Однажды поздней осенью, когда листьев уже нет, а снега ещё нет, когда серые деревья царапают серое небо, а дороги становятся жидкими, два богатыря возвращались из Дикого поля. Выглядели оба неважно: помятые доспехи, потёртая, штопанная одежда, гряз-ные, усталые лица, усталые кони. Их одежда и вооружение пред-ставляли собой дикую смесь скандинавского, русского и половецко-го. Одним словом было ясно, что эти два викинга провели не один год в половецких войнах. Один из них - громадный, рыжебородый воин, видимо был старшим. На его изрубленном щите, приторочен-ном к седлу, виднелись неясные остатки дворянского герба, а на шее висел огромный ханский ярлык из чистого золота. Грязные волосы до плеч были не то белые, не то седые. Обветренное, загорелое лицо, покрытое сетью преждевременных морщин, выражало лишь скуку, да многолетнюю усталость. Серо-голубые глаза машинально осмат-ривали окрестности. Хазарская сабля лениво шлёпала по сапогу нов-городской работы, стоптанному и грязному. Второй был моложе, стройнее и грязнее. Одет он был в невероятно рваный половецкий халат, поверх которого болталась широкая, ржавая кольчуга, а из оружия у него был лишь длинный меч за спиной, да кривой кинжал за поясом. Маленькие, рыжие кони степной породы обречёно брели по грязи, уронив головы и тяжело дыша. Из седельных сумок торча-ли кривые луки и колчаны со стрелами.
- Надо бы отдохнуть - устало пробормотал молодой боец, - ко-ни от усталости падают.
- Скоро мы все отдохнём - невесело усмехнулся рыжебородый.
Скандинавские слова странно звучали среди русских пейзажей из уст почти хазарских воинов. Так же странно, как половецкий кол-пак на золотых локонах молодого богатыря.
- Прекрати, Барбарусс, не хандри - натужно-весело ответил младший, - через неделю мы будем в Рязани. Там отдохнём и погуляем. Вот увидишь, нас будут встречать как героев! Ведь мы едем с Победой.
- Хороша победа, - усмехнулся Барбарусс. Он ласково и иро-нично посмотрел на своего спутника, который деланной весё-лостью пытался прикрыть собственную тоску. - Из всех по-бедителей остались только двое: полудохлый старик и голод-ный мальчишка, а ведь нас было семь тысяч, не считая пехо-ты.
Слово "пехота" он произнёс по-русски почти без акцента. Ска-зывались долгие годы, проведённые в дружинах русских князей.
- Ты печалишься от того, что давно не видел моря, родных скал, белокурых женщин. - Попытался переменить тему мо-лодой воин. - От этих уродливых хазаринок кто угодно в тос-ку впадёт. Как вспомню их гнусные рожи. Бр-р-р... Так и тя-нет повеситься. Хотя в их дурацкой степи и повеситься не на чем. - Он поднял на Барбарусса свои огромные серые глаза, ввалившиеся от голода и красные от бессонницы, и Рыжебо-родый ясно осознал, как безнадёжно молод его оруженосец, болтающий вздор, чтобы не расплакаться.
- Ну, ничего, - продолжал оруженосец, - Перезимуем в Новго-роде, а весной съездим домой. Ближайшие пару лет половцы и носа не высунут из Дикого поля, так что у нас отпуск. Вече наверняка отпустит.
Оруженосец в отличие от своего господина с трудом выговари-вал русские слова "Новгород", "Дикое поле" и "Вече", так что было ясно, что он совсем не давно приехал из родных фьордов.
