Я сижу за cтолом у себя в кабинете и смотрю на холмы за окном. Я вижу их сглаженные вершины и склоны, поросшие густой и мягкой, колышущейся под легким ветерком травой. Воздух напоен ее сладким запахом, и солнце согревает этот благословенный ландшафт, лишенный малейшей иззубренной неправильности.
И когда я думаю о том, что любой из тех, кто живет здесь, на Доброй Удаче, видит вокруг себя столь же красивые места, когда я начинаю считать, сколько таких прекрасных, как этот, уголков по всему космосу, когда представляю себе, как вольно и легко идут теперь сквозь время люди, я вспоминаю, что это - прекраснейшее из времен.
И тогда мне становится страшно.
Я - начальник отдела колонизации этого сектора космоса. И мне знаком этот страх.
Каждый день на стол мне кладут отчеты обо всех происшествиях на Доброй Удаче и в радиусе десяти световых лет вокруг. Те, кто готовит их для меня, наверняка делают эту работу спустя рукава. Они разболтались от долгого ощущения кажущейся ее ненужности. И, конечно, глядя, с каким вниманием вчитываюсь я в их бумаги, они крутят пальцем у виска. Когда я не вижу, разумеется.
Я еще ни разу их не ругал. И никогда не буду. Потому что знаю - то, что я ищу, они никогда не пропустят. Они обязательно вставят это в отчет. Ведь это пропустить невозможно. Если это произойдет.
Но того, что мне нужно, нет в отчетах. И значит, этого не происходит.
Последнее время я думаю, что этого не произойдет никогда.
Те, кто приносит мне отчеты, осведомлены немного больше, чем те, кто собирает материал, и те, кто их готовит. Они знают, что мне нужно. И, думаю, догадываются, зачем. В их глазах я каждый день читаю печаль и сожаление. Я хороший начальник, и они любят меня. Им жалко, что я не могу найти желаемого.
По-другому смотрят на меня высшие чины, когда я ежедневно докладываю им обстановку. Я вижу у них смесь безумной надежды и такого знакомого мне страха. Хотя нет, они боятся сильнее меня. Ведь в их ведении сфера не в десять световых лет радиусом, а в сотни, а может быть, в тысячи. И значит, они знают больше.
И еще. Их взгляд выдает мне их полнейшую безнадежность и беспомощность. Не правда ли, странное сочетание - безумная надежда и глубочайшее отчаяние. Но, может быть, только такое и способно существовать в прекраснейшее из времен...
Те, кто кладет мне на стол отчеты, не ведают, что искомое нужно не мне. Оно как воздух необходимо всему человечеству.
Мы выпустили джинна из бутылки больше полутора тысяч лет назад, в первых десятилетиях XXI века.
Какой-то ученый, экспериментируя в поисках лекарства от рака, случайно обнаружил, что некоторые из культур клеток крови, взятой им у новорожденных, после стерилизации чашек Петри самовосстановились. К счастью, все данные о пробах сохранились в картотеке, и он смог получить под видом анализов образцы других тканей этих детей.
После сотен опытов и исследований стало ясно: если среди остатков полностью разрушенной клетки из хромосомного материала оставался целым хотя бы один ген - клетка восстанавливалась.
Еще через некоторое время выяснилось, что молекулярная структура гена может сохраняться, судя по всему, бесконечно долго в любой среде: он словно капсулировался при попытке разрушить его структуру. А попав в благоприятные условия, ген немедленно инициировал развитие вокруг себя новой клетки.
Уничтожить его было невозможно.
И абсолютно непонятно было, чем отличаются люди с самовосстанавливающимися тканями от обычных: никакой разницы не удавалось обнаружить даже на электронном уровне. И еще загадочнее было то, что каждый ген каким-то образом хранит информацию обо всей клетке. Ведь точнейшие анализы показывали полную идентичность клеток, только что взятых у человека, и клеток, уже восстановленных.
Мы не можем найти отличий и сейчас.
