Орлов Денис : другие произведения.

Шестой палец

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

Шестой палец*

(сценарий полнометражного игрового фильма)

Орлов Д.В.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Действующие лица

   АКУШЕР
   ЖЕНЩИНА (гражданская жена Эпитафия)
   Мастер ЭПИТАФИЙ (сочинитель надгробных надписей)
   ТЕСТЬ Акушера
   КОЛЛЕГА Акушера
   МЕДСЕСТРА
   ГЛАВВРАЧ больницы
   ВДОВЕЦ с кладбища
   ФОТОГРАФЫ
   АДМИНИСТРАТОР гостиницы
   ВОДИТЕЛЬ автобуса
   СТАРЬЕВЩИК
   ХОЗЯИН СОБАКИ
   ДЕВУШКА с коляской
   ХУЛИГАНЫ
   НОСИЛЬЩИКИ
   ОФИЦИАНТ
   ДВОРНИКИ
   НЕВЕСТА и ЖЕНИХ
   И ВСЕ ОНИ - ПРОХОЖИЕ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Сцена 1

За 15 лет до основных событий. Небольшой городок вблизи столицы.

  
   Влюбленная молодая пара на вид 17-18 лет, не спеша, прогуливается по тихим улочкам. Он(молодой Акушер) дурачиться, и веселит ее(молодую Женщину). Она звонко смеется, запрокидывая голову. Они счастливы и с легкостью соглашаются на предложение двух уличных фотографов с ярко выраженным похмельным синдромом сделать снимки на память.
   1-ЫЙ ФОТОГРАФ(заплетающимся языком). Готово будет через полчаса. Но деньги вперед.
   ДЕВУШКА. А можно нам два экземпляра?
   2-ОЙ ФОТОГРАФ. Две цены.
   Влюбленная пара картинно замирает перед камерой. Щелчок - снимок готов. Один из фотографов берет негатив и удаляется.
   Пьяные уличные фотографы, как водится, испортили снимок. После проявки, разглядывая два готовых снимка, один из фотографов что-то считает на нем: Один, два, три, четыре... Потом загибает пальцы на своей руке и тоже считает.
   1-ЫЙ ФОТОГРАФ. Один, два, три, четыре... Пять.(Показывает на фотографию второму фотографу). А тут шесть.
   2-ОЙ ФОТОГРАФ. Это у тебя двоиться.
   1-ЫЙ ФОТОГРАФ. Не-е-е-е. Еще нет. Еще рано.
   2-ОЙ ФОТОГРАФ. Ну ладно, подумаешь - одним пальцем больше, одним меньше.
   Пожал плечами и отдал влюбленной парочке.
  

Сцена 2

15 лет спустя. Площадь автовокзала провинциального города.

  
   Небольшая привокзальная площадь, узкие высокие строения, несколько пустых автобусов. Желтая осень. Лужи. Листья, гонимые ветром, перебегающие площадь.
   Преодолевая порывы ветра, через площадь бредет мужчина лет 35-ти в белом медицинском халате. Это - Акушер. Он проходит мимо станции междугородних автобусов - небольшого навеса, окруженного урнами, фонарями и репродукторами.
   В этот момент на площадь вкатывается автобус, подъезжает под навес станции и останавливается рядом с Акушером. Двери автобуса открываются прямо напротив Акушера. Акушер замирает на месте, поворачивается в открытые двери, размышляя, садиться ему в автобус или нет.
   Наконец он решает подняться в открытые двери, но как только заносит ногу над ступенькой ведущей в салон, дорогу ему преграждает Водитель, спускающийся с чемоданами в руках со словами, обращенными в салон: "Я вам не носильщик". Следом за ним идет Женщина возраста Акушера.
   ЖЕНЩИНА(Водителю). Вы что, не видите, в каком я положении?
   К ней из автобуса обращается мужчина, по-видимому, ее муж.
   ЭПИТАФИЙ(выглядывая из автобуса). Это здесь?
   ЖЕНЩИНА. Надеюсь, что здесь. Иначе я рожу в автобусе.
   ЭПИТАФИЙ(оглядываясь, затем обращается к Водителю). Это это место называется...?(называние города пропадает в шуме ветра).
   Водитель утвердительно кивает.
   ЭПИТАФИЙ. Да, похоже, это тот город.
   ЖЕНЩИНА. Напрасно ты потащил меня с собой.
   Акушер уступает ей дорогу. Водитель с грохотом опускает чемоданы женщины на землю.
   Женщина, тяжело дыша, спускается из автобуса. Теперь становиться видно, что она беременна и скоро должна родить. Следом за ней выходит ее муж, Эпитафий - мастер эпитафий, который намного старше ее.
   Водитель возвращается в автобус.
   Акушер делает вторую попытку подняться в автобус, но что-то останавливает его. Он замирает в нерешительности.
   ВОДИТЕЛЬ(Акушеру). Вы едете?
   Акушер молчит.
   ВОДИТЕЛЬ(Акушеру). Вы едете?
   Акушер пятиться от дверей автобуса. Двери закрываются. Автобус трогается и уезжает. Акушер остается смотреть ему вслед.
   АКУШЕР(самому себе). Нет.
   Три одинокие фигуры: Акушер, Эпитафий, Женщина, стоят посреди площади, пересекаемой редкими прохожими. Над ними склоняются высокие узкие строения привокзальной площади. Эпитафий неуютно оглядывается, подхватывает чемоданы.
   ЖЕНЩИНА. Что будем делать?
   ЭПИТАФИЙ. Пойдем в гостиницу.
   ЖЕНЩИНА(раздраженно). А где тут эта чертова гостиница? Хотя...(она оглядывается) ...насколько я помню - два квартала за углом налево. Это маленький город.
   ЭПИТАФИЙ. Откуда ты знаешь?
   ЖЕНЩИНА. Мне кажется, я бывала здесь раньше. Сейчас проверим. Мужчина, (обращаясь к Акушеру) где здесь гостиница?
   Акушер поднимает к ней взгляд, ничего не отвечает, отворачивается и уходит, ступая прямо по многочисленным лужам на площади.
   Увидев его лицо, Женщине кажется, что она узнала его. Она долго смотрит ему вслед, но окликнуть не решается.
   Акушер останавливается посередине площади, поднимает ногу и отклеивает от подошвы прилипший опавший лист. Продолжает путь через площадь. Женщина смотрит, как он заворачивает за угол дома.
  

Сцена 3

Улица перед гостиницей.

  
   На улице немноголюдно. Старые 2-3-х этажные дома. Тишина.
   Женщина и Эпитафий о чем-то разговаривают, размахивая руками. Наконец Женщина указывает на двери гостиницы, на свой живот и снова на двери. Эпитафий, подхватив чемоданы, скрывается внутри гостиницы. Женщина остается ждать на улице.
   Улицу пересекает Акушер, снимая на ходу халат и оглядываясь, как будто боясь, что его узнают.
   Женщина замечает его, однако, стоит не двигаюсь, не решаясь ни подойти, ни окликнуть его.
   Из дверей гостиницы выходит Эпитафий, подходит к Женщине и, поддерживая под руку, ведет в гостиницу.
  

Сцена 4

Парк.

  
   Прогуливается Собачник с собакой, какая-то девушка с младенцем в коляске.
   Группа Хулиганов пристает к Девушке с коляской. Она кричит. Собачник, спустив на хулиганов собаку, спешит ей на помощь. Хулиганы разбегаются.
   По длинной аллее парка, со скамьями по обе стороны, не спеша, бредет Акушер. Ничего внешнее: ни лай собаки, ни плач младенца его не трогают. Он проходит мимо Женщины, сидящей на скамейке. Женщина замечает его, поднимается и идет за ним.
   Акушер опускается на следующую свободную скамейку.
   Женщина проходит мимо, оглядывается на него, возвращается. Садиться на ту же скамейку и пристально разглядывает его, стараясь тем самым привлечь его внимание.
   Акушер не обращает внимания. Наконец она обращается к нему.
   ЖЕНЩИНА. Ты изменился.
   Акушер поворачивается к ней. Некоторое время он смотрит на нее. По его глазам нельзя понять, узнал он ее или нет - они ничего не выражают. Он отворачивается.
   АКУШЕР(в сторону) Вы не можете этого знать.
   ЖЕНЩИНА. Нет. Раньше ты был другим.
   АКУШЕР(не поворачиваясь). Вы уверены, что это был я?
   ЖЕНЩИНА. Да. Это был ты. Ты сильно изменился, но это ты.
   АКУШЕР. Вы ошибаетесь. Как бы вы могли меня узнать, если я изменился? Если я изменился, то я уже не тот человек, которого вы знаете или знали. Я изменившийся, а значит другой - чужой, посторонний и совсем вам не знакомый. Вы ошиблись. Вы спутали меня настоящего с кем-то из своего прошлого такого же роста, такого же возраста и цвета глаз. Это бывает.
   Не желая продолжать разговор, Акушер встает со скамейки и удаляется по аллее.
   Некоторое время Женщина остается сидеть на скамейке, обескураженная его ответом, затем, вскакивает, догоняет его, и забегает вперед, встает у него на дороге.
   ЖЕНЩИНА. Ты напрасно оправдываешься. Я знаю, и тогда знала, что ты не любил меня. Ты даже не притворялся, что любишь меня.
   Он останавливается. Старается не смотреть ей в глаза.
   АКУШЕР. Я?
   Она нервно пожимает плечами.
   ЖЕНЩИНА(уверенно). Ты. (Заглядывает ему в глаза. После этого - неуверенно). Или кто-то другой, похожий на тебя в прошлом.
   АКУШЕР(как будто вспомнив что-то). Похожий на меня в прошлом... Хотел бы я быть похожим на себя в прошлом. Тогда все было как-то проще и понятнее. Было ясно, что делать завтра. А сейчас? Вы знаете, что будет завтра?
   ЖЕНЩИНА. Наверное... то же самое.
   АКУШЕР. Вот именно - то же самое. (Он вдыхает, смотрит в небо.) И чему уж тут удивляться...
   Лист срывается с дерева и падает на землю.
   АКУШЕР(продолжает)... и чему уж тут удивляться, если мы уже не удивляемся даже тому, что солнце еще встает каждый день, или что дует ветер, падают листья, или что умирают люди.(Раздается плачущий лай собаки, Акушер оглядывается и видит, как рвется привязанная к кривому дереву собака, та, что остановила Хулиганов). Уже не удивляемся.
   Акушер обходит Женщину, стоящую у него на дороге и продолжает свой путь.
   Женщина некоторое время остается стоять, глядя ему вслед. Затем продолжает следовать за ним.
  

Сцена 5

Улица перед гостиницей.

  
   Женщина, держась на расстоянии от Акушера, наблюдает, как он входит в ту же гостиницу, где остановились она и Эпитафий.
  

Сцена 6

Холл гостиницы

   Акушер подходит к Администратору и просит у него ключи. Администратор дает ему ключи, Акушер расписывается в какой-то книге, объясняет что-то Администратору, кладет ключи в карман и направляется к лестнице.
   Ключи каким-то образом оказываются на полу, но Акушер этого не замечает и продолжает свой путь. Администратор указывает ему на это.
   Акушер возвращается, поднимает ключи, лезет в карман плаща, выворачивает его наружу и с удивлением рассматривает свои пальцы, торчащие из дыры в кармане.
  

Сцена 7

Улица перед гостиницей, холл, лестница в гостинице.

   Женщина перебегает улицу, входит в двери гостинцы, подходит к Администратору, что-то спрашивает у него. Тот отрицательно качет головой. Она указывает на поднимающегося по лестнице Акушера. Администратор смотрит в книгу и называет ей номер: "Шесть".
   Несмотря на свое положение и большой живот, она довольно легко взбегает по лестнице.
   На площадке 2-го этажа она замечает приоткрытую дверь под номером шесть. Оглядевшись, она подкрадывается к двери и, приоткрыв ее чуть шире, так чтобы вошел ее живот, протискивается в номер.
   Дверь закрывается за ней. Слышен, как поворачивается ключ в замочной скважине.
  

Сцена 8

Гостиничный номер Акушера.

   Скромная обстановка провинциальной гостиницы: две почти пустых комнаты, кровать, прикроватные тумбочки пары стульев, один из них колченогий с перевязанной веревкой ножкой.
   Оглядевшись в первой комнате, Женщина проходит во вторую. У стены, в прямоугольнике солнечного света, падающего из окна, стоит, прислонившись к ней, Акушер. Его руки опущены в карманы плаща. Глаза закрыты.
   Видимо почувствовав движение воздуха, принесенного Женщиной, он открывает глаза, но не поворачивается к ней.
   АКУШЕР. Я никогда не мог научиться знакомиться с людьми...
   Женщина продолжает движение к нему.
   АКУШЕР. ...но люди же - неугомонные существа. Они начинают...
   ЖЕНЩИНА(перебивая его). Ты помнишь эту гостиницу?
   АКУШЕР. ... разговор с незнакомым человеком в парке и выясняют, что оказывается они были знакомы всю жизнь.
   ЖЕНЩИНА. Перестань. Я не знаю, почему ты не хочешь признаться, что это ты, но это ты. У меня даже есть наша фотография. Наша с тобой. В моем номере. Хочешь, чтобы я сходила за фотографией?
   АКУШЕР(резко) Нет!
   Женщина от неожиданности вздрагивает.
   АКУШЕР. Я не хочу, чтобы вы ходили за фотографией. Я не хочу видеть никаких фотографий.(после паузы) А что если там действительно окажусь я?
   ЖЕНЩИНА. Ты напугал меня.
   АКУШЕР. Простите. Простите. Но я действительно не хочу видеть никаких фотографий.
   ЖЕНЩИНА. Тебе тяжело вспоминать?
   Он не отвечает, как будто не слышит ее вопроса.
   ЖЕНЩИНА(не дождавшись ответа). Я иногда приезжала сюда, после того как мы расстались. Довольно давно. Мне тоже было тяжело вспоминать о том, как мы были счастливы.
   АКУШЕР. Мы были счастливы?
   ЖЕНЩИНА. Мы любили друг друга . Разве ты не помнишь? Не помнишь эту гостиницу, куда мы ездили, когда были бедны и молоды и когда хотели удрать из столицы? Ночью мы любили друг друга так, что разбегались тараканы и соседи жаловались администратору. А по утрам мы купались в реке, чтобы отмыться от ночных запахов, тогда здесь еще не было душа, а потом грелись у костра, потому что было холодно, ведь было утро и осень. Здесь первый раз мы объяснились в любви.
   АКУШЕР. Я сказал, что люблю вас? Я не помню.
   ЖЕНЩИНА. Нет. Никто из нас не сказал: "Я люблю тебя".
   АКУШЕР(удивленно). Довольно странно. Почему же мы решили, что любим друг друга?
   ЖЕНЩИНА. Мы спали вместе.
   Теперь он поворачивается к ней.
   Их взгляды встречаются.
   Он делает шаг к ней. Берет из ее рук сумочку, которую она заботливо прижимает к груди. От его неловкого движения пуговицы блузки летят в стороны, обнажая грудь Женщины. Какое-то время он смотрит на грудь, затем нежными движениями начинает их гладить. Из сосков появляется капли молока, соски набухают и молоко течет по груди и животу Женщины. Она не сопротивляется, только с опаской оглядывается на дверь, но по положению ключа еще раз убедившись, что она заперта, успокаивается. Пока Акушер расстегивает оставшиеся пуговицы на блузке, Женщина сама продолжает поглаживать свои груди, повторяя изгибы тела. Акушер слизывает молоко в ее тела, прикладывается к груди, а руки его тем временем продолжают путь вниз, распуская пояс юбки.
   Юбка падает на пол.
   Губы мужчины продолжают опускаться все ниже, минуя грудь, полную молока, огромный живот с каплями живота в пупочке и ниже.
   Женщина не в состоянии справиться со сладостным удовольствием изгибается и испускает глубокий, восторженный стон.
  

