Аннотация: 3-е место в конкурсе Транс-Формер лето 2016
У девушки чудесные перламутровые ушки, закрученные в тугой аккуратный китайский узелок на затылке. Вызывающе-насмешливо она глядит на меня овальными малиновыми глазами. Время от времени я снимаю рюкзак и заглядываю внутрь: как она там? Похоже, девчонка не собирается удирать. И чего им на месте не сидится? Ума не приложу. А эта какая-то особенная, таких прежде не попадалось. Наглая, что ли? Да, точно. Наглая девка. И глаза у нее наглые. И за палец меня цапнула. Довольно чувствительно, между прочим.
- Уапа! Уа-а-а-па! - рычит девушка из рюкзака.
Удивительный у нее голос - грудной, увесистый, вязкий, как комок глины.
- Уа-апа! - перекатывается из рюкзака.
- Чего тебе? - спрашиваю.
- Мына, мына! - плюется девушка комьями глины и скребется изнутри.
- Потерпи. Рано еще, - отвечаю.
Интересно, что такое "мына"? Одно из двух, либо это "хлеб", либо "вода". Или из трех? Но с третьим дело обстоит хуже. Придется делать привал, а это не входит в мои планы. Впереди еще километра два пути до школы. Я открываю рюкзак и протягиваю девушке кусок хлеба. Она впивается в него рубиновыми зубками и глядит исподлобья. Никакой благодарности. Воду из пластиковой фляги нахалка выхлебывает мгновенно, запрокинув маленькую головку. Я двигаюсь быстро, каких-нибудь полчаса, и мы на месте.
- Уапа, - стонет глиняный ком.
- Чего еще?
- Хар.
Этого еще не хватало. "Хар" - это значит все, конец, кердык. Ладно, хар, так хар, отмою потом рюкзак.
Идти по гладкой дороге легко, ноша моя невесома, воздух свеж, чист и звонок. А здесь как-то особенно благоухает цветами, медом и еще чем-то тонким, изысканным, головокружительно-одуряющим. Изумительный, неведомый мне запах.
В школе нас ожидает миловидная директриса. Она похожа на беглянку, те же овальные глаза, только не малиновые, а ярко желтые, такая же маленькая, не выше моего колена, хрупкая и прозрачная. Щуря лимонные глаза, она заглядывает в рюкзак и со злобным остервенением выволакивает девушку наружу, ухватив за китайский узелок. Девчонка не сопротивляется. Просто болтается в воздухе в цепких руках наставницы, слегка покачиваясь. Для начала беглянка получает пару увесистых тычков. От неожиданности и боли девушка всхлипывает клеклой глиной, тянет ко мне узкие ладошки с мольбой и надеждой в малиновых овалах глаз.
Но не тут-то было. Ни слова не говоря, сморщив ноздри, директриса тащит ее под душ. С одежды стекают радужные струйки, платье прилипает к исхудавшему тельцу, из малиновых глаз сочатся розовые слезы.
Под душем я тщательно выполаскиваю свой рюкзак. Одуряющий цветочный запах усиливается под струями воды. Боже, какой аромат! Не может быть! Невероятно! Кажется, я начинаю догадываться кое о чем.
Директриса с омерзением отворачивается. Видимо, цветочное амбре ей вовсе не по нраву.
- Уапа, - говорит она, - хар.
- Что значит "хар"? - возмущаюсь я, - мы же обо всем договорились!
Директриса достает прозрачные шарики и протягивает их мне. Ее лимонные глаза ласково глядят на меня из-под перистых ресниц. Шариков много. Каждый из них стоит примерно полмиллиона баксов. Никогда прежде мне не удавалось добыть более двух. И все же я отвожу ее руку в сторону и решительным жестом указываю на девушку. Через час бестолкового торга я сдаюсь и высыпаю шарики в рюкзак.
