Отам Грей : другие произведения.

Звездная ночь - Глава первая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сандра Геррард, наслаждавшаяся жизнью в родном Лондоне вынуждена переехать с семьей в богом забытый городок, население которого составляет чуть больше тысячи с лишним человек. Поступив в местную школу, где, оказывается, всего два учителя и шестеро учеников одного возраста. И все, как один, помешаны на астрономии, космосе и небе, в которых Сандра ничего не смыслит.
  Глава первая.
  Переезд.
  
  Дождь, который, кажется, взбунтовался против всяких метеосводок и передач о погоде, лил не останавливаясь. Я сидела на заднем сиденье старенького "Мерседеса", съехав с сидения чуть вниз и упираясь ногами в водительское кресло, чтобы можно было читать книгу.
  Наверное, Лондон всегда так прощается теми, кто покидает его. Поэтому в нем постоянно идут дожди - слишком много людей покидает его. И, конечно, я была такой же предательницей по отношению к своему родному городу, поскольку сейчас сидела с семьей в старой отцовской машине и ехала в направление пригорода к новому дому в какой-то Роквилд.
  У меня была целая куча предлогов, чтобы не уезжать из Лондона, но отец и мачеха были неумолимы - кто же знал, что директор их компании решит переместить офис из центра в пригород, поскольку большинство потенциальных покупателей живут далеко от центра, предпочитая заказывать книги через Интернет?
  Поэтому, директор решил, что если он откроет филиал и сеть книжных магазинов "Айсберг" в пригородах, то это принесет ему больше денег, чем его Интернет компании, которая приносит половину дохода, а это красным по белому в его графике. Первый месяц прибыль была так себе, но спустя несколько недель деньги можно было лопатой грести.
  И именно по этому поводу сейчас я сидела в машине и читала мимо строк, наверное, уже час не переворачивая страницу. Я не хотела уезжать из Лондона, и даже мольба о том, чтобы спраздновать день рождения или окончить школу в родном городе, не волновала моего отца ни на грош, поскольку он являлся вторым директором "Айсберга".
  Мой отец, Джеймс Геррард, целеустремленный мужчина под два метра ростом с копной кудрявых рыжих волос, которые при его огромном росте придавали ему немного детский вид двенадцатилетнего переростка, сейчас сидел и барабанил пальцами по рулю, глядя на меня своими зелеными, почти изумрудными, глазами.
  Оторвавшись от предложения "она обернулась назад и замерла", я глянула на стоящие перед нами машины и, вздохнув, посмотрела в зеркало заднего вида, на отца. Он прекрасно понимал, как я хочу остаться в нашей трехкомнатной квартире с большим балконом в родном Лондоне, и он почти согласился с тем, что я могу жить самостоятельно, как эта противная Нэнси встряла в разговор с криками о том, что она тоже хочет и может жить самостоятельно.
  И, как же без неё, потом вмешалась моя мачеха Ровена и сказала, что никто не останется в Лондоне, да и жить самим очень опасно, потому что бла-бла-бла.
  Я перевела взгляд на прямые черные волосы Ровены, кончик которых она накручивала на палец и пристально смотрела на стоящую перед нами машину. По своей профессии Ровена журналистка, а точнее ведущая новостей, которая раньше была журналисткой и ездила по миру, снимая разные происшествия и беря интервью у глав государств. Намастившись в умении говорить и деликатно выведывать нужную информацию, Ровена однажды попала под суд, но её дело быстро свернули и посадили на место ведущей новостей.
  Ровена была красивой женщиной, от которой ушла молодость, но к которой не пришла старость в виде морщин и седых волосков. У неё было овальное лицо, прямой нос, полные красные губы, будто она только что выпила литр свежей крови и ужасно ясные глаза цвета цикория. Высокая, как мой отец, но не такая огромная, как он - она доставала ему до плеч, когда даже я не могла просто обнять его, чтобы не уткнуть носом ему в живот.
  Наверное, почувствовав мой взгляд на своем затылке, Ровена резко обернулась и улыбнулась мне, продолжая накручивать на палец черный локон длинных прямых волос.
  Сидевшая около меня Нэнси посмотрела на мать и состроила страдальческую гримасу, делая себя похожей на печального щенка, который вот-вот заплачет.