Сцена 9

Гостиничный номер Эпитафия.

   Далеко за окном видны кресты кладбища. Серый дым над ними.
   Женщина, распахнув халатик, поглаживая свой живот, разглядывает себя в зеркало.
   Эпитафий, одетый в майку и семейные трусы подходит к ней сзади, обнимает за плечи.
   Она продолжает любоваться на себя в зеркало.
   ЖЕНЩИНА. Ты любишь меня?
   ЭПИТАФИЙ. Я люблю тебя.
   ЖЕНЩИНА. Ты часто говоришь мне об этом?
   ЭПИТАФИЙ. Часто.
   ЖЕНЩИНА(горько соглашаясь). Ты действительно часто говоришь мне об этом.
   ЭПИТАФИЙ. Я действительно часто говорю тебе об этом. Я говорю это когда вижу тебя после любой разлуки, после рабочего дня, утром, когда мы просыпаемся, в обед, когда ты накрываешь на стол, вечером и особенно часто ночью.
   ЖЕНЩИНА. И что ты чувствуешь, когда говоришь мне это?
   ЭПИТАФИЙ. Я чувствую, что люблю тебя
   ЖЕНЩИНА. А когда молчишь?
   ЭПИТАФИЙ. Что?
   ЖЕНЩИНА. Когда молчишь - ты любишь меня?
   ЭПИТАФИЙ. Конечно.
   ЖЕНЩИНА. Тогда зачем же ты так часто говоришь мне об этом?
   Она недовольно освобождается от его объятий, идет к столику, сервированному завтраком.
   В ответ он пожимает плечами и следует за ней.
   ЖЕНЩИНА. Не знаешь... Неужели нельзя обойтись без слов? Неужели всегда нужно напоминать самому себе, что ты кого-то любишь? Ведь для этого ты повторяешь это. Неужели любовь так нуждается в словах? Неужели нельзя просто быть рядом и чувствовать, а не кричать об это среди ночи, требуя исполнения супружеского долга?
   Эпитафий недоумевает. Она смотрит на него. В ее глазах появляется что-то похожее на злость.
   ЖЕНЩИНА. А ведь ты не любишь меня. Признайся: не любишь?
   ЭПИТАФИЙ. Я люблю тебя.
   ЖЕНЩИНА(начиная какую-то игру, хитро) Ты говоришь это так как будто перед тобой бутерброд, который ты хочешь съесть.
   ЭПИТАФИЙ(изменив интонацию). Я люблю тебя.
   ЖЕНЩИНА. Нет. Это не митинг в защиту женщин. Чуть меньше пафоса.
   ЭПИТАФИЙ(с третьей интонацией). Я люблю тебя.
   ЖЕНЩИНА(фыркая) Так проститутки отвечают щедрому клиенту.
   ЭПИТАФИЙ. Я люблю тебя.
   ЖЕНЩИНА. Угу, и поцелуй в носик - вечерний моцион перед завтрашним разделом имущества.
   ЭПИТАФИЙ(сдавшись). У тебя плохое настроение.
   ЖЕНЩИНА. Я жду ребенка.
   ЭПИТАФИЙ. Этим все можно объяснить. А у тебя плохое настроение. Почему?
   ЖЕНЩИНА. Я жду ребенка. И не спрашивай больше ни о чем.
   ЭПИТАФИЙ. Хорошо, хорошо... Но... (ехидно) почему у тебя плохое настроение?
   ЖЕНЩИНА. Замолчи.
   ЭПИТАФИЙ. Так почему же у тебя плохое настроение?
   Она хочет что-то ответить, но не находит слов, оглядывается вокруг в поисках того, чем можно было бы кинуть в него.
   ЭПИТАФИЙ. Плохое у тебя настроение?
   Он делает шаг к ней.
   Она кидает в его сторону настольную лампу. Ему удается увернуться.
   ЭПИТАФИЙ(продолжает приближаться к ней) У тебя правда плохое настроение?
   Она не находит ничего больше, чем бы она могла в него бросить. Замахивается чтобы ударить его, но - поздно: она уже в его объятиях. Он заглядывает ей в глаза и говорит (видимо с той интонацией, как она хотела бы, чтобы он сказал): "Я люблю тебя"
   Она опускает занесенную для удара руку.
   ЖЕНЩИНА(склоняясь к его плечу, обреченно). Почему ты не хочешь жениться на мне?
   ЭПИТАФИЙ(успокаивающе). Я хочу. Хочу.
  

Сцена 10

Больница. Рабочий кабинет Акушера.

   МЕДСЕСТРА. Мне сказали забыть вас...
   Акушер, так и не сняв плаща с которого стекают каплю воды, только вошедший в улицы, стоит рядом в глубокой задумчивости, не обращая на нее внимания.
   Она говорит быстро, как будто боится, что он перебьет ее. Пока она говорит, он безучастно ходит по кабинету.
   МЕДСЕСТРА. Вчера здесь была толпа народу - какая-то комиссия из столицы, все наше больничное начальство и даже один представитель закона в форме, который упорно не хотел снимать фуражку.
   Она складывает хирургические инструменты в чемоданчик Акушера.
   Он выдвигает ящики стола один за другим, вынимает какие-то бумаги, ручки, вытряхивает все это на стол. Находит среди вороха фотографию своей жены, рассматривает ее.
   МЕДСЕСТРА(продолжает). Они облазил всю операционную, обнюхали все инструменты, они хотели узнать, как вы резали; почему этим скальпелем, а не этим; в какой последовательности; почему такой разрез; кто вообще принял решение делать кесарево; была ли действительно такая необходимость; почему так долго продолжалась операция; почему только вы, я и ваш Коллега выполняли операцию - где был остальной персонал; вы же знаете что это нарушение, что для такой операции необходимо решение Совета, что вы (я то есть) тоже буду рассматриваться как соучастница, если всплывут какие-либо факты; что я должна быть откровенна, и кто вообще позволили мужу принимать роды у жены, почему такого запрета нет в положении о профессиональной этике акушерства - это же такая лазейка для жёноненавидящих мужей; а как у них вообще семейные дела обстояли? "Я не знаю" - говорю.
   Акушер снимает со стены картину. На картине изображен едва различимый на черном фоне силуэт женщины, паховая часть которого изобилует кроваво-красными, хищными мазками.
   МЕДСЕСТРА(продолжает). В общем, развели длиннющую дискуссию, никак не могли ее закончить, вытащили на свет весь ваш послужной список, выяснили, что вас несколько раз переводили из больницы в больницу, но нигде не было записей "по причине". "Это подозрительно" - говорят. Этот, в фуражке, говорил, что-то о заранее спланированной акции, об убийстве при отягощающий обстоятельствах, о преступном непрофессионализме руководства роддома в подборе кадров. В общем - несли всякую чушь, пока, наконец, не пришел ваш Коллега, на которого тоже накинулись и еще долго бы мучили и его, но он сразу сказал: "Идемте вниз, в морг". Все пошли, а это, в фуражке в первых рядах. Достали ее из ящика, всю облазили, обсмотрели, общупали, но нам напрямую так ничего и не сказали, только когда я выходила, услышала...
   Дверь кабинета открывается, входит грузный человек в белом халате с визиткой, приколотой скрепкой к лацкану, на которой значится "Такойто Такойтович. Главврач".
   Медсестра умолкает. Главврач подходит к столу, берет фотографию жены Акушера, рассматривает ее.
   ГЛАВВРАЧ. Красивая она была... Комиссия решила, что резать так было можно, но только в чрезвычайной ситуации. А как об этом узнаешь, ведь сам ты не станешь себя сажать? Прокуратура приуныла, когда я сказал ему, что родственников у нее только ты да отец, тесть твой, который наверняка не будет возбуждать уголовного дела: ему на нее наплевать - она его давно бросила. Так что прокуратура ушла, а мне комиссия наказала, чтобы я сообщил тебе о твоей дискредитации как акушера с последующим увольнением, чтобы не выезжал из города 2-3 недели, хотя в принципе ты большой молодец и не хотели бы они оказаться на твоем месте. СЛУЧАЙ ТО БЕЗНАДЕЖНЫЙ. Ну а если бы и оказались, то резать бы также, только об этом никому и ни в коем случае, иначе и наши (их) головы полетят. Потом они ушли, даже не желая ждать и слушать тебя, потому что не будет же он (ты) себя оговаривать, а эти двое, твой Коллега и... (он кивает на Медсестру), им уже и так достаточно рассказали.
   Тут он понимает, что его никто не слушает, умолкает и уходит.
   МЕДСЕСТРА. Но как вы и просили, самого главного мы им и не рассказали. Коллега ваш тоже ушел, а я тут еще до полночи все убирала, да складывала и все думала (она замедляет свой лепет), почему же вы никому не сказали, что не вы резали, не вы виноваты...
   АКУШЕР. Не я виноват?
   МЕДСЕСТРА. Нет. Зачем вы так делаете? Это глупо, вот так потерять жену...
   Он хочешь заставить ее замолчать, одной рукой затыкает ей рот, другой хватает за горло. Она не сопротивляется, даже как-то поддается.
   МЕДСЕСТРА(сдавленным голосом)... и ребенка.
   Наконец он ее отпускает, берет со стола чемоданчик с хирургическими инструментами и картину. Она протягивает ему обручальное кольцо.
   АКУШЕР. Это не мое.
   МЕДСЕСТРА. Это вашей жены.
   Он берет обручальное кольцо с необычным узором на нем, смотрит, как золото играет в свете. Опускает кольцо в карман плаща.
  

Сцена 10

Гостиничный номер Акушера.

   Женщина входит в номер. Оглядывается по сторонам. Не замечая в проеме двери ванной комнаты Акушера, она прокрадывается в комнату.
   Женщина роется в шкафах, тумбочках, но видимо не находит того, что ищет, проходит во вторую, дальнюю комнату, продолжает поиски. В какой-то момент ее взгляд падает на прямоугольник солнечного света, падающего на стену через окно. Она прижимается спиной к этому прямоугольнику, как это раньше делал Акушер.
   Солнце бьет ей в глаза. Она зажмуривается, стоит неподвижно, греясь в лучах солнца.
   Раздается ГОЛОС АКУШЕРА. Что ты делаешь?
   От неожиданности она вздрагивает, открывает глаза, но его самого не видит и идет на его голос. Она обнаруживает его в ванной комнате, сидящем на краю ванной перед картиной, которую он забрал из своего кабинета.
   Она останавливается в дверях, наблюдая за ним.
   ЖЕНЩИНА. Нельзя меня так пугать(показывает на свой живот)
   Держа картину в руках, он поднимается, идет в комнату, краем глаза замечает открытые дверцы шкафа и тумбочек и опускает картину на стул с перевязанной ножкой.
   АКУШЕР. Что ты тут делала? Рылась в моих вещах?
   ЖЕНЩИНА. Я искала тебя. Того - тебя, из прошлого.
   АКУШЕР. Зачем?
   Не отвечая ему, она становится рядом с ним и тоже обращает свой взгляд на картину. На картине изображен едва различимый на черном фоне силуэт женщины, паховая часть которого изобилует кроваво-красными, хищными мазками.
   ЖЕНЩИНА. Какая мрачная картина.
   Она отходит от него и начинает расправлять постель.
   АКУШЕР. Она компенсировала излишек солнца в моей жизни.
  

Сцена 11

Гостиничный номер Акушера. Раннее утро.

   Высоко под потолком горит одинокая блеклая лампочка.
   Акушер и Женщина разговаривают из разных концов комнаты, не глядя друг на друга. Она, подобрав ноги под подбородок, сидит на кровати. Он стоит у окна и смотрит на улицу. На улице дворовые собаки, сцепившись, исполняют брачные танцы, пытаясь разбежаться в разные стороны.
   ЖЕНЩИНА(как бы продолжая свою речь). ... А потом ты удрал. Никто так и не мог понять, почему ты удрал. Просто однажды ты не вернулся домой и пропал. Я тогда была еще совсем девчонкой.
   АКУШЕР. Ты часто вспоминала того, о ком говоришь?
   ЖЕНЩИНА. Почти два года. Почти два года я ждала, что ты вернешься. Но потом все это как-то забылось. Может, потому что я повзрослела, а может, просто пришло время забыть.
   АКУШЕР(шепотом, но Женщина слышит). А потом все умерли...
   ЖЕНЩИНА. Что?
   АКУШЕР. А потом все умерли.
   ЖЕНЩИНА. Что это?
   АКУШЕР. Это сказка такая.
   ЖЕНЩИНА. Сказка?
   АКУШЕР. Да. Я сам сочинил ее.
   ЖЕНЩИНА. Расскажи.
   АКУШЕР(отвечает не сразу). Никто не знает, где это произошло. Известно только, что все жившие там были богами или... их считали богами. И вот однажды туда забрел какой-то человек, и боги заболели, и обратились в людей. А потом они умерли, потому пришло время умирать, потому что люди всегда умирают, потому что всегда кто-то умирает, потому что всегда кто-то должен умирать...
   ЖЕНЩИНА. Это все?
   АКУШЕР. Все.
   ЖЕНЩИНА. Какая ужасная сказка!
   АКУШЕР. Да. Я сам придумал ее и рассказывал мертворожденным детям, чтобы успокоить их.
   Женщина встает с кровати, подходит к нему сзади и кладет руку ему на плечо.
   ЖЕНЩИНА. Но теперь все прошло. Мы снова вместе, и будем вместе, и никому не придется умирать.
   Она берет его руку, кладет себе на живот.
   ЖЕНЩИНА. И... и я рожу тебе ребенка.
   Он поспешно отдергивает руку, отходит от нее.
   Некоторое время длится молчание.
   ЖЕНЩИНА. Ты кричишь во сне. Тебе что-то сниться?
   АКУШЕР. Да.
   ЖЕНЩИНА. Что?
   АКУШЕР. Дети.
   Женщина продолжает стоять у окна. Акушер выключает не нужное уже освещение. Спираль лампочки медленно гаснет и лопается.
  

