Орловская Лия Виталиевна : другие произведения.

Узники короны

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эпоха Двух Солнц подходит к концу. Войны тянутся кровавой полосой. Государства создаются и распадаются. Эти происшествия провоцируют религиозный бунт. Церкви создают противодействующие отряды. Вновь возрождаются забытые культы, стремительно разрастаясь очагами заразы под сильными руками монархов. Королева и советница Янтарной страны - единственные, кого не коснулась данная проблема, но обстоятельства вынуждают их выйти на политическую арену. Однако, советницу похищают, а чьи-то цепкие пальцы уже плетут дворцовую интригу. Королева принимает решение выйти за пределы белой стены. Советница, прибывая в заточении, понимает, что они запустили череду непоправимых событий и стали узниками короны. *** Данный вариант произведения является черновым.
  Сказ I.
  Шэ'эндар.
  Летом восьмисот восемьдесят седьмого года, в королевский замок, который величаво возвышался над окружающей местностью, из-за белой стены порывисто, словно проворные стрелы, влетели первые неспокойные вести. Чужеземцы утверждали, что короли поднимают свои боевые знамена и штандарты.
  Мир, сохраненный меж южными королевствами, вдруг пошатнулся и рассыпался в труху, как это всегда случается с любой непрочной конструкцией или с той, за которой давно не смотрят и надеются, что она будет существовать вечно. Слухи о том, что "скоро быть войне" уже давно летали по околицам и пригородам, ходили из уст в уста, но её подлинная причина, которая должна была подтолкнуть государства к череде битв, оставалась неизвестной. Можно было припомнить множество догадок: говорили, что все началось, по обыкновению, с неразделенной любви. Предполагали, что провидцам явился дух Нормильского Оракула, которого не видели свыше четыреста лет, и что он принес бедственное пророчество. Так же полагали, что правителю Златодалии нужны опаловые рудники Эдельбраса и младшая королевская дочь. Люди гадали, спорили, предполагали, но никто из них так и не смог назвать истинную причину грядущей войны. Оба государства пускали пыль в глаза, чтобы не раскрывать свои тайны. Правители окутывали людей ворохом лживых слов, и говорения эти, подобно магии, затуманивали всякие умы. Казалось, что все грядущие битвы предназначались только для монархов, и ограничились бы дуэлью, имея тысячу личных предубеждений, но, не имея мотивов государственных масштабов.
  Юго-западное королевство, привольно раскинувшееся на острове, сначала разбудил, а затем всполошил вой труб и опускаемый со скрипом и скрежетом мост. Бросая рутинные дела, жители столицы выходили из своих домов, и с нескрываемым любопытством смотрели на нарушителей покоя. Гости в королевстве были редким явлением. Титулованные или занимающиеся политикой господа - чем-то из ряда вон выходящим. Немудрено, что их прибытие вызывало неуемное удивление. Всем, включая детей и взрослых, было занятно, какова причина их приезда. Ведь королева никогда не вела переговоров до этого злополучного дня.
  Разительные изменения привносили в человеческие сердца тревожность и предчувствие беды. Люд удивленно поднимал брови, наблюдая за статными чужестранцами на гнедых лошадях. Они в бешеном темпе неслись по улицам столицы. Это были послы Златодалии, которые, не смотря на название их вотчины, были одеты невероятно скромно.
  Королеву же, казалось, их появление вовсе не заботило и не удивляло. Она продолжала тренировку, не поворачиваясь в сторону границы.
  Женщина любила силовые атаки, ей было по нраву сокрушать противника мощью и напором, но на тренировках она вытанцовывала искусные па с легкими клинками, стараясь справиться со своей яростью и отрезвить рассудок. Её доспехи оставались на манекене, а солнца прижигали кожу. У воительницы заметно обгорал нос. Светила относились к ней недружелюбно, а потому загар ложился неравномерно, красными пятнами.
  Она всегда тренировалась в тонкой рубахе с подвернутыми рукавами и в свободных бриджах. Поэтому у неё были темные руки до локтя и не менее смуглые ноги до колен. Лицо и спина же, зачастую, обгорали ещё сильнее носа. Когда с неё градом лился пот, волосы прилипали к влажному лбу, щекам и губам. В ней в это время проявлялось нечто страшное и пугающее.
  Служанка, нервно кусала губы, долго мялась рядом, протягивая руку и тут же опуская ее, не осмеливаясь и боясь потревожить правительницу. Девчушка громко, испуганно вскрикнула, когда клинок уперся ей в горло, а в ухо проник злой шепот:
  - Приехали, мерзавцы?
  -Ваше величество, госпожа Мергенваль передала, что послы минули ворота, и вам необходимо готовиться к вечернему пиру в их честь. - Вынужденно пролепетала служанка, ощутив стальные, совсем не женские тиски королевской руки на своем плече.
  Королева посмотрела на неё как на слабоумную, отняла клинок от горла, и, как ни в чем не бывало, зажав оба между рукой и боком, пожала плечами:
  - Лучше бы госпожа Мергенваль следила за яствами на столе, потому что если Мы чего-то не досчитаемся, то очень расстроимся. Мы осведомлены о своих обязанностях, и пусть королевский совет так же хорошо досматривает за своей работой, как за моим времяпровождением.
  Встряхнув черными волосами и недовольно закатив глаза, королева исчезла за углом здания, а служанка судорожно вздохнула и на дрожащих ногах отправилась докладывать о выполненном задании.
  
  Вечером этого же дня, госпожа Мергенваль ощущала страх и ужас в своей душе от взглядов правительницы, которая сидела на троне в тяжелом бархатном платье, недовольно и грозно смотря на свой совет. Изредка королева нервно оглядывалась за спину, где находилась Шелес Мескенэт. Мергенваль была прекрасно осведомлена, что свой совет правительница недолюбливает, а её не любит в особенности. Венценосной леди приходились не по душе ни рыцари, ни вельможи, входившие в его состав. Она слушала лишь свою первую советницу, а так же госпожу Мескенэт, которая при необходимости замещала её. Королева не запамятовала в очередной раз напомнить об этом совету, постучав пальцами по подлокотнику трона и привлекая внимание.
  - Уважаемый королевский совет, Мы спешим предупредить вас. Мы не позволяем никакого самоуправства, и принимаем решения сами. Мы не уподобимся другим королевствам, и не дадим совету равных Нам привилегий. Не забудьте об этом и не говорите раньше своей государыни. Вам же, графиня Мергенваль, следует подумать об этом трижды.- Королева склонила голову, почти касаясь подбородком плеча, и сильно сжала челюсть. - Вы не исполняете своих обязанностей. Если вы возомнили, что вы выше того, дабы проконтролировать порученную вам работу, не ждите нашей милости. Коли главный повар вновь проявил леность, и Мы не досчитаемся чего-то на столе или же не будем довольны качеством блюд, вы отправитесь в темницу, где вас закуют в колодки, и вы потеряете свою ценную должность. Местом в королевской курии и титулами вы обязаны только моей благородной сестре, которая считает ваш ум неоценимым. Но Мы придерживаемся иного мнения. Вы, несомненно, размышляете аналогично, ибо не дерзнули бы следить за нами, и указывать, чем нам заниматься.
