Аннотация: Неужели капитан догадался, что я не мальчик?
Банановая Республика - союз моря и небес. љ Лира Измира
***
- Поднять трап! Отдать швартовые!
Голос капитана, громкий и властный, раздался как гром среди ясного неба. Его слова, мне показалось, слышали даже в пушечных отсеках на нижних ярусах. Он стоял у руля и руководил отшвартовкой, а человек пятнадцать (это только те, кто участвовал в процессе) носились по палубе и послушно выполняли команды, выкрикивая нечто вроде: "Есть отдать швартовые! Есть поднять трап!"
Наконец мы покинули порт; у причала стояло несколько судов: брига-шхун "Галадриэль" со сложенными зелеными парусами и теперь уже шхуна "Громовержец". Знающие говорили, лет так тридцать назад это была трехмачтовая бригантина и называлась она "Драгонис", но попала в грозу; в фок-мачту ударила молния, "Драгонис" загорелась и чуть не погубила экипаж. Судно, конечно, подлатали: убрали сгоревшую мачту (теперь их осталось две) и паруса. Капитана за спасение команды прозвали "Громовержец", а после смерти нарекли и шхуну в его честь. Последние несколько лет на ней господствовал его сын, кажется, сэр Фрид Джастин. Мы пересекались в море через несколько лет после этой "встречи", но лично не познакомились.
Порт отдалялся на глазах. Чайки хохотали нам вслед, хлопотали о птичьей доле, сидя на рангоутах теперь казавшихся совсем игрушечными "Галадриэль" и "Громовержца". Меня накрыло чувство восторга. Я желала скорее пуститься в плаванье, чтобы в ближайшие месяцы отыскать семью. Ну что там сложного драить палубу в солнцепек, мчать на встречу судьбе и надеяться на будущее?
- Поднять фор-бом-брамсель, фор-брамсель, грот-брамсель, грот-марсель и бизань!
Я посмотрела вверх. Несколько пиратов ловко взобрались на рангоут и принялись развязывать узлы на реях. Вау! С шумом, с грохотом расправились белые паруса, они наполнились попутным ветром, и судно ускорилось. Я раззявила рот, наблюдая за действом, и едва ли удержалась на ногах. Ветер стал у штурвала, и шхуна теперь не дрейфовала - она летела в открытое море, подпрыгивая на волнах.
Я осторожно влезла на бочку, маленькими ладошками крепко ухватилась за деревянный борт и впервые восторженно рассматривала берега, превратившиеся в полоски суши на горизонте. Укромная бухта, песчаный пляж, склоны, упрятанные в зарослях. Пальмы отбивали поклоны воде, как бы признавали владыку и величественную силу могущественных волн. До чего прекрасный вид! Мне не терпелось попасть в открытое море, влезть по лесенке из канатов на марсу и увидеть, как небо встречается с водой, теряя линию горизонта. Я ликовала. Это происходило в действительности, а не наяву.
Берега остались далеко позади, скрывшись за кривизной земли. Рассветное солнце уже стояло в зените, волны переливались желтым золотом. Лишь иногда на пути попадались островки настолько крошечные, что мне казалось их можно обойти вдоль и поперек за несколько минут. Ветер стих. Раскаленный воздух, тяжелый и одновременно невесомый, неприятно оседал на коже и в легких.
На палубе было душно, утреняя прохлада незаметно испарилась, а море совершенно не освежало. Я устала, изнывая от жары: чуть великоватые светлые штаны и рубаха из хлопка, украденные у соседского мальчишки (они сушились на веревках) насквозь промокли и неприятно липли к телу. Мне хотелось немедленно стянуть с себя одежду и сигануть в пучину.
Во рту пересохло. Губы слиплись, язык прилип к твердому небу. Дурочка! Я не решалась заговорить с кем-либо из экипажа и попросить воды, предпочитая терпеть жажду. Хорошо, что на палубе была небольшая тень от бортовой скулы. Я слезла с бочки и умастилась на деревянных досках, обняв коленки.
На шхуне кипела жизнь. Мастер над парусами, словно цирковой акробат, лазил по реям и проверял крепления; ребята чуть старше меня драили палубу; "впередсмотрящий" стоял на носу и докладывал вахтенному помощнику ситуацию, а тот командовал рулевому.
Шхуна не мчалась, как утром, она ползла, наверное, медленнее улитки. Какая же это скука, скажу я вам. Меня совершенно не замечали, а сама я боялась заявить о своем присутствии, не знала, куда себя приткнуть и чем заняться. Хоть полезным, хоть абы чем. И как мне удалось напроситься на службу в пиратскую команду? Даже спустя десять лет ума не приложу.
Детский восторг скоротечен, так случилось и со мной. Просидев без внимания дольше обычного, в моей белокурой головке зародились сначала любознательные, а затем и дурные мысли.
