи.
   - Девочки, это что, правда спирт? - задала идиотский во-прос Татьяна, принюхавшись к содержимому своей алюминие-вой емкости.
   - ...боях за нашу советскую Родину! - с энтузиазмом закон-чила Трезвых.
   Все действующие лица выпили.
   Причем, "медсестра" густо покраснела и судорожно за-кашлялась с непривычки; в жарких спорах до утра о рос-сийской поэззии и своей роли в ней Милосердова с собратьями по перу для поддержанмя жара и пыла употребляла ис-ключительно портвейн, в крайнем случае - водку.
   Разгильдяева заботливо протянула ей стянутый с головы летный шлем:
   - Занюхай, солобонка!
   Ольга приподнялась на забинтованном локте:
   - Пи-и-ить!
   - Налейте командирше! - одобрительно кивнула Тихонина. - Она взяла у Аллы кружку, подала старшине второй статьи, поднесла к ее губам ломоть хлеба. - Будем!
   В рядах зрителей произошло волнение - самые умные нача-ли понимать что именно происходит на сцене. И поделились догадками с менее сообразительными.
   - Вот разобьем немецких гадов, приезжайте ко мне на Вин-ничину. У меня мама такие вареники с вишнями делает. - от непонятно чем вызванного перевозбуждения младший сер-жант засучила ногами.
   - А я вот в детдоме выросла. Маму свою и не помню... - Милосердова, точно следуя букве роли, посмотрела в зал с та-ким отчаянием, что тот даже ее пожалел.
   - Ничего, товарищи, кончится война, - старшина второй статьи шумно перевела дыхание, знаком приказала налить еще, - и мы все вернемся к нашим мамам! - она приняла от Ти-хониной кружку. - Ну, бабы, за родителей!
   Все актрисы, конечно же, поддержали тост.
   При этом Трезвых энергично уселась на плащ-палатке, оп-рокинула в себя очередную порцию спиртомицина и опять уле-глась.
   В зале начали раздаваться тихие смешки.
   Лицо Пробивнюк сделалось мрачнее грозовой тучи.
   Виновник торжества, наоборот, широко ухмыльнулся во все свои вставные тридцать два зуба.
   - Девочки, а давайте споем! - ефрейтор беспечно рассмея-лась. - Что-нибудь из Билана! Например: "Русский парень в ог-не не горит, русский парень в воде не тонет"!.. Ик!..
   Командир бомбардировщика очень медленно повернула к ней голову, будто опасаясь, что та может отвалиться:
   - Нельзя нам петь, кругом враги! - и печально ссутулилась.
   - Медсестре больше не наливать! - раздался выкрик из зала.
   Четыре пары актерских глаз возмущенно уставились на зрителей.
   Но, если глаза Трезвых, Разгильдяевой и Тихониной прос-то почти вылезли из орбит, то глаза Милосердовой, казалось, готовы были лопнуть, настолько они выпучились.
   Немая сцена продолжалась не менее минуты.
   Пробивнюк порывалась выскочить из кресла, горвоенком ее удерживал, успокаивающе похлопывая по плечу, и на его лице было выражение не то ласки, не то сострадания.
   Сердце Елены готово было выпрыгнуть из груди.
   Она хватала ртом воздух выброшенной на берег рыбой - понятно какие слова рвались из стиснутого спазмами горла, но звуки не могли пробиться наружу, ибо её трясло от злости.
   Лицо Ирины, сидевшей в зале неподалёку от и.о.военкома Прибрежного покраснело или даже посинело от потуг сдер-жать смех.
   Присутствовавший на мероприятии новый горвоенком то-же усиленно сжимал губы, чтобы не расхохотаться в голос.
   Угрюмова, стремясь как-то исправить положение, взбежала по приставной лестнице на сцену, скрылась за кулисами, отку-да принялась энергично жестикулировать, чтобы подчиненные прекратили этот беспредел.
   Но актрисы, видя, что терять им уже нечего, продолжили игру.
   Тихонина достала пачку "Кэмела":
   - Закуривайте, бабы!
   - Что же это за табачок у тебя такой? - Трезвых слегка на-морщила лоб.
   - Трофейные. "Верблюд" называются. - Евгения пренебре-жительно махнула рукой. - Трава.
   - Пакость какая. Чего только фрицы не придумают.
   Все актрисы закурили.
   Особенно колоритно смотрелась раненая, лежа пускавшая в потолок кольца. Она затягивалась и, подержав дым внутри се-бя, медленно выпускала его вверх.
   Зал внимательно следил за этим феноменом, любовался красивой струей дыма и наверно даже удивлялся, как это Ольга могла выделывать такие грандиозные фокусы.
   А тем временем Угрюмова решила повлиять на действие более решительными мерами и с видом "не-моржа", собрав-шегося нырнуть в прорубь, стала диктовать Пробкиной текст:
   - Но тут в лесу послышался шум. Штурман Остапенко за-кричала: "Немцы!"
   - Но тут в лесу послышался шум. Штурман Остапенко за-кричала: "Немцы!" - с энтузиазмом повторила старший мич-ман.
   - Немцы! - тусклым голосом, лишенным всяких эмоций, сказала Тихонина.
   - Спокойно, Остапенко. Это ветер шумит ветвями. - авто-ритетно заявила старшина второй статьи. - Нервы у тебя не в порядке - шутка ли, трое суток без сна... Выпей для успокое-ния!
   - Нервы, бля, ой!.. - майор третьего ранга смотрела на свою подчиненную таким взглядом, будто та жила на свете в силу чьей-то оплошности. - Это уже белка, товарищи!
   - Это уже белка, товарищи! - не снижая пафоса в голосе, ав- томатически повторила в микрофон Марина.
   Зал взорвался громовым хохотом.
   Горвоенком-именинник закрыл лицо руками и беззвучно затрясся - вероятно, придерживал искусственные челюсти, чтобы не вывалились от смеха.
   А Пробивнюк, судя по ее виду, готова была вонзить нож се-бе в грудь.
   - Что, Остапенко, осталось там еще?
   - Так точно, товарищ командир! - Тихонина побултыхала флягу у уха.
   - Надо допить, а то неровен час, погибнем - врагам доста-нется! - внесла конструктивное и очень своевременное пред-ложение Разгильдяева.
   - Наливай!
   - На утро оставьте лучше! - раздался сочувственный голос из зала под новые взрывы гомерического хохота.
   Но совет актрисы проигнорировали.
   И разлили остатки спирта.
   После чего, взяв свою кружку, командир бомбардировщика, нетвердо держась на ногах, подошла к краю сцены:
   - Товарищи! Я поднимаю этот тост за самое дорогое, что у нас есть! За то, чего каждый из нас и вас тоже с нетерпением ждет и когда-нибудь обязательно дождется! И пусть даже мы все погибнем, но он обязательно придет, ибо не неизбежен, как разгром немецко-фашистских захватчиков под Сталинградом! За дембель, товарищи!!
   Зрители ответили восторженным ревом.
   Горвоенком уже не боясь за выпадение обеих челюстей в открытую блеял по-козлиному подобно Михаилу Боярскому, когда тот исполняет эстрадные песни.
   Тихонина и Разгильдяева уложили Трезвых на плащ-палатку и во главе с Милосердовой унесли ее со сцены, печатая строе-вой шаг.
   "Медсестра" чуть задержалась, выхватила у Пробкиной ми-крофон и нетрезвым голосом бодро выдала:
   - И они пошли дальше!
   На лице Пробкиной появилось такое выражению, точно она подействовала на нее, как рвотный порошок.
   Зал был в восторге.
   Угрюмова - в обмороке.
   А Пробивнюк - в коме.
  
  
   После торжественного концерта, часть провожающих гор-военкома на давно заслуженный отдых разбрелась по буфетам, чтобы с помощью алкоголя воздать должное героиням дня из Прибрежного военкомата, а так же снять стресс от близкой разлуки с генерал-майором.
   Часть же направилась в танцевальный зал, чтобы сплясать на его костях.
   Давалова, Ирина и Данута зашли в свободную гримубор-ную и принялись рассматривать снимки тех, кто попадал в раз-ряд потенциальных похитительниц Дуркало.
   - К сожалению, Ирочка, у меня только две кандидатуры. - Виктория выложила фотографии. - Лейтенант перекрасилась с полгода назад. - она ткнула пальцем в Стервозникову.
   - Значит, в Туманном быть не могла.
   - И естественный цвет у неё пегий.
   Красавина коротко хохотнула.
   - Да и не верится мне, что мой Дурик стал бы иметь с ней дело.
   - Согласна. Чересчур вульгарна.
   Капитан благодарно улыбнулась вице-сержанту:
   - У прапорщика цвет волос естественный.
   Данута взяла фото:
   - Вам не кажется, в темноте она может показаться темнее, чем на самом деле?
   - Не знаю... - задумалась Давалова.
   - На всякий случай покажем свидетелям обеих. Лучше пе-рестраховаться. - решила Резвова.
   - А что у вас?
   Старший прапорщик выложила перед "частными детекти-вами" групповую фотографию инспекторов Прибрежного и не-сколько портретов.
  
  
   Сукачёва и Пробивнюк стояли у стены танцевального зала.
   Проследив направление взгляда старшего прапорщика, под-полковник сморщилась, точно понюхала нечто отвратительное, и отвесила ей смачную пощёчину.
   - За что?! - взвыла Анжелика.
   - А чтоб на мужиков не заглядывалась, когда я рядом!
   - А когда не рядом? - пробурчала себе под нос бедная "Дез-демона" и упёрлась глазами в пол у себя под форменными ту-флями.
   Но через пару минут "Отелло" в юбке со всего размаху приложилась ладонью к щеке любимой.
   - За что теперь-то?! - та открывала и закрывала рот засы-пающей на берегу рыбой. - Я же ни на кого не смотрела!!
   Елена улыбнулась обаятельной улыбкой гиены, признаю-щейся в том, что она большой гурман, и не всякие трупы ува-жает, лишь только свежие или, наоборот, тухлые:
   - А я как вспомню, так аж бесит!!
  
   Чувствуя себя гидом, знакомящим пестрое сборище ту-ристов, сгрудившихся возле неё с прекрасным жилищем ска-зочной кинозвезды, Красавина водила пальцем по фото:
   - Наиболее вероятными кандидатками мне представляются вот... вот... и вот... Кстати, Сукачёва изменила причёску сразу после отпуска! Хотя подозревать её - полный бред!
   - Почему? - брови Даваловой вопросительно изогнулись.
   - Потому что она предпочитает безопасный секс.
   - Это как? - удивилась Виктория, будто старший прапор-щик признавалась ей, что решила познакомиться с дервишем востока, и она не понимала, зачем той это нужно.
   - Наша Анжелика любит Пробивнюк... Лесбос, говоря по-научному...
   - Ну, вы даёте! - Давалова выглядела так, точно её подташ-нивало, а фото Сукачёвой держала в руках столь опасливо, как будто та была неким совсем недавно скончавшимся существом.
   Данута и Ирина тактично промолчали.
   Цветкова танцевала с блондинистым атлетом-капитаном, которого встретила в транспорте и ради которого нанесла с утра пораньше макияж.
   Вместо того, чтобы сделать это на службе, а дома поспать лишние сорок минут.
   - Вот я три раза был женат, - он интимно коснулся губами её уха, - и теперь точно знаю, что женщинам нужно...
   - И что же? - сержант прикрыла глаза от удовольствия.
   - Мужика хорошего!
  
  
   Сидя за столиком бара с бокалом коктейля, Ирина наклони-лась поближе к Дануте:
   - Нам надо решить, кто поедет к твоему Алику.
   - Какому? У меня нет никакого Алика! - не поняла та.
   - К алкоголику из Туманного... И когда?
   - А к твоей соседке? - Красавина отвела заинтересованный взгляд от пары молодых офицеров, сидевших неподалёку.
   - Я-то готова в любой день.
   - На поезде? - старший прапорщик хитро прищурилась.
   - Умеешь ты, Дануська, создавать трудности, чтобы я их ге- роически преодолевала.
   Офицеры, за которыми исподтишка наблюдала старший прапорщик, получили заказанную водку и достали бутер-броды.
   - Извините, - сказала официантка, - но у нас нельзя есть свою еду.
   Лейтенанты переглянулись, пожали плечами и поменялись бутербродами.
   Данута скривилась, как если бы глотнула хлористого каль-ция, и отвела от них взгляд:
   - Согласись, но твоя соседка будет гораздо откровеннее го-ворить с тобой, а не со мной. Тебя она знает.
   - Какая же ты вредная! - Резвова достала из сумки мобиль-ный телефон.
  
  
   Горвоенком грудным младенцем к материнскому соску присосался к горлышку бутылки коньяка "Российский". Отпил добрую половину, довольно крякнул и положил в рот ломтик лимона:
   - Представляешь, - благосклонно улыбнулся он адъютанту в чине майора, одобрительно следившему за его действиями у стола, накрытого для узкого круга особо избранных, - недавно стал импотентом, так, оказывается, мир так интересен: сущест-вуют театры, кино, цирк, парки...
  
  
   Давалова вальсировала с полковником-авиатором, которого в прошлом году как-то заставила ждать себя целых два часа, немного задержавшись перед свиданием (*):
   - Вы знаете, как называется человек, который спит с муж-чиной?
   - Гей?
   - Неправильный ответ, товарищ капитан. Правильный от-вет: женщина...
  
  
   Ибанович вышла на контакт после третьего мелодичного звонка в телефоне:
   - Але!
   - Здравствуйте, Инна.
   - Привет, Ириша. - её голос заметно потеплел. - Что-ни-будь прояснилось?
   - Кажется. Хотим кое-что уточнить... - Ирина была зага-дочнее сфинкса. - Но для этого нужна твоя помощь.
   - Что от меня требуется?
   - Снова свозить нас в Туманный в удобный для тебя день.
   - Всего-то?.. Послезавтра я совершенно свободна. Устраи-вает?
   - Договорились.
   - Тогда жду в десять у себя.
   - Спасибо.
  
   Диареев нежно сжимал в руках талию рыжеволосой ефрей-тора в медленном танце:
   - Основной закон врача гласит; возможности медицины без-граничны! Ограничены возможности пациентов!..
  
  
   Ирина, Давалова и Данута курили в Дамской комнате.
   - Ладно, съездим мы опять в Туманный. А если попусту? Мы же не проверили ещё остальные районные и областные во-енкоматы! - старший прапорщик искренне страдала, как мать, оплакивающая мечты всех матерей о своих детях.
   - Не беспокойтесь. - капитан подала ей бланки командиро-вок. - Это вам поможет.
   - И смысл нашего появления? - Красавину переполнял ске-птицизм.
   - Проверка статотчётности. Выборочная. По паре дней на точку.
   - А снимки делать якобы лучших бойцов?
   - Ваше дело. - Виктория сбила пепел с сигареты. - Тут я вам не помошник и не советчик...
  
  
   Красникова тесно прижималась грудью и животом к румя-ному лейтенанту:
   - Скажите, а вы верите в Бога?
   - Нет. - молодой офицер мрачно улыбнулся.
   - А почему? - проникновенно вопросила Валентина.
   Он тяжко вздохнул, выдержал театральную паузу:
   - У меня в загашнике есть бутылка водки. Хотите хлебнуть из горла?
   С лица старшего матроса змеиной кожей сползла улыбка:
   - Нет...
   - А почему?
  
  
   Сбежав из Дома Офицеров задолго до окончания вечера, Ирина обвела взглядом сидевших вместе с ней за столиком летнего кафе скаутов:
   - Что-нибудь новенькое появилось?
   Йорк, Багира и Клинт переглянулись между собой:
   - Тебе судить.
   Отставив в сторону вазочку с шоколадным мороженым, Рез-вова принялась рассматривать поданную ей пачку фотографий и рисунков.
   А пока она этим занималась, молодые люди вполголоса об-щались между собой:
   - Йорк, как ты считаешь, я красивая? - юная леди улыбну-лась вопросительной улыбкой.
   - Да.
   - Вот просто да, и всё?
   Он посмотрел на неё с сожалением, как умный на дурочку:
   - Да, ты красивая.
   - Да, ты красивая! - очень похоже передразнила Багира. - Как кобыла сивая? Так, что ли?
   - Да нет, ты не кобыла!
   - Спасибо, дорогой! А ты не козёл! Приятного дня!
   Вице-сержант не обнаружила в результатах наружного на-блюдения ничего нового, кроме Сукачёвой.
   Это было непонятно.
   Может быть, хорошо, а, может, и плохо.
   Смотря, как думать.
   - Спасибо, ребята. Вы мне очень помогли.
   - Не за что...
   - А что теперь?
   - На всякий случай присмотрите-ка вот за этой дамой... - па-лец Ирины уткнулся в Анжелику на фото.
  
  
   Данута достала пачку фломастеров, уселась на диване, гля-нула на Ирину:
   - Кого будешь разрисовывать?
   Та оторвалась от высокого стакана с квасом:
   - Мне всё-равно.
   - Тогда бери на себя портреты, а я займусь групповухой. - Красавина подвинула к себе магнитолу. - Не помешает, если я включу?
   - Наоборот.
   Они занялись художественным творчеством под сопровож-дение хорошо поставленного голоса диктора:
   - Дана Ларисова жалуется, что какой-то маньяк присылает ей SMS с угрожающим текстом: "Ваш баланс менее трёх дол-ларов"! Жанна Бриске столько раз собиралась вернуться в шоу-бизнес через постель, что на неё стали косо поглядывать про-ститутки!
   На фотоснимках лиц, подозреваемых в похищении Дуркало появлялись медленно, но старательно подрисованные солнце-защитные очки.
   Разных форм.
   Но одинакового размера.
   Примерно - на треть лица.
   - Зефира и Рената Дубинова запутались в кроссворде и вдвоём упали с лестницы! Сутенёр Николая Тоскова купил се-бе остров в Средиземном море!
   За окном шёл дождь
   Он не переставал ни на мгновение: безжалостный ливень - стена воды, отвесно падающая вниз и уже насквозь пропитав-шая весь мир.
   - И последнее сообщение из жизни звёзд, поступившее на этот час! Муж Наташи Принцессовой изменяет жене в зо-опарке!
   За откинутой занавеской на окне воздух пронизывали блеклые водяные струи.
  
  
   Слезы навернулись на глаза Хуирочки, она прикусила перламутровую губу и подняла вверх голову машинальным движением женщины, привыкшей беречь накрашенные рес-ницы.
   - Не реви. - ткнула ее кулаком в плечо сестра.
   - Да иди ты! - глаза младшего сержанта пропали безвоз-вратно.
   Аккуратные, загнутые вверх ресницы склеились, и тушь грязевым потоком устремилась вниз по щекам.
   Следя за Громыхайловым после окончания вечера в Доме Офицеров, она вместе с Юклей установила причину холод-ности к ней старшего лейтенанта.
   Рассмотрев в подробносях даму сердца обожаемого ко-мандира, старшая дочь Ламары признала, ей далеко до обла-дающей шармом стройной красотки с иссиня-чёрными воло-сами.
   И готова была разыграть настоящую трагедию в духе само-го великого Вильяма Шекспира.
   Она с упоением рыдала на скамейке бульвара , позабыв и про тушь, и про губную помаду, и льющийся дождь.
   Всего за считанные минуты она превратилась из и так недо-статочно сексапильной девицы в жертву средневековой инкви-зиции:
   - А ведь у меня есть то, что так ценят мужики!
   Хуюлечка насторожилась.
   О чём идёт речь?
   Неужели восстановила себе девственную плеву - атавизм современной жизни, как доказательства чистоты?!
   Во сколько, интересно, это ей обошлась?!
   - И что же у тебя есть?..
   - Ве-е-рно-ость...
  
  
   Пробивнюк подняла голову с подушки, чтобы с нежностью взглянуть на Сукачёву, лежавшую рядом с ней:
   - Я люблю тебя... - в её глазах сверкнул жадный огонь курильщика, который с утра сидел на голодном пайке и наконец добрался до сигарет.
   Она поцеловала старшего прапорщика в губы.
   Причём, довольно свирепо.
   А ее руки рыскали по интимным местам Анжелики, вызывая у той сладострастные стоны, что свидетельствовало о полном и глубоком знании ею эрогенных зон боевой подруги.
   - Я кончила... - сообщила она голосом передовой ябеды класса.
   - Я тоже... - Сукачева глубоко вдохнула, как оперная певица, заслышавшая первые звуки музыкального вступления и посмотрела на подполковника потемневшими от перевоз-буждения глазами.
  
