Любовь Отраднева

Темнота и чернота, или Мат принцессе

От автора

Это - продолжение одновременно "Шаха королевой" и "Темноты внутри тебя". Обещаю здесь ответить на все вопросы...

После известных событий

Матушка Ульяна испуганно, снизу вверх заглядывала в лицо отцу Иоанну Валялкину:

- Ваня... Ты до сих пор её любишь! А на мне ты женился только чтобы тебя рукоположили!

- Уля, оставим этот разговор. Я тебя спас, у нас прекрасная семья, дети...

- А думаешь ты всё равно о той проклятой! Ты её углядел как раз когда спасал меня! И потом стал ходить и смотреть на неё!

- Ну я же ничего не скрывал от тебя...

- Да, кроме главного, которое лежит на поверхности! И я не удивлюсь, если это ты их... Чтобы наконец от неё избавиться.

- Ульяна, окстись! Они сами сгубили друг друга - как тогда, так и теперь.

- Ещё хуже! Значит, тебе её ещё и жалко! - Уля всхлипнула и закрыла лицо краем платка.

Двадцать лет назад

Из Волшебной страны Мгвана Нга Мохили вернулась на землю предков, чувствуя себя обновлённой и освобождённой от чего-то нехорошего. Детская больница уже строилась полным ходом. Мгвана успокоила старушку мать и принялась стрелять по сторонам глазами в поисках будущего отца своего ребёнка...

И что-то было не так. Амулеты перестали греть и сигналить каждый по-своему. Мгвана больше не могла подниматься в воздух и чувствовала, что не стоит отныне устраивать игр со смертью. Через месяц Чёрную пантеру стали смущать ещё кое-какие обстоятельства, понятные любой её сестре в любой части света.

Поколебавшись между шаманом племени и врачом, Мгвана всё же выбрала больницу. Усталая немолодая тётка, по которой уже нельзя было определить, какой крови в ней больше - белой или чёрной, бесстрастно объявила:

- Шесть-семь недель. Рожать будешь?

- Буду, - оскорбилась Мгвана.

Удивляться она начала позже - уже по дороге домой. Путём длинных, постоянно начинаемых заново подсчётов на пальцах получалось, что всё это произошло где-то вокруг того дня, когда она плясала на чёрном камне и пугала инопланетного генерала. Интересное кино! В те дни и задолго до этого Мгвана была напрочь НИЧЬЕЙ. Не говоря о том, что у неё не могло быть детей! Она ехала сюда за излечением...

По ту сторону

- Гурий!

- Таня!

Уже закрытые от людских глаз огненной сферой, они сплелись в объятии. Не замечали огня, в котором сгорали одежды бывшего патера Грегора. И когда грянул взрыв, оба они распались на тысячи маленьких Гуриев и Тань. Вихрем покружились в пространстве и собрались снова - уже не в этом, привычном мире, а в каком-то совершенно другом...

Впрочем, всё сие этих двоих не касалось. На протяжении перехода они крепко целовались...

Гурий оторвался от Таниных губ. Чуть отстранился, разглядывая её всю - новую и по-старому горячую. А Таня смущалась на него глазеть, потому смотрела прямо ему в лицо. И заговорила она первой:

- Я что, спала десять лет и проснулась? Секта... Всё было не со мной. А ты-то с чего постригся?

- С того проклятия, - в этом мире акцент у Пуппера почему-то пропал, да и неправильные словечки тоже куда-то подевались. - Веришь ли, всё опостылело...

- С трудом, - хмыкнула Таня. - Меня, например, зомбировали по полной программе. Сейчас вспоминаю, что долго им не давалась. А потом - очнулась, секта.

- Они тебя...

- Да нет. Им меня насиловать неинтересно было. Я ж распечатанная, - в смущённом её смешке прозвучала волнующая дрожь, - а они это как-то сразу определяют. И потом, они просекли, что мне всё это не внушало никаких эмоций. Ни страха, ни радости. Потому меня очень быстро подняли до лица секты. Такая, знаешь, непробиваемая богиня, которая всех распаляет, а сама никому не принадлежит.

- Ну вот, а ты удивляешься! У меня тоже не стало никаких эмоций. Ну, и пошёл я с горя в очень строгий ирландский монастырь. Кольцо своё волшебное окунул в святую воду и пожертвовал церкви.

- Вот, наверное, тётки обозлились! - не удержавшись, хихикнула Таня.

