"Завтра мы пойдё-о-ом тратить все свои, все твои деньги-и-и..." - Горланил нестройный, пьяный хор, стараясь перекричать главного Мумий Тролля страны.
Три десятка ног прыгали и скакали по потолку так, что звенела посуда в серванте. Люстра раскачивалась. От некоторых, самых тя-жёлых прыжков дрожали стекла в окне. Железная дверь в верхней квартире оглушительно грохала каждые пять, шесть минут, вызывая замирание сердца. Ночная пьянка была в самом разгаре.
Да, отвратительная была эта квартирка сорок два. И главное сде-лать ничего нельзя.
Тимофей Иванович тяжело вздохнул и покачал седой головой. Вот уже второй год он выслушивал эти ночные концерты по три, че-тыре раза в неделю. Впрочем, когда на верху не пировали, там дела-ли ремонт, и тоже по ночам.
Бессонные ночи не прошли даром, Тимофей Иванович здорово постарел. Из бодрого, шестидесятипятилетнего пенсионера он пре-вратился в старую развалину: постоянные головные боли, мешки под глазами, начало пошаливать сердце...
"Господи, зачем же им железная дверь? - Подумал Тимофей Иванович. - Да ни один вор к этой квартире и близко не подойдёт, испугается".
Тимофей Иванович побаивался соседей сверху, не без основания считая их бандитами. Он точно не знал, кто именно купил квартиру у наследников Ивана Ильича, людей туда ходило много и кто новый хозяин непонятно. Сначала он пытался урезонить молодых нахалов, призывал их к совести, грозил милицией, но всё напрасно - дебоши продолжались. Тогда Тимофей Иванович пожаловался участковому, но тот сказал, что сделать ничего не может, квартира приватизиро-вана, и хозяева могут делать всё, что им заблагорассудится. Тимо-фей Иванович писал жалобы в ЖЭК и в администрацию округа, на них даже не ответили. Он измучился до того, что написал первую в жизни анонимку, в отдел по борьбе с наркотиками, но и это не по-могло. Пьянки продолжались и именно по ночам, как будто дня им мало...
Тимофей Иванович подошёл к окну и посмотрел на дёргающиеся тени из квартиры наверху. Нечего было и думать открыть окно. Он выпил валидола и прилёг на диван.
"Какая же сволочь придумала строить такие дома? Ведь здесь же жить совершенно не возможно! Впрочем, ведь этот дом строился с расчётом на людей, а не на скотов, хотя могли бы и предусмотреть... - Тимофей Иванович впервые в жизни усомнился в непогрешимости Партии. - Хорошо хоть Маша не дожила. Она бы из-за этого прито-на точно Богу душу отдала..." - Из-за постоянной головной боли ему начала отказывать логика.
Он решительно откинул плед, и направился к телефону.
- Алло, милиция? Помогите мне, пожалуйста. Соседи сверху снова устроили дебош... Да... Кричат, скачут, музыка на всю... Так пьяные они в стельку, матюгаются на всю окру-гу... Адрес?... Котовского двести пять дробь три, квартира сорок два - это у них... А у меня - тридцать восемь... Павлов, Тимофей Иванович, пенсионер... Приедете?... Спасибо большое, жду...
Патруль приехал часа через три. Гулянка продолжалась, хотя и с меньшим размахом. Тимофей Иванович слышал, как открылась дверь наверху, выключили магнитофон, послышались голоса. Возня продолжалась минут десять. Потом дверь снова хлопнула, и тяжёлые милицейские сапоги застучали по лестнице. В дверь позвонили.
- Кто там? - Спросил пенсионер.
- Милиция. Откройте...
Тимофей Иванович открыл дверь плечистому лейтенанту с уста-лым лицом и автоматом на плече.
- Здравствуйте. Вы милицию вызывали?
- Да...
- Павлов, Тимофей Иванович?
- Это я...
- Лейтенант Никитин. Я их вроде унял там, наверху, но пору-читься ни за что не могу. Дебош по полной программе, дым коромыслом, водяра рекой... - Он сочувственно посмотрел на старика и вздохнул. - К сожалению больше я ничего не могу сделать, законов на сей счёт не существует... Вы к участко-вому обращались?
- Да.
- И что?
- Ничего.
- Понятно. В общем, я даже не знаю, что Вам посоветовать. Поменять квартиру, или подождать когда их кто-нибудь при-стрелит: такие долго не живут...