  
   Евгения незаметно для себя увлеклась бусидо.
   Ощутив на собственном теле силу ударов деревянных ме-чей, Тихонина постепенно начала применять их в потешных бо-ях толкиенистов.
   Благодаря навыкам боя, очень скоро младший сержант до-росла до звания принцессы эльфов.
   В своём обществе.
   Её успехи вызывали зависть у подобных ей персонажей "Властелина колец" в юбках.
   Тихонина лишь улыбалась, полагая, коли она служит в ар-мии, сам Бог велел ей всегда и везде быть готовой к защите и нападению!
   Амазонками не рождаются?!
   Враньё!
   Причём, беспардонное!
   В каждой женщине сидит Дьявол, которого можно и нужно нейтрализовать!
   Если, конечно, имеется стимул сделать её Ангелом для об-щения.
   А если - нет?
   Тогда она выплёскивает дерьмо на всех и вся в образе, навя-занном ей мужчинами и обществом.
   Тогда - вперёд, на арену, чтобы проверить удачу и, как ни странно саму себя на выживаемость в экстремальных условиях!
   За последние полгода на поединки против Евгении отва-живались выходить лишь мужики.
   Которых она побеждала.
   Не всегда легко и быстро, но тем не менее...
   И в глубине души стремилась встретить того, кто сможет её победить.
   Не только на ристалище.
   Покорить по жизни.
   Но такого пока не было видно ни вблизи, ни вдали!..
   Ноздри Тихониной быстро и мелко затрепетали, словно в носу у неё сидела стрекоза.
   Она упала на бок, перекатилась через правое плечо, ударом ноги в грудь встретила подскочившего к ней гоблина, опро-кинувшегося спиной на псевдодруидского идола.
   А может быть, псевдославянского...
   Остановив вскинутую руку с мечом напавшего на неё орка, захватила чужое запястье, дёрнула на себя, выворачивая в сторону.
   Тот с воем последовал за только что поверженным товари-щем по оружию, обмякнув осаженным тестом.
   Третьему противнику Евгения сделала фиксацию своей саб-лей по шее - развалила от плеча до пояса.
   А последнего, налетевшего на младшего сержанта с азар-том школьника, сбежавшего с уроков, достала тычком назад из подмышки.
   В свете горящих на поляне костров зрители в самодельных костюмах персонажей Толкиена зашлись в диком восторге - принцесса эльфов сделала всех врагов.
  
  
   Скрывшееся на короткое время за облаком солнце снова осветило город.
   Сукачёва и Пробивнюк переходили дорогу на светофоре, чтобы добраться до пляжа крепости святых Петра и Павла, воздвигнутой более трехсот лет назад потрясателем основ России Петром I Предерзновенным.
   И не замечали, как на приличном расстоянии за ними неот-ступно следует Клинт.
   Они, не спеша, шли за дедушкой с внучкой лет десяти, ко-торая примерно на середине перехода выдала сверхздравую для своего возраста мысль:
   - Дед, ведь то, что мы идем на зеленый свет - это не гаран-тия. У нас просто больше шансов выжить.
   Подполковник и старший прапорщик посмеялись и вскоре остановились рядом с объявлением на пляже у крепости: "Зонт, тень от зонта и шезлонг сдаются в комплекте! Зонт и тень отдельно не занимать!!"
   Дамы в погонах оглушительно заржали молодыми кобы-лами и, убоявшись грозного предупреждения, поспешили к ра-скинувшемуся на открытом воздухе пивному бару от завода имени Емельяна Пугачева.
   Здесь и пиво предлагали дешевле, и в конце концов обе могли почувствовать себя патриотками, не увеличив прибыль концерну "Саксония", продавшемуся на корню заграничным хозяевам.
   Сфотографировав парочку, Клинт пристроился за соседним с ними столиком.
   Спиной к объектам, чтобы не показывать своего лица.
   Но иметь возможность слышать разговор и записывать его на диктофон.
   Речные волны с лёгким шелестом скользили по отшлифо-ванной ими прибрежной мелкой гальке, создавая ненужный, но постоянный фон.
   - Лен, а если Дурика снимут с должности, ты его место зай-мёшь?
   Если бы скаут мог видеть тех, за кем следит, то мог уз-реть, что две вполне респектабельные женщины воззрились друг на друга, как собаки, готовые вцепиться в глотку одна другой.
   - Надеюсь.
   - Хорошо бы...
   - Конечно, хорошо... Но как на это посмотрят остальные?!
   - Хочешь узнаю?
   Подполковник подскочила на месте от вопроса подруги.
   - Ни в коем случае! - она выкрикнула это так, будто уви-дела перед собой африканскую бородавчатую жабу. - Они же
   все дуры! Подумают, я специально под него копаю!
   - Специально или нет, не знаю, но то, что ты его не любишь - это точно.
   - Зато я люблю тебя...
   - Я ценю...
   - Не понимаю, с чего ты вспомнила о Дуркало?! - давление Елены подскочило до предела.
   - Да жалко мне его...
   - В самом деле?! - замвоенкома начала медленно, но верно наливаться свекольным цветом.
   - Правда, жалко... Всё-таки неплохой ведь мужик...
   - Кому как!.. Только почему он исчез неизвестно куда, бро-сив нас всех?! Правильно говорят; на лошадей ставят, а на лю-дей кладут! И на нас с тобой в том числе!
   - Злая ты, Лена!
   - Я - не злая и не добрая! Я - объективная! И болею за слу-жбу, в отличие от него! Что-то ты не договариваешь, голубец! Влюбилась в него?! - офицер отпугивала от себя старшего пра-порщика больше, чем таракан на куске торта.
   - Как тебе такое могло придти в голову?! - с сильно преу-величенным ужасом воскликнула Сукачёва, придерживая ру-кой, готовое разорваться сердце.
   - Меня мужики давно не интересуют!! Да к тому же он же-нат!!!
   - Жена - не стенка, можно и подвинуть... - Пробивнюк фи-лософски выпустила сигаретный дым из ноздрей вверх, в небо.
   - Да ты что?!
   - Ничего!.. Смотри у меня! Если опять начнёшь заглядыва-ться на скотов!..
   - Перестань!! Было-то всего один раз! - под взглядом лю-бимой Анжелика почувствовала себя восьмидесятилетней ста-рухой. - Ну, два...
   - Три, четыре, пять... И это за всю мою любовь?!
   - Не сердись... - Сукачёва любовно погладила подругу по тыльной стороне ладони.
   - Отстань!!
   Не рой другому яму, пусть сам себе роет!
   И в конце концов выроет, как старший прапорщик!!
   Или - почти выроет по собственной дури!!!
   - Прости, пожалуйста... - Анжелика уронила слезу в недо-питый бокал пива. - Поехали ко мне...
   - Ещё чего!
   - Я так тебя хочу!.. - старший прапорщик с полными слёз глазами косилась в сторону, как провинившаяся перед хо-зяйкой собака. - Так хочу!
   - Эх, умеешь ты уговаривать!
  
  
   - Это ваша квартира? - спросила, входя, Красавина.
   Чубатый майор с усами в стиле Боярского запер дверь и по-ложил ключ на тумбочку для обуви:
   - Чувствуйте себя, как дома.
   Данута прошла в большую комнату, осмотрелась:
   - А ваше холостяцкое гнёздышко содержится в полном по-рядке.
   - Делаю, что могу. - поскромничал хозяин, направляясь к бару. - Но я чувствую, здесь не хватает женской руки. - и ско-сил на неё глаза - ни дать ни взять школьник, стреляющий глазками в соседку по парте.
   - Это совсем незаметно. Совсем нет.
   Он включил магнитофон.
   - Что будете пить?
   - Что-нибудь полегче. - она повела плечами, положила подбородок на тыльную сторону ладони так томно , точно си-дела в беседке, увитой плющом, на берегу озера.
   Офицер достал из бара бутылку "Шёпот монаха", вытащил из серванта бокалы. А когда обернулся, старший прапорщик рассматривала узоры на настенном ковре.
   - Ручная работа?
   - Да. Привёз из командировки с Ближнего Востока... Про-шу.
   - О, спасибо... - Красавина сделала глоток. - Вы бывали на востоке?
   - Приходилось в молодости.
   Молодцов давно вывел ее из равновесия, и теперь она им заинтересовалась ещё сильнее.
   Возможно, старший прапорщик этого и не осознаёт, но далеко не первая победа уже за ним.
   А майор поднял свой бокал:
   - За вас... - он посмотрел на неё, как волк на упитанную овцу, и практически без паузы добавил с придыханием. - Данута...
   Она улыбнулась, опустила голову, смущённая и довольная, ни дать-ни взять победительница районной или городской школьной олимпиады:
   - За вас...
   Хозяин тоже улыбнулся, архиделикатно поправив:
   - За нас.
   Они выпили.
   - Садитесь. - предложил офицер, увлекая старшего пра-порщика к дивану, покрытому белой бараньей шкурой.
   - Это настоящая шкура?
   - И гораздо теплее, чем кожа. - мягко взяв ее за руку, он заставил Красавину сесть. - Чувствуете мягкость?
   Данута провела ладонью по ворсу:
   - Ощущаю.
   Некоторое время они сидели рядом, соприкасаясь плечами, и слушали песню, лившуюся из магнитофона.
   Потом Молодцов положил руку ей на плечо.
   Она подняла вверх подбородок, закрыла глаза...
  
   Усыпанное звёздами небо хрустальным пологом накрыло город.
   Лейтенант Ибанович бросила в металлическую сетку для покупателей поверх отобранных ею продуктов пару пакетиков вяленых бананов, заняла очередь в кассу.
   Осмотревшись, нашла взглядом худощавого голубоглазого майора с коньяком и шампанским, призывно махнула ему ру-кой:
   - Куда поедем? К тебе или ко мне?
   - Абсолютно всё равно.
   За пару человек перед ними расплачивалась за покупки ма-маша с пятилетней дочкой, которую плотно обступили посети-тели супермаркета.
   И вдруг на весь огромный торговый зал разнёсся оглуши-тельный крик - ор, плач, слёзы девочки.
   - Доченька, что с тобой?! - мать прижала руку к груди, как это делает кошка, попавшая лапой в воду.
   - Ма-а-ама-а-а-а!! Ма-а-а-а-ама-а-а-а-а!!!
   - Что?! Что такое случилось??!
   Ребёнок пугливо вцепился в материнскую юбку, обведя гла-зами окружающих:
   - Жопы! Жопы!! Вокруг одни жопы!!!
  
  
   После выходных в Прибрежном, как всегда, было много народа - курили, стреляли друг в друга глазами, обсуждали последние новости, мужей и жен, начальство и призыв, по злой воле Минобороны продлённый на две недели.
   Служба в военкомате шла своим чередом - инспектора со-вершали обычные рутинные действия в привычной после-довательности.
   И если в течение нескольких последних дней инспектора жили сплетнями, бывшими основной темой разговоров, когда каждый имел собственную версию исчезновения Дуркало или организации его похищения, то теперь военком мало кого ин-тересовал.
   Острота пропажи притупилась, отойдя на второй план.
   Разве что Пробивнюк пока не теряла надежды узнать правду, как поняла Ирина, зайдя к ней в кабинет.
   Подполковник расхаживала по нему взад-вперёд, заложив руки за спину с видом вождя мирового пролетариата в минуты тяжких раздумий над судьбой страны:
   - Докладывай.
   - Мы нашли любовницу Леонарда Иудовича и выяснили место, где он пропал и время - когда... - Ирина глядела на офи- цера из-под чёлки глазами доброй лошадки.
   - Вот как?
   - Кстати его похитила другая женщина, не любовница, с которой он туда приехал.
   - Да ладно тебе, голубец! Какая ещё другая?! - зам воен-кома замахала руками с такой силой, точно отбивалась от це-лого роя пчёл.
   - Свидетели дали её описание.
   - И что?!
   - Ничего... Под него половину города можно подогнать.
   Генеральская дочь и сама себе не смогла бы вразумительно ответить, почему не пошла на откровенность с подполков-ником.
   Просто решила на всякий случай попридержать информа-цию.
   - Это плохо... И всё-таки не прекращайте расследования. Жена Дуркало постоянно давит, а у неё такие связи наверху.
   Присев за большим развесистым кустом дикорастущей смородины, Ростовцева с утра внимательно рассматривала двухэтажную дачу, обнесённую высоким забором с козырьком из длинных заострённых металлических прутьев.
   Рядом с ней, лёжа на боку, и, прикрывая огонёк сигареты ладонью, курил участковый милиционер в штатском.
   - Живут же некоторые ... - у него было выражение лица, с каким раньше выходили на субботники крупные руководители, чтобы лично помочь простому народу избавиться от мусора социализма.
   - Да уж...
   - Пойдём по-наглому или как?
   Старший лейтенант не успела ответить: на крыльцо вышел блаженно потянувшейся навстречу яркому солнцу плотно сби-тый парень в камуфляжной майке с усами и глазами, какими иллюстраторы сказок обычно награждают прекрасных принцев.
   Участковый вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт, и, переваливаясь, как пингвин, с боку на бок встал и шагнул к забору:
   - Здравствуйте. Извините ради Бога, Чайниковы не здесь проживают?
   - А кто нужен-то? - молодой человек положил руку на штырь ограждения.
   - Чайников Вадим Юрьевич. Ему письмо пришло, с уведом-лением о вручении... - милиционер пристально смотрел ему в глаза, точно вербовщик будущему разведчику.
   - Так это я. Давайте. - Вадик просунул ладонь между пру-тьев забора.
   И тут же его правое запястье оказалось прикованным к чу-гунному штырю.
   Его сердце, сделав кульбит, рухнуло прямо в пятки:
   - Я всё отдам! Всё берите! - бедный парень, словно снеж-ный человек, какими-то дикими тяжёлыми прыжками скакал за оградой. - Только не убивайте!
   Старший лейтенант вышла из куста смородины, походкой карающей Судьбы неторопливо приблизилась к потенциаль-ному солдату, сунула ему под нос повестку:
   - Распишись в получении, сынок... И запомни, в случае неявки в указанное время, подвергнешься уголовной ответст-венности... Это понятно?
   Юрьевич быстро закивал, ставя дрожащей рукой подпись на бланке военкомата.
   Старший лейтенант засветилась радостью, будто только что получила предложение руки и сердца.
  
   Заметив в коридоре военкомата Сукачёву, Ирина направи-лась прямо к ней и затормозила возле неё котом у миски со сметаной из мультфильма "Том и Джерри" - так, что из-под туфель чуть не пошёл дым:
   - Анжел, не уделишь мне несколько минут?
   - Уделю.
   - Не скажешь, что ты делала совсем недавно у дома Дурка-ло?
   - Я?!
   - Ты, ты... Тебя там видели.
   - Вот как? Интересно, кто же?
   - Видели. - значительно повторила вице-сержант. - Неуже-ли соскучилась?
   Старший прапорщик покраснела, как девочка-подросток, застигнутая классным руководителем при подглядывании за мальчиками в душе:
   - Скорее, Пробивнюк... Она меня посылала узнать, не поя-вился ли он. - Анжелика ковырнула носком форменной туфли линолеум в коридоре. - И вообще...
   - Что?
   - А был ли мальчик? - поняв, что ляпнула что-то не то, Су-качёва осеклась. - Да не смотри ты на меня так! Я пошутила!
   - Шуточки у тебя!
   - Больше вопросов ко мне нет? - старший прапорщик резко заторопилась. - Тогда извини, у меня полно дел. И подполков-ник с отчётом ждёт!
  
  
   Отложив в сторону папку с бумагами, Красавина испытую-ще взглянула на Цветкову:
   - Мне сегодня девчонки все уши прожужжали, что тебя ви-дели с каким-то офицером.
   - Проехали его. - сержант закапывалась в бумаги, точно обезумевшая лягушка в прошлогодний перегной.
   - Ого! - весело удивилась Данута. - Скажешь, это была не ты?
   - Что? - лицо Людмилы стало, как у контуженной половой шваброй. - Мне он вообще по барабану!
   - Да? - старший прапорщик впилась в нее инквизиторским взором. - И его ухаживания тоже?
   - При чем тут ухаживания?
   - Хочешь сказать, вы просто случайно встретились с ним в городе? - Красавина поднялась из-за рабочего стола, прошлась взад-вперед по кабинету журавлем, поджидающим болотную жабу. - Вообще-то, если мы выдаем кому-либо авансы, это нас ко многому обязывает.
   - К чему же, например?
   - Хотя бы к тому, чтобы не вешаться на шею первому встречному.
   - Я разве вешаюсь? - глаза сержанта мигом превратились в льдинки.
   - Пока нет. Но позови он тебя в даль светлую, и ты гото-ва. - Данута сказала это таким тоном, будто разговаривала с малолетней идиоткой.
   - Ошибаешься! Не готова!
   - Как сказать. Впрочем, твоему поведению есть тысяча оп-равданий!
   - И каких же? - головастиком, которому отдавили хвост, пискнула Людмила.
   Красавина обошла сержанта вокруг, рассматривая ее слов-но редкую диковину:
   - Разве твоему самолюбию не льстят знаки внимания со стороны приятного мужчины? Что это - любовь или благо-дарность?
   - Не знаю.
   - Но ты намерена с ним встречаться по-серьёзному?
   - Не знаю! - Цветкова заметалась по кабинету встревожен-ной жабой. - Ей-Богу, не знаю!!
  
  
   Подполковник Пробивнюк изучала в Комнате психоло-гической разгрузки Броуновское движение кумулятивного снаряда в условиях современной войны.
   А попросту - играла в биллиард во время обеденного пе-рерыва.
   Елена бережно пристроила свой бюст на краю стола, при-меривая покрытый камуфляжными пятнами кий для удара и нырнула в столб света, лившийся сверху из квадратного пла-фона:
   - От двух бортов в угол!
   Когда вошла Сукачёва, пятнистый шар со свистом про-летел по полю с выткан­ной на нем картой-трехверсткой Со-единенных Штатов Америки и, нагло промазав, ткнулся в борт, где располагалось Атлантическое побережье, угодив в самую конечную точку Бермудского треуголь­ника, от которой с обидой был отброшен обратно. Это заставило его прокатиться по диагонали на самый северо-запад и на пос­леднем издыха-
   нии, поколебавшись, нехотя свалиться в лузу, укры­тую в Северных Андах.
   В светлый прямоугольник вплыла не в ме­ру уверенная в себе Анжелика и взглядом ястреба из Пентагона обозрела неу­дач-ницу, после чего та затрепетала Саддамом Хусейном на мушке генерала Шварцкопфа, поняв, что возможности следующего удара по стратегическим объектам США у нее уже не будет.
   Но старший прапорщик не спешила вступать в игру:
   - Лен, меня только что пытала Ирина, что я делала у Дури-ка. - он взвесила в руке кий. - Если она у тебя спросит, подтве-рди, ты меня туда посылала.
   - Поняла. Надеюсь, ты её удовлетворила?
   - Наверно... А когда мы фотографировались на юбилей гор-военкому, Красавина меня выспрашивала по поводу стрижки. Приставала, сколько стоит, и зачем я стриглась.
   - Ответила?
   - Конечно.
   - Очень может быть, она тоже хочет поменять образ... Ина-че бы не интересовалась ценой... Но если к тебе и дальше будут приставать, сразу скажешь мне!
   - Обязательно!
   - Сразу же!
   Сукачёва согласно кивнула и, точно Бар-Лев перед атакой на египетские позиции во время шестидневной войны, наце-лила свой кий:
   - Клопштосс!
   Направленное уверенной рукой костяное ядро крылатой раке­той с разделяющейся боевой головкой, забегало по всему пери­метру стола с изменившейся на его поверхности картой-трех­версткой, где теперь прорисовывались столь знакомые глазу очертания родных границ.
   С грохотом нейтронной бомбы отмечалось падение каж-дого шара в лузу.
   И подполковник всякий раз потрясенно шептала:
   - Мурманск... Санкт-Петербург... Калининград... Севасто- поль... Екатеринбург... Красноярск... Владивосток...
   Последний шар, пройдя по всей поверхности поля, замер по центру стола, и Елена уже совсем едва слышно подвела итог, немилосердно сморщив нос:
   - Москва...
   Анжелика гордо расправила плечи, одернула на себе форменную рубашку и с особым, присущим только пассив-ным лесбиянкам, шиком переки­нула сигарету из одного угла рта в другой.
   Всем своим видом она весьма недвусмысленно намекала подруге и любовнице - нас­тало время идти на приступ.
   Ее грудь призывно заколебалась, неотвратимым воз­мез-дием приближаясь к Пробивнюк, тоже собиравшейся перейти в атаку, чтобы не уронить чести российского офицера перед прапорщиком.
   Решившись на физическую близость прямо на биллиардном столе, она смело расстегнула форменную рубашку и шагнула к Сукачёвой, так и не вспомнив о незапертой двери в Комнату психологической разгрузки.
   Счастливые замков не закрывают!
   Да и о Дуркало уже какой день ни слуху, ни духу!
  