- Не то слово. Но я был настолько невменяем, что никто не мог ничего изменить. Небо, каким же я стал фанатиком!

- Небо, где же я прежняя?

- Вот, - Гурий держал её за налитые бёдра и ясно ощущал: она всё та же - неопытная и горячая девочка...

...Они любили друг друга под чужим небом, под незнакомым багровым солнцем. Неважно было, что служит ложем - трава или камни. Неизвестно было, что это за мир и кем он населён...

Девятнадцать лет назад

- Урфин, это твой ребёнок.

Черноокая Джуна Кончаковна перевела взгляд с большой, только что полученной по птичьей почте фотографии на лицо мужа. В тоне половчанки не было ни гнева, ни обвинения. Она просто сообщала новость.

Но бывший тиран Волшебной страны, конечно, возмутился:

- Джуна, как ты могла такое подумать? Ты разве не из-за подобных сплетен прогнала Гуама? Да ты же знаешь прекрасно, как я всегда относился к этой твоей сумасшедшей подружке!

- Да не кипятись ты, миленький, ты здесь ни при чём! Я сама всё подстроила!

- Ну ты сегодня как скажешь - так словно волшебным телевизором по голове!

- Слушай. Когда она в последний раз здесь была, я поняла: надо поломать проклятие. И наше, и Мгванино. Ты вспомни, как у нас Искандер болел, как я сама чуть не слегла, и всё это в дни важных для страны битв! Мне не хотелось, чтобы и второй наш ребёнок под это попал. И пойми, Мгване уже поздно было искать свой шанс.

- И что же ты сделала?

- Я сказала про себя: "Хоть бы наш второй ребёнок родился у Мгваны!" А как раз перед этим ты облил её водой на волшебном камне. Ну и всё сбылось.

- Ну, это ты всё придумала! - Урфин вздохнул с облегчением.

- Ладно, пусть будет как ты хочешь, - мурлыкнула Джуна, аккуратно отступая на нерушимый плацдарм. Зачем было вообще заводить этот разговор, да ещё так? Она не знала. Просто вырвалось, когда увидела глаза любимого на коричневом личике. Как там было в одной книге - эта нахалка ещё и портрет подписала! Урфина Джа Мохили - надо же придумать!

Хоть тресни, а Джуне хотелось смеяться. С годами она всё больше проникалась сознанием того, что впереди у них - вечность, что всего хватит и себе, и людям... Только как смотрит на это её Урфин?

А он сразу поддался на её провокацию:

- Как я хочу? Хочу, может быть, второго ребёнка!

По ту сторону

- А ты в неплохой форме! - улыбнулась Таня, проводя рукой по Гуриеву телу, ладному, без грамма жира. - То, что ты в прошлом спортсмен - не пропьёшь!

- Стряхнуть бы эти годы, как наваждение... - потянулся Пуппер.

- Кажется, уже. Только совесть ведь не заснёт... - Таня легко вскочила на ноги и передёрнула плечами. - Одеться бы...

- А стоит ли? - Гурий открыто глазел на неё. - В Древней Греции, например, все так ходят...

- А где мы?

- А кто его знает? На ад вроде непохоже...

- Да, в аду должно быть, по крайней мере, жарко. Пока мы что-либо выясним - я сто раз замёрзну! - она, ни на что не надеясь, щёлкнула пальцами - и вдруг вокруг неё заструились цветные шелка, и Таня оказалась ловко и со вкусом в них завёрнута. - Ну ничего себе здесь магия действует! От одной моей воли! Хочешь тоже попробовать?

- Ну ладно... - Гурий встал и тоже прищёлкнул пальцами. И ему удалось наколдовать на себе джинсы и майку, сильно его порадовавшие после стольких лет под чёрной сутаной. Он улыбнулся и стал ещё больше похож на себя десять лет назад.

- Супер! - обрадовалась Таня. - Теперь от нас хоть люди шарахаться не будут!

- Или таращиться почём зря... Если здесь вообще есть люди.

- Вообще здесь как-то первобытно... Насколько я помню из школы, такое солнце было на нашей планете в начале времён. Но здесь уже хотя бы почва затвердела. А какие здесь могут водиться животные - даже подумать жутковато.

- Не бойся, я тебя защищу!

- Да я уверена! - Таня потрепала его по затылку. - Пошли хоть посмотрим, что тут есть!

Они тронулись в путь, и вскоре дорогу им преградила бесформенная груда камней, кое-где чернеющая ходами внутрь.

- Это дело чьих-то рук, - приглядевшись, сказала Таня.

