|
Марик был чертовым долбанутым придурком, и если вы думаете, что это можно сказать как-то по-другому, то ошибаетесь.
Кира собиралась ему голову проломить, но Грай удержал. Поймал её за руку, хохотнул и пошёл дальше. Кира рванула в противоположную сторону, стискивая кулаки - потому что растерянное лицо Марика вызывало только невыносимое желание врезать по нему от души.
Но Марик - слабак. Поломается, и правда, даже от одного удара. И кто потом им чинить все железяки будет? Герка-кузнец? Он только по-крупному работает, остальное в его толстенных пальцах просто крошится.
А ведь так хорошо всё начиналось.
Кира с Граем столкнулись в маленьком коридоре, она уже шла отдохнуть перед дежурством, он - по делам, перекинулись парой слов, и Грай вдруг сказал, что она очень красивая сегодня, и притиснул её к стене, жарко дыша, впился в губы.
Кире он давно нравился - а что, высокий, крепкий, один из лучших бойцов базы. Поэтому она собиралась немного посопротивляться - для интереса, а потом сдаться. Грай же не дурак, поймет, что Кира имеет на самом деле в виду.
Но зато черт принес настоящего дурака: на шум и возню сюда заглянул Марик, и вот ведь надо же!.. полез её защищать. Её! И от кого! Да она двоих таких как Марик могла бы пополам скрутить и переломать как веточки. А уж сам Грай-то и нечаянно зашибить мог.
Но он только посмеялся. И ушёл.
"Убить гниду мало", - бесилась Кира, укладываясь спать. "Сволочь, и так никакой личной жизни", - скрипела она зубами, проснувшись.
- Сдохни, придурок, - процедила девушка, бросая на его и так заваленный железками стол свой шлем. - Проверь.
Марик поглядел на неё исподлобья. Столик у него низкий был, и сидел он за ним прямо на полу, на подстилке. В его мастерской было жарко, и он скинул верхнюю часть комбеза, остался в одной майке. Тощие его руки, выпирающие ключицы - всё на виду. Он робко заулыбался, потом быстро перестал, поняв, что Кира не шутит и на самом деле сердита. Скуластое смуглое лицо немного побледнело - решил, небось, что бить опять будут.
"Смотрит, как собака виноватая, - с ненавистью подумала Кира, - хочет, чтоб мне стыдно было, что ли?"
Марика она знала почти всю жизнь -- они из одного детского отделения были, и учились сначала вместе. Пока не выяснилось, что у Марика ни сил, ни выносливости, и всё, на что он годен, так это ковыряться в разном мусоре.
Она резко отвернулась, чтобы сдержаться и не пнуть Марика или его железки. На тренировках ей всегда препод орал: "Кира, твою мать! Сдерживайся! Что ты лупишь, не глядя?!". Кое-как она научилась - препод если что, и тычками науку подкреплял.
Взгляд скользил по всем тем бесполезным штукам, которые мастерил Марик в свободное время и развешивал и у себя, и по базе тоже. Конструкции из палок и подвешенных камешков, концентрические круги из проволоки, с привязанными белыми перьями и бусинами, странные мозаичные картинки в рамках: с одной стороны какая-нибудь длинноволосая тетка, а перевернёшь - птица в старинной клетке. Вот смотришь, смотришь, все эти дурацкие обломки и камни, палки и проволока, вроде и ничего, мусор... а красиво, что ли? Некоторые ещё и двигаются, если тронуть, а в кают-компании штука из железок звенит, как... Кира всё не могла подобрать сравнение. Когда никого не было рядом, осторожно качала и слушала. Как вода в дальних коридорах базы, когда протечка из разбитой стены, и по вывороченным камням - ручей? Как мелкие смеются в детском отсеке? Или как чирикает та желтоносая птица, которая живёт в заброшенной фабричной зоне?
Короче, пока смотрела, успокоилась. Когда поймала себя на этом, снова захотела рассердиться, но уже как-то не так вышло, вяло.
- Вот, - тихо сказал Марик и сунул ей шлем. - Извини.
Придурок, извиняется.
- Давай я ещё твой коммуникатор посмотрю, насчет обновлений.
- Не надо, - буркнула Кира, забрала шлем и быстро ушла.
