РЫНОЧНАЯ ЦЕНА СЧАСТЬЯ В ЭПОХУ СЕКСУАЛЬНОЙ РЕВОЛЮЦИИ
"Помните о смерти, ибо смерть
является величайшим благом
для всего живущего на Земле"
Филосовская фраза.
"Не дай Вам Бог жить во
Времена Великих
исторических
потрясений"
Философская фраза
"В девяностые годы в Росси появилось поколе-
ние молодых, которое свое сексуальное зна-
комство с противоположным поломс начинали
через просмотр порнофильмов. В результате
чего у них полностью или частичео терялась
способность к духовной близости с противопо-
ложным полом, и они становятся способными
лишь только на физиологические контакты
друг с другом. То есть, в своих половых свя-
зях они переходят на уровень животного мира"
Заумная фраза из неизвестного источника
ЧАСТЬ 1-я
ПРОЗАЖИЗНИ ВО ВРЕМЕНА СОЦИАЛЬНЫХ
КАТАКЛИЗМОВ
"Жизнь - есть способ
существования белковых тел.
. Жизнь - это физиологическое
существование человека и животных"
Выписки из философского словаря.
Предисловие
-- Слушай, Палыч, а ты людей убивал?
-- Да, приходилось.
-- Просто так убивал? От делать нечего?
-- Просто так я не умею убивать.
-- Тогда что ж - за деньги?
-- Да, за деньги...
-- Убивать за деньги - это же бесчеловечно?!
-- Может быть, но - это моя работа....
-- Работа - убивать людей?!
-- Да, моя работа - убивать людей. Ведь я - киллер. А киллер - это убийца. Но убийца - по должности. А не по своей человеческой сути. Как человек, как личность - я не люблю убивать. Убивать мне приходится по своей должностной инструкции.. Меня приняли на работу в качестве специализированного убийцы. Убийцы по заказу. Так ска-зать - по вызову. Есть девочки по вызову; есть мальчики по вызову.. Они оказывают сек-ксуальные услуги, выполняют сексуальные заказы. А я - убийца по вызову , по заказу. По сути - мы одно и то же. Отличаемся только деталями выполняемой работы. Причем, ра-боты нам навязанной по контракту., Работы - обязательной, но не - любимой. Точнее, не обязательно - любимой.Противно, конечно, бывает, противно, но - платят-то - хорошо.
-- А меня ты смог бы убить?
-- А почему бы и нет, если закажут...
-- Если - закажут?!.
-- Ну, а как же иначе? Я же просто так не убиваю. Убить - это моя работа...
-- А за сколько бы ты меня смог убить?
-- Слушай, Олег Юрьевичь,, кончай ерунду городить. Здесь все зависть от того, как тебя закажут.
-- Не понял, объясни.
-- А что здесь может быть непонятного!!! Если тебя закажут, как начальника отдела нашей фирмы - это одно! Если, как мужа твоей сбежавшей жены - это другое! Ес-ли просто, как Олега Юрьевича, кому-то где-то помешавшему в чем-то - это третье, со-вершенно непохожее на первых два.... Что здесь может быть непонятного?! Элементар-нейшие вещи!. Дуракам - и то яснее ясного!.
-- У вас что - расценки за услуги?!
-- Ну, расценки - не расценки, а ясность полная уже - есть...
-- Так за сколько ты бы меня согласился убрать?
-- Слушай, кончай, Олег, этот идиотский разговор. Зачем ты его затеял?!
-- А затем, чтобы заказать тебе собственное убийство..
-- Тебя убивать я не стану даже за миллион долларов...
-- А за сколько бы согласился?
-- Слушай - пошел ты .. к этой самой...матери..
-- Подожди, Палыч, а если я - серьезно...
-- Что - серьезно??!!!
-- Серьезно попрошу тебя меня - убрать. За сколько - согласишься.?!
-- Ну, если серьезно - на миллион ты не тянешь.. Мелковат слишком.. Не та фигура, за которую ведут торг.. Но - тысяч на пятьдесят, пожалуй - потянешь. И то - с натяжкой, с грома-адной натяжкой.. Больше на то, чтобы конце спрятать. А так - красная цена тебе тысяч десять, ну - двадцать. Двадцать пять. Не больше..
-- Хорошо, Палычь, я тебя даю двадцать пять тысяч долларов наличными И ты убери меня... Очень и очень убедительно прошу. Только попроще, чтобы без осо-бых му-чений.. Мучиться жить - это я уже проходил. И это мне уже до чертиков надое-ло. До не-возможности. Не хватало, чтобы и умирать еще в муках.
* * *
Странное ощущение испытывал Олег, глядя на свои счета в банке, когда сни-мал деньги с банкомата на повседневные расходы. Счета росли невероятно. И никакой связи между своей деятельностью в этом банке и своими, постоянно растущими счетами он не видел и не находил. При всем своем желании. Связи не было никакой. Деньги на его счета просто сыпались с неба. Сыпались независимо от его усилий или же результа-тов его работы Сыпались и сыпались в буквальном смысле этого. слова. И их количест-во совершенно от него не зависело. Ни от его возможностей, ни от его желаний... Поэтому на все эти деньги он смотрел совершенно - равнодушно. Не мог смотреть иначе. Никак не мог. Они были не его, а непонятно чьи. Хотя и считались - его. В общем - чужие. Чужие деньги. Не его. Не им заработанные. А кем-то ему для чего-то подброшенные. И "подбрашиваемые". Причем, "подбрашиваемые" постоянно. Каждый месяц. Каждой вто-рой пятницей каждого текущего месяца. А потому - унизительные. Дурно и препротивно пахнувшие....
Он был не такой уж и дурак. Он прекрасно понимал суть происходящих вокруг него дел. Все-таки два высших образования. Одно - техническое, МЭИ-шное, по советс-ким меркам- очень и очень престижное.. Другое - экономическое. Пусть даже и заочное. Он его получил в памятные девяностые, когда фирма, на которой он работал в знамени-тых Подлипках - рухнула. И надо было всерьез думать, как дальше жить. Он устроился по знакомству менеджером в какую-то брокерскую фирму, которая занималась "черт знает чем", а точнее - продавала за рубеж все, что можно было продать. Успешнее всего шла продажа металлолома. Где его можно было брать? Да где угодно! В одном Подмосковье стояло полу работающими или совсем неработающими сотни заводов и предприятий. Ес-ли не больше. На всех заводах - тысячи единиц бездействующего оборудования. Никому не нужного. И самого-самого разнообразнейшего. И нынешние владельцы этих предприя-тий, если только подобных людей можно было бы назвать владельцами, было согласно их продать или просто уступить за бесценок кому угодно. Чтобы хоть что-то еще сорвать со своей бездействующей и вконец умирающей недвижимости и положить в собственный карман. Лишь бы только за "наличку". Так было проще. Проще для всех. И для фирмы, и для хозяев предприятий. Им, "новым хозяевам", так было проще прятать концы. Когда на-личка, да еще из рук в руки, то потом уже не страшны ни налоговики, ни милиция, ни ни-какие новомодные современные аудиты, а по старому - просто ревизоры.. .
Командовали фирмой два брата близнеца Николай и Павел, два крепких, широко-плечих и коротконогих молодых человека, крутолобых и бритоголовых, с насмешливым прищуром светло-серых, ничего не выражающих и каких-то пустых, словно бы искус-ственных, нечеловеческих глаз. Оба - москвичи, бывшие инженеры, закончили в свое время СТАНКИН и работали оба на "Красном пролетарии" в цехах старшими мастерами.
Их отец работал в одном из Министерств Союза, занимавшемся электронной про-мышленностью. Как раз той самой, что рухнула в середине 90=х в одночасье . Слишком уж далек был уровень выпускаемой в стране электронной техники, включая бытовые теле-визоры, от международного уровня. И громадные корпуса знаменитого объединения "Ру-бин" оказались никому не нужными, и были проданы с молотка за унизительно мизерную цену, практически за даром.. Новые хозяева этой недвижности были людьми практичны-ми и быстренько организовали демонтаж всего существующего в корпусах технологичес-кого оборудования, чтобы сдавать освободившиеся площади под офисы различным тор-говым, посредническим и представительским фирмам, которых расплодилось в те годы в Москве "видимо-не видимо". Естественно, что сдавались под офисы и склады только лишь рабочие площади помещений в бывших производственных корпусах , то есть, сте-ны и воздух в стенах, а ремонт и благоустройство этих помещений оставался уже за сами-ми арендаторами. Потому что воздух Москвы для арендаторов стоил очень и очень доро-го. При этом, чем ближе к историческому, географическому и политическому центрам столицы - тем дороже.и дороже.. А корпуса бывшего "Рубина" находились в очень выгод-ном районе Москвы. Пусть не в самом центре, но очень близко от него И подъездные пути удобны. . Как раз то, что именно и нужно для торговых и представительских офисов..