Барбарусс снова усмехнулся, на этот раз по-отцовски нежно. "Хороший получится воин, - подумал он машинально, - смертельно устал, но вида не показывает... Хороший воин... Воин... Война..." Барбарусс задумался. Это не входило в его привычки, думать. Он был грубый воин, убийца, головорез, а не мыслитель, но в последнее время навалилось. То ли климат здесь такой, толи возраст - сорок лет не шутка - особенно для воина не слезающего с седла вот уже двадцать пять лет. Двадцать лет войны в Диком поле. Не многие та-кое выдюжат. Точнее такое выдержал он один. Один из двадцатиты-сячного конно-пешего войска, сформированного двадцать лет назад в Великом Новгороде из скандинавских воинов. Один. Он остался один. Некоторые викинги вернулись домой, некоторые, самые хит-рые, стали русскими, но большинство погибло в степях. Тоска вы-скочила из-под земли как хазарский разведчик и схватила Рыжебо-родого за горло. Тяжёлая морщина раздумий непривычно пристрои-лась на его высоком, дочерна загорелом лбу, пересечённом старым половецким шрамом. Один. Один. Один...
Барбарусс вспомнил молодость. Маленькую деревню под скалой, холодное, злое море, вяленую рыбу, белые ночи, солёный воздух. Он вспомнил отца, мать, братьев. Вспомнил, как отец вернулся из сво-его последнего похода, потеряв руку и получив германское дворян-ство. Вспомнил, как умерли от голода две сестрёнки. Вспомнил мать, ставшую старухой в тридцать лет: она гладила его по волосам своей огромной, потрескавшейся от работы ладонью и называла "мой Олег". Олег. За двадцать лет Барбарусс почти забыл своё на-стоящее имя. Почти забыл отца, мать, братьев. Почти забыл свою нищую деревню, полусгнивший дом. Начал забывать родной язык, родной ли.
- Олег. - Произнёс он в слух.
- Что, дядя? - отозвался его оруженосец.
- Ничего. Давай и правда передохнём, - сказал он неожиданно для самого себя, - а то кони околеют от усталости, будем пешком топать...
Они свернули к полусгнившему стожку, торчащему на просеке, и спешились. Олег ослабил подпруги и подвёл коней к сену, а Барба-русс быстро и умело развёл костер. Искусство мгновенно разводить костёр почти из ничего было лишь малой частью того, чему он нау-чился за двадцать лет войны в степях. Олег нерешительно взялся за седельную суму и посмотрел на дядю. Рыжебородый отрицательно покачал головой:
- Вечером поедим. Хлеба осталось совсем ничего, а ехать ещё неделю. Потерпи.
Барбарусс давно научился терпеть голод и усталость, но он ясно представлял каково это двадцатилетнему мальчишке. Над головой жестоко и мощно шумел осенний русский лес. Где-то каркала наглая ворона, стучал последний дятел, скрипел на ветру столетний дуб. Голодные лошади принялись с отвращением жевать прошлогоднее сено, с ненавистью поглядывая на рыжебородого рыцаря. "Два врага слева", - машинально подумал старый воин, почувствовав их взгля-ды. Он уселся у костра и, грея огромные коричневые ручищи, снова погрузился в воспоминания.
Ему было пятнадцать, когда в деревню приехал гонец от герцога. Герцог Бёльторн, в дружине которого когда-то воевал его отец, со-бирался в поход на полян и звал с собой своего старого воина. Од-норукий, полупьяный старик лишь криво усмехнулся, помотал голо-вой и полез назад в хижину. Гонец уже собирался уезжать, но Олег пристал к нему, прося взять на войну. Гонец отнекивался, плакала мать, плакали братики, молчал отец. Наконец случилось. Старый во-ин благословил своего сына, вручил ему свой меч, щит, шлем, пода-рил старого мерина без седла и серебряную монету заморской че-канки. Олег пообещал вернуться славным воином, бароном, бога-чом. Отец лишь криво усмехался точно так же как усмехался сейчас Барбарусс, слушая своего племянника.
Пять лет воевал Олег в Полянии. Научился мастерски владеть мечём и секирой, спать на земле, питаться дичью, ходить на штурм и на абордаж, скакать, рубить, стрелять, убивать. Любому двадцати-летнему воину знакомо это чувство близкой удачи: вот-вот случится большая победа, достанется богатая добыча и тогда можно будет со-брать свою дружину, самому водить её в походы, получить золото, славу, стать бароном.