Последнее время они чаще ходили в патруль не по окрестностям, а чуть дальше, забирались на север, и даже начали переходить через реку. Безбашенный Пашка прошёл первым через мост, сквозивший дырами. Прошёл туда и обратно, а в середине даже попрыгал, хотя командир патруля шипел в рацию: "Пашка, дебил, голову оторву, если свалишься! На тебе до хрена оборудования! Вернёшься, сука, на три дня отправлю в штрафной!"
Но Пашка никого и ничего не боялся, даже Катрины, которая командовала штрафными и гоняла их в самую задницу, в дальние коридоры базы, чинить обваливающиеся потолки и бить всякую многоногую дрянь.
Хотя вот дряни-то поменьше было. Так-то не особо заметно, но вообще если вспомнить, как было даже полгода назад, сразу станет ясно, что тварей-из-сумрака гораздо меньше.
Командир нынешнего патруля, Хворост, считал, что это не к добру. Что твари уходят, потому что какая-то большая и более страшная дрянь к ним приближается.
Хворост помнил Сумрачные времена, когда умер старый мир. Он никогда не говорил, но Марик как-то подсчитал: по возрасту должен был помнить и то, когда не было мутантов, когда был жив огромный город вокруг.
Но Хворост никогда не говорил о хорошем. Он вспоминал только дурное: серую чуму, засуху тридцатых, полчища безумных, осаждавших базу. Ещё крылатых тварей, плевавшихся кислотой. И то, как много лет небо закрывали чёрные пылевые облака - в самом начале Сумеречного времени. И ещё Хворост всё боялся, что времена эти вернутся.
Кира жуть как не любила его слушать - ну его, думать о таком. Куда лучше Грай говорит.
- Мы сильнее, чем они, - объяснял он. - Сколько наших пострадало последнее время? Да фигня, по пальцам руки пересчитать. А они дохнут. Лезут и дохнут. Лезут и дохнут. Самые тупые сдохли, а те, которые умнее, уже не лезут. И не будут лезть.
Вот поэтому Грай Кире и нравился - он был умный, не бормотал, поминутно извиняясь, и говорил не о безнадёжности.
- Кира, хватит башкой по сторонам крутить, - прикрикнул Хворост, у которого глаза и на затылке были. - Тебе чего сказано? Держишь под наблюдением правый передний квадрат. Пашка, тебя тоже касается, смотри, куда сказали.
Сегодня они вошли под тень высоченных башен за рекой. Здания стояли близко друг к другу, втыкаясь в самое небо острыми костями рассыпающихся стен.
Тут было опасно не из-за тварей.
Здания скрипели и стонали под ветром, порой куски бетона и оставшиеся стекла соскальзывали вниз, разбиваясь.
У патруля сегодня было дополнительное задание: разведать, нет ли чего полезного для базы на этом участке. Раньше до башен никто не ходил, а мародёров так далеко на север не заносило.
Послали Хвороста главным - как самого осторожного.
Поэтому, конечно, никуда толком они не зашли. После моста завернули к ближайшим трем остовам башен, мимо высоких металлических цилиндров (Грай сказал, что похоже на вентиляцию, а Хворост подтвердил, что под ними должны быть большие подземные пространства).
- Осматриваемся, - коротко приказал он, останавливаясь на маленькой площади между тремя башнями.
Одна была полукруглой, с колоннами на первом этаже, другие ровные, с рублеными четкими линиями. Посреди площади - лестница вниз, заваленная битыми стеклами и обломками камня и бетона. Рядом - прямоугольный провал, тоже доверху наполненный мусором.
Здания вздыхали, и Кире вдруг показалось, что они покачиваются под ветром, ещё чуть-чуть, и стукнутся, зазвенят, как одна из дурацких игрушек Марика. Такая большая наземная звенелка из бетонных палок.
Под ногами хрустело стекло, и солнце тысячей лучей преломлялось в них, слепя глаза и отражаясь синими бликами на остатках стен.
Хворост распределил направления, а сам встал у прохода, зорко следя за всеми сразу. Его взгляд одновременно и раздражал, и успокаивал. Хоть и нервный, занудный, Хворост бил без промаха. Если что полезет вдруг из зданий, он заметит первым и снимет.
Кира брела вдоль самой большой кучи бетонных обломков, внимательно глядя по сторонам и запоминая.
Грай почти сразу нашёл под завалом несколько проржавевших железок, скорее всего частей вертолета, и они с Хворостом решали, взять ли что-нибудь для анализа, или не надо трогать, чтобы дальше не обвалилось.
