Я видел себя. Самого себя, улыбающегося самой дурацкой улыбкой из всех, на которые я способен. Немного позже я увидел Алиенору. Она сделала реверанс и озарила окружающих своей чудесной улыбкой, той, которой она пленила меня. Она подошла ко мне и спросила: "Потанцуем, Альвиан?"
На руках у меня были те самые браслеты, но они соединялись друг с другом цепями. Я чувствовал, что они тянут меня вниз. Я падал.
Спустя несколько секунд все вокруг горело; мне снова привиделся Арнхольм.
Где-то вдалеке били барабаны. Я видел, как марширует бесконечная армия.
Я видел, как ухмыляется принц Эль-Гран, наблюдая за тем, как горит Арнхольм. Как умирает Таисия. Как беззаботно сплю я, не зная, что уже потерял все.
Снова били барабаны.
Я вздрогнул. Раздававшийся в унисон с барабанами колокольный звон уже не был частью моего неспокойного сна. Это гремели колокола храма Армина, располагавшегося неподалеку от бульвара Невиса и помогавшего мне просыпаться вовремя. Чего не скажешь про моего соседа - немного пухлого, веснушчатого альтиста, которому на вид не дашь и шестнадцати лет - он каждый удар колокола встречал стоном умирающей антилопы.
Звали его Томас Герц. Он мог болтать без остановки, даже когда, казалось, все темы уже исчерпаны. Тем вечером, когда мы познакомились, он не умолкал, рассказывая про учёбу, про ночные посиделки в "комнате сто-тринадцать" (он произнёс это название так драматично, словно это было название какого-то тайного общества), про перспективы музыкантов. Но любимой его темой были девушки, так что вскоре я узнал обо всех его победах и удачах на любовном фронте. Такой вот открытый попался мне сосед - моя полная противоположность.
- Главное: быть уверенным! - В двадцать пятый раз за последние пять предложений с хитрым прищуром повторял он. - И тогда, друг мой, они все будут твои!
Томас любил говорить больше, чем слушать, так что мне оставалось лишь поддакивать. Иногда, признаться, я терял нить беседы, но Томас не обижался. Вот что значит несколько месяцев без соседа! Его любовь к разговорам принесла и немало пользы. Так, на первое своё занятие я пришёл с "полезными" знаниями о преподавателях, в основном о том, кто из них добрый, а кто любит помучить студентов. Лекторов в Консерватории было немного - всего семеро, не считая Эдвигуса.
Вместе со мной училось всего одиннадцать человек. Нас учили тонкостям музыкальной теории, истории музыки, прекрасным произведениям известных композиторов, технике сочинения, игре на самых разных инструментах, импровизации. Особое место в круге изучаемых "наук" занимали занятия по созданию музыкальных инструментов. Все дисциплины начинались с первого месяца обучения и заканчивались только спустя три года, а вот создание инструментов началось как раз тогда, когда начал заниматься я. Так что первую лекцию было сложно не запомнить.
- Вы очень удивлены. - Лектор Кристоф (преподаватели Консерватории предпочитали, чтобы их называли по имени), казалось, понимающе улыбался, глядя на нас. - Зачем. Нужно. Изучать. Данную. Дисциплину. - Записал он на доске. - Вот так вот, без вопросительного знака. Не ставьте его никогда! - Внезапно воскликнул он, да так, что некоторые от неожиданности даже подпрыгнули на своих местах. - Никогда! Нужно изучать всё, что только возможно. Пока есть силы нужно цепляться за каждое знание, ведь никто не знает, что и когда пригодится. Но всё же я должен отчитаться перед вами: зачем я здесь. Всё просто. Вы, друзья мои, когда-нибудь станете музыкантами. Известными или неизвестными, композиторами или исполнителями - я не знаю. Возможно всё. Вы скажете, что не нужно знать строение инструментов, чтобы просто играть на них, равно как и особенности создания, ухода за ним. - Он выдержал паузу. - Да? - Неожиданно спросил он у Томаса. Тот выразительно моргнул и кивнул. - Нет! Нет-нет-нет, и ещё раз: нет! Знать это о-бя-за-тель-но! Вы должны сливаться со своим инструментом. Слушатель не должен даже догадаться, что вы играете на тромбоне, или же арфе, или на чём-то ещё. Он должен забыть об этом! Думать только о музыке! Это возможно только если музыкант не думает о своём инструменте, а знает о нём всё, даже больше, чем о себе самом.
