Аннотация: поддалась соблазну. Написала о вампирах. Правда. это реакция не на Эдварда Каллена. мой любимый вампир - Каспер Ван Дьен из фильма "Нежить". Жду комментариев....please - ОБНОВЛЕНО 21.11.2010
- Помнишь ли это? - тихий надтреснутый старческий голос звенел надтреснутым хрусталем, словно и не прожила та, что говорила долгие восемьдесят семь лет. Медицинская палата была залита ярким солнечным светом и сидевшая у ее кровати внучка, руку которой старушка судорожно сжимала в своих неожиданно сильных руках, мечтала быть сейчас где угодно лишь бы не здесь. А ведь подруги наверняка сейчас в парке на пикнике....
Ей было ужасно обидно. Надо же, впервые за неделю выдался яркий солнечный денек и вот незадача - приходиться сидеть с пришедшей в себя бабкой. Обидно. Что ей стоило еще денек полежать без сознания? Жестоко, конечно, но ей-то по большому счету все равно: днем раньше, днем позже, а вот внучке... совсем наоборот! Завтра был бы уже понедельник, а значит и сидела бы она здесь за счет контрольной по алгебре, а вовсе не за счет пикника!
Она ерзала и недовольно мучилась - старушка несла какой-то бред. Она вовсе не испытывала к своей родственнице негатива, просто... Просто все складывалось неудачно, вот и все. Девушка лет шестнадцати сморщила хорошенькое личико в неподобающую брезгливую гримаску. Длинные черные волосы были заплетены в аккуратную косу, джинсы и кофточка обтягивали стройную ладную фигурку. Она громко чпокала ароматной жвачкой и с тоской поглядывала то в окно, за которым во всю бурлила весна, то на мечущуюся в бреду старушку. А той казалось, что это не солнце заливает комнату. Ей казалось, что это - светло от костров....
- В тот год, последний год столетия, - шептала она, невольно увлекая и внучку в мир своих видений. - вы особенно разбушевались, помнишь? Никто не мог выходить на улицу по ночами. Мы боялись. Мы чертовски сильно боялись вас. Да и неудивительно. Сначала ваш приход был незаметен. Сначала из парков исчезли все нищие... Но на это никто не обратил внимание. Подумаешь, нищие! Разве мы обычно обращаем на них внимание? Нет.... Как правило, нет. Мы и на других, нормальных, живущих рядом такой же жизнью, что и мы, порой не обращаем внимания, что уж говорить про тех, что нуждаются в нашей помощи... или заботе... К ним мы невнимательны вдвойне... Такова уж человеческая природа....
Старушка закашлялась, смаргивая невольные слезы. Глаза, прекрасные как и раньше, совершенно не утратившие своего сказочно яркого и необычного сиреневого оттенка смотрели куда-то в прошлое. Внучка недовольно фыркнула - ничего интересного. А она-то надеялась...
- Потом стали находить трупы. - шепот стал трагичным. - Одно, два, три тела... Обескровленные, порой обезображенные до неузнаваемости... Голые... Они не просто шокировали общественность. Они поставили весь город на уши! Люди бились в панике... А трупов с каждым новым утром становилось все больше... Помню, по ночам уже никто не рисковал выходить на улицу. Город стал похож на осажденный. Многие заколачивали окно, укрепляли двери, стремясь хоть как-то защититься от страшной, необъяснимой жути, что царила на улицах по ночам, заставляя всех замирать, в панике ожидая неминуемого конца... Было страшно... Господи, есть ли слова, чтобы описать ужас и безумие охватывающие город с каждым новым днем? С каждым новым найденным трупом?