Открытие держали в секрете около десяти лет. Но затем случилось событие, которое до сих пор вспоминают, как крупнейшую катастрофу за всю историю человечества.
На пятикилометровом участке полгода назад законченной Первой Трансевразийской сверхскоростной магистрали предрождественским утром 2017 года из-за отвратительных погодных условий друг за другом столкнулись более двух с половиной тысяч автомашин.
Через неделю репортеры разнюхали сенсацию. Три человека, числившиеся погибшими, еще дети, оказались вдруг живы и здоровы. Но доктора и медсестры клялись, что первый из них был мертв полностью и окончательно, когда его привезли в больницу.
Второй же умер, не приходя в сознание, на операционном столе.
Но вот - они оба были живы и здоровы.
Журналисты побывали у них дома и обнаружили, что на их теле нет ни царапин, ни шрамов, и чувствуют они себя превосходно.
И никто не мог объяснить, каким образом из моргов могли исчезнуть сразу два трупа.
С третьим погибшим все обстояло гораздо сложнее. Так случилось, что он был одним из тех, с чьими культурами клеток экспериментировали. Он давно уже был на примете некоторых служб, как тот, чьи ткани способны к самовосстановлению. В ту катастрофу машина, где он был, попала одной из первых, и после огненного шторма от него не осталось в буквальном смысле ничего.
Но через сутки что-то неясное произошло в лаборатории, где велись исследования. В отсутствии свидетелей кто-то открыл автоклав, разбил окно и ушел, не оставив после себя ни следа. Кроме отпечатков пальцев. Они принадлежали погибшему. И одна из пробирок, хранившихся в автоклаве, казалось, навсегда лишенная теперь возможности быть очищенной от его клеток, оказалась абсолютно стерильной. После тщательного расследования было выяснено, что дверь массивного термостата могла быть открыта только изнутри. Каким образом - неизвестно.
Ситуация стала еще загадочнее, когда журналистам удалось раскопать еще один случай, на этот раз, произошедший с тяжелораненым, тоже ребенком. Он поступил в больницу со сложнейшими травмами, а на следующий день был выписан без всяких следов телесных повреждений. В суете вокруг колоссального количества жертв абсурда происшедшего никто не заметил.
Мы и сейчас не знаем, каким образом это происходит. Как культура клеток, способная только к самовосстановлению при жизни хозяина, получает информацию о его смерти? Каким образом начинает развиваться в полноценного человека? Откуда берется материал и энергия для построения новых клеток? И как получается, что этому до сих пор нет свидетелей?
И, наконец, самый страшный вопрос: каким образом из одного-единственного гена, из культуры клеток, без помощи матери возникает тот же человек, та же личность, с той же памятью, психикой, мыслями и тем неуловимым, что называется душой, то же существо, что и за мгновение до смерти?
Ученым и спецслужбам катастрофа дала представление об истинном масштабе происходящего. Если из семи с половиной тысяч пострадавших и погибших в ней как минимум четверо имели способность к самовосстановлению... Можно представить себе, сколько же таких людей живет на всей Земле.
Заодно стало очевидно, что мутация эта появилась недавно: до сих пор не был обнаружен никто из мутантов старше девятнадцати лет.
Для человечества же в целом катастрофа на шоссе обернулась другой, куда как более страшной. Оно узнало, что больше не едино.
Так оно познакомилось с бессмертием.
Тот первый полностью самовосстановившийся человек, девятилетний мальчик, был найден журналистами у себя дома, окруженный ласками и заботой родителей. Они не были с ним в то трагическое утро. Он сказал, что был выброшен на обочину толчком столкновения, и, по счастливой случайности ничего не повредив себе, сумел добраться домой. Его бабушка и дедушка погибли.
А родителям было все равно, каким образом остался жив их сын: они были счастливы увидеть его в целости и сохранности, когда уже считали погибшим.
Они не предвидели ничего горше смерти...
