Аннотация: Сиквел к повести АБС "Второе нашествие марсиан"
Осин Д.В.
Два года спустя
25 августа
Утро было чудесное (ветер 2 метра в секунду, температура плюс девятнадцать) и не предвещало никаких неожиданностей. Завтракали как встарь - одной семьёй. Я глядел на Харона с Артемидой и не мог нарадоваться. Вот так и должна, в моём представлении, выглядеть идеальная семья - основополагающая ячейка общества. Артемида словно бы расцвела, не спускала любящих глаз с Харона, то и дело подкладывала ему на тарелку. Ничего не осталось в ней от той распущенной и вульгарной особы, которая совсем недавно целовалась под моими окнами с господином Никостратом.
С ужасом вспоминаю то время! С ужасом и одновременно с недоумением. Поразительно, насколько может быть слеп человек, не видеть своей выгоды, принимать в штыки очевидное благо. Я прекрасно помню то враждебное чувство, которое поначалу вызвали у нас марсиане. Ополчение, антимарсианские дружины, инсургенты... Помыслить страшно, насколько мы тогда были глупы. Я уж не говорю про Харона, который прямо-таки возненавидел марсиан, с оружием в руках пытался воспрепятствовать. А за что, спрашивается? Слава богу, теперь-то он бросил старые замашки, перестал водить в дом всякий сброд, вечерами сидит с женой, смотрит телевизор и потягивает синюховку (в разумных, конечно, количествах). Этак, бывало, глянешь на эту семейную идиллию, и сердце радуется. Им бы ещё детишек завести. И мне, старику, в радость, и вообще...
Сегодня по графику был мой черёд сдавать желудочный сок, поэтому я предупредил Гермиону, что ухожу на донорский пункт и что, вероятно, загляну к Ахиллесу.
Харон, к тому времени закончивший завтракать и переместившийся в своё любимое кресло перед телевизором, обернулся ко мне и с неопределённым выражением произнёс:
- Кто бы мог предположить, что рай земной примет такое обличье? Коровы, добровольно выстроившиеся в очередь к доильному аппарату, а в награду - пучок сладкого сена.
Он некоторое время странным взглядом смотрел на меня, потом равнодушно зевнул и отвернулся.
Надо сказать, что за последние два года Харон хотя и остепенился, успокоился, но время от времени проскальзывает в нём эта прежняя ершистость, это непонятное стремление уязвить или подковырнуть ближнего человека. Но, конечно, несравнимо с прежними временами.
Я сделал вид, что не расслышал эту бестактность, шагнул за порог и сразу же обратил внимание на грузовичок Миртила. Задний борт был откинут, в кузове стоял старший Миртилов отпрыск, а сам Миртил выносил из дома картонные ящики и наспех перевязанные брезентовые тюки. Приблизившись, я поздоровался и осведомился, куда это они собрались.
- Ладно, ладно, - пробурчал Миртил, - вам, может, своей головы не жалко, а с меня хватит. Можете и дальше ждать, когда вам шеи посворачивают.
У меня всё внутри опустилось от этих его слов, я прислонился к заборчику и спросил, что он имеет в виду.
- А то и имею, что крышка нам, Аполлон. Нашествие стрихинов, понял? Говорят, всем марсианцам головы поотворачивали. Жуткое дело! Стрихины эти, понимаешь, вроде удавов, только здоровенные, что твой слон. Веришь, как обовьются вокруг шеи, как зашипят - вмиг голова с плеч! Вы как хотите, а мне моя голова ещё пригодится. Так что, не поминай лихом.
Я совсем ослабел, но нашёл всё-таки силы спросить, откуда они взялись, эти стрихины, и что из себя представляют.
- Я же тебе про то и толкую, - с досадой отозвался Миртил. - Они как змеи, понял? Или, скажем, как черви. Короче, паразиты, сосущие кровь у жертвы. Живут они, говорят, в земле, а выходят наружу в полнолуние. И если попадёшься им на дороге - всё, считай, можно склеивать ласты. Вот марсианцы им и подвернулись.