Москва тех времен перестала производит товары и вовсю начала торговать. При-чем, торговать не своим чем-нибудь отечественны, а обязательно - импортным. За рубеж везли сырье: металл в виде металлолома, лес, уголь, нефть и газ. А з рубежом покупали в основном продовольственные товары, одежду, парфюмерию, бытовую электро- и сантех-нику. Причем, брали за рубежом все подряд, самое низкосортное и давно уже вышедшее из употребления, Подчистили и подгребли все товарные помойки Европы.
Главный принцип российских новоявленных торгашей в то время - попроще, по-дешевле и побыстрее. Все то, что не подходит для избалованных европейцев, для родных земляков - сойдет. Не дворяне, не баре -проглотят и это! Да еще и спасибо скажут А так как свое собственное производство подобных товаров было в стране уже практически сов-сем свернуто, то объемы закупок за рубежом росли невероятно. И фирм посреднических для организации подобных закупок требовалось все больше и больше. И каждой подобной фирме, естественно, требовались площади под офисы, под складские помещения. Вот тут-то и выплыли новые хозяева "Рубина" со своими великолепными многоэтажными корпу-сами бывшего Советского производства бытовых телевизоров и оборонной электроники.. Причем, корпусами современными, отапливаемыми, светлыми и просторными. Надо толь-ко постараться побыстрее освободить эти корпуса от старого исторического хлама - нену-жного теперь никому технологического и производственного оборудования. И - все! И пожинай плоды, балдей на лаврах,. греби с арендаторов плату за помещения! Не жизнь на-ступает, а - сплошная малина. Ничего не делаешь - а деньги гребешь лопатой! Ура-а-а!
Для этой цели на "Рубине" была создана специализированная фирма со штатом свыше сотни работников, которые-то и должны были порезать на определенные мерные куски все металлическое в заводских корпусах, предназначенное ранее для производства Советской электроники, рассортировать, упаковать, погрузить в вагоны и отправить за рубеж в качестве металлолома. Объем предстоящей работы - колоссальнейший. Одного черного металла было запихано в эти заводские корпуса - несколько тысяч тонн.. А еще- "цветнина"! Медь, алюминий, титан, нержавейка, "спецспоавы". Конвейеры, конвейе-еры, целые километры конвейеров по всем этажам; многометровые трубчатые термичес-кие печи и тоже с конвейерами, различного рода магазинные питатели, вакуумные уста-новки, километры воздуховодов и электрокабелей и бог знает еще чем, не слишком уж понятным для непосвященного человека, были напичканы эти многоэтажные громады за-водских корпусов. Плоды напряженного когда-то труда тысяч советских инженеров и ра-бочих, а теперь - никому вот не нужное. А потому - под нож, под лом, под газовый и плазменный резаки. Смена эпох! Ломай, круши - революция пришла! А революция, пусть даже и бархатная, не кровавая - всегда рушит. Всегда! Но не всегда успевает научиться строить и восстанавливать. Потому что строить и создавать - гораздо труднее, чем ломать и вовсе не так эффектно.
Отец устроил обеих своих сыновей в эту фирму в качестве прорабов. Они -то и руководили всеми этими работами по очитки бывших производственных корпусов от всех видов их прежней производственной деятельности. И, надо сказать, что справились они с этой, не так уж и простой работой, не плохо. Не плохо. Даже - больше. Они оказались не просто руководителями среднего звена, добросовестно, выполняющими поставленную пе-ред ними задачу. Не-ет,.они оказались мыслящими руководителями. И сделали из всего происшедшего с ними очень даже далеко идущие выводы. Для себя, конечно же. А вы-воды были просты до гениальности. Зачем работать на какого-то дядю, когда можно ра-ботать на себя. Действительно - зачем?!..
С помощью отца они организовали свою фирму, закрытое акционерное общество с ограниченной ответственностью под названием ЗАО "Промметалл" и заключили ряд кон-трактов на производство демонтажных работ по изъем бездействующего оборудования на других объектах Москвы. Благо, что спрос на подобные работы в Москве был огром-ный и постоянный . И как только закончилась зачистка корпусов на "Рубине", они пере-ехали с частью бывших своих рабочих на новый объект. И - пошло, поехало. Фронт ра-боты фирмы непрерывно расширялся, перекинулся на Подмосковье и далее - на Евро-пейскую часть России. Фирма богатела и расширялась.
Методика работы ребят с клиентурой особым многообразием не отличалась. Они приезжали на завод, договорившись заранее с руководством, чаще всего с Генеральным директором, о встрече, и предлагали ему кругленькую сумму за вывоз с территории пред-приятия бездействующего у него оборудования. Быстренько составлялся перечень этого оборудования, заверялся актами о его списании и... работа начиналась. Очень даже часто эту бумажно-канительную работу по составлению списков и оформлению актов списания оборудования руководство предприятий доверяло самой же фирме, производящей вывоз этого списанного оборудования. То есть, самим братьям Так это руководство было обра-довано неожиданно свалившимися на их голову дармовыми этими деньгами, что совер-шенно не касалось их деятельности на своей территории. Что ребятам было и надо. Имея в арсенале "наличку", они делали на предоставленных им площадях все, что хотели, что считали для себя нужным и необходимым. Поэтому объемы вывозимого ими с предприя-тий металлолома обычно на много превышал разрешенный. Но это уже никого особенно и не интересовало. Все - были довольны. Все - были рады. Металл за рубеж тек рекой. И деньги на счета фирмы - тоже..
Особенно прибыльной для фирмы была их работа на бывших "химхаводах" стра-ны. Здесь шла речь о "нержавейке" и цветных металла. А они за рубежом ценились очень даже здорово! И здесь братья не считались ни с чем. Шли на все, чтобы обанкротить еще теплящиеся предприятия и потом просто-напросто их купить. А став их собственником, закрывали производство и увольняли еще оставшихся рабочих. Власти смотрели на все происходящее равнодушно спокойно. Что поделать - рыночная экономика.! А рынку всегда сопутствует постоянный передел собственности. Этим рынок и живет. Правда, они, эти представители власти, не знали или не хотели знать, что в цивилизованных странах передел собственности никогда не происходит хаотично, и идет всегда при жесточайшем контроле государства. И никогда не противоречит интересам самого этого государства.
Но...есть же народная мудрость, говорящая о том, что нет на свете более глухого человека, чем тот, который не хочет слышать. Так и здесь. Власть ничего не хотела видеть там, где ее представителям выгодно было ничего не видеть. Так братья остановили Реу-товский, Доргомиловский, Рязанский и целый ряд других крупных химических произ-водств Центральной России. Не получилось у них ничего с Воскресенскими и Новомо-сковским химическими заводами. Зато они приобрели мощнейший Архангельский химии-ческий и Архангельский целлюлозно-бумажный комбинаты. Сколько они оттуда вывезли металла - сам Бог, наверное, не знает. Но - много! Очень много! Пароходами вывозили. И страшно подумать - сколько вывезли! Потому что на обеих этих комбинатах работало в Советское время свыше 50-ти тысяч человек! Таковы это были громады!
А потом они через министерского папу узнали о предстоящем закрытии по требо-ванию НАТО громадного подземного хранилища ракетного топлива и ядерных боеголо-вок для баллистических ракет под Костромой. Немного подсуетились и почти за так при-обрели его. Хранилище это даже не стали взрывать. Точнее - взорвали основной и запас-ной железно-дорожные въезды. Взорвали так, что НАТО-вские спутники зарегистриро-вали взрывы. Но аварийный въезд - остались. И даже осталась аварийная автономная электростанция. Это была сумасшедшая удача - несколько тысяч тонн нержавеющей ста-ли, алюминия, меди, титана, никеля в виде трубопроводов и емкостей! Не считая обыкно-венной "черняшки" и десятков километров "электрокабелей"! Такое бывает раз в жизни! Упустить тако шанс - для этого надо быть круглым идиотом! Если - не хуже!. А они иди-отами не были никогда.
