Географичекая справка: Лонг-Айленд - низменный остров у восточного побережья Северной Америки, площадь 4.500 кв. километров. Климат умеренный, морского типа. В XVII веке остров Лонг-Айленд был покрыт лиственными лесами, в южной и восточной части - обширные луга и отмели. Северный берег более высокий, чем южный, западный - более высокий, чем восточный. От материка остров отделен проливом Лонг-Айленд Саунд с сильными течениями, вдоворотами и приливами.
Алгонкины жили на Лонг-Айленде испокон веков. Соседи прозвали метоаков - севанаки, "люди соленой воды". Правда, у самих метоаков никогда не было общего самоназвания. Также на обитателей Лонг-Айленда распростаняли название монтаук, но это неверно. На самом деле монтауки были лишь одним из племен острова Лонг-Айленд, но больше других "засветились" в истории, так как жили рядом с Нью-Амстердамом. Естественно, что голландцы часто путали их с другими индейцами.
В доколониальный период метоаки были известны, как производители лучшего вампума - гирлянд из ракушек моллюска haliotis. Вампум очень ценился индейцами и заменял им деньги. Вопреки утвердившемуся мнению, его делали многие племена побережья, но вампум метоаков ценился выше всего. Гирлянды этих ракушек находят даже у индейцев Миссисипи и Канады. Лонг-Айленд долгое время являлся "монетным двором" Северной Америки и поэтому был очень плотно заселен: до 10.000 человек в 1600 году. Хотя у североамериканских индейцев не существовало понятия земельной собственности, но "ракушечные угодья" были распределены между родами и передавались по наследству: границы их охранялись и любое посягательство на них рассматривалось как повод к войне.
Культура метоаков типична для алгонкинов: патрилокальная семья, куполообразные вигвамы, иногда встречались "длинные" дома. В земледелии господствовал "триумвират" культур: маис, бобы, тыква. Обработка земли велась примитивным подсечно-огневым способом, причем работа в поле считалась уделом женщин. Мужчины занимались сбором вампума, охотой, рыболовством, китобойным промыслом, вели торговлю и, разумеется, воевали. Как и все алгонкины побережья, метоаки строили морские каноэ.
Родо-племенная структура индейцев Лонг-Айленда была довольно пестрой и сложной. Обычно выделяют 13 племен: канарси, роккавэи, меррики, массапеква, секатоги, ункечауги - на южном побережье; атинекоки, несаквоки, сеталкотты, корчауги - на северном побережье; монтауки, манхассеты и шиннекоки - на западе. Некоторые названия восходят к месту жительства: например массапеква, нескавоки - это обитатели одноименных деревень. Уже в колониальный период произошло выделение жителей деревни Поссепатук в самостоятельное племя: до 1700 г. они были составной частью ункечаугов.
Более других известно о структуре монтауков. Монтауки делились на три группы: собственно монтауков, а также шиннекоков и манхассетов. Сачем деревни Монтаук одновременно главенствовал над всеми монтауками: позже это дало повод европейцам распространить влияние "короля монтауков" на весь Лонг-Айленд. На самом деле центральная и восточная части острова монтаукам никогда не подчинялись. Эти индейцы появились на Лонг-Айленде сравнительно недавно; они говорили на так называемом Y-диалекте, близком к пекотам и наррагансетам. Остальные метоаки говорили на R-диалекте, обнаруживающем их родство с племенами ваппингеров и маттабесиков.