  
   Оставив Ибанович загорать вместе с машиной на берегу мутной речки, вода которой по образному выражению Хлуева, на 95% состояла из мочи местных жителей и потому называ-лась ими Дерьмотечкой, Ирина и Данута отправились на пере-говоры со свидетелями.
   На душе лейтенанта было гнусно.
   Она больше никогда не увидит Дуркало.
   Жизнь её превратится в унылое существование, без мечты и надежды на лучшее. Дни будут тянуться безрадостной чередой, незаметно подкрадётся одинокая старость...
   А в его глаза будет заглядывать другая.
   И днем, и ночью. И в горе, и в радости.
   Что же остаётся ей?
   Разве что ждать.
   Время лечит любую боль, значит, обязательно пройдёт и эта...
   Глядя на грязную воду, Ибанович поняла, ещё немного и - она скатится в пропасть глубочайшей депрессии.
   Если разобраться, разве любовь - самое главное в жизни?
   Ведь есть же трудовые и боевые подвиги!
   Да много чего вообще!!
   Смысл этой самой жизни можно приобрести, увлёкшимсь каким-нибудь хобби.
   В конце концов, если ты сильная личность, зачем тебе вторая половина?!
  
  
   Своего свидетеля старший прапорщик нашла около его до-ма в тщетных потугах определить положение собственной лич-ности во времени и в пространстве.
   - Хреново-то как!
   Красавиной даже сделалось жалко несчастного страдальца, погружённого во вселенскую скорбь из-за отсутствия слезы Христовой на опохмелку, и она решила изобразить из себя доб-рую самаритянку:
   - Привет, Семен Михалыч! Не ждал?
   - Н-нет... - бедняга с превеликим трудом сфокусировал на ней взгляд.
   Точнее - не на молодой женщине, а на том, что сверкало на солнце в её правой руке.
   И сулило возвращение к жизни.
   На бутылке "Старорусской", заключавшей в себе божест-венную влагу, лекарство от головной и желудочной боли, сти-мул к выживанию.
   - Как видишь, я к тебе не с пустыми руками... Не прого-нишь?
   Хлуев, прослезившись от избытка чувств, протянул к пре-красному видению обе ходящие ходуном руки. А если учесть, что при этом он стоял на коленях, то со стороны воспринимал-ся как истинно верующий, в молитвенном экстазе просящий у Господа милости к себе, грешному.
   Не сразу, но справившись с пробкой, он вкусил столь необ-ходимого ему нектара прямо из горла.
   И мир перестал быть плоским и чёрно-белым, сразу сделав- шись объёмным и цветным.
   - Как здоровье? Полегче стало?
   - Д-да...
   - А раз так, напряги память и посмотри, нет ли здесь кого похожего на ту, с которой уехал Дуркало?
   Семен взял фотографии, но сначала закурил "Приму", вы-тащив подмоченную и высушенную сигарету из мятой пачки. Некоторое время он рассматривал одну за другой, так близко поднося к лицу, что возникало чувство, свидетель не смотрит, а принюхивается.
   Наконец из всех снимков он выбрал один:
   - Похожа... Только причёска тут другая...
   На фото была никто иная, как Сукачёва.
   - Причёску можно и изменить. - заметила Данута.
   - Можно конечно. - философски согласился Хлуев.
   - Подожди-ка... - Красавина достала гелиевую ручку и в меру своих творческих способностей постаралась подрисовать Анжелике зачёсанные вверх волосы - как она носила раньше. - А так?
   Местный абориген приложился к водке - вероятно, чтобы улучшить качество зрения - вгляделся в изменённое фото гла-зами грифа-стервятника, выбирающего очередную стерву:
   - В цвет!
   - Что?
   - Она! - он почесал у себя в паху. - Тютелька в тютельку!
   - Ты уверен?
   - Я её, как тебя видел! Тока не допёр, что она военная! Да не сомневайся, точно тебе говорю - она! - заговорил он раз- битным тоном, каким и должен говорить человек в состоянии средней степени эйфории.
   - Если понадобится, - подтвердишь? - Данута покачала в руке вторую бутылку.
   Хлуев сделал большие глаза, как если бы узнал, что отныне от него не требуется уметь ходить на ногах, а следует передви-гаться исключительно на руках:
   - Легко! Ежли отблагодаришь?
   Старший прапорщик поставила водку рядом с Семеном:
   - Это тебе пока часть аванса.
   - Дай Бог тебе здоровья, красавица! Коли оно ещё осталось!
   Свидетель снова влил в себя дозу огненной воды и принялся издавать звуки, напоминавшие клохтанье, как если бы он был петухом на птичьем дворе, а она - наседкой, остававшейся по-ка в целости и сохранности.
   - Ты никуда уезжать не собираешься? - Красавина прервала явно затягивавшийся монолог Сени.
   - Куда мне ехать-то? Я завсегда тут.
   - Значит, когда понадобишься, я смогу тебя найти?
   - Ясный хрен! В любой день!
   - Тогда - до встречи!
   - Ага!..
   Выходя с подворья, старший прапорщик подумала, что не-правильная опохмелка может привести к длительному запою...
   Но что такое вообще наша жизнь, как не запой, потому что часто человеку слишком противно оставаться трезвым...
  
  
   На медицинской комиссии медсестра подала призывнику маленький пластиковый контейнер для сбора мочи:
   - Сходите в наш туалет и помочитесь в него.
   Юноша, как две капли воды похожий на известного актера Виктора Сухоногова в молодости , молча ушел и через пять минут вернулся обратно, протягивая девушке пустой стакан-чик:
   - Спасибо, мне это не понадобилось, там есть унитаз...
  
  
   Ирина застала соседку Диареева, как и в прошлый раз, ко-пающейся в огороде.
   - Здравствуйте! Не помешала?
   - Здравствуй, голубушка! Проходи! Чем ты мне можешь помешать? Время за полдень, пора и перерыв сделать, костям отдых дать.
   Они присели на скамью около крыльца.
   - Что тебе из-под меня надо-то?
   Вице-сержант положила на колени пенсионерки пачку фо-тографий:
   - Посмотрите, пожалуйста... Может быть, кого-нибудь уз-наете?
   Бабка ушла в дом, вернулась с очками, водрузила их себе на нос и углубилась в изучение снимков.
   На одном из них она задержала взгляд подольше, но не от-ложила в сторону, а сунула к остальным. Просмотрев все, сно-ва вернулась к привлёкшему её внимание и стала изучать более внимательно.
   - А, пожалуй, подходит... Определённо подходит...
   Резвова сильно удивилась:
   - Вы не ошибаетесь?!
   - Какая уж тут ошибка? - свидетельница сдвинула очки на кончик носа.- Правда, волосы здесь по-иному носит, но похожа... - она постучала ногтем по лицу Сукачёвой на фото. - Теперь ясно, что меня в ней насторожило. Непривычная она к обычной-то одежде, раз форму носит.
   - Получается, вы верно тогда определили.
   - На память не жалуюсь, склероза и маразма пока нет... - свидетельница с любопытством глянула на Ирину. - Помогла я тебе?
   - Очень...
   Та как-то вдруг ослабла, разом разочаровавшись и в Анже- лике, и в себе, и в каких-то своих иллюзиях.
   До этого она еще опрометчиво полагала, что честность в отношении однополой любви с Пробивнюк фигурирует в спис-ке присущих старшему прапорщику положительных качеств.
   А теперь всё выходило с точностью до наоборот.
   Поражение Ирины было таким же чувствительным, как разгром тевтонских рыцарей на Чудском озере.
   - Даже не знаю, как вас отблагодарить.
   - А ты попей со мной чая, вот и отблагодаришь!
   - Как скажете.
   - Пошли в дом. - соседка Диареева стала так важна, точно собралась на собственные похороны.
   Хозяйка и гостья чинно прошли в комнату и уселись за круг-лым столом,чудом пережившим самого себя лет этак на сорок, не меньше.
   Вице-сержант, боявшийся, что колченогий стул, на который она опустила­сь, немедленно под ней развалится, облегченно пе-ревела дух, не услышав под собой опасного для жизни треска:
   - Как, простите, вас по имени-отчеству?
   - Мария Андреевна я. - бабка выставила на стол чай, варенье, помялась и достала из буфета бутылку тёмной жидкости. - Пользительное дело,да и память свежит! - она коротко мигнул на неё Ирине. - Какой же это разговор между девушками без доброго стакана?!
   Пока хозяйка разливала зелёный чай, Резвова в очередной раз убедилась, что это сено нынче пили все и везде.
   Никто не знал, для чего он нужен, потому как на вкус был нехорош, а цветом и вовсе подозрителен, но считалось, нужно пить именно зелёный.
   Великая сила общественного мнения, правильно сформиро-ванная в правильном направлении!
   Да здравствует здоровый образ жизни - тренажёрный зал, кефир со злаками, отварное мясо, зелёный чай и никакого саха-ра!
   Кроме, разве что - в наливке!
   Вице-сержант поморщилас. Ей вовсе не улыбалось знакомиться со вкусом самогонки и выслушивать неизбежные фи­лософствования Марии Андреевны, но решил отнестись к ним, как к неиз­бежному злу.
   А та тем временем свинтила крышку с бутылки, вызывав-шей у неё своим видом вполне естественную жажду. Глаза пе-нсионерки сразу же зажглись горячечным светом:
   - За знакомство!
   Они чокнулись, выпили.
   Вкус настойки бабули оказался вполне приемлимым!
   Чувствовалась опытная рука!
   - Повторим?
   Андреевна спокойно выдержала взгляд Ирины. И при этом умуд­рился, не глядя на рюмки, налить в них, что свидетель­ствовало о виртуозном владении бутылкой и богатейшем опыте.
   - Да, совсем забыла! - спохватилась генеральская дочка. - Последний вопрос! Если понадобится, подтвердите, что виде-ли именно её?
   - Да хоть на Библии! - бабка потерла руки с таким побед- ным видом, точно готова была это сделать сию секунду.
   При этом случайно задетая ею чашка спикировала было вниз, но у самого пола была подхва­чена Ириной и подобно любимому дитяти прижата к груди:
   - Спасибо, вы очень любезны.
   Наливка вновь забулькала в рюмки:
   - А ты мне вот что скажи... Что та стерва с другом-то диа-реевским сотворила?
   - Пока не знаю... - Ирина выдал про себя тираду, выражав-шую намерение вступить в противоестественную связь и с Су-качёвой, и с Пробивнюк - вместе и по отдельности. - Но скоро узнаю...
   - Выходит о нём до сих пор - ни слуху, ни духу?
   Вице-сержант кивнула.
   - Дела-а... - хозяйка помолчала. - Ты, главное, не насторожи мерзавку. А то спрячет концы в воду и вовек мужика не отыщешь. - она отпила чая. - И когда найдёшь его, расскажи что и как. Я до осени тут безвылазно, в любой день меня застанешь.
   - Хорошо. - Ирина поднялась. - До свидания. И спасибо.
  
  
   Корабельный старшина Огнева подошла в коридоре воен-комата к двум парням, обидчиво глядя на свое запястье с часами:
   - Молодые люди, не подскажете, сколько сейчас времени?
   - Да самое время познакомиться!
   Замотанная службой Светлана надолго задумалась:
   - А в циферках это сколько?
  
  
   - Никогда бы не подумала, что наша Сучка может испыты-вать страсть к мужикам! - заявила Данута, садясь в машину Ибанович. - Особенно к Дуркало!
   - Что-то здесь не так... - сказала Ирина, сразу поняв, что подруга имеет в виду.
   - Что? Хлуев уверенно опознал Анжелку по фото... - Кра-савина закурила. Выпустила дым из ноздрей, тонко и полит-корректно улыбнувшись. - Но, если честно, у меня в голове не укладывается... Зачем?! Пробивнюк узнает, сгноит!
   - А почему не представить, что та знает? - Резвова смотрела на деревья, убегавшие назад по пути следования автомобиля. - Может, Сукачёва действовала с её ведома и благословления? И кто тогда сидел за рулём?
   - А не Пробивнюк ли, которая спит и видит, как бы сесть на место Дурика?
   - Она умеет водить?
   - Не знаю...
   - Надо узнать... - у вице-сержанта загорелись глаза, как у кошки, подстерегающей воробья. - Правильно я сделала, что подключила своих ребят следить за Анжеликой...
   - И есть результаты?
   - Вернёмся в город, узнаем...
   - А почему не позвонить прямо сейчас? - спросила старший прапорщик, выбрасывая за окно машины окурок.
   - Мобильник дома оставила на подзарядке.
   - Так возьми мой.
   - Сигнал до города не дойдёт. - сказала Инна. - Я сегодня уже пробовала.
   - Странно... - Данута полулегла на заднем сиденье. - И как будем действовать?
   - По обстоятельствам. - Ирина ощутила себя последней идиоткой.
   - Тебя уже учили методам допроса? - неожиданно напряг-лась Красавина.
   - Да...
   - Иного способа расколоть Сучку не имеется... Сама по се-бе она ничего не расскажет...
   - Должен быть... - генеральская дочь побелела и увяла вчерашним салатом.
   - Теоретически - да, а практически - нет. - Данута стянула с головы пилотку, словно она сужала её умственный кругозор, и положила на колени, как нищий для подаяния. - Где гаран-тия, что Дуркало вообще жив?
   - А ты не слишком кровожадна?
   - В самый раз. - Красавина говорила с подругой так, словно она была судебно-медицинским экспертом, и они разговарива-ли над свежим трупом, который им обоим предстояло осматри-вать.
  
  
   Йорк ехал в маршрутке.
   Сидя на заднем сидении, он время от времени посматривал на Сукачёву, поместившуюся рядом с шофёром.
   Потом, отведя несколько ошалевший взгляд от таблички "Вас обслуживает водитель Молибога И.В.", она уперся им в красиво выполненную от руки надпись "Стоя ехать запрещено. ДПС требует, чтобы количество трупов не превышало количе-ство сидячих мест!"
   Когда до него со скрипом начало что-то доходить, он со-строил самое скорбное лицо, какое только мог.
   Но никто из пассажиров не оценил перлов изящной сло-весности владельцев транспортного средства.
   На них просто не обращали внимания.
   Сидевшая напротив скаута молодая мама с девочкой лет пяти, капризничавшей и шумевшей на весь салон, после не-скольких безуспешных попыток успокоить ребенка, решила использовать старый, как мир, способ - предложить взятку:
   - Я дам тебе или яблоко, или печенье, или конфетку, если ты замолчишь! Что ты выбираешь?
   Чадо ненадолго задумалось, а потом серьезно ответило:
   - Я выбираю безопасный секс!
   Водитель маршрутки чуть не врезался в ближайший столб.
  
  
   Диареев рентгеновским взглядом просветил сидящего пе-ред ним призывника:
   - На что жалуетесь, юноша?
   - Понимаете, доктор, душа болит. Болит за нашу Родину. - молодой человек, абсолютно похожий на Алексея Ханина, низкопробного актера еще более низкопробных фильмов и сериалов, служащих зрителям вместо снотворного, выглядел вымотанным так, словно разгрузил не один вагон с песком. - Страну разворовывают, на дорогах бандиты, правды не добье-шься.
   Николай Викторович достал из ящика стола флакон "Ада-птовита", отхлебнул из горлышка ровно половину, остальное вылил в чайную чашку:
   - Выпей, сынок, это поможет.
   Призывник дрожащей рукой принял лекарство на все слу-чаи жизни.
   - Ну что, полегчало?
   - Вообще-то да, доктор...
   - Так вот, когда тебя заберут на службу...
   - ?! - молодой человек с ярко выраженными признаками болезни Дауна на физиономии стал похож на мальчишку, кото-рого застали за воровством яблок.
   - Ты же был разведчиком Мамочкиным в фильме "Звезда". И доказывал ребятам из афганского спецназа, как воевал за них в кино. - врач заговорщицки подмигнул. - Поэтому до призы-ва принимай по 500 грамм в день, и все, как рукой снимет с ду-рной головы...
  
  
   Уходя домой со службы, Угрюмова заметила, как в ушах Манерной в луче вечернего солнца сверкнули серьги и при-смотрелась к ним повнимательнее:
   - Наверное, это настоящие бриллианты?
   После этого невинного на первый взгляд вопроса у Илоны возникло неприятное ощущение, что ее затылок и шея являют-ся объектом пристального вивисекционистского взгляда капа- три.
   Но она все же пересилила себя:
   - Да... А как ты догадалась?
   - Потому что такие крошечные поддельные брюлики никто не покупает...
  
  
   Йорк не выпускал Сукачёву из поля зрения, следуя за ней.
   Он делал все уроки за 5 минут, но и этого времени ему хватало, чтобы учиться прилично.
   По некоторым дисциплинам просто блестяще.
   Что, скажем, для той же Багиры получалось брать желе-зобетонной задницей.
   Он обладал чувством юмора, всегда был готов придти на помощь, чувствовал ответственность за семью, в которой были одни женщины, и любил пожаловаться на то, что невыносимо устал, специально для того, чтобы его жалели.
   Но сейчас, охваченный азартом слежки, испытывал жалость не к себе, а к объекту наблюдения...
   Анжелика свернула в арку, чтобы срезать путь к подъезду собственного дома, когда ей заступили путь два молодых че-ловека, немного навеселе:
   - Девушка, а как вас зовут?
   - Домашние или добрые знакомые? - Анжелика оцениваю-ще взглянула на желающих с ней познакомиться мужских осо-бей.
   - Добрые знакомые, конечно.
   - Добрые знакомые зовут меня в ресторан!
   Царственной походкой, которой она могла соперничать с английской королевой, старший прапорщик молча удалилась, оставив незадачливых искателей приключений в полной про-страции.
   Йорк скользнул за ней, проследовал до подъезда и даже умудрился незаметно проводить её до дверей квартиры.
   Потом спустился вниз, присел на скамейку, на которой рас-положились две пенсионерки, точь-в-точь похожие на "новых русских бабок", задолбавшего всех и каждого своими ужим-ками Педросяна.
   Одна из них пристально взглянула на другую:
   - Слушай, ты не помнишь, как меня зовут?
   Та задумалась и после минуты размышления ответила во-просом на вопрос:
   - А тебе это очень срочно?
  
  
   Солнце ускользнуло из вида, но небо еще не потеряло днев-ной синевы, и по улицам по-прежнему спешили прохожие.
   Стоя у входа в церковь рядом со станцией метро "Биологи-ческая", Ирина, воспользовавшись мобильным телефоном мо-лодого человека, приятного во всех отношениях, обратила вни-мание на объявление, вывешенное в притворе.
   "Парковка запрещена. Прощение - наша работа, но не стоит этим злоупотреблять".
   - Здравствуйте... Виктория, это я... Мы можем сегодня встретиться?
   - Я уже еду к себе. У меня дома тебя устроит?
   - Без проблем... Во сколько?
   - Да хоть прямо сейчас.
   - Тогда я выезжаю... Всё, пока...
   Возвращая телефон услужливому молодому верующему Ирина зацепилась взглядом за табличку на церковной двери: "Иисус Христос не несёт ответственности за ценности, оста-вленные в автомобилях".
   Бог же не может присмотреть за всем на свете!!
   Хоть он и Бог!!!
  
  
   Ирина Драчильева, поедая мороженое на скамейке в сквере, сунула сестре под нос газету с фотографиями:
   - Глянь-ка, девчонку маньяк изнасиловал.
   Хуюлечка присмотрелась:
   - Дурь какая-то! Подумаешь, снасильничал! Делов-то... С кем не бывает?!
   Они встретились друг с другом глазами и одновременно фыркнули.
  
  
   Давалова разлила по чашкам кофе, глянула на сидевшую за столом на её кухне генеральскую дочь:
   - Не делай умное лицо. Говори.
   - Даже не знаю...
   - Всё, как есть.
   - По-честному, не понимаю... Разве та, что предпочитает иметь дело с женщинами, решилась бы пойти на приступ му-жика? Я имею в виду Сукачёву...
   - Слышала где-то эту фамилию... - задумалась Виктория.
   - Наша лесбиянка...
   - Тогда - ха-ха три раза! Где гарантия, что она не имеет дел с?.. - капитан легко сказала короткое слово из трёх букв, кото-рое во все времена в России с наслаждением писали на стенах и заборах.
   Ирина отпила "Мокко":
   - А вдруг не для себя, а для кого-то?
   - Ты сама-то понимаешь, что сейчас сказала?
   Вице-сержант промолчала.
   - Её надо взять и хорошенько потрясти. - хозяйка квартиры
   замерла кошкой приготовившейся к бою.
   - Ну, а если не виновата?
   - Поймёт и не обидится. И посмеётся.
   - В уголовном кодексе есть статья за похищение... - Резво-ва почувствовала себя восьмидесятилетней старухой, быстро теряющей последние силы.
   - Сначала я с ней поговорю! Ох, как поговорю!.. - Давало-ва разразился мефистофельским хохотом из оперы Гуно "Фа-уст". - А позже, понадобится - сяду! - и, вдруг осекшись, уста-вилась перед собой невидящим взглядом, словно напрочь забы-ла о присутствии курсантки.
  
