В начале августа Парижем властвуют туристы и уличные попрошайки. Пробок нет, но без вечно спешащих парижан возникает ощущение, как в гостях: стол великолепно сервирован, а хозяева куда-то отлучились, и неизбежно легкое недоумение, в котором толпы туристов бредут протоптанными маршрутами в поисках духа самого романтичного в мире города.
Дух капризничает и медлит с проявлением, но туристы не сдаются: неутомимо и упорно они штурмуют, осматривают и фотографируют всё, что положено, и ты ощущаешь укол ревности от того, что привычки любимого города изменились - за то время, что прошло с твоего последнего визита, самым ходовым товаром у уличных коробейников стали палки для селфи...
Вместе с гудящей толпой ты дважды обходишь базилику Сакре-Кёр, внутри и снаружи, и волшебство, зародившееся при подъеме к нему по безлюдной боковой улочке, тает на глазах. Утешая себя мыслью о том, что тесны врата и узок путь, ты бродишь по Монмартру, и от мысли, что одну из акварелей вполне могла написать девушка, о чьей жизни в сквоте под Парижем ты знаешь из живого журнала, немножко щемит сердце.
Волшебство маячит полупрозрачным облачком за каждым поворотом, и, устав за ним гоняться, ты усаживаешься наконец за столик рекомендованного ресторана, где вино оказывается слишком тёплым, а утиная грудка - умопомрачительной, где ножи заберут, чтобы поменять на мясные, и больше не принесут - ни их, ни второго графина воды. Но за соус к утке ты простишь и это.
"Вы же не думаете, что я про вас забыла?" - искренне испугается официантка.
Нет, конечно же нет. В парижском языке таких глаголов нет.
Забыть нельзя.
Можно поговорить - о погоде, о дождях Парижа и жаре Прованса, можно отправиться искать свою квартирку на улице Клиньянкур, можно обернуться на прощание на собор и застыть, увидев его освещенным (хотя и другое написание не станет ошибкой) высоко в небе. И понять - то, что ты безуспешно искала в соборе днем, взрывается у тебя в груди прямо сейчас.