Ни я, ни мои подчиненные, ни начальство - никто не вправе осуждать хоть кого-либо за то, что произошло дальше.
Может быть, все могло сложиться иначе. Но дальше "если" предположения не идут.
Когда страсти несколько утихли, и схлынул поток всевозможных психов и маньяков, спекулянтов и авантюристов, а произошло это примерно через пятьдесят лет после катастрофы, дети, младшие из которых достигли по меркам обычного человечества зрелого возраста, оказались запертыми посреди пустыни Сахара на площади тысяча двести квадратных километров. Это была территория среднего мегаполиса того времени.
Но это не была резервация. Это задумывалось как концлагерь.
Их было около семи миллионов. Остальные семь миллиардов постарались сделать все для того, чтобы жизнь их стала невыносимой, раз уж их невозможно убить.
Оружия, чтобы убить бессмертного, не существует до сих пор. Ведь с каждым выдохом человек "выбрасывает" сотни тысяч частиц своих клеток. Этими частицами загрязнено все, где он когда-либо был.
Бессмертному каждая из этих частиц способна дать еще одну жизнь.
Их боялись. Каждый метр голого песка, на котором им приходилось жить вначале, был снабжен телекамерой и микрофоном - никто не смел собственной персоной войти к ним. Страх был так велик, что вскоре за этим клочком пустыни следило еще и десять спутников-шпионов. Ни одно их движение не могло пройти незамеченным.
Почему они не попытались выйти оттуда? Ведь, как показали дальнейшие события, они могли сделать это так же легко, как мы дышим.
Может быть, им действительно было все равно? Впереди у них была вечность...
Но это было еще не все.
Человечество, породившее их, отказало им в том, что было необходимо каждому - в пище и воде. Да и что? Выживут как-нибудь, они же были бессмертны.
Мы не предусмотрели только двух вещей. Того, что бессмертные способны были пережить даже смерть самого человечества.
И того, что, став неизмеримо выше, они остались людьми.
Может быть, именно в этом причина моих поисков...
Они прожили так долгих десять лет - в матерчатых палатках, доставая воду из вырытых вручную двухсотметровых колодцев. Голод и жажда причиняли им невыносимые мучения, ведь их чувства были такими же, как у обычных людей. Пожалуй, им было даже хуже - кто знает, сколько раз за это время бессмертные призывали смерть?
А потом что-то произошло. Может быть, это было только первыми проявлениями тех способностей, которые проявились у них впоследствии. А может быть, они, сразу после их обнаружения лишенные правительствами многих стран права на образование, все-таки нахватались где-то каких-то знаний...
Но еще через пять лет в пустыне нечувствительно для остального человечества вырос Город, построенный руками бессмертных.
А потом они "закрылись"...
Те, кто видел, описывали это впоследствии как пелену многоцветного мерцающего дыма, начинавшуюся прямо за стеной концлагеря. А некоторые говорили, что "крыша" больше похожа на половину мыльного пузыря, чьи стенки блистают и переливаются под солнцем.
Я успел увидеть "крышу" в последние годы ее существования. И мне кажется, она больше похожа на купол, полупрозрачный свод над Городом бессмертных, искажавший просвечивающие сквозь него силуэты прекрасных зданий и контуры невиданных деревьев вдоль улиц.
"Крыша" полностью отрезала Город. Сквозь нее не проходило никакое излучение, и слежка за бессмертными прекратилась.
Они были теперь свободными внутри купола. И все же - свободными лишь настолько, насколько им разрешило человечество.
Проклятый страх не дает мне покоя. И никому из других посвященных.
И все же, временами я думаю, что отсутствие предмета наших поисков, ежедневное безрезультатное высматривание его в отчетах - это справедливая плата за то, что мы с ними сделали полторы тысячи лет назад.
Появление "крыши" над Городом вновь разбудило на некоторое время затихшие было страсти.
Но ненадолго.
Теперь человечество не просто боялось и ненавидело бессмертных.
Теперь оно их уважало.
