Аннотация: Мне приснилась эта история. Еще неделю я ходила, как очарованная, не в силах излить свое томление на бумаге... То, что получилось... Прошу любить и жаловать... Самое любимое... Самое нежное...
Эта женщина! Увижу и немею.
Потому-то, понимаешь, не гляжу.
Ах, ни кукушкам, ни ромашкам я не верю,
И к гадалкам, понимаешь, не хожу.
Набормочут: "Не люби её такую!"
Напророчат: "До рассвета заживет!"
Наколдуют, нагадают, накукуют...
А она на нашей улице живет.
Булат Окуджава
Начало двадцатого века... Сколько всего было нового, сколько надежд - взлетов и падений! Какие великие изобретения и сколько горя: война, "Титаник"...
Мне было двадцать пять и звание "старой девы" уже давно и прочно закрепилось за мной, особенно после того, как, связавшись с феминистками, я стала помогать жертвам жестокого обращения или изнасилования. После общения с этими несчастными, начинаешь ненавидеть весь мужской род. В этой жизни у меня был лишь один близкий и родной мне человек. Человек, ради которого я жила, из-за которого не пыталась до этого выйти замуж и для которого была готова на все! Это - моя младшая сестра.
Ах, какой хорошенькой была малышка в детстве! Сейчас - же это была очаровательная красавица! Родители умерли, когда ей было всего 12 лет. Бедная девочка! Я так хотела оградить и защитить ее от той боли, что как лавина, обрушилась на нас, что исполняла все ее желания и капризы, не замечая, что единственный, обожаемы мной, член семьи растет чудовищем...
Впрочем, и в тот год, о котором идет речь, я не была склонна замечать недостатки Лили, как всегда потакая любому ее капризу, благо, что родители оставили достаточно денег, чтобы жить безбедно еще, по крайней мере, лет триста! Очаровательная модница, в тот год ей исполнилось 18! Она была самой красивой девушкой в городе (а, на мой взгляд, и в всей стране!). Я никогда толком не знала, что твориться в этой очаровательной, взбалмошной головке! И однажды она ошарашила меня заявлением, что выходит замуж!
Когда я впервые увидела тебя, то поняла, что дело вовсе не в деньгах. Как выяснилось позже, денег у тебя было даже больше, чем у нас с Лили вместе взятых. Впрочем, каждый, кто видел ее, с уверенностью в сто процентов, сказал бы, что вы женитесь по любви. Причем, по взаимной. Если Лили и была хороша, то ты был великолепен! Густые волосы, крепкая ладная фигура и лицо, заставляющее вспоминать о скандинавских богах.
А глаза....
Казалось, они смотрят прямо в душу....
Я сократила свои встречи с вами до минимума, а при самих встречах не смела поднять глаз, не пытаясь даже самой себе объяснить, почему мне так трудно смотреть тебе в глаза, вообще смотреть на тебя. Лили звенела и щебетала о вашей любви, а я и не пыталась узнать истину. Даже Богу, я бы не призналась, что не просто люблю, боготворю тебя! Я гнала от себя все, что могло хоть как-то быть связано с тобой или напомнить о тебе. Но, сестра, умудрилась втянуть меня в подготовку свадьбы, что, впрочем, было не удивительно, учитывая, что я была ее, единственной и самой близкой родственницей.
Однажды, осматривая зал, в котором должно было проходить торжество, я услыхала женские крики. О, Боже! Кричала Лили, моя сестра! Она кричала: "Нет, нет! Ты не смеешь так поступать со мной! Мне больно!". И что-то еще в этом роде. Казалось, свет померк передо мной и перед глазами встали лица тех несчастных женщин, с которыми я работала. Не помню, как я добежала до этого зала и застала жуткую картину: между вами происходила борьба, Лили всю трясло, и она что-то завывала. Помню, как бросилась к вам и, буквально вырвала ее из твоих рук. Не раздумывая, я влепила тебе пощечину, а следом посыпались слова, что били так же сильно. Все свое презрение, весь страх и ненависть, что испытывала, слушая исповеди несчастных женщин, излила я в тот миг на тебя...