- Постой, - пробормотал я, начиная приходить в себя, - ты, может быть, имеешь в виду не стрихинов, а трихин? Мелких паразитических червей, живущих, как правило, в свинине?
- Ладно, ладно, какая ещё там свинина. Сказано же тебе: они всех марсианцев пожрали, одни шкуры, говорят, остались, а он мне - свинина.
Я начал постепенно прозревать. Дело в том, что Миртил у нас - неизлечимый собиратель разнообразных слухов и сплетней. Причём, он не только их собирает, но и, если можно так выразиться, творчески перерабатывает. Стоит только вспомнить, как месяц назад на площади прорвало водопровод, и как уже через два часа вся семья была эвакуирована Миртилом к брату-фермеру. "Вы как хотите, а я тонуть не желаю, - говорил он всем. - Цунами идёт. Девять метров высотой, понял? Накроет - мало не покажется. Хотите - оставайтесь жить с рыбами, на здоровье, а для меня это не подходит". Мало того, он успел раскатать по брёвнышку половину дома и вывезти на своём грузовичке в безопасное место.
Вот же подарок судьбы - иметь в соседях подобного человека!
Я осторожно поинтересовался, откуда у него такие сведения. Выяснилось, что от Минотавра, который утром приезжал к нему забрать мусор. Я ничего на это не ответил, только саркастически поглядел на Миртила, на его грузовичок и удалился. За спиной услышал возглас:
- Тьфу ты, дьявол! Ну, и кому теперь верить? Тебе или этому пьянице Минотавру? Насосётся с утра синюховки и брешет что попало, провалиться б ему...
К моему великому изумлению, двери донорского пункта оказались заперты, а за стеклом была выставлена табличка: "Закрыто до особого распоряжения". На моей памяти, ни разу такого не было. Мне снова стало нехорошо. Вспомнился Миртил с его дурацкими россказнями. Вспомнилась старинная мудрость: нет дыма без огня. Вспомнилось, что как раз сегодня я рассчитывал потратить свою законную десятку на комплект гашеной "Зоологии". Нет, это немыслимо. В конце концов, что происходит?
Я поспешил на "пятачок" и застал всех наших в сборе. Одноногий Полифем находился в центре общего внимания. Взобравшись на скамейку и размахивая руками, он орал осипшим голосом:
- Всеобщая мобилизация! Не дадим марсиан в обиду! Надерём задницы врагам народа и отечества! Если мы, истинные патриоты, сейчас промолчим, спрячемся в кусты, не дадим отпор вражеским поползновениям, то - кто же даст? Сегодня они уничтожили марсиан, а завтра возьмутся за нас!
Уже предчувствую нечто ужасное, я спросил у стоявшего рядом Морфея, что случилось. Он кратко ввёл меня в курс дела. Оказывается, ранним утром в мэрию пришло срочное донесение из столицы, что будто бы за одну ночь все марсиане погибли от неизвестной болезни. По предварительным данным смерть наступила от проникновения в их организм мельчайших паразитов, совершенно безопасных для земных жителей, но для марсиан оказавшихся фатальными. Результат воздействия этих паразитов напоминает обыкновенный трихинеллёз, коему, как известно, подвержены практически все млекопитающие. (Тут я горько улыбнулся, вспомнив Миртила с его фантастическими стрихинами.) Есть подозрение, что некие тайные силы, враги существующего порядка, намеренно инфицировали инопланетные организмы этой заразой. В целях предотвращения пандемии предписывалось немедленно закрыть все донорские участки и объявить по городу карантин второй степени. Полифем с утра пораньше сунулся было в приёмный пункт, увидел запертые двери, моментально остервенел и теперь вот призывает наше старичьё организовать отряд народных мстителей.
Пока Морфей всё это рассказывал, Полифем закончил свою речь, слез со скамейки и подошёл к нам, утирая платком потную шею.