Старушка закашлялась. Девчонка рядом уже давно не чпокала, вовсе отложив в сторонку шарик жвачки и смотря серьезно и с недоумением на бабку. Она впервые слышала, что в их городе, еще каких-то пятьдесят лет назад творились подобные страсти. На ум приходили всевозможные объяснения, одно необычнее другого... А пожилая женщина, улыбаясь, хотя только что лицо ее было полно совершенно других переживаний, нежно продолжила:
- Помнишь, как мы встретились однажды вечером? А я вот отлично помню.... Словно это произошло лишь вчера. Я помню это намного лучше, чем все прожитые после этого годы.... - она тяжело вздохнула. - Уже стемнело и во многих окнах зажгли свет. Даже не знаю, как я на это решилась? Я возвращалась от соседей, всего-то делов - перебежать дорогу и я решила, что еще успею и, что мне ничего не грозит. Соседка долго не хотела меня отпускать, уговаривая остаться ночевать у них. Но... молодости не свойственно благоразумие..... Да и вообще... Когда молодой, редко веришь в то, что однажды, вот может быть прямо сейчас, умрешь... Район у нас был тихий по сравнению с другими, так как рядом стояла церковь. У нас, возможно, именно из-за церкви, почти не находили трупов, ну может один - два... Да и те больше походили на жертв ограблений... - Она усмехнулась над самой собой, вспоминая, как молодая, неопытная девчонка гордо вышла из двери, а потом испуганным зайцем метнулась через дорогу, задрав длинный подол чуть ли не до подбородка (чтоб не мешал бежать). И как сердце бухало в ушах и каждый куст на хорошо освещенной улице казался если и не монстром воплоти, то (как минимум!) его , этого самого монстра, пристанищем и укрытием...
- Бабйшка... - рискнула подать голос Лайза. - Бабушка... Ты о чем? Ты сейчас про что рассказываешь-то... - ее голос неуверенно дрожал. - Про войну что ли? - Голова медленно повернулась и глаза старушки, такие же яркие, что и у внучки, насмешливо уперлись в расширенные зрачки слушательницы.
- Не перебивай. Или я не успею все рассказать. А я не могу... не могу больше носить ЭТО в себе...
- Прости... - девушка сжалась в комочек. - что было дальше?
- Ах, как я была наивна! - улыбнулась мечтательно рассказчица, словно бы даже молодея от этого воспоминания. - Ты ждал меня на пороге моего же собственного дома. И сразу же стало ясно - кто ты и чем все это должно закончиться. Я жутко испугалась, но к испугу примешалось еще какое-то чувство... Как ты был красив! Длинные светлые волосы локонами спускались по твоим плечам, обрамляя правильное лицо, с аккуратными, словно выточенными чертами и глаза сияли во тьме, а губы были чуть раздвинуты в насмешливой улыбке. - Она словно наполнилась светом. Это сияла в ней та, давняя любовь.
- Помнишь, ты сказал, что хорошеньким молоденьким девушкам опасно ходить одним по ночам, мало ли что... И предложил напоить тебя чаем, а еще лучше накормить.... Не надо быть гением, чтобы понять: что ты имел в виду! Я помню, как смотрела на твои выразительные, совершенно нечеловеческие клыки... Тебе нужна была свежая кровь! Мда... - Перед глазами застывшей слушательницы промелькнули все знаменитые фильмы про вампиров. И восхищенное сознание уже перебирало в памяти самых красивых актеров, что когда-либо брались за исполнение роли зубастых бестий... А голосок, немного хриплый, но уверенный, продолжал рисовать картины давно минувших дней, оживляя образы и события....