Весь гнев от того, что ты оказался не тем...
Не таким...
Все свое разочарование...
Я била словами наотмашь. Не думая и не сожалея. А ты смотрел на меня молча, не говоря ни слова, и по бледной щеке, медленной струйкой стекала кровь из царапин, что нанесла тебе Лили...
Ты не пытался ни оправдаться, ни уйти и только выражение твоих глаз было каким-то странным. Как будто ты испытывал сильную боль, и старался сдержаться, не показать этому миру, как сильно тебе больно. Ты не прервал град оскорблений, что я обрушила на тебя, нет. Это сделала Лили. Она рассмеялась и потребовала: "Сделай это немедленно! Возьми же меня! Ты слышишь? Мне больно и я хочу, чтобы ты сейчас же удовлетворил меня! Я не могу больше ждать!".
В полном изумлении, я обернулась к сестре, она была пьяна. Не просто выпила немного шампанского, а именно пьяна! На шее были видны отвратительно синие следы от засосов, которые раньше скрывал шарфик, что теперь валялся в пыли. В какой-то момент, мелькнуло озарение, и я все поняла: и почему она всегда так любила носить шарфики, и почему на меня так странно смотрели в обществе когда я рассказывала, как добродетельна моя сестренка, и ее бешеный успех у мужчин....
И что здесь происходило....
Не ты приставал к ней. Не ты, а она пыталась...
Поняла, но разум отказался поверить. Чувство стыда накрыло меня с головой. Не смея поднять на тебя глаз, я пролепетала: "Прости меня". Все вокруг кружилось, мне хотелось упасть перед тобой на колени и молить о прощении за всю ту грязь, что я на тебя вылила, за все те оскорбления, что нанесла в момент, предшествовавший озарению. Не в силах сдержаться, я всхлипнула, понимая, что если останусь здесь еще хоть на минутку, то окончательно раскрою себя, повернулась и выбежала из комнаты. Я бросилась бежать именно в тот момент, когда ты протянул руку, что бы коснуться моей руки. А мне так этого хотелось, давно и безумно страстно, что лучше было сразу же отсечь все возможности получить столь желанное ощущение.
Я бежала, не разбирая дороги и остановилась только тогда, когда осознала, что не знаю, где нахожусь. Похоже, я была в неизвестной мне части этого здания. Но самое ужасное было то, что за спиной я вдруг услышала топот и твой голос, зовущий меня по имени. Этого было достаточно, чтобы впасть в дикую, неконтролируемую панику и теперь стремиться только к одному: навсегда спрятаться, убежать от тебя....
Ты догнал меня в тот момент, когда, влетев в какой-то зал, где висело множество старинных портретов и прекраснейших картин, я столкнулась с женщиной. Пытаясь удержать немолодую леди от падения, да еще и по моей вине, я притормозила. Как описать свои чувства в тот момент, когда твоя рука схватила мою, и я услышала: "Все нормально, ба. Я разберусь с этим, если ты позволишь нам поговорить наедине". Мне кажется - мир замер. Я перестала дышать. Я перестала двигаться. Я перестала жить....
Женщина кивнула и величественно выплыла из комнаты, как будто не ее только что чуть не убила двадцатипятилетняя деваха, мчавшаяся со скоростью курьерского поезда!
Ты не сказал мне ни слова, и только молча сжимал мою руку, так что я не смогла бы вырваться, даже если бы очень хотела. И так же, не говоря ни слова, ты повернул меня к себе и просто прижался губами к моему лбу....
Знаете, ощущение, когда запретное счастье окутывает вас всю, с ног до головы? Ноги подкашиваются и вы опускаетесь на землю и не чувствуете этого, потому что только тело здесь, а душа там...
Не знаю, сколько мы так просидели, но когда твои губы коснулись моих, я прошептала: "Бог нас накажет. Завтра твоя свадьба". А ты только покачал головой...
