1.

Мы начали когда-то наше расследование журналистской деятельности Булгакова с изучения материалов, публиковавшихся в периодике под псевдонимом "Ол Райт".

Последние два фельетона за этой подписью появились в журнале "Бузотер" в 1926 и 1927 годах. И, как нам стало ясно, их появление связано с именем В.П.Катаева.

Следы деятельности Булгакова в "Бузотере" были обнаружены нами с самого начала его существования, 1925 года. В 1926 году Булгаков, занятый организацией постановок своих пьес, в "Бузотере" практически не появлялся. И мы с полным на то основанием предположили, что публикация первого фельетона за этой подписью, "Английские булавки" - дело рук ближайшего булгаковского сотрудника в эту пору, Катаева.

Мы обнаружили в буквальном смысле микроскопическую подробность, убедительно свидетельствующую об этом: подпись ("Ол. Райт") была оформлена таким образом, чтобы указывать на собственный псевдоним Катаева - "Оливер Твист" ("Ол. Твист").

Фельетон "Английские булавки", кроме всего прочего, содержал реминисценцию из научно-популярной заметки, которая, как мы впервые установили, сопровождала публикацию оригинальной версии повести Булгакова "Роковые яйца" в журнале "Красная панорама" в 1925 году. Разумеется, в то время эта секретная информация могла быть известна, помимо самого Булгакова, только такому его доверенному лицу, как Катаев...

Таким образом, фельетон "Английские булавки" имел... как бы двойное авторство: он был замаскирован "под Булгакова", и в то же время - этот "булгаковский" пастиш был изготовлен Катаевым! Более того: в 1926 году этот фельетон входил в целый блок материалов "Бузотера", которые должны были создать впечатление присутствия Булгакова на страницах журнала, впечатление, что он продолжал принимать участие в создании его номеров...

Зачем? У меня нет ответа на этот вопрос. Можно предположить очевидно напрашивающееся: это каким-то образом создавало... прикрытие для набиравшей в этот отрезок времени обороты театральной деятельности писателя. Почему-то участие, более того - полулегальное, тщательно скрываемое и доступное лишь посвященным, в издании сатирического журнала должно было оградить драматурга от критических, цензурных и административных инстанций, которые в ином случае - решительно бы ее пресекли в самом зародыше!

Проведенное в нашей книге исследование дает почву для догадок, почему это могло быть именно так: свою тайную журналистскую деятельность Булгаков вел в тандеме с одной из партий, боровшихся в то время в самых высших эшелонах власти. Ни один критик, цензор или администратор "среднего звена" не посмел бы к нему прикоснуться...

2.

В 1927 году уже сам Булгаков публикует в "Бузотере" фельетон за "ол-райтовской" подписью - "Привычка". И - указывает, что предыдущая публикация связана с Катаевым.

В 1926 году это произошло в специальном номере, посвященном... английской политике. В 1927 - тоже в номере, посвященном английской политике, но... внешней, в государстве, названием своим каламбурно связанном с фамилией Катаева: Китай. Вот китайская-то, а не "катаевская", линия публикаций в булгаковских сатирических журналах нас теперь и интересует.

Фельетон "Привычка" был напечатан на одном развороте с карикатурой, посвященной эвакуации англичан из занятого национально-освободительной армией Нанкина.

Однако Нанкин был занят войсками Чан Кайши еще в марте 1927 года. А карикатура на эту тему - появляется почему-то только в апреле, в N 15.

И догадаться, почему это произошло, - можно. В это время Чан Кайши резко порывает со своими прежними союзниками - коммунистами и, именно в апреле, устраивает их резню в только что освобожденном им Шанхае.

Сталинское политбюро до этого постоянно поддерживало вхождение коммунистов в народную партию - Гоминьдан. Оно надеялось таким образом воспользоваться национально-освободительным движением для устройства коммунистической революции в Китае.

И наоборот, оппозиция, и прежде всего - Троцкий, были принципиальными противниками такого союза, считая его гибелью для коммунистического дела, его, этого дела, роковым "обуржуазиванием".

Сейчас, с начала 1927 года, оппозиция перешла в решительное наступление. И вот - как раз к этому времени подоспело такое блистательное оправдание их прогноза! Казалось, это такой непобедимый козырь в их борьбе со "сталинской" партией, которую теперь можно шельмовать на каждом углу за провал перспектив коммунистической революции в Китае.

