Аннотация: Написан на 10 валаровский конкурс. Тема: межрасовое непонимание. Условие: должна присутствовать "завязка на штанах".
Слёзы Богини Неба
Королевство Горный стан располагалось, как явствовало из его названия, в горах. Cклоны живописных вершин покрывали сосны и явор; в тени густых крон шелестели листвой боярышник и волчеягодник; не пересыхающие родники поили чистой водой всё живое; звери и птицы, наполнявшие леса, не знали болезней. В недрах гор лежали россыпи лазуритов, аквамаринов, опалов, попадались жилы серебра и золота.
Старики говорили, этот край Богиня Неба посетила в последнюю очередь - так далеко на самой оконечности мира на берегу Великого океана находились эти горы, что, пока Сотворившая мир дошла с восхода на закат, раздавая блага и благословения свои, истощились запасы в котомке Её. Усталая, присела Она отдохнуть на склоне горы, испила кристальной воды из ручья, что звенел у Её ног, огляделась вокруг, и такое умиротворение охватило Создательницу, что воскликнула Она: "Этот край - сам по себе сокровище! Да пребудет с ним вечная милость Моя!" И вывернула опустевшую котомку Свою, и вытряхнула из неё все крошки и пылинки, что оставались на дне. Так появилось в Горном стане такое смешение растений и животных, камней и минералов, какое не встретишь ни в одном другом краю света, и климат здесь радует своей мягкостью, а почва - плодородием.
Вот в этом краю и поселились практически одновременно горные эльфы и подгорные гномы. Эльфы пришли с другого берега океана и вскоре вытеснили из лесов коренных жителей - людей, которые расчищали себе участки под пашни и фермы. Гномы пришли по прорытым ими подземным тоннелям и тоже быстро выжили немногочисленных людей-шахтёров, которые искали ценные ископаемые. Так новые расы остались единственными властителями чудных мест, и до срока их интересы не пересекались. Межи и границы, пределы были установлены давно. Эльфы жили в лесах, занимаясь охотой и земледелием, гномы жили под землей, добывая камни и металлы и изготавливая украшения. Оба народа с выгодой для себя продавали друг другу провиант и драгоценности, но в дела друг друга не лезли - неинтересно им это было.
Конечно, мелкие недоразумения меж ними случались, но всегда беззлобные и незначительные. Не стычки даже, а насмешки, зачастую только шутящей стороне и понятные. Ну, например, продадут гномы эльфам диадему белого серебра с фиолетовыми аметистами и дымчатым топазом. Эльфы радуются: "О, какая работа тонкая! О, как камни играют!" А гномы усмешку в усах прячут - ведь каждый гном знает, что дымчатый топаз в окружении аметистов символизирует скудость ума владельца. Да и вообще аметисты только в розовое серебро оправляются, а не в белое. Так что ни один уважающий себя гном такое украшение даже в руки не возьмет. А эльфы... Что с них бестолковых взять!? Пусть носят и такое добрым гномам на потеху.
Эльфы тоже шутки свои с гномами играли. Любимым развлечением было гномам прошлогоднее вино продавать. Тем-то что? Им чем выдержанней, тем лучше, тогда как любой эльф знает, что секрет долгой молодости в молодом вине кроется. И если бутыль больше года простояла, никто из эльфов её не откроет. А гномам - самый раз, пойдет.
Так продолжалось довольно долго, пока в один прекрасный день... Впрочем, день не был таким уж прекрасным...
Около полугода назад Двурин со своим братом Трорином наткнулись на месторождение голубой бирюзы - камня, в тех краях крайне редкого. Существовало поверье, что бирюза - это слезы Богини Неба, которая рыдает над павшими в битвах, умершими от болезней, погибшими в катастрофах, самоубийцами - над всеми, кто раньше срока ушёл из жизни. Тот, кто носит на себе такую слезу, - уже оплакан, а значит, уже шагнул одной ногой из скорбной земной юдоли в мир загробных удовольствий и утех, поэтому голубая бирюза ценилась очень высоко.
Жила, на которую напали два брата, была не самой богатой; приходилось перелопачивать огромное количество пустой породы, чтобы найти голубые слезинки. Но гномам было не привыкать. Кайло, лопата, решето; ходы, шурфы-ответвления в разные стороны; подъёмники, опоры, вагонетки - старатели работали, не покладая мозолистых рук. Причудливо извивающиеся катакомбы шли вслед за жилой, поднимаясь всё выше и выше к поверхности. Давний договор с эльфами запрещал гномам выходить на поверхность. Эльфы уступили гномам все недра с условием, что нигде лесная гармония не будет нарушена отвратительными с их точки зрения развалами шахт - гигантскими кротовыми норами. Братья помнили об этом. До поверхности оставалось несколько метров, но голубая бирюза встречалась так редко; а пока над потолком шахты лежал слой земли толщиной хоть с ладонь, буква договора не была нарушена. И подземный народец рыл и рыл, вгрызался в породу в поисках драгоценных самородков.