  Придворные музыканты начали наигрывать мелодию, а тяжелые двери залы медленно подались вперед.
  - Итак, господа, все готовы? - Королева поднялась с трона, приторно улыбнулась и пошла во главу стола.
  Государыня лучезарно улыбалась послам, совсем забыв о присутствующих в зале, единственная знающая об истинной цели дипломатической миссии, прибывшей в королевство. Совет думал, что им нужна поддержка в войне. Королева же имела информацию, что помимо желания о протекции, они знают о пропаже её сестры. Потому она была в бешенстве, но совершенно не выказывала истинных чувств, лишь изредка бросая многозначительные взгляды на графиню Мергенваль, которая то бледнела, то пунцовела и покрылась испариной. Госпожа Мергенваль заботилась о правительнице, но королева не ценила всякое беспокойство о себе. Отсутствие главной советницы угнетало государыню, а графине было чревато отсечением головы. Но времени на раздумья не было, и потому, судорожно поправляя одежды, Мергневаль обернулась, включаясь в происходящее.
  Послы спешили, и в отличие от большинства вельмож, не разводили длительных дискуссий. Они, нарушая этикет и правила светского тона, опустили все королевские титулы с обеих сторон, и от приветствия сразу перешли к сути своего визита.
  - Ваше величество Лоаломен, король Нурдан, правитель Златодалии, осведомлен о том, что вы никогда не заключаете ни с кем, ни военных, ни политических союзов, ни договоров о сотрудничестве. Но нынешнее положение заставило его обратиться именно к вам. Как известно, армия Эдельбраса и вооружением и количеством превосходит нашу, и мы имеем большие шансы проиграть эту войну, которая условно назначена на пятое число следующего месяца, а оное настанет через неделю. В основном все считают агрессором его величество Нурдана, а фактически это происки Эдельбраса. Не один правитель не пошел бы войной на государство, которое обладает подобной армией и союзами. Эдельбрасцы распускают лживые и грязные слухи, о младшей дочери короля Огарда, приглянувшейся его величеству Нурдану, рассказывают разные несуразицы о нашем королевстве и порочат имена добрых людей. Все эти действия против нас связаны со страхом за свои рудники. Шансы нашей победы, без оказанного вами содействия, меж тем, равны одному к десяти. Мы располагаем определенными сведениями, за которые просим плату в виде союза с нами, и так же, чтобы захваченные территории были под нашими знаменами, поскольку вы никогда не увеличиваете территорию своего королевства за пределами белой стены. А сведения состоят в том, что у короля Огарда, в пленниках находится ваша сестра, кою настигла нежданная хворь, и которой эдельбрасцы не преминули воспользоваться. На то есть улики, в виде показаний очевидцев, и так же воспоминаний некоторых из них, заключенных в магические зеркальные кристаллы. Они у нас с собой, мы ручаемся за сказанное, и вы можете лично убедиться в правоте наших слов.
  Внезапно в зале все утихло. Наступила мертвая тишина. Не слышалось ни вздоха, ни выдоха, и даже музыканты, сконфузившись, перестали играть, резко оборвав ноту.
  В наступившей тишине каждый шорох казался громом, и звук долгим эхом гулял по залу. Четко различалось тяжелое дыхание посла, который жадно глотал воздух, скрежет чьего-то каблука о каменный пол, шелест юбок служанки. Королева продолжала улыбаться, помешивая ложечкой первое, и пододвигая к себе салат. В нем она долго ковырялась вилкой, выискивая волос или иной, столь же "вкусный" сюрприз, казалось, вовсе не придавая значения сказанным словам. Лицо зудело и чесалось от пудры и ожогов. Ей не было неприятно от того, что все взгляды устремлены на неё. Сидящая по левую руку советница, Шелес Мескенэт смотрела наиболее многозначительно, высокомерно и в тоже время серьезно. Королева поморщилась, обернулась к ней, и спокойно произнесла:
  - Вы посмотрите, дорогая Шелес, повар словно чувствовал или предвидел. Никаких подарков. - После чего, добавив в голос чуть больше любезности, и проведя рукой по черным кудрям, накрутив свободно подающий у виска локон, обратилась к послам.
  - Тогда, мы, несомненно, ждем предъявления доказательств и надлежащих проверок от наших специалистов по установлению их подлинности. Я привлекаю троих: Высокочтимую верховную жрицу, госпожу Эрх, обладающую несомненными знаниями в данной области, господина Рэйхенбарга, лекаря, который оценит состояние моей сестры и степень его тяжести, а так же госпожу Марану, чародейку, она проведет исследование с целью проверить, не накладывались ли поверх кристаллов дополнительные заклинания. Если у достопочтимых экспертов не возникнет вопросов, тогда я и маршал - обсудим с вами нюансы. Если же вопросы возникнут - вы покинете Мор-Аравий ранним утром. Сейчас же, прошу к столу, наслаждайтесь яствами, а по окончанию ужина вас проводят в лабораторию.
  Музыканты, словно очнувшись, заиграли вновь. Едва шевеля губами, её величество Лоаломен повернулась к Шелес.
  - По окончанию заседания отдохни, совет пусть тоже восстановит силы. Если проверка пройдет без нареканий, я и маршал послушаем требования этого сраного Нурдану и вникнем во все нюансы. Ближе к вечеру проведем совещание, а к ночи дадим им ответ. Затеяли они войну из-за бабы или денег - меня не интересует, а больше всего беспокоит то, что мне не нравится их присутствие в королевстве, и угрозы моей сестре. Если они хотя бы назовут Белую Леди по имени, прольется кровь. Это я могу обещать.
  Шелес наклонилась к королеве и коснулась её плеча сухощавой рукой.
  - Лоаломен, не вспыли. Я тоже вижу, что эти мужи не способны даже правильно взять меч, и что они не такие уж талантливые политики, коими хотят показаться, но если информация о твоей сестре верна, у нас появятся проблемы, и потому мы будем вынуждены сотрудничать. Конечно, возможно было бы захватить оба королевства, но тогда, потерявшую политическую ценность леди Сартаналь могут убить. Ты знаешь, что случается с ней тогда, когда она болеет. Сейчас Белая Леди твой котенок, Лоаломен. Злой тигренок из гордого племени, но беззащитный. А если ты перережешь этим петухам глотки, то сотрудничество тигров с кудахтающими курами станет обременительным и несподручным. Они поставят ультиматумы, и скопом заклюют большого кота. Мы в двояком положении, и обязаны сохранять эту двойственность: - одаривать лестью прибывших послов, и быть готовыми к шантажу со стороны Эдельбраса. Наша цель спасение твоей сестры - госпожи первой советницы, а не захват этих кусков земли и эдельбрасской принцессы. Не вспыли, Лоаломен, ради Богини.
