Смеющаяся, пёстрая публика повалила из шатра. Они шумели, болтали друг с другом и наперебой благодарили артистов, на лицах которых недоумение смешалось с обалделым облегчением.
Первая опомнилась Вирджи и кинулась махать рукой на прощание, целовать уходящих детей, всем своим видом выражая сгусток домашнего радушия.
Наконец, публика разошлась, шатер опустел, циркачи толклись на улице, обсуждая инцидент.
ИммаН по обыкновению после представления вышла одна на середину арены. Вскинула голову, в шатре царил полумрак, тяжелый воздух все еще хранил в себе дыхание ушедших людей. Она любила стоять и всматриваться в купол, пока светящиеся мельчайшие дырочки не начинали казаться ей звездами на черном небосводе, тогда она спускала качели, забиралась на них, поднималась почти под купол и начинала раскачиваться вперёд-назад, гладя на воображаемые звезды, либо просто висела в сумрачном пространстве, пока кто-нибудь не начинал искать её, чтобы позвать на ужин.
В этот раз она также стояла и всем существом впитывала в себя ушедший дух сотен людей, ниточки их мыслей, их переживания и экстаз.
Тут она ощутила тончайший колеблющийся поток печали, она забиралась прямо в сердце и вцеплялась в него тянущей болью. Кровь прилила к вискам. ИммаН непроизвольно начала оглядываться в поисках источника холодящего чувства.
На самом верхнем ряду скамеек она заметила худенькое бледное тельце, забившееся в угол и дрожащее.
ИммаН побежала наверх, перепрыгивая через лавки.
Маленькая девочка уставилась на нее огромными черными глазами, в них дрожали слёзы. Она сжала грязные кулачки и съёжилась в комочек.
ИммаН протянула руку девочки, девочка шарахнулась и задрожала всем телом.
- Что случилось? Хочешь молока?
Девочка продолжала молча смотреть, только слезы в глазах становились всё больше.
- Конфетку?
Тут девочка разрыдалась со всхлипами и повалилась на колени ИммеН, та неловко обняла её, зашептала ласковые слова и принялась гладить по голове. Понемногу девочка успокоилась и затихла. ИммуН терзал непонятный страх и отчаянье. Девочка оторвалась от колен, посмотрела на ИммуН и слабо улыбнулась. Та собрала с её мокрого лба налипшие волосы и откинула их назад, стерла слезы с щёк девочки.
- Грета! Грета! Доча, где ты? Иди же к маме. - Разнеслось по шатру зычное контральто. Высокая мощная баба в зелёном платье с огромной красной брошью остановилась посреди арены. За руку она держала тщедушного скрюченного набок мальчонку, извивавшегося в ее руке, как бледный червь на крючке.
- А вот ты где, негодная девчонка! Говорила тебе не отходи от меня ни на шаг, теперь я должна вылавливать тебя из закоулков. - Дама решительно ринулась вверх, волоча за собой мальчишку по лавкам, не обращая ни малейшего внимания на то, что он то и цеплялся за лавки, падал и пытался выкрутить руку.
Девочка прижалась к ИммеН, которой почему-то захотелось закрыть её от этой зеленой туши, пыхтя и отдуваясь, надвигавшейся на них через ряды. Через несколько секунд мамаша добралась до ИммыН, презрительно на неё глянула, рванула девчушку к себе и со скоростью несущегося с горы паровоза покатила вниз. Девочка через плечо оглянулась на ИммуН, глубоко в чёрных глазах застыло отчаянье.
В памяти ИммыН промелькнули смеющиеся дети, прыгающие вокруг магического стола Гнессена, степенные родители, довольно поглядывающие на своих детей и ведущие неспешные разговоры, это было давно.
Внутрь ИммыН образовалась чёрная пустота и сосущее соки горе зашевелилось в животе.