Любовь Отраднева

Наше трудное счастье, или Ша плюс минус Э

Посвящается моему сынку, который хорошо спит

и даёт мне возможность это сочинять.

И моей дочке, если она у меня когда-нибудь будет...

По просьбам трудящихся, проявивших удивительное единодушие - продолжение фанфика "Це Че Ша", точнее, истории Шуры и Эраста Петровича...

* * *

Бедный ёжик, бедный ёжик

По ночам не спит:

Весь в иголках, спать не может -

Сядет и сидит!

Права была эта невыносимая девчонка - не над чем здесь смеяться, плакать надо! Статский советник в отставке, а ныне майор милиции Эраст Петрович Фандорин сейчас как раз и ощущал себя в роли того ёжика...

Как она могла?! Вот так его использовать, вытереть об него ноги и уйти? Почему обязательно надо было устраивать свои дела за его счёт?

Да. Но только она ведь отдала ему всё, что могла. Всё, что только у неё было...

Раз уж он, голова садовая, её не разоблачил...

И в числе отданного было одно, чего никак нельзя было отбирать. Ощущение дома и семьи. То, что у него, Фандорина, отняли в двадцать лет - точнее, даже саму возможность этого... Сколько воды утекло, как он боялся снова привязаться к кому-то слишком сильно, как заледенел в своей обороне... А Шура сумела сделать так, что он опять поверил. Поверил как сумасшедший, как мальчишка - ну и получил за это. Ледяной водой по горячему сердцу.

Ну и что он теперь скажет на Петровке? "Привет, ребята, я тут оборотня в погонах разоблачил!" - так, что ли? Тут же последует простой и естественный вопрос: а почему не привёл в наручниках? И вообще это неправда. А рассказывать как есть - исключено. С девушкой, которую ты обесчестил, так поступать нельзя - это раз. И выглядеть будешь идиотом - это два. Кстати, ещё неизвестно, что там на этом диске. Может, сплошные от мёртвого осла уши. Но заставить себя встать и пойти к склеповскому компьютеру Эраст Петрович ну никак не мог вот уже Бог знает сколько времени...

Проще всего сказать, что лейтенант Шувира погибла при выполнении задания, а он, такой-разэдакий, её не уберёг... От одной этой мысли бросило в дрожь. Ведь если переступить через самолюбие - то перед тобой предстанет истина. Александра ушла на верную смерть! Пойми ты, Фандорин, дворянской своей башкой: Шура отдала тебе всё, что имела, и сделала всё, чтобы тебя, дурака, обезопасить!!!

Словно вспышка молнии в окутавшей сознание тьме... Сейчас бы успокоиться - и родился бы какой-нибудь план.

Да не пришлось. Со стороны балконной двери раздался стук и патетический вопль:

- Где моя масявка? Что вы с ним сделали?

* * *

Гробыня Склепова решила не оставаться на второй концерт "Чёртовых Бабушек". Перспектива "испортить голубкам всю малину" вдохновляла тёмную ведьмочку куда больше. Гробыня гнала пылесос, репетируя монолог несчастной, изведшейся от переживаний матери. Но в своей квартире застала одного только Фандорина, и не в лучшем виде. Пока майор открывал ей балконную дверь, Склепова отбросила лицемерие:

- Здравствуйте, Эраст Петрович! Что это вы такой... опрокинутый? А Шура где?

- Хотел бы я сам это знать, з-здравствуйте, Анна. Вернулся с молочной кухни - а ваш скелет говорит: ушла. А я ведь её замуж хотел позвать... - последнее выскочило само и совсем уж зря...

У Гробыни глаза стали жёлтыми, как у рыси:

- За-амуж?! Шурку? Да помилуйте, она готовить не умеет ничего, кроме яичницы, она матом ругается, как ломовой извозчик и даже как его лошадь... И вообще, знаете, что она про вас говорила?

Фандорин со стоном закрыл уши ладонями:

- Не знаю и знать не хочу! И так т-тошно. Анна, вы же с ней дружите...

- ...двадцать пять лет! И именно поэтому я и знаю её как облупленную. А вы с ней знакомы, извините, две недели. Может, она вообще на самом деле любит только меня - потому никому и не сдалась до двадцати семи лет...

- Ну знаете что... П-придётся с вами по-плохому! - Эраст Петрович выхватил из кармана удостоверение, как пистолет. - УВД Московии, майор Фандорин. Что вам известно, гражданка Скрепкина, о деятельности Александры Шувиры на службе и вне её?

- Смотреть в глаза, отвечать на вопросы? - Гробыня усмехнулась и показала острые белые зубки. - Ну что ж, сыграем и в эту игру! Про службу вы, наверное, лучше меня знаете, Шурка никогда не распространялась, да мне и неинтересно было. А в свободное время она писала презентации и провоцировала ими людей... - Склепова помолчала, подумала и вдруг подскочила на месте: - Эй, товарищ майор, так вы её замуж собрались брать или в тюрьму тащить?

- Для начала я хочу её н-найти. Анна Ивановна, можно на вашем компьютере диск посмотреть?

- Валяйте, а что за диск?

- Всё, что м-мне осталось от Шуры, - ну не получалось сейчас из Эраста Петровича официального лица. А проклятое письмо он спрятал на груди и никому показывать не собирался. - Ой, кстати, прошу меня извинить, я тут у вас в ботинках по ковру хожу...

- Фигня, - величественно бросила Гробыня, уже включая машину. - Всё уберу одной искоркой из волшебного кольца. Вам можно, вы же представитель власти! Только я не понимаю ничего. У вас здесь свидание было или какая-то спецоперация? Если второе - то предупреждать надо!

- Шура... Александра Ш-Шувира вам ничего такого не говорила?

- Да нет, конечно! Давайте ваш диск... а, у вас "флэшка"? Тогда помогите отодвинуть системник!

Фандорин выполнил её просьбу. Гробыня опустилась на колени и принялась разыскивать нужный вход на задней стенке системного блока. Думала не столько о том, чтобы побыстрее подсоединить таинственное устройство, сколько о том, насколько соблазнительно она выглядит в таком положении - можно сказать, у ног знаменитости...

Мелькнула у Эраста Петровича мысль сказать Склеповой: "Вы же испачкаетесь, испортите платье!" Но с неё сталось бы понять неправильно... Он ограничился другими словами, когда Гробыня уже вылезала из-под стола:

- Осторожно, г-головой не ударьтесь! Спасибо!

- Всегда пожалуйста, - Склепова отряхивала блестящий подол. - Ставьте на место системник и смотрите. А меня не прогоните?

- Куда ж вас п-прогонять, вы же свидетель! - Фандорин уже открывал файл с диска. Единственный и очень большой.

Экран погас. Потом на нём появилась надпись: "Жизнь и похождения преступной личности, именующей себя Александрой Шувирой". Раздались первые аккорды полузнакомой песни - что-то такое восточное, тревожное... Шакира пела фоном, а на экране было гипнотическое лицо Шуры. Губы её шевелились, она вдохновенно декламировала перевод:

Восьмой День

На восьмой день Бог после долгой работы,

Чтобы расслабиться, проверив всё,

Сказал: "Всё хорошо, пора отдохнуть!" -

И пошёл прогуляться по звёздному пространству.

Кто бы мог представить, что сам Бог, вернувшись,

Найдёт всё в адском беспорядке

И что он превратится в ещё одного безработного,

Число которых с каждым годом всё растёт?

С тех пор были те, кто его видел

Шагающим по улицам.

Он терпеливо ждет кого-нибудь,

С кем по крайне мере спокойно

Сможет поговорить.

А тем временем этот мир вертится и вертится

Без возможности его остановить,

И здесь, внизу, некоторые нами управляют,

Как шахматными фигурами.

Я не из тех идиотов,

Которых можно убедить,

Но я говорю правду,

И даже слепой это может видеть.

Если бы от нечего делать или от чрезмерного одиночества

Бог бы не вытерпел и ушёл бы в другое место,

Это было бы нашим падением, не осталось бы ничего другого,

Как только обожать Майкла Джексона, Билла Клинтона или Тарзана.