Столь же непобедимый, каким казалась публикация в конце 1924 года статьи Троцкого "Уроки Октября", с сенсационным разоблачением нынешних правителей государства: впервые было публично провозглашено, что они в 1917 году выступали (и правильно, конечно, делали) против захвата власти большевиками.

Необходимость чем-то перебить этот эффект, нейтрализовать собственный провал и торжество партии Троцкого-Зиновьева - вот было, очевидно, тогда психологическим состоянием Сталина и его подручных (сопоставимое с состоянием этого политика в июне 1941 года, когда, вопреки его самонадеянным ожиданиям, Гитлер напал на Советский Союз).

И это состояние - портретировалось публикацией в "Бузотере" как раз в этот момент запоздалой карикатуры на "нанкинскую" тему.

3.

Словно бы нам дается внутренний разрез сознания отчаянно оконфузившегося Сталина: одно событие, позорное, резня коммунистов в Шанхае, вытесняется (почти по Фрейду!) другим, месячной давности, когда, казалось, все шло так гладко: позорной же эвакуацией англичан из Нанкина...

Но самое главное - даже не эта анатомия внутренних переживаний политика. Самое главное - то, что в журнале, в сознании уже не сталинском, портретируемом, а в сознании самих его, этого журнала создателей - происходит... и обратный процесс. Не процесс явления в настоящем замещающих, компенсирующих позор картинок из прошлого - но процесс... яс-но-ви-де-ни-я, явления отчетливых, полностью осознанных "ясновидцем" картин из будущего: как менее, так и более отдаленного.

Чан-кайшистская резня коммунистов в Шанхае произошла 12 апреля. И это число уже было известно в "Бузотере"... за месяц. В марте, в то самое время, когда был занят Нанкин... вышел N 12 журнала за 1927 год. С карикатурой, посвященной... Чему же? Ну, чему-уу-у?!!

Да, конечно: шанхайской резне.

Правда тогда, в марте Чан Кайши в Шанхае еще не было. Его войска только вели наступление на севере Китая. И вот, ввиду этого наступления свергаемым про-английским правительством была устроена (бедный Шанхай!) рез-ня.

В этот раз резали - участников забастовки, устроенной теми самыми коммунистами, которых месяц спустя, заняв-таки Шанхай, будет резать не поделивший с ними власть Чан Кайши...

Так что апрельская, "нанкинская" карикатура "Бузотера" имела не только замещающую, "вытесняющую" функцию - но и разоблачающую. Вспоминая о Нанкине, она вспоминала и о резне в Шанхае, причем - двух. И той, которой журнал посвятил карикатуру, когда в марте был занят Нанкин. И той, скандальной для советского руководства, которая происходила, когда в апреле он печатал карикатуру о взятии Нанкина...

4.

Обе весенние карикатуры 1927 года насыщены булгаковскими мотивами: и та, скандальная, апрельская, что напечатана на развороте рядом с фельетоном "Привычка"; и та, мартовская, что о Шанхае. Так что ясно, кто стоит за появлением этого графического цикла, кто его - идеолог.

Прежде всего сказать, что обе они посвящены... отрезанным головам.

Отдаленный источник этого кочующего мотива - "Апофеоз войны" Верещагина с кучей черепов на солнцепеке. Этот мотив появлялся в "Красном перце" и в 1923-м, и в 1924 году, о чем мы подробно докладывали читателю в нашем основном исследовании.

Но что мы тогда не знали и что собираемся сообщить теперь - это то, что между всеми этими карикатурами в советских журналах, объединенными этим мотивом, и прообразом Верещагина - был промежуточный источник.

Мы узнали об этом совсем недавно, взяв в руки биографию Троцкого, написанную И.Г.Чернявским (оттуда мы и черпаем сведения о ходе дел в Китае) и изданную в серии "ЖЗЛ". На переплете ее воспроизведена ужасающая карикатура на Троцкого, происходящая из лагеря белогвардейцев во время гражданской войны. Эта карикатура, конечно, была знаменита.

Здесь гора черепов насыпана... прямо у Кремлевской стены, которую оседлал... гигантский, совершенно голый, волосатый, зверообразный - но... в золотом пенсне и золотой цепи на шее (просто "новый русский" 90-х годов ХХ века!) - и... радикально красного цвета "вождь Красной армии" - Троцкий. Увидев эту карикатуру, забыть ее невозможно! Художник - гений, хотя это и "кич".

Так вот: наибольший интерес представляет собой ее первое (известное нам) воспроизведение - в "Красном перце" 1923 года. Здесь она воспроизведена в одном отношении полемически, а в другом... буквально. Резню, в результате которой получается "верещагинская" гора голов, устраивают... тоже "наши", красноармейцы, как и на карикатуре, вышедшей из враждебного лагеря!

