Аннотация: Никогда путь к доброму знанию не пролегает по шелковистой мураве, усеянной лилиями: всегда человеку приходится взбираться по голым скалам
Глава 11. "Нечто скрытое и очевидное"
"Никогда путь к доброму знанию не пролегает по шелковистой мураве, усеянной лилиями: всегда человеку приходится взбираться по голым скалам"
Рёскин Д.
XVIII век...
Пути назад нет. Только вперед! Только бежать! Бежать, не оглядываясь!
Ровно месяц назад... этого не случилось. И я наконец осознал, по-настоящему осознал, что сила моя, мое мужество не в чести служения отцу - этому нелепому богу, сокровищ жаждущему... не в этом, нет...
Мне все еще больно. Я словно наяву слышу его гнев, сквозь километры дорог, разделяющих нас. Мы не прощались... Зачем? После того, что я посмел, мое имя выжгут из всех упоминаний о нашей семье, так, будто и не было никогда Этого сына...
Она все еще вздрагивает по ночам... Все еще не может поверить, все еще не может доверять... Мы никогда не останавливаемся на одном месте больше пары дней подряд. Опасно. Он не простит, не остановится. Будет продолжать свои поиски. Не заполучить, так покарать...
(Александр Стеланов-Фортис)
Туман. Какой-то бред в голове перемешался с мигренью и совершенно не понятно, где она находится. Эмма чувствовала, будто ее несет незримый поток. Куда? Что произошло? Она попытается сосредоточиться, зацепиться за последнее, что помнила и... это были жуткие, отливающиеся золотом глаза насекомого... Ее сознание крутануло и ухватившись за образ Эмма заскользила от него по спирали воспоминаний.
Ритуал. Феликс. Волшебные силы. Жертвы на озере. Новорожденные. Принадлежность к великому прошлому. Совет магических существ. Посвящение и обретение статуса жрецов. Обучение пробудившихся... Алый-алый снег под темными слипшимися волосами, обрамляющими полубелое лицо... плач, крики... поцелуй...
Внезапно все проясняется. Картинка настолько четкая и живая, что ей чудится, будто она и правда наблюдает со стороны. Вот она падает на колени перед телом Альгадо и молниеносно выписывает руну удержания. Вот, бегущий к ней Артур неестественно останавливается, словно натолкнувшись на невидимый барьер. Вот она, не помнящая себя от страха, прижимается дрожащими губами к посиневшим губам Альгадо...
Щелк. И нечто незримое скручивает по рукам и ногам. Мощный толчок выбрасывает ее в пугающую воронку, где вокруг нее мелькают неясные образы и слышатся звуки, голоса. Кажется, кто-то играет на гитаре... Эмма всматривается и видит женщину, сидящую на скамейке среди пушистых кустов жасмина. Перед ней нее бегают двое мальчишек лет шести-семи изображая самолет. Женщина перебирает струны и улыбается...
Щелк. Эмма вылетает из воронки и сразу ощущает обрушившееся на нее чувство тяжести. Она изо всех сил держит его голову в своих руках, колени дрожат от напряжения, ветер... откуда там было взяться ветру, она не знает, но он кружит ее волосы, словно хвост воздушного змея. Очередной виток и ее втягивает обратно...
Щелк. Топот копыт, словно под ней и еще где-то рядом, и тяжелое дыхание. Где-то впереди скачут трое, их спины приближаются. Три девушки жгучая брюнетка, блондинка и... она с удивлением узнает в последней девушке себя и ускоряется...
Щелк. Тяжесть адская, болят все нервы... все до единого. Будто разрывает на части, раз за разом, снова и снова... Кажется она слышит крики.
Щелк. Снова она. Стоит у зеркала в прекрасном платье, похожая на королеву... эмоции зашкаливают... Возбуждение, отрицание, невероятная... нежность... воздуха не хватает и... теплота разливается в груди, а сердце бьется... бьется как ошалелое... вот она оборачивается и сердце останавливается... нельзя... Круговорот, сейчас ее унесет... нет-нет, она не рассмотрела...
Щелк. Боли нет, чувств нет... Ее нет? Веки дрожат... она пытается почувствовать себя, подняться. Удается приподнять голову и открыть глаза... Смешанные чувства на испуганном лице Артура... удаляющийся резкий крик испуга Лилиан в момент, когда собственное тело Эммы обмякло... голова ударяется о качнувшуюся от глубокого вздоха грудь. И больше ни единой мысли в голове, кроме единственно, лихорадочно выцарапывающего себе путь откуда-то из груди вопроса... Получилось?
В этот миг ее сознание понеслось оттуда с невероятной скоростью. Получилось? Страх, волнение, тяжесть навалились с новой силой. Получилось? Мне нужно обратно. Обратно! Стучало в голове, но поток, не останавливаясь, с силой вышвырнул ее сознание прочь.
Веки задергались. Эмма поняла, что вернулась. Она снова ощущала свое тело, пальцы ног и рук. Одну их них прямо сейчас сжимали чьи-то теплые ладони. Она пошевелилась и тут же услышала голос матери:
- Слава богу! Эмма...
Ладонь коснулась волос и с нежностью провела по ним опустившись к щеке. Девушка открыла глаза, но тут же зажмурилась. Кто-то задернул шторы.
- Эмма, - снова позвала Джессика, - посмотри на меня, пожалуйста!
Осторожно она открыла глаза и сфокусировалась на ярком рыжем пятне, которое судя по всему было головой ее матери. Постепенно линии и краски обрели четкость, и Эмма различила улыбку на оттененном уходящей тревогой лице Джессики Кёрн.
- Мама...
В горле было сухо, и попытка заговорить вызвала приступ кашля.
- Воды! - попросила Джессика.