Сцена 12

Квартира Акушера. Серый день.

   Какой-то мужчина роется в шкафах. Это сморщенный старик, не лысый, не седой, а просто блеклый. С немытыми, свалявшимися волосами, плохо одетый.
   В одном из шкафов среди бумаг он находит альбом с фотографиями. Когда он достает его, из альбома выпадают снимки. Мужчина с трудом наклоняется, встает на колени, чтобы собрать их. Он так и застывает на полу, собирая и складывая в альбом фотографии какой-то женщины, девушки, девочки.
   Раздается звук поворачивающегося дверного замка и в квартиру входит Акушер.
   Мужчина оборачивается, смотрит на него, механически продолжая собирать фотографии. Уже не рассматривая их. Акушер проходит мимо него в дальнюю комнату - спальню. Одну из стен комнаты украшает картина в серо-голубых тонах, изображающая на фоне округлого холма, с повисшим над ним голубым солнцем, мужчину и женщину, обращенных лицом друг к другу.
   Мужчина поднимается с пола, идет за Акушером в спальню.
   Акушер открывает платяной шкаф, достает рубашки, что-то еще. Не закрывая дверцы шкафа, Акушер оборачивается на звук шагов мужчины. Некоторое время они смотрят друг на друга: Акушер - безразлично, мужчина - ненавидяще.
   АКУШЕР. Зачем вы приехали?
   ТЕСТЬ(теперь это становится понятным). Все-таки она была моей дочерью.
   АКУШЕР. Вы уже давно позабыли, как она выглядит.
   Акушер отворачивается обратно в шкаф.
   Мужчина набрасывается на него, несильно бьет ладонями по голове и лицу. Акушер вяло прикрывается. Рубашки, альбом с фотографиями летят на пол.
   Быстро устав, Тесть опускается на кровать и, обхватив голову руками, неслышно плачет, видно только, как вздрагивают его плечи.
   ТЕСТЬ. Да, я был плохим отцом. Возможно. Но я не убивал ее.
   АКУШЕР. Умерщвление - процесс длительный. Это все равно, что бросить пятилетнего ребенка в океан. Конечно, убийца не тот, кто бросил. Океан - убийца.
   Тесть снова принимается собирать упавшие фотографии.
   ТЕСТЬ. Она не была пятилетним ребенком. К тому же она сама бросилась в этот океан. И так же как ее мать она умерла в родах. Правда, ребенок, она сама то есть, осталась жива. Я долго скрывал это от нее.
   АКУШЕР. Зачем?
   ТЕСТЬ. Не знаю. Нельзя рассказывать ребенку о смерти его матери. Это как-то... страшно. Но она была уже взрослой, когда я решился. В любом случае... Я боялся, что она бросит меня, когда узнает, хотя она и так узнала и без этого бросила бы меня.
   Неожиданное для серого дня солнце пробивается в квартиру. Оно слепит глаза и заостряет очертания предметов и лиц. В этом свете Тесть выглядит не просто жалким, а отталкивающе жалким.
   Акушер задергивает шторы одного, второго, третьего окон, переходя от одного к другому.
   АКУШЕР. Вам не стоило приезжать.
   ТЕСТЬ. Я занял денег. Я организовал похороны. Я пригласил специалистов из похоронного бюро.
   АКУШЕР. Как трогательно.
   ТЕСТЬ. Ты не смеешь судить меня: ты больше других виноват в ее смерти.
   АКУШЕР. В ее смерти виноват ее ребенок. Я был против того, чтобы она рожала.
   ТЕСТЬ. Излишние оправдания.
   Мгновение они смотрят друг на друга, затем бросаются в объятия.
   ТЕСТЬ. Господи, как же это произошло?
   АКУШЕР. Не я проводил операцию.
   ТЕСТЬ. Не ты?
   АКУШЕР. Нет.
   ТЕСТЬ. Мерзавец. Как мог ты доверить ее кому-то?
   АКУШЕР. Я... я не знаю. Я не мог решиться.
   ТЕСТЬ. Ты не достаточно любил ее.
   Он отворачивается от Акушера и идет раздвигать шторы. В этот момент, среди фотографий, выпавших из альбома, Акушер замечает одну, которая привлекает его внимание. Поспешно, так чтобы не заметил Тесть, Акушер прячет снимок во внутренний карман плаща.
   ТЕСТЬ. Чего это ты там прикарманил?
   АКУШЕР. Какая разница.
   ТЕСТЬ. Тут все мое, вот какая разница.
   АКУШЕР. Это просто старая фотография. Вам она нужна?
   ТЕСТЬ. Нет. От этих фотографий толку денежного никакого. Что касается похорон, надеюсь, это не будет слишком дорого.
   АКУШЕР. Нет.
   ТЕСТЬ. Ты тоже так думаешь?
   АКУШЕР. Это не для меня. Эти похороны.
   ТЕСТЬ. Ты не хочешь идти на похороны?
   АКУШЕР. Боюсь, что это так.
   ТЕСТЬ. Не бойся.
   АКУШЕР. Я не пойду.
   ТЕСТЬ. Ты будешь носить этот грех всю жизнь.
   АКУШЕР. Если она будет долгой.
   ТЕСТЬ. Как ты вообще можешь жить после всего этого. Мерзавец.
  

Сцена 13

Гостиничный номер Акушера.

   Акушер лежит на кровати. В номер входит Женщина, тщательно запирает дверь. Акушер поднимается с кровати.
   Они останавливаются друг напротив друга и молча, словно исполняя некий ритуал, начинают раздеваться.
   Оставшись без одежды, порывисто шагнув, друг к другу, они соединяются телами, сливаются в одну фигуру и только ее большой живот со следами от тугого пояса, разделяет их плоти. Они стоят молча, закрыв глаза.
   ЖЕНЩИНА. Что с нами? У меня такое ощущение, что все исчезло, что ничего нет вокруг. Где мы сейчас?
   АКУШЕР. В саду.
   ЖЕНЩИНА. Где все?
   АКУШЕР. Остались в мире.
   ЖЕНЩИНА. Мы как Адам и Ева. Мы были изгнаны из рая. Но по прошествию веков мы встретились опять. Посмотри на меня - разве я не прекрасна?
   Акушер отклоняется, и как бы смотрит на нее со стороны. Женщина прикрывает ладонями лоно и грудь.
   АКУШЕР. Нет...
   ЖЕНЩИНА. Нет?
   АКУШЕР. Тебе не нужно скрывать свое тело. Неужели ты стесняешься меня?
   ЖЕНЩИНА. Увы. Мы согрешили. Точнее, не мы, - нас согрешили.
   АКУШЕР. Во всем виноват бог.
   ЖЕНЩИНА. Бог?
   АКУШЕР. Бог. Он был женоненавистником. По одной версии он существо бесполое, по другой - бисексуал. В любом случае, он страдал, потому что у него не было женщины. Все это половой вопрос. Возникновение человечества - результат воздержания.
   ЖЕНЩИНА. Это серьезное обвинение в его адрес. Не знаю, стоит ли думать об этом.
   АКУШЕР. Думать полезно. Особенно думать отвечая на свои вопросы. Учись задавать себе самые неожиданные. Спроси себя что0нибудь и ответь сама. Это прочищает мозги получше всего остального.
   ЖЕНЩИНА. А что спросить?
   АКУШЕР. Да что угодно
   Затаив дыхание, подняв кверху глаза она качает головой, как бы спрашивая и отвечая самой себе.
   ЖЕНЩИНА. Не получается. Мне нечего себя спросить.
   АКУШЕР. Хорошо. Давай попробуем вместе. Вслух. Спроси себя: "Что было бы если бы бог бы был бы бабой?"
   ЖЕНЩИНА(смеется). Что?
   АКУШЕР. Это что-то вроде скороговорки: "Шла Саша по шоссе и сосала сушки" - "Что было бы если бы бог бы был бы бабой?"
   ЖЕНЩИНА(медленно). Что было бы если бы бог бы был бы бабой?
   АКУШЕР. А теперь быстрее.
   ЖЕНЩИНА(быстрее, но не быстро). Что было бы если бы бог бы был бы бабой?
   АКУШЕР. Нет. Не так. Давай вместе, но только быстро.
   Они вместе начинают повторять этот вопрос. У нее плохо получается. Она часто сбивается.
   Наконец не выдержав, оба начинают смеяться.
   Женщина первой прерывает их смех.
   ЖЕНЩИНА. Тсс. Не говори ничего. Просто почувствуй недосягаемость плоти. Чудесно жить вот так - в двух сантиметрах от грехопадения.
   Ее палец ложится ему на губы. Затем ее рука медленно ползет вниз по его подбородку, шее, груди и замирает на животе около пупка.
   ЖЕНЩИНА. А это что?
   АКУШЕР. Это?
   ЖЕНЩИНА. Да.
   АКУШЕР. Это память... которой нет.
   ЖЕНЩИНА. Но ведь ты Адам.
   АКУШЕР. Да.
   ЖЕНЩИНА. Нет. Ты не Адам. У Адама не было пупка.
   АКУШЕР. Нет?
   ЖЕНЩИНА. Нет. По-крайней мере об этом никто не говорил. Да и откуда он? Ведь у него не было матери. Это потом уже человек стал чтить память предков, человечество опупело, и человек сам стал пупом мира. Наверное - так? На самом деле человек сам лишь пупок на животе бога.
   АКУШЕР. Откуда ты это знаешь?
   ЖЕНЩИНА. Я сама это придумала. Сейчас.
   АКУШЕР. Ты опасная женщина,... Ева.
  

Сцена 14

Гостиничный номер Эпитафия. Вечер того же дня.

   Эпитафий сидит на стуле и читает газету, наклонив ее так, чтобы на нее падал свет из окна. Входит Женщина. Он прерывает свое занятие и оборачивается к ней.
   ЖЕНЩИНА. Что ты читаешь?
   ЭПИТАФИЙ(пожимая плечами с видом "что же еще"). Некрологи.
   Женщина проходит в ванную комнату. Наливает воду в таз, раздевается по пояс, омывает живот и грудь.
   ЖЕНЩИНА(из ванной комнаты). Удивительный город.
   ЭПИТАФИЙ(читает газету). Участились случаи нападения на молодых мам и беременных женщин. Криминалисты объясняют это острой жилищной проблемой в городе. Слушаешь? Ты где была?
   ЖЕНЩИНА. Я гуляла. Гу-ля-ла.
   ЭПИТАФИЙ. С тобой ничего не случилось? Никто не приставал?
   ЖЕНЩИНА. Нет.
   ЭПИТАФИЙ. Я тоже гулял. Странно, что я тебя не встретил.
   ЖЕНЩИНА. Знаешь, после свадьбы мы могли бы переехать сюда. Здесь природа и не так много людей.
   ЭПИТАФИЙ. А будет свадьба?
   ЖЕНЩИНА. Будет. Ты же говорил, что будет?
   ЭПИТАФИЙ. Мы не может сюда переехать. Отсюда слишком далеко добираться до города.
   ЖЕНЩИНА. Но ребенку было бы лучше.
   ЭПИТАФИЙ. Я не могу бросить работу.
   ЖЕНЩИНА. Даже ради ребенка?
   ЭПИТАФИЙ. Такая у меня работа.
   Она заканчивает умываться, выходит в комнату, вытираясь полотенцем.
   ЖЕНЩИНА. Придумывать эпитафии?
   ЭПИТАФИЙ. Я дарю людям память.
   ЖЕНЩИНА. Громко сказано.
   Она возвращается в ванную комнату.
   ЭПИТАФИЙ(громко, так чтобы она слышала в ванной комнате). Не так громко как хотелось бы.
   Женщина идет в комнату, начинает разбирать постель.
   ЖЕНЩИНА. Ну что это за работа? Лучше бы ты сочинял сказки.
   ЭПИТАФИЙ. Сказки это романтическая чушь. Надгробные надписи - память на века.
   ЖЕНЩИНА. А ты мог бы сочинить сказку?
   ЭПИТАФИЙ. Я сочиняю надгробные надписи.
   ЖЕНЩИНА. Это не одно и то же. Ты мог бы сочинить сказку?
   ЭПИТАФИЙ. Мог бы.
   ЖЕНЩИНА. Ну, сочини.
   ЭПИТАФИЙ. Что - сейчас?
   ЖЕНЩИНА. Да - сейчас.
   Он откладывает газету в сторону. Поднимается со стула и начинает ходить по комнате туда-сюда. Женщина ложится в постель.
   ЭПИТАФИЙ. Странно. Город полный анахронизмов, а смертность низкая.
   ЖЕНЩИНА. Это сказка?
   ЭПИТАФИЙ. Нет. Забудь про сказку. Посмотри лучше, что я нашел в лавке местного старьевщика.
   Он показывает ей похожую на бусы связку сосок пустышек.
   ЭПИТАФИЙ. Как думаешь, пригодится это нам?
   ЖЕНЩИНА. Если ребенок будет такой же сказочник, как и ты - нет.
   ЭПИТАФИЙ. Ну-ну, ты тоже не была святой девой, когда мы встретились.
   ЖЕНЩИНА. Да, жаль, что девственность дается хотя бы не дважды.
   ЭПИТАФИЙ. Побойся бога!
   ЖЕНЩИНА. Бог сам был великим циником. "И прилепится муж к жене, и будут одна плоть" Помнишь? Это из Библии. Что за слово - "прилепится"?
   Она выключает лампу, стоящую на прикроватной тумбе. Эпитафий в темноте забирается в постель. Ворочается. Трогает ее за плечо.
   ЭПИТАФИЙ(застенчиво). Может, и мы прилепимся?
   Женщина включает свет. Смотрит ему в глаза.
   ЖЕНЩИНА(раздраженно, указывая на свой живот). Это в моем то положении?
   ЭПИТАФИЙ. Можно в положении "ты сверху".
   Не отвечая, она поворачивается к нему спиной. Он вздыхает и выключает свет.
  

Сцена 15

Общежитие для медработников. Комната КОЛЛЕГИ АКУШЕРА.