- Что творится, Феб! Угробили марсиан, сволочи! - сказал он с горечью. - Ну, теперь всё вразнос пойдёт, это уж будьте уверены. И ведь, главное, только-только жизнь наладилась, только вздохнули полной грудью, и - нате вам. И я тебе говорю в точности: не случайно всё это. Происки врагов отечества! А обожравшиеся и обворовавшиеся генералы палец о палец не ударяют. Всё на каких-то трихин сваливают, мерзавцы.
Всё общество уже собралось вокруг нас и с интересом прислушивалось к разговору. Сам собой встал вопрос: что такое трихины и вызываемый ими трихинеллёз и представляет ли он опасность для рядовых жителей? Мы обратились за разъяснением к Калаиду. Он хотя и заика, но всё-таки ветеринар. Профессионал, можно сказать, по этим вопросам. Сначала он просто шипел и дёргался, а потом вдруг вытянул руку и указал нам за спину. Мы обернулись. Это был господин Никострат. Подойдя к нам, он скорбно покивал головой и объявил, что по распоряжению мэра завтра государственные флаги по всему городу будут приспущены в знак траура по марсианам. Это большая потеря для нашего города и для страны в целом. Всем, кто разделяет скорбь по безвременно ушедшим, предлагается завтра же надеть на левую руку чёрную повязку и собраться в городском парке на траурный митинг.
Тут вылез бестактный Силен и спросил, как понимать распространившиеся слухи, будто неизвестные науке черви-паразиты высосали у марсиан кровь, сожрали всю требуху, включая кости и головной мозг, а марсианские шкуры не тронули. Если это правда, то не собираются ли столичные власти набить из них чучела и устроить мемориальный комплекс в назидание потомкам и в память о блестящей эре марсианского правления.
Мы все поморщились от такой натуралистичности, а Парал во всеуслышание заявил:
- Это из тебя, дурака, надо набить чучело, поставить на площади и привязать табличку: "Силен двуногий, прямоходящий, пустоголовый". В назидание потомкам.
Силен полез было драться, но их растащили.
- Нет, - сказал господин Никострат, - я лично про это ничего не слышал. А что касается марсиан, то от них не то что шкуры, ни единого волоска не осталось. Все они за одну ночь превратились в бурый порошок, чрезвычайно мелкий и лёгкий, наподобие сигаретного пепла.
Пока наши осмысливали эту жуткую новость, я набрался смелости и спросил, имеются ли у администрации какие-нибудь планы относительно приёма желудочного сока. Неопределённость в этом вопросе сильно волнует добропорядочных граждан. Господин Никострат пожал плечами и ответил:
- Ну, какие тут могут быть планы. Желудочный сок был нужен единственно марсианам, не вижу - зачем бы он понадобился администрации. Вероятно, невостребованный сок, хранящийся на рефрижераторной станции, раздадут обратно владельцам.
- Дожили, - взорвался Полифем, - дальше некуда! И что мне прикажете делать с этим соком? Обратно, что ли, в желудок заливать? Пить вместо чая?
- Хорошо ещё, если свой собственный получишь, - задумчиво сказал Димант. - А ну как перепутают? Хлебнёшь ты сока, а он, к примеру, Минотавров. Не всякий выдержит.
Тут мне прямо дурно стало, до того отчётливо я представил себе эту картину. Тьфу на этого Диманта! Пакость какую выдумал.
Между тем, господин Никострат удалился, и разговор перекинулся на бурый порошок, в который якобы превратились марсианские тела. Парикмахер Морфей после долгого раздумья предположил, что этот порошок - присыпка после бритья, которой пользовались марсиане, а сами они просто растворились в воздухе, поскольку земная атмосфера действует на них как серная кислота.
- Где это ты видел бритых марсиан? - недоверчиво спросил Силен. - Они же голые и розовые, вроде поросят. Что им там брить?
Морфей с достоинством возразил, что по мере взросления все поросята имеют обыкновение превращаться в кабанов, а у кабанов такая щетина, что не позавидуешь тому парикмахеру, который решился бы их побрить.
