Шум толпы на центральных улицах Альт-Намэсты известил меня о возвращении Алиеноры. Я не знал, радоваться ли ее приезду или нет: я ощущал себя немного потерянным. Учёба в Консерватории шла своим ходом, у меня все получалось, но дело-то было совсем не в музицировании. Хотя я постоянно ловил себя на мысли, что, возможно, я забыл ради чего приехал в столицу.
С другой стороны, я понимал, что сидеть просто так и ничего не предпринимать было бы неправильно. Так что я быстро собрался, сразу после того, как скомкано дочитал предпоследнюю главу шедевра Навийской литературы - книги Толана Р"Дале "Лабиринты внутри". Оторваться было сложно, хотелось как можно быстрее узнать, что же случится в конце, особенно с Виго - героем, к которому были обращены мои читательские симпатии. Читая, я узнавал в нём себя; узнавал трудности, которые приходится преодолевать Виго; учился на его "опыте", пусть и литературно выдуманном.
На улицах, особенно центральных, было многолюдно. Кортеж Принцессы ещё пока только подъезжал к столице, так что мне пришлось подождать пару минут. Наконец, на улице появились императорские солдаты, а затем и личные гвардейцы Алиеноры, перепроверявшие безопасность её пути.
Вскоре появилась она - именно такой, какой я запомнил её на Прошении - гордой, властной и целеустремлённой. Эта маска принцессы, которую она надевала по велению долга наследницы Империи, мне совсем не нравилась, хотя Алиенора и в ней была все также прекрасна. Принцесса каким-то необъяснимым образом разглядела меня в толпе и даже украдкой улыбнулась, да так искусно, у меня создалось ощущение, что никто кроме меня этого изменения в ее поведении не заметил. А я, дурак, стоял как изваяние: нет, чтобы ответить ей тем же.
В конце кортежа ехал Игнатус. Он был не похож на себя самого: побледнел, осунулся и будто бы совсем ссохся. Хорошим знаком было то, что ему позволили ехать на коне, а не плестись пешком, словно колону - это было бы высшей мерой унижения для дворянина. К счастью, он сосредоточено глядел в направлении гривы его лошади и не заметил меня в толпе, как Алиенора: я не хотел, чтобы он видел меня, думая, что я торжествую, зная все подробности его позора.
"Но ведь это не так, совсем не так!" - оправдывался я перед самим собой. Больше всего сейчас мне хотелось помчаться во дворец, ворваться в покои Принцессы и спросить: как она могла поступить так с человеком, даже если он был неприятен и ей, и мне; почему она не помогла ему, не защитила его, не приструнила своего жениха, наконец?
Но я вовремя понял, что это было бы опрометчиво и неблагоразумно, тем более, что Принцесса должна была вскоре написать мне, а я в своем ответе мог излить душу возмущениями.
***
Утром первым занятием была техника игры. Я плохо спал; мне почему-то снились драконы, замки, рыцари, снова драконы. Они были такими реальными, эти ожившие герои детских сказок... Пытаясь вспомнить подробности своих снов, я не сразу заметил, что Эдвигуса на занятиях не было; вместо него преподавал какой-то запинавшийся нервный тип, по возрасту ненамного старше меня. Он долго пытался подобрать слова, чтобы провести нормальный урок, но бросил это безнадежное дело и просто предложил нам сыграть что-нибудь из уже изученного, а сам побыл восторженным слушателем.
Не было не только Эдвигуса, но и его племянника. После занятий я всё-таки набрался духу и пошёл к нему. Я немного постоял, пока не решился всё же постучать в дверь. Ответом мне была умиротворяющая тишина. Я подождал несколько секунд и уже собрался было уйти прочь, как мне, наконец-то, ответили. Игнатус сидел за столиком и что-то читал; он поднял глаза, увидел меня и ничуть не удивился.
- А, Гердер. Я ждал тебя. - Спокойно, словно мы договаривались о встрече, бросил он.
- С чего бы это? - Спросил я, переборщив, похоже, с удивлением, что не укрылось от Онори.