Гораздо труднее быть королём без короны,

Чем простым человеком.

Бедный Бог - о нём не пишут журналы:

Не модель, не артист и не из королевской семьи.

А тем временем этот мир вертится и вертится

Без возможности его остановить,

И здесь, внизу, некоторые нами управляют,

Как шахматными фигурами.

Я не из тех идиотов,

Которых можно убедить,

Но я говорю правду,

И даже слепой это может видеть.

- Кем она себя мнит? - пробормотала Гробыня. - Или, может, не себя?

- Тише... - Эраст Петрович слушал голос Шуры и даже не сразу увидел внизу изображения кнопки: "История жизни", "Мелкие и крупные пакости", "Досье на ад", "Презентации-провокации". Разбираться с этим он начал лишь тогда, когда смолкла песня. В "Досье на ад" только заглянул - там была громадная база данных. Бегло просмотрел "Пакости". Открыл "Презентации-провокации", пробежал глазами длинный список.

Склепова глядела гораздо внимательнее:

- Ого, сколько она брала заказов! Так, а что, моего тут нет, что ли? Что-то я "Бюро провокаций" не вижу... Ой, что я сказала?

- То и сказали, Анна Ивановна, - наставительно произнёс Фандорин. - Вот так-то. Вы п-про неё говорите гадости, а она не захотела вас выдавать...

Гробыня аж всхлипнула:

- Да, бедная моя подружка! Она так всегда мне помогала... Да там и интересного ничего не было, в результате никто не пострадал. Если вам оно надо, я сама расскажу.

- Успеете ещё, под п-протокол. Вы мне лучше прокомментируйте "Историю жизни" - может, мы с вами поймём, куда могла податься Александра.

..."История жизни" была в картинках с подписями. Несмотря на всю условность аниме-стиля, лица получились яркими и узнаваемыми. В том числе майор, сидящий в калоше, и он же, окружённый сердечками... Пока до этого ещё не дошло, Гробыня отпускала ехидные замечания о молодости рыжего генерала. А про родителей Шуры сказала:

- Она как-то глухо говорила: да, живы, но на другой планете, и, типа, у них и у Шурки с дедом какие-то принципиальные разногласия...

Больше Склепова не смогла ничего даже подтвердить. Исповедь подруги была для неё откровением. И она всерьёз расплакалась, когда узнала, что сделала (точнее, чего не сделала) Шура для маленького Ника. Анна кинулась в детскую, расцеловала сына - как раз получилось очень удачно: он начал просыпаться и ещё не успел закричать. Рассиялся во всю ширь физиономии - всё-таки маму никто не заменит!

Фандорин тоже заглянул поздороваться с мальчиком. Но дальше порога не пошёл, поскольку так и не переоделся из уличного. Стоял в дверях и улыбался хорошей и грустной улыбкой.

Гробыня, послав скелета готовить смесь, не преминула заметить:

- Что, Эраст Петрович, нравится мой мальчишка? Не хотите усыновить? А я вам ещё рожу...

Фандорин просто не стал ей отвечать и вышел. Сунулся было помочь скелету, но опять вспомнил про свои грязные руки. Вернулся к компьютеру. Снова запустил Шурину презентацию. Слушал и слушал песню-заставку, смотрел в девичьи глаза. Это вместо того, чтобы успокоиться и что-нибудь придумать...

Склепова за это время успела переодеть сынишку, поговорить с ним, уложить в кроватку с бутылочкой. Пароксизм материнской нежности прошёл так же быстро, как начался. И Гробыня неслышно встала за спиной Эраста Петровича.

- Нда, - произнесла она, - оказывается, я о ней ничего не знала. Это как же её должно было всё достать, чтобы она на такое решилась! Ведь её план мог дать сбой в любом пункте. А она так хладнокровно...

Фандорин её не слушал. Даже, возможно, не слышал. И в одну нереальную минуту просто припал к девичьим губам на экране...

И тут же, уже привычно, ощутил, как его в этот экран затягивает. Куда его уносило? Дай Бог, чтобы туда, к Шуре...

А Гробыня в последний момент схватилась за руку майора. То ли захотелось за него подержаться, то ли, быть может, не совсем уж пустым звуком были двадцать пять лет их с Шувирой дружбы...

* * *

Вечер был густо-фиолетовый, как черничное варенье. С десяток дорожек лучами сходились к поляне, в начале каждой дорожки чадило по факелу. А в центре поляны горел костёр, рядом что-то тёмное тянулось вверх, и неверный свет выхватывал из темноты белые связанные руки, рыжие волосы, летучую мышь на футболке...

Александра Шувира стояла, привязанная к столбу. А Эраст Петрович и Гробыня - за кустами, между двумя дорожками. Склепова нервно крутила на пальце волшебное кольцо. Фандорин, как гончая собака, подался вперёд, пытаясь определить число потенциальных противников и их возможности.

Никаких чертей в привычном понимании на поляне не наблюдалось. Так, какие-то противные дядьки. Самый толстый, видимо начальник, ходил взад-вперёд перед привязанной Шурой и вещал:

- Ты заслуживаешь жестокой смерти! Ты переметнулась на ту сторону и выдала всю московскую сеть. Но у тебя есть возможность заслужить наше прощение. Поклянись, что отдашь нам ребёнка, которого носишь!

Эраст Петрович едва успел зажать рот рукой, чтобы не присоединиться к полному изумления возгласу Шуры.

- Ну да, - продолжал демон или кто он там был. - Вашему роду везёт с одного раза зачинать те ещё кадры. Как твои бабка с дедом - твою маменьку, так и ты со своим ментозавром. Кстати, хвалю твой вкус, ты знала, с чьей помощью снимать проклятие. У твоей дщери генетика - дас ист фантастиш! Ей передались все таланты как твои, так и отцовские. С её помощью мы живо покорим мир. Ну же, Александра, всего несколько коротких слов - и гуляй!

- Ещё чего! - Шура фыркнула, как рассерженная кошка. Только что узнав о существовании этого нового создания, она уже готова была биться за него до последнего. - Шли бы вы лесом, пели бы вы песни! Що характерно, вы же даже повредить мне никак не сможете! Потому что если вы меня убьёте - мой ребёнок воплотится чёрт-те где и будет уже каким-то другим.

- Твоя правда. Но если не хочешь по-хорошему - жди нас в день родов. Или... О! Не произнесёшь клятвы - так мы Эраста твоего Петровича... - представитель ада рубанул ладонью воздух.

- Попробуйте! Это, как говорится, в меру бессмысленно. Он же как кот - всегда на четыре лапы приземлится!

Говоря это, Шура вдруг почувствовала на себе взгляд горящих синих глаз. Он был здесь - её возлюбленный и отец её ребёнка! Она только понадеялась, что Фандорин поймёт её правильно - как сама оказалась во власти рокового заблуждения. Ибо в это самое мгновение чёрт дёрнул Гробыню потянуться к Эрасту Петровичу и зашептать ему на ухо:

- Вот видите, я же говорила...

При адском освещении да сквозь листву Шуре показалось, что они там обнимаются - любимый и лучшая подруга... Зачем они здесь тогда? Или это пророческое видение? Так или иначе, а Шувира глубоко вздохнула и продолжала:

- Та сдался мне ваш Фандорин, он и нужен-то мне был на одну ночь! И сам уже меня забыл. Так что ничего вы этим не добьётесь, граждане Гадюкины! Дудки вам с маслом, а не мой ребёнок!

Адские силы переглянулись - и, видимо, решили на этот раз отстать. Словно в тумане, наблюдали Эраст Петрович и Анна, как тают в воздухе сами нечистые духи и позорный столб, как гаснут факелы и на поляне остаётся только совершенно свободная Шура - но, как они теперь знали, не одна. Дальше была темнота, а в следующую секунду Фандорин и Гробыня очнулись снова в склеповской квартире, перед компьютером.

* * *

Александра Шувира сидела в салоне рейсового корабля на Землю. А думала всё об одном и том же.

