Величественные сосны, прикрывая кронами лазурную синеву неба, окружали каменистый пустырь на вершине высокой горы, где охотники устроили ночлег. Это была поросшая травой небольшая поляна у самого края обрыва, откуда, насколько хватало взгляда, открывался потрясающий воображение вид на широкую реку, что змеилась между массивными скалистыми отрогами, пока не растворялась в туманной дымке горизонта. За едва видневшейся вдали тонкой, как нить паутины, линии догорал потускневший огненный диск солнца, подкрашивая красным светом темно-серую зеркальную гладь реки над которой величаво парила крупная белая чайка, время от времени оглашая простор пронзительным криком. Дыхание дикой природы создавало картину безмятежности и свободы.
Куда бы ни падал взгляд - всюду пульсировала, дышала, бурлила жизнь.
Старик-помещик Гаряев, владелец здешних мест, закончив устилать пол шалаша еловыми ветками, вышел наружу из укрытия неспешно подошёл к тонкой берёзке у края обрыва, прислонился спиной к её белому стволу и замер, с живым интересом разглядывая серебристую ленту реки внизу наслаждаясь мягким шелестом листвы над головой. На тонких ветвях дерева над ним в мерцающем зелёном живом ковре листьев берёзы резвились два взъерошенных воробья, играя в догонялки. Их громкое чириканье нарушало лесную тишину.
- Взгляните, отец Фёдор, благодать-то какая! - чуть лениво, с радостью в голосе произнёс старик. - Нигде такой красоты не увидите, ей-богу! Много я за свой срок повидал, но такого... настоящего... Как по мне была б возможность не ушёл бы отсюда вовсе. Разве можно где-то ещё почувствовать себя настолько свободным, как здесь на вершине, словно у престола божия. Знаете, каждый раз смотрю и радость от того в душе, как в детстве, щенячья что-ли, мается в тебе теплом необыкновенным. И ведь представьте, я это место случайно нашёл. В прошлом году с егерем на медведя ходили, так сюда след и привёл. Думали, логово его здесь. Кругом чаща, буреломы да распадки, а тут прямо рай. По другому и не скажешь. ' Смотришь в лог, да не наешься впрок.'
Старик наклонился вперёд, сорвал травинку и поднёс её к лицу, принюхаваясь.
- Вроде зима скоро, а ароматы ещё живут. Не зря говорят: перед смертью трава в силу входит.
Его собеседник, настоятель небольшой деревенской церквушки отец Фёдор лежал на боку у горящего костра, подложив руку под голову, отстранённо смотрел на голодные языки пламени, которые облизывали подвешенный на перекладине чайник.
- Место и вправду знатное. Свежо - отдышаться можно. Прямо между небом и землёй, - размеренно с легкой улыбкой ответил священнослужитель.
Уставший и довольный батюшка в подробностях вспоминал сегодняшний лесной вояж и таинственной премудростью представлялись ему учения, в которые его посвящал помещик Гаряев. Заинтересованный бойкий старик весь день без устали, как любимому ученику, объяснял батюшке, как различать след зверя и чем они отличаются. Какие силки и капканы существуют и как их употреблять. С какой стороны подходить к лёжке, где искать тропу , как заманивать. А отец Фёдор и ружья-то в руках никогда до этого не держал. Он первый раз был на охоте и все было в диковинку.
С самого юного возраста, ещё маленьким мальчиком оставшись сиротой, начал он службу в церкви: сначала за еду и ночлег помогал с уборкой и по хозяйству в храме. После пел в хоре на клиросе, подставляя скамейку под ноги, чтоб догнать росту. А позже, когда подрос и повзрослел, был рукоположен в сан и определён в приход городской церкви, где более двадцати лет совершал ежедневные молитвы и обряды на радость верующим людям, обходя и утешая местных обывателей, проповедуя и разъясняя слово Божье. А после был переведён в настоятели ветхого храма в глухой деревне на Урале. Там то и зародилась крепкая дружба двух совершенно разных людей.
Называвший себя 'старым служакой' помещик Гаряев имел характер вздорный, горячий, не прощающий обиды. Молчаливый и строгий, он на дух не переносил пустые разговоры, нужды и церковников, не видя в них примера, который они должны были подавать прихожанам. "Каков поп, таков и приход", - не раз говорил старик приходящим с жалобами на недостачу в церковной кассе денег служителям, не давая ни копейки. 'Без нужды живет, кто копейку бережет!" - было его любимой поговоркой.
