Аннотация: Кто мы и чем мы являемся для мира, в котором живем? Как мы видим его, и как он видит нас...? Наверное, книга примерно об этом - микс мыслей и действия, который, надеюсь, кому-то да будет интересен. Заранее благодарю за комментарии и советы.
ПРЕДЫСТОРИЯ ЯААА
Так уж принято у людей - считать, что все должно иметь свое начало. И в то же время им не дает покоя вопрос: разве любое начало это не продолжение?... Но то - странности людей. А до них ни понятия начала, ни понятия конца никого не волновало, как никого не волновали ни год, и ни число, ведь время считать было некому, да и незачем.
Поэтому тот день был самым обычным днем, а никаким ни началом. Он был просто днем без названия, ведь до названий в те далекие близкие времена никому дела тоже не было. Важна была лишь реальность, сплетенная из чувств и ощущений, поэтому тот день и был просто одним из дней в сплошном потоке счастья... точнее того, что можно было бы назвать счастьем, если бы кому-то все же понадобилось обозначить словом реальность безымянной Планеты и таких же безымянных Странников, примчавшихся когда-то на ее бессловесный зов сквозь мрак пространства. И только эта счастливая реальность и имела смысл.
Хотя... о смысле Странники как раз и не задумывались, ведь разумом они не обладали. Возможно когда-то, в незапамятные времена, - в те, что остались за пределами их памяти, рассеявшейся осколками по бездонным глубинам космоса во время их стремительного полета, - и в том месте, откуда они начали свой путь, - это было и не так. А возможно, их стихией всегда было просто сотворение красоты, а не размышления о возможностях и невозможностях, ведь именно сотворением красоты они и занялись, с сокрушительной силой рухнув огромной потрепанной ледяной каплей на изнывавшее от жажды прекрасного гладкое обнаженное космическое тело, и прикрыв его наготу вздыбившимися горными грядами и разделившими их ущельями, разбежавшимися во все стороны нитями изысканного узора.
Благодарная Планета согрела Странников своим теплом, и в ответ на ее заботу они одарили ее роскошным нарядом, засиявшим равно прекрасно и в лучах, и в отражениях лучей, льющихся из необъятия окружающего их пространства; ведь, хотя размышлять Странникам дано и не было, им дано было отражать эмоции в мельчайших их оттенках и дарить миру эти отражения.
Дара этого оказалось достаточно, чтобы Странники стали Творцами Жизни, (хотя понятия жизни, как и понятия смерти, для них не существовало) и творили вместе с Планетой, чутко прислушиваясь друг к другу, - ведь так многое зависит просто от готовности слушать.
В какой-то момент в этой игре сотворения родилась и сине-зеленая водоросль. Сине-зеленая вовсе не потому, что Странники отдавали предпочтение этому цвету, ведь зрением они не обладали и любить цвета меньше или больше не могли - просто сине-зеленый был их собственным цветом, только и всего. А за сине-зеленой пошли виды, подвиды, индивиды... Многообразие стало шедевром Творцов Жизни, и первым был этот шедевр или очередным было совсем неважно. Что было важно, так это то, что игра сотворения раздвигала пределы счастья для них и для Планеты до бесконечности, и создаваемое Творцами Жизни разнообразие вышло за грани самого богатого воображения, ведь воображением Странники ограничены не были по причине его отсутствия у них, как не были ограничены они ни пространством, ни временем, так как и того, и другого у них было хоть отбавляй.
Итак, индивиды... Да, да... именно с появления тех, что стали возвышать себя как индивиды, тех, что перестали воспринимать себя, как часть единого целого, что-то стало происходить - что-то неладное. Что-то такое, чего в воспоминаниях Хранителей Памяти Странников - Чистейших Льдов - не было, хотя хранили Чистейшие Льды все до мельчайшей капли эмоций с самого первого мгновения в их новом доме, ведь, однажды уже ощутив пустоту утраты памяти, а вместе с ней и частицы самих себя, они почувствовали, что даже мельчайшее звено мира - мозаики, все детали которого переплетены между собой, признавай они это или нет, влияет на мир. Даже столь малое, как индивид.