Какое она имела право обижаться? Разве не сама она резанула по живому, без возможности восстановления? Разве не надеялась, что для майора это не было чем-то большим, чем очередным приключением? Разве не плакала тайком в ванной, боясь, что сделает Эрасту Петровичу слишком больно?

И всё-таки, прошло лишь несколько часов - а он уже с её подругой! "А що ты хотела, Шувира, у него все права тебя ненавидеть! А Анька и рада утешить! В конце-то концов, она на него глаз положила задолго до тебя, и ты сама их познакомила... Пожелай ты им счастья, пусть он станет Нику отцом... Да, если его, раскрасавца такого, в этот раз хватит на подольше! А мы с девочкой сами как-нибудь... Нам таких не надо, диско суперстар! - Шура шмыгнула носом и полезла за платком. - Только назову я её всё-таки Эра..."

Интересно - посмотрел он уже презентацию? Беглая компьютерщица вложила в неё такую изрядную часть души, что Фандорин не мог не почуять лазеек к ней, Шуре. В глубине души она всё же надеялась: он хотя бы попытается её найти...

Ну да, а дальше что? Удостоверение под нос, наручники, камера... Как он сказал когда-то про одну международную аферистку: "Есть основания надеяться, что роды произойдут в тюремном лазарете". Ну и... заслужила. Девочку только куда денут? Вообще-то Фандорище от отцовства не отвертится...

Ага, и вот вам счастливая семья: Петрович, Гробыня, Ник и Эра. А она сама, Шура? Мелькнула мысль покончить с собой. Только от этого ведь не перестанешь быть - загремишь на какую-нибудь "левую" планету. Если не прямиком в ад - а туда всегда успеешь. А куда попадёт девочка - никогда не узнаешь. Слишком страшно раскручивать эту рулетку. Слишком хочется жить!..

"Ничего, доченька, мы ещё всем покажем! Там, куда мы летим, нас должны понять и принять, нам должны помочь. А что с твоим отцом я больше вместе не буду - так это и было неизбежно..."

Всё равно ей, Шуре, больше никогда в жизни, ни на этом свете, ни на том, не испытать такого, как в их единственную ночь. Тогда его нежность была болью, а сама боль - освобождением. Крошились в порошок микросхемы, испарялись из сознания адские программы. Шуре казалось, что в её теле больше не осталось костей. И вообще она тогда, кажется, перешла в газообразное состояние. Это сейчас она фыркает насмешливо, смеётся невесело над собой, пытаясь найти слова... А тогда она действительно в муках родилась заново. И не понадобилось ей притворяться, не пришлось ничего изображать. Только приглушить свои стоны, чтобы не разбудить малыша... Только крепче обнять возлюбленного...

Да, ему-то с ней было хорошо просто по-человечески, по-земному. В немалой степени и от того, что ему удалось подарить счастье ей. Она даже в темноте видела его счастливое, совсем мальчишеское лицо. Проклиная себя, гладила любимого по волосам и, совсем лёгкими, невесомыми движениями - по спине. Касалась кончиками пальцев и чуть-чуть - коготками... Хотела бы она тоже снять с него проклятие! То, о котором говорила, когда выиграла у Фандорина желание. А вдруг и правда сняла? Вдруг он устроит наконец свою личную жизнь?

Угу, уже устроил. С её, Шуры, лучшей подругой. На той самой постели, не успевшей даже остыть...

Александра по десятому кругу принялась накручивать себя на пустом месте. Но тут, на её счастье, объявили подготовку к приземлению. А потом прокричали по той же громкой связи:

- Планета уже двадцать шесть лет строит царство Божье на земле! Не участвовавшим в последней битве Добра и Зла высадка воспрещена!

Шура быстро подсчитала что-то в уме. Криво усмехнулась. Поспешила на поиски кого-нибудь из экипажа, чтобы попросить подбросить её на двадцать шесть лет назад. Наверное, она не одна тут желающая...

* * *

- Анна... Ну вот уж истинно Гробыня вы! Кто п-просил вас вмешиваться? Теперь всё. Она мне больше не верит. Она разорвала связь...

Эраст Петрович устало смотрел в экран, о который только что бился, как муха об стекло. "Восьмой день" продолжал греметь в колонках, но Шура на дисплее отказывалась снова и снова переводить песню и вообще повернулась спиной к обществу. С технической точки зрения Склепову не удивить было подобными колдографическими эффектами. Но по сути Гробыня опять ничего не понимала:

- А что я такого сделала?

- Всё же было у вас на глазах. Сначала она увидела меня - и обрадовалась. А потом её настроение резко п-переменилось. Это могло быть только потому, что она увидела вас.

- Ага, щас! Она вас уже продала к этому моменту.

- А что она должна была делать, если её заставили выбирать между мной и р-ребёнком? Она мне как раз и пыталась дать понять: мол, извини, ты мужчина, дворянин и офицер...

- Милицейский. И вообще причём тут это? Чем более всерьёз она на вас разозлилась - тем вернее она им доказала, что ей на вас наплевать. И тем надёжнее она вас от них обезопасила. Ну и себя тоже - пока они не придумали что-нибудь новенькое.

- Да не надо меня б-безопасить! Она правильно сказала - я сам кого угодно... А теперь из-за вас, Анна, я не могу найти её и охранять...

- Вы - и вдруг не можете! Вы Фандорин или зачем? Разлакомились - скакать прямо через компьютеры! А сесть и головой подумать уже никак? И вычислить, куда она могла податься - вы ведь, кажется, за этим звали меня в помощь?

- Ваша правда, сударыня, ваша п-правда, - опустил глаза Эраст Петрович. - Звал. Потому что мне кажется, что ей идти некуда.

- Когда кажется - креститься надо! Я бы на её месте двинула к матери. Раз уж Шурка поменяла всё чёрное на белое и наоборот. И насколько я из её презентации поняла про её матушку - эта Чу Чэнь хоть от тысячи чертей отмахается!

- Но ведь она Шуру в жизни не видела и д-даже не знает о её существовании!

- Ну и что? На то она мать...

- Кто бы говорил.

- Сейчас обижусь и вообще больше ничего не скажу, - это, впрочем, Гробыне не удалось. Её прямо распирало от гордости за свои идеи, и она продолжила не переводя дыхания: - И вообще у этих идейных мозги по-особенному набекрень. Ваша гражданская тёща от такого дела в стороне не останется. И Шурка это понимает.

Фандорин кивнул, решив пропустить "тёщу" мимо ушей:

- Вполне логичная версия. Итак, родители Шуры - Чу Чэнь и Седрик Д-Диккери, это раз. Живут на планете Земля, в городе Лондоне - это два.

- Почему в Лондоне-то? - перебила Гробыня. - По-моему, там в рисунках поместье было в каком-нибудь Хрямпямпямшире.

- Да, правильно, вспомнил. Лондон - это т-только место рождения Чу Чэнь. Значит, территория поисков расширяется до всей Британии. И хуже всего то, что мы не знаем даты рождения Шуры на Земле. Если бы знали - прибавили бы двадцать семь и в тот год бы и отправились...

- Ого, Эраст Петрович, кто это "мы"? Ну ладно, ладно, это не принципиально. Сколько я могу судить - на Земле должна была быть эпоха типа нашей нынешней. Даже пораньше. А вообще чего вы паритесь? Пойдите и спросите у деда Баана! Он-то должен знать! Хотите, помогу пугнуть?

- Да нет, спасибо, Анна, вы и так мне очень п-помогли. Пойду и незамедлительно воспользуюсь вашим советом. Всего вам доброго, привет Нику и скелету. И извините за беспокойство, - Фандорину очень хотелось поскорее уйти от этой ведьмочки, которая сейчас соображала лучше него.

- Ой, да ладно! Если что - обращайтесь!

* * *

Удивить чем-то Чу Чэнь Диккери было весьма сложно. Но когда к тебе заявляется растрёпанная рыжая девица явно тебя постарше, здорово похожая на того хмыря из клиники, хотя и намного более приятная, и на ломаном английском заявляет, что она твоя дочь, сестра-близнец пятимесячного Генри - это, извините, слишком!