Не обладая внушительным состоянием, старик во всём придерживался разумной экономии. Выйдя в шестьдесят лет в отставку в чине майора кавалергардского полка, вернулся он в родные уральские края, где ему принадлежало унаследованное имение: два надела пахотной земли по тридцать десятин каждый, пятьдесят душ крепостных крестьян и небольшие лесные угодья в тайге, прогулками по которым помещик чрезвычайно наслаждался. Старик Гаряев питал особую страсть к охоте, пропадая днями и ночами в своих угодьях. При этом не упуская из виду и другие хозяйственные дела. Будучи рачительным хозяином он вникал во все тонкости управления имением, и ни одно решение в деревне не принималось без его ведома.
Отец же Фёдор, наоборот, был человеком уравновешенным, привыкший с детства полагаться только на собственные силы имел обо всём своё собственное мнение, не выставлял его напоказ, а жил тихо и просто, проповедуя и молясь не особо вникая в меркантильные интересы деревенской жизни.
Небольшая деревня в двенадцать дворов вдали от оживленного тракта, где он жил, не была богатой, да и у крестьян свободные деньги почти не водились. Поэтому отец Фёдор в этих диких краях мог положиться только на свою силу да выдумку. И чтобы не оголодать, сам возделывал огород, содержал козу, ухаживал за ней, кормил. Собирал ягоды и заготавливал впрок грибы. Не забывая при этом своих прямых обязанностей - службу в храме в посте и молитве, которые принимал не жалуясь, с искренней радостью. Так, прожив при местном храме более года, он ни разу ни о чём не попросил, чем заслужил искреннее почтение старика.
Было в его фигуре, во всей его внешности что-то дикое и первозданное от самой природы. Узловатые длинные руки с широкими ладонями. Короткие, чуть кривые ноги. Высокий, широкоплечий, с густой вьющейся гривой чёрных волос и такой же роскошной бородой на открытом властном лице с небольшими, раскосыми, чуть впалыми голубыми глазами, которые светились необычайной чистотой. Из-за того деревенские молодухи, заговаривая с батюшкой, старались не встречаться с ним взглядом, опасаясь утонуть в этих "светоносных колодцах", как они говорили.
'Интересный он человек и собеседник.' - улыбаясь, размышлял помещик, разглядывая крепкую фигуру молодого мужчины: " Прямой, не юлит, что ни спросишь - ответ даст. И нахожу я приятное расположение к нему. Есть в нем что-то, привлекающее внимание: в каждом его движении степенность, легкость, и красота черт лица необыкновенная. Уж если я это вижу, то женщины и вовсе в искушение впасть могут. И как же это всё уместилось в одном человеке? Чистота человеческих помыслов с эдакой-то дьявольской красотой! Не может быть, чтоб какая-нибудь не попробовала с пути его сбить. Бьюсь об заклад, пытались... и не одна".
Тем временем чайник закипел, и отец Фёдор, сняв его с перекладины, обратился к помещику:
- Вам покрепче, Станислав Фатеевич? Или как вы любите?
Старик подошёл ближе к костру и произнес .
- Заварите, как себе. Я вам доверяю. И не забудьте лимон положить. С ним вкуснее.
Быстро начало темнеть, и на почерневшем одеяле неба маленькими тусклыми фонариками, стали появляться первые звёзды. Уставшие за день охотники присели на широкий ствол упавшей сосны напротив вспыхивающего огнём горячего костра, ожидая, пока настоится в кружках заварка. Дождавшись густоты, они с аппетитом пили крепкий чай, обмениваясь впечатлениями.
- Люблю я лес всей душой, ей-богу, - признался старик, отпивая небольшими глотками горячий чай. - Есть в нём что то такое до чего и не дотронешься...правда своя что-ли. Да и воздух тут свежий живой. Только здесь и узнаёшь, каков ты мужик, когда со зверем нос к носу встретишься. Как говорится: 'На печи не храбрись, а в поле не трусь.' Ну, а вам как, отец Фёдор, интересны знания охотничьи?
- Да мне сейчас всё сгодится, любая наука. Хотелось бы мясо до зимы заготовить, а какой с меня охотник - всё сами видели.
- Это верно, - улыбнувшись сказал старик и посмотрел вдаль. - Ну ничего, слово Божье выучили, а здесь не сложнее знания. Осилите и эту мудрость, ещё мне фору дадите со временем. Вот был бы молодым - не уступил. Да вижу, годы одолевают с немощью в обнимку. Куда там мне со здоровым мужиком тягаться. Молодость - она сама по себе наука великая.