Что капитан кричал своим подчиненным? Поднять "фор-бом-брамсель" и "бизань"? Я глянула на расправленные паруса. Их так много! И какие из них "бизань"?
Мне показалось, я не справлюсь с обязанностями, и даже драить палубы буду отвратно. Скажут еще: "Только мешается под ногами!" Но хуже всего - обман. Рано или поздно капитан, да и другие члены экипажа догадаются, что к чему и пустят меня на корм акулам.
Решимость служить на судне тут же испарилась, я захотела к маме: зарыться бы носом в полы ее одежды, прижаться к ней своим маленьким тельцем. Она бы гладила меня по волосам и приговаривала: "Ребекка, не раскисай, все будет хорошо". На секунду мне даже почудился ее мягкий и добрый голос. Пальцами я машинально потянулась к локонам - короткие прядки разной длины торчали ежиком. Я теперь мальчик! Это очевидное открытие поразило меня до глубины души. Как жалко волосы! Почему же так вышло со мной?
Глаза намокли, в глотке застрял тяжелый ком. Я сглотнула с мыслью: "Только бы не заплакать! Назад дороги нет и не будет. Вокруг только синее море, синее небо и ничего больше".
Я украдкой вытерла их, чтобы не дай бог кто-то увидел. Сейчас не время раскисать, родители нуждались в моей помощи. Эта логичная мысль отрезвляла, но приступы слез накатывали снова и снова.
Окончательно убедившись в своей ненужности, я позволила себе немного расслабиться и подпереть спиной борт. Я так морально устала, прикрыла еще мокрые глаза и сама не заметила, как задремала...
Сейчас бы к маме с папой...
Во сне так хорошо, мне снилась тихая гладь с кругами, расходившимися от падающих капель. Тишина и едва слышное кап-кап-кап. Мама, папа... я рядом!
Воду взбаламутили.
- Аккебер! Проснись, лентяй!
Я резко очнулась. Сколько прошло времени? Несколько минут? Полдень давно миновал; небо окрасилось в оранжевый. На меня падала чья-то тень, но закатное солнце засвечивало обзор еще сонным глазам. Проморгавшись, я попыталась разглядеть силуэт и обомлела! Передо мной стоял никто иной, а капитан! Мамочки, что теперь будет!
Как ошпаренная, я вскочила на ноги и попятилась назад. Спиной уткнулась в преграду - деревянный борт. Я хорошенько оглядела капитана с ног до головы. Рослый мужчина лет пятидесяти на вид; нос горбинкой, высокий лоб, черная густая борода. Синий камзол с золотыми пуговицами выглядел поношенным, местами заштопанным, но чистым и опрятным. Мужчина показался мне властным, строгим, внушающим страх. Вот это я попала!
- Я не представился. Капитан Патрик Морган Найта, но зови меня Патрик, - сказал он с хрипотцой.
Я удивилась. Он запомнил мое имя? Вот это да! Я с трудом говорила (больше кивала) - очень хотела пить; будто морская соль въелась в слизистую и теперь выжигала все изнутри.
- Спасибо, что взяли на службу.
Патрик сощурился и потянулся ко мне рукой - ну все, подумала я, он понял что к чему. Меня затрясло, как в лихорадке, ноги подкосились, но капитан басисто расхохотался и потрепал мои волосы.
- Это кто тебя обскубал? - он продолжал смеяться.
В десять лет я была достаточно плотным ребенком, женственная фигура, естественно, еще не сформировалась. Была ли я похожа на мальчишку? Сложно сказать. На шхуне больших зеркал, понятно, не держали, а те что висели на переборке в кубирке, оставляли желать лучшего. Достоверный образ напуганного ребенка стерся из памяти. Помню, я была изнеможденной, немногословной мямлей, а еще капитан отметил мои "слишком голубые глаза", так напомнившие ему супругу и дочь.
- Мне все ясно, - продолжил он. - Ты никогда не был в море, Аккебер, и ты хочешь пить.
Я кивнула в ответ. Он потащил меня к бочке с водой, достал откуда-то жестяную чашку и кивком указал, мол, на, пей. Никогда не думала, что обычная пресная вода настолько вкусная. Я хлебала кружку за кружкой, капли воды стекали с уголков рта на подбородок, а мне было мало.
Он молча наблюдал за мной, взгляд его был внимательным, такой не упустит ни единой детали.
- Ты плотненький, не везде пролезешь, - неожиданно сказал Патрик оценивающим тоном, а потом строго добавил: - Наше плаванье будет долгим, ты помогаешь - мы обучаем. А будешь отлынивать, окажешься на необитаемом острове посреди Всемирного океана.
Я испугалась не на шутку. В голове тут же нарисовались картинки, как капитан Патрик Морган Найта высаживает меня на одном из малюсеньких островков с одинокой пальмой на берегу. Без воды, без еды. Это ли не жестоко?