- Она рассказала тебе. Нет, молчи, не нужно придворной притворности. Я обучался ей с ранних лет, причём по большей части лично под руководством моего дяди. Он большой умелец в этом деле, ты же знаешь. - Горько прошептал он. Мне показалось, что он не рад такой "учебе", не то, что раньше.
- Я хотел сказать, что совершенно не понимаю и не принимаю действий принцессы.
- Она-то здесь причём? - поднял он брови, - это всё её муженёк. Принц - сущий кошмар, хотя он достоин своего отца, питающегося кровью и змеями. - Он покрутил пальцем у виска.
- Но она молчала. Она молчала, хотя на нее это непохоже. Она ни за что бы не допустила несправедливость, разве что...
- ...Разве что ей это попросту нравится? - Закончил Игнатус за меня. Я с недоверием посмотрел на него. - Они стоят друг друга, Гердер, и когда придёт их время, несладко придётся всем нам. Помяни моё слово, день смерти Себастьяна будет последним светлым днём в Тордессии. - "Какие речи!" - удивлённо подумал я, не веря в то, что их произносит именно Онори.
- Ты сильно изменился.
- Надеюсь, что нет. - Рассеянно бросил Игнатус.
- Да ладно тебе. В лучшую ведь сторону, так?
- Для тебя, Гердер, - он фыркнул на мгновение превратившись в старого, хорошо знакомого Онори, - это может и лучшая сторона, но не для меня. Я был рождён, чтобы изменять мир, а не позволять ему изменять меня. Однако не всё ещё потеряно. - Я, едва удержавшись от смеха, спросил:
- И что, интересно, ты собираешься делать?
- Неужели ты считаешь меня настолько глупым, раз надеешься, что я рассказал бы тебе? Ты ведь сдружился с Ней. За последние месяца полтора Алиенора надоела, кажется, всему своему окружению постоянными рассказами о "чарующей музыке лорда Альвиана". Хотя её фрейлины, кажется, не прочь познакомиться с тобой поближе. - Он равнодушно, безо всякой зависти, хмыкнул.
- Да? А я думал, она только и делала, что издевалась над теми, кто слабее её. - Я произнёс это, чтобы задеть его, но получилось обратное.
- Вот ты сильно изменился, - медленно протянул он, - но надолго ли тебя хватит? Действие её чар может превратить в камень твои любые проявления сочувствия к тому, кто всем видом и всеми действиями пытался доказать всем, что ты ничтожество.
- Я лишь пытаюсь быть справедливым. - Я пожал плечами.
- Ах да. Короче говоря, я сам совершил непростительную ошибку, так что остаётся два варианта. Либо так и остаться при дворе в качестве мальчика для битья, шута без шутовского одеяния; либо сделать так, чтобы ни Алиенора, ни Эль-Гран-младший так никогда и не взошли на трон. - Он говорил эти слова с такой злобной пустотой в глазах, что у меня даже пробежали мурашки по коже. - Да, Гердер, как раз этим я и буду заниматься. А что сделаешь ты? Помогать мне ты не будешь. Рассказывать принцессе о моих планах - тоже.
- Это ещё почему? Это мой долг. Как подданного Тордессии. Как друга.
- А как любовника? - Резко выпалил он и впервые за разговор посмотрел на меня взором того Онори, которого я успел узнать за пару месяцев учёбы. Маска хитрости промелькнула на его лице, а затем также быстро понуро исчезла.
- Что? Кто тебе сказал такую чушь?
- Во дворце ходят слухи, что она слишком много времени проводит в обществе музыканта, автора той "чарующей музыки".
- Ты серьёзно? Или хочешь восстановить меня против неё?
- Да причём тут она?! Не она же их распространяет, - он вздохнул, - нет, эти слухи родились в больном уме моего дядюшки. Он все ждал, что однажды они дойдут до Себастьяна или, что ещё хуже, до Эль-Грана. Только тот ни за что не поверит в них, так что дядя может оставить все свои тщетные попытки.
- Где они, кстати?