Как тут не вспомнить будущие, рождающиеся, оказывается, уже тогда, в 1923 году строки из романа Булгакова: кто же мне отрежет голову? - иронически спрашивает Берлиоз. - Враги, диверсанты? - Нет, спокойно отвечает ему сверхъестественный собеседник, советская девушка, комсомолка.

Каждому ясно, что карикатура 1923 года и эти строки - созданы одним и тем же человеком!

А полемика состоит в том, что головы эти нарубил вовсе не Троцкий-Бронштейн, как старается уверить нас "лубочный" гений, оплачиваемый черносотенцами-белогвардейцами. Но и... не девушка-комсомолка, как пригрезится это позднее Булгакову. А... совсем молоденький паренек.

Абсолютно русский молодой паренек-красноармеец, вольготно устроившийся на чудовищной горе отрубленных голов и с наслаждением вспоминающий былые сражения.

Уже на той, исходной, белогвардейской карикатуре предвещалось применение ее сюжета... к событиям в Китае. Исполнителем воли красного (буквально, как сваренный рак) Троцкого выступали... желтые повстанцы-китайцы. Они цветом своей кожи удивительно хорошо гармонировали с золотыми украшениями, которыми был увешан вождь.

Взгромоздив у стен Кремля гору черепов (один из них усердно утрамбовывал ее прикладом винтовки), китайцы дополнительно к этому... расстреливали в Александровском саду русского православного мужика в белом (Белая ж гвардия!) исподнем белье. Возможно - родного отца того самого паренька-красноармейца с будущей карикатуры "Красного перца"...

5.

Как помнит читатель и зритель, в телепостановке по роману Булгакова именно в Александровском саду (правда - современном, переделанном) сидящая на одной из его скамеек Маргарита видит... похоронную процессию Берлиоза (знать, похоронят его - у Кремлевской стены?!). Того самого, у которого... украли отрубленную голову.

Может быть, режиссер хорошо знал описываемую нами карикатуру к. 1910-х - н. 1920-х годов и под ее впечатлением ваял эпизод своего телезрелища?..

Точно так же, как расстреливающие в Кремле русский народ китайцы, - напоминали о текущих политических событиях десятилетнего будущего "китайские" карикатуры с отрезанными головами из "Бузотера" 1927 года. Напоминали о политической борьбе, которая в этот год развернулась в России.

И, точно так же, как Чан Кайши в Китае, - Сталин (а никакой не "шпион-диверсант"!) резал, собирался резать здесь... головы коммунистам, "большевикам-ленинцам", как называла себя оппозиция в своих официальных документах.

И эти современные политические события проступали на двух избранных нами к рассмотрению "китайских" карикатурах "Бузотера" сквозь призму... устойчивых, символических мотивов литературных произведений М.А.Булгакова.

Чемодан англичанина, собирающегося с помощью своего военно-морского флота бежать из Нанкина, да еще рядом с "ол-райтовским" фельетоном Булгакова - это тоже, как и отрезанные головы, на груде которых он сидит... специфически булгаковский мотив. Это... наш чемодан: чемодан из рассказа 1924 года "Воспоминание...", указывающий, далее, на свой прообраз в исторической реальности: чемодан, чемоданчик с ленинским идейным наследством, который Крупская вручила Л.Б.Каменеву, тогда еще - надменному соратнику ничтожного Сосо Сталина в борьбе с могущественным (вы посмотрите только на его изображение на указанной карикатуре!) Львом Давыдычем Троцким...

Но это - ладно; чемодан не так бросается в глаза, хотя и вещь - "говорящая", вещая... А вот вторая карикатура, о шанхайской резне... Та и вовсе целиком и откровенно построена на булгаковском сюжете... об умывающем руки Понтии Пилате!

6.

Зверского вида китайский полицай режет голову своему брату-китайцу - рабочему, забастовщику. А поодаль стоит... англичанин. Так себе стоит, не при чем, может быть - даже смотрит вполглаза. Но карикатура имеет заглавие: "Английское дело?" Именно так, с вопросительным знаком. И мы понимаем, что художник хотел сказать: все это вопиющее безобразие организовал - этот самый беззаботно насвистывающий свою английскую песенку англичанин. И - умыл руки, предоставив выполнить всю грязную работу другому...