У меня еще остается пара часов до отбытия. Бесцельно слоняюсь по окраинам. А здесь красиво. Каждый раз, приезжая сюда в отпуск, я увлекаюсь ловлей беглянок, вместо того, чтобы любоваться местными красотами. Бог знает, как здесь было раньше, но сейчас Пурижа чиста и прекрасна, как невинная дева. Склоны оранжевых гор покрыты диковинными травами, источающими дивные ароматы. Особенно хорошо здесь летом, когда нещадное солнце притеняет свои лучи, нестерпимый зной сменяется прохладой, бодрящий ветерок ласково и нежно шевелит прозрачный мох под твоими ногами, и ты медленно спускаешься к лиловой реке, чтобы погрузиться в ее душистые струи. Я бросаю рюкзак в оранжевую траву, раздеваюсь и с наслаждением плюхаюсь в воду. Сноп радужных брызг взметается к самому куполу. Я смеюсь, хлещу руками по лиловой тугой глади, мне хорошо.
В этот раз у меня был план увезти с собой одну из беглянок. Кто же знал, что именно эта окажется дочерью директрисы? Поэтому та и отвалила мне такую прорву деньжищ. Ну и ладно! Куплю себе что-нибудь, когда вернусь. Может, хватит на экопорт? Тогда проблема с транспортом отпадет. Стоит только дунуть в трубочку, и ты на месте. А девчонка? Зачем она мне? Правда, ее можно продать. Пурижанка стоит целое состояние. Но ни одну из местных девушек еще не удалось доставить по доброй воле. Увезенные насильно, погибали. А мертвая пурижанка ценилась куда меньше, чем живая. Естественно. И мертвые пурижанки ничем не пахли! Вот именно.
В казенном экопорте душно и тесно. Я дышу в трубочку определенным образом, задавая нужный маршрут: два коротких выдоха и один длинный. Экопорт выдает прибытие через пятнадцать минут. Мне сегодня к сыну. Ему всего семьдесят. Молодой еще, вся жизнь впереди. Подарю ему пару шариков на карманные расходы. Он у меня Пурижу изучает. Говорит, что некогда это была могущественная держава - колыбель божественных ароматов. Да, кто из нас поверит в эти бредни? Хотя, как знать, и о существовании Китайи до некоторых пор никто не подозревал. Однако откопали же какую-то там стену. Сын просил пурижанку привезти, чтобы доказать всем нам свою теорию, да вот не получилось.
Откидываюсь в кресле, экопорт взвизгивает и вздрагивает. Муж, поди, заждался меня. Проголодалась. А в рюкзаке остался хлеб. Лезу в рюкзак и отдергиваю руку от неожиданности. На дне сидит давешняя девчонка. В ее малиновых глазах плещется ужас.
- Уапа, - произносит она глиняным голосом, дрожа всем телом, - хар.
Ах, ты, моя дорогая дурочка. Хар - это чудесно! Теперь, каждый раз, как только ты своим глиняным голосом произнесешь загадочное "мына", я буду знать, что это означает. И это вовсе не хлеб и не вода, моя малышка. Я поглаживаю ее перламутровые ушки, что-то ласково приговаривая. Малиновое любопытство притаилось в глубине ее глаз. Я бормочу какую-то несусветную чушь, и она мало-помалу успокаивается. Осмелев, пурижанка взбирается по моей руке и пристраивается на плече, источая нежнейшее цветочное амбре своей далекой родины. Мой сын оказался прав. Он утверждает, что живая пурижанка привнесет в наш мир давно утерянные ароматы. Только он не знает, каким образом. Зато знаю я - Уапа, его мать. Отпуск кончился. Это был лучший отпуск за все двести лет моей молодой жизни, поверьте. Экопорт стремительно приближается к Москве.
***
Уати бесконечно счастлив. Он возбужденно мечется между гостиной и лабораторией. Время от времени останавливается, что-то невнятное бормоча себе под нос, встряхивает головой и опять исчезает. Девчонка вертится у него под ногами. Сын с восторгом пересчитал уже все ее рубиновые зубки, посветил в малиновые глаза каким-то приборчиком, измерил рост и вес. Беглянка буквально млеет от его прикосновений, издавая клеклые булькающие стоны. Мы с Мганом наблюдаем за процессом, с улыбкой потягивая кофель.
- Вот же бестолочь, - усмехается Мган. - И чего это она изображает?
- Все очень просто, - смеется Уати, подхватывая девчонку на руки, - примитивно просто, па.
Беглянка тут же взбирается ему на шею, ворошит волосы, нюхает, блаженно прикрыв глаза.
- Судя по поведению, - смеется муж, - она нашла себе сексуальный объект в твоем лице.