Первые европейцы появились около Лонг-Айленда в 1524 году. Джованни де Веррацано проплыл вдоль южного побережья острова и нанес его на карту как часть материка. В 1609 году шотландский капитан на голландской службе Генри Гудзон посетил Нью-Йорксий залив и поднялся вверх по реке Гудзон до нынешнего Олбани. Он собрал этнографические и географические сведения о регионе. Важнее было то, что Гудзон привез груз пушнины, которую выменял у индейцев. В следующем году по его следам на Гудзон приплыли другие голландские торговцы, начав таким образом регулярную торговлю с индейцами. В 1613 году корабль "Тигр" одного из таких торговцев, Адриана Блока, неожиданно загорелся в Нью-Йоркской бухте. Спасти судно с грузом пушнины не удалось, и капитан вместе с командой был вынужден обосноваться на острове Манхэттен на зиму и начать строительство нового корабля. Народ был опытный, и весной 1614 года судно предприняло пробное плавание через Ист-Ривер, (водовороты, которой очень удачно были названы Hellegat - Ворота Ада), и по проливу Лонг-Айленд Саунд. Именно Блок стал первооткрывателем Лонг-Айленда, а также реки Коннектикут, в устье которой голландцы через шесть лет возвели факторию. Блок так описал свое плавание: "С южной стороны сюда впадает река, которую мы назвали Fresh River, она достаточно мелководна в этом месте... В районе устья реки мы видели местных жителей, но их было не очень много, дальше же их становится гораздо больше.... Местные жители занимаются возделыванием маиса, а их деревня напоминает форт, вероятно для защиты от врагов... Река не судоходная, так как очень мелкая и имеет каменистое дно..."
Вернувшись на родину, Адриан Блок составил карту района, причем на Лонг-Айленде он написал слово "nachicans". Можно предположить, что в это время метоаки подчинялись махиканам и платили им дань.
Поначалу прибрежные индейцы не привлекали внимания голландцев, так как в их землях было мало пушных зверей. Главная торговля велась с махиканами. В том же, 1614 году на месте индейской деревни Каммунипоу (восточный берег Гудзона) голландские купцы заложили торговую факторию Форт-Нассау. Вместе с ними на кораблях приплыли первые колонисты - 8 бельгийских протестантов, спасающиеся от преследования инквизиции. Бельгийцы попросили высадить их на группе необитаемых островков у Лонг-Айленда - позже их назвали Губернаторскими. Там они мирно возделывали поля и ловили рыбу, пока в 1625 году голландцы не основали Нью-Амстердам - и тогда крошечная бельгийская община перебралась на Манхэттен. Как складывались их отношения с индейцами можно только догадываться. Скорее всего, они были дружественными: иначе колонисты просто не продержались бы столько лет.
Приобщение индейцев к благам европейской цивилизации совершенно неожиданно для голландцев породило вспышку индейских войн. Соседи махиканов, мохоки в 1609 году столкнулись с враждебным отношением алгонкинов и монтанье, которых поддержали французы. С другой стороны, махиканы контролировали голландскую торговлю, и мохоки, не желая оставаться в стороне, напали на них в 1615 году. Эта война совершенно парализовала торговлю. К тому же весной 1617 г. Гудзон, вышедший из берегов, затопил Форт-Нассау, и голландцы его покинули.
Их уход как по волшебству прекратил войну между индейцами. Но в 1618 г. голландцы вернулись: им удалось помирить махиканов и мохоков, но лишь на время. В 1624 г. Вест-Индская компания добилась у правительства исключительных прав на торговлю пушниной. Одновременно было провозглашено создание провинции Новая Голландия. Летом 30 голландских семей заложили Форт-Оранж на месте современного Олбани - подальше от беспокойных мохоков. Мохоки, однако, не пожелали с этим мириться и немедленно начали новую войну, к 1628 году вытеснив махиканов на западный берег Гудзона.
По той же причине ирокезоязычные саскуэханнок в 1626 г. напали на делаваров унами: война эта стихла только в 1638 году, когда шведы построили в заливе Делавар Форт-Кристиан.
Тем временем голландцы расширили торговлю на Коннектикут, основав в 1620 г. в устье одноименной реки форт Гуд-Хоп. Буквально через несколько месяцев поблизости выросла колония пилигримов Нью-Плимут, но англичане, вдохновенные построением Нового Ханаана, поначалу не мешали голландским купцам, полностью сосредоточась на земледелии. В 1622 году в Гуд-Хопе произошел инцидент, имевший далекие последствия. В форт для торговли прибыли пекоты. Там у них завязалась драка со старыми врагами маттабесиками, на земле которых стоял Гуд-Хоп. Голландцы остановили ссору, захватив в заложники пекотского сачема, после чего пекоты принесли в знак примирения вампум. Голландцы, однако, не поняв смысла обряда, выдали заложника маттабесикам, и те немедленно с ним расправились. А оскорбленные пекоты в отместку сожгли Гуд-Хоп.