- А может, просто обвала?

- Да нет, ясно видно систему. Чистая руина для украшения парка. Самое противное, что её не обойдёшь - конца-края ей не видно. Кажется, можно только насквозь.

- А в каком месте?

- А в любом. Где дыра побольше!

Восемнадцать лет назад

Мгвана, в свою очередь, смотрела на семейную фотографию. Точнее, на картину - кисть неизвестного художника запечатлела всё семейство Джюс. Джуну, Урфина, Искандера и совсем крохотную Роксану. Сердце Мгваны пропустило удар. На неё смотрела её дочь, только кожей посветлее. Всё так и есть. Всё то невероятное, но очевидное, о чём с самого начала знала она сама и о чём писала ей Джуна...

...Беременная Роксаной, половчанка успела слечь вместе с Искандером - разумеется, как раз тогда, когда стране снова нужны были каждые лишние руки с любым оружием в них. Зато стоило Джуне выздороветь - это было в разгар событий - как она, ещё не уверенная насчёт своего состояния, начала скакать как дикая коза, стрелять из лука и настояла на своём участии в штурме. Но, видно, всё сбылось. С Роксаной всё шло намного легче, чем с Искандером. Что будет дальше - никто не знает, но пока все довольны...

По ту сторону

Держась за руки, они шли по тёмному коридору, пока не увидели впереди разноцветные огни.

- Ну и цветомузыка! - вырвалось у Тани. Действительно, через пространство впереди пробегало в секунду по лучу, каждый раз другого цвета. Таня тянула Гурия вперёд, а тот стоял как зачарованный, и лучи отражались в стёклах очков, не касаясь бессмысленных глаз...

- Э-эй! Ты чего? - Таня встала спиной к лучам и протянула руки, чтобы встряхнуть Гурия за плечи. Тут один луч остановился на её спине, и фиолетово-малиновые нити, то мрачные, то сверкающие, цепко обняли её за талию.

Почувствовав, что её тянут, Таня вцепилась в Гурия, а тот, очнувшись, тоже схватился за неё и рванул на себя.

Силы были явно неравны. Их обоих всё ближе подтаскивало к той точке, где пересекались все лучи. Гурий напрягал последние силы. Хватит, один раз он свою любовь уже не удержал. Сонный, разомлевший, не закрыл её и себя от проклятия. А потом, перестав быть собой, покорно ушёл...

У самой цели вдруг раздался голос ниоткуда, точнее, отовсюду сразу:

- Пуппер, отпусти её! Личный счёт неба к ней и к тебе - это два отдельных дела! Стой тут, пока тебя твой луч не найдёт!

- Перебьётесь! Мы с Таней - одно целое! И так слишком долго были в разлуке!

- Гурик, да ладно тебе! - вмешалась сама виновница спора. - Ну, побеседуют отдельно со мной и с тобой, потом-то всё равно очную ставку устроят!

- Посмотрим, - не стал врать голос. - Гроттер, следуй за лучом!

- А если это ловушка? - упорствовал Гурий. - Откуда я знаю, что вы там собрались с ней делать?

- Уж не то, что ты! И вообще, раньше надо было думать о её чести и безопасности.

- Ну, никогда не поздно исправиться!

- Не здесь и не сейчас, не на высшем суде.

Гурий скептически наморщил нос, Таня фыркнула, но руки его с плеч сняла:

- Гурик, я тебя прошу - не вмешивайся!

И исчезла в точке пересечения.

Двенадцать лет назад

Инициация. Таким вот длинным и бессмысленным словом называют белые обряд, когда маленький человек переступает черту, отделяющую его от мира взрослых.

Мгвана долго перебирала в памяти древние заклятия своего народа. От них оставался пряный привкус, а на сердце было тревожно. Когда сама она, Мгвана, семилетней девочкой проходила посвящение, то на неё и "накатило" в первый раз. С того дня она начала слышать голоса, и жизнь её пошла пестро, шумно и наперекосяк. Совсем не такой доли желала Мгвана своей дочери. Былая Чёрная пантера располнела, научилась прекрасно готовить, а детская больница себя без доктора Мохили не мыслила. И на таком безмятежном фоне вдруг начнутся побеги, исчезновения, непонятные приключения на чужбине? Хватит, своей маме Мгвана уже нервы помотала.