Отец Фёдор, рассматривая костёр, блаженно улыбался, ничего не ответив.
Старик допил чай, поставил кружку на землю и спросил:
- Вы уж меня простите батюшка, но я всеж спрошу. Интересно мне, а почему вас в наши края словно в ссылку определили, а? Как я погляжу, нрав у вас спокойный, да и службу несёте достойно - со знанием дела, не попрошайничаете, с благодарностью к судьбе относитесь. Всего-то доброго у вас слишком. А вот в ум взять не могу, за что ж такое с прихода городского вас выперли. Простите конечно за любопытство пустое. Но ей-богу, пока не узнаю - не успокоюсь.
Отец Фёдор отпил глоток из кружки и спокойно произнёс:
- Видать, мир так устроен, что нет покоя человеку, пока живой он, и до самой смерти вынужден себе место своё в нем искать. Так и со мной вышло.
- Наверное, женщина какая? - с улыбкой предположил старик.
Отец Фёдор немного помедлив с горечью ответил.
- Она самая.
- А я почему-то это сразу понял, - ухмыльнувшись, произнёс помещик. - Тут искушение простое, от того и устоять сложно. Такого молодца любая бы приголубила. Как говорится, по Ермошке и гармошка.
- Да не всё так просто, Станислав Фатеевич, как вы подумали. Странно это было дело и для меня в чём-то до сих пор непонятное.
- Ну, тут вы меня совсем заинтриговали, батюшка, а я уж о вас всяко думал.
Помещик Гаряев подсел поближе к собеседнику и помявшись произнёс.
- Простите вы старика за любопытство пустое, отец Фёдор. Уже вроде как и спать пора, но поделитесь историей своей, ежели секрет не большой. А то ведь не засну, ей-богу.
- Надо ли? - спокойно произнёс батюшка.
- Уважьте, голубчик. Не люблю я этих тайн неразрешимых. Покоя от них нет. Да и в слове Божьем сказано: всё тайное явным станется.
Отец Фёдор не ответил, поднёс руку к лицу и погладил бороду. Яркий свет костра отражался в его лице, заливая красками резкие черты мужчины. От чего весь его облик изменился, и он стал похож на дикого властителя пустыни - хана монгольской орды. Батюшка смотрел прямо перед собой, вглядываясь в темноту, тихо проговорил:
- Я ведь тогда в городе прислуживать начал, молодой был около семнадцати лет и вера в Господа только фундамент во мне строила. Отношений меж людьми совсем не знал, и была в понимание моем картина мира идеальной, что ли. Не знал я тогда, что в жизни не все умом понять можно да многое для спокойствия лучше и не знать вовсе. Покой душевный он же золота дороже. Но видать у Господа на всё свои планы. Так вот, в один из последних дней августа работал я на подворье храма, дрова заготавливал. Попалась мне в руки коряга ветвистая, с дуплом, узловатая вся, в пружину скрученная. Отмучился я с ней знатно, но расколол её. И оказалось, что в дупле том тетрадь покоилась в кожаном переплёте. Видать, секрет был прежде в дереве, пока не срубили его.
Отец Фёдор поднялся и подкинул пару толстых веток в костёр. Огонь ярко вспыхнул, жадно вцепившись в сухие ветки и ворохом искр мотыльками разлетелся в темноте. Батюшка недолго постоял вглядываясь в костёр, как в бездну, тяжело вздохнул, сел на поваленное дерево и продолжил:
- Не смог я удержаться от соблазна, сами понимаете. Искушение - оно ж дело хитрое: только одной стороной себя покажет, а остальные сам бежишь разглядывать. Вот и я в капкан этот попал... Да чего уже горевать, что произошло - не повернётся.
- Что есть, то есть... - прокомментировал помещик.
- Оказалось, дневник это был душевный. Женщина в тетради этой о душе и любви своей писала. Да так искренне, что, начав читать, оторваться я уже не смог. Не думал, что когда-нибудь расскажу об этом. Но раз попросили Станислав Фатеевич, слушайте ...
Ранняя весна 18** года пришла неожиданно и сразу, украсив теплом тесные городские кварталы. Яркие краски и тонкие дразнящие аппетит ароматы живой природы забытые за зиму пьянили обывателей настоящей истинной красотой жизни. Ещё недавно замерший город расцветал свежей зеленью на улице, где легкий прохладный ветерок , словно заправский дворник, гонял нанесенный с обочины песок по мостовой.