  
   Акушер идет по длинному коридору, читая номера комнат. У одной из них он останавливается, без стука открывает дверь и входит в комнату.
   Какая-то полуобнаженная, растрепанная девушка вскакивает с кровати и, проскочив мимо Акушера, скрывается за дверью. Коллега, молодой человек лет 25, поднимается с кровати, застегивая пуговицы на брюках.
   Акушер, нисколько не смутившись, по-хозяйски обходит комнату, разглядывая фотографии, плакаты, картинки, которыми увешаны стены. На самом видном месте в красивой рамке и под стеклом он обнаруживает диплом Коллеги об окончании института.
   Акушер снимает его со стены, разглядывает.
   АКУШЕР. Ты окончил институт с отличием?
   Отыскав среди бардака на столе бутылку со спиртным, Коллега наливает себе полстакана. Выпивает.
   КОЛЛЕГА. Да.
   Акушер театрально роняет диплом на пол. Стекло разбивается. Он наблюдает за реакцией Коллеги. Коллега с испугом смотрит на Акушера. Акушер замечает, что у Коллеги как при нервном тике, дрожит колено.
   АКУШЕР. Тебе страшно?
   КОЛЛЕГА(сглотнув слюну). Да.
   АКУШЕР. Это твое первое убийство?
   КОЛЛЕГА. Убийство?
   АКУШЕР. А как это еще назвать? Ты зарезал ее.
   Коллега наливает еще полстакана и выпивает.
   КОЛЛЕГА. Выпьете?
   АКУШЕР. Хочешь со мной подружиться?
   Не зная, что ответить, Коллега молчит.
   АКУШЕР. Ты знаешь, я не удивлюсь, если через несколько лет станет известно, что ты делаешь криминальные аборты.
   За спиной Коллеги, на стене, среди прочих фотографий Акушер замечает снимок своей жены.
   АКУШЕР(наигранно). А это кто? Ты открыл галерею жертв?
   КОЛЛЕГА. Что?
   АКУШЕР. Откуда у тебя эта фотография?
   Коллега молчит, наливает себе еще спиртного.
   АКУШЕР(повышенным тоном). Откуда у тебя эта фотография?
   Коллега прячет взгляд.
   АКУШЕР(начинает о чем-то догадываться). Вот что? И давно вы с ней?
   КОЛЛЕГА. Год, почти год.
   АКУШЕР. Год?
   КОЛЛЕГА. Почти. Как-то раз она пришла ко мне в кабинет, как будто бы на прием, но я отказался. Она разнесла мне весь кабинет. Потом то же самое произошло здесь. А потом она схватила меня за... и сделала это.
   АКУШЕР. Как ты вообще попал в мед? Кто тебя надоумил стать акушером? Это что - нереализованное детское желание поглазеть на голых тёток? Или, может, мама тебе сказала: "Хочешь почувствовать себя мужчиной - иди вязать пупки младенцам?"
   КОЛЛЕГА. Папа.
   АКУШЕР. Как же ты теперь будешь жить с этим?
   КОЛЛЕГА. Не знаю. А что мне делать?
   АКУШЕР. Сходи в церковь. Попроси отпущение грехов. Они, конечно, тебе его не дадут, ведь церковь не прощает детоубийц. Но ты сходи. А лучше вот что: повесься.
   КОЛЛЕГА(с ужасом). Повесится?
   АКУШЕР. Да. Смерть за смерть. Измена за измену. Измени моей жене с ее теперешней лучшей подругой - смертью. Но только не раздумывай долго - может понравиться жить в грехе, да и смерть, она, знаешь ли, не любит промедлений.
  

Сцена 16

Гостиничный номер Акушера.

  
   Акушер и Женщина лежат в постели. Слышен вой собаки. Акушер просыпается. Прислушивается. Оглядывается на Женщину - она спит. Стараясь не разбудить ее, он выскальзывает из кровати, неслышно одевается. Затем он пытается залезть в сумочку Женщины, но роняет ее.
   От шума Женщина просыпается. Видит замершего на месте Акушера и упавшую сумочку с выпавшими из нее предметами у его ног.
   ЖЕНЩИНА. Что ты ищешь?
   Они смотрят на предметы, выпавшие из сумочки, она с недоумением, он с испугом, потому что замечает среди них фотографию, такую же, которую он нашел у себя в квартире и спрятал от Тестя в карман плаща.
   ЖЕНЩИНА. Почему ты одет?
   Акушер молчит.
   ЖЕНЩИНА. Ты уходишь?
   АКУШЕР. Я ухожу.
   ЖЕНЩИНА. Я не понимаю.
   АКУШЕР. Я слишком долго живу здесь.
   ЖЕНЩИНА. Как - долго?
   АКУШЕР. Долго. Слишком долго. Так долго, что администратор гостиницы помнит мое имя.
   ЖЕНЩИНА. Что же в этом плохого? Немного знакомых, на случай если мы когда-нибудь вернемся в эту гостиницу - не так уж и плохо.
   АКУШЕР. Мы? Я не собираюсь возвращаться в эту гостиницу. И уж тем более я не хочу заводить знакомых ни плохих, ни тем более хороших.
   ЖЕНЩИНА. Почему?
   АКУШЕР. Потому что все оказывается ложью. У меня нет жены и ребенка. У меня нет родителей. Мои коллеги не хотят помнить моего имени. У меня нет никого...
   ЖЕНЩИНА. У тебя есть я.
   АКУШЕР. ... и я не хочу, чтобы у меня кто-нибудь был, и кто-нибудь знал и помнил меня. Потому что вся эта память - это ложь. Забудут меня сейчас или завтра - какая разница.
   ЖЕНЩИНА. Я всегда буду помнить тебя.
   Акушер смотрит на нее с выражением "какая же ты дура" и направляется к двери.
   Женщина вскакивает с кровати, босая, с животом, едва прикрытым ночной рубашкой, бежит к двери, вынимает из замочной скважины ключ и выбрасывает его в форточку.
   Акушер подходит к окну, смотрит вниз, оборачивается. Его взгляд скользит по фотографии выпавшей из сумочки Женщины, когда он уронил ее. Он наклоняется, поднимает фотографию, внимательно разглядывает ее и говорит:
   АКУШЕР. Ты знаешь, а ведь это не я на фотографии.
   ЖЕНЩИНА. Не ты?
   АКУШЕР. Не я.
   Женщина подходит к нему, берет из его рук снимок и также внимательно разглядывает снимок. На фотографии запечатлены молодая Женщина и мужчина, действительно как две капли воды похожий на Акушера.
   ЖЕНЩИНА. А кто же?
   АКУШЕР. Не знаю.
   ЖЕНЩИНА. Как не знаешь? (показывает на снимок) А это кто?
   АКУШЕР(раздраженно) Какая тебе разница кто это? Я не тот, кто на фотографии. Этого достаточно.
   Женщина недоверчиво смотрит на него. Берет сумочку, вынимает конверт и письмо из него. Делает шаг к нему и заглядывает в глаза.
   ЖЕНЩИНА. А письмо?
   АКУШЕР(уходит от ее взгляда). Я не писал писем.
   ЖЕНЩИНА. Это старое письмо...
   АКУШЕР. Я никогда не писал писем.
   ЖЕНЩИНА. ... написанное на листке, вырванном из книги советов по уходу за новорожденными.
   АКУШЕР. Я не люблю писать писем.
   ЖЕНЩИНА. Я помню. "Письма располагают к откровениям" - так ты говорил - "Ты отправляешь их в надежде, что они не дойдут до адресата и говоришь в них все, что боишься сказать в глаза. Письма это изобретение трУсов"
   АКУШЕР. Я никогда не был трусом.
   ЖЕНЩИНА. Только один раз.
   АКУШЕР. Что?
   ЖЕНЩИНА. Только один раз.
   АКУШЕР. Да, природа не наградила меня даром любить и совершать поступки. Да и зачем он мне? Для человека главное не оказаться трУсом перед лицом смерти. Это намного важнее всего остального.
   ЖЕНЩИНА. Даже любви?
   АКУШЕР. Даже любви.
   ЖЕНЩИНА. Не говори так. Скажи, что ты любишь меня.
   АКУШЕР. Нет.
   ЖЕНЩИНА. Скажи, что ты помнишь меня.
   АКУШЕР. Я не люблю тебя. Я не помню Вас.
   Со слезами обиды на глазах Женщина колотит его руками по голове. Письмо и фотография летят на пол. Он вяло отбивается, перехватывая ее руки. По ходу борьбы, Акушер заталкивает ее во вторую комнату и запирает дверь.
   Женщина барабанит в дверь.
   С другой стороны двери Акушер идет к выходу, дергает входную дверь и убедившись, что она заперта подходит к окну. Он открывает его, выглядывает наружу, оглядывается по сторонам и замечает рядом пожарную лестницу. Он стает на подоконник и, перебравшись на лестницу, спускается вниз.
  

Сцена 17

Гостиничный номер Акушера.

  
   Женщина все еще барабанит в запертую дверь, но вскоре успокаивается.
   Она отходит от двери к окну комнаты, видит Акушера, который уже спустился по пожарной лестнице.
   Женщина берет колченогий стул, подставляет его к окну, с трудом преодолевая тяжесть живота, взбирается на него. Стул под ее весом трещит, ломается, Женщина начинает падать, судорожно хватаясь за воздух руками.
   В падении она задевает стоящий на столике хирургический чемоданчик Акушера. Чемоданчик падает на пол, из него по полу рассыпаются блестящие стальные скальпели разных размеров. Женщина падает рядом, лежит, плачет. Ее взгляд падает на скальпели. Женщина по-очереди берет скальпели, разглядывает их, и, наконец, останавливает свой выбор на одном из них.
   Зажав рукоятку в руке, она манипулирует им вокруг вен.
   ЖЕНЩИНА("пролетает" скальпелем над венами вдоль) Так чтобы напугать. ("Пролетает" скальпелем над венами поперек) Так чтобы умереть. (Повторяет) Так чтобы напугать, так чтобы умереть. Так чтобы напугать, так чтобы умереть.
  

Сцена 18

Задний двор гостиницы.

  
   Акушер, спустившись по пожарной лестнице, стоит во дворе, задрав голову вверх. Собирается толпа любопытных, пялится на него.
   Он удаляется прочь. В поле его зрения попадает ключ от его комнаты, выброшенный Женщиной в окно.
   Он наклоняется, чтобы поднять его. Оборачивается, смотрит на окна номера, замечает, как в окне Женщина машет руками. Отворачивается. Взвешивает и подкидывает ключ на руке. Стоит в раздумьях.
  

Сцена 19

Улица, потом лавка Старьевщика.

  
   Тесть бесцельно бродит по улицам города. Заходит в один из магазинчиков. В помещении продавец - Старьевщик разговаривает с каким-то мужчиной.
   СТАРЬЕВЩИК. Мало осталось ценителей красивых вещей.
   Мужчина разглядывает опасную бритву с ручкой из слоновой кости, играющую сталью в лучах солнца.
   СТАРЬЕВЩИК. Это - самая дорогая.
   Тем временем Тесть подходит к витрине, разглядывает различные странные предметы, в том числе один довольно ржавый с надписью "пояс целомудрия".
   Его разглядывание прерывает Старьевщик.
   СТАРЬЕВЩИК. Хотите сделать подарок жене или дочери?
   Старьевщик достает предмет с витрины. Тесть берет его, вертит в руках.
   ТЕСТЬ. Дочери. Но теперь ей это вряд ли поможет. Выглядит не очень. И пахнет.
   СТАРЬЕВЩИК. Прошлое всегда плохо пахнет.
   ТЕСТЬ. А есть что-нибудь для похорон? Хороший костюм и прочее.
   Старьевщик открывает скрипящий шкаф, в котором пылится ряд темных костюмов.
   Тесть наклоняется к уху Старьевщика, что-то шепчет. Старьевщик удивленно поднимает брови.
   СТАРЬЕВЩИК. В долг?
  
  
  
  

Сцена 20

Гостиничный номер Акушера.

  
   Женщина все еще лежит на полу в запертой комнате. По полу разбросаны скальпели, сломанный стул, хирургический чемоданчик Акушера.
   Раздается шум за дверью. Женщина прислушивается.
   Шаги за дверью в нерешительности замирают где-то посередине комнаты. Женщина решает, что это вернулся Акушер.
   ЖЕНЩИНА. Ты очень обидел меня.
   ГОЛОС ИЗ-ЗА ДВЕРИ. Что?
   ЖЕНЩИНА. Ты больше не будешь так говорить?
   Она прислушивается. Голос молчит.
   ЖЕНЩИНА(складывая инструменты) Если ты не хочешь этого ребенка, мы можем зачать другого. А этого... Ты знаешь, как поступить. Но если ТЫ против, любой другой избавит меня от этого ребенка. Только будь со мной. Скажи, что любишь меня. Вспомни. Ведь это действительно я, та, которую ты любил.
   Она прислушивается. Голос молчит.
   ЖЕНЩИНА. Открой меня.
   Шаги за дверью подходят к двери и отпирают ее. Это- администратор гостиницы. Он улыбается.
   Женщина удивленно смотрит на него, заглядывает за его плечо, понимает, что ошиблась. Она поспешно одевается и, прихватив чемоданчик Акушера, решительно направляется к выходу из номера.
   Администратор пятится, пропуская ее живот с прижатым к нему чемоданчиком. По пути она, всхлипывая, наклоняется и поднимает письмо и фотографию.
   АДМИНИСТРАТОР. Вы оставите номер за собой?
   ЖЕНЩИНА. Да. Нет.
   Она останавливается в дверях, оборачивается.
   ЖЕНЩИНА. А этот мужчина?
   АДМИНИСТРАТОР. Он съехал. Сдал ключи и съехал.
  
  

Сцена 21

Городское кладбище.