- Я так волновалась, что не могла попасть ключом в замочную скважину и, вместо меня, дверь открывал ты. Забавно... Помню, как ты прошел в холл и включил свет. Стала заметна твоя необычайно сильная бледность, но она тебя ничуть не портила, пожалуй, даже наоборот! Ты помог мне снять плащ и сапоги, нежно скользя пальцами по ногам. Раньше никто не прикасался ко мне так нежно... И уж тем более никто не трогал мои ноги... Не в привычках у женщин в те времена было давать касаться своих ног мужчинам.... Да... не то, что теперь... Твоя нежность была удивительной... а я все ждала, когда же ты набросишься и не понимала, чего же ты тянешь? Чего ждешь? - старушка закашлялась. Возбужденная слушательница, жаждующая продолжения, терпеливо приподняла бабушку за плечи и помогла напиться. Смочив горло, та окинула внимательным взглядом жадно вглядывающуюся в нее внучку.... Но ни искорки узнавания не мелькнуло в ее глазах. Она была там, далеко- далеко в своей юности. И рядом вовсе не внучка сидела, держа в своих руках ее руку.... Рядом сидел стройный, бледный красавец, от одного присутсвия которого сбивалось дыхания... И чего-т о хотелось...
Чего-то неясного....
- Что было дальше? - тихо спросил ее собеседник, и она продолжила, немного смущаясь и кокетничая, так как ощущала сейчас себя двадцатилетней девчонкой, что осталась на выходные без родителей и впервые столкнулась со столь пристальным мужским вниманием... Одна и без охраны...
- Ты не напал... Нет... Мы сидели у камина и пили красное вино, что отец привез из Испании в прошлом году.... И разговаривали обо всем на свете: о погоде, о музыке, о вине и о вкуснейших пиццах, что пекут в "Италли". Говорили, словно были старыми, добрыми друзьями... Не говорили лишь о том, что волновало меняв тот момент больше всего.... Что билось в мозгу испуганной птахой. Мы не говорили ни о том, что твориться в городе, благодаря таким как ты! Ни о том, зачем ты поджидал меня у крыльца этой ночью. Странный это был вечер. Изысканный, полный очарования и страха... Ощущение твоей опасности придавало особую пикантность и остроту нашему общению и, что очень странно, почти невероятно, но и дополнительную привлекательность тебе...
Она замолчала. Внучка, не выдержав, шумно сглотнула. В горле пересохло. Бабуля, насколько было известно Лайзе, никогда не увлекалась никакой мистической ерундой и, будучи в здравом уме, еще до инсульта, очень не одобряла таковые увлечения любимой внучки. Лайза всегда громко фыркала, что бабушка просто не понимает ничегошеньки! А оказывается...
Девушка вздрагивали в нетерпении и восторге. То, что шептал хриплый, срывающийся голос было в тысячу раз лучше любой книги, любого фильма! Оно подтверждало ее самые тайные, самые смелые надежды. Они были! Жили среди нас! Ходили, смеялись, любили и убивали... ОНИ СУЩЕСТВОВАЛИ.... И это наполняло молодую романтически настроенную глупышку невыразимым восторгом. Она только что не подпрыгивала, тихонько трясся замершую рассказчицу за руку. Очень хотелось тряхнуть ее посущественнее, что бы наконец-то продолжила дальше, но Лайза не рискнула. Приступ был очень силен. Меньше всего она хотела лишиться бабушки (а главное - продолжения рассказа) столь глупым образом, по собственной вине... Но вот старушка вздохнув, тихонько зашептала, погружая внучку в сверкающий мир чужих страстей....
- Ты ушел за два часа до рассвета, так и не сделав того, зачем приходил, чего я так боялась и ждала. Ты оставил меня в живых, не пожелав ответить правду на мой вопрос: "Почему?", сказав, что сегодня ты просто не был достаточно голоден, чтобы кидаться на все, что движется! Ну да.... Как же... Впрочем, мне было уже все равно. Я влюбилась. Впервые в жизни. Влюбилась, как говорится, как в омут с головой нырнула.... Для меня не было окружающего мира... Не интересовало кто ты и что... Не беспокоила моя собственная жизнь и дальнейшая участь... Я была влюблена... Впервые... страстно... глубоко... яростно и обреченно... с ужасом понимая, что это - не навсегда... Не будет свадьбы в церкви, не будет подружек невесты и свадебного торта... и путешествия... мои родные не поднимут за нас бокалы, желая счастья и долгих лет жизни... не будет детей и всех связанных с ними милых мелочей... Мы не будем встречать их из школы... не будем заботиться о них... не заведем собаку и долгими зимними вечерами не будем сидеть у камина... как мне всегда мечталось... Ничего этого не будет. Никогда... И внутри что-то словно застыло, замерло скованное болью и печалью... Но это уже ничего не меняло. Я любила и уже не могла без тебя... - она всхлипнула и одинокая слезинка скатилась по щеке. Внучка аккуратно промокнула ее краем пододеяльника. Абсолютно неосознанно. Просто она очень искренне в этот момент сопереживала и принимала очень близко к сердцу всю боль, когда-то пережитую .... И... совсем немножко... завидовала... чуть-чуть...