В воскресенье с самого утра на центральной площади города было людно и продавцы небольших лавок и магазинчиков, выйдя на улицу, зазывали покупателей. По пыльной дороге меж приземистых и нарядных домов в гомоне голосов прохожих и окриках возничих, придерживая подол новомодного длинного платья шла молодая красивая барышня. "Стук... стук... стук..." - звонкими молоточками, отражаясь от кирпичных стен, стучали по камням каблучки её веселеньких красных сапожек. Резкий на слух звук, похожий на цокот, неприятным гулом отдавался в висках приличной дамы.
" Я - как эти песчинки на ветру: куда подует ветер, туда и несёт! Пусто, как же пусто всё! - передернув плечами и вглядываясь в ожившие полупрозрачные волны перекатывающегося по мостовой песка , подумала Татьяна Александровна. - ' Неужели так просто и так глупо пролетит моя жизнь, словно миг ?! '
Глубокие морщинки между бровей на её лице приподнялись и сошлись домиком.
' За что это происходит со мной? За что ?
Барышня от отчаяния задыхалась, зонтик задрожал в руке, и Татьяна Александровна нервным резким движением сдернула с шеи душивший её ярко-жёлтый воздушный шарфик. ' Всё кончено. Всё...всё...' Осознание безнадёжно испорченной жизни не давало ей покоя в отсутствие самого важного - счастья, обыкновенного женского счастья. Её не радовали ни яркие краски весны в переливах солнечных отражений, ни громкое пение вернувшихся с зимовки птиц. Всё пространство вокруг неё сливалось в дурную, скрежещущую какофонию, лишая прелести бесконечность бытия.
Всему виной был муж - чужой и чуждый ей человек. Грубый, не замечающий ничего вокруг себя мужлан ослепленный жаждой наживы. Даже занимаемая им должность начальника канцелярии министерства финансов не добавляла никаких преимуществ этому чванливому чёрствому человеку, которого она никогда не любила.
"Это самая выгодная партия для тебя, милочка! Вот кто сможет устроить вам прекрасное будущее!" - так когда-то уверенно говорила маман. - "Посмотрите внимательно, моё милое дитя, сколько в нём достоинств!" Татьяна Александровна всё чаще вспоминала их давнишний разговор с матерью накануне свадьбы. И от того страдала ещё сильнее, представляя свою дальнейшую судьбу хрупким воздушным мотыльком, обречённым влачить жалкое существование - приколотой холодной булавкой к пыльному альбому в шкафу престарелого, равнодушного коллекционера.
"Меня словно в ломбард сдали! Избавились от дорогой, но бесполезной вещи! - с горечью и злостью подумала барышня, резко взмахнув зонтом. - Отреклись от меня, выбросили на улицу, будто ненужный хлам. Вот кто я теперь - вещь! Дорогая, но ненужная вещь!.. Это западня! Жестокая, нелепая западня!'
Молодая, сильная и честная она страдала от навязанного брака с пустым неблагодарным человеком, стремилась к свободе, желая сбросить оковы предрассудков и иллюзорных установок общества. Гнев от предательства близких людей пылал в ней вместе с огнём неутолённой женской страсти.
- Где же она? Где эта воспетая поэтами искренняя любовь?! - с чувством воскликнула барышня. - Одни пустые разговоры! Можно ли верить в то, что существует лишь в воображении? В книгах, в словах, в фантазиях, где угодно... А в жизни её нет! Нет! Нет!
Она пыталась совладать с собой, но мучительные воспоминания вновь и вновь терзали её душу, безжалостно наотмашь. ' Я содрогаюсь при одном воспоминании о сегодняшний ночи, когда увидела его в исподнем. Какое отвращение вызвала эта картина! Ужас! Просто ужас! Со спины он удивительно напоминал... свою мать. Кошмар! Разве может так выглядеть настоящий мужчина? Тот, кого ты должна любить... кого страстно желаешь? Пустой бесформенный обрюзгший человек. Он опустошил меня! От одного его вида меня просто тошнит! Как я вообще могу делить с ним постель?! Господи помоги мне! Спаси! Услышь молитвы несчастной! Сделай же хоть что-нибудь!'
Вдалеке был слышен тяжёлый церковный набат местной церкви - глухой бой медного колокола, раскалывающий тревожную атмосферу, звал горожан к молитве.