  Королева ласково положила ладонь поверх руки своего бывшего опекуна, и наконец, улыбнулась истинно и широко, но без радости во взгляде.
  - Мы с сестрой давно выросли, и уже совсем не дети. Я не вспылю, а она никакой не котенок. И ты знаешь, что она опаснее нас всех, вместе взятых, в каком бы состоянии не находилась. Она умеет пудрить мозги и внушать ложные мысли. Её нужно спасать, но ты оскорбляешь её, называя беззащитной.
  Шелес улыбнулась в ответ, и покачала головой.
  - Ты всегда была как мальчишка, но следовало бы ограничить твое общение с солдатами, если бы я имела право. Ты безобразно разговариваешь.
  Они обе тихо рассмеялись, но смех, как и взгляд королевы, получился невеселым и надтреснутым. Лоаломен осторожно сняла руку Шелес со своего плеча, обхватила её ладонями и нежно, быстро прикоснулась к пальцам губами.
  - А теперь, милая приемная матушка, я пойду, отдохну, потому что завтрашний день будет невообразимо тяжелым. Есть ли что-то, что я ненавижу больше вынужденных уступок?
  Советница тонко улыбнулась и молча кивнула. Лоаломен позвонила в колокольчик, что находился подле её руки. За столом во время её короткого диалога с Шелес поднялся шум разговоров и дебатов, его следовало пресечь. Служанки подбежали к ней в мгновение ока, с бумагой, вином, чистыми перчатками и одной Богине ведомо, чем ещё. Правительница молча дала им знак отойти. Похлопала в ладоши, привлекая внимание, и осмотревшись по сторонам, произнесла:
  - Мы понимаем, что поступаем некрасиво, но Мы изрядно устали, к тому же, грядущий день обещает великие решения. Потому Мы вынуждены удалиться в опочивальню. Приятно было видеть вас, чужеземные государи, спасибо и вам, братья и сестры. Что же, господин посол и его свита, повторимся, как только отужинаете, добро пожаловать в нашу лабораторию, куда, вас, конечно же, проведет стража. Так же, если вам что-то понадобится: питье, кровать, еда, девушка или юноша, а может что-то иное, входящее в границы нашего гостеприимства, не стесняйтесь, вы смело можете просить о желаемом. На этом все, аудиенция закончена.
  Королева поднялась из-за стола, ей отодвинули кресло, поправили юбки, и она, с достоинством держа голову и спину, величественной походкой направилась к дверям. Она прошла мимо госпожи Мергневаль, приостановилась и улыбнулась, похлопала её по плечу, что можно было трактовать как "ну-ну", позволила послу облобызать свою руку, и, выйдя за пределы залы, с отвращением и чересчур поспешно швырнула перчатки на золотой поднос, почтительно приготовленный пугливой служанкой, которую она видела утром. Позже, когда её раздели, причесали на ночь, искупали, и таки оставили в покое, она долго сидела неподвижно, изредка моргая, а потом неожиданно стукнула по тумбочке, отчего деревянная конструкция осела. Подняв отломившуюся ножку, она бросила её в стену, комкая дрожащими руками подол сорочки. Высоко поднимая ноги, словно к ступням прилипло что-то отвратительное, женщина дошла до кровати и свалилась на неё как мертвая. Но, не смотря на усталость, ей удалось заснуть только к рассвету.
  
  Послы невольно вздохнули с облегчением, когда их довели до лаборатории и оставили без присмотра, в полном одиночестве. Смотрители-стражи ушли, эксперты ещё не явились. Наконец-то вокруг них не витала тяжелая, гнетущая атмосфера, которая как морок, или подобно непомерному грузу на плечах, давила и удручала их весь прошедший день. Они наслаждались кратковременным одиночеством и тишиной, сдерживали свою, готовую проявиться в любой момент, нервозность. Им не нравилось это государство, столица, замок, королева и члены совета, даже больше - они их ненавидели. Потому что государство было одним из сильнейших во всем мире, и если они провалят переговоры, то вряд ли выйдут за его стены, даже не смотря на просьбу уехать. А если и выйдут, то собственный монарх снесет им головы с плеч. Потому надлежало вести себя чрезмерно осторожно, следить за каждым словом, вздохом или жестом. Кто сведущ в шэ'эндарских традициях, тот знает, какое из наказаний и за что уготовано тому, кто нарушил этикет.
  Город не нравился им тем, что жители были странными, никто не поприветствовал их, не интересовался ими, и не обращал на них внимания. Послов раздражало и коробило, корчило от безразличия, холода и равнодушия исходившего от жителей столицы. Кто-то из людей улыбался, некоторые хмурились, удивлялись, они по-прежнему жили своей жизнью - но враждебность летала и кружила в воздухе, окутывая их словно морок. Они ощутили это от самых ворот, от первого недоброго взгляда стражника, который взирал на них со стены, недобро усмехаясь, и назло медленно и неторопливо опускал мост.
  Королевская курия отталкивала. В ней собрались, по их мнению, высокомерные, не умные, недальновидные вельможи, которые были в основном заняты, прежде всего, своим благополучием. При этом все её члены обладали "острыми зубами", "чуткими ушами" и "проницательными взглядами". Можно догадаться, что они готовились применить их на деле. Казалось, что члены совета обращают на них слишком мало внимания, но послы знали, что это обманчивая и опасная иллюзия, и поддаваться ей нельзя - последствия могут быть самыми непредсказуемыми и ужасными. Наверняка совет уже обладает кое-какой информацией, либо предпримет попытки вытянуть её из послов при других обстоятельствах. Простые расспросы были бы не к месту.
  Королева же им не нравилась особенно. У ученого по имени Гуадэ, по этому поводу было свое соображение, которое он не преминул высказать.
  - Господин посол, не нравится мне все это. Нас готовили ко всему, к любой ситуации, мы владеем разнообразной информацией, но об их королевне то-с, нам известно, к сожалению очень и очень мало-с, и на самом деле все оказалось гораздо хуже, чем можно было предположить. Тетка, что рядом с ней, очень подозрительная особа, я вам скажу. Мне все время кажется, что я в какой-то книжке видел её портрет, но в какой, к сожалению пока не могу вспомнить. Надеюсь, что в ближайшее время память вернется ко мне и думаю, это нам поможет. Совет весь трепещет от страха и трусится в присутствии королевы, а сама она ух как недобро-то на нас смотрела, аж жуть брала, хоть и улыбка на ее лице была слаще меда, ярче солнца.
