Площадь Кардёр напоминала старинную шкатулку. Попавший на нее вдруг - рраз! - и оказывался внутри истории, которую неторопливо рассказывали прохожим окружающие площадь дома, их балконы, ставни и резные двери, столики ресторанов и вьющаяся по стенам зелень. Это была история без начала (потому что началась она очень-очень давно, так давно, что начало ее восходило к началу времён) и - хотелось надеяться - без конца (уж очень она была хороша). Вечным и понятным любому языком музыки журчащей воды (разумеется, на площади был фонтан) волшебная флейта времени пела о гармонии и красоте сущего, о том, что жизнью не стоит пренебрегать, но и переоценивать её не стоит, что многие жили до нас и будут жить после, и то немногое, что доступно смертному - это мгновения единения с вечностью. По крайней мере, место к этому располагало...
- так думала Ева, вышагивая по тысячелетним камням и восторженно озираясь по сторонам в поисках магазина музыкальной литературы. Вечность не замедлила напомнить о себе довольно ощутимым способом: так и не расставшаяся с московской привычкой ходить на высоких каблуках Ева споткнулась об здоровенный камень на мостовой, потеряла равновесие, раскинула руки и на несколько секунд раньше, чем планировала, очутилась в мире музыки. Можно сказать, с распростертыми объятьями.
Взаимности она не обнаружила. Ни продавец, ни респектабельный седой посетитель не то что не повернули голов - ни пошевелили даже бровью... Это было немножко обидно: она привыкла, что мужчины всегда реагируют на её присутствие. Очевидно, на этот раз это было проявлением деликатности, которое должно было позволить ей отдышаться.
- Как только мы получим ваш заказ, я обязательно с Вами свяжусь, - если бы не боль в лодыжке, завораживающий тембр голоса продавца, который отлично гармонировал с интерьером магазина, наверняка стал бы кульминацией Евиных эстетических переживаний.
- Могу я узнать вашу фамилию? - продолжал свою арию продавец.
- Да, конечно. Моя фамилия Баландин, - отвечал обладатель безукоризненной седой шевелюры. Ева так залюбовалась блеском его волос, ничуть не жёлтых даже при общем тёплом фоне мебели и света, что чуть было не подумала, что ослышалась. Баландин?! Неужели это возможно? Ведь именно такую фамилию называла ей Изабель, когда рассказывала о поисках родственников по отцовской линии в России. Бедная Изабель: вести поиски за три тысячи километров и одновременно жить в одном городе с однофамильцем - или, может статься, кем-то более близким... Вероятно, следовало изыскать какой -то повод и заговорить с обладателем этой фамилии, попытаться объясниться... Все эти мысли вихрем промелькнули в Евиной голове, и она лихорадочно составляла в уме первые фразы - пока не обнаружила, что наконец удостоена приветствия обладателя бархатного голоса.
- Добрый день! Чем я могу быть Вам полезен? - в этот магазин следовало бы ходить хотя бы ради усвоения мелодики французского. Как всё созвучно! Даже этот ритм шагов... Шагов?! Значит, человека с фамилией, как у отца Изабель, расспросить ни о чём не удастся?!
- Да-да, спасибо, я зайду попозже, - наспех выпалила она и бросилась к выходу без оглядки: того, что выражали глаза продавца, ей лучше было не видеть.
Выскочив на улицу, она на мгновение зажмурилась от обилия света и звуков. По счастью, безупречная седая шевелюра распространяла своё сияние на вполне преодолимой дистанции, и Ева бросилась следом: ещё не бегом, но уже не шагом. Стремительно, но изящно она проделала тот же путь, что и седовласый объект её интереса, повернула за угол и с трудом устояла на ногах: рядом с мсье Баландиным шел и непринуждённо беседовал её муж, ни слова не говорящий по-французски.