Аннотация: Юнгианский комментарий к фильму Юрия Быкова "Дурак" (2014)
Страшная русская сказка Юрия Быкова
Главный герой фильма "Дурак" (2014) Юрия Быкова сантехник, поэтому фразу из советского анекдота про отношение сантехника к системе: "Систему менять надо..." можно считать лейтмотивом фильма, а сквозная ассоциация "Дом - Россия", видная невооруженным глазом, как и трещина в доме от первого этажа до девятого (тоже весьма символически затрагивающая все "страты" нашего общества) просто лобовая: прогнило все и все вот-вот рухнет, если не сегодня ночью, то завтра - уж точно.
Одно только забывает наш чудесный сантехник: мы живем даже не по законам советского анекдота, а по законам русской - страшной - сказки, где есть настоящая Баба Яга и Кощей Бессмертный, где прямой путь оказывается не самым коротким, а самым опасным. Поэтому обратимся к юнгианским толкованиям волшебных сказок, чтобы посмотреть на фильм под этим углом зрения: может быть, тогда мы увидим то, чего не видят герои фильма, и найдем спасительный путь из плена ведьмовского дурмана.
Наша Россия нам не только отечество, но и Родина-мать. В фильме "мама" - женщина 50 лет, мэр города, за спиной которой стоит молчаливый, никак не названный по своему социальному статусу (но мы-то понимаем, кто он!) бритый человек с усами. Так что не только Дом - это символ России, но и эта Чиновница, "мама" всех жителей города. Вот перед нами первая Россия - Русь чиновная. Но эта женщина в плену у властного и жестокого мужчины, который "вывел ее в люди" (т.е. по его понятиям до этого она была не человек, а так, шваль), но, даже выйдя в люди, она остается "никем", о чем он ей и напоминает, стоит ей только воззвать к его совести и попытаться заступиться за простых людей. В юнгианской психологии женская Душа - Анима - может попасть под власть жестокого Духа-убийцы (см. сказки про заколдованных принцесс, лягушек-царевен, принцесс-несмеян и т.п.). Такие женщины лишаются любви, сострадания и милосердия (тех качеств, которые в первую очередь ассоциируются с женской добротой и заботой) и становятся проводницами убийственных замыслов жесткого Духа: они убивают своих женихов до тех пор, пока их не расколдует герой. Так что наш Дурак, по законам волшебной сказки, столкнувшись с такой женщиной, был изначально обречен.
В волшебных сказках герой тоже погиб бы, если бы ему не помогал волшебный Помощник. У нашего же героя волшебного Помощника нет. Уловка со спасением ему жизни "под мостом" - не более чем уловка, потому что реальный человек (а ведь фильм при всей своей символичности претендует на реализм) не может умереть дважды, а наш Дурак по сказочным законам должен был быть убит именно дважды. Потому что заколдована не только Чиновница.
Второй раз (в фильме - первый) его убивают по наущению еще одного мужского персонажа, Наркомана, злого Духа Дома, нашей второй России - Руси народной. Этот злой Дух держит в плену другую женщину-Аниму - Душу Дома. С дикого крика этого Духа, не нашедшего "заначки" под комодом на наркоту, вся история и начинается. Мужчина бьет смертным боем свою жену, и тут лопается труба. Юнгианцы бы сказали, что это лопнуло терпение Души Дома, что она не может больше так жить и готова умереть. Это кажется контрастом с праздничным куражом чиновницы, отмечающей свой 50-летний юбилей. Но эти 50 лет - полвека - своеобразный рубеж человеческой жизни. Это в 45 - "баба ягодка опять", а 50 - это уже начало второй половины жизни, ее заката. В фильме эта тема не звучит вообще никак, но она могла бы появиться: страх чиновницы перед собственным старением, перед утратой своей женской привлекательности, опасность появления новой, молодой и не менее жесткой и амбициозной протеже Усатого и т.п. (отчасти мы слышим это в последних словах Чиновницы своей подчиненной: "Приведи своего мужа ко мне, я ему объясню, как надо с женой жить" - за этими словами стоит страх быть брошенной). Поэтому хотя Чиновница и Жиличка Дома выглядят как крайние полюса социальной иерархии - по сути они - одна и та же женская история о женщине под крылом жестокого и предельно своекорыстного мужчины. Как Наркоман и Усатый - это два лица одного Духа, так и Чиновница и Жиличка Дома - это два лица одной Анимы, они обе - его пленницы. Их мужчины - две стороны одного жестокого и циничного Демона, который держит в плену Родину-мать, которая забывает о своем материнском предназначении - заботиться о детях. Ни Чиновница не может себе этого позволить, ни Жиличка Дома, сама добровольно отмазывающая мужа-насильника, бьющего родную дочь, от полиции. Очень показательна фраза Чиновницы, когда все начинает "трещать по швам": "Скажите им, что ребенок приболел". Она лжет, но в этой лжи - сказочная правда жизни: народ - дети. Но никто из "элит" не хочет об этом даже думать. И хотя Чиновница и Жиличка мечутся, делая слабые и бесплодные попытки докричаться до кого-нибудь, прося сочувствия и помощи, но сюжет волшебной сказки жесток и только герой, обладающий специальными знаниями, мог бы совлечь с них злые чары и освободить от злого господина.
