Идеальное сочетание

АННОТАЦИЯ

ГЛАВА 1. Презент

По закрытому окну монотонно стучали капли дождя, создавая в просторной, выборочно освещаемой комнате, уютную атмосферу безмятежности и уединения. Тихо отбивали дробь антикварные настенные часы, и мирное спокойствие весеннего тёплого вечера благотворно действовали на восприятие читаемой книги. Её тематика не особенно была мне интересна, но папа настаивал, а перечить и проявлять неуважение к его стараниям не позволяла совесть. Да и разве можно отказать любимому отцу в такой незначительной просьбе? Мне было совсем не сложно - ему приятно. Как-никак, а к образованию и воспитанию двух дочерей он относился ответственно и даже несколько трепетно. К тому же, в изучении экономики и основ бизнеса была и познавательная сторона.

Как и последние несколько часов глаза неспешно шествовали по чернильным строкам дорогой книги, когда необременяющее молчание развеял негромкий, но хорошо поставленный мужской голос.

- Знаешь, доченька, - задумчиво проговорил отец с любимого дивана, и я тут же перевела взгляд на него. - Мне кажется, ты прочла уже достаточно книг.

Недопонимание лёгкой тенью скользнуло по лицу.

- О чём ты, папа?

- Думаю, тебе пора переключаться на что-то другое, - неопределённо отозвался черноволосый мужчина в неизменно деловом костюме и сиреневых домашних тапочках, подаренных ему на прошедшее пятидесятилетие дочерями. - На что-то более интересное и значимое, - он легко пробежался пальцами по глянцевой обложке делового журнала.

- Опять какую-то игру задумал, папочка? - учтиво поинтересовалась я, мнительно оглядев его пречестный лик.

- Ну что ты, милая! Ничего подобного, - возразил интриган-иезуит, театрально нахмурившись. - Просто хочу позаботиться о любимой крошке, - произнёс он простодушно, но вместо положенного обычно умиления от такой заботы я только с ещё большим подозрением прищурила глаза.

- Чего ты хочешь от меня на этот раз? - любезно осведомилась я, прикрывая книгу и облокачиваясь на подлокотники облюбованного кресла. - Только без красноречия, пожалуйста.

Папа негромко рассмеялся.

- Ты прямолинейна, как всегда, - сделал он комплимент в своей излюбленной манере. Ещё немного посмеялся над моим требовательно-терпеливым взглядом и выдал, наконец, то, о чём, собственно, и планировал сказать с самого начала: - Понимаешь, мне тут предложили один скромный ресторанчик, и я не знаю, как с ним поступить. Честное слово, совсем извёлся!

Я коротко хохотнула. Ну да как же, предложили скромный ресторанчик, а один из владельцев крупной сети ресторанов, да и далеко неплохой повар не знает, что делать со своей заботой. Так я и поверила.

- Папа, ты ведь знаешь, меня не особенно-то интересует не только готовка, но и построенное твоим трудом наследие, - с грустью сообщила ему и так известную позицию старшей из претенденток на судьбу весьма прибыльного бизнеса.

"И почему отец всё ещё не бросит эти безрезультатные попытки привить мне интерес к занятиям такого рода? - в который раз подумалось мне. - Вот Катя куда с большим рвением относиться к кухне в целом и к семейному бизнесу в частности. Маловата ещё, но из неё, уверена, вырастет отличный последователь традиционного в нашем роду ремесла. Мне так всегда была далека эта нудная и кропотливая работа. Как и многие другие, к сожалению..."

- Ещё бы не знать! - горестно воскликнул Александр Владиславович, но быстро подобрался и продолжил куда оптимистичнее: - Однако терять надежды я не намерен, девочка моя, я всей душой продолжу верить, что однажды своё предназначение ты найдёшь если не в семейном деле, то хотя бы благодаря приобретённым знаниям.

- Так ведь я уже, - с неприсущей мне обычно скромностью напомнила о своём увлечении и стыдливо опустила взгляд, без особой надобности ковыряя ногтем твёрдый переплёт книги.

Какое-то время старший Львовский молчаливо наблюдал за моим нерациональным занятием. Я же, в который раз, с огорчением подумала о своём безразличии к более-менее продуктивным занятиям и увлечениям. Единственное, в чём я находила радость и утешение - это возможность наблюдать и...

- Ты ведь понимаешь, что твоя неусидчивость в купе с манией к поискам идеального сочетания вряд ли сможет материально обеспечить тебя и твоих будущих детей без должной на то опоры? - спросил отец, определённо беспокоясь о моём дальнейшем существовании. - Если, конечно, ты не планируешь выскочить замуж за кого-нибудь богатенького и стать его содержанкой.

Он прекрасно знал, что такая перспектива противоречит всем моим принципам, однако возражать ему не стала, понуро склонив голову ещё ниже и недовольно скривив губы. Ведь я и сама осознавала, что с подобной неопределённостью и непостоянством шансы найти подходящую работу слишком расплывчаты и малы. Конечно, поиски идеального могли бы сыграть хорошую службу и поваром, и стилистом, и визажистом и много кому ещё, да вот только моя спонтанность не позволяла просидеть на этой работе, пожалуй, и больше недели. Мне не хотелось останавливаться на чём-то одном. Ничего не привлекало меня достаточно сильно и ничего ещё не смогло надолго задержать внимание на чём-то определённом. Кроме, разве что, найденных идеалов.

Это была основная и самая пагубная проблема из всех существующих. Хотя благодаря приобретённому упорству и старательности я могла заставить себя заниматься и не очень интересующими меня занятиями, но заботливый родитель был категорически против такого насилия. Он считал, что заниматься стоит только любимыми делами, приносящими прежде всего моральное удовлетворение. Оттого-то он со свойственным ему энтузиазмом и решительностью неустанно пытался помочь мне найти те самые необходимые жизненные опоры, и я с большой признательностью, хотя и с не очень-то большим рвением, поддерживала большинство его идей.

- Я не всегда буду рядом и не всегда смогу дать толковый совет, - продолжил объяснять папа, несмотря на мой унылый вид. - Ты должна определиться с желаниями и найти подходящий путь, - нравоучительно пояснил он, над чем-то поразмыслил, и неоправданно весело вдруг добавил: - Знаешь, Викуля, мне бы очень не хотелось видеть твоё бесцельное скитание по этой многогранной и забавной планетке. Это было бы такой колоссальной растратой сил и способностей! - И, показушно - не иначе - нахмурившись, уставился в сторону, словно разглядывал в воздухе повисшую там схему глобальных потерь.

- Ты как всегда необычайно заботлив, папочка, - поддела я его, некрасиво ухмыляясь.

Он взглянул на меня беззлобно, но как-то слишком уж многозначительно.

- И знаешь какой выход нашел твой заботливый папочка? - Его загоревшиеся азартом внимательные глаза заставили вновь насторожиться.

- Какой же?

- Я решил подарить тебе тот чудный маленький ресторан! - счастливо оповестил он, расплываясь в такой широкой и довольной улыбке, что дар красноречия иссох на корню.

- Но папа, - проблеяла я, вдруг в полной мере ощутив границы любовно расставленного капкана.

Папа улыбался. Я неуверенно улыбнулась в ответ.

- Ну зачем тебе такие хлопоты, папочка? Там ведь столько документов оформлять нужно, столько времени тратить, столько сложностей решать...

- Не переживай, дорогая, - беззаботно отмахнулся он, перебивая. - Все документы уже в порядке. Ресторан полностью и окончательно в твоей безоговорочной власти. А хлопоты... хлопоты теперь только в твоём расположении, так что за меня можешь не волноваться.

Губы вдруг непроизвольно дрогнули, застыв в недоверчивой, шокированной полуулыбке.

- Ты ведь не серьёзно, да? - нервно хохотнула я. - Мне не справиться с такой обязанностью, а там ведь люди работают, деньги зарабатывают, семью обеспечивают, - попыталась я намекнуть на несостоятельность держать такое бремя.

Но папа подло и непробиваемо продолжал улыбаться.

- Разве зря тебя учили мастера своих дел? Разве зря были потрачены многие часы на прочтение и изучение тех документов и книг? - перешел к финальным ударам безжалостный сейчас родитель, и я в ещё большем отчаянии понимала насколько влипла в его давно раскинутые сети. - Неужели моя дочь так сильно боится не оправдать надежды отца? Или, быть может, за своими увлечениями ты скрываешь страх перед реальной жизнью? Хочешь таким образом отсидеться в стороне и наблюдать? - не унимался Александр Владиславович. - А может, вопреки твоим же словам, ты хочешь прожить всю свою жизнь на мои доходы и доходы твоей младшей сестры?

- Конечно нет, папа! - возмущенно вскрикнула я, не в силах выдержать его тирады. - Разве ты не веришь собственной дочери?

Отец неопределённо пожал плечами. Возбуждённо вскочив с места, я нервно дёрнула рукой, откидывая недочитанную книгу на журнальный столик и, глубоко дыша, была вынуждена покориться родительской воле.

- Вот завтра возьму и займусь этим твоим делом! - не колеблясь выразила я свои намерения и с гордо поднятой головой направилась в сторону выхода.

- Документы уже на твоём столе, - как бы между делом оборонил мой дорогой отец, находясь в самом радужном расположении духа.

- Как предусмотрительно, - гневно пробурчала под нос, жутко обозлившись слишком скорым и опрометчивым ответом на явную провокацию. - Спокойной ночи, папа! - не забыла я о нашей маленькой традиции прежде, чем захлопнуть дверь.

"Не желаю сегодня больше общаться с этим интриганом! - в сердцах заявила я, грузно топая в спальную комнату. - И почему на мне всё так зациклено? Кате вот никогда, кажется, и не приходилось париться над подобным выбором, а у меня такая головоломка с этой работой!"

Раздраженно пыхтя и негодующе временами взмахивая руками, я шла по длинному коридору и невольно размышляла о младшей сестре. Чуть ли не с самого младенчества она уже желала готовить, а сейчас, учась всего в десятом классе, была серьёзно нацелена идти по стопам отца. Она вообще всегда казалась удивительно серьёзной и по-деловому сдержанной. Иногда я даже завидовала её нерушимым устоям. Казалось, будто она само воплощение моей противоположности. И да, почти сразу в тайне ото всех я спихнула на неё свои будущие обязанности наследуемого бизнеса. Она была бы только за, в этом я была уверена, да и папа, несмотря на последнюю пакость, тоже не стал бы настаивать, но вот так скинуть мне целый ресторан!

О свободе выбора оставалось только мечтать.

ГЛАВА 2. Проверка на прочность

Тянуть время бесполезно - это я поняла ещё в том беззаботном возрасте, когда только начала свои маленькие безобидные эксперименты. Правда, осознание этого факта не всегда сопутствовало действиям. Так, к примеру, я до последнего оттягивала момент вступления в должность начальника не самого пристежного ресторанчика. За те несколько дней - и даже чуточку больше, - что отец милостиво отпустил мне на изучение всех нужных и возможных документов, я чуть ли не наизусть знала характеристики доверенного персонала, историю развития заведения, степень его популярности и даже, в общих чертах, все его связи с фирмами поставщиков и средний уровень экономической выгоды. Не то чтобы мне хотелось знать всё это, но иначе не вышло. Тем не менее, несмотря на все попытки отсрочить неизбежное, терпение папы оказалось далеко от бесконечности. И в одно солнечное утро пришлось топать в подаренную "сокровищницу".

Немало народу собралось посмотреть на нового покровителя. Кажется, в итак небольшой зал совещания в час моего прихода бывшая хозяйка заботливо впихнула всех работников, дабы предоставить их мне. Ну или меня им. Чтобы знали на кого сливать своё недовольство от неудобного и не особо-то нужного простаивания в образовавшейся тесноте. Нина Борисовна, до крайности серьёзная и строгая заведующая, по-моему, делала это специально. Её явственное недовольство по списанию с должности не заметить было невозможно. Хотя в начале она показалась мне довольно сдержанной леди, пока я, вполне естественно, не приземлилась в кресло начальства, когда она приветствовала меня стоя.

Думается, именно с этого момента она решительно вознамерилась на мне отыграться. Представила она меня, конечно, как положено, да и пока многословными речами вводила всех в курс дела не позволяла себе опрометчивых действий (никак из-за разговора с папочкой), однако я кожей чувствовала её пристальный холодный взгляд. Одна беда, мне её чувства были до лампочки. Этот рабочий день, решила я, станет не только её последним как неофициального уже руководителя, но и как моего помощника. Пусть я была не в восторге от взваленной на меня ответственности, но держать рядом мстительную подчинённую не намеревалась.

- ... Прошу любить и жаловать! - неестественно бодрым голосом закончила Нина Борисовна, махнув глазеющему персоналу на меня.