И тем самым - проступает на карикатуре евангельский сюжет, который затем будет положен в основу "иерусалимских" глав романа Булгакова. Именно так, с вопросительным знаком, альтернативно была озаглавлена публикация в "Гудке" в мае 1924 года: "Повесили его или нет?", - а подписана она была... тем же псевдонимом "М.Ол-Райт", что и "китайский" фельетон "Привычка" в "Бузотере" 1927 года!

Заглавие это должно воспринматься на фоне заглавия еще одного фельетона "Гудка", более раннего, напечатанного в марте того же года и за сходной подписью "АИР" (буквы "А" и "R" - начальные буквы соответствующего английского выражения "All Right"): "Цена крови" - заглавия, уже прямо ссылающегося на евангельскую историю Иуды.

В этом контексте и заглавие более поздней, майской публикации (впрочем, трактующей "всего лишь навсего" о служебной документации, которая должна быть... вывешена на доске объявлений!), выглядит как относящееся - к тому же сюжету: о повесившемся (по версии булгаковского романа - повешенном по тайному приказу Пилата) предателе-ученике; более того: своей формулировкой - выражающее эту альтернативность интерпретаций!

Булгаковский сюжет об "умывшем руки" соучастнике преступления появлялся в связи с участием Булгакова в издании сатирических журналов до этого неоднократно. В 1923 году - в "Красном перце" на карикатуре о Конради (ему и был посвящен тот самый фельетон "Гудка" с евангельским названием "Цена крови") - "умывающем руки", то есть требующем себе оправдательного приговора, который и получил в швейцарском суде, после убийства Воровского.

А в 1925 году в этом же журнале то же произошло на карикатуре, опять-таки посвященной зарубежной (не дай Бог перепутать!) политической жизни: о "соглашателе" (то есть: с "капиталистами"), который точно так же как англичанин - поодаль от казнящего забастовщика китайца, стоял поодаль от убивающего рабочего-забастовщика, но европейского, "фашиста".

Причастность этого отвратительного типа к преступлению на этот раз выражалась карикатуристом тем, что тот обещал... выкопать рабочему могилу, после того как "фашист" закончит свое дело!

Вот какая художественно-творческая история стоит за крахом сталинской политики в Китае и минутным торжеством оппозиции в 1927 году.

Но, помимо явных карикатур на китайскую тему, появлялись и в "Бузотере", и в "Красном перце" и карикатуры... неявно ей посвященные! И, тем самым, - еще более невероятные.

Там уж и вправду происходило предвосхищение событий и более, и менее отдаленного будущего...

7.

Поначалу, говоря о карикатуре в мартовском номере "Бузотера", я неосторожно назвал ее "пророческой", "ясновидческой".

Конечно, ничего пророческого в ней, как таковой, нет. Ничего в этом рисунке на шанхайскую тему не указывает на те именно, и никакие другие события, которые будут происходить в Шанхае в апреле...

Это произойдет в апреле; и только в апреле, когда появится запоздалая карикатура на тему эвакуации англичан из Нанкина - только тогда предшествующая мартовская публикация будет вовлечена в систему намеков, указывающих на катастрофическое событие в развитии советско-китайских отношений, о котором говорить прямо было небезопасно.

К этой системе обиняков нужно прибавить еще обложечный рисунок в том же N 15, о котором я забыл упомянуть в своем месте. Я сказал сначала, что журнал словно бы изображает "фрейдовское" вытеснение нежелательного события из сознания проигравших, подставляя вместо него событие устаревшее, но более благоприятное.

Однако рисунок на тему взятия Шанхая войсками Чан Кайши в журнале все-таки есть. Но показательно, в каком виде это представлено! Все выглядит так, словно бы речь идет об очередной победе освободительного движения.

На обложке мы видим рисунок под названием... "Посылка из Шанхая". На нем изображены: "1) китайский дракон; 2) английский лев и 3) свинья, которую ему подложили". Надо понимать так, что речь идет о свинье, подложенной англичанам взятием крупнейшего китайского города. Отсюда - название: "Посылка из Шанхая". О том же, что устроил в этом городе Чан Кайши, войдя в него, - нет ни слова!

Однако вспомним, что название это - не что иное, как реминисценция известной "одесской" песенки (по-моему, она цитируется в одном из романов Ильфа и Петрова?):

С добрым утром, тетя Хая!
     Ай-яй-яй!
Вам посылка из Шанхая.
     Ай-яй-яй!
А в посылке два китайца,
     Ай-яй-яй!
Два китайца красят яйца,
     Ай-яй-яй!