В тот летний день Трорин обрубал мешающие двигаться дальше корневища, а Двурин отправился к подъемнику за столбами, чтобы укрепить свод шахты. Жила почти истощилась, но братья надеялись откопать ещё несколько слезинок богини неба, прежде чем возвращаться на глубину и искать новые месторождения. Двурин толкал перед собой вагонетку, гружёную крепежом, а сердце его беспокойно ныло. Мысли сплелись в запутанный клубок и не желали приходить в порядок. В глубине души скребли кошки, а откуда-то издалека наплывала тихая мелодия со словами, разобрать которые гном, как ни вслушивался, не мог, но от неё по коже бегали мурашки. Он почти добрался до того места, где работал его брат, как вдруг недра содрогнулись, а землю под ногами вспучило так, что Двурина опрокинуло навзничь. Деревянные сваи, поддерживавшие низкий потолок, скрипели и ходили ходуном, по стенам змеились трещины, в поднявшейся пыли было очень трудно что-то рассмотреть и почти невозможно дышать.
- Трорин! Сюда! Уходим! - кашляя, прокричал гном. Но в ответ не услышал ничего. А в следующее мгновение своды рухнули и похоронили шахту под грудой камней и земли. Двурин попал под самый край обвала и смог выбраться из-под завалившей его массы. Ломая ногти, он как сумасшедший пытался отрыть оставшегося в тоннеле брата. Он звал и звал Трорина, до хрипоты срывая голос, как одержимый отбрасывал за спину камни и почву, но породы все осыпались и осыпались. Двурин еще долго с остервенением копал землю, но силы в конце концов оставили его. Гном рухнул на колени перед завалом и жалобно завыл, оплакивая погребенного в темноте брата.
Анорикен стоял с закрытыми глазами, прислонив острое ухо к шершавой коре векового дуба, и слушал, как жалуется дерево: "Корни... Больно... Внизу пусто... Нет опоры... Нет пищи... Ничего нет... Страшно...". Эльф глубоко вздохнул и нежно провел рукой по стволу могучего исполина.
- Не бойся, - прошептал он. - Я тебе помогу, - и затянул едва слышную песню на древнем языке.
Этот язык понимало всё живое: деревья, звери, птицы, рыбы, камни. На этом языке говорила Создательница, сотворившая мир. Изначальный язык помнили единицы, хотя именно он дал начало всем нынешним языкам эльфов, гномов, людей и прочих рас, населяющих планету. Только древний язык, понятный самой плоти этого мира, мог творить чудеса. Всё остальное - магия чисел, знаков, жестов - было лишь слабым отголоском истинного волшебства. И вот сейчас, повинуясь словам, срывавшимся с губ Анорикена, начали шевелиться корни могучего дуба, сдвинулись под ним пласты тверди земной. Медленно колыхнулась крона огромного дерева, посыпались на землю листья, заскрипел ствол, выворачивая из почвы узловатые корни. Лесной великан тяжело шагнул в сторону, а в образовавшуюся на его месте воронку с шорохом рухнула земля; потекли вниз, заполняя пустоту, струйки песка и мелкие камушки; поднялись в воздух, танцуя в солнечных лучах, пылинки.
Анорикен закончил песню и открыл глаза. Старый дуб удовлетворенно шелестел ветвями. Конечно, ему ещё потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к новому месту. Для дерева сделать шаг - всё равно, что для человека переехать в другой город. Нужно обжиться, успокоиться, отойти от потрясений... Но главное, что подземная пустота больше не беспокоила древнего великана. Дерево будет жить и расти дальше, радуя ещё не одно поколение эльфов, давая кров и пищу кабанам, птицам, белкам, насекомым... Анорикен похлопал дуб по тёплому стволу и легкой походкой двинулся дальше, обходя заповедные леса.
Двурин метался во сне.