. Вот тогда-то и попал к ним Олег. Случайно. Знакомый еще по Подлипкам один коллега инженер туда устроился после закрытия их экспериментального цеха. Знакомый имел рабочую специальность "газоэлектросварщика" и занимался резкой металла при де-монтажных работах. Резал всем, чем придется. И газом, и сваркой, и "плазмой".И даже кислородным копьем, если бетон надо было располосовать Работа была тяжелая, доста-точно грязная и вредная, но заработок был по тем временам даже очень неплохой. И он был доволен. И рекомендовал туда Олега.
А.время для Олега тогда было очень трудное. С новой работой ничего стоящего не получалось. Перебивался случайными заработками. Даже грузчиком приходилось в ма-газинах подрабатывать.. Ведь есть-то хотелось почему-то каждый день. Жена, с которой он связал свою жизнь еще со студенческих лет, махнула на все рукой и пошла к подруге на рынок. За товаром ездили сначала в Польшу, затем - в Турцию. С отчаяния Олег ки-нулся в экономический институт Ведь рыночная система - это же экономика, экономика и еще раз экономика .Во всяком случае, ему тогда так казалось С налета он сдал вступи-тельные экзамены на одни отлично и был зачислен. И от жутчайшего душевного смяте-ния, от страшной тоски, от элементарного ничего неделания и наличия большого коли-чества свободного времени он рванул общий курс досрочно аж за три года вместо поло-женных по закону пяти.
Вот тогда-то он и встретил этого бывшего своего помощника по Подлипкам, ко-торого когда-то учил писать НИР-овские отчеты и заявки на предварительные изобрете-ния. Тот и предложил Олегу пойти к ним на фирму. Олег, не раздумывая, дал согласие. Ему больше ничего и не оставалось. Выбора-то у него н е было никакого. Альтернатива полностью отсутствовала Хорошо хоть сюда, если, конечно, возьмут.
С Олегом побеседовали. Сначала Главный инженер фирмы, потом прораб, руково-дящий работами на "Красном пролетарии", родном когда-то заводе братьев.Что ж, видно, дошла очередь и до этого завода. Он уже с полгода, как стоял. Пару месяцев Олег прора-ботал в цехах "Красного пролетария", руководил бригадой рабочих, занимающихся де-монтажем и вывозкой оборудования с территории завода. Работа была не трудная, с ней Олег спокойно справлялся. Ведь он когда-то, еще в Советские времена, после института поработал в Подлипках и мастером цеха, и старшим мастером и даже начальником экспе-риментального участка. С людьми он ладить умел. При необходимости мог спокойно и отматерить и заставить делать любого именно то, что необходимо было в данный момент сделать.. Лодырничать на работе, сачковать или же садиться себе на шею никому никог-да не позволял. Работой и ходом событий в своем коллективе управлял спокойно..
Наверное, обо все этом наверх доложили . И его вызвали в офис фирмы. Один из братьев. Павел долго беседовал с ним.. И затем направил Олега под Кострому на подзем-ное ракетно топливное хранилище начальником объекта.
* * *
Олег был к этому времени уже совсем один. Жена ушла от него. Это был для не-го удар страшный. Потому что от него ушла женщина, которую он любил; ушла от него женщина, ставшая его первой, еще со студенческих лет, любовью; ушла от него женщи-на, с которой он когда-то сыграл в красном уголке студенческого общежития молодеж-ную свадьбу, ушла от него женщина, которой он за всю их совместную жизнь так ни разу и не исхитрился изменить. Не исхитрился не потому, что не было такой возможнос-ти, а просто потому, что не испытывал подобной необходимости. Ушла после пятнадцати лет совместной и ничем таким особым не омраченной жизни..
А ушла жена к какому-то рыночно-торговому боссу, под крышей и на кровати которого она начинала свою новую жизнь в рыночной системе страны и теперь успешно ее продолжала. Настолько успешно, что она даже отказалась от претензий на их совмест-ную двухкомнатную квартиру в Подлипках, полученную ими от завода еще молодыми специалистами. А им дали тогда двухкомнатную потому, что жена была уже на шестом месяце беременности. Пошли навстречу и предоставили через "Совет молодых специа-листов" необходимую жилплощадь. Пусть не новую, пусть за счет переселения...Пусть даже и "хрущевку".Но это все же была отдельная двухкомнатная квартира в кирпичном пятиэтажном доме на втором этаже. И в прекрасном, благоустроенном районе совсем не-далеко от городского парка. .
Но с беременностью у жены ничего хорошего не получилось. Беременность про-текала тяжело и на седьмом месяце ее положили в больницу на сохранение. Но сохранить ребенка не удалось.. Произошел выкидыш. И врачи констатировали печальный вывод - детей у нее не будет никогда. Что-то в ее организме было не так и детей она не сможет вы-нашивать. На пятом шестом месяце беременности ее организм будет отторгать ребен-ка. Всегда. Ребенок для ее организма - инородное, чужое тело. Три раза они пытались об-мануть природу. И три раза у жены происходил выкидыш. После чего они примирились с судьбой. Но ребенка из детдома брать не решились. Жена - не соглашалась. Ни в какую. Она была человеком крайностей. Раз уж природа не дает им своих, то и чужие дети не нужны. Они никогда не станут для нее своими. Может, она была здесь и права. Ведь дети - это, в первую очередь, женское дело. И если женщина не принимает чужих детей, то лучше с ней согласиться. Значит, чужие для нее всегда останутся чужими. А в семье - это страшно. С детьми, в первую очередь, общается женщина. А не мужчина. Дети - ее сфера жизни и сфера ее обязательных интересов Мужчина в таком деликатном деле, чаще всего - посторонний человек .
И они остались жить вдвоем. Кстати - не так уж и плохо жили. Действительно, права оказалась пословица , говорящая, что нет худа без добра. И раз уж их природа обде-лила радостью общения с детьми, то они потянулись друг к другу. Общая беда сблизила и объединила их, сделала их чуть ли не единым целым. И стали они, в полном смысле слова - не разлей вода. В свободное от работы время они всегда были вместе. Всегда и везде. И по магазинам вместе ходили, и отпуск вместе проводили, и в кино, и в театры, и на празд-ники, и в гости - только вдвоем, и только вместе. Про них шутили , что они и помрут-то вместе, в один день и час и хоронить их придется тоже в одном гробу. Самое странное, что примерно так они и думали оба. И никогда не сомневались в своей правоте. Не сом-невались до тех пор, пока жизнь не влезла своими не слишком чистыми руками в их се-мейные и человеческие отношении в те самые, печально знаменитые 90-е годы. Годы смятения, развала и разрухи, когда рухнула не только Великая когда-то страна Советов, но и начали разрушаться сами основы общечеловеческих взаимоотношений между людь-ми, и в первую очередь - между мужчиной и женщиной.
В бывшем Советском общество, воспитанное на светлых идеалах Коммунизма, где человек человеку всегда должен быть товарищем и другом, стали активнейшим обра-зом пропагандироваться и насаждаться законы животного мира, по которым человек че-ловеку - всегда волк и только волк, и в котором поэтому всегда должны выживать только лишь сильнейшие представители человечества. А остальные - либо погибать, либо при-служивать сильным мира сего. Поэтому человеческое общество - это хозяева и подчинен-ные. Хозяева определяют политику общества и наслаждаются его благами, а подчиненные - обслуживают их и выполняют их пожелания. Ну, а мужчина и женщина - это всего лишь самец и самка. И отношения между ними - чисто физиологические. Для продолже-ния рода, для секса, для получения физиологического наслаждения И больше ничего.. И вообще, жить надо для наслаждения, для кайфа, для балдежа. А работают пусть - другие, те, которые слабые, которые ниже нас, те, который - "черные". Черные не по цвету кожи - а по своей человеческой сути. И всяким там чувствам, сантиментам, слезам, слюням и соплям в этой новой жизни - места нет. Только лишь необходимость и только лишь це-леесообразность. Жизнь - суровая штука. Вспомните "побасенку" про курятник А пото-му - "клюй ближнего, с... на нижнего и лезь вверх". На верх! Только наверх! Ибо толь-ко там настоящая жизнь! Все остальное - лишь жалкое и убогое существование. Поэто-му - наверх, наверх, наверх! Любой ценой! Даже самой жестокой и бесчеловечной. Цель всегда оправдывает средства. Если, конечно, удалась. Но надо сделать все - чтобы уда-лась. А если удалась, то ты - победитель! А победителей не судят! И не судили никогда!. Для победителей законы - не писаны. Потому они и победители, что живут по собствен-ным законам, а не по общечеловеческим.. По собственным представлениям о добре и зле. Добро есть то, что мне идет на пользу; а зло есть то, что мне - вредит И все! И - баста! И - хватит об этом ...