И на наших занятиях я буду учить вас не думать во время концертов о том, на чем вы играете. Но вы должны знать, как создаются различные инструменты и из чего они созданы, как за ними ухаживать и как их ремонтировать. Чем лучше вы знаете свой инструмент, тем лучше вы им управляете. Чем лучше вы знаете инструменты коллег по оркестру, тем лучше вы можете солировать или аккомпанировать им. И даже, к примеру, заменить их в случае необходимости.
Разумеется, самым тяжёлым испытанием стали лекции Эдвигуса. Он преподавал технику игры, и на его занятиях мы играли разные произведения известных композиторов. Именно на занятиях Эдвигуса я узнал, что в Консерватории ни за кем не был закреплён свой инструмент. У некоторых вроде моего соседа по комнате были собственные, но это совершенно ничего не значило: нас учили играть на всех без исключения.
Под негласным запретом была лишь арфа: вместе со мной, как оказалось, учился племянник Эдвигуса, который был самым скользким типом из всех, кого мне доводилось встречать. В первый же мой день в консерватории Игнатус Онори продемонстрировал свое отношение ко мне. Я пришел в аудиторию одним из первых (Томас досыпал последние десять минут). Оказалось, что я по незнанию сел на место Онори, который, заметив меня, скривился:
- Вам не кажется, лорд Гердер, что ваша дружба с Принцессой не дает вам права занимать чужие места, не так ли? - Процедил он.
- Мы знакомы? - Не понял сперва я.
- Меня зовут Игнатус Онори, - надменно ответил он, - а про вас я уже наслышан. Но не думайте, что вам будет легче от дружбы с Принцессой. - Он ухмыльнулся. Племянник Эдвигуса был высок, смазлив и, как я понял позже, отличался отсутствием любого, даже самого крошечного, намёка на ум. А вот в умении подлизываться к преподавателям или унижать окружающих отказать ему было невозможно.
Гора учебы, куча новых лиц и племянник Эдвигуса опустили меня с небес на землю. Больше всего я мечтал о субботе: хотел выспаться и выйти наконец-то в город: пора было проведать Кристиана и его лавку. Ещё я часто думал о Принцессе. Это смешно, но я ждал её приглашения, даже больше: я жаждал получить его. Она говорила, что будет приглашать меня несколько раз в неделю; я уже начал бояться, что она сказала это лишь для того, чтобы ужалить Эдвигуса побольнее. Я с трудом подавлял голос Кристиана в моей голове, который назойливо бормотал мне: "Я же говорил, я знал, что так всё и будет!"
Оказалось, что Эдвигус когда-то пытался растопить сердце Алиеноры к музыке. Причём, как рассказали мне в Комнате сто-тринадцать, он так боялся провала, что присылал к ней всех известных современных композиторов и исполнителей, но Алиенора прогнала их всех. Когда присылать к ней стало некого он, скрепя сердце, все-таки попытал счастья и, как и боялся, его игра Принцессу впечатлила мало. Так что у самых "нежных" чувств ко мне со стороны ректора было логичное объяснение.
"Как рассказали мне в Комнате сто-тринадцать" - потому что я всё-таки успел там побывать, хоть и не совсем по собственной воле. В пятницу отказаться было сложно: Томас настойчиво говорил о "необходимости отдохнуть", "отпраздновать первую неделю" и в итоге я понял, что проще согласиться. Как оказалось, Комната сто-тридцать оказалась не просто комнатой, в которой собираются студенты, а своего рода тайным клубом внутри Консерватории.
Планировка Комнаты номер 113 напоминала чем-то кабинет ректора, только без стены, отделявшей "прихожую" от собственно кабинета. Здесь жили единственные две девушки на курсе - Алисия Нейве и Теона Симес. Они же были главными заводилами в обществе. В него входило всего несколько человек - я стал восьмым. Отказаться не получилось (позже я с улыбкой буду вспоминать свою глупость), особенно после того, как Алисии пошутила, что Томас хотел принять меня только ради красивого числа - счастливой тордесской восьмерки.
В общем, никто не был против принятия меня в Комнату сто-тринадцать. Так я стал членом тайного общества, единственной целью которого было не допустить в свои ряды Игнатуса Онори. Он, правда, считал окружающих падалью или чем-то похуже, так что Комната сто-тринадцать без проблем достигла своей цели. От безысходности заседания Комнаты сто-тринадцать походили больше на балаган - смешные истории, споры о различных глупостях и ничего серьезного: никто из нас не планировал захват власти ни в Консерватории, ни в Альт-Намэсте, так что конспирация была чем-то вроде игры.