  
   Женщина в неуместно-голубом платье входит на территорию городского кладбища. Ее встречает ее муж - Эпитафий.
   ЭПИТАФИЙ. Тебе стоило надеть черное платье.
   ЖЕНЩИНА. Тебе не нравится это?
   ЭПИТАФИЙ. Черное это дань уважения.
   ЖЕНЩИНА. Мертвые не различают цветов.
   ЭПИТАФИЙ. Кроме черного.
   Они проходят вглубь кладбища, Эпитафий как хозяин положения впереди, следом - Женщина. Она идет, по ходу разглядывая фотографии и надписи на могилах. Посетители кладбища косятся на ее голубое платье и перешептываются.
   ЖЕНЩИНА. Уйдем!
   Эпитафий поворачивается к ней.
   ЖЕНЩИНА. Уйдет отсюда! Сейчас же!
   ЭПИТАФИЙ. Я не могу.
   ЖЕНЩИНА. Меня гнетут кладбища! Меня гнетут маленькие города. Я устала. Каждый город начинается для меня с кладбища. Они сам как эти маленькие города - вдоль проспекты, улицы поперек. На углу два-дробь-пятнадцать живет... (она читает фамилию с могилы)... Орлов А.А.
   ЭПИТАФИЙ. Я не могу все бросить и оставить усопшего наедине со смертью.
   ЖЕНЩИНА. Да. Я знаю. Но ты мог бы и меня понять.
   ЭПИТАФИЙ. Я чту память предков. Кроме того, никто не сделает мою работу лучше меня.
   ЖЕНЩИНА. Я и сама могу все сделать.
   ЭПИТАФИЙ. Ты?
   ЖЕНЩИНА. Да(далее - подражая ему). Вот приходит кто-то к тебе в контору: "Вы хотите кого-то похоронить?"
   ЭПИТАФИЙ(неуверенно подыгрывая ей) Да, скончался мой дед, большой знаток словесности.
   ЖЕНЩИНА. Вы сделали правильный выбор, обратившись ко мне. Никто не знает желания покойников лучше меня.
   ЭПИТАФИЙ. Вот как?
   ЖЕНЩИНА. Да. Ибо покойник - он как произведение. Однако даже погребенный, но не оформленный, он никому не известен. Поверьте мне. Великие всего мира в час скорби обращаются ко мне.
   ЭПИТАФИЙ. Продолжайте.
   ЖЕНЩИНА. Вот вам несколько примеров моего творчества. Пройдемте к этой, казалось бы, неприметной могилке. Здесь покоится писатель-эпик, сумевший в одной книге отобразить рождение и гибель вселенной. И даже он, среди фраз, предлагаемых мной в качестве надгробных надписей, нашел ту, которую искал для своей книги всю жизнь. И заметьте - не какую-нибудь пошлость, не "покойся с миром", а величественную, полную глубинных смыслов "посеешь фаллосы, пожнешь славу". Позвольте, я прочту вам еще немного. Вот могилка жены, убиенной ревнивцем-мужем с сакраментальным "подальше положишь - поближе возьмешь". Или эта - скончавшегося в мучениях разрушителя храма: "он жил надеждой на мировую славу". Или эта - скептика: "я умер?"
   ЭПИТАФИЙ. Дополнительные услуги?
   ЖЕНЩИНА. Нет. Мы не предлагаем кремацию - это не этично по отношению к усопшему. В дополнительных предложениях мы ограничиваемся высаживанием деревьев: березки русским, каштаны - французам, дубы мужчинам, ивы - девушками. Конечно, в каждом конкретном случае, дерево подбирается индивидуально. (Она прекращает изображать Эпитафия) Господи, какое кощунство! Я каждый раз удивляюсь, как ты можешь произносить все это.
   ЭПИТАФИЙ. Тебе не нравится?
   ЖЕНЩИНА. Нет. Это отвратительно.
   ЭПИТАФИЙ. Почему же ты все выучила наизусть?
   ЖЕНЩИНА. Я столько раз присутствовала при этом.
   К ним походит Тесть почти в трауре, в черном костюме от Старьевщика и желтой рубашке. За ним движется группа людей, видимо знакомых усопшей Жены. Среди них и Главврач, и Коллега акушера, и Медсестра. Медсестра сразу же обращает внимание на самого элегантного здесь мужчину - Эпитафия, одетого в дорогой костюм.
   Немного отставая от основной группы, идет Акушер. Он не узнает стоящей к нему спиной Женщины.
   Эпитафий жестом приглашает Тестя пройти к могиле усопшей (Дочери Тестя)
   ТЕСТЬ. Говорят у вас талант к... Определенный талант, в общем (указывает на могилу).
   ЭПИТАФИЙ. Вы правы, я могу похоронить кого угодно и как ему угодно...
   ТЕСТЬ. Надеюсь, это не выйдет за рамки оговоренной суммы.
   ЭПИТАФИЙ(не расслышав последней фразы Тестя)... я читаю сокровенные мысли усопшего, его желания. Одного взгляда на его лицо мне достаточно для того, чтобы понять сущность покойника. Самые потаенные желания я читаю по его даже закрытым глазам. Я бонавентура ночных бдений! Я сборник надгробных надписей!
   Медсестра с возрастающим интересом смотрит на Эпитафия, прислушивается к тому, что он говорит.
   ЖЕНЩИНА(ехидно) Гордишься собой?
   Эпитафий недовольно смотрит на нее и продолжает хвалить себя Тестю.
   ЭПИТАФИЙ. Я служитель Аида. Великие всего мира съезжаются ко мне, дабы я фразой увековечил их на камне.
   ЖЕНЩИНА. Да, это большое дело - пытаться создать память после смерти.
   Медсестра с презрением окидывает Женщину взглядом. Эпитафий, извинившись, отводит Женщину в сторону.
   ЭПИТАФИЙ. Что с тобой?
   ЖЕНЩИНА. А что?
   ЭПИТАФИЙ. Ты целый день издеваешься надо мной. Что происходит последнее время?
   ЖЕНЩИНА. А что происходит?
   ЭПИТАФИЙ. Ты изменилась.
   ЖЕНЩИНА. Ты не можешь этого знать.
   ЭПИТАФИЙ. Нет, раньше ты была другой
   ЖЕНЩИНА. Это всего лишь капризы женщины в интересном положении.
   ЭПИТАФИЙ. Капризы?
   ЖЕНЩИНА. Да, не более.
   ЭПИТАФИЙ. Я думаю, тебе лучше не ходить туда(он кивает головой в сторону могил).
   Женщина безразлично пожимает плечами и направляется к выходу с кладбища.
   АКУШЕР(Тестю). Дышать здесь нечем. Что они жгут?
   ТЕСТЬ(Акушеру). Венки, не взятые напрокат.
   АКУШЕР. Венки, не взятые напрокат?
   ТЕСТЬ. Да, сейчас многие могут позволить себе купить венок. Венков стало слишком много. Приходится их жечь.
   АКУШЕР. Надеюсь, вы взяли венок напрокат?
   Церемония погребения, скорбные лица, траур, понурые головы, молитвы, - все это безучастно проносится мимо сознания Акушера. Он наблюдает за огромной стаей ворон, рассевшейся по деревьям вокруг.
   Громкие возгласы Эпитафия возвращают Акушера к событиям. Акушер видит, как Эпитафий бегает вокруг гробов Жены акушера и его мертворожденной дочери.
   ЭПИТАФИЙ. Фразу, фразу! Я ищу фразу! Я открываю гробы и ищу фразу полную содержания. Я смотрю в глаза и проникаю в души. Нашел! "Познавшие радость рождения"
   Медсестра уже с восторгом смотрит на Эпитафия, не с силах оторвать взгляда.
   МЕДСЕСТРА(Коллеге акушера) Он не женат?
   КОЛЛЕГА АКУШЕРА. Не знаю. Нет.
   Эпитафий кружит вокруг гробов. Церемония выглядит настолько пошло, что Акушер не выдерживает.
   АКУШЕР(громко). Меньше патетики, пастор.
   Все присутствующие оборачиваются на звук его голоса, но видят только удаляющуюся спину Акушера.
   Тесть хочет вернуть его, но передумывает.
   Уходившая Женщина, услышав голос Акушера, тоже оборачивается, и они сталкиваются лицом к лицу. Вместе они покидают кладбище, минуя служителей кладбища, которые жгут венки.
  

Сцена 22

Квартиры Акушера.

  
   Вещи сложены и упакованы, сняты шторы и картины со стен. Женщина возвращает Акушеру чемоданчик, оставленный им в гостиничном номере.
   ЖЕНЩИНА. Я знала, что найду тебя. Ты сбежал. Ты обидел меня.
   АКУШУР(безразлично). Простите.
   ЖЕНЩИНА. Ты не будешь больше так говорить?
   АКУШЕР. Не буду.
   ЖЕНЩИНА. Точно не будешь?
   АКУШЕР. Не буду.
   ЖЕНЩИНА. В какой-то момент мне даже захотелось убить тебя.
   АКУШЕР. Вы не можете убить меня.
   ЖЕНЩИНА. Нет?
   АКУШЕР. Нет.
   ЖЕНЩИНА. Почему?
   Акушер садится на стул. Достает сигареты. Закуривает. Смотрит на пламя от спички.
   АКУШЕР. Убив меня сегодня, завтра Вы встретите кого-то похожего на меня. Вы будете думать, что убили его, но он опять появится. Возможно, его даже будут звать так же и вам снова захочется убить его. И снова. И снова. Ваши воспоминания постоянно будут порождать вашего любовника, а убить воспоминания невозможно.
   ЖЕНЩИНА. Это неправда.
   АКУШЕР. Я знаю. Воспоминания можно убить, они сами умирают вместе с человеком. Но мы не будем верить в это иначе...
   Женщина опускается рядом с ним на пол, подобрав под себя ноги. Обнимает Акушера за колени.
   ЖЕНЩИНА. Что же мы будем делать?
   АКУШЕР. Ничего.
   ЖЕНЩИНА. Совсем ничего?
   АКУШЕР. Совсем ничего.
   ЖЕНЩИНА. Я не могу ничего не делать. А ты?
   АКУШЕР. Не знаю. Мы не будем знать, что мы делаем. Мы расстанемся. Вы будете продолжать искать человека со своей фотографии, а я...
   ЖЕНЩИНА. Но это ты! Ты - тот, кого я ищу. Я помню, что это ты. Не могу же я помнить того, чего не было. Я помню тебя, значит ты существуешь. Ты не сможешь убедить меня в обратном.
   АКУШЕР. Мне жаль вас. Вы ошиблись.
   Она недоверчиво смотрит на него.
   ЖЕНЩИНА. Ты врешь.
   Видно, что Акушер утомлен ее настойчивостью. Он поднимается со стула, хочет уйти. Она цепляется за его ноги. Ему с трудом удается освободиться от нее. Он решительно направляется к выходу. Она взывает к нему, протягивая руки.
   Он останавливается и задумывается на секунду, как бы решая, будет ли его следующее действие достаточно убедительным, чтобы она оставила его.
   Наконец он решается и протягивает ей раскрытую ладонь левой руки.
   Женщина не сразу понимает его жест. Некоторое время она смотрит на его руку и, наконец, понимает, что он хочет ей показать.
   У него на руке шесть пальцев.
   Женщина достает из сумочки фотографию, внимательно разглядывает ее, считает пальцы на руке мужчины. У мужчины на фотографии пять пальцев.
  

Сцена 23

Улица перед кафе.

  
   Акушер и Женщина проходят мимо стеклянных витрин кафе. Из кафе за ними с надеждой наблюдает Официант.
   Они останавливаются, о чем-то говорят, но их не слышно. Видно, что Акушер хочет уйти. Женщина уговаривает его зайти в кафе.
  

Сцена 24

Кафе.

  
   Пусто и тихо. Крутятся вентиляторы под потолком. Входят Акушер и Женщина.
   ЖЕНЩИНА(заканчивает фразу начатую на улице)... пара рюмочек не задержат тебя.
   Официант принимает ее слова как заказ и стремительно исчезает.
   АКУШЕР. На прощание.
   Они садятся за столик.
   ЖЕНЩИНА. Да, на прощание. Теперь мне нечего делать в этом городе.
   Повисает молчание. Женщина разглядывает меню. Акушер закуривает, смотрит в окно. По улице проходит человек с собакой, той, что спасла ребенка от хулиганов.
   Подходит Официант, ставит на стол фужеры и бутылку шампанского. Наполняет их.
   ЖЕНЩИНА. Закажи что-нибудь.
   Акушер показывает меня официанту и указывает в него пальцем. Официант уходит. Женщина отпивает большой глоток шампанского.
   ЖЕНЩИНА. Так значит это не ты?
   Ее ладонь ложиться на его левую руку. Ее пальцы поглаживают его шестой палец.
   АКУШЕР. Нет.
   ЖЕНЩИНА(наигранно сердито). Это точно не ты?
   АКУШЕР. Да.
   ЖЕНЩИНА(вздыхая). Жаль. Я так его любила. И люблю.
   Акушер понимающе кивает головой.
   ЖЕНЩИНА. Выходит... (она начинает смеяться)... выходит меня изнасиловал незнакомый мужчина!
   АКУШЕР. Это старый анекдот.
   ЖЕНЩИНА. Расскажи свежий.
   АКУШЕР. Анекдот?
   ЖЕНЩИНА. Ну, да. Или ты спешишь?
   АКУШЕР(неуверенно) Нет. Да. Но просто как-то... Да и не смешной он. Хотя... (рассказывает) "Бедная куриная семья. Утро. Муж-петух уходит на работу. Жена спрашивает его: "Ты все зерно склевал. Что же мне есть?" Муж отвечает: "Пожарь яичницу".
   Женщина недоуменно смотрит на него, акушер разводит руками с видом "я же предупреждал"
   Возвращается Официант, ставит на стол тарелки.
   ЖЕНЩИНА. Это все что ты заказал?
   АКУШЕР. Да.
   ЖЕНЩИНА. А что это?
   АКУШЕР. Это гранатовый салат.
   ЖЕНЩИНА(смеется) Салатом называется нечто, перемешанное с чем-то другим. А это просто зерна граната.
   АКУШЕР. Это салат. Салат из крупных и мелких зерен граната, из зерен разных гранатов. Здесь нечто перемешано с чем-то другим.
   ЖЕНЩИНА. Но они все одинаковые.
   АКУШЕР. Неправда. Нет одного зерна похожего на другое. Как нет одного человека похожего на другого. Город, например, это салат из людей.
   ЖЕНЩИНА. Так же как человек это салат из того, чем он был в разные времена своей жизни?
   АКУШЕР. Вот именно. Пей.
   ЖЕНЩИНА. Удивительно, до чего свободными становятся люди, когда узнают, что они ничем не связаны, когда они должны расстаться. А я была готова убить тебя.
   АКУШЕР. Это глупо. Смерть человека это не такое уж любопытное зрелище. Тем более, когда причина его смерти ты сам.
   ЖЕНЩИНА. Смерть ужасна.
   АКУШЕР. Ты когда-нибудь видела смерть?
   ЖЕНЩИНА. И часто.
   АКУШЕР. А в первый раз?
   ЖЕНЩИНА. В детстве. Я любила посадить муху в банку и наблюдать, как она мечется и умирает от недостатка кислорода, хотя потом мне сказали, что она умирает от голода, но я мало в это верила, потому что когда я открывала банку, там так воняло, как будто муха выдышала весь кислород, как знаешь, это бывает, когда много людей набьются в маленькую комнату и стоят и дышат и воняют. Представляю, чем пахнут их мысли.
   АКУШЕР. Не очень то ты любишь людей.
   ЖЕНЩИНА. Не больше чем они меня.
   АКУШЕР. Вот как?
   ЖЕНЩИНА. Да, они мое зеркало. Они часть меня. Это как любимая мозоль, или родинка, или ... палец. Сначала они беспокоят тебя, затем ты к ним привыкаешь, а когда тебе предлагают их удалить, ты отказываешься, ведь ты уже любишь их. И как можно отрезать от себя кусок, если после этого ты уже не будешь целым, а сам станешь только частью, пусть большей, но - частью?
   АКУШЕР(глядя на свой шестой палец) Ерунда.
   ЖЕНЩИНА. Ну-ну-ну. Не отчаивайся. Я вот тоже беременна не по любви и ничего. Живу... с верой в загробную жизнь.
   Вдруг она вскакивает и хватается за низ живота.
   ЖЕНЩИНА. Не надо было мне пить.
   Акушер обеспокоенный привстает со стула, но она его успокаивает.
   ЖЕНЩИНА. Нет, все прошло. Идем на воздух.
   Они поднимаются и идут к выходу.
  

Сцена 25

Улица перед кафе.