- Принц остался дома. Он сказал, что последние месяцы перед свадьбой проведёт там, в этой Гемеллом проклятой пустыне, добавив, что у нас ему не нравится. А дядя взял небольшой отпуск. Уехал к тебе на родину, будет восстанавливать всё разрушенное на землях Севери.
- У нас будет новый ректор? Неужели этот идиот, замещающий Эдвигуса на занятиях? - Онори вдруг рассмеялся.
- Уже познакомился с моим двоюродным братцем? - Я опешил и начал было оправдываться. - Нет-нет, я согласен, что он... немного не подходит на эту должность. Я не знаю, что будет с дядей и консерваторией. Не знаю.
Под аккомпанемент нависшей после его слов тишины я уселся в одно из его кресел. Игнатус никак не отреагировал и продолжил что-то читать, словно ни меня тут не было, ни нашего с ним разговора. Я хмурился и вздыхал. Что же мне делать? Эдвигус и Онори были мне неприятны. Принцесса, напротив, была совершенно иной. Но меня по-настоящему смущали его слова про ее жестокость, про то, что ей нравится наблюдать за страданиями других, упиваясь своей властью. Кому верить? Либо её маске суровой властительницы, либо её настоящему облику, тому, который только приоткрылся мне в те моменты, когда я играл для нее. Я был точно уверен только насчет принца: его не должно быть во дворце, и он не должен стать следующим Императором. Это будет слишком опасно для всех, кто живёт в Тордессии, да и для всего мира настанут тяжёлые времена в случае родственного союза Песков Аламейны с Тордесской империей. Жрецы Армина всегда твердили, что миру не суждено исцелиться, что однажды Гемеллово зло настолько глубоко проникнет в мирскую почву, и его посылы будут приняты людьми, и люди поверят ему. Может, богов и не существует совсем, о чем все громче шепчут смельчаки на беднейших улицах тордесских городов; но есть те, кто и безо всякой божественной помощи способен устроить здесь истинное королевство Гемелла.
Было глупо надеяться, что Принцесса как-то будет влиять на Эль-Грана, а ее слова про традиции, которые позволяют прямому потомку Галеев иметь больше власти, похоже, не убеждали и ее саму. Алиенора тоже в ужасной опасности: стоит ей родить сына, как принцу она будет без надобности. Я был уверен, что и она, и Онори это понимают. Может, они оба считают, что единственный путь к её выживанию - быть такой же, как Эль-Гран? Может, именно этим и объясняется ее молчание, когда Эль-Гран наказывал Игнатуса.
- Хорошо. - Неожиданно и для себя, и для Онори сказал я. Он вздрогнул и резко развернулся на стуле.
- Что-что? - На его лице застыло удивление, которого я не видел никогда прежде.
- Я согласен. Согласен помочь тебе. Но с условиями.
- Ты согласен помочь мне? - Он не верил своим ушам. Да и я подозревал, что схожу с ума.
- Да. Думаю, ты прав насчёт того, что они не должны взойти на трон, что это жизненно важно... для всех. - Он прищурился и посмотрел на меня, словно пытался прочитать мои настоящие мысли. Конечно, он будет не доверять мне, и, хотя я говорил абсолютно серьёзно, увы, доказать это я мог лишь одним способом.
- И что это за условия? - Деловито, с напускным безразличием, словно обсуждая сделку по приобретению особняка, спросил Игнатус.
- Во-первых, Принцесса должна остаться жива, это не обсуждается. Во-вторых, мы с тобой должны будем заключить Кровавый пакт. - Он явно не ожидал этого. - Я читал о нём в одной Навийской книжке. - Как бы невзначай добавил я.
- И ты готов заключить его?!
- Да, чтобы обезопасить и себя, и тебя от предательства.
- Ха! Ты не понимаешь. Если Эль-Гран захочет, он добудет у тебя любые сведения, которые ему нужны, несмотря на Кровавый пакт.
- Есть ещё одно условие. Эль-Гран умрёт так быстро, как только это возможно.