Дети племени прыгали через костёр. Просто прыгали, ловко, не задевая пламени. А маленькая Урфина Джа, бросавшаяся в глаза более светлым цветом кожи, спокойно брала в руки огненные языки и крутила их вокруг себя, как скакалку. Малышку явно удивляло, что больше никто так не может...

Мгвана закрыла лицо руками. Она в свои семь лет была гораздо более скрытной и недоброй. Впрочем, то поколение рано познавало утраты и обучалось ненависти. Мгванина мать никогда не была её задушевной подругой, и Чёрной пантере совсем не хотелось, чтобы эта ошибка повторялась. Нет, Мгвана научит свою девочку, как беречь дар. И хорошо бы, если ещё одним даром Урфины окажется терпение - от тех родителей...

По ту сторону

Таня стояла посреди абсолютно пустого зала и не знала, куда смотреть. Голос шёл сразу отовсюду.

- За то, что я вытворяла в секте, - горячилась Таня, - можете сразу голову оторвать. А в наши с Гурием личные дела не лезьте!

- Ты даже не понимаешь всей тяжести содеянного!

- А что? Что мне четырнадцать лет было? Так Джульетте было и того меньше, и всё у нас случилось по обоюдному согласию. С точки зрения Уголовного кодекса, всё чисто.

- А с нравственной?

- А с нравственной разврат - это когда с кем попало и со всеми подряд. А кому мы мешали? Разве только двум ревнивым дурам с тёмного отделения. Хорошо, что их было сразу две - их проклятия вместе дали такой неплохой для нас результат.

- Да доходит ли до тебя в конце концов, Гроттер, что, расставшись с невинностью, ты допустила внутрь себя величайшую злую волшебницу современности, ту, что убила твоих родителей, стала бесплотной тенью, пытаясь убить тебя-младенца, и потом столько раз обламывала об тебя зубы, пытаясь вернуть былое величие и силу? Чума-дель-Торт очень любила устраивать оргии или приближать к себе то одного, то другого из своих приверженцев.

- А потом она их со скалы сбрасывала? Как царица Тамара?

- По-всякому. Факт, что своих новорождённых детей она сжигала живьём, а воду с разведённым в ней пеплом пила вся тёмная гвардия.

- Ну я ещё никого не сожгла! - Таня устало села на пол и поджала под себя ноги.

- В секте в твоей жгли. Придя на свет твоего прекрасного тела. А ты ничего не хотела знать. Кстати, Чумиха в молодости тоже была красоткой.

- Да, я где-то видела - то ли в книге какой-то, то ли во сне... И я же сказала - за секту хоть голову отрывайте!

- Так если бы ты тогда прогнала Пуппера, ты бы и в секту не попала! Чума таки нашла к тебе подход - пробралась в твою душу, используя весенний гормональный всплеск. Вот только не говори, что это было большое и чистое чувство! Сначала ты, пытаясь помочь так называемой подруге и приворожить к ней Пуппера, ненароком приворожила его к себе. Потом он, уже сознательно, пытался приворожить тебя. И вот, остатки всей этой магии толкнули вас на грехопадение. Тебе, кстати, не приходило в голову, что твой Ромео специально тебя подставил? Он пообещал, что вас никто не найдёт - а вас нашли и наказали.

- Ну он же и сам поплатился...

- А может, ему того и надо было! Провести ночь с тобой и скандально уйти из большого спорта.

- Знаете, если так рассуждать, то получится, что никому верить нельзя! - со злости Таня наколдовала себе пакетик семечек и принялась щёлкать, аккуратно превращая скорлупки в ничто. Сорить на пол ей претило.

- Ну почему, кое-кому можно, - невидимый судья, похоже, решил игнорировать Танино поведение. - Отец Иоанн Валялкин, например, до сих пор тебя любит.

- Жалко... А я думала - он любит ту девочку, которую отбил у моих сатанистов... А она-то ему верит...

- Ладно, Бог с ними, вопрос тебе в лоб: ты бы хотела отыграть всё назад? Чтобы не было той ночи и ты продолжала бы беззаботную жизнь ученицы выпускного класса волшебной школы?

Таня подумала и решительно сказала:

- Нет. Не хотела бы. А с Чумихой я как-нибудь по-свойски разберусь!

- Ну смотри, тогда иди за лучом на выход. И дай Бог, чтобы ты не ошиблась в своём так называемом возлюбленном. Сейчас и с ним поговорим.

Два года назад

Искандер Джюс вырос послушным и прилежным. Из-за того, что в детстве много болел, ему не приходилось проказничать. И сейчас, когда они с отцом смотрелись ровесниками, на Искандера вполне можно было оставить всю усадьбу Урфина, не исключая и чудо-огорода.