Я, как и положено в таких ситуациях, приветственно кивнула, натянув самую добродушную и милую улыбку. Прониклись не особо, хотя в ладоши захлопали не так уж вяло.

- Теперь давайте представимся, - решила продолжить торжественную речь немолодая мегера, но слушать итак известные данные мне показалось занятием слишком уж утомительным.

- Да не утруждайтесь, - легко махнула я рукой, освобождая подчинённых от нудных приличий. - Познакомимся со временем, - любезно пояснила я, глядя на вытянувшиеся лица и благоразумно предпочитая не вводить их в ещё больший ступор откровением о изученных на досуге данных со всеми их характеристиками. - Давайте лучше поделимся мнениями о работе ресторана. Есть ли у вас какие-либо пожелания или, может быть, претензии? - Выжидающе оглядела слегка ошеломлённых и как-то даже испуганно переглядывающихся между собой работников, сдерживая слабую довольную ухмылку. - Неужели совсем ничего?

Все тут же дружно и с захватывающим усердием захмыкали, чего-то забубнили, старательно подражая бурной мозговой активности.

- Можете описать свои мысли по этому поводу на бумаге, - добросовестно подкинула им идейку, с заботливым выражением лица наблюдая за весьма забавными реакциями. - Прошу, не стесняйтесь, листов и ручек здесь хватит на всех, - уведомила их, уверенно держа на губах деловую вежливую улыбку.

И все тут же решили, что сказанное мной - единственно-возможный вариант изложения творившегося в их головах хаоса. Аккуратно разложенные стопочки бумаги и выложенные в ряд ручки перекочевали в руки опрашиваемых.

"Какое стремление!" - умилилась я, разглядывая задумчиво-нахмуренные лица.

Все молчаливо и усердно что-то черкали в импровизированной книге отзывов, неизменно перешептываясь или переглядываясь с соседями. Подобная просьба нового начальства определённо застала их врасплох. Однако такая проверка вполне лаконично вписывалась в мои намерения узнать подопечных ещё чуточку лучше. У каждого ведь свои способы, да?

Уголки губ невольно разъехались в стороны чуть больше, и я почти с искренней заботой в который раз пробежались по разодетому в чёрно-белые костюмы персоналу. Меня так и подмывало расплыться в довольном оскале, пока взглядом я не зацепилась за один отстранённый от образовавшейся суеты образ. В памяти тут же всколыхнулась тоненькая папочка с фото миловидной ухоженной блондинки.

Несмотря на распространённые заблуждения эта особа, значившаяся моей секретаршей - Людмила Георгиевна, отличалась превосходными знаниями программиста-дизайнера с острым умом и проницательностью. Насколько правдивы были отчёты о ней я не знала, но, смотря в ясные и внимательные серые глаза, готова была поспорить - в описание характеристики внесли не все её качества.

"Таких сотрудников ещё поискать надо", - догадливо отметила я и вдруг заметила, что, в отличии от остальных, своё мнение Людмила записывала в личный блокнот.

Я не придала бы этому особого значения, если бы не одно забредшее в голову подозрение, после сделанного ей короткого замечания со стороны соседа.

Что-то тут не так!

- Послушайте, я не прошу от вас давать рецензию прямо сейчас, - оповестила я вскипающие умы. - Если вам нужно время на обдумывание, можете занести их ко мне позже, - радушно предоставила напряженным работникам возможность побега. - Однако, если у вас всё готово, я с радостью ознакомлюсь с вашими мнениями. - И вновь никто не выказал рвения поделиться со мной мыслями, которые, впрочем, не особенно и интересовали. - Раз так, то собрание на сегодня окончено. Можете приступать к своим обязанностям.

На мгновение показалось, будто по заполненной комнате пролетели вздохи облегчения.

- Рада буду работать с вами и дальше! - оптимистично подбодрила я подчинённых, и те вежливо поддержали и заулыбались в ответ, ускользая за открытые первым нетерпеливцем двери.

Все с воскресшим энтузиазмом спешили разбежаться по своим обязанностям, очень быстро оставляя меня наедине с так и не исписанными листочками. Я усмехнулась и, расслабленно откинувшись на спинку кресла, легко крутанулась по его оси.

- Какие занимательные тут, однако, личности, - порадовалась я вслух новым подопытным образцам, так ненавязчиво отданным отцом. - Интересно, о чём же Людмила писала в том блокноте?

Впрочем, возможность разузнать об этом я нашла довольно скоро.

ГЛАВА 3. Воплощение идеала

Несколько дней спустя от моего первого рабочего дня я решила предпринять ещё один акт сближения с сотрудниками. Правда только с парочкой из них и не совсем из чистых помыслов, но не суть. Куда важнее была удовлетворённость вспыхнувшего любопытства.

За прошедшие дни едва ли я свершила что-то значимое, кроме, разве что, безвредного наблюдения и, пожалуй, увольнением одной особо вредной женщины. Зато какой фурор это произвело! Меня, кажется, даже начали бояться. Листочки с предложениями и некоторыми недовольствами и то чуть ли не все принесли.

Ну да сдались они мне? Нет, конечно я прочитала их все, но после без каких-либо угрызений совести в таком же количестве отправила в урну. У меня не было желания что-либо менять в этом заведении. Вся схема по регулировки основных обязанностей и задач неплохо справлялась и без прямого вмешательства нового руководства. Разумеется, приходилось участвовать в тех или иных событиях, но ничего стоящего я не пыталась даже и делать. Этот ресторан со всем его не особо примечательным содержимым был мне не интересен и по-прежнему висел обузой.

Единственное, что хоть как-то оживляло - это та самая девушка, что постоянно ходила с блокнотом. Не раз я замечала, как она с особой тщательностью и в определённом порядке делает в нём пометки. Я не могла сказать точно о чём именно были записи, но догадки не давали покоя. Спросить напрямую было самым лёгким способом, но я чувствовала, что таким образом рискую на вполне оправданную ложь и, возможно, на ещё одного уволенного. Там определённо была масса личных данных, а кому приятно, когда роются в личном? А если это не только личное, но какой-нибудь секрет? Лично мне распространятся о тайнах любому спросившему точно бы не хотелось, и потому я решила стать к ней чуточку ближе, замаскировав приглашение в другой ресторан под деловое обсуждение рабочего плана и своеобразной ознакомительной беседой.

Правда, на назначенную встречу она пришла не одна, а с нашим коллегой-финансистом, что так не осторожно привлек моё внимание к загадочным пометкам Людмилы. Константин Алексеевич, как я вскоре узнала, оказался человеком довольно расчётливым, придирчивым и невероятно дотошным в своих обязанностях. По началу он вызывал во мне лишь слабую неприязнь, как и ко всем прочим, слишком зацикленным на чём-то людям, но он довольно быстро сумел переубедить удивительной корректной сдержанностью и предельной вежливостью. Мне нравилась линия его поведения, и я была совсем не против и его компании. К тому же, в разговорах об интересах и прошлых выдающихся заслугах он показался даже интересным. Было в его рассудительности и всегда спокойной манере речи что-то особенно примечательное. Что-то, что позволяло за его будничной отстранённой маской с любопытством выискивать его истинное Я.

Вероятно, такие же чувства к нему испытывала и Людмила. Хотя, их отношения были куда сложнее, чем казалось с первого взгляда. Они не встречались, но до странного подходили друг к другу выделяющейся необычностью. Что он отличался от всех, что она была будто на другой волне.

На первом ступени более близкого знакомства наша, по сути, дружественная беседа едва ли отличалась от какого-нибудь допроса. Вопрос - ответ, вопрос - ответ - вежливая улыбка и всё сначала. К счастью, моим воспитанием отец занимался со всем усердием, и его заслуги не позволили пропасть мне. Наш до безумия деловой разговор постепенно, но неизменно становился всё более непринуждённым и даже, в какой-то степени, стал беззаботным и весёлым. Нет, мы не начали травить друг другу байки и хохотать как старые приятели, но первоначальная холодность и отстранённость в отношениях, что обычно возникает между чужими людьми с абсолютно разными, на первый взгляд, интересами, медленно, но верно рассеивалась.

- Вы может не поверите, но когда-то я даже хотела быть актрисой, - поведала я свою детскую мечту взамен на их подобные откровения. - Только вот долго я не продержалась, - коротко засмеялась я. - Профессия оказалась не для меня.

- Да? - кажется действительно удивилась Людмила. - И почему?

Я негромко хмыкнула, мысленно возвращаясь в те жестокие, как мне когда-то казалось, времена, где папа специально для меня нанял настоящих актрис. Они играли отменно. Полностью оправдали все папины ожидания.

- Раньше мне с большим трудом удавалось отличить игру актёров от их настоящих чувств, - с беспечной улыбкой призналась я, вновь поражаясь детской доверчивости, которой нарочито пользовались другие дети.

По этому поводу отец преподал мне особый урок, запомнившийся на всю жизнь и невольно заставивший стать куда более мнительной и разборчивой. Но столь щепетильные детальки раскрывать совсем не хотелось, и я ловко перевела разговор в нужное русло.

- Я слишком часто ошибалась, полагая, что действительно злых и корыстных людей не бывает. Это и сейчас приносит некоторые неудобства. Поэтому, мне бы очень пригодилась ваша помощь, - скромно заявила я. - Не могли бы вы немного поделиться мнениями о наших коллегах? Я не прошу рассказывать ничего личного или что-то компрометирующее, хотя бы в общих чертах кто из себя что представляет. - В моих глазах умело сочеталось сожаление о такой постыдной просьбе и искреннее желание услышать их ответ.

Точнее, мне нужен был ответ Людмилы.

- Если я прошу от вас слишком многого - вы скажите. В конце концов, как говорит мой отец, действительно желающий чего-либо человек при любых условиях найдёт то, что ищет...

- В просьбе о помощи нет ничего, что бы застуживало осуждения, - доверительно сообщил Константин, и я действительно с благодарностью ему улыбнулась.

Точно так же мне когда-то говорил папа, утешая после ещё одной неудачной попытки достигнуть совершенства только собственными усилиями.

"Человек - существо социальное!" - говорил он мне, нанимая очередного учителя.

- К тому же, - вдруг протянул русоволосый мужчина в тёмно-сером деловом костюме, чуть приподняв уголок губ. - Помогать собственному начальству бывает выгодно. Не так ли?

Я невольно улыбнулась хватке подчинённого, однако пустых обещаний давать не спешила.

- Бывает, определённо.

- Не покажешь свои записи Виктории Александровне, Люда? - обратился Константин к задумчивой коллеге, и я мгновенно встрепенулась, внутренне заликовав от подтверждения догадки.

"Значит она всё-таки тайно копает на всех компроматы? Составляет досье на каждого? Как интересно, ох, как же интересно! А что она написала обо мне? Ведь писала же?"

Мой заинтересованный взгляд наткнулся на внимательное лицо Кости, и я тут же поторопилась сменить акцент любопытства.

- Записи о коллегах?

- Моё хобби, - ничуть не стесняясь заявила моя секретарша, и её ярко очерченные губы растянулись в слабой, но от того не менее вызывающей ухмылке. - Хотите узнать о себе?

От неожиданно прямого вопроса мне едва удалось подавить усмешку и скрыть истинную силу полыхающей во мне жажды. Однако, азарт мой не заметить было невозможно.

- А у вас есть?

- А хотели бы, чтобы были?

- Возможно, - кивнула я, всё больше убеждаясь в своей правоте.

"Да она обо мне уже точно написала!"

- Если я вам покажу, вы обещаете меня не увольнять? - с подозрительным условием выставила требование Людмила, и я серьёзно призадумалась.

"А стоит ли оно того?"

- Если вы не решите после своевольничать, - осторожно согласилась с её предложением, собираясь любым способом утолить любопытство.

- Тогда, пожалуйста.

После неполной минуты раздумий выдала секретарь-информатор и, спустя несколько движений в сумочке, мне предоставили раскрытую страницу в блокноте с моим именем вверху небольшого списка. Первая же прочитанная вслух строчка порядком удивила, а от остальных я праведно впала в изумление.

"-легкомысленная, беспечная

- самоуверенная

- равнодушна к окружающим (не обращает никакого внимания на недовольные и недоверчивые взгляды своих работников)

- наблюдатель (скрытый игрок?)

- своенравная, но воспитанная (выражает мнение без грубости)

- решительна, порой до категоричности".

С минуту я пораженно пробегала по красноречивым и совсем не скромным записям о своей характеристике и не знала радоваться такой прозорливости секретарши или же впадать в отчаяние. В результате короткой противоречивой борьбы разума и эмоций я глубокомысленно хмыкнула.

- Сильно, - выдала я, решая, что, в общем-то, не так уж и страшны выводы Людмилы, а навыки быстро разбираться в людях всё-таки стоящая в работе вещь. - Однако, не настолько уж я и безнадежна...