Тимофей Иванович вздохнул и грустно покивал головой. Что тут скажешь.
- Извините... - Закончил разговор лейтенант, отдавая честь.
Тимофей Иванович закрыл дверь и вернулся в комнату. За окном начинался рассвет - летние ночи короткие. Сверху раздавалось шар-канье ног, звон бутылок, хриплая брань. Праздник заканчивался. На сегодня...
Тимофей Иванович проснулся поздно. Позавтракал чаем и хле-бом и решил прогуляться по свежему воздуху, проветриться. Воздух оказался уже не очень свежим, но зато солнышко приятно пригрева-ло. Он неторопливо побрёл тихими переулками к центру, на буль-вар.
"Что не говори, а пешая прогулка - лучшее средство от головной боли. Куда там "Байеру".
Он вошёл под платаны и вдохнул запах листвы. Тимофей Ивано-вич повернулся, чтобы двинуться к кинотеатру "Аврора", к фонта-нам и вдруг...
Она шла навстречу, милая старушка в старомодном дамском кос-тюме и старомодной шляпке. Она неторопливо шагала, рассматри-вая полувековые деревья. Он не мог её не узнать, хотя прошло почти пятьдесят лет.
- Здравствуй, Тима. - Сказала она, поравнявшись с ним. Она улыбалась и, казалось, ни сколько не была удивлена неожи-данной встречей через столько лет.
- Света? - Он изумленно смотрел на неё. - Это ты?
- Я.
- Здравствуй...
Они присели за столик полупустого, дневного кафе и немедленно разговорились.
Когда люди встречаются через столько лет, им есть, о чём пого-ворить. Ведь они не виделись с самого выпускного бала. 1953-й. Только что умер Сталин. Выпускной в трауре и конспиративное красное вино...
Тимофей Иванович узнавал и не узнавал Светлану. Конечно, она постарела, но это она. Волосы из русых стали седыми. Кожа раньше была гладкая, бархатистая, как персик, а теперь покрылась сетью морщин, потускнела. Губы стали тонкими, брови пегими, шея дряб-лой. За эти годы она как-то уменьшилась, ссохлась что ли, грудь опала, ноги потеряли форму. Лишь глаза остались прежними ярко-зелёными, чуть косящими, живыми и лукавыми. Глаза и ещё голос...
Старики всегда придаются воспоминаниям, это первый и самый верный признак старости. Строить планы на будущее уже бессмыс-ленно, настоящее уже печально, остаётся лишь прошлое далёкое, прекрасное, счастливое. Прошлое всегда счастливое. И дело даже не в том, что Отец и Учитель гениально заботился о своих подданных, совсем наоборот. Просто им было семнадцать. Они чудом родились на свет в предвоенной мясорубке, потом уцелели в военной, потом - в послевоенной. Заканчивалось детство, впереди была вся жизнь. Были планы, были силы, и не хотелось спать.
Память чудесным образом воскресила всё. Тимофей Иванович во всех деталях вспомнил Свету - главную пассивистку школы. Он вспомнил толстенные, золотые косы, лукавую улыбку, и убийствен-ные взгляды зелёных ведьменых глаз.
"А ведь это она меня соблазнила. - Впервые в жизни признался он себе. - Она меня, а не я её... Тогда, на выпускном, ночью..."
Что ж, иногда и мужчины точно осознают своё место под Солн-цем...
Воспоминания привели старика в полное душевное смятение, и он заказал неопрятной буфетчице две чашки чая и печенье, чего не делал уже лет пятнадцать.
После воспоминаний начались рассказы о жизни, о долгой, чест-ной и, как оказалось, не очень счастливой жизни. Рассказывал он, рассказывала она...
* * *
...А последнее время занимаюсь колдовством. - Сказала Света, так же просто, как будто речь шла о выращивании помидоров на да-че.
- Чем? - Он раскрыл рот от удивления.
- Колдовством. Ты разве не помнишь, как меня чуть из школы не выгнали, за гадания на картах? Я ведь из старинного рода колдунов Костромяновых. Моя бабушка была приближённой колдуньей Александра III. При коммунистах как ты помнишь, колдовать запрещалось, за это даже расстреливали, ну а сей-час...
- Ты шутишь?
- Да какие шутки. Кстати я в вашем городе отчасти и по этому.
- Ты же рациональный человек...
Она усмехнулась так же лукаво, как тогда, в школе.
- А откуда я, по-твоему, узнала о нашей сегодняшней встрече.