- Очень близко, па, - оживляется сын, - ты почти угадал. Дело в том, что эта особь вполне созрела, она жаждет совокупления и размножения. Ну, или хотя бы элементарной ласки.
- Так вот почему они убегают из школы? - спрашиваю я. - Директриса не слишком-то приветлива с ними.
- Возможно, - отвечает сын.
- Так чего же они ищут? - удивляюсь я. - Кроме них в Пуриже никого не осталось.
- Пару, ма, - отвечает Уати, - девочка ищет мальчика, - улыбается он, - вот и весь секрет.
- А что такое 'мына'? - спрашиваю я, и девчонка вдруг поворачивается в мою сторону.
- Это ее имя, ма, - отвечает сын. - Мына. Простое Пурижское имя.
***
Вскоре в нашем доме воцарился восхитительный хаос. И в центре этой круговерти царила Мына. Она вполне освоилась. Освоилась настолько, что лезла всюду, куда только могла добраться. Вывернутые наизнанку шкафы с одеждой - самая безобидная ее проделка. Девчонка окрепла, округлилась, она с восторгом пробовала незнакомую еду, иногда просто объедалась и, отвалив от стола круглым мячиком, укладывалась прямо на пол, довольно и сыто икая и урча. По дому носились изумительные, тончайшие ароматы, и Мган научился собирать их в специальные воздушные мешочки.
Мой муж практичен. Он купил торговый отсек в центре Москвы, там, где когда-то по преданию были звезды, и очень успешно торговал неведомыми ароматами. Это был бум, фурор, аттракцион невероятных, умопомрачительных продаж. Очереди за воздушными мешочками собирались затемно, и, чтобы избежать давки, Мган нанимал Экополиц. А всему виной была простая пурижская девчонка, которая жила, пила, ела, гуляла и озорничала в нашем доме.
Только в присутствии Уати Мына превращалась в смирное, удивительно ласковое и нежное существо. Уцепившись за его штанину, она сопровождала сына повсюду. Когда ему случалось выезжать за пределы дома, Мына ложилась под дверью и ждала, ждала, тягуче и клекло вздыхая, утирая кулачком розовые слезы. Мы полюбили ее.
***
Мальчик родился крошечный. Уати тут же поместил его в биобокс. Он опутал розовое тельце многочисленными трубочками и неусыпно следил за приборами. Дела Мыны были плохи. За время родов она истончилась, ослабла. Мы по очереди дежурили подле нее. Через три дня она перестала дышать. Мган сложил на груди ее прозрачные ручки и накрыл простыней.
- Ты сделал все, что мог, Уати, - я не знала, чем могу помочь, что сказать своему как будто оглохшему и ослепшему сыну.
- Я убил ее, ма, - чуть слышно выдохнул он.
- Нет, дорогой, нет! Посмотри, какой прелестный малыш. Он продолжит род.
Уати резко выпрямился, посмотрел на меня в упор и быстро заговорил:
- Это был безумный, рискованный эксперимент. Искусственное оплодотворение. Но я никак не ожидал, что Мына не выдержит интоксикации. Мы несовместимы с пурижанами. Посмотри на него внимательно, ма. Это не пурижанин! - сын подскочил к биобоксу, приподнял прозрачную крышку и откинул одеяльце.
Малыш беспокойно задвигал ручками, заурчал.
- Куда годятся его голубые глаза? А эти волосы? Что за глупые волосы? На что мне его дурацкие локоны? Она не должна была умереть, - упрямо продолжал Уати, - это несправедливо. Это нечестно. Я ведь ничего не успел. Она должна была жить... ради науки... Это..., - слезы душили его, и, не в силах сдерживаться, Уати зарыдал, как дитя, безутешно, навзрыд.
***
Директриса встретила меня настороженно.
- Мына? - произнесла она, едва я вошла в дверь.
Следом за мной вбежал мальчишка. Он тащил за собой длинный сиреневый стебель. Его чудесные перламутровые ушки я закрутила в тугой аккуратный китайский узелок, прямо поверх копны белокурых волос.
- Уапа, хар! - радостно закричал он, и тончайший удивительный аромат разлился по комнате.
3-е место в конкурсе Транс-Формер лето 2016