Дорога по которой шла барышня, меж тем спускалась с небольшой горки и уводила её к городскому парку, где она увидела нищего, стоящего у забора возле самого входа. Одетый в серое рванье старик глупо улыбался, опираясь рукой о крашеную изгородь. Вид у него был жуликоватый и барышня попыталась обойти старика , но тот преградил ей телом дорогу протягивая худую, похожую на гнутую кочергу, черную всю в мозолях руку.
- День твой станет веселей, коли мне подашь грошей! - кривляясь, визгливым голосом продекламировал нищий. Госпожа Григорьева остановилась, с интересом рассматривая сгоревшее от загара лицо старика .
- Если дашь еды кулёчек, подарю тебе платочек... - словно заправский артист на сцене, задорно прокричал нищий, приседая на одной ноге и подмигивая единственным глазом. Сразу было видно, что этот жизнерадостный человек, несмотря на своё безнадежное положение, умел привлечь к себе внимание.
- Счастье, милая, ищи, золотой мне подари... - торжественно вскинув подбородок, не унимался седой старик, сыпля прибаутками из беззубого рта, точно семенами. - 'Не молчи, а обнадеж и получишь счастья воз... '
Татьяна Александровна машинально открыла ридикюль, достала мелочь и, не глядя, высыпала её в протянутую ладонь. Деньги тут же исчезли в сжатых грязных пальцах нищего, но одна мелкая монета, звонко пискнув покатилась по мостовой. Подпрыгивая по камням она медленно описав полный круг в конце концов уперлась в лакированный ботинок внезапно появившегося прохожего. Молодой человек в элегантном чёрном сюртуке с высокой талией наклонился вперёд поднимая неугомонную мелочь и через секунду обезоружил барышню открытой искренней улыбкой протягивая медную копейку.
- Извините за вторжение. Но я очень желал бы вам помочь. - с лёгким польским акцентом произнёс молодой человек. Во внешности незнакомца присутствовала манящая юношеская сила и свежесть, а каждое движение дышало изяществом и непринужденностью, но при этом выглядел он необычно и даже странно. Отлично сшитый костюм сидел на нём мешковато , словно был позаимствован у старшего брата. Но его голос... Голос был удивительной чистоты. Густой чистый тембр, отражаясь как в бездонном колодце, завибрировал и растворился где-то у женщины внутри.
'Вот это голос...нечто совершенное!' - в восхищении подумала госпожа Григорьева, вглядываясь в бездонные, как ей показалось, голубые глаза незнакомца. При этом она ощутила странное сладкое, приятное тепло, разлившееся внизу живота. Барышня невольно улыбнулась, пытаясь скрыть свое смущение. Иностранец, в свою очередь,не обращал внимания на возникшую неловкость.
- Позвольте представиться, Адам Инкуб, - с поклоном, учтиво произнес он, - Я проездом из Варшавы в ваших удивительных краях. И, признаться, совершенно потерял ориентацию.
Татьяна Александровна завороженно разглядывала гостя. Первое впечатление оказалось столь сильным, что она никак не могла совладать с охватившим ее волнением.
- Простите за навязчивость. Признаться, я отнюдь не любитель случайных знакомств, - снова нарушил тишину мужчина, когда его приветствие осталось без ответа. И словно извиняясь продолжил. - Ведь в самом деле, никогда не знаешь, куда они могут привести... такие знакомства, - задумчиво произнёс он.
Иностранец сделал небольшую паузу, но снова не получив ответа продолжил.
- Смотрю, вы от чистого сердца проявляете милосердие к этому человеку. - в восхищении произнёс Адам. - Редкость по нынешним временам. Хотя всем известно, как важна своевременная помощь ближнего. Не так ли? Ведь недаром в Святом Писании сказано, - размеренно добавил иностранец, - 'да воздастся каждому по делам его'.
Барышня, слушая витиеватую речь, наконец стряхнула с себя оцепенение и заливаясь румянцем тихо произнесла.
- Порой возникают вопросы, требующие немедленного решения,
- Как же вы правы! Если б вы только знали! - тут же подхватил с нарочитой торжественностью незнакомец. - Да,да! О, эти извечные вопросы справедливости! Не каждый, даже уважающий себя человек, способен проявить такое милосердие к ближнему, как вы... Однако эти самые деньги с древних времен своим маняще - предательским звоном погубили немало судеб. И это я достоверно знаю. Как знаю то, что вот этот благородный старик не всегда был таким, каким вы его себе представляете.- указывая пальцем в сторону нищего произнёс Адам.