И моё опровержение наверняка бы восприняли всерьёз и даже, возможно, пересмотрели и перефразировали большинство качеств, но случившееся после перечеркнуло все старания на корню. Из-за соседнего столика, где сидела самая обычная на первый взгляд парочка, вдруг вскочила девушка и с громким, коротким ругательством вылетела из зала, тем самым невольно привлекая внимание посетителей. Следом за ней, с невозмутимым спокойствием поднялся и мужчина, сидевший до этого ко мне спиной. И всё это не повлекло бы за собой никаких событий, если бы не одно огромное "но". Он был в очках. И не просто в очках, а в идеально сидящих на его безупречном лице очках! А всё идеальное всегда напрочь лишало меня рассудка. Как и в этот раз.

При одном только взгляде на то идеальное сочетание, что предстало передо мной, перехватило дыхание. Слух резко перестал иметь значение, из головы вылетело всё мало-мальски важное, и я напрочь позабыла о существовании всяческих ограничений и рамок приличия. Но тут, будто издеваясь, мой идеал сделал шаг в противоположную сторону. Сердце громким эхом разнеслось, наверное, даже за пределами тела и я, казалось, кожей почувствовала, как болезненно и стремительно утекают миллисекунды предоставленного мне свыше шанса на лицезрение этого божественного создания. Я не могла допустить ухода невиданно редкого экземпляра. Не так скоро. И со словами: "О, Господи!", бездумно сорвалась с места, в мгновение оказавшись напротив мужчины.

- Какие очки! - восторженно возгласила я, не в силах противостоять пленяющим чарам идеального сочетания. - Какая потрясающая форма! - восхитилась я изяществу стеклянного чуда. - Это обрамление, этот контраст цвета! Как оно подходит к чертам вашего лица. А как выразительно они подчёркивают ваши уставшие и безразличные ко всему миру карие глаза! - фанатично вещала я, чуть ли не в плотную разглядывая остановившегося мужчину.

***

Тем временем сидящая за столиком блондинка беспристрастно подписала к списку качеств нового директора ещё пару черт. Заметив выводимые коллегой слова мужчина в тёмно-сером костюме согласно хмыкнул.

***

- Вы преувеличиваете, - мягким голосом решило разуверить меня воплощение великолепного сочетания, но едва мелькнувшая в его глазах искорка с отголосками каких-то чувств кроме въевшегося во взгляд безразличия, напрочь разрушила все его старания. Почти незаметная смена уже возвысила его на новый уровень очарования.

- Да что вы! Ни в коей мере! - уверенно заявила я, с азартом изучая мельчайшие движения его тела, тихо млея от своей находки-раритета. - Но не переживайте - в целом, вы также гармоничны, как и ваши изумительные очки и глаза, - успокаивающе пролепетала я, не отводя изучающего взгляда от его аристократичного лица: тёмных бровей идеальной формы, восхитительно необычайных глаз, выразительно прямого носа, сдержанно суровых губ, шеи. Опустить взгляд ниже я не смела - манящая, загадочная темнота за тонкими стёклами завораживала меня.

- Спасибо, а то уж я было разволновался, - серьёзно кивнул он, и я поверила в его искренность. Совсем на чуть-чуть, потому как изогнувшиеся в одну сторону губы сомнительно напоминали виденное слишком много раз - усмешку. Но вся беда была в том, что даже его пренебрежение упрямо впечатывалось в моё возбуждённое восприятие не как какое-либо издевательство, а как идеальное сочетание отточенных движений с умелой маскировкой истинных чувств. И факт этого, к моему же потрясению, приводил меня в ещё больший восторг.

Я хотела ответить на его замечание чем-нибудь столь же смелым, но изгиб его губ сменился, и его улыбка, слабая и едва ли реальная, выбила из колеи окончательно. Мне подумалось, что я увидела нечто бесценно откровенное, тайное, личное. И всё предыдущее восхищение значимо померкло перед этим. Я замерла, а мужчина, не сказав больше и слова, галантно склонил голову и ушел. Его спину провожали все присутствующие.

- Да, ещё вы, кажется, сумасшедшая, - негромко оповестила и меня, и половину зала моя наблюдательная секретарша.

Я встрепенулась. Запоздало оглянулась и с широкой улыбкой глупого безмерного счастья, вкупе с горящими щеками, под любопытные взгляды немногочисленных посетителей рухнула обратно за покинутый столик.

- Никому ни слова об этом, - угрожающе донесла до коллег элементарное, не в состоянии убрать с лица застывшей радости. - Места нынче горят особенно охотно...

Подчинённые оказались весьма догадливы.

- Разумеется, - в унисон отозвались они и не думая скрывать блуждающих ухмылок.

"О, Боже, какой позор! - мысленно простонала я. - Но какое сочетание! Какой взгляд! ... И эта улыбка..."

ГЛАВА 4. День отчёта

Бывают такие дни, когда вопреки оптимистичным ожиданиям всё идёт из рук вон плохо. Этот день оказался именно таким. В душе моей, словно ждущий кораблей маяк, ярко горел образ найденного чуть ли не целый месяц назад лучшего экземпляра за всю историю сбора личной коллекции идеальных сочетаний. Особенно чётко я каждый раз представляла себе хозяина тех изящных очков, прикрывая глаза или смотря на распечатанное фото. Как выяснилось немногим позже того званного ужина, тем элегантным мужчиной, что так бесцеремонно завладел моими мыслями, оказался единственный сын и наследник одной из крупнейшей фармацевтической компании не только в стране, но даже и за границей. К тому же, он являлся постоянным клиентом подаренного отцом ресторанчика.

Правда после того, как мне поведала об этом любезнейшая секретарша, вдоволь насладившись недельными муками о столь примечательном незнакомце, он лишь пару раз появился в моём заведении. И то во время моего отсутствия. Я была огорчена. Крайне. Мне хотелось ещё хотя бы раз взглянуть на такую чудесную находку. И дело было совсем не в том, что раньше я не встречала действительно красивых людей, просто этот был особенным, невероятным! Даже и без идеального сочетания он превосходил всех мужчин, виденных мной. Может, просто играло бунтующее воображение, дорисовывая то и это, а возможно всё так и было изначально. В любом случае я жаждала нашей встречи как ни с кем раньше. Только вот осуществить её представлялось невозможным. Да и навязанные обязанности не спешили исчезать. От разорения и необоснованного закрытия ресторан спасала лишь моя гордость, да греющий душу шанс вновь встретить в нём идеал. Ради последнего я даже почти каждый день стала приходить на работу. Но надежды не оправдывались, ежедневные дела висели грузом, рабочая атмосфера подчинённых раздражала, а невинные вопросы родителя выводили из себя.

Так, в одно столь же нерадивое летнее утро, я узнала, что нервы сдают не только у меня. Папа, как это часто бывает, пропадал в другом городе по работе, сестра вышла на школьные каникулы и теперь посвятила себя готовке, а я опрометчиво решила отсидеться дома.

- Доброе! - сонливо поприветствовала Катю, проходя за кухонный стол.

На нём уже привычно стояли фирменные печенья нашего юного кондитера в лице сестры. Сама она стояла у плиты, кажется, не намереваясь заводить со мной разговор.

- Эм? - я вопросительно взглянула на её немой, серьёзный профиль, но докапываться до причин не стала и, зевнув, просто сцапала печеньку.

- Не ешь в сухомятку, сколько говорить, - пробурчала сестра недовольно, и передо мной поставили дымящуюся чашку с кофе.

- Спасибо, - поблагодарила рассеянно, принимая заботу младшей.

Что ни говори, а она едва ли не лучше меня знала, что мне нужно.

- Ты опять решила прогулять работу? - сдержанно спросила Катя, не отходя от стола и не сводя с меня взгляда.

Вмиг стало неловко. Я промолчала, заполнив паузу глотком кофе.

- Ты хоть понимаешь какая на тебе ответственность? - вознегодовала сестра немедля. - У тебя столько людей, столько дел и забот, а ты плюёшь на них всех будто никто и взгляда твоего недостоин. Ведёшь себя как эгоистичная и безответственная выскочка! - гневно вскрикнула Катерина, я вздрогнула, а она почти тут же глубоко вздохнула, собралась с духом и уже совсем другим тоном огорошила: - Отец подарил тебе такую великолепную возможность показать себя достойной преемницей семейного бизнеса, а ты даже не воспринимаешь этот шанс всерьёз. - Она изогнула губы в линию огорчения и презрения, отчего мои глаза, должно быть, стали блюдцами. - Ты недостойна принимать право главенства. Твоя непринуждённость и легкомысленность неизбежно приведёт к краху. Уж лучше будет, если папа вообще его продаст, - надменно заявила сестра и с громким стуком недопитой чашечки чая о стол, развернулась и вышла из кухни.

Ошеломлённая до глубины души признанием обычно всегда спокойной Кати, долгое время бессмысленно хлопала глазами.

"Она считает меня не достойной!" - пронеслась в пораженном сознании мысль и, ведомая невидимыми пинками сестры, потерянная отправилась в давно потревоженный улей.

Впервые за карьеру начальника я действительно увидела в каком незавидном положении оказалась. И проблема была даже не в том, что прибыли стало меньше, а в том, что персонал был решительно против меня. Нет, я и раньше замечала их неодобрение, но в этот раз всё оказалось куда серьёзнее. Ко всему прочему они здорово отыгрывались друг на друге, что явно не способствовало продуктивной работе.

Следовало что-то предпринять. Срочно. Но что? Что поможет избежать маячившую впереди разруху? На ум не приходило ничего существенного, и в самых расстроенных чувствах я грубо откинула из руки ручку, крутанувшись на директорском кресле.

- Ну что за мрачный день?! - возмутилась я в тишину хорошо обставленного кабинета и уже было подумала оставить эту затею с хоть каким-то решением рабочих неурядиц и пойти проветриться, как в дверь постучали.

"И кого принесло?" - недовольно подумала, придавая более собранный и доброжелательный вид облику.

Дверь, без каких-либо слов подтверждения с моей стороны, открыла бесстрастная секретарша. Она, казалось, была единственной, кто никак не выражал недовольства моим своеобразным правлением. Правда, Константина Алексеевича, по-моему, тоже не особенно волновало идём мы в плюс или уходим в минус. Его интересовали лишь счёт и факты. Что вполне меня устраивало - их, видимо, тоже.

- Хотела вам показать интересный отзыв, - без предисловий начала Людмила Георгиевна, подходя к столу. - Там их ещё несколько неподписанных, но не суть. Самый примечательный этот, - наманикюренным пальчиком она изящно указала на довольно объёмный текс. - Прочтите, - с весьма странной полуулыбкой попросила Людмила, и вопреки нехорошим предчувствиям я не смогла отказаться от явно занимательного чтива.

Если его удостоила внимания моя секретарша, то там определённо должно быть что-то стоящее. Взглядом пробежалась по первым строчкам вежливого приветствия и благодарности и уж было подумала, что это всего лишь самая лестная похвала из всех отзывов, что мне доводилось слышать, как следующие слова заставили застопориться. Меня знали, более того, как хозяйку заведения прямо-таки тыкали в собственную никчёмность. Весьма грубо тыкали, и попадали в самую точку.

В немом возмущении и негодовании за такие откровенные, публичные нарекания первые секунды ловила ртом воздух и едва сдерживалась от порыва разорвать эту чёртову книженцию доносов на мелкие кусочки.

- Кто это оставил? - вопросила я, сжимая книгу отзывов до побеления пальцев и не отнимая взгляда от ровного подчерка недовольного инкогнито.

Он привёл меня в бешенство всего парой строчек, взрывая внутри комок из накопившихся за последние дни чувств неудовлетворённости, напряжения и неясной досады. Хотя мне, наверное, не стоило злиться из-за его замечаний, ведь по сути они были оправданы, только вот взбунтовавшиеся чувства и тупое ощущение, что мою оголённую душу выставили на показ, раздражали чрезвычайно.

Да кто он такой, чтобы так говорить обо мне? Что за непозволительная наглость?!

- Так кто? - не выдержала минутного затишья секретарши и гневно уставилась в её смеющиеся глаза.

Не сказать, что она наслаждалась моей реакцией, но что-то определённо доставляло ей удовольствия.

- Этот гость ещё сидит за столиком, - вежливо отозвалась Людмила, не убирая с лица загадочной полуулыбки.

Тут же порывисто вскочила, не особенно думая, что именно буду делать при встрече. Да и на вопрос: "К чему вообще мне нужно с ним встречаться?" вряд ли бы смогла дать внятный ответ. Мной уже владело чувство справедливой мести. Мне до безумия хотелось сорвать хоть на ком-то неугасающую злость за все последние дни и этот в частности.