Обстановка в квартире была у Олега самая обычная , еще советская. На мебель-ные гарнитуры у молодых специалистов денег тогда конечно же не имелось. Да их еще надо было найти, эти мебельные гарнитуры. Будь они ГДР-овские или Чешские, или Югославские, или же, самые, ходовые - Финские.. Эти страны покупали у нас по дешевке лес, делали из него обыкновеннейшие древесные опилки, а уж потом, из этих опилок пре-ссовали древесностружечные плиты, так называемые ДСП, наклеивали на них цветной пластик, окрашенный под ценные породы дерева и изготавливали из этих ламинирован-ных плит мебель. Самую разнообразную. И довольно красивую. И эту мебель они нам же и продавали, но только теперь уже за сумасшедшие деньги. А для себя они мебель пред-почитали делать уже только из досок. Потому что мебель из ДСП-шных плит как-то не слишком хорошо пахла. И у Европейских жителей от этого запаха почему-то начинала бо-леть голова. А болеть голова начинала потому, что из ее плит в процессе эксплуатации начинали потихонечку выделяться пары формальдегидных смол, которыми пропитыва-лись плиты при их изготовлении. А у Советских жителей от таких мелочей голова - не болела. У Советских голова болела совершенно от других забот, главная из которых была одна - где достать?! Не важно - что, не важно - какое, важно - где?! А о вкусах, полез-ности, удобствах или красоте - разговаривать уже не приходилось. Главное - чтобы бы-ло. А все остальное - не имеет никакого значения...
Поэтому Олег перед поездкой в Кострому особенно так уж мельтешить о сохран-ности своего имущества в квартире не стал. Нечего у него было брать. Все обычное, все стандартное, все то, что спокойно можно было бы купить в обыкновенных отечественных магазина..Кроме "видака", да телевизора Они были японские. Но модели - ширпотребов-ские и особой ценности не представляли. Поэтому Олег мудрить не стал. Он запер дверь квартиры, а ключ отдал соседке. На всякий случай. Мало ли что может быть в этой жизни Пусть хоть иногда, да заглядывала. Тем более, что отношения с этими соседями были у него хорошими в течении многих лет. Они тоже были когда-то молодыми специалистами и заселились практически вместе. И соседка чисто по-женски жалела Олега. Когда от него ушла жена. Она даже пробовала подыскать Олегу замену ушедшей жене.. Но ничего не получилось. Олег оказался мужчиной с претензиями. Ему не нужна была просто женщина, ему нужны были еще и чувства. А где их возьмешь в наше время? Чувства на дороге не валяются. И в магазине или на рынке их не купишь. Чувства - это как раз то самое, где сам человек бессилен. Чувства, они - либо есть, либо их нет И ничего другого природа в отношениях между людьми не придумала. Просто между людьми. А что же говорить о мужчине и женщине?! Здесь даже с простыми симпатиями - проблема. А с симпатиями долго не проживешь. Хотя японцы вот всерьез утверждают, что браки по расчету, по дого-воренности - самые прочные. И потому - безнравственно строить брак на чувстве любви партнеров друг к другу. Слишком уж непрочная получается основа для будущих семей-ных отношений. А семья - это ячейка государства. Ее моральная, нравственная и эконо-мическая составляющая. Поэтому брак - это только взаимный расчет и только взаимная договоренность. Все остальное - отвергается.
В принципе, - они правы, эти "замудреные" японцы. Когда мужчина и женщина друг к другу равнодушны, то им, по сути, и делить-то нечего. Их ведь ничего, кроме брачного контракта не связывает. Поэтому им все равно, как они живут , как они одеты, как обща-ются друг с другом, как занимаются друг с другом сексом, если вообще им занимаются. Они - чужие друг другу. Между ними - глухая, непробиваемая стена взаимного непони-мания. Они - не нужны друг другу. Они, как разные планеты с разными, непересекающи-мися орбитами. Их жизнь, их интересы во всех сферах жизни, не оговоренных брачным контрактом, не соприкасаются никак.. Поэтому и претензий друг к другу у них быть не может. Неоткуда взяться им, этим претензиям. Потому что точек соприкосновения-то у них - нет. Но разве тогда = это жизнь?! Кому - как. Для одних жизнь по взаимной дого-воренности - это нормальная, спокойная, уравновешенная и предсказуемая во всех своих проявлениях жизнь. Такая, какую и надо. Для другого жизнь с нелюбимым человеком - это катастрофа, это нечто такое, что гораздо хуже тюрьмы или темницы, это крах всей его философской и нравственной основы жизни, это - почти что смерть. Если не сама - смерть..
Олег отдал ключ соседке. И уехал в Кострому. Уехал с чистым сердцем и со спо-койной совестью. Когда нечего терять, то и беспокоиться-то не о чем. А терять ему уже было нечего. Все, что можно, он в этой жизни уже потерял. И любимую жену, и люби-мую работу, и Родину, и свою цель в этой жизни. Но подожди, подумай - так ли уж все?! Родина у тебя ведь - осталась. Насчет Родины - это ты загнул, загнул! Конечно, это уже не та прежняя, великая держава, которую все в мире боялись и ненавидели, но все же это твоя родина, пусть маленькая, слабенькая, чуть ли не сломленная, но все же она - для тебя родная; это то самое место на земле, где ты родился, жил, учился, где полюбил, познал ра-дость общения с женщиной, эта ведь Родина у тебя - осталась?! Осталась. Конечно, оста-лась И никуда она от тебя не делась. И не денется. Потому что Родина - всегда с тобой. В твоем сердце она, в твоей душе.
А насчет любимой работы - это понятие слишком уж абстрактное и не так оп-ределенное, как нам иногда кажется на первый взгляд.. И пора нам уже понять одну элементарнейшую истину, что любимой работы не бывает вообще Ведь работа - это на- вязанная тебе откуда-то извне и добровольно принятая тобой обязанность, да еще усилен-ная собственной твоей ответственностью за выполняемое тобой дело, а потому - всегда и всегда насилие над тобой и некая принудиловка. То есть, все такое, этакое, и не слиш-ком приятное, когда ты совершенно не свободен в своих желаниях. и тебе приходится по утрам куда-то обязательно идти, и идти не просто так, когда у тебя есть возможность или желание идти, а когда это нужно кому-то другому, совершенно постороннему для тебя человеку, твоему хозяину, нанявшего тебя для работы на него. И причем - обя-зательно что-то делать, и делать не то, что тебе хотелось бы делать самому, а делать то, что нужно этому твоему хозяину, тебе абсолютно чужому и не слишком даже приятному человеку и делать независимо от собственного настроения, от собственного желания, от собственного самочувствия.. И, чаще всего - делать всегда одно и тоже. Сегодня, завтра, послезавтра , через месяц, через год. Делать, делать и делать. О какой уж тут любви может идти речь? В лучшем случае - лишь о привычке. Профессиональной при-вычке. А профессиональная привычка - это уже рефлекс, почти что автоматизм. И мы начинаем работать, совершенно не думая о самой работе, о ее смысле.. И работаем, витая мыслями где-то в своих, не слишком понятных даже для себя каких - облаках.
Как в одной известной притче, мы, в основном, кладем кирпичи на стены какого-то здания, но не строим сам храм. Редко кому из нас удается в своих делах видеть даль-нюю, конечную цель собственного труда. Чаще всего, мы захлебываемся в ежедневной текучке каких-то своих, сиюминутно-срочных дел, даже и не дел, а делишек, но не видим общего своего результата. И не потому, что не хотим, или не можем, а просто потому, что не получается заглянуть вперед. Мельтешим уж слишком. А мельтешим потому, что жизнь заставляет мельтешить. Мелочная она у нас какая-то, эта жизнь. Но другой, альтер-нативной жизни у нас с вами нет. Не бывает ее, другой-то. Во всяком случае - у нас, у обычных людей. Она у нас есть такая, какая есть Вот так-то оно и получается на самом деле, если уж разбираться. И при чем здесь любовь? В разговорах о работе ей места нет и не может быть. Любить можно только человека. Мужчину. Или женщину.. Или ребен-ка. И все. Ни на что другое наша с вами любовь не способна. И не стоит больше трепать это слово. Оно - святое...