  
   Акушер и Женщина прощаются перед кафе, чуть официально, чуть ласково, пожимая друг другу кончики пальцев.
   ЖЕНЩИНА. Мне кажется, я могла бы влюбиться в тебя.
   Наконец, она первая разрывает это пожатие и поспешно удаляется, по аллее парка, стараясь не оборачиваться.
   Акушер некоторое время смотрит ей вслед и тоже уходит.
   Навстречу Женщине по аллее приближается группа хулиганов. Она проходит мимо них. Хулиганы пристают к Женщине. Женщина зовет на помощь.
   Акушеру мучительно не хочется возвращаться, но она так сильно кричит, что, даже отойдя довольно далеко, он разворачивается и бежит к ней на помощь. В короткой драке хулиганы сбивают Акушера с ног и удаляются.
   Женщина наклоняется, чтобы помочь ему подняться.
   Акушер встает на колено и ладонью вытирает кровь из разбитой губы.
   ЖЕНЩИНА. Тебе больно?
   АКУШЕР. Мне - нет. Миру должно быть больно. Мне - нет. Миру больно. Мир неизлечимо болен. И я безумно рад видеть, как он умирает от этой болезни. Если он не сдохнет весь, я помогу ему в этом. Я умру первым и буду мочиться на него с небес, пока не случится великий потоп. А потом я сойду с небес и скажу ему: "Вот он я - ваш бог. Молитесь на меня, целуйте меня в задницу". Так бы я поступил на месте бога.
   ЖЕНЩИНА. Но ты не бог.
   Она улыбается и протягивает ему носовой платок, чтобы приложить в разбитой губе.
   АКУШЕР. Да, я не бог. И поэтому прими мир в подарок таким, какой он есть.
   Внезапно Женщине становится плохо, у нее подкашиваются ноги. Акушер едва успевает подхватить ее под руку.
   ЖЕНЩИНА. Вот теперь началось.
   АКУШЕР. Что началось?
   ЖЕНЩИНА. Это.
   Акушер понимает, что Женщина не шутит и действительно собирается рожать прямо на улице, но от неожиданности он не может выбрать - принимать роды здесь и самому или вызывать врачей.
   В итоге он склоняется ко второму решению и бежит в кафе, просит официанта вызвать "скорую" и возвращается к Женщине.
   ЖЕНЩИНА. Тогда бы рожали мужчины?
   АКУШЕР. Что?
   ЖЕНЩИНА. Ты спрашивал, что было бы если бы бог бы был бы бабой? Тогда рожали бы мужчины?
   АКУШЕР. Да.
   Подъезжает машина "Скорой помощи". Женщину кладут на носилки и загружают носилки в машину. Машина с воем сирены уезжает.
   Становится невыносимо тихо.
   Мимо проходит человек с собакой.
  

Сцена 26

Коридор и приемная роддома.

  
   Мелькают стены, двери. Каталку с притихшей не ней Женщиной, в родильное отделение катит санитар. Слышны стоны, крики, плач матерей и младенцев, мелькают улыбающиеся лица медперсонала и усталые лица рожениц.
   В перерывах между криками - тишина и унылый скрип колес каталки.
   ЖЕНЩИНА(подзывает медсестру) Сестра!
   Медсестра, мило улыбаясь, склоняется к Женщине и узнает в ней Жену Эпитафия.
   ЖЕНЩИНА. Я передумала рожать, сестра.
   Медсестра выпрямляется, делает строгое лицо и брови "домиком"
   МЕДСЕТРА. Что-о-о?
   ЖЕНЩИНА. Я не хочу рожать.
   Медсестра показывает на ее живот.
   МЕДСЕСТРА. Что же ты будешь делать с этим?
   ЖЕНЩИНА. Придумайте что-нибудь.
   После короткого размышления Медсестра делает санитару знак рукой в сторону двери "Предродовое отделение"
  
  
  
  

Сцена 27

Предродовое отделение

  
   Ряд коек с роженицами на них. Санитары перекладывают Женщину на одну из коек. Медсестра выписывает показания с таблички одной из пустующих коек с мятым бельем.
   Соседка Женщины по койке принимается рассказывать ей последние новости.
   СОСЕДКА. Эта родила час назад; вон та рыдающая толстуха через две кровати была столичной балериной; акушеры, подонки, совсем распоясались; та женщина, что громче всех кричит, будет рожать двойню; а эта бледненькая пыталась сама сделать аборт.
  

Сцена 28

Приемная роддома.

  
   Белый кафель. Моргающая лампа дневного света над входом.
   Эпитафий, волнуясь, ходит из угла в угол. Также ведут себя и несколько других мужчин, ожидающих своих жен.
   ЭПИТАФИЙ(спрашивает у одного из них). У вас были успешные роды?
   МУЖЧИНА(испуганно) Почему вы спрашиваете?
   ЭПИТАФИЙ. Ну, мало ли что бывает...
   Мужчина с ужасом смотрит на него.
   В этот момент открывается двери приемного покоя, из которых выходит Медсестра и кокетливо улыбается Эпитафию. Она одна - без Женщины и ребенка.
   Эпитафий поспешно достает визитку и протягивает мужчине.
   ЭПИТАФИЙ. Позвоните, если кто-нибудь умрет.
   Он подходит к Медсестре, она что-то говорит ему на ухо.
   ЭПИТАФИЙ. Ушла? Как ушла?

Сцена 29

Роддом. Ночь.

  
   Длинный пустой коридор. Женщина, заговорщически оглядываясь, передвигается вдоль стены. У одной из дверей она останавливается, переводит дыхание. Входит в дверь.
   Яркий свет внутри заставляет ее зажмуриться и замереть на месте на мгновение. Она прикрывает глаза рукой. В комнате Коллега акушера и Медсестра. Женщина и Коллега акушера обмениваются глазами. Женщина выкладывает пачку денег на близстоящий стол. Коллега согласно кивает головой.
   ЖЕНЩИНА. Будет больно?
   Коллега ничего не отвечает. Медсестра помогает ему надеть операционные перчатки и подает шприц.

Сцена 30

Кладбище.

  
   Дворник метет и собирает в кучи опавшие листья, которые тлеют по краям дорожек серым дымом. Дым заволакивает кладбище. Среди дыма в поисках могил своих родных бродят посетители. Среди них и Акушер.
   Проходя мимо одной из могил, Акушер замечает в ней Вдовца, склонившегося над ней, и слышит, что он говорит.
   ВДОВЕЦ. Здравствуй моя маленькая, несмышленая дочка. Вот и довелось нам свидеться еще раз. Одним. Прости, что бросил тебя тогда наедине с этими священниками и прочими. Я просто не мог вынести этой церемонии похорон и той напыщенности, и цветов, и веночков с ленточками, и земли, которую они бросали в могилу. Ведь смерть это не такое уж и торжество. Это печаль. Мне было тяжело смотреть, как они притворяются, потому что они тут же уедут и займутся своими делами, и забудут тебя, и никогда не вернуться к тебе. Поверь мне. Я подглядывал за людьми в подзорную трубу и знаю. Я смеялся над их страстями и желаниями, над их непростительной невнимательностью. Они проходят мимо, не замечая друг друга...
   Акушер проходит мимо него к могиле своих жены и дочери. Он открывает калитку, чтобы пойти, но привлеченный шумом людей, оборачивается и видит, как Мужчина срывает с могилы своей дочери венок. Мужчина неловко выбрасывает венок за ограду могилы, при этом зацепляется за ограду рукавом пальто. Он дергает рукав, материя трещит и рвется. Это окончательно выводит мужчину из себя. Он набрасывается на ограду могилы и принимается ломать ее. Люди, проходящие мимо, останавливаются и наблюдают, как он мечется, словно волк в клетке. Наконец Мужчина успокаивается. До Акушера доносятся его причитания.
   ВДОВЕЦ. Ты все видела, не правда ли? Что скажешь? Молчишь? Да, ты знаешь цену словам. Или ты тоже похоронила мать - отсюда скорбь и обет молчания? Прости(его голос начинает дрожать). Я просто не понимаю. Я ничего не понимаю. Неужели ты родилась только для того, чтобы тебя поспешно забросали землей и могилка твоя поросла крапивой и, чтобы о тебе мертвой не говорили ничего хорошего, а только ничего? Твоя мать была права, это не вопрос ответственности за судьбу последующих поколений, это всего лишь вопрос размножения. Зачем было лепить с меня копию, если даже и оригинал не выставлялся в музеях. И потом - сделать копию куда проще, все мы от природы мастера размножения(молчание). Так что хочется убежать, спрятаться в такой вот маленький ящичек, зарыться глубоко в землю и уже больше никогда, никогда не общаться с людьми. Заснуть, лежать, потихоньку посапывая, так, чтобы тебя никто не видел и не слышал тебя, наблюдать сверху, как летят облака и падают листья.
   Акушер запрокидывает голову кверху. По небу лениво плывут облака и падают листья.
   Мужчина, успокоившись, ложиться на землю в ограде могилы, устраивается поудобнее в позе эмбриона.
   ВДОВЕЦ. Вот что я тебе скажу: если ты действительно любишь человека, заботься о нем сам, не позволяй это делать другим. Это стоило записать одиннадцатой заповедью.
   Он плачет, уткнувшись щекой в могилу дочери. Серый дым тлеющей листвы, ворОны, рассевшиеся вокруг на деревьях, жук, зарывающийся в листву, - ничего больше ему не видно.
   ВДОВЕЦ. Все кончено. Все кончено. Нет никакого следа, оставленного прошлым. Нет никакого следа, оставленного мною в прошлом. Не ничего такого, что можно потрогать и сказать: "это мое". Прошлое не сигнализирует мне. Как будто его нет. Как будто нет прошлого...
   Акушер оглядывается на открытую калитку ограды могилы своей жены и дочери, куда он хотел войти, веночек, примостившийся на могильной плите, и ему уже не хочется входить туда. Даже не закрыв калитки, он поспешно покидает кладбище, выбираясь из дыма.
  

Сцена 31

Подъезд дома Акушера.

  
   Женщина вбегает в подъезд и осторожно, чтобы не хлопнуть дверью прикрывает ее.
   Вниз по лестнице спускается пара невеста и жених в окружении гостей и все вместе, шумной оравой выходят на улицу.
   Отдышавшись, как будто она бежала, Женщина поднимается по лестнице на площадку, где находится квартира Акушера и довольно долго стучится в дверь.
  

Сцена 32

Квартира Акушера.

  
   Акушер просыпается на кровати в той же позе эмбриона, в которую на кладбище у могилы ложился мужчина. Акушер прислушивается к стуку в дверь. Наконец он поднимается, идет к двери, и, не дойдя несколько шагов, останавливается в раздумье.
   Женщина снаружи продолжает стучать. Ее стук настолько слаб, что больше похоже на то, что она скребется с дверь.
   Наконец Акушер приоткрывает дверь, видит, что это Женщина, но не пускает ее. Он мрачен. Она вымученно улыбается. Он захлопывает дверь. Она снова скребется. Он открывает дверь.
   АКУШЕР. Уходите.
   ЖЕНЩИНА. Нет. Я все решила. Я люблю тебя, и я хочу зачать от тебя.
   АКУШЕР. Что за дерьмовая привычка плодиться?
   Он снова захлопывает дверь. Разговор продолжатся через дверь.
   ЖЕНЩИНА. Что ты сказал?
   Видно, что ей тяжело стоять, она буквально цепляется за стену.
   АКУШЕР. Что за дерьмовая привычка плодиться?
   ЖЕНЩИНА. Я... я избавилась от ребенка. И я хочу чтобы...
   АКУШЕР(прерывает ее). ... чтобы мы тоже свили уютное гнездышко и вместе радовались радостям жизни и огорчались огорчениям, чтобы мы зачали нашего, здорового ребенка; чтобы мы были доброжелательными, добрыми гражданами; чтобы мы стали примером поколениям, чтобы нас почитали как божество, чтобы нашими именами называли людей, чтобы нам поклонялись в храме? Я не хочу. Я не хочу ничего этого. Лучше я стану пахарем на костлявых землях ада, чем позволю людям так издеваться над собой.
   Акушер слышит за дверь звук падающего тела. Некоторое время он прислушивается, затем приоткрывает дверь. Он видит, что Женщина без сознания лежит на полу.
   Акушер поднимает ее на руки, несет в квартиру, проходит в спальню и опускает Женщину на кровать. Он снимает с нее плащ, щупает пульс, хлопает по щекам - Женщина без чувств. Он мчится в ванную, достает из шкафчика-аптечки какие-то ампулы, шприц, возвращается к Женщине, вскрывает ампулу, ампула лопается, он вскрывает другую, набирает жидкость в шприц, массирует Женщине руку, ее вена набухает, Акушер вонзает в вену шприц и вводит в нее лекарство.
   После этого он еще раз проверяет пульс у Женщины и видимо поняв, что ее состояние улучшается, берет ее плащ, идет в прихожую и вешает его на вешалку рядом со своим, похожим по цвету, плащом.
  

Сцена 33

Квартира Акушера.