Нищий, держась за забор, внимательно слушал беседу господ, безумно вращая единственным глазом. Над ним зелёным зонтом нависала длинная берёзовая ветвь, чьи листья озорно шелестели и похожий на шёпот, звук, придавал особую таинственность откровенной речи иностранца.
- Что же вас привело на паперть, дорогой мой человек?- повернувшись к нищему, спросил Адам с искренним участием. - Видно, беда какая-то? Наверняка помните.
- Конечно помню... как не помнить... - боязливо произнёс старик, воровато озираясь в поисках укрытия по сторонам,
- Тогда расскажите даме, дорогой мой человек,не стесняйтесь... Здесь, ведь кроме нас, никого то и нет.
- Да что рассказывать-то... - недовольно поморщился нищий. - Жил как все. Землица кормила, работы не чурался, не голодал, всё как у людей было. Только вот на Пасху в ночь в деревню нашу беда пришла. Гроза разразилась страшенная. Грохот невыносимый, да молний не счесть. И вот одна из них... из этих... змей небесных огненных прямо в сарай с сеном ударила. Тот взял да и вспыхнул, как спичка, а следом и дом занялся. Пожар был. Все огнем сгубило. Вот горе какое случилось...
Тут старик скривил губы, запрокинул голову назад и зажмурив глаз, начал слезно завывать, раскачиваясь из стороны в сторону, протяжно причитая:
- Всё-о-о добро сгорело... родные сгинули... и пошёл я по ми-и-иру... - его голос перешёл в надрывный вой, будто отпевая давно потерянную семью. - И горе-горюшко одному мне теперь... по ми-и-иру скитаться...
Слушая грустную исповедь, которая становилась похожа на панихиду, барышня с пониманием кивала головой. А иностранец хитро улыбнувшись, засунул руку в карман своих широких брюк и изнутри резким движением достал внушительную пачку банкнот, перевязанную тугой бечевой, и положил её на свою почти женскую узкую ладонь, а сверху добавил складной длинный нож.
- Может, это отрезвит вашу память? - сказал Адам, протягивая странный набор к самому лицу старика. Нищий не то чтобы испугался, нет, он испытал животный страх, рассматривая пачку денег своим единственным глазом, который от увиденного почти выпал из глазницы.
- Как? Откуда? - прохрипел он, теряя самообладание. Вжимаясь всем телом в забор парка, старик дрожал как осиновый лист, испуганно оглядываясь вокруг себя будто его кто-то преследует.- Кто рассказал? Кто?
- Сорока на хвосте принесла, - с улыбкой спокойно ответил Адам. И в этот самый момент огромный чёрный ворон вспорхнул с ветки берёзы и опустился на землю возле ног старика.
"Карррр... - громко закричал ворон. - Каррр". Он, широко раскинув крылья в разные стороны, прижимал голову к земле, наступая на обезумевшего от страха нищего. Всё произошло очень быстро и Татьяна Александровна в растерянности замерла, оглядывая то незнакомца, то ворона. Ей даже на секунду показалось, что между ними была какая-то неразрывная связь.
' Мистика какая то '. - подумала она. - "Это более чем странно".
- Нечистая... лю-ю-юди... нечистая!.. - закричал во весь голос нищий. Опираясь одной рукой на костыль, а другой об забор парка, он делал огромные прыжки и буквально летел над землёй, убегая вниз по улице. Голос его раскачивался в воздухе, меняясь в тональности, доходя до жуткого звериного поросячьего визга, от которого холодело в душе.
- Что это с ним? - опешив, спросила госпожа Григорьева. - Как он испуган!
- Ничего страшного, - ответил Адам, как ни в чем не бывало мило улыбаясь. - Может, этот бодрый старик просто вспомнил, что спокойствие в душе дороже всего и не стоит никаких денег. Зачем себе отказывать в этом простом удовольствии? Не находите?
Молодой человек легким, изящным жестом вернул банкноты и нож в карман.
- Przesledowac! - спокойно сказал он, обращаясь к ворону, который беспокойно моргал, переминаясь с лапы на лапу, рассматривая барышню. - Lec!
Птица отвернулась в сторону убегающего старика, чуть наклонила голову и, взяв разбег, взлетела с громким "карр".