Однажды к герцогу прибыл гонец от славного князя Рюрика, которого позвали на княжество славяне из города Новгорода. Рюрик писал о богатстве тамошней земли, о гостеприимстве славян, о Но-вой Родине, богатой и доброй, которую предложили им, вечным бродягам здешние жители и звал с собой в поход на кочевников. Так Олег попал на Русь.
Барбарусс вспоминал какой приём им оказывали в Новгороде, называли братьями, устраивали пиры, дарили оружие, доспехи, оде-жду, коней... Двадцать тысяч викингов собралось в Новгороде, Яро-славле, Костроме, Рязани. А затем они отправились в поход на Ди-кое поле. Каждый из них был уверен, что, наконец, удача улыбну-лась, что они, бездомные бродяги Севера, живущие набегами, нако-нец-то нашли Родину.
Родина. Чего ещё может желать полуголодный воин, бродя-щий по Европе в поисках добычи! Родина! У меня есть Новая Роди-на! Так думал молодой воин, скачущий на юг на встречу неведомо-му врагу. Кто такие половцы и хазары Олег не интересовался: какая разница, будь они хоть кто - смерть им, ведь они угрожают Родине!
Викинги, эти жадные до крови и золота воины, ни разу не спро-сили плату за войну, ни разу даже не заговорили на эту тему. К че-му. Ведь теперь они не грабители, не налётчики, теперь они воюют за Родину! И уж конечно после Победы Родина позаботится о них - верных сынах, не щадящих жизни в войне с врагами! Олег представ-лял себе, как после Победы он получит награду: Землю, Титул, Сла-ву. Он представлял себе, как приедет в старый развалившийся дом под скалой и заберёт свою семью в Новгород. Он мечтал, как обра-дуется мать, которой не придётся больше работать от темна до тем-на, как обрадуются братья, впервые в жизни наевшись досыта, как будет гордиться отец своим сыном, который стал бароном. Олег мечтал и подгонял коня...
Двадцать лет прошло с тех пор. Двадцать лет побед и поражений, походов, битв, ранений. Половцы оказались плохими воинами, но их было много, очень много. Викинги истребляли их тысячами, десят-ками тысяч, но половцы всё шли и шли. Олег терял друзей в этой бесконечной, многолетней войне. На их место прибывали новые воины: викинги, германцы, угры. А половцы всё шли и шли из Ди-кого поля. Северные кости белели под южным солнцем. Иногда воины из его родных мест привозили весточки: умер от старых ран отец, умер от голода младший брат, старшего убили готты в Альпах, умерла мать, умерла золовка. Олег перестал мечтать. Он научился всему, чему может научиться воин. Он перестал чувствовать голод, холод, боль, страх. Даже злости не осталось в его душе и убивал он лишь по привычке, механически.
И вот через двадцать лет он возвращался с Победой. У него не было ни денег, кто же платит сражающемуся за Родину, ни славы, ни титула, у него не было даже имени. Лишь старый изрубленный щит, двуручный меч, трофейный ярлык, да боевое прозвище - Бар-барусс.
"Обычная история наёмника, который думал, что воюет за Роди-ну, - подумал Барбарусс, глядя в догорающий костёр, - Сколько та-ких историй могли бы рассказать придорожные черепа в Диком по-ле, но черепа уже не умеют говорить".
- Поедем, Олег. Путь не близкий. - Сказал он поднимаясь.
Барбарусс подтянул подпругу и легко сел в седло. В небе сильно зашумело. Где-то от страха завыли волки. "Кажется, будет буря. Этого только не хватало. - Он поймал себя на том, что думает по-русски. - Ну правильно, ведь теперь я уже русский. Во всяком слу-чае, не викинг, это уж точно". Он ударил коня пятками, и тот снова зашлёпал по грязи. Олег тронул следом.