Чу в это время катала коляску с сыном по тропинкам заснеженного сада в поместье Диккери и чуть не въехала в сугроб. Но тут же ловко выправила экипаж своего наследника и внимательно поглядела на незнакомку. Прочла надпись на футболке. В голове мелькнуло: "По крайней мере, стиль в одежде мы предпочитаем одинаковый..." А вслух бывшая снайперша сказала:

- Слушайте, во-первых, я вполне прилично понимаю по-русски, а во-вторых - пойдёмте-ка в дом. Вы здесь сразу озябнете!

Она показала Шуре, как пройти в гостиную, просила подождать и отогреться у огня. Сама отнесла ребёнка в детскую, сняла с него тёплые вещи, уложила мальчика в кроватку:

- Маленький, побудь тут немножко, мне надо связаться с одной конторой.

Щепотка кружаной муки - и голова Чу высунулась из камина в кабинете Верховного целителя больницы святого Лоскута.

- Здравствуйте, миссис Диккери, - сразу оживился тот. - Ни на что не жалуетесь?

- Добрый день. Я-то не жалуюсь, а вот вы мне расскажите: когда я аппарировала к вам в родах - что со мной было не так?

- Почему вы спрашиваете? Разрывы, кровотечения, следы от щупалец Тьмы?

- Нет. Пропавший второй ребёнок, - в лоб рубанула Чу.

- Вы знаете, на это было похоже... - отступил перед её напором пожилой маг.

- А что ж вы сразу не сказали мне?

- После того, как вы были на волосок от смерти? Авроры до сих пор прочёсывают всю страну, пытаясь найти второго злоумышленника. Не того, которого вы победили, а рыжего, по вашему описанию. Если бы что-то прояснилось - вам бы сообщили.

- Милое дело! Сдаётся мне, он уже сорок раз покинул нашу планету, наш мир...

Чу не стала прощаться с колдомедиком и вернулась в детскую. Потом, чувствуя в груди нарастающее тепло, задыхаясь от неясного щемящего чувства, позвала туда Шуру. Наколдовала горячего чаю, и беглянка начала свой длинный рассказ.

Снайперша поверила всему и сразу, тем более что факты сходились с результатами проверки. Упоминание о грядущей последней битве заставило было Чу блеснуть глазами и прищуриться, словно в прицел. Но уже в следующую секунду молодая женщина вздохнула:

- Я-то их не боюсь, я-то всем покажу, а Седрик поможет. Маленького только с кем оставить, братца твоего, Сандра?

- Та хоть со мной... мама. Хотя мне бы тоже надо участвовать - я должна доказать, що я на стороне Света.

- Куда тебе... В твоём положении лучше забиться в нору, свить себе гнёздышко из ваты и всё переждать. Всё равно ведь ты пришла прятаться - разве нет?

- Да.

- Вот это и есть твой выбор. Наверное, я бы на твоём месте пошла в открытую - рассказала бы всё майору, как его, Фандорину...

- Не напоминай ты мне о нём!..

- Не буду. Может, и правда не стоило бы ему доверять... Так или иначе, а теперь-то ты не одна, и тебе надо беречься. До войны, говоришь, всего ничего осталось? Вряд ли за эти пару месяцев черти тебя тронут. А рожать будешь уже в мире без Зла...

- Если меня туда возьмут.

- Должны! Что могла ты сделала и на ту сторону никогда не вернёшься. Достаточное наказание, на мой взгляд, ты уже тоже понесла, не по человеческим, но по Божеским законам...

- А всё-таки в решающий час я хоть тарелкой, да кину в кого из тёмных!

- Сандра, вот теперь я ясно вижу: мы с тобой одной крови!

И они обнялись - обе любящие, отчаянные, родные...

* * *

Эраст Петрович тщательно отсчитал шесть звонков. И теперь слушал тишину в недрах этой необъятной квартиры. Куда же подевался генерал?

Фандорин уже собрался позвонить снова. Но тут дверь открылась, и на пороге возникла лохматая девица в растянутом свитере до колен и без юбки. Видимо, та самая Инга Ёжикова, поскольку в руке у неё была телефонная трубка, а по полу за юной особой волочился на длинном витом шнуре допотопный, по меркам 2023 года, аппарат.

Инга внимательно поглядела на майора и выпалила не переводя дыхания:

- Здравствуйте, Эраст Петрович, а у нас тут чего случи-илось!.. Как раз для вас.

- А что такое? - кажется, Фандорин уже знал ответ.

- Да в восемь утра Крокодилова пошла будить генерала, чтобы напомнить, что его очередь мыть коридор. Зашла в комнату - а он там мёртвый валяется...

- Че тэ дэ, - пробормотал майор. Всё было так предсказуемо, что даже противно. - Что и требовалось д-доказать. Но не с ножом в спине?

- Нет, почему с ножом, милиция сказала, что палёной водкой траванулся. По предварительным данным. Но вы же понимаете - им не хочется возиться... Эраст Петрович, ну скажите "раз-два-три!" и найдите нам убийцу!

- Инга, по-моему, вы п-принимаете меня за фокусника. Но я без всяких "раз-два-три" скажу: генерала Баан-Ну унесли черти. A la lettre (прим. автора: в буквальном смысле (франц.)).

И, не заботясь о том, понимает ли Ёжикова по-французски, Фандорин прошёл мимо неё в квартиру. Шурина комната была опечатана. Инга обежала майора и встала так, чтобы опять смотреть ему в рот:

- Вот, я же говорила: придёт к Шурке Эраст Петрович и сразу нам всё объяснит! Кстати, не нашли её, Александру-то вашу. На работе её нет, а сотовый не отвечает. Вот и опечатали комнату.

Фандорин грустно кивнул. Наслушался уже насчёт "вне зоны действия сети..."

Из всех дверей начали высовываться головы соседей. Инга радостно провозгласила на весь коридор:

- А милиция ни в жисть про чертей не догадается!

Оказавшись в центре всеобщего внимания, Эраст Петрович во второй раз за последние полдня достал удостоверение:

- Я сам милиция. УВД Московии, майор Фандорин. Вот что, уважаемые граждане: мои коллеги из районного отделения должны были просить вас сообщить о любом проявлении интереса к п-погибшему и его семье.

- Да, - кивнула Ёжикова, - я потому и выскочила на шесть звонков.

- Так вот: о моём визите им не сообщайте. У П-Петровки здесь свой интерес. Напрямую связанный с чертями.

Сознавая, что творит невесть что, Эраст Петрович под заворожёнными людскими взглядами отклеил бумажку с двери комнаты. Аккуратно, с тем, чтобы потом вернуть на место. И шагнул сразу за шкаф.

Здесь всё дышало Шурой. И чуть-чуть Японией - от подаренных им, Фандориным, духов. Броситься бы сейчас на узкую девичью постель, зарыться лицом в подушку... Но не за этим он здесь.

Эраст Петрович включил Шурину машину. Оживала она долго, словно до того пребывала в очарованном сне. Помнится, лейтенант Шувира всегда за это ругала последнюю версию "Виндоуз"... Экран засветился зеленовато-голубым светом, подмигнул Фандорину анимешной картинкой: Шура и он сам в долгом поцелуе...

- Создателю, отжени от мя страсти! - вырвалось у майора. Пришлось несколько раз глубоко вдохнуть и резко выдохнуть. И только тогда войти в Сеть.

...Упоминаний имён "Чу Чэнь" и "Седрик Диккери" нашлось неожиданно много. В основном на фанатских сайтах типа "Мир Гарри Паттера". Эраст Петрович даже подумал мимоходом с тоской: интересно, какая часть людей и существ живёт всё же на самом деле, а не на страницах книг? Тем более что ещё поди разберись, где первоисточник, а где творчество поклонников... Впрочем, фанаты в основном старались соблюдать канон и поместье Диккери помещали в одном и том же месте - в колдовском поселении, по другую сторону холма от "Пристанища", где живёт рыжая семья Уэверсли. Более точных указаний найти не удавалось.