- Ну, я не знаю... - Он развёл руками. - А разве ты знала?
- Я даже знаю, отчего ты сегодня не выспался. Соседи?
- Да-а... Но как ты узнала?
- Я же тебе объясняю: я - колдунья. С той самой ночи. Пом-нишь?
Тимофей Иванович покраснел и даже вспотел, чего с ним не слу-чалось лет тридцать. Ну, кто же может забыть первую ночь любви! Он снова вспомнил берег Волги, костёр, звёзды...
"Как жаль, что эта ночь была у нас единственной" - Подумал он.
- Да, правда. Жаль. - Сказала она. То ли догадалась, то ли и правда прочитала его мысли. Кто их колдунов поймёт.
- У тебя были роскошные волосы, белые, длинные... А я думал, что все колдуньи - брюнетки.
- Восточные - почти все, а славянские - все блондинки.
- А француженки? - Он вспомнил популярный фильм шестиде-сятых.
- В Европе колдуны и колдуньи в основном рыжие. Правда, ту-да сейчас много чёрных понаехало с Ближнего Востока. Да и наших не мало, тоже...
- И что же ты летаешь на метле, ходишь в гости к Кащею Бес-смертному?
- На метле конечно нет. Сам понимаешь, годы. А что касается Кащея, то я с ним тридцать восемь лет как в ссоре: Гагарин ему, видишь ли, не понравился. Да и вообще - склочник...
Тимофей Иванович был растерян. Убеждённый материалист, он не мог до конца поверить тому, что она говорит, хотя в глазах у неё не было ни капли безумия. Он не знал, что и думать, но она помогла рассеять его последние сомнения.
- Вот видишь троллейбусная линия? Через две минуты здесь проедет троллейбус номер 093, девятого маршрута. Двое школьников будут перебегать дорогу и попадут под него. Я сделаю так, что они не пострадают.
Тимофей Иванович недоверчиво посмотрел на неё, потом на до-рогу. Она кивнула и стала ждать.
Ровно через две минуты красный троллейбус номер 093 с рекла-мой "Panasonic" на боку с воем понёсся мимо. Прямо напротив их столика из-за кустов выскочили двое ребятишек с красочными ран-цами на спинах. Всё произошло мгновенно. Света лишь чуть-чуть махнула указательным пальцем и... Совершенно непонятным обра-зом железный сарай на колёсах вдруг подпрыгнул, как котёнок. Де-тишки почему-то поскользнулись оба сразу и растянулись на ас-фальте. Рогатая машина с воем пролетела над ними, даже не поцара-пав. Загудели клаксоны, завизжали тормоза, вслед за ними завизжа-ли женщины. Движение остановилось. Собралась толпа. Люди оживлённо обсуждали чудесное спасение юных перебежчиков, а те ревели во всё горло и делали отчаянные попытки смыться.
- Вот и всё. - Просто сказала Светлана Николаевна. - В общем, ничего сложного, пришлось, правда, постараться, чтобы люди в троллейбусе лбы себе не поразбивали.
Он смотрел на неё с восторгом и ужасом и не мог ничего сказать. Не так-то просто поверить в чудеса в шестьдесят пять лет. К их сто-лику подошёл прилично одетый молодой человек в очках, поздоро-вался с Тимофеем Ивановичем и, обращаясь к Свете, сказал:
- Вы как всегда неподражаемы, Светлана Николаевна.
- Спасибо, Володя.
- Пожалуй, всё закончилось. Я могу идти?
- Да конечно. Идите, Володя.
Молодой человек раскланялся и ушёл.
- Мой ассистент. - Сказала она, кивнув ему вслед. - Подстра-ховывал меня. Молод, но очень талантлив и, главное, воспи-тан: в наше время это редкость.
- Боже, почему я на тебе не женился! - Сказал Тимофей Ивано-вич, качая головой.
- Ты не мог. Ты должен был стать лётчиком. И потом, Мария, по-моему, была чудесной женщиной...
- Да, правда... - Он уже ни чему не удивлялся.
Помолчали.
- Странно. Я почему-то думал, что колдуньи должны обяза-тельно ходить в звериных шкурах, с бубнами, с колокольчи-ками, с чёрной кошкой на плече. Плясать вокруг костра, ва-рить варево...