  - Я думала, - начала Нэнси своим звонким голосом, - что в среду утром никто не поедет из Лондона, но тут толпа фанатиков активного отдыха в, - она посмотрела на свои наручные часы, - восемь сорок восемь утра. Эх, жалко, что ещё не изобрели летающих машин...
  - Если бы их изобрели, то пробки были бы в небе, - ответила я ей, закатывая глаза и чуть прикрывая книгу, заложив в неё палец, чтобы не забыть место, на котором я застопорилась, - тогда прощай свежий воздух, а тебе бы очень не подошел скафандр с воздухом.
  Нэнси посмотрела на меня взглядом, которым можно было бы гвозди забивать, и открыла рот, чтобы сказать что-нибудь колкое, как папа громко воскликнул "ура" и резко нажал на газ, отчего мы наверняка отпечатались на спинках сидений.
  Папа выруливал в сторону двинувшихся машин, а сидевшая около меня Нэнси уже забыла о замечание насчет скафандра и принялась рассказывать Ровене о том, что она сделает со своей комнатой, когда приедет в Роквилд.
  Мы проехали приличное расстояние от главной трассы до выезда из Лондона, как снова резко остановились и папа, выругавшись, резко ударил рукой о руль. Нэнси уставилась в окно после того, как во время резкого торможения оставила отпечаток лица в переднем сидение. Эта девчонка категорически отказывалась пристегиваться, говоря, что раньше ездили без ремней, то и сейчас незачем.
  Вообще, Нэнси была вылитой копией матери - тот же овал лица, тот же нос, те же венозного цвета губы, вот только её глаза была карими, видимо, от отца, который бросил Ровену после рождения дочери. И, в отличие от матери, Нэнси была низенькой и немного чудной, предпочитая смешивать общественные порядки со своими собственными. С ней у нас была разница всего лишь два года, но мне казалось, что ей шесть лет, хотя иногда она вела себя как взрослый человек, но я либо этого не замечала, либо она выделывалась передо мной - трудно сказать, что правда.
  Я вновь раскрыла свою книгу, а когда глаза нашли то место, на котором я остановилась, звонкий голос Нэнси вытянул меня из состояния апатии и задумчивости.
  - Я возьму себе комнату с балконом, - воодушевленно говорила она, - чтобы было больше места, а ещё лучше чердак, если, конечно, вы не собираетесь его с папой заваливать вещами.
  Меня буквально передернуло. Я не имела ничего против Ровены и Нэнси, но слышать, как они говорят "дорогой" и "папа" было для меня ужасно непривычно. Когда была жива мама, то слушать её воркование с папой во время завтрака было приятно, но сейчас мне казалось, что Ровена и Нэнси не должны его так называть.
  Резко закрыв книгу, я пододвинулась вперед и посмотрела в ясные голубые глаза Ровены:
  - Вообще-то ты мне обещал компенсировать переезд, пап, - я смотрела на Ровену, а затем метнула взгляд к Нэнси и обратно, - не забыл?
  Кажется, папа был настолько занят проблемой пробки, что даже не слушал наш разговор и повернулся с вопросительным взглядом к Ровене. Видимо, проблемы выезда из Лондона волновала его больше, чем дележка комнат меж дочерьми.
  - Отдать тебе комнату с балконом? - Спросил он, начиная барабанить пальцами по баранке, - Хорошо.
  Нэнси заметно встрепенулась, как молодой петушок, её глаза загорелись, и она начала спорить:
  - Но я же хотела взять себе эту комнату! Я уже распланировала, как поставлю мебель и вообще, почему вы не разрешили остаться Сандре в Лондоне? Нам бы и без неё хорошо было!
  Кажется, моя челюсть отвисла до колен, а Ровена так и замерла на месте, забыв крутануть палец на локон. Папа перестал барабанить по рулю и напряженно уставился в зеркало заднего вида, ожидая моего взрыва.
  - Значит, без меня, было бы хорошо, и ты была бы рада, если бы я осталась в Лондоне? - Начала злиться я, пододвигаясь ближе к сводной сестре, - Я была бы рада прямо сейчас открыть дверь и вышвырнуть тебя на обочину, но не могу, поскольку не хочу терять уважение папы и Ровены, - я вздернула подбородок вверх, а папа начал устало тереть глаза пальцами.