Наверное, можно было бы любить творческую работу. Актерам, писателям, музы-кантам, точнее - людям искусства, а не каким-то там простым гражданам земли. Ну, еще может быть - политикам, ученым. И то, если ты успешный политик .и успешный ученый. Но...что здесь надо будет тогда считать - работай?. Бесконечные репетиции у актеров с безуспешными попытками постичь замысел режиссера, если он, конечно же, существует наяву, а не в его абстрактных и не в совсем еще определившихся замыслах; этот часами непрекращающийся оскорбительный мат и жуткое психологическое давление на актеров, делающих все, по мнению режиссера, не так, как надо. А как, по его мыслям надо - он и сам еще толком-то не знает. Он, видите ли - в творческом поиске. Или работа на сцене под непрекращающиеся овации на премьере, ( если - удача!), и все более и более стихаю-щие со временем, хотя ты, вроде бы, все делаешь не хуже, чем раньше. Или эта конкурен-ция друг перед другом, выливающаяся в беспощаднейшую борьбу за роли, по своим по-следствиям еще более страшную, чем межвидовая борьба животных в джунглях? Так где она, эта любимая работа? У ученых? А ты думаешь, корпеть годами над пробирками или еще над какими-нибудь приборами,, не получая в итоге ничего, кроме обыкновеннейшей чепухи - приятно?! Учти - нобелевских лауреатов - единицы, а ученых во всем мире - тысячи и тысячи. Так же, как и писателей. Быть такой, как Донцова или Устинова - это значит выдавать на гора каждые два-три месяца по книжке. Извини, но это же каторжный труд!. Здесь не только нельзя говорить о любви к своей работе, здесь, наверное, пора уже начинать разговор о ненависти к свое работе. Сколько книг у Толстого? У великого писа-теля Толстого? Не знаешь? И я не знаю. Но думаю- не больше десятка. Он написал всего несколько книг, чтобы стать мировым писателем. А у них - чуть ли не по сотне! Это уже - конвейер. А ты знаешь, что работу на конвейере мужчины не выдерживают, ломаются психологически и начинают делать брак? А женщины, ничего, работают спокойно. Го-дами.. Вот так и здесь. Их продукция - это уже не литература. Это - штамповка. Кон-вейерная штамповка. Образец массовой культуры. Приспособленной под массового, не-думающего читателя. Своеобразная фабрика детективов. Точно такое же, как концертное шоу под фонограмму. Когда исполнители только рот разевают под музыку и бегают по сцене, размахивая руками.. Многим зрителям нравиться. Так и здесь - многим читате-лям нравиться. Если только их можно называть читателями. Но это уже - нюансы... ..
Поэтому, как ни крути, остается одно - жена. Женщина.. Ну, а если речь зашла о женщине - это уже посерьезней. Здесь обыкновеннейшим "бу-бу" не отделаешься. Отно-шения между мужчиной и женщиной - это та сама жизненная ось, вокруг которой враща-ется вся история человечества. Не даром французы говорят "шерше ля фам", когда что-то в их жизни происходит невероятное. Причина всегда одна и только одна - она самая, Жен-щина. Все вокруг нее и ради нее. И конечно же, уход жены - событие не может не быть для тебя невероятным. Но ты все-таки пораскинь мозгами-то. Прикинь, что такого осо-бенного произошло в твоей жизни? Жена ушла. Ну и что? Подумаешь, трагедия- жена ушла!. Открой глаза, посмотри вокруг - жены уходят и приходят. Обычнейшее в нашей жизни дело. Так на обычное дело надо и реагировать обычным способом Что, у тебя на этой женщине свет клином сошелся? Го-осподи-и, сколько женщин вокруг! Самых раз-ных, на любой вкус! И красивых, и не красивых, и очень красивых, и не очень, и умных, и дур обыкновеннейших. Всяких - полно!. И "зацикливаться" на какой-нибудь одной из них ни в коем случае не стоит. Право - не стоит. Развод - это нормальное дело, одна из форм существования семьи. Посмотри - некоторые вон по несколько раз разводятся и по несколько раз вновь женятся. И - ничего, ходят "балдежные", живут в свое удовольствие, поплевывая по сторонам. Да еще любовниц заводят.. А их жены - любовников И никакой трагедии из подобной чепухи не делают. А ты-ы-ы? Рот раззявил, слюни распустил. Тьфу! Срамота одна. Смотреть противно.
* * *
ЧАСТЬ 2-я
ЕГО ВЕЛИЧИСТВО СЕКС
"Секс - это наркотик. Чем
больше ты его имеешь, тем
больше его хочется. И конца
здесь нет. Концом здесь может
стать только сама смерть..." .
Из разговора нескольких подвыпивших женщин
"В нашей стране секса - нет!"
Из телевизионной передачи конца 80-ых годов.
..... Ехать в Кострому из Москвы удобно. Сел вечером, в 10-ть двадцать в поезд "Моск-ва-Кострома", а утром, в 7-мь пятнадцать уже - в Костроме.. Поезд идет ночью. Лежи на полке и "кемарь" себе на здоровье. Отдыхай от забот сегодняшнего дня и думай о пред-стоящем своем будущем. А оно у тебя - туманнее туманного. И ничего впереди нет опре-деленного. Ни намека на ясность. А жить заботами только лишь одного дня Олег не умел, да и не хотел. Старый библейский принцип о том, что, если тебе в жизни еще светит зав-тра, то наверняка завтра же найдется и повод для раздумий про этот новый для тебя день. Поэтому не надо никогда отчаиваться и не надо ни о чем загадывать заранее. Будь счаст-лив тем, что у тебя есть сегодня. Именно - сегодня! Сейчас. Лови мгновения, пока они прекрасны. Пока они - мгновения. Пока не исчезли.. А будет новый день, обязательно бу-дет для тебя в этот день и пища.. Не важно какая, духовная она или биологическая, не важно от кого, но...будет, будет, будет. Мир, ведь, не без добрых людей. Помогут. Не обидят. Ну, а если и обидят при этом - ничего, мы люди не гордые, вторую щеку подста-вим. Пусть без удовольствия, без радости ( мы же - не мазохисты!), но...подставим. Поду-маешь, событие какое - по физиономии получил! Ну и что?! За битых - двух не битых те-перь уже дают. А может - и больше .Кто знает?! Весь вопрос только - где?! И как потом жить на земле, если ты - битый. Некоторые вон утверждают, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях. И - умирают с гордо поднятой головой. А другие - живут, даже "опу-щенные" в тюрьмах живут. И - ничего. Несчастными себя не чувствуют. Наоборот - до смерти рады тому, что остались живы. Остались живы несмотря ни на что и вопреки всему. И смеются в душе над теми, кто не пожелал покориться и гниют теперь в земле. Те - гниют, а эти - живы. Так кто же из них прав?! Кто?!
Для Олега правы были те, кто не пожелал покориться. В душе он навсегда остал-ся юношей-максималистом и подлаживаться под обстоятельства не желал. Слишком уж противно было. А то, что ему было противно, он делать не желал. Но под каким соусом. И отвергал заранее все эти пустые разговоры о том, что не стоит, мол, ни над чем таким в жизни голову ломать. Надо просто жить и стараться наслаждаться жизнью. Ведь жизнь нам дается всего один раз и не стоит ее растаивать на бесполезную чепуху. Знай в жизни одно: будет день - и будет пища! Сама библия о том говорит! Самая мудрая книга на све-те! А - ты-ы-ы?! А что - он? Как ни странно, но библию он дома имел, Ее он купил на од-ном из бесчисленных московских книжных развалов в середине 90-х годов. Тогда нача-лось массовое издание всей той литературы, от влияния которой Советская власть тща-тельно охраняла Советского читателя. А теперь вот это все книжное варево хлынуло на неподготовленного Советского человека мутнейшим и зловоннейшим потоком,. заполняя и загаживая все вокруг. Новоиспеченные издатели швыряли на головы обалдевших чита-телей всю грязь Земли, накопленную кровавыми десятилетиями двадцатого века. Швы-ряяяли все, что могла только выдержать книжная бумага. . Начиная от обыкновеннейшей порнографической литературы и кончая самыми заурядными националистическими и на-цистскими изданиями. Издателями двигал чисто торгашеский интерес. Идеологией здесь никакой и не пахло. Они спешили поскорее заполнить пустые ниши книжного рынка, отображающие примитивно-низменные склонности человеческой натуры, физиологичес-кий секс, насилие, жестокость, мистику, оккультизм, астрологию и т.д. и т.п.. Они шли на все, чтобы с грязной пены книжного торгашеского варева сорвать барыши, сколотить себе капитал. Что будет потом с этой, отравленной ими страной - их не интересовало. Для них этого самого "потом" не существовало. Они жили по принципу - после нас хоть потоп, хоть трава не расти... на этой проклятой богом и преданной ими Русской земле.
