Аннотация: Реализм. Ироническая проза. О том, за что мы платим. И о любви.
В субботу должны были открыть универсам. С утра планировался приезд мэра, из-за чего перекрыли половину дорог, потом мэрия обещала детский праздник с выступлениями артистов (избави Бог), поэтому Виктор с женой решили, что пойдут на закупки часа в три.
Мэрия чрезвычайно гордилась всем, что было связано с их микрорайоном. Его построили на удивление быстро (впрочем, пять домов типового проекта - не так и много), а еще быстрее - распродали и распределили жилплощадь. Часть квартир разошлась еще на этапе нулевого цикла, под гарантии мэрии. Еще часть досталась людям, которых переселяли из ветхого фонда: района, застроенного еще пленными немцами. Мэр в каждом выступлении говорил о социальной ответственности и о том, что люди, впервые со времен СССР, получат квартиры бесплатно.
На самом деле именно тот район, находившийся в старом центре города, и был самым лакомым куском для инвесторов и застройщиков: там предполагалось возвести, как говорят сейчас, "элитное жилье для состоятельных людей". Поскольку в город и область по известным причинам полились федеральные деньги, в него поехали и люди с этими деньгами.
Так или иначе, Виктор с Катей, наконец, смогли купить себе общую трехкомнатную квартиру - продав те, которые были у них, у Виктора - доставшаяся в наследство от бабушки, у Кати - купленная после дефолта за гроши и приведенная в порядок когда-то убитая хрущоба. У обоих были однушки. Жить втроем, с дочкой, ни в одной, ни в другой было неудобно.
Дом сдали три месяца назад, когда Виктор был в командировке: в Северодвинске сдавали их объект, и начальство отправило его руководить бригадой наладчиков. Это была далеко не первая командировка; Катя привыкла. Тем более, что он оставлял достаточно денег, а она была достаточно энергична и предприимчива, чтобы справиться с любой проблемой. Нанятая бригада белорусов довела до ума пустую коробку, которую им продали под видом квартиры, и теперь в ней уже можно было жить.
Для мэрии микрорайон был, видимо проектом политическим. Поэтому в нем сразу построили здание торгово-развлекательного центра (владельцами которого стали какие-то мутные армяне); на первом этаже его должен был разместиться тот самый универсам. Обещали еще детский сад и школу, но на соответствующих участках не было пока никакого шевеления.
Виктор с Катей дождались намеченного времени, оставили дочку на тещу и выдвинулись на закупки.
Во дворе соседнего дома успели разбить детскую площадку. Правда, пока на ней были три скамейки и песочница, но детные мамки уже присутствовали. Виктор с женой обогнали по дороге женщину с пятью детьми, направлявшуюся туда. Вдруг в спину Виктору донеслось:
- Витя, это ж ты! Стой, не торопись!
Он обернулся и нахмурился.
- Ты что, тоже здесь живешь? Вот здорово! А мы вот в этом доме квартиру получили, по расселению, - женщина показала на дом, в котором жили и Виктор с женой. - На шестнадцатом этаже, квартира сто сорок. Ты заходи, посидим по старой памяти!
Виктор буркнул:
- Извини, спешу сейчас! - И прибавил ходу.
Катя, естественно, поинтересовалась, что это за корова.
- А, Валька, одноклассница, - ответил Виктор. - С ума сойти, я ее не видел с проводов в армию!
Катя успокоилась.
Ну да, подумал Виктор. А до этого, считай, год не расставались ни днем, ни ночью. Он оглянулся еще раз, и его обдало холодным потом: старший сын Валентины, паренек лет двенадцати, кативший коляску с годовалым братом, мало того, что по возрасту соответствовал - еще и был огненно-рыжим, как и сам Виктор.
Врали, значит, что она от кого-то родила, пока я в армии был, подумал Виктор, и настроение его еще ухудшилось.
Наконец, они дошли до универсама. Внутри все было неестественно чисто; таджики в темно-малиновой форме шустро расставляли товар на полках - где его успели смести покупатели. Виктор вытащил из отсека громоздкую корзину на колесиках и поплелся за женой, чувствуя себя безмозглым транспортным средством.
Екатерина, быстро осмотревшись, загнала мужа к хозтоварам, где было народу поменьше, и велела подождать, пока она освоит все отделы. Виктор облегченно (и обреченно) вздохнул и приготовился скучать.
Но поскучать ему удалось не больше пяти минут: из-за стенда с резиновыми перчатками, швабрами и моющими средствами выворотилась элегантно одетая дама в бежевом пальто, катившая перед собой детскую корзинку-коляску в форме автомобиля, выдаваемую в универсамах родителям с маленькими детьми. В кабине сидела трехлетняя огненно-рыжая девочка.
- О, Виктуар! - Воскликнула дама. - И ты, что ли, здесь окопался? В каком доме? - Не дожидаясь ответа, она поделилась информацией:
- Я в четвертом, квартира сорок семь. Запомнил? Зайди на днях, верни, наконец, деньги за крем для твоей мамаши - помнишь? Или не мамаши? - Подмигнула она. - Сорок четыре евро, между прочим. А мне сейчас деньги нужны, Ольке няню наняла. Ну, пока-пока!
Она опять подмигнула, ехидно улыбнулась и двинулась к кассам. Рыжая девочка с любопытством смотрела на Виктора.
Елена когда-то работала на их фирме. Пару раз они вместе ездили в командировки. Елена была женщина интересная, самостоятельная, никаких обязательств не требовала. Потом вдруг уволилась и перестала отвечать на звонки. Теперь Виктор понял, почему.
Он глубоко задумался, и не заметил, как к нему подошла женщина с лицом напряженным и недовольным. Она вела за руку рыжую девочку лет пяти.
- Ты что, гад, и здесь меня преследуешь? - Спросила женщина.
Виктор, кажется, подпрыгнул. Он не нашелся, что ответить. О, Господи, только не это! Зинаида!
- Смотри, скотина, я на тебя управу найду! Запомни! Увижу еще раз - пожалеешь!
Она хотела уже повернуться и уйти, но девочка, подняв голову, спросила:
- Мама, а кто этот дядя?
- Эта сволочь - твой папа!
- Мама, ну как же так! Ты говорила, что мой папа - гомосексуалист, - голос девочки был звонким и чистым, и она очень четко выговаривала даже сложные слова. - А я видела этого дядю с тетей, они шли под руку.
- Я еще узнаю, что это за тетя, - скрипя зубами от злобы, проговорила Зина, дернула дочку за руку и потащила к кассам.