23-го декабря 1992-го года в сопровождении своего верного референта Лены С.
поехал в Москву, где по моей договоренности с Владимиром Виноградовым надо было
получить в "Инкомбанке" 30 млн. рублей наличными и сдать их в банк "Деловая
Россия" для зачисления на счёт нашего банка "Материк". Мы в то время через ряд
московских банков подторговывали наличными денежными ресурсами.
25-го в пятницу с утра за деньгами поехал управляющий нашим московским
представительством Сергей О. Имелось ввиду, что он получит деньги и
инкассаторской машиной "Инкомбанка" отвезет их в "Деловую Россию".
Днём у меня были назначены переговоры в ресторане "Прага", чтобы разобраться в
делах за солидным то ли поздним завтраком, то ли ранним обедом. Переговоры
прошли основательно, и мы, участники, грузно вышли к бульварному кольцу где-то в
половине третьего. К нам стремительно побежал человек, в котором мы узнали
раскрасневшегося Сережу О.
Оказалось, что хотя он и получил в "Инкомбанке" условленную сумму, но сдать её в
"Деловую Россию" не смог, так как те почему-то не захотели брать деньги с
упаковкой "Инкомбанка". Сергей взволнованно указал нам на стоявшую невдалеке
инкассаторскую машину "Инкомбанка", в которой и лежали наши 30 миллионов. Касса
"Инкомбанка" уже закрыта, а инкассаторы злятся и требуют выгрузить деньги хоть
на улицу, поскольку их рабочий день вскоре заканчивается...
Посовещавшись, остановились на варианте, предложенном нашим водителем в Москве
Володей Ф. Он позвонил своему другу, работавшему вроде бы в охране Кремля, чтобы
тот немедленно приехал к "Праге" на своем "Запорожце". К счастью, друг оказался
на месте и обещал вскоре приехать. Пока Серёга успокаивал злых инкомбанковских
инкассаторов, подъехал и Володин друг.
У меня немного отлегло от сердца, когда инкассаторская машина и две наши машины
поехали на окраину Москвы искать уединенное место, чтобы перегрузить деньги и
расписаться друг у друга на бумагах. Я и Лена попрощались с Александром К. и его
бухгалтером, с которыми мы обедали, и поехали на метро в Ассоциацию Российских
Банков, где мне надо было узнать последние банковские новости у её президента
Сергея Егорова. Условились, что Володя с Сергеем на "Жигулях" и кремлёвским
охранником на "Запоре" перегрузят деньги в наши машины, и мы все через два-три
часа встретимся на квартире у Володи. Ситуация крайне опасная, но никакого
другого выхода мы не придумали.
Потом, как вечером рассказал Володя, произошла первая леденящая душу история.
Инкассаторы "Инкомбанка" и наши машины поколесили по Москве и нашли-таки
какую-то стройплощадку, где и начали перегружать деньги. Смеркалось. Работа
оказалась не из быстрых, потому что денег была уйма, поскольку вся сумма выдана
мелкими купюрами - трёшки, пятёрки, десятки... Да и объём немаленький. Дело
замедлялось и тем, что инкомбанковцы забирали свои инкассаторские мешки, поэтому
наши ребята грузили наличность навалом в салоны своих машинёшок. В разгар
действа у выезда из стройплощадки появились две непрошеные легковушки, у которых
прохаживались молодые люди кавказской национальности... Наши ребята смекнули,
что их продали инкомбанковцы, и сделали выводы. Хотя у володькиного друга и был
при себе табельный "Макаров", незаметно перекинувшись парой фраз, пробиваться
решили не стрельбой, а проворством и хитростью.
Догрузив дензнаки, которые едва поместились в машинах, Володя с другом смело
погнали на выход со стройплощадки и, не отвечая на жестикуляцию незнакомцев,
рванули по старой Москве, которую оба наши парня знали отлично. На первом же
светофоре разбежались по разным переулкам и помчались к дому кремлевского друга,
чтобы не светить дом Володи. Две красные "шестерки" вскоре потеряли их из виду и
отстали. Соединившись в условленном месте, ребята осмотрелись и убедились, что
нет хвоста. Только после этого поехали к дому Володи, куда вскоре приехали и мы
с Леной. Разгрузка денег проходила в полной темноте, и носили их не в квартиру
Володи, а в квартиру соседки с первого этажа на случай, если ночью пожалуют
незваные гости.
