- Она снилась мне. - Он обернулся от окна к собеседнику. - Понимаете, снилась... Впрочем, мне кажется, вам это будет смешно.
Но человек не смеялся. Человек, так внезапно ворвавшийся в его дом, так неожиданно предложивший нечто несусветное и теперь так по-хозяйски рассевшийся в кресле, поднял на него слишком серьезный взгляд, слишком...
Ему не хотелось понимать взгляд собеседника. Ему не хотелось домысливать, додумывать, дорабатывать то, что было скрыто в глазах пришедшего.
Он и так знал, что правильным ответом на его просьбу будет:
Нельзя. Невозможно. Бессмысленно.
Не пытайтесь.
Забудьте.
- Герр Фойярманн, мы попытаемся выполнить вашу просьбу. Если это ваша единственная просьба.
На слове "единственная" посетитель сделал ударение.
- Да. Единственная просьба.
В этом он был уверен.
До сих пор он, кажется, без вопросов, претензий и, тем более, внутренней рефлексии выполнял все задания Бюро. Теперь Бюро в лице своего представителя пришло к нему само - наградить своего исполнителя. Поощрить. Выполнить любую его просьбу.
Любую. По крайней мере так говорил тот, кто пришел к нему от лица Бюро.
Неужели так трудно выполнить эту его единственную просьбу?
- Она мне снилась, понимаете? У нее над левой ключицей, вот здесь вот, - он показал пальцем, - маленький белый шрам, такой, как бывает, когда поцарапаешься в детстве. А потом прошло много времени, и...
Он задохнулся от воспоминаний. Не таких уж и давних.
От нее пахло какими-то духами, весьма неважными, сигаретами и леденцами. Это было в первый раз.
Музыка била по нервам, впрочем, он сам ее сочинил, все верно, все так и должно было быть. Дискета в рукаве - и фанатка, вытащенная из толпы перед сценой.
Кожаные перчатки до локтей - пароль. Так он ее и нашел. И вытащил на сцену.
Странно, почему никто из поклонников до сих пор не додумался до перчаток по локоть? Это вполне в стиле музыки, которую играет его группа.
"Они", те, которым все надо объяснить, называют это "индастриэл".
Танец.
Она танцует изумительно... Это танец?
Это называется танец?
Под эту музыку танцевать невозможно - он сам знает, он не для танца ее сочинял...
Она ему подыгрывает?
Колбасит, тащит, прет?
Ее - да. И то, и другое, и третье одновременно.
Это красиво.
Безумно красиво.
Впрочем, это всего лишь слова.
Сейчас он и она - не певец и фанатка, не кумир и поклонница... Не мужчина и женщина даже.
...Очнись, очнись! Дело в другом!
Дискета в рукаве - ему многих нервов стоило пронести ее через две таможни.
Слава Богу, что не крови.
Раз! - дискета у нее за поясом.
Большего не нужно.
Пока что.
* * *
- Я не мог поверить, что все так сложится.
- Как? - она улыбалась немного озадаченно, словно не ожидала его слов.
Не ожидала встретить его здесь?
Не хотела встречаться вообще?
Обе мысли пронзили его одновременно и, похоже, отразились и на его лице, потому что она вдруг рассмеялась...
Он еще не успел сообразить, чего в нем больше, растерянности или решимости, а она уже, отсмеявшись, похлопала ладонью по сиденью скамейки, приглашая присесть.
Он сел.
Именно этой встречи он ожидал так долго. Именно о ней просил.
Невозможное оказалось возможным.
Ветер сметал последние листья из парка. Запах осени всегда имел над ним странную власть - ты знаешь, что смерть листьев событие вполне будничное, но метафора слишком объемна и многозначна, чтобы можно было позволить себе осознать ее до конца.
- Вы не хотите меня видеть?
- Почему вы так решили? Хочу.
Дискета за поясом - мелочь.
Боже мой, как она танцует!
Шрамик над левой ключицей...
Запах сигарет и леденцов...
Бред какой-то...
Боже!..
Зал ревет.
Все нормально. Концерт продолжается.