  
   Виктор Николаевич был вынужден сегодня вечером задер-жаться на службе из-за любви к ближнему.
   Вернее, - к ближней.
   - Вот это, сержант, вам от усталости. Это - от нервного на-пряжения. А это - от депрессии. - Диреев разговоривал с сидя-щей напротив него Идеалян с видом человека, объясняющего ребенку, почему луна в небе круглая и не падает.
   - Спасибо, доктор, большое спасибо... - Марианна благо-дарно улыбнулась. - А кроме водки, у вас нет никакого другого лекарства?
  
  
   Облаченная в домашний халат, Разгильдяева заглянула в комнату, где в мягком кресле с газетой расположился ее муж:
   - Дорогой, что бы ты хотел на ужин?
   - А что бы ты хотела, чтобы я захотел на ужин? - у него ста-ло выражение лица фокусника, смотрящего на выступление конкурента.
   Алла вспыхнула улыбкой до ушей, как ошалелая кошка:
   - А помнишь, какая гроза была в тот день, когда мы с то-бой познакомились?
   - Еще бы не помнить!.. - в глазах супруга, поднятых по-верх газеты пропроступило что-то вроде мистического ужаса. - Я с тех пор и верю в приметы!
  
  
   Агнесса расположилась перед видеомагнитофоном, наслаж-даясь своим видом на экране.
   Запись была сделана прямо с телевизара во время трансли-рования "Тайн" с Августом Персиковым, изгнанным из "Дома-2" и на короткое время пристроившимся в шоу, имевшем один из самых низких рейтингов на телевидении.
   Но ефрейтора в то время это не заботило - она попала в эфир.
   Начав принимать участие в различных конкурсах, Звездич поначалу не собиралась превращать своё увлечение во что-либо серьёзное.
   Занялась этим чисто из интереса проверить себя.
   Борьба за приз давала ей ни с чем не сравнимые наслажде-ния и переживания, пробуждая в душе такие страсти, о которых она даже не подозревала.
   А победа приводила в состояние прямо-таки божественного экстаза, не проходившего вплоть до объявления начала следую-щей игры. Тогда она прилагала все силы и связи, чтобы попасть в число участников.
   Засветиться на голубом экране!
   Увидеть собственное фото в газете или журнале!
   Сама того не осознавая, Агнесса стремилась доказать себе и окружающим, что она ничем не хуже признанной в масштабе города красавицы!
   Илоны Манерной!
   Пусть в ефрейторе нет шарма старшины, зато она выше за-клятой подружки по уровню образованности.
   И не менее известна!
   В определённых кругах!
   Пока!
   Придёт время, о ней заговорит вся Россия!
   Тогда о Звездич, без сомнения, будут мечтать солидные вла-дельцы заводов, газет, пароходов в каждом уголке Отечества, защищаемое ею по мере сил и возможностей!
   Почему нет?!
   Глядишь, сам Ромик Адамович обратит на неё внимание.
   Чем чёрт не шутит?!
   Ефрейтор желала видеть у своих ног олигарха, служащего ей как раб, выполняющего малейшие прихоти!
   Была же Оксана Пидорова старшим лейтенантом милиции, а как устроилась и удачно вышла замуж!
   Не одной Манерной снимать сливки с бизнесменов в свою пользу!
  
  
   Наступило то благодатное вечернее время, когда жены, за-быв о грязной посуде в раковинах, неприготовленном ужине и непоглаженном белье, оставляют мужей самостоятельно об-мывать по краном трехмесячных младенцев, напрочь выпадая из графика домашних работ.
   Час сериалов вступал в свои права, демонстрируя ослепи-тельную латиноамериканскую героиню, которой не давали спо-койно жить самое меньшее шесть жирных тёток с огромными зубами и бюстами.
   Все герои-любовники были или чересчур упитанными, или, напротив, тощими, точно жерди для заборов, обсасывающие любой пустяк своей жизни с кем ни попадя самое меньшее по двадцать минут экранного времени.
   И при этом, любя и страдая, разыгрывали чисто детские эмоции.
   Как впрочем, и в российских мыльных операх!
   Но в них, по крайней мере, динамики действия было гораз- до больше!
   И смысла, кстати, тоже...
   Идеалян следила за перепетиями отечественной мелодра-мы, в который раз погрузившись в воспоминания о встречах с мужчиной её грёз.
   Сознание того, как близко было воплощение в реальность мечты Марианны, служило ей наградой...
   Тогда, год назад, Длинный показался сержанту безупреч-ным. (*)
   У неё всегда перехватывало дыхание, когда он оказывался рядом. В нем было нечто такое, что заставляло бешено колоти-ться сердце.
   Нечто невероятно красивое и властное.
   Даже ждать встречи с ним было удовольствием.
   Он являлся удивительно привлекательным, и ничто в его по-ведении не могло навести на мысль о его криминальных заня-тиях.
   Ниндзя выглядел именно так, как должен выглядеть отно-сительно молодой человек, твёрдо стоящий ногами на земле и уверенный в себе на сто процентов.
   И при этом он был обаятелен, мягок, моложав. И вообще очень прилично выглядел!
   Как казалось Идеалян; если пристально всмотреться в него, вполне можно заметить в его взгляде что-то загадочное.
   А уж мягкость и доброту не так-то легко встретить в совре-менных мужиках!
   Ей было очень трудно избавиться от этих мыслей...
   - Во имя неба уезжайте как можно скорее! Моего мужа только что вызвали к губернатору! - как перезрелая девствен-ница, стоя на коленях, нахраписто и целенаправленно хватала за руки милейшего друга. - Отдан приказ арестовать вас! Через пять минут будет поздно! Бегите - и да поможет вам Бог!
   - Это верно. Я обязан последовать вашему совету... Бедная женщина! Если бы не моя великая цель... - смуглый длинно-волосый красавец с усами и бакенбардами трогательно пережил несколько долгих мгновений чисто детского удивления перед подлыми неожиданностями окружающего мира. - Но нет, я не имею права рисковать!.. - и он с партизанской решительностью выскочил из комнаты.
   Марианна вдруг почувствовала, как её опять переполнили депрессивные ощущения.
   Ну почему жизнь иногда бывает к людям так несправед-лива?!
   Какая философская мысль на неё, так сказать, сегодня обвалилась!..
  
  
   Старший лейтенант Ростовцева упёрлась взглядом в анге-лоподобное существо, смирно сидевшее в коридоре на одном из откидных сидений для посетителей:
   - Маленький, меня зовут тётя Лариса... - умильно улыб-нувшись, она присела перед ним на корточки. - Ты можешь повторить мое имя? - в её руке появилась конфета.
   - Лариса. - он слегка пожал плечами. - А вы сможете по-вторить: пахицефалозавр?
  
  
   - Непонятно, куда он делся, товарищ подполковник. Нигде никаких следов. И никто Леонарда Иудовича после того четверга не видел. - виновато доложила Ирина.
   Пробивнюк повертела в пальцах авторучку, задумчиво гля-дя на неё, сидя за столом в своём кабинете:
   - Не мог же он сквозь землю провалиться! Должна же быть хоть какая-то зацепка!
   - Мы проверяем...
   Елена подумала, будь Резвова Шахеризадой, падишах бы покончил с собой задолго до окончания самой первой ночи из тысячи и одной:
   - Куда он мог подеваться? Не ангелы же небесные его унесли в самом-то деле?
   - Вы имеете в виду вертолёт? - глаза вице-сержанта стали круглыми, как у ребёнка, стоящего на пороге комнаты без света. - Или самолёт?
   - До аэропорта ему надо было ещё добраться... Если, конеч-но, его не ждал спортивный. Тот может сесть, где угодно... Уз- най на всякий случай! Может, это что-то даст, ясно?
   - Так точно!
  
  
   Сбежав со службы за столик открытого кафе в ожидании, пока официантка принесет заказ, Сукачёва наблюдала за пожилой парой шедшей по аллее парка, держась за руки. Очарованная этим зрелищем, она сказала своему бородатому спутнику:
   - Как приятно видеть такую нежность между людьми в во-зрасте...
   Услышав эти слова, старик с лицом апатичного кролика изобразил голосом глубокое смущение:
   - Я держу ее за руку, когда мы выходим на прогулку, уже тридцать лет... А ничего другого не остается - если я ее отпу-щу, она тут же отправится по магазинам...
   Бородатый, человек с живыми проницательными глазами на бледном мрачном лице, высоким лбом, усами и шкиперской бородой, благосклонно кивнул напоминавшей вяленую рыбу коротконогой официантке, поставившей перед ним вазочку с мороженым и пристально посмотрел на свою спутницу:
   - Оставим лирику и поговорим о делах наших грешных... - он мило улыбнулся Анжелике, сидевшей с видом паиньки, сло-жив руки на столешнице. - Меня интересуют две вещи. - муж- чина одарил ее заученной улыбкой. - Первое: полковник Дур-кало. И второе... - была выдержана эффектная пауза. - Что и как дальше?
  
  
   Просматривавшей служебные документы Пробивнюк вдруг привиделся мираж, что хоронят Дуркало, и она выступает у его гроба:
   - Господь призвал к себе нашего дорогого полковника! И вот теперь он на пути в рай!
   В это время у нее зазвонил мобильник.
   - Символично, не правда ли? - она достала телефон. - Быть может, Леонард Иудович звонит нам, чтобы сообщить, что он уже добрался!
   На интересной работе и сны интересные видишь!..
  
  
   Зарисовавшая сладкую пару Багира бросила случайный взгляд на объявление на стене кафе:
   "Сегодня вечером на летней эстраде состоится лекция о профилактике инфаркта и инсульта. После этого у нас вам бу-дет предложена бесплатная пицца".
   Заметив, что встреча двух голубков близится к концу, судя по тому, как они расплачивались каждый сам за себя, перед ней возникла проблема.
   Идти за военной дамой?
   Или за Бородатым гражданским типом?
   При всём желании она не могла раздвоиться!
   А людей пока не клонировали ни в одной стране мира!
   Официально!
   И Багира, вспомнив о Йорке, набрала номер на мобильном телефоне:
   - Это я.
   - Ну и?..
   - Всё ещё онанируешь? Тогда иди скорее ко мне... - выдер-жав приличествующую случаю паузу - дав другу придти в себя и опомниться от ее наглости, она продолжила. - Все вы, мужи-ки, одинаковые - ленивые, неповоротливые и неспособные на поступки.
   - Ну, не надо так обобщать... Не все такие..
   - Короче, ты мне очень нужен.
   Единственной женщиной, покорившей сердце Йорка была цыганка Анна, противостоявшая вампиршам графв Дракулы в фильме "Ван Хельсинг".
   Багира на неё не тянула и потому он отнёсся к её призыву весьма прохладно.
   Но, как истинный джентльмен, не смог не уточнить:
   - Как мужчина?
   - Конечно.
   - Вот! Я для встречи с тобой даже зубы почистил!
   - Что?! Ты идиот!! - Багира даже воздела руки к небу. - Бо-же, с кем я общаюсь!!
   - Да ладно, я пошутил...
   - Слава тебе, Господи!..
   - Не чистил я зубы, успокойся...
   - Тогдажду тебя около кафе "Сахара" у твоего дома. А если не придёшь, скажу Васильевичу, что ты нарушаешь кодекс чес-ти скаута и отказываешься оказать помощь нуждающемуся!
   - Уговорила, шантажистка.
  
  
   - Кстати, похоже наша Цветкова влюбилась. - небрежно за-метила Угрюмова, мазнув помадой по губам, несколько раз соединив их и разъединив, чтобы цвет был везде одинаковым.
   - Серьезно?
   - Говорят, её избранник очень даже ничего. По крайней мере, если он уже заглотил наживку, она скоро расстанется с нами, и ее зарплата не станет казаться ей сказочной... Нет, Людочка не промах! - Галина восхитилась сержантом, точно та была выставочным поросёнком, вскормленным ею самолично.
   - Ты считаешь, для нее он - лишь спасательный круг в бо-лоте безденежья? - Ростовцева укоризненно сложила руки на груди, как строгая мать, поймавшая дочь за мастурбацией в незапертой ванной комнате. - А вдруг это любовь?
   - Конечно, любовь, кто же спорит? Но обычно таких мужиков любят дольше, крепче, разнообразнее... - улыбнулась капитан третьего ранга, явно забывая о собственном печальном опыте на поприще любви и семейной жизни.
  
  
   Два весёлых призывника, Колян и его друг цыганистого ви-да - Вован в приподнятом настроении после опохмелки пивом в ближайшей разливухе бодро шагали по коридору горвоенко-мата.
   Перед ними двигалась прапорщик, чьи жирные ягодицы так и ходили под туго обтягивающей их форменной юбкой - при-влекательное зрелище для слегка поддатых товарищей, не до конца потерявших разум.
   Подталкивая друг друга локтями и подмигивая на ходу, они ускорили шаг, обогнали солдатку, заглянули ей в лицо.
   Обозрев Драчильеву, Колян разочарованно надул губы:
   - Если бы вы были спереди так же прекрасны, как и сзади, мы бы вас расцеловали.
   Та сбилась с шага и не сразу, но все-таки ответила:
   - Целуйте туда, где красива.
  
  
   Йорк появился тогда, когда Сукачёва, пожав руку Борода-тому, отошла от него шагов на десять.
   - Следи за тем мужиком! Некогда объяснять! Я - за воен-ной! Потом сможешь мне отзвониться?
   - Мобила всегда со мной!
   - Действуй! - тоном командира, отправляющего развед-группу за линию фронта, приказала гайдскаут.
   Парень побежал за Бородатым, вместе с ним влез в трол-лейбус.
   А девушка, ускорив шаг, догнала старшего прапорщика, пристроилась у неё за спиной.
  
  
   Трезвых стояла в очереди в аптеку, когда туда вошла Крас-никова.
   Заметив старшину второй статьи, старший матрос подобра-лась к ней:
   - Пустишь?
   - Становись. - Ольга пропустила её впереди себя.
   Когда-то, во времена застоя, до развала великого и могучего Советского Союза, обыватель не представлял себе жизни без очередей.
   Тогда они существовали повсеместно - за билетами в театр и в кино, за продуктами и бытовой техникой, книгами и одеж-дой, на строительство кооператива и получение муниципальной квартиры.
   Куда бы не сунулся среднестатистический гражданин, всю-ду он сталкивался с Её Величеством ОЧЕРЕДЬЮ, которая ста-новилась для него и средством времяпрепровождения, и клу- бом по интересам, и даже родным домом.
   В очереди узнавали новости из жизни страны, последние из-вестия из-за рубежа и многое такое, о чём не сообщалось в сре-дствах массовой информации.
   В ней знакомились, влюблялись, женились, ссорились, раз-водились, рожали и умирали.
   Особое значение она приобрела в период перестройки, когда над Россией распластал зловещие крылья страшный монстр по имени ДЕФИЦИТ.
   В те времена очередь давала Веру и Надежду выжить - просто выжить, если удастся достать что-нибудь из продуктов или товаров ширпотреба, чтобы обменять их на те же самые продукты.
   Но всё течёт, все изменяется, и наступила пора, когда Её Величество ликвидировали, как класс кулаков, из-за полной ненадобности.
   В любых магазинах наступило изобилие и при наличии в до-статочном количестве денежных знаков всякий гражданин мог приобрести что только его душеньке угодно.
   В настоящее время она сохранилась, как пережиток прошло-го, лишь в аптеках.
   На это существует два объяснения.
   Первое. Огромное количество жаждущих (вроде Трезвых) с раннего утра и до позднего вечера отведать живительной влаги "настойки боярышника" крепостью 70 градусов чистого алко-голя, что даёт более 50% экономии при покупке одной бутылки водки ёмкостью 0,25 л.
   И второе. Постоянные перебои в поставке бесплатных ле-карств для льготной категории граждан, которая, что бы не де-лало правительство, никак не вымирает и заставляет тратиться на её содержание.
   После увеличения числа людей в очереди на одного человека сразу же, как водится в таких случаях, нашлись недовольные - лица преклонного возраста, которых Трезвых мгновенно успо-коила мощным рыком:
   - Я занимала на двоих!!
   Возмутители спокойствия затихли.
   Однако не успокоились и принялись обсуждать интимную жизнь проституток в погонах, обвиняя их во всех смертных гре-хах.
   Причём, даже в таких, о которых сами они и не догадыва-лись.
   Благодаря "жёлтой" прессе, обыватель твёрдо убеждён, жен-щина в армии - "Прости, Господи" и переубедить его в этом невозможно.
   Медленно продвигаясь к окошку фармацевта, Валентина обернулась через плечо к старшине второй статьи:
   - Что бы там наши не говорили, а мне кажется, товарищ пол-ковник попал в аварию и лежит сейчас в реанимации.
   - И нам до сих пор не сообщили?
   - Наверно, он пока не пришёл в сознание и не может гово-рить.
   - Ну, ты, подруга, даёшь! - морячка смерила Красникову взглядом учителя, взирающего на недалёкого ученика. - А до-кументы ему на что?
   - Необязательно же их всегда носить с собой!
   - Когда ты в форме - обязательно. Иначе - нарвёшься на патруль - такой геморрой себе наживешь...
   Судя по враз изменившемуся лицу старшего матроса, при встрече с патрулём из них двоих геморрой светил именно ей.
   Но Ольга этого не заметила, занятая своими мыслями:
   - Более чем правдоподобна на мой взгляд иная версия. Ду-рик попал под бандитские разборки.
   Если бы она взорвала в аптеке гранату, то и тогда изумление Красниковой было слабее.
   - Да что ты! Типун тебе на язык! - Валентина даже украдкой перекрестилась.
   - Небось, пообещал какого овоща от службы отмазать, день-ги взял, да ничего не сделал. А его ботинок - крутой мафиозо! Дал отмашку, они Лео и оприходовали... Или нарвался на пух-лый кошелек, который нанял ребятишек!
   - Скажешь тоже!
   - И скажу! И военкомы, и депутаты одним миром мазаны! Знаешь, какое самое важное качество имеющего власть? Его не-подкупность! И измеряется она теперь в евро!
   Старшина второй статьи была зла на полковника за выговор, занесённый ей в служебный формуляр по его приказу за нару-шение устава внутренней службы.
   Или, говоря понятным языком, - за появление в военкомате в состоянии лёгкого алкогольного опьянения.
   Но морячка в тот день не пила - она просто неудачно изба-вилась от бодуна и по иронии судьбы нарвалась на Дуркало, ко-торый страдал той же болезнью.
   И сильно обиделся на подчинённую за то, что та позаботи-лась только о себе, не принимая в расчёт командира.
   Военнослужащие замолчали, размышляя каждая о своем.
   А к окошку фармацевта придвинулась молодая пара, за ко-торой они стояли.
   Пока импозантный господин принимал сдачу, юноша нежно спросил у девушки:
   - Милая, какую марку взять "Kontex" или "Durex"?
   Покраснев, она что-то прошептала ему на ухо.
   - "Olwas", пожалуйста... - грустно сказал он, подавая день-ги.
   - Жестоко парня обломили. - заметила Трезвых.
   И подумала - любимая "настойка боярышника" её никогда не подводила, давая ей эйфорию и расцвечивая мир более ярки-ми красками.
  
  
   Проводив Сукачёву до военкомата, Багира позвонила Ири-не, узнала, где та находится и вошла в Прибрежный, где вско-ре отыскала кабинет Красавиной.
   - В чем дело? Что за спешка?
   - Не знаю, важно или нет, но она сегодня встречалась вот с ним... - гайдскаут положила на колени вице-сержанту рисунок Бородатого.
   Та внимательно присмотрелась:
   - Странный тип...
   Старший прапорщик с интересом взглянула:
   - А Анжелика-то не так проста, как кажется... Но что это нам даёт?
   - Не представляю... Хотя... - лицо вице-сержанта по невин-ности выражения не уступало сейчас мордочке личика дочери Драчильевой-младшей - Юкли.
   У Красавиной в свою очередь появилась любезная улыбка палача, заглянувшего в камеру смертников, чтобы измерить рост приговоренного и подобрать для него высоту виселицы.
   Немного дружелюбная и немного материнская одновре-менно.
   Подобные улыбки необходимо любить, если в распоряже-нии нет иного способа продлить жизнь.
   - Полагаешь, станет разговорчивой, чтобы Пробивнюк не узнала?
   - При наличии свидетелей-то? Соловьём запоёт...
   - Согласна.
   Глаза генеральской дочери устремились куда-то вдаль, не замечая ничего вокруг, но через некоторое время она очнулась:
   - Ты проследила за ним? - вопрос был адресован Багире.
   - Я послала за ним Йорка.
   - Молодец. Спасибо тебе и отдыхай пока.
   Гайдскаут царственно кивнула, гордая похвалой:
   - Ладно. Счастливо.
   - Пока.
   Когда девочка ушла Резвова и Красавина посмотрели друг другу в глаза.
   - Будем брать? - в голосе Ирины не было ни малейшего на-мёка на радость.
   - Когда? - Данута сжалась.
   - Сегодня.
   - Как ты это себе представляешь? - на щеке старшего пра-порщика задергался мускул.
   - Что-нибудь придумаем...
  