  Посол в раздражении махнул рукой, медленно и как бы в раздумье проговорил:
  - У королевы Лоаломен всегда такой взгляд, да и какой должен быть взгляд у такого правителя, который управляет самым агрессивным королевством во всем мире? Ты думаешь, он должен быть верным и преданным как у псины, которая валяется в твоих ногах и ждет команду, которую собирается выполнить беспрекословно? Ты, к сожалению, глубоко ошибаешься. Гуадэ, ты должен понять, что здесь на нас все смотрят в первую очередь как на врагов, во вторую как на потенциальных вредителей и шпионов, в третью как на мужчин, а уже в четвертую как на послов. Шэ'эндарцы - злые, особенно их бабы. Они мужиков считают любимцами лжебогов, вечно припоминая фаллические культы. Вот и держат их, словно в насмешку, как осеменителей и для крайне сомнительных развлечений. Так что ничего удивительного в этом нет, Гуадэ.
  Ученый поправил очки, и дрожащим, подлизывающимся голосом продолжил, пытаясь смотреть послу в глаза, с высоты своего маленького роста.
  - Вы хоть видели, какие у неё руки? Там же точно и очевидно проступают мышцы, даже ткань платья не в силах их скрыть! Она воин, поцелуй меня Ун'эрба! Баба воин! Значит и мыслит как воин, и от того все становится сложно и проблематично. Легко ли уговорить вояку, причем агрессивного и искушенного, на союз в нашу пользу? Да и к тому же, мыслит она нестандартно, начитана, умна, должен я сказать, и язык у неё подвешен, умеет говорить как надо. Кто-то точно организовал ей экскурс в политику, научил, как проводить переговоры и предварять свои знания в жизнь, и надо отдать должное - хорошо обучил и подковал.
  Посол хлопнул себя рукой полбу и схватил профессора за горло.
  - Послушай меня, урод. Во-первых, она королева, и обязана разбираться в политике. Во-вторых, она старше нас всех, если наш возраст сложить и умножить на два, а не неопытная, неискушенная девчонка, думающая передком. В-третьих, нас могут слушать, а ты сейчас унижаешь их правительницу, а за оскорбления, нанесенные тобой королеве, они могут насадить тебя и всех нас на пику. А в четвертых - ты что, действительно такой тупой или притворяешься, псиный выродок, что я никак не могу понять, как ты смог добиться звания профессора, и какой идиот предложил включить тебя в дипломатический корпус, а тем более в нашу миссию? От тебя пока толку как от вши за пазухой, то есть никакого, кроме того, что ты пьешь мою кровь и испытываешь терпение.
  Он отпустил Гуадэ и оттолкнул от себя. Толчок оказался неожиданно сильным и если бы на пути не оказался стол, то профессор непременно упал бы. Остановившись, он схватился за горло, судорожно хватая воздух, с какими-то всхлипами и хрипами, непрерывно кашляя, и как раз в этот момент, когда посол, сверля недобрым взглядом ученого, глядел тому в глаза, в лабораторию неспешно вошли королевские посланцы.
  Среди них были высокие мужчина и женщина, и низкорослая девушка, лет пятнадцати. Они вошли по очереди. Первой вошла женщина, высокая, статная, выше посла, тонкокостная и изящная, с гордой осанкой. У неё были мутные, карие глаза и седые волосы, уложенные в простую и незатейливую прическу, однако посол сразу ощутил исходящую от нее силу. Она не согнулась в поклоне, не присела в книксене, не склонила головы. Гласом красивым и певучим, нежным контральто, но в тоже время сухим, лишенным эмоций, словно в горле пересохло, и её мучала жажда, произнесла:
  - Представимся, господа. Я гэррэ Эрх, верховная жрица Призрачной Госпожи, доверенное лицо моррадэ Лоаломен, и мне поручено курирование всех проверок. Если потребуется, я проведу вам приятную процедуру по исследованию ваших извилин на наличие в них лжи с последующим иссушением ваших мозгов, если вы таки рискнете меня обмануть. Если же вы пожелаете рассказать о моих методах самой моррадэ, то я, в таком случае, непременно и обязательно помолюсь Призрачной Госпоже о вашем "благополучии", а мои молитвы она никогда не пропускает мимо ушей.
  После этого, она завела одну руку за спину, а вторую с открытой ладонью протянула вперед, при этом едва-едва наклонила голову влево, и сделала шаг в сторону.
  Вторым вошёл черноволосый, сутулый, чрезмерно худой мужчина, с опухшим лицом и темными кругами вокруг глаз. Он поклонился, и широко, по-юношески, улыбнулся:
  - Я, как вы поняли, эррнэ Рейхенбарг, единственный мужчина среди прелестных дам, и по совместительству лекарь. Поскольку вы не осведомлены о нашем языке, то проведу вам краткое ознакомление с ним, чтобы вы не стояли с такими непонятливыми лицами. Моррадэ - королевский титул, означающий "целованная смертью", гэррэ - "помощница смерти", и одновременно титул верховной жрицы, эррнэ - "доверенный смерти" - то есть лекарь. Ради прекрасного произношения госпожи Мараны, не буду называть её титул вместо неё, но он соответственно означает "смеющаяся со смертью", и является чародейским титулом высшего ранга. Выше него есть только один титул - называющийся арронэ - и им владеет наисильнейший маг королевства, что означает "супруга смерти", так что будьте осторожны с Мараной. Она вспыльчива и, надо заметить, чрезвычайно способная особа. Ведите себя с ней вежливо и не прекословьте. Итак, у меня наименее страшная для вас роль, поскольку я всего лишь оцениваю состояние нашей келле.
  Он, продолжая улыбаться, сделал шаг в сторону. Низкая пухлая девушка, не менее черноволосая, чем предыдущий оратор, едва ли не выскочила вперед, при этом низко и шутовски кланяясь. У неё были почти безумные, мертвые, серого невзрачного цвета глаза и широкий разлет бровей. Она говорила шепотом, периодически срываясь на смех и пряча губы за ладонью:
  - Я уннорэ Марана, она же чародейка, она же просто милая барышня, которой вы симпатичны, красавчики. И я, кстати, не вижу никаких причин, которые могут помешать мне, оказать вам, и другие...более приятные услуги. На данный момент, к сожалению, я должна заниматься изучением и проверкой, не наложены ли на вас какие либо заклинания, и при этом невообразимо скучать. Извините нас за непочтительный прием, милостивые господа, но мы не обременены никакими знатными государственными титулами, не входим в королевский совет и не состоим при дворе Её Величества, а потому вольны вести себя как нам вздумается. Мы слышали ваши приятные для ушей речи, и потому немного изменили тактику наших с вами переговоров. Что же касается гэррэ Эрх, то её титул наоборот, слишком высок, чтобы считаться с вами или лишиться жизни за такой пустяк, как грубые разговоры с чужестранцами. Вы же знаете святош, - она ехидно подмигнула опешившим послам, и пожала плечами: - предъявляйте ваши улики.
  Шок был так силен, что посол уронил сумку к её ногам, а она не побрезговала ее поднять.
  - Ух ты, вы поглядите, пять кристаллов, целых пять свидетелей. Бедняжка келле такая малозначительная фигура, что её перевозку видели аж целых пять человечков. Как ужасненько правдоподобно все это выглядит, верно, гэррэ Эрх?