Недоразумение быстро замяли, так как в торговле были заинтересованы все стороны. Но она помогла голландцам понять значение вампума: они стали принимать его как валюту. Это было выгодно, так как и махиканы, и делавары, и мохоки охотно брали вампум в обмен на меха.
Пекоты тоже сделали выводы из этой истории. В их землях было мало бобров, зато напротив, через пролив лежал остров, на котором добывали лучший вампум. В 1623 году пекоты на лодках пересекли пролив и сожгли несколько деревень метоаков, заставив остальных платить дань вампумом. Метоаки почти полностью сконценрировались на добыче вампума - к тому же в 1630 году и англичане начали принимать его в качестве платежного средства.
Поток английских иммигрантов в Коннектикут быстро рос - вскоре рядом с пуританским Нью-Плимутом появился купеческий Бостон. Бостонцы все чаще вторгались в сферу интересов голландцев - столкновение казалось неизбежно. Предчувствуя его, Вест-Индская компания построила на острове Манхэттен крепость Форт-Амстердам. По преданию губернатор Питер Минюи купил у местных индейцев (канарси) остров Манхэттен за мешок бус и рыболовных крючков общей стоимостью 60 гульденов. Позднее это стали называть удачным вложением денег.
Поскольку получать продовольствие у индейцев было накладно, Вест-Индская компания в 1636 году пригласила в Новую Голландию фермеров и поселила их в деревне Флатландс, в местечке под названием Бруклин. А тремя годами позже голландцы приобрели у племени роккавэев Куинс. Появление фермеров на Лонг-Айленде и на острове Стэйтен вызвало недовольство индейцев. Чужаки спаивали индейцев, чтобы получить их землю. Другая проблема - скот белых людей свободно бродил по землям, часто забредал на индейские поля и устраивал потравы. Первое серьезное столкновение между индейцами и голландцами так и называлось: Свиная война.
В 1640 году у некоего фермера Де Врая на острове Стэйтен пропало несколько свиней, и он обратился за правосудием к губернатору Виллему Кифту по прозвищу Упрямец. Подозрение пало на живших поблизости раританов (одна из групп делаваров унами). Упрямец Вилли собрал сотню вооруженных колонистов и "наказал" раританов. Без крови не обошлось: погибло четыре индейца. В отместку раританы сожгли ферму Де Врая и убили четырех белых людей. По индейским обычаям (око за око) конфликт считался исчерпанным, но Виллем Кифт не успокоился. Он назначил награду: десять саженей вампума за скальп раритана. На призыв откликнулось несколько монтауков, но им удалось добыть всего один скальп, после чего раританы покинули остров Стэйтен и ушли в Нью-Джерси.
Недовольство индейцев росло. К Свиной войне добавилось то, что Виллем Кифт начал облагать натуральным оброком некоторые деревни под предлогом их защиты. Первыми были таппаны (одна из групп делаваров унами), за ними последовали другие. Однако, попытка заставить индейцев подчиняться голландским законам была обречена на провал. Новая война стала лишь вопросом времени, но об этом позже.
Неуживчивость Упрямца Вилли привела к напряжению на другом фронте. В 1633 году бостонцы выгнали голландцев из Гуд-Хопа, полностью перехватив торговлю в Коннектикуте. В следующие годы англичане успели поссориться с пекотами, и в 1637 между ними вспыхнула полномасштабная война. В ходе этой войны (на стороне бостонцев выступили наррагансеты и мохеганы) пекоты перестали существовать как племя. Поток беженцев хлынул на Лонг-Айленд. Однако, они не нашли понимания у своих бывших данников: метоаки ловили их и передавали англичанам. Победа англичан в Пекотской войне сделала белых людей самой влиятельной силой в глазах соседних племён. В 1638 году бостонский губернатор Уинтроп в личной переписке, где он описывает все подробности избиения пекотов, сообщает о прибытии к нему двух вождей из Лонг-Айленда и двух из Нипнета с просьбой покровительства и обещании платить англичанам дань. Мир был подписан: за вампум англичане обещали свое покровительство. На переговорах сачем монтауков уговорил англичан оставить в покое маленькую группку пекотов, которая укрылась в их землях. Это было все, что осталось от могущественного некогда племени.