Снова и снова он оказывался в подземной шахте, снова и снова слышал тихую песню, но на этот раз он знал, что песню поёт эльф, что впереди его ждёт обвал, и что под этим завалом погибнет его брат. Но он ничего не мог изменить. Ноги двигались сами по себе, неся его по натоптанному ходу; голос не слушался его, не давая крикнуть, предупредить, предостеречь. Шахта рушилась, Трорин погибал, Двурин безуспешно пытался его откопать. Он падал на колени и плакал. Слезы текли по его щекам, падали на землю и становились голубой бирюзой. Гном растворялся в земной плоти, поднимался вверх сквозь пласты, возносился высоко в небо и орлом парил над горами, а далеко внизу копошились эльфы и гномы, перекраивая под себя первозданную красоту. Мир был так благостен в своей первозданности, равно гостеприимен для всех рас, что у Двурина перехватывало дыхание, и он почти забывал о своей утрате. Все суетные заботы и проблемы казались ничтожными перед таким великолепием. Но внезапно его мысли снова возвращались к Трорину, гномье сердце сжималось, и груз утраты пудовым камнем тянул вниз. Ему снилось, что он, разбившийся насмерть, лежит на земле лицом вверх с широко раскрытыми глазами, а в них отражается голубое небо с белыми облаками и лицо склонившейся над ним женщины. Она не молода и не красива, но от неё веет неземным покоем и всепоглощающей добротой. "Ах, эльфы, эльфы... Гномы... Что же вы делаете? Люди..." - шепчет она, качая головой, протягивает руку и закрывает ему глаза.
Двурин проснулся в холодном поту. Хотелось заснуть и снова увидеть красоту Горного стана, но одна мысль не давала ему покоя и заслоняла все остальные: "Эльфы. Там был эльф"...
Твёрдым шагом, распушив косички и гордо вскинув подбородок, Двурин двигался по большому залу лесного дворца. Кряжистая фигура гнома выглядела ещё более массивной на фоне окружавших его хрупких эльфов. Контраст его с расфранченным, одетым в пышные кружева и муслин лесным народом был разителен. Выцветшая куртка, потертые штаны, дыры на которых были наспех перехвачены кожаными шнурками, пыльные сапоги, первый попавшийся меч вместо любимого клевца - гном спешил, ему было не до приличий. На лице Двурина была написана решимость. "Сейчас или никогда", - читалось в его карих глазах. "Вы выполните моё требование, или..." - что именно "или" в голову не приходило, но гном был намерен добиться своего во что бы то ни стало.
Двурин остановился перед троном лесного владыки. Старый эльф внимательно осмотрел гнома, пытаясь угадать причину его вторжения. Королю думалось, что он неплохо изучил обычаи гномов. Увы, высокое положение - еще не синоним непогрешимости. Правитель смотрел на подземного коротышку, но неосознанно подгонял его под эльфийские стандарты. Рыжие волосы, усы и борода заплетены во множество мелких косичек, кончики перехвачены белыми костяными колечками - для эльфов это было знаком противоречивости мыслей, которые надо обуздать. Облегающий светло-зеленый камзол и свободные темно-зеленые штаны, коричневые низкие сапоги - любимые цвета лесных эльфов, должно быть пришелец выказывает уважение хозяевам. На поясе висит короткий меч - признак благородного сословия у эльфов; ни кольчуги, ни наручей, ни поножей, вообще никаких доспехов - гном шёл сюда не сражаться. Что же ему нужно? Лесной владыка прищурил глаза.
О, старость! Ты несёшь с собой слабость тела, разума и духа. Ну конечно, такое не часто случается, но тем не менее. Король должен помнить всё, замечать всё и учитывать всё, принимая решение. Ну как же он мог не заметить сразу эту кожаную шнуровку на штанах?! И отсутствие украшений. Гном без единого драгоценного камня - немыслимо! Это может означать только одно...
- Приблизься. Мы готовы выслушать тебя, - седовласый эльф не встал с трона, но протянул вперед руку.
- Я Двурин, и я требую справедливости! - не тратя время на вежливости, гном взял быка за рога.
- Справедливость - король-эльф качнул головой - привилегия Создательницы. Мы в меру своего скромного разумения можем лишь стремиться к ней.
- Не надо играть словами, - рыкнул Двурин.
- Ты забываешься, гном! - эльф повысил голос. - То, что за плечом у тебя стоит смерть, не освобождает тебя от соблюдения элементарных правил вежества.
- Смерть... Ты верно подметил, старик. Смерть стоит у меня за плечом, и именно она привела меня сюда. Вчера погиб мой брат. Мой единственный - с нажимом произнёс гном - брат. И мне известно, что он пал от руки эльфа.
Король прикрыл глаза в знак скорби. Для эльфов кровные узы значили много. Чаще всего они не могли вынести разлуки с родичами, и если умирал муж, жена шла вслед за ним в загробный мир; если умирала сестра, брат следовал за ней, чтобы и в неземном краю защищать и хранить ее.
"Он знает убийцу, - пронеслось в голове Двурина. - Поэтому он не может смотреть мне в глаза". Гномы отличались непосредственностью и совершенно не умели лгать. Взгляд всегда выдавал их.
- Прими наши соболезнования, - негромко сказал эльф.