"Да как он мог?!" - стучала в голове возмущенная мысль и, поддавшись на провокацию эмоций, я решительно направилась в ресторанный зал.

- Седьмой столик, - прикрикнула со спины Людмила, когда я уже стремительно вылетела из кабинета.

"Седьмой, значит", - на моём лице подстать внутреннему настрою появилась многообещающая ухмылка.

В голове промелькнуло множество версий по истреблению неугодного краснословца.

"Пусть посетители будут свидетелями - мне всё равно, но на этого негодяя я как минимум вылью стакан воды!" - с непоколебимой уверенностью решила я, входя и оглядывая зал с обедающими гостями.

Их было не много, и столик с визуально необозначенным седьмым номером быстро завладел моим вниманием. Человек, что сидел там, словно только и ждал моего появления. Неспешно он поднялся со своего места, аккуратно задвинул стул и только потом, метнув в меня вызывающим взглядом, направился к выходу. Произвольно я потянулась следом, встрепенулась и запоздало поняла, что только что совершила огромную ошибку, подтвердив своё легкомыслие и несдержанность этому проницательному постоянному клиенту. Однако поворачивать назад было слишком поздно, разве что окончательно пожертвовать своей и так пошатнувшееся репутацией. Но на это я уже не осмелилась и неспешно зашагала ко входной двери.

Меня разрывало от внутренних противоречий. Мне безудержно хотелось сделать две вещи: прибить чем-нибудь наглеца, посмевшего оскорбить меня и моё умение руководить и, поддавшись пылающему восхищению, безмолвно соглашаться со всеми обвинениями лучшего раритета из всей моей коллекции идеальных сочетаний. Вот только ни то, ни другое я не могла позволить. Всё это было бы ужасным поражением.

"Зачем он только написал это? Зачем? - метались в голове мысли весь недлинный путь до выхода на небольшую, озеленённую и солнечную сейчас площадку. - Ох, Боже, что же делать?"

Остановившись в двух метрах от стоявшего ко мне Бруклинского Станислава Викторовича, я неловко начала перебирать пальцы. Глаза непослушно скользили по всему и вся в поисках спасительного решения из глупейшей ситуации, в которую мне только доводилось попадать. Но предоставлять его никто не спешил, и редкие прохожие за территорией ресторана безучастно проходили мимо.

"Влипла!" - окончательно осознала я своё положение, от безнадёжности останавливая взгляд на чёрной рубашке успешного наследника довольно влиятельной компании.

Тут он, под мой слегка испуганный взгляд, наконец обернулся. Дыхание перехватило.

Его лицо, как и при первой нашей встрече, неизменно походило на застывший идол равнодушия и бесстрастия. Глаза, идеально подчёркнутые стильными очками, кроме въевшейся в них когда-то скуки, выражали непоколебимую решимость и серьёзность. На какое-то мгновение я даже испугалась его подавляющей ауры, но тут же взбунтовавшееся восхищение немедля заставило тихо млеть от властности этого мужчины. Одним своим видом он будто бы уже приказывал и заставлял подчиниться. Это вызывало трепет в каждой клеточке тела, и я едва ли могла сдерживать в себе вспыхнувшую бурю эмоций.

- Ну здравствуй, начальница, - поприветствовал он меня и, несмотря на слышавшуюся в голосе иронию, лицо его оставалось предельно сдержанным и спокойным. - Как поживает твоя беспечность? - осведомился Стас заинтересованно, не дожидаясь моей ответной вежливости.

Я нахмурилась.

Как может такое великолепие говорить такие грубые, оскорбительные вещи?

- Ваш ресторан ещё не ушел в минус от безответственности хозяйки? - полюбопытствовал начинающий бизнесмен в очках, как-будто говорил со старым приятелем и вовсе не обо мне. - Удивляюсь почему в это место всё ещё ходят. Наверное, как и я, исключительно по привычке, - размышлял он вслух с такой безответственностью, что контраст с его пронизывающими тёмными глазами вызывали безотчётный страх.

Казалось, он вот-вот озвучит приговор к казни, совершенно игнорируя тот факт, что их воплощение запрещено давным-давно. Непроизвольно внутри всё сжалось. Само ожидание этого уже казалось пыткой.

"Неужели мой идеал такой жестокий?" - думала я, борясь с переменчивыми вспышками благоговения и негодования.

Я не знала, как реагировать, и эта бессмысленная внутренняя паника от предчувствия чего-то неизбежно печального напрягала всё больше и больше.

- Ты вообще в курсе, что твориться в твоём заведении? - Спокойствие и мягкость его голоса, что звучала до этого, вдруг бесследно исчезла, оставляя после себя лишь оголённую повелительную требовательность. - Твои официантки раздражительны и не учтивы. Бармены то и дело допускают непростительные ошибки. Они стали слишком своевольны и безответственны. Даже ваши гости начинают невольно поддаваться на грубые провокации обслуги. Как думаешь, хозяйка, почему уютный когда-то ресторан вдруг стал выглядеть как дешевая забегаловка?

Он отчитывал меня словно маленькую, наивную и пустоголовую девчонку, а я молчала и вспоминала сказанные с утра слова сестры. Молотом они стучали в моей голове: "Недостойна! Недостойна!" - и я всё отчётливее понимала, что, в принципе, так оно и есть. С таким отношением к порученной, пусть и не особо интересной работе, как у меня, мне нечего было делать в мире бизнеса. Но я не собиралась кому-либо так беспардонно меня отчитывать.

- Это не ваше дело, - грубо оборвала я его реплики, беря свои нежные чувства к этому типу в сжатый кулак. - Этот ресторан принадлежит мне. И только мне решать что и как там будет. Ясно? - вопросила я, едва не рыча. - Не лезьте куда вас не просят!

- Вон оно что, - хмыкнул Станислав Викторевич, слегка откидывая голову на бок, будто только что заметил во мне человека. В его тёмных глазах на какую-то долю секунды непостижимым для меня образом я увидела рядом с извечной скукой крохотный огонёк интереса. - Значит, вы и сами прекрасно знаете, что происходит в вашем ресторане, - в словах его не было больше ни упрёка, ни вопроса. - Что ж, - протянул прирождённый, кажется, бизнесмен, и его взгляд словно затянулся ледяной оболочкой. Веки вновь чуть припали, и идеал совершенного безразличия, сочетаясь теперь с долей надменности и презрения ко всему миру в общем и ко мне в частности, снова вернулся в облик безупречного мужчины. - Это только доказывает несостоятельность и легкомыслие нынешней начальницы. Никогда не любил таких безответственных и жалких людей, что не могут выполнить даже элементарные обязанности. Только последние ничтожества прячут голову в надуманную иллюзию безмятежности при любых неожиданных трудностях даже и не попытавшись перебороть свою лень и страх. Ума не приложу, как такой взбалмошной девице доверили такой важный пост. Должно быть, твоему деятельному отцу сильно припекало твоё безделье, раз он пошел на такой убыточный риск. Не по твоей же воле этот ресторан стал твоим, верно? - чуть прищурив глаза спросил Станислав Викторович.

Казалось, он и так давно знает всю правду и мой бессмысленный ответ ему совершенно не нужен и не интересен. Скрепя сердцем я промолчала. Сложно было что-либо отрицать, а лгать в его проницательные глаза могло бы сойти за самоубийство.

- Так и думал, - надменно заявил Стас и изогнул губы в презрительной полуулыбке. - Ты не способна сама взяться за такое ответственное дело. Только и делаешь, что наблюдаешь да прикрываешься своей раздутой важностью, будто и вправду делаешь что-то стоящее. Открою тебе глаза - так ты ничего и никогда не добьёшься. Хотя, может быть, ты и дальше хочешь жить, как безвольная безделушка?

- Тебя это не касается, - отчеканила я, гордо держа маску сдержанного безразличия.

Каждая его фраза отзывалась во мне тупой болью. Он хорошо знал, что сказать, чтобы ранить. Мне уже не хотелось накинуться на него, будь то от радости или от ненависти, мне просто хотелось, чтобы он исчез. Желательно - навсегда. Теперь я готова была отправить этот раритетный идеал в прошлое, где бы он навечно оставался только красивым безмолвным образом. Сделать, правда, это было совсем непросто.

- Ты права - твоя судьба мне безразлична, - простодушно отозвался бизнесмен, и я не могла не поверить его словам. - Но мне будет жаль, если этот ресторан навсегда закроют из-за такой бездарной хозяйки, как ты.

В напускной беззаботности я проглотила и это оскорбление, усиленно не показывая истинных чувств.

"Он не за что не узнает, насколько больны для меня его замечания. Ни за что!" - упрямо повторяла про себя, старательно скрывая напряжение.

- Думаю, вы сумеете это пережить, - отозвалась со всей возможной вежливостью на что была способна и даже сумела выдавить из себя слабую, почти доброжелательную улыбку.

- Несомненно, - хмыкнул Стас, вновь становясь предельно серьёзным, сдержанным и властным. - Когда- то это заведение было достойно моего внимания, теперь же мне здесь делать нечего. Всего доброго, - сказал он бесцветным голосом и, не дожидаясь ответа, прошёл мимо.

Я судорожно вздохнула, из последних сил удерживая слёзы обиды, неясного разочарования и недовольства самой собой.

"Этот день просто ужасен, - подвела я итог, не смея сдвинуться с места пока возбуждённые чувства яростно клокотали внутри. - Отмечу чёрным крестиком", - нервно хохотнула и, глубоко втянув в лёгкие воздух, прикрыла глаза.

- Да пошло всё, - небрежно махнула я рукой, через пару минут дыхательной гимнастики.

Натянув самую беспечную улыбку, отправилась в кабинет за сумочкой.

- Кажется, у меня был сегодня выходной?!

ГЛАВА 5. Время перемен

Сказать, что разговор со Станиславом Викторовичем повлиял на меня, значит не сказать ничего. Чуть ли не целую неделю поникшее настроение не покидало меня ни на минуту. Любые прежние увлечения не приносили удовлетворения, разговоры с кем-либо только раздражали, в ресторане не появлялась, а вскоре и вовсе решила закрыть его. Мне в голову пришла одна весьма стоящая идея. Поговорив с отцом и выслушав его единственное условие с небывалой решимостью я, наконец, направилась на работу.

- С добрым утром, Людмила! - поприветствовала я кропотливо разбирающую какие-то документы секретаршу, проходя к себе мимо её поста. - Будь добра, пригласи всех в зал совещания. У меня для вас есть объявление.

- Хорошо, - покорно отозвалась блондинка, слегка удивляясь странной просьбой. - Рабочий день только начался, думаю, проблем это не вызовет.

- Ну и замечательно, - бодро откликнулась в ответ, отворяя дверь в кабинет. - Через пять минут жду всех на месте.

Прикрыв дверь, вальяжно прошествовала до стола, небрежно села в кресло, пару раз крутанулась на нём вокруг оси и, остановившись, расплылась в довольной, ехидной улыбке.

- Время перемен настало, - произнесла негромко, секунду понаслаждалась отзвуком фразы и, легко поднявшись, направилась в совещательный зал.

Народу там собралось чуть меньше, чем в первый день нашего знакомства, но это меня нисколько не трогало. После заявления их количество и вовсе обещало сократиться в несколько раз. Я улыбнулась, встав позади кресла босса и слегка на него облокотившись.

- Не буду желать вам доброго утра - для вас оно может стать совсем обратным, - начала я свою речь, с некоторым удовольствием оглядывая враз помрачневшие лица сотрудником. - Поэтому перейдём сразу к делу - через две недели я закрываю ресторан, - заявила оживлённым голоском и практически тут же нарвалась на массу возмущенных откликов.

- Что?!

- Как так?

- Так и знала, - слышались ото всех негодования, а я с минуту продолжала лишь молча наблюдать и улыбаться.

- Почему?

- Разве можно так сразу?

- А как же мы?

- Не волнуйтесь, - успокаивающе произнесла я, привлекая всеобщее внимание. - Ресторан закрывается лишь на время ремонта. Так что не о чём особенно переживать.

Со мной были не согласны многие, и на какое-то время поднялся настоящий гул возмущения. Одна нервная барменша даже провокационно вскочила со своего насеста и громко и пронзительно вскричала:

- Всё, я увольняюсь! Достали меня уже ваши проделки, хоть бы раз сами делом занялись, а не только требовали это от других! Чтоб вы вообще разорились! - вскрикнула она напоследок и под взгляды коллег прорвалась к выходу.

