Этого не было, мне просто почудилось, среди агонии моего страдания из-за болезни, что я скажу пару слов о панке, как о явлении неблаготворном. Мне кажется, что после университета мы с Игорем частенько заходим в пресловутый "Оксюморон", рассматриваем книги, он что-то о философии по части Ницше, я же листаю Античную библиотеку. "Мать твою, вкусно тут" - думаю я, Игорь думает, наверное, также. Облизав слюной книжные полки и укусаные "московскими" ценами, я раздосадован. В таком состоянии я говорю несколько тупых фраз, типа "все панки козлы". Игорь на это скажет "хиппи сраные уроды, и под нос вступает в полемику со мной". Я молчу, но добавляю, что я не хиппи. Поговорим об истории, я люблю говорить об античности, несколько слов о докладе и старике Тоффало, так его назвал главмужик Оксюморона, заносчивый и экспрессивный, дерзко однажды проведя с нами экспресс, тест об истории Древнего Востока. Мы облажались, я что-то ляпнул ему, он мне сказал мне, что, дескать, у меня то, наверное, пятерка была. "Зачет" - угрюмо ответил я. "Опустил он нас" - говорю я, "Да пошел он" - говорит приятель. "Ой, Одинцов, да ты вечно обложишься книгами, а сам ничего не знаешь, умного строишь" - говорит Никуткин, "Подоног ты..." - что тут ответить? Но я отошел от темы.
-Игорь, а в панке есть любовь?
-Нет
-А задаетесь ли вы панки вопросом, что такое преданность, дружба?
-Не знаю
-А позволяете ли вы панки себе слабости?
-Не в коем разе
-А что значит для вас рассудочность и мужество?
-Что-нибудь да значит...
Из разговора с ним я заключил для себя, что панки делятся на две категории, это панки по образу жизни, по красноречивому фасаду, но серая масса в целом, и панки, которые думают, так сказать панки-интеллигенты, мудростью своей омывают ситуацию общества, и не привыкшие как первые жить исключительно согласно панковскому уставу, от которого у простолюдина вкус дерьма во рту. Эти вторые обдумывают новые темы в старом добром обществе, или считают, что социум мертв, или же, как Миссия дарят надежду вечную надежду. Но панки не смотрят на обыденные проблемы и кажется подчас, что им не знаком мир чувств, не тех, что возвел Аристотель, а тех, что сближают нас. Вековечные, словно секвойи в заповедном лесу жизни. Панки часто обделены этим, или не замечают этого на фоне профанации свободомыслия и свободы мировоззрения. И Игорь попал в кабалу панка, как религии - религии одиночества. В своих мыслях направленных к народу, он сам же отторгается от него всеми частями тела вот кажется она и свобода. Подсознательно каждый панк желает получить определенные свободы, искритиковать в пух и прах и в своих идеях быть единоличным, независимым, а значит одиноким, размышлять сквозь призму усталости от этого лжеэдема, и жажда иного мира, оставляя именно себе тот заветный билет быть аскетом в нем. У нас кризис жанра. Вечное срубят, а панки запросто могут стать не актуальны. Кто прав рассудит Бог