Правда, Бог миловал, и никто не ворвался и не перестрелял нас, как цыплят. Всю
ночь мы не спали, сначала до тошноты пересчитывали денежки, установили, что всё
соответствует документам, выпили у володиной Татьяны весь кофий и съели печенье,
сушки, карамель, короче, подорвали продовольственные запасы семьи Ф.
основательно.
Утром Володя первым делом смотался в ближайший продмаг и привёз более тридцати
коробок из-под масла сливочного. В эти коробки загрузили деньги, перевязав
шпагатом. Получилось тридцать коробок. Лена съездила на Казанский вокзал и взяла
четыре билета в одно купе на какой-то дополнительный поезд до Казани, который
должен был отбыть где-то часа в два дня.
Быстро загрузив вчетвером машины (из-за коробок стало больше "товара", поэтому
пришлось использовать багажник на володиных "Жигулях"), я и Лена поехали на
Казанский вокзал на метро. Когда мы с ней добрались до вокзала, машин с деньгами
ещё не было. Но там уже нервно прохаживался Серега, которого мы из соображений
конспирации в дом к Ф. не звали. Увидев нас, он радостно побежал навстречу. Ещё
минут через тридцать подъехал Володя, у которого было 26 коробок, основная сумма
(как потом выяснилось, в этих коробках было около 25 млн. рублей). Остальные
четыре коробки вёз на "Запоре" его друг. Володя сказал, что долго ехал из-за
пробок, около часа потерял на Садовом кольце, что его друг, возможно, тоже
где-то застрял. До отправления поезда оставалось часа два, но мы уже начали
нервничать. Все скопом позвали двух вокзальных носильщиков с тачками,на которые
те и перекидали коробки с дензнаками.
Потом порулили на предперонную площадку примерно напротив первой платформы, и,
чтобы никому не мешать, расположились табором поближе к стенке вокзала.
Томительно тянулось время, да и замерзли довольно сильно, хотя мороз стоял не
сильный, градусов 8-10. Очень волновались за "Запорожец", который всё ещё
опаздывал. Но Володя и нас и себя успокаивал, говорил, что его друг абсолютно
надежный и честный человек. А тут ещё за час до посадки объявили, что
отправление нашего дополнительного казанского экспресса задерживается
ориентировочно на два часа.
В это время наша относительная безмятежность в один момент рухнула. Было так.
Сначала куда-то усохли носильщики, пообещав прийти после объявления посадки.
Вдруг откуда ни возьмись у наших доверху груженых фур возник молодой пацан, чью
социальную принадлежность мы определили мигом. Коренастый, бритоголовый "качок",
пальцы растопыркой, уверенный в себе. Его свинцовый взгляд не предвещал ничего
хорошего. Мы переглянулись, как овцы, припертые к стене волком. Мы, конечно,
знали, что на московских вокзалах открыто орудуют рекетиры и просто грабители,
которые в сговоре с милицией отбирают у пассажиров ценные вещи, деньги, и если
что, избивают, а то и убивают. Но одно дело читать о таком в "Московском
комсомольце", другое дело, когда проза жизни коснется тебя лично.
- Что тут у тебя в коробках, мудозвон? - лениво, однако почти дружелюбно спросил
у меня Володи вокзала и сильно толкнул верхнюю коробку, пытаясь определить, что
в ней.
Мы всё сразу поняли. И, как бывает только в минуту страшной опасности, стали, не
сговариваясь, очень правдоподобно играть соответствующую пьесу по какому-то
озарению, у нас проснулся глубоко дремавший артистический дар. Началась
гениальная импровизация почти по Мейерхольду.
- Да конспекты там, учебники. Аспирант я, - очень натурально и естественно
ответил Володя, непринужденно улыбаясь, - а это вот моя жена, тоже студентка. Мы
поженились и переезжаем в Казань к тёще...
Молодая жена, она же по совместительству Леночка С. и верная подруга Айдара Ш.,
нежно прижалась плечиком к Володьке, подняла к нему свои голубые очи. Ласково
попеняла "мужу":
- Налей отцу сто грамм, смотри, папа совсем замёрз.