А вот Роксана с упоением готовилась к первой поездке в большой мир. Убеждённая, что проигрывает рядом с нестареющей красавицей-матерью, девушка давно и решительно рассталась с косами, выбрав совершенно необычную для Волшебной страны пышную короткую стрижку. А в Лондоне Роксана надеялась на джинсы, фенечки и многое другое.

Они летели вдвоём - отец и дочь, просто поражавшие своим сходством. Как Джуну, так и Искандера дружно мутило от больших городов. Хоть там и хотели встретиться старые друзья - Хламс, Тратэбус, Мгвана с дочкой... А вообще всё затевалось из-за того, что девчата собирались поступать в институт.

...Безукоризненно одетая миссис Хламс пропустила отца и дочь в свою холодную, не согретую детскими голосами обитель. Роксана шагнула вперёд - и замерла на пороге, так что Урфин почти на неё налетел.

- Что такое? - спросил он дочку.

- Зеркало странное!

- Я не зеркало, я Урфина Джа Мохили! - та, кого Роксана приняла за своё отражение, девушка с её лицом, но темнокожая и кучерявая, рассмеявшись, шагнула навстречу. Девчата обнялись, тут же столпившиеся взрослые поочерёдно переглянулись. Только Урфин и Мгвана не стали встречаться взглядами...

...Девушки поселились у Хламсов - как считали старшие, под самой надёжной в мире охраной - и впервые и надолго расстались с родителями. И сейчас, лёжа в постелях, Урфина и Роксана шептались перед сном.

- Ты твёрдо решила в медицинский? Вот уж бр-р так бр-р!

- А что, я хочу как мама.

- А я сама не знаю, чего хочу! В театральный или там во внешнюю торговлю...

- Хм! - Урфина тут же показала свои колониальные зубки. - Менять наши алмазы на стекляшки?

- Знаешь, если на то пошло, наши изумруды тоже много на что можно поменять... Дремучая у нас страна, хорошо хоть я сколько себя помню живу в Интернете...

- А я дома живу на дереве! И бросаюсь апельсинами во всех, кто пытается меня воспитывать.

- В маманю тоже?

- А она не пытается. Мы с ней подружки!

Роксану на миг кольнула зависть:

- Ну конечно! Твоя мама тёплая как печка! А моя такая красивая, что мне рядом с ней стыдно по улице идти. Сразу понятно, кто тут принцесса. Ладно, фигня, я на папу похожа, и он считает, что я достойна большого мира!

- А моя мама хочет, чтобы я вернулась врачом в Африку...

- Извиняюсь, твоя мама деловая, как семь подземных королей! Она прожила такую жизнь, о которой пишут романы, а тебя хочет похоронить в расцвете лет! Динозаврики, может, вы попрятались в Африке?.. Ну всё, молчу, молчу.

- Вот моя мама и не хочет, чтобы я болталась неизвестно где и рожала неизвестно от кого. Она мне внятно объяснила, какая это грязь, гадость и опустошение. Если ей не досталось такой семьи, как у твоих - так пусть хоть мне достанется!

- Ой, мне с моими скучно! Не то что жить учат, а так... В сети куда интереснее общаться! Вот я и приехала пожить их жизнью - тех ребят, в чьей школе я числюсь. Ходить на концерты, кататься на роликах... Распрощаться на фиг с этой невинностью!..

- Роксана!!!

- А что Роксана? Ждать, как моя маманя, двадцать лет? Тем более теперь ей по жизни шестнадцать. Как мне.

- Ну как так можно... Без любви...

- А любви на всех не хватает! Вон твоя мама любит моего папу, а он терпеть её не может... Хотя стой! ПОЧЕМУ МЫ С ТОБОЙ ТАК ПОХОЖИ?!

По ту сторону

Гурий перед невидимым судом пытался держаться как на проповеди. Но получалось плохо: вернувшаяся юная горячность то и дело прорывалась наружу.

- Я люблю Таню и тогда только и хотел, чтоб ей было хорошо! Я не думал, что всё так повернётся!

- А должен был, эгоист ты аглицкий! Если парень любит девчонку - он сначала поведёт её под венец и только потом потащит в постель. А если девчонка полюбит парня - она ему позволит всё, что угодно. Вот и делай выводы и изволь думать правильным местом.

- Ну теперь-то я никому её не дам в обиду! Чума не посмеет...