  Она словно кошка подластилась под руку жрицы, и почти по-кошачьи замурчала:
  - На их поверхности магии нет, будем искать ее по мере просмотра кристаллов. Сейчас я установлю между нами телепатическую связь, и мы вместе начнем просматривать сведения, так услужливо нам предоставленные. А в это время, пока мы работаем, вы котики, ждите, пока мы все просмотрим, обсудим и подумаем, а при необходимости повторим процедуру изучения несколько раз.
  Посол был в бешенстве. Такого отношения к себе он никак не ожидал. Это было кощунственно. Но что ему оставалось делать? Ведь это они приползли с просьбой, такие жалкие и ничтожные, это они преклонили колени, и им ничего не оставалось, кроме того как стерпеть это унижение и непочтительное отношение к себе. Все происходящее напоминало глупый каламбур, и даже будучи наедине, они вели себя по-детски глупо.
  -Вы же наверно знаете, что ваш человеческий жрец, - словно читая мысли посла, проговорила Марана, - отправил телепатическое письмо гэррэ? В нем было послание от Нурдану, в котором он сообщил, что после завершения войны, желает стать вассалом королевы, а вас разрешил сажать на кол, если вы хотя-бы чем-то нам не угодите. Так что можете не сетовать и не жаловаться на плохое обращение с вами, ваших стенаний никто не услышит да и слушать не захочет.
  Марана кокетливо улыбнулась, и зажала кристалл меж ладоней, который стал менять свой цвет: из розового окрасился в багряный, начал ярко светиться и равномерно пульсировать.
  -Внимание, - произнесла чародейка,- Погружение через полминуты, готовимся.
  На проверку кристаллов эксперты потратили четыре часа. Еще полтора они просматривали записи, ещё час совещались шепотом и мысленно, и ещё на протяжении полутора часов задавали вопросы. Закончилась проверка для членов миссии так же неприятно, как и началась. Эксперты направились к дверям, не прощаясь, забирая с собой кристаллы и только у самой двери, жрица обернулась:
  - Помните, о чем я вам говорила? Ни слова.- Она не улыбнулась, не изменила выражения лица, а в голосе пугающе звучало ледяное безразличие. - Проверку вы прошли, сейчас можете отдохнуть в течение часа, а затем королева снова примет вас. Как только вы уладите все вопросы, тогда до вечера у вас будет свободное время, и как сказала королева, не стесняйтесь, просите, о чем хотите, не ограничивайте себя. Сейчас же, я думаю, вам просто необходимо привести себя в порядок, чтобы быть готовыми как к делу, так и к удовольствиям.
  За экспертами двери закрылись с громким хлопком, заставив дипломатов вздрогнуть от неожиданности, и оставив их наедине со своими чувствами, среди которых преобладали страх, растерянность и неуверенность. Посол стер пот с лица и досадливо ударил кулаком по столу, а после повернулся к Гуадэ и с раздражением в голосе произнес:
  - Ты, после всего этого, все ещё считаешь королеву - ядовитой змеей? Ты только посмотри на этих баб, которые только что покинули нас, да они намного хуже и опасней своей королевы! И где это хваленое и обещанное нам шэ'эндарское гостеприимство?! Да с нами обращались как с простолюдинами, как с какими-то проходимцами, хуже того, как с разбойниками. Да и наш король тоже хорош, с этой самой дипломатической неприкосновенностью, ведь он нас, к слову так, ее лишил. Кстати, то, что нам поведали, не было совсем уж неожиданностью, так сказать котом в мешке, потому что, о письме я был информирован, но, к сожалению, не был в курсе его содержания.
  
  На улице стоял жаркий день. Одинокий мальчишка в рваной старой одежде, с чумазым лицом, медленно шел по улице, лениво поглядывая по сторонам. Из-за угла ему на встречу вышел другой мальчишка, не менее грязный и одетый не более опрятно. Встретившись, они остановились, и между ними завязался разговор. Вдруг один из них воскликнул
  - Защищайся!
  Перейдя в атаку, он попытался нанести своему противнику удар по голове. Ему показалось, что удар достиг своей цели, и сейчас его соперник будет лежать у его ног, поверженный и униженный. Однако оппонент сделал плавное незаметное движение, и ушел с линии атаки. Мальчик уже ничего не мог изменить, палка, просвистев в пустоте, ударила по дороге, взметнув за собой облако пыли. Единственное, что он успел заметить, было только то, что перед его глазами взметнулись черные кудри. Перед ним уже никого не было. Мальчишка с удивлением стал озираться и тут же получил удар сзади, по месту, на котором люди сидят. От неожиданности, боли и унижения он подпрыгнул и резко развернулся. Перед ним стоял противник, опирающийся на палку. Он смотрел на него с гаденькой ухмылкой. Насупившись, мальчишка приготовился продолжить поединок и обязательно одержать победу, но тут, словно из воздуха, перед ним возникла белесая фигура человека. Он с удивлением начал всматриваться в нее и с ужасом понял, что перед ним опасная и загадочная принцесса. Он в почтении склонил голову:
  - Вы морратэ уннорэ Сартаналь?
  -Ну да, - нехотя ответила фигура, - это я.
  -Простите нас, принцесса. Если мы с другом чем-то смутили вас, то это не специально.
  Белые брови морратэ уннорэ Сартаналь резко взлетели вверх, а ветер трепал подол платья молочного цвета, обнажая украшенные синяками щиколотки. Рука высокой девушки, она была выше обоих юношей почти на голову, резко прижала ткань к ноге. Другую руку принцесса протянула вперед. На ладони лежал свернутый платок в багряных пятнах.
  - Ваш друг вам не друг, ведь это девушка, и более того, это морратэ Лоаломен. Я принесла ей шелковицы и черешни.
  Юноша страшно испугался и бросился бежать без оглядки, спотыкаясь, боясь остановиться, даже забыв на месте драки свой импровизированный меч. Вслед ему неслись негодующие вопли "друга", который схватил уннорэ за руку, опрокинул принцессу наземь, и уперся коленом ей в плоскую грудную клетку.
  - Опять ты распугала моих соперников? И зачем мне твои черешни?
  Девушка в белом платье, даже не пытаясь встать, только устало смотрела на завоевательницу и "грозную воительницу".
  - Если незачем, то в следующий раз я принесу тебе яд.
  
  Сон оборвался резко. Королева приоткрыла глаза, всматриваясь в силуэт гэррэ.
  - Ну что, как прошло?
  Верховная жрица улыбнулась:
  - Запугали послов до такой степени, что они чуть не обгадились от страха. Сыграли сценку в плохого и хорошего дознавателя, никаких новых тактик, причуд и изысков. Но, к сожалению, информация у них отменная. Свидетелей пять, непосредственно лицо келле видели двое. Личность установлена, болезнь тоже. Предположительно мирэнская лихорадка, та, что поражает печень, но прогрессирует медленно и легко лечится. Состояние больной среднетяжелое. То есть, если они не будут её лечить, а они, конечно же, не будут этого делать, то у неё осталось два месяца жизни, ровно с того момента, как мы её видели, которые она проведет с высокой температурой, в страшных болях и судорогах. Чтобы вылечится, хватит одной недели, снадобья сделают свое дело. Но надо спешить, пока не истек этот двухмесячный срок. Потом будет, как говорится, поздно.