Мы видим, что адресат этой посылки - вовсе никакой не не англичанин, не английское правительство! Это... "тетя Хая", та самая отвратительная мужикоподобная тетка, под которой на страницах "булгаковских" сатирических журналов мы приучены подразумевать руководителей коммунистической партии и советского государства, каких-нибудь ее племянничков: Гришку Апфельбаума, Левку Бронштейна...

Так вот кому, стало быть, была подложена "шанхайская свинья"! Оказавшаяся, впрочем, для них самым настоящим сюрпризом, подарком - в борьбе с их политическими конкурентами. Не имея возможности говорить о событии открыто, журналисты из "Бузотера" выразили свою оценку при помощи... в буквальном смысле этого слова "эзопова языка": басенных животных.

На страницы журнала, таким образом, выносится гомон голосов, гул уличной толпы, молвы, вольно обсуждающей и трактующей происходящие перед ее глазами события, не будучи стесненной никакими ограничениями цензуры. И одним из возгласов этой воображаемой толпы теперь, в апреле и становится мартовская карикатура...

И все же: в ее появлении тогда, в марте, были один-два момента, не позволяюших избавиться от беспокойного ощущения какой-то неестественности произошедшего. Подобно тому, как в булгаковском романе финдиректор Римский с тревогой смотрел на явившегося к нему заполночь Варенуху, еще не отдавая себе отчета в том, что неестественного было в его облике!

Уж слишком удачно она, эта карикатура, и на такую именно тему, тогда появилась, чтобы месяц спустя, в апреле предоставить возможность сделать очередной политический намек...

Ведь это была публикация о событиях в том именно городе, который затем станет ареной событий совсем иного масштаба, которые насущно важно будет обсудить, минуя запреты. Так что журналистам останется только напомнить своему читателю об этой публикации при помощи другого какого-нибудь материала: пусть это будет, например, материал, указывающий на события смежные, одновременные с ней, той карикатурой, - на события, скажем, в Нанкине... И рассказ об одном шанхайском инциденте - тут же станет язвительным, "эзоповым" напоминанием о другом!

Да, а как быть с... совпадением чисел? Ведь карикатура, которая будет использована для такого скрытого указания на событие, которое произойдет 12 апреля, - была напечатана в мартовском N 12! Так может быть, это означает, что ее публикаторам... уже тогда была известна эта дата?!..

Как видите, тогда, в марте, все было сделано для того, чтобы подготовить иносказательный разговор о событиях, которым еще только предстояло произойти...

8.

Но все это оставалось, повторю, тревожащим впечатлением, которое невозможно было рационально обосновать. Для того, чтобы это впечатление превратилось в уверенность, необходимо было, чтобы там, в мартовских публикациях, нашлось что-то такое, что прямо и недвусмысленно указывало бы на апрельское событие, знаменовавшее кардинальный поворот в политике Чан Кайши.

И такая публикация... нашлась! Только - она сама по себе представляла трудную для решения проблему. Ее решения я долго искал, так сказать, автономно, и не помышляя о том, что оно может помочь - в решении "шанхайского вопроса". А оказалось-то, наоборот, что сама эта проблема решается, если соединить две эти отдельные группы материалов и изучить их как одно целое.

Вся хитрость была в том, что эта новая публикация указывала не на саму "шанхайскую резню" в апреле 1927 года по себе. Но, повторю, событие это - совершенно иного исторического масштаба, чем резня в том же Шанхае, случившаяся в марте. И следствия, которые она за собой повело, простирались на многие десятилетия вперед, даже до послевоенного времени, образуя единое событие целой эпохи в китайской истории.

Вот эти отдаленные следствия апрельского инцидента в Шанхае и отражала в себе новая карикатура.

К тому же, повторю вновь, трудность была в том, что она отражала китайскую тему не прямо, как прежде рассмотренные нами рисунки, а - глубоко скрыто. Сама по себе, рассмотренная по своему очевидному смыслу, она входила в совершенно иную тематическую линию публикаций журнала: посвященную политической борьбе не в Китае, но в Советской России.

Это была одна поразительная карикатура, которую мы разбирали в "Приложении" к основной части нашего исследования. Там оказалось, что она входила в целую цепь графических и литературных публикаций начала 1927 года, и это обстоятельство нам еще пригодится.

Мы видим на рисунке разговор двух собеседников, один из которых собирается ехать на курорт, в Крым. Поразительно же в этой карикатуре было то, что о Крыме там говорится... как об ос-тро-ве. И - тем самым в сюжет рисунка проецируется сюжет романа В.Аксенова "Остров Крым", который будет написан полвека спустя!