  
   Женщина лежит на кровати. В подножье кровати у ее ног на стуле сидит Акушер, выжидающе глядя на нее. Женщина приоткрывает глаза, и не в силах поднять голову, ищет его взглядом.
   ЖЕНЩИНА. Почему ты так ненавидишь людей? Что они тебе сделали?
   Акушер облегченно вздыхает.
   АКУШЕР. Вы Это хотите знать?
   ЖЕНЩИНА. Да.
   АКУШЕР. Они как тот тростник, сами не растут и не дают другим. Просто стоят, покачиваясь на ветру.
   ЖЕНЩИНА. А дети?
   АКУШЕР. Дети? Дети приносят смерть.
   ЖЕНЩИНА. Поэтому ты избегаешь заниматься любовью?
   Женщина раздвигает ноги так, чтобы Акушеру были видны ее трусики.
   АКУШЕР. Совокупления отвратительны. Они умножают количества людей. Не я сказал. Я бы лучше осветил твой алтарь деторождения. Ты знаешь какую-нибудь молитву?
   Женщина едва заметно пожимает плечами.
   ЖЕНЩИНА. "Отче наш".
   АКУШЕР. Не подойдет.
   ЖЕНЩИНА. Почему?
   АКУШЕР. Потому что не ab ovo, a ab kole.
   ЖЕНЩИНА. От чего?
   АКУШЕР. Люди по разному называют это: вульва, щель, мохнатка, пирожок, ежик, арфа, пичка, губка, цветок, роза, бутон, клин. Не от яйца, но от яйцеклетки. Давай помолимся вместе(он опускает со стула на колени перед ее раздвинутыми ногами, складывает руки в молитвенное положение). Пичка наша иже еси на небеси, да наступит радость твоя, да придет царствие твое... Ну как нравиться это тебе?
   ЖЕНЩИНА. Да.
   АКУШЕР. Это возбуждает тебя?
   ЖЕНЩИНА. Да. Только не трогай меня.
   АКУШЕР. Нежели и ты веришь в непорочное зачатие?
   ЖЕНЩИНА. Не знаю. Нет. Но, говорят, любовь преодолевает все преграды и... я люблю детей. Я хочу чтобы дети сыпались из меня как монеты из игрового автомата. Но только чтобы ты один играл на нем. Всегда.
   АКУШЕР. Любовь преодолевает все преграды? Может... может мы сможем зачать с презервативом?
   ЖЕНЩИНА. Зачать с презервативом?
   АКУШЕР. Да. Да! Ты же не хочешь уйти из жизни оставив миру только свою фотографию на могиле? Хотя - что ты еще можешь?
   Женщина начинает нервно смеяться.
   АКУШЕР. Почему ты смеешься?
   ЖЕНЩИНА. Эти рассуждения о жизни... смешны. Теперь. После того что я сделала с ребенком.
   АКУШЕР. Но, почему?
   ЖЕНЩИНА. Нет памяти. Нет памяти о нас в них. Ты был прав - какая разница - забудут нас сейчас или через неделю. Меня уже нет в моем ребенке(через молчание) Я часто видела, что жизнь проходит мимо меня; что время, едва касаясь моего лица ускользает у меня между пальцев. Я поднимаю руку вот так(растопыренная ладонь перед лицом) и чувствую, как она утекает и я не могу ее ухватить. Это страшное ощущение.
   АКУШЕР. Да, это похоже на последние удары сердца, перед тем как оно умирает.
   ЖЕНЩИНА. Ты тоже знаешь?
   АКУШЕР. Я не знаю. Наверное это похоже. И я ничего не могу с этим поделать.
   ЖЕНЩИНА. Ничего и не надо делать.
   Женщина берет его за шестипалую руку. Его рукой она трогает свое тело.
   АКУШЕР. Пожалуй. Просто - хочется взять пистолет, выйти на улицу и стрелять в себя наугад, пока не кончатся патроны. Ничего умнее я не могу придумать.
   ЖЕНЩИНА. Не думай об этом. Попробуй лучше вот это.
   Лежа на кровати, женщина снимает с себя трусики и засовывает его руку себе под юбку. Он пытается что-то делать сам, но она его останавливает: "Остальное - потом".
   АКУШЕР. Потом?
   ЖЕНЩИНА. А пока просто представь меня обнаженной.
   АКУШЕР(смеясь) Представить тебя обнаженной? (его рука все еще под юбкой) Хорошо. Я постараюсь. Это будет сложно, но я постараюсь. Хотя может мне просто раздеть тебя?
   ЖЕНЩИНА. Не надо.
   Акушер закрывает глаза, продолжая двигать рукой под юбкой, но вдруг что-то заставляет его отдернуть руку. Он открывает глаза, отходит в угол комнаты, облизывая пальцы. Хватается за голову.
   АКУШЕР. Я не могу. Я не могу.
   ЖЕНЩИНА. Человек, который...
   Женщина вдруг замолкает. Акушер поворачивается и видит, как из-под ее бедер по простыне расползается кровавое пятно.
   АКУШЕР(кричит). Я убью его!
  

Сцена 34

Улицы провинциального городка.

  
   Акушер идет быстрым шагом, на ходу отхлебывая из бутылки, Проходя мимо парка, он замечает, как рвется привязанная к кривому дереву собака. Перед дверями роддома он замедляет шаг, замирает на некоторое мгновение взявшись за ручку двери.
  

Сцена 35

Роддом. Кабинет Коллеги акушера.

  
   В кабинете Коллега, Эпитафий и Медсестра.
   Через приоткрытую дверь Акушер наблюдает за ними, так, что они не замечают его.
   Медсестра кладет ребенка на пеленки и начинает его неумело пеленать. Ребенок болтает ножками, мешая ей.
   МЕДСЕСТРА. Черт! Эти пеленки действительно сложное дело. С одного раза и не запомнишь. Вы не знаете как нужно подворачивать так или вот так?
   КОЛЛЕГА(волнуясь, расхаживает из угла в угол) Это мой первый ребенок. Живой.
   МЕДСЕТРА(Эпитафию). Вот что значит поздние браки. Будь его мать здесь она бы научила меня этому.
   ЭПИТАФИЙ. Будь она здесь, я бы не получил ребенка просто так.
   (Коллеге) Хорошо что она попала в вашу смену.
   МЕДСЕТРА. Вы знаете, я думаю, нам стоило выпустить самоучитель по деторождению.
   КОЛЛЕГА. Самоучитель по деторождению?
   МЕДСЕСТРА. Да. А то многие акушеры прямо-таки коновалы какие-то.
   Коллега недовольно косится на нее.
   МЕДСЕСТРА. В общем, что-то вроде книги для аутентичных матерей, для девушек и женщин в положении и после, для тех, кто не испорчен цивилизацией, кто не познал счастье перворождения или, что-то типа инструкции по эксплуатации своего тела.
   ЭПИТАФИЙ. Инструкцию по эксплуатации тела?
   МЕДСЕСТРА. Ну, может быть с картинками, с объяснением физиологии, с выдержками из Кама-сутры, как завязывать пуповину, как пеленать - это тоже немаловажно. В общем все: от удовольствия зачатия до пыток рождения. Я уже и эпиграф неплохой придумала.
   ЭПИТАФИЙ. Эпитафию?
   МЕДСЕСТРА. Эпиграф. "Как получить наибольшее удовольствие, заплатив наименьшей болью"
   ЭПИТАФИЙ. Слишком длинный.
   МЕДСЕТРА. Но содержательный. Все женщины когда-нибудь рожают первый раз. Пусть знают - каково это.
   ЭПИТАФИЙ. Зачем?
   МЕДСЕСТРА. Чтобы не бросали детей.
   Она заканчивает пеленать ребенка и поворачивается, прижимая его к груди. От сложного занятия - пеленания ребенка волосы ее растрепались, лицо разрумянилось, расстегнулись несколько пуговиц медицинского халата, приобнажая грудь.
   ЭПИТАФИЙ(восхищенно). Замрите. Вы прекрасна. Вы лучше Мадонны, кормящей младенца.
   МЕДСЕСТРА(кокетливо) Вы считает?
   ЭПИТАФИЙ. Вы - живая!
   Коллега акушера, улыбаясь поглядывает на них.
   Акушер, оставшись незамеченным, уходит.
  

Сцена 36

Квартира Акушера.

   Тесть открывает дверь и пропускает вперед в квартиру Старьевщика из антикварной лавки и носильщиков.
   СТАРЬЕВЩИК. Не жалко вам все это продавать?
   ТЕСТЬ. Я с удовольствием. Теперь это все мое. А память мне не нужна.
   Старьевщик на глаз оценивает вещи.
   СТАРЬЕВЩИК. Это - червонец, это - червонец, это - двадцать пять...
   Тесть согласно кивает головой.
   ГОЛОС НОСИЛЬЩИКА. Все выносить?
   СТАРЬЕВЩИК. Все.
   Носильщики берутся за стулья, комоды, шкафы. Все проходят вглубь квартиры, но увидев на кровати спящую Женщину, замирают. Переглядываются.
   Тесть двумя пальчиками брезгливо поднимает ее трусики. В это момент Женщина просыпается. С трудом приподнимает голову.
   ЖЕНЩИНА. Вы кто?
   Носильщики останавливаются.
   ТЕСТЬ. А ты кто?
   ЖЕНЩИНА(неуверенно). Жена.
   ТЕСТЬ(ехидно). Жена?
   Тесть делает знак носильщикам - продолжайте. Носильщики продолжают выносить мебель. Старьевщик указывает: пальму, зеркало, торшер.
   Женщина морщась от боли заставляет себя подняться, следует за Тестем, то и дело уступая дорогу носильщикам.
   ЖЕНЩИНА(утвердительно). Жена. А вы кто?
   ТЕСТЬ. Отец жены.
   ЖЕНЩИНА. Отец жены? У него есть жена?
   СТАРЬЕВЩИК(смеясь). Была.
   Женщина облегченно выдыхает.
   ТЕСТЬ. Он убил ее.
   ЖЕНЩИНА. Что?
   СТАРЬЕВЩИК. Зарезал.
   НОСИЛЬЩИК(злорадно). Точно. Зарезал. И ребенка загубил.
   Носильщики пробуют приподнять кровать, но не могут.
   НОСИЛЬЩИК. Кровать слишком тяжелая. Ее надо разобрать.
   ТЕСТЬ. Ладно, оставим "молодоженам". Влюбленным рай и на одной кровати.
   ЖЕНЩИНА(носильщику). Послушайте, он правду говорит?
   НОСИЛЬЩИК. Конечно. Весь город знает. Изверг. Жену зарезал и ребенка задушил.
   ВТОРОЙ НОСИЛЬЩИК. Не задушил, а тоже зарезал. Скальпелем по горлу.
   Тесть, Носильщики и Старьевщик уходят, оставляя Женщину наедине с беспорядком и ужасными известиями. Для нее это настолько неожиданно, что она стоит в растерянности, не зная, что предпринять.
   Она выходит на балкон, глубоко вдыхая воздух. Внизу на скамейке она замечает Эпитафия и Медсестру, которая качает на руках ребенка. Эпитафий делает ребенку "козу-козу". Ребенок хнычет.
   ЭПИТАФИЙ. Не плачь. Не плачь. Хочешь я тебя развеселю. Когда настоящая мама умрет мы напишем на ее могилке "она верила людям". Коротко и красиво, правда? Но сначала нам надо ее найти.
   МЕДСЕСТРА(целует Эпитафия). Не надо.
   Испугавшись, что ее заметят Женщина опускается на колени на пол балкона и вползает с балкона в квартиру.
  

Сцена 37

Парк.

  
   Акушер торопливо идет по аллее. Недалеко от кривого дерева, где она раньше видел привязанную собаку, он останавливается и принимается усилено тошнить, засовывая пальцы в горло. Оттошнившись, он замечает толпу около кривого дерева. Акушер направляется к ней.
   В центре толпы, на земле лежит труп собаки, привязанной к дереву. Рядом - Хозяин собаки, склонившийся над ней.
   ХОЗЯИН СОБАКИ(толпе извиняющимся тоном). Вчера встретил друга. Собаку привязали, чтобы не мешала пока в ресторане. И запил. А она возьми и сдохни. Задушила себя поводком.
   Акушер набрасывается на него с кулаками, пытаясь ударить. Хозяин прикрывается от его ударов, затем - убегает. Акушер преследует его, спотыкается, падает, поднимает попавшийся под руку камень и кидает им в Хозяина собаки. Промахнувшись, Акушер поднимает второй, однако, Хозяин собаки уже далеко.
   Акушер возвращается к трупу собаки.
   Толпа любопытных рассеивается.
   Нежно, как тело погибшего друга или любимой женщины акушер поднимает труп собаки на руки.
   Его глаза полны слез.
  

Сцена 38

Квартира Акушера.

  
   Квартира пуста, за исключением большой кровати в спальной комнате, огромного тяжелого стола и пары стульев.
   Женщина ищет свои вещи среди беспорядка оставленного носильщиками. Наконец она находит свою сумочку, достает сигареты, нервно закуривает. Вместе с сигаретами, зацепившись за пачку из сумочки появляется и та фотография на которой запечатлены молодые Женщина и Акушер.
   Мгновение она рассматривает фотографию. Затем берет ее двумя пальцами за угол и щелкнув зажигалкой поджигает снимок.
   Женщина наблюдает в оцепенении, как фотография горит в пепельнице, свертываясь в небольшой черный рулончик.
  

Сцена 39

Улица перед подъездом Акушера.

  
   Носильщики укладывают вещи в мотороллер с прицепом.
   Старьевщик расплачивается и отдает деньги Тестю. Тесть то и дело слюнявя пальцы, пересчитывает деньги. Они замечают приближающегося Акушера.
   Старьевщик поспешно выхватывает из рук Тестя какие-то документы и со словами "Чтобы завтра там никого не было" садится за руль. Носильщики прыгают в прицеп и обдав Тестя и Акушера сизым дымом срываются на мотороллере с места.
   Акушер вопросительно смотрит на Тестя. Тот быстро прячет деньги в карман.
   ТЕСТЬ. А квартирку то я продал.
   Он потирает руками.
   Акушер ничего не отвечает, только смотрит на него с ненавистью, пока задом, держа на руках труп собаки открывает дверь в подъезд.
  

Сцена 40

Квартира Акушера.