Я выглядел, очевидно, в соответствии с её наблюдениями. Володя нагнулся и достал
из одной из наших сумок, стоявших у тележек, термос. Отвинтил крышку-чашку и
налил мне дымящегося кофия, которым снабдила нас в дорогу его верная жена,
Татьяна. В принципе, где-то в недрах сумок была и бутылка "Абсолюта", но сходу
было не достать.
Зубы мои стучали о пластмассу то ли от холода, то ли от элементарного страха в
связи с непредсказуемостью момента. Пальтецо у пришельца как бы случайно
распахнулось, и мы, кто ближе стоял, увидели за брючным ремнем пистолет. То ли
газовый, то ли настоящий. Как говорится, следует предполагать худшее.
Коробка, которую довольно бесцеремонно толкнул хозяин вокзала, сильно
покачнулась, но удержалась на куче себе подобных. Я с ужасом представил, что
началось бы на привокзальной площади, упади эта коробка, раскройся и рассыпь
дензнаки по перрону...
Но и другой вариант, если бы я заорал в надежде на помощь милиционера, показался
мне ужасным. Нас привели бы в привокзальное отделение милиции, вскрыли коробки
и..., несмотря на законные документы, озверели бы и, скорее всего, вывезли бы в
сторону Косино или Ухтомской и порешили бы в лесу. Таких случаев было тогда
немало.
Видно, наши актерские способности оказались недюжинными, сыграли мы свой
экспромт недурно. Преступный элемент осклабился и сказал примерно следующее:
- Во, бля, даёте, столько тетрадок хрен знает куда везти. Ты бы, доцент, больше
времени тёлке уделял, чтоб не заскучала, а то книжки, сука, загрузил. Тьфу!..
Он смачно сплюнул и по-хозяйски, не спеша, отвалил, быстро растворившись в
толпе.
Через час мы вновь увидели сгинувших перед визитом "братка" носильщиков и
поняли, что вскоре объявят посадку на Казань. Естественно, ожидания сбылись, и
вот уже репродукторы прокаркали долгожданную посадку. Шли мы за своими тачками,
непрестанно оглядываясь, потому что Володин друг на "Запоре" так и не появился.
Побросав коробки в купе, носильщики выцыганили ещё одну договоренную сумму за
простой и, поздравив нас со свадьбой (и от кого только они прознали?),
вокзальные пролетарии быстро отвалили.
Не прошло, однако, и пяти минут, как нарисовался запыхавшийся Володин приятель,
впереди которого несся рысью носильщик с тележкой, на которой красовались
последние четыре коробки с пятью миллионами рублей. Только их загрузили, как
объявили провожающим покинуть вагоны.
Итак, мы поехали вчетвером: я, Лена, Володя и его друг, вооруженный табельным
"Макаром". Всё купе оказалось забито коробками, даже проход между диванами.
Посовещавшись, решили, что нас все-таки вычислили и будут брать, когда отъедем
от Москвы. Поэтому, сдав билеты, получив постели, быстро попив кофе и пожевав,
что там у нас было в сумках, закрутили запор двери проволокой и чьим-то кожаным
ремнем. Решили до утра не выходить в туалет и никому не открывать.
Дополнительный казанский экспресс оказался составленным из престарелых вагонов,
наш вагон продувался как хворостяная изгородь, да ещё проводники и не топили...
За окном к ночи мороз прижал до 25-ти градусов. Лежали на койках в пальто,
сапогах, шапках и укрывались двойными одеялами. Все напрасно. Мёрзли, как наши
деды в окопах при обороне Москвы в декабре 41-го. Но кое-как к двум дня
добрались до Казани....
Нас встречали двумя машинами охранники Андрей и Борис. Переносили коробки, с
перрона в машины, чертыхаясь.
- Что тут у вас, кирпичи? - спросили силовики. Лена сказала им, что это бланки
приходных и расходных ордеров. Но уже к вечеру, когда мы отмотали ещё 250 км, и,
наконец, добрались до своего "Материка", перетаскивая коробки в кассу офиса,
Борис и Андрей усекли, что везли немыслимую сумму денег. И только молча покачали
головами.