Спустя пару секунд она поднесла к ее губам стакан с водой. Припав к нему, девушка жадно глотнула, потом еще и еще раз. Она не отпускала руку матери до тех пор, пока стакан не опустел.
- Как вы себя чувствуете, мисс?
Знакомый голос принадлежал медсестре миссис Хёрст. Маленькая, миловидная толстушка склонилась над ней с вниманием во взгляде.
- Мне кажется, я в порядке.
Джессика вздохнула. Было видно, как радость и укор борются в ней.
- Я в порядке, - заверила Эмма.
Но она тут же поняла, что поспешила с выводами, потому что, попытавшись подняться почувствовала, как снова падает в круговорот. Она не потеряла сознание, нет. Просто голова закружилась.
- Эмма?
- Все хорошо, мам. Просто резко поднялась.
Медсестра сообщила, что ей необходимо осмотреть пациентку и Джессика кивнула. Она поднялась и отошла немного поодаль кровати. Миссис Хёрст пощупала ее пульс, послушала дыхание и смерила давление. Она ощупала, как показалось Эмме каждую косточку на ее руках и ногах, заставила Эмму показать язык и долго всматривалась в глазные яблоки, отчего слезы потекли из обоих разом.
- Кажется, - заключила женщина, - она и правда в порядке.
Миссис Хёрст встала и направилась к двери. На пороге она сказала, что завтра они возьмут у Эммы кровь и, если все будет хорошо, ее выпишут тем же вечером.
- А пока, юная леди, вам нужен покой. Я сообщу всем о том, что ты очнулась, - Джессика, поцеловав ее и глядя в глаза добавила строгим тоном, - и что они могут увидеть тебя завтра утром!
- Но...
- Завтра утром, - повторила Джессика.
Эмма проводила ее взглядом до двери. Она хотела увидеть друзей, но казалось, волнуется она вовсе не об этом. Созвездие, друиды, новорожденные - все это конечно же было важно, но сейчас в голове ее маячил лишь один вопрос... Получилось?
- Мама!
Эмма приподнялась на локтях. Джессика Кёрн обернулась на выходе и посмотрела на дочь. Память постепенно возвращала Эмме детали того вечера. Эмма вспомнила, как очнулась на руках у Артура. Они сидели на земле. Рядом все еще лежал без сознания Альгадо, а по ту сторону от него сидела Лилиан, за спиной которой из далека к ним бежали Макс и Ричард, а с ними ректор, Сэм и другие. Кто именно она не разобрала. Это было не важно. Эмма вдруг представила, как Диего Альгадо спрашивает, как это могло произойти и... Нет, она не могла позволить ему узнать, что глупый поступок парней привел к смерти его сына! И сделав последнее усилие она прохрипела:
- Вы будете молчать о том, что я сейчас сделала!
Дальше ничего не было. Она очнулась здесь, в небольшой палате медицинского крыла и вопрос, на который она не получила ответа все так же не давал покоя.
- Он в порядке?
Джессика Кёрн долго смотрела на нее прежде чем ответить. По ее лицу было видно, что она размышляет, отвечать или нет. Эмма почувствовала, как кровь превращается в лед и видимо ужас на ее лице заставил женщину решиться.
- Нет-нет, Эмма, не волнуйся! Он жив! Лежит в соседней палате, - она, нервничая, указала на стену по левую руку.
- Так он в порядке? - повторила Эмма. - Мама, я должна знать.
Джессика, снова сомневаясь, стоит ли ее волновать все же решила, что незнание будет куда хуже.
- У него сломаны... он сильно пострадал от падения, - быстро исправилась она. - Сейчас состояние куда лучше, чем неделю назад...
Джессика запнулась, увидев, как расширились глаза дочери.
- Неделю? - переспросила Эмма. - Я лежу здесь уже неделю?
Лицо женщины посуровело. Эмма вдруг осознала, что ее мать целую неделю волновалась о ней, пока Эмма была без сознания, не понимая, что могло так на нее повлиять.
- Мне сказали, что, увидев сына Диего в крови на снегу ты решила будто он умер, - произнесла женщина. - И, это так на тебя подействовало, что ты упала в обморок. Обморок...
Джессика горько усмехнулась и с укором посмотрела на девушку.
- Ты ведь пыталась сделать это, верно?
- Мама...
- Ты решила, что он умер и попыталась...
Голос женщины дрогнул, рука прикрыла срывающийся вздох, глаза наполнились слезами. Эмма почувствовала жгучий стыд за то, что ни разу в ее голову не пришла мысль о том, как будут чувствовать себя ее мама и сестренка, Сэм, если у нее не получится и она умрет, пытаясь вернуть душу Альгадо обратно в тело.
Джессика взяла себя в руки. Она вздохнула и посмотрела на дочь более мягко.
- Мальчик все еще не приходил в себя. Но, как утверждают врачи, его состояние стабильно. Ах, Эмма... Если бы он действительно умер... ты бы...
Не договорив, Джессика махнула ей и вышла из палаты, закрыв за собой деревянную дверь. Эмма моргнула. Если бы? Что же, по крайней мере они не знают правды и Максу ничего не грозит. Облегчение разлилось внутри, она опустила голову на подушку. И все же, что-то мешало чувствовать себя спокойно. Она осталась одна и только сейчас огляделась.
Палата, в которую ее положили была не большой, всего на два места. Между двумя койками стояли бок о бок тумбочки из светлой, отполированной древесины. Поверхность одной из них была пуста, ее покрывало только белое полотно тщательно разглаженных кружев. На второй же, та что примыкала к ее койке, Эмма обнаружила вазу с букетом свежих роз и глубокую тарелку, накрытую тонкой салфеткой. Позади нее стояла бутылочка питьевого йогурта и кувшин с водой. Рядом пустой стакан.