И вот как-то тогда Олег увидел в подземном переходе около метро "Детский мир" на книжном лотке в одном ряду с "Майн кампф" Адольфа Гитлера, "Дневниками" Гесса и "Эммануэль" Арсан массивный черный переплет , на котором крупными злотыми буквами было написано "Библии".
Олег был типичнейшим Советским человеком, родившемся и выросшим при Со-ветской власти со всеми вытекающими отсюда последствиями, будь они минусовыми или плюсовыми. В Бога он, естественно, не верил. В дьявола, черта и во всякую туманную мистику - тоже..В институте изучал "Диалектический материализм", изучал всерьез, счи-тая материалистический подход к жизни единственно верным и правильным для любого нормального, современного человека. К религиозным концессиям относился скептически, никогда в жизни "Библию" или "Коран" в руках не держал И не собирался. Считал для себя совершенно ненужным. И даже - бесполезным. Пустая трата времени Хотя он был активнейшим книголюбом и потихонечку собирал себе библиотеку. Но эти книги для него не были книгами, достойными внимания.. И он собирал в основном классику. Причем, мировую классику. Другую литературу он за литературу не признавал.. Однако здесь он не смог удержаться и взял в руки "Библию". Почему именно библию - трудно сказать. Просто потянулась рука к этой книге. Ни Гитлер, ни Гесс его не интересовали. А "Эмма-нуэль" у него уже была. Она досталась ему в последний год Советской власти, когда тре-вога уже висела в воздухе и явственно чувствовалось время наступающих перемен. Пере-мен к лучшему, как казалось тогда. Потому что надоели до невозможности, в печенках у всех уже сидели эти талоны на продукты и дефицитные промтовары, появившиеся не в войну, а в мирное время, в победившей войну стране; эти дурацкие визитки на право стояние в московских очередях и сами эти километровые очереди в магазинах и в завко-мах предприятий, активно занявшихся, не без пользы, конечно же для себя, распределе-ниием продовольственных и промтоварных благ среди своих работников
И вот тогда-то в Москве кто-то решил издать "Эммануэль". Это решение было зна-менательным. Знаменательным хотя бы тем, что в стране, строившей новое общество с но-вой моралью и новой моделью общественного и личного поведения своих граждан вдруг издают подобную книгу.. Книгу, запрещенную в большинстве цивилизованных стран из-за ее неподобающе откровенных и красочно описанных сцен половых актов не только между одним мужчиной и одной женщиной, но и, между группами мужчин и женщин одновременно. И если ее издают в СССР, значит что-то в стране изменилось на самом вер-ху. Система надзора и контроля за мыслями и действиями Советских людей начинает тре-
щать и выходить из строя. Если только не сломалась уже совсем.
. Эта была очень знаменитая книга, причем - скандально знаменитая. Олегу она была известна. Точнее, он знал о ее существовании и знал, что книга эта почти что порно-графическая, и что написала ее женщина, жена одного французского посла. Кстати, по отзывам ее современников, очень сдержанная и целомудренная женщина. Эта книга - как бы крик ее души, точнее - тела, а еще точнее - .нереализованных и тщательно спрятанных от людских глаз фантазий ее души и тела. Она выплеснула, не стесняясь на бумагу, все то, о чем даже боялась мечтать в своих буйных эротических фантазиях. Выплеснула - и стала знаменитой. Печально знаменитой. Новый Герострат. Только в юбке.
Олег все это знал понаслышке. Но читать эту книгу он, естественно, не читал.. По той простой причине, что эта книга у нас не издавалась. А на заводе Олег был членом пра-вления заводского общества книголюбов. И вот как-то в начала 92-го года по обществу книголюбов прошел слушок, что в Москве наконец-то появилась "Эммануэль", правда, очень ограниченном тиражом. В свободной продаже ее конечно же не будет, а пойдет она по парткомам и обществам книголюбов. На их общество было выделено всего лишь де-сять экземпляров. Один из них достался Олегу. И он никому не говорил, чего это ему стоило. А стоило это ему бутылки отличного Советского коньяка марки "Ереванский", отданной им председателю их общества книголюбов и одновременно - члену парткома за-вода. Отданной им без колебаний. Потому что очень хотелось заиметь эту самую книгу..
.. И вот она у него в руках. Красочно оформленный переплет с красивой обнаженной женщиной с закинутой назад головой, тело которой обвитой множеством странных, ка-ки-то... нечеловеческих рук Женщиной, попавшей в руки дьявола. Понятна логика ху-ожника. Женщина и дьявол слишком уж близки друг к другу по своей сути, чтобы им можно было бы доверять,. Поэтому женщина, поддавшаяся зову своей плоти - это уже и есть сам дьявол, пришедший к нам из "преисподнии". Потому что страсть эту удовлетво-рить невозможно, если она не одухотворена любовью. Ведь сексуальные возможности женщины несопоставимо выше мужских. И ни один на свете мужчина физически в сексе не сможет никогда полностью удовлетворить даже одну женщину. Если конечно, эта жен-щина сама не захочет признать себя удовлетворенной.. А для этого нужно, чтобы она - просто-напросто полюбила этого мужчину, ее партнера по жизни, а не по сексу. Потому что, если этот мужчина станет ей партнером по жизни, тогда он станет ей и партнером в сексе.. Вот тогда-то ей и будет достаточно того "мизернейшего" секса, который в состо-янии дать ей современный мужчина..
.Олег усмехнулся заданной примитивности издательской мысли, раскрыл книгу и начал пробегать глазами текст. И тут же обомлел. Его бросило в жар. Он испуганно огля-нулся и спрятал книгу. Ее нельзя было читать на людях. Ее можно было читать только од-ному, наедине с самим собой. И то - при закрытых дверях. Слишком откровенно. Даже больше, чем слишком. Так нельзя писать о физических отношениях между мужчиной и женщиной. Это - бесчеловечно.
Ведь "Эммануэль" - это подробнейшее описание сексуальных похождений моло-дой красивой француженки, приехавшей к мужу-дипломату в Таиланд и с головой оку-нувшейся в мир чувственных наслаждений таинственного и загадочного Востока. Причем, описания эти даются на уровне физиологических ощущений от различных видов половых актов между мужчиной и женщиной, между женщиной и женщиной, между многими жен-щинами и мужчинами одновременно. Зачем? Для чего? Чтобы показать животную сущ-ность человека?. Но человек и есть животное. Только на самой высокой ступени развития жизни на земле. Во всяком случае, так в свое время учили в школе и в институте самого Олега. И он был совершенно согласен с подобной точкой зрения. Она была для него нормальной и абсолютно естественной. Ничего оскорбительного или унизительного для себя от своего животного происхождения он не находил. У него и мысли-то такой никог-да не возникало......
Но на страницах этой книги человек превращается в примитивнейшее двуногое жи-вотное., занятого лишь проблемами естественных физиологических отправлений своего собственного организма. Он, этот человек, ест, пьет, спит, оправляется и занимается сек-сом. Инстинкты у него такие. А сексом он занимается с кем угодно и как угодно. Лишь бы только получить свою долю физиологического наслаждения. Еда, сон, туалет и...секс. И больше ничего другого. Мужчина здесь - это "гомо пеникус", а женщина - "гомо вла-галикус", а не какой-то там примитивный и никому теперь не нужный "гомо сапиенс". Книга определяла сексуальные физиологические наслаждения единственным смыслом существования человека на земле Поэтому жить надо только для секса и ради секса. Все остальное в этой жизни не имеет никакого значения. Секс, секс, секс и еще раз - секс.
