Вы любите птиц? Я тоже люблю их. Многие из них очень красивые, а посмотрите, как природа приспособила их к различным условиям жизни. У кого-то длинные ноги для того, чтобы ходить по болотам, у кого-то большой карман под клювом, у кого-то огромные крылья, позволяющие им парить часами в воздухе без взмахов.
А лебеди? Какие это совершенные создания. Изящество, грация и красота в каждой линии, в каждой детали. Но это мы говорим о крупных птицах, а давайте рассмотрим маленьких птах.
Даже самая заурядная деревенская птичка воробей и та не лишена красоты и привлекательности, не смотря на, казалось бы самое скромное оперение, а что говорить о птицах с красивым оперением.
Конечно, больше мы любим и ценим птиц не за их оперение, хотя это безусловно красиво, но и за их искусство пения. Вот где настоящий праздник души. Готов поспорить, что пенье соловья не оставит никого равнодушным, даже человека далекого от музыки и искусства.Не случайно соловей герой множества стихов, рассказов и сказок. Вполне заслуженная им слава.
Я родился и вырос в Ульяновске, но микрорайон в котором мы жили был полностью деревянным, состоял из частных домов, поэтому за каждым оконным наличником жили семьи воробьев, которые были неотъемлемой частью нашего бытия.
Мои родители держали кур и воробьи были для нас вредителями, поскольку "объедали" кур, склевывая зерно, которое было предназначено для несушек. Однако приходилось с этим мириться. Это, как говорится, были издержки производства.
Несмотря на воробьиный "вред" и их невзрачную окраску ялюбил летом по утрам слушать их незатейливое пение. Во дворе у нас росли две большие березы и десятки воробьев, сидящих на них, восторженно встречали новый день. Когда поет один воробушек, то его "чик-чирик-чирик" не производит впечатление, но когда десятки птиц сливают голоса в единый хор - это совсем другая песня. Кто не знает этой тонкостей воробьиного пения вполне может спутать их пение с какими-либо другими птицами.
2
Многие жители нашего микрорайона держали голубей. На крышах их домов были построены голубятни, которые представляли собой довольно сложные сооружения, позволяющие не только содержать их, но и выводить птенцов и так далее. Часто можно было увидеть как взрослый дядя бегает по крыше с длинной жердью и тряпкой на ее конце и гоняет голубей.
Голуби как правило были породистыми: монахи, турманы, гривуны, бородуны, почтовые голуби... Мне приходилось не раз наблюдать как наш сосед, увидев в небе одинокого чужого голубя, запускал в небо свою стаю и старался вовлечь его в эту стаю, а потом посадить в свою голубятню.
Это делалось не только для пополнения количества голубей, но считалось престижным делом, так как владелец пойманного голубя приходил к ловцу и выкупал у него своего голубя. Все голубятники как правило знали всех породистых голубей в округе.
Один из голубятников державший почтовых голубей, часто садился в поезд с корзиной, в которой находились почтовики, отъезжал от города километров за сто пятьдесят-двести и выпускал их. По возвращению домой он находил голубей на крыше своего дома. Они успевали обогнать пассажирский поезд.
Следует сказать, что в те годы, а это пятидесятые-шестидесятые годы, многие домовладельцы держали в клетках птиц дома. Это были не воробьи, а щеглы, чижи и репела, которые могли часами исполнять свои замысловатые рулады. К тому же они были очень красивы, особенно щеглы. Если чижи были зеленоватого цвета с оттенками, то щеглы - это настоящие денди, окраска которых была столь разнообразна, что вызывала восхищение всех, кто видел их. Соседство красного с белым и другими цветами и оттенками невольно привлекали внимание. Вокруг клюва были карминовые перышки, а на щеках белые пятна, которые назывались "почками". В окраске присутствовали черные, желтые краски. Красивые птицы, ничего не скажешь.
Чижи были красивыми, но менее интересны в окраске. У них преобладал зеленоватый и зелено-желтый окрас с редкими черными перьями. Репела были еще менее (на мой взгляд) интересны в экстерьере и внешне больше напоминали воробьев, но их пение нравилось многим птицеловам.