- Всего доброго! - любезно попрощалась я с её спиной, вполне ожидая и такого поворота. - Если кто-то ещё хочет уйти - держать не буду, вы в праве сами выбирать начальство. Есть желающие? - Вопросительно обвела притихший персонал взглядом. - Тогда перейдём ко второму этапу отбора, - заявила, лучезарно при этом улыбнувшись напряженным работникам. - Все вы, должно быть, знаете, что время ремонта не оплачивается, пусть и места остаются за вами? - Не сразу, но мне согласно кивнули. - За эти дни вы можете спокойно найти другую работу, если хотите, а можете продолжить ждать неизвестно сколько. - На какое-то время я замолчала, давая ещё один шанс бросить ненавистную им хозяйку.

Однако, к моему удивлению, все выжидающе молчали и не предпринимали никаких попыток, словно вот-вот я должна была сказать что-то подбадривающее и достаточно весомое для оправдания резких слов. К их облегчению у меня и правда кое-что было в запасе.

- Ну, если бежать от меня сразу вы не намерены, - начала я третий этап отбора, задумчиво оглядывая присутствующих. - То могу помочь вам определиться с окончательным решением, - предложила я свои услуги вновь напрягшимся слушателям. - Пока будет проходить ремонт я намереваюсь устроить внеплановые курсы по повышению квалификации всех работников. - Все тут же навострили ушки. - Вы должны будете на три недели оставить все свои дела и заботы в этом городе. Все, кто не сможет по каким-либо причинам поехать могут сразу писать заявления на увольнение, потому как такие выезды планируются осуществляться как минимум раз в год. Мне не нужны немобильные люди, - заявила полным решимости голосом. - Те же, кто решит остаться, получат бесплатную поездку в другой город, мастер-классы от лучших поваров, барменов и официантов по стране. Для сотрудников других рабочих направлений будут организованы специальные бизнес-классы. Также у каждого появиться возможность осмотреть достопримечательности города. За свой счёт, разумеется, - добавила я, убирая с лиц некоторых совсем уж счастливую лыбу. - Всем всё ясно?

- А если у меня дома малолетний ребёнок? - смело подала голос женщина, у которой, по моим данным, действительно имелся тринадцатилетний мальчик и муж.

- Тогда найдите кого-нибудь, кто сможет присмотреть за ним во время вашего отсутствия.

- А если он совсем маленький? - тут же встрепенулась она. - Меня что теперь, из-за этого с работы увольнять?

- Как я уже сказала - мне нужны мобильные люди, а если вы не можете найти достаточно времени для своей работы - вы знаете где бумага. Я собираюсь сделать наш ресторан одним из лучших в своём роде, и для этого мне нужны только подходящие для этой цели работники. Если кто-то пришёл сюда лишь ради денег, не имея должного интереса к профессии - попрошу освободить это помещение. Без достаточного желания и упорства вы не сможете оправдать моих ожиданий и рано или поздно всё равно окажитесь за дверью. Так что не стоит тратить время на заранее проигрышное дело - найдите то, что сможет вас устроить, - доброжелательно посоветовала я в манере отца. - Ну а если вы всё же хотите стать настоящими профессионалами в своём деле, то будьте готовы к переменам. В моих интересах помочь вам подняться выше самих пределов совершенства. Я сделаю всё для достижения поставленной задачи и, можете быть уверены, непременно добьюсь в этом успеха. С вами или без, - внесла я короткое заключение, крутанула к себе кресло, уверенно в него села и, облокотившись о длинный переговорный стол, с улыбкой добавила: - Можете быть свободны.

Озадаченный народ содрогнулся и в некоторой прострации выбрел из кабинета. На моих губах расцвела улыбка прирождённого игрока, только что принявшего участие в невероятно занимательном предложении.

- Я принимаю ваш вызов, Станислав Викторович, - объявила о своей решительности мысленному образу жестокого идеала. - Я непременно докажу, что стою куда больше, чем вы только можете себе вообразить. Я заставлю вас забрать слова обратно.

Воодушевлённая собственной решительностью я уверенно поднялась из кресла и отправилась воплощать в жизнь великие замыслы. В первую очередь нужно было заняться перепланировкой интерьера ресторана, пообщаться с дизайнерами и подобрать лучшую команду по ремонту. Ещё множество дел предстояло утрясти с запланированной поездкой в Новосибирск. Отец, конечно, поднял связи, да и довольно быстро мог бы и сам устроить все необходимые встречи и обо всём договориться, однако, по его условию, при всех его поездках и посещениях я непременно должна была участвовать сама.

- Прежде чем начинать глобальные перемены, к ним следует тщательно подготовиться. Необходимо устранить все неясности. Убедиться, что продвижению задуманного ничего не сможет препятствовать. Изучить все возможные пути и обходы при непредвиденных обстоятельствах и, главное, суметь правильно воспользоваться ими! А в этом, дорогая моя дочь, тебе могут помочь те, кто подобные лазейки знает на "отлично". Поэтому просто необходимо поддерживать связи с людьми более опытными в твоём деле. Ну или же с теми, кто способен обеспечить удачное продвижение в любом заинтересовавшем тебя деле, - поучительно говорил мне Александр Владиславович, многозначительно качая указательным пальцем. - Я познакомлю тебя с такими людьми, а ты постарайся завоевать их внимание. Заставишь их быть заинтересованными в твоём успехе - и твои дела пойдут в гору.

И я старалась, действительно старалась, потому что в полной мере осознавала важность этих людей в достижении моих целей. Большинство, впрочем, довольно охотно отзывались на завуалированное приглашение поучаствовать в моей профессиональной карьере. Меньшинство привлекал папа. Благодаря чему короткое путешествие с владельцем крупнейшей сети ресторанов "Империя вкуса" показалась мне довольно плодотворным и увлекательным.

Вернулась из поездки я как раз к окончанию последней рабочей недели моего ресторанчика. Заявлений об увольнении, к моему искреннему удивлению, оказалось сущие крохи. Я недоумевала, секретарша разводила руками, а финансист ухмылялся.

- Вам не хватает расчётливости, Виктория Александровна, - заявил он мне после, и вскоре к скромной стопочке прибавилось ещё несколько листков.

На руках оставшегося персонала оказался подписанный договор о полном покрытии всех расходов с поездки в случае непредвиденного увольнения в последующие полгода. Таким исходом были все вполне довольны, и без зазрения совести я поручила Людмиле забронировать всему персоналу билеты на самолёт и номера в отелях.

- Вы не берёте на себя? - изумилась секретарша, не увидев в переданном ей списке моего имени.

- Ах, да, - откликнулась я со своего рабочего места и завращала в пальцах ручку. - Забыла сказать, я полечу другим рейсом. Первые два дня там всё равно будут только общие ознакомительные собрания и небольшие выезды. Вы легко справитесь без меня. К тому же, вас будет сопровождать специально нанятые люди. Чуть позже дам тебе о них более подробную информацию. Они люди проверенные, не переживай. - Я сдержанно улыбнулась.

Но Людмила Георгиевна неладное заподозрила сразу.

- Что вы задумали, Виктория Викторовна? - Глаза секретарши вопросительно сузились, а я и не знала, что ответить этой проницательной женщине.

Последнее время я не мало времени обдумывала способы объединения коллектива не только между собой, но с их начальством, которое они считали лишь бездарной богатой выскочкой, по прихоти выкупившей ресторан. Только вот самое разумные решения для скорейшего результата непременно вычеркивали меня из их компании в первые этапы сплочения. Был, конечно, вариант сгруппировать их против меня же самой, но такая жертва казалась неоправданной и не эффективной. В итоге я пришла к тому, что наиглавнейшей и коренной задачей будет примирение подчиненных между собой.

"Управлять дружным коллективом проще по многим причинам, - думала я. - А их доверие и уважение обязательно придёт после, уж я об том позабочусь".

- Ничего не задумала, - отозвалась я после секундного колебания и вновь беззаботно улыбнулась. - Просто перед отъездом хочу хоть немного понаблюдать за ремонтом. Проконтролировать, так сказать. Вот и всё.

На меня подозрительно косились чуть ли не полминуты, но докапываться до истины не стали.

- Как скажите, - после затянувшейся паузы произнесла Людмила обычным бесцветным голосом и молча удалились по доверенным ей делам.

ГЛАВА 6. Вечеринка

На следующий день все были распущены на выходные перед запланированной поездкой. Ещё через два дня все работники уже закрытого ресторана вылетели в Новосибирск. А я действительно осталась наблюдать за ремонтом, отслеживать, указывать и корректировать неточности нанятых работников. Мне хотелось, чтобы всё было в точности так, как я запланировала. Всё должно было выйти по высшему разряду предельно близкого к совершенству. За этим уже после моего отъезда взялась наблюдать Катя. Она была весьма изумлена моими планами и с довольно неясным мне рвением пообещала за всем проследить. Отчего-то она выглядела удивительно счастливой, и я не смогла выговорить ей слова подозрения и передать поручения кому-либо ещё. К тому же, я ей доверяла. Я знала, что сестра искренне, пусть и не всегда открыто, волнуется и хочет помочь мне. Этого было вполне достаточно, чтобы во время отлучки быть поглощенной лишь воплощением задуманного.

И к моему великому облегчению и удовлетворению все мои замыслы по повышению квалификации и сближению между собой персонала проходили довольно гладко. Дни занятий проходили незаметно, но насыщенно. В глазах подчинённых горел интерес, а с лиц не сходило довольное выражение.

Я была счастлива. В особенно после того, как один хороший знакомый папы пригласил меня, а после недолгих переговоров и моих сотрудников, к себе на день рождение.

Это был наш последний день перед отъездом и почти все согласились устроить себе заключительную пати-вечеринку. Мы дружно уместились в специально нанятый именинником автобус и примчались на его загородную виллу. Народу там было масса, и большинство из них мне были знакомы если не лично, то по телевизору или из разговоров отца.

- Очередное сборище знаменитостей, - подумала я, с улыбкой здороваясь со всеми представляемыми друзьями знакомого.

К подобным развлечениям я относилась довольно положительно, ведь всякий раз на них можно было узнать, а в особенности увидеть множество примечательных событий. Правда, наблюдать за ними мне больше нравилось со стороны. Поэтому, быстро пристроив сотрудников неподалёку от намеченного места слежки и поприветствовав по пути более-менее близких знакомых, удобно устроилась в тени раскидистого дерева со стаканчиком коктейля. Благо на дворе стояла ночь, а расставленные повсюду прожекторы этот участок освещали совсем слабо. Мне был виден едва ли не весь двор, насколько это позволяло зрение, однако моё присутствие оставалось незамеченным. Почти. Моё уединение совсем скоро неожиданно нарушил мягкий, но от того не менее настораживающий мужской голос.

- Всё также наблюдаете, Виктория Александровна? - спросили с правой стороны моего деревца-убежища, и я испуганно вздрогнула.

- Станислав Викторочив?! - вскричала я в мыслях, не зная, как и реагировать.

Я всё ещё отчётливо помнила наш последний разговор и до сих пор питала к нему глубокую обиду. Я не могла ненавидеть его за те жестокие, унизительные слова, как бы не желала того оскорблённая гордость. Будь на его месте любой другой я ни за что бы не допустила в свою сторону такой безжалостной критики и уж тем более не захотела бы иметь после с таким человеком ничего общего. Меня сложно было назвать мстительной, однако память не позволяла забыть недопустимого обращения. Мне всегда довольно легко удавалось заводить знакомства, если хотелось, но куда лучше у меня получалось разрушать их. Однако, разрубить связь с идеалом было мне не по силам. Я не могла отказаться от него, не могла не простить вопреки всем устоям. Он манил меня, очаровывал властностью и непробиваемой аурой серьёзности. Он привлекал меня всем, и даже его жестокий нрав находил отклик в душе, заставляя восхищаться внутренней силой и убеждениями. И я не могла его ненавидеть. К тому же, после долгих размышлений его довольно грубые нравоучения нехотя были признаны разумными и обоснованными.

Только угомонить задетое самолюбие всё равно не получалось и теперь, когда причина душевных метаний и желания была всего в паре шагов, я не знала, стоит мне радоваться или же заходиться в праведном возмущении.

- Что вы здесь делаете? - только и сумела я выдать, осторожно разглядывая, наверное, самого очаровательного и красивого мужчину которого только доводилось видеть.

Губы Стаса изогнулась в слабой ухмылке.

- А как ты думаешь? - спросил он в своей странной манере панибратства и я, недовольно прищурив глаза, молча сражалась с противоречивыми чувствами.

Зачем он подошел ко мне? Снова заняться наставничеством? Подразнить меня?

Я отвернулась, решая, что игнорирование в данном случае будет самым уместным и верным выбором.

"Пусть знает, что я сержусь на него", - определилась со своей позицией я, допивая остатки коктейля и невидящим взглядом скользя по многочисленным шумным гостям и веселящимся неподалёку сотрудникам.