Но перед этим военные несколько раз пытались сбросить на Город водородные бомбы.
"Крыша" словно растворяла их в себе.
Еще до появления "крыши" стало ясно, что волна мутаций идет на спад. Бессмертные дети рождались все реже и реже. Вначале их оставляли у входа на территорию концлагеря, и вскоре за ними кто-нибудь приходил изнутри.
А когда возникла "крыша", она словно полукругом обошла тот старый пятачок у входа, и детей продолжали оставлять там же. Но теперь за ними никто не выходил. Они просто исчезали оттуда.
Исчезают они и теперь.
Мы оставляем их по старой договоренности в космических капсулах на орбите вокруг пятикратной звездной системы. В Галактике не так уж и много подобных систем. Из-за этого мы ее и выбрали. Естественно, вот уже долгие годы вследствие расширения границ обитаемой Вселенной система эта находится посреди густонаселенного участка.
Все вокруг набито прослушивающими и подсматривающими устройствами. Мы устанавливали их и на самих капсулах. Но...
Вот капсула с ребенком есть, а вот ее уже нет.
Последний раз бессмертный ребенок рождался у нас уже больше десяти лет назад.
Рождаются ли дети у самих бессмертных?
"Крыша" над Городом все время росла ввысь, пока не стала больше напоминать закругленный на вершине конус, чем полушарие. Соответственно, рос ввысь и Город, а значит, и население.
Гораздо позже, когда подсчитали примерное количество бессмертных в Городе, оказалось, что их было около тридцати миллионов человек. Это в полтора раза превышает прирост, который обеспечивали рождения бессмертных детей у обычных людей.
А человечество передавало бессмертным их всех.
Перечитал свои заметки и улыбнулся. Какие глаголы я употребляю: "крыша" возникла, "крыша" росла...
И всего одно слово, говорящее о том, что бессмертные сами создали ее и управляли ею - я написал, что они "закрылись".
Потому что "крыша", наверное, самый непостижимый для человека продукт деятельности бессмертных.
За исключением одного.
Мой отец был начальником сектора резервационного контроля.
Забавно, не правда ли? Он и его подчиненные занимались тем, что пытались контролировать неподконтрольное в принципе.
Насколько я помню, они занимались в основном тем, что до боли в глазах вглядывались в изменчивые силуэты, проглядывавшие сквозь крышу. Я думаю, это было похоже на то, чем занимаюсь сейчас я.
Время от времени нам кажется, что мы нашли в отчетах то, что нам нужно. Мы внимательнейшим образом отслеживаем события, не упустив ни малейшей детали.
Но каждый раз наши надежды не сбываются.
Как-то раз утром "крыша" исчезла. Это случилось больше чем через тысячу четыреста лет после того, как был обнаружен первый бессмертный.
Мне было тогда семнадцать. Я смотрел на отца, нервно расхаживавшего по комнате, одеваясь - ему только что доложили об исчезновении "крыши". И вдруг я почувствовал, что происходит нечто столь же великое, как и обнаружение первого бессмертного полторы тысячи лет назад - то, что навсегда изменит судьбу известного людям мира. Я хотел быть там, рядом с Городом. Не хотел - должен был быть. И я попросил отца взять меня с собой.
- Хорошо, - минуту помолчав, согласился он, - Но ты оденешься мгновенно и будешь сидеть на наблюдательном пункте тише воды, ниже травы.
Так получилось, что я одним из первых увидел Город.
Бессмертные сняли "крышу" на исходе ночи, когда и как - никто не заметил. Просто когда на нее смотрел один наблюдатель, она была, а когда посмотрел другой - ее уже не было.
Бессмертные не любят свидетелей своих действий.
Прошло полторы тысячи лет, а мы до сих пор не знаем о них ничего.
Город предстал передо мной в предутренней розоватой дымке.
Сказать, что он был прекрасен, я не мог. И не могу сейчас.
В человеческом языке нет слов, чтобы описать его красоту.