- Твои соболезнования не вернут Трорина, - чуть дрогнувшим голосом произнес гном.
- Нет, но я могу дать тебе то, за чем ты пришел к нам.
- Действительно? Так легко? Без долгих уговоров и бесед? - гном недоверчиво прищурился.
Эльфы славились своей заносчивостью и нелюбовью к признанию собственных ошибок. Двурин готовился к тому, что убийцу ему укажут далеко не сразу, и собирался при необходимости силой вырывать его имя. Столь быстрое согласие короля немного озадачило его. Здесь явно крылся какой-то подвох.
- Зачем уговаривать того, кто знает, что делает? - вопросом на вопрос ответил король.
Уговаривать гномов действительно было бессмысленно. В упрямстве они давали фору любому мулу. Если гном пришёл умирать, отговаривать его было пустой тратой времени. А гном несомненно пришёл умирать. Видимо, гибель брата подкосила его. Кто бы мог подумать, что и эти толстокожие существа способны на сильные чувства. Ритуальная шнуровка, отсутствие украшений, суровое выражение лица - всё указывало на это. И наверняка на шее у него висит кулон с бирюзой - пропуск в загробные кущи. Просто его не видно под камзолом. Хотя не помешает уточнить...
- Голубая бирюза?... - незаконченный вопрос эльфа повис в воздухе.
- Голубая бирюза, - кивнул гном.
Еще одно подтверждение тому, что эльфы знают о них всё. Знают, что они добывали, следили за ними, и как только они подобрались чересчур близко к поверхности, эльфийская ловушка сработала. Не совсем успешно: один из братьев выжил. Но почему король так легко всё признает? И почему молчат остальные эльфы? Впрочем, это ничего не меняет. С трудом сдерживаемая ярость мешала думать. Все мысли сворачивали в одно русло - месть. Главное - чтобы они назвали имя. Указали убийцу.
Король немного помолчал. Да, именно так он и предполагал: гном не смог перенести смерти брата и пришел умереть. Отказывать ему в этом было нельзя. Нужно лишь сделать всё с подобающим почётом. Место и время своей смерти он выбрал сам, придя сюда. Ему осталось лишь выбрать способ смерти.
- Меч, стрела, магия? - задал последний вопрос старый эльф.
Двурин вспыхнул. Он отлично знает, как всё было, к чему эти вопросы? Трорин погиб в шахте. Земля не выворачивается наизнанку сама по себе. Кроту ясно, что это было эльфийское колдовство.
- Магия, - стиснув зубы, ответил гном.
Король торжественно кивнул. Мужество гнома было достойно уважения. Присутствующие эльфы в полной тишине расступились, оставляя гнома в центре образовавшегося круга. В центре вместе с ним остался только Анорикен - лучший маг королевства.
Анорикен вскинул на уровень груди ладони, сложенные веером, и из них вырвался в направлении гнома столб белого света. Двурин повернулся на движение, но ничего не успел сделать. Белое сияние ослепило и поглотило его. Когда поток, льющийся из рук мага, иссяк, от гнома не осталось и следа. Лишь на полу лежали кучкой одежда, обувь и оружие.
- Верните вещи гнома его клану, - торжественно произнёс король эльфов. - Передайте, что он уже пирует с братом в краю неземных наслаждений. Может статься даже за одним столом с Богиней Неба. Пусть его родичи спят спокойно.
Когда гонцы доставили то, что осталось от Двурина, в пещеры гномов и передали послание короля, взбесившаяся толпа гномов растерзала эльфов в клочья.
- Убили сначала одного брата, потом второго!
- Да еще и имели наглость как ни в чем не бывало принести нам его останки!
- И к тому же с такими дерзкими речами!
- Отправить их головы в корзине обратно мерзким эльфам! Горный ручей принесет их с наших склонов прямо в поселение этой лесной мрази. Пусть знают, как издеваться над честными гномами!
На следующий день эльфы объявили о прекращении торговли с гномами. Через неделю в устроенный гномами подкоп провалился эльфийский продовольственный склад. Еще через несколько дней эльфы разложили перед входом в пещеры гномов огромные костры и в буквальном смысле попытались выкурить их из-под земли. Месяц спустя гномы устроили засаду на охотившихся в лесу эльфов. Так началась война, которая длится по сей день. Эльфы говорят, что начало ей положила гномья жадность. Гномы утверждают, что причина кроется в эльфийской подлости. Но ни те, ни другие даже наедине с собой не признаются, что виной всему были слепой случай и присущая любой расе слепая же ограниченность мышления.
А пока идет в мире война - между какими угодно расами, но всегда одинаково жестокая и бессмысленная, - Богиня Неба будет смотреть на льющуюся внизу кровь и будет оплакивать павших...