- Уж не тебя ли испугается? Как тот муравьиный лев говорил: "Связываться с вами неохота, а то я бы показал вам, малявки!"

В советских мультфильмах Гурий разбирался слабо. Потому не смог, как сделала бы на его месте Таня, резонно возразить: к этому моменту муравьиный лев уже был превращён волшебной шляпой в крохотного жалкого ёжика. Правда, самому-то льву это ещё было неведомо. А голос продолжал:

- Таня, кстати, не приняла нашей подачи, что ты мог сделать это нарочно. Все видят: тебя, малявку, Чума не стала бы посвящать в свои планы. Она тебя использовала и при случае прихлопнет. Но - ты правду сказал: никогда не поздно исправиться. Хочешь вернуться в тот день, когда ты только собирался проникнуть ночью к Тане? Наступить на горло своим желаниям - и не пойти?

Пуппер задумался. Вернуться назад? Ещё неизвестно сколько ходить за Таней, надоедать, вымаливать взгляды и улыбки, ждать, что ещё выкинет непредсказуемая Гроттерша? А также что выкинет Чума, которую никак не удавалось окончательно убить... За последнюю мысль Гурий ухватился как за спасение. Сейчас хотя бы известно: дух могучей волшебницы заключён в любимом Танином теле...

- Не буду я этого делать! - заявил Пуппер. - Буду исправляться считая от сегодняшнего момента.

- Эгоист ты несчастный! Но впрочем... если бы вы двое приняли разные решения - вот это были бы такие осложнения, что лучше о них и не думать. Так что иди к Тане, сейчас мы вас отправим туда, откуда вы исчезли. Пойдёте к отцу Иоанну Валялкину, пусть он вас хорошенько отчитает. Не в смысле отругает, а в смысле нечисть попытается отженить, опыт такой у него есть...

Два года назад

Роксана закусила губу от боли и отвращения. В очередной раз порадовалась, что парень, с которым она сейчас, закрыл глаза и сосредоточен на собственном удовольствии. "Такие вот они все, - думала Роксана, - думают - являются для нас сокровищами только потому, что другого пола..."

Сестре она, конечно, опять наврёт, что взрослая жизнь - это круто, гораздо лучше, чем сидеть над книжками и тетрадками. Да только её глупая, колючая, шоколадная сестрёнка со своим первобытным чутьём опять грустно покачает головой...

Миссис Хламс требовала, чтобы девочки были дома не позднее десяти, и никогда не ложилась до этого времени. Правда, днём она сама их выгоняла "заниматься на свежем воздухе". И вот этими часами Роксана пользовалась на всю катушку. Оставляя Урфину на скамейке с книжкой, знакомилась направо и налево. "Встречалась" на чужих квартирах, а то и вовсе в каких-нибудь подсобках или даже под лестницами, а иногда и "на природе".

То, за чем Роксана гонялась, ускользало от неё. Да и какое могло быть неземное блаженство, если она не стремилась к духовному единению и даже к продолжительным отношениям? Из своих похождений Роксана вынесла только циничные выводы: любви не существует, все мужики - козлы и бараны! В версию о рождении Урфины, которую той выдала мать, Роксана не поверила ни на грош - стало быть, главным "козлом и бараном" получался её родной отец...

Самым лучшим местом для знакомств была мастерская Тратэбуса Лихого. Художник так и не обзавёлся семьёй и панически боялся надвигающейся старости, поэтому старался окружать себя молодёжью. На эти сборища сёстры ходили вдвоём: и Тратэбус обижался, когда не видел обеих, и Роксане хотелось расшевелить сестричку, да и Урфине в мастерской, как ни странно, нравилось. Правда, она страшно боялась знакомиться и всё больше сидела в уголке и слушала...

Но в тот день прятаться больше было нельзя. Оживший киногерой робко обратился к Роксане:

- Вы не могли бы представить меня вашей подруге?

Роксана великодушно согласилась. Стоит ли тратить душевные силы на ревность? И с усталой усмешкой всё познавшей женщины Роксана наблюдала, как сестра прикрыла глазки, а потом снова распахнула их во всю ширь - навстречу новой странице своей жизни...

По ту сторону... и опять по эту

Гурий вышел вслед за лучом из развалин. Таня сидела на земле и с аппетитом ела уже не семечки, а что-то горячее из промасленной бумажки.