Здесь я счёл нужным поправить спорщиков и заявил, что марсиане больше всего были похожи на осьминогов, синих осьминогов со множеством щупальцев. Я это видел собственными глазами. Правдивость моих слов может подтвердить Ахиллес, в аптеке которого и произошла эта памятная встреча.
- Что ты нам мозги компостируешь, - встрял Полифем. - Ему говорят про порошок, а он - про щупальца. Задницы вы со своим Ахиллесом, вот что. Как вылупятся в свои марки, так им не то что синие щупальца, им синие киты мерещиться начнут.
Нет, совершенно невозможно вести с подобным человеком мало-мальски серьёзный научный диспут. Так и шибает от него казармой и унтер-офицерством. Хам какой! А тут вдобавок подошёл Пандарей, освободившийся после ночного дежурства, и сразу вклинился в разговор:
- Вот что я вам скажу, старички, никакие это не киты и тем более не синие. Это бурые медведи, потому от них и порошок бурый остался. Страшные такие, зубастые. Я как про порошок услышал, так сразу понял.
Все на несколько мгновений замолчали, переваривая заявление Пандарея. На языке моём уже вертелось язвительное замечание, но меня опередил Кронид-архивариус.
- Чёрт возьми, кто же они были на самом деле? - возопил он, переводя требовательный взгляд с одного на другого.
И тут совсем некстати разродился Калаид, про которого мы уже забыли, но который всё это время продолжал шипеть и дёргаться.
- Это г-глисты такие! - выдавил он и снова мучительно задёргался.
Пандарей досадливо от него отмахнулся и поведал, что насчёт глистов и прочих паразитов, высасывающих питательные вещества из своих хозяев, вышла специальная директива. Она секретная, поэтому он, Пандарей, не имеет права её разглашать, но одно может сказать точно: чтобы остановить пандемию, приказано вокруг всего города выкопать оборонительный ров. Так что, хочешь не хочешь, готовьтесь к трудовой мобилизации.
Тут кто-то из наших скептически спросил, какое значение он, Пандарей, вкладывает в слово "пандемия" и каким образом рытьё окопов может её остановить?
- Пандемия, старички, это неконтролируемое нашествие зубастых подземных паразитов, высасывающих у людей всё, вплоть до мозгов.
Несмотря на всю серьёзность ситуации, мы так и покатились со смеху, а затем стали хлопать его по плечам, приговаривать: "Да, Пан, переутомился ты сегодня, нельзя тебе, Пан, в ночное ходить". А желчный Парал прибавил, что на самом деле "пандемия" - это неконтролируемое нашествие Пандареев, у которых, видно, и впрямь высосаны последние мозги. Пандарей немедленно раздулся, как древесная жаба, побагровел, положил руку на кобуру и сказал, глядя поверх голов:
- Поговорили? Всё! Именем закона!
Переместившись в трактир Япета, мы заказали себе по стаканчику синюховки, и тут из-за стола воздвигся Полифем и попросил тишины.
- Друзья и сограждане! - негромко сказал он и снял свою военную фуражку. - Соотечественники! Позвольте мне, как старшему по званию, предложить вам почтить этой рюмкой светлую память ушедших от нас марсиан. Да, поначалу были между нами разногласия, были даже конфликты и боестолкновения, но всё это осталось в прошлом. Теперь-то мы с вами знаем, что они желали нам только добра. Сейчас мы с тревогой смотрим в будущее - что принесёт оно нам? Какие готовит сюрпризы или угрозы? И очень грустно, что уже нет рядом с нами надёжной защиты, нашего щита и заслона - наших марсиан. Так пусть же земля им будет пухом! Прошу выпить не чокаясь.
Боже мой! В жизни не ожидал от Полифема такой осмысленной и прочувствованной речи! Я оглядел наших и сердце моё сжалось: некоторые украдкой вытирали глаза, некоторые плакали в открытую. Я и сам почувствовал, как подступают непрошенные слёзы.