Как сумасшедшие, мы пробежали по коридору в поисках свободной, запирающейся спальни. Ни один из нас не сказал ни слова, ни когда в нетерпении мы срывали друг с друга одежду, ни когда так же нетерпеливо стали изучать тела друг друга, жадно запоминая руками, губами, глазами и всем телом каждый дюйм, каждый сантиметр любимого. Я ничего не боялась в твоих руках, чувствуя, как от твоей страсти у меня захватывает дух, а от твоей нежности выступают на глазах слезы. И когда ты вошел в меня, я ни одним движением, ни стоном не выдала своей боли, чувствуя твои слезы на моих щеках, слыша, как ты шепчешь слова извинения. Ты двигался во мне, а я запоминала....
Запоминала твое лицо. Свои, пусть и болезненные ощущения. Запоминала свет, что струился на меня из твоих глаз и твой шепот. Я упивалась своим краденным, горьким счастьем, ибо в этот момент, как никогда понимала, что не смогу отнять тебя у сестры. Не смотря на то, какая она, не смогу причинить ей ту боль, что уже начала терзать меня: боль от потери тебя. Запоминала, глубоко внутри пряча, каждый драгоценный миг, каждое мгновение, каждое прикосновение, каждую улыбку и каждую слезинку....
Когда все закончилось, и ты опустился рядом, я коснулась твоего плеча губами и, зная, что больше никогда не скажу тебе этих слов, тихо прошептала: "Я люблю тебя!" и увидела, каким счастьем озарилось твое лицо, почувствовала твою радость, когда ты обнял меня, крепко прижимая к своей груди, когда ты прошептал: "И я люблю тебя, счастье мое"...
В ту же ночь я собрала вещи и покинула не только город, но и страну. Краденое счастье не длиться вечно, а уж если оно крадется у той, кого любила всю жизнь и, скорее всего, не смотря ни на что, будешь любить и дальше, тем более! В моей жизни было только несколько часов счастья и годы, когда я просила прошения у Бога за свой грех. Грех, который я совершала каждый день, каждую минуту, ибо всегда помнила твои глаза, всегда любила тебя, всегда чувствовала твои губы, руки, чувствовала тебя, мужа моей сестры, глубоко внутри себя....
Я позволила себе поцеловать тебя еще 2 раза в своей жизни. Первый - в тот страшный день, когда я узнала об автокатастрофе и вылетела к вам, первым же рейсом. Прямо с самолета, я отправилась к сестре и, вместе с ней, в морг, чтобы опознать тело. Тело, так они назвали того, кого я любила больше жизни....
По словам полицейских, ты не справился с управлением на горной дороге, гонять по которой пристрастился в последние несколько лет. Лили так и не смогла взглянуть на тебя, как я когда-то не смела поднять на тебя глаз. Она не смогла и, после моего кивка, с криком выскочила из комнаты. Полицейский хотел накрыть тебя, но я остановила его движением руки и, толком не поняв, кто же из нас двоих твоя жена, и решив, по-видимому, что я, он оставил меня одну. В тот день я во второй раз целовала тебя, твердо зная, что за этот грех Бог не будет наказывать никого, кроме меня. Твердо зная, что теперь, ты - только мой и больше ничей, я коснулась твоих глаз, разбитых губ и царапины на щеке, что пересекала шрам от той царапины, что нанесла тебе Лили когда-то...
Я просила у тебя прощения. За что? За то, что плохо молила Бога и наказание все, же постигло тебя; за то, что не ответила ни на одно из твоих писем и лишь носила их под сердцем там, где могла бы выносить твоих детей....
За то, что любила всю свою жизнь, и буду любить только тебя...
Я прошу у тебя прощения...
На похоронах я сделала то, о чем ты просил в своих письмах. Я перестала скрывать нашу любовь от этого мира и, перед тем как закрыли гроб, при всех поцеловала тебя, сказав что, люблю тебя, как прежде...
Я шла по проходу, не замечая косых, полных презрения взглядов людей, зная, что ты простил меня, и что будешь ждать меня там...
Потому что, как случилось когда-то, наши тела были здесь, на земле, а души - там...