  Королева провела ладонью по щеке, пытаясь то ли заснуть обратно, то ли окончательно проснуться:
  - Что ещё?
  Гэррэ покачала головой:
  - Ничего особого, кроме того, что их король разрешил казнить послов. Миссия поразительно несплоченная, такое впечатление, что в ее состав вошли случайные и возможно неугодные своему королю вельможи. А это наносит нам оскорбление. К тому же, посол невыдержанный и вспыльчивый человек, с поразительно высоким самомнением. Ещё, вас, моррадэ, понизили до королевны, а эррнэ Рейна - до осеменителя.
  Королева усмехнулась:
  - Не думаю, что нас хотели оскорбить. Скорее всего, дело в том, что они считали переговоры заведомо провальными, и не желали терять ценных людей. Решили подсунуть нам протухшее мясо. В любом случае, теперь нас принудили к полноценным переговорам. Передай, чтобы позвали маршала. И, - правительница зевнула, громко клацнув челюстью, затем потянулась и недовольно проворчала - оставь мне кристаллы.
  Королева думала, что ныне её любознательность принесет одни беды, а это страстное, болезненное желание узнать, что сокрыто от её взгляда, основоположник несчастья. Государыня не умела себе отказывать, а потому желала узнать немедленно. На правительницу нахлынул, как волна цунами, разбивая, круша весь этикет, правила поведения, и прочие изыски, всепоглощающий, требующий немедленного удовлетворения интерес. В тоже время, ее начали тревожить какие-то смутные сомнения, в ней затеплился злой огонек тревоги, а в душе поселилось предчувствие грядущей драмы. Прилагая неимоверные усилия, чтобы скрыть, не показать виду, что она испытывает на данный момент, королева, негромко бурча, делала вид, что недовольна пробуждением, и ещё более не рада тому, что в ее покоях находятся посторонние. Она сдерживала себя в желании немедленно выпроводить жрицу, ведь королева всегда отличалась чудовищной нетерпеливостью, и те долгие минуты, пока она была вынуждена ждать и следить за тем, как жрица неторопливо раскладывает кристаллы в педантично ровный ряд по степени важности, считала наихудшими в своей жизни. Гэррэ Эрх почувствовала, как от королевы исходит волна нетерпения, подозрительно взглянула на свою темноволосую правительницу, поклонилась и не спеша вышла из королевской опочивальни. Причины отсутствия выдержки у правительницы были ей хорошо известны.
  Едва за верховной жрицей закрылась дверь, Лоаломен резко подскочила с кровати, швыряя в разные стороны подушки, и подбежав к зеркалу, вцепилась в раму. В спальных покоях, словно легкий ветерок, пронесся звук треснувшего дерева. Королева наклонившись вперед, и замерла в раздумье, невидяще смотря в зеркальную гладь. Затем, словно приняв окончательное решение, она быстро отодвинула панель и вставила первый кристалл-накопитель в специальный паз. По зеркалу заплясали алые блики, подобные пятнам крови, чередующиеся с желтыми и белыми зигзагами, словно молниями в грозу, а затем поверхность покрылась разноцветной рябью, и по ней побежали, одна за другой, едва заметные руны. Правительница опустилась на ковер, скрестила ноги и в ожидании всмотрелась в поверхность зеркала. Её лицо было хмурым, его искажала злая гримаса, глаза полыхали лютой ненавистью и злобой. Она не чувствовала жажды, но во рту собралась кислая, вязкая слюна. Лоаломен в нетерпении стучала кулаком по ковру.
  Как только на поверхности появилось изображение, королева, подавшись вперед, увидела, как арбалетные болты вонзаются в лошадиный круп, как породистый белый конь сбрасывает седока, как бедное животное варварски добивают камнями, смеясь и глумясь, крошат ему суставы и череп. Она видит, как стражи эдельбрасской границы, закончив расправу с лошадью, схватили упавшую женщину, неестественно выворачивая ей руки, и поволокли вслед за собой тело, словно это выпавший из гроба труп. Вот перед ее взором бледное, измучанное, грязное, с подтеками крови, покрасневшее лицо её келле. Королева видит, как хаотично двигаются под веками глазные яблоки, чуть-чуть отвисает нижняя губа, как еле заметно вздымается грудь, как под пальцами стражей, на тонкой и нежной коже, проявляются уродливые синяки.
  Уже давно погас экран, от поверхности зеркала исходит только слабое матовое свечение, но королева не замечает ни его, ни того, что закончила просмотр кристалла. Ее синие глаза потемнели от переполнявших ее душу злобы и жажды мести, желания, дабы негодяев, посмевших поднять руку на келле, настигла самая страшная и неотвратимая кара. Королева придумывала все новые и новые ужасные казни и пытки, которые должны были выпасть на долю похитителей. А когда лучше это делать, как не во время войны? Правительница всегда любила войны, они были для неё как игрушки, веселая забава, интересное развлечение. Но тут она осознала, что её близкому человеку угрожает смертельная опасность. Враз исчезло и испарилось, словно утренний туман под лучами солнца, прежнее чувство, которое вызывала война. Злость и ненависть черной волной накатили на нее, оглушили и потащили во мрак мщения. От сжигающей ее ненависти сдавило грудную клетку и стало нечем дышать.
  Неожиданно королева к своему стыду поняла, что она ощущает себя обиженной женщиной и что ее покинули привычные ощущения - воина и правительницы. Эти новые чувства вызывают в ней протест, яростное, всё сметающее на своем пути бешенство. Потому что она не считает себя женщиной, слабой, плаксивой, остро переживающей. Лоаломен чувствует, как ярость переполняет ее, как тело охватывает злая дрожь. В её голове стремительным роем проносятся воспоминания, одно из них особенно ненавистно ей, и всякий раз, когда ее охватывает злость, в ее сознании встает и не исчезает, как не старайся, именно оно, такое въедливое и навязчивое. Перед ее глазами встают горы трупов на поле брани, кубки с вином на пире в честь победы над врагом, то, как она с воинами, находящимися под её командованием, забавляется неудачными попытками чужестранных бойцов сдержать натиск ее армии, которая словно ураган сметает преграду за преградой.
  Она не чувствует в себе ни вины, ни стыда за всё совершенное ни ранее, ни ныне. Но, тем не менее, Лоаломен хмурится, опустив голову, стеклянными глазами с широкими зрачками смотрит вниз, и восстанавливает в памяти последовательность событий в битве за крепость Эррг до мельчайших деталей.