"Интересно, - Думал Барбариусс. - А если бы я поехал воевать за короля Франков я стал бы французом? Как бы меня там называли Бланк, Алан... Хм... Так кто же я? Где моя Родина? Где бывает Ро-дина у человека?"
Через дорогу метнулся заяц. Барбарусс с быстротой молнии вы-хватил лук и стрелу, натянул тетиву и выстрелил почти не целясь. Заяц не добежал до кустов и упал, как подкошенный - стрела проби-ла ему сердце навылет. Олег молча и с восхищением смотрел на сво-его рыцаря, он снова убедился, как многому ему ещё нужно нау-читься. Барбарусс поднял зайца и продолжил путь. Вверху снова за-каркала ворона. "Заяц через дорогу, ворона над головой - плохие приметы" - подумал он.
- Барбарусс. Дядя. Господин борон! - Позвал Олег, которому предстоящая трапеза мгновенно вернула жажду жизни.
- Хорош барон, - хмыкнул Барбарусс, - у меня войска-то - один оруженосец, да и тот голодный.
- Был бы барон, войско найдётся. - Возразил Олег. - О чём ты думаешь всю дорогу, дядя?
- Да вот задумался - где моя Родина и кто я сам: викинг, рус-ский или кто ещё?
- Странный вопрос. - С юношеской уверенностью произнёс Олег. - Ты русский викинг - варяг, как говорят в Новгороде. И не просто варяг, а варяжский барон - боярин. Неужели ты сам этого не знаешь?
- Да какой я боярин! Ни дома, ни семьи, ни казны. У меня нет денег даже на кабацкую шалаву! Русский... С чего ты взял, что я русский? Русский это тот, у кого есть кусочек Руси, хотя бы маленький: земля, двор, палаты. Одним словом кусочек Родины... А у меня есть только родинка.
- Что такое родинка? - спросил Олег, плохо знавший русский язык.
- Родинка - это то место, где тебя похоронят - сажень в длину, два локтя в ширину, да пять локтей вглубь, если не поленятся.
Замолчали.
- Дядя, ты боишься смерти? - Тихо спросил Олег.
- Да нет, чего её бояться. Обидно просто. Столько усилий, и всё впустую. Двадцать лет воюю за землю Русскую. В холоде, в голоде, в дерьме по уши, как пёс в этой проклятой степи рыс-кал без сна и отдыха. Хазар, половцев, прочих басурман по-бил тысячи три, наверное, а то и больше. Своей крови пролил - утонуть можно. И что в награду? Ни кола, ни двора, ни гроша за душёй, только раны и старая кляча, да куча пустых обещаний, да родинка впереди... В общем, я чем-то похож на этого зайца, которого мы сейчас съедим. Про него тоже мож-но сказать, что он русский, ведь его съедят воины русского князя.
Олег молчал. Он впервые в жизни задумался о будущем. Вдруг что-то просвистело. Барбарусс, как всегда среагировал первым: на-дел шлем, щит и выдернул саблю. Олег пришёл в себя, вытащил меч. Они посыпались со всех сторон - маленькие, злые хазары. Их отвратительные узкие глазки кровожадно блестели, а перекошенные рты мерзко визжали. Их было штук тридцать, тридцать пять - полу-безумных бестий, уцелевших после уничтожения банды Кара-Гана. Олег привычно развернул коня и прикрыл спину своего друга и гос-подина.
- Гу-Га! - яростно выкрикнул Барбарусс, делая выпад. Ему вдруг захотелось драки, как когда-то в молодости, на реке Высла, в первом бою. - Гу-га!
Боевой клич древних Арийцев как гром звучал на узкой лесной дороге. Каждым взмахом тяжёлого новгородского меча рыжеборо-дый викинг укладывал на землю двух, трёх бесенят. Отрубленные руки, ноги и головы разлетались в разные стороны. А у ещё живых злость в глазах сменялась ужасом при виде этого Бога Войны за ра-ботой. Олег успел убить только троих, остальных изрубил Барба-русс. Трое самых счастливых или, может быть, самых трусливых, успели рвануть в лес. Рыжебородый пустил вдогонку две стрелы, Олег - одну. Раздались три глухих удара и всё стихло - опытные воины не промахивались. Рыцарь бережно вытер меч и передал его оруженосцу, убрал саблю в ножны и огляделся: кучи дымящегося мяса ещё шевелились в грязи. Всадники, их кони, земля вокруг и даже ближайшие деревья были покрыты кровью.
