А,б : другие произведения.

Внутренний голос 4/10

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


4.0

  
   Крупная лампа луны торжественно сверкает в торшере мутного ареола. Подвешенные лампочки ночников-звезд, сияя неравномерно, мерцая, удаленностью на световые года создают впечатление бесконечности глубокого индиго. Эта ночь непередаваемо прекрасна, идеальна для созерцания; в кресле, под пледом, с горячим чаем.
   Ничего из перечисленного не оказалось в распоряжении белокурого юноши в зеленом кафтане. Только леденящий пол каменного балкона, больно упирающийся в щеку. Гость заморгал, кряхтя, перекатился на спину. В голове еще дребезжит отзвук камертона, а звезды срываются с небесного купола неправдоподобно часто. Фальшивый звездопад заканчивается вместе с головокружением, наступает тишина.
   Промозглый ветер выдул тепло из-под одежды, тело подморозил холодный камень, на котором юноша отлежал конечности. Кривя лицом от мучений, он подполз к перилам и приткнулся спиной к балясинам. Глазные яблоки сухи как печеные, но боль уже терпима. Другое дело, что теперь болит все остальное, ломит и ноет. Пройдясь пальцами по ряду пуговиц на камзоле, юноша не обнаружил очков. Что ж... Нужно поискать хотя бы обломки и осколки. Но удача выказала расположение, когда нашарил на полу невредимую оправу. Он поднес ее к ночному светилу и не нашел трещин на линзах, в которых диск луны выглядел меньше и плотнее, будто камешек.
   На высоте своего роста юношу снова зашатало. Он побрел неустойчивой походкой в сумрак опочивальни; сваг погладил от челки до макушки. Темень такая, что очки без надобности. Незначительна польза от ланцетных окошек, из которых стремятся косые млечные лучи; пылинки витают в них крупицами мрака.
   На ощупь возвращаясь через анфиладу, гость постоянно ударялся о мебель: сначала что-то хрупкое разлеталось осколками, а в последней комнате загрохотали пирамиды чугунных кастрюль, попадали, целясь по сапогам. Когда страдалец, наконец, вывалился на балкон внутри зала, кованые перила спасли от падения в пустоту атриума.
   Там, с высоты, гость узрел секрет напольной мозаики. Маленькие дятлы, - символика из геометрических фигур, - сделаны из фосфоресцирующего материала. Тройные ланцетные окна расположены так, что серебристые лучи анимирует их замедленный полет. Лунный прожектор перемещается по небосводу, и поэтому силуэты птах, некогда блестящие на свету, медленно растрачивают матовое сияние в тени. И вновь напитываются им в лунном следе следующего окна.
   Запечатленная динамика, вдобавок, скопированная зеркальным потолком, восхитила гостя.
   - Гипер-Слоу-Моушен, - обронил он, придерживаясь за поручень и нащупывая мыском начало лестницы. Примерившись к ширине ступеней, юноша пошел быстрее, усмехаясь над нелепостью терминологии в воссозданной эпохе.
  
   Когда вестибулярный аппарат прекратил капризничать, юноша стал увереннее держаться курса через коридоры и проходные. Винтовая лестница тонкой угловой башни вывела на боевой ход крепостного вала. На открытом пространстве ветер засвистел в уши и стал дергать полы кафтана, будто попрошайка.
   Прозрачный поток переливается через крепостную стену и водопадом стремится в бездну. Здесь юноша заметил еще один путеводный знак, оставленный девушкой - на каждом каменном зубце-мерлоне пламенеет головка смоляного факела.
   - Лучше бы подушку подложила на балконе, да одеяльцем приукрыла, - пробубнил юноша. - Тоже мне, радетельная и всезрящая...
   Все же, ее заботой освещен край, с которого не мудрено сорваться на брусчатку двора. Юноша попытался глянуть вниз, но слишком испугался магнетизма пропасти. Чтобы обрести твердость походки, он шел близко к факелам, трогая бугристые ашлары, из которых слеплены зубцы.
   Бросив взгляд на донжон, он увидел свет в окнах мастерской; сообразил, что в данный момент, зубило вгрызается в мрамор грядущей скульптуры.
   - Ишь как его окрылило, - сказал юноша неведомо кому, намекая на время суток, актуальное для сна. Встречи с хозяином гость теперь не желал, и дошел по стене к северо-восточной башне.
   Башня-колодец спроектирована с учетом вражеского наступления. На верхнем ярусе, в темной нише, кожаными ремнями перетянута специальная бочка; она набита камнями, чтобы без остановки нестись до конца винтовой лестницы, сметая преграды и не вылетая в дыру. Откосы бойниц направляют лучи света вниз - чтобы солнце слепило восходящего врага. Вдобавок, спираль из ступеней закручена против часовой стрелки, чтобы стена не мешала защитникам замахиваться оружием, а недругам - доставляла неудобство.
   Гость остановился перед дверью на втором ярусе. Закрыта. Навалился плечом - не поддалась.
   - Ну как? Благополучна попытка запереть воспоминания? - мысленно обратился он к хозяину крепости, как будто тот стоит позади.
   Юноша нащупал замочную скважину под скобой ручки, опустился на колени; луч блеклого света направлен весьма удачно. Гость достал из кафтана продолговатую коробочку с крючками и тонкими спицами. Поковырявшись в замке, извлек щелчок незатейливого механизма. Дверь отворилась в сторону взломщика, под сапогом скрипнул порожек.
  