***
Я вышел от Онори глубоко за полночь. Мы договорились пойти к Кристиану: в его лавке я заприметил амулет Агнарла - главную Навийскую магическую субстанцию, своего рода печать, скрепляющую магические соглашения. Вот так я и втянулся в придворные заговоры, что, правда, не сложно сделать в этом политикой проклятом городе. Я знал, что рискую потерять все то, что только недавно обрел, все, о чем когда-либо мечтал. Это всё этот Виго. Это я под впечатлением от него решил спасать мир, хотя что-то мне подсказывало, что главным для меня было спасти Алиенору, а не этот мир.
И всё же я очень опасался Игнатуса, потому-то я и договорился заключить с ним Кровавый пакт. Если хоть кто-то из нас проговорится, то он немедленно умрёт. И я забыл предупредить его о тех муках, в которых умер друг Виго после предательства. Я надеялся, что действенная сила Кровавого пакта и амулета Агнарла - правда, а не книжный вымысел; успокаивало лишь то, что навийцы не любят шутить со смертью, с болью, с жестокостью - всё это они считают порождением Гемелла и жизненным источником магии Песков Аламейны. Поэтому переживать, пожалуй, не стоило.
Мы долго разговаривали и о том, как выполнить моё третье условие. Проще всего, конечно, было использовать план Онори и убить не Эль-Грана, а Принцессу: по законам и традициям Тордессии с момента помолвки, принц Эль-Гран обязан защищать Алиенору от любой угрозы, иначе все его будущие права на корону попросту сгорят.
Мы понимали, что нам был нужен могучий союзник. Я вернулся к себе и долго думал, кто мог бы им стать. В случае нашего провала никто не будет церемониться с нами, ибо заговор против наследника трона, пусть даже такого, как Эль-Гран, - предательство, наказанием за которое является справедливая смерть. Кто же готов так рискнуть?
Мои размышления прервал неожиданный стук в дверь. Томас что-то недовольно пробурчал во сне и перевернулся к стене. Я открыл дверь и остолбенел, увидев перед собой Алиенору собственной персоной.
- Я ждала вас, Альвиан. Где же вы были? - Воскликнула она. Я опасался, что Томас проснется (вряд ли он ожидает увидеть саму Кронпринцессу Тордессии при пробуждении), но он захрапел еще сильнее и просыпаться не планировал.
- Алиенора, какой приятный сюрприз! Я... я думал, что вам нужно отдохнуть. И что вы пришлёте Нилмара, когда у вас будет время для концертов. - Врал без оглядки я, наивно надеясь, что она поверит мне.
- Понятно. Пройдёмся? - Я быстро кивнул. - А лучше проедемся. Я хочу отправиться в Лайвден.
- Но...
- Пропустите один день, Альвиан, всё равно Эдвигуса нет. - Принцесса была непреклонна. Я написал записку Томасу и, быстро собравшись, покорно пошел за ней.
В Лайвден мы ехали молча. Я нервничал; мне не хотелось говорить с ней об Онори, к тому же, я постоянно думал о нашем союзе с ним. Всего каких-то пару часов назад я горячо убеждал Онори, что ни в коем случае нельзя убивать Алиенору, обещал ему сделать все, чтобы не дать ей умереть; но мне претил сам факт заговора, хотя я и пытался убедить себя, что всё это ради общего блага.
Ночное спокойствие Лайвдена нарушалось лишь стрекотанием цикад, а тьма, спускавшаяся с окружавших поместье гор, - насыщенным синеватым свечением звезд, как никогда ярких. Наши далекие предки - первые люди, заселившие когда-то земли, принадлежащие теперь Тордессии, - называли это явление Звездами предзнаменования. Они верили, что именно во времена активности Звезд предзнаменования происходят события, навсегда меняющие мир.
Принцесса молча направилась в её любимую беседку. Мы продолжали молчать. Глупо, все это было дико глупо: она сидела и глядела на меня, я делал вид, что не замечаю ее взгляда, что меня интересуют окрестности, которые я - и Алиенора прекрасно это знала - уже успел выучить наизусть. Наконец, она тяжело вздохнула, покачала головой и внезапно выпалила:
- Я знаю! Знаю, что вас тревожит.