Все выпили в гробовом молчании.
Вот тебе и Полифем! Даром, что унтер-офицер. Но, честно признаться, и тоски он нагнал порядочно. Тоски и безысходности. Господи, ну за что нам все эти напасти! В чём мы провинились? Будущее наше темно и неопределённо, а мы ведь не молоды, чтобы приспосабливаться к новым условиям. Я знаю, многие высоколобые ругательски ругают якобы врождённый нам патернализм. Но порой хочется спросить их: а вы-то сами, господа, разве не приложили к этому руку? Все эти ваши реформы ради реформ, которые ничего, кроме горя, не принесли народу. Все ваши лживые слова о справедливом жизнеустройстве и о скором благоденствии. Конечно, будь мы помоложе, мы бы по-другому отнеслись к этому. Мы бы, вероятно, боролись за себя, за своих близких. Но мы - старики, что вы от нас хотите? Нас ломала война и - не сломала, страшные послевоенные годы мы боролись за элементарное выживание и - выжили. Я очень сомневаюсь, что нынешняя молодёжь, попади она в наши обстоятельства, выкарабкалась бы из них цела и невредима. Но мы просто физически устали от всех этих невзгод. Мы надорвались. Итак, учитывая всё это, правильно ли обвинять нас, старичьё, в том, что мы руками и зубами держимся и будем держаться за крепкую и стабильную власть? Я думаю, что не правильно. Пусть всё остаётся по-прежнему! Пусть будут марсиане, пусть мы будем, по выражению Харона, подобно коровам на доильне сдавать им излишки желудочного сока! Если цена этому стабильность и порядок, то трижды - пусть! Но, видно, нет в мире гармонии и справедливости. Марсиане погибли, и впереди у нас полная неизвестность.
Пока я предавался своим горестным размышлениям, Япет поведал собравшимся, что в ближайшее время нужно ожидать повышения отпускных цен на синюховку. Фермеры временно прекратили отгрузку инопланетных злаков на спиртзавод, чего-то выжидают, а чего именно - и сами не могут сказать. Кроме того, по некоторым сведениям, весь оставшийся желудочный сок будут не только возвращать хозяевам, но и взимать с них ранее уплаченные деньги.
Это сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы. Полифем немедленно взобрался на табурет, стал стучать в него своей деревянной ногой и орать: "Вконец обнаглели! Всё, терпение наше кончилось! Война не на жизнь, а на смерть! Расшелушить и раздербанить сволочей!" Димант кричал, что пусть-ка выкусят, они, может, ему тухлого сока плеснут, а он за это должен свои кровные отдавать? Не дождутся! Силен тоже орал, но уж совсем несообразное: "А шкуры? А шкуры-то куда подевали, ворюги? Сдерут с нас втридорога, построят центр, а шкуры - подложные!"
Даже заика Калаид перестал шипеть и сокращаться и выпалил:
- Бурые м-медведи? Убить на м-месте!
Когда первый всплеск законного негодования миновал, Полифем спустился с табурета и стал тут же составлять список добровольцев в боевой отряд "За марсианскую реставрацию". С удовольствием я отметил, что наши записались все до единого, никто не манкировал. Ну, и я, конечно, записался. Сроду не любил я никаких военных объединений, но ведь дальше терпеть подобные издевательства не было никакой возможности.
Не успел я и глазом моргнуть, как был произведён в должность начальника штаба, в помощники мне был определён заика Калаид, Япета назначили начтыла, ну, и так далее. В конце концов выяснилось, что какая-нибудь руководящая должность досталась каждому. Полифем объявил первое оперативное совещание открытым, напомнил о бдительности и о строжайшей секретности ("враг не дремлет, болтун - находка для шпиона"), приказал Япету запереть дверь. "Перво-наперво, - деловито сказал Полифем, - нужно просить подкрепление". "Откуда, из Марафин, что ли?" - спросил Димант. "Нет, оттуда, - Полифем уставил корявый палец в потолок, - с самого Марса. Нужно послать им донесение". Это было так неожиданно, что мы все поразевали рты. Потом, когда естественное изумление миновало, посыпались вопросы. Каким способом он предполагает доставить донесение на Марс? На каком языке должно быть составлено это донесение? Какое именно подкрепление следует просить и в каком количестве? Полифем отвечал, что он пока этого не знает, но вот тут присутствует начштаба Аполлон, астроном по профессии, пусть-ка он выскажется. Я так растерялся, что не нашёл ничего лучшего, как пробормотать:
- Разве что, ракетой...