Поражало, что такую книгу написала женщина. Молодая красивая женщина, с тон-ким, одухотворенно лицом истинной парижанки и насмешливым прищуром тщательно подведенных загадочных глаз. Что ее заставляло написать подобную книгу? Это что, опи-сание ее личных похождений, может быть, только несколько приукрашенных, или же это у нее - сплошной вымысел? Так сказать, игра больного или воспаленного воображения женщины, неудовлетворенной в сексе и оттого чересчур уж помешанной на сексе? Или все-таки, это. какие-то ее внутренние, нереализованные в обычной жизни комплексы? Что-то такое, этакое, тайное и сверх сокровенное, о чем боятся признаться даже самому себе, не то, чтобы говорить об этом с очень близкими тебе людьми, и что навечно остает-ся в темных и запыленных от редкого посещения тайниках ее женской души? У всех - остается и потихонечку умирает. А у нее - нет. Вот потому-то. она, наверное, взяла, да и выплеснула всю эту свою смердящую в душе погань на бумагу. Выплеснула и что ж - очистилась? Вряд ли. Слишком уж просто тогда получается Хотя в жизни все может быть. Ведь душа человека - это поле битвы черных и светлых заложенных в ней сил И победителя однозначного здесь нет. Иногда побеждают черные силы, иногда - светлые. И так всю жизнь. Тогда что ж, секс это темная часть нашей души? Или тоже - вперемешку, не поймешь, где - что. Иногда вырывается темная, даже - черная, иногда и светлая. А книга тогда - это черная часть ее души. Если так, тогда : получается, что за такой ее эле-гантной и притягательной женской внешностью скрывается обыкновеннейшая шлюха и самая заурядная, патологически развратная бабенка? Так, что ли? Не-ет, что-то не верить-ся. Что-то не вяжется в подобных рассуждениях. Не сходятся концы с концами. Не так все просто в нашей жизни. Ой - не так!.. .
Но все равно, читать подобную книгу - то же самое, что ночью смотреть в осве-щенную супружескую спальню через незанавешенное окно. Даже не смотреть, а - подсма-тривать Потому что смотреть - стыдно. Интересно, конечно же, хотя ничего нового для себя там не увидишь, И невозможно увидеть. Все знакомо до жути. Ты с женой то же са-мое в спальне делаешь. Но все равно хочется смотреть. Все равно очень интересно, жутко интересно, хотя и ...неловко, неудобно, стыдно. Даже одному - и то стыдно. Перед собой стыдно.. Ведь это их личное, интимное дело. Оно, это дело, всегда во все времена дела-лось не на людях. и не при людях. Почему, трудно сказать. Но - только наедине друг с другом. Поэтому смотреть, подсматривать за ними - нельзя. Не положено. Лучше - отой-ди или глаза закрой .А если рядом еще и люди, то тогда хоть сквозь землю проваливайся. Поэтому книжку эту спрячем и оставим до лучшего времени. До дома. Так спокойнее. Се-бе - спокойнее. И оправдываться ни перед кем - не надо..
Дома Олега ждала на столе записка:
-- Олежка, милый, я - в парикмахерской. Вернусь через час, не раньше. Кушать - в холодильнике. Там суп, картошка с мясом. Внизу - помидоры и огурцы. Приятного тебе аппетита. .
Целую. Твоя Юлия.
Олег быстренько поел, убрал за собой и даже помыл посуду. Хотя, если разобрать-ся, посуду он мыл довольно часто. Он не любил, когда раковина на кухне была завалена грязной посудой. Какой-то дискомфорт на душе. Но жена спокойно могла после еды за-няться своими делами, оставив мойку посуды на потом.. Но это "потом" чаще всего оста-валось за Олегом. Жена тогда подходила к нему, обнимала его и целовала со словами:
-- Спасибо, мой родненький! Спасибо, мой хорошенький! Спасибо тебе за то, что оберегаешь свою любимую женушку от такой неприятной ее обязанности..
Затем он лег на диван в большой комнате и раскрыл книжку. Он любил читать ле-жа. Так удобнее и комфортнее. Легче входить в мир книги. Пусть не настоящий, пусть вы-мышленный мир, пусть, порой даже какой-то абстрактно виртуальный, но такой притяга-тельный, что забываешь все вокруг и уходишь туда весь целиком без остатка. И возвраща-ешься назад, в этот наш грешный и не слишком уж приятный мир, лишь закрыв послед-нюю страницу. И то не сразу. Иногда даже с трудом и грустью. Потому что тот, вымыш-ленный и целиком выдуманный мир, почему-то всегда оказывался гораздо лучше и инте-реснее своего родного, настоящего.
Олег прочитал одну страницу, другую, третью. Читалось легко. Перевод был хоро-ший. Но затем началось такое, отчего Олега бросило в жар, а сердце застучало оглуши-тельно громко. Дальше пошло детальнейшее описание эротических ласк и самого полово-го акта, который совершала героиня романа со своим соседом по креслу в самолете Снача-ла с одним, прямо в этом же кресле, а затем с другим, но уже в туалете. И пошло дальше поехало... Половые акты шли один за другим. С мужчинами, с женщинами, с самой со-бой. Самые самые разнообразнейшие половые акты. И философские размышления на те-мы секса, совершаемые партнерами героини непосредственно перед половыми актами, во время самих половых актов, и после них.. .
Олег не заметил, как проглотил полкниги. И здесь раздался стук открываемой две-ри. Олег очнулся, возвращаясь к реальности и тут только заметил, что у него наступила эрекция. Господи! Докатился! Надо же, у здорового, сорокалетнего мужика, причем, же-натого мужика, у мужика, ведущего нормальную полову жизнь сл своей женой, от чтения эротической книжки наступила эрекция, т.е. встал член Как у сопливого пацана, впервые в жизни рискнувшего раскрыть "Жизнь" или "Милого друга" Мопосана. Тогда у него то-же прерывалось дыхание, начинало ходуном ходить сердце и наступала такая мощная эрекция, что приходилось усиленно мастурбировать, чтобы сбросить это нахлынувшее и никак не желающее проходить возбуждение.
Но это было тогда. У мальчишки. А сейчас-то зачем?! Получается, что он себя контролировать не может? Чушь какая-то! Он встал с дивана и молча чертыхнулся. Спор-тивные брюки, в которых он чаще всего ходил дома., спереди очень так характерно отто-пыривались. Срамота! Что жена подумает?! Он скорее лег опять на диван и прикрыл опас-ное место книжкой, перевернув ее на пустую, не разрисованную часть обложки. .
Жена вошла в комнату. Увидев лежащего на диване Олега, она спросила:
-- Ну, как?
И повернулась несколько раз перед ним, демонстрируя свою новую прическу. При-ческа была "сногосшибательной" и очень шла ей. Хотя, на взгляд Олега, ей шла любая прическа. Олег с удовольствием смотрел на нее. Ему нравилось смотреть на нее. Он лю-бил смотреть на нее. Жена у него была действительно красивая. И он любил ее. Очень лю-бил. И никто на свет ему так больше не был нужен. Только она одна. Невысокая, строй-ная шатенка с узенькой, чуть ли не осиной, гибкой талией тоже узкими, но четко обрисо-ванными, выразительными бедрами, небольшой, высокой и остро торчащей вперед дев-чачьей грудью;. громадными, всегда широко раскрытыми и будто постоянно удивляющи-мися, голубыми глазами с длиннющими, слегка загнутыми вверх ресницами; большим губастым ртом на удлиненном иконописном лице с несколько великоватым для такого ли-ца мясистым носом. Жену звали Юлия. И это имя очень шло ей. Она и должна была быть именно Юлией. Энергичная, страстная. напористая, до невозможности эмоциональная, да-же в некотором роде немного - взбалмошная, она очень нравилась мужчинам. И моло-деньким, еще зеленым юнцам, и взрослым, уже твердо стоящим на земле, вполне сложив-шимся, состоятельным мужчинам. И она знала об этом. Не могла не знать. Как и любая другая женщина на ее месте. И ей нравилось, что она нравиться мужчинам. Это ощущение постоянного к себе мужского внимания, делало ее свободной, раскованной и уверенной в себе и еще более неотразимой не только в мужских, но и женских глазах, придавало ей необъяснимо притягательный шарм всеобщего обожания. .Как сейчас говорят, она бы-ла очень и очень сексуальна. И это помогало делать ей свои дела на работе. Она довольно быстро стала продвигаться по служебной лестнице после приезда с мужем на завод в ран-ге молодого специалиста. И перед развалом Союза она уже занимала должность началь-ника "техбюро" в отделе Главного технолога.