  
   Угрюмова и Ростовцева, направляясь к кабинету Пробив-нюк, продолжали начатый разговор:
   - Слушай, а что твой - пол помыть не может?
   - Нет. - капитан третьего ранга передвигала ноги, как муха с оторванными крыльями. - Он считает это ниже своего досто-инства...
   - Пусть тогда хотя бы пыль протирает на полках. - скриви-лась в улыбке старший лейтенант. - Это явно выше его досто-инства.
   Они постучались и вошли к подполковнику, словно пара голубков.
  
  
   - Есть идея! - Данута захлопала в ладоши. - Договариваем-ся с Огневой, что она будто бы хочет предложить Сучке одну вещь, но та у неё дома! Не посмотрит сегодня, завтра товар уйдет к другому!
   - Так "купи-продай" и согласится везти её к себе. - рассу-дительно заметила Ирина.
   - Договорись с женой Дуркало. Мы с ней втроём засядем у неё на квартире! И когда Анжелку привезут - она в наших ру-ках!
   Вице-сержант задумалась.
   Надолго.
   И крепко.
   Конечно, дело пахло жареным.
   Но иного выхода не было.
   - Хорошо. Но я бы тогда для подстраховки взяла бы и Ило-нку. Разыграла бы конкурентную борьбу...
   - А это как?
  
  
   Нормальному человеку, чтобы выспаться, нужно всегда ещё десять минут.
   В отличие от трудоголика - деньголюба.
   Разгильдяева относилась ко второму типу и потому сладко посапывала над отчётом за прошлую неделю, когда в кабинет зашла Тихонина:
   - Рота, подъем!
   Алла вздрогнула от неожиданности и нервно зевнула:
   - Что пугаешь человека?! Ну, не выспалась я вчера!
   - Не выспалась? - весело удивилась Евгения. - Так ты и до-ма спишь?
   На большее она не решилась.
   Зная, что спящую собаку лучше не будить.
   В семье Разгильдяевых шла извечная битва за смену прио-ритетов. До свадьбы Алла по своей наивности и неопытности это не учитывала.
   Как оказалось, она вообще плохо знала мужа.
   Предел своих мечтаний - сесть на шею жене, как до этого сидел на шее у мамочки - он отлично умел скрывать до брака под маской.
   Но при совместной жизни никакие маскировки не прохо-ходят, их поневоле приходится сбрасывать.
   И оба слишком поздно поняли свои ошибки.
   А общее проживание со свекровью оказалось весьма про-блематичным, поскольку первоначальные расчёты с треском провалились, оказавшись на поверку весьма приблизительны-ми и неточными.
   Цена ошибки оказалась слишком высока.
   Понятно, семьи бывают разные и болезни у них тоже раз-ные, но вблизи любая из них выглядит отталкивающе и отвра-тительно.
   И Разгильдяева как-то рассказала на службе о имевшихся у нее проблемах.
   Хотя прежде ей была совершенно несвойственна потреб-ность иповедываться перед кем бы то ни было.
   А с течением времени стала бравировать своими трудностя-ми и непрерывно напоминать о них всем и каждому, как о не-излечимом заболевании.
   Она просто нуждалась в своей болезни, не могла без нее жить.
   Это парадокс, но факт.
   Алле постоянно требовалось чувствовать себя больной, чтобы оправдать бездеятельность на службе.
   А что тут такого?
   На редкость удобно.
   Окружающие вынуждены проявлять сочувствие, всегда мо-жно вполне оправданно и законно сыграть на жалости. Можно легко оправдать своё ничего неделание.
   В общем, сразу появляется масса чрезвычайно удобных по-водов для жизнеустройства бездельника, и с этими зацепками расставаться жаль.
   Поэтому нет смысла выздоравливать и лечиться -подавать на развод, в котором так много сливается для женского сердца. Наоборот, болезнь - семейные неурядицы - нужно холить и лелеять, всячески ее поддерживать, избегать улучшений.
   И продолжать неплохо существовать за ее счет.
   Люди часто чувствуют себя виноватыми по отношению к несчастным, чем эти хитрюги изворотливо и ловко пользуются. Им невыгодно выздоравливать.
   На службе свои обязанности Разгильдяева выполняла вяло и от случая к случаю.
   Это стало смыслом ее жизни. Отличной жизненной позици-ей, продуманной во всех отношениях.
   Тем более, Красавина осторожно упоминала при интересую-щихся о недуге подчинённой, что было той только на руку.
   И устроенный из семейной жизни Аллы мелодраматичес-кий сериал, столь любимый народом, продолжался.
   Поэтому младший сержант только усмехнулась про себя:
   - У тебя есть бланки повесток? А то у меня кончились...
   Разгильдяева выдвинула ящик стола, достала пачку:
   - Бери... Во второй половине дня абсолютно ничего не хо-чется делать...
   - А в первой? - спросила в дверях Тихонина.
   - А в первой хотелось есть.
  
  
   Ирина набрала номер Даваловой:
   - Здравствуйте, Виктория, это Ирина... Прекрасно, что уз-нали... Простите за беспокойство, но у нас к вам предложение. Как вы посмотрите, если мы подключим вас к допросу подру-ги, предположительно знающей, что случилось с вашим му-жем?
  
  
   Идеалян цепко ухватила за рукав призывника в костюме от Armanni, затягивая беднягу к себе в кабинет:
   - Молодой человек, вы что не хотите отдать долг Родине?!
   Благоухая одеколоном "Boss", он достал портмоне из нату-ральной кожи:
   - Конечно, хочу. Назовите сумму.
  
  
   Ирина посмотрела на Манерную и Огневу, вопросительно взиравших на неё:
   - Девчонки, я хочу предложить вам поучавствовать в мале-ньком спектакле, побыть актрисами. Сыграть свои роли так, чтобы зритель не заметил ни малейшей фальши. Иначе мы с вами никогда не узнаем, что произошло с Дуркало...
   - И что предстоит делать?
  
  
   Сидя на рабочем месте, Разгильдяева занималась исконно русским единоборством - боролась с ленью.
   Показывая личным примером, что лень простого человека - не грех, а совершен-но необходимое средство нейтрализации кипучей активности руководящих им дураков!
   В кабинет заглянула Пробивнюк:
   - Старший сержант, а что вы делали в выходные?
   - Ни-че-го, товарищ подполковник!
   - Очень хорошо! - глаза Елены следили за Аллой, как вин-товка снайпера за приговорённым к смерти. - Тогда, голубец, позвольте вам напомнить, что сегодня не выходной!
  
  
   Получив инструкции в отношении Сукачёвой, Огнева и Манерная отправились их выполнять.
   Светлана нашла Анжелику в гордом одиночестве в курилке и, радостно повизгивая, кинулась к ней:
   - Вот здорово, что я тебя встретила! У меня есть платье в стиле "милитари", как ты любишь!.. - она застенчиво потупила глазки. - Правда я кое-кому его уже обещала... Но вспомнила о тебе и решила сначала предложить!.. Подруги как-никак!
   - Так неси...
   - Оно не здесь, оно у меня дома... Съездим ко мне сегодня? Посмотришь, прикинешь... Но на мой взгляд - полностью в твоём стиле... - "купи-продай" хитро сощурилась, подобно ин-тенданту, предлагающему краденый ствол.
   - А это далеко? - старший прапорщик задумалась с видом торговца ору­жием, нежелающего приобретать лежалый товар у представителя страны третьего мира.
   - Двадцать минут езды... У меня и косметика имеется, и ук-рашения, и парфюм...
   Сукачёва чрезвычайно вимательно уставилась в окно, вы-сматривая там что-то важное, как старший казачьего разъезда, заметивший на горизонте блеск вражьих штыков:
   - Но если только ненадолго...
   И тут раздался негодующий вопль:
   - А про меня забыла?!
   Оскорблённая в лучших чувствах Манерная появилась в ку-рилке, сжимая кулаки:
   - Нарочно не вспомнила?!
   Огнева молитвенно сложила руки:
   - Я хотела зайти за тобой попозже...
   - Врёшь!! - заорала старшина, словно остервеневшая, обе-зумевшая вконец базарная торговка.
   Если бы Анжелика отличалась болшей проницательностью, она бы обязательно насторожилась.
   Поведение ли Илоны, взгляд ли, которым она обменялась с "купи-продаем", но что-то этакое вполне могло вызвать подо-зрительность.
   Однако Сукачёва не придала этому значения.
   Не увидела фальши в разыгрываемом спектакле двух актё-рок перед единственным зрителем.
   - Не ори! Забыла, что здесь полно долбанутых откуда угодно? Хочешь, чтоб сюда приперлись и накатали на нас ра-порт? - спросила она.
   - Ты права. - согласилась Манерная, мгновенно снизив до нуля накал страстей. - У них слишком грязные мысли, а нам невозможно их прочесть...
   - И никто из нас не сможет своевременно показать им сред-ний палец... - поддержала обеих Огнева. - Так что решим? Съездим ко мне, посмотрим и спокойно вернёмся на службу.
   - Через полчаса встречаемся у входа. - сказала старший прапорщик.
  
  
   Виктория, Ирина и Данута сидели в квартире капитана в засаде.
   Теребя конец верёвки, которую она держала в руках, вице-сержант прислушивалась к сообщениям радиоточки из кухни:
   - При раскопках в древней столице инков городе Куско международной археологической экспедицией была обнару-жена золотая статуэтка Кетцальмигонкуганькоатльктенотче-тлана - бога дикции и памяти.
   Поглаживая чёрный платок, старший прапорщик прислуши-валась к звукам на лестнице, не обращая внимания на голос ди-ктора:
   - А теперь переходим к новостям культуры... Сериал "Не родись красивой" не смогли закончить перевоплощением глав-ной героини в красавицу, поскольку актриса Нелли Макарова на самом деле ужасное страшилище... От неё ушёл муж, её уволили с работы, у неё отняли детей, её выгнали из собственной квартиры... Смотрите скоро на первом канале самый ДОБРЫЙ сериал года "Счастливая Нюша"...
   Услышав шум лифта, остановившегося на лестничной клет-ке, капитан глянула на часы и утвердительно кивнула.
   Все трое напряглись...
  
  
   На сцене невысокого строения имени одного из деятелей октябрьского переворота 1917 года за столом, накрытом красной бархатной тканью, расположились старший матрос Красникова, старший сержант Разгильдяева и сержант Идеалян.
   В маленьком зальчике расположились вызванные по-вестками на контрольную явку призывники.
   - Аменхотепов! - выкрикнула Марианна.
   - Здесь!
   - Подойдите!
   Названный поднялся по приставной лестнице к трем да-мам в погонах.
   - Членников!
   - Я! - тот двинулся к столу на фоне российского герба.
   - Повестку! - протянула руку Разгильдяева.
   Низкорослый угреватый юноша отдал серый бланк с ква-дратным штампом.
   - Паспорт!
   Потенциальный защитник Отечества безропотно расстался и с ним.
   - Распишитесь. - придвинула ему ведомость старший сер-жант.
   Его рука вывела витиеватый росчерк в длинном столбце фамилий.
   - Номер вашей команды - четыреста семьдесят пять. Вам необходимо явиться к двенадцати часам послезавтра к зданию военкомата со сменой белья, туалетными принадлежностями, кружкой, ложкой и продуктами питания на три дня для отправ-ки в войска. - тоном учителя, объясняющего элементарные ве-щи тупому ученику, проинформировала Алла. - У вас есть вопросы?
   - Да... Мне не ясно, в какие войска я попаду.
   - Это вы узнаете на сборном пункте, когда вас направят в конкретную часть. - на лице Разгильдяевой появилась ничего не выражающая улыбка лучшего друга солдата товарища Ста-лина. - До свидания.
   - Соловейчик! - подала голос Красникова.
   Члеников не уходил, улыбаясь старшему сержанту заго-ворщицкой улыбкой малоопытного сутенёра:
   - Я хочу быть снайпером!
   - Но у нас нет таких войск! - взгляд Аллы ускользнул в сторону с проворством юркой рыбки.
   - Ну и что?! - призывник так возмутился, словно она обе-щала рассказать ему на ночь сказку и в последний момент об-манула. - Хочу в снайперы!!
   - Почему же?
   - Людей убивать хочу!!
  
  
   Проводив взглядом пятнадцатилетнюю девицу с чересчур развитыми для её возраста формами и надписью на большом значке: "Я хочу тебя!.. Спроси меня, как...", вприпрыжку спу-стившуюся мимо них вниз по лестнице, Огнева надавила кнопку звонка на двери.
   Та открылась почти сразу:
   - Заходи.
   Светлана сделала приглашающий жест, пропуская впереди себя Сукачёву, не обратившую внимания на то, что хозяйка зачем-то позвонила в квартиру, в которой никого по идее не должно было бы быть.
   Ведь сама-то она находилась на площадке.
   Но Анжелика спокойно шагнула в жилище жены Дуркало, явно не думая, что корабельный стршина, как нильский кро-кодил, завлекает её, ничего не подозревающую жертву, в смертельную ловушку.
  
  
   Звездич закурила сигарету с золотым кольцом на кори-чневом фильтре в Комнате Психологической разгрузки:
   - Я встретила человека и хочу разбежаться со своим уродом до свадьбы... - она почти плюнула этими словами в Тихонину.
   - Если учесть, что ты, конечно, поспешила с предстоящим замужеством... - произнесла та в ответ. - И все же не повторяй чужих ошибок.
   - Как это поспешила?! Мне что же, надо было ждать лет до тридцати?! Да это просто позор - до такого возраста ни разу не сходить замуж!
   - Не понимаю, почему ты всю жизнь на кого-то оглядыва-ешься? Я в девятнадцать замуж вышла. И что мне это дало? Ничего. Все-таки лучше не разводиться. - Евгения произнесла эти слова, сделав над собой заметное усилие. - Еще неизве-стно, что будет у тебя с тем человеком, а с твоим все-таки ка-кая-то определённость.
   - Но какая?! - на лице Агнессы появилась любезная про-фессиональная улыбка. - Я просто понять не могу, зачем мне с ним семья?
   - В конце концов он порядочный человек. - младший сержант затушила сигарету. - А ты просто съехала с катушек.
  
  
   Едва Анжелика сделала пару шагов внутрь квартиры Дава-ловой, как Огнева схватила её сзади за одну руку, Манерная - за другую, заворачивая их назад.
   Появившиеся Ирина и Данута произвели захват, и вчетве-ром отчаянно бьющуюся Сукачёву прижали к полу.
   Когда против вас бьётся женщина, выпустив когти, то ваша реакция варьируется в зависимости от типа хищницы. Если это настоящая тигрица, приходится иной раз даже врезать ей, как следует, но лучше обойтись без этого.
   Красавина ловко завязала ей глаза, а Давалова сноровисто окрутила скотчем запястья.
   Лётчица разинула рот, набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы воплем разъярённой гориллы привлечь к себе внимание, однако вице-сержант успела вставить ей кляп.
   Анжелику поставили на ноги и отвели в комнату.
  
  
   Диареев напрочь забыл, что рассол - напиток завтрашнего дня.
   И потому несколько переусердствовал накануне с приёмом внутрь спиртосодержащих жидкостей на встрече выпускников.
   В результате ему пришлось срочно отлучиться со службы для поправки здоровья, ибо - клин вышибается только клином!
   Пока почтенный доктор бегал в рюмочную за ста грам-мами, способными поднять его настроение, медкомиссия во-енкомата продолжала работать.
   - Фамилия? - старая, потёртая и плоская, как камбала, дама в белом халате с ненавистью глянула на сутулого призывника.
   - Сексотов!
   - Подошёл! Спусти трусы!! - врач приосанилась, точно старая содержательница борделя, которой улыбнулся семнад-цатилетний дурачок. - Повернись! Нагнись!! Разджинь полу-жопицы!! Годен!!!
   - А в лицо вы не могли мне это сказать?!
  
  
   Привязанная к стулу Сукачёва пыталась яростно освободи-ться, пока Даваловой не надоела мышиная возня, и она легко не отхлестала её по щекам:
   - Хватит.
   Как ни странно, это помогло.
   И притихшую пленную на некоторое время оставили в по-кое под наблюдением Манерной.
   Услышав непонятное позвякивание металла, Анжелика вы-тянула шею, напржённо прислушиваясь, - пыталась понять, что ей предстоит.
   Это Ирина подкидывала в стеклянную латку предметы ма-никюрного набора.
   - Где скополамин? - спросила она изменённым голосом.
   - Здесь. - ответила Виктория. - А сердце-то у неё выдер-жит?
   - Буду я ей давление измерять! Ага, сейчас.
   Пленница испуганно втянула голову в плечи.
   - Говорить будешь? - голос вице-сержанта был холоднее крещенского мороза.
   "Язык" усиленно закивала головой.
   - И кричать не советую... Очень не советую... Больнее бу-дет... - тоном доброй монахини, призывающей покаяться за-коренелую грешницу, посоветовала капитан.
   Анжелику освободили от кляпа, она шумно задышала, про-чищая лёгкие.
   - Что ты сделала с Дуркало?
   - Н-не п-понимаю...
   - Захочешь изобразить из себя героиню, вколем "сыворотку правды". Всё расскажешь... Но выживешь ли потом?
   - Если и выживет, дурой точно станет. - с холодной насме-шкой сказала старшина.
   - Повторяю, что с Дуркало? Тебя опознали в Туманном два свидетеля, когда ты его увозила оттуда... Куда и зачем?
   Старший прапорщик молчала, тяжело дыша.
   - Тогда начнём с простого... Попортим девушке маникюр. Вгоните её для начала иголки под ногти! - в голосе Даваловой слишком заметно прозвучала кровожадность голодной панте-ры.
   Генеральская дочь коснулась срднего пальца Сукачёвой щипчиками для удаления заусенцев.
   - Нет!!. Я скажу! - на гладкой поверхности лба захвачен-ной проступили капли пота. - Меня заставили, я не хотела!
   - Кто заставил?
   - Подполковник Пробивнюк!
   - Зачем?
   - Чтобы подсидеть Дуркало! Занять его место! Она хотела сперва как бы прикрыть его исчезновение, а потом сдать пол-кана горвоенкому, как злостного прогульщика!
   Мысли Виктории закружились в стремительном хороводе.
   Как и мысли остальных.
   То, что они услышали слишком походило на правду, если учесть особенную любовь зама к её начальнику.
   - Куда вы его дели?
   - Не знаю. Я только усадила его в машину и усыпила!
   - Чем? Клофелином?
   - Нет, он в аптеке по рецепту! У меня подруга ветеринар! Дала мне пистолет для нейтрализации животных! Я сказала, у меня ротвейлер дома! Мешает любовью заниматься!.. И сдала Лео с рук на руки Ленке!
   - Она была за рулём?
   - Машину вёл другой человек. Подполковник села к нам около станции Шкурино, а я вышла.
   Ирина немного подняла повязку на глазах пленной, сунула ей под нос рисунок Багиры:
   - Он?
   - Да...
   - Зачем ходила домой к Дуркало?
   - Мне приказано было взять для него сменное бельё.
   - А с Бородатым встречалась зачем?
   - Передать ему ключ от камеры хранения с вещами Дурика.
   - Как долго вы собирались его удерживать?
   - Это может сказать лишь Пробивнюк...
   Капитан так витиевато выругалась, что все, кроме "языка" и Ирины, переглянулись и одобрительно закивали головами.
   А она сняла повязку с глаз Анжелики.
   Разглядев, кто перед ней, старший прапорщик повисла на верёвках сдувшимся воздушным шаром после праздника.
   Её лицо позеленело от страха.
   - Отвяжите суку и дайте успокоительного. А то и вправду сдохнет от страха. - Виктория, будто рапирами, пронзала не- годяйку взглядами, полным ненависти и презрения. - Хотя нет, отвяжем потом, пока и так посидит. Я сейчас съезжу заправлю машину бензином и отправимся.
   - Куда?
   - В горвоенкомат. Разбираться с Пробивнюк.
   После слов Даваловой у Сукачёвой стало выражение лица старой девы, увидевшей голого мужчину.
  