- Хм... все правильно. В молодости я частенько устраивала по-добные концерты под Луной. Я вообще люблю этно-хореографические представления. Танцы, ритмичная музыка, старинные песни... В общем всё это дело вкуса. Кто-то пред-почитает угрорусские церемонии, кто-то - пляски Вуду, лич-но мне очень нравится эстетика шаманских камланий, да и кельтские обряды тоже весьма колоритны... А что касается варева, то поверь мне на слово, искусство лучших кулинаров Китая, Японии, Франции и России вместе взятых, ничто по сравнению со способностями самой распоследней ведьмочки.
Снова помолчали.
- Очень не хочется прощаться, - сказала Светлана Николаевна, - но ничего не поделаешь - дела. Я так понимаю, тебе после-завтра предстоит ещё одна бессонная ночь?
- Пожалуй.
- Я зайду к тебе часов в десять вечера. Что-нибудь придумаю.
- В десять? Не слишком поздно для прогулок? По ночам на улицах опасно.
- Опасно? Мне?... - Она улыбнулась почти так же игриво, как тогда, на берегу реки.
Они расстались. Светлана Николаевна отправилась к трамвайной остановке, а Тимофей Иванович, не торопясь, пошёл домой, обедать.
* * *
Прошло два дня. Наступил вечер. Соседи снова затеяли, празд-ник на ночь глядя. Железная дверь то и дело лязгала. Приходили гости. Даже сквозь железобетонныё перекрытия были слышны при-ветственныё возгласы: ежевечерний грумминг.
Тимофей Иванович снова расхворался. Болела голова, покалыва-ло сердце. Ровно в десять вечера раздался звонок в дверь. Он даже не спросил "кто это", к чему.
- Здравствуй, Света. - Приветствовал он подругу юности, от-крыв дверь.
- Добрый вечер. - Ответила она.
- Да, не очень добрый...
- Уже началось?
- Послушай...
Они вошли в гостиную. Наверху как раз заводили музыку.
"Ну, где же вы девчонки-и, девчонки-и, девчонки-и, короткие юбчонки-и, юбчонки-и, юбчонки-и..." - Звенел голос неизвестного дегенерата.
Что-то заскрипело по полу. Потом упало, с оглушительным гро-хотом. Раздался радостный вопль. Грохнула дверь.
- Что и говорить, бабуины... - Вынесла диагноз Светлана Ни-колаевна. - И сколько это продолжается?
- Второй год.
- Ты удивительно терпеливый человек.
Она подняла глаза кверху и начала ходить по квартире, изучая обстановку.
- Хозяева - молодая пара, хм, не лучшие представители чело-вечества... Та-ак, гостиная... треснуто окно, локтем зацепи-ли... В углу диван... Боже, здесь недавно была групповуха в пьяном виде. Секс сексом, но не до такой же степени... Теле-визор марки "SONY" новый, дорогой, но облитый пивом. Ви-деомагнитофон "Sharp", тоже новый... А в этом углу месяц назад кто-то помочился. Ну не нагадил, и слава Богу... Стол... водка, коньяк, закуски почти нет... хм, удивительная безвкусица... Ага, вот она! Магнитола "Samsung", CD-changer на три диска, джок-дайл, supper bass... серьёзный аппарат. Тысяч шесть, семь стоит, а то и больше. Можно конечно сло-мать, но ведь они починят, или купят новый... Кассеты, ком-пакт диски ... Ну, Верди я от них и не ожидала, но хотя бы "Metallica", всё-таки приличная музыка... Так пойдём даль-ше... Коридор... Ужас какой-то. Здесь пустых бутылок сотни две. Водка, пиво, коньяк, снова водка... Какая грязь! Одежда ... новая, дорогая, ... обувь... Так, на кухне просто свинарник. Снова бутылки, пустые, полные, битые. Хм... в холодильнике четырёхмесячная колбаса, завонялась уже. Мусор пять дней не выносили. Кошмар!... Ванная... подтекает горячий кран, холодный вот-вот сорвёт... Туалет ... поломан сливной бачок. Хм, постоянно мочатся мимо унитаза... Спальня... Господи, опять групповуха! Это просто наваждение какое-то. Кровать скрипит, сильно расшатана, ещё бы так скакать на ней... Ещё один телевизор, видеомагнитофон, кассеты... боевики, порно, ужасы, снова порно... Странно, во всей квартире ни одной книги, только телефонный справочник. Хотя бы Чейз где-нибудь завалялся... Да-а-а, квартирка я вам доложу! Это не люди, это какие-то скоты!
