Аннотация: Старый старый рассказик + просто старый
очень тянулись друг к другу пришлось обьединить
Лес
Часть 1. Из Лесу.
Когда мы вышли, наконец, из лесу, то поняли, что вообще-то зря всё это затеяли. Даже родились и то зря. Потому что вокруг лежали гниющие трупы тех, кто вышел из леса до нас. Тёмный, смрадный лес сразу показался очень родным и добрым. Вся ненависть к нему испарилась в одно мгновение, и даже дятлы теперь были для меня не более чем слегка зудящим воспоминанием.
Мне захотелось назад, но было поздно, ибо тяжёлые еловые лапы закрылись. Пути назад не было. Придётся идти вперёд, хорошо, конечно, что без лозунга "Нет наркотикам", как это принято в нашем лесу. Я сплюнул в траву жевательную резинку и поглядел на солнце. Все остальные тоже поглядели на солнце, и это нам очень помогло.
Мы весело бежали в сторону заката, стараясь не обращать внимания на полуразложившиеся тела, пока нас не встретил зелёный полковник. Он приказал стоять, выстрелил в воздух и попросил плату за проход. Мы начали выворачивать карманы в поисках железных рублей. Но он остановил нас и прошептал, что ему и его солдатам нужен один из нас.
Мы обломали спичку, и одному из нас удалось её вытянуть, его выпихнули к зелёному полковнику, тот рубанул его шашкой. Труп встал в строй - такой же зелёный, как и остальные. Взвод растворился в воздухе.
И мы пошли дальше, пока не встретили Печально Известную Поп Диву. Она тоже хотела платы, ей тоже не нужны были железные рубли. Мы дёрнули спичку, и мой Последний Товарищ сам пошёл к ней. Она высосала его мозг через нос и, вырвав глаза, заткнула ими уши. А я пошёл прочь.
Пока не увидел Доброго Дедушку. Ему нужны были мои руки - я отдал их ему, что бы продолжить движение. Но, завидев Гробовщика, я свернул с дороги и бежал, не смотря под ноги, хотя стоило, не глядя по сторонам, как учили в первом классе: посмотри налево, посмотри направо. Я забыл, где Лево и где Право! Я слышал смех Гробовщика, он говорил мне, что вне дороги нет святой земли, куда бы можно было положить мои кости и нет бога, который возьмёт к себе мою душу. Но мне не был нужен и бог дороги, как не нужен был когда-то мне и моим когда-то друзьям бог леса. НЕТ ДОРОГИ И НЕТ ЛЕСА, ЕСТЬ ЛИШЬ ЛЕСОДОРОГА. Я думал так, до того мига абсолютного счастья, когда я нашёл Жёлтую Поляну, где росла зелёная, зелёная трава. Но через этот миг-вечность она почернела, и я подошёл к дороге и лёг рядом с Другими, в последний миг, увидев, как из леса выходили двое.
Я могу написать лишь один стих:
О том, как я стану одним из них.
Я стану лишь частью их общего тока,
Останусь безо рта, рук и ока.
Умирают картинки в цветном букваре,
Так хочется стать и остаться мне.
Часть 2. В Лесу./*Про Войну*/
Я стоял за углом и курил. Час был ранний, народа на улице ещё практически не было. Надо было теперь дождаться, пока свалит мама, да и пройти прошвырнуться по району. Денёк сегодня славный. Солнышко в небесах и всё такое самое. Я сунул руку в карман и взвесил кастет - новенький. Мимо прошмыгнул мужичок с портфелем в руке. Чёрная курточка, повязка с чёрным Символом в белом круге -- ну ёлки-палки!