Конечно же, племени этих индивидов названия никто не давал, а вот они начали проявлять свои творческие способности, почему-то избрав для себя именно роль Творцов Слов и начав давать всему имена. Одно из имен досталось и Творцам Жизни - причудливое такое, родившееся из возгласа, который первые из этих двуногих существ смогли выдавить из своего горла, введенные в оцепенение бесконечными, по их меркам, мощью и красотой океана. Звуком этим стал возглас: "Вооооо!", переросший со временем в одно из не менее причудливых звукосочетаний - "вода".
Было бы куда естественнее, если бы Творцы Слов прислушались и прочувствовали значение Творцов Жизни и свое собственное хотя бы в своем крошечном мире, не тратя энергию на придумывание каких-то там имен, тем более имени для Странников - Странников, которые были частью всех форм жизни в их общем доме, Странников, к которым каждый мог бы обращаться, как к самому себе - "Я",... если уж вообще без слов было никак не обойтись; но русло своей жизни Творцы Слов, как и все другие создания Творцов Жизни, были вольны избрать сами, и постепенно слова стали занимать все большее место в их жизни, незаметно для них самих отгородив их от всего остального мира, и сведя способы их общения с этим миром к узкой щели буквосочетаний, понятных лишь очень ограниченному числу существ и так часто не имеющих никакого отношения к счастливой реальности. Да что там понимание мира, часто эти двуногие не могли найти общего языка даже между собой, будто забыли в какой-то момент, что такое вообще возможно - понимать друг друга...
Они отдалялись все дальше от общих ценностей мира, выдумав свое собственное понятие "счастья", которое часто заключалось совсем не в том, чтобы радоваться вместе с миром, ощущая единство разнообразия красоты, а в том, чтобы подстроить мир под себя, часто бездарно и бесчувственно, хотя чувствами Творцы Жизни их не обделили, и палитра чувств этих двуногих была, возможно, самой широкой из палитр, когда-либо созданных.
Отвергнув единство, Творцы Слов отмели и вековую память своего вида. Они стали считать жизнь каждой особи с нуля, отчего каждый из них приходил в этот мир, испуская крик ужаса от ощущения своей беззащитности и одиночества, и покидал этот мир с чувством бессмысленности своего прихода в него. Мгновения же, подаренные им, чтобы влиться в сотворение красоты, они стали тратить на обретение того, что сами же и вложили в свое собственное выдуманное понятие "счастья"... любой ценой...
Странники ощутили леденящий холод отчуждения, поселившийся в душах Творцов Слов, еще до того, как разрозненные шаги тех по Планете слились в поток планомерной всеуничтожающей агрессии - поток, которой Творцы Жизни непременно должны были остановить для всеобщего блага. Но в этом потоке жестокости и хаоса радужными переливами еще проблескивали способности искренне радоваться и любить, даримые Творцами Жизни всем своим созданиям, а в памяти Чистейших Льдов хранилось еще чувство истинного счастья, которое принесло миру появление первых из этих запутавшихся двуногих творений. И если бы не эти два условия, эта история закончилась бы, даже не начавшись. Но она началась...
ПРЕДЫСТОРИЯ ЛЮДЕЙ
Для людей, вовлеченных в эту историю, все тоже можно начать с фразы "тот день был самым обычным днем...", но каждый из них точно знал и год, и число, и название дня, когда появился на свет, ведь люди и начали считать время. Почему? Может быть потому, что не каждый из дней в их жизни был создан для того, что они сами назвали счастьем, и они захотели сохранить каждый такой день в памяти, а может и не поэтому.
Так или иначе, но Джо точно знал, что сообщил миру криком о себе в тяжелый день - понедельник - четвертого октября ровно сорок лет назад, став первенцем в обычной, на первый взгляд, американской семье школьной учительницы литературы по имени Мэри и полицейского по имени Джозеф - в семье, которая ровно через два года все того же четвертого октября, правда, уже в среду, дождалась пополнения, и у Джо появилась сестренка Джой.
При ближайшем рассмотрении, однако, становилось очевидно, что семейство Сивудов было далеко не среднестатистической ячейкой общества, за что Джо не раз благодарил свою судьбу. Мэри и Джозеф очень любили друг друга. Они были счастливы вместе, и оба ребенка были для них желанны, поэтому детство Джо и Джой было наполнено заботой и множеством маленьких и больших радостей: семейными вечерами, играми и вылазками на природу.