Тимофей Иванович ходил за ней по квартире и внимательно вы-слушивал целеуказания старой колдуньи. Он уже не сомневался в её способностях, но всё-таки не удержался от восклицания.
- Неужели ты всё это через потолок видишь?
- Я вижу даже то, что у тебя правое предсердие не в порядке и нервы никуда. Тебе непременно нужно пожить у моря, эдак с годик. Покупаться, позагорать, поесть фруктов. Сразу полег-чает.
- У моря? На какие средства? Я же не министр в отставке.
- Как знать, как знать... - Она лукаво посмотрела на него и чуть улыбнулась.
Вернулись в гостиную. Тимофей Иванович обнаружил, что голо-ва у него уже не болит, и сердце отпустило.
- Может чайку? - Предложил он.
- Пожалуй. Ночь впереди длинная.
Он вышел на кухню. Поставил чайник. Достал из шкафа печенье, варенье, посуду.
- Трудно одному? - Спросила Светлана Николаевна, когда он принёс приборы.
- Да привык уже. Пять лет.
- Понимаю. Сама вдова.
- А что же ты не колдонула?
- А зачем?
- Как, зачем? Ты что его не любила?
- Любила, потому и не колдонула. Всему своё время и место. И потом, мы встретимся с ним снова, через двести семнадцать лет.
- То есть как?
- Про реинкорнацию слышал? В общем, учёные трактуют её не совсем точно, но суть примерно правильная.
- И ты знаешь, кем будешь после смерти?
- Не после смерти, а после рождения. В общем, это долго объ-яснять. Скажу только что всё в этом мире организовано хо-рошо и правильно и если и требуется иногда колдовство, то лишь изредка, когда Он занят.
Она прервалась, посмотрела на потолок и всплеснула руками. Оттуда доносились пьяные крики, вой поп певички и топот танцую-щих.
- Нет, это действительно чёрт знает что! Мерзавец! - Гневно воскликнула Светлана Николаевна. - Приводит пятнадцати-летнюю девушку в этот вертеп, напаивает ей самодельным коньяком, а потом включает какую-то отвратительную порно-графию. В её-то годы! Нет, пойми меня правильно, я не сноб какой-нибудь. Я ничего не имею против порно, но только в том случае, если это снимает настоящий художник. Ведь секс - это очень тонкая, хрупкая материя. Это гораздо серьёзнее, чем экранизация Шекспира. К этому нужно подходить осто-рожно, изящно, я бы сказала деликатно. Для того чтобы снять порно, нужны красивые актёры, приличные декорации, про-фессиональный грим, сценарий, в конце концов. А это что? Гнусная галиматья! Какой-то прохвост раздобыл видеокаме-ру, нанял пятидолларовых проституток с грязными ногтями и даже не объяснил им, что надо делать. Идиот! Я не доверила бы ему даже рекламу пуговиц. ... И этот тоже хорош - со-блазнитель! Ведь она же ещё девочка, она так впечатлительна. Мог бы найти порнофильм и получше. Да и вообще, соблаз-нять девиц надо в берёзовой роще, или в саду. Красное вино, фрукты, шоколад... А это - полная безвкусица... О, начинает-ся. Уже лезет к ней под юбку. Хорошо хоть СПИДа у него нет...
Она подняла руку вверх и сделала несколько плавных движений.
- Извини, нужно предотвратить нежелательную беремен-ность...
- Может лучше устроить ему импотенцию? - Предложил Ти-мофей Иванович.
- Нет уж! Пусть помучается недельку угрызениями совести, Джульетта. Глядишь, и поумнеет, дурёха.
Она начала делать руками непонятные движения, чертить в воз-духе какие-то знаки, что-то зашептала. Минут через пять она опус-тила руки и выдохнула.
- Фу-у-у, кажется всё. Ну, мать ей завтра устроит утро стрелец-кой казни...
- А с троллейбусом у тебя быстрее получилось. - Заметил Ти-мофей Иванович.
- Хм, так ведь троллейбус - это железяка, хотя и большая. Дру-гое дело человеческий организм. Плюс детская психика... Это я ещё быстро управилась.
Она налила ещё чашку чая и с наслаждением отпила несколько глотков.
- Нет, всё-таки коммунисты сделали большую глупость, отме-нив секс. В этом я с ними в корне не согласна. Четыре поко-ления выросли без всякого сексуального воспитания, а отсюда и проблемы подростковой беременности и отсутствие хоро-шего вкуса. То ли дело в странах латинской культуры. Там всё намного проще... Следующую жизнь непременно проведу во Франции. Сто пятьдесят лет собираюсь...