Тогда Фандорин вспомнил: ведь Земля - не Найда, волшебники там живут так, чтобы не соприкасаться с обычными людьми. В магическом мире свои системы связи, в том числе и отдельная Сеть. И в своё время Шура поделилась с майором парой паролей межпланетного и волшебного назначения. И цепкая память сохранила эту информацию...

Пальцы безошибочно набрали вместо адреса страницы длинное и страшное слово. Из глубин экрана брызнуло ярко-красное сияние. Потом по верху пошла чёрная надпись на английском: "Коммунистический Магический Интернационал. Британское отделение. 9 февраля 2001 года". Под надписью открылось белое окошко, вокруг которого осталась только тонкая красная рамка. В окошке появился текст:

"Стой, кто идёт? На посту старший аврор Тонкс. Бе-е, Нимфадора Тонкс. Кто у клавы? То есть у клавиатуры?"

Шура рассказывала о подобных проверках, только тогда не было необходимости объяснять, как их обходят. Майор подумал и написал правду, но не всю:

"Эраст П. Фандорин, Земля, Россия. В данный момент - Московия, Найда".

"Русский - это хорошо, - обрадовалась неведомая Нимфадора. - Значит, заведомо не мугл в ругательном смысле этого слова".

"Вы хотите сказать, что я умею колдовать?"

"Все русские обладают сверхъестественными способностями, только до поры до времени этого не подозревают. И плюс сознательные, им судьба мира не по барабану".

"Не "не по барабану", а небезразлична. Странно слышать такое о русских от англичанки..."

"Так Ком-Маг-Интерн же! Мы, может, зубами скрипим, но признаём".

"Интересно вы охраняете сетевой ресурс!"

"А может, вы мне понравились! Сдаётся мне, что я пущу вас на портал. Только сначала вопросиками помучаю..."

"Вам там что, скучно?"

"Честно? Ужасно. Ходят только свои. Или заведомые враги. А вот вы что за птица - я пока не поняла".

"Дорогая мисс Тонкс... Или миссис? Извините, но, в отличие от вас, у меня времени в обрез! Мне надо срочно найти Чу Чэнь, или Седрика Диккери, или обоих".

"Ого! Одни из лучших наших бойцов! Сейчас, правда, они засели дома и воспитывают ребёнка. Но это дела не меняет. Зачем они вам?"

"Скажем так, по личному делу. У нас есть общие знакомые, не принадлежащие к вашей системе".

"Интересно... От какой же стены это гвозди? И где вы вообще взяли пароль?"

"Как раз узнал от одной заблудшей души, которую сейчас хочу найти и спасти. О её судьбе могут знать Чэнь и Диккери".

"Ммм... Вы её любите?"

"Безумно!!!"

"Тогда последний вопрос. Идёте строить с нами республику труда?" - последняя фраза была написана по-русски, но транслитом.

"Нууу... - так всегда писала Шура. - Если предварительно всё переломать, то давайте без меня. А если охранять уже построенное государство - то почему нет? В Московии, стране победившей революции, это подтвердят. Правда, там давно уже всё успокоилось и даже отчасти застоялось..."

"Вижу, что вы не за анархию и не за перманентные беспорядки. Пропускаю!"

* * *

"Товарищу Чу - пламенный привет!

Шлю к тебе, по старинке, с совой. Через компутер, конечно, быстрее, но их периодически зашкаливает от моих художеств. Наверное, правда нельзя скрещивать мугловые изобретения с магией...

Но я тебе чего пишу. Тебе фамилия Фандорин что-нибудь говорит? Фандорин Эраст П. По крайней мере, он так подписался при входе на портал. Я тогда была на посту за сервером. Защитная магия его, конечно, просканировала и показала мне вполне положительный образ. А потом я с ним ещё беседовала в онлайне. Он ищет тебя и Седрика, утверждает, что вы можете пролить свет на судьбу какой-то его знакомой. Русский, а значит - не мугл. Не первой молодости, типаж, знаешь, такой - из буржуазных спецов, которые не прочь остаться с нами и которых ценить надо. По-моему, он... ну тоже, типа, аврор, только мугловый. Спецслужбист, вот - мне тут подсказывают. Больно уверенно с паролями оперировал. Но интерес у него, как он утверждает, личный. Любовная история, я полагаю. Во всяком случае, система защиты в его искренности не сомневалась, а там кто знает...

В общем, на портал я его пропустила, все данные по вашей семье у него теперь есть. Я проверяла - другой информацией он даже не интересовался. Так что жди в гости и считай это моё письмо рекомендательным.

Привет семье.

Всегда вся ваша Тонкс".

...Эраста Петровича это письмо опередило на сутки. В канун дня святого Валентина Фандорин стоял на сходнях рейсового корабля, перед незримой стеной, и опять объяснялся со стражами границы. Только здесь они, невидимые, явно были больше-чем-людьми. Или меньше... Во всяком случае, эмоции им были незнакомы. Ему, Эрасту Петровичу, втолковывали абсолютно бесстрастно и по складам, как ученику приготовительного класса:

- Разумеется, ты сын Земли и не можешь в последней битве не участвовать. И на чьей ты будешь стороне - сомнений тоже не вызывает. Но сейчас-то ты стоишь здесь, ещё не пережив этого. Битва для тебя является будущим. Значит, ты пока ещё не посвящённый. И пропустить мы тебя не можем!

Фандорину хватило нескольких минут, чтобы переварить эту информацию и сделать вывод:

- Так значит... Александру Шувиру вы тем более п-пропустить не могли?

- А она даже и не пыталась пройти. Услышала объявление в корабле и сразу отправилась на двадцать шесть лет назад...

- Гмысь! - добавил другой незримый страж, меняя представления Эраста Петровича о царстве Божьем на Земле. - Ну прико-ол!..

* * *

Шура куснула подушку и со злости хватила по ней кулаком. "Нельзя реветь, - говорила она себе, - повредишь ребёнку!" И тут же сама себе возражала: "А пусть знает, что этот мир отнюдь не вымазан мёдом! Что отец у неё коварный изменщик, а мать истеричка!"

Когда она говорила такое своей молодой и красивой маме Чу, та возмущалась до глубины души:

- Не смей даже думать подобного! Не формулируй! Сказала бы я тебе, как в том мультфильме: "Этот волк плохой, я тебе хорошего найду!" - да только сдаётся мне, что здесь недоразумение.

- Проклятый Фандорин! Ты его ни разу не видела, а он и тебя уже обаял...

- Да причём тут это? Я всегда на твоей стороне, но отсюда же не следует, что я все твои поступки одобряю. Посуди сама: ты делаешь человеку больно, бросаешь его - а он рвётся тебя спасать!

- Та я тоже так думала. Пока не увидела Гробыню с ним.

- Вот совершенно правильно ты сказала! Не его с Гробыней, а Гробыню с ним. Чувствуешь разницу? Самой ведь сердце подсказывает! Ну что, они туда явились специально для того, чтобы обниматься на твоих глазах?

- Может, арестовать и ещё посмеяться.

- Если он об этом и думал - должен был забыть, когда узнал о ребёнке. И в любом случае он не стал бы брать с собой Гробыню. Она могла только сама прицепиться...

Шура вздыхала и ничего не отвечала. В глубине души она понимала правоту матери. Но от этого становилось ещё больнее. Ведь она отреклась от Эраста Петровича во всеуслышание! Конечно, ему это будет только на пользу. В смысле безопасности. Но она, Шура, снова - теперь окончательно и навсегда - сожгла за собой все мосты...

Чу продолжала:

- Мне кажется, тебе нравится быть несчастной и думать, что никогда больше ничего хорошего не будет... Так нельзя! Не будь ты в положении - может, я бы тебе посоветовала даже сдаться властям...

- Сдамся. Когда-нибудь. Если сами не найдут...

На этом месте Шура обычно начинала всхлипывать. Мать обнимала её и оставляла в покое. Но только до следующего приступа у самой Александры...

