- А переодевание, - спрашиваю я, - переодевание в спектакле... Оно входило в ваш замысел? Или просто само собой получилось, что все там переодеваются?

- Переодеваются? - медлит с ответом режиссер Александр Вилькин. - Да, отчасти входило.

Я смотрел в постановке Вилькина пьесу польского драматурга Славомира Мрожека "Танго". Два раза смотрел: в овеянном легендами зале Театре на Таганке и в малоизвестном Новом театре.

О чем пьеса? О некоей достаточно условной семье: муж, жена, дремлющая бабушка, дядя. И сын. И лакей у них, почтительный и вышколенный, как и положено быть лакею. Живут они в доме, в старомодной квартире, заставленной мебелью - от детской колыбельки, до одра, на котором кончает свой век старушенция-бабушка. Отношения в семье напряжены и запутаны: семья есть семья, и в любой семье, даже идиллически дружной, есть разногласия, борьба за лидерство. Она и показана в пьесе. Но психологическая, житейская достоверность - не главное; все направлено на то, чтобы дать нам понять: семья в "Танго" - модель какого-то собирательного сообщества. Скажем, нации. Политического союза или блока нескольких партий. И внутри такой, насквозь идеологизированной семьи, идет борьба за свободу. И у каждого члена семьи - своя программа, отсюда-то - и пестрота, разностильность одежд: как хочу, дескать, так и оденусь, что мне нравится, то и буду носить. И все жаждут сво-бо-ды: права беспрепятственно выражать свое "я", говорить то, что думают. А когда свобода приходит, почти приходит... Вдруг все дело оборачивается тяжкой-тяжкой нелепостью: за скандалами, за распрями о свободе, проглядели порабощение. Потому что к власти в семье, над семьей как-то просто, естественно пришел Эрик, лакей: очень сдержанный, скрытный тихоня в ливрее оказался повелителем, деспотом, беспощадно жестоким, но чуточку и сентиментальным. Он-то всех теперь и умиротворит, успокоит, помирит: и, глядишь, вчерашний анархист-вольнодумец чистит ему ботинки. И звучит архаическое танго: все танцуют, погружаясь в некий духовно наркотический сон: поскандалили, порезвились, и будет, пора и честь знать.

Идет пляска: танго из-под палки. Танго под угрозой дюжего лакейского кулака.

Вилькин - странный режиссер. Странный по сути своей, а в чем-то и поневоле странный. Ученик и последователь Юрия Любимова, артист Театра на Таганке, он ищет самостоятельности. Ставит много. Но, подобно многим из нас, он вынужденно разбросан. Рассеян по разным театрам: спектакль здесь, спектакль там, спектакль где-то еще. Признан в Польше. Даже орден там получил, дающий право на пожизненную пенсию.

У нас ордена не получил. До пенсии, к счастью, ему еще далеко. Успеет еще много разных спектаклей поставить. И всегда, полагаю, будет там чувство современности, отголоски ее. Не прямые, быть может, а косвенные. Так, как здесь: времена-то, как бы то ни было, настали хорошие, но давайте не тратить полученную свободу на грызню, взаимные подозрения, на скандалы. А то слушает нас, обнося нас шампанским, настороженный, молчаливый лакей, да неровен час, и...