- Кажется, количество врагов Руси слегка уменьшилось. - Хмыкнул Барбарусс.
Вдруг раздался глухой удар, и его лицо окаменело. Из его груди торчало жало стрелы. Олег взглянул ему за спину. Там в пяти саже-нях кровожадно лыбился недорезанный хазарин с распоротым брю-хом. Привалясь к дереву, он бессильно сжимал кривой лук. У Олега помутилось в глазах, не помня себя, он выдернул из-за спины меч и с криком дикой ярости бросился на хазарина. Со всего маху рубанул викинг по макушке своего злейшего врага, о существовании которо-го он и не подозревал десять минут назад... Хазарин ещё улыбался, когда молодой богатырь разрубил его пополам.
- Барбарусс, Барбарусс, дядя, что с тобой! - Закричал Олег, возвращаясь к раненому другу.
- Помоги мне сойти. - Тихо сказал Рыжебородый.
- Сейчас, сейчас. - Сказал Олег, опуская его на землю. Он от-бросил хазарский труп и прислонил Барбарусса к дереву. - Сейчас я вытащу стрелу.
- Нет. Она пробила сердце. Если её вытащить, я умру.
- Нет, нет, ты не умрёшь, я тебя вылечу...
- Оставь... Не суетись как женщина... Послушай... - Он пере-вёл дыхание, сглотнул кровь и продолжал: - Олег. Мы с тобой четыре года бились бок о бок. Ты мне больше чем друг, ты мне брат... Помнишь, мы говорили о Родине? Так вот, если тебе придётся выбирать: сражаться за Родину, или сражаться за деньги, выбирай деньги... Так ты хоть что-то получишь, кроме родинки, потому, что Родину никто никому не даёт... Родину можно только завоевать, вырвать зубами... Помни... Кх, кх, кх... Помни...
- Барбарусс! Не умирай! Пожалуста!
- Я не Барбарусс... Меня зовут Олег, как тебя...
Его глаза остекленели, лицо побелело, тело обмякло...
- Олег! Не умирай! Олег! Олег! Оле-е-е-е-е-е-ег!..
* * *
- Олег. Олег. Вставай, Олег! Духи!
- Встал.
Олег открыл глаза, подхватил автомат и прислушался. Справа работали два пулемёта, брали в вилку.
"Чётко работают. Арабы... или даже хохлы. Дальность - 1000, без превышения - машинально подумал Олег. - Станкач сле-ва...нервно работает, наверно обкурился. Дальность полторы, пре-вышение - 100... Два АГСа по фронту и тридцать автома-тов...Дальность - 800. Дергаются, суетятся. Наверно совсем маль-чишки, говядина, смертники".
Олег вспомнил, как выглядят чеченские мальчишки с автомата-ми: худые, грязные, руки трясутся, зрачки расширены от страха, да-же гашиш не помогает. Сзади грохнуло.
"Миномет с тылу, 82-миллиметровый, бьёт по навесной, даль-ность - 1000 ~ 1200, ниже - 200... Похоже серьёзная драка намечается".
- АГС в тыл, - прокричал Олег на весь опорник. - Направление - десять, ноль; дальность - тысячу двесть; ниже - двести. "Взломщик" - уничтожить миномётный расчёт.
- Товарищ капитан, АГСы по фронту. - Прокричал справа Ва-лерка.
- Херня, лейтенант! Они с высоты 507 работают, им дальности не хватает. Это они на нервы давят.