- Отлично! - Полифем пристукнул кулаком по столу. - Свяжем между собой несколько десятков фейерверков и завтра же запустим.
Я принялся было объяснять, что фейерверков будет явно недостаточно для достижения второй космической скорости, но Полифем меня тут же прервал:
- Хорошо, а если двести штук?
Я ответил, что и двести не хватит.
- Пятьсот?
Видно было, что Полифем начинает терять терпение, поэтому я решил сразу внести ясность в этот вопрос.
- Хоть миллион, - сказал я. - Чтобы покинуть орбиту Земли, нужны особые технологии, нужна целая космическая отрасль. Если, к примеру, космический аппарат является пилотируемым, то необходима, кроме всего прочего, специальная подготовка космонавтов. А если автоматическим - очень сложные радионавигационные приборы. Подручными средствами тут ничего не добьёшься.
Некоторое время Полифем сверлил меня неприязненным взглядом, потом пробормотал под нос "Тоже мне, астроном вшивый" и предложил собранию искать другие решения возникшей проблемы.
Я обиделся на колченогого дурака и хотел сразу же уйти, но потом вспомнил, что в данный момент состою на военной службе и, значит, должен получить разрешение. Самым язвительным тоном я обратился к Полифему с просьбой отлучиться, чтобы повидать родных и близких. "Иди, иди, космонавт недоделанный", - пробурчал он.
Хам и невежа! Больше ничего!
Кипя безмолвным негодованием, я попросил Япета отпереть дверь и вышел вон. Я так раздражился и расстроился всеми этими событиями, что даже к Ахиллесу не стал заходить, а направился прямо домой.
Поужинал я без всякого аппетита. Мои домашние, оказывается, уже знали про гибель марсиан, поэтому рассказ о сегодняшних происшествиях восприняли спокойно. Артемида чмокнула меня в щёку и сказала, что всё будет хорошо, Гермиона деловито сообщила, что на всякий случай прикупила пять пачек соли, спичек и керосиновую лампу, а Харон даже не соизволил оторваться от телевизора. Только равнодушно бросил мне через плечо:
- Не горюй, отец. Скоро на их место придут другие. Очень скоро.
Вот послал мне господь зятя. У других - люди как люди, и поговорить можно по-семейному, и пошутить, и найти понимание, а этот сядет, как бирюк, вперится в свой проклятый ящик, каждое слово клещами приходится вытягивать. Я сухо пожелал всем приятных сновидений и поднялся к себе.
Уже полпервого ночи, а сна ни в одном глазу.
Полифем, конечно, дурак и солдафон, но сейчас вся надежда только на него. И если хорошенько разобраться, то надежды эти вовсе не выглядят эфемерными. Своей траурной речью он всех просто поразил! Настоящий сюрприз, во всяком случае, лично для меня. А вдруг и тут что-нибудь этакое выдумает? Так что, если на кого надеяться, то это только на Полифема.
Нет, сегодня, видно, мне не заснуть.
26 августа
С утра я даже не стал фиксировать показания анемометра и температуру воздуха, а наскоро привёл себя в порядок, проглотил чашку кофе с бутербродом и поспешил на "пятачок". Чуть было не забыл надеть траурную повязку, но Гермиона вовремя спохватилась.