- Пришёл! - девушка легко вскочила на ноги. - Ну что, будем продолжать жить в этом времени? - всё это вышло очень неразборчиво, поскольку она говорила с набитым ртом. А прожевав, повторять не стала: - А я тут блин с хреном на нервной почве наколдовала, будешь? Не волнуйся, мясо там тоже есть, или хочешь - рыбки положу?

Они ещё долго сидели, ели и обменивались подробностями допроса. Таня объяснила Гурию подначку про муравьиного льва:

- Знаешь что, по-моему, они хотели сказать, что Чумиха, оказавшись внутри меня, тоже не смогла остаться первозданно-грозной. Наверное, превратилась во что-нибудь позорное! - она долго, как в детстве, не могла отсмеяться. - Иначе старуха давно бы себя проявила, - наконец спокойно продолжила Таня. - Хотя чёрт её знает, она и в прошлый раз начала с того, что долго собирала приспешников в секте...

- Так! - перебил судный голос. - Наелись? Наговорились? Телепортируем вас к дому Валялкина!

Таня успела только пожалеть Ваньку и его жену, а Гурий даже ничего не успел подумать. Да и отец Иоанн с матушкой Ульяной не успели закончить своего горького разговора...

* * *

- А я тебе благодарен, Таня. Не проси прощения. Если бы ты тогда... не исчезла, я бы не нашёл своей дороги. И Ульяну бы не нашёл. Вот за святую воду прости, правда, я тебя узнал только после этого, я тебя поливал как сектантку, а не как Таню Гроттер... А теперь - дай вам Боже такой светлой жизни, как у нас!

Таня ещё раз поймала высший суд на провокации. В Ванькиной искренности девушка не сомневалась. В отличие от Ульяны, которая ходила сама не своя все дни, что отец Иоанн отчитывал Таню. Матушка прекрасно знала всю процедуру - ничего личного. Но всё же подслушивала на клиросе. Весьма содержательную беседу святого отца с Чумой. Правда была Танькина: даже за десять сектантских лет в её теле злая колдунья не смогла превзойти размерами и возможностями гнилой апельсин. После церемонии изгнания Чумиха сдалась:

- Ладно, я вынуждена сгинуть, как только Гроттерша забеременеет!

Но Ульяна ждала душевного разговора. И дождавшись, всё равно осталась при своём мнении...

Два года назад

- Тратэбус! Урфина домой не вернулась! Я только вот это нашла!

Красная, как рак, Роксана с причёской "взрыв на макаронной фабрике", где в общей тёмной массе смешивались белые, розовые и синие прядки, ворвалась в мастерскую и сунула художнику записку. Тратэбус разобрал неровные строчки: "Выхожу замуж, уезжаю на другой край света".

Было четыре часа утра. Роксана взволнованно говорила дальше:

- В двенадцать у миссис Хламс сделался сердечный приступ, Хламс стал вокруг неё хлопотать, вызвал "скорую", поехали они в больницу, а я ждала-ждала, плакала, потом нашла записку и к тебе побежала. Ты ведь их видел уже после меня - её и этого красавчика... Чёрт, я же сама их свела, как чувствовала - что-то здесь не так. Она мне только и пела, какой он ласковый, внимательный, в постель тащить даже не пытается, не то что мои все... А я с самого начала сказала: я в эту любовь-морковь не верю, у него на тебя дальний прицел - либо он маньяк, либо сектант, либо работорговец... - девушка задохнулась, побледнела и начала сползать по стене.

Пришлось вызывать "скорую" и в мастерскую. А потом от Тратэбуса полетело электронное письмо на далёкий солнечный компьютер: "ЧП. Урфина исчезла. Роксана беременна". Мгване письмо шло обычной почтой...

* * *

"Для Роксанки. Дурында ты такая, рожай обязательно!!! Марш сюда скорее! Мама".

Это письмо уже передавали в больницу, а Джуна и Урфин яростно ругались - за сараем, чтобы не услышал сын.

- Ты хорошую девочку подарила своей подружке, а нам вон какую родила!

- Я её родила нормальную! Это ты её пустил в "паутину" и не следил, чего она там набирается!

- А кто тебе мешал следить? Ты с ней никогда не дружила! Ты знаешь как рассуждаешь:

"Звездец", - сказал отец, увидев дочку под трамваем.

"Фигня, - сказала мать, - мы новую сваяем!"

- Да нет, милый, - Джуна вдруг резко успокоилась. - Теперь поздно искать виноватого. Мы с тобой вместе уже больше двадцати лет. Внука нам хоть и рано судьба подкинула, но это сигнал - пора нам отказаться от дара Стеллы и браться за ум...