Невероятные эстакады поднимались на фантастическую высоту по внешним стенам зданий, которые, казалось, были сделаны из фарфора. Удивительные растения висячих садов взбирались вверх и, наоборот, спускались вниз, завиваясь вокруг неощутимых на таком расстоянии опор. Радуги венчали кружево мостиков, словно сотканное из паутины между домами. Ровный свет, не заглушавший восходящее солнце и не заглушаемый им, лился неизвестно откуда. И, в довершение изумительной картины, словно водопады играли на улицах...
Три дня сохранялся странный молчаливый мораторий на пересечение границы резервации. Бессмертные жили своей жизнью и наблюдали за нами полутайно, полуявно, как и мы за ними.
Из Всемирного правительства прибыли еще утром первого дня. Представители расположились лагерем в километре от входа на территорию.
Мы считали, что, если бессмертные еще оставались людьми, снятие "крыши" могло означать только одно. Они хотели говорить с нами.
Мы не ошиблись.
Утром четвертого дня пятеро бессмертных подошли к выходу и остановились в полуметре от него. Навстречу немедленно вышли представители Правительства.
Но, может быть, мы все-таки ошиблись, и они играли на нашей психологии и наших слабостях?
Я не буду пересказывать известные всем события. Насколько я знаю, ни одна деталь их не была скрыта или засекречена, и ни одна не ускользнула от вездесущих журналистов.
Напомню лишь вкратце.
Бессмертные действовали на переговорах с позиции силы. В сущности, они стали ею с той минуты, как создали над Городом "крышу". И теперь они открыто диктовали условия.
Они потребовали нашу гордость того времени - первый корабль для переселенцев - в обмен на то, что уберутся с наших глаз навсегда, и оставят Город и все содержащееся в нем, для наших исследований. Любому было ясно, что в Городе накоплено столько знаний, сколько не снилось никому из наших мудрецов. Они могут в столетие подвигнуть человечество на сотни тысяч лет вперед.
Хотя часть общественности волновалась, нет ли в подобном обмене какого-либо подвоха, большинство было убеждено в его справедливости.
Аргументом в пользу честности бессмертных было широко распространенное тогда мнение: что бы ни потеряли бессмертные, расставшись с Городом, они на самом деле не теряют ничего - у них еще все впереди.
Но теперь мне кажется, что нам просто застила глаза возможность избавиться о многовекового груза страха и ненависти.
Гораздо позже стало ясно, что подвох все же был.
Мы вошли в Город через месяц после того, как он "открылся". У бессмертных по договору были еще сутки, чтобы попрощаться с ним и улететь. Сутки совместного владения.
Мы шли по улицам Города и любовались прекрасными зданиями. Теперь, когда бессмертные давно ушли, многое померкло в нем. Но не появилось и следа запустения.
Словно он пребудет вечно.
Недавно я снова побывал в Городе. Я шел по его улицам, и вспоминал тот самый первый день. Мы чувствовали себя победителями во многовековой борьбе.
Я помню еще их молчаливые силуэты на порогах домов и на тротуарах - они тенями из прошлого окружали меня в сегодняшней пустоте Города.
О чем они думали?
Их взгляды были спокойны и равнодушны.
Пожалуй, из того первого визита в Город я хорошо запомнил лишь удивительные цветы, созданные бессмертными с помощью генной инженерии. Они не выводили их, они химически моделировали их ДНК вплоть до последнего гена.
Похоже, у них были места, куда они приходили предаваться веселью или грусти, и цветы соответствующего вида украшали их. Это не были наши клумбы или памятники, это были небольшие скверы, наполненные печалью, если в них слышалось слабое журчание воды в черных каменных чашах, вокруг которых росли бледные, густо-красные или траурные цветы прихотливо-изысканных форм; или яркие, счастливые, освещенные солнцем, если в них играли пенящиеся фонтаны с задорными лепестками ярчайших расцветок вокруг.