В 1640 году англичане построили на востоке Лонг-Айленда колонию Саутхэмптон, а годом позже колонию Хэмптон - на землях, спорных с Голландией. Но Виллему Кифту было не до англичан: его отношения с индейцами окончательно испортились.
К прочим обидам добавился захват земель по Гудзону. Вест-Индская компания всячески стимулировала иммиграцию. Любому, кто за свой счет привезет в Новую Голландию 50 человек, было обещано 6 миль долины Гудзона. А об индейцах между тем не было сказано ни слова. Такая политика неизбежно вела к столкновению интересов. К тому же, в 1639 году Вест-Индская компания потеряла монополию на торговлю пушниной, и поток иммигрантов увеличился: к 1645 году население Новой Голландии насчитывало уже 2000 человек. И всем им нужна была земля.
Виллем Кифт не мог не чувствовать приближения большой войны. Летом 1642 года вождь наррагансетов Миинтомимо с отрядом в 100 человек появился на Лонг-Айленде, расчитывая поднять местные племена против мохеганов. К голландцам это событие отношения не имело, но Кифт, узнав о наррагансетах, сильно обеспокоился. Он решил, что метоаки замышляют недоброе против него лично. И поэтому когда зимой 1642/43 годов в долине Гудзона объявились беженцы из племени ваппингеров, он решил действовать.
Если разобраться в истоках Ваппингеровой войны (1643-45 гг.), то станет ясно, что главной причиной были сами голландцы.
Голландцы, отказываясь вооружать своих непосредственных соседей (делаваров, ваппингеров, метоаков) в то же время продавали мушкеты и амуницию махиканам и мохокам. Сначала Вест-Индская компания ограничивала торговлю оружием, но после появления шведов и, особенно, бостонцев, преграды рухнули сами собой. В 1640 году англичане попытались переманить мохоков на свою сторону и начали продавать им оружие в неограниченном количистве. Голландцы вынуждены были сделать то же самое. Вооруженные до зубов махиканы и мохоки сделались самыми сильными племенами в регионе. К этому времени индейцы успели выбить всех бобров в округе и искали им какую-то замену. Заменой стал вампум.
Зимой 1642/43 годов махиканы появились в деревне ваппингеров Веквасгек и потребовали вампум. Естественно, ваппингеры платить отказались. Тогда махиканы напали на деревню, убили несколько ваппингеров, а деревню сожгли. Ваппингеры Веквасгека бежали за Гудзон, где их приютили хакенсаки и таппаны (делавары унами). Беженцы вряд ли могли представлять угрозу Нью-Амсердаму, но Упрямый Вилли этого не знал. Более того, он был уверен, что индейцы вот-вот возьмутся за оружие. Кифт вынес на совет предложение перебить пришельцев, однако советники, возглавляемые капитаном Давидом де Вирсом его не поддержали.
Помог случай. В один из дней в Нью-Амстердам прибыл сын сачема хакенсаков для торговли. Там он напился, и кто-то из голландцев снял с него сонного бобровую шубу. Протрезвев, индеец обнаружил пропажу и, недолго думая, пустил стрелу в первого же попавшегося бледнолицего - им оказался простой кровельщик. Кифт потребовал выдачи убийцы, но индейцы сказали, что он сбежал в другое племя. Хакенсаки хотели урегулировать проблему традиционным способом - приношением вампума как "покрывала смерти", но сачемы отказались идти в Нью-Амстердам, боясь что их посадят в тюрьму.
Это был повод. Виллем Кифт собрал голландскую милицию (регулярных частей в Новой Голландии не было) и ночью напал на мирно спящих ваппингеров. Голландцы устроили настоящую ночь длинных ножей. 80 индейцев, - женщины и дети в том числе, - были убиты на месте, еще 30 человек приведены в Нью-Амсердам и публично казнены. В 1655 году де Вирс опубликовал отчет о массовых убийствах индейцев на острове Манхэттен, и эта история стала известна всему миру.