Эмма снова посмотрела на йогурт. В животе заурчало.
- То, что нужно, - решила она и потянулась за бутылочкой.
Внезапный звук, раздавшийся откуда-то изнутри тумбочки, заставил ее вздрогнуть, Эмма едва не уронила йогурт и прислушалась. Через мгновение звук повторился. Теперь она узнала его. Это было сообщение на ее пейджер. Видимо кто-то положил его в ящик, когда Эмму принесли в палату.
Эмма достала пейджер и прочла: "Как ты себя чувствуешь? Могу я зайти к тебе сейчас?" Артур. Эмма подумала и написала: "Лучше завтра. Все еще чувствую слабость, хочу поспать" и тут же получила ответное "Хорошо. Выздоравливай" и следом "Я так сильно испугался за тебя..."
Эмма молча выключила звук и положила пейджер обратно в ящик тумбочки. Она открыла йогурт, сделала глоток и откинувшись на подушку посмотрела в потолок. Говорить, впрочем, как и спасть, она не хотела. Вместо этого девушка поставила йогурт на место и решительно поднялась. Но, сделав это она пожалела, потому что в глазах мгновенно потемнело, и она едва успела ухватиться за спинку кровати. Эмма сделала пару глубоких вдохов в ожидании возвращения картины мира и шагнула вперед, к выходу.
Эта слабость внутри была не привычна и сильно раздражала. Эмма вышла за дверь медленно, придерживаясь за косяк. Она осмотрелась. В коридоре было пусто и тихо. Только легкий ветерок проникал через приоткрытую форточку, вызывая характерный свистящий звук. Собравшись с силами, девушка зашагала в право плотно прижимаясь к стене.
Всего-то шагов десять. И вот она уже стоит у двери в соседнюю палату.
Дверь была не заперта. Открыв ее, Эмма ощутила легкий аромат корицы. Она переступила порог. Внутри было теплее, чем в коридоре и несколько просторнее, чем в ее двухместной палате. Здесь по бокам у стен стояли две койки, третья располагалась у самого окна. На ней он и лежал. Дыхание перехватило. Все такой же бледный и неподвижный, как там, на снегу... Отсюда ей казалось, что он и не дышит вовсе. В глазах снова потемнело. Эмма успела ухватиться за стену и оперлась на нее спиной. Нет, у нее ведь получилось...
Легкое головокружение вскоре утихло и вернувшиеся силы позволили ей двигаться дальше. Эмма шагнула в сторону окна. Шаг, еще один, второй, третий... На четвертом она снова почувствовала нарастающую слабость и едва не грохнулась на пол, споткнувшись о стоящие у койки тапочки. Зачем здесь тапочки? Ах, ну да... Эмма посмотрела на свои босые ноги. Сама-то она не догадалась поискать обувь.
Не дожидаясь очередного приступа слабости, девушка сделала еще пару шагов к изголовью и опустилась на край матраса. Пальцы ее легли на теплую ладонь, Эмма посмотрела на парня. Темно-каштановые волосы на белоснежной наволочке, смуглая, все еще неестественно бледная кожа, две яркие родинки на красивом лице... Да, сейчас, когда Альгадо спал и не имел возможности вести себя как полное... Эмма вздохнула, оборвав мысль. Сейчас его лицо и правда казалось ей красивым.
Девушка смотрела как тихо, едва заметно вздымается его грудь под тонким одеялом. Веки тоже слегка подрагивали, но безмятежное выражение на лице уверило Эмму, что парню снятся хорошие сны. Неожиданно для себя самой она слегка наклонилась вперед и протянув к нему руку, убрала со лба непослушную, чересчур, по ее мнению, длинную челку. Не отводя руку от лица парня, Эмма обратила взор на его левое предплечье. Оно было перебинтовано, как и виднеющаяся из-под одеяла левая нога. Рядом, с той же стороны, она заметила приспособление для капельницы. Видимо утренние процедуры уже закончились и теперь оно просто стояло без дела, напоминая раскинувшимися по обе стороны держателями вешалку для одежды.
Эмма перевела взгляд на Альгадо и вздрогнула от неожиданности. Он улыбался сквозь сон. Эмма вернула отнятую было ладонь обратно к его щеке, но едва пальца коснулись ее девушка задумалась и отвела руку, прикоснувшись к тому место на груди, где ровно, без перебоев билось его сердце. Свое собственное сердце зашлось частой дробью. Тепло волнами расходилось под ее ладонью, совсем как тогда, когда она лечила его запястье в ночь ритуала. А всего неделю назад она бросилась спасать его, рискуя своей жизнью.... Эмма вспомнила последние слова, слетевшие с его губ в тот вечер: "Не прикасайся ко мне!" ... Рука дернулась, но тут же вернулась обратно. Это было странно. Ей почему-то вдруг захотелось, чтобы он пролежал так подольше. Действительно глупое желание.
Рука девушки соскользнула с груди и накрыла распахнутую ладонь, слегка сжав пальцы. У нее получилось! Теперь это было абсолютно ясно. Альгадо оставался слаб и пока не приходил в себя, но она была уверена в том, что опасность позади. Интересно, что думают на счет его состояния медики? Эмма усмехнулась. Наверняка они не понимаю, почему он до сих пор без сознания... хотя, существует много случаев, когда пациент некоторое время после травмы находится в коме. Другое дело она. Что миссис Хёрст и их врач думают об Эмме? Девушка увидела, как парень упал с лошади, подумала, что он умер и это так потрясло ее, что она грохнулась в обморок на неделю... Мысль шагнула дальше: а что думают остальные? Эмма поежилась.
- К черту все это, - произнесла она вслух и посмотрела на парня серьезным взглядом.