Помимо девушек, Томаса и - теперь - меня, в клуб входили братья-близнецы Димитр и Гай Аклены, которые приехали в Консерваторию из Мегары, далёкой заокеанской страны, в существование которой в Тордессии далеко не все верили; Люсьен Лерн, седьмой сын богатейшего дворянина Семизвёздных портов, города, являвшегося морским оплотом Тордессии; и ещё один Томас - Томас Грегор, который был самым странным из всей компании. Грегор периодически "пропадал", сидя с отсутствующим выражением лица; позже я начал подозревать, что ему просто скучно находиться среди нас, но спросить об этом у кого-нибудь из Комнаты я так и не решился. Все четверо были старше нас - Аклены на год, а Томас (который Грегор) и Люсьен - на два, они заканчивали Консерваторию уже в этом году.
В эту же пятницу меня и посвятили. Мое задание было простым: нужно было всего лишь рассказать историю своей жизни, а единственным требованием было, как сказала Теона, "чтобы никто не захрапел". Как ни странно, мне удалось заинтересовать членов Комнаты сто-тринадцать своим рассказом: Алисия постоянно перебивала меня, уточняя какие-нибудь детали, да и остальные слушали с нескрываемым интересом, даже Томас Грегор.
Больше всего, похоже, всем понравилась "свежая" часть истории - про Прошение. Люсьен Лерн хитро усмехнулся, когда я округлил описание Прошения, убрав все шероховатости вроде унижения Эдвигуса и восторга Принцессы. Он откуда-то успел узнать подлинную историю, так что меня едва не изгнали из общества за враньё; так что пришлось рассказать все как было, надеясь, что членам Комнаты сто-тринадцать можно было доверять.
Когда "заседание окончилось, мы разошлись по своим комнатам. Томас как обычно захрапел уже спустя пару минут после того, как лёг, мне же сон так легко не поддался, борясь с мыслями о Принцессе. Неужели она и правда хотела просто унизить Эдвигуса, попросив меня играть для нее? Я живо представил выражение лица Кристиана - наполовину сочувствующее, наполовину торжествующее. Как же: Альвиан не просто крестьянский дурак, но и к тому же дурак наивный, верящий в лучшее в людях. В Принцессах. Чего скрывать: меня тянуло к ней, но отнюдь не потому, что она Принцесса - стать императором я точно не хотел. И я чувствовал, что есть другая причина, по которой я не могу выбросить ее из головы, с тех пор как впервые увидел ее на балконе императорского дворца.
Все субботнее утро я спал без задних ног. Никогда не думал, что сон может принести столько удовольствия! Проснувшись, я решил все-таки проведать Кристиана, послушать пару часовых лекций о его лавке, да посоветоваться насчёт моих подозрений касательно Алиеноры и её просьбы. Но идти мне никуда не пришлось: Кристиан был уже тут как тут.
- Ах ты, зазнайка! - картинно воскликнул он, - забыл, поди, как меня зовут?
- Лорд Кристиан Кассар, крикливый и торопящийся жить тип! - Парировал я, представив себя театральным актером. Он засмеялся и крепко пожал мне руку. Проходившая мимо Теона кокетливо ему улыбнулась.
- Какая леди! - Он показал ей вслед два больших пальца. Я усмехнулся.
- Она моложе тебя почти в два раза. И не мечтай.
- Что нам возраст, когда душа всё также, по-молодому, неспокойна? - В своей излюбленной манере "пропел" он. Прыснув, я вдруг понял, что маской Кристиана была вот это кривляющееся лицо, по которому плакали все тордесские театры; лицо, которое он открывал только тем, кто был ему близок. Во всяком случае, я начинал считать его своим другом.
- Ладно-ладно, в следующий раз я вас познакомлю. - Без тени шутки сказал я. - Как у тебя дела-то?
- Да всё в порядке, - отмахнулся он, - пошли, зайдём к Азарию, заберём твои шикарные одеяния, а потом я покажу, что смог наколдовать в своей лавке.