Так началась Ваппингерова война, известная также как Война губернатора Кифта или Война Виски. Поскольку у убитых были родственники и среди делаваров, и среди ваппингеров, против Новой Голландии поднялись многие племена: практически все ваппингеры, а также таппаны, хакенсаки, обиженные Кифтом раританы. Индейцы осадили Нью-Амстердам, в котором скоро обнаружился недостаток припасов. Виллем Кифт начал посыласть отряды фуражиров на Лонг-Айленд и в долину Гудзона. Это дорого стоило голландцам: грабежи восстановили против них почти всех метоаков, унами и манси. К весне 1643 года в войне участвовали 20 племен: хакенсаки, хаверстрейвы, манси, навасинки, раританы, таппаны - в Нью-Джерси; веквасгеки, синтсинки, китчхаванки, ношпимы, сиванои, танкитеки, ваппингеры - на восточном берегу Гудзона; канарси, манхассеты, монтауки, роккавэи, матинекоки, массапеква, секатоаги - на Лонг-Айленде.
Индейцы жгли голландские деревни и фермы, уничтожали посевы, угоняли скот. Уцелели только хорошо укрепленные пункты, такие как Нью-Амстердам и Форт-Оранж. В мае Давиду де Вирсу удалось убедить 18 вождей из восточного Лонг-Айленда прекратить войну. Они даже послали гонцов к хакенсакам и таппанам, склоняя их к миру. Сам губернатор, презрев достоинство, отправился в Форт-Оранж, и там встретился с сачемами махиканов. Махиканам было приятно оказать услугу союзнику: одной их угрозы оказалось достаточно, чтобы утихомирить манси. Но ваппингеры не хотели мириться. Тогда Кифт нанял в Коннектикуте 120 англичан, заплатив 25.000 гульденов. Наемники под командованием капитана Джона Ундерхилла приступили к делу в 1644 году. Поход на Статтен против раританов ничего не дал, зато на Лонг-Айленде союзники порезвились на славу. Английские солдаты и голландские милиционеры огнем и мечом прошлись по деревням канарсиков, мерриков и массапеква. Одних только массапеква погибло 120 человек, в том числе женщины и дети. Другой отряд атаковал ваппингеров.
Мир был заключен в августе 1645 года при посредничестве махиканов. Индейцы в этой войне потеряли убитыми 1600 человек (среди них 1000 метоаков), голландцы тоже были ослаблены. Больше всего от войны выиграли махиканы. Им удалось распространить свое влияние не только на манси и ваппингеров, но даже на западную часть Лонг-Айленда. Подвластные племена обязались платить дань вампумом. Махиканы не собирались шутить: они немедленно покарали тех метоаков, которые попытались задержать выплату дани, разорив нескольких деревень.
В 1650 году англичане и голландцы подписали в Харфорде договор, по которому остров Лонг-Айленд был разделен пополам: восточная часть отошла к Новой Англии, западная - к Новой Голландии. Англичание быстро навели у себя порядок, но на западе острова сложилась парадоксальная ситуация: дань с метоаков взимали и махиканы, и голландцы. А в 1653 году появились новые "хозяева": наррагансеты и ниантики пересекли пролив и напали на монтауков. Сачем монтауков Вейанданч так и не нашел в Нью-Амстердаме защиты. Несколько лет монтауки в одиночку сопротивлялись наррагансетам, но в 1657 году сачем наррагансетов Нинигрет взял в заложницы дочь Вейанданча. Монтауки бежали в Хемптон под защиту англичан. Мэр городка Леон Гардинер не только принял монтауков, но даже послал к наррагансетам вооруженный корабль некоего Джона Юнгса, который вызволил дочь Вейанданча из плена. В ответ благодарный сачем подарил Гардинеру свои старые землю - но, возможно, это была плата за услугу. Кстати, владения монтауков находились под голландским протекторатом.