Но когда вопрос встает ребром, никто ничего решить не может. Власть в городе принадлежит злому Духу, поэтому единственными реальными акторами в фильме являются Наркоман (начавший и завершивший историю) и Усатый - два воплощения Демона-убийцы, готовые не только воровать (как все остальные), но и убивать. Тут фильм показывает по-настоящему страшное, разбойническое лицо еще одной России - Руси разбойничьей: воры - это полбеды, беда наступает, когда на сцену выходят убийцы. Поэтому обвинение в воровстве - это детские игрушки, а вот кровь - это уже серьезно, и в России являются по-настоящему "действующими лицами" только те, кто идет на кровь - большую и очень большую. Но и те, кто готов пролить кровь свою - в силу этой "логики крови" - тоже являются "действующими лицами", а не статистами, хотя нам и может показаться, что все усилия Дурака напрасны и кровь его напрасна. И тут мы видим четвертую России - Русь святую. Ту Россию, в которой есть те, кто готов пролить свою кровь за других - по-христиански любимых - людей. Не за родных, друзей и знакомых, не ради карьеры и обогащения, а ради других - грешных - людей, как когда-то это сделал Христос. Дурак в сказках не только удачливый простец, но еще и своеобразный подвижник, потому что идет на то, на что никогда не пойдет среднестатистический умный человек. Однако с нашим Дураком в этой сказке все не так. У него нет Помощника, а его жена не готова следовать за ним, не готова выгораживать его, не готова прощать и терпеть. Те две женщины и голоса против своих мужчин поднять не могли: Демон жесток в своей власти. Эта же женщина - Анима героя - умеет любить только родных, только своих, и ради них тоже готова прощать все: воровство и даже убийство (хотя бы причиненное не на прямую, а просто неучастием). Поэтому мы видим, как наш герой теряет свою Аниму (она уезжает он него вместе с сыном), а потерявший свою Аниму обречен на еще одну, третью, смерть - "потерю души", в юнгианстве же так понимают шизофрению. Так что если герой и выжил бы, по юнгианской логике он должен сойти с ума.
И вот теперь давайте представим, что перед нами и впрямь сказка, и мы хотим, чтобы ее конец был счастливый. Что тут можно сделать?
Герой, встречающий одержимых женщин, как уже говорилось выше, должен иметь Помощника, который помогает ему снять заклятие. А тут не одна заколдованная женщина, а две: герой должен был бы снять заклятие с Чиновницы и с жены Наркомана. В фильме герой, заходя в кафе, где отмечается 50 лет чиновницы, первым делом налетает на своего онтологического врага и конкурента, настоящего своего антагониста, эдакого Кощея Бессмертного, но не узнает его. В Доме он тоже встречает своего антагониста, но тоже не узнает. А врагов нужно знать в лицо. В сказках такого типа врагов в лицо знает волшебный Помощник, и он учит героя, как разгадывать загадки злого Тролля, как вести себя с одержимой женщиной. Если же герой не имеет такой помощи, то делает ошибку за ошибкой, как жених царевны-лягушки, по дурости бросивший лягушачью кожу в огонь. Тут одной страстью и напором (образ огня, в котором сгорает лягушачья кожа) ничего не решить, этим можно только испортить дело и отсрочить освобождение плененной Анимы. Дух-Демон умен и проницателен, взять такого нахрапом не выйдет. В фильме нет такого мудреца, отец главного героя явно не из этого порядка. Он тоже такой же Дурак, только бывший, из прошлой сказки, которая счастливого конца не имела.
Поэтому, если бы повествование велось сказочником, желающим довести дело до счастливой развязки, то он дал бы полежать герою в позе эмбриона, а потом бы оживил его. Он оказался бы в местной психушке (он ведь должен сойти с ума) и там, может быть, герой нашел бы волшебного Помощника. Такие волшебные помощники, говорят юнгианцы, во всех историях сначала выглядят более чем неказисто (как Гэндальф Серый или магистр Йода), их считают убогими или странными (сумасшедшими), а то и просто не замечают, но они знают, как нужно обращаться с коварными злыми силами и как рассеивать злые чары. Они дают герою волшебное средство, и хотя мне сложно придумать, что это могло бы быть за средство в данном конкретном случае, в сказках оно тоже не ахти какое, но именно его боится злой Дух. Ведь смерть Кощея сидит не на золотом троне в высоком замке, а спрятана в маленькой тоненькой иголке. Но дорогу к иголке найти сложно и достать ее не просто. Так вот герою пришлось бы после бессмысленной суеты и беготни снова отправиться в волшебное путешествие за Кощеевой смертью, не напрямую, не в лоб, а кружным путем, который в наших русских сказках и в нашей русской сказочной действительности оказывается короче прямого, ведущего в бесконечный тупик. И тогда мы могли бы надеяться на счастливый конец. И на то, что за счастливым концом будет начало новой истории.