За неделю затворнической жизни в Консерватории я успел немного отвыкнуть от городской суеты. В ту субботу было не жарко и улицах было не протолкнуться. Но мы не спешили: я мог остаться на ночлег в квартирах над лавкой Кристиана, раз там было аж пять спальных комнат. Тем более, что Эдвигус передал мне через своих помощников, что я пока освобождён от "обязанности" устраивать концерт в воскресение. Комната сто-тринадцать долго возмущалась по этому поводу, считая, что он боится потерять свое место если люди услышат мою игру. Почему-то они уже тогда были убеждены, что сам Невис не смог бы сыграть лучше, чем я. А я всего лишь импровизировал в течение пяти с половиной часов подряд, останавливаясь лишь для смены инструмента и быстрого глотка воды.
По пути Кристиан рассказывал о своей лавке. Он обещал открыть её уже через месяц, правда, вновь умолчал о товарах. Когда я поделился с ним своими мыслями насчёт Принцессы, он гневно фыркнул. Его реакция меня поразила - я ожидал шуток и проповеди в духе "я же говорил, что она..."
- Как это низко! Зачем тогда было говорить об этом? Глупость какая!
- Да ладно ты, Кристиан, может быть, она передумала. Или у неё важные имперские дела. - Он откровенно расхохотался.
- Выбрось ты из головы это ребячество! "Любовь - это подчинение". Помнишь такое?
- Сложно забыть. - Буркнул я.
- Вот-вот. Она любит подчинять, ее наверняка обучали этому с детства. Это прочно вошло в ее обязанности. А во время Прошения она одним махом подчинила себе несколько людей, - он начал загибать пальцы, - унизила Эдвигуса перед всей толпой Просителей и Совета Трёх - раз; влюбила в себя тебя - два; проверила реагирует ли на её поведение её жених - три; доказала своему отцу его несостоятельность в плане поисков поистине талантливых музыкантов для его дочери - четыре. Неплохо, согласись!
- Давай не будем торопиться. - Отмахнулся я, стараясь оттолкнуть от себя мысль, что слова Кристиана были похожи на правду больше, чем мои надежды.
- Торопись или не торопись - разницы нет. Ни-ка-кой. Ты же не пойдёшь во дворец со словами "здравствуйте, я хочу поговорить с Принцессой, ведь она очень плохой человек"?
- Рано или поздно я докопаюсь до истины. Может, Халдор поможет, как считаешь?
- Альвиан, слушай: не стоит залазить к нему в долги. Оплачивать будешь, как мои предки, - в течение жизни нескольких поколений.
- Долг пока один. И уже его достаточно, чтобы расплачиваться вечно.
Неспешно болтая, мы наконец-то добрались до Азария. Портной как раз вносил последние штрихи к фраку. Одеяния, которые он мне изготовил, были поистине шикарными; я даже начал сомневаться стоит ли надевать их: Онори наверняка на глаз оценит их стоимость и побежит жаловаться дяде.
***
Наутро я попрощался с Кристианом, поблагодарив его за кров, и отправился в Консерваторию, надеясь заняться покорением гор учёбы. Но не тут-то было: все мои планы спутало письмо, которое передал помощник Беверена. Письмо от неё.
"Альвиан,
прошу меня простить за то, что заставила вас так долго ждать. Но, надеюсь, вы потратили это время на более полезное - учёбу. И просто обжились в Альт-Намэсте... а я вот так устала от этого города! И больше всего от этого дворца, полного зануднейших типов из зануднейших! Вы подумаете, что я сошла с ума, раз пишу подобное совершенно незнакомому человеку, и это ваше полное право. Я же воспользуюсь своим правом - приглашу вас сыграть для меня, но не во дворце, а в моей резиденции всего в пяти лигах от Альт-Намэсты, в поместье Лайвден. Отправьте свой ответ вместе с пажем Беверена. В случае положительного решения я прикажу кучеру сделать небольшой крюк к бульвару Невиса.
Алиенора.
P.S. Я люблю положительные решения".
Вне себя от счастья я напрочь забыл о паже Хозила. Тот одёрнул меня спустя пару минут, убедившись, видимо, в моём окончательном забытьи. Я вздрогнул, не сразу поняв, что ему от меня нужно, и смог сказать лишь "конечно, да". Мальчишка был таков, оставив меня наедине с моими собственными надоедливыми мыслями.
Совсем скоро - прошёл час или два - в дверь моей комнаты звонко постучали. Это был Нилмар - крупный мускулистый адъютант личной гвардии Принцессы. Признаться, я как раз начал нервничать.
- Добрый день, ваше высочество. - Не успев сесть в карету, чересчур низко поклонился я.