Те, кто имел хороший семейных доход, могли позволить себе приобрести кенара, то есть самца канарейки. Самочки как правило не поют или поют очень редко, а вот самец... Правда, стоили кенары двадцать пять-тридцать
3
рублей, что было не всем по карману, но их оперение и особенно пение того стоило.Цена кенара зависела еще и от того, что в нашей области в природе они не живут, а те, что продавались, были привезены из других регионов.
Особенностью кенара было то, что если к его клетке поставить клетку с хорошо поющим щеглом или чижом, он быстро осваивал их пение и тем самым обогащал свой репертуар.
Большинство птицеловов ловили птиц для себя, но некоторые ловили их десятками и продавали тем, кто не умел это делать. Цены на щеглов, репелов и чижей были не очень высокими: от трех до пяти рублей, но и эти деньги для некоторых были серьезной поддержкой бюджету. По выходным дням на рынке было всегда много продавцов птиц.
* * *
Летом птиц как правилоникто не держал, но осенью начинался период их ловли. Этот период наступал в конце августа после уборки картошки, которую высаживали почти все жители нашего микрорайона за рекой Свиягой.
Те, у кого были лодки, переправлялись на другой берег на них, а у кого лодок не было были вынуждены идти на другой берег через железнодорожный мост, который находился от нашего дома метрах в пятистах-семистах.
Меня отец брал на ловлю птиц лет с четырех-пяти. Я боялся идти по этому мосту, так как он был предназначен для железнодорожных составов и идти приходилось по трем доскам, прибитых к шпалам. Между шпал, как вы знаете, есть промежуток сантиметров сорок-сорок пять и эти промежутки пугали меня. Мост был высокий, а внизу была река. Отец брал меня за руку и осторожно вел по этим доскам, чтобы я не оступился и не упал.
Мост был достаточно длинным, около трехсот метров и иногда во время нашего через него перехода проходил поезд. Это очень пугало меня, но в перилах были ниши, которые были предназначены для таких случаев и отец, прижав меня к себе, заводил в одну из них и мы ожидали проход состава.
* * *
Ловили птиц так называемыми "понцами". Это два полотна сетки метр на два, посаженные на крепкие тонкие веревки с палками на концах.Их
4
натягивали на колышки, а длинную веревку, при помощи которой сетка закрывалась, протягивали метров на десять-пятнадцать в сторону укрытия. Сами птицеловы прятались за высокие сорняки, которые в избытке росли по границамкартофельных участков. Место, которое покрывали понцы, называлось "полем". На этом месте убирался весь мусор и прочее, чтобы сетка не зацеплялась, не рвалась о него и не затрудняла ловлю птиц.
Некоторые птицеловы пользовались биноклями и тщательно осматривали сидящих на кустиках птиц, прислушиваясь к их пению. Если удавалось выяснить хорошо поющую и красивую птицу птицелов не станет накрывать сеткой первую слетевшую, а дождется именно ту, которая выделялась из стаи.
Чтобы привлечь птиц, в середине западни ставили небольшую емкость с водой, а недалеко от нее манка в "однощатке". Кто не знает, что такое "однощатка" поясню: это небольшая клеточка, изготовленная из небольшого отрезка доски (как основы) и тонких проволочек поверх ее, которые не позволяют птице улететь, но в тоже время практически не заметны со стороны. В ней сидит "манок". Манок - это птица, которая своим пением и движениями приманивает сидящих на сорняках птиц.
Стайка щеглов или чижей обычно садилась на сорняки и склевывала с них семена. Когда они насытятся, то на водопой слетали к емкости с водой и манку. Тут их и "крыли" понцами. Иногда накрывали одну-две птицы, но иногда удавалось покрыть сразу всю стайку. Следует сказать, что щеглы, репела и чижи - стайные птицы и если одна из них садилась на водопой, то стайка как правило повторяла маневр и оказывалась в сетях.
Стай было много. В одной стае, как правило, было около десяти-пятнадцати птиц. Они порхали с одного места на другое в поисках пищи и красиво пели.