Эмма понимала, что он не слышит ее и возможно, именно это имело значение.
- Зачем?
Тишина. Лицо парня продолжало хранить тень безмятежности. Эмма вдохнула. Альгадо прекрасно знал о характере Шоколадки. Зачем он седлал ее? Зачем выехал на ней в тот вечер? Что за черт дернул его? И почему Макс и Ричард не остановили это безумие?
Складочка меж бровей разгладилась, и Эмма улыбнулась. Глупо думать, что это так просто - остановить Демиена Альгадо! Но в чем причина? Тот вечер, их встреча с Артуром и странное чувство между ними перед тем, как он сорвался с места...
- Зачем ты сделал это? Откуда вдруг взялось это безрассудство? Это не ты...
Она запнулась, вспоминая его попытку освободить ее и Феликса.
- Тогда, ты сильно меня удивил. Ты был настолько другой, не похожий на себя... Ни эгоизма, ни равнодушия, только страх. Но боялся ты не за свою собственную жизнь... Тогда я подумала, что возможно есть другой Демиен Альгадо - парень, которому не все равно. Но это прошло и все стало по-прежнему. Хотя, после ты стал раздражать меня куда сильнее.
Внезапно на ее грудь навалилась какая-то дикая тяжесть, глаза защипало, а губы сложились в тонкую линию. Эмма сжала его пальцы и подняла глаза.
- Меня так сильно бесит, как ты ведешь себя... Так сильно! Бесит, как ты с легкостью игнорируешь важные, очень важные вещи и наплевательски относишься к происходящему со всеми нами. Меня бесит, что ты упорно гнешь свою линию и не пытаешься понять, как важно для нас делать то, что мы делаем, как важен успех! Ты то бросаешь нас, то внезапно помогаешь, а потом снова доносишь на нас и думаешь лишь о себе... Я не знаю, чего от тебя ждать и меня так сильно бесит, что я этого не понимаю - не понимаю тебя!
Демиен лежал все так же неподвижно, грудь его продолжала плавно подниматься и опускаться.
- И больше всего меня бесит то, что я хочу понять! Ведь, несмотря на то, что ты самый большой придурок, который только встречался на моем пути, я не могу представить этого места без тебя, Демиен Альгадо.
Она медленно поднялась и посмотрела на него сверху вниз.
- Ты нужен нам, - почти шепотом, - И... я действительно рада, что у меня получилось...
- Получилось, что?
Эмма подскочила на месте. Громкий неожиданный вопрос заставил ее врасплох. Она быстро обернулась и встретилась взглядом с пылающей злостью Кэтрин Мидл. Рядом с ней стояла Мориса Штандаль, ее взгляд был холоден. Девушки обошли ее, останавливаясь рядом с койкой, на которой спал Демиен, Кэйт, с негодованием произнесла:
- Что ты здесь забыла, Кёрн? Решила закончить начатое?
Эмму передернуло.
- Это твоя лошадь едва не убила его, - добавила Мориса.
Эмма до боли впилась ногтями в свои собственные ладони.
- Я просто зашла проведать его, - ответила она как можно спокойнее, - вот и все. Я ухожу.
С этими словами она развернулась и вышла,
- Катись! - прошипела ей вслед Мидл. Дверь за спиной со стуком захлопнулась.
***
Спустя пару недель, после своего пробуждения в больничном крыле, Эмма сидела на истории мировых религий, когда дверь аудитории открылась и на пороге появился Альгадо. Левая рука его была все еще перевязана и зафиксирована у груди поддерживающим бандажом. Он едва заметно похрамывал, но в остальном это был прежний Альгадо, с его наглой ухмылкой и пофигистическим отношением к установленному порядку.
- Садитесь, Демиен, - театрально произнес преподаватель, - ваши извинения по поводу опоздания приняты.
- Благодарю, - ответил он и сев рядом с Кэтрин быстро поцеловал ее.
Лекция продолжилась. Больше она не обращала на него внимания ни в этот день, ни на протяжении следующих трех с половиной недель. Это было немного странно, но ей почему-то казалось будто Альгадо ее избегает. Вероятно, причина была в том, что это из-за ее лошади он едва не... Стоп. Это не ее мысли, это - слова Морисы, которые снова и снова всплывали в ее голове с тех пор, как она оставила девушек в палате и удалилась.
Она так ничего и не рассказала. Все, кроме Лилиан и Артура, были убеждены, что сын ректора просто неудачно упал с лошади и получил несколько переломов и сотрясение мозга. Теперь он поправился. Остальное их мало волновало. А вот ее даже очень... Иногда, у Эммы возникала мысль о том, что уже можно рассказать друзьям о том, какова ее роль в выздоровлении золотого мальчика. Но подумав, она все же приходила к выводу, что торопиться не стоит, да и времени на размышления особо не было. Теперь, когда Артур нашел причину их неудач с пробудившимися, дело спорилось и одна за другой в академию поступали новые группы новорожденных.
Диего Альгадо похоже сдался и больше не вмешивался в их работу. Напротив, он даже предложил оснастить потайное крыло академии специальным оборудование, которое могло скрасить неудобства тайного обучения. Очень скоро в поместье должны были завезти очередную, крупную партию груза. В этой, по уверению окрыленной идеей Ванессы, находилась партия разнообразных видов семян и саженцев растений, которые не росли в этой части света и множество полудрагоценных пород минералов и драгоценных кристаллов со всего света, что очень помогли бы в ее исследованиях природной магии.