Станислав мою выходку оставил без словесного замечания и некоторое время молча изучал то ли мои ноги в шортах, то ли свой неполный стакан какой-то выпивки. Подобная неточность его взгляда и неожиданная близость волновали, однако я изо всех сил продолжала стойко придерживаться принятого решения.

- Смотрю, до тебя уже начали доходить мои слова, - вдруг подал голос Станислав Викторович, небрежно и удивительно непринуждённо опираясь на ствол дерева.

От его неожиданных слов, нагло и беспардонно обвиняющих меня в глупости, внутри вновь всё вспыхнуло от возмущения.

- Да кем вы себя возомнили?! - разгневанно заголосила я, перекрикивая, казалось, даже звенящий бой музыки и громкие вскрики гуляющих. - Кто вообще дал вам право оскорблять меня, а после надменно заявлять будто поделились бесценным советом?! Думаете я такая безмозглая идиотка, что готова поверить в ваши благие намерения? Самоутверждаетесь за счёт измывательств над другими? - кричала я, а он спокойно слушал, чуть приподняв в ленивом удивлении левую бровь.

- Смысл ты, кажется, поняла, но вот содержание..., - протянул Стас так, словно действительно сомневался в моих умственных способностях.

Я мгновенно вознегодовала и разозлилась ещё больше.

- Да вы хоть представляете, как унизительно тогда звучали ваши "вдохновляющие наставления"? Быть может, вы не в курсе, но так не помогают! Это...

- А разве не помогло? - нагло перебил Станислав Викторович сердечную отповедь, изобразив на лице искреннее удивление.

Я едва не подавилась от наглого заявления и от назойливо бьющейся на периферии сознания факта, что его нравоучения всё же достигли определённого успеха. И от понимания этого недовольство моё только росло.

- Да кто так делает?! - Мой голос упал до тихого рыка. - Думаете, это нормально вот так вот изгаляться над человеком? Думаете, такое отношение допустимо? - наступала я, чувствуя, как всё во мне закипает от дикой злости.

Но он, кажется, именно так и считал. Более того, на его лице, пусть и слабо, проявилось подобие довольной улыбки.

- Да вы... вы просто бесчувственная скотина! Безжалостный тиран! Вы... вы! ...

Он устало улыбался, словно мои слова значили для него не больше, чем пустое и совершенно бессмысленное сотрясание воздуха. И вот тогда я действительно не выдержала. Не отдавая себе отчёта, я резко вздёрнула свободную от стакана левую руку и так резко замахнулась для удара, что мой корпус неожиданно занесло в сторону. Ладонь, так и не достав до щеки выбешивающего своим спокойствием мужчины, заискивающе скользнула по пустоте и мгновенно устремилась за падающей хозяйкой. Давно опустевший стакан в правой беззвучно отлетел в траву и под всей тяжестью тела моя рука, защищая, заскользила по корке дерева.

Я глухо ахнула, а упав на колени, быстро поднесла к лицу разодранную ладонь, раскрывая рот в беззвучном крике. Боль от десятков занос и разорванной кожи в мгновение ока разлетелась, казалось, по всем нервным окончаниям, заставляя клетки тела судорожно сжаться. На глаза невольно навернулись слёзы, и я по-детски задула на ноющую конечность.

- Перестань! - влез в мой мир страданий требовательный голос Стаса, и я тут же гневно вскинула голову.

- Что хочу, то и делаю! - со всей гордостью возразила ему и демонстративно начала дуть на больную ладонь в усиленном режиме, принося ей, однако, новую боль.

- Дура! - мгновенно отреагировал мужчина и, резко схватив меня за запястье, в приказном тоне воскликнул: - Вставай немедленно и прекрати уже заносить в рану ещё больше микробов!

- Не твоё дело! - огрызнулась я и тут же скривилась от болезненных покалываний в зажатой руке. - Больно! Отпусти!

- Не надейся, - отчеканил Станислав убийственно спокойным голосом, затем быстро нагнулся и с удивительной ловкостью поднял свою ошеломлённую жертву. - Пусть не я тебя толкнул, но упала ты, в некоторой степени, из-за меня. Так что не дёргайся и пойдём. - Он уверенно потянул меня куда-то в сторону.

- Ещё чего! - отмерла я и мгновенно вцепилась в его пальцы на моей кровоточащей руке. - Никуда я с тобой не пойду! Отпусти немедленно! - прорычала я и тихо захныкала, когда он ещё крепче сжал запястье и с силой дёрнул его на себя.

Тело по инерции подалось вперёд. Он пошел.

- Больно же, идиот! - зашипела я, против воли засеменив ногами в неизвестном направлении.

- Тогда не сопротивляйся, - просто отозвался Стас, даже не повернув головы в мою сторону.

Шумно втянув в лёгкие воздух, я постаралась успокоиться. Ладонь жутко саднило, и я слишком ярко ощущала, как тёплая кровь струйкой стекает по ослабевшим пальцам и капает в зелень газона. От возникающих перед глазами устрашающих картинок изливающейся кровью раны тело мелко затрясло, а в горле встал противный ком. Разбушевавшееся воображение против воли подло рисовало всё более и более ужасающий вид ладони. И как человеку, совершенно не переносящему кровавых зрелищ, мне становилось только хуже. Перед глазами всё плыло, отчётливо выводя лишь мелькающие искрящиеся звездочки. В ушах шумело, и создавалось ощущение будто меня окружает плотный и непроглядный туман, через который выйти помогает лишь уверенно сжимающая запястье рука.

- Скоро придём, - зачем-то сообщил мне Стас, ослабляя хватку до лёгкого прикосновения.

Ответить, однако, я ему не могла и лишь коротко кивнула, нисколько не переживая от того, что он, в принципе, увидеть этого жеста никак не мог. Мне было всё равно. Меня волновало лишь моё предобморочное состояние, чувство слабой тошноты и рука, тянущая за собой.

- Всё. Постой, - негромко оповестили меня, и я послушно остановилась, желая прогнать из глаз светящиеся точки и успокоить рвотные порывы.

Рядом что-то пронзительно пикнуло и, вздрогнув, я тут же испуганно заозиралась.

- Парковка? - выдвинула мысль, замечая перед собой и чуть дальше расплывчатые образы машин.

- Именно, - подтвердил знакомый голос, и передо мной словно из ниоткуда появилось лицо Стаса. - М-да, - цокнул он отчего-то языком и, осторожно подтолкнув меня за плечи, предложил сесть на сидение его спортивного автомобиля.

Отказываться от подобного предложения в таком состоянии не стала бы при всём желании и, сев на край, тут же расслабленно откинулась на сидение. Некоторое время покалеченная рука безвольно лежала на моей коленке, пачкая ту в крови, но потом я почувствовала лёгкое касание тёплых пальцев.

- Будет немного больно, но рану нужно промыть и избавиться от заноз, - заботливо предупредил Станислав, и мне стало ещё хуже. - Ты пока понюхай.

В левой руке оказалась мокрая ватка, и я догадливо поднесла её к носу. Запах нашатырного спирта рассеивал пелену перед глазами, однако стоило мне опустить взгляд на окровавленную ладонь, как от дурацкой реакции на кровь лёгкая муть вновь застилала глаза. Так, держа у лица спасительный валик и глубоко вдыхая, я молча наблюдала за ловкими движениями определённо опытного и знающего своё дело врача. Все его действия казались совершенными и точными до такой степени, что невольно в голове появились ассоциации с роботами и Богом, которые, по сути своей, не способны ошибаться. Подобное сравнение вызывало улыбку, и наблюдать за профессионализмом Станислава начало нравилось всё больше и больше. Я искренне восхищалась его аккуратностью и безупречностью и, несмотря на болезненные ощущения, вновь беззастенчиво начала любоваться лучшим раритетом и первым идеалом из всех, которые мне когда-либо доводилось видеть и находить.

Его спадающие чуть ниже ушей чёрные волосы едва заметно отражали тусклый свет от горящего неподалёку фонаря, прикрывая лицо и придавая образу оттенок загадочности. Прямой лоб, ровно очерченные тонкие брови и очки в изящной тёмной оправе, за стёклами которых скрывались удивительные глаза, невероятно сильно притягивающие царящим в них спокойствием и уверенностью, завораживали. Я не могла отвести взгляд от воплощённого в жизнь совершенства и едва ли была способна думать о чём-либо кроме него. Мне хотелось коснуться его тела, дотронуться до его щеки, почувствовать среди пальцев мягкость его волос, поймать на себе его взгляд и узнать насколько чувственны могут быть его губы. Но неожиданно резкая боль в руке в мгновение выдернула из мира фантазий, вынуждая порывисто втянуть в лёгкие больше пропитанного спиртом воздуха. Из глаз, вторя издревле заложенным рефлексам, покатились слёзы.

- Я почти закончил. Потерпи ещё немного, - попросил Стас, обматывая ладонь бинтом.

И мне ничего не оставалось, кроме как с видом мученика терпеть режущую боль от контакта ран и лёгкой, но крепко сжимающей тканью.

- Ну вот и всё, - ободряюще оповестил меня мужчина и, осторожно приглаживая бантик, с улыбкой взглянул мне в глаза.

А у меня мгновенно перехватило дыхание и пересохло горло.

Он улыбается?! Улыбается мне?!

- Не могла бы ты не смотреть на меня так? - попросил меня мой идеал. - Это сбивает с толку...

- О, простите! - возбужденно воскликнула я и поторопилась выполнить его просьбу, склонив в покорном жесте голову и честно намереваясь смутиться, но... лишь секунда внутреннего сопротивления и. - Но нет. Не могу не смотреть на вас, - призналась я, ощущая, как от прорывающейся наружу откровенности алеют щеки. - Ваша улыбка такая очаровательная! - с придыханием известила я и от его прямого взгляда всё же скромно опустила взгляд. - Она безумно идёт вам! Так идеально сочетается...

- Правда? - переспросил Стас, пребывая одновременно, казалось, и в замешательстве, и в удивлении.

Я вновь подняла голову и практически тут же потерялась в его блестящих, тёмных глазах.

- Да, - прошептала почти беззвучно, успев напрочь позабыть на какой именно вопрос я только что ответила.

- Помниться, когда-то тебе нравились мои глаза...

- О чём это вы?! - встрепенулась я. - Да они всегда будут у меня на первом месте! - пламенно заверила я, бездумно ведясь на его провокацию. -Улыбка на втором!

- А на третьем?

- А на третьем - губы, - уверенно заявила я, гордясь тем, как быстро мне удалось расставить всё по своим местам.

Но на моё утверждение Станислав вдруг как-то криво улыбнулся, и до моего сознания запоздало добрался смыл произнесённых слов.

"О-о, Го-осподи! Ну что за идиотка?!"

- Губы, значит, - задумчиво протянул Стас, и его тёмные глаза сузились.

Я судорожно сглотнула, на мгновение опусила от смущения глаза и невольно отстранилась в глубь салона.

- Знаете, мне это..., - залепетала я, заёрзав на сидении под его изучающим проницательным взглядом. - Пора...

Не заметив каких-либо явных действия по предотвращению моей задумки, я осторожно вытянула из ладони бизнесмена свою и медленно, отчего-то боясь, что он действительно может накинуться, поднялась по краю дверного проёма. Стас лишь проводил меня взглядом, продолжая неподвижно сидеть на корточках и смотреть как боязливо я отступаю в сторону.

- Пойдёшь развлекаться дальше? - вдруг спросил брюнет, и его рука, останавливая, легла на бедро.

- Может, - нерешительно отозвалась в ответ и успела лишь вздрогнуть, когда с удивительной резвостью мой идеал выпрямился во весь рост и замер около меня так близко, что моё сердце тут же бешено затрепетало в груди.

Неожиданная энергичность Станислава Викторовича и интимность ситуации заставила непроизвольно сильнее вжаться в прохладную металлическую преграду и задержать дыхание. Я не знала куда себя деть, куда выкинуть из головы непристойные желания и напряженно застыла, пока, однако, его обжигающее дыхание не коснулось моей щеки. Всё внутри вдруг сжалось и так ощутимо и остро всколыхнуло все чувства, что я даже не подумала сдержать приглушенный стон, что сорвался с губ. Однако после быстро опустила вниз голову, стремительно втягивая через рот жизненно необходимый кислород и пытаясь хоть как-то заглушить стук сердца, громко отбивающего дробь во всём теле.

- Тебе там будет лучше? - неожиданно вопросил Стас, словно не замечая моего состояния, которое бы легко могло послужить полноценным ответом. - Лучше, чем со мной? - Отрешённость его голоса невольно вызвала дрожь по телу, а суть вопроса ставила в тупик.

"Лучше, чем с тобой?! Нет ничего лучше, чем ты и нет места лучше, чем рядом с тобой", - хотелось мне ему признаться, и я уже подняла голову для этого, но слова застряли в горле, как только наши глаза встретились.