Я присел на корточки и достал новую папиросу. День рождения -- съехались все родственники, от которых меня в основном подташнивало, а от некоторых даже на изнанку выворачивало. Ну, это, наверное, каждый знает. Всем им до меня дела нет, а дело им есть только до " некоторых правил поведения человека в обществе" (слова моей матери). Ну, не сильно-то я например и человек, если подумать, да на жизнь мою поглядеть. Хотя плюсы во всей этой слюнявой Party были -- тётя Марта привезла своему милому племяшке конвертик с чёрной полосочкой, а в конвертике были деньги -- так что на куреве не экономлю.
Через пол часа я вышел на улицу (а улица у нас в округе одна - всё остальное переулки), и то, что я там увидел, было очень забавным: витрины половины магазинов были выбиты, на дороге тут и там валялись среди осколков стекла самые различные товары, а на фонаре, не работавшим, сколько я себя помню, болтался колёсами в небо человек, Альберт-зеленщик. Ну что же суку повесели, вздёрнули добрые люди. Слава вождю, что это так. Жмурик на верёвочке рождал в моей голове всё больше и больше мыслей и чувств. Всякая разная сволочь трахала нашу величайшую нацию с самой войны. А жиды торговали себе по офигенно высоким ценам, нажирали себе брюхо, а я не помню когда у нас на столе последний раз стояло масло! А что они ещё хотели? Физика бы ещё на фонарь.
Надо сегодня обязательно зайти на сход.
Я , оно понятное дело, гопник не уничтоженный и на всё и на всех мне насрать, на школу, на маму ( папу у меня стукнули на войне до того как родился. Этот факт всегда меня очень интересовал: когда я считал месяцы от начала войны до своего рождения, их было куда больше чем девять. Может, это не моего батю тогда стукнули? Что- то как-то путано мать всё объясняла.
Какие-то люди вытаскивали из лавок их содержимое, возле развороченного табачного магазина сидел Фриц и тянул трубку, что у него как-то очень хреново получалось.
--Слушай Марк! Говно! Ты где был? Дома? Я с час, наверное, у окна орал. Сегодня такая ночка. Была. Ты глянь - бери что хошь!
--А где люди-то?
--Ну ты подумай: лавки ломать и жидов вешать - круто, не спорю, но и работать тоже надо. На тех же жидов толстозадых! Что бы деньги на жратву и выпивку были. Ну да мне всё это по фиг. Нам больше достанется. Сходи карманы набей.
Я сходил и набил карманы. А когда я их набил, то увидел мента, бегущего в нашу сторону. А, если, мент в твою сторону бежит, да даже если он в твою сторону просто смотрит, то тебе, говнюку, лучше удочки свои со сверхзвуковой скоростью сматывать. То, что тебе в живот могут дать не страшно, а страшно то что вожатому пожалуются и не видать тебе ни значка, ни повязочки. А мы с Фрицем за символ кого угодно угробим и куда угодно пойдём. Мы
патриоты, во как. Эх, винтовку бы в руки, да лягушатников расстреливать.
Отдышавшись, мы пошли дальше, медленно ступая по сухому асфальту. Разговор скакал по пьянкам и прочим общим воспоминаниям:
О том, кто с какого этажа блевал и как Карла менты помяли. Хотя я уже рассказывал. Ну и чё! Ещё раз расскажу. Хватил значит этот полудурок шнапса бутыль, а потом вспомнил о том, что ему Чальчик в позапрошлом году в спину плюнул ( совершенно случайно, да и не Чальчик вовсе). Ну, достал он ножик и решил Чальчика порезать на мелкие кусочки, чего Чальчику естественно очень не хотелось. И гонял он его по району часа два. А, в конце концов нарвался Чальчик на ментов и всё-всё им рассказал про маньяка Карла. А менты им обоим очень сильно вкатили, потому что дубинки у них новые были, хотелось опробовать. А я сейчас подумал, а если бы у них пистолеты новые были? Хе-хе. Вкатили им менты и в канаву покидали сглаз своих долой. К утру Карл проспался, извинился перед Чальчиком... Ну, ладно, ладно я знаю что ты знаешь. Ну а что ещё-то?