Кира, к её досаде, ничего путного не обнаружила, но поколебавшись, набила один из подколенных карманов небольшими осколками сине-зеленого стекла. Может быть, когда-нибудь отдаст Марику. Если он бесить не будет.
Пашка нашёл ещё проход к заваленным, но почти целым автомобилям, так что вылазка вполне себе удалась, и Хворост всё оставшееся время патрулирования по прежнему маршруту одергивал их - ребята отвлекались, обсуждая, получится ли нормально вытащить, и насколько там всё прогнило.
На следующий день Кира зашла к Марику, чтобы забросить свой комм: он постоянно терял сигнал.
- Я же говорил, обновиться надо, - тихо сказал Марик, но Кира только нахмурилась, и он замолчал.
Пока Марик ковырялся, настраивая обновления, Кира прошлась вдоль стены, поглядывая, вдруг что новое. Нашла на полке широкую, подбитую с краю чашу, наполненную осколками стекла. В мастерской свет нормальный только над столом был, но Кира и не приглядываясь поняла, что они синие.
- Это чего? - недовольно спросила она.
- Это из вчерашнего патрулирования мне ребята принесли, каждый понемножку, - оживился Марик. - Очень красивые, такой цвет! Всё думаю, как в нём дырочки сделать, чтобы не треснуло, и потом можно будет...
Он встал рядом и выудил одну из стекляшек, повертел в худых длинных пальцах. Неуверенно улыбнулся ей, глядя сверху вниз: Кира и забыла уже, насколько он ее выше. Тогда, в коридоре, не до того было.
- Да блин! - раздражённо крикнула Кира.- Ты мне комм починил? "Дырочки", "дырочки", о какой хреноте ты думаешь?!.. Лучше бы что полезное сделал! Придурок!
От жгучей досады Кира была готова пнуть эту чашу, чтоб дурацкие стекла разлетелись во все стороны - так ему и надо! - но удержалась,только топнула тяжелым ботинком о пол.
У досады не было корней и причин, не от того же Кира злилась, что теперь её набранные в развалинах стекла для Марика будут просто как "каждый понемножку"? Да нет же. Только устала. Устала, и ничего больше.
Примолкший Марик вернул ей настроенный комм, и Кира вылетела из мастерской, чертыхаясь во весь голос.
Спустя несколько дней внешняя каменная стена тренировочного двора обзавелась сверху рядом острых синих зубов.
Твари, правда, давно не подходили к этой стороне базы, но бывали времена, когда и через эту высоченную стену перебирались.
- А я думал, он чего хитрое сделает, - разочарованно сказал Хворост, которого Кира застала на тренировочном поле.
Она остановилась рядом с ним, закинув голову.
Да.
Наверно, Марик молодец. Мозги свои повернул, куда надо. Хотя и так, всё равно дурак. Зачем именно здесь? Лучше бы не западную стену укреплял, где редко кто лазит, а южную. Там до сих пор бывают "гости" из фабричной зоны.
Как есть дурак.
На тренировке Кира так била по старой груше, отрабатывая удары, что порвала её. Тренер долго орал - и так всё износилось, неоткуда новое брать.
Ещё на отработку оставили, потому что починить грушу сама Кира не смогла - ну вот руки у неё под это не приспособлены, не всем же мастерами быть.
После занятий Кира долго драила полы во внутреннем помещении, потом убирала снаряды и подметала двор.
Провозилась до заката.
На приземистой крыше базы, замаскированной под холм, появились первые красные отблески солнца. Кира, размахивая метлой, поглядывала, как полоса света ползёт вниз, и прикидывала, сможет ли на пищеблоке выклянчить пропущенный ужин.
Когда на серой стене вспыхнуло синее и фиолетовое, Кира остановилась, приоткрыв рот.
Лучи заходящего солнца проходили сквозь уродливые синие зубья, зажигая их волшебными цветами, ложились сияющим веером на стену и твердую затоптанную землю...
Кира, онемев, переводила взгляд от стены к стене.
Придурок Марик.
Эта зараза наверняка и не думал о безопасности.
Он снова сделал бесполезную штуковину.
Солнце плескалось сквозь стекла, разбивалось на перышки, лепестки и листья. На серой стене вставали горные хребты, ползли, удлиняясь и превращаясь в города, гряды облаков... летели птицы клином, тянулись вверх верхушки старого леса.
Кира смотрела на них, пока солнце не село. Она сопела и рукавом вытирала глаза - кажется, они слезились от света.
|