- И что же? - Она жестом показала мне идти за ней. Мы шли по тропинке, убегавшей прочь от поместья в сторону гор. Мы поднимались, наверное, минуты три, прежде чем она остановилась и, с улыбкой, стала наблюдать за тем, как я открыв рот смотрел на волшебный вид, открывавшийся отсюда. Лайвден был прекрасен, и именно здесь, в этом самом месте была та точка, откуда в него влюбился бы любой, даже самый черствый, человек. Что же знала Алиенора? Что тревожит меня? И тревожит ли меня хоть что-то? Я вдруг подумал, что сейчас, в этом месте, которое гораздо больше похоже на сказку, чем на реальность, - меня не волновало ничего.
Я повернулся к ней, не зная, что и сказать, но, похоже, она поняла, что мое безмолвие - это благодарность. Она одарила меня той самой улыбкой, чарующий свет которой не снился даже Звездам предзнаменования; а мне подумалось, что я теперь исцелен от хандры, вызванной последними событиями. Я протянул ей руку, она осторожно вложила свою в мою. Мы сделали шаг навстречу друг другу, и я поцеловал ее.
Это было настоящим чудом: я никогда не ощущал движение окружающего мира так сильно как сейчас, когда все вокруг на секунду замерло и в следующий миг взорвалось, разлетевшись осколками мгновений, раскрасивших все это тучное небо вокруг нас. Мы словно оказались посреди этих синеватых Звезд, совсем близко или даже где-то над ними, в тишине и безмолвии бесконечности, находившейся далеко за пределами известного нам мира. Но эти пространства, эта вечность, которую мы вдруг обрели, вряд ли могли сравниться с тем, что мы чувствовали. Я так и не смог заставить себя отвести взгляд от ее волшебных глаз, но, признаться, я и не хотел этого. Я ощутил прикосновение ее пальцев к моей груди, и мое сердце, до этого бешено колотившееся, замерло. Она прищурилась, глядя на меня с той самой хитринкой во взгляде, в которую я, казалось, уже так давно влюбился; тут-то мое сердце и не сдержалось, застучав вновь, эхом аккомпанируя ее взволнованному сердцу. Я утопал в ее тепле, заклиная себя дарить ей не меньше тепла. Она крепко сжала мою руку и беззвучно прошептала: "будь рядом", словно не знала, что я и не собирался никуда уходить; что я не уйду, пока не кончится вечность. Ни за что. Никогда. Никуда.
Спал я как никогда хорошо, хоть и мало. Я проснулся, похоже, с первыми лучами солнца, а Алиенора еще спала, тихонько посапывая прямо мне в ухо. Я осторожно встал и вышел на балкон. Волшебный вид, открывшийся мне, вдруг напомнил о том, как я завидовал Таисии, которая прекрасно рисовала. Я грустно вспомнил о том, что за несколько недель до разгрома Арнхольма я уговорил ее начать учить меня рисовать, как она не пыталась отказаться от этой сомнительной перспективы. Но зато я умею создавать музыку. Я достал скрипку и стал тихо играть мелодии, которые мы разучивали на прошлой неделе.
- Знаешь, чего я хочу? - Я вздрогнул от неожиданности: Алиенора незаметно для меня проснулась и, видимо, какое-то время стояла позади и слушала. Она хихикнула, подошла ко мне и чмокнула в щёку. - Я хочу, чтобы ничего больше не было. Ты, твоя музыка и Лайвден - и больше ничего в этом мире.
- А ты сама? - Она рассмеялась и в шутку оттолкнула меня.
- Глупец! Об этом мечтать нужно тебе! - Теперь засмеялся я.
- Да уж... жаль, что твоё желание неисполнимо. - Она вздохнула и встала у края балкона, обхватив себя руками. Я обнял её.
- Я не знала матери. Она умерла, когда рожала меня, - вдруг нарушила молчание она, - но я вижу её так часто во снах, каждый раз один и тот же образ. И она постоянно твердила мне, что я могу творить свою жизнь так, как хочу.
- Но трон...