В них не было и капли от того, что я видела в них прежде. Холодность, безразличие, усталость, въевшаяся, казалось, в самое сердце - в его тёмных глазах не было ничего из этого. Они словно оттаяли и за прежней маской показалось то, что заставило всё внутри меня сжаться от неясной боли, сочувствия и жалости к тому, что ему пришлось когда-то пережить. Я не знала, что именно случилось в его жизни, но та тоска, та отчаянно немая просьба о помощи, что читалась в его глазах, не могла оставить безразличной. Его страдания будто стали неразделимой частью меня, которую мне безумно захотелось вырезать навсегда.

- Чего молчишь? - как гром раздался его голос, а затем его руки требовательно, но не сильно встряхнули за плечи.

Но я не могла ему ответить. Не могла оторвать взор от его раскрытой и опустошенной души. И так невыносимо больно было смотреть в посеянную в нём когда-то пустоту, что непроизвольно по моим щекам побежали слезы. Стас замер, а я, громко всхлипнув и разревевшись от невыносимо давящих чувств, порывисто прижалась к его груди и обняла так крепко, как только могла. Мне безмерно сильно хотелось помочь ему хоть чем-то, хоть как-то заглушить безмолвным крик его души, который он никому не давал услышать. Но я слышала, видела и ясно ощущала всю глубину её беспомощности. Однако я не знала, что можно для неё сделать и это разрывало сердце.

- Что с тобой? - озадаченно спросил мужчина, отстраняя.

Не без труда я сумела поднять на него заплаканные глаза. Ещё сложнее мне давались слова.

- Прости... Прости меня, - только и смогла прошептать я, глотая слёзы и боясь утонуть в плескавшихся внутри чувствах. - Прости...

- Что? О чём ты говоришь? - В его голосе отчётливо различалось удивление и беспокойство. - Что с тобой?

Едва ли я могла ответить на его вопрос, но мне хотелось донести до него свои переживания.

- Я...я не знаю, как помочь тебе... Ты выглядишь таким несчастным... таким одиноким... и я не знаю, не знаю, чем тебе помочь!

Я не сумела сдержать новую волну рыданий и опустила голову, стирая с лица непрошенную влагу. Станислав Викторович не спешил обвинять меня в глупых догадках, в безрассудном поведении и какое-то время просто молчал, а когда я уже было подумала, что он вот-вот вновь станет безразличной ледышкой и посмеётся надо мной, он вдруг неожиданно притянул меня ближе и обнял, словно в его руках была не я, а самое настоящее бесценное сокровище.

- Всё-то ты знаешь, - негромко произнёс мой бесценный идеал, коротко хохотнул в макушку и тихо вздохнув.

Я заплакала ещё сильнее. Мне было так грустно и так жаль, что, казалось, будто ничего печальнее на свете не может и существовать.

- Перестань, - послышался мягкий, успокаивающий голос Станислава у краешка уха. - Перестань плакать.

Но это было так сложно, что едва ли я могла сейчас исполнить его просьбу. Тогда Стас насильно разорвал наши объятия, требовательно, но аккуратно поднял мой подбородок вверх, осторожно стёр с него капельки слёз и нежно поцеловал.

- Не плачь, прошу тебя, - произнёс он в губы, вновь касаясь их и дразня. - Тебе не идут слёзы, - шепнул он и ласково стёр с щеки тонкие ручейки. - А ты ведь хочешь выглядеть для меня красивой, правда?

Я фыркнула, а он усмехнулся и поцеловал. И я ответила, надеясь, что этот поцелуй наполняет и исцеляет не только наши сердца, но и наши души. Мне хотелось думать так, и я искренне в это верила.

ГЛАВА 7. Выбор сердца

Дни мои проходили счастливее, чем когда-либо. Даже несмотря на то, что после вечеринки со Станиславом мы так ни разу и не увиделись. У него были неотложные и срочные дела в Новосибирске, а мне необходимо было уехать. Ремонт шел в полном разгаре и моего присутствия там как раз очень не хватало. В общем-то, всё шло идеальнее некуда, пока однажды отец не передал мне приглашение на свадьбу сына одного его знакомого. На свадьбу Станислава с какой-то женщиной.

Эта новость была ударом в самое сердце. Возведённые замки из мечтаний рухнули в мгновение, не оставляя после себя даже горстки пыли. И так неожиданно и больно оказалось это узнать, что долгое время я не могла справиться с поглотившими меня чувствами. Я ощущала себя подавленной, брошенной и безжалостно растоптанной.

Не мог ведь он не знать в тот вечер, когда целовал меня, что где-то там его ждёт невеста?! Быть такого не может! ... Но если так, если допустить такую возможность, то получается - он просто использовал меня?! Мой идеал?! Меня?!

Две недели безмятежного забвения, две недели счастья и томительного ожидания идеала, и резкий рывок в жестокую реальность.

Мне ещё ни разу не давали так ясно понять, что наша близость была не больше, чем случайное стечение обстоятельств. Но я не хотела, не могла поверить, что тогда его глаза мне лгали. Их пустота, заполненная лишь мольбой от беспросветной тоски, не могла показаться мне. Я не могла так ошибиться. Не могла придумать такое.

От размышлений, противоречий и слепой веры в мужчину моей мечты голова шла кругом. Вся радость жизни перестала таковой казаться. Моментами на меня наваливалась несвойственная апатия, а временами в душе бушевал настоящий ураган, и всё вокруг становилось безобразно искаженным и неправильным. Но я ничего не могла с собой поделать. Мысль, что мой идеал, самый лучший из всех, что я когда-либо находила, может сочетать в себе такие гнусные черты и помыслы, вызывала отвращение и боль. И смириться с этим было невозможно. Часть меня всё ещё восхищалась им, возводила его на пьедестал божества, снимала все обвинения разума, и я не могла подавить в себе эти чувства. Мне хотелось видеть его, любоваться им, чувствовать силу его непоколебимой решительности, невозмутимого спокойствия, до элементарного просто хотелось смотреть в его глаза и быть рядом. И мне было не важно, что шепчет о нём разум. Он был необходим мне. Как стимул, что позволяет двигаться вперёд, как маяк, что не даёт сбиться с пути и как Бог, вера в которого должна быть нерушимой.

Я не могла от него отказаться и через несколько дней мучительных раздумий приняла решение безоговорочно оправдать его поступки и выбор.

"В конце концов, это его жизнь, - твёрдо сказала я себе. - Он сам вправе выбирать себе окружение. Да, он поступил со мной некрасиво, очень некрасиво, но если он сделал это, значит, на то наверняка были веские причины".

Я рискнула поверить в это. Поверить в него. А после с новой силой окунулась в работу.

Её, к слову, оказалось предостаточно, и чуть ли не весь месяц до окончания ремонта у меня прошел незаметно и в суете. Зато результат превзошел все первоначальные ожидания. От прежнего ресторанчика остались разве что только воспоминания и фотографии, всё остальное успешно преобразилось и стало поистине впечатляющим. Такого сочетания, такого стиля и такого интерьера с определённой точностью не было ни у кого. За этим с особой кропотливостью следила я, дизайнеры и моя младшая сестра Катя. И это того стоило. Ещё до открытия о моём ресторане "на высоте желаний" знали уже многие. Не без помощи папы, конечно. Он был так рад моему энтузиазму и прогрессу, что едва ли не впервые я видела его таким довольным. Возражать или тем более запрещать ему говорить обо мне значило не меньше, чем если бы я отобрала у него предмет гордости всей его жизни. Это было бы жестоко и, в общем-то, весьма невыгодно.

Да, именно так об этом отозвался Константин Алексеевич перед самым открытием, увидев на площадке ресторана солидную часть довольно известных в своих отраслях людей. Возражать не имело смысла. Моя обычно бесстрастная секретарша и то удивлённо присвистнула, вводя меня в некоторый ступор изумления и, наверняка, мысленно подписывая в графе с моим именем ещё какое-нибудь замечание. Ничего против я не имела, мне скорее даже нравилась это её особенность всё подмечать.

"Это может пригодиться нам в будущем", - с улыбкой думала я, разрезая красную ленточку и впуская внутрь ресторана первых посетителей.

День выдался очень суматошным и мест едва хватало для всех желающих отобедать в разрекомендованном местечке. Сидеть в своём пусть и обновлённом кабинете было скучно и совсем не продуктивно и я, как истинная хозяйка, самолично, в окружении скромной свиты из секретарши и финансиста, встречала и приветствовала гостей. Проявленный мной жест любезности, к тому же, служил прекрасным поводом для установления новых связей с весьма влиятельными людьми и отличным способом привлечения в ресторан обеспеченных посетителей.

Я была рада приветствовать каждого, встречать всякого, но только не его. Его одного я не была готова видеть, когда тот появился на пороге.

- Добро пожаловать, - бесцветно выговорила я подошедшей после гардероба паре.

Неизвестная мне девушка, гордо задрав подбородок и ещё крепче стиснув локоть своего жениха, величественно надула губки и деловито поправила высокую, стильную причёску, будто показывая мне кому принадлежит стоящий с ней мужчина. Усмехнуться мне не позволило лишь хорошее воспитание и спокойное, безэмоциональное выражение лица Стаса. Оно отрезвляло и напрягало. Я не представляла какие мысли кружат в его голове, что он испытывает, держа под руку свою невесту и смотря на меня. И это тревожило, волновало несмотря на то, что я прекрасно знала, что их свадьба состоится уже через четыре дня.

Зачем он пришел сюда? Зачем привёл её? Для чего? Ещё раз наглядно показать насколько я наивна и глупа? Или что-то ещё?

- Приятно снова видеть этот ресторан открытым, - произнёс Станислав, словно зная о моих невысказанных вопросах. - Да ещё и с такими впечатляющими изменениями. Хорошо постарались.

Его сдержанная похвала звучала для меня значимее, чем все предыдущие вместе взятые. И как бы я не старалась того отрицать, именно мнение Стаса было важнее всего.

"Какая жалость", - подумала я, вновь подавляя чувства и закрепляя на губах доброжелательную улыбку.

- Рада, что вам нравится.

В знак солидарности он мягко качнул головой и под бессмысленный трёп нетерпеливой светловолосой девицы последовал за ожидающим их официантом. От вида удаляющейся спины мужчины моей мечты на душе становилось неудержимо тоскливо. С самого начала, с самого первого взгляда на него я уже знала, что наши судьбы слишком разные, чтобы они сумели соединиться. Где-то на уровне подсознания я верила, что человек, увидевший границу совершенства, не должен вступать в его пределы из опасения сойти с ума. Будь то от счастья или же от разбитого сердца.

"Не задавит ли волю пойманный идеал? Не станет ли причиной потери смысла жизни и оцепенения? Что там, за этими пределами?"

Невольно я возвращалась к этим вопросам снова и снова, не имея сил отказаться от них навсегда. И я бы непременно ушла в раздумья прямо в разгаре торжества, если бы кто-то не больно не пихнул меня в бок. Опомнившись, мгновенно оборвала цепь уносящих за собой мыслей и перевела взгляд на одних из уходящих гостей.

- Всего доброго! Будем рады видеть вас снова! - доброжелательно попрощалась я с посетителями, расплывшись в улыбке.

Взгляд невольно скользнул на стоящую рядом секретаршу, и отчего-то мне тут же захотелось ослабить натянутые губы как минимум вдвое. Её немой укор и удивительная проницательность с не менее поразительной способностью понимать, странным образом рассеивали дымку над разумом. Тряхнув головой, я по-настоящему искренне улыбнулась и вновь погрузилась в роль благодушной хозяйки. Однако, с облегчением вздохнула лишь тогда, когда предмет моего помешательства вновь удалился в гардероб.

- Его жена - совершеннейшая стерва, - негромко заявила Людмила, то ли в недоумении, то ли в удивлении собирая маленькую складку у бровей. Её откровенность неподдельно изумила меня.

- Думаешь?

- А то! - со знанием вскинула она палец вверх. - Разве вы не заметили с какими собственническими замашками она держалась за Станислава? А с какой важностью и надменностью приказывала официанту? Просто уму не постижимо, как такая...

Она резко оборвала восклицания, когда с боку кто-то довольно громко привлёк наше внимание кашлем в кулак. На какую-то долю секунды мне даже показалось, что за нашими с Людмилой спинами в тот же момент послышался тихий смешок. Оборачиваться на Константина Алексеевича при всём немалом желании не стала, поспешив уделить всё своё внимание нежелательному свидетелю.

- О! Какое стильное у вас пальто, Станислав Викторович! - тут же изобразила я восхищение, совершенно игнорируя не самые приятные обстоятельства нашей очередной встречи. - Вам очень идёт этот покрой! А его сочетание с этим шарфом! Просто наглядная демонстрация классической моды, - вещала я довольно искренне, но необдуманно.