   Просторная галерея библиотеки вытянулась глубоко вдаль; вдоль всей северной крепостной стены. Толстые стволы двухэтажных колонн выстроены в два ряда, подпирают свод капителями с рельефными фигурками дятлов. Столбы опоясаны кольцами канделябров; свет свеч озаряет просторный зал. Справа, - одна на другой, - три остекленные аркады с размахом дверного портала. Вся стена сверху донизу собирает головокружительную панораму из сегментов горного пейзажа. Слева расположены книжные стеллажи; на антресоли и под ней. Фолианты плотно прижимаются обложками, и длинные лестницы, похожие на рельсы со шпалами, тянутся к верхним полкам.
   В этом чертоге безвременья каждая книга вовлекает в капкан чтения. Сохраняя отстраненность, гость побрел вдоль стеллажей, скользя пальцами по корочкам переплетов. Здесь собран пласт знаний за весь период правления Его Величества. Юноша с насмешкой вспомнил одно из его "мудрых" изречений:
   "Человек сможет постичь себя, только если систематизирует абсолютно каждое событие за все время собственной жизни".
   - Ага, вперед. Самое забавное, что как только это сделаешь - выводы устареют в ту же секунду, потеряют актуальность, едва узнаешь что-то новое. Я бы предпочел оставить подобное хобби на закат жизни, а не на восход в зенит.
   В середине библиотеки обнаружилась антикварная школьная парта. Гость опустился на деревянный стул с резной спинкой и стал покачиваться на задних ножках, в отрешенных размышлениях не замечая тетрадь на столешнице.
   "Разнообразными способами крепость передает стремление хозяина к уединению, к отчужденности от бренной суеты, растлевающей высокую мораль. Многое пропитано духом противостояния, отчаянной защитой того, что считается вечным, являясь при этом столь ранимым. В архитектуре читается моральная усталость".
   Юноша закинул ноги на стол и руки на затылок. Пяткой сапога он сдвинул тетрадь, но и тогда не обратил на нее внимания.
   "Погода, прояснившаяся столь резко, говорит, что нечто лучезарное пришло извне, по силе подобное влюбленности... В дополнении к этой версии, мастер поглощен работой над новой скульптурой, стремиться перенести в работу излишки ярых эмоций. При всей совокупности разочарований в жизни, новому порыву посвятил себя с лихвой. Счел исчерпанными прошлые невзгоды и закрыл библиотеку на замок, всецело предаваясь новой надежде. И, судя по предвидению в слезах Музы, началась эпоха Последней Надежды".
  