Каждый из членов Созвездия так же занимался теперь изучением того, что сами они считали "свое магией". Так Лилиан и Кайорел практически не вылезали из-за чтения свитков об эмпатической магии. Бедный Ричард большую часть свободного времени сновал одиночестве или в компании Эмиля, который тоже был временно брошен Виктором, отправившимся в Россию в свое родовое гнездо для того, чтобы уладить кое-какие дела с наследством.
Уоррен тоже часто выезжал из поместья для оказания помощи отцу с внешними делами. Благо он был единственным из четверки старшекурсников, кто успешно сдал все полугодичные нормативы. Он, как и Ванесса был причислен Кайорелом к друидам, которые в большей степени владели природной магией и вместе со своей девушкой ждал возможности начать изучать ее в полной мере.
Эмма замечала, что с каждым денем ее друзья все больше ощущали себя теми, кем они являлись. Макс все чаще упражнялся в возведении щитов и отражении атак. К ее глубочайшему сожалению Эмма осознавала, что его рвение было вызвано нежеланием учиться как таковым, а тщетными попытками защититься от практикующего свою магия Альгадо. Конечно же - атакующую...
Правда насчет тщетности она погорячилась. В последний такой раз ее друг отразил очередной эксперимент задавалы, да так успешно, что снова отправил его медпункт. На этот раз в медицинское крыло его не положили, но с тех пор Альгадо начал изучать защитную магию, а Макс - атакующую.
Сама Эмма атаковать так и не научилась, зато защищаться могла наравне со всеми. Однако, это было единственным, что как оказалось ей более доступно. Многие пробудившиеся уезжали из академии научившись пользоваться магией куда лучшее нее. И, хотя уровень их все равно был значительно ниже преподавательского, это расстраивало. Она так хотела быть лучшей во всем!
Именно поэтому, понимая, что практика дается ей весьма и весьма слабо, Эмма налегала на теорию, погрузившись в изучение заклинательной магии вместе с Вивиен Сион. Одним ясным мартовским утром в субботу, когда они в очередной раз пришли за новой порцией информации Эмма возвращала на место взятые ранее свитки, Вивиен победно заголосила. Эмма обернулась к подруге и увидела, как та сияя заворачивает обратно увесистый свиток и перевязывает его золотой лентой. Свиток оказался сборником рунических заклинаний. Это был второй свиток, который они смогли найти здесь. Заклинание призыва отчего-то работало с перебоями.
Вместе с поиском новых рунических заклинаний и заклинаний в принципе Вивиен не прекращала поиски информации о девяти перстнях, что носили жрецы с тех пор, как освободили дремавшую магию. И те свитки, что они нашли вместе с ними так же были главное темой ее изысканий. Эмме иногда казалось, что увлеченность Вивиен граничит с одержимостью и тогда она говорила об этом подруге. Но Вивиен только строго смотрела в ответ и убеждала ее в важности данного исследования.
- Мы должны знать правду, - говорила она. - Кто их сделал, зачем? Хотел ли он помочь им или кому-то еще?
Скорее всего, не им. И как, черт возьми, некто мог устроить явно магический тайник, подобрав ключ в качестве их ДНК в подвале замка, построенного несколько позже периода, когда их предки заточили магию мира в Друнеметон, а их самих еще на свете не было? От этой головоломки у кого угодно голова кругом пойдет. Но Вивиен сдаваться не собиралась и, натыкаясь на как ей казалось очередную порцию полезной информации, жадно поглощала ее в ожидании разгадки.
В один из вечеров в комнате Эммы, заседая над рунической магией, Вивиен параллельно размышляла над обрывочной информацией из свитка-близнеца. Так меж собой они называли свитки, найденные в документах бывшего ректора Романа Соболева и того, который они нашли в тайнике. Эмма сидела у окна и крутила перстень на пальце. За окном шумела природа. Ветер гнул деревья, дождь шел вторые сутки. От непогоды ее состояние непонятной тоски усиливалось.
- Как ты думаешь, - Вивиен водила указательным пальцем по понравившейся ей руне, выписанной на пергаменте витиеватым почерком, - Кто оставил эти перстни и инструкцию, - она легонько коснулась замка на сундуке и тут же отдернула руку. - Вот же, зараза! Не могу понять, как устроена эта штуковина.
- Да, - согласилась Эмма, - если это магическая защита, то крайне нелогично было делать ее в мире, где не было магии.
- И ведь кто-то об этом знал, - заметила Вивиен.
- Кто-то, кто хотел помочь нам выжить.
- Или преследовал другие цели.
- Например?
- Например, те же охотники за сокровищами, - предположила девушка.
Эмма покачала головой.
- Не думаю, что эти сволочи были знакомы с зеленянами.
- Да, пожалуй.
С минуту они молчали. Вивиен все продолжала заинтересованно пялиться на сундук.
- Ты уверена, что хорошо его прошарила?
Эмма кивнула. Она подошла и опустилась у холодного камина. Сундук лежал теперь между ней и Вивиен, утопая ножками в ворсе ковра.
- Мы с Феликсом, - Эмма запнулась, заметив, как улыбка подруги дрогнула, - мы изучили его вдоль и поперек. Стучали по стенкам, дну, скребли обратную сторону крышки, пока не обнаружили второе дно с перстнями. После этой находки мы прекратили старания, и я уверена, там ничего больше нет.
Она демонстративно откинула крышку и показала Вивиен содержимое. Сундук был пуст, за исключением небольшой коробочки, аккуратно лежащей на его дне.
- Наследство бабушки, - ответила Эмма на заинтересованный взгляд подруги.
Она достала коробку и открыла. Внутри лежали письма и газетные вырезки. Большинство из них освещали тему крушения самолета, в котором погиб отец Эммы.
- В последний год жизни она стала беспокойной. Постоянно бредила о какой-то мести и спасении от чего не понятно. Ее сестра - мать крестного, рассказывала, что бабушке повсюду мерещился мой отец. Видимо она так и не смирилась с его смертью.