С именем Вейанданча связана еще одна любопытная история. В то же, 1657 году некий Джон Вудхулл приобретает у Вейанданча луга около ручья Мастик - под пастбища. Плата была традиционная: ружья, порох, свинец, ножи. Но тут выяснилось, что у Вейандача не было на эту землю никаких прав: настоящие владельцы - ункечауги - заявили англичанам свой протест. Тяжба длилась до 1671 года - и суд обязал Джона Вудхулла перезаключить с ункечаугами договор с выплатой оговоренной суммы.
Безвластие и войны в голландской части Лонг-Айленда привели к тому, что она обезлюдела. Большинство индейцев бежало к англичанам; другие ушли на Стэйтен и в Нью-Джерси. Возможно, голландцы именно этого и добивались, чтобы освободить земли для новых иммигрантов. В период 1645-60 гг. белое население Новой Голландии увеличилось с двух до десяти тысяч человек. Захват новых земель - полузаконный и незаконный, - шел полным ходом.
Очередное обострение началось в 1655 году: поводом послужило убийство голландским фермером женщины из племени ваппингеров. Фермер утверждал, что он убил ее потому, что она воровала в его саду персики: война поэтому получила название Персиковой. Ваппингеры потребовали выдать им убийцу, и, естественно, новый губернатор Петер Стьювесант отказал. Тогда 200 воинов напали на Манхэттен. Первым делом они нашли и убили владельца персикового сада, а потом начали грабить и жечь все, что попадется под руку. Не дожидаясь реакции голландцев, воины переправились на Стэйтен и прошлись по нему, а потом повторили то же самое в устье Гудзона. Этот налет обошелся голландцам в 50 человек убитыми; еще полсотни пленных голландцы позже выкупили.
Одновременно с налетом на Манхэттен эмиссары ваппингеров появились среди метоаков, подбивая их вырыть топор войны. Зерна упали в подготовленную почву. Через англичан Петер Стьювесант узнал, что метоаки задумали перебить всех голландцев Лонг-Айленда. Надо отдать должное губернатору. Несколько месяцев он ездил из одной индейской деревни в другую: убеждал, угрожал, подкупал, и в конце концов добился своего: с канарси, массапеква, мерриками, несаквоками, секатогами были заключены индивидуальные договоры. Войны удалось избежать.
Но беспокойства продолжались. В 1658 году на Лонг-Айленде началась эпидемия оспы. Болезнь не только уносила жизни, она еще и ломала семьи. Среди индейцев появилось множество сирот, бродяг, пьяниц, побирушек. На острове утвердился хаос: прежняя родо-племенная структура метоаков превратилась в аморфную массу. Естественно, нападений на фермеров избежать не удалось, но опять же, благодаря Петеру Стьювесанту, зло было сведено к минимуму. В самый неподходящий момент (сентябрь 1659 года) в долине Гудзона всыхнула так называемая Первая эзопская война (1659-1660 гг.). Четые группы делаварского племени манси (катскиллы, мамекотинги, варанаванконги, ваварасинки), недовольные захватом земель, стали нападать на поселенцев. И все же губернатор на несколько недель задержался в Нью-Амстердаме: дела индейцев Лонг-Айленда он посчитал не менее важными.
В октябре он прибыл в Форт-Оранж и сумел заручиться поддержкой мохоков и махиканов, которые не были заинтересованы в войне в долине Гудзона. В результате манси удалось утихомирить почти не прибегая к силе. Но в 1662 году между мохоками и махиканами разгорелась старая вражда, и манси снова вышли на тропу войны. Во Второй эзопской войне (1663-64 гг.) Петер Стьювесант действовал жестче: в долину Гудзона были направлены отряды голландской милиции, и вместе с ними союзные индейцы. Среди них были и метоаки: источники упоминают о 46 воинах массапеква.
Восстание манси было подавлено; но Петер Стьювесант недолго наслаждался миром. В сентябре в Нью-Йоркской бухте появились два английских фрегата с двумя сотнями десантников на борту. Англичане предъявили ультиматум: открыть ворота и сложить оружие. Напрасно Стьювесант умолял сограждан не падать духом: к исходу дня нью-амстердамцы поднесли ему петицию с требованием впустить англичан. Говорят, губернатор сдался, когда узнал среди подписей руку своего сына.