   Словно желая усыпить гостя, духи библиотеки притушили свечи. Окна перестали отражать колонны и стеллажи; стал видимым предрассветный мир девственной природы. Мягкое свечение авроры наметило границу соприкосновения земли и небес, ломанную линию горных вершин.
   Передние ножки стукнулись в дощатый пол; юноша сел на стуле ровно, чтобы пролистать тетрадь. Лазурный свет из арки, недостаточный для чтения, наносит блики на стекло масляной лампы, похожей на бокал без ножки. Рука юркнула в карман кафтана.
   - Але-э... Оп!
   Фокусник тряхнул коробком спичек над ухом, будто погремушкой. Проворно, проделывая все одной правой рукой, юноша выдвинул картонную полочку, подцепил щепочку с серной головкой, тесанул по чиркашу; извлек огонек, что зашипел в зевоте и сладко потянулся спросонья, раскидываясь в стороны. Желтая танцующая капля потекла по жердочке, иссушая, оставляя позади черный загибающийся край с обугленной головкой - крошечным яйцом феникса. Юноша подкрутил колесико на лампе, выдвигая пропитанный маслом краешек фитиля; пересадил огонек в стеклянную вазочку и запер овальное окошко на миниатюрный крючок.
   Юноша настроил ровное свечение, в достатке озарившее парту. Гусиное перо торчит из металлического наперстка-стаканчика; рядом с чернильницей, закупоренной пробкой. Гость раскрыл черновик и прочел последнюю запись:
   "Да. Среди прочих обличий, у меня имеется сверкающий рыцарский доспех, помятый не столь драконами, сколь принцессами".
   Лицо скривилось. От афоризма смердит неосознанной апатией. Направление почерка не принадлежит королю-левше. Да и мысль его лишь отчасти - ее отредактировал ушлый писарь; составляя мемуары со слов протагониста, да только не без примеси собственного мнения.
   Юноша потянул ящик под столешницей. Замок воспрепятствовал посторонней любознательности, и оказался куда более стойким, чем дверной; но все равно - ненадежным под натиском пронырливого взломщика. Внутри ящик обит стальными листами, огнеупорными, оберегающими сакральные страницы чистовика, взлелеянные писарем. Гость начал читать и вскоре его затрясло от злости. Ложь! Дрянная ложь, искусно подогнанная под правду! Нет, даже не ложь, а хуже нее - кривда, нагло коверкающая факты.
   Пол задрожал, словно началось землетрясение. Юноша встрепенулся, уставился на дверь, за которой раздался грохот. Казалось, что вот-вот ворвутся латники, или боевой слон расширит проход в стене. Шум нарастает, учащается пульс незваного гостя; и вдруг затишье. Будто толпа врагов затаилась у замочной скважины.
   Оставив рукописи, юноша подкрался вдоль стеллажей, прильнул к двери со своей стороны. Ни звука не раздалось больше; гость с опаской толкнул кованую ручку.
  
   Отворясь на узкую щель, в которую и пальцы не протиснуть, дверь уперлась в оборонительную бочку.
   - Какого черта?
   Но как бы усердно юноша ни таранил дверь плечом, а затем и сапогом - преграда не шелохнулась. А ведь это - единственный выход из библиотеки.
   Однако альтернатива нашлась; глаза сначала прищурились, затем испуганно округлились. Ноги, слабеющие на каждом шагу, подвели пленника к оконной арке. Дрожащая пятерня прильнула к стеклу, за которым простираются леса и долы, а седовласые горы кажутся невысокими.
   Что ж... Такой вариант менее опасен, чем быть запертым в постылой библиотеке и в тысячный раз ворошить прошлое. Только действовать нужно быстро, чтобы не успеть одуматься.
   Гость метнулся к парте и обратно. Теперь в руках его стул, а свернутые в рулон листы чистовика торчат из кармана кафтана. Замахнувшись из-за головы, юноша обрушил деревянные ножки на стекло. Звонко разбилось окно, и треснул стул. Вандал продолжал орудовать им, слушая приятное позвякивание осколков, осыпающихся в бездну. Он очистил край арки от стеклянных зубцов и на том остановился. После, достал рулон чистовика и вышвырнул в пропасть. Белым голубем, кипа листов вспорхнула с руки; но будто раненая, с трепещущим шелестом канула вниз, разметая ворох перьев, что закружили в воздухе, опадая к подножию скалы.
   Рассвет выехал над горами на колеснице, запряженной горячими ветрами. Ретивые, они помчали с каменистых склонов, разгоняя туман долины, будто отару пугливых овец. Юноша ощупал бутовою кладку наружной стены, думая о том, что хозяин крепости, со своим паническим страхом высоты, никогда бы не отважился на подобное. Но глумясь над чужой фобией, сам же и с мольбой перекрестился.
   Он повернулся спиной к пропасти; держась за тонкую арочную колонну, высунулся наружу. Шероховатые камни беспорядочно выпирают из вертикали; истово дрожащие пальцы ощупали подходящий выступ, смахнули песчинки и вцепились.
   - Это не трудно... - убеждает дрожащий голос. - Плевое дело!.. Теперь нога...
   Он обшарил рельеф сапогом и понял свою ошибку. Пришлось вернуться, чтобы дерганными движениями разуться...
   - Так-то лучше.
   ...и начать испытание заново. Было несложно найти выбранные зацепы, но на этом все закончилось - тело отказалось переносить вес на стену. Правая рука намертво вцепилась в колонну, правая нога вообще онемела. Если удастся сделать следующее движение - обратного пути не будет.
   Зарычав сквозь зубы, горе-альпинист сделал неуклюжий рывок. Если бы не горячий порыв ветра, накативший от подножья и прижавший к стене - смерть оказалась бы печально нелепой.
   Мышцы враз затвердели, перестали повиноваться; а промедление превратило страх в панику. Царапая щеку и ухо о камни, дыша прерывисто, бедолага поднял взгляд к зубчатому краю, до которого двенадцать метров. Задача невыполнима. Мысль о возвращении рассудок встретил щенячьим восторгом. Но ему суждено разочароваться.
   Нет необходимости заглядывать дальше, чем на длину руки - этого достаточно, чтобы находить новый зацеп. Вот только тот, который приглянулся на первый взгляд, расшатался и вышел из паза. Юноша грязно выругался, отпустил булыжник в свободное падение; зато выемка послужила сначала рукам, потом ногам. Отбросив посторонние мысли, - чем увеличил шансы на выживание, - скалолаз всецело сконцентрировался на восхождении, ощущая далекие отголоски восторга.
  