- И мы стали встречаться... Мы встречались каждую ночь. Это был роман со смертью - любовь с тобой! Через неделю ты перешел от разговоров к делу... - старушка залилась смущенным румянцем. Кто бы мог подумать что в этом возрасте она все еще способна была краснеть. - И теперь, каждый раз, когда ты приходил, мы отправлялись наверх...
Ах, как ты любил меня! Сильно, нежно, страстно. Наверное, ты и вправду любил меня, потому что ни разу не то, что не укусил ни в шутку, ни всерьез, но даже не поцарапал меня своими клыками. Мне нравилось чувствовать твое сильное тело, твои крепкие руки и нежные губы. Нравилось видеть, как ты сводил челюсти, когда кончал, стремясь силою разума не дать восторжествовать плоти, не позволяя себе коснуться моей шеи! Казалось, ты доказывал самому себе, что ты - человек! Просто не такой, как все. А вовсе не то, что о вас говорили в городе....
В глазах стояло столь... мечтательное выражение, что у Лайзы мелькнула ужасная мысль: за возможность провести хоть одну такую вот ночь, полную любви, нежности и тайных страданий, она не задумываясь отдала бы как минимум год жизни! Было безумно жаль, что бабуля, будучи существом довольно целомудренным (как никак в прошлом веке родилась и воспитывалась!), совсем не поделилась с ней подробностями тех ночей. Впрочем, и романтичного описания, данного старушкой, девушке вполне хватило. А уж ее фантазия враз нарисовала и шикарного (и любимого!) киноактера в данной роли и себя на месте бабушки... и все пикантные подробности, что рассказчица пропустила по каким-то своим причинам. Она грезила, как наяву следя за мелькающими перед глазами картинками, и ее уже не волновал пропущенный пикник... и отличная погода за окном... Лишь тихий голос, то звеневший от переполнявших его чувств и эмоций, то почти хрипевший от усталости:
- A потом убили дочь мэра... и на вас 6ыла объявлена охота. Священники и еще Бог знает кто, наводнили город. Убийства прекратились. То есть убийства людей. На улицах запылали костры, в них горели те, с кем ты пришел в наш город.... - воспоминания заставили ее дрожать еще сильнее...
- Была такая же ночь, как месяц назад. Я ждала тебя, как ждала вот уже три ночи. А тебя все не было... и я пыталась отогнать от себя ужасные мысли о том, что, возможно, никогда уже тебя больше не увижу! Старалась не закрывать глаз, чтобы не представлять себе это тело, полыхающем в огне, не слышать твоих криков, когда тебе, возможно, забивали кол в грудь. Сжимала зубы от ужаса, что не почувствую больше твоих губ, твоих рук, твоего сильного, нежного тела, твоего напряжения внутри меня. Не услышу твоего смеха и глубокого голоса, который, как мне теперь казалось, звучит где-то внутри меня, не почувствую как ты сдерживаешься, целуя мою шею.
Я хотела, чтобы ты был рядом, даже если бы это означало, что ты не сможешь сдержать себя в этот, последний раз! Я сидела у камина, возле которого мы сидели в ту, первую ночь нашего знакомства, и все это прокручивалось у меня в голове, когда я услышала стук. Сначала я решила, что мне так хочется, чтобы ты пришел, что этот стук просто кажется мне, что он вызван силой моего желания услышать его.