Эмма указала на газетные вырезки и грустно улыбнулась.
- Мне кажется, я плохо ее знала. Мы виделись редко. Большую часть времени, находясь в гостях у родителей отца, я проводила с дедом. Он научил меня стрелять.
Девушка улыбнулась приятному воспоминанию. Она задумалась о том времени, когда был жив отец, и все казалось таким мирным, безоблачным.
- А это что?
В руке девушка держала сложенный пополам почтовый конверт. На нем не было марок и адресов, но значился адресант.
- Для Эмилии Кёрн, - прочитала Вивиен. - Эта твоя бабушка?
- Да.
Эмилия Кёрн, была бабушкой Эммы по линии отца. Эта женщина занимала хорошее положение в обществе и была крайне приветлива и мягка со всеми, кто любил и ценил ее сына. Эмилия гордилась Эдуардом младшим и всю свою жизнь посвятила созданию и сохранению его счастья.
Лишь однажды на памяти Сэма бабушка была недовольна ее отцом. Тогда, когда он женился на девушке, со слов Эмилии, не имеющей ни рода, ни злата, кроме того злата, которым природа одарила чудесные волосы Джессики Маршал - ее матери.
Эмма взяла конверт и посмотрела на подпись.
- Это письмо от бабушки Карен.
Было даже странно, что она ни разу не обратила внимание на подпись.
- Эмма, - с укором произнесла Вивиен, - Ты получила его в августе прошлого года. Почему не прочла до сих пор?
Эмма не ответила. Она рассматривала конверт, который ранее уже вскрывали. Осторожно, дабы сохранить содержимое в целости, она надорвала склеенные края. Внутри виднелся сложенный вдвое лист. Он больше походил на записку, чем на полноценное письмо. Развернув листок, Эмма жадно впилась взглядом в выведенные рукой Карен Маршал строки.
"Договор существует, Эмилия. Мои друзья во Франции подтверждают. Эта женщина снова приходила ко мне. Если все так, как она говорит... наша маленькая девочка будет обречена. Обращаться в полицию бесполезно, это не их уровень и к тому же, ее нет ни в одной базе данных. Поэтому я буду действовать по своим каналам. Завтра лечу в Баварию, в маленькую деревушку среди лесного массива. Ее население - зеленяне, живут обособленно и, согласно преданиям, являются хранителями знаний о былом. Оригинал договора, в котором я надеюсь найти полный текст, у них. Я историк и смогу докопаться до истины, тем временем я так же верю в твое благоразумие. Однажды эти люди уже спасли нашу девочку и данная поездка, даст бог, принесет понимание дальнейших действий."
В конце текста значились подпись и дата.
- Март 2009 года, - прочитала Эмма. - За два месяца до того, как ее тело нашли в аэропорту Шартра.
Подняв глаза на подругу, она прочла в них недоверие. Вивиен схватила листок и быстро прошлась по тексту.
- Зеленяне?
Эмма кивнула.
- Невероятно. Твоя бабушка, обе твои бабушки знали о существовании волшебного народца? А что это за договор?
- Я не знаю, - она покачала головой, - Бабушка, обе они, никогда не упоминали ни о зеленянах, ни об опасности. Они вообще не говорили друг с другом, - уточнила Эмма.
Сколько она себя помнила, Бабушка Кёрн и Бабушка Маршал терпеть друг друга не могли. Бабушка Кёрн не считала удачным выбор сына и всячески пыталась принизить маму в его глазах. Это очень злило Карен, и она часто отзывалась об Эмили довольно недвусмысленно. Даже спустя их с Кари рождение, гордая леди Кёрн продолжала относится к Джессике холодно, почти безразлично.
Внезапно Эмму осенило. Вскочив на ноги, она махнула Вивиен и вышла из комнаты. В гостиной играли дети. Сэм сидел в кресле, в руках его был свиток из Друнеметона. Он кивнул девушкам и снова погрузился в чтение.
Эмма и Вивиен поднялись по деревянной лестнице на второй этаж. Дверь в комнату была приоткрыта. Мать стояла на балконе и поливала цветы в горшках из маленькой лейки.
- Мама, - позвала Эмма.
Джессика обернулась. Она поставила лейку на подставку и вытерла руки о передник. Девушки пересекли комнату и вышли на свежий воздух. На улице было солнечно и необычайно тепло для конца марта.
- Мне нужно спросить у тебя кое-что, - сказала Эмма, протягивая письмо, - Это касается Бабушки Карен и Эмилии.
Женщина взяла листок и прочла. Улыбка исчезла с ее лица, обеспокоенное лицо обратилось к дочери.
- Где Карина?
- Внизу, с Алеком и мистером Вайдманом, - ответила Вивиен, - позвать ее?
- Нет, - остановила ее женщина, - ни в коем случае!
- Это письмо, - она взмахнула листком, - то, что здесь написано, я уже слышала однажды.
- От бабушки Карен?
- Нет, от Эмилии.
И мать рассказала о странном телефонном разговоре, который случился спустя полгода после гибели Эдуарда Кёрн младшего. С момента его кончины Эмилия буквально возненавидела её. На похоронах она в ярости залепила невестке звонкую пощечину, чем вызвала настоящую истерику и маленькой Кари.
С тех пор она ни раз звонила к ним домой и изливала на Джессику всю свою боль, оформленную в несвойственные этой женщине ругательства. Поэтому, когда спустя полгода после катастрофы мать подняла трубку и услышала на том конце знакомый голос свекрови, она хотела тут же бросить ее, но остановилась. В трубке она услышала тихое всхлипывание.