  Он устало посмотрел на меня, но я проигнорировала это взгляд. Уж если Нэнси и открыла рот, то пусть отвечает за свои слова, а не прячется за Ровеной или папой.
  - И знаешь что? В твоем возрасте я уже провожала папу на работу с обедом и встречала его в отдраенной до блеска квартире с ужином, а ты без Ровены даже омлет пожарить не можешь! Это низко с моей стороны, но если Ровена не откроет тебе глаза, то я, раз теперь я твоя старшая сестра...
  - Сандра! - Рявкнул папа, глядя пустым взглядом на дорогу. - Отодвинься от Нэнси, и прочитай уже свою книгу. Я с тобой дома поговорю.
  Может, кого-нибудь и напугала бы фраза разъяренного за рулем, да ещё и в пробке, отца, но не меня. Нахохлившись от обиды и злости, как петух, я отодвинулась от испуганной Нэнси, на которую почти насела и взяла в руки ранее брошенную книгу.
  Оставшеюся часть пути мы молчали. Папа вел дорогу без ругани, но изредка, встав в пробке, барабанил по рулю. Ровена больше не крутила локоны на пальцы, а сидела и смотрела в окно, подперев щеку рукой. Нэнси наконец-то замолчала и смотрела в окно, стараясь близко ко мне не подвигаться, будто если она случайно заденет линию, которая разделяет наши сидения, то я огрею её книгой.
  Я никогда так не делала и не собиралась, однако, я послушно сидела и читала, изредка поглядывая на нашу семейку. Бизнесмен папа, журналистка мама, чокнутая сестрица и я. Нам не хватает только собаки или кота, чтобы был полный набор для съемки комедии.
  
  ***
  
  "Добро пожаловать в Роквилд! (Нас. 1695)" - гласила стоявшая около айвы табличка. Под двумя последними цифрами был добротный слой белой краски - видимо, вели строгий подсчет жителей, либо не могли определиться, убирать одну, цифру, когда умирает человек или оставлять её, когда рождается новый.
  Загнув нижний кончик страницы, я закрыла её и положила между собой и Нэнси обложкой вниз, чтобы она не посмотрела, что я читаю, а потом не обсуждала с Ровеной мои вкусы.
  Когда начались миленькие домишки с белыми заборчиками у меня вдруг связался узел в животе - папа променял современный и живой Лондон на белый штакетник и зимние вечера у камина? Неужели после смерти мамы даже веселая и яркая Ровена, которая его так любит, не смогла вытеснить ту боль из сердца? Или он действительно стремиться заработать ещё больше денег, хотя это вовсе не в его интересах?
  Мы проехали театр, маленькой красное кирпичное здание с вывеской "Старшая школа им. Рокки Вилда", средних размеров торговый центр с кинозалами и наконец-то вывернули на улицу под названием "Сорняк-уиллбот". На это улице располагались двухэтажные дома с массивными заборами, вековыми деревьями на территориях и дорогими машинами на парковках.
  - А вот и наш дом, - торжественно произнес папа, останавливаясь около синего двухэтажного дома с огромным балконом.
  Дом выглядел совершенно новым, и даже на почтовом ящике уже была выложена черными буквами фамилия "Геррард". По обе стороны от большой входной двери стояли две колоны, держа над крыльцом маленький балкончик с пустыми кадками. На балкончик вела полностью стеклянная дверь, за которой виднелся кусочек комнаты нежно-желтого цвета.
  Ровена протянула папе связку ключей, на которых висел черный брелочек с кнопками. Поблагодарив Ровену, он взял брелок, нажал на одну из трех кнопок, и ранее незамеченная мною дверь на колесиках отъехала в сторону, показывая просторный гараж на два места.
  Заняв одно из мест, папа вынул ключ зажигания, передал связку ключей Ровене и, улыбнувшись, вышел, опустив за машиной гаражную дверь.
  - Ну что, девочки, выгружаемся, берем своим сумки и бегом выбирать себе комнату.