- Плевать я хотела на трон, Альвиан! Как ты не понимаешь? - "Я всё понимаю" - подумал я. - Зачем мне нужен трон, дающий право управлять могущественнейшей империей мира, но не позволяющий управлять своей жизнью?
- Значит, мы должны найти способ исполнить твоё желание. - Она фыркнула. - Нет, я серьёзно. Если ты считаешь, что творить можно по желанию, то нужно доказать это.
- Говорить просто. А как это сделать? Я с детства приучена делать то, что должна, а не то, что хочу. Я не смогу. - Отрешённо прошептала она.
- На этот случай у тебя есть я. Мне нечего терять, а обрести я могу всё. - Я, правда, немного лукавил, но смерть - не самое худшее наказание за то, что я задумал.
- Не говори только, что ты намерен сам стать моим коронованным мужем. - Лукаво улыбаясь проворчала она.
- Я слишком несерьёзен для такой ответственности. И вообще. Я говорил не о троне.
- И о чём же?
- О ком. О тебе. - Я вновь поцеловал её, и лишь высоко поднявшееся солнце известило нас о том, что, к сожалению, пора было возвращаться в столицу.
***
В городе была непривычная тишина. Попрощавшись с Алиенорой, я вышел из кареты и сразу направился к Игнатусу, как мы и условились.
- Ты готов? - Немного взволнованно спросил я.
- Да, Альвиан. Как никогда. - Он пожал мне руку.
Кристиан опешил, увидев, что мы с Онори заходим в его лавку, словно лучшие друзья. Очнувшись от оцепенения, он торопливо закрыл лавку и провёл нас в небольшое подсобное помещение, находившееся в глубине здания.
- Кристиан, нам нужен амулет Агнарла. Я видел у тебя такой. - Без обиняков заявил я.
- Четыреста солов.
- Будь серьёзнее! Я хочу одолжить его на время.
- Альвиан, не думай, что раз я торгую всем подряд, то не знаю, что из себя представляет тот или иной предмет! Я знаю, для чего используется этот амулет. Но зачем он тебе? Знаешь ли ты, что после его применения он исчезает? - Я удивленно покачал головой. - Пока клятва не будет исполнена полностью, пока оба её заключивших не умрут, не нарушив своей клятвы. Только потом амулет вновь возвращается в мир.
- Не знал об этом. - Отмахнулся я.
- Гемелл с тобой. Скажи, зачем он тебе нужен, и я подарю его. - Игнатус хмыкнул. - Что ты мычишь? - Прищурившись процедил Кристиан.
- Кристиан, пожалуйста, Игнатус теперь на нашей стороне.
- Неужели? Для этого ты решил использовать амулет Агнарла?
- Разумеется, я ему не доверяю полностью. Но...
- Я вообще-то тоже нахожусь здесь. Не нужно говорить обо мне так, словно я приведение какое-то. - Обиженно проговорил Онори, на секунду превратившись в того самого, заносчивого племянника Эдвигуса, как я его представлял себе совсем недавно. - Если вам, господин Кассар, это так важно, то я заплачу. 500 солов, если вас устроит. - Я хмыкнул: похоже, среди моих союзников появился ещё один денежный мешок.
- Я отдам бесплатно, если вы расскажете мне, что задумали. - Повторил Кристиан.
- Если ты знаешь все об этом амулете, - нетерпеливо сказал я, - то как же его обратное действие?
- Что-что? - Кристиан нахмурился, осознав, видимо, что еще далеко не все знает о своих товарах.
- А то, что стоит кому-то договориться о клятве, как сила Амулета Агнарла начинает действовать.
- Что?! - Издал крик возмущения Онори. - Почему ты не сказал об этом раньше?
- Почему тебя это беспокоит? - Я напустил на себя непонимающий вид.
- Ты хочешь сказать, что клятва уже действует? Что даже без Амулета нарушивший клятву умрет?
- Ну да. Так что же тебя беспокоит?
- Неужели непонятно, Альвиан? - нетерпеливо фыркнул Кристиан, - этот червяк предал тебя. - Я вопросительно посмотрел на Онори. Тот, сглотнув, кивнул.