- Ты что же, можешь выбрать, где ты родишься вновь? - Спро-сил Тимофей Иванович.
- Это может любой человек, даже не колдун. Нужно просто сильно захотеть родиться в каком-то месте. Лично я рожусь через пятнадцать лет в Сан-Тропезе, в семье аптекаря Люмье-ра, на улице Руссье. Там ещё гостиница мосье Корнеля на-против...
- А встречу с другим человеком в следующей жизни - это тоже может предсказать всякий?
- Нет, вот для этого нужно быть колдуном. - Она посмотрела на него, чуть прищурившись. - Ты наверно хотел спросить о встрече с Марией?
- Да... - Сказал он, чуть помедлив.
- Хм, ну что же, если хочешь, могу тебе сказать... Вы встрети-тесь через сто пять лет и три месяца.
Он хотел ещё что-то спросить, но удержался. Светлана Никола-евна всё поняла, чуть улыбнулась и опустила глаза. Она не настаи-вала...
Они говорили до самого утра. Вспоминали молодость. Рассказы-вали друг другу истории из своей жизни. Тимофей Иванович совсем не хотел спать, он даже перестал обращать внимания на пьяную ор-гию в квартире над головой. Наступил рассвет. Наверху начало за-тихать. Захлопала дверь, гости стали расходиться.
- Похоже, пора действовать. - Сказала Светлана Николаевна, прислушавшись. - Ну, ребятки держитесь, у меня для вас сюрприз...
- Что ты собираешься делать? - Спросил Тимофей Иванович.
- Тайны колдовской кухни. Одно скажу: больше они тебя не побеспокоят.
Она поднялась с кресла и начала ходить по комнате, делая какие-то замысловатые движения руками. Потом зашептала и пошла в ко-ридор. Тимофей Иванович не стал мешать. Светлана Николаевна колдовала минут десять. Потом вернулась в гостиную.
- Ну, всё, дело сделано. Я отомстила им за полтора года твоих мучений. Теперь всё будет хорошо.
Она засобиралась. Поблагодарила за чай, надела шляпку, взяла сумочку и, ещё раз заверив его, что всё наладится, ушла, так и не ос-тавив адреса. Тимофей Иванович не стал спрашивать её ни о чём.
Было пять часов утра. Он лег спать, но так и не смог заснуть. Он вспоминал белокурую красавицу с чуть раскосыми, зелёными глаза-ми, берег ночной Волги, костёр, стог сена... Потом он стал пред-ставлять себе маленький городок на юге Франции, море, пляж, отель напротив аптеки...
Тимофей Иванович встал в десять утра, оделся и пошёл в мага-зин за булочкой к чаю. Возвращаясь, он нашёл в почтовом ящике письмо от старого армейского друга, с которым не виделся лет де-сять. Петро писал, что теперь живёт совсем рядом, на побережье, в Архипо-Осиповке. Его сын эмигрировал в Германию и купил отцу домик с садом, прямо возле моря. Пётр писал, что сын зовёт к себе в гости, в Бремен, на годик и просил пожить это время у него.
- А ведь она и это знала. Вот ведьма! - Сказал он сам себе.
Он собрался и поехал в гости к старому другу.
Целый год провёл Тимофей Иванович на черноморском побере-жье в маленьком, уютном домике, окружённом густыми деревьями. Он вдоволь наелся винограда и фруктов, накупался за всю жизнь, надышался воздухом.
Через год он вернулся в свою квартиру и ... Дверь на верху больше не хлопала, смягчённая резиновыми уплотнителями, магни-тофон молчал, даже шагов почти не было слышно. Прекратились ночные пьянки и гости, прекратился еженощный бардак и лишь ка-кой-то непонятный монотонный звук доносился сверху. Тимофей Иванович не понимал, что произошло. Пол ночи он прислушивался, не веря собственному счастью. Наконец в полночь снова раздался этот звук. Он прислушался и... понял: на верху не переставая ни на секунду, громко и возмущённо рыдал младенец, разбуженный ка-ким-то шорохом.
Месть колдуньи свершилась. Кто посеет ветер, тот пожнёт бурю. Тимофей Иванович спокойно заснул. Ему приснился маленький го-род на берегу тёплого моря, и уютная комната во втором этаже гос-тиницы напротив аптеки. В этой комнате ему предстояло родиться через четырнадцать лет...