  Стоя у багажника, я заметила, как Нэнси неторопливо вынимает свою спортивную сумку из багажника и ждет Ровену, а точнее, когда я первая поднимусь на второй этаж и займу желанную ею комнату с балконом.
  Вынув свою сумку, я подошла к стоявшей у двери выхода из гаража Нэнси, и громко произнесла, чтобы Ровена и вынимавший чемоданы папа услышали их:
  - Извини, что так накричала на тебя, Нэнси. Я была неправа, суя тебя носом в то, что ты ещё не привыкла ко мне из-за моего характера. Просто я ещё не свыклась с мыслью о том, что можно жить полной семьей, с матерью и сестрой, которой у меня никогда не было.
  Нэнси не моргая смотрела на меня своими ореховыми глазами. Кажется, он до сих пор ждала, что я ударю её книгой с криками в стиле - "ну что размечталась, что я искренне перед тобой извинюсь?!".
  Не дожидаясь её ответа, я повернулась к двери и вышла из гаража, оставив после себя всеобщее замешательство. Неужели все думали, что я такая свинья и буду ходить с кислой миной на лице, желая поучать Нэнси жизни, которой она ещё не жила и, возможно, которой жить не будет?
  Прошлепав по мокрым лужам мимо цветущих грядок с розами и нарциссами, я остановилась на крыльце своего нового дома и начала оглядывать его. Окна были новыми, а колоны, что уж тут таить, были мраморными - сколько же денег папа заплатил за этот дом, раз на входе стоят мраморные колоны? А над камином будет висеть Джоконда в оригинале что ли?!
  Краем глаза я заметила что-то выпуклое на колоне и подошла ближе, чтобы рассмотреть что это. Странный квадратик оказался выключателем света. Нажав на него, меня сначала ослепила вспышка света над головой, а затем весь дом осветился ярким светом - уличные лампы были подвешены между окнами на приличном расстояние от них, чтобы свет не мешал спать или смотреть телевизор тем, кто находился на нижнем этаже.
  Дорожка, ведущая из гаража к крыльцу, осветилась по краям ярким светом. Шедшая впереди всех Нэнси радостно оглядывала территорию, Ровена оглядывалась вместе с ней, а папа, несущий львиную долю женских чемоданов по гравию улыбнулся мне, показывая, что я молодец и что всё хорошо.
  Собравшись всей семьей на крыльце с чемоданами и сумками, Ровена искала подходящий к замку ключ на связке, пока папа пыхтел и ворчал о том, что на улице слишком прохладно и как-то туманно.
  - Просто непогода ещё не пришла из Лондона, - коротко ответила на комментарий папа задумчивая Нэнси.
  Я хотела отпустить какую-нибудь фразу, но поймала на себе внимательный косой взгляд Ровены. Кажется, она проверяла, действительно ли я искренне извинилась перед её дочуркой или специально разглагольствовала, чтобы мой отец успокоился по поводу плохих сестринских отношений.
  В ответ на её косой взгляд я вперила в неё свой, не менее ясный, чем её. И, кажется, моего взгляда хватило, чтобы она тут же нашла нужный ключ и с искренней радостью открыла дверь и включила в доме свет.
  Первой в дом вошла Ровена, а вот мы с Нэнси замялись. Тепло улыбнувшись сводной сестре, я легонько подтолкнула её вперед, отчего она улыбнулась в ответ и проскользнула в широченный дверной проем, скрывшись в ярком свете огромной люстры.
  Мы с папой остались вдвоем.
  - Я вот всё думаю, - тихо произнес он, слушая счастливые возгласы жены и второй дочери, - сможешь ли ты ужиться с ними так же, как со мной и мамой?
  Мамой. Значит, он действительно волнуется о том, буду ли я счастлива с новой семьей. Закусив нижнюю губу, я повернулась к отцу и внимательно посмотрела ему в глаза:
  - Я буду стараться, чтобы быть счастливой с Ровеной и Нэнси. А больше всего я хочу, чтобы ты был счастлив с ними, пап - за меня не беспокойся, просто в машине я не выдержала постоянной болтовни Нэнси.
  Папа облегченно улыбнулся и, наклонившись, а это было нелегко с чемоданами в руках, поцеловал меня в лоб и сказал, чтобы я шла в дом, поскольку я ещё не видела того чуда, что было внутри.