Сжалившись, женщина решила выслушать ее. Но чем дальше Эмилия говорила, тем больше ей казалось, что от горя та повредилась умом. Раздражаясь все больше, она пыталась уловить смысл обрывочных фраз свекрови, но обида на несправедливое поведение матери мужа была достаточно сильной, чтобы в итоге она выкрикнула в трубку что-то вроде "Вы сошли с ума" и "больше никогда не звоните нам", после чего вырвала телефонный провод из розетки.
Мать вспомнила кульминацию разговора, когда, осознав недоверие невестки к своим словам, Эмилия взорвалась и начала кричать о глупости женщины. Фраза о том, что она должна отдать ей свою маленькую дочерь для проведения какого-то защитного ритуала стала последней каплей.
- Тогда-то я и сорвалась, - с сожалением призналась мать, - Эмилия все еще кричала в трубку, когда я потянулась к проводу, и в обрывках ее фраз я услышала "Нужно отвести ее к зеленянам. Договор... Нужно укрепить печать! Твоя мать знала! Она знала! Ты должна, глупая девчонка... они придут за ней! Она..."
Джессика вернула письмо Эмме с таким выражением, будто оно являлось источником заразы.
- Я думала, что больше никогда не услышу этот бред... Я сочла это безумием, я и сейчас так считаю... но теперь, оно стало несколько более пугающим.
Эмма и Вивиен переглянулись.
- Но ведь это написала не Эмилия, - заметила Эмма, - а бабушка Карен. Вспомни, мама, она когда-нибудь упоминала о зеленянах, о договорах, которые могут навредить Карине?
Джессика покачала головой, но тут в ее глазах вспыхнуло воспоминание, и она взглянула на Эмму.
- Это было в последний приезд твоей бабушки, - сказала женщина, - Ты спала, а Кари капризничала из-за очередного приступа. Она никак не могла уснуть, и бабушка вышла с ней на балкон. Они разместились в кресле-качалке и, накрыв их пледом, я устроилась напротив. - Джессика улыбнулась. - Кари обнимала ее, зарывшись лицом в мамины волосы. Ваша бабушка гладила ее и напевала незнакомую мне песенку. Я не помню все, только отрывок...
И Джессика начала тихо напевать, выуживая строки из своей памяти:
Средь баварских лесов зеленяне живут
И принцессу мою от беды сберегут
Не получит чудовище стержень и власть
Меч разрубит оковы и сгинет напасть...
- И снова зеленяне, - констатировала Вивиен.
- Они что, существуют? - в глазах матери Эмма прочла опасение и покачала головой.
- Да кто же его знает, - она улыбнулась. - То, что магия существует, не означает, что все сказки - правда! Не переживай, мам, все хорошо! Мы пойдем. Нас ждет Макс.
Попрощавшись, девушки поспешили удалиться. Не хватало еще разжечь из опасений Джессики настоящий пожар. Тогда-то Диего Альгадо без труда склонит ее на свою сторону.
Девушки быстро спустились по лестнице и нырнули обратно в комнату.
Кстати об Альгадо. Эмма заметила, что с тех пор, как Элеонор О" Рой была избрана главой Эскады, отношения брата и сестры несколько охладились. Теперь вместо нее на все важные мероприятия ректор брал с собой своего младшего брата. С тех пор она редко видела Артура. Элеонор часто заменяла его в организационных делах факультета, а снова и снова переносимые им пары физики перешли уже за десяток. Такими темпами они перестанут быть физико-математическим факультетом.
Сам Артур мало что говорил о причинах своего отсутствия. Эмма знала лишь то, что они с Диего часто выезжают за пределы поместья и большую часть этих поездок относилась к внешней политике работы с новорожденными. Что же, дипломатия - дело необходимое, и все же ректор по-прежнему вызывал у нее недоверие. Однажды, поделившись этими мыслями с Кирой, Эмма неожиданно узнала, что блондинка разделяет ее чувство и это еще сильнее разожгло очаг.
К своему огорчению девушка стала замечать, что Артур, который раньше с удовольствием помогал им с новорожденными в поместье, теперь все чаще высказывал свои опасения по поводу принятого ими решения - нести ответственность за поддержание баланса между миром магии и обычными людьми, которыми сами они являлись до недавнего времени. Он по-прежнему помогал им, но Эмма чувствовала, что мужчина оказывает поддержку скорее ради нее, чем потому что считает это своим долгом.
Что же, по крайней мере он помогал. Эмма снова вспомнила, что после выписки Эммы из медицинского крыла именно он с воодушевлением сообщил ей, что они нашли решение проблемы с обучением пробудившихся. Она бы и сама могла догадаться, то напуганные новым состоянием люди просто блокировали магию, как нечто новое и дико пугающее. Но, после ряда специальных упражнений, предложенных им и тренировок под руководством Сэма и старших жрецов, эта проблема к всеобщей радости разрешилась, а Диего Альгадо пришлось признать их успех.
Новая реальность радовала и пугала одновременно. Вместе с чувством успеха пришло понимание - пути назад не будет. Только вперед.
В середине апреля, когда снег к великому их удивлению сошел даже в средних лесах, Вивиен и несколько их друзей отправились к Друнеметону. Они решили, что пришло время найти ответы касающиеся части магического народа, зовущейся зеленянами. После серии совпадений Эмма все же разделила интерес подруги. Но, сколько они не пытались, Кики упорно не хотела делиться с ними секретами.
Причиной, как думалось Эмме, был тот случай, когда девушка халатно оставила фолиант на своем столе и ушла на учебу не заперев дверь в комнату. Вернувшись вечером, она обнаружила, что в ее отсутствие Карина решила порисовать и теперь древняя обложка книги кельтов была украшена шедевром аля Пабло Пикассо, выполненным яркими акриловыми красками... Завидев хозяйку книга взлетела в воздух и с остервенением зашелестела страницами у самого ее носа, после чего резко захлопнулась и со свистом влетела в книжную полку. С тех пор они "не разговаривали".