- Не... чист.. .а-а-а-а... я-я... - издали ещё были слышны вопли нищего, разделённые на слоги штакетником забора и цветущими деревьями парка.
- Несчастный человек... - выдохнув от напряжения, с сожалением тихо произнесла Татьяна Александровна. - Мне его почему-то очень жалко...
- Жалко ? - с удивлением спросил молодой человек.
- Да, да именно...жалко.
- Как же всё-таки женщины милы в своей наивности. А между тем ровно год назад, этот, кажущийся вам безобидным старик, совершил страшное: лишил жизни купца и его слугу, коих приютил на ночлег в своём доме, завладев при этом крупной суммой денег. А дом поджёг, стирая следы своего преступления.- с мягкой улыбкой добавил Адам.
Услышав это госпожа Григорьева приоткрыла от удивления рот. На что иностранец, поморщившись произнёс.
- Вот к чему мадам приводят потакания своим тайным желаниям. А ведь старик искренне верил, что огромные деньги это повод для счастья. Единственное чего он не учёл: зачем лишать кого бы то ни было жизни в погоне за собственным счастьем? Вот где истинный вопрос! Вы, например, никогда бы не пошли на убийство мужа ради удовлетворения своих желаний. Это противоречит всей вашей натуре.
При этом молодой человек отвесил учтивый поклон, выражая искреннее почтение. Госпожа Григорьева застыла, как загипнотизированная с приоткрытым от изумления ртом. Мысли, только что выстроенные в стройный ряд, смешались в её очаровательной головке. Вопросы, которые она задавала себе, тут же сменялись утверждениями, те превращались в ответы, а ответы вновь порождали вопросы. От того барышня не могла произнести ни слова.
"Неужели он видит меня насквозь? Какая нелепость - это никому не под силу! Тогда откуда он знает о моих семейных отношениях ? Глупость какая-то! Бессмыслица! Даже маман не в курсе всего, того что происходит! Никто, решительно никто не догадывается о моей неприязни к супругу. Но он так уверенно обо всём говорит! Даже рассказал мне мои собственные мысли! И опять же этот несчастный старик ?!'
- Но довольно с нас загадок, - произнес Адам, не обращая внимания на замешательство женщины. - Боюсь, я отвлек госпожу от куда более важных дел. Молодой человек вновь учтиво поклонился, сохраняя удивительное спокойствие.
- Если не буду в тягость, позвольте вас проводить?- с мягкой улыбкой произнёс он. - Разумеется, если вы не против. У меня есть несколько любопытных мыслей, которыми я хотел бы с вами поделиться.
Татьяна Александровна пребывала в тумане сомнений, не находя слов для ответа. Её щёки залил еще более яркий румянец, и она, не проронив ни звука, лишь слегка кивнула головой.
"Я совершенно растерялась...но надо собраться.' - лихорадочно решала барышня. - Татьяна возьми себя в руки. Тебе обязательно надо узнать, кто он на самом деле? Что за необыкновенный человек?! '
В сегодняшний таинственной встрече таилось что-то неизъяснимо волнующее. Сердце женщины трепетало, по телу разливалось тепло, дыхание становилось глубже. Незнакомое доселе чувство счастья от общения с едва знакомым мужчиной затрагивало самые сокровенные струны души.
'Как он смог выведать мою тайну? Как? Дотронуться до оскорблённого сердца. Заглянуть в самую его суть. Увидеть главное, что мучит женскую душу. Он меня непременно удивил. Непременно. А этот голос. Гипнотический туман. К тому же он так хорош собой... манеры... руки. И знает больше, чем говорит. Это точно. Кто ты? Мой таинственный незнакомец. Кто ? Почему мой? А почему бы и нет?! Только бы не показать вида, что он мне нравится! Господи, что я делаю? У него такие красивые глаза! Мне кажется, что в них можно утонуть! А что, если я уже тону?!'
Мысли вспыхивали и гасли, сменяя друг друга, и госпожа Григорьева никак не могла найти нужных слов.
Отец Фёдор замолчал, вглядываясь в пустоту. Во время повествования он заметно оживился, глаза горели.
- Чужие секреты порой подобны яду, способному лишить не только сна и аппетита, но и самой жизни, - задумчиво произнёс батюшка. - Было в этом откровении что-то настолько интимное, что уже начинало жить во мне... Поэтому, предчувствуя опасность, я больше не смог прочитать ни строчки. Поверьте Станислав Фатеевич, я долго думал, как мне поступить далее. И однажды пришла мысль,что нужно избавляться от этого дневника. Как же я был тогда наивен. Я ещё верил, что смогу это сделать.