  Повиновавшись, я зашла в дом и обомлела. Огромная гостиная, которая освещала трехъярусная лампа, темный кожаный диван, явно мягкий и приятный на ощупь и огромная кухня, которую Ровена с наслаждением заставляла посудой и банками с макаронами и специями.
  Кинув сумку у входа и прошлепав мокрыми ногами по деревянным панелям, я плюхнулась на диван около Нэнси, которая заворожено, смотрела на люстру.
  - Нэн, а ты уже была наверху?
  Девочка удивленно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Видимо, я удивила её и тем фактом, что назвала её "Нэн" слишком по-дружески.
  - Не была? Так пойдем скорее, - я вскочила с дивана и потянула её за руку, - обещаю, к комнате с балконом я и близко не подойду.
  Нэнси медленно поднялась и пошла за мной следом к немного закругленной лестнице. Для меня самой было удивительно то, что Нэнси поднялась и пошла за мной, а я так весело и дружелюбно потянула её за собой, словно между нами ничего не произошло.
  Лестница была гладкая и начищенная до блеска, а наверху, в коридоре перед комнатами, стояли наши коробки с вещами, ранее привезенные грузчиками. Коридор был длинным и узким, что можно было встать, вытянуть руки в разные стороны и упереться ладонями в идеально выбеленную стену.
  Остановившись, я так и сделала. Вытянула руки и потрогала ладонями холодноватые стены, ну и пусть руки согнуты в локтях, шарма этого не сбавляет. Проскочившая под моей левой согнутой рукой Нэнси с радостным визгом влетела в левую комнату. Я прошествовала за ней и убедилась в том, что она так радуется комнате с балконом.
  Оставив её радоваться, я вышла из её комнаты и посмотрела на коробки, подписанные черным маркером корявым почерком. Я не люблю выбирать одно из двух, а раз папа и Ровена говорили, что их всё равно в какой комнате спать, то я возьму ту комнату, ближе к которой стоят мои коробки, следовательно, ту, которая напротив комнаты Нэнси. Улыбнувшись, я вошла в комнату и замерла.
  Передо мной была прямоугольной формы комната с миленькой лоджией, в которой были по полукругу прибиты дощечки, а на них сверху лежали розовые подушки. Я хотела балкон, чтобы сидеть на нем и читать по вечерам, но лоджия это намного уютнее, да и комаров кормить не придется.
  Подойдя к лоджии, я положила на одну из подушек свою книгу и всмотрелась в вид из окна. Я видела несколько вековых ив и окно, в котором и горел свет и перед которым за столом сидел мальчик и что-то усердно писал, а затем поднял это, и я смогла прочитать надпись:
  
  С переездом.
  
  Эти два слова были выведены красивым мальчишеским кривоватым почерком. Я обомлела и уставилась на него, а он на меня. Значит, он видел из своего окна как мы подъехали, занесли вещи, как порадовались гостиной и как с Нэнси весело неслись по лестнице, поскольку стена около лестнице была полностью застеклена.
  Кивнув ему, я показала жестами, что мне не на чем писать, а в ответ он быстро написал мне на альбомном листе:
  
  Завтра увидимся.
  
  Я кивнула и улыбнулась. Наверное, из-за деревьев и забора он не увидел моей улыбке, поэтому встал, выключил настольную лампу и вышел из комнаты, осветив наступившую темноту квадратиком света.
  От удивления, я плюхнулась на приделанную к лоджии скамейку и несколько минут смотрела на лакированный пол. Влетевшая в комнату Нэнси восторженно восхваляла виды из окна, забыв о сегодняшних разногласиях, а когда заметила мой ступор, спросила, что случилось, и я ей честно ответила:
  - Мне здесь нравится, Нэн.
  Младшая сводная сестра улыбнулась и села около меня. Мы о чем-то с ней долго говорили, и я даже рассказала ей о парне с альбомными листами, хотя раньше я бы ей такого в жизни не рассказала, но сейчас что-то изменилось.
  Наверное, папа был прав, когда заставил меня переехать в этот городок и сказал, что я могу быть тут счастлива.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"