Ну а вот этот кусок о том, как послала некто Роза нашего Янеса, который решил, что является некто Роза Его Любовью, далеко и надолго. Ну да, да, да это про то как он из окошка сиганул. Этаж-то был толи второй, толи третий, да вот стёкла-то острые. Да, да и вены себе распорол, я же был тогда. Его в сортир притащили, так там всё в крови было, даже потолок, а раковина полная и орал он ещё, что не может, а ему так по морде врезал, что у него ещё и из носа фонтан хлынул. Помогло кстати - мигом успокоился, только всхлипывал. А ты, блин, говоришь, что Любви не бывает, это у тебя отморозка её не бывает и благодари бога, что это так.
Что?! Это я отморозок?! А в челюсть?!
Ну чего ты в самом деле?! Я же в шутку.
А помнишь, как ты рыбку на мостике словил?
Ну, ладно, забились, не будем, так не будем.
Эх, ещё по пиву? А что запросто, хотя сегодня сбор. Ты прикинь: все "славься отечество" кричат, а ты на ногах не стоишь и вообще являешь собой зрелище typisch мрази.
Зашли мы на сбор значит, а домой я часа в два ночи приполз. Потому что под винтовку, ну что же раз под винтовку, так под винтовку.
--Мама, меня мобилизовали, сорри, извини, но завтра с утра собирают нас во славу нашей страны.
--Ну и вали.
Или нет не так. Плакать ещё начнёт. Ты там последний родной человек и на отца так похож. Хотя какой я в жопу последний? Вон сколько родственников!!! Всё, беру лист бумаги и пишу, что бы всё молчком, тихо-мирно, а завтра свалю. Портфель собрать. Ага, вот он Насше Кому-сто-с-утра в портфель. А то ведь солдат без Кому-сто-с-утры, это не солдат. Хотя, что там поймёшь? В жизни всё проще. Когда самый безобразный человек это жид и проще ничего нет. Но я других не хуже. Фриц цитирует даже оттуда. Праздник козла, и про царя, и бога убил самый безобразный человек. Значит, жиды ещё и бога убили. Это ВАЩЕ. Ну и превосходство нашей нации, как единственно созданной для управления другими, хотя про это я зря, ведь ты же и сам всё это знаешь. Нам это всё на сборах рассказывали, как и тебе, наверное. Ведь у всех так. А потом нам выдали каждому по повязке: белый круг и символ. Мне рваная досталось, как неуспевающему в школе. Ничего они не понимают, ничего! Не нужны сейчас успевающие, козлы они. Папы, мамы, учителя Вы же помните о том, как когда-то было. А мы? Мы родились во время смуты и так же живём, у нас крыша едет от этого дерьма, у нас нет светлого прошлого, куда можно убежать. Нам бежать некуда и поэтому мы будем глотки рвать врагам или же так kiefать и жрать, что вы в нашей блевотине захлебнётесь. А лучше я буду строить светлое будущее, за недостаток светлого прошлого.
Вот так я думал.
Утром шёл дождь, и небо было серое, серое, и мерзко так всё это было и неприятно, и вроде как даже и дома ничего. Однако, оглядев свою комнату, плюнул я на пол, да дёрнув портфель за спину, пошёл. И ничего, всё нормально и всё по кайфу.
В подъезде я быстренько скрутил самокрутку, и, сунув её в рот, прикурил только вчера купленной зажигалкой.
Большинство наших были уже в сборе, они курили, плевались и гоготали. Я поздоровался со всеми, а потом отошёл в сторонку и присел на корточки. Меня в то утро мои друзья ужасно раздражали. Это так иногда бывает: все вокруг чешут языками про жизнь, да про дела, и сначала будто бы кто-то звук выключает, и все просто так рот открывают, а потом вдруг хочется бежать куда-то прочь, так чтоб никто не догнал. И вроде бы хорошие кругом люди...