Грузовичок Миртила снова стоял с откинутым бортом, всё семейство выстроилось цепочкой и заносило обратно в дом приготовленные к эвакуации вещи. Самого Миртила, однако, нигде поблизости не наблюдалось. Я спросил у его жены, где хозяин, и получил ответ, что рано утром их навестил злой и невыспавшийся Полифем, о чём-то переговорил с Миртилом, после чего они забрали садовую тачку и ушли.
Ага, подумал я, ну что ж, посмотрим. А вдруг и вправду что-нибудь придумал?
На "пятачке" уже собрался народ, и я сразу же усмотрел знакомую тёмно-красную шляпу Ахиллеса. Поприветствовав друг друга, мы кратко обменялись впечатлениями от последних известий, обсудили дальнейшие перспективы, дружно осудили ситуацию с желудочным соком. В это время со стороны Цветочной улицы подошли Миртил и Полифем. Миртил, обливаясь потом, толкал перед собой тачку, в которой помещался некий резиновый свёрток. Наши немедленно обступили новоприбывших, стали трогать свёрток, задавать вопросы. Услышанное повергло меня в тихое отчаяние.
Оказалось, что Полифем, окончательно отбросив затею с фейерверками, не спал целую ночь, прикидывал разные варианты и под утро нашёл-таки способ добиться желаемого. Если ракетами отправить послание на Марс нельзя, то почему бы его не отправить с помощью аэростата? "Меня словно бы осенило!" - хвастливо пояснял Полифем. Он сразу же припомнил, что в школьной кладовой хранится старый метеорологический зонд, изредка используемый в качестве наглядного пособия. Именно то, что ему нужно. Дело оставалось за немногим. Он прихватил Миртила, они вдвоём пробрались на склад, загрузили аэростат и отправились на "пятачок".
Вот тебе и "сюрприз"! Я, конечно, всегда знал, что Полифем невеликого ума человек, но чтобы придумать такую дичь - даже у меня воображения не хватило. Эх, напрасны были, видно, мои надежды.
Пока Полифем, надувшись от гордости как индюк, в очередной раз повествовал о своих полунощных размышлениях, которые привели его к блистательной догадке, я высказал окружающим вполне обоснованное сомнение в успехе этой затеи. Во-первых, сказал я, подобный летательный снаряд способен подниматься на высоту максимум в несколько десятков километров, а во-вторых, даже если предположить, что он достигнет космического пространства, давление внутри оболочки непременно разорвёт шар на части. Не успел я сказать, что, в-третьих, совершенно непонятно, каким образом можно нацелить неуправляемый шар именно в сторону Марса, как сквозь толпу внимательных слушателей продрался Полифем и схватил меня за лацкан пиджака.
- Ты что же, сволочь, тут панику сеешь? - загремел он прямо мне в лицо. - Вражья морда! Профессор задрипанный! Я тебе сейчас так нацелю пинком под зад, что век помнить будешь, зараза плешивая!
Еле я вырвался от взбесившегося дурака. Обозвав его ослом и бандитом, я поспешил укрыться в трактире у Япета. Нет, ну какая наглость! Форменный бандит! Я этого так не оставлю!
Увидев моё состояние, Япет без лишних слов наполнил рюмку и поставил передо мной на стойку. Это было бренди, и я спросил - почему не синюховка? Япет виновато развёл руками и сказал, что старые запасы кончились, а будут ли новые - большой вопрос. Ну, ладно. Бренди так бренди.
Я допивал вторую рюмку, когда за окнами послышались возбуждённые голоса и крики. Выглянув из дверей, я увидел, что наши в полном составе собрались возле трактира. Все беспорядочно гомонили, а впереди толпы, потрясая автомобильным насосом, стоял Полифем и пытался перекричать поднявшийся гвалт.
Прислушавшись к разговорам, я уяснил создавшуюся ситуацию. Этот одноногий осёл, как выяснилось, даже не представлял себе, что аэростаты следует наполнять либо водородом, либо гелием. Думая, что всё предусмотрел, он захватил в гараже у Миртила насос и теперь бестолково размахивал им перед разгорячённой толпой. Ну, вот как с подобным человеком можно рассчитывать на что-нибудь путное? Невежей был, невежей и останется.
