Он очень хотел создать из этого рассказ или хотя бы прозаическую миниатюру... в общем, как получится. "Это" - то, что накопилось за всё время с момента начала, развития и кульминации до явного спада. Открытый финал - конечно, яркий и непредсказуемый ход, но здесь всё-таки хотелось завершённости. Некоего заключительного аккорда.
Именно поэтому, вооружившись наушниками, он уходил рисовать Море, не имея о нём никакого представления. Художник знал со слов других людей, что оно глубокое и солёное. Но беда заключалась в том, что это не было его собственным представлением.
- Ты всё делаешь не так, - твердил ему внутренний голос.
Он - голос - не принадлежал Художнику, но почему-то полагал, что имеет право давать наставления, а также критиковать и обижаться в случае своего полнейшего игнорирования.
- Остановись! Остановись! Ты что, действительно не видишь, что волны у тебя неживые и какие-то совсем зелёные?..
Художник мотал головой, не удосуживаясь даже вынуть наушники, в которых звучали любимые мелодии. Его вполне устраивал цвет волн, синий-синий, такой же, как неизвестная даль, манящая на рассвете ко всему невероятному и неизведанному.
- Это никакие не корабли... - опять недовольно бурчали с дальнего угла чужого подсознания, терроризируя своей настырностью. - Как ты не понимаешь? Мачта съехала на бок, в каркасе дырка, а паруса... - здесь следовала многозначительная пауза, - ...совсем не развеваются!
Звуки в наушниках становились всё громче и разнообразней. Джазовые композиции сменялись минорным звучанием наркоманского пост-гранжа, взрывавшегося тяжёлыми гитарными риффами, словно пенящиеся волны в безудержном шторме.
Всплеск...
И новый скачок враз доходил до своего эмоционального пика, рассыпаясь крошечными белыми пузырьками. Там, где только что было звуковое усиление, вдруг появлялся небольшой круг, как от брошенного в воду камешка.
- Подожди-подожди...
"Ну что опять такое?"
- Солнце так не светит! Оно у тебя вообще нарисованное!!!
"А каким ему ещё быть?" - Художник растерянно пожимал плечами и внимательно всматривался в яркий жёлтый круг, изображённый в верхнем углу листа.
Он - круг - как и полагается в таких случаях самой яркой звезде планеты Земля, светил, отбрасывая на девственно белоснежные паруса мягкие золотистые блики. Морской пейзаж медленно, но верно подходил к своему логическому завершению.
Открыв на кухне кран, Художник долго смывал с рук изумрудно-бирюзовую краску, радостно подставляя ладони под тёплую струю воды. Он чётко знал, что будет делать дальше. Не выключая воду, он двинулся на лоджию, на которой только что рисовал.
- Прекрати-прекрати! - заверещал чей-то внутренний голос. - Не надо! Не надо!
Привычным жестом вернув наушники обратно, Художник аккуратно открепил законченную картину с мольберта и неспешно побрёл назад, критично вглядываясь в своё творение. Безусловно, это было Море, расплескавшееся из внутренностей своего владельца.
- Положи обратно! Я тебе сказал!
- Положи обратно, слышишь?!
- Не трогай!
Дойдя до раковины, он согнул ещё не высохший лист и начал методично складывать его в бумажный кораблик. Вода лилась неспешно и очень аккуратно, медленно заполняя выделенное ей пространство. Завершив своё символичное судостроение, он опустил кораблик в воду, выливая туда же остатки акриловой краски.
- Не надо... - постепенно замолкал отголосок чей-то расщеплённой совести, - не надо... я прошу тебя... не надо...
Но вода уже размывала остатки безмолвного крика, изредка срывавшегося на такой же безмолвный писк. Краски вытекали с листа подобно человеческой жизни. Их кровь становилась сухой и прозрачной.