Мне захотелось тут же раствориться в воздухе, но делать было нечего, я кивнула, и мы последовали дальше.
Мое первое впечатление было не слишком лестным: строгий, не разговорчивый, местами жестокий человек этот капитан. Я искренне боялась его и послушно шагала сзади, осторожно переступая канаты и цепи (не дай бог задеть), разложенные на палубе. Конечно, мое мнение было ошибочным, но для десятилетней девочки, жившей в мире ласки, заботы и родительского тепла, происходящее казалось ужасной ошибкой, ночным кошмаром. Этого не могло случиться в реальности, я не могла очутиться посреди моря в компании пиратов да еще не узницей, а членом команды. Но щипки и царапанье ладошек не дали результат. Это не сон.
Мы пришли к носу шхуны. Под ним располагалась, я заметила еще на суше, вырезанная из дерева русалка. Она как будто выплывала из корпуса, тянулась грудью шеей и подбородком вперед, а судно следовало за ней. Капитан пояснил: " - Это гальюнная фигура - украшение судна"; по бортам над водой свисали площадки с поручнями - основная причина, по которой мы пришли.
Я недоуменно глянула сначала на приспособление, затем на капитана. Неужели он раскусил меня и сейчас отправит прогуляться по досточке в море? А поручни зачем? Чтоб не свалиться раньше времени?
- Это гальюн, здесь можно справлять нужду.
Я широко распахнула глаза, мне придется мочиться на глазах у публики? Это мерзко, противно, но самое главное... кто-то мог увидеть, что писаю я сидя! Патрик велел быть осторожной, крепко держаться за поручни и не ляпнуться за борт, "а иначе верная смерть".
С каждой минутой моя затея то ли терпела крушение, то ли проверялась на прочность. Второй раз за день я ловила себя на мысли: "А может, рассказать все под чистую, и будь что будет?" Мне не хватило бы смелости сказать правду, а принять ответ-решение и подавно.
"Он знакомит меня со шхуной!" - наконец осенило. От страха я совершенно прекратила думать головой.
Вот уж не думала, что капитан сам лично проведет небольшую экскрусию. Мы побывали в надводной и подводной части кормы, на камбузе и в кубирке. Мне выделили койку-гамак и небольшой сундук для личных вещей (у меня был только найденный нож). Теперь я знала, где каюта капитана, штурмана и квартирмейстера; оставалось самое сложное - заявиться на ужин.
Мы вернулись на верхнуюю палубу, мне вручили жестяную миску и подвели к коку. Ужинала команда, как правило, на верхней палубе, кто где. Людей было так много (я насчитала больше тридцати человек), что и яблоку негде упасть.
- Патрик, ты снова церемонишься с новичками? Гляди, и этот убежит в ближайшем порту.
- Аккебер свой человек, - капитан похлопал меня по плечу. Я чуть не присела от его натиска. - Так ведь?
- Д-да, - выдавила я, стараясь говорить более низким тоном.
Кок насыпал немного вяленого мяса и квашеной капусты. От миски разило неприятным запахом, я сморщила нос.
- Ешь, чего унюхал? Или хочешь, как старик Сэмюэль? - выкрикнул какой-то моряк и расхохотался, мол, глядите, какой неженка пожаловал.
Я ужасно проголодалась, но амбре, отдаленно напоминавшее гниль, отбило всякое желание ужинать. Капитан ушел в каюту (как хорошо!) и я осталась одна среди чужих. Матросы и офицеры отдыхали, обсуждая день минувший и планы на будущее, я же искала укромное местечко, чтобы в одиночестве погрызть свою порцию мяса. Я ступала между небольшими компаниями, рассевшимися на деревянных досках и небольших бочках, а пираты озирались, кто-то толкал другого локтем в бок, и тот тоже оборачивался.
"Одумайся, пока не поздно!" - думала я. - "Они раскусили тебя, Ребекка, смотри, как глядят: животный взгляд, любопытный". Я старалась не смотреть на их лица, желая отыскать укромный уголок и поесть. Но к счастью, я заприметила ребят примерно моего возраста, и самый старший из них махнул мне рукой. Я облегченно вздохнула и быстро направилась туда. Не все потеряно, кстати, я пообещала себе нормально относиться к новичкам, когда сама наберусь опыта.
- Привыкнешь, - сказал мне паренек, указав на свободное место рядом с собой. - Я Джим, а это Грек и Джек, - ребята кивнули в качестве приветствия.
Джим, самый худой и высокий в компании, выглядел лет на шестнадцать. Светлые вьющиеся волосы, тонкие губы и спокойный даже серьёзный взгляд. Иногда он глядел на собесебдника, но чаще куда-то в сторону. Он носил шорты, сшитые из дешевой парусины, и жилетку.