АГС заработал по миномёту. Тот почти сразу заткнулся. "Обо-срались. Тоже мальчишки". Четыре раза грохнул "взломщик". Сно-ва полоснул АГС, внизу раздались взрывы. "По минам попали, мо-лодцы. Хорошо работают ребята, не дёргаются. Вот что значит пол года войны".
- АГС на левый фланг. - Скомандовал Олег. - Цель - станко-вый пулемёт, дальность - тысячу пятьсот, выше - сто. "Взломщик", уничтожить расчёт.
- Есть!
- Есть!
Подбежал взводный.
- Справа пулемёты херачат! Может "Шмелём" долбануть?
- Расслабься, Валер! Это хохлы работают, их "Шмелём" не возьмёшь. Они ж каждые две минуты позицию меняют, пас-куды!
- Тогда может АГСом?
- Патронов мало. Да пёс с ними! Они всё равно на пределе ра-ботают, а ближе подойти - обрыв мешает. Фигня!.. Ты давай на позицию. Сейчас арабы "пехоту" вперёд погонят. Как на мины попадут, так секите по вспышкам.
Слева АГС дал очередь по пулемёту и сразу грохнул "Взлом-щик", два раза. Чеченский станкач заткнулся.
- АГС на правый фланг. - Командовал капитан. - Цель - пуле-мёт справа, дальность - тысяча.
- Есть!
Впереди раздалось нестройное "Алла акбар", чеченская "пехота" пошла на убой.
- Пулемёты вперёд. - Командовал Олег. - Держи кишку, ребя-та! Сейчас начнётся.
Длинные очереди заворковали уверенно и неторопливо. "Алла акбар" начал выдыхаться... Олег пошёл в траншею, на ходу пере-дёргивая "Калаш". Облокотился на бруствер. "Кажется всё". Вдруг тень с именем Аллаха прыгнула прямо на него. Олег машинально сделал шаг назад и со всей дури ударил прикладом справа. Раздался отвратительный хруст ломающихся костей, и тело упало к его но-гам. "Теперь точно всё" - подумал капитан Варяжцев, ощупывая ок-ровавленный приклад.
- Вот это да! - радостно вскрикнул рядом Саня-Бык - пулемёт-чик из Валеркиного взвода. - Прямо в висок, товарищ капи-тан!
- Чему ж ты радуешься? Душа Божья отлетела, а ведь он, пожа-луй, твой ровесник. - Сказал Олег, возвращаясь на КНП.
Пулемёты и АГСы замолчали. Духи уходили до завтра. Олег представил, как завтра утром придётся убирать изуродованные дет-ские трупы за бруствером... Война...
- Товарищ капитан, нападение отбито, потерь нет. - Бодро до-ложил взводный, влетая в блиндаж вслед за командиром. - Там за бруствером раненые стонут, двое или трое. Один, вро-де мамку кличет. Что делать?
- Далеко?
- Метров сорок.
"Вытащить снайпера не дадут. Оставить - до утра помирать бу-дут, измучаются". - Подумал Варяжцев.
- Пульни туда из "Шмеля", чтоб не мучались. Только осторож-но, духи наверняка пасут.
- Понял.
Лейтенант убежал. В траншее завозились. Раздался выстрел и взрыв...Война...
* * *
- Барбаросса, Барбаросса, ответь Топору! Топор вызывает Бар-бароссу! - Захрипела рация в углу. - Барбаросса, ответь! При-ём.
- Я - Барбаросса! Слушаю тебя, Топор! Приём. - Ответил Олег сквозь шум эфира.
- Варвар, что у тебя там за свистопляска. Приём.
- Да так, духи постреляли немножко. Приём.
- А вы? Приём.
- Ну и мы, тоже. Приём.
- Потери? Приём.
- Нет. Приём.
- А у духов? Приём.
- До взвода "пехоты" покрошили, миномётик заткнули, да ещё станкач, тоже. Приём.
- Молоток! Вырастешь, кувалдой будешь! Ты вот что! Утром смена прилетит, "Пскапские". А с ними генерал со свитой, штабные там всякие, москали, корреспонденты. Будут вру-чать награды на позициях ну и всё такое, речи там. Так что ты готовь дырочку. Да, и трупы не вздумай убирать! Они хотят попозировать над дохлыми чеченцами. Приём.