  
   Здание сверкало красками по фасаду, как роскошный пря-ничный домик из сказки.
   Не отводя от него глаз, Йорк потыкал пальцем в цифровые кнопки на мобильном телефоне:
   - Ир, это я... Тебе Багира сказала, я у неё на подхвате?.. Тогда так. Я проследил того чела с бородой до конца. Он при-шёл в охранную фирму "Ниндзя"... Как что? Он там работает... Да точно! Мне дежурный на входе сказал, когда я прикинулся шлангом, будто это мой дядька... И имя его назвал, Изюмцев Владислав Валентинович... Да ладно! Что мне дальше-то де- лать? Ждать его или как?.. Понял, отбой!
  
  
   Горвоенком передавал дела тому, кого Москва прислала ему на замену, когда Давалова постучалась в его кабинет.
   Увидев незнакомца с густыми слегка вьющимися черными с проседью волосами, роскошными усами, такими же густыми, как и волосы, она смутилась.
   А его глубоко посаженные серые глаза при виде её за-искрились внутренним огнем, и казалось, вокруг него все пропиталось ароматом самоуверенности и самодовольства.
   - Товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться к товарищу генерал-майору? - Виктория грациозно подняла руку к виску.
   - Обращайтесь. - новенький с чисто мужским интересом обозрел её с головы до ног.
   Истинный кот, созерцающий офицера в юбке, словно она блюдо со сливками.
   Раздевающий взглядом.
   А, может быть, и, препаририрующий, тоже.
   - Товарищ генерал-майор, вы не могли бы уделить мне десять минут по личному делу? - она вцепилась в горвоенкома взглядом, как пиявка.
   - Прямо сейчас?
   - Так точно.
   - Если Константин Андреевич не возражает... - он отбла-годарил её глазами так, будто она родила ему сына в день его именин.
   - Да ради Бога... Я тут пока без вас с документами оз-накомлюсь... - разрешение нового горвоенкома прозвучало так, как если бы сейчас должен был открыться занавес, и перед публикой появиться её долгожданный кумир.
   - Спасибо. - горвоенком вылез из кресла. - Да, это капитан Давалова, одна из лучших наших офицеров... Между прочим, героическая личность...
   - Даже так?
   - Я вам о ней потом отдельно расскажу.
   Виктория и горвоенком, почти уже бывший и не особо действующий, вышли в коридор.
   - Что случилось?
   - Я знаю, что произошло с моим мужем... Правда...
   - Говори!..
   - Давайте пройдём в Актовый зал, и там вы всё узнаете, товарищ генерал-майор... - капитан улыбнулась, словно он был для неё Дедом Морозом с подарком в руках.
  
  
   Сегодня утром начальник Особого отдела городского воен-ного комиссариата Лаврентий Генрихович Дальнозоркий проснулся с ощущением лета, которое упиралось в трусы и не давало ему спать.
   Хотя это было приятно, но здорово мешало сосредоточить-ся на текущих делах.
   И даже сейчас, когда он сидел в дорогом офисном кресле в своем служебном кабинете, держал у правого уха телефонную трубку и смотрел прямо перед собой на висевший на стене в раме из красного дерева портрет Президента в кимоно, утрен-нее ощущение по-прежнему упиралось в форменные брюки на самом интересном месте.
   Его голубые глаза с тяжелыми веками глядели пронзитель-но и в то же время сохраняли непроницаемое выражение.
   Наверняка, любой шпион, страдающий неврозом при одном лишь взгляде на особиста, чувствовал себя наполовину ули-чённым в измене Родине, настолько тот выглядел уверенным. Видно, даже полное отсутствие улик для него не представля-ло ни малейшего затруднения, такой он дышал энергией, ум-ом, несгибаемой волей, решительностью.
   Густые волосы офицера были гладко зачесаны, усы вы-ровнены в ниточку согласно требований устава.
   Он раздраженно бросил трубку на телефонный аппарат.
   Майор был сильно не в духе.
   Третий раз подряд он не мог дозвониться до начальника Прибрежного райвоенкомата полковника Дуркало, нужного ему по более чем важному делу.
   Особист хотел получить с Леонарда Иудовича четыре тыся-чи рублей, которые тот взял у него в долг и клятвенно обещал вернуть еще неделю назад.
   Но не получил, потому что был направлен в совершенно секретную командировку и совсем недавно вернулся оттуда, куда всех посылают и где для всех посланных всегда находит-ся место для дислокации.
   Однако, несмотря на неоднократные попытки дозвониться, телефон Леонарда Иудовича нагло молчал, и это молчание мо-жно было расценивать двояко - либо кабинет нужного Даль-нозоркому человека постоянно пуст, либо с особистом про-сто не хотят разговаривать!
   Лаврентий Генрихович мыслил, следовательно, он опо-хмелился, а потому, выразившись словами, которым бы по-завидовал подсобный рабочий военно-промышленного ком-плекса, резко выпрямился, приподнялся, вздыбился над своим рабочим столом воистину грозовой тучей.
   И раскрыл внушительный сейф.
   Кстати, открывавшийся не нару­жу, как обычно, а внутрь.
   Потому что был разработан в недрах совершенно се-кретных лабораторий ВПК и не имел аналогов в мире.
   Правда, если в нем оказывалось слишком много докумен­тов, дверцу невозможно было ни открыть, ни закрыть, но зато в области секретных сейфоразработок Россия далеко опе-редила Америку.
   Да и свое время тоже!
   Дальнозоркий достал из сейфа потрепанную записную книжку, распухшую от большого количества хранящихся в ней сведений, и принялся вдумчиво ее перелистывать.
   При этом он закурил сигарету без фильтра, изготовленную в городе Гродно и вставил оную в длинный - женский пласт-массовый мундштук.
   Стряхнув столбик пепла в хрустальную пепельницу с дар-ственной надписью на дне на непонятном языке, особист, что-бы отвлечься от размышлений, включил портативный телеви-зор.
   - Итак мы продолжаем рассказ о событиях дня. - худосоч-ная ведущая придала своей физиономии выражение активистки профсоюза, получившей в качестве поощрения "горящую" путёвку на Камчатку. - Сергей Мерин доказал всем заинтересованным лицам, что он настоящий мужик! Он не открывает рот, когда красит ресницы...
   Майор сморщил лоб в три погибели, вспоминая оператив-ный псевдоним нужного ему сейчас агента, несущего трудную службу в Прибрежном под началом Дуркало.
   Будучи главой Службы Безопасности ГВК, как все контр-разведчики, отработавшие длительный срок в Орга­нах, где не молчат только стены, он имел обширную агентуру внут­ри городских райвоенкоматов, чем страшно гордился.
   И хвастался ею при случае в общест­венных местах.
   Причем, это ему всегда сходило с рук и репутации не вредило, - скорее, наоборот, выставляло в лучшем свете, в качестве командира смелого и очень умного.
   К примеру, еще в молодые годы, когда Лавруша проходил стажировку в туманном Альбионе, его сильно выпившим, забрали в полицейс­кий участок. Там герой невидимого фрон-та объявил себя агентом Москвы и потребовал незамед-лительно обратиться в посольство.
   Английские "томми" разведчика слушать не стали и по-местили в общую камеру, где в тот момент находились бо-лельщики "Арсена­ла" и "Тотенхэма", продолжавшие выяс-нять, кто из них сильней и кому на футбольном поле быть первым.
   Именно там и именно тогда Лаврентий Генрихович создал свою структуру, которая и по сегодняшний день работает на Россию.
   Инцидент в полицейском участке ему простили и даже награ­дили орденом "Дружба народов"...
   - А теперь новости спорта...Вратарь Воробьёв был готов к удару и потому вовремя раздвинул ноги. - голова коллеги худосочной ведущей программы "Сегодня" закачалась, как метроном. - А канадский велосипедист на трассе Париж - Дакар впопыхах забыл велосипед... Но это не помешало ему придти к финишу первым!
   ...В другой раз Дальнозоркий в Египте перед намазом сумел убе­дить восточных друзей о необходимости покупки 1000 танков марки Т-55, только и годившихся для вспашки целинных земель Сахары и поездок за водой к ближайшему оазису. А также - тако­го количества автоматов АК-47,что террористы и се­годня используют их против всего мира.
   Принцип создания структуры в землях Ближнего Востока он оставил прежний.
   На приеме у государственного чиновника старший лейтенант КГБ, тогда только старлей, перебрав лечебного бальзама "Абу-Симбл" и обняв друга Салеха, заявил, он - близкий кореш Андропова и знает все секреты Москвы.. Собутыльник, подобно английским полицейс­ким, конечно, не поверил пьяной болтовне советского инженера и ради шутки перезнакомил с ним всех своих коллег.
   Итог виртуозно проведенной операции - еще одна боевая наг­рада, орден "Красной Звезды", повышение по службе и присвоение очередного звания.
   И быть бы Дальнозоркому шефом нынешнего ФСБ и нико-гда бы он, человек без имени, не попал в горвоенкомат, не слу-чись с ним досадного конфуза в Париже.
   Тогда капитан, набравшись "Бордо" и "Анжуйского", - ана- лог нашей "бормотухи" стал приставать, как ему казалось, к жандарму с заявлением, буд­то является другом сына самого Ельцина и ему известны все действия французской разведки против Советской России.
   А так же знакомы действия КГБ против братьев-лягушатни-ков, и он при соответствующей оплате за сведения, составляю-щие гос- и военную тайны готов все рассказать.
   Когда ажюдан, так решил Лаврентий Генрихович, повел его в "Мулен-Руж", он страшно возгордился и заверил де-текти­ва, что Франсуа Миттеран сделает его министром поли-ции.
   Каково же было разочарование, когда агент Москвы при-вел её лучшего офицера в родное посольство и сдал с рук на руки военному атташе, непосредственному начальнику Лавра.
   В России посчитали это провалом.
   Незадачливого Дальнозоркого, оказавшегося на этот раз близоруким, срочно излечили от ранней стадии алкоголизма и после строжайшего, но отеческого внушения отправили реаби-литироваться в горвоенкомат.
   Но ветер перемен вместо долгожданного прощения принес ему лишь очередное звание майора с задержкой в присвоении почти на пять лет и нагрудный знак "Почетный чекист".
   Это было очень обидно - с одной стороны.
   Зато спокойно и прибыльно - с другой.
   В Москве летели головы, вспучивались смердячие пузыри ра­зоблачений заслуженных "рыцарей партии", регулярно про-водились чистки личного состава и реструктуризации аппа-рата...
   А здесь, в горвоенкомате, были тишь да благодать...
   - И наконец последнее сообщение, поступившее на этот час! - ведущая широко улыбнулась, словно желала продемон-стрировать качество отбелки зубов, выполненной фирмой "Стома". - Вышел из печати новый роман известной писа-тельницы Екатерины Лермонт, в котором она доказывает, что дружба между мужчиной и женщиной - это отношения либо бывших любовников, либо будущих...
   Дальнозоркий издал вопль раненого носорога и выключил телевизор.
   Докурив сигарету, он в сладко-тревожном ожидании снял трубку с зазвонившего телефона:
   - Слушаю... Да, товарищ генерал-майор!.. Уже иду!..
  
  
   Отпросившись со службы с половины дня, чтобы принять участие в концерте, который давало самодеятельное литера-турное объединение, желавшее возродить в городе присно-памятные "поэтические вечера" хрущёвской "оттепели", Ми-лосердова, являлавшаяся в нём не только постоянным, но и по-чётным членом, возвращалась домой.
   Она бормотала себе под нос родившееся по дороге строки, чтобы не забыть:
   - Холодный ветер
   Крутит листву за окном.
   Тепло у печки.
   Ни бумаги, ни ручки, чтобы записать очередную нетленную шедевралку у неё не было, и Татьяне ничего не оставалось, как только понадеяться на свою память.
   При этом не задаваясь идиотским вопросом; почему в разгар лета в творчестве поэтессы столь явно просматриваются осен-не-зимние мотивы?!
   Перед самым входом в метро стояла старушка, распростра-нявшая бесплатные газеты.
   Обратив к ней взгляд, будущий лауреат Букеровской пре- мии поняла - раздача печатной продукции, пусть и на халяву, идёт из рук вон плохо, иначе бы замаявшийся божий одуван-чик не бросался к первому встречному с никому не нужным подарком злодейки-судьбы.
   Ефрейтор попробовала было обойти бабушку по кривой, но та неожиданно столкнулась с ней нос к носу:
   - Бери, дочка... - распространительница выдержала долгую паузу, размышляя, чем бы завлечь потенциальную потреби-тельницу. - Бери, хоть в туалет сходишь...
  
  
   После того, как Сукачёва поведала правду об исчезновении Дуркало в присутствии заинтересованных лиц, включая горво-енкома и особиста, в Актовом зале возникла напряжённая пау-за.
   - Какие будут идеи, товарищи? - сейчас генерал-майор бо-льше, чем когда-либо казался большим ребенком, заблудив-шимся во взрослой жизни.
   - Прежде всего, вызвать Пробивнюк сюда и опросить по-новой. - Дальнозоркий не изменил позы, в которой просидел всё то время, пока слушал исповедь.
   Руки, поддерживающие подбородок, и локти, продавливаю-щие стол - поза примерного ученика, умеющего быть внима-тельным.
   - Зачем?
   - Для составления протокола. И записи рассказа на дикто-фон.
   - А вдруг откажется?
   - Не откажется... Надеюсь, один старший прапорщик захо-чет смягчить свою участь? - Лаврентий Генрихович выразите-льно взглянул на Анжелику. - И прямо сейчас напишет чисто-сердечное признание?
   Сукачёва несколько раз торопливо кивнула головой, как фарфоровая китайская статуэтка.
   - За это лично я через соответствующие органы оформлю ей явку с повинной... - выдавливая из себя слова, словно зуб-ную пасту из тюбика, майор устремил неподкупный взор на Красавину. - А второй старший прапорщик подаст на имя на-шего горвоенкома рапорт об исчезновении Дуркало.
   - Почему я?! - взгляд Дануты был таким, что дождевая вода могла замёрзнуть в лужах.
   - Вы! Именно вы!.. Или вам не поручили провести рассле-дование?
   - Не мне же одной! - ноздри подруги Ирины затрепетали крыльями бабочки.
   Как бы плохо мужчина не думал о женщинах, любая жен-щина, когда на неё давят, думает о них ещё хуже.
   Впрочем, и когда не давят - тоже!..
   - Но вице-сержант ведь не является инспектором Прибреж-ного? То-то и оно... А что написать, я вам скажу... Потом то-варищ генерал-майор наложит резолюцию, и Особый отдел как бы примет дело в производство...
   - Голова ты, Лаврентий! Быть тебе генералом!
   - Сам на это надеюсь... - хотя на лице особиста просияла ослепительная улыбка, его глаза оставались холодными. - Вы бы, пока мы составим рапорт вызвали сюда Пробивнюк. От ва-шего имени приказ прибыть прозвучит и солиднее, и убедите-льнее, товарищ генерал-майор.
  
  
   Пробивнюк сидела в своём служебном кабинете с томом Малиновского, от нечего делать изучая его "Рассуждение о войне и мире".
   "Договоры промеж государств не обеспечивают длительного мира, поелику дают лишь отдых от войны.
   Ибо государства и народы между тем не токмо политически и тайно воюют меж собою, но и явно готовятся и умножают свои силы, дабы начать войну с большей жестокостью".
   Верно сказано!
   И не только о странах!
   Особенно в свете последних дней, ставших бесконечной проверкой нервов.
   Совершенно ясно, изменения в военкомате последуют очень скоро, вероят­нее всего, без объявления, и напряжение дости-гало почти невыносимого предела.
   Подполковник закрыла книгу, откинулась на спинку стула.
   Почти два года она вела борьбу с врагом практически в оди­ночку, ниоткуда не ожидая помощи, но никогда не сдавалась, вы­ходя из, казалось бы, безвыходных ситуаций.
   И не собиралась сдаваться впредь, сколько бы против неё не становилось натасканных, жаждущих крови волков.
   Она меньше всего думала о наградах.
   Скорее, ей просто нравилось бросать вызов судьбе.
   Жизнь без приключений казалась слишком пресной.
   Поэтому она всегда тянула­сь туда, где опасности сжимали нервы в комок, где жизнь казалась бешеной и стоила недорого.
   Потому что, однажды испытав победу на краю пропасти, чело­век должен постоянно ходить по этому самому краю, опять и опять утверждаясь в собственных силах при сильном чи-сленном перевесе в непосредственной схватке.
   А сейчас она уже начинала тяготиться вынужденным безде-льем.
   Душа рвалась в сражение.
   Потому что работа за Дуркало являлась для неё именно тем полем деятельности, где Елена могла наиболее полно проявить себя, приняв когда-то предложенные ей жесткие правила игры, в которой не складывают легенд о проявленной смелости.
   Поскольку делать это просто некому.
   Поэтому ни прижизненная, ни посмертная слава ей не све­- тит...
   Зама военкома оторвал от размышлений телефонный зво-нок.
   Разморённая жарой и размышлениями она нехотя сняла трубку:
   - Подполковник Пробивнюк... Да, товарищ генерал-майор. Никак нет, не появился... Не могу знать... Слушаюсь, товарищ генерал-майор... Уже выезжаю...
  
  
   Агнесса в буквальном смысле млела у телевизора, в при-ёмной Дуркало, подперев подбородок обеими руками, лежа грудью на своём рабочем столе.
   Шла трансляция игры "Что? Где? Когда?"
   Ведущий гнусно ухмыльнулся в камеру:
   - С нами играет представитель Вооруженных Сил России ефрейтор Звездич. - он переждал жидкие хлопки за кадром. - Внимание, вопрос! Что находится на сорок седьмом объекте в поселке имени крысы Шушары Жуковградского военного ок-руга?
   Минута обсуждения прошла более чем бурно.
   У знатоков не оказалось ни одной достойной идеи.
   После гонга, словно смертельно раненый боец, наконец по-днялся капитан команды:
   - Мы не знаем, что там находится... - узкий подбородок че-ловека, потерявшего лицо, прижался лицом к его впалой гру-ди, сотрясаясь от рыданий.
   Воршилов тихонько похлопал беднягу по плечу, произнося какие-то бессмысленные слова, стараясь таким образом успо-коить и утешить, а потом широко оскалился в объектив:
   - Это был правильный ответ! Ни знатоки, ни мы с вами и не должны знать, что находится на объекте сорок семь в по-сёлке имени крысы Шушары Жуковградского военного округа!
   Агнесса издала рычание льва, победившего соперника в пе-риод брачных игр, и прошлась колесом по приёмной.
   Знатоки проиграли!
   Денежный приз достанется ей!!
   А уж она-то знает, как его потратить!!!
  
  
   - Здравия желаю, товарищ генерал! - Пробивнюк вытяну-лась перед столом горвоенкома в его кабинете.
   - Рад вас видеть, Елена. Присаживайтесь.
   Она села.
   - Знакомьтесь. - пока ещё действующий военный губерна-тор сделал указующий жест на офицера, стоявшего у окна. - Наш начальник Особого отдела, майор Дальнозоркий Лаврен-тий Генрихович.
   - Очень приятно. - подполковник томно улыбнулась ему. - Много о вас слышала, но сталкиваться по службе пока не приходилось.
   - Мне тоже приятно.
   - Мы хотим задать вам несколько вопросов... Не возра-жаете?.. - горвоенком нервно поправил шариковые ручки в ор-ганайзере, производенном из отходов в кооперативе на окраине Харбина.
   - Никак нет...
   - До нас дошла информация, что вы причастны к исчезнове-нию вашего непосредственного командира, полковника Дурка-ло. - особист обменялся с ней искромётным взглядом.
   - Я?! - она дёрнулась так, словно её кольнули иглой между лопаток.
   - Вы, вы...
   - Совершенно не понимаю и даже не представляю о чём идёт речь.
   - В самом деле?
   - Кто придумал такую чушь?! - Елена посмотрела на майо-ра глазами, способными заморозить ртуть.
   - Сейчас увидите.
   Дальнозоркий вышел и тут же вернулся с Ириной, Данутой, Даваловой, Манерной и Огневой.
   - Узнаёте?
   - Конечно. - Пробивнюк оглядела вошедших, как волчица, загнанная под красные флажки. - Это жена Леонарда Иудови-ча, мои подчинённые и подруга старшего прапорщика. И как раз прапорщика и вице-сержанта я просила заняться поисками военкома.
   - Не поставив в известность нас?
   - Не решилась вынести сор из избы...
   Лаврентий Генрихович обернулся к инспекторам Прибреж-ного:
   - Вы подтверждаете?
   - Так точно.
   Ирина встала с места, сделала шаг вперёд:
   - Но, товарищ майор, мы только сегодня поняли, отчего к расследованию привлекли нас с Данутой, а не Особый отдел или военную прокуратуру.
   - Отчего же?
   - Товарищ подполковник решила подставить военкома, что-бы самой занять его место.
   Лицо Елены стало цвета опадающих по осени листьев:
   - Наглое враньё!!
   - Допустим... Но зачем вашей, скажем так, мисс Марпл врать? И при том столь нагло?
   - Спросите у неё сами!
  