- Присаживайтесь, Альвиан, и никаких высочеств, прошу вас. - Отмахнулась она с улыбкой. О, это была улыбка, в сравнении с которой тускнела вся красота мира. - Называйте меня просто Алиенора.
- Хорошо... просто Алиенора. - Она довольно хихикнула.
- Итак, в путь! - Чуть громче сказала она, обращаясь к Нилмару, карета двинулась. - Итак, как ваша первая неделя в Консерватории, Альвиан? Нравится учеба? - Меня удивило, как легко она продолжила разговор, словно мы были друзьями детства, встретившимися после долгой разлуки.
- Хорошо. Всё в полном порядке. - Я неуверенно пожал плечами.
- Альвиан! У нас так ничего не получится! Никакого смущения, пожалуйста, открытость - вот что я люблю.
- А как же положительные решения? - Улыбнулся я.
- Вот и решите положительно, что вы не будете стесняться и наводнять голову мыслями, что я принцесса, наследница трона и так далее. На наших с вами встречах я просто благодарный слушатель и не более того.
- То есть учиться вы не намерены? - Уже смелее спросил я.
- Вооооот! - торжествующе протянула она, - именно на это я и рассчитываю: на лёгкость и открытость. Так, а с чего это вы взяли, что я хочу учиться?
- Я... я слышал. Слышал, что ваш отец нанимал различных музыкантов, надеясь, что вы захотите научиться играть. - Она устало вздохнула.
- Да, он надеялся. Папа вообще любит надеяться. Иногда я думаю, его ли я дочь. - Она рассмеялась. - Хотя, оказалось, что я могу полюбить музыку если слушать вашу игру. Но создавать её, играть самой...
- Я могу научить вас. Как только вы захотите.
- А как же талант, Альвиан? Способности? Мои родители любили музыку, но не играли сами. Одно дело - наслаждение от прослушивания музыки; совсем другое - играть как вы. Вы - музыкант от самого Армина, не иначе.
- Спасибо, конечно, но...
- Никаких "но"! - Воскликнула она и улыбнулась. - Кстати, об учёбе. Папа не только приглашал мне десятки учителей-музыкантов, но и создал мне все условия для занятий, так что в Лайвдене до сих пор пылятся разнообразные инструменты. Не зря ведь я писала, что инструменты вам не понадобятся? Так что, как приедем, выбирайте любые. Хотя, нет, сначала, конечно, небольшая экскурсия по владениям. Надеюсь, вам там понравится - Лайвден чудесное место.
- Я тоже надеюсь. Как часто вы будете приглашать меня играть?
- О, Альвиан, я не знаю, - она погрустнела, - впереди столько дел, столько дел... свадьба, вы понимаете... - Сказала она безо всякого энтузиазма, на несколько секунд погрузившись в собственные мысли. - К тому же, не хочу мешать вам, так что даже лучше, если вы будете играть для меня раз-два в неделю.
- Вы мне не будете мешать, - смутился я, - тем более, что я всегда буду помнить то, что вы сделали для меня тогда, на Прошении. - Алиенора лишь отмахнулась.
- А что я? Нет-нет, это сделали вы! Лучше пообещайте мне всегда помнить то, как вы влюбили меня в вашу музыку. Как там, кстати, Эдвигус? - С хитринкой в голосе как бы между делом спросила она.
- Залёг на дно. Пару раз пытался меня уколоть, но, в основном, этим занимается его племянник.
- Ах да, Игнатус Онори. Он так мечтал попасть на место Эль-Грана...
- В самом деле? - Округлил я глаза. Да уж, император был бы "великолепнейший"!
- Да, так и было. - Она вдруг обеспокоенно нахмурилась: - Вообще, я надеюсь, что всё, о чём мы будем говорить и говорим сейчас, дальше наших ушей не уйдёт.
- Конечно, Алиенора. Не сомневайтесь.
- Вот и хорошо. Так что вот. Этот глупец - не знаю уж, по наущению дяди ли, или по собственной тупости надеялся на то, что можно обойти традицию, заложенную ещё Галеем III.
- И почему же в итоге он не стал претендовать на... - Я вдруг замялся.
- Говорите прямо: на меня. - Мягко подсказала она.
- В общем, да. - Я немного виновато улыбнулся.
- Его напугало произошедшее с бароном Кеврийским. - Осторожно ответила она.
- Неужели? А как же его чрезмерная гордыня?