- Прошу простить, - вежливо вставила кроткую реплику секретарша и под шумок подло ускользнула в зал, прихватив по пути и не очень этого желающего финансиста.

- На улице уже достаточно холодно, - произнесла я с глупой улыбкой, запутавшись в собственных мыслях и в конец потеряв суть своей болтовни.

И куда это так рванула Людмила в такой-то важный момент? Чтоб её с этой вежливостью!

- Поверю вам на слово, - непринуждённо произнёс вдруг Стас, и в моей голове тут же напряженно заскрежетали шестерёнки, пытаясь разгадать к чему конкретно Станислав отнёс свои слова.

О погоде? Или о пальто с шарфом?

- А, да, - отрывисто отозвалась я слегка запоздало и не особо осмысленно, когда прямой взгляд мужчины застыл на мне.

Господи, что ему говорить? Почему он вернулся сюда? Где его жена? И с какой стати мои помощники сбежали, оставив меня здесь с ним наедине?

Как назло, посетители не спешили ни выходить, ни входить. Повисшее молчание начинало становиться неловким.

- Прости меня за тот вечер, - неожиданно глухо заговорил Стас. - Если бы я тогда знал об Алисе, ни за что не допустил бы такого..., - признался он, кажется, действительно сожалея о сделанном. - Прости, - попросил он прощения так искренне, что от обиды и горечи мне стало в разы сложнее изображать на лице беззаботность.

Он жалеет о том, что поцеловал меня? Жалеет о возникшей близости?

- Ничего страшного, я понимаю и ни в коей мере не виню вас, - заверила я его, честно стараясь подавить в себе снова оживающую боль. - Да, мне было немного обидно, что не от вас я узнаю о вашей свадьбе, но, хочу сказать вам, я никогда не пожалею о случившемся. Тот вечер навсегда останется для меня лучшим, несмотря на то, что я была со своей мечтой совсем недолго, - без притворства призналась я, желая, чтобы Стас узнал о моих чувствах, узнал насколько дорог мне и понял, что моё им восхищение и одержимость нечто большее, чем обычная привязанность к коллекционным раритетам. Гораздо большее. - Знаете, - начала я, опустив взгляд на пуговицу его пальто. - Я уже давно перестала верить в то, что в реальной жизни действительно смогу найти настоящего "принца" со всеми подходящими для меня качествами. Пусть сейчас и нет такого титула, и вы не голубых кровей и тем более совсем не мой, но я счастлива уже лишь от того, что свой идеал я всё же встретила. - Осмелев от собственных слов, с улыбкой я посмотрела в тёмные глаза своей неповторимой мечты. - Спасибо, что провели со мной время.

Станислав нахмурился и какое-то время не мигая всматривался мне в лицо, будто ища в нём какие-то свои ответы. В его глазах оживлённо боролись отголоски не совсем понятных мне чувств и так странно и захватывающе это было, что где-то в глубине души, дрогнув, проснулась надежда.

"Быть может, он тоже неравнодушен ко мне? Быть может, и я нужна ему? Что если жениться на той Алисе ему вовсе не обязательно?" - в мгновение заполнили мою голову вдохновляющие мысли.

Но я не смела верить в их счастливые и манящие образы как бы сильно мне того не хотелось. Мой разум боялся допустить неверные выводы и всеми силами пытался огородить от боли столь вероятного поражения.

От борьбы внутренних противоречий и обнадеживающего взгляда Стаса защипало в глазах. Невыносимо было смотреть на него и ожидать его приговора. Я снова опустила взгляд, а секундой спустя из гардеробной уже послышался звонкий, требовательный голос Алисы.

- Дорогой, ты где?

Моя всё ещё трепыхающаяся надежда окончательно рухнула под натиском его невесты, и я поняла насколько высоки были мои запросы.

Бросить ради меня официальную невесту? Отказаться от наверняка выгодного контракта с этой богатой фифой?

Я была почти убеждена, что их свадьба исключительно по расчёту, но едва ли это радовало меня больше, чем если бы между ними была любовь.

- Прости, - негромко произнёс мой идеал и, поджав губы, развернулся и уверенной походкой направился к будущей жене.

Та, заметив от кого он идёт, тут же бросила в мою сторону уничтожающий взгляд и, расплывшись в приторной улыбочке, по-хозяйски чмокнула Стаса в щеку. Воображение, в мою угоду, участливо предоставило картинку с его покривившимся лицом, хотя, конечно, мне не было видно ни его лица, ни тем более его реакции. Правда, что-то внутри меня всё же не хотело допускать обратного и его подставленный локоть в моих глазах был лишь знаком любезности и воспитанности. Но в любом случае он уходил, сделав окончательный выбор.

Я не заметила, когда именно по щекам потекли ручейки слёз, однако машинально повернув голову в сторону зовущей меня Людмилы, быстро осознала отчего вокруг всё плывёт.

- Виктория Але..., - вновь попыталась привлечь внимание секретарша, но, увидев моё лицо, ошеломлённо застыла в нескольких метрах.

Кажется, она совершенно не ожидала таких последствий нашего со Стасом разговора.

- Виктория Александрова! - в негодовании воскликнула быстро пришедшая в себя помощница, едва ли не подлетая ко мне. - Что это такое?! Разве можно реветь в такое время? Немедленно вытирайте слёзы и приводите себя в порядок!

Её взволнованность и напористость отрезвляли. Поддавшись первому желанию ладонями я стёрла с щёк влагу, вызвав у Людмилы этим, кажется, настоящий ужас.

- Что вы делаете?! - возмутилась она громогласно, но, наскоро оглянувшись, тут же снизила голос почти до шепота. - Скорее пойдёмте в уборную!

Вцепившись в рукав белой, шелковой рубашки она буквально потащила меня за собой, не переставая бурчать что-то под нос.

- Нельзя так по мужикам страдать! Понимаю, что вы от него без ума, но лить из-за него слёзы, да ещё и на людях?! Это слишком, Виктория Александровна, - отсчитывала меня секретарша. - Учитесь держать себя в руках, а то какого же уважения вы хотите добиться от своих подчинённых хныча на их глазах?

Посмотрев на нас через зеркальную поверхность мне стало действительно стыдно.

А и правда, что это я плачу у всех на виду? Да и вообще, разве стоит из-за неразделённой любви предавать свои идеи и цели? Разве можно отказываться от радостей жизни, пусть и без него?

Мой ответ был однозначен и, стерев с лица все последствия от самой величайшей потери в жизни, с улыбкой я отправилась к гостям.

Мой путь ещё не был окончен.

ЭПИЛОГ

Через четыре дня был выходной, и я не смогла не поддаться поселившейся в душе тоске. Меня не радовал этот день ещё до его наступления, потому что знала - мужчина моей мечты теперь будет бесповоротно потерян. Я не сомневалась, что увижу его снова, но понимала, что он не позволит себе ничего больше официального приветствия и банального обмена любезностями. Это, в общем-то, было совсем неплохо, однако до чего же недостаточно мне было такого общения.

- Может лучше не говорить с ним вовсе? - выдвинула я идею в безлюдное пространство любимой библиотеки.

Мой взгляд упал на стоящий у кресла журнальный столик. На нём сиротливо лежала красочная открытка-приглашение, которым я никак не решалась воспользоваться. В отличии от папы и Кати, которые считали неприличным пропускать такое грандиозное событие. Они не знали о моих к нему чувствах, хотя, я полагала, догадывались. Не зря же отец как бы между прочим намекнул о расчёте в их браке? По его словам, та белокурая девица была единственной дочкой главы компании и основного держателя акций заводов медоборудования.

- Весьма выгодная сделка, - рассудительно произнесла сестра с непонятной улыбкой на губах перед тем, как отправится совместно с отцом на торжество.

Спустя чуть больше получаса в нервозном состоянии я считала минуты до начала празднества.

"Всего тридцать семь минут! Тридцать семь..."

С невероятно сильным ощущением утраты и того, что вот-вот лишусь чего-то ужасно важного - я не находила себе места. Хотелось выкинуть все эти нервирующие мысли из головы и просто ни о чём не думать. Забыть! Вычеркнуть из жизни навсегда! ... Но сделать так было невозможно и единственный, пусть и крошечный выход заключался для меня в прогулке на свежем воздухе.

В мгновение подскочив с места и едва ли не бегом я добралась до входной двери. Резким рывком распахнула её во внутрь и, не сделав и шагу, застыла в потрясении.

На пороге моего дома в ослепительно белом костюме и с поднятым для звонка пальцем стоял он. И так невероятен был факт его присутствия здесь, что я даже засомневалась в собственном психическом здоровье.

"Неужели я помешалась на нём до такой степени?" - пронеслась пугающая догадка и, испугавшись собственных мыслей, я поспешила огородить себя от провокационных галлюцинаций закрыв дверь.

Вот только моя галлюцинация не спешила отпускать меня, резко всунув вполне реальный ботинок в стремительно сужающийся проём.

- Постой, Вика! - прокричала проекция Стаса, и я замерла в нерешительности.

Со мной всё настолько плохо? Или...или...

- Мне нужно поговорить с тобой, открой дверь. Пожалуйста...

Я не спешила. Я боялась даже пошевелиться, а он на какое-то время замолчал, так и не убирая из проёма ногу.

- Я сам не понимаю, что творю сейчас, но я никак не могу выкинуть тебя из головы. Я думаю о тебе чуть ли не каждую минуту! Ты как наваждение! Какое-то помешательство! - не сдержанно воскликнул мужчина, кажется действительно искренне недоумевая по этому поводу. - Я сам не понимаю как, но я не могу справиться со своими желаниями. Я хочу видеть тебя, смотреть в твои глаза, слушать твой голос, касаться твоих волос, кожи..., - взбудоражено высказывался Стас, пока вдруг неожиданно не замолчал, а после и вовсе глухо рассмеялся, будто бы только что полностью осознавав всю суть сказанных слов. - Знаешь, когда ты сказала что счастлива лишь от того, что провела со мной вечер - я не поверил. Не мог поверить. Ведь не бывает такого, чтобы за столько-то времени суметь по-настоящему и так сильно влюбиться в кого-то! Абсурд! Полный! - рассуждал он, а я не могла сдержать грустной усмешки.

Мне хватило лишь взгляда...

- Но твои глаза..., - вдруг произнёс совсем тихо Стас, и моё сердце затрепетало сильнее. - В них не было и капли лжи - я уверен! И я не смог забыть их, не смог поменять этот взгляд на контракт... Прошу, посмотри на меня так ещё хотя бы раз...

В его просьбе было столько одурманивающей мольбы и печали, что отказать в ней смог бы лишь совершенно бездушный. Я приоткрыла дверь и осторожно, словно опасаясь, что своим взглядом он может ранить меня, подняла глаза. Ещё никогда я не видела в ком-либо столько эмоций разом, столько радости и столько боли, такой надежды и такого отчаяния, что от чувств защемляет сердце. Впервые в глазах Стаса я заметила желание. Впервые он показал мне столько настоящих чувств и впервые я поняла насколько глупо и безрассудно было моё решение даже не попытаться бороться за своё счастье. Губы невольно растянулись в улыбке, а глаза застелила тонкая пелена влаги.

- Думаю, с тобой я никогда не пожалею о сделанном выборе, - вдруг произнёс мужчина моей мечты и, перехватив ладонь, импульсивно присел передо мной на колено. - Ты выйдешь за меня?

От неожиданного и волнующего предложения ноги едва не подкосились, а сердце попало под серьёзный риск вырваться из груди. Я глубоко задышала, когда поняла, что от радости готова кричать, плясать, растаять и умереть одновременно. Я не знала, как реагировать, забыла, что говорить, однако моё тело само нашло выход, и избыток чувств вырвался наружу через слёзы.

- Я оскорбил тебя предложением? - мгновенно взволновался Стас, не выпуская руки, но поднимаясь с колена. Я не ответила, и он тут же предположил совсем уж невероятное: - У тебя есть другой? Я ошибся в выводах? Я не нужен тебе?

Не в силах выразить ответ словами, замотала головой.

- Нужен? Я не ошибся?

Всхлипнув, я решительно кивнула в знак согласия и, не в силах сдерживаться больше, прильнула к его груди со всем отчаянным желанием.

- Так ты не отказываешь мне?

Я тихо рассмеялась.

- Отказать мечте? Вот уж не дождёшься! Теперь я ни за что не отступлюсь от своего, - твёрдо объявила я и ещё крепче прижалась к сильному телу.

Он, наконец, расслабился, облегчённо вздохнул, чуть отстранился и уверенно притянул ближе уже для поцелуя.