9.

Коротко говоря, суть романа в том, что красным войскам под предводительством Фрунзе не удалось взять Крым, и он остался в руках белогвардейцев; был превращен... в остров и в независимое, свободное государство под боком Советской России.

Все это, подчеркну, автору карикатуры 1927 года прекрасно известно. Одному из собеседников, тому самому, который так стремится на "остров Крым", угрожает альтернатива: попасть... в Нарым, то есть - в ссылку. Таким образом, стремление его в "аксеновский" Крым - это прозрачный эвфемизм эмиграции, бегства от политического (или, впрочем, уголовного) преследования со стороны большевиков.

У Аксенова его фантастическое островное государство - очевидный аналог независимых островных государств: Гонконга, долгое время остававшегося английской колонией, или Тайваня, образовавшегося после захвата власти Мао Цзэдуном в послевоенном Китае.

Именно борьбой с режимом Чан Кайши ознаменует начало своей политической карьеры Мао Цзэдун; прежний властитель Китая будет изгнан на остров Тайвань, где образует свое независимое "Китайское государство".

Разглядев в карикатуре предвосхищающее отражение, или даже предварительный очерк замысла романа Аксенова, я понимал, что это скрытое, опосредованное указание на образование послевоенного независимого государства на Тайване, где укрылись остатки армии Чан Кайши, - указание, которое этим литературным предвосхищением подразумевалось, - каким-то образом связано с теми острыми политическими событиями, которые происходили в Китае даже не в ту же пору, а в тот самый момент, когда в журнале появилась интересующая нас карикатура.

Но какова была эта связь, каким способом она устанавливалась - мне было никак не понять. И поэтому я решил в основном тексте книги ограничиться рассмотрением карикатуры лишь в той тематической линии, которая лежит в ней на поверхности, вовсе даже не упоминая о современных ей событиях в Китае и о том, что она могла быть, кажется, с ними связана.

10.

Но затем и произошло то, о чем идет речь: две "китайских головоломки" слились в одну - и это-то и оказалось решением каждой из них.

А произошло это, когда я принялся уточнять, к какому времени относится карикатура с реминисценциями из аксеновского романа. С какими именно китайскими событиями она совпала по времени? (Как видите, это уже и значило, что две линии размышлений стали сливаться в одну.)

Дело в том, что в тексте работы у меня по недосмотру N 12 "Бузотера", в котором находилась карикатура, в одном месте был помечен как апрельский, а в другом - мартовский: само это безразличие к точности датировки показывает, что в тот момент - рисунок авторского замысла этой системы карикатур еще не вырисовался для меня во всех своих подробностях! Теперь, конечно, понятно, что, с точки зрения развития китайских событий, это хронологическое различие - принципиально!

И вот тогда-то (по наведении справок оказалось, что N 12 был выпущен все-таки именно в марте) мне стало очевидно, что в этом самом журнальном номере рядом находятся, приходят между собой в столкновение карикатуры, относящиеся к разным тематическим линиям - и которые поэтому рассматриваются в моей работе совершенно разных местах, изолированно, вовсе независимо друг от друга!

И решение "головоломки" после этого оказалось простым: поскольку "аксеновская" карикатура указывает на финал военно-политической борьбы Чан Кайши - то не хватает самого малейшего штриха, указания на то, что в поле зрения автора ее замысла находится и начало этой борьбы: события в Шанхае, обозначившие полный разрыв главы Гоминьдана с прежними союзниками - коммунистами и предопределившие его последующую борьбу с Мао Дзэдуном и поражение.

Таким исчерпывающим указанием и стало соседство карикатуры на сакраментальную "шанхайскую" тему, пусть и относящуюся к другим трагическим событиям, разыгравшимся в этом городе.

Не важно, что это были события, на месяц опережающие интересующее нас: уже само наличие "аксеновской" карикатуры (кстати, Аксенов... однофамилец автора одной философской книги начала ХХ века, парадоксальная концепция которой выражена ее вызывающе двусмысленным заглавием: "Времени нет!" - одновременно и приземленно-бытовым, и революционно-мировоззренческим) - показывало, что авторскому сознанию, причастному к появлению этих публикаций, созерцание будущих событий (и уж тем более апрельских событий в Шанхае!) - вполне доступно.

Иными словами, автору, вдохновлявшему публикации в "Бузотере", еще, по крайней мере, в марте было известно, что месяц спустя произойдет решительный разрыв в отношениях Чан Кайши с коммунистами. Известна... даже дата этих событий, 12 апреля!