Грек и Джек братья близнецы: рыжие волосы, на щеках веснушки, одинаковый разрез глаз. Они очень веселые и шабушные, и такими они оставались даже повзрослев. На момент знакомства им было лет по тринадцать, и они носили такую же одежду.
- Меня зовут Аккебер, - я уселась рядом с Джимом и еще раз принюахалсь к миске с едой. - Уф...
- Это вкуснее, чем кажется, попробуй, - он подбодрил меня.
Мне стало спокойнее. Хотя бы тут на меня не смотрели, как на заморское чудовище, не ржали и не толкали друзей, чтобы те глянули на "робкого малыша". Команда еще долго подшучивала надо мной: "Только от сиськи оторвали?" или "На, выпей рому, робкий малыш, и сразу станешь мужчиной". Увы, я была слишком тихой, чтобы отвечать на издевки. Ну, первое время, конечно. Но об этом позже.
- А что за Сэм?
Грек и Джек принялись на перебой рассказывать историю некого Сэмюэля.
- Ну конечно, ты не знаешь. Был мужик...
- Боцман.
- Не любил квашеную капусту.
- Выкидывал за борт.
- Точно тебе говорю. Сам видел.
- В какой-то день стал он бледным, как поганка.
- Он плевался кровью!
- У него выпали зубы!
- И он умер.
- Ага-ага, эта болячка называется цинга.
- Так что ешь.
Ну как тут не согласиться попробовать стряпню местного повара?
Джим, Грек и Джек стали моими закадычными друзьями. Они помогли раздобыть старый парус, чтобы сшить мне робу.
Мы общаемся и теперь, правда реже, ибо я живу на берегу. Сложно... Джим, Грек и Джек лучшее, что случилось со мной в первый день пребывания на шхуне. Хота нет, вру, лучшее - это конечно же момент, когда мастер над парусами развязал узлы, и массивная ткань с шумом и грохотом полетела вниз. Даже спустя годы я старалась выходить на палубу, когда капитан басистым голосом выкрикивал название парусов. Кстати, теперь я точно знаю, где находится "бизань", все оказалось не так уж и сложно.
Вам, наверное, интересно, что за страна эта Банановая Республика. И почему моих родителей забрали в рабство. Давайте, я отклонюсь от курса, и расскажу в двух словах, что происходило в моей стране много лет назад.
Банановая Республика - это три мирных острова, затерявшихся между Большой Землей на северо-западе и архипелагом пяти королевств на юго-востоке. Их берега омываются двумя морями: скалистые северо-западные - Мраморным, а пологие - юго-восточные Океаническим. Но хватит географии. Десять лет назад я бы тоже не шибко поняла, о чем идет речь.
Островитяне жили в мире, пока ботинок чужака не коснулся земли. Их звали Юстас, Тристан и Лассе - первооткрыватели, прибывшие с Большой Земли. Сначала пришли они, потом - другие. Большие люди, как называли их островитяне, установили свои порядки, построили деревянные города - создали три колонии, по одной на каждый остров. Им дали имена в честь трех капитанов, а колонии объединили под названием Банановая Республика. Сегодня эти острова называют Ютта, Тридас и Лассо.
Местных поработили. Они работали в поле, спали в поле и там же умирали. Фермеры не гнушались сношаться с островитянками, те часто беременели и рожали детей. Богачи вывозили ценности первобытной культуры местного населения. Тогда же появились первые пираты. Они подплывали ночами на хилых лодочках к враждебным судам, захватывали их и отбирали свое. Спустя пятьдесят лет с момента завоевания Большая Земля пала, оставив в наследство материку лишь название некогда сильной державы. Колонии распались, Банановая Республика получила свою независимость, но завоеватели не хотели расставаться с лакомыми землями так просто.
Они выдали несколько указов, отпустили местных, обьявив их свободными, но теперь за неуплату налога существовало лишь одно наказание - рабство. По-сути ничего не изменилось. Кто же мог уплатить их налог?! Прошли столетия, теперь уже сложно сказать, кто есть кто - население смешалось. Но варварская система правления процветает и по сей день.
Возвращаясь к первому дню, проведенному на шхуне, я точно могу сказать, что не понимала систему, но мое спонтанное решение оказалось лучшим, что я сделала для себя в те годы. Покачиваясь в гамаке, я не могла уснуть в первую ночь на шхуне, глядела на маленький огонек в керосиновой лампе и мечтала вновь увидеть родителей. Я не думала, что поиски затянутся на годы, не думала, что стану приемной пиратской дочуркой. Я плыла по течению и просто знала: мне необходимо отыскать маму и папу, чего бы это не стоило. И эта мысль питала меня месяцами, пока команда не знала правды и относилась ко мне, как к мальчишке.