  
   За окном слышен рокот отъезжающего мотороллера.
   Звук выводит Женщину из оцепенения. Она идет к двери. В этот момент за дверью раздаются шаги и ключ поворачивается в замочной скважине.
   Женщина ретируется и прячется за дверью спальной комнаты.
   В квартиру входит Акушер с собакой на руках. Он проходит в спальную комнату. Не замечая Женщины, притихшей за дверью, он опускает труп собаки на кровать.
   В этот момент Женщина пытается выскользнуть из комнаты, но дверь скрипит и Акушер, повернувшись на скрип замечает Женщину.
   Женщина глядя на труп собаки в ужасе замирает на месте.
   По мере того, как Акушер подходит к ней, она пятится от него.
   ЖЕНЩИНА. Что ты сделал с собакой? Ты и ее убил?
   АКУШЕР. Покажи фотографию.
   ЖЕНЩИНА. У меня нет фотографии.
   АКУШЕР. А где она?
   ЖЕНЩИНА. Я... сожгла ее.
   Акушер качает головой - "нехорошо".
   ЖЕНЩИНА. Вы были правы, я ошибалась. Это действительно не вы. Я перепутала. Извините и дайте мне уйти. Пожалуйста.
   Женщина пытается выскочить за дверь, но натыкается на Тестя.
   ТЕСТЬ. Воркуете голубочки? Чтобы завтра вас тут не было. Квартирку то я продал. Вот.
   С ухмылкой Тесть уходит.
   Женщина продолжает стоять в дверях.
   АКУШЕР. Хочешь уйти?
   ЖЕНЩИНА. Да.
   Под окном, а затем в подъезде слышен смех и радостные возгласы вернувшихся молодожен, которых женщина встретила утром. Звучит музыка - свадебный марш Мендельсона.
   АКУШЕР. А как же наши дети, которых ты хотела зачать?
   ЖЕНЩИНА. Не будет детей.
   АКУШЕР. Ты уже не хочешь стать продолжательницей рода?
   ЖЕНЩИНА. Нет.
   АКУШЕР. Тогда(прислушивается к звукам музыки)... прощальный танец?
   Акушер приоткрывает входную дверь. Музыка слышится отчетливее.
   АКУШЕР. Узнаешь?
   Женщина конечно узнает музыку, но единственное, что она хочешь - уйти, она жалостливо смотрит на входную дверь, выход в которую преграждает Акушер.
   АКУШЕР. Последний танец всех влюбленный.
   Акушер заключает ее объятия и танцует вальс, проводя Женщину через анфиладу комнат.
   АКУШЕР(танцуя) В этом танце влюбленные открывают друг другу самые сокровенные тайны, в этой музыке они исповедуются, они очищаются для будущей совместной жизни. Для грехов. Это обряд, это священное действие, это возможность взглянуть в глаза друг другу и... остановиться. Остановиться, потому что это последняя радость всех ослепленных любовью рогоносцев.
   Акушер опускается на колено, чтобы в танце пропустить руку Женщины над собой и, подкрутив Женщину в повороте, расстегивает на ней юбку.
   Увлекаемая этим рывком, Женщина возвращается в его объятия, но уже скованная спадающей юбкой, обнажающей ее бедра.
   Неловкими движениями она пытается или освободить руку или опуститься на корточки так, чтобы прикрыть обнаженные бедра, но он упорно продолжает ее кружить, не позволяя ей сделать этого. Танец превращается в какое-то неуклюжее его подобие, но продолжается довольно долго, превращаясь для Женщины в пытку.
   АКУШЕР. Ты ужасно танцуешь. Я не знал, что ты не умеешь танцевать.
   Наконец, Акушер отпускает ее. Он отходит к окну спальной комнаты, где на кровати лежит труп собаки.
   Женщина поспешно подтягивает юбку, то и дело оглядываясь на него.
   АКУШЕР(глядя в окно). Ты знаешь, мать однажды сказала мне "Когда будешь в постели и услышишь с полей завывание псов, укутайся в одеяло и не смейся над ними: в них живет, как в тебе и во мне, как и во всех прочих людях неутолимая жажда безмерного. Я даже позволю тебе стать у окна, чтобы понаблюдать это вполне величественное зрелище"... Подобно собакам, я тоже испытываю потребность в безмерном и я не могу, не могу ее удовлетворить. Я как мне говорили сын мужчины и женщины. Удивляюсь, я мнил себя чем--то большим.
   Женщина заканчивает поправлять одежду, но почему-то не уходит.
   Акушер отворачивается от окна к ней.
   АКУШЕР. А ты, ты никогда не хочешь позвать маму? Мама! Мама! Позвать, чтобы она тебя убаюкала, пожалела, сказала: "Не плачь, дорога". Нет? (отвечает сам себе) Нет. Ты не можешь. Не можешь. Ты как и я - слуга размножения.
   ЖЕНЩИНА. Я не понимаю.
   АКУШЕР. Подойди ко мне.
   Женщина пятится от него.
   Неожиданно грубо Акушер хватает ее за волосы и тянет на балкон. От боли Женщина зажмуривает глаза и запрокидывает голову.
   АКУШЕР. Посмотри на мир(указывает на горизонт домов) Закрой один глаз ладонью.
   Женщина послушно выполняет его требование, накрывает глаз рукой, как это делают, когда проверяют зрение у окулиста.
   АКУШЕР. Изменился мир?
   ЖЕНЩИНА. Нет.
   АКУШЕР. Теперь сделай это другой рукой.
   Женщина убирает от глаза ладонь и другой рукой накрывает другой глаз.
   АКУШЕР. Изменился мир?
   ЖЕНЩИНА. Нет.
   АКУШЕР. А теперь двумя.
   Женщина накрывает оба глаза. Акушер отходит от нее, отпускает ее волосы. Женщина как бы остается одна в пространстве, прислушивается, все еще с глазами, прикрытыми ладонями она вертит головой.
   Акушер наклоняется к ее уху и кричит:
   АКУШЕР. Ну что изменился мир?! Изменился мир?!!! Изменился мир?!!!
   От неожиданности Женщина вздрагивает, отдергивает ладони от глаз. Оборачивается к нему.
   ЖЕНЩИНА(неуверенно). Я... я не знаю.
   АКУШЕР. И никто, никто не знает. (Идет в комнату с балкона). Поэтому я боюсь, что когда я умру, никто не подойдет, не откроет банку и не спросит "Кто это там лежит и воняет?" Потому что некому будет. Потому что мир это не то что ты думаешь. Потому что мир это скулящее одиночество, это... сортир, в котором ты сидишь и дрочишь на свободу, которой сам добивался.
   Улучив момент, когда Акушер отворачивается от нее к окну, она бежит прочь из квартиры. В спешке она срывает с вешалки в прихожей плащ и скрывается за дверью.
   Она сильно хлопает дверь, расположенная рядом вешалка падает с характерным металлическим звуком.
  

Сцена 41

Улица.

  
   Женщина бежит по улице, на ходу застегивая плащ, то и дело замедляя шаг, чтобы оглянуться и убедиться, что Акушер не преследует ее.
  

Сцена 42

Площадь автовокзала.

  
   Пасмурно и ветрено.
   Эпитафий стоит к ветру лицом то открывая, то закрывая зонт.
   Ступая по многочисленным лужам площади к остановке автобусов приближается Женщина. Останавливается посередине площади. Поднимает ногу и отклеивает от подошвы прилипший опавший лист. Продолжает путь.
   Женщина подходит к Эпитафию.
   Они стоят рядом, но смотрят в противоположные стороны. Женщина то и дело поправляет развевающийся на ветру шарф.
   ЖЕНЩИНА. Мы больше не будем вместе?
   ЭТИПАФИЙ. Нет.
   ЖЕНЩИНА(с надежной на отрицательный ответ). Значит все кончено?
   ЭТИПАФИЙ. Да.
   ЖЕНЩИНА. А деньги?
   ЭТИПАФИЙ. Все кончено.
   ЖЕНЩИНА. Ты обещал денег.
   ЭТИПАФИЙ. Но не за это.
   ЖЕНЩИНА. А что случилось то?
   ЭТИПАФИЙ. Мы изменились. Мы стали другими.
   ЖЕНЩИНА. Ты обманул меня.
   ЭТИПАФИЙ. А не ты?
   ЖЕНЩИНА. Так не должно было быть.
   ЭТИПАФИЙ. Так есть.
   ЖЕНЩИНА. Я не хочу чтобы так было.
   ЭТИПАФИЙ. Теперь уже поздно.
   ЖЕНЩИНА. Ты жестокий человек.
   ЭТИПАФИЙ. Мир жесток.
   ЖЕНЩИНА. Ты черствый.
   ЭТИПАФИЙ. Мир черств.
   ЖЕНЩИНА. Не вали все на мир. ТЫ злой.
   ЭПИТАФИЙ. Только злой человек способен к жизни. Добрые люди это мертвые люди. Добродетель и нравственность - синонимы смерти. Злость и беспокойство делают мир.
   Немой бродяга с ладони кормящий собаку поблизости подходит к ним в надежде на подаяние. Ничего не получив, он возвращается кормить собаку.
   ЖЕНЩИНА(печально усмехаясь). Звучит как проповедь. Как твои сраные надгробные проповеди.
   ЭПИТАФИЙ. Я обожаю проповеди. Я люблю сентенции. Я коллекционирую проповеди. Они убивают жизнь.
   ЖЕНЩИНА. Ты бросаешь меня?
   ЭПИТАФИЙ. Мы застряли на месте. Мы остановились. Этот ребенок мог сделать нашу жизнь совершенной. А любовь не должна быть всем.
   ЖЕНЩИНА. Любовь не должна быть всем? Что это значит? Что должно быть всем? Что может быть всем?
   Эпитафий отвечает не сразу, затем шевелит губами, произнося одно слово, но проезжающая мимо машина заглушает его ответ.
   Водитель автобуса подает сигнал к отъезду. Эпитафий делает шаг на подножку автобуса. Женщина хватает его за рукав и пытается помешать ему это сделать.
   ВОДИТЕЛЬ. Вы едите?
   ЖЕНЩИНА. Нет.
   ЭПИТАФИЙ. Да.
   Некоторое время Женщина все еще тянет его за рукав, но в окне автобуса замечает Медсестру с ребенком на руках. Медсестра свободной от ребенка рукой, в которой зажата бутылочка с детской смесью, машет Эпитафию.
   ЖЕНЩИНА. Так что же может быть всем?
   ЭПИТАФИЙ. Смерть.
   Женщина отпускает его.
   Автобус трогается, но в последний момент Женщина все-таки запрыгивает в него.
  

Сцена 43

Квартира Акушера.

  
   Сильно хлопает дверь, расположенная рядом вешалка падает с характерным металлическим звуком.
   Акушер бессильно опускается на пол, тяжело дышит. Затем он встает, идет в прихожую, походя гладит мертвую собаку.
   Он берет свой медицинский чемоданчик с инструментом. Проходит из прихожей в комнату, где стоит стол. Ставит на него чемоданчик, открывает его. Любуется стальным блеском аккуратно сложенных скальпелей. Достает их по одному, выбирает из них самый острый, то и дело проверяя остроту на ногте.
   Он разглядывает свою левую, шестипалую руку. Кладет ее на стол, тщательно примеривается и, размахнувшись для удара, отрубает себе шестой палец.
   Кровь заливает стол.
   Акушер стонет от боли. Чтобы как-то перебороть боль он зажимает рану второй рукой.
   Идет к окну. За окном - дождь. Тяжелое темное небо. Осень, превратившаяся из желтой в черную.
   Акушер возвращается к столу, все еще придерживая одну руку другой, локтем скидывает со стола медицинский чемоданчик и ложиться на стол.
   Он устраивается в позу эмбриона и свешивает руку с отрубленным пальцем со стола вниз, так, чтобы стекала кровь.
   АКУШЕР(все тише по мере потери крови). Кем я хотел быть? Богом? Штрейкбрехером от гинекологии, девственницей, арабским шейхом, онанистом, собакой, сухим опавшим листом, гомункулом, хотя я не знаю, что это такое, лангольером, счастливым идиотом, героем-любовником, гробницей Тутанхамона, верблюжьим одеялом, волоском с лобка проститутки, вербой, телеграммой о смерти, всенощной менструацией? Я не знаю. Я не знаю, кем я хотел быть. Я не знаю кто я.
   Кровь продолжает капать с его руки.
   В спальной комнате на кровати лежит мертвая собака.
  

Сцена 43

Мчащийся по шоссе автобус, затем шоссе.

  
   Дождь за окном автобуса разбивается о стекло. По мере того как автобус проезжает мимо, видно, что в передней части автобуса горит яркий свет в салоне. Там сидят какие-то люди, и среди них Медсестра и Эпитафий с ребенком. Их лица освещены и из-за этого кажутся розовыми и цветущими.
   Задняя часть салона автобуса не освещена. Там сидит только Женщина прижавшись лицом к стеклу. Из-за того что задняя часть салона не освещена, ее очень сложно рассмотреть, и присмотревшись, лицо ее кажется мертвенно-бледным.
   Женщине холодно. Чтобы согреть руки она засовывает их в карманы плаща и вдруг с удивлением достает из одного из них обручальное кольцо с необычным узором на нем. Разглядывает.
   Вдруг она начинает судорожно рыться в карманах и из внутреннего кармана достает фотографию, на которой запечатлены молодые она и Акушер, то есть точно такую же фотографию, которую она сожгла в квартире у Акушера.
   Она вспоминает как сожгла фотографию, как фотография свернулась в маленький черный рулончик.
   Приглядевшись, и даже специально посчитав сколько пальцев на левой руке у мужчины на снимке, она обнаруживает, что на этом варианте снимка у него пальцев шесть!
   Женщина понимает, что Акушер солгал ей, и что на самом деле это он, тот мужчина, которого она любила в прошлом. В памяти сразу всплыла молодость: прогулки с Акушером по набережной и пьяные уличные фотографы, которые испортили один из снимков.
   Женщина бросается к Водителю и просит остановить автобус.
   Под проливным дождем она выходит из дверей автобуса, переходит на противоположную сторону и голосует, чтобы остановить машину.
   Какая-то машина останавливается, она садится в нее.
  

Сцена 45

Квартира Акушера.

  
   Женщина врывается в квартиру и видит Акушера лежащего на столе, с рукой с отрубленным пальцем.
   Она бросается ему на шею. Он никак не реагирует. Она неслышно плачет. Разговаривает с ним.
   ЖЕНЩИНА. Ты забыл НАкрыть глаза, как ты меня учил. Закрой их. Я помогу тебе.
   Она берет его руки и складывает их у него на лице так, что обе ладони накрывают глаза.
   ЖЕНЩИНА(кричит) Ну что изменился мир?! Изменился мир?!!! Изменился мир?!!!
   Убирает ладони Акушера с его глаз. Плачет. В бессилии она опускается на колени, достает все ту же фотографию из кармана плаща.
   ЖЕНЩИНА. Это был ты?(обращаясь к кому-то вверх) Скажи мне это был он?
   Тишина. Молчание. Пыль в свете лампочки.
   ЖЕНЩИНА. Да. Лучше ничего не говори. Так ты по-крайней мере не сможешь лгать.
   Она поднимается, идет в угол комнаты, садится на стул.
   ЖЕНЩИНА(глядя на фотографию). Эта фотография - все что у меня осталось. Немного. Но в этом весь ты. Ты делал странные подарки: фотография волосы, упавшего на подушку; пепел от сигареты, выкуренной тобой, когда ты читал Сартра; высушенная бабочка моли, которая при прикосновении рассыпается в прах... Была ли я счастлива? Да. Я думала о нашем номере в гостинице, и утренних пробуждениях и ласках в нагретой нами постели. А теперь? Я не помню ни тебя, ни тех чудесных дней, ни этого дурацкого письма, написанного наверняка тобой - мальчишкой. Мой дом пуст. Да что я вру. У меня нет дома.
   Женщина пододвигает стул к столу и садится сложив руки на стол и опустив на них голову, около головы Акушера так, что их лица обращены в одну сторону. Из ее закрытых глаз текут слезы.
   В этот момент Акушер открывает глаза. Женщина этого не видит.
   АКУШЕР. Я часто спрашивал себя, что останется когда я умру. Нет не в смысле памяти иле еще какой чепухи. Что произойдет с миром, когда я закрою глаза; что происходит со словами, когда я закрываю книгу; что происходит с тобой, когда я выхожу из комнаты? И я боялся ответов на эти вопросы, ведь когда я выходил из автобуса меня прекращал толкать, давка прекращалась когда меня в нем не было и я не мог узнать, продолжается ли там давка, потому что меня в нем не было. Выходит мир это я? Но почему же мир тогда не знает о том, что я есть, о том, что я жив, о том, что я существую? А с другой стороны, если мир на меня плюет, на кой черт мне тогда вообще было жить, зачем мне было стараться сохранить этот мир, зачем мне было думать о нем? Пусть бы он страдал, оплакивая мою смерть - он потерял меня. Ты - нашла.
   Акушер все еще придерживая руку с отрубленным пальцем слезает со стола.
   Женщина вскакивает со стула. Из дыры в кармане плаща, надетого на нее вываливается обручальное кольцо с необычным узором и катится по полу. Вместе они бросаются ловить его.
  
  
  
  
  
  
  
   3

Џ Орлов Д.В. 1996

  
  

*Шестой палец - не выдумка автора, люди с такой патологией действительно существуют, чему у автора имеется фотографическое доказательство.

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"