Олег смотрел на свою жену, на ее новую прическу, на ее веселое, оживленное и такое для него красивое и дорогое лицо, и сексуальное желание вспыхнуло в нем с неодо-лимой силой, разом отозвавшейся в его уже эрегированном члене. Книжка, лежавшая на нем, дрогнула и приподнялась. Олег испуганно положил на книжку руку.
Жена остановилась, улыбка сошла с ее лица. Она недоуменно посмотрела на Оле-га., заметила его красное лицо, учащенное дыхание, и эту вдруг ожившую ни с того, ни с сего книгу у него на животе и встревожено спросила:
-- Олег, что с тобой? Тебе нездоровиться?
-- Красивая ты у меня! - вырвалось у Олега.
-- Правда? - улыбнулась Юлия.
Она подошла к дивану, села рядом с Олегом и взяла в руки книгу. Заметив оттопы-ренные штаны Олега, улыбнулась, положила на это место руку, слегка сжала ладонь, ощущая в руке напряженную мужскую плоть, и шутливо строго спросила:
-- Это от чего?
И здесь ее взгляд упал на название книги. Она радостно воскликнула:
-- Ой, "Эммануэль"! Откуда?!
И ехидно добавила:
-- Так это ты от книжки так возбудился! А я-то, глупенькая, подумала, что от ви-да своей любимой жены с новой прической!
-- От тебя...От тебя...От кого же еще! - засмеялся Олег и привлек ее к себе.
И они прямо здесь же занялись сексом. Причем, командовала и управляла дей-ствииями Олега она, Юлия. И вообще в последнее время вся инициатива в сексе посте-пенно перешла к его жене. Почему так произошло, Олег не понял, но...подчинился. И подчинился с охотой. Без напряга.
Затем она сходила в ванную, привела себя в порядок, забрала у Олега "Эмману-эль" и ушла в спальню, сказав ему:
-- Прошу твою жену не беспокоить. Она занята. А насчет ужина - пофантазируй сам. Не все же мне у плиты стоять...
Олег не возражал. Чего-чего, а готовить-то он умел. И первое, и второе, и третье. Даже блины с пирогами мог бы состряпать при желании. Сказывалась общежитейская студенческая школа. Да еще - стройотрядовская.. Студенты того времени могли все. Даже невозможное. Они жили в общежитиях на полном материальном "самообеспечении".. По той простой причине, что на одну стипендию в Москве прожить было невозможно. Вот и приходилось молодым вертеться. И все необходимое для жизни добывать себе самому. Большинству студенческой молодежи даже в то, Советское время надеяться было не на кого. Потому студент вынужден был рассчитывать только на себя. И еще - на товарищей, такую же голь, как и он сам. Из дома помогали тогда редко кому. Да и держались те, обес-печенные, особняком. Потому и был тогдашний студент мастером на все руки, как гово-риться, " и швец, и жнец, и на дуде дудец" А приготовить ужин? Какие проблемы?! При-готовим! Даже если в холодильнике ветер гуляет. А он у них все-таки пустым не бывал. Жена ухитрялась откуда-то все необходимое для жизни доставать. Она была членом про-фкома завода и отвечала как раз за продовольственное обеспечение его работников. И кое что, естественно, прилипало к ее рукам. Не могло не прилипнуть. Быть в воде и не замо-читься - невозможно. Тогда и воду-то лезть не стоит...
Жена читала "Эммануэль" весь вечер. А ночью, во время занятий сексом, сделала Олегу минет Впервые в жизни сделала. Раньше об этом даже мысли в голову не приходи-дило. И не могло придти.. Такие сексуальные действия считались в Советском обществе неприличными для нормальной, тем более, замужней женщины. А вот сейчас она реши-лась. Решилась сама. Видно, начинало уже сказываться влияние "Эммануэль". В их семье началась сексуальная революция.. И зачинателем, и движущей силой этой революции оказалась женщина, его жена, его красавица Юлия...
Сперму она проглотила.. И тут же удивленно воскликнула:
-- Боже, какая прелесть! Вкуснятина - необыкновенная! Это сколько же добра пона-прасну вылилось из тебя за годы нашего с тобой замужества?! Сколько же я удовольствия упустила! Кошмар - просто!
Она покачала головой и рассмеялась. Затем поцеловала Олега в губы и прошептала ему с напускной, а может и нет, страстью:
-- Ох и пососу же я тебя теперь?! До последней твоей мужской капельки!
С тех пор минет, как и сам оральный секс, стали неотъемлемой частью их сексу-альной жизни. А дальше - больше. Видимо, эту самую "Эммануэль", его Юлия штудиро-вала основательно. И все, что она там вычитывала про секс она пыталась внедрить в их сексуальную практику. И внедряла настойчиво и целеустремленно. В постели теперь вла-ствовала только она одна. Олег же все больше и больше становился лишь инструментом для удовлетворения ее все растущих сексуальных аппетитов, для получения наибольшего сексуального наслаждения.. Тем самым инструментом, который находился в ее руках и которым она пользовалась все увереннее и увереннее., и все... разнообразнее.
И вот как-то вечером, когда они легли в постель, Юлия сказала Олегу:
-- Сегодня займемся анальным сексом. Я все приготовила.
Олег молча пожал плечами. Анальным, так анальным. Какая разница! Он уже ниче-му не удивлялся в постели. И не сказать, чтобы охотно,, но все же поддерживал жену во всех ее нынешних сексуальных новациях. Поддерживал - всегда. Не запротестовал и не возмутился ни разу. Да и не перечил ей никогда. Бессмысленно было ей в такие моменты перечить. Глаза у нее уже горели яростным ожиданием новых сексуальных впечатлений, новых пиков сексуальных наслаждений. И становиться в этот момент у нее на пути - зна-чит, становиться ее недругом, ее врагом. Да и в нем самом тоже начало расти и развивать-ся какое-то собственное, пусть даже и несколько гаденькое любопытство к действиям Юлии в постели. Порок всегда отличался соблазнительностью....
Юлия взяла со своего туалетного столика тюбик с какой-то мазью, наклонилась к лежащему на спине Олегу, взяла рукой его член и тщательно смазала мазью его головку. Затем встала на четвереньки, прогнув талию, выпятила вверх попу и положив груди на кушетку, приняв , так называемую, колено локтевую гинекологическую позу, часто ис-пользуемую при анальном сексе. После чего сказала Олегу:
-- Давай Олежка, Только потихонечку. Не спеши.
Как ни странно, но все получилось нормально, как надо, без особых сложностей. И каких-либо неприятных ощущений от необычной позы и непривычных действий друг дру-га, ни Олег, ни Юлия не испытали. Единственное, что сковывало Олега - это чересчур уж сильное обжатие члена в анусе. И вытекающая отсюда невозможность контролировать се-бя. и регулировать продолжительность полового акта, чем всегда отличался Олег. Поэто-му кончил он довольно быстро. Значительно быстрее, чем раньше, при обычных видах секса.. Но Юлия была довольна. Она нежно поцеловала Олега и сказала:
-- Здорово, Олеженька! Очень здорово! Берем на вооружение. А ты у меня - моло-дец. Все схватываешь на лету.. Просто - суперменом в сексе становишься.. Бабы узнают - украдут. Надо мне теперь быть на чеку...
Олег ничего не ответил. Ему не понравился анальный секс. Было здесь нечто про-тивоестественное, какая-то - ненормальность, вызывающие в душе элементарнее непри-ятие подобного вида сексуальных отношений с любимой и уважаемой тобой женщиной.. А Юлия была довольна. Она уже вошла во вкус постоянного обновления и усложнения их супружеских постельных отношений.. Все традиционное и давно привычное в сексе ее пе-рестало устраивать. Ей требовалась новизна И она снова нашла ее..:
Как-то ночью, отдышавшись немного от очередного сексуального безумства своей никак не желающей затихать эротической фантазии, она негромко проговорила. глядя в потолок блестящими даже в ночи глазами:
-- Слушай, Олежка, а что это мы с тобой все одни, да одни в нашей супружеской постели?