- А может, стоит ещё чуть-чуть побезумствовать?

Они долго целовались за сараем, как школьники, и так же горячо верили, что всё образуется...

* * *

Герой и избранник снял повязку с глаз Урфины. Он долго водил её кругами по безвестному городку, что находится где-то-ещё-дальше-чем-Африка, и наконец куда-то привёл.

- Вот здесь ты станешь женщиной, - сказал он своим глухим и прекрасным голосом, от которого Урфина сходила с ума. Правда, она всё равно отметила: он не сказал "станешь моей!". Но возразить не успела.

Она была на кладбище, под зловещей зеленоватой луной, одной ногой на чьей-то могильной плите. Вокруг толпились люди в чёрных одеждах с нашитыми языками пламени - и один из них был он.

Урфине всё стало ясно, и страх парализовал её. Она почти не почувствовала, как её раздели, повалили на плиту и привязали...

Дальнейшее известно. На сцене появился семинарист Ваня Валялкин. Теперь он стал избранником и героем. Отчитанная и окрещённая, Урфина-Ульяна тут же сообщила всем свои координаты. Воспряла к жизни её мать, свободно вздохнули друзья. А сестра Роксана порадовалась принятому решению:

- Оставлю этого ребёнка - себе в наказание и чтобы Урфина нашлась!

...Сатанисты выбрали Урфину - им была нужна не только её девственность, но и её дар, глубоко скрытый, почти никогда не проявляемый. Где и как он теперь выплывет?

А в Роксане волшебства никогда не было ни на волос. И ей ещё предстояло создать себя новую, и в этом ей должно было помочь маленькое существо, которому она подарила жизнь... Этого ребёнка страшно захотел усыновить Тратэбус, и Роксана осталась жить у него. Когда-то она пыталась соблазнить его "для коллекции", но дальше позирования в смелом виде дело не зашло. А теперь - кто знает, может, он станет для неё первым "не козлом и не бараном"?

Круг замыкается

Таня и Гурий почти месяц жили в разных комнатах, даже не видя друг друга. Сегодня их, очищенных и принятых в лоно церкви, соединили обрядом венчания. И сейчас вели на брачное ложе. Отец Иоанн благословлял их от всего сердца. И не подозревал, что его жена, вспомнив кое-какую африканскую магию, воткнула Тане в подушку заговорённую иглу...

Молодожёны остались одни. Гурий неистово обнял Таню, навалился на неё - и игла вошла ей в щёку.

В тот же миг вместо острых, но любимых ноготков в спину Пупперу вонзились жуткие железные когти. Гурий отпрянул - и увидел на подушке мертвенный лик старухи.

- Ну что же ты? - проскрипела Чума-дель-Торт. - Поцелуй свою Танечку! Или я такая тебе не мила?

Первым побуждением Пуппера было бежать без оглядки. Но он взял себя в руки и уставился в пустые глазницы Чумихи, ища в них привычный лазоревый отблеск. И нашёл - на самом дне. Или показалось? Но шёпот Тани коснулся сердца:

- Её надо убить любовью. Возьми меня!

И Гурий решил попробовать. Ласкал Чумиху, а представлял себе Таню. Старуха изощрялась, скрипела костями, обдавала кавалера могильным холодом. Гурий держался только воспоминаниями о той далёкой ночи.

Три раза ему удалось довести чудище до вершины - ласками, поцелуями и шёпотом:

- Таня, я всё равно тебя люблю!

Но Чума явно хотела большего - полного и прямого контакта. Она ещё и возбуждать пыталась своего рыцаря - небо, какой это был ужас!

И всё-таки Гурию удалось самому привести себя в готовность, излиться в могильные глубины и со стоном рухнуть на Чумиху. Нет, уже на Таню, счастливую, обвившую его стройными ногами...

В спальне были только они двое - да ещё под кроватью гнилой апельсин. А иголка оказалась в горнице у Иоанна и Ульяны, пришпилив к подушке такую записку:

"Ну что, Урфина Джа Мохили, устроить и тебе ночь с сатанистами, превратить Ваню в того проклятого? Да ладно, фиг с тобой, ты беременна третьим ребёнком, и крыша твоя может съехать по-всякому. Забудь всё, что ты себе напридумывала. Иоанн любит тебя!

Всемирное бюро провокаций, которое больше этим не занимается".

Апрель - июнь 2004