Успел ли он уловить тогда ее дыхание? Ритм ее дыхания?
Впрочем, она дышала в ритм его музыки...
О, черт...
Это его надежды... Это его желания...
Это все неважно сейчас! Неважно!
Есть он. Здесь.
И женщина на десять лет его младше рядом с ним в парке.
Стоп!
Раз-два-три!
Есть он лично и некая женщина. Здесь и сейчас.
Подарок от Бюро за долгую и безупречную службу.
- Я не могу больше...
- В смысле?
- Да не важно...
- Опыт подсказывает мне, что лучше бы было, если бы вы сказали.
- Да... Мой сын...
- Я знаю. Я сочувствую.
Раз-два-три!
Спокойно.
Мой старший сын погиб от передозировки. Моего младшего сына едва сумели спасти.
Я сам узнал, кто именно продавал им наркотики.
Поэтому я и работал на Бюро. Поэтому и пытался сделать хоть что-то.
Хоть что-то...
- Я не права...
- В чем?
- Я предложила вам рассказать, в чем дело, и перебила...
Что я мог сказать тому человеку, который пришел ко мне?
Что она мне снилась?
О белом таком, махоньком шрамике над левой ключицей, по которому я ее и узнавал?
Это я сказать мог, а вот как насчет запаха?
Леденцы, сигареты, и какие-то духи, не самые лучшие...
Мне больно.
Ведь все бессмысленно.
Ведь вдруг..
Вдруг...
Боже мой, если она только подыгрывала мне на тех концертах - то я не знаю, как жить дальше... Если всего лишь подыгрывала...
Моя девочка!
Моя любимая!
Моя единственная!
Твой запах сводит меня с ума - где ты сумела раздобыть эти леденцы?!
Впрочем, прости, это, наверно, наивно...
Я не верю в единственную и вечную любовь - оттого я о ней и не пишу песен, оттого о ней и не пою. Ты три раза, три, была в моей власти, и я ничего не мог поделать...
Ни с тобой.
Ни с собой.
Ни, тем более, с музыкантами и залом...
Ты подтанцовывала мне - лучше не подтанцовывал никто.
Твою мать, все неправильно! Это не те слова!
Все слова неправильные!
Они не то выражают!
- Я вижу вас в четвертый раз...
- Я знаю...
- Я хотел вас спросить... Наверное, вам будет смешно...
- Я редко смеюсь, герр Фойярманн.
- Крис, с вашего разрешения.
- Хорошо, Крис. Я редко смеюсь. Это правда.
- На вас не похоже.
- Мы не об этом. Кажется, мы говорили о том, что видимся в четвертый раз.
- Да. Все три предыдущие я помню отчетливо. Очень отчетливо... Впрочем, вы не назвали своего имени.
- Да? Удивительно, как это я пропустила... Тильда, с вашего разрешения.
Вдох-выдох. Улыбка. Раз-два-три. Мой брак разрушен давно.
Впрочем, это последнее, о чем стоит думать.
- Я не...
Тильда... Тогда тоже бушевала осень, я вытянул тебя из зала, это был наш второй раз.
Ты опять танцевала... Неправильное слово - танцевала...
Ты чувствовала мою музыку всем телом.
Черт, опять не те слова!
Ты ее воспринимала! Ты...
Боже, ну зачем все так?!
Ты...
Сунула мне дискету в карман подмышку...
Ты...
Я не знаю...
Твой шрам над левой ключицей...
Я... Я ничего не могу сказать...
Да Господи, я это, я, если ты сомневаешься.
Тильда, я давно уже не сомневаюсь. И об этом хочу тебе сказать.
Прочерк мой, черточка, тильда, сейчас я скажу.
- Там, за углом аллеи, кафе. Давайте пойдем туда.
- Давайте.
Ты идешь как танцуешь.
Твой запах сводит меня с ума.
Ты пахнешь, как и раньше - сигареты, леденцы... Только духи твои стали иными... Или я изменился?
...Или я и впрямь тебя люблю? И мне уже все равно, дороги или дешевы твои духи?..
А это вообще - важно?..