Когда птиц не было птицеловы, чтобы "убить" время и немного подкрепиться, проходили по опустевшим картофельным полям и собирали оставшуюся после уборки картошку, которая после первого дождя была хорошо видна на земле. Набрав с десяток картофелин собирали картофельную ботву, поджигали ее, а потом в эту золу закладывали картошку и пекли. Я любил кушать печеную картошку, посыпанную крупной солью. У нее был особый "дымный" аромат, придающий ей пикантность. На
5
этом же костре кипятили воду, взятую из Свияги, так как после картошки и соли хотелось пить.
Такой пикник вносил романтическую нотку в процесс ловли, но если во время трапезы прилетали стайки, то все прекращали перекус и залегали в укрытия, ожидая слет птиц в "поле".
Бывали во время этих мероприятий и забавные случаи. Помню, как у одного из наших соседей по ловле манок каким-то образом пролез через проволочки, вылетел из однощатки и тут же сел в "поле" соседа. Тот тут же накрыл его сеткой. Хозяин "манка" слезно просил вернуть ему птицу, но счастливый обладатель, не смотря на просьбы вернуть, не соглашался до тех пор, пока ему не заплатили пять рублей. Только после этого манок вернулся в свою однощатку, проволоки на которой поправил владелец.
Те птицеловы, у которых не было "манка" подманивали птиц своим подражанием их пению. Некоторые делали это виртуозно. Помню такой случай: мы шли к месту ловли и над нами пролетала стайка щеглов. Дядя Петя, мастер по подражанию их пению, выдал руладу и вся стайка, сделав небольшой пируэт, села невдалеке от нас. Те, кто были свидетелями этого случая, просто остолбенели от увиденного. Это был "высший пилотаж" подражания их пению.
Кстати, я отлично подражал пению синичек, которых легко ловил так называемым "чапком", то есть небольшой клеточкой, дверца которой была на пружине с предохранителем. Синичка, увидев в клеточке семечки, садилась на дверку, а затем прыгала в клеточку, задев при этом предохранительную палочку. Пружина срабатывала, дверка захлопывалась и синичка оказывалась в ловушке. В день я мог поймать до десятка птичек. Самое трудное - это поймать первую. Я заряжал ловушку и, сидя в укрытии, начинал подражать их пению: цыцы-пис, цы-пис, пис-пис-пис. Прилетала синичка, попадала в клеточку. Эту синичку сажал в однощатку и процесс продолжался.
Когда я доставал первую в своей жизни попавшую в клетку синичку, я не ожидал, что она окажет мне сопротивление. В клеточке она была вся взъерошенная, крылья полураскрытые, перышки на груди и спине дыбом. Она не щебетала, как обычно, а очень зло шипела. Я засунул руку в клеточку и испуганная птица вцепилась коготками мне в палец и принялась клевать его клювом. Честно скажу, я не ожидал такого сопротивления.
6
Некоторые соседские мальчишки покупали у меня синичек по пятнадцать-двадцать копеек. Дело было, конечно, не в деньгах, но все же... Ловил я их больше из азарта, поэтому подержав пару-тройку минут в руках отпускал на волю. Мне был интересен сам процесс.
* * *
Помню такой случай. Мне было лет шесть. Приятель отца Игорь пришел и попросил у отца понцы для ловли птиц. Я стал напрашиваться с ним, но он почему-то не хотел меня брать. Однако, я увязался за ним и не отставал. Тогда он начал пугать меня тем, что скоро будет мост, мне будет страшно и рекомендовал вернуться. Я продолжал идти.
Зайдя на мост, Игорь побежал, надеясь, что я отстану, но я, преодолел свой страх и побежал за ним, смотря только вперед, а не под ноги. Такимобразом я благополучно перебежал мост и перестал его бояться.Игорь смирился с этим и я принял участие в ловле.
* * *
Содержание птиц в домашних условиях требовало определенных правил. Содержали их в клетках, которые птицеловы изготавливали собственноручно, выпиливая основу из бука толщиной семь-восемь миллиметров. Кто-то делал клетки в форме маленьких дворцов и замков, кто-то попроще. К основе прикрепляли проволочки на расстоянии восьми-десяти миллиметров одна от другой, просверливая для них небольшие отверстия. Сквозь эти проволочки за птицами можно было легко наблюдать. Такое устройство клеток позволяло максимально пропускать свет, так как птицы в темноте не поют. Дно состояло из двух уровней: одно основное, закрепленное наглухо, а второе выдвигалось и его можно было периодически чистить.