  В памяти, словно информация с кристаллов, мелькают, сменяя друг друга, обрывки воспоминаний. Боль от раны на бедре, шелковый плащ с королевским гербом, так надежно укрывавший её доспехи от дождя, а после искалеченный дырами от стрел и порезами от ударов мечей. Изорванный копьями и топорами, испачканный в грязи и крови, своей и вражьей. Как она, почувствовав присутствие постороннего за спиной, резко оборачивается, с бешеным взглядом и воплем, чтобы нанести неотразимый удар, и к своему ужасу узнает келле, сидящую на белой лошади. Конь встает на дыбы. Советница испуганно вскрикивает, и, не удержавшись в седле, падает в грязь, ей под ноги. После чего медленно поднимается, трижды поскальзываясь на ровном месте, держит ушибленное плечо, вся мокрая, серая, некрасивая, в грязной одежде, и с измазанным грязью лицом. Келле вытирает глаза, но не осмеливается их открыть. С того момента королеву постоянно стало преследовать чувство страха, возможность потерять свою первую советницу. Её руки дрожат. Она хочет попросить прощения, но вместо этого отдает приказ по возвращении в замок посадить советницу в темницу на двухнедельный срок, за то, что она нарушила правила, и в очередной раз сбежала от своей свиты. Советница кривит губы, и посмотрела бы на королеву с упреком, но залепленные грязью глаза не позволяют ей этого сделать. Её светлые брови сведены к переносице, это стало заметно лишь потому, что на них грязь, и они не сливаются по цвету с кожей. Она озвучивает королеве решение совета, одновременно с этим, словно перебирая воздух пальцами, а затем, помолчав, спрашивает:
  - А знаешь ли ты, что о тебе говорят народы, живущие в чужих землях? Они пугают тобой своих детей. Говорят, что ты чудовище, которое обязательно украдет их из теплых постелей и отведет в мертвый лес, где они сгинут, и не будут знать радости. Но ты же ведь нисколько не чудовищна, да, эгоистична, жестока, но не ужасна. Ты, моя королева, не верь этим слухам. Они крестьянская банальность и оных же скудоумие. Но, умерь свою ненависть и жестокость. Чужестранцы передают друг другу из уст в уста, цитирую дословно: Она как жестокий ребенок, воспринимающий всех и все, как угрозу ей самой, а от любой опасности избавляющийся быстро и безжалостно. Войну принимает за забаву. Не изуверствует, но не считает жертв. Её воины не грабят, не насилуют, но не оставляют никого в живых. Для неё война - желанная страсть, алчная цель которой - победа. Она не достойна венца. Всегда помни, что всеобщий страх - вызывает не любовь, а ненависть. Когда-нибудь ты столкнешься с такой войной, в которой смех покинет тебя. Не возненавидь сама себя, когда станешь старше. А сейчас, пусть нас ненавидят все, потому что ненависть удел слабых и побежденных, моя королева.
  Королева непонимающе посмотрела на келле, снисходительно улыбнулась, сдувая прядь с лица, потому что первая советница редко поучала её, и именно эти слова показались ей забавными и милыми. К тому же советница не была менее жестокой или более мягкосердечной, чем она сама. Это был единичный случай столь длинного монолога из её уст. Тогда королева засмеялась. Но, тем не менее, Лоаломен почувствовала, что слова, произнесенные её советницей давным-давно, только сейчас укололи поражающе остро.
  Окончив предаваться воспоминаниям, королева поднялась с ковра, подошла к столу, взяла в руку колокольчик и позвонила. В спальню немедленно вошел секретарь.
   -Вызвать ко мне телепата, - велела она ему. Явившемуся магу королева продиктовала текст:
   - Срочное послание Его Величеству Огарду от королевы Лоаломен. Мы получили в свое введенье документы, которые изобличают и обвиняют Вас в организации и похищении леди Сартаналь. Ваши действия, оскорбительны для нас и вынуждают нас к нападению. А посему мы требуем незамедлительных объяснений.
  Телепат отправив послание королю Огарду, собрался покинуть спальню королевы, но та остановила его.
  -Оставайтесь здесь, я хочу знать ответ немедленно.
  Спустя десять минут телепат неожиданно вздрогнул и, опустив голову, тихо проговорил:
  - Ваше величество, не велите казнить. Предоставить объяснения Вам отказано, причину они не указали и не пояснили, просто оборвали связь на полуслове.
  - Ну что ж. - Королева поправила пояс, и плотнее укутавшись в халат, произнесла, - это их дело. А этим, так сказать, "нашим" послам, так и хочется дать хорошенько под зад, что бы оправдать и не нарушать легенды о шэ'эндарском гостеприимстве. В бездну все сожаления, которых нет. Эдельбрасцы умрут, а я буду веселиться.
  
  Наступил вечер, и послы, с тяжелым сердцем собирались на прием к королеве. Впереди их ждала пугающая неизвестность. Раздался негромкий стук в дверь и на пороге комнаты появился слуга, который известил, что правительница уже давно ждет их на аудиенцию и готова дать ответ. Медленно поднявшись, послы в тревоге за свое будущее, неуверенной походкой пошли за пригласившим их человеком. Идя по коридорам замка, они чувствовали на себе неприязненные, порой враждебные взгляды и видели злорадные ухмылки. Их тревога за свое будущее и жизнь все возрастала, но где-то в глубине их сердец теплились маленькие огоньки надежды. Когда они достигли залы, двери стали медленно открываться, и они услышали, как мажордом громко произнес:
  - Ваше Величество, послы из Златодалии.
  Глубоко вдохнув, послы, словно кидаясь в ледяную купель, прилагая громадные усилия, заставили себя сделать шаг вперед. И сразу же остановились, оторопело оглядывая зал. Вместо ожидаемой встречи с угрюмыми, чванливыми членами совета они увидели столы, накрытые всевозможными яствами и напитками, за которыми сидели незнакомые люди во главе с королевой. Вокруг них сновали слуги, чашники и стольники. Послы почувствовали себя обманутыми, и уже собирались развернуться и уйти, но страх за провал миссии остановил их.
  Королева, как ни в чем не бывало, будто никогда прежде не видела членов дипломатической миссии, принимала их с невозмутимым видом. Послы обескураженно оглядывали зал, их поражало богатство, великолепие, и невиданная роскошь помещения. Место торжества отличалось невиданным убранством. Длинные столы поскрипывали от тяжести блюд, когда на них ставили новое и безупречно украшенное яство. Под золотой посудой лежали красные в росписях скатерти. Тысячи витиеватых свечей ярко освещали помещение. Но все казалось пугающим и неуютным. Особенно угнетали потолки, на которых из-за их высоты, невозможно было рассмотреть роспись, а лишь клубящуюся тьму, тяжелые шторы, за которыми не было видно времени суток и легкие, чрезмерно откровенные одежды гостей. Взгляды присутствующих были устремлены на опешивших мужчин, которые вместо ожидаемой, почти уединенной встречи, столкнулись с помпезностью. Они осознали, что королева дважды обманула их. Вчера, обещая пир, она приняла их в Совете и сегодня, когда вместо приема в Совете, устроила пир. Музыканты негромко играли красивые мелодии.