Мир казался им беззаботным местом, созданным только для счастья, пока... пока их отец не получил удара ножом в спину, перебившего ему позвоночник, и удара бутылкой коллекционного коньяка по затылку, вызвавшего сотрясение мозга и серьезнейшую черепно-мозговую травму, да еще и в канун Рождества. На его счастье, или несчастье, с какой стороны посмотреть, его нашли вовремя, чтобы спасти ему жизнь, но вернуть ему возможность двигаться и мыслить врачи так и не смогли. В таком состоянии, не произнеся больше ни звука и не отреагировав больше ни на слово, ни на пожатие руки, он провел еще два года, после которых для него все кончилось. Два года в течение которых его убийцы, а иначе тех, кто нанес отцу те два удара, Джо никогда и не называл, продолжали веселиться и радоваться жизни, ведь они так и не были найдены ни тогда, ни до сих пор.
- Они, в принципе, неплохие ребята, Мэри... дорогая. Зачем портить парням жизнь? Им нужно просто помочь разобраться... Люблю вас всех... Скоро буду... - по злой иронии судьбы последние слова Джозефа были о тех, из-за кого он так и не смог исполнить свое последнее обещание своему самому близкому человеку в полной мере. Но кто мог знать, что тогда на пороге, уходя в выставленный на продажу дом в довольно престижном районе с одной лишь целью - убедить пару молодых людей из вполне благополучных семей не заниматься продажей наркотиков, он скажет своей Мэри свои последние слова.
Те события не только навсегда лишили Джо самого главного праздника в году и веры в чудо, не только заставили его в одночасье замкнуться и повзрослеть, но и предопределили для него выбор дела его жизни. Он и при жизни отца хотел посвятить себя поддержанию закона и порядка, вот только раньше, он мечтал стать адвокатом и был по-юношески наивно уверен, что, если любому человеку вовремя оказать помощь, тот сможет исправиться, а сейчас, пережив то, что пережили они, эта мысль начала казаться ему кощунственной. Теперь Джо уже не собирался никому давать никаких шансов отмазаться в суде. Вместо престижного юридического колледжа он пошел в армию, воспитать в себе некоторые необходимые, на его взгляд, для настоящего мужчины качества, а в двадцать уже заполнил форму заявления в отцовском полицейском участке, прошел интервью и двинулся по пути, предопределенному для него все той же судьбой, что подарила ему беззаботное детство, ведомый тайной надеждой найти и по-своему разобраться с... Но он никогда и ни с кем не говорил об этом.
Джо все еще шел по этому пути, ведь упорство в достижении цели было частью наследия его отца, также как и умение держать слово. Эти черты сплелись в его характере с теми, что достались ему от матери - от мамы Мэри, как они все ее всегда ласково называли. Ей удалось не только привить детям вкус к чтению, но и воспитать в них культуру общения и отношений, присущую, быть может, только избранным героям классиков и так стремительно, к сожалению, уходившую из реальной жизни. Сейчас, в силу своей занятости, Джо уже и забыл, когда последний раз устраивался с книгой в руках, чтобы насладиться силой слова, но довольно часто, завидуя сам себе, он посматривал на коллекцию своих любимых произведений на книжных полках, мечтая, что такой момент, все же, настанет.
Но если о чтении ему пока оставалось только мечтать, практиковать те качества, которым он когда-то научился, в том числе и из книг, возможностей у него было хоть отбавляй. Его вежливость и манеры, над которыми одни подшучивали, и которыми другие восхищались, оставались его визитной карточкой в участке вот уже 20 лет, как и его отличная память и нестандартное мышление, развитые, кстати, во многом тоже именно чтением.
Сейчас Джо уже не мог вернуть ощущений из "той жизни", а иначе свое детство он уже давно не называл, но он точно помнил, что там действительно были счастливые мгновения, когда мама Мэри усаживалась поудобней на их клетчатом диванчике с красочной книгой в руках, а они прижимались к ней - он слева, а Джой справа - и слушали истории про мир, где добро всегда побеждало зло, и где хорошие люди жили долго и счастливо. Тогда им казалось, что справедливый сказочный мир находится всего-то на расстоянии вытянутой руки от мира реальности, и они с Джой с легкостью переносились в него. Путешествуя по тому миру вместе с детьми, мама Мэри воспитывала в них идеалы добра и учила находить способы отстаивать эти идеалы. Джо так нравилось чувствовать себя рыцарем или принцем и защищать свою сестричку-принцессу, побеждая всех монстров одним взмахом воображаемого меча.