Внутри клетки были две-три палочки из тростника, на которых птицы сидели. Некоторые делали качели, которые создавали иллюзию, что птица сидит на веточке дерева, а ветер ее раскачивает.
Кормили птичек различными семенами: пшеном, подсолнечником, конопляным семенем... Для корма делалась выдвижная кормушка, в которую насыпалось зерно. Если давали семя подсолнечника или конопли,
7
то его предварительно раздавливали пустой бутылкой, облегчая птицам процесс приема пищи.Семена конопли давали не чаще одного раза в неделю, так как от них птицы прибавляли в весе и пели не так интенсивно. Ставилась и вода.
Висели клетки, как правило, над дверями. Открытие или закрытие двери, а также проход людей, немного вспугивало птичку и она начинала активно щебетать.
Не смотря на меры предосторожности, под клетками всегда был мусор от корма. Некоторые птицеловы закрывали по периметру клетки весь низ тонким плексигласом, но это не спасало от мусора.
* * *
Птицы - существа очень нежные, особенно в вопросах чистоты воздуха. Любители и содержатели певчих птиц, как правило, люди некурящие, поэтому, если кто-то курящий приходил к ним по делам или в гости, то имприходилось либо терпеть, либо выходить курить на улицу. Курили в те годы, какправило, махорку или самосад. Не все люди могли выдержать такой смог, а птички тем более. С этой целью и закрытие вьюшек у печей происходило не сразу после топки, а несколько позже во избежание дыма.
Любители птиц, как правило, не только люди увлеченные, но, можно сказать, фанаты. Они ходили друг к другу в гости и слушали пение, обсуждая те или иные рулады, которые воспроизводили птицы.
Если гость чувствовал, что его птицы поют лучше, он высказывал это хозяину и приглашал к себе домой послушать пение его питомцев.
Часто птицеловы менялись птицами. Особенно ценились щеглы с так называемыми "картами". Карта - это белое пятно размером с горошину на концах хвостовых перьев. Было давно подмечено, что чем больше "карт" в хвосте, тем более красиво поет птица. Самое большое количество, которое могло быть - двенадцать карт. Щеглов с менее чем шестью картами себе не оставляли, а продавали или обменивали. Те, у кого была птица с двенадцатью картами, гордились и даже хвастались этим:
- У меня щегол с двенадцатью картами. Приходи, послушай...
* * *
8
По окончанию зимы, птиц, как правило выпускали. Это происходило седьмого апреля на праздник Благовещения. К этой дате температура воздуха становилась достаточно теплой, световой день был длинным, а с кормом для птиц было проще. Морозов, как правило, ни щеглы, ни чижи не боятся. Для них более важным является продолжительность светового дня и наличие корма.
Когда отец выпускал птиц, это было событием. Я обязательно присутствовал при этом. Приходили некоторые мои школьные приятели, жившие неподалеку, и у которых птиц в доме не было.
Отец выносил клетки, развешивал их во дворе на теплой стороне забора. Некоторое время клетки не открывали, как бы давая птичкам адаптироваться на природе. Затем дверки открывали и мы с интересом наблюдали за происходящим, ожидая развития событий.
Сначала пленницы не понимали, что происходит. Они продолжали прыгать с палочки на палочку внутри клетки, но постепенно их привлекала открытая дверца и они выпархивали на свободу.
Некоторые сразу улетали, а некоторые какое-то время сидели или на самой клетке, либо на заборе или веточке березы, но, поняв, что они свободны, тоже расправляли крылья и отправлялись в свободный полет.
* * *
Детство, детство. Сколько приятных воспоминаний навевает оно сегодня. Много ли надо, чтобы у ребенка получился праздник.
Освобождение певчих птиц из зимнего плена было для нас в те годы настоящим праздником. С одной стороны, за зиму мы привыкли к их присутствию и пению, но, с другой стороны, были рады их освобождению, так как понимали, что они имеют право на свободу. Впереди их ждала "семейная" жизнь и забота о птенцах. Каждое живое существо должно в полной мере выполнить свое предназначение.