  
   Юкля голосовала на дороге перед поворотом на Бушков мост.
   Около неё остановился спортивный автомобиль:
   - Девушка, вас куда?
   - Да, в сущности, куда хотите...
  
  
   Из последовавшего довольно эмоционального и не очень разборчивого бормотания подполковника себе под нос, её подчинённые всё же поняли, их начальник готова оторвать им все, что посчитает нужным.
   Майор дождался, когда буря закончится:
   - Я поступлю по-иному. - он кивнул Даваловой. - Капитан, пригласите... м-м... свидетеля...
   Виктория приоткрыла дверь, и в кабинет робко протисну-лась Сукачёва.
   Если бы взгляд мог убивать, осталась ли она живой и не-вредимой?!
   - Ты?! - Пробивнюк пыхнула в ее сторону пламенем, как жена Змея Горыныча при виде трупа мужа.
   По крайней мере, всем показалось - из ощеренной драко-ньей пасти действительно вылетел клубок огня.
   - Она, она... Рассказала нам правду...- со стороны Лаврен-тий Генрихович напоминал Ивана-царевича, не побоявшегося вступить в бой с Чудом-Юдом, но не заморским, а отечествен-ным.
   Но не менее страшным и коварным...
   - Старший прапорщик, повторите вашу повесть, печальнее которой нет на свете...
   - Я была в очередном отпуске. Вернулась почти на неделю, раньше, позвонила ей. - подбородок Анжелики дрожал, точно с трудом пытался что-то удержать, руки нервно комкали подол форменной юбки. - Когда мы встретились у меня дома, подпол-ковник предложила дело. - она упорно отводила глаза от под-руги.
   - Какое?
   - Убрать Дуркало, чтобы занять его место...
   - Сука!! Тварь!!
   Зам военкома Прибрежного РВК выпучила глаза, готовясь кинуться на предательницу, но вдруг разом ослабла и осто-рожно, словно нехотя, сползла на ковер кабинета.
   Её быстро привели в чувство.
   - Спокойнее, подполковник, спокойнее... - Дальнозоркий усадил Елену обратно на стул, приставив к ней для страховки Манерную. - Мы вас слушаем, старший прапорщик...
   - Обещала всяческие послабления по службе, если согла-шусь...
   - Это специфическая форма патриотизма. Женского и, я бы сказал, частного, слава Богу! - особист был невозмутим, как мамонт, которого только что извлекли из вечной мерзлоты.
   Правда, для всех присутствующих так и осталось неясным, кого конкретно он имел в виду - Анжелику, ставшую Мазепой и предавшую подругу, или зама Дуркало, обещавшего той незаслуженные льготы.
   А Пробивнюк, изрыгнув такую площадную брань, что даже у видавшего виды горвоенкома завяли уши, вырвалась от Ма-нерной, кинулась к Сукачёвой:
   - Убью!!!
   Майор вовремя её перехватил.
   Так всем показалось вначале.
   Но она виртуозно засадила ему между ног коленом, после чего офицер с обиженным всхипом вышел из боя, на некоторое время сосредоточившись только на собственных острых ощу-щениях, потеряв интерес к окружающему миру.
   Однако здесь в сражение вступили дамы в погонах.
   Кроме, разумеется, Анжелики.
   Впятером они навалились на подполковника.
   - Верёвку! Ищите верёвку! - дурным голосом возопила Давалова. - Надо её связать, иначе не удержим!!
   Пока ошалевший горвоенком с грацией бегемота отступал к себе в комнату отдыха, расположенную рядом с кабинетом, битва народов достигла верха ожесточения.
   Хотя правой руке Дуркало приходилось туго под напором превосходящих сил противника, та не сдавалась.
   И довольно успешно отбивала атаки.
   Улучив момент, Елена рванулась разъяренной кошкой к по-длой и гнусной изменнице, но была перехвачена Даваловой и Манерной.
   Вывернуться не получилось.
   И тогда кошара стремительно нагнулась к руке капитана, чтобы вцепиться в нее зубами.
   Раздался пронзительный вопль.
   А подполковник с наслаждением сбросила с себя Викто-рию, ловко дала в лоб старшине, и та зарылась затылком в на-польный ковёр, задыхаясь от страха и ненависти.
   - Мерзавка!! - судя по взгляду, который валькирия бросила на Сукачёву, она собиралась поджарить ту на медленном огне.
   На неё навалились сзади, свалили с ног, заломили руки за спину.
   Появившийся горвоенком бросил сидевшей на амазонке Ирине моток капронового троса в мизинец толщиной:
   - Для дачи купил. - объяснил он начавшему приходить в себя особисту, прикрывая животом вжавшуюся спиной в стену Анжелику.
   Отчаянно извивавшуюся преступницу связали по рукам и ногам, перевернули лицом вверх:
   - Ещё раз так выпендришься - убью!! - и действи­тельно Да-валова с превеликим удовольствием придушила бы, будучи твердо уверенной, что не пойдет под трибунал за убийство.
   Подполковник зарыдала в голос - от бессилия и унижения:
   - Твари позорные!!
   - Молчи, дрянь!! - капитан бульдогом нависла над плени-цей, обнажив в оскале белые зубы.
   В ответ та завернула такое ругательство, которого она еще не слышала.
   Связанную усадили на стул.
   Пришедший наконец в себя Дальнозоркий с некоторой опаской приблизился к "языку":
   - И ради чего это?
   Бросок Пробивнюк к майору был так молниеносен, что тот не успел и глазом моргнуть.
   Она резко вздёрнула свою голову вверх.
   Повторное ранение мошонки особиста привело к тому, что тот встал в позу кавалериста, проскакавшего много верст без передышки и издал боевой клич африканских пигмеев.
   Красавина и Огнева с силой вдавили Рокки в юбке в стул.
   И тогда подполковник заговорила.
   Велик и могуч русский язык!
   А ненормативная лексика более велика и могуча!
   В течение доброй четверти часа, пока Лаврентий Генрихо-вич выходил из состояния комы, Елена изрыгала разнообраз-ные сложносочиненные выражения и при этом ни разу не по-вторилась. Даже бравые прапорщики-мужчины, как правило, уже через пару минут начинали ходить по кругу. А подполков-ник была воистину талантом - заворачивала такое, что не каж-дому вообще могло придти в голову.
   Наконец, обессилев от бесплодной борьбы, она затихла.
   Вернувшись к жизни, майор присел к столу генерал-майо-ра, обратился к Сукачёвой:
   - Продолжим... Мы вас очень внимательно слушаем...
   - Через два дня она мне позвонила и сказала, что Дуркало собирается ехать с любовницей на дачу. И я должна его оттуда увезти.
   - Как?
   - Срочный вызов на службу.
   - Подполковник, как вы узнали о планах командира? - ух-нул сычом Дальнозоркий.
   В ответ Пробивнюк пожелала ему совокупиться со всеми домашними животными в городе, и он отшатнулся, точно об-гаженный.
   Слезы двумя водопадами стекали по ее щекам Анжелики:
   - Она сказала, он договаривался при ней по телефону. Про-диктовала мне номер машины, которая отвезёт меня в Туман-ное и описание шофёра.
   - Вот этого, товарищ генерал-майор. - Ирина отдала горво-енкому рисунок Багиры.
   - Тогда я его увидела в первый раз...
   - А потом?
   - Ещё два, когда передавала через него сменное бельё для Дуркало.
   - Откуда вы его брали?
   - На квартире полковника... У меня был ключ...
   Майор, кряхтя, поменял положение тела:
   - Подполковник, кто этот бородатый?
   И та снова продемонстрировала свои глубочайшие познания и удивительную непринужденность во владении нелитератур-ным языком.
   - Разрешите, товарищ генерал-майор? - подняла руку Ири-на.
   - Слушаем вас, вице-сержант.
   - Этот тип работает в охранном предприятии "Ниндзя". Зо-вут Изюмцев Владислав Валентинович.
   - Спасибо... Но всё же, где Дуркало?
   - Это известно Пробивнюк и ему. - подала голос раскаяв-шаяся грешница.
   - Тогда прежде всего следует взять бородатого. Так мы до-берёмся и до полковника.
   - Сами справимся? - забеспокоился горвоенком.
   - Конечно, товарищ генерал-майор. - сидя за столом, осо-бист предался мечтам о предстоящей награде за успешно про-веденную операцию по освобождению Дуркало. - Вызовем спецназ и спеленаем.
   - А что с этими? - генерал-губернатор скривился, точно вы-пил воды вместо водки.
   Его сердце готово было выпрыгнуть из груди от перспе-ктивы остаться в кадрах за обезвреживание террористов внутри горячо любимой им армии.
   - Разрешите, я прямо сейчас позвоню в прокуратуру? - Лаврентий Генрихович достал сотовый. - Пусть приедут и забе-рут своих клиенток... Или проведём следствие по нашей ли-нии?
  
  
   Изюмцева с утра мучило предчувствие.
   Причём, очень и очень нехорошее.
   Бывший работник "Чёрного ниндзи", в прошлом году чудом оставшийся на свободе, в то время, как его подельники во главе с Боссом получили разные сроки за нападение на Прибрежный военкомат и теперь отбывали заслуженное наказание, не находил себе места. (*)
   После суда Бородатый некоторое время был как бы не в себе.
   Он опасался любого шороха, любой тени, боясь прихода по его душу доблестной российской милиции, обычно являющейся в самый неподходящий момент.
   Но с течением времени, трезво рассудив, понял, никто из подвергшихся нападению в Прибрежном военнослужащих в юбках не знает ниндзю в лицо.
   На нём же постоянно был при них капюшон с прорезями для глаз, полностью скрывавший физиономию!
   Тогда жить можно!
   Однако на всякий случай от греха подальше сменил имя, об-заведясь за умеренную плату у старого товарища с криминаль-ным прошлым паспортом на имя Владислава Валентиновича Изюмцева.
   И поступил на работу в охранное агенство, где за восемь ме-сяцев из рядового сотрудника вырос до заместителя начальника отдела.
   В конце концов, привыкнув доверять своим чувствам, Бородатый решил не испытывать судьбу и собрался покинуть работу под предлогом обращения к стоматологу по поводу острой зубной боли.
   Но он опоздал.
   Пока Владислав Валентинович с архиискренним видом вешал лапшу на уши начальнику, изображая неимоверные страдания, охранное предприятие было окружено спецназом округа, вызванным Дальнозорким.
   Бравые парни, короткими перебежками, страхуя друг друга, продвигались по офису, быстро, аккуратно и почти беззвучно нейтрализуя всех находившихся в нем сотрудников.
   Пара из них задержалась у стола секретарши, безо всякой команды вскинувшей руки вверх при виде "горилл" в камуфляже с разрисованными боевым гримом физиономиями.
   - Не шуми, и мы не сделаем тебе больно. Поняла?
   Она затрясла головой, как коза, пытающаяся стряхнуть с бороды репей.
   - Нам нужен Изюмцев Владислав Валентиныч. Где он?
   Девица указала подбородком на дверь начальника:
   - Т-т-там-м... - её затрясло.
   И в этот самый момент на пороге появился Бородатый.
   Мгновенно оценив обстановку, он рванулся к солдатам, резкой и сильной подножкой сбил на пол одного, добив пяткой под дых сверху вниз, тем самым лишив его интереса к выполнению порученного ему задания. Отбил удар ноги другого, обеими руками вцепился в его автомат, сильно дёрнул на себя, одновременно отпрянув в сторону. Парень впечатался лбом в крашеную бежевой краской стену, мгновенно утратив боевой задор.
   Бывший ниндзя коршуном взлетел на подоконник, - благо приёмная находилась на втором этаже, - вознамерившись спешно десантироваться вниз.
  
  
   Дальнозоркий, Ирина, Данута и Давалова следили за охранным предприятием, присев за "Волгой" горвоенкома.
   Слева и справа их прикрывали два снайпера.
   В распахнувшемся окне второго этажа возник человек.
   - Это он! - вскрикнула Резвова.
   - Оставаться на месте! - металлическим голосом сказал в мегафон особист. - Иначе откроем огонь.
   Взиравшие на здание через оптические прицелы стрелки напряглись, ожидая команды.
  
  
   Бородатый огляделся: за деревьями сквера скрывались "вол-ки", готовые порвать его в клочья, из коридора донёсся нарастающий грохот сапог.
   Обложили, сволочи!
   Раньше надо было уходить, раньше!!
   Он спрыгнул с подоконника обратно в приёмную.
   Из кабинета выглянул начальник Изюмцева, на лице ко-торого читалось одновременное желание того, что надо что-нибудь предпринять, и нежелание делать что бы то ни было:
   - Что происходит?!
   Владислав Валентинович от души врезал ногой по двери, отправив шефа в глубокий нокаут, чтобы не мешал и - не дай Бог! - не оказал посильную помощь противнику.
   Оставлять за спиной потенциального врага - себе дороже!
   А в дружбу между начальником и подчинённым ниндзя не верил принципиально!
   Грохот сапог в коридоре слышался ближе и ближе.
   Изюмцев огляделся.
   Потом с решительным видом солдата, решившего взорвать вражеский танк, метнулся к двери в приёмную, запер её на ще-колду, рывком выдернул из-за рабочнго стола красную, как флаг, секретаршу и поволок симпатизировавшую ему девицу за собой в кабинет начальника.
   Там он снова заперся - запасные ключи от всех помеще-ний офиса висели в ящичке на стене - и обернулся навпавшую в ступор при виде выпавшего в осадок шефа секретаршу.
   Ему хватило минуты, чтобы связать девушку по рукам и ногам, а демонстрация ею отсутствия признаков ангины в гор-ле, помогла вставить кляп.
   Гром в приёмной дал понять, что дверь в неё сорвали с пе-тель.
   Оставив верную помошницу начальника стоять над его не-подвижным телом, Изюмцев тарантулом проскользнул в ком-нату отдыха руководителя и применил приём ухода от пресле-дования, которым не раз пользовался раньше.
   А именно - исчез в унитазе через сливное отверстие...
  
  
   Старший лейтенант Ростовцева, разгоряченная после при-нятой ею ванны, смотрела по видео балет "Жизель", попивая чай с лимоном, когда в комнату заявилась Василиса в пижаме и решительно потребовала:
   - Хочу играть!
   - Поздно уже. Пора спать.
   - Хочу играть! - повторил ребенок голосом и тоном при-рожденного тирана.
   - Ну хорошо, я загадаю тебе загадку, а потом ты сразу ля-жешь спать!
   - Ладно.
   - То толстеет, то худеет, на всю хату голосит?
   Лариса ожидала, что дочь назовет гармонь, но та, не заду-мываясь, радостно гаркнула на всю квартиру:
   - Мама!!
  
  
   Внутренне ликуя, Бородатый выбрался из канализационно-го люка.
   Он не успел оглядеться по сторонам, чтобы определиться, куда его занесла нелёгкая, как сзади на плечо ему легла рука и раздался строгий голос:
   - В чём дело?
   Нервно вздрогнув Изюмцев повернулся.
   На него пристально смотрели два милиционера.
   Краем глаза ниндзя заметил, как в их сторону бегут здоро-венные парни в камуфляже.
   Владислав Валентинович судорожно сглотнул слюну - счёт шёл на секунды.
   - Так в чём дело?
   Коротким тычком в горло Бородатый свалил ближайшего к нему представителя внутренних органов, с глухим выкриком вбил в глотку второго вскинутый к губам свисток.
   Пускай работники дубинки немного отдохнут от трудов праведных!
   Но было слишком поздно - на него с упоением навалился армейский спецназ, горя жаждой мести за поломанных им то-варищей...
  
  
   Проходя с Цветковой вдоль витрины фирменного магазина "Арбат-Престиж", щекастый блондин покровительственно потрепал ее по погону:
   - Кажется, у тебя скоро именины? Через неделю?
   - Да, товарищ старший лейтенант.
   - Что бы ты хотела получить от меня в подарок?
   - Не знаю, товарищ старший лейтенант...
   - Ладно, тогда даю на размышление еще год.
  
  
   Бородатый понимал, что попался, и ничего хорошего для себя не ждал.
   Но это было не так уж и важно.
   За что его взяли?!
   Неужели за прошлогодние подвиги?!
   Или уже за нынешние?!
   Охранявшие с четырёх сторон "Волгу", в которой он сидел, солдаты поднесли руки к беретам, приветствуя какую-то важ-ную шишку, вероятно, явившуюся по его грешную душу.
   Хлопнули дверцы машины.
   На переднее сидение опустился майор, рядом с ниндзей уселась девица в погонах курсанта.
   Изюмцев скосил глаза направо и обомлел.
   Твою мать!
   Владислав Валентинович очумело покрутил головой, и за-тылок обожгло болью.
   Неужели?!.
   Она!
   Точно она!!
   Та самая, что в прошлом году попортила ему и его поде-льникам столько крови!!! (*)
   Откуда она здесь?!
   Выходит, вояки искали его целый год?!
   - Поговорим? - Дальнозоркий впился в Бородатого взглядом василиска.
   - О чём? - спросил Изюмцев голосом трагического героя, поднявшимся до самых высоких страстей.
   - Где полковник Дуркало?
   - И это всё, что вы хотите знать?
   - Да... Показания ваших, скажем так, нанимательниц у нас есть. Понятно, что прокуратура уже завела на них дело по ста-тье "похищение человека". - особист сильно наклонился впе-рёд к ниндзе, почти лег грудью на сидение. - Но мы готовы дать вам шанс... Если вы прямо сейчас показываете, где скры-ваете Дуркало, отпускаем вас на все четыре стороны... - Лав-рентий Генрихович следил за Бородатым, будто за мухой, ко-торую намеревался прихлопнуть газетой.
   Но Владислав Валентинович не был легковерен, как пьяная девственница:
   - Гарантии?
   - Слово офицера.
   Изюмцев скривился так, словно ему в нос ударил запах тух-лого мяса.
   Обещаниям он никогда не верил и не собирался верить впредь, предпочитая фиксированные договоры.
   - Вам ведь не нужно возмездие за нападение на работников милиции при исполнении? - по лицу чекиста блуждало сочу-вствие, с каким обычно подают старухам, просящим подаяние у метро. - Примерный срок представляете?
   Ниндзя задумался.
   Похоже, в прошлогоднем нападении на военкомат его ни-кто обвинять не собирается.
   И девчонка не узнаёт одного из своих бывших противни-ков!
   А вообще-то как она может узнать, если встречалась с ним только, когда он был в маске?
   Может быть стоит рискнуть, положившись на это преслову-тое слово офицера?!
   - И как вы меня отмажете от ментов?
   - Их перенесли за квартал от места происшествия. А вас бы-стро убрали оттуда тоже... Даже, если они составят фоторобот, вы же знаете, как они ищут... - у майора был тон змея, иску-шающего Еву запретным плодом.
   - Логично... - Изюмцев оглядел его взглядом повара, при-ценивающегося к куриной тушке.
   Внешность изменить недолго.
   Запасные паспорта на всякий пожарный у него есть...
   - Итак? - во взгляде Дальнозоркого было столько неподде-льного любопытства, что его с избытком хватило бы на отряд юных следопытов.
   - Ладно! Поехали, покажу!
   Сердце не проронившей ни одного слова Ирины подпрыг-нуло у неё в груди мячиком для настольного тенниса.
   От радости, конечно, что расследование наконец заверша-ется.
   А обернувшийся к ней особист довольно улыбнулся, пони-зив голос до таинственного шелеста:
   - Я умею говорить со всеми на любом языке. Но этим ин-струментом стараюсь не пользоваться...
  