   Языки пламени лижут промасленную тряпицу факела, высвечивают шлем, нагрудник и кольчужную юбку классической бригантины, навешанную на металлический каркас.
   Писарь, поднесший огонь к доспеху, одет в заношенный балахон из черной парусины, больше походящий на рясу. Капюшон задернут до выпирающего лба; под ним недобро сверкаю свинячие глазки, которые неверяще уставились на боевое облачение. Он принюхался.
   - Новехонький...
   Лопата курчавой бороды касается стальных пластин, ноздри чуют запах кожи соединительных ремней. Спрятанные в усах, губы писаря подрагивают от отвращения. Как же ему тошен этот запах, ненавистен блеск отполированного металла! Смять! Смять немедля! Человек с факелом лихо размахнулся молотом.
   Замах нацелен в шлем, и молот почти настиг цель, как вдруг вредитель замер и, - моргая нервозным тиком, - прислушался к тишине. Ловушка библиотеки сработала!
   Порча доспехов подождет; писарь поставил молот на пол, заспешил по коридорам, шурша подолом. Он не мог начать радоваться оказии, не убедившись лично и доподлинно.
   Неприятные подозрения закрались, когда, - проходя мимо донжона, - услышал постукивание из мастерской. Если владыка не в библиотеке, тогда кто посмел? От нетерпения срываясь на бег, писарь ворвался в северо-восточную башню со двора. Лестница закручена спиралью вверх по стене; со второго яруса свисает бечевка; он дернул за нее. Брусок, связанный другим концом веревки, вылетел в провал; и следом загрохотала бочка, скатываясь донизу. Писарь обмотал упавшую подпорку, спрятал улику в тени; сигая через две ступени, взлетел к библиотечной двери. Заносить факел в святыню не посмел; выбросил на дно башни и зашел. Пучеглазо озираясь по сторонам, крикнул дребезжащим голосом:
   - Кто здеся?! Покажись!
   Ветер ответил ему свистом, врываясь в сквозную арку.
   - Батюшки святы... - запричитал писарь, сделал несколько шагов, но замер на полпути. Он увидел небрежно брошенные сапоги лазутчика. Хватаясь руками за голову, писарь опрометью бросился к письменному столу. Ящик выдвинут. Пуст. Пальцы на голове сжались в кулаки, больно защемляя волосы. Писарь сдавленно взвыл, выпучил глаза, будто сом. Отчаянный, кинувшись к полой арке, через которую скрылся беглец; но высунувшись наружу, застал лишь его пятку, и то в последний миг перед тем, как она благополучно скрылась за краем крепостной стены.
   Писаря охватил мандраж, он не задумываясь погнался в обход. Но выход из библиотеки преградила особа с диадемой на голове.
   Нервно ломая пальцы, писарь елейно поклонился.
   - Здрасьте, Ваша Светлость...

0.4

  
   Валентин отложил стамеску, крутанул ручку тисков, чтобы ослабить стальную хватку. Подставляя заготовку под свет лампы, придирчиво осмотрел, как тень ложится на гранях. В руках лишь "кокон", но умелец видит "бабочку" внутри. Сторонний зритель потерялся бы в догадках, рассматривая горбатый полумесяц с асимметричными рожками. Работа над шедевром только началась.
   Утомление съело избыток эйфории от вдохновения, и наступило удовлетворение от проделанных стараний. Нет ломоты в пояснице и плечах, живот безропотно терпит голод. Валентин прибрался на рабочем месте, сложил очки в футляр. Он подошел к шторам и отдернул их в стороны, открывая эркерное окно. Юноша узрел рассвет.
   Валентин распахнул фрамугу, чтобы вдохнуть лакомый прохладный воздух. Малышня резвится на утренней прогулке в детском саду, пронзительно верещит веселыми мартышками - ни слова не разобрать. Улыбка сама просится на губы юноши. Время будто пошло с нового рубежа; этот момент исполнен негой, легкостью.
   Теперь его ждет постель, на которой он с наслаждением растянется, подомнет подушку, и окунется в туманное сновидение о замке на скале.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"