Остается добавить, что карикатура о Крыме так прямо и называлась: "Неисповедимые пути". Ее автору - которым, как мы показываем в основной части нашего исследования, в конечном счете был Булгаков - эти "неисповедимые пути", оказывается, были известны.

11.

Эта "крымская" карикатура оказалась трехслойной: помимо своего очевидного смысла, она втайне была посвящена политической борьбе, которая велась в Советской России, а кроме того - содержала в себе отражение современных китайских событий. И такое переплетение разных тематических линий произошло не по случайному стечению обстоятельств. Приглядевшись к ним, мы понимаем, что они имеют друг к другу самое близкое отношение в творческом замысле этого рисунка.

Как мы выяснили в нашем исследовании, карикатура "Неисповедимые пути" восходит к другому рисунку, еще в октябре 1924 года появившемуся в "Крокодиле". Служит его логическим продолжением: она обозначает перспективу судьбы, предназначенной "паразитам" - советским нуворишам, разъезжающим по курортам в "поразительных вагонах" (так называлась "крокодильская" карикатура), а заодно - и их попутчикам, рабочим, один из которых представал перед нами на той, трехлетней давности карикатуре.

События в Китае были присоединены автором к этому сюжету потому, что они служили зеркалом, образно отражающим эти наши, отечественные события.

Мы уже говорили о том, что отрубленные головы, то и дело мелькающие на китайских карикатурах, - напоминают о горах отрубленных голов, которые будут нагромождены в ходе предстоящих политических репрессий у нас. И мотивы этих нескольких "китайских" рисунков "Бузотера" - те же самые значимые символические мотивы, с помощью которых Булгаков выражал свое отношение к происходящему в нашей стране в своих "канонических" произведениях.

Мы до сих пор не упомянули еще об одной карикатуре, на которой отражение событий современной истории Китая почти так же неочевидно, как и на "крымской". И именно на ней становится понятно, как достигается художественный эффект соотнесения двух линий - отечественной и китайской. И появилась она, как и "Поразительный вагон", тоже за несколько лет до рисунков, разбиравшихся нами, в пору, когда события политической борьбы у нас только еще набирали обороты.

Это карикатура "Китайская стена" в "Красном перце" 1925 года. Она тоже заставила поломать над собой голову: я долго не мог догадаться, почему здесь вообще появляется... китайский мотив.

Получается, что эта карикатура - тоже трехслойна. Во-первых, она имеет и явный смысл, и подспудный. Явно она говорит о положении фабрично-заводских учеников, подмастерьев; подспудно - повествует об отношениях Булгакова со своими молодыми сотрудниками по журналу, в котором напечатан этот рисунок. Но совершенно непонятно: какое отношение к тому и другом имеет... Китай; почему именно такое выражение выбрано для названия рисунка?!..

Китай, как видим, здесь назван открыто, в отличие от "аксеновской" карикатуры. Но, в отличие от карикатур на китайскую тему, - неясно, какое отношение он имеет к изображенному?

12.

И вновь: решение дается обращением к событиям, которые происходили одновременно с публикацией. Как раз в это время, в 1925 году, и произошло то, что можно определить с помощью ее заглавного выражения: была преодолена "китайская стена" в отношениях между коммунистами и народной партией Китая, боровшейся за власть в стране.

Преодоление этой "китайской стены", вопрос о возможности участия коммунистов в национально-освободительном движении, развернувшемся в Китае, - было, как мы знаем, предметом острой полемики между сталинской партией и оппозиционерами.

И тут мы находим на карикатуре "Красного перца" один нюанс, позволяющий решить возникшую проблему. Журналистская деятельность Булгакова, о которой в неявном виде идет речь на рисунке, была вовлечена в самую гущу политической жизни страны. И на рисунке отражается не один только момент этой деятельности, но она характеризуется в своей сложности многоплановости; вспоминаются и другие ее моменты, выражающие эту тесную переплетенность ее с политикой.

"Китайская стена" на рисунке предстает в образе мусорной кучи (отделяющей "фабзайцев" от их рабочих мест): образ этот имеет самое близкое отношение к одному из лидеров оппозиции, Зиновьеву - в виде мусорной кучи был изображен предполагавшийся памятник Коммунистическому Интернационалу, который он возглавлял, в "Дрезине" в 1923 году.