Между тем, в добрых советчиках недостатка не было.
Стоявший рядом Морфей резонно возражал, что необходимо предварительно подогреть воздух, чтобы он расширился и, таким образом, создал необходимую силу вытеснения. Значит, нужно развести костёр.
- Какой ещё костёр, - отмахивался Димант. - Чего там, и так сойдёт. Что я, шаров, что ли, не видел? Эх ты, вытесняло.
А бестактный Силен вдруг предложил Полифему:
- А ты в него напукай.
Короче говоря, Полифем пребывал в явном затруднении, не знал, на что решиться, пока кто-то не предложил использовать для наполнения шара газовые баллоны, которые стоят у Япета в подсобке. Все зашумели ещё сильнее и направились к двери, ведущей в подсобное помещение. Япет побежал вслед за ними, чтобы помочь подсоединить шланг. Я скептически хмыкнул и вернулся к недопитой рюмке.
Прошло минут пять. Япет к тому времени уже вернулся, я стал расплачиваться с ним за выпивку, как вдруг снаружи раздался такой ужасный крик, что у меня буквально подкосились ноги. Совершенно нечеловеческий крик! Боже мой, что ещё случилось? Не зная, что и думать, я выскочил на улицу.
А произошло вот что. Полифем приказал Миртилу прикрепить шланг к горловине аэростата, а сам, не доверяя никому, решил в одиночку удерживать постепенно наполняющийся газом шар. Ну и, естественно, раздувшись более чем наполовину, тот без всяких усилий оторвал Полифема от земли и стал возносить к небесам. Хорошо ещё, что шланг зацепился за карниз, так что теперь старый осёл болтался в воздухе на высоте трёх метров и орал благим матом. Внутренне я не мог не потешаться над этим зрелищем.
Наконец принесли стремянку, стянули Полифема за ногу на землю, а к аэростату привязали плиту, вывернутую из поребрика. Полифем был зол, как дьявол. Он сгоряча объявил Миртилу трое суток ареста за халатное отношение к жизни командного состава, а Япета за подготовку террористического акта разжаловал из начтыла в рядовые.
В конце концов, всё было сделано как положено, и надувшийся шар вместе с плитой отбуксировали на середину площади. Полифем зачитал перед собравшимися донесение, составленное им собственноручно, затем вложил его в пивную бутылку и привязал к аэростату.
Привожу это документ по памяти:
Господам марсианам.
Секретно.
Лично.
Сим имею донести, что ваши соотечественники все до единого погибли на боевом посту. Сожраны неизвестными червями до состояния сигаретного пепла. Скорбим вместе с вами и одновременно просим о присылке следующего отряда, а лучше - дивизии, ибо силы анархии и хаоса готовы захлестнуть нашу планету. Вражеская клика собирается пойти на крайние меры и отравить всех истинных патриотов протухшим желудочным соком. Убедительная просьба - не медлить ни минуты.
Командир отряда "За марсианскую реставрацию"
унтер-офицер в отставке - Полифем.
Наконец, верёвка, скреплявшая аэростат с плитой, была перерезана, шар взмыл в воздух, наискось пересёк площадь и стал стремительно уменьшаться. Одновременный вздох вырвался из десятков глоток. Это был вздох надежды.
Рядом со мной оказался Полифем. Сняв фуражку и запрокинув голову, он провожал глазами летательный аппарат.
- Вот так-то, Феб, - негромко произнёс он. - Будет теперь ждать. Не бросят же они нас на произвол судьбы? Я верю, что они вернуться.
За эти слова я мгновенно простил ему всю его грубость и хамство, всё невежество и упрямство. А вдруг случится невероятное и шар действительно попадёт к марсианам? И тогда всё сразу наладится. Они обязательно протянут нам руку помощи, или щупальце, или что у них там? Я тоже хочу в это верить.
Мы долго стояли посреди площади и долго следили глазами за воздушным шаром, постепенно исчезающим в бездонном синем небе.