Постепенно Шура перестала делиться с Чу. Всё равно всё уже сказано. Есть своя комната, есть подушки, есть голос Шакиры в наушниках. В этом доме можно было вызывать музыку прямо из воздуха... Александра "зациклила" над своей постелью одну песню:

Мухи в доме

Мои дни без тебя такие мрачные,

Такие длинные, такие серые -

Мои дни без тебя.

Мои дни без тебя такие абсурдные,

Такие угрюмые, такие трудные -

Мои дни без тебя.

Мои дни без тебя не имеют ночей,

Если ты в одну из них придёшь,

То бессмысленно спать,

Мои дни без тебя - это расточительство,

Часы не имеют ни начала, ни конца.

Такие лишённые воздуха,

Такие наполненные ничем,

Хлам непригодный,

Мусор на полу,

Мухи в доме.

Мои дни без тебя -

Как небо без серебристых лун,

Без следа солнца.

Мои дни без тебя - лишь эхо,

Что всегда повторяет одну и ту же песню.

Такие лишённые воздуха,

Такие наполненные ничем,

Хлам непригодный,

Мусор на полу,

Мухи в доме.

Топча камни,

Ещё жду, что вернёшься ко мне.

Ещё ищу в лицах стариков частицы детства.

Выискивая мотивы, что меня заставят верить,

Что ещё жива,

Кусая ногти,

Задыхаясь в плаче,

Так скучая без тебя.

Дни без тебя,

Как больно в дни без тебя...

Тоска по Фандорину хоть и глодала сердце, но жила где-то на кончиках пальцев. Шуре больше всего не хватало прикосновений к любимому. Она только-только узнала, как это бывает - сидеть у него на коленях, гладить его лицо, прижиматься в темноте к тёплой спине... Так холодно было лежать одной...

...В тот вечер, уже почти ночью, Шура опять плакала в одиночку. Но неожиданно её уединение было нарушено. Мама Чу одним словом зажгла в комнате свет, щелчком пальцев остановила музыку, которой не слышала, но ощущала волны грусти...

- Сандра, извини, конечно, дочурка, но случилось нечто важное! Сядь. Сядь хорошо и слушай. Твой майор скоро будет здесь!

- Что?!

- Вот почитай! Это пишет моя добрая знакомая, в определённые дни она охраняет портал Ком-Маг-Интерна в магической Сети. Кстати, я знаю только одного человека, который мог дать Фандорину наши пароли...

- Я давала, точно, - сознание Шуры защищалось от главного, немыслимого. - Неужели он ими воспользовался? Ну ни букашки себе!

Непонятно зачем приплетённое насекомое выросло в устах Шувиры до размеров слона, когда беглянка прочла письмо Тонкс. Впрочем, финал своей тирады Шура замяла яко неприличный и произнесла в раздумье:

- Основной вопрос философии: що теперь с этой пустой ямой робыть?

- Не знаю, - честно сказала Чу. - Но настаиваю, что не такая уж она и пустая...

* * *

Сколько же преград осталось позади! Собственное самолюбие. Тягучий, с миндальным запахом, туман в голове. Смерть важного свидетеля. Хотя, конечно, Баан-Ну убрали не затем, чтобы затруднить ему, Эрасту Петровичу, поиски Шуры. Просто генерал доказал свою никчёмность и был за это наказан... Тонкая бумажная полоска на двери. Глубины памяти, хранящие пароль. "Красный" патруль. Отпечатки собственных пальцев на клавиатуре. Космодром, билеты, прыжок через пространство и время. Ещё один патруль. Снова прыжок. Долгий путь по холмам неведомого графства. Заснеженный сад. Молодая женщина со звездой во лбу и коляской. Минуты последних сомнений. И наконец:

- Ждите внизу, она к вам выйдет.

В комнате, напоённой тёплым светом, Фандорин встал спиной к окну. За всё это время он так и не придумал, что скажет Шуре. Да, может, так и лучше...

Александра вошла - словно внесла сама себя на бархатной подушке, как реликвию королевской семьи. На этот вечер лейтенант Шувира сделала замысловатую высокую причёску и выпросила у матери её единственное шикарное платье. Правда, на миниатюрной Чу оно доставало чуть не до полу, а Шуре, которая на каблуках была одного роста с Эрастом Петровичем, едва прикрывало колени. Хорошо хоть, по ширине прошло...

Кому-то грешная хакерша могла показаться смешной. Но не Фандорину, от которого не укрылись её запавшие щёки и тёмные круги под глазами. Сжалось сердце и у Шуры - она ясно увидела, как устал и извёлся майор. Только она - свинозмея и таковой останется!

- Шли бы вы отсюда, гражданин Фандорин, - ледяным тоном сказала она вместо приветствия, - к своей драгоценной Гробынюшке. Она пироги печёт и сыновей рожает.

У Эраста Петровича глаза из синих стали льдисто-голубыми:

- Анна Скрепкина вольна рожать от кого захочет. Меня она интересует исключительно в качестве с-свидетеля. А вот у моего ребёнка прочерка в метрике быть не должно.

- Мне следовало это предвидеть: женить Фандорина можно только по залёту.

Вот так, должно быть, и вырезают звёзды на коже... Дорого стоило Эрасту Петровичу и дальше выдерживать спокойный тон:

- Разве пристало леди Д-Диккери так разговаривать? Что это за отвратительное выражение: "по залёту"?

- А как, по-вашему, надо?

- По любви надо, Шурочка, по любви, - голос у него был прямо-таки инквизиторский. - Если вы з-знаете, что это такое.

- Если вы из-за меня это забыли... - она первая запнулась и отвела глаза, - то вяжите, що вы медлите? - Александра сделала несколько шагов к майору и вытянула перед собой обе руки.

- И повяжу. И п-привяжу. Действительно вместо кольца наручники надену. И прикую к себе. Чтобы ты больше никогда от меня не сбежала... - его руки обхватили её запястья и держали нежно, но крепко. У Шуры перехватило дыхание, и она еле выговорила:

- Та на що я тебе? Немолодая, некрасивая, недобрая. К тому же преступница.

- Ты мать моего р-ребёнка. Ты много сделала, перейдя на нашу сторону, и много выстрадала. Тебе зачтётся.

- Ты що, собрался меня выгораживать? Дохлая история, я не хочу. Отдавай презентацию как она есть.

- Бить тебя, Шура, некому! Я не б-буду. У меня уже и зла на тебя не осталось.

- Эраст таки Петрович! Зачем же тебе всю жизнь со мной мучаться-то?

- Шура, если бы ты только знала...

- Что?

- Как долго я тебя искал!..

Пьяная от счастья, Александра всё же рассмеялась. Но про себя, вовремя прикусив язычок: "Отстань от человека, "Москву слезам" он точно не смотрел..."

* * *

В пятницу, тридцать первого мая 2023 года, как ни в чём не бывало, на своих рабочих местах после двух законных отгулов появились майор Фандорин и лейтенант Шувира. И до обеда всё шло своим чередом. Эраст Петрович, как обычно, с коллегами ничем не делился, а Шура скрывалась за дверями своего кабинета, откуда только и было слышно работающий принтер.

В три часа они оба напросились на приём к генералу Дождевику. Тот так удивился, что даже велел "передвинуть" кого-то из посетителей на попозже. К Шувире генерал всегда относился с отеческой нежностью. Фандорина уважал, но предпочитал держать на расстоянии - где этот самый статский советник, там буза и самодеятельность... Что могло быть общего между этими двоими? Кроме того, что два дня он их в Управлении не встречал...

- Здравствуйте, майор. Шурочка, как отдохнули?

- Здравия желаю, товарищ генерал! Каемся, мы не отдыхали. Мы с Эрастом Петровичем проверяли информацию, добытую в Сети.

- По тому делу, - вступил Фандорин, - из-за которого я п-пришёл сюда служить.

- Это о чём писала в своей заметке старая дура Рябинина? Неужели за этим что-то есть?