  Послы поняли, что на этой встрече присутствует не только малый совет, но и большой, а так же множество придворных. Если сосчитать слуг, а не только аристократов, то в зале была, как минимум, тысяча душ. В сердцах дипломатов залегли страх и обида, которые они спрятали за улыбками, когда к ним подошли слуги и провели их к предназначенным местам за столом. В этот момент герольд вновь объявил дипломатов, а стольник уже предлагал различные блюда, подавая сигналы чашнику, чтобы тот нес вино. Послы сели на указанные места, и заметили личную королевскую охрану, а так же писца, который сидел недалеко от них, приготовившись увековечивать любое сказанное слово. Королева сидела в платье, темно-синем, как ночное небо, её глаза издалека казались черными, а тяжелое серебряное ожерелье, инкрустированное большими опалами, лежало на груди, зловеще поблескивая в трепещущем пламени свечей. Ей то и дело подливали сока или вина, а она скучающе посматривала по сторонам, изредка улыбаясь, когда лорд великий камергер склонялся к ней, объявляя подходящего к ней вельможу, а близстоящие господин или дама - целовали ей руку, приветствуя. На фоне одежд остальных людей казалось, что она одета наиболее строго, невзирая на глубокий вырез.
  Сама же она украдкой поглядывала на послов, вспоминая все, что произошло с момента прибытия миссии в Шэ'эндар. Сколько душевных сил она потратила, слушая распри в Совете, во время обсуждения сложившейся ситуации. Вспомнила, как издевалась над послами, держа под руку маршала, на протяжении изучения разложенной на столе карты, с планом вторжения в Эдельбрас ее армии.
  Правительница с усмешкой вспоминала и то, как послы смотрели не на карты и слушали не маршала, а с напряженным любопытством заглядывали в ее глубокое декольте или безбожно клевали носом. Самому низкому из них, тому, кто был в очках, кажется - думала правительница - Гуадэ, не повезло больше всех. Она знала, что он не принят в команду и потому чувствует себя изгоем. Из какого-то неправильного сочувствия, она усиленно с ним, как бы ненароком, заигрывала. То подмигнет, то проходя мимо - коснется плеч, и, видя как тот краснеет, все больше и больше шалила, еле сдерживая хохот, готовый вырваться наружу.
  Сейчас она устремила пристальный взгляд на маршала, прикрывая нижнюю часть лица веером. Маршал же лишь покачал головой в ответ, при этом снисходительно улыбаясь. Королева считала его другом, и не рассердилась на него за такое непочтительное обращение.
  Маршал думал, что королева ребячится, но потом понял, что она находится в состоянии сильного волнения. Королева была на пире в честь миссии из Златодалии и понимала, что ей нельзя вести себя как на бранном поле, давая волю своим чувствам. Сейчас ей надо было держать себя в руках, подавлять свои эмоции, не выпускать их на волю, не обратится страшной бестией, с ужасающей всех гримасой на лице, а то о ней вновь будут слагать страшные песни и баллады.
  Маршал был знаком с правительницей с самого детства, они выросли вместе, часто тренировались в паре, и точно знал, что с тех пор она не только окрепла, но и повзрослела, и нынче сможет справиться со своими чувствами. Раньше, когда она была недовольна, то могла опрокинуть в бешенстве стул, сбросить со стола блюдо и разразится гневным криком, могла бы казнить любого за неугодное слово, но она повзрослела, и наконец, разобралась в необходимости и предназначении манер. Больше королева не сбегала от своих советников, не действовала кровожадно и необдуманно, лишь бы показать миру свою силу. Не ставила за цель безоговорочное подчинение. В ней угасла жажда тиранства, что много лет не оставляла её в покое, и теперь народ полюбил её ещё больше. За стенами королевства - её всегда будут называть шэ'эндарским монстром, и этого не изменить. Она монстр, поглощающий и сжигающий страны, но, тем не менее, лучшая правительница, потому что она любит свой народ, и заботится о нем. Народ отвечает ей взаимностью. На других ей плевать, потому что невозможно творить добро для всего мира. Лучше приносить ощутимое добро одним, чем мифическое - всем. Маршал гордился своей правительницей.
  Послы получили свой ответ, когда окольничий подошел к ним, и проговорил:
  - Господа послы, королева изъявляет желание оказать поддержку вашему государству. - С каждым словом окольничего, королева все больше увлекалась ребрышком, послы же замерли, а разговоры в зале прекратились. - Условия союза содержатся в этом письме, и предназначены вашему монарху. Приятного вечера.
  Послы смотрели на письмо, скрепленное тяжелой сургучной печатью, на которой был четко виден герб Шэ'эндара.
  Маршал же смотрел на них, и как ранее королева, вспоминал минувший день. У правительницы попросили всего лишь флот и часть войск, даже оставляя их под королевским командованием, и часть вооружения для собственных людей. Златодалия же становилась вассалом Шэ'эндара, передавала остальную информацию о советнице, платила шэ'эндарцам за их участие в боевых действиях, и отдавала долю из добываемых опалов до истощения шахт. Пользуясь молчанием, окольничий обратился ко всем присутствующим:
  - Её величество объявляет войну Эдельбрасу. Мы поднимаем знамена, стяги и хоругви. Зал разразился аплодисментами.
  Послы же отметили ещё одну странность этих земель, перед тем, как напиться и предаться развлечениям. Все господа и дамы здесь немногословны, не произносят длинных слащавых речей, а просто радуются предстоящей войне как дети новой игрушке. Неужели они столь кровожадны? Отчего шэ'эндарские традиции столь чудны? Может, эту советницу так сильно любит народ? Или все дело в любви к королеве и солидарностью с её решениями?
  Правительница встала, в своем темном платье и горностаевой мантии, приняла поднесенный на подушке парадный меч, и подняла его вверх. В зале поднялся почти варварский крик. Начиналось безумство.
  - Мы выдвигаемся послезавтра, и движемся в сторону Сурьеррского порта. Оттуда - переправимся в Эдельбрас на кораблях. Благослови нас и воинов - Богиня. - Королева лучезарно улыбнулась, но тут же нахмурилась.
  - Благослови и храни обеих леди Сартаналь, - вторил зал под звон хрустальных бокалов.
  Однако служанке, до этого пристально следящей из пустого помещения за тем, что творилось в зале, не удалось услышать пожелания удачи и здравия. Она должна была, по обычаю, преподнести королеве перчатки, но не успела этого сделать, потому что кто-то зажал ей рот платком, и, вдохнув ароматный воздух, девчушка провалилась в небытие. Темная фигура подала сигнал остальным присутствующим и те понесли девушку по тайным ходам замка, исчезая за каменной стеной. Оставшаяся фигура, заняв место служанки, неразборчиво прошептала:
  - Во всем виновата только ты, королева. И отвечать - тебе.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"