Так Нью-Амстердам стал Нью-Йорком. Англичане достаточно быстро смогли уладить индейский вопрос. В 1666 году ими была проведена перепись, выявившая, чтто на Лонг-Айленде осталось только 500 индейцев: 5% от первоначального числа. Этому способствовали не только болезни и войны, но и полное обесценивание вампума: в 1661 году торговать им перестали. В результате тысячи метоаков перебрались в Коннектикут, в долину Гудзона и в Нью-Джерси и вскоре растворились среди других племен.
Время дикого колониализма подошло к концу. Теперь индейцы предпочитали решать все споры с белыми людьми в суде. Они быстро научились отстаивать свои интересы. Самовольные захваты земель прекратились. Вот типичный договор тех времен:
В 1655 году компания из 6 английских семейств купила у сеталлкотов участок земли от Каменного ручья до Порт-Джефферсона. Индейцы получили: 10 одеял, 12 мотыг, 12 топоров, 50 шпилек, 100 игл, 6 чайников, 10 саженей вампума, 7 медных котлов, пару детских чулок и 10 фунтов свинца. Под договором отпечатки больших пальцев поставили сачем сеталлкотов Варавасена и 14 его соплеменников.
Несмотря ни на что, индейцы продолжали вымирать. Индейцы продавали землю предков: кусок за куском, а когда продавать было уже нечего, они тихо и незаметно растворялись в массе белого населения. К концу XVII века на Лонг-Айленде уцелели только две общины: ункечаугов в округе Суффолк и шиннекоков недалеко от Бруклина.
Нельзя сказать, что англичан не беспокоила ситуация, сложившаяся вокруг индейцев. Среди их первых защитников был полковник Уильям Смит, ныне незаслуженно забытый. В 1691 году он купил у ункечаугов в округе Саффолк 4000 акров земли, прилегающих к ручью Мастик. Это была одна из последних подобных сделок: Смит отметил тогда, что в индейской деревне Поссепатук скопилось множество "безземельцев" из других племен. Он разрешил им остаться в их деревне, не взяв за это ни пенса. К 1700 году население деревни сократилось до сотни человек, и тогда Уильям Смит, стараясь их спасти, выделил им 75 акров в вечное пользование. По условиям договора индейцы не могли продать их или сдать в аренду - и только поэтому они живут там и сейчас. Резервация Поссепатук была одной из первых (если не первой) резерваций в Северной Америке. Поссепатуки (себя они называют ункечауги) признаны племенем и получают субсидии от правительства штата Нью-Йорк.
Шиннекокам повезло меньше. Они выжили благодаря близости Нью-Йорка, и то, только потому, что им удалось перестроиться и стать наемными матросами на рыболовецких и китобойных судах. Шиннекоки вобрали в себя остатки монтауков - последний монтаук умер в начале XX века. В 1788 году христианская организация Mohegan Samson Occum привлекла в свои ряды большое количество индейцев Массачусетса, Коннектикута и Лонг-Айленда под лозунгом возврата к старой жизни. Много шинекоков (и еще больше мохеганов, наррагансеттов, массачусетсов) эммигрировали в округ Онейда, штат Нью-Йорк. Там они стали известны как индейцы Бразертона. В 1833 году надвигающаяся цивилизация заставила индейцев Бразертона переселиться в Висконсин, на берега озера Виннебаго. Там они живут до сих пор, не забывая о родине своих предков - Лонг-Айленде.
Оставшиеся шиннекоки в 1859 году начали борьбу за возвращение своих земель. Через суд они пытались оспорить законность старых договоров, заявляя, что среди подписей были подписи умерших и несовершеннолетних. Процессы длились до 1888 года, и все они были проиграны индейцами. С 30-х годах XX века шинекоки добиваются признания себя племенем, но постоянно сталкиваются с так называемым "законом крови", который устанавливает ценз в 1/8 часть крови, необходимой для признания человека индейцем. Последняя чистокровная индианка шинекок умерла в 1867 году, остальные члены племени сильно метисированы: среди них немало людей с белым и черным цветом кожи. Тем не менее, они выбирают сачемов и ежегодно собираются на некоторые традиционные празднования.