- Ещё как есть, Тарас Тарасович, - Шура открыла толстую папку. - Вот полное досье на всех членов преступной организации, действующей на территории Московии.

- Возможно, правильнее будет сказать "д-действовавшей", - остудил её пыл Фандорин. - Поскольку организация управлялась напрямую из ада, то они могли достаточно быстро свернуться. Реакция у них мгновенная. Они чуть не убили Александру Святославовну, покушались на меня и уволокли в пекло своего агента генерала Баан-Ну, обставив это как отравление некондиционной водкой. Не удивлюсь, если в нашем списке окажется добрая п-половина покойников.

- Ну и что? - даже здесь Шура не могла не спорить с майором. - Тем больше вероятность, что они перестанут солить. Им теперь если только на другую планету перебрасываться...

- Тысяча чертей! - генерал Дождевик медленно закипал. - Что за действия скопом? Фандорин, вы взрослый человек, ладно сами во что-то влезли - но девочку-то за что?! Нашу безобидную и незаменимую компьютерную мышку?

Шувира не удержалась и начала хохотать:

- Ой, простите, товарищ генерал! Просто ещё большой вопрос, кто кого во что втравил. Я, вся такая безобидная... Тарас Тарасович, вот моё досье, - она нашла в папке нужную страницу.

- Распечатала всё-таки? - ахнул майор. - Я же п-просил тебя...

- Эраст Петрович, молчи. Если я сама сейчас не расскажу - кто-нибудь расскажет за меня. Итак, я, вся такая безобидная, все девять лет работала на ту самую контору. Работала бы и дальше, если бы не майор Фандорин.

- Она б-больше не будет! - глупо это звучало, но что ещё Эраст Петрович мог сказать? Только совсем жуткую вещь: - Она ждёт ребёнка. От меня.

Дождевик схватился за голову:

- Какое-то коллективное помешательство! Значит, так. Шурочка, ваше так называемое досье я рву, а всё остальное отдаю проверять. И только попробуйте не пригласить на свадьбу!

* * *

В аду заготавливали сковородки для "сгоревших" агентов. В судах Московии ждали тех, кого черти не сочли нужным унести, как генерала Баан-Ну. Петровка пропивала Шуру Шувиру. А москвички - не все, но многие - хоронили мечту о Фандорине. Аглая Рябинина разразилась по этому поводу чудовищно патетичной статьёй под заголовком: "Чей так светел взор незабываемый?" Правда, от грязных намёков в адрес Шуры удержалась. К чести Эраста Петровича, он заглянул к Аглае с конфетами и долго благодарил за неоценимую помощь, в том числе и за то, что наконец нашёл свою любовь...

Возьми Александра справку о беременности - их могли бы расписать в день обращения. Но ещё нужно было очень много всего устроить для будущей жизни. Ехать в 1891 год фандоринская невеста отказалась наотрез:

- Я там сдохну, там компьютеров нема!

Впрочем, Эраст Петрович сам не сильно туда рвался. Всё равно в земной Москве ничто его не держало. И перед тем, как попасть на Найду, он вплотную собирался махнуть в Америку получать высшее образование. А другая Москва уж конечно лучше любой Америки:

- Масу только заберу с-сюда - и заживём!

Вышло так, что Управление не нашло им квартиры в городе. Предложить смогли только (ну да, прямо всего лишь!) генеральскую дачу сразу за Кольцевой. Генерал недавно умер, семья казённую жилплощадь оставила. Жить там вполне можно было и зимой, а летом в меру бессмысленно выращивать всякие плоды земли. И от отсутствия большинства благ цивилизации тоже не страдать...

В общем, всё начиналось так хорошо, что ну никак нельзя было не посыпать эту идиллию перцем. Во-первых, Шура наотрез отказалась менять фамилию:

- Если в одной конторе будут сразу Фандорин и Фандорина - це ж все кошки с крыш попадают! А если серьёзно - то мне просто влом менять паспорт.

- Шура, ведь если на то п-пошло - у тебя в документах фамилия липовая!

- Ну и ладно! Пойми ты, я слишком долго была "той самой Шувирой", чтобы теперь превратиться в "жену того самого Фандорина".

Эраст Петрович обижался, конечно, но в итоге этот раунд Александра выиграла. Имеют же беременные женщины право на капризы! Отбилась она и от белого платья с фатой:

- Правов таких не имею. Уж лучше буду в форме - зачем-то же мне её выдают!

Зато Фандорин нашёл свой повод упереться:

- Эра Эрастовна - невкусно. Явный п-перебор.

- Ну ты ж понимаешь, когда я это придумывала - мне казалось, что мы с тобой никогда уже не будем вместе и даже не увидимся... Предложи что-нибудь своё!

- Ммм... А если Зара?

Шура поморщилась - слишком на "Сару" похоже. Но потом до неё дошло: майор пытается скрестить "Эру" и "Лизу". А мёртвые, как писали в одной книге, имеют на него свои права...

В общем, всё это были преодолимые мелочи жизни. И в день подачи заявления эти двое так хохотали в очереди, что окружающие тихо жались к стеночкам - те, кто сами не заражались весельем.

- Вот признают нас сейчас невменяемыми, - пророчествовала Шура, - и поставят крест на нашем будущем...

Обживаться на усадьбе было тоже весело. А вот что Эраста Петровича напрягало - так это затяжной конфликт между Шурой и Масой. Точнее, между Масой и Шурой. Как раз будущая фандоринская жена относилась к японцу со всем возможным уважением, прекрасно понимая, что тот для её любимого - не столько слуга, сколько друг, много раз выручавший из беды. А вот у Масы в голове никак не могло уложиться, что эта женщина для "гаспадзина" - не одна из многих, а настоящая любовь и без пяти минут законная супруга. По Масиным понятиям, Шура относилась к категории "немолодых и некрасивых" и вообще являлась концентрированным воплощением "красноволосых и водянисто-глазых". И фандоринский вассал взялся Шувиру игнорировать. Эраст Петрович за это ругал Масу по-японски длинно-длинно и грозился отослать от себя на все четыре стороны. В сердцах сказал и про ребёнка, только это уважения к Шуре не добавило. А она за японца ещё заступалась... Как они уживутся под одной крышей - решить могло только время.

* * *

Под венцом Александра стояла спокойная и гордая. Странно ей было и жалостно ощущать, как мелко-мелко дрожит рука Фандорина в её руке. Хотя всё в общем-то понятно: первая его свадьба кончилась взрывом, после которого в живых остался один он, Эраст Петрович... Но в этот раз, Шура знала, всё обойдётся. Она со страхом ждала другого дня - своих родов...

Беременность её была не из лёгких. Александра даже писала сразу в два адреса: "Раз меня так колбасит - может, я на самом деле сына ношу?" Но и Гробыня, и мама Чу в один голос утверждали: скорее всего, это связано не с полом ребёнка, а с тем, что он (то есть она, если верить чертям) очень похож на отца и почти ничего не унаследовал от матери. Шура обрадовалась:

- Красивая, счастливая будет... Только бы отбить её у чертей!

Фандорин грозился присутствовать при родах и всех чертей перебить. Шувира к этому относилась более чем скептически:

- Мне в этой ситуации жалко прежде всего тебя. Я ж за тобой знаю: у тебя очень плохая реакция на кровь и расчленёнку. Ты будешь иметь вид гораздо более бледный, чем я сейчас...

- Если ты будешь столько сидеть за к-компьютером и питаться так, как ты питаешься - то по части бледного вида тебя никто не превзойдёт.

- Та ну тебя, це не от этого. Как ты себе мыслишь Петровку без сисадмина?

- Но ведь рано или поздно ты с работы уйдёшь! Готовь замену. М-можешь в моём лице, пока в Первопрестольной всё спокойно...

- А надолго ли это спокойствие? И вообще смешно! Что я, из дома не могу управлять сетью УВД?

- Вот тебе п-после родов будет только до этого!

- Нууу... Как там по Радищеву: так ещё и ночь наша...