Все же что-то вроде этих скверов было и у нас. Зато никто еще не додумался создавать растение или цветок как произведение искусства. Бессмертные называли это "живописью", и, наверное, это и была живопись в подлинном смысле слова. У них была даже профессия - живописец, человек, который создавал цветы, как скульптуры или картину, для своего и чужого удовольствия.
Они так и не улетели. Они просто исчезли в предутренней дымке, растворившись в воздухе. А недалеко от резервации нелепо возвышалась громада так и не понадобившегося им корабля.
Наверное, это было первым предупреждением нам.
Город дал человечеству столь многое, так быстро вошедшее в обыденную жизнь, что нет ни нужды, ни времени, чтобы перечислять все это. И мы все еще изучаем его, а открытия происходят каждый день.
И, говорят, что ученые близки к раскрытию секрета "крыши".
Но никому из нас, я уверен, никогда не раскрыть главной загадки, оставленной нам бессмертными.
Все началось спустя несколько лет. Благодаря открытиям, сделанным в Городе, мы сумели за минимальный отрезок времени создать мощный космический флот, и начать экспансию. Исследовательские корабли открыли в ближайших системах несколько планет, идеально подходящих для колонизации.
Бессмертные сдержали свое обещание. Вот уже без малого двести лет мы их не видим и не слышим.
Но постоянно ощущаем их присутствие.
Все пошло слишком ровно с самого начала. Найденные планеты оказались просто райскими. И переселенцы хлынули потоком.
Я уже старый человек, мне двести тринадцать лет. Через года два я уйду, освободив место для того, кто помоложе. Он придет, полный энтузиазма, и изо дня в день будет заниматься тем же, что и я.
Изо дня в день.
Безрезультатно.
И постепенно он познает тот страх, который так терзает меня. И он поймет мои мучения.
Потом, еще через несколько лет, прогнозисты на Земле заметили уменьшение числа стихийных бедствий и катастроф. А чуть позже они прекратились полностью.
Бог их знает, как они это делают. Бог, а может быть, черт. Скорее, черт.
Ни одного из них нет поблизости уже множество лет. Уж это-то мы знаем точно.
И тем не менее, они где-то рядом.
Моему преемнику, как и мне в свое время, придется пройти все стадии - от энтузиазма до отчаяния.
И, думаю, он никогда не дождется того, что ищет, и что до него так долго искал я.
На райских планетах, полных в высшей степени безопасной для человека животной и растительной жизни, мы не нашли ни следа эволюции.
А значит, их сделали.
Подготовили для человечества уютнейшие квартиры.
Но и это - не самое страшное.
Мы перестали болеть.
Мы перестали страдать.
Даже страх, который я испытываю, мучающий меня страх, какой-то ненастоящий. Этим-то он меня и терзает. И я знаю, что то же самое чувство испытывают остальные посвященные.
А не так давно у нас прекратились все технические неполадки. Исчезли сами собой.
Мы живем в прекраснейшее из времен.
Как они это делают?
И где они теперь?
Думаю, никому и никогда не найти уже того, что ищу я и будет искать мой преемник.
Никаких плохих новостей.
Если это их месть, то очень изощренная.
Мстить - так человечно!
Но какой нечеловеческий способ...
Если это - прощение, то, такое, оно хуже мести.
Возненавидев полтора тысячелетия назад тех, кто оказался выше нас, человечество не задумалось над тем, что высшие силы ненависти не прощают.
Они лишили человечество тщательно лелеемого сотни тысяч лет подряд чувства приоритета - каждый посвященный теперь знает, и каждый обычный человек догадывается, что кто-то идет впереди нас. Они унизили человечество.
Они лишили нас возможности преодолевать препятствия - того, что двигало нами сотни тысяч лет подряд. Они лишили нас воли к победе.
Они лишили нас бедствий, несчастий и горя - того, что объединяло нас друг с другом сотни тысяч лет подряд. Они разъединили людей.
Те райские планеты, что они подготовили для нас, станут нашими могилами.