Птичка какнула в пол футе от моего лица, резко остановив поток мыслей.
Чуть позже нас построили и погрузили в грузовики.
А потом нас привезли куда надо и начались мои будни в новом качестве. Вперёд, ура, у нас есть будущее такое, какое мы сотворим.
Ну так вот идём мы с Генрихом по улице, а темно уже, часов двенадцать, наверное ночи. Он всё руками размахивает, какой он, Генрих, крутой и как он сегодня весь день развлекался. Идём мы. Погода тогда душная была страх, воздух как вата, ни ветерка. Идём, а Генрих в мою сторону свою харю красную поворачивает и шепчет: "Ты глянь, брат, вот идёт представитель расы, не одобренной к жизни начальством. Начальство лучше знает, кого одобрять, а кого того". Я у него спрашиваю: " Ты что, брат, где покажи, замочим сволочь!". " Это ты , камерад Марк , в высшей степени прав, молодец. А представитель ты! И как я только раньше не догадался, что ты такой гад! Втёрся ко мне в доверие, стал другом! А у самого нос с горбинкой!" И плачет, а ножичек достаёт. " Как нам без тебя будет плохо, враг",- говорит. А у меня в сумке кирпич. Я всегда его в увольнение в целях самообороны таскаю. Проломил я, короче говоря,старику Генриху башку. Давайте выпьем все за нашего боевого товарища. Не приведи господь, ещё кому ни будь такую смерть. Хочу привести мудрую пословицу: пей да дело разумей. А вообще лучше не пить, смотрите вот мой стакан, я выливаю его на землю.
Вот такие дела.
Шли мы победоносно, хорошо жрали и спали в основном в тепле. К местным мы не ахти как относились, а уж они-то к нам и подавно. Помню, какая-то уродка, моих примерно лет, харкнул мне в лицо, когда ныне покойный Генрих и я проходили мимо. Я изрешетил её из автомата, а Генрих потом голову отрезал, ненормальный он явно был, почти как Николай. Николай-- имя кстати какое странное, прямо к зубам прилипает, а потом ещё по ним бьёт своим звонким окончанием. Мужик был что надо, обидно, что это он меня убил.
И всё правильно сделал. Это если ты человека убил, высовываешь голову его из окопа, тут же свистит вражеская пуля, и ты здесь ни при чём. Он тебя сам просил добить его, а ты не смог смотреть на мучения друга и пристрелил его совсем.
Ну вот. А концлагерей я так зато и не увидел ни наших, ни ихних. Так я и не узнал, кого же у них там мучили кроме военнопленных, а интересно было. Говорят, а в прочем чушь в основном про это говорят.
Ах да! Я же умер, и всем, конечно, интересно как. Это же право неприлично посредине разговора говорить, что умер, а потом не объяснять как. Это надо в конце неожиданно сообщать, тогда все обязательно удивятся, тогда всем обязательно понравится.
Сидели мы с Николаем за деревьями и постреливали по противоположному лагерю. Вчера мы с ним уже пару человек к праотцам отправили, точнее не мы, а он, и сегодня мне хотелось. И тут прямо под прицелом идёт девушка, светловолосая, а остального, извините, под бушлатом не видно. А этот уже прицелился. И я бы в другой момент то же самое сделал, А тут не пошло что-то, вспомнилось что-то далёкое и уже почти забытое. Я его винтовку на себя и дёрнул, да так дёрнул, что пуля меня от кишок до сердца пропахала и из шеи вылетела.
Я встал и пошёл прочь, а тело моё побулькивало, и что-то даже шипело, а я побежал от него, потому что на фиг оно мне нужно не было. Я увидел повешенного. Это его вчера наши пришмонали, он идейный такой был, все молчал, да плевался. Я к нему подлетел и лёг к ногам его, и капала на меня кровь его, из многочисленных порезов, а я лежал -- плакал, рыдал даже.