- Шура! Ты ведь уже не обладаешь сверхъестественной выносливостью! Ты п-посмотри на себя - вся зелёная и ещё продолжаешь над собой издеваться! Вот поженимся, переберёшься на усадьбу - буду от тебя комнату с компьютером запирать!

- Ну и получишь вместо жены хладный труп! Когда ты, Фандорин, усвоишь: в моём положении самое важное - не соблюдение режима, а наличие положительных эмоций! Кстати, у тебя их не будет, если сядешь за меня админом. Ты компьютеры не любишь, и они тебя тоже не очень...

- Я тебя люблю... Ш-Шувира. Потому, не забывай, я тебя нашёл именно через компьютер. И потому буду с тобой до конца.

- Ой, ну с тобой я, конечно, ничего не боюсь. Боюсь только за тебя...

...В таком настроении и пережила Шура собственную свадьбу. Не чувствуя никакого недомогания. Жалея Эраста Петровича. Прищуриваясь на своё с ним будущее. Все два месяца до бракосочетания она прожила у себя на Хитровке - на усадьбе бывала наездами. И за всё это время они с Фандориным провели вместе только одну ночь - первую после возвращения с Земли. Майор тогда недрогнувшей рукой повёл Александру к себе в общежитие. А куда ей было деваться - не в опечатанную же комнату! Соваться в отделение милиции, чтобы сняли печать, было тоже в тот день недосуг. Назавтра предстояло докладываться Дождевику, а перед этим обговорить план... Шура рассмеялась тихонько, вспомнив, в каких условиях этот план рождался. Наверное, потому всё и получилось так, как оно получилось. Впрочем, чем плохо? Зато потом они негласно решили не прикасаться друг к другу до свадьбы. Профанация, конечно, но всё же к этому августовскому дню их общая аура наэлектризовалась до предела...

Когда же это кончится? Надо было венчаться уходом, как мама Чу и папа Седрик. А то, понимаешь, веселится тут вся Петровка! Не из Управления были только помянутые Диккери, Нимфадора Тонкс, Аглая Рябинина и, разумеется, Маса с кислой физиономией. Гробыня не пришла - ей легко было отговориться. Уже спели величальную:

И детективные истории

Смотреть мы будем вновь и вновь -

Особенно которые

Ещё и про любовь!

Теперь тянули дурными голосами: "Как отвратительны в России мусора..." Фандорин от этого страдальчески морщился, но Шакиру хотел слышать ещё того меньше... Ближе к ночи он наконец осознал, что никого не взорвут, и расслабился. "Неужели его проклятие останется в прошлой жизни?" - с надеждой подумала Александра.

* * *

Пришла и прошла осень, за ней зима. И всё было непросто. За эти месяцы Эраст Петрович услышал о себе много чего интересного. В частности, что он - "чудо морское", "паук-самодовольник" и что уши у него, оказывается, "под коленками". Доля истины во всём этом была, и немалая. Если Шура могла размышлять сидя в наушниках и лузгая семечки, то Фандорину нужна была полная тишина и отрешённость. В такие минуты докричаться до него было и впрямь сложно. А если и удавалось - то сбившего майора с мысли оставалось только пожалеть... Правда, конечно, молодую жену он всеми силами старался щадить. Хотя тоже мог бы ворчать на неё с утра до вечера. Вряд ли в хитровские времена она позволяла себе то, что позволяла теперь на усадьбе. Раскидывать свои вещи где попало и потом по полдня искать, злясь на демонстративно молчащего Масу. Жечь свет в помещениях, откуда уже ушла. Не закрывать за собой ни одной двери. Без оглядки на окружающих врубать музыку на весь дом. Ругаться предпоследними словами. Ну и, конечно, щёлкать неизбывные подсолнушки в супружеской кровати...

Зато Шура всеми силами старалась опровергнуть утверждение Гробыни, что, мол, не умеет готовить ничего, кроме яичницы. Александре вечно хотелось чего-нибудь эдакого, и она ставила ужасно смелые, но достаточно удачные эксперименты. Как ни странно, здесь она нашла общий язык с Масой. И в итоге Эраст Петрович обнаружил, что у него дома кормят на уровне столовой Управления (а это уровень неплохой), да впридачу с явственными японскими наворотами... А также - что у него дома больше не ссорятся.

К пятому месяцу недомогания оставили Шуру в покое. И до последнего она сидела в своём кабинете на Петровке. Правда, по ночам теперь к компьютеру и не подходила: ей всё время страшно хотелось спать. А по выходным Александра постоянно болталась на улице. С Фандориным, если тот не был "на деле", или с Гробыней и Ником. Склепова и Шувира теперь были чуть ли не соседками...

Шура завидовала мужу, когда они с Масой по утрам совершенствовались в боевых искусствах. А ещё больше - когда они, иногда по нескольку дней, пропадали в засадах, меняли обличья и в итоге разоблачали преступников. Александре оставался, как и прежде, только Интернет, притом без возможности физического присутствия в чужих компьютерах. Впрочем, это было немало. И Эраст Петрович не считал для себя унизительным советоваться с женой. Не всегда, не во всём и делал часто всё равно по-своему - за что и получал "паука-самодовольника", особенно когда, как выяснялось, ошибался. Зато Шура никогда не опускалась до того, чтобы рыться у мужа по карманам или вынюхивать чужие духи. Этим она уже переболела, даже с Гробыней почти не поругалась.

Кстати о Гробыне, вот Фандорина жутко раздражало, когда Александра по целым дням пропадала без него на улице и являлась домой после одиннадцати вечера. Это приняло особо кошмарные размеры, когда она ушла в декрет. Хорошо хоть - не рисковала мотаться к родителям на Землю. И не в том было дело, что Эраст Петрович Шуре не доверял, нет. Просто слишком много было поводов за неё беспокоиться. Курить на крыльце и благословлять мобильную связь... Когда имелась такая возможность, Фандорин старался отправлять с женой Масу в качестве охраны. Шура иногда тихомолком веселилась, представляя, во что может вылиться знакомство японца с Гробыней...

А черти никак себя не проявляли. Воплощение "бузы", "самодеятельности" и "действий скопом", неузаконенный триумвират в составе майора-аналитика, лейтенанта-компьютерщицы и вообще нигде не учтённого Масы воевал с вполне заурядными представителями преступного мира. И происходило это совсем не непрерывно. И никто не шантажировал Шуру её преступным прошлым, и никого не интересовал её ребёнок...

Так, весело и тревожно, в спорах и единстве, дожила семья до вьюжного февраля. В начале месяца Александра залегла на сохранение - в тот роддом, где почти год назад Анна родила своего Ника. Всё было как-то неимоверно хорошо. У всех девчонок в Шуриной и окрестных палатах было по три тонны проблем - у фандоринской жены всё прекрасно!

Ни о каких партнёрских родах в том превосходном заведении не могло быть и речи. Так что двадцать первого февраля от майора Фандорина на службе никакого толку не было. Блуждающий взгляд, одна рука на мобильном, вторая с завидной регулярностью набирает номер справочной. Рано утром Шура просигналила, что "всё началось всерьёз"...

А под конец рабочего дня в трубке снова раздался её голос:

- Эраст Петрович, отомри! Зара - вся у тебя. Три двести, рост пятьдесят. Ни одного разрыва. Ни одного чёрта. И вообще так легко, що даже неинтересно!

Фандорин отмер. До такой степени отмер, что в голове у него мгновенно завертелись шестерёнки аналитической машины. Почему они не пришли на роды? Очень сомнительно, чтобы оставили попечение. Где и когда ждать удара?

* * *

"20.10.2030 г.

Уважаемые товарищи родители!

С глубоким прискорбием вынуждена сообщить, что Ваша дочь Фандорина Зара играет на уроках в азартные игры. Играет на деньги и всегда выигрывает. Ей должны полкласса! Примите меры. Стыдно, такие заслуженные и знаменитые люди, а ребёнка упустили! Жду к себе на беседу.

Г. Г. Козявкина, классный руководитель 1 класса "Б".

Январь - февраль 2005