- Понял тебя, Топор. Приём.
- И ещё! Сейчас Дед на связь выходил. На Ханкале ждут верту-ханы, садитесь и сразу в Моздок. Оттуда сейчас борты каж-дые три часа взлетают на Рязань. Только ты меня дождись, я к вечеру тоже подтянусь - вместе полетим. Приём.
- Понял тебя, Топор. Приём.
- Тогда всё, конец связи. Приём.
- Конец связи.
Комбат отключился.
"Дырочку... Наверно за перевал,... а может и за штурм... Да ка-кая разница... Интересно, а Комарову дадут "Героя"? Вряд ли, ры-лом не вышел. Подумаешь, одиннадцать арабов за ночь нащёлкал... Был бы Кацман, тогда точно б дали. Впрочем, был бы Кацман, здесь бы не оказался".
Варяжцев прилёг на ящик. "Духи до завтра не вернутся, можно вздремнуть". Он почесал грязную рыжую бороду и закрыл глаза. "Значит хотят над трупами попозировать... Хм..." Олег представил себе как краснорожий московский генерал в натовском камуфляже будет улыбаться в объективы на фоне разодранных в клочья чечен-ских мальчишек. Как будет, надуваясь болтать перед строем про Родину, верных сынов Отечества, защиту целостности и тому по-добное. А потом будет награждать грязных, оборванных, голодных русских мальчишек за успехи в убивании чеченских мальчишек. По-весит им на грудь медные цацки от боярских щедрот и по плечам потреплет, дескать, хвалю. А потом эмансипированные корреспон-денточки выключат камеры и начнут фотографироваться на фоне чеченских трупов для семейных альбомов. А потом вся эта шобла усядется в вертолёт и будет всю обратную дорогу коньяк трескать - за успехи русского оружия и профессионализм собственных теле-компаний. Пикник с видом на скотобойню... "Говорят, наших те-перь возят в Чечню в теплушках, как быков на бойню. Вагонов не хватает... Интересно, а что говорят чеченские генералы перед своим строем, посылая детей на убой? Наверно болтают про Аллаха, сво-бодную Ичкерию, геноцид чеченского народа, а сами в карманах арабскими долларами шуршат".
"Хрен вам моржовый". - Подумал Олег и вышел из блиндажа. Светало. Летние ночи короткие. Спустился вниз, к первому ряду траншей. Валерка Белов осторожно оглядывал окрестности в би-нокль.
- Ну что, лейтенант. Как обстановка? - спросил Олег.
- Ты вот что. Как совсем рассветёт возьми людей и прочеши окрестности, только осторожно, растяжки смотри. А я пока духов похороню.
- Да сбросить их просто в овраг и всего делов.
- Хм...Они конечно басурмане и нехристи, а все таки, воины, в бою погибли... Надо похоронить.
* * *
Первыми прилетели "Пскапские" - рота мальчишек с медведе-подобным капитаном. Времени было мало, Варяжцев спешил объяс-нить обстановку, пока не припёрлось начальство. Объяснил. Собрал своих, закурили. Генерал оправдал ожидания: маленький, лысый, краснорожий, брюхо, висящее через ремень, натовский камуфляж с иголочки и суетливые поросячьи глазки. С ним прилетели лакиро-ванные полковники из генштаба, продвинутые корреспондентки с маникюром и "крутыми" операторами. Последним из вертолета вы-шел Дед, ещё более хмурый, чем обычно. "Сдаёт Батька. Опять не-делю не спал, по опорникам прыгал. Всю войну поднять хочет, что ли?". Генерал искренне расстроился, узнав, что духов уже закопали. Такой кадр пропал! Операторы недовольно шушукались с коррес-пондентками. Полканы косили гордым глазом.