Постепенно стена между миром справедливости и миром реальности начала делаться все выше. А когда через три года после ухода отца, Джо и Джой лишились и мамы, Джо наглухо замуровал все щели, сквозь которые еще пробивались лучики по-детски открытой радости из того лучшего мира, и со взрослым серьезным выражением лица пошел вперед по миру этому, не позволяя себе оглядываться и сожалеть о безвозвратно утраченном чуде.
В этом мире Джо уже не был всесильным благородным героем, и ему удавалось помочь далеко не всем нуждающимся, но он, несомненно, был отличным полицейским - и это становилось понятно любому, взглянувшему на его послужной список, в котором значилось ни одно раскрытое нашумевшее преступление и имена десятков реальных монстров, которых он засадил за решетку.
Джо любил свое дело, и еще он любил фильм "Смертельное оружие", про парня которому досталось, пожалуй, не меньше, чем ему самому, но который выбрался из ямы и сделал это с честью. Возможно подсознательно именно поэтому, когда его брак распался, Джо решил поселиться на берегу океана, шум которого успокаивал и, куда лучше телевизора, избавлял его от одиночества, не мешая ему в тоже время побыть одному. Да, его брак, точнее их брак с Элейн, распался не потому, что кто-то был прав, а кто-то виноват. Просто так случается, и не так уж редко, что близкие когда-то люди начинают чувствовать отчуждение и холодок. Жена перестает ждать мужа с работы, муж перестает водить ее в кафе и дарить ей цветы. Они перестают проводить время вместе: говорить, смеяться, любить друг друга. Вот и у них с Элейн все разрушилось без постороннего вмешательства, и винить было некого. На их счастье они оба это понимали, и расстались без лишних сцен и ссор, просто оформив окончание своих отношений. Никакой трагедии - просто драма жизни, хотя не скажешь, что она прошла безболезненно, ведь еще и сейчас, где-то глубоко что-то ныло, когда Джо думал о том солнечном летнем дне, который, казалось, был праздником для всего мира. Праздником, на который они вдвоем приглашены не были.
И вот уже три месяца и три дня или еще только три месяца и три дня, Джо, как и сержант Риггс из его любимого фильма, жил один на берегу океана, где найти укромное местечко ему стоило немалых трудов. Правда, на этом сходство его быта с бытом его кумира заканчивалось. В отличие от сержанта Джо жил не в вагончике, а в небольшом передвижном мобильном доме, и собаки у него не было, так как домой он приходил только, чтобы поспать. А вот порядок - порядок он любил. Ему нравилось знать, что все разложено по своим местам, и что полусонным срываясь на работу посреди ночи, он автоматически соберет все необходимое за считанные минуты. И еще Джо любил готовить, поэтому в морозильнике у него всегда имелись несколько пачек мороженых морепродуктов и овощей, из которых при наличии хоть пары свободных часов, он мог сварганить что-нибудь достойное внимания.
Вот так и проходил "послеразводный" этап его жизни, который знаком так многим, и который не обещал быть чем-то большим, чем у основной части взрослого населения планеты - период часто непростой, но не останавливающий течения жизни, и...
На календаре его мобильного опять высветилось четвертое октября. Для него это означало только то, что вместо традиционного утреннего звонка Джой, он заедет к своей любимой сестренке с букетом и подарком, и получит от нее какой-нибудь милый, но совершенно бесполезный сюрприз. Так как сегодня был обычный рабочий вторник, они просто выпьют вместе чаю с ее любимыми шоколадными конфетами. Она будет с упоением рассказывать ему о своей детворе и их реакции на сказки и игры, а он, любуясь ее такими немодными сейчас почему-то кудряшками цвета спелого каштана и живыми отражающими море эмоций ореховыми глазами, слушая ее, будет опять и опять пытаться объяснить себе, как она, такая хрупкая и маленькая, нашла в себе силы не отмести сказочный мир, как это сделал он сам, а напротив, выбрав для себя профессию воспитателя детского сада, решила год за годом провожать туда все новых и новых девчонок и мальчишек. Возможно, она была сильнее его духом? Возможно... Но ведь возможно и то, что даже ее углубленное изучение психологии не помогало ей смириться с жестокостью реальности, и она убегала от нее, хоть на время?