   Два прапорщика, дежурившие по горвоенкомату, укрыв-шись от бдительных глаз передававших друг другу дела генералов, двигались по избитому пути российского излечения от всех накопившихся в жизни проблем - домашних и слу-жебных - пили палёную водку под скудную закуску.
   Хорошо хоть, что не вовсе без неё!
   И потому индивидуум цыганистого вида нежно погладил товарища по запястью:
   - Коляныч, скажи честно - ты с Драчильевой спал?
   - С какой из трёх?
   - Да с любой!
   - Хм-м... - очкарик страдальчески сморщился, как мяг-косердый священник, которого попросили отпустить ужасный грех. - Как мне не больно говорить тебе, спал. Со старшей...
   В подсобном помещении стало в два раза светлее - "цы-ган" засиял ярче неоновой рекламы:
   - Да совсем не больно, Коляныч! Несколько уколов и у те-бя, как у Бодункова, тоже все пройдет без следа!
   Бородатый тронул Дальнозоркого за плечо:
   - Здесь лучше бы тормознуться.
   - Почему?
   - Та, что его сторожит, женщина нервная. Была в Нагорном Карабахе... Так что при виде нашей кавалькады, сдуру пальбу начать может. А вам это надо? - Владислав Валентинович был любезнее метрдотеля модного ресторана.
   - Согласен.
   Сидевший за рулём сержант дал два коротких гудка.
   "Волга" и следовавшие впереди и сзади неё два УАЗа остановились.
   - Куда дальше?
   - Вперёд. - ниндзя дёрнул своей прикованной наручником правой рукой к левой руке плечистого ефрейтора, зависшего над ним амбре над кучей навоза. - И "браслет" снимите. Она ж не дура, всё поймёт.
   Лаврентий Генрихович посмотрел на него, как швейцар на проститутку.
   - Да не сбегу я! - сказал Изюмцев тоном оскорблённой скромности.
   Особист дал знак ефрейтору, тот отцепился от проводника.
   - Ну, веди нас, Сусанин...
   Все, включая Ирину, двинулись через луг.
   Тем временем небо сделалось густо-серым и заклокотало варевом в котле.
   Первые крупные капли застучали по глянцевым листьям тополей, окружавших одинокий хутор.
   - Полковник там.
   - Что ж, идём.
   - Нет, майор. Пусть ваши бойцы окружают дом, а я пойду с дамой. С ней проще отвлечь внимание. - ниндзя держался важно, будто вывезенный на дачу городской кот среди деревен-ских кошек.
   Дальнозоркий призадумался, отслеживая взглядом, как его солдаты ползком пробираются поближе к строению.
   В конце концов "Сусанину" из окружения будет не выр-ваться, если вдруг вздумает обмануть.
   Да и девушка, судя по отзывам, далеко не промах...
   - Вице-сержант!
   Ирина подошла:
   - Да, товарищ майор?
   - Пойдёте с ним освобождать Дуркало!
   - Есть! - ответила она голосом пионерки, дающей торже-ственную клятву всегда и везде быть готовой.
   Наёмник Пробивнюк и Резвова направились к дому, на пороге которого их встретила яркая брюнетка с угольными бро-вями и пухлыми красными губами:
   - Кто к нам пришё-ёл! - пропела она, улыбаясь во всё лицо и
   становясь ярко-розовой, будто рассвет над морем. - Проходите, гостям всегда рады!
   - А уж как мы-то!
   Владислав Валентинович гусарским шагом прошёл в ком-наты.
   Генеральская дочь следовала за ним.
   - Знакомьтесь. Это - Ира, а это - Нина. - представил он друг другу дам, усаживаясь на стул в гостиной и доставая сигареты.
   - Очень приятно. - прошествовав по комнате походкой соблазнительницы, хозяйка хутора поставила перед ним на стол хрустальную пепельницу, глянула на курсантку. И при этом её взгляд сделался напряжённым, как у артнаводчика, выби-рающего цель для поражения. - Надолго к нам?
   - Нет... Нам нужен Дуркало... - у ниндзи были глумливые и одновременно виноватые глаза кота, который с упоением драл хозяйский диван и был застигнут на месте преступления. - Получен приказ забрать...
   Нина подошла к окну, глянула в него:
   - В дождь и без машины? Совсем одурели на пару? До утра не подождать? - у неё был тон пробивной и нахальной девки.
   - Могли бы, подождали.
   - Ну, как знаете!
   Брюнетка задрала напольный палас, вытащила из кармана линялых джинсов ключ, открыла им амбарный замок, запи-рающий люк в подпол, сделала приглашающий жест:
   - Забирайте!
   Сердце Ирины заскакало, словно наездник, оседлавший но-ровистого коня.
   Неужели действительно поискам полковника пришёл конец?
   Ниндзя спустился вниз вместе с Резвовой.
   Миновав погреб, они попали во второе скудно освещённое лампой без абажура помещение.
   Посреди него стоял стол. На нём - супник с борщом, пиала с соусом, тарелка с остатками риса, вилка, ложка, на две трети полная бутылка водки.
   У стены на раскладушке блаженно храпел Дуркало.
   - Вот он.
   При звуках голоса Леонард Иудович со свистом втянул в себя воздух, потянулся и приподнял голову:
   - Кто?! Что?! Ты, Нинка?
   Вице-сержант шагнула к нему:
   - Товарищ полковник? Не узнаёте?
   Тот сфокусировал на ней взгляд поддатого сельского механизатора эпохи застоя, всмотрелся и удивился, как будто она заявила, что у неё есть слон:
   - Ты, Ирунчик?!
   - Я... Пойдёмте отсюда, товарищ полковник. Вам домой пора, жена ждёт... - у неё был такой героически-страдальческий вид, точно она собиралась броситься со скалы в штормовое море. - Она ночами не спит, беспокоится о вас...
   - Пойдем! Но только сначала выпьем! А кто тебя сюда привёл? Откуда узнала, что я здесь?.. Хотя, все равно! Не пропадать же добру! - военком жадно приник к "Риалу".
   - Товарищ полковник! - проблеяла Ирина голосом бедной курочки, спасающейся от лисы.
   - Только не читай мне мораль! - он усмехнулся голодным людоедом, поймавший наконец себе живность на ужин.
   Потом допил бутылку и посмотрел на неё такими оду-ревшими глазами, будто только что наелся мухоморов:
   - Пойдём!
   С трудом, но Дуркало встал, попытался сделать пару шагов.
   Но пол качался у него под ногами палубой корабля, по-павшего в сильный шторм.
   И Ирине ничего не оставалось, как изобразить из себя сани-тарку, выводящую командира из боя - подставила ему плечо и поволокла на себе к лестнице.
   Хорошо, что за время заключения упитанность Леонарда Иудовича стала гораздо меньше!
   Иначе он просто раздавил бы её своим весом!..
  
  
   Устав ждать и опасаясь за девушку, Дальнозоркий приказал штурмовать хутор.
   Спецназ провёл молниеносный захват строения как раз в тот момент, когда вице-сержант с превеликим усилием вытащила полковника из его тюрьмы.
   Скрученная Нина билась в руках солдат, в коротких и ём-ких выражениях объясняя, куда им следует пойти.
   Но её никто не слушал.
   Пара воинов приняла от Ирины едва стоящего на ногах военкома, повела его к выходу.
   - А где наш?.. - майор выразительно взглянул на Резвову.
   - Не знаю... - она растеряно огляделась, всплеснув руками подобно матери, извиняющейся за шкодливого ребёнка. - Был с нами... А после...
   Солдаты быстро и сноровисто обыскали помещения, вклю-чая подпол, чердак и сарай, не оставив вниманием и летний ту-алет.
   Бородатый исчез, растворившись в неизвестности.
   - Где твой друг? - больше всего особист напоминал сейчас полководца в завоёванном городе, выясняющего у купцов, ку-да те спрятали золото.
   Однако Нина лишь смотрела на него с таким отвращением, точно он ел живых тараканов прямо у неё на глазах.
   И молчала Марией Стюарт перед лордом Вэлсингемом.
   - Берём её с собой... Прокуратура разберётся...
   Хозяйку потащили на выход.
  
  
   А Бородатый в очередной раз укатился колобком от злых волков.
   Не поверив слову офицера, он решил не испытывать судьбу.
   И, пока Ирина приводила в чувство военкома, бесшумно покинул помещение, протиснулся в узкий лаз, тщательно замаскированный за соленьями и вареньями в погребе.
   Дёрнул же его чёрт принять левый заказ от дуры в погонах - Пробивнюк!
   Захотел, понимаешь, подзаработать на старость дополните-льно мелочишки на парное молочишко!
   Идиот!!
   Чудило на букву "м"!!!
   Как обидно, когда некого обматерить, кроме самого себя...
   Закурив, лже-Изюмцев осознал, что надо снова изменить внешность, достав из загашника новый паспорт или уехать куда глаза глядят.
   Или не уезжать, но пристроиться на какую-нибудь непри-метную работёнку, пока о нём не забудут.
   И ждать случая, когда опять подвернётся что-либо стоящее.
   Даже, если ниндзю объявят во всероссийский розыск, это не беда.
   Постовые менты редко когда помнят об ориетировках и отнюдь не горят желанием задерживать волков, способных ока-зать сопротивление.
   Они смелые только перед пьяными!
   Промедитировав в погребе около трёх часов, Бородатый выбрался из него настороженнее полевого разведчика в тылу врага.
   Спецназа - впрочем, и хозяйки тоже! - не было.
   Справедливо рассудив, что назад из них никто в ближайшем обозримом будущем за ним не вернётся, он прихватил на кухне ветчины, хлеба, солёных грибов и скрылся в подполе, чтобы провести в нём время до утра.
   А дальше - будет видно.
   Недаром гласит народная мудрость - утро вечера мудре-нее...
  
  

ЭПИЛОГ

   Прошло некоторое время.
   Заканчивался июль-месяц.
   Скоро лето перестанет блуждать по скверам и площа-дям города, расцвечивая клумбы мохнатыми пионами.
   И осень стремительно станет наступать ему на пятки, сбивая садовый цвет осенними дождями.
   И ленивый август непременно наступит, с пряным аро-матом созревших яблок и ворчливым гудепнием назойливых ос...
  
  
   Хуюлечка наконец-то встретила принца своей мечты:
   - Девушка, а чем вы занимаетесь? - молодой человек очень заинтересованно смотрел на кусок девичьей плоти, выставляя на скамейке перед горвоенкоматом бутылки с пивом.
   Водку он вытащил из внутреннего кармвна и тут же спря-тал обратно.
   - Я учусь в ПТУ, в аспирантуре!..
  
  
   - Встать, суд идёт!
   Работники Прибрежного военкомата, среди которых были Дуркало с Даваловой, и просто любопытные, заполнившие зал, поднялись со своих мест.
   - На основании Уголовного Кодекса Российской Федерации подполковник Пробивнюк и старший прапорщик Сукачёва признаны виновными по статье 126, части второй - похищение человека группой лиц по предварительному сговору, пункт 3 -совершённое из корыстных побуждений... - военный судья смотрела на обвиняемых с такой брезгливостью, будто те на её глазах ловили и разжёвывали тараканов.
   Ирина тоже взглянула на них.
   Ей никогда бы не пришло в голову, что зам военкома ока-жется из числа тех опасных мечтателей, которые пытаются сде-лать свои сумашедшие мечты реальностью.
   Получается она жила в собственном рукотворном мире, как
   в хрустальной башне, необыкновенная и непонятая окружаю-щими, лишь иногда снисходя до того, чтобы мельком взгля-нуть на обыкновенную земную жизнь, подобную галлюци-нациям Карла Костанеды.
   Но как же долго ей удавалось маскироваться!
   - ...и определить меру наказания: старшему прапорщику Сукаёчвой - 8 лет лишения свободы с отбыванием срока на зоне строгого режима, подполковнику Пробивнюк - 13 лет с отбыванием срока на зоне усиленного режима... - громкости голоса судьи мог бы позавидовать любой сержант при про-ведении тактических учений.
   Анжелика открывала и закрывала рот, как человек, пытаю-щийся разговаривать под водой.
   У Елеы же был такой вид, точно её ударили под дых.
   - Приговор окончательный, обжалованию не подлежит!
   Подполковник заревела ослицей, которой оторвали хвост.
   А зал зааплодировал решению суда.
  
   Супруг капитана третьего ранга Угрюмовой заявился до-мой далеко не в состоянии человека, неожиданно получившего билет в счастливое будущее, благодаря тому, что собственная жена не мешала ему врать.
   Но Галина встретила супруга с поднятыми кулаками:
   - Дорогой, я бы хотела, чтобы ты поступил со мной, как с нашей собакой!.. - выкрикнула несчастная жена.
   - Что ты имеешь в виду?!
   - Ничего особенного. Просто накорми меня и выпусти погулять!..
  
  
   Целый год, пока Ирина находилась в училище, Анна Львов-на была, как говорится, не в своей тарелке.
   Впервые в жизни дочь поступила наперекор матери!
   При молчаливой поддержке отца!
   Понятно, что и раньше ребёнок иногда проявлял стропти-вость, пытаясь принять самостоятельное решение, но тогда Рез-вовой-старшей как-то удавалось наставить неразумное дитя на путь истинный.
   Пусть и со слезами, однако, победа всегда оставалась за ма-машей.
   А в прошлом году она оказалась в положении капитана, на корабле которого взбунтовалась команда.
   Муж и дочь устроили восстание, начисто проигнорировав её мнение.
   И победили!
   Генеральша внешне смирилась, но внутренне не оставляла надежды изменить ситуацию в свою пользу.
   В конце концов можно проиграть сражение, зато выиграть войну!
   Весь первый курс Ирины супруга доставала Модеста Ми-хайловича придуманными ею самой ужасами казарменной жиз-ни дочки.
   Однако, отец семейства впервые за всю совместную жизнь проявил несвойственную ему твёрдость.
   Если не сказать, - твердолобость.
   Сперва генерал отметал доводы жены против самого факта существования Прекрасной Дамы в погонах.
   Потом, устав спорить, предпочитал омалчиваться.
   А перед самым приездом вице-сержанта на каникулы в отчий дом, обнаглел настолько, что стал отмахиваться от благоверной, как от надоевшей мухи.
   Анна Львовна потерпела сокрушительное поражение на двух фронтах сразу.
   И всё-таки не сдавалась.
   В первые дни после приезда домой Резвовой-младшей, стар-шая осторожно прощупывала почву, готовясь продолжить по-литико-воспитательную работу.
   Генеральша вздохнула с облегчением, узнав, что дитя заня-лась хоть и дебильным, по её мнению, но делом - борется с опиумом для трудящихся в виде самозваных экстрасенсов и доморощенных колдунов-ясновидящих.
   Но чуть позже засомневалась в искренности курсантки.
   Жена генерала не могла поверить, что дочь тратит время на пустяки.
   И решила во что бы то ни стало докопаться до истины.
   Для этого она вошла в комнату Ирины, как бы между делом шагнула к окну, глянув на угасающее небо, в котором медленно зажигались первые звезды:
   - Как твои дела в "Союзе инквизиторов"?
   - Где?! - дочь почувствовала себя школьницей, которая, будучи спрошенной учителем, не может вспомнить стихи Пуш-кина. - А, ну да!.. Спасибо, хорошо... - она попыталась выбра-ться из неожиданно поставленного на неё капкана.
   - Чем занимаетесь?
   - Шумим, мама, шумим... - Ирина перефразировала слова Зарецкого из комедии Грибоедова. - Привлекаем к себе внима-ние.
   - Общественности? - Анна Львовна сделала умное и пони-мающее лицо.
   - И средств массовой информации... - Резвова-младшая двинулась по тонкой нити над пропастью, рискуя сорваться вниз при малейшем неверном шаге.
   - Получается?
   - Когда как...
   Мать прошлась по комнате, резко развернулась на пятках, наставив на курсантку наманикюренный палец и по-ленински сощурившись:
   - Почему бы тебе не сделать карьеру в твоём обществе? Сре-ди скаутов ты была на хорошем счету. Не ушла бы служить, попала бы в высшее руководство...
   - Ты опять за своё? - вице-сержант так подозрительно по-смотрела на генеральшу, точно та была рыночной торговкой и намеревалась всучить ей залежалый товар по спекулятивной цене.
   - Да нет... Просто там есть реальный шанс добиться призна-ния и известности. - Резвова-старшая хотела было повысить го-лос, но вовремя сообразила, что выкрик, пускай и идущий из глубины души, может быть неправильно расценен дочерью. - Может, даже стать депутатом... Или ты хуже Хакамады?! - она сделала паузу. - А какие перспективы у женщины в форме?
   - Мама!
   - Что мама?! Что мама?! - родительница заметалась от сте-ны к стене курицей, преследуемой собакой. - Думаешь, дослу-жишься до генерала?! Мы не в Израиле! Там это реально, но не здесь! - назидательно проговорила она.
   - Прекрати!
   - Не желаешь слышать правду?! Что тебе светит? Погра-ничная застава у чёрта на куличках?! - Анна Львовна созна- тельно сгущала краски, прекрасно зная, отец сделает всё, чтобы дочь вернулась в родной город и осела на погранпосту в морском или аэропорту. - Замуж за кого пойдёшь? За такого же лейтенантика?
   - Ты-то за него вышла!
   - И вдоволь помоталась с ним по гарнизонам!
   - Не перепевай старую песню на новый мотив!
   - Я говорю тебе то, что было на самом деле! Желаешь, что-бы твои дети ходили в сельскую школу за километры? Чему они там научатся?!
   Выслушивать сентанции матери Ирине не было ни капель-ки не интересно.
   И тем более - вовсе не страшно.
   Но приличия должны быть соблюдены, и она безуспешно строила на лице тоскливую мину:
   - Я не хочу говорить ни о чём!
   - А стоило бы! Мать плохого не посоветует!
   - Со своей точки зрения! Но имеется и моя, собственная!.. - заметив побагровевшие от гнева щёки Анны Львовны, кур-сантка предпочла отступить на заранее подготовленные пози-ции. - Давай оставим этот разговор! Он ни к чему не приведёт, лишь поссоримся!..
   Вице-сержант никогда не была согласна с тем, что, как счи-тала мать, женщина должна сидеть дома, штопать и плакать!
  
  
   Горвоенком скатился с дивана на своей скромной даче:
   - Господи, надо же угораздило... Правильно говорят - любовь зла. Поганая небритая рожа, толстый волосатый живот, кривые ноги... Плешь, перхоть... Тьфу!.. Но люблю же, люблю!.. Несчастье-то какое!..
   Бывший генерал-губернатор отошёл от зеркала, перед этим смачно плюнув на него...
  
  
   Мерно постукивая колёсами по рельсам, вагон, пока-чиваясь, шептал свою убаюкивающую пассажиров песню.
   Ирина возвращалась в столицу, в училище.
   Она настойчиво пыталась заснуть, как неверная жена, которая не дождётся утра, чтобы проводить мужа в коман-дировку.
   Ничего не получалось.
   И, выскользнув из купе змеёй под камень, она прошла в тамбур.
   Закурив, генеральская дочь, неумело выдыхая дым, смотре-ла в темноту за окном.
   И думала о Виталии.
   Как он там?
   За прошедший год они изменились.
   По крайней мере, она - точно.
   Разгоняя дым, вице-сержант так отчаянно замахала рукой, будто оставалась на пирсе, а её любимый уплывал в бурное море на маленькой однопарусной яхте.
   И нужно ли ей теперь с ним встречаться?
   Кто ответит?
  
   Витася страдал от ревности.
   Более опытные в житейском отношении товарищи по служ-бе, с которыми он поделился проблемой Ирины, сделали одно-значный вывод - баба изменила.
   Нашла себе другого, получше и посостоятельнее, а на него, Берлинского-Коржикова, положила большой и жирный болт.
   Бывший арфист и верил, и не верил словам друзей.
   Надеялся на лучшее...
   И одновременно хотел застрелиться от отчаяния.
   Короче, - впал в депрессию.
   Любовь зла и жестока к тем, кто чересчур романтичен.
   Ему следовало бы утешиться перспективой рано или поздно встретить девушку своей мечты, а вместо этого Маэстро при-нялся строчить Ирине очередное жалостное письмо, основной мыслью которого было: "Ты бросила меня?! Неужели я тебе больше совсем не нужен?!".
  
  
   Утро в столице встретило Ирину серой мглою еще не про-свеченной солнцем.
   Все вокруг пропиталось водой.
   Асфальт под ногами отсырел безо всякого дождя и казалось подметки хлюпают с каждым шагом погружаясь в туман.
   Мгла проникала повсюду лезла под одежду, норовя поще-котать липкими скользкими пальцами пригревшееся за ночь тело.
   Как и год назад Ирина уходила в избранное ею самой будущее, опять неизве­данное и, понятно, не очень легкое.
   Но кто знает, что ждёт нас впереди?
   Лишь писатели-фантасты в своих оторванных от жиз-ни романах-утопиях?
   Удачи тебе, девочка!
   Может быть снова свидимся?
  
  
   Продолжением сериала является роман "СТРАСТИ БОЛЬШОГО ГОРОДА", над кото-рым Автор работает в настоящее время.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   63
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"