Я мечтал об этой встрече с того момента, как увидел твой (Господи, как я его люблю!) шрам над левой ключицей.
В третий раз я осмелился.
У меня дома есть пятьдесят четыре фотографии.
Они все показывают одно и то же.
Я вытаскиваю девушку из зала и танцую с ней.
Три из пятидесяти четырех - это твои фото. На каждом ты неузнаваема.
Для других, не для меня. Я ведь узнал тебя сегодня.
Белый парик, черный парик, юбка, брюки...
Запах сигарет и леденцов.
И каких-то духов. Неважно, каких.
Перчатки...
Неважно.
Слушай, милый.
Слушай меня пожалуйста...
Я все равно не могу сказать это тебе вслух.
Я люблю тебя. Я обожаю тебя. Тогда, все три раза, я танцевала для тебя. Только для тебя.
Меня и назначили связной к тебе лишь потому, что я люблю тебя.
Но лучше я промолчу. Лучше я не скажу.
Потому что без тебя, без твоего согласия, без твоих слов все бессмысленно...
Черт побери, неужели ты не видишь, что я...
Умираю...
Умираю...
Умираю,..
От одного твоего запаха?...
Скажи мне о своей любви хотя бы здесь, в кафе. Сейчас.
- Можно задать вопрос?
- Конечно, какие проблемы...
- Ну... Проблемы есть - я знаю, что задавать некоторые вопросы сотрудникам Бюро не стоит.
- Ваш вопрос, спорим, не из списка запрещенных. Иначе вы бы не стали спрашивать у меня разрешения.
- Конечно. Боже мой, конечно!.. Что это были за материалы, те, которые я вам передавал? И те, которые вы мне передавали?
- Ну, что ж... Та, первая дискета...
- Да... Помню... Я страшно боялся, что она выпадет из рукава во время концерта.
- Как вам удалось, кстати, ее пронести?
- Да пустяки. У нас десять дискет с лазерными спецэффектами на концерт, в среднем. Я пометил ее и заменил на одну у режиссера. Провозил ее, короче, режиссер, а я только сочувствовал... Мелочи.
- Вы рисковали, герр...
- Крис.
- Крис, вы очень рисковали.
- Я знаю. А вторая дискета - я от вас ее увез таким же манером. Вовсе никаких проблем. Вы мне лучше скажите, как та капсула?
Капсула...
Музыка, музыка, музыка...
Сил нет.
Она где-то здесь, со своим запахом, со своим странным чувством ритма...
Я сойду с ума сейчас, заранее, только из-за ожидания того, что увижу вновь этот ее шрам над левой ключицей!
Я сойду с ума!!! Господи, помилуй!
Стоп! Раз-два-три!
Вот она! Вот ее руки в перчатках!
Теперь вытянуть ее, станцевать с ней, потрясти зал...
Что?
Зал потрясти?!
Боже мой, какие пустяки...
Я умираю...
Я не хотел этого, не хотел! Я даже не мог представить такого, когда соглашался сотрудничать с Бюро!
Я не хотел тебя целовать... Я не хотел этого, правда не хотел! Но как иначе я мог передать тебе капсулу?
Только через поцелуй.
Прости.
О Боже, что ты делаешь? Что ты делаешь?!
Я умираю...
- На дискетах были списки наркодилеров. Возможно, это была одна из крупнейших антинаркотических операций за всю историю.
- Классно. Вряд ли я мог желать большего.
- Вряд ли можно ожидать большего вообще.
Он вскинул на нее глаза. Она улыбнулась.
- "Беспрецедентная операция в "героиновом треугольнике". Правительство Мабуты подает в отставку в полном составе. Войска ООН входят в республику Трансвааль. "Победа или смерть" - говорит президент Страйк..." - произнесла она, искусственно подражая дикторам телевидения, - быстро-быстро, словно захлебываясь.
Заголовки новостей, не столь давних...
Я умираю...
- Вы хотите сказать, что... Что я, пусть в числе прочих, создал кризис на фондовой бирже?
Она кивнула с улыбкой.
- Обрушил рынок ценных бумаг? Сверг два режима в Латинской Америке и один в Африке?