- Какая гордыня? Смерть всегда победит, а в данном случае - страх перед смертью. Но давайте не будем об этом. Вы уже решили, что сыграете для меня?
- И да, и нет. Скажите, о чём мне сыграть, так будет проще.
- Чтобы вы опять сыграли мне о чём-нибудь противоположном? Да ни за что и никогда! - Нахмурившись воскликнула она. Я опасливо посмотрел на неё, но она лишь улыбнулась. - Да я шучу, Альвиан, просто шучу. Кстати, мы почти на месте. Сначала я покажу вам поместье, потом у нас будет пара часов на высокое искусство. И я буду очень рада, если вы согласитесь остаться на ужин.
- Разве я могу отказаться? - "Разве я хотел бы отказаться?"
- Конечно. - Удивилась Алиенора.
- Нет. - "Ни за что".
- Да можете, конечно, - она рассмеялась, - вот если бы я платила вам, тогда попробовали бы вы отказаться! А так... вы свободны.
- Не хочу прослыть дураком и отказаться от такого предложения. Для меня огромная честь играть для вас и не меньшая - иметь возможность побеседовать с вами. И, конечно же, только ещё больший дурак мог бы отказаться от ужина.
- Практичный подход. - Оценила она. - Кстати, Альвиан, вы уж простите меня за полное отсутствие такта, но откуда у вас деньги на такой фрак? Это ведь работа Азария, да? - Я тяжело вздохнул.
- Да. Я подозревал, что вы спросите.
- Нет, что вы, я просто интересуюсь... будучи осведомлённой о перипетиях вашей судьбы.
- Просто Эдвигус решил пошутить и отправил меня искать костюм и фрак на следующий же день после Прошения, когда почти все портные не работали. Так мы с Кристианом и попали к Азарию. Он снял нужные мерки, сказал цену... и стоило мне только отказаться, как зашёл генерал Дориац. - Я пересказал всю историю, опустив не самую привлекательную часть беседы - ту, что была связана с союзами.
- Всё понятно. А Халдор молодец, времени зря не теряет!
- Я могу ему доверять? - Спросил я, надеясь, что Принцесса успокоит меня.
- Безусловно. Я неплохо его знаю, это ведь именно он учил меня обращаться с оружием, был моим учителем по истории, географии и военному искусству. Не удивляйтесь, - закатила глаза она, видя удивление на моем лице, - Тордессия ведь не всегда ведёт войны.
- Да нет, меня больше удивляет, что ему на вид лет двадцать пять... и когда он всё это успел?
- Ему двадцать девять. Самый талантливый генерал в истории Тордессии. И самый молодой. На его счету уже множество побед. Как вы гениальны в музыке, так и он гениален в военном деле, если позволите. Короче говоря, Халдор - мой хороший друг, и, пожалуй, единственный, кому я доверяю больше, чем отцу и себе.
- Так с этого и надо было начинать, а не с оружия! - Рассмеялся я. Алиенора, впрочем, оставалась серьёзной.
- Не скажите. Вот если бы вы были императором, доверили бы вы случайному человеку обучение вашей дочери? А вдруг на моём месте был бы сын, прямой наследник трона? В таком случае нужен только такой человек, как Халдор Дориац, и отцу ужасно повезло, что он однажды обратил внимание на этого талантливого офицера.
Наконец, карета остановилась. Я вышел первым и подал руку Принцессе. Она улыбнулась, протянула свою и спустилась. Поблагодарила меня и бросила хмурому Нилмару несколько распоряжений, а я тем временем смог оглядеться.
Лайвден обладал великим множеством поражающих разум и восторгающих сердце деталей, вместе составлявших ни с чем несравнимую картину. Пожалуй, никогда ещё прежде мне не доводилось видеть места красивее. Вокруг его территории скромно возвышались совсем ещё невысокие горы: "совсем ещё" - потому, что создавалось стойкое ощущение, что здесь всё живое, и даже горы могут вырасти словно деревья. С этих крошечных гор начинались те самые горные массивы, уходившие на север от Альт-Намэсты, и мне неожиданно захотелось побывать там, прикоснуться к молчаливому величию этих гор, взобравшись на самый верх и ощутив могущество ветров, которым совсем ничего не стоит подхватить меня, словно песчинку, словно маленький осколок камня, и бросить лететь в бездонную пропасть.
Не менее красиво было "внутри" горного кольца: совсем рядом с особняком было три небольших озера, которые мгновенно пробудили во мне воспоминания из не столь далёкого детства: в Арнхольме у нас тоже было похожее на них озеро, в прохладной летней воде которого я и мои сверстники проводили уйму свободного времени.