- Вы уж простите меня, но в вашем рассказе присутствует какая-то чертовщина, - тихо произнёс помещик отмахиваясь от окруживших собеседников мотыльков. - Впервые слышу такую странную историю.
Тем временем позади собеседников у края леса послышалась приглушенная возня. Станислав Фатеевич оглянулся, но в кромешной тьме ничего разглядеть не смог. Чёрный лес окружал их непроницаемой стеной высоких деревьев. Старик усмехнулся, подошёл к костру, вытащил горящую головешку и забросил её на камни поодаль.
- Погоняем немного нечисть лесную, отец Фёдор. Настоящую,ту, которая с клыками да когтями. А то чую - вкруг нас, волки ходят, - улыбнувшись спокойно произнёс старик, присев на поваленный ветром ствол дерева.
- История ваша, признаться, не только занятная, но и жизненная. Давайте, я попробую предугадать, что будет далее. Нечто подобное произошло в соседней деревне лет двадцать тому назад. Дочь моего соседа помещика Бирюкова, молодая приличная барышня, без памяти влюбилась в приезжего кавалера и видать от того ум за разум зашёл. А в жизни же просто все - девичья краса, без ума беда. В общем пропала красавица, а куда никто не знал, хотя поговаривали, что увёз её кавалер в город, а после, когда понесла, бросил. От того видать не смогла несчастная найти опоры да утешения в жизни, вернулась в места родные и от отчаяния в колодец бросилась. Так и стоит по сей день посреди большой деревни на пустыре заброшенный источник, как памятник. Марьин дом называется.
Батюшка внимательно слушая глубоко вдохнул.
- Чем дольше живу на свете Станислав Фадеевич, тем больше убеждаюсь - не обойти того, что предначертано, - задумчиво произнёс он. - Как говорится: 'Пути Господни неисповедимы'. Вот и меня ждало впереди то, о чем я даже в страшном сне представить не мог.
Батюшка замолчал, оглянулся по сторонам и понизив голос с азартом продолжил.
- Раньше у меня страха хоть перед чем отродясь не было, но уж больно необычной показалась мне девичья исповедь. Было в том что-то пугающее и одновременно манящее - суть соблазн греховный. И решился я избавиться от искушение. Взял да и спрятал тетрадь девичью от греха подальше в углу глухом в доме настоятеля. Попрощался с ней, так сказать, да и со спокойной душой спать пошёл. Пришел в келью, рухнул в постель и заснул замертво, а утром с первыми лучами солнца на службу проснулся. Встал с кровати, гляжу - а на столе возле псалтыря дневник этот дьявольский лежит. Вот тут то меня в пот и прошибло.
Вспоминая давно произошедшее батюшка поднял руку и вытер пот со лба.
С тех пор Станислав Фатеевич, куда бы ни прятал я его, он неизменно оказывался на следующий день на столе в моей келье. Закапывал дважды - и всё без толку. 'Почему я? За что? Зачем Господь избрал меня для этого?' - такие вопросы себе задавал. Дошёл до полного отчаяния, пока не решился бой дать силам мне доселе неведомым и сжечь бесовскую тетрадь. Растопил печь докрасна, да на угли ее в топку бросил, а огонь взял да погас, как будто заморозили его. Вот где чудо! Лежит себе дневник целехонький! И понял я тогда, что придётся испить мне до дна чашу сию..
Вспоминая подробности, батюшка заметно побледнел. По лбу стекал пот, руки дрожали, было видно, что он сильно нервничает, желая избавиться от гнетущей его тайны
- Вы действительно хотите знать что дальше было, Станислав Фатеевич? - резко повернувшись к помещику, спросил он.
- Сейчас даже больше, чем прежде, отец Фёдор. Продолжайте! Прошу вас!
Костёр в ночи едва освещал собеседников. Помещик Гаряев встал и затянул на тлеющие в темноте угли пару длинных и толстых сосновых веток. Те, сразу вспыхнув, занялись ярко, осветив людей и поляну.
- Так, на всякий случай, подброшу дровину. Зверя отгоним, и самим теплее. А то совсем темень, - тихо произнёс старик и сел на место.
Батюшка, вглядываясь в вспыхнувший огонь, смиренно положил ладони на колени, продолжив рассказ.