Стучали не в парадную дверь, а с заднего крыльца или откуда-то оттуда. Я пошла открывать. Ты стоял под окном, и луна освещала твое лицо. Я впустила тебя, едва закрыв за тобой штору, я почувствовала, как ты обнимаешь меня сзади, почувствовала твои губы на своей шее, и замерла.
Она всхлипнула. Слезы опять заструились по щекам. Лайза осторожно вытирала их, но они текли и текли.
- Бабушка... А что же дальше? - все же рискнула она подать голос, когда ей показалось, что старушка немного успокоилась и даже, вроде бы, порывается задремать.
- Дальше? - старушка усмехнулась. - А разве ты... сам не помнишь ту... последнюю ночь? - не рискуя отвечать, девушка покачала головой. Бабушка усмехнулась устало и горько:
- Как же ты хорошо ощущал тогда все, что я чувствовала. Ты только крепче сжал меня, в ответ на мой испуг и потерся носом о то место, которого только что касались губы. Потом, ты повернул меня к себе и, склонив голову, чтобы видеть мои глаза, сказал: "Я люблю тебя и никогда не коснусь тебя так, как ты ждешь. Если однажды, я решу, что тебе пришло время умереть, ты сама сможешь выбрать способ. Но это будет не то, о чем ты подумала... Мне не нужна твоя кровь, мне нужна лишь ты сама, вся, без остатка!"
В ту ночь ты любил меня особенно яростно, а пару раз, когда чувствовал, что почти потерял контроль, ты откатывался и долго лежал, глядя в стену и приходя в себя. В ту ночь ты был голоден! И я знала это. Но верила тебе, тому, что ты мне сказал и не боялась ни тебя, ни того, что ты мог бы со мной сделать. Ты собрался уходить задолго до рассвета, и я знала, что возможно, уже никогда тебя больше не увижу. Мне хотелось вцепиться в тебя и умолять остаться, пусть ты сделаешь со мной все, что хочешь. Но это означало бы помешать тебе быть самим собой. Не в силах сдержаться, я стояла и плакала у камина. Ты поцеловал меня и вышел, не закрыв дверь, ничего не сказав мне на прощанье, позволяя долго смотреть тебе вслед, видеть, как твоя фигура растворяется во мраке ночи...
- И... все? - голос сорвался на неприятный, резкий звук. Лайза даже сама вздрогнула. - А что дальше-то? Дальше что было?
- Дальше? - старушка пожала плечами, устало закрывая глаза, словно отгораживаясь от жестокой правды реального мира. - В ту ночь я видела тебя в последний раз. Я не слышала, чтобы в нашем городе в ту ночь или последующие, поймали еще кого-то из вашего племени. Вы покинули город, вернее те из вас, кто уцелел. И только через долгие годы, когда я уже трижды была бабушкой в газете, я прочитала о выставке где-то в Америке, молодого и перспективного художника. Там еще были помещены фото его и его картин. С газетной страницы мне улыбались твои глаза, ты был по-прежнему молод и красив! И на твоих картинах, молоденькая девушка плакала, провожая кого-то и только камин освещал во тьме того, кто уходил, к кому рвалось ее сердце.
- О, Господи... - громко всхлипнула внучка, уже давно тихонько плачущая. - Но как же так, бабушка?
Старушка не ответила. Лицо разгладилось и стало даже как будто моложе. А глаза смотрели куда-то вдаль.... Быть может, в те времена, когда молодой вампир не удержался и влюбился в свою жертву.... Влюбился так сильно, что смог сделать самое тяжелое, самое страшное для любого влюбленного...уйти в сторону и позволить ей жить...
Ибо только тот, кто истинно любит, может заботиться о счастье любимого больше, чем о своем собственном...