У Джо возникали и другие вопросы, например, "Почему? Почему и у нее не сложилось?" Он - ладно, скорее всего, он по сути своей одиночка, возможно даже одиночка-трудоголик, но Джой... Почему она рассказывает ему о чужих, а не о своих детях? Может четвертое октября - число несчастливое в личном плане? А может просто, счастье родителей поставило такую высокую планку, которую можно было сравнить лишь с выигрышем Джек пота в лотерею? Как бы там ни было, Джо искренне, как это всегда было принято в их семье, желал своей сестренке счастья, и не только раз в году.
Праздновать свой день рождения Джо не любил, поэтому был даже рад, что сорокалетний юбилей широко отмечать было не принято. Однако ему несложно было догадаться, что от встречи вечером в баре с Питом - его напарником - отвертеться ему не удастся, что, может, было и к лучшему, ведь, так называемые праздники, всегда навеивали на него тоску, а Пит был единственным человеком, кроме Джой, который умел ее развеять.
Джо и Пит понимали друг друга с полуслова, возможно потому, что при всей их непохожести, у них было много общего. Они оба прошли армию, они оба уважали спорт и познакомились совершенно случайно полгода назад в спортзале недалеко от полицейского участка, куда Пит пришел тогда в первый раз буквально на второй день после своего переезда в Сан-Диего. Они случайно разговорились, встретившись взглядами, когда почти одновременно поднесли к губам одинаковые бутылочки питьевой воды. Шутливое "Cheers" ("Ваше здоровье" - прим. автора) Пита вызвало у Джо улыбку, а когда они обнаружили, что не только предпочитают одну и ту же воду, а еще и являются коллегами, взаимная симпатия переросла чуть ли не в братские чувства. События следующего дня иначе как провидением вообще назвать было нельзя, так как, пройдя в кабинет начальника участка для знакомства со своим новым напарником, Джо с трудом поверил своим глазам, сначала увидев сквозь стеклянную стену знакомую фигуру, а потом, открыв дверь и услышав знакомый голос: "Ба, да это же и есть тот Джо, о котором я тебе рассказывал, дядя Майкл". Оказалось, что капитан был Питу дядей.
Что касается различий, Пит был улыбчивым коренастым темноволосым парнем на пятнадцать лет моложе Джо и сантиметров на десять его ниже. Он был единственным ребенком, воспитанным матерью-одиночкой - спокойной добросердечной женщиной, которая всю жизнь проработала медсестрой в больнице, и не найдя своего счастья в замужестве, будучи чуть за сорок, решила хотя бы родить себе ребенка. Назвав своего малыша Питером, она, возможно, даже не подозревала, что имя это означало "каменная скала", и что очень рано именно такой скалой Пит и должен будет стать, чтобы постоять и за себя, и за нее.
В момент первой встречи с Джо Пит только начинал свои первые серьезные отношения и съезжался с девушкой, чтобы создать современный аналог семьи. Джо было немного жаль его, ведь ему возможно еще только предстояло познать, что отношения с противоположным полом иногда могли больно ранить, с чем Джо уже научился справляться, погружаясь в работу и тренировки. Хотя, может Питу повезет и больше, ведь кому-то должно везти, как говорит статистика. Так кому, если не отменно сложенному, уверенному в себе парню с отлично подвешенным языком?
Судьба не часто баловала Джо подарками, но встреча с Питом безусловно была одним из них. У парня оказалась масса талантов, делавших его идеальным напарником. У него был цепкий ум и молниеносная реакция, он был в отличной спортивной форме и дружил с любой техникой. И, что было особо важно для Джо с его молчаливым характером, Пит хотел и умел общаться с людьми. Даже больше - у него был талант располагать к себе представителей всех возрастных категорий обоих полов, что давало Джо возможность наслаждаться ролью безмолвного наблюдателя, всецело погруженного в анализ информации, добываемой напарником в процессе общения. В общем, Пит был ураганом разумной энергии, что, в независимости от поста занимаемого его дядей, давало ему полное право в его 25 уже работать в одном из самых престижных участков на западном побережье, что было правдой, с одним из самых завидных, как говорили, напарников - с Джо Сивудом, в чем Джо несколько сомневался.
Итак, это должен был быть обычный вечер в баре. Но, даже включив свои незаурядные способности к логическим умозаключениями, Джо не смог бы предположить, что это будет последний вечер их нормальной человеческой жизни, и что уже через несколько часов по времяисчислению людей (ремарка, которая очень скоро станет неотъемлемой в его жизни), они станут частью событий, с которыми прежде могли столкнуться только в книгах или в кино.