Местные же озёра были соединены крохотными ручейками, над которыми возвышались аккуратные мосты. Повсюду были разбиты сады, стояли беседки вроде тех, что были у императорского дворца. Главным отличием от дворца было то, что здесь было гораздо уютнее, тише и спокойнее. В этой атмосфере и хаосу пришел бы к равновесию и порядку.
Весна только начинала вносить свой колорит в природу, но, несмотря на обычные для этого времени скучные краски, палитра Лайвдена была прекрасна. Я, не сдержавшись, расплылся в широкой, довольной улыбке, что не ускользнуло от пристально смотревшей на меня Алиеноры.
- Место, достойное художника. - Подсказала она.
- Не то слово... - "Место, достойное жизни" - сказал я про себя.
- Что ж, здесь вы всегда будете моим желанным гостем. Так что если вам будет нужно поймать свою музу - обращайтесь. - Она подмигнула мне.
Принцесса повела меня на небольшую экскурсию по поместью. Я представил, как всё это будет прекрасно выглядеть в другое время года - летом, например, когда окружающий мир предстанет во всех своих самых ярких и незабываемых красках; или же осенью, когда они потухнут и в своей предсмертной тоске будут в последний раз поражать воображение пред белизной зимы... что до зимы, то тогда здесь, наверное, будет идеальное царство чистоты, постоянства и бессмертного величия. Я поймал себя на мысли, что было бы неплохо остаться здесь навсегда.
Наконец, мы подошли к изящному особняку, чье безмолвное постоянство великолепно сочеталось с окружающим миром во всём его живописном движении.
- Построен триста двадцать лет назад. - Прокомментировала Алиенора, увидев, что я восхищённо рассматриваю детали особняка. - Со времен его постройки Лайвден был и остается поместьем Галейской династии.
- Восхитительное место.
- Вы ещё не были внутри. - Она вновь подмигнула мне и жестом пригласила войти.
Внутри особняка продолжались чудеса Лайвдена. Небольшой снаружи, огромный внутри: не знаю уж, что за чудо-архитектор строил этот особняк, но внутри он казался гораздо больше, чем снаружи, по ощущениям, раза в три. В таком бы разместить Консерваторию!
Мы спустились в хранилище особняка, где до сих пор лежали новенькие инструменты, на которых, наверное, ещё не играла рука человека, не считая мастера, изготовившего их. Принцесса предложила выбрать любые - для "концерта" - и разрешила взять любой себе, в качестве подарка. Я попытался было отказаться, но она всё-таки настояла: сошлись на том, что я заберу какой-нибудь инструмент только после того, как окончательно решу, на каком буду играть.
Для первого "концерта" я взял скрипку, виолончель и флейту. Вообще, именно скрипка была моим любимым инструментом, так что, пожалуй, я уже знал, какой инструмент себе отыскать.
Я играл Принцессе почти три часа подряд. Всё это время она безотрывно слушала и даже не думала просить об остановке. Изредка она закрывала глаза; потом объяснила мне, что так видит то, о чем я играю словно на картине. Я смотрел на неё и играл. Почти не задумываясь, словно излагая свои мысли на пергаменте, мысли, которые никто не должен прочесть. Раз за разом она открывала глаза и внимательно вглядывалась в меня, словно пытаясь их прочесть. Я менял тему, подальше уводя её от мыслей, на которые я, увы, не имею никакого права.
Она казалась мне удивительно свободной для принцессы, спокойно открывавшей некоторые частички своей души совсем незнакомому человеку. Держу пари, она сама не ожидала этого. Жаль, что я не мог позволить себе ответить ей тем же, приоткрыв путь в мою душу. По крайней мере, словами: мне оставалось лишь пытаться передать какие-то крошечные частички себя через музыку и надеяться, что у меня получилось хотя бы это.
На исходе третьего часа начало темнеть. К Принцессе подошёл Нилмар, что-то ей шепнул. Она вздохнула, покачала головой и кивнула ему, выразительно посмотрев на меня. Я поспешно закончил играть.
- Увы, Альвиан, увы. Время нас разлучает. Через пять минут подадут ужин, а после него придется возвращаться в столицу.
- Жаль. Очень жаль, - честно признался я, - а вы тоже поедете в Альт-Намэсту?