Началось. Дурацкая речь ни о чем. Видеокамеры. Мордатая кор-респонденша, в золотых перстнях, похотливо поглядывала на чума-зых мачо, семь часов назад рубившихся с духами насмерть. Начали награждать пацанов. Два "За храбрость", "Орден Мужества"... "Да кто он такой, чтобы их награждать! ИХ! Да он плевка ИХНЕГО не стоит! Ведь это ОНИ победили здесь духов, несмотря ни на каких генералов! Вопреки всему генштабу! Без еды и боеприпасов, без подготовки, без нормального оружия, чуть ли не дрекольем. Разу-тые, раздетые, простуженные! ЭТИ мальчишки победили духов, ду-хов! Тех духов, которых мы в Афгане не смогли победить за десять лет. Духов, которых НАТО боится. ОНИ их победили почти голыми руками. И этот толстожопый лампасник смеет ИХ награждать?"...
- Капитан Варяжцев. Ко мне! - Вызвал генерал.
- Есть!...
- За проявленное мужество и героизм... При освобождении... Награждается...
"Всё таки за штурм" - подумал Олег, вспоминая пятидневный бой в кирпичных развалинах. Генерал начал цеплять орден к брони-ку. У него были на удивление красивые, ухоженные руки. Длинные пальцы, маникюр, изящное обручальное кольцо.
- Поздравляю...
- Служу... Служу...
"А кому я служу?" - В ужасе подумал Олег. - "Ну раньше слу-жили Советскому Союзу, ССР... Нет СССР... А сейчас? РСФСР,... КПРФ,... РФ! Точно! Российской Федерации! Российской Федера-ции... Расисской Федерации... А кто же здесь негры?..."
- Отечеству... Отечеству... - Сквозь зубы подсказывал неловко улыбающийся генерал
"Ну конечно, Отечеству!" - Обрадовался Олег. - "Отечеству!... Отечеству?..." - Олег вспомнил толстенького мэра, хитроглазого губернатора... - "Нет, не может быть. Я же вроде не им служу. Или им?". Олег посмотрел на своих парней, неловко переминающихся с ноги на ногу. "Кому же мы все служим? Может Президенту?... Вряд ли. Он ведь нам и за службу то не платит. Гробовые только... Роди-не! Ну конечно! РОССИИ! Ведь мы русские! Стоп. Ведь мой отец детдомовский. А что, если он какой-нибудь эстонец, или финн, или вообще немец? А я тогда кто? Что у меня есть русского? Русские на-грады, русские погоны, благодарность русского Президента?... Вот у этого генерала наверняка есть и дача в Подмосковье, и деревенька где-нибудь на Волге на сына оформленная. У него есть кусочек Рос-сии. Он точно русский. А я..."
Олег молча снял с груди орден и протянул его генералу. Тот ма-шинально взял, растерянно улыбаясь и отдавая честь.
- Спасибо господин генерал. Мне не надо. - Спокойно сказал Олег и пошёл к вертолётам.
- Рота!...- Олег посмотрел на растерянных пацанов. - За мной ребята...
Возле вертушки стоял "Пскапской" капитан, белобрысый и го-лубоглазый. Он понимающе посмотрел на Олега и чуть усмехнулся в свои пшеничные, казацкие усищи.
- Удачи тебе, брат! - Сказал Олег, хлопнув капитана по плечу и улыбаясь в ответ. - Там в овраге духи миномётики всё время ставят, ты поосторожнее.
- Ладно...
- Будь жив...
- Ты тоже.
* * *
Вертушка быстро набирала высоту. Из кабины пилота доносил-ся голос Шевчука: "Родина-а-а-а, еду я на Родину-у-у-у...". Пацаны дремали. Второй пилот втирал Валерке: "Знаешь почему в ВВС лампасы голубые, а в армии - красные?... Потому, что летчики кро-ят лампасы из неба, а армейские генералы из солдатской крови..."
"Так кто же я? - Думал Олег, машинально поглаживая малень-кую родинку на переносице. - Где моя Родина? И что такое - Роди-на?..."