Компания шла в предвкушении, но проведя в поисках информации более часа, они сдались. Оставив в покое огромный фолиант лежащий на алтаре, они покинули храм, отчаявшись получить хоть какое-то представление о местоположении деревни зеленян. Снаружи, накручивая круги вокруг великого дуба их ждал Ричард.
- Что так долго? - немного рассерженно спросил он. - Я думал, что усну здесь!
На лице сестры и Эммы читалась досада, и он понял, эта вылазка прошла впустую.
- Так оставался бы в поместье, - огрызнулась Лилиан. - Все равно, толку от тебя нуль.
Выпалив это не подумав, она поздно поняла, что сказала. Мулатка посмотрела на своего парня. Ричард Сион быстро скрылся в лесу. Бросившись за ним с виноватым видом, Лилиан вскоре тоже скрылась из глаз. Вивиен и Эмма остались одни.
Девушки медленно опустились у могилы Феликса, смотря на пустую тропу.
- Зря она так, - вздохнула наконец Вивиен, подруга кивнула. - Он и так чувствует себя ни в своей тарелке.
Ричард и правда переживал новое состояние мира тяжелее, чем остальные друзья жрецов, не обладающие магией. Любое проявление их сил он встречал с недовольством, а иногда с плохо скрываемым раздражением. В чем была причина этого, Эмма могла лишь догадываться. Вивиен же напротив была уверена, что брат испытывает ревность.
С тех пор, как они начали занятия с новорожденными, изучение магии, времени на встречи почти не оставалось. Они совершенно забыли о доме на дереве и о том, что собирались устроить там полномасштабный ремонт, дабы укрепить "фундамент" и придать внутреннему убранству более современный вид. Теперь все они были то в седьмом корпусе, то в храме, куда Ричард пройти не мог. Вероятнее всего он чувствовал себя одиноким и никому не нужным. И конечно же, слова Лилиан больно ударили по его чувству собственного достоинства. Но, не смотря на грусть картины, Эмма была уверена, что все образуется.
- Помирятся, - сказала она. - Они всегда мирятся. Меня же сейчас беспокоит другое.
- Что именно?
Вивиен читала свиток, положив его на траву...
- Тебе не кажется странным, что мы давно не видели ни Диану, никого бы то из тех милых сидхе, что так неоценимо помогли нам?
- Ну, наверное, - отозвалась девушка. - Возможно они просто решили вернуться к своим.
Вивиен продолжала увлеченно водить пальцем по строму пергаменту. Но Эмма не сдавалась.
- Она предала свой народ, Вивиен. Все они. А мы обе знаем, что сидхе не прощают предательства.
Вивиен оторвала взгляд от чтения и посмотрела на подругу.
- Но, если они не могли вернуться обратно, то где они сейчас?
Эмма покачала головой. Перебирая травинки рядом с пергаментом, она обратила внимание на символ, который располагался поверх остального текста, словно заглавие. Ей он показался знакомым, и девушка наклонилась, чтобы рассмотреть получше.
- Кажется, это обозначает "Сообщение"? - спросила она.
Вивиен кивнула и отняла руку, отчего пергамент мигом свернулся в трубочку.
- В этом свитке описан способ передачи сообщений между друидами и магическими народами. Суть его состоит в передаче сообщения по ветру.
- По ветру? - переспросила Эмма. - Это как же?
- Ну, если я правильно поняла, то сначала друид ловит ветер, потом наговаривает сообщение и отпускает, указав, кому оно предназначено. После чего ветер уносит сообщение к адресанту.
- Кажется все просто, - решила Эмма и тут в ее голову пришла мысль: - а что, если этим способом мы попробуем связаться с Дианой?
Прочитав восторженный интерес в глазах подруги, она тоже улыбнулась. Вивиен Сион находила истинное удовольствие в изучении магии. Конечно же ей было любопытно опробовать эту новую практику. Она согласно кивнула, и Эмма развернула свиток текстом от себя.
Начертав в воздухе руну призыва, Вивиен четко произнесла слово, означающее на гэльском "воздушный поток" и в следующее мгновение их обдало волной плотного прохладного воздуха, налетевшего откуда-то сверху. Он пронесся по поляне, раскачивая ветви деревьев и словно попал в петлю. Проносясь мимо них, поток казалось набирал обороты, взвивая волосы девушек словно флаги.
Заметив это, Вивиен поспешила начертать руну удержания и протянув руку вверх ухватила невидимый поток, крепко сжав пальцы в кулак. В этот миг поток взревел, как безумный. Ветви деревьев вокруг них затрещали, осыпая молодую листву. Закружившись в круговороте этот рой то ударялся оземь, залепляя пылью лицо и руки девушек. Шум становился все громче.
- Вивиен, - закричала Эмма, хватая подругу за руку. - Так и должно быть?
- Я не знаю! - ответила та
Нужно было поскорее это закончить. Согласно схеме, им оставалось "записать" сообщение и отпустить его, что Вивиен и поспешила сделать.
- Диана, - стараясь перекричать беснующийся поток заговорила она. - Диана, это Вивиен Сион и Эмма Кёрн - друиды, которым ты и твои друзья помогли пройти обряд посвящение и стать жрецами! Где ты? Ты нужна нам! Мы хотим встретиться с тобой завтра у Друнеметона! Это очень важно! Приходи, мы будем ждать тебя на закате!
Поток издал возмущенный рык, от которого Эмма съежилась.
- Лети к Диане, дочери королевы сидхе! - приказала Вивиен и разжала пальцы.