- Да, хотя я так хотела провести здесь пару дней. Проклятая свадьба! - Ничуть не стесняясь, процедила она. За ужином разговор продолжился:
- Позвольте спросить, Алиенора, вы недовольны предписанной вам судьбой? - Осторожно начал я.
- Конечно! Если вам когда-нибудь будут навязывать жену, откажитесь! Какой бы она ни была и что бы вам сия партия ни сулила.
- Непременно, - я усмехнулся, - хотя, справедливости ради, вряд ли мне будут навязывать.
- Почему бы и нет? Дориац ведь не зря решил подружиться с вами. Он уже очень мудр, несмотря на столь юный возраст. Он видит и чувствует, что вы, в перспективе, займёте место Эдвигуса.
- Да что вы? - Я совершенно искренне удивился. - Нет, я не хочу этого.
- Это пока. К тому же вы не можете мне отказать, сами же говорили. - Заметила она добродушно. - Так что учитесь и развивайтесь, как только время настанет, место Эдвигуса будет вашим.
- Нет. Всё должно быть честно. - Отрезал я.
- Всё и будет честно. Просто почему-то я уверена, - она наигранно закатила глаза, - что лучше вас никто в Консерватории не играет. И в императорском оркестре. Да и во всем мире, скорее всего, тоже.
- Дело не в этом. Эдвигус и так не самый великий современный музыкант, но ректору Консерватории нужно быть ещё и хорошим политиком, который умеет управлять не простым оркестром, а целым учебным заведением.
- Вот видите, вы все прекрасно понимаете. Но главное: я в вас верю.
- А в принца Эль-Грана? - Не подумав брякнул я. Атмосфера тут же переменилась; Алиенора прищурилась и, казалось, напряглась.
- Принц Эль-Гран не наследует по линии Галеев, так что он будет серьёзно ограничен в своих правах. Но впредь не забывайтесь, Альвиан, я всё-таки его невеста... как бы мне это не нравилось. - Прошептала она последние слова.
- Прошу прощения. - Кивнул я. Надо же было ляпнуть такое! В воздухе повисла нелепая, тяжёлая тишина. Ненавижу такие ситуации, когда всё, что ты можешь - попытаться спешно придумать тему для беседы, но как назло в голову не лезет ничего лучше погоды. Испытывая недостаток идей, я решил было поискать их, проявив живой интерес к потолку, но, к счастью, Принцесса взяла инициативу на себя, а мне оставалось лишь поддержать её:
- Альвиан, не молчите. Расскажите о себе.
- Но вы ведь, по-моему, знаете обо мне все. - Я пожал плечами.
- Нет, конечно! Но я хочу всё знать. Детали и мелочи. Я обожаю детали! Как насчёт того, чтобы рассказать мне всё? От первого запомненного дня до последнего? Хотя бы самое интересное... Пожалуйста. - Протянула она, улыбаясь. Несколько секунд я смотрел на Алиенору, пытаясь сохранить в сознании эту улыбку, намертво выжечь её в своей памяти, дабы в любой момент суметь увидеть её вновь.
- Да уж, вам невозможно отказать. - Она зарделась. - Но могу ли я попросить об отсрочке? Я если честно немного устал сегодня.
- Хорошо, Альвиан, понимаю. Это ведь вы играли весь вечер, а я только слушала. - Она виновато улыбнулась. Вот и не думал, что когда-либо увижу виноватое выражение лица Принцессы.
Несмотря на ее мягкий тон, мне показалось, что она немного расстроена. До столицы мы ехали молча, я почти без отрыва смотрел в окно; Принцесса всё время неотрывно смотрела на меня. Я почувствовал себя виноватым: наверное, надо было начать рассказывать ей о себе. Что ж я такой дурак? Я, было, начал придумывать начало моей истории, как карета подъехала к предместьям столицы.
Было уже совсем поздно, когда карета достигла бульвара Невиса.
- Спокойной ночи, Алиенора. Спасибо... за всё. - Я поклонился.
- Доброй ночи, Альвиан. Это вам спасибо. - Она отмахнулась и с горечью добавила: - За то, что открываете мне мир, красочные чудеса которого столь беспардонно ускользают от меня в наказание за то, что я родилась императорской дочкой.
Я тихо вошёл в свою комнату. Томас уже похрапывал. Начиналась новая неделя, а я даже не узнал у Принцессы, когда мне ждать следующей встречи. Но, как я и подозревал, она "состоялась" совсем скоро - во сне.