Этот обертон изображения не вызывал у меня недоумения: Зиновьев и теперь, в 1925 году оставался гонителем Булгакова и его журналов. Но все же этот нюанс изображения - казался неким декоративным элементом конструкции. И лишь теперь мне становится понятным, насколько эта деталь, этот намек на Зиновьева - функционален!

И на этот раз, как и на карикатуре "Неисповедимые пути", введение китайской темы оказывается - провидческим. Результатом произошедшего преодоления "китайской стены" - в 1927 году станет "шанхайская резня". Она-то и подведет итог полемики сталинистов и оппозиционеров.

И вместе с тем, этот год станет временем окончательного решения судьбы оппозиции и самого Зиновьева. В полемике этой они победят - но 1927 год все равно станет годом их окончательного разгрома. Введение "китайской" темы в карикатуру, содержащую аллюзии на Зиновьева, еще в 1925 году указывало на ту точку, где эти две линии сходятся - но только... лежащую в будущем: на этот финальный разгром оппозиции, "большевиков-ленинцев", на хронологическое совпадение его с разгромом коммунистов в Китае.

В "крымской", "аксеновской" карикатуре "Бузотера" 1927 года вновь с этой коллизией разгрома противников Сталина в связь поставлен китайский мотив: тем самым автор как бы напоминает о своем предвидении, выраженном два года назад на карикатуре "Красного перца".

Вообще же сказать, рисунок "Неисповедимые пути" в журнале 1927 года входит в целую серию публикаций, служащих отражением и напоминанием о той литературной и общественной борьбе, которая велась Булгаковым тогда, в 1925 году. Приглашением оценить ее результаты, степень правоты и дальновидности каждой из участвовавших в ней сторон...

13.

Теперь остается выяснить только одно: а причем тут... Катаев?! Почему в это сложнейшее художественно-публицистическое построение на страницах "Бузотера" было вовлечено его имя? Почему оно оказалось связано с китайской темой? Ведь не в одном каламбурном совпадении этих слов все дело? Ответ заключается уже в самой постановке вопроса.

С известным упрощением наш подход можно сформулировать так: для исследуемых нами материалов авторство Булгакова нами устанавливается по тому, как в них, в этих публикациях, обнаруживаются значимые для булгаковских произведений мотивы. Но, кажется, именно это и произошло в "Английских булавках" - "ол-райтовском" фельетоне "Бузотера" 1926 года, - а мы говорим, что этот фельетон... принадлежит Катаеву, а не Булгакову!

Вот это противоречие, на которое вправе указать нам читатель, и разрешается участием имени Катаева в разгаданной нами "китайской головоломке".

Во-первых, неправильно уже будет сказать, что Катаев воспроизводит в этом фельетоне художественно значимый булгаковский мотив. Он просто демонстрирует с помощью сделанного им намека свою осведомленность о скрытых обстоятельствах публикации повести "Роковые яйца" в "Красной панораме" в 1925 году.

Показать свою осведомленность - одно дело. Но катаевский фельетон находится за бортом, лежит в стороне от того сложнейшего переплетения журнальных публикаций, которые мы рассмотрели и которые выходят за границы одного журнального номера, и даже одного года и одного издания вообще. Это и могло произойти потому, что в 1926 году в журнале отсутствовал Булгаков и публикации, на него ориентированные, создавал кто-то другой, как мы предположили - Катаев.

К созданию же этого простирающегося на несколько лет и на печатные площади нескольких журналов построения - причастен Булгаков. Он является его главным автором, идейным вдохновителем. Каждая отдельная публикация, которую мы опознаем как "булгаковскую", являясь составной частью этого построения, раскрывается лишь в нем, в сопоставлении с другими его составными частями.

И создание такой композиции Катаеву было не по плечу!

Поэтому лишь на первый взгляд может показаться, что мы изменяем нашему же собственному принципу: в одном случае приписываем материалы, содержащие "булгаковские" мотивы, Булгакову, а в другом - Катаеву. Совсем наоборот: речь идет о том, что в единичном, изолированном случае мы нашли основания считать, что публикация, содержащая каким-то образом (даже не художественно-творчески!) связанные с Булгаковым мотивы, не могла быть им, Булгаковым создана.

Для того чтобы продемонстрировать это различие (напомню название одного "ол-райтовского" фельетона "Дрезины": "Остерегайтесь подделок!"), для того чтобы предоставить возможность уточнить, лучше осознать принципы изучения неизвестных страниц журналистской деятельности Булгакова, видимо, и потребовалась причастность имени Катаева к рассмотренной нами "китайской" композиции "Бузотера".



23 апреля - 5 мая 2011 года